. – Дайте еще хоть день! – ответил я, с изумлением расслышав в своем голосе умоляющие нотки. – Богом клянусь: еще день – и все закончу. Пил разрешил остаться, до конца недели.

Ни один мускул не дрогнул на каменном лице Элис, которая держала в руках мой тренч.

– Вещь ваша? – поинтересовалась она подчеркнуто официальным тоном.

– Да, моя. Послушайте, Элис, я серьезно. Всего-то осталось кое-какие мелочи доделать. Я почти закончил, честно.

– Фрэнк повесил ваше пальто на плечики, – пропустив мои слова мимо ушей, начала Элис, – а потом понадобилось отойти, и он в целях безопасности решил убрать его в шкафчик. Когда сложил, из кармана выпало это. – Она помахала перед моим носом тяжелой связкой ключей.

Черт! Мне-то казалось, я переложил гребаные ключи в карман брюк!

– Вы оставили ключи в церкви святого Панкраса. Я все собирался вернуть, но как-то забыл… – Неужели? – с едким сарказмом переспросила Элис. – Кастор, при первом же разговоре я объяснила, какова ценность коллекции и насколько серьезно мы относимся к ее сохранности. Вы в Боннингтоне почти неделю и видели: наши сотрудники пользуются электронными пропусками, сначала открывают перед вами двери, потом закрывают. Не верится, что все это осталось без вашего внимания! Что вы… «как-то забыли».

– Пытаетесь с помощью агрессии скрыть собственное замешательство? Кто ключи в церкви потерял?

Если я рассчитывал прямотой и откровенностью выбить Элис из колеи, то явно просчитался. Старший архивариус разразилась руганью, которая поразила меня не столько силой и горячностью, сколько м-м-м… лексическим богатством. Красивое лицо порозовело, затем побагровело, и, хотя особой последовательности в потоке брани не наблюдалось, мне удалось выделить основные пункты. Во-первых, я вор, во-вторых, подверг риску безопасность коллекции, а в-третьих, Пил согласился не подпускать меня к зданию архива на расстояние выстрела.

– Вон отсюда! – вопила Элис. – Вон отсюда, Кастор! Чтобы завтра вернули нам аванс, иначе по судам затаскаем! Фрэнк, уберите его с глаз моих!

Охранник показал на дверь, что сильно отличалось от вытаскивания за ухо и наверняка вызвало у Элис ощущение коитуса прерванного. И тем не менее следовало послушаться.

Я решил сделать последнюю попытку.

– Мне кажется, призрак – жертва убийства, – открыл карты я. – Еще кажется, среди ваших сотрудников есть вор, который регулярно крал из архива на протяжении нескольких месяцев или даже лет. Позвольте просто…

Элис отвернулась и пошла прочь. Фрэнк коснулся моего плеча легонько, но лицо у него было суровое.

– Мистер Кастор, нам ведь не нужны проблемы?

– Нет, Фрэнк, – с мрачным смирением ответил я, – не нужны. Беда в том, что они все равно появляются.

– Феликс, все страшно на тебя злятся! – радостно объявила Шерил, устраиваясь за выбранным мной столиком в кафе «Костелла». Убрав со лба вьющуюся прядь, девушка с трудом подавила широкую ухмылку. – Прости, понимаю, это не смешно, но не могу сдержаться при виде, как Элис выходит из берегов. Все равно что наблюдать, как Нельсон спускается с колонны, чтобы набить глаз таксисту.

– Ты с балкона подсматривала, как она меня разносит! – возмутился я.

– Ага, подсматривала и запросто могла бы билеты зрителям продавать! Элис весь день тебя разыскивала. Пришла в. мастерскую и спросила, не видела ли я тебя. Пришлось врать и выкручиваться: «Разве Феликс еще не ушел?» А потом выяснилось: ты действительно уже ушел. Жаль, я не записала твой сотовый – могла бы предупредить… Слушай, у тебя ведь и другие заказы есть? – под конец из насмешливого голос Шерил стал сочувственным.

Вместо ответа я сжал ее ладонь и, заглянув в глаза, торжественно объявил:

– Шерил, можно попросить тебя о чем-то важном? Полные губы тревожно скривились.

– Слушай, Феликс, мы классно потрахались, ты мне нравишься и все такое. Но не хочу, чтобы у тебя сложилось ложное впечатление…

– Мне нужно, чтобы ты кое-что украла. В темных глазах загорелся огонек.

– Секретным агентом нанимаешь? Здорово придумал! Что красть?

– Журнал происшествий. Пил держит его в ящике стола. Огонек погас.

– Не говори ерунду! Как я пронесу гроссбух через Фрэнка? Поймают – не сносить мне головы, еще, не дай бог, взыскание наложат. Я-то думала, речь о секретной информации…

– Именно о ней, – кивнул я. – Просто мне нужен, так сказать, печатный экземпляр. К тому же мимо Фрэнка проносить ничего не придется.

– Вход в архиве только один, поэтому…

– Завернешь гроссбух в пластиковый пакет и выбросишь в окно той комнаты, где сегодня утром состоялось наше свидание, – именно так делает один человек. А я попозднее вечером залезу на крышу и достану сверток. – В архиве завелся вор? ~– удивленно заморгала Шерил.

– Да. Знаешь, что было в том пакете? Целая пачка писем, документов и как минимум одна книга в переплете. Часть бумаг относится к русской коллекций, но большинство – к более раннему периоду, куда более раннему.

– Почему ты не вызвал полицию? – пристально глядя на меня, спросила Шерил.

– Потому что моя работа еще не закончена и на карту поставлено нечто поважнее нескольких старых бумажек. Хочу узнать, как умерла Сильви и как она связана с архивом. Вызвав целую армию копов, которые закроют Боннингтон на неопределенный срок, я только усложню себе задачу. К тому же, если Элис добьется своего, меня тоже арестуют. Нет, к копам пойду, только как следует подготовившись.

– А пока хочешь провернуть что-то самостоятельно?

– Знаешь, вообще-то подражание – это чистейшей воды лесть, но сейчас дело не в этом. Шерил, я кое-что откопал. Что-то куда более важное, чем украденные бумаги, и настолько серьезное, что случившееся с Сильви воспринимается как сопряженный ущерб. Журнал мне очень нужен. Я уже почти выпросил его у Пила, но вмешалась Элис.

– Такты сейчас играешь на стороне Сильви? – удивилась девушка.

– Да, подаю, играю, забрасываю, очки набираю.

– Тебе ведь следует ее изгнать. Разве не об этом просил Джеффри?

Пускаться в объяснения страшно не хотелось: я знал, как нелепо они звучат.

– Позапрошлой ночью она спасла мне жизнь. Поэтому я вроде бы как в долгу перед твоей Сильви.

– Мертвому долгов не отдашь, – заявила Шерил; карие глаза то превращались в щелки, то становились круглыми, как блюдца. – Ты живешь очень странной жизнью, Феликс, – многозначительно проговорила она.

– Друзья зовут меня Фиксом. Присоединяйся! Девушка взглянула на часы.

– Фрэнк наверняка еще не ушел, – задумчиво проговорила она. – Могу соврать, что забыла сумочку.

Я наблюдал, как на ее лице разыгрывается психомахия: долг против озорства. Шоу необыкновенно занимательное, в другой ситуации я бы получил огромное удовольствие, но сейчас слишком многое стояло на карте.

– Хорошо, – кивнула она, – я попробую.

Минут через двадцать я ждал в проулке возле Боннингтонского архива, практически невидимый в сгустившихся сумерках, и смотрел, как из окна третьего этажа летит пластиковый пакет. Глухое «бум!», и он упал на плоскую крышу. Я взобрался на мусорный контейнер, подтянулся и влез на перекладину. Вот, уже привыкать начинаю. Забрав пакет, тотчас спустился вниз. Из Боннингтона за мной не следили, но ведь вокруг дома, за пыльными окнами которых могло быть сколько угодно похотливых зевак.

Шерил встретила меня за углом, и мы пошли по Юстон-роуд.

– Я теперь сообщница, – проговорила она.

– Да, точно.

– Если кто-нибудь узнает, меня точно уволят.

– Угу, ты говорила.

– Хочу понять, что происходит. Думаю, так будет справедливо.

– Да, вполне справедливо.

Повисла тишина, выжидающая с ее стороны, напряженно-задумчивая с моей.

– Так ты собираешься…

– Пошли, познакомлю со своей хозяйкой. Она тебе понравится.

Пен готовит нечасто, но, когда готовит, обычно случаются три вещи. Во-первых, кухня превращается в ад по-домашнему: с клубящимся дымом и кислым запахом. У сковородок подгорают днища, стаканы лопаются от случайного погружения в кипяток, хриплоголосые гарпии (они же Эдгар с Артуром) насмехаются над суматохой с высоты сервантов, а Пен осыпает их проклятиями. Во-вторых, появляющееся из раскаленной, печи блюдо по виду напоминает фотографию из журнала «100 лучших рецептов», а вкус такой, что даже всемирно известный шеф-повар Альберт Роукс позавидовал бы, И в последних, трудоемкий процесс очищает Пен духовно и физически: пройдя через огонь, воду и медные трубы, она на несколько часов, а то и дней погружается в непоколебимое спокойствие.

Сегодня в честь гостьи их архива она готовила кассуле с бараниной. Сраженная наповал, Шерил попросила добавку, потом еще раз.

– Пэм, восхитительно, пальчики оближешь! – радовалась она. – Дашь мне рецепт?

– Зови меня Пен, милая, – сердечно отозвалась моя хозяйка. – Только, боюсь, определенного рецепта нет, Я готовлю спонтанно и слегка под газом, так что одинаково блюда не получаются.

Пен подлила гостье вина; какого-то австралийского, с орлом на этикетке. Почему-то австралийцы предпочитают украшать свои бутылки хищниками, а не сумчатыми. Будь моя воля, я бы обыгрывал в рекламе национальную самобытность. Я протянул бокал, чтобы налили еще австралийского.

Иногда на вечеринках меня уговаривают спародировать известный номер «Монти Пайтонов» об австралийском вине. Сложнее всего найти тех, кто стал бы уговаривать.

– Получается, ты живешь с Феликсом? – изогнув бровь, спросила Шерил.

– Ну, не как Адам и Ева, – покачала головой Пен. – Хотя, если уж вспомнили Библию, можно сказать, что в Ветхом Завете Феликс упоминается.

– Там, где говорится про Содом и Гоморру?

– Слушайте, я ведь здесь и никуда не исчез! – вырвалось у меня.

– Нет, – пропустив мои слова мимо ушей, продолжала Пен, – я имела в виду Ноя. Очень любил себя, вечно брался за большие, но совершенно абсурдные дела, впутывал в них окружающих, гонялся за каждой юбкой…

– Этого я о Ное не знала…

– Да, он был из озабоченных. Впрочем, как и все в ту пору. Только попадись такому патриарху!

Дальше по программе – «Большой десерт для маленьких проказников» в виде шоколадного торта из супермаркета. Пен потянулась было за арманьяком, но я буквально вырвал бутылку и закрыл в шкафчик, где ее обычно хранили.

– Сейчас нам понадобятся трезвые головы и незамутненное сознание!

– А что будет сейчас?

– Предстоит серьезная работа!

– «Большие, но совершенно абсурдные дела», – процитировала Шерил.

– Вот, я же предупреждала! – покачала головой Пен. Раз с арманьяком ничего не вышло, она налила себе еще вина.

Сдвинув грязную посуду на одну сторону массивного деревенского стола, я разложил поэтажный план дома номер двадцать три по Черчуэй, вернее, снятые в муниципалитете ксерокопии. Затем принес гроссбух, который после броска Шерил плашмя приземлился на крыше и видимых повреждений не получил, и раскрыл на записи за тринадцатое сентября: благодаря вырванной странице, найти ее было легче легкого.

– Чем займемся? – полюбопытствовала Шерил.

– Раз уж Джеффри потрудился точно указать дату, место и время каждого появления призрачной женщины, мы нанесем их на план.

Судя по лицу девушки, это для нее не ответ.

– Потому что мне нужно точно знать, к чему она привязана. Сначала думал, к русским артефактам, но ошибся. Значит, дело в чем-то другом.

– А обязательно должен быть конкретный объект?

– Нет, но обычно бывает. У большинства призраков имеется нечто вроде материального якоря: иногда – место, иногда предмет, иногда даже живой человек, но какой-то определенный центр притяжения в большинстве случаев присутствует.

Похоже, своих помощниц я не убедил. – А разве архив это не место? – спросила Пен. – Разве призрак не может быть привязан к целому зданию?

– Милая, мне нужно что-то поконкретнее. Внутри здания или по соседству должен быть участок, принадлежащий, исключительно этой женщине. Место, с которым она себя отождествляет, где чаще всего появляется. Ну или, как вариант, предмет, которым владела при жизни и который до сих пор вызывает сильные эмоции.

– Как это тебе поможет? – спросила Щерил.

– Найдя материальный якорь, я лучше пойму, кем была эта женщина и как умерла…

Шерил кивнула наконец-то все поняла. Теперь можно объявить ей плохую новость…

– Крестики придется ставить тебе: ты же все-таки постоянный работник архива! – Я протянул девушке маркер.

Потребовались две попытки, потому что она не хотела его брать и смотрела. на планы с глубоким разочарованием.

– Я для таких заданий не гожусь. Это же чуть ли не геометрия, а у меня диплом по истории.

– Будем работать вместе! Пен, ты читай вслух записи из журнала. Не все, а лишь те, что имеют отношение к призраку.

– Читать от лица разных персонажей? – с надеждой спросила Пен.

– Персонаж только один. Помнишь старика Саурдаста из «Титуса Гроуна»? Читай от его лица, не ошибешься.

– Хорошо, постараюсь! – одобрительно кивнула Пен.

– Тогда приступим!

Мы взялись за работу, как и предсказывала Шерил, очень нелёгкую. За все это время здание архива изменилось до неузнаваемости, а поэтажный план, даже в свежайшем варианте, на первый взгляд не имел ничего общего с лабиринтом в лучших традициях барокко, в который превратился Боннингтон. С другой стороны, записи Пила были очень подробными и учитывали каждую мелочь. Я даже проникся к Джеффри невольным уважением: описывая тридцатое по счету появление призрака, большинство людей перешли бы на сокращения, но только не Джеффри. Каждый раз, что, где и когда он записывал с той же болезненной дотошностью. Одну за другой мы нанесли на график все точки.

Я думал о пропавшей странице: она как белое пятне посреди моря информации, которую я пока даже не начал использовать. Однако в бурном потоке разрозненных событий, приведших к буре тринадцатого сентября, есть какая-то система. Наверняка есть, а в журнале происшествий скрыт ключ.

Каждое появление Сильви превратилось в крестик, а листы планов стараниями Шерил – в засиженные мухами окна. Подвал. Первый этаж. Второй. Подвал. Первый этаж. Третий. Четвертый. На четвертом этаже ее практически не видели – лишь дважды за восемьдесят с лишним появлений, а на пятом – вообще ни разу.

Третий этаж Сильви тоже не особо жаловала, за исключением хранилища К и ведущего к нему коридора. На втором она показывалась в пяти комнатах и коридоре, а на первом и в подвале – еще чаще.

Закончив, мы попытались оценить результаты нашей работы. Накрывшая стол тишина выражала отсутствие столь ожидаемых открытий. Вместо результата жирный ноль.

– Она везде, – прошептала Шерил.

– Да уж, везде, – с легкой апатией проговорил я.

– А в-вот и н-нет! – У Пен слегка заплетался язык, но голос звучал так уверенно, что мы с Шерил разом повернулись к ней.

– Она как на веревке, – пожала плечами Пен.

– Будь добра, объясни.

Пен склонилась над планами.

– Ладно, предположим, этот крестик был. бы чуть левее, то есть призрачную женщину видели не посредине комнаты, а в углу. Этот мог запросто оказаться метров на десять дальше по коридору.

Объясняя, Пен стерла крестики и поставила два новых, третий передвинула всего на пару сантиметров ближе к уже имеющейся группе, а потом вопросительно на меня посмотрела.

– Прямые линии, – отозвался я, – она движется по прямым. Пен зацокала языком.

– Где ты видишь прямые, Фикс?! Это же кривые, точнее, дуги!

В следующую секунду мой затылок уже щипало и кололо: волосы встали дыбом – не от присутствия нечистой силы, а от неотвратимо растущего ощущения, что разгадывается очередная загадка.

– Черт побери!

Взгляд Шерил метался от Пен ко мне.

– Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело?

Я поочередно всматривался в поэтажные планы: подвал, первый этаж, второй, третий; снова подвал…

– Да, я полный идиот, никакого пространственного воображения! Крестики похожи на Млечный Путь.

– На что? – переспросила Шерил, а Пен взволнованно закивала.

– На Млечный Путь. Мы видим его прямой линией, но только потому, что наблюдаем с неудачного ракурса. На самом деле это не линия, а диск, И на плане тоже не прямые. Стоит представить листы один над другим в соответствии с этажностью, и все станет ясно. Получится…

– Призрак на веревке, – договорила Пен.

– Я сейчас обижусь! – предупредила Шерил.

Сложив листы один на другой, я показал девушке. В темных глазах полное замешательство. Теперь, поняв идею Пен, я искренне недоумевал, как Шерил не видит очевидного.

– Смотри, на каждом из этажей Сильви замечали в разных точках, но вместе они образуют некое подобие окружности. Большая окружность в подвале, чуть меньшая на первом этаже; на втором еще меньше, но центр фактически приходится на ту же самую точку. На третьем этаже у нас лишь небольшая россыпь точек, лежащих довольно кучно, А теперь представь все эти листы в трехмерной графике, что получится?

– Жуткая головная боль! – с горечью ответила Шерил.

– Полусфера, или полушарие, только пустое, без внутреннего наполнителя. Чем выше по этажам поднимается твоя Сильви, тем меньше комнат обходит по горизонтали. Не поняла?

Представь собаку на цепи. Если хозяин начнет бить ее палкой, что будет делать бедный пес?

– Сбежит! Боже, чувствую себя полной дурой! – покачала головой девушка.

– Не расстраивайся! Попробуй представить: собака убежит так далеко, как позволит веревка, но раз она привязана, то двигаться сможет только по кругу. Значит, получается круге хозяином и палкой в центре.

– Да, ясно.

– Но, предположим, пес у нас космический, с реактивным двигателем за спиной. Он по-прежнему будет убегать на длину веревки, но уже не по кругу, потому что сможет перемещаться вверх-вниз по вертикали, а по…

– По полусфере.

– Вот именно!

Шерил склонилась над стопкой листов с планами. Черные крестики сливались в четко различимые круги, радиус которых уменьшался с каждым следующим этажом.

– Есть какое-то конкретное место, – начал я. – Нечто вроде привязи, но Сильви там не появляется, а, наоборот, старается убежать подальше, насколько позволяет веревка.

– А человек с палкой…

– Он стоит в центре. Там, куда Сильви совершенно не хочется. Там, где ее ни разу не видели.

Шерил забрала у меня планы и снова разложила на столе.

– Человек с палкой должен быть на первом этаже, – прошептала она и взглянула на нас с Пен, будто спрашивая: «Правильно?» – На первом этаже или в подвале. Ведь самая большая окружность должна быть на одном уровне с человеком. Иди местом. Или с чем-то там еще…

Пен эмоционально закивала.

– Так где это? – спросил я. – Где центр окружности? Шерил двигала пальцем по главному коридору, чуть слышно бормоча себе под нос.

– Вот конторка охранника. Вот хранилища А, Б и В. Вот дамский туалет… – Девушка осеклась, но палец продолжал скользить по плану. Наконец, она подняла глаза, в которых читалось полное замешательство. – Не получается! Значит, ты ошибся!

– В чем ошибся?

– Нам ведь эта комната нужна, в самом центре, верно? Вот она, прямо посредине первого этажа. Вот где не появляется Сильви. На плане она обозначена как «Второй конференц-зал».

– Да, и что? – с растущей тревогой переспросил я. – Как она сейчас называется?

– Феликс, она никак не называется, – бесцветным голосом отозвалась Шерил, – Потому что ее больше нет.