Лейка

Полукруг луны осветил темную гладь воды. Паутина над озером утонула в серебряном свете, блеснув каждой из миллиона тонких нитей. Ажурная сеть засияла подобно елочной гирлянде, оставаясь такой же липкой и неприятной на ощупь. Она трагически раскачивалась и впивалась мне в спину. Пора было почувствовать себя бабочкой, угодившей в ловушку, но единственное, что меня сейчас волновало — как бы не свалиться вниз.

Вода пошла рябью, на поверхности мелькнуло длинное змееподобное существо. Описало круг, лязгнуло зубами и скрылось в глубине.

— Может она добрая? — с робкой надеждой спросил Артем.

— Я бы на это не рассчитывала, — усмехнулась я.

Он посмотрел на озеро, но гладкая поверхность уже была поразительно безмятежной.

— Что-то мне тут не нравится, — поморщился Артем. — Не хочу к той твари.

— Зависит от тебя. Главное, выдержка и терпение. Помни — все в твоей голове.

— Да понял я, понял! Типа я пушинка, маленькая и легонькая.

— Невесомая, — подтвердила я. На всякий случай приподнялась на локтях и подтянулась чуть повыше. Не хватало еще самой навернуться, позора не оберешься. Наставница из меня и так никудышная.

— Вдруг я туда грохнусь? — забоялся Артем.

— У тебя будет секунды три, чтобы переместиться в реальный мир.

— А если не успею?

— Тогда потом расскажешь мне, насколько добрая та тварь.

Артем обиженно засопел. Видимо, мой вариант его не устроил. Дулся он недолго. Минуту спустя сделал жалобные глазки и в тысячный раз заканючил:

— Ну когда?!..

— Скоро.

— Ты обещала! Ну когда?

— Как только мне станет лучше.

— Так стало уже!

Спорить было трудно. С того злополучного дня прошел месяц и отговорок у меня оставалось меньше и меньше. Пожалуй, сегодня они совсем закончились.

— Ну когда-а-а?

— Вечером, — сдалась я.

— Ура!

Артем улыбнулся и заерзал на паутине. Та негодующе вздрогнула. Послышался пронзительный хруст. Серебристая сеть начала быстро расползаться по швам.

— Ой… — промямлил он.

— Садись, два, — выпалила я и откатилась в сторону.

Паутина стремительно рассыпалась, обрывки серебряных нитей кусками падали в озеро. Удержаться на дрожащей сети оказалось сложно. Я вцепилась в липкие нити и поспешила убраться подальше от эпицентра катастрофы. Брешь разрослась за мгновения.

Всплеска воды я не услышала. Лишь разочарованное клацанье зубов. Значит, Артем успел вернуться в реальность. В этом у него реакция хорошая, а в остальном… какая уж там пушинка. Самая настоящая гирька! Я ждала от него особых талантов, но пока все ограничивалось ранней инициацией с возможностью свободно перемещаться в Потоке вопреки общим правилам. Впрочем, повторить свой подвиг он не смог. Понятия не имел, как это вышло. Сказал, что просто сильно захотел, и у него получилось появиться рядом со мной. Подобное никому не под силу, но что я вообще знала о Вестниках? Почти ничего. Они рождались редко, очень редко. Являлись знамением того, что в Потоке открывается новый мир. Правда, не такой злобный, как в нашем случае.

Я вычитала о Вестниках в одной жутко древнем трактате, который нашла у Вениамина в кабинете пару лет назад. В нем упоминалась девушка, «более особенная, чем другие особенные». Она жила в шестнадцатом веке и наделала много шума. В год ее инициации граница подвинулась глубже. Сдается мне, сейчас произошло нечто похожее, и проклятая пустыня вылезла из нижнего Потока. Еще у той средневековой девушки были занимательные способности, но книга сохранила их в секрете. Затертые страницы и расплывшиеся буквы выглядели неразборчиво и оставили меня в неведении. Тогда мне и в голову не пришло печалиться по этому поводу. Я была уверена, эта история — очередная легенда. А теперь стало досадно, потому что я совершенно не знала чего ждать от Артема.

Я отползла от дыры на приличное расстояние и улеглась на покачивающуюся сетку. На душе было гадко. Несмотря на то, что ситуация вроде бы прояснилась, радостно мне не становилось. Конечно, я была счастлива, что для Влада все закончилось благополучно, но при мысли о Вениамине сердце обливалось кровью. Он отправил Диму к Хранителю ровно после моего ухода из центра. Прими я его предложение, он бы бросил свой список? Надо было сразу задуматься, почему Дима предостерег меня именно накануне визита к бывшему наставнику. Интересно, что Вениамин сказал ему, когда тот объявил о своем увольнении? В любом случае, Дима не предполагал столь печального исхода, раз назвал зреющий конфликт «занятными вещами». А кто бы предположил? Исключительно положительный образ Вениамина ни у кого не вязался с массовыми убийствами. Сколько его помню, он был умным, добрым и правильным, посвятил свою жизнь спасению незнакомых людей, пожертвовал ради нас всем. У него не было ни жены, ни детей, ни внуков, только психологический центр. Что он получил взамен? Мы воспринимали помощь как должное, а Кире даже чувство элементарной благодарности было чуждо. Разве я была лучше? Навещала, звонила? Нет, за три года — ни разу.

Самым страшным было то, что я его понимала. Знала, чем занимается Кира, видела Костю и его друзей, слышала о бурной молодости Славика. Да и я в прошлом отличилась. А если учесть, что приключилось с Владом… Без нас мир действительно стал бы куда безопаснее. Но все равно думать так просто кощунственно.

В памяти всплыла Даша, веселая и улыбчивая, несущаяся навстречу через весь коридор. Дима у гардеробной, его просьбы быть осторожнее. Заплаканная Настя, которая уже не узнает правды о муже. И как быть с десятками других погибших, с их близкими людьми? Все произошедшее — большая нелепая ошибка. Такого не могло случиться. Не с нами, не по-настоящему.

Жадное утробное рычание вывело меня из размышлений. Внизу кружила змейка, всячески показывая, как ей надоело ждать. Я взглянула на прозрачную воду, провела рукой по серебристым нитям и позволила себе расслабиться. Воздух потяжелел, затрещала паутина. Нить под моей ладонью дернулась и звучно лопнула. Одна за другой полопались и остальные, лишая меня опоры. Зубастое чудовище высунуло чешуйчатую голову и шлепнуло по воде языком. Раззявив пасть, вильнуло шипастым хвостом. Озеро исказило холодный полукруг луны, который приближался с каждым мигом. Ткань между мирами стала тонкой, пространство сжалось. Мир дрогнул и перевернулся. Вода беспокойно всколыхнулась, побелела, застыла.

Я протерла глаза и уставилась на потолок. Лампочка в хрустальной люстре зловеще моргнула. Что на меня нашло? Никогда не страдала тягой к экстремальным выходкам…

Короткая стрелка на часах щелкнула и переползла к цифре семь. Чтобы успеть вовремя, пора было начинать собираться. Но, прежде чем подняться с кровати, я решила сделать то, о чем мечтала последний месяц. На этот раз у меня должно хватить сил.

По ту сторону сознания что-то напряглось, как натянутый до предела поводок, и надрывно разорвалось. Дышать стало легче. Ощущение свободы было пьянящим и до безумия приятным, но Пашу все еще хотелось удавить. Вообще для открытия энергетического канала необходимо согласие второго человека, однако мой организм оказался так истощен, что предпочел меня не спрашивать. С восторгом проглотил предложенное угощение, хапнув столько, что больше бы просто не влезло. Надо сказать, Паша проявил неслыханную щедрость, и ограничение на передачу энергии не поставил. Польза была очевидной — я очнулась, чувствуя себя лучше, но… так уж повелось, что в любом мире ничего не дается даром. У всего своя цена. Канал давал Паше полную власть над моим подсознанием, которое справедливо признавало его энергию за родную, и даже не потрудилось бы известить о вторжении. Воспользовался ли он этим — тайна, покрытая мраком. На то, чтобы освободиться сразу, сил у меня было недостаточно. Паша мог легко оборвать нашу связь, но зачем? Она ему не мешала. А вот мне… Во-первых, благодаря открытому каналу постоянно казалось, что он где-то рядом, и это неимоверно раздражало. Во-вторых, я упорно ждала какой-нибудь подлянки. Но почему-то не дождалась.

Зато теперь можно вздохнуть свободно и побыть наедине с собой. Увы, недолго. Обещания следует сдерживать.

Два звонка, короткие сборы. Диспетчер такси перезванивал целую вечность, успела почистить кафель на кухне и заскучать. Выйдя на улицу, я снова вспомнила, за что люблю осень — никаких сюрпризов. Кругом было мокро и сыро, в лужах отражалось пасмурное небо, затянутое тучами. Деревья растеряли листья и тянулись ко мне голыми ветками. Красота!

Добравшись до Зорьевых, я поздоровалась с охраной и сообщила о цели своего визита. Стоило подойти к крыльцу, как дверь распахнулась, и на пороге появился Михаил.

— Добрый вечер, — сконфуженно улыбнулся он. — Думал, вы навестите нас раньше.

— Почему?

Лицо Зорьева стало серьезным.

— Артем так вас ждет, только об этом и говорит. Да и нам нужно кое-что обсудить…

Я выжала ответную улыбку и прошла в коридор, где меня уже караулил Артем.

— Я все-таки упал, — виновато пробурчал он вместо приветствия.

Михаил посмотрел на нас с непониманием, но без удивления. Небось, слышал от сына и более диковинные вещи. У Зорьева то и дело проскакивали искры страха и тревоги — четкие, очень сильные. Казалось, эти эмоции ему несвойственны, словно он переживал не из-за Артема, а из-за того, что не мог контролировать ситуацию. И осознавал, что никогда не сможет. Боль ему причиняло именно это, но тут я помочь была бессильна.

Комната Артема оказалась огромной, доверху забитой игрушками и всевозможной техникой, предназначение которой осталось для меня загадкой. Как он выдержал в моей скромной квартирке четыре дня? Спасибо Владу, что играл с ним и развлекал. Он молодец.

Артем кинулся показывать мне комиксы собственного авторства. Комментировал нарисованные картинки, разыгрывал сцены эпичных битв и едва не расшиб лоб. Время пролетело незаметно. Спохватилась я к полуночи, сообразив, что Артему пора ложиться спать.

— Когда ты в следующий раз придешь? — печально спросил он.

— Мы видимся каждый день, — напомнила я. Артем исправно названивал мне на мобильный с воплем «пойдем куда-нибудь».

— Ну, не по-настоящему же.

— О… — в смятении выдавила я.

Поначалу возвращаться домой из Потока никому не хочется. Люди готовы сутками в нем сидеть, отвлекаясь лишь на еду и сон. Еще бы, там они могут все, а здесь жизнь редко складывается удачно. Путешествуют и о реальном мире вспоминают поздно. Некоторые совсем не вспоминают. Нарываются на ловушку, и играм приходит конец. Артем получил дар недавно, и вряд ли Поток ему наскучил, а он уже считает его «ненастоящим». Поразительно! Я обняла его на прощание, ощутив нечто вроде… гордости?

Испугавшись нахлынувших чувств, я поспешила на выход. В коридоре меня перехватил Михаил с настойчивой просьбой уделить ему время. Поводов для отказа я не придумала, пришлось проследовать за ним на второй этаж, в тот самый кабинет, где мы впервые встретились с Артемом. Обстановка ничуть не изменилась, даже записная книжка была раскрыта на той же странице. Кого я не ожидала увидеть, так это жену Зорьева. Нина сидела в углу и изучала свой маникюр, боясь встретиться со мной взглядом. Состояние ее было плачевным, я бы сказала, близким к обмороку. Причина была не во мне, хотя мое присутствие ее нервировало.

— Мы забыли поблагодарить вас. — Михаил плотно закрыл за собой дверь. Надеется что-то скрыть от Артема, наивный…

— Вы же компенсировали причиненные неудобства.

— Ерунда, — отмахнулся он.

Вспомнив о сумме «ерунды», я не удержалась и хмыкнула. Еще обналичивать стеснялась!

— Вы с ним сделали что-то волшебное, — продолжил Зорьев. — После того как Кира привезла Артема, ребенка словно подменили! Слушается, не сбегает, не хамит, а к его фокусам мы еще привыкаем.

— Каким фокусам? — уточнила я.

Михаил замялся.

— Странности, зависания, невероятные истории. Сейчас они выглядят детской фантазией, но потом его примут за психа…

— Артем умеет хранить секреты.

Он так никому и не проболтался о нашем совместном приключении. Я тешила себя надеждой, что ни у кого не возникло подозрений. Артем будет в безопасности, только когда разберется в своих способностях. Или когда я в них разберусь.

— Валерия, — неуверенно начал Михаил. — Как вы смотрите на то, чтобы заняться его… м-м-м… воспитанием?

— Как заняться?

— Например, вы могли бы переехать к нам… присматривать за ним.

— Вы в своем уме? — Я всмотрелась в Зорьева. Нет, он говорил абсолютно серьезно.

— Вы живете одна, нигде не работаете, вот я и подумал…

— Подумали, раз я веду такую никчемную жизнь, то с радостью побегу к вам в няньки наниматься?

— Что вы… — смутился Михаил. Похоже, рассчитывал на другую реакцию. — Я так не думаю.

Это было правдой — он относился ко мне хорошо, даже с некоторым уважением. Впрочем, неважно.

— Нет, — решительно отмела я его предложение. — Всего наилучшего.

Я направилась прочь из кабинета, но взволнованный оклик Зорьева меня остановил.

— Поймите, мы не знаем, что делать!

— Просто будьте его семьей, — искренне посоветовала я. — Любите его, заботьтесь о нем. И не притворяйтесь, он все чувствует.

— Вдруг Артем снова удерет? Как за ним вообще присматривать? Глядишь на него в упор — бум — и его уже нет! Помните, что он сделал с нами? Моя жена до сих пор в шоке!

Нина отвела взгляд от маникюра, обхватила себя руками и уставилась в пол. Я застыла на пороге, разрываясь между желанием сказать что-нибудь обнадеживающее и хлопнуть дверью.

— Очевидно, деньги вас не привлекают, — заключил Зорьев. — У меня есть много других возможностей, которые могут оказаться весьма полезными.

— Нет, — повторила я. — К вам я не перееду. Но…

…секундные колебания, искорка сомнения, последняя попытка рассудить здраво. Напрасная. Соня улыбается, как сытая кошка. Знает, что победила.

— Ладно, сходим, — сдаюсь я. — Туда и обратно.

— Конечно! — кивает она, щелкая пальцами в воздухе.

Отказ вертится на языке, но никак не оформится в слова. Еще не поздно сказать «нет». Почему я молчу?

— Втроем мы справимся, — мурчит Соня. — Мы лучше всех, забыла?

Крепкое объятие. Рука на моем плече. И глаза напротив, полные обожания…

— Но? — переспросил Михаил, устав ждать, пока я закончу фразу.

— Пусть Артем поживет у меня, — неожиданно для самой себя ответила я.

— Что?! — Нина вскочила с насиженного места и в три прыжка преодолела разделяющее нас расстояние. — Об этом не может быть и речи!

— Милая, — остудил ее муж. — Давай обсудим.

— Я никому не отдам моего мальчика, — упрямо выговорила она, глядя на меня с вызовом. Словно это изначально была моя идея.

— Кто его забирает? — рассердилась я. — Временно за ним присмотрю, вот и все.

Михаил с готовностью закивал.

— Ты только и думаешь о том, как от него избавиться! — бросила Нина ему в лицо.

Зорьев нахмурился:

— Я пытаюсь предотвратить трагедию.

— Не будет никакой трагедии!

— Вообще-то будет, — вмешалась я.

Нина моего участия не оценила. Прищурилась и наградила убийственным взглядом. Счастье, что взгляды не смертельны, иначе меня бы уже упаковывали в мешок.

Мне что, больше всех надо? Признаюсь самой себе — да, надо. Даже если надо не мне. Вдруг сейчас тот самый момент, когда еще можно помешать чему-то ужасному? А я снова промолчу?

— Оставьте нас вдвоем, — попросила я Михаила.

На мгновение он замешкался. Затем кивнул и скрылся в дверях, до которых мне добраться так и не удалось.

— Нина… — мягко сказала я, но осеклась. Дружеской беседы у нас не получился. Зачем зря тратить силы?

— Что вы о себе возомнили? — прошипела та, отбросив приличия.

Она права. Кому нужны прелюдии, ободряющие слова, корректные обращения? К черту вежливость и обдуманные фразы. Скажу как есть. Как бы страшно оно не прозвучало.

— Все хуже, чем вам кажется.

— Без вас обойдусь! — сверкнула яростью Нина.

— В прошлый раз уже обошлись.

— Мы были к этому не готовы.

— Полагаете, готовы к остальному?

— У вас нет шансов меня запугать, ясно? Я говорила с Артемом, он больше нас не тронет.

— Специально не тронет, — согласилась я. — А если перенервничает…

— Что вы имеете в виду?

— Моя подруга однажды поссорилась с родителями. Из-за чепухи полнейшей. Мать сказала ей что-то обидное, отец добавил. Ну, она разозлилась и нечаянно перекинула их в то же чудное место, где побывали вы с мужем. Все бы ничего, но в это время ее отец вел машину. На хорошей такой скорости.

— И что с того? — тихо спросила Нина.

— Ей пришлось жить с этим дальше. Одной.

— Вы сочиняете на ходу! — Она воинственно скрестила руки на груди. — Не верю ни единому слову!

— Ваше право.

— Я знаю, знаю, чего вы добиваетесь! Убеждаете, что мой сын для меня опасен.

— Вы для него тоже.

— Последнюю совесть потеряли? — Нина едва не задохнулась от злости. — Что мать сделает своему ребенку?!

— Как вам сказать… — протянула я, стараясь отсрочить миг, когда произнесу это вслух. — Моя вот пыталась меня убить.

Нина вздрогнула и отступила на шаг. Я продолжила:

— Психика — интересная штука. Человеческая воля сильна, очень, поэтому если ломается, случается всякое. Я получила дар рано — в четырнадцать. Отца я не знала, а мама… не готова была принять меня такой. Я хотела показать, какой неизведанный мир ее окружает. Настаивала, давила на нее, лезла без спроса в мысли и чувства. Я не заметила, как она начала меня бояться, перестала доверять. Из-за этого любое мое воздействие доставляло ей боль. Я не понимала. Думала, дарю ей нечто прекрасное, но за полгода просто свела ее с ума. Мама сломалась. Как-то раз она резала салат, я подошла спросить надо ли помочь. В общем, выжила я только благодаря тому, что лезвие застряло между ребер. И бабушка заскочила нас проведать на час раньше, чем договаривались. Маму не спасли, она покончила с собой. Вскрыла вены там же, на кухне. Может, совсем помешалась, а может, поняла, что сделала.

— Я никогда не причиню Артему вред… — Губы Нины задрожали. — Ни за что!

— И моя не собиралась меня трогать. Она, собственно, за свои действия даже не отвечала. Кстати, о дочери вы подумали? Детские игры порой выходят из-под контроля.

— Прекратите! — воскликнула Нина, вытирая подступившие к глазам слезы.

— А вообще, — подытожила я, — это частные случаи. Редкие, так сказать. Обычно все куда прозаичнее. Мало кто переживает первый год дара во вменяемом состоянии. В ближайшей психушке нам рады. Мы спокойные, тихие, и проблем с нами никаких.

— С Артемом такого не случится!

— Как повезет. Хотите знать, что гарантированно ждет вашего сына? Со школой придется попрощаться, ему следует избегать общественных мест. Это больно, когда куча чужих эмоций на тебя сваливается. Учтите, мне-то четырнадцать было, а ему восемь.

— Так… все! — с надрывом выкрикнула Нина. — Убирайтесь немедленно из моего дома!

— Уже ухожу.

Я сочла свою миссию выполненной. Развернулась и, не отказав себе в удовольствии хлопнуть дверью, вышла к лестнице. Михаил стоял на ступеньках.

— Ну что? — выжидающе спросил он.

— Она согласится. Но позже.

До двери Зорьев проводил меня в задумчивом напряженном молчании. Особняк я покинула в смешанных чувствах. С одной стороны, открыть Нине истинное положении вещей было правильно. Она имела право знать, к тому же ее эмоции я не трогала — все по-честному. С другой стороны, я была с ней слишком жестока. Увы, выбери я тон помягче, нужного эффекта не достигла бы. Кто сказал, что правду говорить легко? Наглое вранье… Зато я наконец произнесла вслух то, о чем даже вспоминать боялась.

Теперь нельзя допустить, чтобы Вестником заинтересовался кто-нибудь еще. У троих человек могли возникнуть подозрения, что сама я от тьмы не отбилась бы. Я виделась с Кирой перед тем, как поехать в психологический центр, и она отметила мое плачевное состояние. Про Феликса и говорить нечего. Он утверждал, что дар вернется на следующий день, значит, точных сроков не существовало. Теоретически, я бы успела восстановить силы и дать чертовой луже отпор. Кире тогда от меня тоже досталось, так что и по поводу Вениамина она не должна быть уверена. С Пашей сложнее… Он спрашивал, почему на меня отважились напасть, а энергетический канал позволял ему найти ответ на этот вопрос. Воспользовался ли он им? Возможно, все трое ни о чем не догадываются, но рисковать не стоит. Надо выяснить наверняка, причем сделать это очень аккуратно. Если они ничего не знают, подталкивать их к верным выводам будет большой ошибкой.

Как там говорил Вениамин? Не можешь спасти всех, спаси одного? Пожалуй, этим я и займусь.