Айверсон

Вечером, в начале девятого, я остановился у телефонной будки на Севен-Систерс-роуд. Я набрал номер ресторана, принадлежавшего Стефану Хольцу. Мне ответил мужской голос с иностранным акцентом.

«Испаньола», – мрачно проворчал он, что мне показалось довольно неприятным. А может, я звонил заказать столик и такой тон мог сразу меня охладить?

– Передайте Стефану Хольцу, что с ним желает пообщаться человек из «Райских девушек». У него имеется сообщение от Криса. Я перезвоню через пятнадцать минут и хочу поговорить с ним лично.

Парень на том конце провода ничего не сказал, и я повесил трубку, вышел и направился в сторону Кэмден-роуд. Через пятнадцать минут я вошел в будку на Йорк-роуд и снова позвонил в «Испаньолу». На этот раз мне сразу ответил парень, говоривший со мной раньше.

– Я дам вам номер, по которому вы можете позвонить, – торопливо сказал он.

Я записал его и без лишних слов разъединился, потом набрал этот номер.

Через четыре гудка мне ответил Стефан Хольц.

– Черт побери, где мой сын? – были первые его слова, произнесенные с резким акцентом жителя северного Лондона и хрипом в легких, который заставил меня пожалеть, что я снова начал курить.

– Он в безопасности. Если хотите снова его увидеть, это будет стоить вам полмиллиона фунтов наличными в использованных купюрах по пятьдесят фунтов. Даю вам сутки на то, чтобы достать деньги, в противном случае мы отрежем ему голову, а из его волос сделаем щетку для чистки нужника.

– Только попробуйте его тронуть, и я вас на куски порву!

– Завтра утром в это же время я снова позвоню и дам вам дальнейшие инструкции.

– Но мне нужно время! – Только теперь в его голосе прозвучало отчаяние. При всех его деньгах и влиянии в данной ситуации он был беспомощен и отлично это понимал.

Я повесил трубку, уверенный, что он все исполнит. Два трупа, оставленных в заведении накануне ночью, служили достаточным доказательством серьезности моей угрозы. Меня бесило, что нам пришлось убить двоих человек, особенно когда почти половина плана прошла как по маслу, но какой теперь толк жалеть.

Я поймал такси и через пятнадцать минут был у дома Элейн. Воспользовавшись ее ключом, я вошел внутрь и поднялся в спальню. Шторы были еще опущены, и она лежала в постели, прелестная, как какое-нибудь сказочное виденье. Она открыла глаза и, увидев меня, улыбнулась.

Я улыбнулся в ответ.

– Мы это сделали. – И подошел прямо к кровати. – Черт возьми, у нас получилось!

Она села, и мы крепко обнялись. Я уткнулся лицом ей в плечо, наслаждаясь ароматом ее тела. И знаете что? Я чуть было не признался ей в любви, но вовремя остановился. Пока еще момент для этого не наступил.

– Но дело еще не закончено, милый.

– Да, но самое сложное уже позади.

– В новостях говорят, убиты два человека, – сказала она, высвобождаясь из моих объятий. – Что случилось?

– Это были телохранители Криса. Они пытались нам помешать, поэтому у нас не было выхода.

– А ты знаешь, что в «Криминальном мире» поместили твою фотографию? – Я покачал головой. – Это было вчера вечером, я сама ее видела.

– И как я выглядел?

– Чертовски страшным, но это даже лучше. Надеюсь, на фото в паспорте ты будешь выглядеть иначе.

– Не волнуйся. Оно будет отличным.

– Для этого придется потрудиться.

– А вы знаете, мисс Томс, на мой взгляд, вы становитесь слишком невежливой. – Я снял рубашку и бросил ее на пол.

– Тебе нужно загореть.

– А вам нужно преподать урок хороших манер!

– Как поживает малыш Криси?

– Сидит в подвале с завязанными глазами и связанными ногами, на хлебе с водой.

– Отлично. Избей этого ублюдка за меня, хорошо? – Она притянула меня к себе.

– Я уже его избил. – Я расстегнул ремень брюк.

Когда я лег сверху, она спросила, стрелял ли я в «Райских девушках». Я сказал, что стрелял.

Секс был фантастическим!

 

Гэллен

Нокс смотрел на нас с Беррином со смесью раздражения и растерянности. В одиннадцать утра мы собрались у него в кабинете – последние три человека, которые продолжали заниматься убийством Мэттьюза.

– Ну-ка, объясните мне все еще раз, – попросил он, протирая глаза. – Вчера была тяжелая ночь, и я еще не пришел в себя но вы вроде сказали, что ваш подозреваемый по этому делу теперь оказывается связанным и с убийством Роберта Джонса?

– Верно, – подтвердил я, решив, что мне нечего терять. – Пока не могу сказать твердо, но у меня достаточно оснований чтобы просить разрешения на обыск дома Фрэнкса, и, я думаю, его владелец даст свое согласие.

– И сколько же убийств вы собираетесь раскрыть?

– Уж сколько получится.

Нокс выпрямился и отпил кофе.

– Если мы направим туда ребят из криминальной полиции как вы думаете, что они там обнаружат?

– Может, и ничего, мо попытка не пытка. Дело Джонса осталось нераскрытым, об этом всем известно. Даже полиция Эссекса ничего не нашла, когда снова его пересматривала. Поэтому если увидят, как мы хоть что-то делаем, это нам не повредит.

– Не хотелось бы понапрасну обнадеживать родственников Джонса. Это хорошие и порядочные люди.

– Конечно, сэр, но взгляните на дело с такой точки зрения. Однажды утром Роберт Джонс исчез с улицы, и никто не видел, каким образом. Но в это время дня довольно много народу направляется на работу, так что это само по себе странно.

– Ну, не так уж и странно.

– Если вы позволите мне продолжить, сэр… – Нокс разрешающе махнул рукой. – Вчера я снова просмотрел заключение патологоанатома. Одежда Роберта была в беспорядке, но признаков сексуального насилия не обнаружено. Там написано, он был убит где-то в другом месте, после чего его утопили, и, поскольку нет признаков борьбы, он погиб почти сразу же после того, как его схватили. Но самое главное – не найдено никаких следов того, что он был связан или у него был заткнут рот.

Нокс пожал плечами:

– Мы занимались этим во время расследования. Роберта могли бросить в какой-нибудь фургон, откуда бы он не выбрался, и отвезти в такое место, где убийца расправился с ним, не опасаясь, что своими криками мальчик может наделать шума.

Я знал, мне будет нелегко убедить Нокса. Ведь формально он отвечал за расследование смерти Джонса, и понятно, ему не хотелось, чтобы его версия о похищении и убийстве мальчика жестоким педофилом была разрушена.

– Да, это вероятно, – упрямо продолжал я, – но мы же так и не нашли убийцу, а за предыдущий год и с того случая на юго-востоке Англии не было ни одного подобного похищения и убийства.

– Это ничего не значит, Джон. В последние двадцать лет самым жестоким педофилом считался Роберт Блэк, а он обычно выжидал по три-четыре года, чтобы снова приняться за свое.

– Верно, но мы знаем или почти уверены, что дом на Ранмейн-авеню, снимаемый Тони Фрэнксом, использовался для какой-то незаконной деятельности, связанной с одной из самых опасных преступных группировок северного Лондона, которая должна была приносить Хольцам огромную прибыль, если они ежемесячно вносили такую солидную квартирную плату. Вдруг в то утро Роберт что-то там заметил и подошел поближе посмотреть?

– Например?

– Не знаю, – ответил я, – но, допустим, он подошел к дому, как сделал бы любой любопытный мальчишка его возраста, и увидел то, чего не должен был. Его засекли, втащили в дом и тут же убили, чтобы избавиться от свидетеля. А потом его утопили, изобразив все так, словно это было сексуальное преступление, надеясь сбить полицию со следа. То же самое произошло в свое время с Мириам Фокс. Я понимаю, сценарий, может, не совсем точный, но такая возможность существует.

Нокс тяжело вздохнул:

– Джон, мне понятно ваше стремление раскрыть убийство Джонса. Я знаю, как оно вас потрясло и возмутило, да и не вас одного, но сейчас нам нужно сосредоточиться на деле Мэттьюза.

– Да, сэр, но не будем закрывать глаза на то, что, судя по всему, к отравлению Мэттьюза причастны Хольцы или кто-то из их сообщников. А возможно, и Айверсон. Проблема в том, что до сих пор ни один человек не сообщил никаких сведений по этому делу. Но если удастся найти какие-то доказательства отношения Хольцев к убийству Роберта Джонса, может, и появится какой-нибудь свидетель, показания которого помогут нам добиться прогресса в раскрытии обоих этих случаев. Убийцу маленького мальчика не станут защищать.

– Вы представляете себе, во сколько обойдется нанять команду для полного обыска дома?

– Да, сэр, это дорогое удовольствие, но наконец-то у нас появилась зацепка для раскрытия дела Джонса. Не очень надежная, но хоть что-то, а ведь за много месяцев мы не смогли обнаружить ни единого следа. К тому же мне известно, что этим преступлением особенно интересуется СО7, – добавил я, подкрепляя свою просьбу. – Это может дать им улики против Хольцев.

– Тогда пусть они и платят криминальной полиции.

– Но пока дело находится в нашей компетенции, сэр.

Нокс замолчал, задумчиво потягивая кофе. Я понял: я загнал его в угол. Он мог отказать мне, сказав, будто моя версия представляется ему недостаточно обоснованной, однако если в дальнейшем каким-то образом выяснится, что к убийству Роберта Джонса действительно причастен клан Хольцев, вся ответственность падет на него. В двадцать первом веке положение полиции сильно осложнилось: с помощью усовершенствованных технологий можно найти веские улики спустя несколько лет после преступления. И хотя, с одной стороны, они дают возможность привлечь к суду большее количество преступников, с другой – позволяют обнаружить ошибки полиции, допущенные в се следствия. Будучи законченным политиканом, Нокс предпочел выбрать более надежный путь.

– А что вы об этом думаете, Дэйв? – спросил он.

– Считаю, сержант прав, сэр. Туда не мешало бы заглянуть. И это может оказаться полезным для дела Мэттьюза.

Наконец Нокс кивнул:

– Хорошо, так и поступим.