Эллан
Программа расследований на месте была выполнена как нельзя полнее. Материала в нашем распоряжении имелось с избытком. Оставалась, пожалуй, самая ответственная часть всего нашего предприятия — на базе двухлетних расследований составить доходчивое и хорошо иллюстрированное изложение, разоблачающее торговлю слоновой костью, для распространения среди делегатов конференции КИТЕС в Лозанне в октябре 1989 года.
Весь штат ЕИА взялся за дело, засучив рукава. В течение нескольких последующих недель работа шла в таком нарастающем темпе, будто все ощутили прилив сил. Засиживались до девяти каждый вечер, а многие, в том числе Чармиэн, Сьюзи и Рос, которые теперь были у нас на полной ставке, работали и по выходным.
Тем не менее, оставалось еще много черновой работы, прежде чем наш труд будет готов к публикации. Следовало сличить данные статистических исследований и данные, добытые другими людьми, и, что особенно важно, сопоставить эти данные с нашими собственными выводами, чтобы было чем крыть аргументы наших противников. Становилось ясным, что угрозу введению запрета на торговлю слоновой костью представляли три могучие группировки: первая объединяла торгашей из Японии и Гонконга, во вторую входили ЮАР и Зимбабве и третьей группировкой был секретариат КИТЕС. Политическая мощь первой из них сильно пошатнулась после выхода на телеэкраны фильмов, подготовленных ЕИА, и после введения в Америке и Европе запретов на импорт кости. Японское правительство также позитивно откликнулось на давление общественного мнения, и с 19 июня был запрещен ввоз кости из стран, не являющихся членами КИТЕС, а также из стран, где не было своего поголовья слонов. Ввоз обработанной кости также был запрещен. Департамент сельского хозяйства и рыболовства Гонконга ввел запрет на ввоз необработанной кости с 16 июня. Кроме того, была проведена «регистрация» уже накопленных в Гонконге запасов кости. Недавно Клайв с помощником по поручению ЕИА побывали в Тайване. Обнаружение ими там целого гнезда косторезных фабрик, получающих свежедобытую кость непосредственно из Африки, вызвало такой скандал, что мы лелеяли надежду забить последний гвоздь в гроб торговли слоновой костью на Дальнем Востоке.
Но два оставшихся очага сопротивления причиняли особую головную боль. К тому же появились признаки нежелательной для нас позиции прессы по данному вопросу: группировки, стоящие за продолжение торговли костью, публиковали свои взгляды и тем самым создавали себе рекламу. Недавние комментарии ситуации, высказанные Роуаном Мартином на пресс-конференции, были распространены по всему свету агентствами новостей, отчеты об этой пресс-конференции были опубликованы в газетах и журналах. Даже «Таймс», прежде поддерживавшая запрет, и та уделила внимание его словам.
«Почему мы должны страдать из-за просчетов в руководстве стран Восточной Африки? — вопрошал он. — Эти страны безнадежно погрязли в болоте коррупции». Респектабельный журнал «Нью сайентист» опубликовал явно с подачи Роуана Мартина статью, в которой обвинял Танзанию чуть ли не в создании новой религии с поклонением слону. «Их сознание закрыто для других философских взглядов», — добавил автор. В британских и американских газетах на целые полосы раскинулись статьи под заголовками «СПАСАЙТЕ СЛОНОВ! ПОКУПАЙТЕ СЛОНОВУЮ КОСТЬ!», пропагандирующие точку зрения Зимбабве, что лучший способ сохранения слонов как раз и заключается в использовании их как источника дохода — надо только не лениться в уборке урожая слоновой кости.
Все это выглядело более чем прискорбно. Но не меньшее беспокойство вызывала и позиция секретариата КИТЕС. Резолюция, принятая в 1985 году, гласила, что, хотя секретариату КИТЕС и дозволяется давать рекомендации, он призван сохранять нейтралитет. Стало ясно, что секретариат КИТЕС плевать хотел на эту традицию. Дело не ограничилось скандальным факсом, найденным нами в Габороне: в своем телеинтервью генеральный секретарь КИТЕС Эжен Лапуэнт открыто заявил о своей оппозиции запрету на торговлю костью. Впрочем, могло ли быть иначе, когда с 1986 года отдел контроля за торговлей костью КИТЕС получил от торговцев 200 000 долларов!
Двурушничество генерального секретаря КИТЕС, которого должность обязывала сохранять нейтралитет, не могло оставить равнодушным. Мы помним, как он лез вон из кожи, чтобы добиться легализации бурундийской кости. Недавно он еще и разослал всем 102 членам КИТЕС пакет предложений по многочисленным альтернативам запрету. Неужели никто и бровью не поведет, глядя на его действия? И вот мы решили поручить опытной тележурналистке Морен Плантагенет заглянуть за кулисы КИТЕС и взять под наблюдение работу отдела контроля за торговлей костью.
Кроме того, нам недоставало знаний по югу Африки. Роль ЮАР и Зимбабве в этом споре была слишком важна, чтобы ею пренебречь. Единственным путем дать отпор и опровергнуть их аргументы было изобличить вкравшиеся в них упущения и натяжки. За это была готова взяться Рос, а я составил для нее детальный план действий. Ей предстояло расследовать все аспекты политики Зимбабве в отношении слонов: научные наблюдения за их численностью, подробности незаконной торговли и браконьерства, миграции слонов из сопредельных стран, и так далее. Кроме того, нам вместе с Рос предстояло заглянуть, что делалось в Южной Африке.
Кроме написания доклада стояла задача продолжать лоббирование. Я накатал за несколько дней передовую статью в 3000 слов для журнала, издаваемого Американским отделением «Гринпис», подробный доклад для отделения «Гринпис» в Германии и ответ на статью в «Нью сайентист». В этот период мы с Дейвом давали интервью всякому, кто хотел писать о торговле слоновой костью или рассказать об этом по радио или телевидению, в том числе Японскому телевидению, двум американским телевещательным станциям и ряду газет и журналов.
Мы решили открыть небольшой офис в Вашингтоне. Это не только дало бы нам блестящую возможность развернуть широкое поле деятельности в США, а может быть, и стяжать средства для нашей деятельности (мы наконец-то нашли специалиста по финансовым вопросам), но благодаря действующему в Америке Акту о свободе информации мы могли получить доступ к информации, которую не получили бы ниоткуда больше. Находясь несколько дней в Вашингтоне для решения ряда оргвопросов по поводу нового офиса, я посетил и штаб-квартиру ВВФ. Там Бафф Боулен сообщил мне, что в ходе своих визитов в Европу и Вашингтон гонконгские власти побывали и в штаб-квартире ВВФ США, пытаясь добыть для себя исключение, если запрет о торговле слоновой костью будет принят.
— Я не скажу, чтобы мы отнеслись к ним с симпатией, — с улыбкой сообщил мне Бафф.
После того, как Джорген разработал предложение по Приложению I, отношение Баффа к ЕИА и торговле костью кардинально изменилось. Похоже, теперь он был предан идее полного запрета и признал ЕИА силой, с которой приходится считаться.
С разрешения Джоргена я принялся копировать собранные ВВФ документы по слонам и вдруг наткнулся на нечто такое, от чего я почувствовал, что ноги у меня подкашиваются. Это был пресс-релиз ЮНЕП — Программы ООН по окружающей среде, — датированный маем 1986 года. Крупная статья, превозносящая систему контроля КИТЕС; но больше всего меня в ней заинтересовало высказывание Эжена Лапуэнта, похвалявшегося, что его усилиями за торговлей костью налажен такой строгий контроль, что легче верблюду пролезть через игольное ушко, нежели торговцу найти обходной путь. «К нам на поклон приходили воротилы нелегальной торговли, — добавил он, — и предлагали огромные деньги, чтобы мы легализовали их запасы слоновой кости».
Не обращая внимания на то, что после этого могут возникнуть подозрения, через каких-нибудь несколько месяцев Йан Паркер отправился в Бурунди для легализации накопившейся там кости, добытой браконьерами. Вскоре после этого Хрис Хаксли побывал в Сингапуре и легализовал там 270 тонн кости.
Морен Плантагенет, нанятая нами для проведения расследования, уже пыталась пролить свет на работу системы КИТЕС по контролю за торговлей слоновой костью. Она опросила ряд бывших членов секретариата и открыла, что Роуан Мартин был принят туда на работу в 1985 году для выработки структуры новой системы контроля за торговлей слоновой костью. На базе оной секретариат КИТЕС выработал длинную резолюцию, призвавшую страны «регистрировать» имеющиеся у них запасы кости, добытой браконьерами.
Первоначальным назначением этой регистрации было удостовериться, что объемы запасов кости, хранящейся в тех или иных странах, известны властям. Но впоследствии секретариат КИТЕС стал интерпретировать понятие «регистрация» как «амнистия». Однако до 1986 года слово «амнистия» нигде зафиксировано не было. Похоже, что сама идея легализовать бурундийские и сингапурские запасы кости возникла чуть ли не за одну ночь, во всяком случае, мы не встретили ни одной заметки о том, что это входило в намерения секретариата. Не сыграла ли здесь свою роль взятка? Нам бросился в глаза конфликт интересов в рамках секретариата КИТЕС. Поскольку, как мы могли заметить, секретариат испытывал нужду в средствах для проведения своей политики, легализация запасов кости послужила, с одной стороны, прикрытию позиций крупнейших воротил бизнеса на слоновой кости, с другой — притоку их денег в секретариат. Теперь оба благодетеля, нажившиеся на амнистии, ведут кампанию против запрета на торговлю костью. С какой стороны ни глянь, все к худшему.
Мы пошли с добытой нами информацией в газету «Мейл он Санди»; там проявили живой интерес к истории с секретариатом КИТЕС. «Это же абсолютный скандал, — сказал заместитель главного редактора Йен Уолкер. — Мы пошлем нашего корреспондента по вопросам окружающей среды Джо Ревилла сначала в Швейцарию для беседы с Лапуэнтом, а затем в Найроби взять интервью у Паркера. Если все сказанное вами подтвердится, мы дадим крупную статью, посвященную секретариату КИТЕС и лично господину Паркеру, как раз за две недели до конференции КИТЕС — так она вызовет наибольший эффект». Газета «Мейл он Санди» оказалась преданной кампании в защиту слонов. Как только ее корреспонденты, пройдя по нашим следам, убедились, что все сказанное нами — правда, последовали шквал звонков и множество интервью с этими репортерами.
* * *
— Или слоны в Зимбабве действительно растут как на дрожжах, — сказала Рос, — или там незнакомы с азами арифметики.
Проведенные Рос изыскания показали, что, по мнению Зимбабве, число слонов в этой стране за последние два года увеличилось на 17 тысяч, и, что выглядело особенно странным, из этих «новых» слонов около 9 тысяч насчитали в парке Хванге на границе с Ботсваной. Когда мы узнали о том, что департамент парков Зимбабве устроил в парке Хванге многочисленные искусственные водоемы, все стало ясно. Последние шесть лет Ботсвану охватила засуха, и слоны перешли оттуда в Зимбабве в поисках воды.
— Подсчет слонов в Зимбабве, — сказала Рос, — проводился в сентябре 1988 года, когда в парке находились и ботсванские. Ботсвана же проводила свой подсчет четыре месяца спустя, когда слоны вернулись обратно. Хитрый ход, не правда ли?
— И теперь обе страны смело заявляют, как хорошо у них поставлено управление поголовьем слонов, хотя на самом деле происходит совсем иное, — сказал я и вытащил несколько вырезок из свежих зимбабвийских газет. — Вот три независимые друг от друга источника, подтверждающие, какого размаха достигло браконьерство в Зимбабве. Мы также имеем сведения от наших людей, что в одном только парке Гонарежу по границе с Мозамбиком, где дислоцирована армия Зимбабве, валяется до тысячи скелетов слонов. Это подтвердила и группа контроля за торговлей костью. И при всем этом Зимбабве утверждает, что проблема браконьерства здесь не стоит!
Затем у нас с Рос была серия встреч с коллегами из Южной Африки. Они сообщили нам, что главный заправила торговли слоновой костью в Южной Африке — китаец по имени Пон. Рассказывали, что он вошел в сделку с южноафриканскими спецслужбами, сумев наладить ввоз нужных им товаров, иначе они разорили бы их санкциями. За это спецслужбы закрыли глаза на его сделки со слоновой костью и рогами носорога.
Годом раньше уважаемый американский борец за охрану природы Крэг ван Ноут уведомил Конгресс США об участии личного состава Южно-Африканских сил обороны в контрабанде слоновой кости и рогов носорога. У Рос накопилась целая папка написанных с тех пор статей, каждая из которых подтверждала разоблачения Крэга. Похоже, его выводы не вызывали сомнения. Информация, в большинстве своем из южноафриканских газет, разоблачала крупную сеть контрабандистов, орудующих в Южной Африке при очевидном сотрудничестве с Южно-Африканскими силами обороны. Мы узнали, что за последние 12 месяцев имело место немало случаев задержания нелегально добытой кости. Однако наиболее вопиющим моментом в заявлении Крэга явилось то, что Южно-Африканские силы обороны оказывают военную помощь — оружием, амуницией и т. д. — антиправительственной группировке «Унита» в Анголе, за что получают плату в виде браконьерски добытой кости. Гражданская война в Анголе, равно как и в Мозамбике, оказалась превосходным прикрытием контрабанды слоновой кости. Зимбабвийские войска, дислоцированные в Мозамбике, также обвинялись в участии в операциях. Не оставалось сомнения в том, что немало кости шло из Мозамбика в Южную Африку и затем вывозилось через порты этой страны.
Затем к нам позвонил некто, назвавший себя «просто Дональд», который укрепил нас во мнении, что проблема, с которой мы связались, создаст нам забот выше головы. Дональд сообщил, что он работает на независимую антибраконьерскую группу, базирующуюся на юге Африки и в Лондоне и финансируемую обеспеченными благотворителями, преданными делу спасения слонов и носорогов. Он сказал, что большинство из примерно 60 членов этой бригады ранее были членами южноафриканских спецслужб — все как на подбор молодцы, готовые в огонь и в воду. Я сначала думал, что это неправдоподобная, если не умышленно лживая, история, но проверка показала, что все сказанное Дональдом — правда. Скоро он появился у нас — действительно красивый парень, с которым хоть в огонь, хоть в воду — и принес нам документы по нелегальной торговле слоновой костью и рогами носорога по всему югу Африки, со всеми подробностями о сделках контрабандистов, их агентах по перевозкам и деловых контактах. Многое из того, что он сообщил нам, просто подтверждало открытое нами ранее, но многое и представило в новом свете взаимоотношения браконьерства и политики южноафриканских государств. Он указал нам даже на свежие следы — мы были просто не в состоянии вести расследование по всем.
Помимо всего прочего, бригада Дональда раскрыла северокорейский след в торговле рогами носорога и браконьерской слоновой костью в странах юга Африки. Дональд пожаловался, что данные были переданы им правительствам всех стран этого региона, но никаких мер предпринято не было. Дело против этих стран приобретало стройный характер. Так как же могут представители этих государств, в свете всех имеющихся налицо свидетельств, заявлять о том, что дела с поголовьем слонов у них идут неплохо?!
По мере приближения октябрьской конференции Исабель Мак-Кри, возглавлявшая отдел живой природы Британского отделения «Гринпис», приняла на себя инициативу приглашения всех заинтересованных британских природоохранных групп на пресс-конференцию, с трибуны которой мы призвали британское правительство поддержать идею полного запрета на торговлю костью, особенно в Гонконге. Миссис Тэтчер по-прежнему воздерживалась от обещаний. Во время пресс-конференции я подверг массированной атаке Южную Африку и пообещал, что в докладе, который мы готовили к публикации, будут преданы гласности пикантные подробности замешанности ЮАР в торговле слоновой костью.
Мои комментарии получили широкое распространение, и ответная реакция Южной Африки не замедлила появиться. Официальная пресса выступила с многочисленными клеветническими заявлениями устами видных политиков в адрес ЕИА и меня лично; мои заключения и выводы объявлены «смехотворными»; всю неделю телефон ЕИА раскалялся от звонков, и каждый раз чей-то голос на африканском наречии спрашивал: «Вы — Эллан Торнтон?» Хотя некоторые из звонивших были журналисты, было много и анонимных звонков с угрозами. Передовицы газет по всему югу Африки кляли меня на разные лады.
Правда, был во всем этом вот какой момент. Поскольку южноафриканские журналисты толпами приходили ко мне за интервью, аргументы ЕИА смогли дойти до куда большего числа читателей, чем при любой другой ситуации.
* * *
Всё стягивалось воедино. Папки с документами, картотеки, отчеты и газетные вырезки — всё громоздилось уже на полу моей жилой комнаты, устлав собой ковер. Ситуация в доме у Дейва была та же самая. Данных было накоплено целые горы. Сличение и составление из них последовательного и неопровержимого аргумента против торговли слоновой кости представлялось неподъемной задачей.
Эту задачу мы поделили на части. Дейв взял на себя страницы, посвященные Объединенным Арабским Эмиратам, Сингапуру, Гонконгу, Тайваню и Японии; я же взял на себя Африку и КИТЕС. Мы работали каждый у себя дома и звонили друг другу по десять раз на дню, выясняя, кто использовал какие источники информации, и сличая документы. Каждый фрагмент свежей информации поднимал новый животрепещущий вопрос, для ответа на который приходилось разыскивать новый документ. Работа приобрела характер гонки со временем. Каждый из нас работал до трех-четырех часов утра, затем на пару часов заваливался в постель, а после начинал снова. Но дело двигалось.
Центральным вопросом в нашем докладе мы ставили причины провала систем контроля КИТЕС за торговлей костью. Мы излагали, как была установлена система, выявляли двусмысленный характер проведенных КИТЕС «амнистий», а затем выявляли пути слоновой кости из Африки в Азию через Средний Восток. Назывались поименно лица и компании, даты сделок; назывались источники, давшие информацию, по возможности так, чтобы не ставить их под удар. В общем, должен был получиться обоснованный доклад, а не легковесное изложение для журналистов. Если мы хотим, чтобы нас восприняли всерьез, наш труд должен был не уступать академическим изданиям в аккуратности и точности ссылок. И главное, он должен быть на должном уровне отпечатан, чтобы не затеряться среди всей той макулатуры, которая будет предлагаться участникам конференции КИТЕС. К счастью, нашелся щедрый попечитель, который обещал издать этот труд тиражом в пять тысяч экземпляров, не взяв с нас ни гроша. Наконец к 15 сентября материал был готов для передачи в печать. В тот же день мы послали экземпляр рукописи в «Санди таймс».
Реакция не заставила себя ждать. Уже 19 сентября к нам в офис заявился корреспондент «Санди таймс» по живой природе Брайан Джэкмен собственной персоной, принеся с собой нашу рукопись.
— Убойный материал, — восторженно сказал он. — Непременно в печать! Я тут же переговорю со своими.
Час спустя нам позвонил заместитель главного редактора «Санди таймс». Он сообщил, что хотел бы поместить большую статью на основании нашего доклада за день до открытия конференции КИТЕС, и предлагал семь с половиной тысяч фунтов за эксклюзивное право. Надо сказать, что наше финансовое положение было столь шатким, что мы не заставили себя долго упрашивать.
Между тем цена слоновой кости на мировом рынке резко пошла вниз, и, поскольку торговцы почувствовали, что запахло жареным, за кулисами торговли костью возымел место всплеск насилия. В Бельгии был застрелен бурундийский торговец Али Сулейман; другого воротилу, связанного с одним из крупных синдикатов, нашли мертвым в своем автомобиле в Южной Африке.
— Страсти накаляются, — сказал Дейв и оказался прав. После того, как мы договорились с Брайаном Джэкменом о публикации материала в «Санди таймс», он еще разок зашел к нам в офис за недостающими документами. Перед уходом он выглянул на улицу из окна.
— Боюсь, как бы не было за вами слежки, — тихо сказал он.
Когда же к окну подошел я, тот, за кем наблюдал Брайан — если там действительно кто-то был, — успел исчезнуть, но все же я воспринял его подозрения всерьез. За два дня до того, возвращаясь пешком домой, я обратил внимание, что за мной следует машина с двумя сидящими в ней людьми; я был уверен, что дело тут нечисто.
На следующий день Брайан позвонил мне.
— Я оказался прав, — сказал он. — Когда я ушел от вас, за мной всю дорогу от самого офиса следовал человек.
— Как он выглядел?
— Среднего роста, брюнет, с бородой. Да, кстати, на нем были весьма специфические ботинки. — Тут мой собеседник язвительно захихикал. — Ты не поверишь, но это специальные южноафриканские ботинки для ходьбы по лесам. Что-то странное совпадение, тебе не кажется? — Тут Брайан перешел с шутливого тона на серьезный. — Право, будь осторожен! Наши корреспонденты в Южной Африке сообщили нам, что службы безопасности в этой стране питают интерес к тому, что вы собираетесь разоблачать. Они устроили налет на квартиру нашего корреспондента в Йоханнесбурге. Все перевернули вверх дном. Мои коллеги даже собрались нанять охрану для меня и моей семьи. Так что будь бдителен, о’кей?
Вскоре после этого разговора наш старый друг Дональд попросил меня встретиться с ним в кабачке.
— Положение тревожное, — предупредил он. — Службы безопасности ЮАР забегали, когда до них дошло, как много вам известно. Будь осторожен ближайшие несколько дней!
Я решил принять меры и созвал всех сотрудников ЕИА.
— Вплоть до конференции КИТЕС вам надлежит быть сверхбдительными, — предупредил я. — Берите на заметку всё подозрительное, всяких субъектов, шляющихся возле офиса. Если что — бегом ко мне!
Сьюзи — так, на всякий пожарный — сняла копии со всех конфиденциальных документов и спрятала их вместе с фотографиями фабрик Пуна в сейф, укрытый в безопасном месте.
За две недели до открытия конференции КИТЕС Дейву пришлось вылететь в Гонконг для участия в работе созванной департаментом сельского хозяйства и рыболовства Гонконга (АФД) пресс-конференции, призванной решить судьбу скопившихся в этой стране шестисот семидесяти тонн слоновой кости. Ситуация была слишком важной, чтобы упускать такой случай. Если дело повернется так, что эта кость окажется в центре дискуссий на конференции КИТЕС, а мы окажемся безоружными, то грош нам цена.
Дейв
Запрет правительства Гонконга на ввоз необработанной слоновой кости действовал уже четыре месяца, и тут возникла опасность, что он мог дать задний ход. В Гонконге вовсю шла «регистрация» накопившейся к тому времени слоновой кости, и нам в душу закралось подозрение, что регистрация окажется лишь прелюдией к «амнистии». Как в воду смотрели.
Ставя целью добиться для себя исключения из Резолюции 5.11, департамент сельского хозяйства и рыболовства Гонконга созвал пресс-конференцию в надежде получить поддержку. Он уже получил таковую от секретариата КИТЕС. Это означало, что, даже если слоновая кость попадет в Приложение I, Гонконг сможет по-прежнему торговать накопившейся у него костью. Но кто сможет сказать, сколько времени назад был добыт тот или иной бивень? Да и за то время, что существует торговля слоновой костью, технология отмывания браконьерской кости на рынке Гонконга доведена до совершенства, и заклание слонов будет продолжаться по-прежнему. Таковы были наши аргументы против данного решения — те же, что и в Габороне, где впервые был поднят этот вопрос.
Природоохранные организации не были приглашены на эту пресс-конференцию, так что я позвонил Брайану Джэкмену из «Санди таймс», и тот снабдил меня рекомендательным письмом с предписанием оказывать мне всяческую поддержку, так как я собираю для его газеты материал по торговле слоновой костью. К участникам конференции обратился директор департамента сельского хозяйства и рыболовства д-р Лоуренс Ли. Он зачитал краткую, заранее подготовленную речь, в которой отстаивал позиции Гонконга. Суть заключалась в том, что Гонконг воспринимает беду слонов так близко к сердцу, как никто другой, но для осуществления защиты слонов на практике нужен прагматический подход.
— В настоящее время происходит мощный прилив эмоций со стороны разбросанных по всему миру природоохранных групп, требующих полного запрета на торговлю слоновой костью, — заявил он. — Однако, согласно разумному и взвешенному мнению правительства Гонконга, введение такого запрета повлечет за собой значительные проблемы.
Он перешел к перечислению означенных проблем — практически все они были связаны с финансовыми трудностями, с которыми предстояло столкнуться торговцам.
— Подведем итоги, — сказал д-р Ли. — Гонконг искренне поддерживает усилия по сохранению африканских слонов и делает все возможное, чтобы служить добрым примером в этом деле. Мы стоим за то, чтобы не допускать никакой торговли вновь добытой слоновой костью, пока будущая конференция КИТЕС не введет более эффективные меры контроля. Но торговля легально приобретенной слоновой костью из уже накопленных запасов, с нашей точки зрения, может быть разрешена. Теперь, — тут д-р Ли мягко улыбнулся собравшемуся в зале журналистскому корпусу: — прошу пишущую братию, пожалуйста, вопросы! Я и мои коллеги постараемся отвечать наилучшим образом. Спасибо.
Огульное заявление о «легальном» характере всех накопившихся в Гонконге запасов кости нельзя было оставить без ответа.
— Доктор Ли! — начал я. — Как известно, борьба за введение запрета на торговлю слоновой костью вызвана полным крахом системы разрешений, выдаваемых КИТЕС. Как же вы можете быть уверены, что шестьсот семьдесят тонн гонконгской кости приобретены легальным путем?
Тем более что не один гонконгский торговец в Дубае сознался, что поставляет в Гонконг нелегально приобретенную кость.
Доктор Ли ласково улыбнулся.
— Мы не можем взять на себя ответственность за этих торговцев только из-за их гонконгского происхождения. Торговец, о котором вы говорили, владеет компаниями в десяти странах и, возможно, путешествует с французским паспортом.
Очевидно, он имел в виду Джорджа Пуна.
Я не отступал.
— Вы сказали, что призыв к запрету исходит от неправительственных организаций. Но вы не могли не знать, что предложение по Приложению I было выдвинуто сначала Республикой Танзания, затем подхвачено другими странами, в том числе США и Кенией. По заявлению Танзании, 94 процента кости, продаваемой на мировом рынке, добыто браконьерами, а так называемые сертификаты КИТЕС оказываются клочками бумаги. Что вы ответите на это?
Доктор Ли пришел в замешательство. Вполне понятно. Он никак не ожидал, что задуманный им пресс-брифинг выльется в допрос.
— Ну… — заколебался он, — если мы обнаружим, что документы не в порядке, мы снимем кость с торгов.
В перекрестный допрос вмешался еще один репортер.
— Какова позиция правительства Великобритании в вопросе о гонконгской кости?
— Мы разъяснили им, чего мы добиваемся, — ответил доктор Ли, почувствовав более твердую почву под ногами. — По их мнению, позиция Великобритании осложняется тем, что, являясь членом ЕЭС, она вынуждена считаться с другими членами. Но при всем этом она полностью на нашей стороне.
Теперь слово взял репортер из Австралии.
— Мне кажется, ваши ответы противоречивы, доктор Ли. С одной стороны, вы заявляете, что поддерживаете запрет, с другой — вы хотите продолжать торговать костью и собираетесь изменить свою позицию, если торговать костью захочет, скажем, Зимбабве. Так вы поддерживаете запрет или нет?
На этот раз улыбка Ли показалась натянутой.
— Если удастся поддерживать поголовье слонов на должном уровне, — осторожно ответил он, — тогда что мешает разрешить торговлю? Что касается Зимбабве, то многочисленные правительственные и неправительственные организации сообщали нам, что Зимбабве удается держать поголовье слонов под контролем. Если они захотят торговать костью, мы сможем внести поправки в ситуацию.
— Короче говоря, вы не поддерживаете запрет, — кивнул австралиец и записал что-то себе в блокнот.
Я снова взял слово.
— Доктор Ли! Верно ли, что Гонконг предложил внести поправку в Резолюцию 5.11 таким образом, чтобы накопленной костью можно было продолжать торговать повсеместно, а не только в Гонконге? (Слухи об этом дошли до меня, когда я вылетал из Лондона.)
Мой вопрос застал доктора Ли врасплох.
— Вообще-то да, — признался он, — Гонконг выступил с предложением такой поправки, но, когда мы внесли ее в секретариат КИТЕС, нам ответили, что такое предложение к ним уже поступило. Видите ли, в июле в Ботсване прошла международная конференция, которая обратилась в секретариат с проектом подобной резолюции.
Я не мог поверить своим ушам! Выходило так, что, несмотря на твердую оппозицию Маршалла Джонса в конце конференции в Габороне, судьбоносная резолюция все-таки прошла! Я был вне себя.
— Позвольте оспорить сказанное вами, доктор Ли, — вмешался я. — Я знаю, о какой конференции идет речь. Вы имеете в виду встречу рабочей группы по африканским слонам?
— Именно так, — кивнул тот.
— Я был на этой встрече, — заявил я, и при этом многие другие репортеры обернулись ко мне. — Секретариат действительно сделал попытку трактовки данного решения как принятого, но ряд стран резко возразил против такой интерпретации.
Очевидно, доктор Ли не придал столь важного значения трактовке решения, как я. Он оглядел зал, чтобы увидеть, нет ли еще желающих задать вопросы.
— Почему так трудно идет борьба за запрет? — сделал попытку вмешаться еще один репортер.
Доктор Ли пожал плечами.
— Как почему? Пока есть спрос, будет и торговля, — сказал он.
— Доктор Ли, — снова взял слово я, — знаете ли вы, что после введения запретов в Европе, США и Японии цена необработанной кости в Африке упала на шестьдесят процентов?
— Нет, не знаю, — нетерпеливо ответил он, — да и вообще ситуация с этим сложная. Даже несмотря на снижение спроса, торговля продолжается. Представьте себе, что вы — законный торговец, который законно приобрел запас кости. Что вы будете делать? — спросил он и сам же ответил на свой вопрос: — Естественно, бороться за право торговать. И при необходимости продавать кость вне рамок КИТЕС.
— Когда представителя Кении Ричарда Лики недавно спросили, как лучше поступить с гонконгской костью, он ответил, что ее следовало бы выбросить в море. Что вы на это скажете? — допытывался я.
— Что ж, хоть бы и так. Только пусть сначала заплатят нам за кость, — улыбнулся он.
Между тем ведущий оглядел аудиторию.
— Пожалуйста, последний вопрос. Нам надо освободить зал к четырем.
Все присутствующие устремили взоры на меня. Собравшиеся понимали, что я-то уж не дам спуску доктору Ли. И я не собирался оставлять их разочарованными.
— Насколько я знаю, Гонконг проголосовал за Резолюцию 5.11 от 1985 года, гласящую, что если исчезающий вид вносится в Приложение I, то всякая торговля продуктами этого вида прекращается через девяносто дней после этого. Или, может, я ошибаюсь?
По залу пронесся смех. Я улыбнулся в ответ, в знак того, что воспринимаю реакцию как должное.
— Простите, что снова вынужден брать слово. Но Великобритания совершенно точно голосовала за резолюцию. Так на каком же основании вы голосуете за добавление, изменяющее ее смысл? Разве речь идет о чрезвычайных обстоятельствах, требующих чрезвычайных мер?
Реакция доктора Ли была неприкрыто враждебной.
— Не знаю, как там Великобритания поддержала Резолюцию 5.11, зато я знаю, что Гонконг в это время активного участия в деятельности КИТЕС не принимал. — Он встал. — Спасибо, джентльмены, что уделили нам время, — твердо сказал он.
Как только Ли покинул зал, ко мне подошел Тони Кларк, первый секретарь-ассистент по финансовым службам Гонконга.
— Похоже, вы славно разбираетесь в этом, — с любопытством сказал он, явно подбирая ключи, чтобы раскрыть мою личность.
— Да так, с недавних пор наблюдаю за развитием событий, — как бы невзначай бросил я.
Тут ко мне подступил журналист из ЮПИ.
— Как я понял, вы представляете какую-то природоохранную организацию? — спросил он.
Я заметил, как при этих словах Тони Кларк содрогнулся.
— Да, — сознался я, — но в данный момент я прибыл сюда от лондонской газеты «Санди таймс».
— Как называется ваша организация? Ваше имя и должность? — не унимался представитель ЮПИ.
Я собирался участвовать в работе конференции инкогнито, но теперь не было смысла таиться.
— Наша группа называется Агентство по исследованию природы. Мое имя — Дейв Кэрри, я исполнительный директор, — ответил я. Было бы глупо упускать такой шанс дальнейшей рекламы нашего дела.
* * *
Когда я вернулся в Лондон, до начала конференции КИТЕС оставалось всего четыре дня. Доклад ЕИА, озаглавленный «Система истребления» с подзаголовком «Трагедия африканского слона» объемом в 46 страниц, включая две страницы ссылок, уже был напечатан. На обложке была моя фотография убитых слонов, сделанная год назад в парке Цаво; поверх снимка мы наложили текст: «ОДОБРЯЕМ. СЕКРЕТАРИАТ КИТЕС», похожий на официальную печать, от чего композиция приобрела сатирический характер. Свидетельства обвинения группировались по тринадцати разделам, каждый из которых характеризовал какой-то отдельно взятый аспект торговли слоновой костью. Дав характеристику положения дел в таких крупных странах, как Южная Африка, Объединенные Арабские Эмираты, Гонконг и Япония, мы посвятили целую страницу деяниям Йана Паркера. Еще пять страниц были отведены деятельности секретариата КИТЕС; в своих выводах мы назвали вещи своими именами. «Генеральный секретарь и большинство штата КИТЕС заслуживают обвинения, мягко говоря, в грубейшей некомпетентности. Им нельзя вверять объективное выполнение решений сторон. Они доказали свою некомпетентность в несении ответственности, налагаемой сторонами, и должны быть лишены доверия». Сигнальные экземпляры были разосланы прессе. Но пока что только в одном мы могли быть уверены: проигнорировать этот доклад не сможет никто.
Пресса по-прежнему не уставала изобличать торговлю слоновой костью. «Мейл он Санди» опубликовала, как и обещала, разоблачения секретариата КИТЕС на трех страницах. Этот огромный материал немедленно вызвал интерес других британских газет. Неделю спустя газета «Мейл он Санди» опубликовала разоблачения роли Йана Паркера в деятельности секретариата. Авторитет означенного органа был серьезно подорван всего за несколько дней до конференции КИТЕС.
Но вместе с тем до нас дошли и тревожные новости. Секретариат КИТЕС взял под контроль фонд, организованный с целью финансирования прибытия на встречу КИТЕС делегатов из бедных стран. В формировании этого фонда приняли участие все — и борцы за охрану природы, и правительственные учреждения, и коммерсанты; ранее Йан Паркер жаловался, что защитники природы оплатили дорожные расходы некоторым делегатам, а затем потребовал от них голосовать за ряд угодных ему мероприятий. Большинство африканских делегатов получили финансовую помощь для прилета в Женеву, но их путь лежал через Амстердам, где они останавливались на один-два дня. Получая от секретариата средства на дорогу, африканские делегаты извещались о неформальной встрече, организуемой делегатом от Малави, возглавлявшим предвыборное совещание делегатов от Африканского региона. Однако, судя по всему, больше ни с кем из африканских делегатов не консультировались по поводу данной встречи, и мы опасались, как бы на них не было оказано давление с целью добиться от них оппонирования полному запрету на торговлю костью.
Тележурналистка Морен Плантагенет и Эллан полетели в Амстердам разобраться в ситуации на месте, я же остался в Лондоне, чтобы давать разъяснения прессе, что к чему. Мы договорились, что я присоединюсь к остальным семерым членам команды ЕИА в первый день работы конференции. В ближайшее воскресенье «Санди таймс» готовилась опубликовать крупную статью на базе нашего доклада «Система истребления», после чего следовало ожидать прилива желающих взять интервью.
Я взбодрился, когда утром в воскресенье раскрыл «Санди таймс» и прочитал разоблачение деятельности секретариата, явившееся поддержкой нашей атаки. Газета процитировала слова одного из западноевропейских делегатов: «Нарастает ощущение, что секретариат КИТЕС слишком много на себя берет. Организация встреч, подобных амстердамской, за пределами его полномочий». Кстати, до меня дошло, что внезапный десант ЕИА и журналистского корпуса на тайную ассамблею в Амстердаме поверг делегатов в такой конфуз, что сборище так и не состоялось.
Накануне моего отлета в Лозанну меня пригласили в студию Ай-ти-эн и объяснили, чего от меня хотят при расследовании деятельности секретариата КИТЕС. Генеральный секретарь КИТЕС Эжен Лапуэнт тоже давал интервью — в Лозанне — и пытался отстаивать свою позицию. Этим же вечером телекомпания Би-би-си показала великолепный и волнующий фильм «Войны из-за слоновой кости» Филиппа Кейфорда; техническим консультантом картины был Джорген Томсен. На следующее утро та же телекомпания Би-би-си взяла интервью у Эллана, находившегося в Лозанне. Торговля слоновой костью подверглась обстрелу из всех калибров. Судя по откликам на программы, общественность горой стояла за введение запрета. Если бы эта публика еще имела право голоса по данному вопросу…
Мы до сих пор слабо представляли себе, как отреагирует сама конференция на предложение Танзании. Хотя не было сомнения, что многие делегаты стояли за запрет, южноафриканские государства, Гонконг, Япония и секретариат КИТЕС составляли вместе могучее лобби, и невозможно было предугадать, на какие политические кнопки они будут нажимать.
Нашим главным аргументом был труд «Система истребления. Трагедия африканского слона». Наша задача заключалась в том, чтобы красноречиво и доходчиво довести материал до сведения остальных делегатов. В понедельник, 9 октября 1989 года, я вылетел в Швейцарию, чтобы соединиться с моими коллегами.
Занавес поднялся.
