— Поняла теперь? — спросил отец, когда они с Ситаной свернули из Центральной галереи на боковую, ведущую к их покоям.
Ситана только кивнула. Отец оказался прав. Как всегда. За столом после приема она злилась и ревновала, но потом, когда камень Алгота Маруна признал в Тиларене наследника Вечного Дракона, совершенно потерялась.
Ну, кто она такая, чтобы заглядываться на Крылатых Владык? Простая девчонка. Да и не совсем девчонка даже. Девчонки в куклы играют, бусики из камешков мастерят, а она? Метательные ножи, кинжалы; убитые орки… Сначала отец пытался дарить браслеты, цепочки и колечки, но потом понял, что ее куда больше порадует еще один клинок, и перестал. А тетушка Х проколола уши и подарила маленькие золотые сережки. Только где они теперь?
«Разве Тиларину… — Ситана привычно произнесла про себя его имя и осеклась: какой он ей Тиларин? — Разве ему такую жену надо?»
Вот и получается, что ее место в хирде. А она еще сомневалась…
— Не печалься, дочка, — отец ободряюще похлопал по плечу.
«Хорошо, что у меня есть друзья. И отец…» — Ситана повернулась, но он уже скрылся в своей лаборатории.
Тяжко вздохнув, гнома толкнула дверь в свою спальню и замерла.
Шкатулка с украшениями, в которую Ситана уж и не помнила, когда заглядывала, была открыта, а перед зеркалом крутилась не кто-нибудь, а принцесса Ликена…
— Явилась, наконец. А то я уже заждалась, — Ликена оторвалась от зеркала и небрежно бросила назад в шкатулку тоненький браслет-змейку с крохотными глазками-изумрудами. — Миленький, только простенький очень.
Ситана набрала побольше воздуха и, как учил мастер Дугри, досчитала до десяти. За столом она только и делала, что вдыхала и считала до десяти. Потому и удержалась — не запустила в мерзавку блюдом с тушеными грибами.
— Чего молчишь? — Ликена подошла и придвинулась почти вплотную. Пахнуло вином и какими-то едкими приправами. — Думала, ты мальчик, но борода вроде не растет, — она издевательски рассмеялась. — Конечно, не поможет, но дам совет: если хочешь кому-то понравиться, не накручивай при нем на палец вилки. Хоть бы платье себе сшила, что ли. Правда, зачем тебе платье?
Подхватив пышные юбки, Ликена развернулась к выходу и добавила уже с порога:
— Запомни: он мой. Не смей на него даже смотреть.
«Как же все просто на войне: вот он, враг, а вот…» — Ситана сжала рукоятку кинжала и зажмурилась, но тут же опомнилась и кинулась к зеркалу.
Ну зачем, зачем она обрезала волосы? Как теперь сделаешь прическу? И лицо загорело — никакие белила не помогут; и губы обветрились, а руки…
Ситана посмотрела на свои руки — красные, шершавые, в царапинах, — и заплакала.