Соня

Жесткий гул водопада. Скользкий, окутанный дымкой пара край скалы, рваная линия берега с высоты птичьего полета. Забираться сюда долго и муторно, зато потом… Вдохнуть полной грудью, глубоко, до головокружения, расставить руки в стороны. Открыть глаза пошире и… Этот миг самый волшебный. Шаг! Объятия воздуха, свист ветра в ушах. Не падение – полет. Невероятная, пьянящая свобода и восторг, до боли, до остановки сердца. Секунды, что длинней, чем жизнь. Удар, моментально оборванные звуки, стремительное погружение в воду, в сгущающуюся тьму. Непроницаемо тихо, лишь кровь дико стучит в висках, и далеко вверху переливается мутное пятно света. Если повезет – коснуться дна кончиками пальцев; и назад, к оглушительному реву водопада, солнцу, краскам.

Я перевернулась на спину и лениво поплыла к основанию скалы, откуда уходила ввысь, петляя, едва заметная тропинка. Сегодня поныряю вдоволь. Давно мечтала, да концентрации хватало максимум на три прыжка. Даже с предельным даром не всегда получаешь то, чего хочешь. Теперь бонусных сил вагон, и время есть – Лейка хоть и любит приходить заранее, но не настолько. Так что – прыгаем. А то в реальности меня как магнитом тянуло к холодильнику, приложиться к малиновым йогуртам. Причем ела я их уже просто из жадности, и забаррикадировавшийся в комнате Поняша рисковал остаться без корма. Фиг мне тогда, а не мустанг.

Конечно, можно было бы проверить последний активированный мир, родину Кисы. Очередная девочка, очередное убийство, очередной жуткий набор предсмертных эмоций – спасибо, завтра. Перед разговором с Лейкой лучше быть вменяемой. Я понятия не имела, что ей говорить и о чем спрашивать. Но это нормально, подходящие слова всегда находятся в тот момент, когда нужны.

Рука привычно уцепилась за выступ скалы, в спину ударила речная волна. Странно сильная, горячая. Берег отдалился, будто его спрятали за уменьшительным стеклом, дернуло вниз так резко, что ободрала пальцы о шершавый камень. Вашу ж мать! А повежливее?! И почему именно сейчас? У водопада вырубился звук, все вокруг затянуло паром. Плотным, непроглядным, белым. Нет… Не хочу, не пойду… Только кто бы спрашивал?.. К ноге, бегом, и не волнует.

Вынесло из мира вон, быстро и яростно, со свистом. Бешеный круговорот энергии, спуск как по кочкам. В самую глубину, в царство гребаной идеальной белизны. Сердце Потока, чтоб его!

Ослепительное сияние схлынуло, оставив после себя зал старого замка, изрядно побитого временем. Закопченный свод потолка, мощные, покрытые трещинами и паутиной колонны, темные стены с жалкими остатками фресок и много-много свечей. В трехэтажных люстрах, в настенных светильниках, в притаившихся по углам канделябрах. В глиняных плошках, вереницей убегающих к пустому, занесенному вековым слоем пыли трону.

И кто автор этих, пардон, декораций? Тео отпадает сразу, не в его духе. Ни тебе парчовых драпировок, ни кроватей с купидонами.

Крис картинно опирался о резную спинку и выглядел почти в образе. Если бы не белоснежный носовой платок, брезгливо подстеленный под локоть. Ну, не беседка с розами, увы. Тоже отпадает.

Иллит бы точно предусмотрела для себя какое-нибудь посадочное место, а не стояла на ступенях трона, красиво разметав по полу длинную юбку.

Базиль подпирал колонну, ноги крест-накрест, руки в карманах – наверное, фиги скручены. Готов к диалогу, как всегда. Бу! В прошлый раз он избавился от меня при помощи гигантского пылесоса, сегодня, видимо, засунет в кофемолку. Или в миксер…

Яника, склонившись над канделябром в углу, водила пальцем то по одной, то по другой свече, с хихиканьем ловя капли воска. А ведь сто процентов она хозяйка замка, судя по количеству тех самых свечей и канделябров.

Все крокодилы в сборе. Неужто ради меня? Хреново…

– Явилась, – хмыкнул Базиль.

Понять бы, что происходит, и как себя вести.

– Сладкая, видишь ли, – подмигнул Тео с явным намеком, – наши друзья интересуются твоими успехами. Нервничают, что тебя четыре дня нет, а новостей никаких.

Крис важно кивнул, подтверждая, что нервничает, и все пятеро уставились на меня. Пора включать дурочку в режиме «испугалась – отчиталась». Тем более притворяться почти не придется.

Я поднялась по ступенькам, обессиленно плюхнулась на трон, подняв кучу пыли, и устало выдохнула:

– Новости есть…

Сзади чихнул Крис, в углу гулко шмякнулся канделябр, врассыпную покатились потухшие свечи.

– Ты нашла ее?! – Яника подбежала ближе, прижав руки к едва наметившейся груди. Кудряшки нетерпеливо подпрыгивали вместе с хозяйкой. – Нашла, нашла, нашла?..

– Пока нет, – осторожно ответила я. Базиль демонстративно фыркнул и исчез за колонной. Хорошо бы с концами. – Но выяснила кое-что.

– Ну? – Иллит слегка повернула голову.

– Эта дрянь год не попадается! – прорычал над ухом Крис. – Ей кто-то помогает?

Год, ага. Пятьдесят столетий ловят одним и тем же прохудившимся сачком, а потом удивляются – что ж это меню оскудело?

– И помогать не надо. Сейчас любой вем знает про ловушки, – возразила я, – и как их избегать. Все зависит от внимательности и осторожности. Однако кое-кто готов поддержать ее в охоте за вашими головами.

– Кто? – ласково спросил Тео.

– Совет. Слышали про такой? Они вами очень интересуются. Возникновением миров, ритуалом. Сказали, в прошлый раз прижать вас не смогли, но в этот раз ошибки не повторят. Подготовились, видимо.

Я оглянулась на Криса. Тот играл желваками и злобно шипел себе под нос. Помнит, дебошир, где сотню лет назад накосячил в шкурке Германа? Вот и Совет не забыл.

– За мной тоже охотятся с первого дня, – пожаловалась я с несчастным видом. – Приходится…

– Дался вам этот Совет, – перебила Яника. – Нам девица нужна, а кто сказал, что она на их территории? Власть во всем мире Совет не захватывал.

– Только в Европе, – зевнула Иллит, изящно прикрыв рот ладонью, – и то спорно. Скажи уже, чего действительно полезного выяснила, не томи.

Действительно полезного?! Наглая, отполированная поточным фотошопом морда!

– Думаю, ваша девочка, – я тоже зевнула, – именно в России. Потому Совет туда из Европы и нагрянул, больше было незачем.

Обе озадаченно переглянулись.

– Они нашли ее? – встрепенулся Крис и вышел из-за трона вместе со своим платком. Таки отлип.

– Вряд ли, – покачала я головой. – Иначе просто увезли бы к себе и успокоились, а не расползались дальше по стране.

– Как они определили, – Тео нехорошо нахмурился, – что предполагаемая жертва в России?

Не упоминать о Лейке, не думать о Лейке. Ее в качестве возможной помощи девочке не рассматривают, и пусть так оно и будет!

– По Хранителю и его разведенной в тех краях активности, – выговорила я, даже не пытаясь скрыть нервозность. Меньше подозрений вызову. Устроили допрос с пристрастием, а я не железная.

– По кому?.. – в хрустальном голоске Иллит прорезалось недоумение.

– Ваш заграничный сосед нынче представляется Хранителем времени.

Яника звонко рассмеялась, согнулась пополам и села прямо на пол. Ну…

– Времени… – презрительно процедил Крис. – Совсем рехнулся.

Я молча пожала плечами. Меньше слов – меньше шансов, что к чему-нибудь придерутся. Им с самого начала не нравилось, что Тео пообещал меня отпустить. Никому.

– Все-таки сложности есть, – во всеуслышание объявил он с отчетливым посылом «Выкусите, я был прав».

– Ну, есть, – утомленно отозвалась Иллит. Еще бы… Обычно лежит, а тут стоять пришлось. – И были. И будут. И что? Справились как-то с той же Ливи.

– Чудом. Не в нашей ситуации полагаться на везение.

Ливи… Любимая доча вождя племени каннибалов на далеком острове. Попытка подобраться купцами на торговом судне провалилась – сожрали в момент, вместе с командой и гребцами. Незаметно подкрасться не удалось, натравить соседей-аборигенов тоже – подстрекателя прибили свои же. В итоге пришлось прорываться с вооруженной до зубов бандой наемников и вырезать, к чертовой матери, все племя. А Лейка-то и не знает, какой замес был на пляже ее «райского острова».

Попыток всегда немного. У каждого из пятерых. Использование силы сверх обычного дара быстро убивает взятое напрокат тело, а сменить его на другое – тот еще геморрой. Процесс вселения сложный. Опасный. Поглотив чужое сознание и заняв его оболочку, рискуешь забыть себя: раствориться в том человеке, перестать существовать. Своей привязки к реальности у них нет, поэтому любая вылазка – риск не вернуться. Из Потока любой из пятерых высовывался только по острой необходимости. Разыскивать девочек с тьмой никогда не было легкой задачей. Да, они выиграли пятьдесят раз, но прекрасно понимали – достаточно одного раза, чтобы все было кончено.

– В России, значит, – глубокомысленно произнесла Яника, и не думая подниматься с пола. Валялась на спине и чертила пальцем в воздухе подобие карты. – Она большая.

– Тел подходящих много, – довольно отметил Крис.

– У Совета в клиниках, – не удержалась я.

– Твое возьмем, – съязвили в затылок. – Все равно недолго осталось.

Ну вот и Базиль, давно не виделись. Сразу я ему не понравилась, но раньше он хоть молчал.

– Вперед, если тебе Совет на хвосте нужен, – обернулась к нему со сладкой улыбкой. Рожа настороженная, за патлами два злющих глаза в засаде. Или три. Кто его знает, без челки ни разу не видела. – И вся московская полиция.

– Что делать собираешься? – Иллит раздраженно погладила кулон на шее со своим знаком-галочкой. Уж кто, а она в реальность не любит соваться больше всех. – Поделись.

– План прост: найти то, за чем ушла. Верхний Поток в помощь.

Тео испытующе изогнул бровь, и в изгибе этом отчетливо читалось предупреждение.

– Вычислю инициированных в прошлом году девочек. Раз ваша упорно не попадается, составлю список подходящих.

– И что нам даст список? – вяло поинтересовалась Яника. – Пока нам не попадется, ее не выявишь. Девочка как девочка.

– Уверена, способ существует. Должны они от обычных вемов в верхнем Потоке отличаться какими-то способностями.

Базиль нахмурился. Не фыркнул, не съязвил? Значит, мои предположения верны. Сами не справятся – им в верхние миры путь заказан. Те девочки помнят… и сила при них. В теории – таких гостей разорвет как хомячков вместе с миром, а на практике никто проверять не горазд.

– Я против, – Крис помахал платком, стряхивая пыль, и засунул его в карман. – Нечего ей там делать. По краю ходит. Грохнут, и все.

Если бы он сейчас с тем платком кадриль станцевал – я бы меньше удивилась. Сам же предлагал меня на разведку послать!

– Грохнут, и грохнут, – равнодушно пропела Иллит.

– Я ей не верю, – отрезал Базиль.

Да ну? Вот так новость!

– Искусство лжи ведь редкое явленье, – с чувством продекламировала я. – Порою даже просто не поймешь – где искренность, где искренняя ложь.

Яника вскочила с пола, хлопнув в ладоши, Базиль выглядел так, как будто в полной темноте налетел на фонарный столб.

– А? – озадаченно моргнул Крис. – Что это было?

– Это я, неведомая случившаяся фигня, – копируя мой тон, выдал Тео.

– Поэт… – закатила глаза Иллит.

– Благодарю, – тот галантно поклонился воображаемой публике.

Я незаметно огляделась. Базиля нигде не было видно. Смылся? И даже не сказал ничего? Хм…

– Слишком рискованно, – упирался Крис.

– Мне совсем немного времени нужно, – я выразительно посмотрела на Тео. – Либо получится, либо нет.

Последний мир остался – провал или удача. Еще один я вряд ли осилю, тем более с запуском сценария. Все паршивее с каждым разом.

– Базиль прав, – Яника крутанулась, как куколка в музыкальной шкатулке. – И Крис прав. Пора кончать балаган с разведкой…

– Не понял, – оборвал ее Тео. Его игривый настрой испарился, в голосе засквозил металл. – Устроили голосование. Вы хотели узнать, как идут дела – узнали.

Зал утонул в свете, вышвырнуло в верхний Поток будто с пинка. И славно! Кто бы ему сейчас что ни высказал за самоуправство – до меня не доберутся. Можно спокойно отправляться на встречу с Лейкой, проверять оставшийся мир и возвращаться в реальность. Вот только перед этим наведаюсь кое-куда и задам пару вопросов. Догадка так яростно скреблась прямо в мозг, требуя подтверждения, что сопротивляться было выше моих сил. Нет ничего более возбуждающего, чем нащупанный ответ. А уж такой…

Рывок обратно через границу, сквозь неохотно пропустившую воронку портала. Разнесенный в клочья ненавистный лабиринт, гуща белого марева. Оно редело, плавно перетекая в ледяное безмолвие Севера, и окончательно осело инеем у изножья морщинистых скал. Единственная тропинка резала короткими стежками строгую бель, ныряла в просветы между приземистыми елками и соснами, истончаясь, терялась в вышине между синью неба и перевалом. Тишина… Такая тишина, что ломит уши. Лишь скрип снега под ногами и шелест срывающихся с еловых лап игольчатых рыхлых сугробов. На вершине хребта гулял ветер, мел колючей поземкой. Всюду, куда хватал глаз – скалы, скалы, скалы. Я знаю, если долго идти, там, за последним отрогом откроется свинцовая рябь океана… Холодно, хоть вечность убеждай себя в обратном. Холодно и… прекрасно. Было во всем этом что-то дикое, мощное, первобытное. Суровое и чистое, без мишуры и лживой изнеженности цивилизации. Или ты, или тебя. Только для сильных. Странно, что именно рафинированной рыбине Иллит принадлежала эта часть мира. Под ногами, далеко внизу, ровно круглилось зажатое между скал плато, с озером и почти невидимым отсюда домом. Судя по отпечатку – мне туда. Что он забыл у Иллит? Впрочем, никто не обязан сидеть дома.

Я вдохнула полной грудью морозный, чуть разреженный воздух. Хорошо… Высоко… Но мало. Еще бы выше. Будь моя воля, я возвела бы лес небоскребов, стеклянных, чтобы бесконечно отражались друг в друге, и таких высоченных, чтобы с крыши земли было бы не видать. А вокруг них – море… Нет, океан. Огромный, бескрайний, изменчивый. Чтобы не только теплая синь и крики чаек, но и девятый вал, и рев шторма с солеными брызгами, чтобы крыша ходила ходуном, и ветер выл, чернело тучами небо, и в этом небе страшно лопались молнии, бесчисленно дробясь в жалобно звенящих стеклах. М-м-м… Но увы. Как говорила Лейкина бабушка: «Бодливой корове бог рогов не дал…»

А посему будем пользоваться тем, что уже есть. Прокатимся? Еще как! Я отломила мохнатую еловую лапу, оседлала ее и оттолкнулась. Йо-хо! В лицо летел потревоженный снег, ветер свистел в ушах, рвал волосы, мимо проскакивали одиночные елки – вжик, вжик… Влево – вправо. Главное, не влепиться в какой-нибудь валун. Влево-вправо… Трамплин – о-о-о-у-у! Сердце выскочило из груди и покатилось где-то сзади. Озеро стремительно приближалось, уже был виден дом с загнутой крышей и бревенчатой террасой. Тпр-р-ру… Ноги гулко стукнули в террасу, качнулись оранжевые фонарики на перилах, в открытом камине сердито взвился огонь. Приехали.

Я поднялась на ноги и отряхнулась, попутно проверяя, не отвалилось ли что по дороге. Во всяком случае задницы не чувствую – трамплин был лишним. От дома озеро было видно как на ладони. Сквозь прозрачную толщу льда просвечивала водная темень, на кипенно-белом берегу ни следа. И где же его носит? Сзади хрустнул снег, затылок обожгло злым дыханием. Меня грубо сгребли за шкирку и развернули. Взгляд бешеный, в жар бросило моментально, несмотря на собачий холод.

– Ты меня что, преследуешь? – спросил Базиль тем тоном, когда ответ явно не требовался.

– Мне…

– Очень надо, да? Как обычно, больше всех.

– Да, – заискивающе улыбнулась я, хоть на него это никогда не действовало. – Удели минутку, я сразу уйду и перестану тебя беспокоить.

– Я знаю другой способ. Более надежный.

Шею словно утюгом погладили, я дернулась и плюхнулась в снег. Достал! Нет у меня больше времени на реверансы.

– Слушай, – с любопытством спросила я, – почему ты всегда против, что бы я ни просила – хоть воды попить, хоть Луну с неба?

– Ты меня раздражаешь.

– А от остальных четверых ты, значит, в восторге?

Базиль ухмыльнулся. Так я и думала. Никакой любви между пятеркой нет. Может, когда-то давно они и были близки, но не теперь. Остались стабильные партнерские отношения и спокойствие, какое неизменно чувствуешь рядом с людьми, с которыми знаком целую вечность. Правда, доверием там не пахнет – как минимум один себе на уме, а другой подозревает в этом всех.

– Девочку с тьмой можно узнать в верхнем Потоке, верно? – Я поднялась на ноги и отряхнулась снова. – Существуют отличительные черты, особые способности. Нечто… примечательное. И ты знаешь что.

– С чего ты взяла? – криво усмехнулся Базиль.

Или сейчас, или никогда. Три, два, один…

– Ты долго общался с Энни.

Усмешка стерлась с его лица, в глазах запылали все костры инквизиции разом. Я права, он – тот самый Дэн… Ржавый медальон, книжка покусанная – только руку протянула, враз люк захлопнулся. От стихов Байрона, ее любимых, впал в кому. Сразу ясно – в точку угодила! Больную.

– За два месяца она должна была что-нибудь рассказать, – продолжила я, – при ваших… близких отношениях.

– Какого… – Базиль выдохнул, будто силился взять себя в руки, – черта ты к ней полезла?

– Могу и лезу. Приобщаюсь к истории.

Волосы рванул ветер. По ощущениям – чуть скальп не снял… Психует.

– А она влюбилась по уши, – хихикнула я с непонятно откуда взявшимся садистским удовольствием. – Все мысли были о тебе. Одна мне особенно нравится – о том, что с тобой она ничего не боится. До нее даже перед смертью не дошло. Такая дурочка наивная…

Яростью окатило как из ведра, в шею вцепились железные пальцы.

– И ты решила, что после этой дивной речи у тебя останется какой-то там шанс?

– Что ты, – прохрипела я. – Раз ее не пожалел… Куда уж мне…

– При чем тут жалость? Они нас чувствуют инстинктивно, желание уничтожить рождается само по себе. Рано или поздно.

– Ну, ты ее опередил. Молодец!

Хватка чуть ослабла, но порадоваться не получилось. Когда волокут к озеру, а внутри растекается неестественно дикая слабость, предельно ясно – это не к добру.

– Знаешь, в чем ирония? – не унималась я. Главное, представить, что моя шея вовсе не моя, и никто не пытается меня придушить. – Энни тебя спасла, а ты ее убил.

– Не я.

Оправдывается? Есть шанс на пару брошенных в сердцах подсказок…

– Собственными руками убить или подстроить – невелика разница, – с трудом выговорила я, чувствуя, как утекает прочь энергия. Чтоб он подавился! – К аборигенам сам вытащил.

Базиль замер, и я вместе с ним. А какие еще варианты? Разве что свою голову оставить ему!

– Надо было бросить ее в хижине? – процедил он. – Заживо гореть?

Лед подозрительно хрустел, стрелял трещинами, несколько секунд, и лопнет. До берега недалеко, но не доплыву. Не дадут.

– Благородно, ага. Лучше под стрелы и поцеловать. Конечно, мечты милых девочек должны сбываться.

Кроваво-красным импульсом чуть не расплющило, снег стал странным, блестящим, натуральные звездочки… Силы таяли, шею жгло невыносимо.

– Что за сияющую деву они искали? – прошептала я. Не помирать же без ответа!

– Тотем племени, – донеслось словно сквозь воду, или на самом деле сквозь нее. – Пропал накануне, во время нашего визита. Плохо охраняли. На дне речки ему и место. Им всем тоже. Там и оказались. Нечего к ней лезть, ни этим, ни тебе, никому…

Следом донеслось тихо, но жестко и четко:

– Остынь!

Воздух вернулся, я рухнула на лед рядом с зияющей дырой. Все-таки он лопнул.

– Если ты решил ее прибить, то давай не у меня.

Ничего себе тон. Таким можно лес валить. Целыми массивами. Базиль с отвращением стряхивал с себя остатки моей энергии. На веранде, невозмутимо облокотившись о перила, стояла Иллит.

– Да и стоит ли, – уже с обычным равнодушием сказала она. – Сама там угробится. И от Тео никаких претензий.

Базиль коротко ей кивнул, подхватил меня под локоть. Дома доест? Голова закружилась, и мир заодно. Алые всполохи, обжигающие брызги на коже. Липкий, вязкий воздух – вдыхать одно мучение. Белизна ослепила, оплела паутиной, помехами зашумели серые линии, сливаясь в прорванный насквозь лабиринт. Воронка танцевала, скалилась каждым изгибом. М-м-м… Граница?..

– Это так мило, – пробормотала я, – что ты меня проводил.

– Тебе жить надоело? – мрачно спросил Базиль.

– Да, – согласилась зачем-то, пока не передумал. – Пойду угроблюсь, хорошо?

– Еще раз тебя увижу… – Он сжал мой несчастный локоть со всей силы, казалось, хрустнет. Пополам. – Ищи, что велели, и уматывай. Наделенные тьмой умеют появляться где угодно в любом мире и менять их по своему желанию.

О! Чертова Киса!..

– Пошла вон.

– И этой муки нет сильней: конца любви, надежд, желаний… – прокричала я изо всех сил, влетая в воронку с потрясающим ускорением. – Последнее прощанье с ней, нежнейшее из всех прощаний.

Резкое погружение, гулкий шум. Выбросило на самую поверхность, без остановок. Судя по ощущениям – круто при этом приложило головой о потолок… Он расплывался, по-прежнему было липко, и дышать трудно. В висках ломило, к горлу подкатывала тошнота. Но боль меркла по сравнению с чувством непередаваемого триумфа. Я выяснила! Нашла ответ! Базиля из списка можно смело вычеркивать… Если он грохнул ту, в которую умудрился влюбиться, то явно не практикует эксперименты с пацифистским подходом. Да уж, история… И случилась она всего двести лет назад. Наконец, минус подозреваемый.

Это было прекрасно, а вот все остальное… Мутные круги поредели, стало отлично видно покрывало в багровых пятнах. Я провела по шее, подбородку, на ладони отпечатались характерные разводы. Шмыгнула носом – так и есть, кровь. Опять! Ее было много, по-киношному яркой и с виду совершенно ненастоящей, будто кто-то щедро расплескал бутафорской краски для съемок ужастика. Слабость и крупная дрожь хором намекали – ага, щас! Все мое, родное, и продолжает хлестать как из фонтана. Я сдернула с кровати покрывало – хуже ему уже не будет, приложила к лицу вместо полотенца. Ванна… Где здесь ванна? Ну да, нигде… Умывальник!

Шаг в большую комнату, и муть хлынула туда, прихватив мельтешащих звездочек. Голова налилась свинцовой тяжестью и, кажется, обзавелась собственным колоколом. Звонкое «бум!» при каждом движении, туман под ногами. Добралась на ощупь, по памяти. Третья дверь, рычажок над краном. Вода ледяная, отлично… На мгновение пришла в чувство, тут же срубил металлический запах – резкий, до головокружения. Покрывало выпало из рук, кухня крутанулась, словно возомнила себя каруселью. Колени подкосились, но вместо жесткого пола я приземлилась в объятия. Довольно мягкие!

– Ничего себе, – пробормотал Поняша, склонившись надо мной с растерянной физиономией.

– Нормально, – просипела я отвратительно жалким голосом. – Со мной такое бывает…

Остаток фразы, если он вообще был, утонул в невнятном бульканье, маревом заволокло все. Вакуумная тишина, мерзкая горечь на языке. Меня тормошили, потом лица коснулось что-то приятно холодное. Мысль вертелась одна – только бы скорую не вызвал! Совет примчится раньше. Туман рассеивался медленно, рябь танцевала покруче любых воронок. Было жарко, ни пошевелиться, ни нос почесать. Наконец отпустило, в уши начали пробиваться звуки – то ли клацанье, то ли щелканье. Веки удалось разлепить с трудом. К счастью, не больница. Я лежала на той же кровати, плотно закутанная в одеяло. Ну, просто рулетик! На краю сидел хозяин апартаментов с ноутом на коленях и долбил по клавишам, будто те в чем-то провинились.

– Что с тобой? – Поняша кинулся меня распутывать.

– О, давняя патология, – хихикнула я. – Любопытство сильнее, чем чувство самосохранения.

Поняша шокированно моргнул, отливая чистейшим по искренности беспокойством. Еще бы. Приводишь домой девицу, а она устраивает кровавый потоп. Испугался, наверное, что прямо тут откинусь. Я потянулась, ощущая странный прилив сил и удивительную легкость. Ну, с приливом все ясно – Базиль. То сожрать пытается, то выпинывает обратно с ценными подсказками и запасом энергии. А вот насчет легкости.

– Ы-ы-ы, – протянула я, прислушиваясь к подозрительному урчанию в желудке. – Меня случаем на тебя не стошнило?

– Опустим этот момент, – буркнул он.

Я села, подложив под спину подушку. Голова противно гудела, в окне занимался рассвет. Чтоб его… Лейка! Второй раз плакала наша встреча. В таком состоянии я даже не осилю проверить, ждут ли меня еще у водопада. Из хороших новостей – на этот раз додумалась нырять в Поток без верхнего прикида. Отстирать кровавые разводы от чертова пепла роз было бы проблематично.

– Ты ведь врачей не вызывал? – уточнила я, боясь, что Совет за мной уже выехал.

– Соня! Я, по-твоему, кто? – вдруг взвился Поняша. – Дурак? Тебя же ищут.

Опа! Он в курсе?..

– А говорил, ни с кем из вемов не общаешься…

– Не общаюсь. Зато видел, по каким страницам ты с моего ноута бродила.

С самого начала знал? Знал и не сдал. Мило! Хотя ничего не мешает ему передумать…

– Ты мне тут больше нравишься, – подмигнул он.

Я моментально укрылась одеялом. Надеюсь, целоваться не полезет. Вряд ли его привлекают полуобморочные девицы в кровавых разводах. Надеюсь, что не привлекают. Не вампир же он! М-м-м… Значит, все-таки вампир…

– Есть хочешь? – вампир, наконец, отодвинулся.

– Потом.

Он слез с кровати, прихватив жужжащий ноут.

– Будешь снова падать в обморок – падай тихо, мне работать надо, – ощупал меня задумчивым взглядом и пододвинул к кровати тазик, – а это для крови…

Угу, потом выпьет. Я обняла подушку, сползла пониже и прикрыла глаза. Все, передышка! Лейку я упустила, а подробности ужасной смерти очередной девочки пару часов подождут.

Шаги прошлепали к выходу, оттуда донесся тяжкий вздох:

– Что бы с тобой ни произошло сейчас в Потоке, оно тебя и убить могло.

– Не оно первое.

Поняша еще немного посопел и аккуратно прикрыл за собой дверь. Ушел.

Сколько всего уже происходило, что могло меня прикончить. С даром иначе не бывает. Осторожничай на каждом шагу, перестраховывайся… Все равно откуда-то прилетит. Не знаю, кто там береженых бережет, но наслаждаться жизнью их подход сильно мешает. А зачем такая жизнь? Мне уж точно не нужна.

Я могла умереть тогда, после аварии. Четыре месяца провалялась в больнице, постоянно чувствуя замешательство врачей и немой вопрос – почему она еще жива? Потому что! Если инстинктивно тянуть энергию у всех любопытных, заглядывающих тебе в глаза, появляется куда больше шансов выкарабкаться. Десятки посторонних людей и не подозревали, что в итоге меня спасли. Говорили, бабушка тоже ко мне приходила. А я не помню, не видела… Когда пришла в себя, ее уже не было. Инфаркт – сердце не выдержало. Сын с невесткой и нерожденным внуком погибли, а насчет выжившей внучки прогнозы давали неутешительные. Можно ли считать, что я убила четверых? Наверное. Но они бы поняли – это была случайность. Они меня любили, им бы хотелось, чтобы я была счастлива. И я старалась. Подумаешь, сказали, что детей у меня не будет. В конце концов, никогда мне дети не нравились. Подумаешь, дорогая тетя оказалась меркантильной сволочью. Не нужна она, без нее проживу. Подумаешь, вышвырнули за границу на четыре года. Получила ответы, а теперь и возможность выбраться. Можно найти сотню поводов чувствовать себя несчастной. А я решила быть счастливой, несмотря ни на что.

На улице светлело. Все ярче проступали сквозь неплотные шторы квадраты окон, в комнате редел полумрак. Упорно не спалось, внутри набирала силу приятная пульсация – ни боли, ни усталости. Вскоре бодрость плескалась через край. Стоит воспользоваться, а то следующий визит за добавкой бонусных сил может стать последним. Двое желают вернуть меня под замок, третий вообще сожрет как увидит. Я отбросила жаркое одеяло, перевернула подушку прохладной стороной вверх и с удовольствием вытянулась. Вперед, за дело! Радужные волны заплясали в воздухе, зазвенели переливами гитарных струн:

Реальность пошла рябью и лопнула как мыльный пузырь. Я стояла у самого края высоченной каменной стены, опоясывающей старинный город. Залитые солнцем черепичные крыши, остроконечные башни, извилистые узкие улочки, стекающиеся к рыночной площади. Шпиль ратуши, белокаменный храм с провалом кладбища… Ау, девочка! Где ты могла умереть? Да где угодно. Город большой, и обойти, видимо, предстояло весь. Откуда начать? С молочной лавки, где мерцала точка выхода? С кладбища? С ратуши? Или с любимой всеми рыночной площади? Стоп! Как странно… По улочкам ползало около десятка отпечатков, но ни одного не было именно на площади. Почему?

Я спрыгнула вниз и решительно направилась к центру, петляя по уютным улочкам и переулкам. В ряду кованых солнышек на ограде кладбища по-прежнему не хватало одного, того самого, которое сейчас активно нервировало кроликов. У массивного склепа, взявшись за руки, стояла кучка подростков с напряженными лицами. На физиономии смуглого патлатого главаря отпечаталась крайняя степень энтузиазма. Судя по долетающим обрывкам фраз, фан-клуб пытался «силой коллективного разума» переместить Кису назад. Логично, фанатеть лучше в комфортной обстановке. И с непокусанными задницами. Шикарную подставу устроила им новенькая девочка-тьма. Пожалуй, она начинает мне нравиться. Тот еще тролль!

На площади было непривычно пусто. Ни души… Энергетические отпечатки маячили поблизости, но сюда никто не забредал. Так-так. Я с любопытством огляделась. Та же мостовая, тот же невзрачный помост, та же ратуша. Ё-моё, часы… Они идут! Рядом взметнулись искры, запахло гарью. Пламя взвилось стеной, огромной, обжигающей. Оно ревело, клубами лопалось в небе, хрустело помостом. Бросило в жар, норовя расплавить изнутри. Минута – и огонь погас, испустив тонкую струйку дыма, да и та мгновенно рассеялась. Будто и не было ничего. Загадка, вот ты какая… Испанский город шестнадцатого века, костер на площади, погибшая девочка с необычными способностями. Без вариантов.

Замереть, прислушаться к шуршанию воображаемых страниц. Последняя – смятая, обгоревшая, такая горячая. Долго не удержать. Впусти! Она открылась охотно. Распахнулась как ждущая прочтения книга, окунув с головой в самое начало. Исабель, неполных семнадцать лет. Звонкий смех, ямочки на щечках. Она умела радоваться, всегда находила чему, и грустила лишь иногда, тайком, думая о маме. Но это была светлая грусть, потому что Исабель маму не помнила. Совсем. Зато отец единственную дочку любил и баловал. «Очень сильно баловал» – ворчала иногда кормилица, которая ее вырастила. Вырастила и осталась с ними жить, помогая по хозяйству и присматривая «за чикитой». Руки кормилицы постоянно работали, а язык болтал, рассказывал разные истории. Исабель одну особенно любила, про своего отца. Это была очень романтичная история. Давным-давно молодой иностранец прибыл в Испанию с родным посольством. Потом – предательство своих, нож в бок, любовь с дочкой спасших его людей. Выздоровев, женился и остался. Говорил, что не жалел, и Исабель видела – правда. У них была стекольная мастерская, лучшая в городе, уютный дом, пусть и у самой стены, насквозь пропахшей копотью. Когда кормилица неожиданно ушла, Исабель долго плакала. И появилась она – Марта. Отец сам не понимал, почему взял ее – никому не известную сиротку из далекой деревни, ровесницу дочери. Исабель знала ответ – новая служанка тоже умела видеть больше, чем другие. Влиять, располагать. Светилась ярко и странно. Исабель раньше подобных себе не встречала, испугалась вначале сильно. Но Марта на Исабель смотрела еще испуганней, чем та на нее, старалась по дому так, что выходных не брала и иной раз спать не ложилась. Постепенно Исабель привыкла. И началось… Разговоры обо всем на свете, секреты шепотом. Будто обрела сестру, которой никогда не было. Двойная порция улыбок, теплые объятия. Долгожданный привкус счастья.

Марта день ото дня сияла все сильнее, почти искрила. Неправильно искрила, опасно. Исабель терпела, но потом начала беспокоиться. Марта могла задуматься так глубоко, что не сразу растормошишь, а порой смотрела сквозь Исабель, словно не узнавала. Рисовала какой-то знак постоянно – угольком на клочке бумаги, пальцем на ладони. Мгновенно сминала, стирала, прятала, только заглянешь ей через плечо. Марта тоже за Исабель переживала, говорила – осторожнее. Видишь, что лгут – молчи, и вообще не выдавай то, чего знать не должна. Но как молчать, если под носом что-то несправедливое творится? Молочник вдову мясника обсчитывал, а теперь все честно. У соседки котенок потерялся, Солнышко. Весь день искали-искали, не нашли. А Исабель сразу приметила слабое мерцание на кладбище, за старым могильным камнем. Забился в дыру и застрял, бедняжка, от страха лишь шипел и царапался. Успокаивала его целый вечер и вытаскивала оттуда, а Марта стояла рядом и твердила – глупо открываться, пожалеешь. Соседи злые, в глаза улыбаются, а за спиной шепчутся. Не ровен час, дойдет до недобрых ушей. Неправда это! Соседка вон как благодарила и хвалила, а Марта просто трусиха. Такая трусиха, что даже в чудесные миры с ней не ходила – боялась сильно. Но им и без того было хорошо.

Вчера они впервые поругались всерьез. Марта кулон носила под платьем, не показывала. Наверное, он ей был очень дорог. А тут цепочка порвалась и кулон упал на пол. Исабель с любопытством наклонилась, чтобы рассмотреть, Марта поспешно ногой наступила и… раздавила. Потом кричала на Исабель, плакала. Исабель обиделась и накричала в ответ. Плохо, когда секреты между подругами.

Тем утром они все еще не разговаривали. Исабель уже простила, злополучный кулон тайком отцу починить отдала, солгав, что ее вещица. Но извинений ждала из упрямства. Ковыряла кашу в тарелке и искоса поглядывала на Марту. А после пришли они. Люди, пылавшие ненавистью. Алые отсветы беды, залп выплюнутых обвинений. Это она-то ведьма?! И какая разница, откуда ее отец?.. Эхо ужасных слов в голове, грубые руки. Марта кинулась к ней, на хорошеньком личике тут же отпечатался след чьей-то пощечины. От испуга или злости – Исабель не успела понять, но что-то вырвалось, вязкое, темное, холодное. Прямо на непрошеных гостей. Их тотчас погасило, задуло, словно ряд поставленных под ветер свечей. Все на кухне упали замертво, все, кроме Марты. Как так?! Колотила дрожь, перед глазами – пелена. Что она сотворила сейчас?.. Марта схватила ее под локоть, потащила вон из дома, к черному ходу. Там их ждали. Шумная толпа, сочащийся отовсюду гнев. Исабель попыталась еще раз так же, снова. Не успела. Рассеченная камнем щека, влажный след на ладони. Клок вырванных волос – в руках той самой соседки. За что?! Кто-то закричал, уже не ругательства, хлынул страх, липко расползаясь кругом. Это не она… Это Марта сделала?! Звон выбитых стекол, тупая боль в затылке. Мир поглотила пустота – странная, глухая.

Сквозь кошмарный сон колыхались перекошенные лица, сливались в пестрое месиво. Оно напирало, дышало, гудело в тысячу глоток, сочилось ненавистью, злобой и страхом. Не шелохнуться… В столбе то ли гвоздь, то ли сучок, впивается больно в спину, прогоняя блаженное забытье. Это неправда. Не может быть правдой, это не с ней, не с Исабель. Но даже сны не бывают такими страшными. Под ногами вязанки хвороста, Марта рядом, совсем близко. Повисла на цепях и совсем не светится. Счастливая… Высоко над головами в небесной сини летнего утра крутится, отблескивая солнцем, флюгер ратуши… Под ногами затрещал хворост, запахло гарью, толпа прихлынула с жадным любопытством. Нет! Исабель зажмурилась и сделала шаг – прочь, далеко. Туда, где ничего этого не было – в мир вечно спокойной ночи, ровной зеркальной глади озера и сказочной луны во все небо. Она светила и теперь, но не так ярко, как прежде, и меркла, меркла, меркла…

Я медленно выдохнула и повернулась, чувствуя чей-то взгляд. На меня, открыв рот, таращилась хорошенькая брюнетка в экстремальном кожаном костюмчике, аппетитно растянутом во всех нужных местах. Дар предельный, энергия сумасшедшим водоворотом, в глазах врожденное «хочу все знать». Новенькая. Сама напросилась. Я звонко чмокнула ошеломленно пискнувшую девицу в щеку, развернулась и помчалась к молочной лавке. Нашла! Да!.. Я нашла его! Наконец-то нужный мир и нужный случай! Тут с самого начала все было странно. Марта могла убить Исабель сразу, как появилась. Впрочем, достаточно было просто пустить все на самотек и наблюдать, как наивная девица собственноручно роет себе яму – толпа с инквизиторскими замашками доделает остальное. А что Марта? Беспокоится, просит не светить даром, и до последнего пытается спасти – такой погром устроила, что обеих сожгли. Оно и понятно, почему не отбились. Исабель ничего не умела – тьма только проявилась, а у Марты, судя по тому, как часто она рисовала знак, силы были на исходе. Долго в занятом теле находилась, ослабела. Начала забывать, кто есть на самом деле… Знак – это их спасательный круг в омуте чужой реальности, крючок сознания, ключ к собственной памяти. Интересно, какая крокодилья морда тут в образе Марты резвилась? Жаль, Исабель не показала мне тот кулон… Пусть с этим разбирается Тео, а я со своим заданием справилась.

Энергия перехода плясала у дверей молочной лавки, извивалась языками пламени. Нырок… Я открыла глаза. Сверху нависал знакомый потолок, в окно у изголовья скреблась ветка, на подоконнике тикал древний будильник. Если ему верить – два часа. Куда сейчас, к Тео? Нет, подождет. Сначала есть, пить и мыться. По полу ощутимо тянуло холодом, кучка белья по-прежнему валялась у окна, а надевать пепел роз на босу грудь не хотелось решительно. Я закуталась в одеяло, слезла с кровати и пошлепала на кухню. На плитке обнаружился еще горячий чайник, в холодильнике одно малиновое варенье, а на столе пара йогуртов и крошки от батона. Хоть бы корочку оставил, обжора! Через пару минут я пила крепкий чай с малиновым вареньем, пустые контейнеры из-под йогуртов валялись в мусорном ведре, а в голове крутились мысли. История Исабель казалась смутно знакомой, будто раньше я о ней уже слышала.

Приспустив одеяло, я включила воду и задумчиво повертелась над раковиной, пытаясь вымыть себе хоть что-нибудь. Налила на пол, сшибла одеяльим хвостом кипу газет с маленькой табуретки и дико замерзла.

– Вообще-то, в конце коридора есть ванная, – раздался веселый голос из дверей.

Что?! Я обернулась, Поняша старательно делал серьезное лицо.

– Спасибо, – нежно проворковала я, закутываясь в одеяло. – А то уже собиралась за тазиком идти и…

– Воду в ванной только что отключили! – торопливо наврал он. – Тазик сейчас принесу.

Я медленно приблизилась, глядя в честные глаза, Поняша замер. Улыбнулась и, протиснувшись мимо него в большую комнату, пошлепала в коридор. В спину прилетел тяжкий вдох. Правда, что ли, за тазиком сходить? На голову ему надеть!

В ванной едва слышно гудел водонагреватель, гель для душа пах лимоном и пенился как средство для мытья посуды. Может, оно и есть?.. Наплескавшись до сморщенных пальцев, я выбралась на теплый коврик, насухо вытерла волосы самым большим полотенцем и обернулась в него же, скрепив хитрым узлом на груди. Теперь расчесаться и… В зеркале маячило бледное лицо с бесцветными губами. М-да, аристократизм так и прет. Еще пара визитов в глубину Потока за силой, и пришлось бы Поняше закапывать легкомысленно притащенную девицу где-нибудь в саду, под малиновым кустом. Никто и искать бы не стал. Кроме Лейки. И Аниты – та фиг из рук выпустит ценный источник информации. Найдет, откопает, двойным мохито побрызгает и вытрясет все, что хочет. Будут потом по окрестным домам страшилки ходить про малиновую даму, каждый от себя присочинит – бац! – и легенда готова. Легенда?.. Вашу же ма-а-ть! Ну, конечно, легенда! Шестнадцатый век, юная дева – более особенная, чем другие особенные. Знатный погром в городе, который она устроила. В год инициации шумной крошки граница подвинулась глубже. М-м-м… Как ее там называли? Вестник? Сдается мне, речь шла об Исабель. А рассказывала мне эту историю Лейка, вычитав в какой-то книге Вениамина. Вот ведь… Опять Лейка! Все-таки она вляпалась в это дерьмо. Интересно, что еще было в той книге? Вениамин мертв, психологического центра больше нет. А куда делась его библиотека?

Я вылетела из ванной, одержимая единственной мыслью – во что бы то ни стало разыскать ту книгу. В ней столько ответов может быть! Поняша снова прятался в своей комнате, дверь была заперта. Я поскреблась – раз, второй, третий, потом громче и настойчивее. Тишина. Заработался? Долбанула кулаком в дверь, затем пнула. Помогло! С той стороны лязгнули замком, в щель высунулась заспанная физиономия трудяги, и бровь его тут же поползла вверх.

– Даже так? – сглотнул он, внимательно изучая на мне свое полотенце, будто впервые видел.

– Ты же в интернете шаришь? Мне надо найти кое-что. Очень срочно!

Поняша мотнул головой, с трудом вернув себе осмысленное выражение лица, пропустил в комнату.

– Вениамина знаешь? – на всякий случай уточнила я, он кивнул. Ну да, кто бы не знал наставника нескольких последних поколений вемов… – Можешь выяснить, что стало с его имуществом после закрытия психологического центра?

Поняша снова кивнул, плюхнулся на разобранный диван, отпихнув в сторону гнездо из подушек и одеял, и подвинул к себе ноутбук. Я пристроилась сбоку. Экран отсвечивал, буквы сливались – ни одной не разобрать, но вчитываться в них и не пришлось.

– Центр за долги продали, – хрипло сказал Поняша, – вместе со всем имуществом.

– Кому продали, когда?

– Тебя что-то конкретное интересует?

– Книги, – призналась я. – Точнее, одна книга. Названия не знаю, но она должна быть древней.

– Потрясающе конкретно, – пробормотал Поняша, защелкав мышкой. – По книгам был аукцион, весной.

– Он публично проходил? Есть названия, описания, фотки? Хоть что-нибудь?..

– Разве что в кэше.

Не особо поняв, о чем идет речь, я выжидающе сложила руки на груди. Компьютерный гений застучал клавишами. Стучал долго и сосредоточенно. Я ерзала на диване, наблюдая за процессом. Интересного не увидела – бесконечные страницы с мелким текстом и множество уже неработающих ссылок. Заскучала и принялась разглядывать комнату. Точная копия моей, разве что вместо кровати диван, да вместо одной стены беленый печкин зад, перехлестнутый словно патронташем гирляндой сексуальных носков. Вот оно, логово диких мустангов!

– Нашел! – Поняша выпрямился.

Я прилипла к ноутбуку. Действительно – названия, описания, фото. Длинный список, почти бесконечный. Я бегло прокрутила страницу, толком не понимая, за что первым делом хвататься. Перед глазами мелькнуло то, что заставило резко отдернуть руку и уставиться в экран. На одной из ветхих обложек красовалась спираль с вогнутым внутрь концом… Знак Криса! Марта – это он?! Кто нарисовал его символ на книге? Зачем?.. С чего вообще в древнерусских томиках излагают легенды об испанских девочках?! Думать, срочно думать… Отец Исабель, получается, русский. Во время нападения на дом его не было, вот и выжил. После смерти дочери, скорее всего, бежал от инквизиции в Россию, тут и рассказал свою историю. Записавший ее – явно сам вем, иначе бы про особенных людей не рассуждал. Сложил факты, остальное додумал, получилась сказочка. Ну а знак… Кулон! У отца Исабель был кулон, как он считал – дочкин.

– Ты эту книгу искала? – Поняша тоже смотрел на фотографию и задумчиво скреб щеку. – Сколько же ей лет? Того гляди прямо на картинке рассыплется…

– Текст никак не посмотреть? – Я нервно облизала губы. – Или хотя бы содержание?

– Увы. Не оцифровывали.

Ленивые морды!

– А можно найти, кто ее купил?

– Без шансов, – развел он руками. – Информация конфиденциальная.

Дьявол! Впрочем, книга вполне может быть у Лейки. Каким крючком ее Хранитель зацепил? Тягаться с Тео и компанией – гиблое дело, пятьдесят погибших девочек тому подтверждение. Стоп… Выходит, Крис идет против стаи. Мутит что-то свое, Вестников зачем-то спасает. Цели неясны, но в любом случае он – единственная Лейкина надежда.

– Вызови мне такси, – велела я. Поняша непонимающе нахмурился. – Надо закончить кое-что.

– Такси? – возмутился он. – Я сам могу отвезти.

Я покачала головой. Ага. Снова он, Армстронг и влево-вправо? Ну нет, мне о деле надо думать, а не о… джазе! Поняша недовольно сопел, я потеребила его за рукав. Оу… Руки загребущие, чудом полотенце не потеряла. Диван скрипнул, ноутбук опалил жаром. Или не ноутбук… Мой палец лег на губы напротив, растянувшиеся в улыбке, чуть надавил.

– Это мои проблемы, сладкий, – прошептала я, – найди себе свои.

– Нашел, – выдохнул он. Волосы на затылке моментально встали дыбом. – Но ты не делишься…

– Не люблю делиться. – Я поспешно отодвинулась и встала. – Вызывай.

Он затейливо чертыхнулся и потянулся за телефоном. Хороший мальчик, послушный мальчик!

– Такси сюда едет около получаса, – мстительно сообщил хороший и послушный мальчик.

Нарывается? Надеюсь, узел получился правильный…

– Подожду. – Я пожала плечами, полотенце медленно поехало вниз. Поняшин взгляд зачарованно поехал следом.

Вид у него при этом был замечательно недалекий. Пора заканчивать, пока удар не хватил. Я сняла полотенце и протянула ему. Полотенце его не заинтересовало. Вот совсем. Хорошо, что в запасе было полчаса! Но лучше бы побольше…

Сапоги я натягивала, сидя на диване в большой комнате, потому что иначе не получалось – коленки тряслись, а кости вообще куда-то делись. Поняша топтался рядом и держал наготове плащ, под окнами в третий раз истерично сигналило такси. Потом задребезжало от стука стекло над диваном. Водитель скребется. Я на ходу накинула плащ и проверила содержимое карманов. Вроде ничего не забыла. Поняша стоял в дверях и смотрел на меня как-то грустно.

– Возвращайся… – произнес он на полном серьезе. – Если что.

– Если что, вернусь, – подмигнула я и выскочила на крыльцо.

«Если что» – прекрасная формулировка. У меня в последнее время одно сплошное «если», и никакой определенности. А ведь стоит пойти к Тео и рассказать о Крисе, проблемы закончатся…

Сев в такси, я всмотрелась в энергетическую картинку города и продиктовала Лейкин адрес. Ждать ночи не буду. Нам пора поговорить начистоту. Прямо сейчас.