— Болит?

— Что? — не поняла Ситана.

— Голова, спрашиваю, болит?

Гнома поморщилась.

— А я ведь тебе говорил: не пей целую кружку. Говорил?

От эля было очень весело. И ехать по ночному лесу верхом на пони рядом с Глимом тоже казалось очень здорово — пока не захотелось спать. А потом взошло солнце… Высоченные, с густыми кронами деревья давали отличную тень, но все-таки нет-нет, да пробивался лучик. Тогда в голову Ситаны будто впивалась огненная иголка, и начинало мутить.

— К элю надо иметь привычку, — Глим назидательно поднял указательный палец.

— Помолчи, — уже в который раз попросила Ситана.

Глим в очередной раз послушно смолк, но ненадолго: стоило пролететь птице или мелькнуть за деревьями какому-нибудь зверьку, как все начиналось сначала. Он болтал на ходу, болтал, разжигая костер, болтал, помешивая в котелке кашу, задавал вопросы и сам же на них отвечал… К вечеру Ситана, которая в основном кивала, уже привыкла и смирилась, да и голова прошла, правда настроения от этого лучше не стало.

Когда гнома представляла себе войну, то видела сплошные поединки, драки. Вот она, размахивая топором, врывается в самую гущу битвы. А вот пущенный ее рукой кинжал летит в глаз огромному орку… На деле оказалось, что большую часть времени занимают переходы, переезды, поиск подходящего места для ночлега, готовка ужина. Уже к середине первого дня ныло все тело, но еще хуже было то, что Ситана ничего не умела. Разве что собирать хворост. Без Глима она оказалась бы совершенно беспомощной — не смогла бы даже найти воды.

— Откуда ты знаешь?..

— В хирде научили, — пожимая плечами, на все вопросы отвечал Глим.

Утром третьего дня они выехали на опушку леса.

— Поедем по краешку.

— А почему не прямо? — удивилась Ситана.

Она помнила, что сразу за лесом начиналась широкая дорога — именно по ней они ехали сюда с отцом.

— Граница уже недалеко — опасно, — пояснил Глим.

У Ситаны первый раз за два с половиной дня загорелись глаза, она попыталась спорить, но Глим покачал головой и свернул с основной тропы на едва заметную, уходящую вправо тропинку, по которой можно было ехать только по одному.

Скоро лес поредел и сменился кустарником. Тропинка пошла на подъем — сначала довольно пологий, затем все более и более крутой. Усталые пони начали спотыкаться, но непривычно молчаливый Глим упорно ехал вперед.

Привал они устроили, только когда почти поднялись на холм. Съехав с тропинки, Глим спешился и отыскал на склоне небольшую пещерку — там и развели костер. Вернее, костер, как обычно, развел Глим. Пока он устанавливал котелок с водой, Ситана осматривала местность. С этого холма начиналась целая гряда точно таких же, поросших кустарником холмов, слева внизу раскинулась огромная зеленая равнина, по которой вилась та самая наезженная дорога.

— Правильно делаешь — наблюдать надо из-за кустов, — похвалил Глим, когда она вернулась в пещерку.

— Ты что, за мной следил?

— Присматривал, — Глим бросил в похлебку какие-то корешки.

Фыркнув, Ситана присела к огню. Пахло вкусно, но есть совершенно не хотелось, поэтому когда трещавший без умолку Глим протянул миску, она начала есть только потому, что есть было надо.

— Так и будем пря… — начала Ситана и, не договорив, замерла.

Сейчас отдаленные крики и лязг металла услышал и Глим. Отложив миску с недоеденной похлебкой, он поднялся и скрылся в кустах. Через мгновение за ним последовала Ситана.

— Откуда здесь орки? — спросила она, осторожно раздвинув ветки.

У подножия холма пятеро гномов отбивались от отряда из двенадцати орков — тринадцатый с проломленным черепом валялся на земле.

— Разведчики, — прошептал Глим.

Ситана напряглась в ожидании, что он скажет еще, и с облегчением выдохнула, когда Глим довавил:

— Надо помочь.