– Что ЭТО ТАКОЕ?
Я сделал любезное лицо, представляя друг другу уже давно заочно знакомых.
– Эйва Даванэлле, познакомься с моим братом Джереми.
Эйва протянула руку.
– Привет, Джереми, мне приятно…
– Что это ДЕЛАЕТ ЗДЕСЬ? – Джереми спрыгнул с кровати и, подскочив ко мне, указал на Эйву едва заметным кивком головой. – Мы не можем говорить, пока ЭТО здесь.
– Если хочешь, она просто посидит в углу. Она не будет нам мешать.
– Я не стану говорить, не стану. НЕ СТАНУ, пока ЭТО здесь.
Я пожал плечами.
– Ты обещал, что мы ПОГОВОРИМ, а потом… МОИ ПОТРЕБНОСТИ.
– Ничего не изменилось.
– ОНА здесь!
– Ее пригласил я. Поэтому она остается.
Я закрыл глаза и скрестил руки на груди.
– Я отказываюсь произнести хотя бы слово.
– Тогда наша договоренность… – Я небрежно махнул рукой. – Ничего не стоит.
Джереми сделал вид, что нападает на Эйву, и щелкнул зубами, прежде чем отступить. Я видел такое у обезьян, которые хотят установить свое превосходство или застолбить территорию. Я рванулся к нему, но Эйва взглядом остановила меня: Не двигайся! Он ходил вокруг нее кругами, высовывая язык и причмокивая. Он согнул пальцы, словно когти, и с шипением выбрасывал их в ее сторону. Он рычал и визжал, кашлял и плевал на пол у нее за спиной. Он изображал жестами мастурбацию, стонал и делал вид, что извергает на нее сперму.
Она зевнула.
Он повернулся ко мне и принялся умолять:
– ЭТО НЕ МОЖЕТ ОСТАТЬСЯ ЗДЕСЬ! Пожалуйста, Карсон, отошли ЭТО отсюда. У меня есть свои потребности, наш… ритуал. Нам нужно побыть вдвоем.
Я посмотрел на часы.
– Наше время уже пошло.
Он скрестил руки на груди и топнул ногой.
– Ты не услышишь то, что я знаю. А я знаю, Карсон. Я знаю, кто это.
– Ты знаешь, как манипулировать людьми. И в этом твой единственный настоящий талант.
Он нараспев затянул детским голоском:
– А я знаю, кто это сделал, и ты тоже…
Я не мог понять, то ли Джереми врет, то ли его свихнувшийся от наркотиков мозг действительно нашел связь, которую мы пропустили. Но я готов был поклясться, что он нуждается во мне не меньше, чем я в нем.
– Она остается, – повторил я.
Джереми сжал зубы, дважды щелкнул ими и отступил в угол. Там он сделал вид, что рассматривает свои ногти, а тем временем уголком глаза наблюдал за Эйвой.
– Тогда скажите мне, милая леди, – сказал он, полируя ногти о рубашку, – часто вы выступаете шлюхой?
– Я никогда не выступаю шлюхой, – бодро ответила она.
– Все женщины шлюхи. Это заложено в их ДУШАХ! Чем же вы занимаетесь, что заставляет вас думать, что вы не шлюха?
– Вы спрашиваете о моей работе, мистер Риджеклифф? Я ассистент патологоанатома в окружном морге.
Джереми отошел от стены и принялся ходить вокруг Эйвы кругами. Я напрягся и придвинулся к ним поближе.
– РАДИ НЕЧЕСТИВОЙ ЛЮБВИ ГОСПОДНЕЙ! – завизжал он, хватаясь за голову. – Когда только ЗАКОНЧИТСЯ ВСЕ ЭТО ПОЛИТИЧЕСКИ ПРАВИЛЬНОЕ ДЕРЬМО! Хрупкое маленькое существо вроде вас и ковыряется в трупах? Вы перебираете их в руках? Прикасаетесь к кусочкам плоти, к волокнам сухожилий? Или просто смотрите и указываете, а ВСЮ РАБОТУ ВЫПОЛНЯЕТ СМИРЕННЫЙ МУЖЧИНА? Эй вы, сэр, вы не могли бы выдернуть наружу вон ту красную штуку? Которая выглядит, как жирный помидор? Положите это в ту банку для солений. Это будет рождественский подарок для любимого. Что делаете с трупами ВЫ, моя дорогая?
Эйва шагнула к Джереми и преградила ему дорогу. Он скользнул в сторону, но она снова оказалась перед ним. Он шагнул вбок, она опять блокировала его. Они были похожи на исполняющих латиноамериканский танец. Джереми замер, деваться ему было некуда. Эйва сладко улыбнулась ему.
– Я делаю с трупами очень многие вещи, мистер Риджеклифф, – негромко сказала она, – но больше всего мне нравится вскрывать им животы, залазить внутрь и грести на них по комнате, как на каноэ.
Джереми вздрогнул, как будто его ударило током. Голова его склонилась, и он зашипел сквозь зубы. Он отступил к кровати, сел на нее и плотно зажмурился: казалось, он пытается не дать войти даже мыслям. Он посидел так примерно с минуту, потом открыл глаза и посмотрел на Эйву. Голос его был ледяным, словно морозные рисунки на стекле, и холодным, как сползавшая на его губы улыбка.
– Ты только что купила себе место за столом, детка. Надеюсь, ты получишь удовольствие от увиденного.
Он отвернулся от Эйвы и, вытянув руку в мою сторону, нетерпеливо сжал и разжал руку.
– А что, для нас уже отпечатали последние глянцевые картинки, брат?
Я протянул Джереми фотографии Барлью. Я еще раньше принес все относительно обезглавленных трупов, но на этот раз он попросил краткие сводки по всем нераскрытым убийствам за последний год. Джереми разложил все это на кровати и начал с изучения фотографий Барлью. Лицо его осветила дьявольская усмешка.
Мистер Каттер вытер пот со лба, поставил уровень на полку с другими инструментами и с гордостью оглядел свою вечернюю работу. В центре каюты стоял новый стол для аутопсии, сиявший в свете свисавшей с низкого потолка лампочки, прикрытой абажуром. Получение этого стола было образцом предвидения – опять вмешалась вселенная. Он вывел дренаж за стенку корпуса шхуны: аккуратность имела большое значение. Ближайшая дорога с твердым покрытием находилась в двух милях, и здесь не было линий электропередач, поэтому он подключил электрическую систему к автомобильным аккумуляторам, стоявшим в трюме. Аккумуляторы заряжались от небольшого генератора «хонда», но он редко пользовался этим шумным приспособлением.
Он прошел в рулевую рубку. Сам руль, приборы и практически все было демонтировано. Много лет назад какой-то оптимист вытащил эту шхуну из реки и поставил на сваях, планируя отремонтировать. Там она ветшала, дожидаясь, пока мистер Каттер проплывет мимо во время своей разведывательной поездки и сообразит, что это вселенная возвращает фрагменты из прошлого, устанавливая подмостки для следующей пьесы.
Мистер Каттер смотрел на лунный свет, заливавший поле и короткий канал, ответвлявшийся от основного русла реки метрах в семидесяти от него. Самой реки ему видно не было – ее заслоняла густая стена кустарника, окружавшая старую шхуну для ловли креветок. Он вернулся в каюту. Настало время расставить по местам главные фигуры. Которые будут рассказывать Маме ее историю.
Ее собственными словами.
Кстати, как раз вовремя. Этот чертов детектив постоянно болтается вокруг, задает вопросы, что-то вынюхивает. Не важно. Эта часть путешествия, единственная, на которую детектив может как-то повлиять; скоро станет историей. Мистер Каттер снимет маску и грим и засияет в полной красе.
Джереми изучал фотографии полчаса, потом еще час – письменные рапорты. Мы сидели рядом, пока он бормотал над снимками, обнюхивал их, ощупывал, словно секретные послания были заложены в цвете, затем разбросал их по полу, как конфетти.
– Почему ты не рассказал мне о патологоанатоме, которому пообрывало бомбой яйца? Это меняет буквально ВСЕ.
Джереми поднял рапорт о расследовании инцидент с Колфилдом и сделал вид, что рассматривает его в лопнет. Этот рапорт был включен в качестве сопутствующего в материалы по убийству Мюллера.
– Ты имеешь в виду Колфилда? – сказал я. – Там было покушение на убийство, но направлено оно было против Мюллера.
– Это я прочел, брат. Кто-то засунул бомбу Мюллеру в задницу, зная, что когда он проснется, то попытается вынуть посторонний предмет и разнесет себе выхлопную систему. Образ жизни подготовил его к таким приключениям. Ой, что это у нас там на этот раз? Тыква? Кокер-спаниель? Кто мог ожидать, что сердце этого мужчины взорвется раньше времени и его отправят в морг?
– Бомба не предназначалась для Колфилда, – сказал я. – Ему просто ужасно не повезло.
– Поставь себя на место Колфилда. Он долгие годы работал ради этого момента, ему дали провести вскрытие, которого он не ожидал, и в итоге его пальчики превращаются в фарш. Прощай, карьера!
– Что ты хочешь этим сказать: «вскрытие, которого он не ожидал»? – Я выдернул страницу из рук Джереми.
– Здесь же все написано. Вскрытие Мюллера по графику должна была проводить доктор Пелтье. Она грациозно отошла в сторону и предоставила Колфилду право стать отсекателем голов. – Он удивленно приподнял брови. – Ой, совсем как по Фрейду!
Я прочел отчет. В последний момент Клэр перепоручила вскрытие Колфилду. Это было для меня новостью, мы этим делом не занимались. Джереми фыркнул.
– Может быть, хороший доктор Колфилд отнесся несколько небрежно к такой замене.
– А как с этим соотносятся написанные слова? Я не могу соединить их.
– НИКОГДА НЕ НАЧИНАЙ СО СЛОВ! Они и не должны иметь никакого смысла ДЛЯ ТЕБЯ!
– Хотелось бы, чтобы они все-таки что-то означали, – сказал я. Меня смущало, что толстые каракули фраз не выстраивались в систему, не хватало момента, когда можно щелкнуть пальцами и сказать: «Вот оно!»
– Что-то означали? ЧТО-ТО ОЗНАЧАЛИ? Что ты знаешь о значении? Может быть, ты знаешь, что означает горящая шелковая подушечка на глазах маленькой куколки Эдриана? Твои люди заявляли, что это был способ спрятаться. А я сказал, что это были узы любви… Разве я не говорил, что Эдриан любил свой огонь гораздо сильнее, чем женщина может любить мужчину, и разве не я послал тебя искать поджоги? Какой был первый шаг в процессе отбора Джоэла? Можно я буду называть его Джоэлом? Спасибо… Джоэл находил людей на пожарах и следовал за ними, пока ЛЮБОВЬ САМА НЕ ПРОКЛАДЫВАЛА ПУТЬ.
Для Джоэла Эдриана не было смысла в том, чтобы рассматривать огонь как духовную сущность. Для него не было смысла в том, чтобы верить, что его поджоги выберут жертвы для смерти. Я не видел этого, а Джереми видел, как увидел и пожары, отобравшие четыре следующие жертвы. Я не мог заглянуть в мир Джоэла Эдриана, за что ежедневно благодарю Господа. А Джереми мог. Как я могу сомневаться в его словах?
Я кивнул.
– Ты прав, Джереми. Мне нечего возразить.
– Ваше участие спасло людям жизнь, мистер Риджеклифф, – заговорила Эйва.
Джереми повернулся к ней, губы его насмешливо скривились.
– Ты видишь в этом спасение людских жизней, ведьма. А я вижу ПРЕДАТЕЛЬСТВО ДЖОЭЛА ЭДРИАНА!
Эйва вздрогнула, сумочка ее упала, а содержимое рассыпалось по полу. На белой плитке закружилась красная зажигалка.
– О, не нужно так возбуждаться, дорогуша! – сказал Джереми, улыбаясь зажигалке. – Мы уже на месте.
Он встал и снова принялся ходить кругами.
– Карьера Колфилда рухнула в первый же день, как он вышел на работу, Карсон. Годы труда… – он улыбнулся, – как щелчок пальцами. Я думаю, что парень, которого ты ищешь, – это как раз малыш, обиженный на бывшего шефа за то, что сунул свои пальчики в блендер. Подумай о телах, как о… о почтовых открытках. Хорошая аналогия! Открытки из ада. Скучаю по тебе, жалею, что тебя нет со мной… И она там будет, если только мальчик не бросает слов на ветер.
– А почему нет голов? – спросила Эйва.
Джереми резко повернулся к ней, на его шее выступили вены.
– Потому что ЧТО-ТО должно ОТСУТСТВОВАТЬ, детка, а отсутствующие пальцы прямо указывали бы на него. Смотри-ка, получился оксюморон! А теперь подумай: может ли даже самое совершенное тело функционировать без головы? Нет. Может ли даже самый идеальный патологоанатом функционировать без руки? – Он обратился ко мне. – Расскажи мне, как были отрезаны головы.
– Практически с хирургической точностью, – ответил я.
Джереми скрестил руки на груди и нетерпеливо забарабанил большими пальцами.
– Разве это не указывает на человека, чье предназначение – резать и кромсать?
Эйва поморщилась и сказала:
– Не было там хирургической точности. Были какие-то колебания, он отклонялся.
– У него, блин, осталась половина руки, ШЛЮХА!
Внезапно Джереми оказался на полу, а руки мои держали его за горло. Он даже не пытался сопротивляться. Эйва подскочила ко мне, пытаясь оттянуть в сторону.
– Карсон, прекрати!
Я разжал руки. Джереми смущенно посмотрел на Эйву.
– Спасибо, дорогая, – сказал он, приходя в себя и поднимаясь. Потом блеснул глазами в мою сторону.
– Если он так ненавидит ее, – сказала Эйва, – почему же он тогда…
– Не отрежет голову ей? Он делает что-то, готовит фундамент. Он очень страдал и теперь планирует, как она расплатится с ним своей болью.
Джереми улыбнулся и поклонился.
– Мы сделали свою работу, Тонто, – сказал он. Затем он повернулся к Эйве: – Нашла свою зажигалку, сестра?