Феликс

Электронные часы у пустой стойки регистрации высветили девять часов вечера, автомат в очередной раз выплюнул в стаканчик то, что считал чаем. Но это лучше, чем ассортимент местной кухни. Загородный дом отдыха, пару дней назад закрытый якобы на ремонт, ратовал за здоровое питание, как итог – ромашковая бурда и пюре из брокколи на все случаи жизни. Говорить пока было не с кем, подхватившая левую сущность дама не очнулась ни вчера, ни сегодня. Врачи уверяли, что это должно произойти вот-вот, буквально в любую минуту. Один из них, единственный, кто мог здесь находиться, не рискуя получить установку выйти в окно, безвылазно суетился вокруг пациентки, прижав к уху телефон. Что ей в клинике вкатили с перепугу? Переборщили. Как бы ни откинулась вслед за товарищами раньше времени.

Пристроенный на столике ноутбук впервые за день встретил спокойным экраном, а не мигающей иконкой нового письма. Утром Ланс написал, что Шанталь привела к нему Адама, и этого сеанса хватило, чтобы сделать выводы. Мальчик действительно скучал по погибшему брату, и был привязан самым болезненным образом. Жутко боялся чем-то расстроить, ждал одобрения на все, что делал, или только думал делать. Распространенный эффект для тех случаев, когда тот, кто тебя третировал, резко меняет отношение на противоположное. В прошлом Натан именно так и вел себя с братом, причем не напрямую, и очень осторожно, что со стороны и не подкопаешься. Елена была права, он мелкого до невроза и довел. С какой радости оставил в покое? Подробностей в письме не было, поскриптумом шло витиевато выписанное одобрение по поводу того, что я передал дело коллегам. А то, много ли нарасследуешь из другой страны. Через пару недель вернусь. После Рождества Маэва назначила голосование по поводу отстранения Дормана с должности главы. Это не подвигло его объявиться, до сих пор пропадал неизвестно где, будто ему плевать. Вероятно, так оно и есть. Результат голосования предсказуемый, его сторонники больше никакого влияния не имеют, даже Мартина умудрились сместить. Кого выберут новым главой, совершенно ясно. Кандидатура одна.

Наверху послышалось торопливые шаги.

– Она пришла в себя! – по лестнице сбежал наш гений усыпляющей медицины.

Наконец-то.

– У нее дезориентация после долгого сна, скоро пройдет, – доложил специалист по Белоснежкам, устало бухаясь на аскетичный диван в приемной, – будет вполне адекватная.

Я бы на это не рассчитывал. В досье Аниты один заграничный обитатель другого краше. Каждый еще при жизни отличился, после все заскоки лишь прогрессировали и усугублялись. Маньяк с навязчивой идеей, любительница интриг, бандит без тормозов, возвышенная актриса и социопат с претензией на гениальность. Образцовый террариум. Удивительно, как они не перегрызлись за столько веков в замкнутом пространстве. Сидели по своим углам? Бессмертие, да… Выдавать им возраст в пять тысяч лет было бы ошибочно. Замуровались в резервации с придуманными глюками и ускоренным течением времени. Что они там видели? Единственный источник информации – из ловушки. Учитывая, кто туда попадается, в меню преимущественно самоуверенные идиоты. Однако недооценивать их компанию не стоит. Фокусами Максимовой осенью весь офис накрыло, и в торговом центре чуть ли не две сотни посетителей охватило внушением. А эта особа умеет куда больше. Хотя проблем быть не должно: безлюдное здание в подмосковной глубинке с внушительной прилегающей территорией, самый опасный предмет – пластиковая ложка на кухне. Ни за входные двери, ни за ворота не улизнешь. И маячок на себе она вряд ли заметит. Если, конечно, накануне не закусила каким-нибудь эспером-суперхакером.

На втором этаже было тихо и светло. Просторный коридор, приоткрытая дверь в пустую комнату. Она стояла в конце коридора, у окна с фигурной выпуклой решеткой. Смотрела задумчиво то ли на нее, то ли на снегопад в свете уличного фонаря. Босиком, поверх больничной сорочки – накинутое на плечи одеяло. Бледная, хрупкая, с шапкой черных волос. Белоснежка, версия «десять лет спустя», когда с птичками уже не поют.

Я остановился в паре метров, она обернулась, медленно и осторожно. В прищуренных глазах мелькнуло удивление. Секунда, вторая, третья…

– Странное место, – беспомощно прошептала Белоснежка. – Где я?

Браво. Тяжкий вздох и дрожащие губы изобразила особенно хорошо.

– В бренной реальности, – просветил я. – За сто лет здесь все немного изменилось.

– Да уж, – цинично усмехнулась жертва обстоятельств. Невинно-растерянное выражение с ее лица слетело разом. – А Софи-то трепло.

Спокойно реагирует. Расчет, усталость? Отходняк от лекарств? Шаг от окна ко мне, поправленное сползающее с плеча одеяло. Безобидное движение, но расслабляться не следует. По медицинским прогнозам, ей на ногах стоять не положено, а ничего, стоит, и даже довольно устойчиво. Неизвестно, на что еще способна. Если это, конечно, вообще она. А не он. Ментальный бардак…

– Бывали пробуждения и похуже, – сказала эта непонятно кто. С трудом сглотнула и выдавила: – Где здесь…

– Обратно, и в другую дверь.

Она скользнула по стене в направлении комнаты, я пошел за ней. В ванной она засела на полчаса. Судя по долетающим звукам, ее как минимум наизнанку вывернуло. Добро пожаловать в реальный мир, тут вам не там.

Комната смахивала на номер в дешевом отеле: тумбочка без дверцы, пустые полки шкафа, разобранная кровать и стол с задвинутым до упора стулом. Прочее увезли подальше, во избежание. Проходить дальше порога я не стал, примчавшегося некстати врача развернул на подходе. Пусть отдыхает, иначе сам где-нибудь свалится. За стеной на несколько минут включилась вода, после наступила тишина, разбавленная едва слышным шуршанием полотенца. Что ж, не утонула. Роберт на отправленное сообщение ответил, что уже едет сюда, на пару дней, как и договаривались. Караулить ее вторую ночь желания не было. Надо выяснить главное – сколько их еще может выползти из закромов Потока и сколько попыток при этом у каждого.

Она вывалилась из ванной еще бледнее, чем прежде, в махровом халате и белых тапочках. Отличный выбор. Опустилась на выцепленный из-под стола стул, вытянула ноги. Через проем не до конца прикрытой двери виднелось брошенное прямо на пол одеяло, ворох салфеток и запотевшая плитка, с которой исчезали зигзагообразные следы. Хриплый кашель, мельком мазнувший по мне утомленный взгляд. Не особо ей лучше, но потерпит.

– Хоть бы зеркало оставили, – посетовала она, с интересом прислушиваясь к собственному голосу. Поправила влажные волосы, и уставилась на меня так прицельно, будто призывала сделать то же самое в ответ. – Ладно, давай сразу к делу. Раз уж ты в курсе, кто я.

– Яника, я полагаю.

– Даже так, – кивок и приподнятая бровь подтвердили догадку.

Знаки Анита в файле зарисовала тщательно. Очнувшись, заграничная сущность первым делом должна была его воспроизвести – где угодно, чтобы из захваченного сознания в ментальную трубу не вылететь. А зигзаги лишь в единственном символе есть. Передо мной именно та, что заговорами баловалась за спинами остальных. Бледные губы дрогнули в усмешке:

– А ты, значит, не представишься.

Угадала. Ответа она прождала от силы пару секунд, после равнодушно пожала плечами.

– Отвечу заранее, и оптом, – скучающе заявила королевская особа. – Нам у себя хорошо сидится. Приходится иногда вылезать, разбираться с одной и той же проблемой. Новых неприятностей не ищем, задерживаться не будем. Устраним угрозу, и про нас долго никто не услышит.

– Шумно вы ее устраняете.

– Так уж получается, – она откашлялась и вынужденным шепотом добавила: – Когда не мешают, выходит тише.

– Может, вам еще и помочь?

– Мы просто защищаемся. Не будь у нас тьмы на хвосте, не было бы ни ловушек, ни ритуала.

Ясно, все зло от Вестника. А они святые люди, и вообще – на диете.

– В этот раз скверно сработало, – отметил я. За провокацию сойдет. – Минимум двое выбыли, и тебя туда же стоит списывать. Сезон охоты близок к провалу.

Она села ровнее, не переставая вызывающе прямо смотреть и улыбаться. Интересно, ее энергия через зрительный контакт гасится, как и любая другая? Проверять не будем.

– Это всего лишь тело. Одно из… многих, – в ее голосе при всей любезности прорезалось снисхождение. – Правильно, за сто лет все изменилось. Раньше те, кто не мог о себе позаботиться – день, неделя, ну месяц, и сгинули. А теперь – клиники, круглосуточное наблюдение, поддержание жизни. Прекрасные времена, удобные.

– Твоей готовности по разным телам прыгать я не наблюдаю.

– Зачем? Меня и это устраивает, – она придирчиво оглядела вытянутые ноги. – Искать новое, вселяться, приживаться… Муторно.

– А какая надобность была вселяться полгода назад в Испании?

На мгновение в ее глазах мелькнуло оно – изумление. Не в курсе была, значит.

– Это связано с Марией? – уточнила она.

Наверняка. При ней Гонзалес в Мадриде на пару секунд в сознание якобы и пришел. А в конце лета скоропостижно скончался. Но в моих планах получить информацию, а не делиться.

– Вечно у вас проблемы с залетными девицами, – я увел разговор в сторону. – Не учили не играть с едой? Одна толпу на заклание привела, чтобы вас стереть, вторая сдала с потрохами. Зачем вы ее отпустили?

В ответ – усмешка, и никаких комментариев. Не Яника отпускала, это известно. Максимова ссылалась на Тео, без подробностей. Не догадывается, что у него в голове, и с головой. Взял и отпустил, мол, отработала. Очевидно, остальные с его позицией не согласны. Не так уж сообща действуют, а некоторые что-то затевают, возможно, против своих же. Перенести бы их разборки в Поток, пусть там делают что хотят, с Вестниками или без.

– Побудешь здесь, под присмотром, – сообщил я. На сегодня, считай, закончили. Сама ничего нового не скажет, а давить бессмысленно, смотается на родину, и прощай. – Не советую высовываться из дома, тем более за ворота.

Она хмыкнула, я вышел в коридор. Не готова пока к разговору по делу, пусть – не у нас время поджимает. Подождем, заодно поищем Вестника, подходящих под описание эсперов в России не так уж много. Анита составила список еще вчера, насчитала семерых. В срочном порядке эвакуирует, опасаясь, что им грозит опасность. На самом деле это они опасны. Одна из девочек – бомба замедленного действия, и лучше ей быть от нормальных людей подальше.

Роберт доехал быстро. Получил указания с королевской особы глаз не спускать, докладывать мне обо всем, а с ней не болтать. Сейчас и не получилось бы. Она то ли уснула, то ли вернулась в Поток. Думаю, еще очнется, сделает вторую попытку договориться или выкинет что-то порадикальнее. Терять ей нечего.

Припаркованную за воротами машину завалило снегом, как и выезд на дорогу. Для визита в офис было поздновато, и кое-что следовало обсудить с Анитой лично. Трубку она не брала, на сообщения отвечала смайликом с вывешенным набок языком. Заработалась. Поехал к ней, в квартире ее выловить шансов больше.

Итак, что мы имеем. Раз – Яника с собственной игрой в борьбе за власть. Получив ее, вряд ли она мир во всем мире устроит. Чем нам аукнется измененный расклад, неизвестно. Два – Тео в странных отношениях с фактически бесполезной Максимовой. На кой черт бы он ее ни отпустил, сделал это не из альтруистических побуждений. Она ему зачем-то нужна. Три – кто-то, вьющийся вокруг Марии. Про ритуал та была ни слухом, ни духом, иначе мы бы знали, после пятого предупреждения ее пробило на откровенность. Итого, предположительно трое из пяти жителей нижнего Потока замышляют нечто, выходящее за рамки обычной охоты на Вестника. Что точно – наши интересы не совпадают.

Несмотря на ночное время, на улицах кипела жизнь, магазины светили вывесками, и не только продуктовые. Действительно, вдруг кому-то взбредет в голову срочно купить джинсы или рамку для фотографии. Аниты дома не оказалось. Холодильник снова приютил половину меню соседского ресторана. В рабочем ящике прибавилось письмо от Кейна. Он добрался до компьютера Натана Берга, но «не надо спрашивать, каким образом». Опять водопроводчиком прикинулся и диск стащил? Марио… К словам «угроз погибший не получал и ничем эдаким в интернете не занимался» прилагалась ссылка на содержимое диска.

Среди скачанных файлов интересного не было: фильмы, музыка, материалы по учебе. Ни одной игры, в почте – сплошь уведомления от роботов. Десяток сохраненных учетных записей, толку от которых чуть, в социальных сетях и блогах Натан практически не сидел, переписывался вяло. В основном размещал фотографии с матерью и братом, образцово-показательные, как для каталога «Счастливая семья». Словом, подозрительного ноль, и Кейн далеко не дурак, чтобы не проверить каждый лог, однако… Ему об этом деле известно не все.

Научный форум Натан посещал чаще, чем другие сайты, особенно разделы по химии и биологии. Вел зубодробительные дискуссии со студентами и преподавателями, много умничал и черпал информацию для собственных работ. Идейный отличник, предельно вежливый, и не поверишь, что главный школьный хулиган. В переполненных личных сообщениях велись более приватные, но такие же скучные беседы об учебе. В черном списке значилась «Прелесть99», та самая поклонница-сталкерша из школы, о которой рассказывала Хлоя. Девочка была не одинока, компанию ей составлял некто «Четырнадцать». Пустой профиль, больше года оффлайн. Если Натан принял одноклассницу за однажды угрожавшего ему человека, и отправил туда же – в игнор, то «Четырнадцать» и есть тот человек. Переписку с забаненными он, очевидно, потер. Но на сервере она должна храниться, вместе с данными обо всех пользователях.

Повезло: одному полезному знакомому как раз не спалось, а крепко заваренный чай помог дождаться необходимых доступов к форуму. Административная часть была стандартной, вся информация – в наличии. Недавняя удаленная Натаном переписка почти дословно совпадала с пересказом Хлои, вторая утонула в недрах прошлогодней истории. Гораздо проще будет эти сообщения у его собеседника найти. Пользователь с ником «Четырнадцать» заходил на форум только в день регистрации, тогда же написал единственному контакту. Целенаправленно пришел именно с Натаном связаться. В профиле – ни одного опознавательного знака, кроме безликой электронной почты и ай-пи адреса компьютера. Набор чисел, цифра к цифре. Каждая расплылась, норовя слиться с соседними. Полоснуло ярким светом с красными бликами, закрытая крышка ноутбука мигом погрузила комнату в темноту. Без надобности рассматривать. Свой-то статический домашний адрес, который помнишь наизусть.

Рука потянулась за сигаретами. Сквозь настежь открытое окно кухонного балкона отрезвляюще дуло, на подоконник падал снег. С улицы долетали звуки изредка проезжающих машин и пьяный хохот. После четвертой сигареты, согласно количеству окурков в салатнице, отпустило.

Ноутбук послушно вышел из спящего режима, форум выдал нужный архив. Переписка была короткой, восемь отправленных друг другу сообщений. Первое содержало ссылку на видео, ныне недоступное, и вопрос Натану, как бы это понравилось ученикам его школы. Он впал плохо скрываемую истерику, вывалив воплей на тему «какого черта», «откуда взялся ролик» и «кто еще видел». Получил ответ – «пока никто». Стал умнее и уже спокойнее поинтересовался, что от него, собственно, хотят. Условия выставили интересные – не просто оставить Адама в покое, но и стать любящим братом. Не с виду, а на самом деле. Чтобы ребенок был счастлив, и души в нем не чаял. Обещали проследить, и в случае невыполнения – сделать звездой ютуба. Тот попытался выяснить, причем здесь его семья. Подозревал одноклассников, видимо, и ждал более приземленного шантажа. Ему заслали ироничное объяснение, что постоянное близкое общение с надоедливым мелким сойдет в качестве расплаты за грехи. Натан отписался, что эти условия выполнит, но если будут новые, то он пас, и плевать на последствия. В подтверждение отправил собеседника в игнор.

И ведь сработало. Фотографий Адама, со счастливой физиономией обнимающего брата, набралось бы на целый альбом. Ответственно подошел…

В отличие от ай-пи, электронный адрес в профиле был мне незнаком, видимо, использовался лишь для регистрации. Почтовый сервис авторизовал сразу. Пароль у Елены везде стоял одинаковый. Комбинация букв и цифр, с первого взгляда бессмысленная. В действительности же номер ее первой машины. Писем в ящике было мало. Помеченное как важное – от самой себя с прикрепленным видеороликом. Натан в костюме пухлой пчелки танцует под дурацкую мелодию. Явно несколько лет назад дело было, но лицо узнаваемо. Какое-то прослушивание. Музыкальное шоу? Да уж… Вот чего боятся отмороженные хулиганы. Ущерб имиджу вышел бы непоправимый, обиженные одноклассники могли весь интернет увешать пчелко-кадрами с убойными подписями. Где Елена этот ролик отрыла? Кроме как во внутреннем архиве шоу ему храниться негде. Помнится, у нее друг там оператором работал, а о факте участия немудрено за полгода занятий с мелким узнать. В любом случае, как она Леде и говорила, Адама не бросила, и разобралась по-другому. Теперь понятно, почему Натан резко сменил отношение к брату на противоположное.

Другим письмам в ящике тоже было полтора года, и относились они к одной ветке. Без темы в заголовке, неопознанный адресат, который начал с вопроса: «Что ты решила?». Елена была краткой: «Отказалась». Ей отвечали: «Твой муж точно не в курсе?». Так… Следующее письмо: «Папа, хватит этих шпионских игр!». Дорман, значит. Его привычный тон в каждой букве чувствовался: «Это не игры, и ситуация серьезнее, чем тебе кажется. От членов правления фонда держись подальше. Я предупреждал, еще тогда, ты забыла?». Все интереснее, и интереснее… «Я помню. С детства помню! Делаю, как ты сказал, не переживай». И снова Дорман: «Вечером приезжай, поговорим».

На этом все.

Вдох, через силу проглоченные остатки чая, изрядно остывшего. Отставленные кружка и ноутбук, выдох. Компьютер Елены я проверил давно и досконально, не было у нее ни такого ящика, ни научного форума в истории посещений. Чистить ее она умела, так что если бы не расследование вокруг Бергов, ничего бы не нашел. Все равно понятного мало. Что это за ситуация, из-за которой понадобилось держаться подальше от членов правления? Их у нас, помимо меня, было шестеро: заместитель главы фонда Маэва, руководитель юридического отдела подхалим Кауфман, медицинского – Ланс, финансового – умеющий быстро приспосабливаться Хубер, и пара добрых приятелей Дормана, в этом году отправленных на пенсию. Теперь главный по благотворительным программам и связям с общественностью Колвен, един в двух лицах. Дорман всех имел в виду или кого-то конкретно? Спросить бы его самого. Вот только где он, никто не знает. После похорон Елены исчез сразу, в лучшем случае по телефону отвечал. Популярное мнение: не выдержал удара. А если был другой повод скрываться? О чем Дорман, мать его, предупреждал Елену?…

На балконе из-за незакрытого окна стало еще холоднее, снега на подоконник навалило с сугроб. Спичка зажглась с третьего раза, осветив на мгновение заваленный пустыми цветочными горшками угол. Несколько затяжек, улетевший в темноту дым. Пепел упал мимо салатницы, в снег. Контур отпечатка сложился яркий, четкий, но тут же исчез, будто и не было. По двору неспешно проезжали машины, окурков в салатнице прибавлялось. Написал Роберт, отчитался, что все спокойно. Сигареты кончились некстати, а идей так и не появилось. Скрипнула входная дверь, в коридор, судя по звуку, ввалился мешок картошки. Я мельком глянул на часы – три часа ночи. Стряхнул снег на улицу, захлопнул окно и вышел с балкона. На кухню просунулась Анита, в расстегнутой, но не снятой шубе.

– Ничего себе ты напроветривал! – она показательно клацнула зубами.

– Какие новости?

– Убегалась… Одна девочка радостно едет отдыхать в Европу, купилась на якобы халявную путевку и обещания сказочного Рождества. Другую заманила программой студенческого обмена, выезжать, конечно, нужно срочно. Третью без проблем забрали на лечение, дурочка умудрилась найти работу в торговом центре и даже стойко туда ходила, пока не слегла. У четвертой выискалась ненормальная мамаша с подозрениями – полдня ее уговаривала отпустить ребенка на наши курсы и международные сертификаты показывала. Та носом воротила и задавала идиотские вопросы. Думала, прибью… Вроде в итоге убедила. Еще до троих не добралась, завтра продолжу. А у тебя чего? Она очнулась?… Кто это? Что сказала?

– Да. Яника. Во многом подтвердила слова Максимовой.

– И-и-и? – Анита замерла, стиснув в руках пухлую варежку. – Исторический момент! Состоялся контакт с практически потусторонней цивилизацией… Как впечатления?

– Никак.

– Это все декабрьская морозилка виновата! У меня уже мозги к черепу примерзли. М-м-м… Яника столько всего интересного должна знать. Даже самое банальное – как жили тысячи лет назад! С ней кто остался, Роберт? Давай я его потом подменю?

– Нечего тебе там делать.

Она переменилась в лице, задумчиво закусила губу. Подошла ближе и спросила:

– Что случилось?

– С этим делом оно не связано.

– Я чем-то могу помочь?

– Нет.

Снаружи засвистел ветер, сквозняк за спиной распахнул дверь. Надо было окно получше закрыть.

– Так, – Анита цапнула меня за плечо, оттеснив от порога балкона, – однозначно пора спать. Я тебе сейчас на диване постелю. И даже без панды!

Запахнула шубу и выскользнула за дверь с громким «бр-р-р». Окно заперла, дважды подергав за ручку.

– Даже без панды… – оценил я.

– Заберу себе, – донеслось с балкона. – С ней теплее будет!

Выскочила она со снежинками на макушке и салатницей в руках.

– Кстати, – взгляд сквозь мстительный прищур переместился с горы окурков на меня, затем обратно, – тебе какие котики больше нравятся?

Этот вопрос я оставил без ответа, к расстеленному дивану получил бонусом розовую подушку в цветочек. Панда перекочевала в комнату Аниты, а оттуда в коридор, подпирать грустной плюшевой мордой шкаф.

Не засыпалось долго.

В последний раз я видел Елену за две недели до, в доме, на лоджии второго этажа. Озеро внизу разбушевалось, в тишине всплеск волн слышался отчетливо. Мне пора было выезжать на самолет, а прощаться она не любила. Куталась в накинутый на плечи свитер и задумчиво разглядывала горшок с трудноопределимой растительностью, потом обронила: «Когда ты вернешься, как раз зацветут хризантемы». Может, и зацвели. Я с самого начала знал – что-то с ее смертью не так. Впервые с прошлой осени нашлась хоть какая-то зацепка. Совершенно случайно нашлась, благодаря обиженному до потери конспирации Веберу-младшему. Но дальше что? Как упомянутый Еленой в письме отказ мог привести к сердечному приступу? Чем Дорману не угодили ключевые фигуры Совета? Об этом она собиралась сказать мне тогда по телефону? Толку рассуждать отсюда… Через неделю на месте займусь. Ее переписка с отцом в ящике год с лишним лежала, еще полежит. Надо решать вопрос с Яникой. Оставим ее просто куковать в четырех стенах – смоется, наплевав на сложности повторного вселения, и до свидания. Второй раз может не повезти ее выловить.

Разбудил звонок. Ева. Восемь утра, в Женеве – так вовсе семь.

– Я нашла его, нашла! – вылетел из трубки радостный вопль. – Альбом! Ну, папин. В кабинете, в дальнем шкафу, среди книг, на самой верхней полке. Как новенький!

– Поздравляю.

Быстро управилась. Все трое суток без перерыва и искала? Неудивительно, что на сон времени не осталось.

– И этот негодяй, который по нелепой случайности мой муж, звонил, извинялся и звал обратно. Я еще не решила, прощать его или нет, но… Не обидишься, если я домой пораньше вернусь, а не через пару недель, как собиралась?

– В добрый путь. Удачно поностальгировать.

– На самом деле, – шумно вздохнула Ева, – я про альбом вовсе не из ностальгии спрашивала. Признаюсь, накануне гостила у своей крестной Лилечки… Такой славный дом ей внуки построили, и виноградники во дворе чудесные. Ай, все равно ты ее не вспомнишь. Так вот, она перебирала старые письма, всякие истории травила, и упомянула, что марки на одном конверте нет, потому что наш родитель выцепил – себе в коллекцию. Спросила меня, помню ли его альбом. Я ей ответила – конечно, забудешь тут, он вечно над ним трясся, чуть что: «положь и не трогай, помнешь». А Лилечка мне – еще бы, там какие-то жутко редкие экземпляры были.

Неожиданное признание.

– Ты меня слышишь? – Голос зазвенел волнением. – Хочу отнести его кому-нибудь, кто разбирается. Выяснить примерную стоимость.

– Это я тебе и так скажу.

Сказал. А то потащит куда попало, неизвестно на кого нарвется.

– Что?! – В трубке затрещало, будто ее выронили. Через секунду раздалось возмущенное: – Ты знал, что это не хлам? И давно?…

– Как привез.

– То есть… Шестнадцать лет?! Ну, братец! Мог бы и просветить. Уму непостижимо… Знать и забросить в шкаф! А если бы я не навестила Лилечку?

– Валялся бы себе спокойно в шкафу. И мы бы оба выспались сегодня.

– Да я уже и не усну, – запричитала она. – Новостями поделиться хотела, обрадовать! Дура я, набитая. Волновалась, что не найду, все комнаты перерыла. Наверняка ты прекрасно помнил, что он лежит! Вот и не стыдно же…

– Ева, – перебил я, – тебе этот альбом сильно был нужен, когда ты его вышвыривала?

– Я ведь не догадывалась, столько он стоит!

– У вас что, были проблемы с деньгами? Сейчас есть?

– Ну, нет…

– Тогда чего тебе надо?

– Как ты не понимаешь! – Убранная от уха трубка громкости не уменьшила. – Мне обидно! И не только в этот раз! Всегда одно и то же: обо всем молчишь, на вопросы не отвечаешь, о твоей жизни узнаю чисто случайно. Мы вообще-то одна семья. А с тобой невозможно общаться!

Да если бы.

– И так все было сложно, теперь с альбомом сюрпризы, – всхлипнула она. – Что мне делать?

– Что хочешь, – я сбросил звонок.

Интересно, чем Яника в это чудесное утро занята… Сообщений от Роберта не приходило. Достучавшись через мессенджер и получив ответ, что пока она своим сверхсознанием в наш бренный мир не возвращалась, я встал и пошел собираться в офис. Спать все равно некогда.

На щелчок замка входной двери из комнаты высунулась замотанная в одеяло Анита. Протерла заспанные глаза и поинтересовалась:

– К Шульцу? – После моего утвердительного кивка умчалась в ванну с криком: – Я с тобой, подожди десять минут!

Ровно через столько и подбежала к машине. Ярко-розовая помада, платье с безумным количеством кружев, пряди трех цветов в хвосте. Любимый образ на случай неприятных переговоров. Видно, господин начальник ее прилично достал. Не знаю, что за проблема, которой он жаждал поделиться еще вчера, но о нашей отдыхающей за городом даме разговор зайдет непременно. И Маэва ждет отчет. А первая, с кем стоило бы обсудить эти дела, сидит рядом. Анита поерзала на сидении, вглядываясь в темноту покидаемого родного двора, и повторила вчерашние вопросы. Озвученный расклад ей не слишком понравился, особенно по части намерений Яники и прыжков по телам с неизвестным лимитом. Сошлись во мнении, что идти у нее на поводу нельзя. В перспективе получим всемогущее нечто, от которого неизвестно чего ожидать. Уж лучше как сейчас – всплески активности раз в сто лет, какая-никакая, а стабильность.

Начинало светлеть, идеально расчищенный двор «Идеального мира» заставлял усомниться в том, что всю ночь валил снег. Русский филиал, в отличие от большинства других, историческим колоритом похвастаться не мог. Три этажа футуристического здания, в вестибюле – украшенные пластиковыми шарами абсолютно симметричные елки и запах свежеотпечатанных брошюр, стопками втиснутых на стенде. Никаких затей с входом, череда электронных замков и стеклянных дверей, отдельное крыло по особому пропуску. Кабинет Шульца был открыт нараспашку, внутри орудовала тряпкой уборщица. Она бережно приподнимала то кучу ручек с логотипами фонда, то башню из упаковок стикеров, то гирлянду скрепок, возвращая строго на прежние места. С нашим появлением ее сдуло, напоследок был бережно поправлен сдвинутый в сторону календарь на стене. У уборщиц Шульц явно пользуется авторитетом. Я устроился на диване, напротив журнального столика с якобы незаконченной шахматной партией. Фигуры расставлены вопреки любой тактике, логике и здравому смыслу. Для красоты, подозреваю. Анита неведомо откуда притащила чай – кипяток в обжигающе горячих чашках. Обхватила свою ладонями и притихла в кресле. Остыть чай не успел. Дверь распахнулась, врезавшись в стену и сдвинув набок календарь. В кабинет ворвался Шульц, будто от кого-то убегал, и этот кто-то – по меньшей мере стая голодных псов. Впрочем, он всегда такой. Сгорбленная щуплая фигура, дерганые движения, размашистые шаги. Увидев меня, обрадованно потер руки, потом заметил Аниту, и его слегка перекосило. Гляжу, у них полная взаимность.

– Гостья у нас прямиком из нижнего Потока, – перешел я сразу к делу. – Дом отдыха на ближайший месяц наш – с запасом, она так надолго не задержится. Роберт пока останется там, в нем я уверен, другим туда соваться не стоит. Ей никакие ментальные способности не нужны, чтобы собеседнику мозги промыть. До отъезда я решу вопрос, тебе беспокоиться не о чем.

– Ясно, – глубокомысленно кивнул Шульц. – Из нижнего Потока, надо же… Однако я не об этом хотел поговорить.

И выразительно уставился на Аниту, указав подбородком на дверь, намекая, что там ей и полагается быть. Она невозмутимо закинула ногу на ногу и отпила чаю. Там же кипяток…

– Я не собираюсь что-либо скрывать от Анны, – сообщил я. – А ты?

Он поперхнулся, передернул плечами. Повисла длинная пауза, я отодвинул чашку подальше, показывая, что весь во внимание. Все равно ее лишь в качестве обогревателя использовать можно. Шульц закатал рукава, поморщился, словно готовился вытаскивать нечто липкое и скользкое из… ну, скажем, проруби. Сел в придвинутое к дивану кресло и мрачно сообщил:

– У нас проблемы. Минус два партнера, закрытая за надуманные нарушения клиника. Внезапная проверка властями нашей благотворительной кампании. Замороженный счет из-за нелепых подозрений в мошенничестве. И это еще не все, каждый час новое всплывает. В повальное невезение я не верю, начал проверять, откуда тут ноги растут, и кто у нас такой предприимчивый. Оказалось, Левицкий.

Анита расплылась в улыбке – медленной, довольной и очень ехидной.

– Ты! – среагировал Шульц. – Его куратор, и должна была выяснить это первая! Как ты за ним следила, а?

– Никак, – буднично произнесла она. – Прогуливала.

– При Сталине бы за такое расстреляли!

Глубоко он проникся местными традициями. Только какими-то устаревшими.

– Знаешь-ка, что, – Анита со стуком поставила чашку на столик, – мы ведь не на собрании. Посторонних здесь нет. Могу прямым текстом сказать: ты идиот, и виноват сам!

– Да-да, я помню! – Шульц густо покраснел. – Не надо было его трогать, тревожить, косо смотреть, и даже дышать при нем. Обращаться осторожно, вежливо и нежно, не дай бог, расстроится. Может, еще в задницу поцеловать?

– Боюсь, он бы предпочел пятое предупреждение, – она сделала страшные глаза и прыснула в чашку. – Хотя я бы на это посмотрела…

– Как тебя из детского сада выпустили?! – оскорбленно зарычал тот.

– Прекратили оба! – повысил я голос. Подействовало. – Успокоились, и отвечаете только на мои вопросы. По порядку. Какие предупреждения? За что?

– За Неборскую, – Шульц оттянул пальцами воротник рубашки, будто она его душила, – которая про дар бойфренду проболталась, а он из полиции, между прочим. И не признавалась, пока к стенке фактами не приперли. А поскольку у них с Левицким солидарная ответственность… Кстати, твое решение.

– Это делалось, чтобы ее не оставили саму с повышенным даром разбираться, – рявкнула на него Анита, – а помогли и подстраховали. Сработало, никаких проблем с Кирой не было. Он присматривал за ней, даже к себе в отдел забрал.

– А сейчас генеральным директором своего психологического центра назначил, – прошипел Шульц, – из той же трогательной заботы.

– Отвлекаетесь. Про психологический центр я слышал, еще на прошлой неделе. Опасений оно не вызывало. Для них это привычная форма организации… сообщества. Ливанов к себе учеников лет сорок таскал, пока его не осенило их ряды проредить.

– Он создавал то сообщество с благородными целями, запрещал вредить людям и открывать дар, – продемонстрировал знание темы приосанившийся глава филиала, – а таких, как Неборская, вышвыривал. Ее ничего кроме денег не волновало, попала стараниями наставника под запрет аки алкоголь после десяти часов вечера. Показательная с ней была история! А теперь дорвалась, устроит то же, что и в «Перспективе».

– Сравнил, называется, – фыркнула Анита. – Там Кира выполняла задания клиентов, используя дар, и дико палилась. Вемы, которых она к делу приобщила, не особо осторожнее были. Прозвучит цинично, но нам повезло, что Лессер, чтоб ему в психушке сгнить, избавился от слишком просвещенных людей. Единственная выжившая после нападения клиентка переключилась с бизнеса на семью и о прошлом хочет забыть, а вовремя сделавшая из компании ноги журналистка не порывается снимать сюжеты о сверхсилах, ее канал больше интересуют экономические проблемы. А что, скажи на милость, Кира устроит в психологическом центре? Специфика разная. Они в мозгах клиентов копаются, причем по их желанию. Ни к чему шокировать фокусами угадывания мыслей, чтобы произвести впечатление.

– Мне кажется, – Щульц поджал губы, искоса глянул на меня и вновь уставился на подчиненную, – или ты их вечно защищаешь? Твоя работа не в этом состоит. Полнейшая профнепригодность!

– Зато наезжать очень профпригодно, – не полезла она за словом в карман. – В итоге же так замечательно получается. Например, как у тебя в этот раз. Нравится?

Утомили.

– Еще одна непрошеная реплика, – предупредил я, – и тот, кто ее произнесет, окажется за дверью.

Анита уткнулась в чашку, Шульц подскочил в кресле. Судя по сведенным в одну линию бровям, хотел напомнить, в чьем кабинете мы находимся, но предпочел разумно промолчать.

– Продолжим. Зачем Левицкому этот аттракцион пакостей?

– ЧСВ прищемило, – хмыкнул профпригодный специалист.

– Хочет, чтобы мы ушли, – нарочитым тоном отличницы вывела Анита и с широкой улыбкой повернулась к Шульцу. – Это объявленная война. Иначе фиг бы ты его вычислил.

Может, и прищемило, но на агрессивного идиота он не похож. Тут другое. Не личное, а глобальное.

– Значит, он взялся реанимировать ливановскую светлую идею с меркантильными поправками, – восстановил я общую картину событий, – и все резво кинулись ему помогать, без оглядки на возможные последствия. Откуда такая массовая поддержка?

– По слухам, – осторожно сказала Анита, явно опасаясь сболтнуть при начальнике лишнее, – они боятся тварей из нижнего Потока. Считают, те решили захватить все, поэтому возвращают попавших в ловушку эсперов безумными, жаждущими крови остальных одаренных. Маша с переполохом в развлекательном центре и умерший при попытке очнуться Денис тому подтверждение. Вемы объединяются, ищут защиты у тех, кто сильнее.

Нордовский расклад. А истинная цель и рядом с озвученной не валяется.

– Не до нас им, у них есть враги пострашнее, – злобно процедил Шульц. – Надо с этим что-то делать!

– Надо, – согласился я.

Наверняка стремление эсперов объединиться действительно связано с активностью нижнего Потока. Есть чего бояться, особенно когда не понимаешь, что происходит, и с какой стороны может задеть тебя. Но Левицкий и компания точно знают правду. Больно часто бегали по уровню с ловушками, плюс знакомство с Хранителем и активации миров. Запустить три сценария и не заметить, что везде в центре сюжета чья-то смерть? Ну-ну. Вот им, вероятно, и грозят ментальные санкции за любопытство, остальную тусовку они используют как пушечное мясо. Главный вопрос: чем им мешает Совет? Именно сейчас, в сезон охоты. Очевидно, наши интересы заведомо по разные стороны. Заграничные пожиратели эсперам нравиться не могут по определению. Остается Вестник.

– Обнародуем данные по пятерке, – объявил я, – Вестнику, охоте и ритуалу. Придумайте, через кого это лучше запустить в массы, чтобы побыстрее разошлось.

– Что? – Круглые глаза в обрамлении блесток смотрели не моргая. – Предлагаешь рассказать вемам все, что мы выяснили?

– Так нельзя, – струсил Шульц, который даже приблизительно не мог понять, о чем идет речь. – Разве это не закрытая информация?

– Закрытая или нет, решаю я. Пока она неизвестна большинству, ею вертят как хотят. На выходе получаем настроенное против нас стадо баранов, уверенных, что им угрожает опасность, когда единственная угроза – лапша на их ушах.

– А не перебор? – Анита заерзала на кружевах юбки и выдохнула с сожалением: – Дарить добытый такими трудами эксклюзив…

– Тоже мне секрет Полишинеля, – усмехнулся я. – Хранитель с испытаниями, болтливая Максимова. Думаешь, она лишь с тобой была откровенна? И гуляющий по неположенным Лектумам народ не в курсе? А Хансен с его гениальными мерами предосторожности? То, что однажды прорвалось наружу, обратно не запихаешь. Со временем расползется, это неизбежно. Кто первый сумел повернуть ситуацию в свою пользу, тому и бонусы.

Она задумчиво закусила губу и откинулась на спинку дивана.

– А при чем тут Левицкий? – почесал затылок Шульц. Видимо, аллергия на мысли.

– Он манипулирует фактами, – пояснил я. – Окружающие не любят, когда их держат за дураков. Лишится всеобщей поддержки, тогда и можно будет решать проблему.

И с заграничными пришельцами спокойно разобраться, пока никто палки в колеса не вставляет. Интересно, как сами эсперы с ними планируют бороться? Вестника натравить, и прощай родной город? Лучший вариант – не ходили бы в Поток, не попадались ни в какие ловушки, пятерка давно померла бы от голода.

– Выходит, мы поделимся информацией, что потусторонние сущности лезут в тех, кто попал в ловушку? – Шульц сглотнул. Дошло наконец-то. – Начнется паника…

– Уже началась, – отметил я. – Беспричинная.

– Вему ничего не угрожает, если он не Вестник, – подхватила Анита. – Это спутает им все планы.

На то и расчет.