1

Реджиналд Кормакс стоял, прислонившись лбом к приятно прохладному оконному стеклу, и смотрел вниз, в темный колодец Ласалль-стрит. Будь проклят этот гнилой город, думал он. Позавчера его машина отказалась заводиться, и вот сегодня, после двух дней поездок на такси, тяжелая, будто налитая свинцом голова гудит, как потревоженный улей. Вчерашний таксист чихал и кашлял с такой силой, что едва не врезался в автобус, и вот результат: сегодня у него самого температура, головная боль, раздраженное горло.

Эх, поменять бы климат на приличный, с тоской вздохнул Кормакс, глядя на плывущие по небу тяжелые снеговые тучи. Переехать куда-нибудь на юг, в Калифорнию или Аризону, что ли?.. Для криминального адвоката везде клиентура найдется, спасибо натуре человеческой. И ради чего я терплю этот Чикаго? Ветер, дождь, сырость... А летом ветер, жара, влажность. Хуже только Хьюстон. А то, может, махнуть во Флориду?

Мысли плескались и булькали в голове, как густая, раскаленная каша... Надо бы отменить последнюю встречу, одеться, снова заказать такси – ха-ха! – и поехать домой... Впереди уик-энд – возможно, удастся отлежаться и к понедельнику прийти в норму. Проклятье, тридцать три года, и даже позаботиться о нем некому!

Реджиналд с трудом оторвал горячую голову от прохладного стекла, подошел к столу и нажал кнопку внутреннего переговорного устройства.

– Стелла, вызовите мне, пожалуйста, машину. И отмените встречу в шестнадцать тридцать с мистером Доккерсом. Я что-то неважно себя чувствую...

Лифт быстро спустил мистера Кормакса на тридцать шесть этажей вниз. Сев на мягкие подушки заднего сиденья уже ожидавшего его такси, Реджиналд буркнул свой адрес, закрыл глаза и задремал. Вечерний час пик еще не начался, и он прибыл домой в Эванстон спустя полчаса вместо обычных полутора. Расплатился с таксистом, прошел по дорожке к своему старому трехэтажному особняку, отыскал ключ и вошел. Скорее бы добраться до спальни и лечь...

Внезапно странный шум достиг ушей хозяина дома, и он замер. Звук доносился из дальней части дома – стрекочущий, дребезжащий... Что бы это могло быть? Пошатываясь, опираясь рукой на стену, Реджиналд прошел по коридору и остановился у открытой двери в кухню.

На длинном столе стояла портативная электрическая пишущая машинка, издававшая этот странный звук, а перед ней на высоком табурете сидела совершенно незнакомая ему молодая, не больше двадцати пяти, блондинка. Уж не галлюцинации ли это? – подумал Реджиналд.

Но тут «галлюцинация» повернулась, увидела его и густо-густо покраснела. Она соскользнула с табурета и предстала перед ним в полный рост: высокая, примерно пять футов семь дюймов, стройная, волнистые светлые волосы падают на плечи крупными локонами. А глаза, огромные голубые глаза, широко распахнутые от изумления...

– Мистер Кормакс? – наконец выговорила незнакомка приятным певучим голосом. – Прошу прощения. Клянусь, это первый раз.

Реджиналд продолжал стоять на пороге и тупо смотреть на девушку. Кто-то словно бил его по голове огромной, тяжелой кувалдой, и мыслительный процесс давался ему с трудом.

– Что значит первый раз? Первый раз для чего? Кто вы такая? И какого дьявола делаете в моей кухне? Где нашли эту машинку?

– Я ваша приходящая кухарка, – ответило ангелоподобное создание в джинсах и светло-голубой блузке.

Он моргнул, не в состоянии сразу усвоить эту информацию. Кухарка? Та самая С. Стэджерфорд, которой он утром оставил чек на этом столе, та самая, которая обеспечивает его здоровой и вкусной едой последние два месяца? Но почему молодая и почему в джинсах? А как же седая полная пожилая дама в белом фартуке, которую он представлял себе, но ни разу не видел?

– Вы – С. Стэджерфорд? Моя кухарка? – недоверчиво спросил хозяин дома. Проклятая голова, хоть бы не так болела!..

Девушка снова покраснела и кивнула.

– Если вы хотите отказаться от моих услуг...

– С какой это стати? – раздраженно рявкнул он. Мысль о необходимости снова думать о приготовлении ужина или перспектива ежевечернего похода в ресторан мгновенно разозлила его. – Не путайте меня, объясните, что значит эта машинка.

С. Стэджерфорд поколебалась, внимательно посмотрела на своего работодателя и заметила:

– Мистер Кормакс, вы неважно выглядите. Плохо себя чувствуете?

– Я чувствую себя чертовски больным, но дело не в этом. Ответьте на мой вопрос. Что вы делаете в моей кухне с этой машинкой?

– Ничего ужасного, мистер Кормакс. К тому же я начала только после того, как закончила все дела здесь, – защищаясь, ответила С. Стэджерфорд.

– Нельзя ли поточнее? Что значит «ничего ужасного»? – продолжал безжалостно настаивать Реджиналд.

– Я... я делала домашнее задание... Я учусь на курсах.

– А почему здесь? Где вы обычно готовите эти самые задания?

– Дома, конечно. Но на этой неделе школьные каникулы. Там, где я живу, сейчас шум и гам и никакой возможности что-то делать, поэтому я взяла машинку с собой.

– Извините, что помешал вам... – саркастически начал мистер Кормакс и закашлялся.

Стараясь побороть приступ и едва не задыхаясь, Реджиналд вдруг почувствовал, как его взяли за руку, подвели к стулу и осторожно усадили.

– Отдохните, мистер Кормакс, – услышал он преисполненный сочувствия голос. – Я сейчас поищу в аптечке какое-нибудь лекарство.

Он покачал головой, тяжело перевел дыхание и пробормотал:

– Нет, сделайте лучше кофе. Чашку крепкого, горячего кофе, и я утрою ваше жалованье.

Окинув его оскорбленным взглядом, мисс Стэджерфорд вернулась к рабочему столу. Словно в тумане Реджиналд наблюдал, как она вытащила исписанный лист, собрала разбросанные рядом страницы, сложила все в папку, закрыла футляром пишущую машинку и достала кофемолку. Девушка двигалась легко и проворно, явно хорошо зная, где что лежит. Он еще не успел как следует разглядеть ее, а густой аромат его любимого «Амбассадора» наполнил воздух и перед ним оказалась дымящаяся чашка.

– Знаете, когда я вошел и увидел вас, то подумал, что у меня галлюцинации, – сказал Кормакс, делая глоток и удовлетворенно откидываясь на спинку стула. – Ох, как здорово, мисс Стэджерфорд. Вы просто спасли мне жизнь!

Она покачала головой и нахмурилась.

– Вовсе нет. Вам сейчас нужен не кофе, а пара таблеток жаропонижающего и удобная постель.

– Я скоро лягу, – пообещал он. – А вы, почему вы себе не налили кофе?

Она улыбнулась, забавно наморщив прелестный вздернутый нос и чуть надув полные ненакрашенные губы.

– Подумала, что лучше подожду, пока хозяин предложит.

Реджиналд кивнул, отметив про себя красоту ее рта и изумительную выпуклость молодой груди. Да что это со мной, одернул он себя, лихорадка, что ли, так влияет?

– Присоединяйтесь ко мне, пожалуйста, мисс Стэджерфорд, – вежливо произнес он и вздрогнул от застучавших в голове молотков. – Или миссис?

– Мисс.

– А С. перед Стэджерфорд что значит?

– Синтия. Мисс Синтия Стэджерфорд. – Она слегка нахмурилась. – Мистер Кормакс, не возражаете, если я потрогаю ваш лоб?

– Будьте как дома, – ехидно откликнулся он. Приятное ощущение прохладной руки на воспаленном лбу, увы, не продлилось долго. – Ну и каков же диагноз?

– У вас жар, сильный жар. Надеюсь, это грипп.

– Надеетесь?

– Надеюсь, что ничего более серьезного. В этом году грипп проходит в основном без осложнений. Я сама только что переболела, поэтому и говорю так. – Синтия достала из своей сумки пузырек аспирина, вытряхнула три таблетки и подала Реджиналду вместе со стаканом воды. – Вот, примите сейчас это и еще столько же на ночь. И пейте больше жидкости – воды, соков.

Он удивленно посмотрел на нее. Эта девушка поражала его с самой первой минуты, сначала – своим несоответствием привычному образу кухарки, теперь – неожиданной отзывчивостью и заботой по отношению к совершенно постороннему человеку.

– Вы очень добры, Синтия. Или вы предпочитаете, чтобы я называл вас «мисс Стэджерфорд»?

– Вы платите мне жалованье, мистер Кормакс. Решайте, как вам удобнее. – Она взглянула на часы и взяла футляр с машинкой. – Спасибо за предложение, но у меня уже нет времени для кофе. В холодильнике я оставила два литра свежевыжатого апельсинового сока и фрукты. Пожалуйста, не забудьте, что вам надо много пить. Я вернусь в понедельник, как обычно. Прощайте, мистер Кормакс. – Синтия с состраданием посмотрела на поникшую на стуле фигуру. – Кто-нибудь может за вами поухаживать?

– Я бы и врагу не пожелал подцепить эту чертову заразу. – На нее взглянули мутные, совершенно больные глаза. – Достаточно того, что вы уже подверглись этой опасности.

– О, не беспокойтесь, я ведь говорила, что только что перенесла грипп.

– И что вы делали? Как лечились?

– Мне повезло. Я разболелась, когда доехала до родителей, так что меня лечила и баловала мама.

– Моя мать – диабетик, ей и так нелегко, поэтому это исключено. Лучше уж я один как-нибудь справлюсь...

Синтия взяла свою сумку.

– Я оставлю вам таблетки. Принимайте по три штуки сразу и пейте больше соков. Хорошо, что сегодня пятница, успеете прийти в себя к началу следующей недели. А если не станет лучше, позвоните врачу.

– Надеюсь, что доживу до понедельника, – мрачно буркнул Реджиналд, чувствуя все ускоряющуюся барабанную дробь в голове.

– Мистер Кормакс... – робко начала Синтия. – Да?

– Мне очень жаль.

Он внимательно посмотрел на нее налитыми кровью глазами.

– Чего именно: того, что я заболел, или что застукал вас?

Она вызывающе вскинула голову.

– И то, и другое. Пожалуйста, примите приготовленное кофе в качестве компенсации за доставленные неудобства.

С этими словами она исчезла.

Направляясь к автобусной остановке, Синтия думала не о предстоящем вечере, а о Реджиналде Кормаксе, одном из ее работодателей. Она часто представляла себе его, приходя в этот большой, старый, удивительно удобный особняк, – вот бы ей жить в таком доме! Каждую неделю Синтия находила на кухонном столе чек, выписанный крупным, размашистым почерком, – оплата за ее работу. Но теперь, когда столкнулась с ним лицом к лицу при не самых благоприятных для него обстоятельствах, была просто потрясена.

Мистер Кормакс оказался вовсе не тем чопорным, лысым стариком адвокатом, которого она воображала. Напротив, довольно молодой, лет тридцати с небольшим, высокий шатен. Интересно, какие у него глаза? Ей-то довелось увидеть красные, болезненные. Бедняга ужасно выглядел. Как тяжело ему придется бороться с болезнью одному, в большом пустом доме, когда некому даже принести воды, чтобы запить таблетки... В таком состоянии дойти до кухни – целая проблема. Почему же она не подумала сразу и не отнесла воды ему в спальню? Конечно, это не входит в ее обязанности, но есть ведь и элементарное чувство взаимовыручки в трудных ситуациях.

Синтия вспомнила расположение комнат в доме и завистливо вздохнула: подумать только, столько места, и все одному! Какой контраст с ее двумя комнатками на втором этаже, которые она арендует у друга детства своего двоюродного брата. И ей еще повезло, что и это удалось снять за такие смешные деньги. Оук-Парк – ближайший пригород Чикаго, и совсем рядом с домом-музеем Хемингуэя.

Старый двухэтажный дом, рассчитанный на большую семью, опустел, когда Кристофер Миллер расстался со своей женой. Та забрала двух их мальчишек-близнецов и уехала в Аврору, а Крис, томясь от тоски по семье и одиночества, решил сдать верхний этаж. И теперь преподаватель химии Чикагского университета делил дом с Синтией Стэджерфорд и Грегором Торком – молодым, но подающим надежды художником...

Только она подошла к двери, как навстречу ей вылетели двое маленьких мальчуганов – Тед и Нед, семилетние сыновья хозяина дома, проводящие каникулы в доме отца. С горящими от возбуждения глазами, они ждали ее за дверью.

– Извини, Синтия, но мне так и не удалось убедить их, что тебе захочется переодеться или попить чаю. – Крис виновато улыбнулся. – Но ты же сама пообещала им этот поход в кино...

– Ничего, я только на секунду поднимусь к себе, сменю куртку и положу машинку, – ответила Синтия и была вознаграждена восторженными детскими криками.

Провожая их к машине и подавая Синтии ключи, Крис сказал:

– Я закажу пиццу к вашему возвращению. А вы, ребята, ведите себя хорошо и постарайтесь уговорить ее поужинать с нами.

Спустя четыре часа переполненные впечатлениями и совершенно обессилевшие мисс Стэджерфорд и молодые Миллеры вернулись домой к обещанной пицце. Синтия не только получила возможность поужинать в теплой семейной атмосфере, что было удивительно приятно, но и уступила мольбам Теда и Неда провести вечер в их компании.

– Спасибо, Синди, ты просто спасла мне жизнь, – сказал Крис; провожая ее к лестнице на второй этаж, когда близнецам пришла пора ложиться спать.

Синтия хихикнула.

– Ты не первый, кто сказал мне сегодня эти слова.

Крис потребовал подробностей и был немало позабавлен ее рассказом о том, как она попалась с поличным со своей пишущей машинкой.

– Мне правда жаль, что близнецы так мешают тебе. Надо было с самого начала не позволять им вторгаться в твои комнаты, – с раскаянием произнес Крис. – А в качестве трубки мира предлагаю стаканчик бренди в моей гостиной, только попозже, когда дети уснут.

Она весело улыбнулась в ответ.

– Спасибо, Крис. С удовольствием.

В тишине своей комнаты Синтия обессиленно рухнула в кресло. Конечно, поход в кино с близнецами был сплошным удовольствием, да и вечер, проведенный с ними и их отцом, оказался приятным, но все это произошло после целого рабочего дня, почти двух часов за пишущей машинкой и неожиданной встречи с Реджиналдом Кормаксом. Она перенервничала, поскольку он имел полное моральное право тут же уволить ее, что равнялось бы почти катастрофе при ее финансовом положении. Ее спасло только его плохое самочувствие.

Но ничего, отныне пребывание в доме мистера Кормакса будет строго ограничено ее обязанностями по приготовлению обедов и ужинов три раза в неделю, причем в часы отсутствия хозяина. Синтия нахмурилась, вспомнив о его состоянии. Он казался таким больным, что она покидала его с тяжелым сердцем. Что, если подумать, полная ерунда. Если бы близнецы не приехали на каникулы, если бы ей не пришлось задержаться на пару часов после работы, чтобы немного попечатать, то она так никогда бы и не встретила мистера Кормакса и не узнала о его болезни.

Синтия приняла горячую ванну, вернувшую ей жизненные силы и энергию, привела себя в порядок и спустилась вниз, искренне благодарная Крису за приглашение выпить. Как ни стыдно было признаваться в этом, но перспектива провести вечер пятницы в одиночестве пугала Синтию. К ее искренней радости, в гостиной кроме радушного хозяина она нашла еще и Грегора, своего соседа, и его подружку Линнет.

– Синди, привет, дорогая, садись со мной. Наверное, совсем выдохлась? – радостно приветствовала ее Линнет. – Крис сказал, что ты развлекала сегодня близнецов.

– Да, и наслаждалась каждой минутой. Сначала «Бургер Кинг», потом «Баскин Роббинс», затем кино. Я думала, они ужинать не станут, но куда там! Ну а как ты, Грегор, поправился? – повернулась Синтия к своему приятелю и чмокнула его в щеку.

Тот довольно кивнул и улыбнулся.

– Линнет целует меня лучше.

Крис покачал головой, подавая Синтии бокал.

– Счастливчик! Имеет персональную сиделку и медсестру в одном лице.

– Ничего, – вставила Линнет, – мои медицинские услуги стоят недешево. Это ему обойдется в хороший ужин в самом дорогом ресторане. – И она нежно ущипнула возлюбленного за щеку.

– Ладно, ладно, не грози.

Слушая вполуха любовную перепалку молодой пары, Синтия ощутила укол совести, вспомнив больного Реджиналда Кормакса, который лежал сейчас в своем огромном доме один-одинешенек. Но он уже не маленький и в состоянии сам о себе позаботиться, напомнила она себе. В конце концов всегда можно обратиться за профессиональной медицинской помощью... Эта мысль помогла ей отключиться и расслабиться в компании приятных людей.

Грегор снимал пол-этажа в доме Криса и вместе со своей подружкой Линнет поддержал Синтию, когда та оказалась в отчаянном положении и была вынуждена принять великодушное предложение Миллера. Тот уверял, что с учетом необходимости содержать два дома – этот и дом своей бывшей жены в Авроре – ему пригодятся любые деньги, которые он сможет добыть. Но Синтия понимала, что Крисом движет лишь желание помочь родственнице своего лучшего друга, поскольку арендная плата была просто смехотворной. В итоге она спрятала в карман гордость, которую не могла себе сейчас позволить, и с благодарностью приняла великодушное предложение.

Но, обретя новое жилье, Синтия оказалась лицом к лицу с проблемой поиска и новой работы. Беготня по газетным объявлениям большой пользы не приносила, и в свободное время Синтия взялась готовить для своего домохозяина в качестве компенсации за низкую арендную плату.

Крис поначалу возражал, но, когда увидел, что ее намерения совершенно серьезны, с благодарностью принял помощь. Более того, рассказал об этом своей коллеге Берте Конрой, и та буквально умолила его поговорить с Синтией, чтобы та помогала и ей, причем за весьма щедрую плату. Здоровье детей, уверяла она – у миссис Конрой было двое парней и две девочки, – стоит дороже. А спустя несколько недель она же предложила Синтии взять на себя аналогичную работу, только в меньшем объеме, в доме ее хорошего знакомого мистера Кормакса, живущего неподалеку от нее. В общем, то, что было временным решением проблемы, внезапно стало приносить приличный доход.

Многие знакомые и родственники осуждали ее, но Синтия считала, что нашла то, что ей надо: и деньги платят хорошие, и времени остается достаточно для другого, основного занятия. Синтия писала роман. И не какой-нибудь дамский, а детектив, кровавый, жуткий детектив. Взбивая яйца или смешивая ингредиенты для особо хитрого соуса, она обдумывала хитросплетения сюжета. Пойманная с поличным мистером Кормаксом Синтия предпочла солгать: ни один человек на свете еще не знал о ее затее.

Вот и сегодня вечером, проведя пару часов в обществе старшего Миллера, Грегора и Линнет, Синтия поднялась к себе, поставила машинку на мягкое одеяло, чтобы заглушить звук, и приступила к работе. И вдруг обнаружила, что главный герой, который не очень-то удавался ей до сих пор, неожиданно ожил, обрел черты ее нового знакомого, заговорил, как Реджиналд Кормакс...

Когда Синтия подняла глаза от листа бумаги, на часах была половина третьего ночи.

Проснувшись около десяти и приняв душ, Синтия вернулась в свою крошечную гостиную и была буквально сметена с ног близнецами.

– Синди, Синди, ты не сердишься, что мы пришли? Синди, мы уезжаем после ланча. Спускайся пить с нами чай! Мы будем скучать по тебе! – наперебой затараторили Тед и Нед.

– Но вы же увидите маму, дорогие. Я буду вам больше не нужна, – ласково ответила она, обнимая и целуя светлые взъерошенные головенки.

– Синди, ты не можешь сказать нашей маме, чтобы она помирилась с папой?.. – вдруг спросил Нед.

– Ты что, не знаешь, о таких вещах Синди нельзя просить, – сурово оборвал его Тед.

Синтия спустилась с близнецами вниз, думая, как хорошо было бы помочь Миллерам. Но она не знала, что послужило причиной ухода Джин. Что именно не могла эта женщина простить Крису. Ей ни к чему лезть в чужую личную жизнь, разобраться бы в собственной...

Следующие сорок минут прошли весело. Но затем близнецы устроились перед телевизором, а Крис поманил Синтию в кухню.

– Ты не знаешь, почему у Неда заплаканные глаза?

Она посмотрела ему в лицо и честно ответила:

– Он просил меня помочь помирить тебя с Джин, а Тед сказал, что это невозможно.

Крис мгновенно помрачнел.

– Ты собираешься выполнить его просьбу?

– А ты сам, ты хочешь этого?

Он помолчал, потом смущенно, как-то даже горестно улыбнулся.

– Если бы думал, что будет какой-то прок, то да, конечно. Только я точно знаю, что ничего из этого не выйдет. Не обращай внимания, Синди, у тебя достаточно своих проблем, чтобы беспокоиться еще и обо мне. Отдыхай, наслаждайся уик-эндом. А я повезу ребят к моей ненаглядной, которая даже на порог отказывается меня пустить...

Под впечатлением этого невеселого разговора и уступая внутреннему беспокойству, Синтия решилась позвонить мистеру Кормаксу. Услышанный ею в трубке голос был таким хриплым, что стало очевидно: со вчерашнего дня ему стало не лучше, а даже хуже.

– Доброе утро, – произнесла она, – это Синтия Стэджерфорд.

– Кто?

Она моментально почувствовала раздражение.

– Ваша кухарка, мистер Кормакс. Хотела узнать, как ваше самочувствие сегодня.

– А... – Он помолчал. – Если честно, то просто ужасно.

– Вы что-нибудь ели?

Пулеметная очередь кашля разорвала телефонную трубку.

– Нет, – сумел в промежутках выдавить Реджиналд, – и не хочу.

– А как ваша температура, по-прежнему высокая?

– Наверное. – Он стал хватать ртом воздух. – О дьявол...

Синтия несколько секунд стояла неподвижно и возмущенно слушала короткие гудки. Потом сказала себе, что глупо обижаться, а уж тем более волноваться о совершенно постороннем человеке. Поэтому старательно приоделась, накрасилась, спустилась вниз, попрощалась с близнецами и их отцом и отправилась на встречу с подругой.

– О, дорогая, ты сегодня изумительно выглядишь, – защебетала Бетси Никколс, увидев подходящую к ней Синтию.

Подруги зашли в любимую кондитерскую, уселись за столик и начали обмениваться ничего не значащими репликами, пустяками, новостями.

– Какое у тебя хорошенькое колечко! – воскликнула Бетси, беря Синди за руку и разглядывая блестящую побрякушку. – И руки такие белые, гладкие, будто ты и не режешь ими лук, и картошку, и все прочее...

– Ну, на самом деле я всегда работаю в перчатках, а колечко... с ним мне просто повезло.

Оно продавалось со скидкой почти в семьдесят процентов, я успела на последний день распродажи...

Их ежесубботние встречи были ритуалом, сохранившимся с тех времен, когда приехавшие в Чикаго молоденькие Синтия и Бетси вместе снимали квартиру. Они продолжали поддерживать отношения и после того, как Бет вышла замуж, а Синди вступила в менее обязывающие отношения.

– Что новенького? – спросила Бетси, обсудив наряды, погоду, своего мужа, Криса Миллера и много чего еще.

– О, знаешь, я повстречалась с владельцем особняка в Эванстоне.

– Правда? – У Бетси от удивления приоткрылся рот. – И каков же он, этот таинственный криминальный адвокат? Старый, лысый и толстый?

– Вовсе нет. Ему лет тридцать с небольшим, шатен, высокий, с атлетической фигурой.

– Как интересно! Знаешь, Синди, мне всегда казалось немного подозрительным то, что он принял тебя на работу без интервью. Все-таки дать ключи от дома совершенно незнакомому человеку...

– Я же говорила тебе, что миссис Конрой блестяще охарактеризовала меня и поручилась за мою порядочность.

– Ну еще бы, после всего, что ты делаешь для нее! Надеюсь, ты не собираешься заниматься этим всю жизнь?

– Естественно, нет. Но сейчас я получаю от этого огромное удовольствие. Обожаю готовить! И такая прекрасная возможность поэкспериментировать... Кроме того, голова остается свободной, пока руки заняты.

Бетси усмехнулась.

– Что ж, по крайней мере, тебе платят за твои таланты, не то что... Ну ладно, расскажи мне лучше про этого адвоката.

Синтия описала свою встречу с мистером Кормаксом во всех деталях, и смех Бетси колокольчиком рассыпался по всему залу.

– Знаешь, он был весьма снисходителен, Бет. И я никак не могу перестать думать о нем...

– Что, он потряс тебя своей сексуальностью?

– Нет, ну что ты. Просто бедняга так болен, и никто за ним не ухаживает. Некому даже воды подать...

Бетси заказала еще по пирожному и повернулась к своей подружке.

– Брось, Синди. Влиятельный, состоятельный, холостой мужчина, живущий в особняке на берегу Мичигана... Да найдется множество молоденьких претенденток, бьющихся за право промокнуть пот с его воспаленного лба.

– Конечно, конечно. Но он, похоже, предпочитает страдать в одиночестве. – Синтия откусила кусочек безе, пожевала, нахмурилась и добавила: – И ему придется делать это весь уик-энд. Мой следующий визит туда только в понедельник.

– Вот и прекрасно, дорогая. И хватит тебе беспокоиться о человеке, которого ты совсем не знаешь и видела лишь раз в жизни. Ты только-только начала приходить в себя. Давай-ка лучше пройдемся по магазинчикам, а потом перекусим в каком-нибудь кафе. Мой Пит уехал к родителям до самого вечера, так что мы можем подольше побыть вместе.

Время в компании Бетси пролетело незаметно. Но когда подружки расстались и Синтия спустилась в метро, ее снова одолели мысли о больном мистере Кормаксе. Беспокойство не оставляло ее всю поездку. Более того, и весь вечер, который она безраздельно посвятила своему роману, ведь герой незаметно обрел черты адвоката и постоянно напоминал Синтии о Реджиналде. Дважды она отходила от машинки, поднимала телефонную трубку, но потом клала ее, так и не набрав номер. Только ближе к вечеру ей удалось наконец сосредоточиться. И проворные пальцы мисс Стэджерфорд летали по клавишам до часу ночи...

Синтия проснулась с мыслью о Реджиналде Кормаксе и решила, что глупо продолжать беспокоиться, но ничего не делать. Решительно сняв трубку, она набрала номер и после долгих минут ожидания услышала нечто скрипучее, хриплое и совершенно неразборчивое, а потом снова короткие гудки. Ее волнения оказались небеспочвенными: судя по голосу, мистеру Кормаксу стало значительно хуже...

Спустя два часа Синтия стояла у входной двери его дома с сумкой, полной фруктов и бутылок с минеральной водой. Она позвонила, потом открыла дверь своим ключом и вошла.

– Мистер Кормакс, это я, мисс Стэджерфорд, ваша кухарка! Могу я войти?

Ответом ей послужило молчание, столь долгое, что она решила: адвокат лежит где-то без сознания. Синтия подняла, сумку и направилась к кухне, когда тот наконец показался на пороге одной из комнат.

– К-какого черта вы здесь делаете? – еле выговорил Кормакс.

Да, голос в телефонной трубке не обманул ее: ему действительно стало много хуже. И его внешний вид подтверждал это. Землистый цвет лица, трехдневная щетина, черные круги под все еще красными глазами, всклокоченные волосы. Реджиналд плотнее запахнул махровый халат и, качаясь от слабости, посмотрел на нее.

– Мистер Кормакс, у вас по телефону был такой больной голос, что я забеспокоилась. Подумала, что вам может понадобиться...

– Господи, да что же это такое! И умереть не дадут спокойно... Ни черта мне не надо... – Он закашлялся, повернулся и исчез в комнате, захлопнув за собой дверь.

Синтия покраснела от обиды и гнева. Вот тебе, добрая самаритянка, подумала она. Тем не менее дошла до кухни, вымыла принесенные фрукты, поставила на стол бутылки воды, положила на холодильник свежую «Чикаго трибун» и уже стояла у входной двери, когда за спиной раздался хриплый, полный раскаяния голос:

– Мисс Стэджерфорд... Синтия... я был чудовищно груб. Примите мои извинения.

Она обернулась, взглянула на Реджиналда и холодно ответила:

– Принимаю. До свидания.

– Подождите. Не уходите. – Он прислонился к двери в спальню, заметно дрожа. – Хотя, видит Бог, вам надо бежать как от огня, чтобы не подхватить эту заразу. Простите, что я так рявкнул. Я... Меня снова вырвало, – вдруг с солдатской прямотой ляпнул он и скривился от отвращения.

Синтия преисполнилась сочувствия и немедленно оттаяла.

– В таком случае вам лучше вернуться в постель.

– Не очень-то приятная мысль...

– Вы сильно потели ночью?

Рот его перекосился от невыносимого омерзения.

– Не могли бы мы поговорить о чем-то другом?

– Знаете, мистер Кормакс, – решилась, чуть поколебавшись, Синтия, – почему бы вам не принять горячий душ и не переодеться, пока я сменю вам постель?

Он посерел еще больше.

– Разве это возможно? Я не могу вам этого позволить!

– Можете, можете. Не забудьте, я только что переболела этим же гриппом и прекрасно знаю, как вы себя чувствуете. Вам станет существенно легче, вот увидите!

Искушение было велико. В конце концов Реджиналд пожал плечами, прошел в спальню, нашел свежее белье и нетвердой походкой направился в ванную. Услышав шум воды, Синтия вошла, открыла окно, впустив немного свежего воздуха, сняла грязное белье, постелила чистое, взбила подушки, принесла еще несколько из другой спальни и отогнула край одеяла.

Реджиналд Кормакс, появившийся из ванной, казался другим человеком, не тем, кто встретил ее четвертью, часа ранее. Он был не менее изможденным, но все же успел побриться, вымыть голову и причесаться.

Со вздохом признательности он опустился на чистую постель, влез под одеяло и чопорно произнес:

– Премного благодарен, мисс Стэджерфорд.

Она улыбнулась в ответ.

– Отдыхайте, мистер Кормакс. Я сейчас уберу белье и приготовлю вам чего-нибудь поесть.

– Нет, умоляю, никакой еды... – Он содрогнулся от одной этой мысли и устало закрыл глаза.

– Только тост и стакан соку. – Синтия говорила с ним тем же тоном, что и с близнецами. – Сколько таблеток вы выпили за сегодняшний день?

– Нисколько. В моем нынешнем состоянии это было бесполезно, – угрюмо буркнул больной, приоткрыв один глаз.

– Если вы что-нибудь съедите, то сможете выпить лекарство без неприятных последствий.

– Сомневаюсь, – безучастно отозвался он и повернулся лицом к стене.

Спустя час Синтия вошла в спальню с подносом, на котором стояла чашка теплого, свежесваренного куриного бульона, стакан соку и тарелочка с тостом.

– Если вы сможете выпить бульон, то потом я предложу вам омлет, – сказала она и поставила на кровать столик для завтрака, а на него поднос.

– Нет-нет, ничего больше, – с ужасом ответил Кормакс, потом откусил от тоста, прожевал, запил бульоном. Откусил снова, снова запил. И еще. И еще...

– Не спешите, – предупредила Синтия, – помедленней.

– Ох, – вздохнул Реджиналд, откидываясь на подушки. – Это первая моя еда за последние три дня. Кажется, в жизни не пробовал ничего вкуснее.

Синтия достала из пузырька три таблетки аспирина, подала ему, указала на стакан с соком.

– Пейте. Если все будет хорошо, то попозже я сделаю вам кофе. И если захотите, немного отварного цыпленка.

Он покорно проглотил таблетки и начал пить сок, внимательно разглядывая свою кухарку.

– Знаете, мисс Стэджерфорд, вы необыкновенно добры. Но скажите, почему вы здесь? Что, у вас нет более интересных дел в воскресенье днем?

Она пожала плечами.

– Как я уже не раз говорила, у меня недавно был такой же грипп, так что я прекрасно представляю себе, что вы ощущаете. Но за мной ухаживала мама, а вы совсем один. Я просто не могла не беспокоиться о вас.

– Удивительная вы девушка – волноваться о совершенно чужом человеке! Но раз уж вы здесь, не откажите в любезности кое-что для меня сделать.

– Конечно. Чего вы хотите?

– Удовлетворите мое любопытство. Как получилось, что вы занимаетесь такой работой?

– А что в ней плохого? – Синтия с вызовом вскинула голову.

– Ничего, но я уверен, что вы не всю жизнь готовили еду для посторонних людей.

– Знаете, а мне это нравится. Правда, нравится.

– Что ж, спасибо за прямоту. Но все же, чем вы занимались до этого? – Он поставил пустой стакан на поднос.

– Офисной работой. Довольно скучной. – Синтия взяла поднос. – Теперь постарайтесь уснуть, а я немного побуду в кухне, кое-что сделаю, а потом загляну проверить, как у вас дела.

– Спасибо, мисс Стэджерфорд, – сонно пробормотал Кормакс. – Чем я смогу отплатить за вашу доброту?

– Тем, что поправитесь. Отдыхайте.

В кухне она выдавила еще соку, вымыла посуду, приготовила себе кофе и присела у стола. Потом зевнула раз, другой – бессонная ночь давала себя знать. Больше никакой работы после полуночи, мысленно поклялась она и стала собираться домой. Написала в блокноте, что она оставила поесть, поколебалась, добавила свой не указанный в телефонной книге домашний номер и напоследок заглянула в спальню. Реджиналд Кормакс спал и выглядел значительно лучше, чем два часа назад.

В феврале темнеет рано, так что, когда Синтия добралась до Оук-Парка, двухэтажный дом Миллера уже сиял огнями. Может, узнать, как прошла поездка в Аврору? – подумала она. Но решила не наступать Крису на больную мозоль и на цыпочках поднялась на второй этаж. Подходя к своим комнатам, она услышала звонок телефона и поспешила открыть дверь – вдруг мистеру Кормаксу срочно нужна ее помощь? Но тут послышался щелчок включившегося автоответчика, и Синтия замерла на пороге, услышав такой знакомый голос:

– Синди, мне надо поговорить с тобой. Не прячься, я знаю, это твой номер. Не будь младенцем. Перезвони мне.

Раздался тихий, самодовольный смешок, затем щелчок, гудок. Потом наступила тишина.

 

2

Синтия смотрела на телефон как зачарованная, а в голове метались разрозненные мысли. Откуда?.. Этот нагловато-самодовольный смешок, да она узнает его и на том свете... Подумать только, и она сходила с ума от одного этого звука!.. Кто?.. Неужели Бет?.. Нет, не может быть... Тонкие пальцы сами собой сжались в кулаки, в горле заклокотало что-то напоминающее раскаты отдалённого грома.

Когда-то давным-давно Синтия Стэджерфорд находила Дэвида Бэррета весьма привлекательным. Она работала в одном весьма перспективном риелторском агентстве и неплохо справлялась, когда хозяин решил, что для пущей важности головному офису требуется менеджер. Так появился Дэвид. Неделю спустя он недвусмысленно дал понять Синтии, что без ума от нее, и преследовал ее несколько месяцев. Будучи девушкой благоразумной, Синтия решительно возражала против романов на работе, но Дэвид был так настойчив, так любезен, проявил себя таким галантным кавалером, что в конце концов завоевал ее сердце.

Однако, после того как они сообща купили квартиру и стали жить вместе, ситуация несколько переменилась. Теперь вечера Синтия проводила, готовя еду, стирая белье и убирая квартиру, а Дэвид полеживал у телевизора и читал журналы. Немного расслабиться она могла только вечером в пятницу, когда Дэвид сначала вел ее обедать в ресторан, а потом в кино.

И как я могла быть такой бестолковой? – с отвращением спрашивала себя Синтия. Уже через месяц их совместного проживания стало ясно, как мало у них общего. А когда Дэвид начал регулярно проводить вечера с друзьями, Синтия поняла, что наслаждается тем, что не надо готовить ужин, что телевизор молчит. Она ложилась рано и к возвращению Дэвида либо спала, либо успешно делала вид, что спит.

Полгода спустя Синтия с ужасом осознала, что предпочитает полноценный ночной сон любовной близости с избранником, и решила, что настало время для расставания. По натуре прямая и честная, она решила сказать об этом Дэвиду прямо в глаза и стала дожидаться его возвращения после очередного «мальчишника». И тут обнаружила, почему он никогда не ложился в постель, не приняв душ, – от него просто несло чужими духами и другими, не менее компрометирующими и отвратительными запахами...

Снова раздался звонок. Синтия посмотрела на телефон, как на скользкого червяка – с гадливостью и немного испуганно. Но на этот раз зазвучал голос Реджиналда Кормакса. Она поспешно схватила трубку.

– Мистер Кормакс? Что-то случилось? Как вы себя чувствуете?

– Не самым лучшим образом, но благодаря вашим усилиям, мисс Стэджерфорд, есть надежда, что я выживу. Я наконец-то в состоянии выговорить три слова подряд, не задыхаясь и отплевываясь, и звоню, чтобы поблагодарить вас за заботу.

– О, не за что! Рада была помочь вам, – ответила она, удивляясь столь резкой перемене тона Кормакса.

– Я немного поел того, что вы оставили, и заварил чай. Даже не подозревал, что в доме есть чай.

– Вот и хорошо. А что-нибудь еще вам нужно?

– Только утреннюю газету, если вы придете завтра. Кстати, где вы живете?

– В Оук-Парке.

– О! И как же вы добираетесь в Эванстон?

– Метро и автобус. А что приготовить вам на ланч?

– Ничего не надо. Меня вполне устроит ваш дружеский голос. Оказалось, что не так-то приятно валяться тут в полном одиночестве...

Синтия нахмурилась.

– Неужели у вас нет друзей? Никого, кто навестил бы больного?

– Конечно, есть. Но трое самых близких слегли еще раньше меня, а Конрой сейчас в отъезде, как вы и сами, наверное, знаете.

– Я буду у вас завтра утром, мистер Кормакс.

– Называйте меня Реджиналдом.

– Нет, это не годится, – твердо ответила она.

– Почему не годится? – воинственно спросил Кормакс. – Если имеете в виду, что работаете на меня, так в наши дни, к счастью, это давно уже предрассудок. И к тому же вы сами сказали, чтобы я выбирал обращение.

– Я имела в виду себя. – Тут Синтия замолчала, удивляясь, почему это она устроила такую проблему на пустом месте. – О, хорошо, как хотите.

– Вот и прекрасно. Итак, до завтра, Синтия. – Он закашлялся. – Надеюсь, вы сопереживаете мне?

– Безусловно. Не забывайте, я только что перенесла все то же самое. Отдыхайте, лечитесь. Я буду у вас утром.

Только она повесила трубку, как автоответчик включился снова.

– Наконец-то, моя дорогая, – услышала она голос отца. – Сними трубку, мне надо кое-что сообщить тебе.

– Папа, здравствуй. Что случилось?

– Бэррет звонил час назад. Он требовал твой новый адрес.

– О! – простонала Синтия. – Но ты ведь не сказал, я надеюсь?

– Конечно нет, – ответил мистер Стэджерфорд. – На самом деле к телефону подошла твоя мать. Можешь представить, что она сказала ему. Просто вытерла им пол, как тряпкой.

Синтия хихикнула.

– Ай да мама! – воскликнула она, потом мгновенно посерьезнела. – Между прочим, па, Бэррет звонил мне полчаса назад и оставил сообщение на автоответчике. Не представляю, как ему удалось найти мой новый номер.

– О, Синди, малышка! Может, ты дала его кому-то из ваших общих знакомых? Мы-то точно ничего ему не говорили.

– Только Бетси. Но она ни за что ему не скажет!

– Да, думаю, не скажет. Кстати, как у нее дела?

– Прекрасно. Мы провели с ней вчера почти весь день. Пит уехал, и мы смогли пообщаться подольше. Только она все время читала мне нотации. – И Синтия рассказала отцу об адвокате Кормаксе и его болезни.

Мистер Стэджерфорд не понимал, почему его дочь предпочитает готовить еду для посторонних людей – а тем более ухаживать за одним из них, – вместо того чтобы работать в каком-нибудь респектабельном офисе. Поэтому он выказал полную солидарность с Бетси.

– Девочка моя, не забывай, что ты сама только совсем недавно поправилась! Кстати, я надеюсь, Крис не повесил на дверь табличку и с твоим именем?

– Нет, папа, что ты. Я соблюдаю все меры осторожности. Более того, когда Бет хочет зайти в гости, то звонит, и я выхожу ее встретить, иначе Крис может и не впустить.

– С ума сойти, Синди! Прямо как в шпионском романе!

– Ладно, па, не язви. Ты ведь понимаешь, что мне нужно было безопасное место в Чикаго, чтобы прийти в себя, и Крис очень мне помог. Я безмерно благодарна ему.

– Синди, послушай, – после некоторого молчания произнес мистер Стэджерфорд, – Крис замечательный человек, но...

– Папа! Как тебе не стыдно! Он друг Стива, к тому же женат и у него чудесные близнецы... За кого ты меня принимаешь, отец?

– За очень уязвимую в настоящий момент молодую женщину, – ответил он.

– Папа, я усвоила урок, который мне преподал Бэррет!

– Хочешь сказать, больше никаких мужчин, да?

– Конечно нет. Я рассталась с Дэвидом Бэрретом, но это не значит, что я никогда в жизни не посмотрю на другого мужчину.

Распрощавшись с отцом, Синтия села в кресло и задумалась. Если Дэвид сумел найти ее новый номер телефона, то узнать адрес ничего не стоит. Значит, он может в любую минуту позвонить в дверь. Правда, тогда ему предстоит иметь дело с Кристофером и Грегором...

Телефон зазвонил снова. Она вздрогнула и напряглась. Но услышала знакомый голосок Бетси, оставляющий сообщение на автоответчике, и поспешила снять трубку.

– Бетси, подожди, я здесь!

– Синди, слава Богу! Я уже час пытаюсь тебе дозвониться! Ты ни за что не догадаешься, кто меня сегодня навестил!

– Еще как догадаюсь, – со вздохом ответила Синтия. – Дэвид Бэррет, правильно?

– Правильно. А откуда ты это знаешь?

– Он звонил моим родителям, но мама «вытерла им пол», по выражению отца.

– Отлично! Наверное, это было до того, как он пришел сюда. Пит заставил его дожидаться на крыльце, пока я принимала душ и сушила волосы, и только потом впустил в коридор.

– Молодчина Пит! Чего Дэвид хотел?

– Твой номер телефона и адрес, естественно.

– Ты дала?

– Нет, конечно, Синди. За кого ты меня принимаешь? Хотя он уверял, что для него это вопрос жизни и смерти.

– Как же, как же, – фыркнула Синтия.

– Вот и я так сказала. Он жутко разобиделся.

– И что потом?

– Потом Пит указал ему на дверь.

– Надеюсь, он не вышвырнул Дэвида в буквальном смысле слова?

– Нет. Но он был достаточно грозен и так. Не думаю, что мистер Бэррет захочет нанести нам повторный визит. Остается только надеяться, что он не придет к тебе. Он когда-нибудь встречался с Крисом?

– Нет. И Бог даст, никогда не встретится.

Закончив все телефонные переговоры, Синтия отправилась в ванную, а затем улеглась в постель, даже не подумав подойти к своему роману, – настолько она выдохлась и физически, и эмоционально. Мысли о Дэвиде, о том, что он может выследить ее, о мистере Кормаксе и его болезни не давали ей уснуть довольно долго. Но потом сон все-таки сморил ее.

Наутро Синтия проснулась свежая и отдохнувшая, с чувством, что день сулит что-то приятное. Но что это может быть? И вдруг она с удивлением осознала, что это – предвкушение новой встречи с Реджиналдом Кормаксом. О Боже, нет, только не это, мысленно простонала она. Довольно уже этих глупостей...

Спустя полчаса Синтия спустилась вниз и встретилась в холле с Крисом, который собирался уходить. Она оглядела своего домовладельца – бледный, утомленный, но, к счастью, не такой подавленный, как обычно, после расставания с близнецами. И Синтия решилась спросить:

– Как все прошло вчера в Авроре?

– Мальчишки вылетели из машины и, прежде чем Джин успела сказать хоть слово, потребовали, чтобы я остался на чай. – Крис криво улыбнулся. – И она согласилась. Все обошлось спокойно, в основном потому что Тед и Нед непрерывно болтали. Кто знает, может, в следующий раз Джин пригласит меня остаться на ужин...

– О, Крис, как было бы здорово! Я так переживаю за тебя! Да, кстати, – вдруг вспомнила Синтия, – мой бывший вчера вечером оставил сообщение на автоответчике.

– Где это он достал твой номер? – Крис прищурился.

– Понятия не имею. Хотелось бы верить, что ему не удастся разыскать заодно и адрес.

– Не волнуйся, Синди. Я в состоянии справиться с ним, даже если и удастся. Дай-ка мне лучше его фотографию, чтобы я не обидел случаем кого-нибудь ни в чем не повинного.

– Ни одной не осталось. Все выбросила.

– Ну, тогда опиши его.

– Высокий, шесть футов два дюйма, фигура атлета, шатен. Но самое главное, переполнен самодовольством до такой степени, что его ни с кем не спутаешь.

– Все еще злишься на него? – Крис усмехнулся и подмигнул.

– Не то слово! – Синтия взглянула на часы. – Мне пора.

Крис окинул ее внимательным взглядом.

– Ты сегодня особенно хорошо выглядишь.

– У меня кое-какие дела после утренней работы, – не моргнув глазом, солгала Синтия. – Но не волнуйся, о тебе и Грегоре не забуду.

– Я и не волнуюсь. Ну, пока, Синди, мне тоже пора бежать. И не беспокойся. Если Бэррет появится, то я сделаю так, чтобы он пожалел об этом.

Синтия пустилась в путь, уверяя себя, что впереди у нее обычный рабочий день. Просто сегодня она еще должна позаботиться о Реджиналде Кормаксе, потому что он плохо себя чувствует и нуждается в моральной поддержке. А новая кофточка, и помада, и накрашенные ногти – все только для того, чтобы немного поднять его угасающий дух. Ну и что, ничего особенного.

К тому времени, как она добралась до трехэтажного особняка в Эванстоне, ей удалось взять себя в руки целиком и полностью. Она – приходящая кухарка. Он – работодатель, который платит ей заработную плату. Сейчас он нуждается в небольшой помощи. Так что она будет деловита, отдаст ему газету, приготовит ланч и ужин, вымоет посуду, наведет порядок в кухне и отправится прямо домой.

Синтия нажала звонок, потом открыла дверь своим ключом и вошла. Реджиналд Кормакс появился в коридоре почти одновременно с ней. Сегодня он выглядел ненамного лучше, чем накануне, но вот враждебность исчезла полностью. Он приветливо улыбнулся ей, нанеся непоправимый урон ее решительному настрою.

– Доброе утро, Синтия Стэджерфорд. Хорошо, что вы пришли.

– Я всегда прихожу сюда в понедельник утром, – ответила Синтия и протянула ему газету.

– Могу вас порадовать: сегодня вам не придется заставлять меня есть и пить таблетки, я сам справился.

– Прекрасно. – Она сняла пальто, повесила на вешалку и осталась в новой кофточке и джинсах. – Как вы себя чувствуете?

– Не очень хорошо, но значительно лучше, чем вчера.

Это было очевидно по тому нескрываемому интересу, с которым он разглядывал ее.

– Возвращайтесь в постель. Я сделаю кое-какие дела, а вы пока почитайте газету. Потом приготовлю ланч, и вы сможете поесть и снова принять лекарство.

– Забудьте о делах. Я и есть-то не хочу, так что не надо ничего готовить. Что мне действительно нужно, так это спокойная дружеская беседа...

Его речь была прервана приступом лающего кашля, и Синтия указала ему на дверь спальни.

– Пожалуйста, Реджиналд, ложитесь. – Она прошла впереди него и откинула свежую простыню, которую он умудрился сменить, боясь, видимо, что Синтия и сегодня решит помочь ему в таком интимном деле. – Вам надо было подождать меня. Вы слишком больны, чтобы тратить силы на перестилание постели. Теперь, наверное, из-за этого чувствуете себя хуже. – Она взбила подушки, и Кормакс со вздохом облегчения улегся. – И что же вы ели?

– Выпил соку.

– Все лучше, чем ничего, – одобрительно и ободряюще улыбнулась Синтия.

– Вы забавно морщите нос, когда улыбаетесь. И вам это идет, – сообщил Реджиналд.

– Так, что же приготовить на ланч? – спросила Синтия, игнорируя его замечание. – Думаю, что-нибудь легкое для начала. Французский омлет без специй, пожалуй, подойдет.

– Послушайте, я не в состоянии сейчас даже вилку держать. Может, позднее, когда я отдохну. – Голос Кормакса стал раздраженно-капризным. – А пока садитесь и поговорите со мной.

Синтия было обиделась на его тон, но вспомнила о болезненном состоянии Реджиналда и села на стул у кровати.

– И о чем же вы хотите разговаривать?

– О вас.

Синтия скорчила гримасу.

– Довольно скучная тема.

– Вовсе нет. – Кормакс устроился удобнее и попросил: – Расскажите, что вы делали, прежде чем решили осчастливить нескольких избранных своими кулинарными талантами.

– Работала в риелторском агентстве. Я же говорила, это скучно...

– Синтия, у вас такой очаровательный голос, что вы можете читать вслух даже телефонную книгу, и мне не наскучит. – Увидев, как она нахмурилась, адвокат примирительно поднял руки и продолжил: – Ну-ну, я сожалею, извините. Однако продолжайте, пожалуйста. Почему вы решили сменить карьеру?

Синтия пожала плечами и решила сказать правду.

– У меня был роман с одним мужчиной, который работал в том же агентстве. Потом мы расстались, я уволилась с работы и уехала из дома, в котором тогда жила.

Реджиналд внимательно посмотрел на нее.

– Очевидно, расставание прошло не очень мирно. Когда же это случилось?

– Не очень давно. Итак, чего бы вы хотели поесть?

Он скривился от отвращения.

– Честно говоря, я побаиваюсь что-то есть. Чертовски омерзительно бросаться в ванную после каждой еды и расставаться с тем, что с трудом удалось запихнуть в себя.

Синтия понимающе кивнула.

– Да, конечно. Но когда я болела, мама прочла в медицинском журнале статью о гриппе. И там советовали есть, если это возможно. Вы попробуете?

– При одном условии: вы составите мне компанию.

– Ну, если настаиваете...

– Вовсе нет, я вежливо прошу!

Синтия весело рассмеялась и отправилась в кухню. Вернувшись через двадцать минут с нарядным, аппетитно пахнущим подносом, она обнаружила, что Кормакс ждет ее с плохо сдерживаемым нетерпением, а неразвернутая газета лежит рядом.

– Вот и я! – возвестила Синтия. – Извините, что задержалась, но пришлось кое-что прибрать, прежде чем заняться омлетом.

– Вам не следовало бы заниматься ни тем ни другим, – раздраженно заявил Реджиналд.

– Ну-ну, я очень люблю готовить. И делаю это с огромным удовольствием. Кстати, нет ничего унизительного в том, что помогаешь людям сохранить здоровый желудок, – заметила Синтия, ставя на кровать столик, а на него поднос. – Ешьте, пожалуйста, пока не остыло. – И она сняла крышку с тарелки.

Омлет выглядел более чем аппетитно, а уж благоухал...

– Потрясающе, – пробормотал Кормакс, попробовав кусочек, и немедленно отломил еще один вилкой. – Вы просто волшебница, Синтия. А теперь, пока я ем, расскажите мне еще о себе. Я бы сказал, что вы не из Чикаго, правильно?

– Правильно. Я приехала из Фрипорта.

– Ха, да мы почти соседи! Я из Рокфорда, так что оба мы по сути деревенщины, – сообщил Кормакс с хитрой усмешкой.

– Говорите за себя! – обиделась Синтия, но тут же покраснела и прикусила язычок.

Трудно было представить кого-то более не похожего на деревенщину, чем адвокат Реджиналд Кормакс.

– Что случилось? – поинтересовался он.

– Я все забываю...

– Что забываете? – Он зловеще прищурился. – Что я – хозяин, а вы – подневольная рабыня?

– Я бы не стала так ставить вопрос, – вспыхнула Синтия.

– Надеюсь, что нет, – рявкнул Кормакс, опустил глаза в тарелку и с удивлением увидел, что та пуста. – Было просто замечательно. Спасибо, Синтия.

Она легко поднялась, собрала посуду и вышла из спальни. Через пять минут вернулась, неся на подносе две чашки дымящегося кофе. Поставив поднос перед Реджиналдом, взяла себе чашку и вернулась на стул.

– Вы выглядите немного лучше, – заявила Синтия.

– Я и чувствую себя лучше, – откликнулся он, с удовольствием делая глоток горячей ароматной жидкости. – Расскажите мне еще что-нибудь. Что это за курсы, на которых вы учитесь?

Синтия вздрогнула, подумала и решилась.

– Я обманула вас.

– Обманули? Но почему? И что же вы тогда печатали? Шпионское донесение иностранному резиденту?

– О, ничего столь волнующего. Я пробую писать роман. Пока чищу картошку и нарезаю салат, мысленно набрасываю план, а потом дома записываю то, что придумала. Но если бы я тогда не соврала так глупо, то сейчас не рассказывала бы вам. Об этом никто не знает, ни один человек, кроме теперь вот вас. Даже мама с папой не в курсе...

– На моих устах печать молчания. К тому же я адвокат и привык хранить доверенные мне тайны. Но почему такая секретность?

– Неужели это непонятно, мистер Кормакс? – Синтия вызывающе вскинула голову. – Я уже пережила совсем недавно глубокое унижение. И если роман будет отвергнут, а скорее всего так и будет, то я бы предпочла, чтобы об этом никто не знал.

 

3

Синтия отправилась в кухню налить еще кофе. Реджиналд с уважением смотрел ей вслед. Когда она вернулась, он сказал:

– Синтия, вы удивительная леди. Полная сюрпризов и неожиданностей.

– О, вы ошибаетесь. До недавнего времени я все в жизни делала по правилам или по книгам...

– А потом? Что случилось потом?

– Потом случился Дэвид Бэррет. – Синтия грациозно села и отпила немного кофе. – Родители не одобрили мой выбор. Он им сразу не понравился...

– Мне тоже.

– Вы его даже не встречали, – засмеялась она.

– А мне этого и не надо! Кстати, Синтия, у меня есть имя, но вы ни разу его не использовали. Я думал, мы договорились.

Она метнула на него сверкающий взгляд и вскочила.

– Да, договорились, Реджиналд! А теперь я иду заниматься своими обязанностями.

– Синтия, не уходите, пожалуйста! – взмолился Кормакс, глядя на нее таким взглядом, что устоять было невозможно.

– Мне надо сделать кое-какие дела. А потом я снова загляну к вам на несколько минут. Попробуйте пока поспать.

– Я смогу этим заняться, когда вы уйдете, – раздраженно заметил больной.

Ставя грязную посуду в раковину, Синтия пыталась достичь хоть какого-то соглашения со своим здравым смыслом. Она выполнила то, что собиралась, – проверила, как себя чувствует ее работодатель, убедилась, что ему не стало хуже, покормила его, – теперь надо отправляться домой. Но ее эго, сильно пострадавшее в столкновении с Дэвидом, буквально купалось в теплом океане внимания со стороны такого человека, как Реджиналд Кормакс, – блестящего адвоката, красивого и состоятельного мужчины. Это только ради романа, пыталась убедить себя Синтия. Чем больше она пробудет с мистером Кормаксом, тем больше живых черт обретет ее главный герой.

Закончив с обычными делами, она приготовила больному еще соку, потом причесалась, мазнула губы помадой и прошла в спальню. Реджиналд встретил ее укоризненным взглядом.

– Я уж думал, вы ушли не попрощавшись, – пробормотал он и обиженно выпятил нижнюю губу, мгновенно напомнив ей Теда Миллера. Синтия невольно улыбнулась. – Что такого смешного? – раздраженно спросил Реджиналд.

– Вы сейчас мне кое-кого напомнили.

– Надеюсь, не мистера Бэррета, – надулся Кормакс.

– О нет. К этому человеку я очень привязана.

– И кто же он такой?

– Его зовут Тедди Миллер, ему семь лет. Он сын моего домовладельца, один из близнецов.

– Понимаю. Знаете, Синтия, я чертовски плохо себя чувствую, читать не могу, поэтому лежу тут и думаю о вас.

– Мне пора идти, – встревоженно заявила Синтия, но он приподнялся и схватил ее за руку.

– Послушайте, я не начинаю снова выспрашивать. Просто хочу сказать, что вы интересуете меня.

– Это комплимент, Реджиналд? – Синтия вскинула правую бровь и чуть заметно порозовела.

– Это чистая правда, – просто ответил он и отпустил ее руку.

Она успокоилась и села на стул.

– Кстати, Реджиналд, тот номер, что я вам оставила... Это мой новый номер, его нет в телефонной книге. Я, конечно, дала его родным и самым близким друзьям, но...

– Но не Дэвиду Бэррету, – понимающе кивнул адвокат.

– Да. В том-то и проблема. Ему удалось достать этот номер, и вчера вечером он мне звонил.

– Вы разговаривали с ним? – Он чуть прищурился.

– Нет. Я прослушала его сообщение на автоответчике. Раз он сумел найти номер, боюсь, ему удастся достать и адрес. – Синтия задрожала, представив встречу с Дэвидом.

– Синтия, скажите мне правду, вы боитесь этого парня? Может, вам нужна охрана?

– Нет, что вы. Какая там охрана! Ничего серьезного. Просто мне будет неприятно встретиться с ним снова...

– А почему вы расстались, если не секрет?

– Думаю, потому же, что и все...

– Другая женщина? – Кормакс посмотрел на нее с пониманием.

– Да. И наверное, не одна. – Она пожала плечами. – Все так банально, что даже противно.

Он удобнее устроился на подушках и сказал:

– Давайте не будем о неприятном. Расскажите лучше о вашей семье.

Синтия уже приготовилась было солгать, что ее ждет следующая работа, но вдруг заколебалась. Реджиналд Кормакс казался искренне заинтересованным ее рассказом. Но не следовало обманывать себя, все это, возможно, только из-за его болезни...

Он внимательно наблюдал за сменой выражений на ее лице. Долгая адвокатская практика научила его читать мысли собеседников как открытую книгу.

– Надеюсь, вы не собираетесь сказать, что вам пора идти? Или вы должны быть сегодня у Конроев?

– Нет, не сегодня. Они же в отъезде. Просто мне пора домой.

– Что, снова решили поиграть в босса и служащую? – раздраженно, даже ядовито поинтересовался Реджиналд.

– Вам следует отдыхать, а то вы не скоро поправитесь.

– Я смогу выспаться, когда вас не будет. – Он искоса, с коварным выражением взглянул на нее. – Могу оплатить сверхурочные.

Синтия вспыхнула и негодующе сверкнула глазами.

– Ни за что!

– Так я и думал, – хитро усмехнулся Реджиналд. – Побудьте немного. Поговорите со мной.

Она уступила – с тайным удовольствием – его просьбам и снова уселась. Быстро ознакомила со своими родными: отец – врач-терапевт, сейчас на пенсии, обожает криминальные романы. Мама – страстный садовод и путешественник, гоняет свой старенький «форд» по всей стране, когда только найдет свободное время. Старшая сестра живет в Лос-Анджелесе, замужем за второсортным актером, мать двоих детей. И двоюродный брат, друг детства ее домохозяина.

– Они даже вместе начинали работать в одной школе, только Крис потом перевелся в Чикагский университет, а Стив получил приглашение в Сент-Луис, – закончила Синтия.

– А этот ваш домовладелец, он женат на матери близнецов? – небрежно поинтересовался Кормакс.

– Да. Но между ними произошла какая-то серьезная размолвка, и Джин уехала домой, забрав мальчишек с собой. Крис отчаянно тоскует и по ней, и по близнецам. Оживает только тогда, когда забирает их на уик-энд раз в три недели, но уж когда расстается, то на него смотреть больно. Крис мечтает вернуть Джин. Между прочим, он хорошо знает миссис Конрой и долго расспрашивал ее о вас, прежде чем дал мне добро на эту работу. Так что вы прошли серьезный тест.

Реджиналд начал было смеяться, но тут же вздрогнул и потер виски.

– Весьма польщен.

– У вас голова болит? – спросила Синтия.

– Только когда смеюсь.

– Я дам вам несколько таблеток, а потом постарайтесь уснуть. Сон – лучшее лекарство.

– Если я усну, вы исчезнете. – Реджиналд смотрел на нее почти умоляюще. – Давайте договоримся: я сейчас посплю, а вы останетесь и попьете потом со мной чаю. Можете смотреть телевизор, читать, слушать стерео, словом, делать что угодно, что понравится. А в следующий раз, – он лукаво взглянул на нее, – можете принести с собой машинку.

– Следующего раза не будет, Реджиналд, вы скоро поправитесь.

– Вот и нет. Я очень тяжело болен.

– Тогда мне придется вызвать вам врача, – ответила Синтия.

– Послушайте, мне нужен не врач, а чуточка человеческого участия. Хотя не могу упрекать вас за нежелание оставаться, – с неожиданным отвращением к себе добавил он.

– Ну ладно, до семи побуду, но потом уеду. Завтра утром мне надо быть у Конроев, они вечером возвращаются.

– Не уезжайте, Синтия. Останьтесь ночевать здесь... Я имею в виду, в гостевой спальне, конечно. Конрои ведь живут совсем рядом, а от Оук-Парка вам так долго добираться. Я заплачу за ваше время...

Синтия окинула его презрительным взглядом, молча вышла, вернулась через пару минут со стаканом соку и двумя таблетками.

– Вот. Выпейте все до последней капли.

Он послушался безропотно, как дитя, и потом посмотрел таким взглядом, что у нее подкосились ноги.

– Спасибо, Синтия. Клянусь больше не упоминать о презренном металле.

Достигнув договоренности, каждый занялся своим делом: Реджиналд честно пытался уснуть, Синтия знакомилась с домом. Да, хозяин понимал толк в комфорте и располагал средствами, чтобы обеспечить его. Она чувствовала, что влюбляется в особняк. Вид на озеро Мичиган со второго этажа открывался потрясающий, а с другой стороны был лес, будто и не в городе стоял этот дом. Закончив осмотр и переложив белье из стиральной машины в сушильную, Синтия устроилась в гостиной первого этажа с книгой. Спустя какое-то время она вдруг открыла глаза, увидела перед собой хозяина дома и поняла, что уснула.

– О, простите, я немного задремала. Но почему вы встали?

– Было так тихо, что я подумал, вы ушли, вот и отправился выяснять, так ли это.

Синтия наконец нашла свои туфли, сунула в них ноги и поднялась. Взяла Кормакса под руку, чтобы проводить обратно в спальню, и тут же отпустила – жар его тела опалил ее даже через одежду.

– Сделайте так еще, – ухмыльнулся он. – Мне понравилось.

– Если вы вернетесь в постель, я приготовлю чай, – делая вид, будто ничего не случилось, ответила Синтия.

– На двоих, – твердо сказал Реджиналд и отвернулся, зашедшись в приступе кашля.

– Вот видите, – с упреком сказала она. – Возвращайтесь в кровать, Реджиналд, пожалуйста!

– Ради вас, Синтия, я готов на все, – ответил, все еще кашляя, Кормакс и так посмотрел, что она залилась краской.

Он удовлетворенно хмыкнул, повернулся и вышел. А она отправилась в кухню заниматься приготовлением чая и сандвичей. Потом подумала, что сандвичи могут оказаться слишком тяжелой едой для больного, и быстро сделала нежнейший абрикосовый пудинг с лимонной подливкой. Аккуратно расставив все эти яства на подносе, она пошла в спальню... и замерла при виде Реджиналда.

Он лежал на кровати с прилипшими к голове волосами, на лбу выступили крупные капли пота, лицо приобрело пепельный оттенок. Стараясь не показывать своего беспокойства, Синтия поставила поднос на столик и приветливо улыбнулась.

– Мне не хочется показаться неблагодарным, – с трудом произнес Реджиналд, – но я совсем не голоден.

– О, как угодно. – Синтия решила не настаивать: по его виду было ясно, что толку от еды не будет. – Тогда выпейте чаю.

Он с жадностью выпил предложенный напиток и откинулся на подушки.

– Жутко пить хочется все время. А слабость какая, черт бы ее побрал! С вами так было?

– Да, но папа выслушал меня, прописал антибиотики, и я скоро пошла на поправку. – Она будто ненароком прикоснулась к его лбу и серьезно встревожилась. – Послушайте, Реджиналд, у вас снова поднялась температура. Мне кажется, пора уже вызвать врача. Кому я должна позвонить?

Кормакс ответил брюзгливо, как старик:

– Никому. Это просто грипп. Мне никто не нужен...

Приступ лающего кашля прервал его ответ. И тут раздался телефонный звонок. Он махнул рукой, чтобы она ответила.

Синтия сняла трубку и осторожно произнесла:

– Алло?

– Алло, это Майкл Кормакс. Реджиналд дома?

Синтия передала трубку Реджиналду. Но приступ все не проходил. Он прохрипел что-то неразборчивое и вернул ей трубку.

– Мой брат... Объясните, – с трудом выдавил он.

– Боюсь, ваш брат болен, мистер Кормакс, – сказала Синтия.

– Болен? По голосу я бы сказал, что он при смерти. Что говорит врач?

Она метнула вызывающий взгляд на больного и тут же нажаловалась невидимому собеседнику:

– Он отказывается пригласить врача.

– Так... Будьте добры, передайте ему трубку. Спасибо.

Синтия с интересом наблюдала, как Реджиналд молча слушает и постепенно багровеет, периодически издавая нечленораздельные возгласы. Потом он вернул ей трубку и прорычал:

– Мой брат хочет поговорить с вами.

– Простите, с кем я все же разговариваю? – услышала она приятный баритон.

– Я Синтия Стэджерфорд, приходящая кухарка мистера Кормакса, – представилась она, не обращая внимания на искры, сыплющиеся из глаз указанного мистера. – Я осталась сегодня днем, потому что меня очень беспокоит состояние вашего брата.

– Вы удивительно, сверхъестественно добры, миссис Стэджерфорд...

– Мисс Стэджерфорд, – поправила она.

– Прекрасно. Я сказал Реджи, что если он не прекратит вести себя как капризный младенец, то я позвоню нашей матери и попрошу присмотреть за ним. Она хронический диабетик, в ее состоянии заразиться гриппом очень опасно. Естественно, он не хочет даже слышать об этом. Я бы сам приехал, но нахожусь сейчас в Аргентине. Скажите, мисс Стэджерфорд, могли бы вы вызвать ему врача и побыть с ним, пока тот не придет?

Без тени колебания Синтия согласилась.

– Конечно. И если врач сочтет необходимым, я могу даже остаться на ночь.

– Огромное вам спасибо. Вы и правда сама доброта. А теперь дайте мне, пожалуйста, снова Реджи. Он заслужил серьезный выговор от старшего брата.

На этот раз, к удивлению Синтии, тот слушал молча и лишь одобрительно кивал, поглядывая на нее.

Закончив этот односторонний разговор, младший Кормакс внимательно посмотрел на Синтию и спросил:

– Вы это серьезно, насчет остаться на ночь?

– Конечно, – спокойно ответила она и взяла поднос. – А теперь скажите, где мне взять телефон врача.

– В записной книжке в моем кабинете на втором этаже. Третья дверь слева по коридору. Не знаю, посещает ли он больных на дому. Я видел его всего два раза... – Реджиналд вытер со лба бусины пота кончиком простыни.

Синтия покачала головой и ушла. Вернулась через десять минут и сообщила:

– Врач скоро приедет.

– Док Макферсон? – прохрипел Кормакс.

– Не знаю. Сестра на приеме не сказала, кто сегодня на вызовах. – Она с сомнением посмотрела на серое с желтизной потное лицо. Что происходит? – Как вы себя сейчас чувствуете?

– Хуже, намного хуже, – с трудом выговорил Реджиналд. – И дышать вдруг стало тяжело. Ничего не понимаю, еще днем казалось, что выздоравливаю...

Синтия прошла в ванную, нашла чистое полотенце, намочила и выжала его.

– Я только протру вам лоб, – успокаивающе сказала она.

– Нет, вы не должны... – И снова этот лающий кашель.

– Да, не должна, но все равно сделаю. Увидите, вам сразу станет легче. – Протерев воспаленный лоб и руки больного, она вышла и вернулась с высоким стаканом апельсинового сока. – Вот, выпейте.

– Не могу, опять станет плохо, – скривился Реджиналд.

– Ничего, попробуйте. Вы столько потеете, что организм обезводится, если не пить.

Он отпил несколько глотков, отдышался, выпил еще.

– Готов поспорить, вы проклинаете себя, что задержались тут в пятницу...

– Вот и проиграли. Как бы вы справились один в таком состоянии?

– Этот вопрос я задаю себе весь сегодняшний день, мисс Добрая Самаритянка.

– Не знаю, скоро ли придет врач. А то сменила бы вам постель. Хотя, может, так и лучше, – задумчиво сказала Синтия.

– Чтобы сразу увидел, как мне плохо?

– Именно. – Тон ее был небрежным, даже слегка насмешливым. Она пыталась скрыть от Кормакса свое глубокое беспокойство. Полотенце, которым она вытерла его пот, чуть дымилось: настолько высокой была температура. В таком состоянии требовался профессиональный совет медика, а не только здравый смысл молодой женщины и уход. – Простите, могу я воспользоваться вашим телефоном?

– Угу, – прохрипел он. – Или здесь, или в любой другой комнате.

Она благодарно улыбнулась и набрала номер Кристофера.

– Крис, привет, это Синди. Хочу предупредить тебя, что сегодня не смогу приготовить тебе и Грегору поесть. И ночевать не вернусь.

– Синди, ты не должна отчитываться передо мной. Поступай как считаешь нужным, – ответил Крис.

– Знаю, но решила, лучше предупредить, чтобы ты не волновался.

– Спасибо, что побеспокоилась, Синди, – тепло отозвался Крис. – Тогда увидимся, когда вернешься.

– Хорошо. И скажи Грегору, что я прошу прощения. – Повесив трубку, она коротко пояснила: – Мой домохозяин.

– Вы уверены, что между вами ничего... – Очередной припадок кашля помешал закончить и без того понятный вопрос.

Синтия посмотрела было гневно на него, но смягчилась, прочитав раскаяние в воспаленных от жара глазах.

– Я не смогу приготовить ему и Грегору – это другой квартирант Криса – ужин сегодня вечером, как должна. И кроме того, я ни разу не ночевала вне дома с тех пор, как поселилась у Криса. Это самая обычная вежливость – объяснить свое отсутствие. – Что-то в его взгляде насторожило ее, и она выпалила не задумываясь: – И вообще это не ваше дело!

Реджиналд, хотя и дышал с трудом, удовлетворенно улыбнулся, а глаза его заискрились от смеха.

– Так-то лучше!

– Лучше? Что вы имеете в виду?

– Наконец-то вы позабыли о своей роли «наемной прислуги».

– О, простите, – пробормотала она, поняв, что же именно ляпнула в запале.

– Не за что. Люблю смелых женщин.

– Тогда послушайте ту, что перед вами, и полежите тихо до прихода врача.

Увы, до упомянутого события прошло целых три часа. И Реджиналд выглядел так скверно, что на душе у Синтии кошки скребли.

– Доктор Бриттер, – возвестила энергичная пожилая негритянка, когда Синтия выскочила открыть ей дверь, заслышав подъехавшую машину. – Мне жаль, что заставила долго ждать, но сегодня очень много вызовов. Эпидемия в разгаре. Как больной?

– Боюсь, не очень хорошо. Спасибо, что пришли. Давайте, повешу ваше пальто, доктор. – И она проводила приветливую даму в спальню. – Реджиналд, это доктор Бриттер.

Синтии пришлось спрятать улыбку при виде откровенного ужаса на лице Кормакса. Женщина-врач!

– Простите, что потревожил, доктор, – прохрипел он, но та лишь пожала плечами: мол, такая работа.

– Сядьте, мистер Кормакс, пожалуйста.

Она подняла его футболку и начала внимательно выслушивать легкие, потом посчитала пульс, осмотрела горло, проверила температуру и наконец села на стул рядом с кроватью, чтобы выписать рецепт. Потом передала его и пачку таблеток Синтии.

– Я оставляю это на сегодня и на завтрашнее утро, чтобы вам не бежать за лекарством прямо сейчас. Но не затягивайте, принимать надо по две таблетки каждые четыре часа.

– Доктор, я буду жить? – прохрипел Реджиналд.

– У вас респираторная инфекция, так что если станете следовать указаниям, то да, без сомнения. Если нет, может развиться пневмония, – ответила доктор Бриттер и снова повернулась к Синтии. – Следите, чтобы мистер Кормакс много пил, обтирайте влажным полотенцем. И соблюдайте четырехчасовой интервал между приемами лекарства. Даже ночью. И обязательно после еды давайте сок или немного фруктов.

– Спасибо, доктор. Я провожу вас, – благодарно сказала Синтия. Оказавшись за пределами спальни, она спросила: – Скажите, а действительно есть опасность пневмонии?

– Вряд ли. Мистер Кормакс в хорошей физической форме, сопротивляемость организма должна быть высокой, так что лекарство наверняка поможет. – Доктор Бриттер с интересом огляделась. – А чем он занимается?

– Он криминальный адвокат.

– Понятно. Ненормированный рабочий день, постоянные стрессы... Почти как моя работа, только оплачивается намного лучше. Проследите, чтобы он не оказался в этой мясорубке, пока не пропьет курс антибиотиков.

Синтия пожала плечами.

– Боюсь, я не могу указывать мистеру Кормаксу. Я всего лишь приходящая кухарка.

Доктор Бриттер была озадачена.

– О, простите. А кто-нибудь сможет ухаживать за ним?

– В настоящее время только я, к сожалению. Или вы считаете, что нужна профессиональная сиделка?

– Нет-нет. Если вы готовы взять на себя такой труд, с ним все будет в порядке, это сразу видно. Мне пора ехать. Очень много вызовов. – Она улыбнулась, сверкнув ослепительно белыми зубами. – Желаю удачи.

– Спасибо, доктор, и до свидания.

Синтия закрыла дверь, прошла в кухню, почистила апельсин, киви, банан, сделала из этого салат и выдавила свежего сока. Со всем этим и двумя таблетками она вернулась к Кормаксу.

– Что, если меня стошнит? – опасливо спросил он.

– Не стошнит, если не будете себя настраивать. Съешьте пару ложек салата, а таблетки запьете соком. В крайнем случае, повторим через час, – твердо сказала она.

– Слушаюсь, сестра, – ответил Реджиналд, выпил таблетки, прокашлялся и прокомментировал: – Вы прямо командирша. Совсем как доктор.

– У нее был такой уставший вид, – с упреком заметила Синтия.

– Весьма ей признателен, – прохрипел Реджиналд. – И вам тоже, больше всего вам. Чем я могу отплатить за вашу доброту?

Она неловко улыбнулась.

– Мне нужны деньги на лекарство, а то я все потратила на фрукты...

– Возьмите в кабинете. В верхнем ящике стола – мой бумажник. Берите сколько надо.

Багровая от смущения, она вышла из комнаты и вскоре вернулась с пятидесятидолларовой бумажкой и чеком.

– Это чек за мои утренние покупки... – начала она, но тут Кормакс грубо прервал ее:

– Отстаньте от меня с этими проклятыми деньгами! Тратьте, сколько потребуется, женщина!

Синтия повернулась и бросила через плечо бесцветным, невыразительным голосом:

– Очень хорошо, мистер Кормакс. А теперь я предоставлю вам возможность поспать.

– Синтия, – позвал Реджиналд.

– Да? – обернулась она.

– Простите, – прошептал он и горестно улыбнулся.

Ей бросились в глаза его лихорадочно блестящий взгляд, капли пота на лбу, красные пятна на щеках.

– Я буду снисходительна и отнесу это на счет вашего болезненного состояния, – ровно ответила Синтия. – Если понадоблюсь, то я в кухне.

– Синтия, не уходите, пожалуйста... – И он закашлялся с такой силой, что она бросилась к нему, приподняла его и удерживала в таком состоянии, пока приступ не прошел. – Пожалуйста, – с трудом повторил он.

– Хорошо, хорошо. – Она поправила подушки, дала ему соку, потом добавила: – Мне нужно выпить чаю, но я могу принести его сюда, если хотите.

Реджиналд молча кивнул, глядя на нее с такой признательностью, что обида тут же оставила ее.

– Может, вы тоже чего-нибудь хотите, Реджиналд?

– Нет. Сделайте себе чаю и возвращайтесь поскорее. И, Синтия, видит Бог, этот Бэррет – круглый дурак.

Она улыбнулась, намеренно сморщив свой прелестный вздернутый нос.

– Нет, просто обыкновенный мужчина.

 

4

.

Когда Синтия вернулась, то обнаружила, что Реджиналд забылся беспокойным сном. Выйдя на цыпочках из спальни, она задумалась. Конечно, она не слабенькая девчушка, но Кормакс на семь дюймов выше ее и фунтов на пятьдесят тяжелее. Если он ночью встанет и потеряет сознание, ей нелегко будет уложить его обратно в постель. Но потом она пожала плечами: что толку беспокоиться заранее. Буду решать проблемы по мере их поступления, решила Синтия и отправилась гладить выстиранное белье, чтобы сменить Реджиналду постель, когда он проснется.

Заглянув минут через пятнадцать в спальню и убедившись, что больной по-прежнему спит, Синтия решила не терять даром времени и сходить за антибиотиками, благо ближайшая аптека была всего в двух кварталах. Она накинула пальто, взяла из стойки большой зонт и выскочила на улицу под проливной дождь.

Когда она примчалась обратно и открыла ключом дверь, то была встречена мрачным, бледным Кормаксом. Он стоял, опираясь о стену, и враждебно смотрел на нее.

– Где вас черти носили?

– Ходила за покупками! – Синтия буквально оцепенела от его тона и сама ответила так же резко.

К ее несказанному удивлению, он ничего не ответил на эти слова, только окинул ее презрительным взглядом. Затем, пошатываясь, побрел в спальню и громко захлопнул за собой дверь. Она вскипела от возмущения, сняла пальто, раскрыла и поставила сушить зонт и отнесла пакет с лекарством и кое-какими покупками в кухню. Только после этого решилась отправиться в спальню раздраженного больного.

– Я принесла вам дневную газету, – сказала Синтия и положила ее на кровать.

– Я не просил, – буркнул Реджиналд и отвернулся.

Терпению и симпатии Синтии пришел конец. Да что ж это такое? Как он смеет так обращаться с ней? Не столько он ей платит, чтобы безропотно сносить подобное хамство!

– Пересядьте, пожалуйста, на стул, мистер Кормакс, я сменю постельное белье.

– Ничего мне не надо, – прорычал тот, не поворачиваясь.

– Будьте добры сделать, как я прошу, – ледяным тоном произнесла Синтия, и Реджиналд с трудом поднялся, бормоча под нос проклятия. – Давайте, я вам помогу. – – Синтия взяла его за локоть, но он раздраженно стряхнул ее руку.

– Сам справлюсь.

Он перебрался на стоящий рядом стул. Дыхание вырывалось из его груди со звуком рвущейся газеты. Синтия постаралась как можно быстрее заменить грязное белье свежим.

– Кстати, раз уж вы встали, может, пройдете в ванную и оботретесь влажным полотенцем? Это вас освежит, и вы сразу почувствуете себя лучше.

Кормакс, покачиваясь, поднялся и зло посмотрел на свою сиделку.

– Знаете, я начинаю понимать вашего бывшего любовника. Если вы и им командовали, как сержант на плацу, то понятно, почему он ходил на сторону, – грубо сказал Реджиналд и скрылся в ванной, хлопнув и этой дверью.

Синтия судорожно сжала спинку стула, с трудом сдерживая желание швырнуть его вслед неблагодарному типу. Вместо этого она собрала грязное белье, отнесла его в подвал к стиральной машине, разобрала в кухне сделанные покупки и сварила кофе. Когда густой аромат наполнил помещение, она поставила на поднос чашку, кофейник, сахарницу и все это понесла в спальню. Если он скажет, что не желает никакого кофе, то все это полетит прямо в него, решила Синтия. Больше невозможно было оправдывать болезнью его капризное сумасбродство.

Она намеренно постучала в дверь спальни и, войдя, нашла Реджиналда уже в постели. Вид у него был донельзя мрачный.

– Что такого жизненно необходимого вы принесли, что не могло подождать до завтра? Вы ходили чертовски долго...

– Ваши антибиотики, – сказала Синтия и бросила их ему на кровать. – И вы, мистер Кормакс, спали, когда я заходила взглянуть на вас. А ходила я не более сорока минут, и да, признаюсь, сделала кое-какие покупки, пока ожидала лекарство. Нечто фривольное, этакий дамский каприз: хлеб, молоко, фрукты, цыпленок и тому подобное... – Тон ее был ироническим и раздраженно-обиженным одновременно.

Раскаяние Реджиналда казалось искренним и немного по-детски смешным.

– Синтия... – начал он, но пушечный залп кашля прервал его на целых две минуты. – Синтия, – он отдышался и вытер пот со лба, – мне так стыдно, простите, ради Бога. Но я подумал, что вы устали от меня и решили потихоньку удрать...

– Я пообещала, что сегодня буду ночевать здесь, и выполню обещание, – ледяным тоном произнесла она. – Но только сегодня. Я сварила кофе, хотите немного?

Он кивнул и продолжил покаянную речь:

– И мое замечание по поводу вашего бывшего приятеля было из рук вон выходящим. Вы извините меня, Синтия?

– Давайте забудем об этом, – голосом, способным остудить жаркое дыхание Сахары, ответила оскорбленная Синтия. Она налила в чашку кофе и подала ему поднос.

Кормакс искоса взглянул на нее.

– А вы, вы будете кофе? – спросил он.

– Да, в кухне, мистер Кормакс. Хотите чего-нибудь съесть?

Реджиналд отказался, одарив ее обаятельнейшей белозубой улыбкой. Но Синтия, до сих пор злящаяся на «сержанта на плацу», проигнорировала ее.

– Я зайду к вам попозже, – коротко бросила она и вышла из комнаты.

Выпив кофе с сандвичем, она закончила гладить белье и отправилась в гостиную в надежде отдохнуть и почитать. Нервотрепка и избыток кофеина мешали ей расслабиться, но постепенно она отвлеклась и погрузилась в сложный сюжет триллера. Прошло около часа, прежде чем она вернулась в спальню и замерла на пороге. За время ее отсутствия Кормаксу стало явственно хуже: он весь горел, крупные капли пота покрывали лоб и шею. Синтия мгновенно забыла свой гнев, подошла и прикоснулась к его лбу.

– У вас опять высокая температура, – сказала она и протянула термометр. – Давайте проверим, а потом я оботру вас влажным полотенцем.

– Нет!

– Что – нет? – изумилась она. – Почему?

– Я сам вытрусь полотенцем. Потом...

– Послушайте, это просто смешно. Доктор сказала, чтобы я делала влажные обтирания, и я намерена следовать ее указаниям.

– Я сделаю это сам... Позднее, когда встану в следующий раз. – Реджиналд обжег ее яростным взглядом.

– Но почему? – недоумевала Синтия.

– О Боже, да вы что, притворяетесь дурочкой, что ли? По-моему, совершенно очевидно почему, – прошипел он сквозь зубы.

– Неужели потому что я – ваша кухарка?!

– Нет! – выкрикнул он и тут же пожалел об этом: очередной приступ кашля сотряс все его тело. – Черт!.. – Реджиналд обессиленно опустился на подушки, устало закрыл глаза и пробормотал: – Когда же эти проклятые антибиотики подействуют?

– Скоро, особенно если будете сами себе помогать.

– Скажите, что мне делать, и я буду.

– Во-первых, вы не должны покидать кровать, пока это не станет действительно необходимо. Сколько времени вы провели в коридоре, пока я ходила в аптеку?

– Недолго...

– Видимо, этого вам оказалось более чем достаточно. Поэтому отныне оставайтесь в постели, Реджиналд, пожалуйста.

Кормакс с трудом поднял тяжелые веки и ответил:

– Все, что скажете, Синтия. Ради вас я готов на все. И не думайте, что я сумасбродный идиот. По крайней мере, сейчас. Неужели вы не понимаете, что мои возражения основаны на стандартах отношений между мужчиной и женщиной. У меня есть гордость, и я не могу позволить вам...

Синтия с улыбкой прервала его:

– Почему бы вам не смотреть на меня как на профессиональную сиделку или медсестру? Это все упростит.

– Синтия, вы ангел милосердия во плоти, но также и женщина, очаровательная молодая женщина. И я не могу не замечать этого, даже в таком состоянии. А сейчас я рискну снова вызвать ваше недовольство и встану. Мне нужно в ванную. – Он скривил рот. – Все так нелепо, вся эта вынужденная интимность... Это неправильно, совершенно неправильно.

С этими словами Реджиналд скрылся в ванной, а когда вернулся, то нашел свою постель чистой и прохладной. Он улегся со вздохом удовлетворения.

– Знаете, Синтия, я чувствую себя слабым, как новорожденный котенок. Что вы делали до того, как пришли сюда?

– Читала.

– Принесите книгу и читайте здесь.

– Но тогда вы не будете спать, Реджиналд.

– Я так или иначе не буду. И мне нужно ваше общество. – Он содрогнулся всем телом и добавил: – Черт, даже не представлял, что обычный грипп может стать таким испытанием.

– Не забывайте, эпидемия восемнадцатого года унесла больше жизней, чем Первая мировая война, – тоном школьной учительницы изрекла Синтия. – Но вам это не грозит, если будете вести себя благоразумно. Могу предложить вам куриного бульона. В вашем состоянии это самое лучшее.

– Может, попозже? Пока просто посидите со мной...

Она вдруг ощутила, что устала от бесконечных пререканий, и уступила.

– Хорошо, но вы все же постарайтесь уснуть.

По пути в гостиную за триллером она взглянула в зеркало и поразилась, как плохо выглядит. Определенно, ухаживать за больным – дело тяжелое, подумала Синтия и с благодарностью вспомнила маму, которая, не жалея сил и отказывая себе во сне, выхаживала ее всего три месяца назад. Вернувшись с книгой, она обнаружила, что настроение ее пациента снова резко изменилось.

– Знаете, я подумал, – мрачно произнес Реджиналд, – что это не самая лучшая моя затея – просить вас проводить здесь столько времени.

– Боитесь, что я заражусь? Ну, теперь уже поздно говорить об этом. К тому же я принимаю витамины, которые мне дала мама. Она верит в них на сто пятьдесят процентов. Хотите, я завтра принесу и вам? – сказала она с улыбкой и очаровательно наморщила свой вздернутый нос.

– Да, – хрипло ответил Реджиналд, внимательно глядя на ее губы. – Улыбайтесь так, и я сделаю все, что пожелаете.

Синтия ошеломленно посмотрела на него, но промолчала, открыла книгу и начала читать. Там, в гостиной, триллер захватил ее целиком, но здесь, в спальне, она постоянно ощущала тревожащее присутствие мужчины, обаятельного мужчины. Тем не менее она заставила себя не отрывать глаз от страниц и регулярно переворачивать их, хотя очень мало понимала в прочитанном. Так прошло не меньше сорока минут. Но тактика себя оправдала: когда она рискнула кинуть взгляд на кровать, Реджиналд спал. С легким сердцем Синтия погрузилась в хитросплетения сюжета, но, когда снова взглянула на своего подопечного, встретила устремленный на нее пристальный взгляд.

– Что? – встревоженно спросила она.

– Я просто думал, – улыбнулся Кормакс, – как это здорово – проснуться и обнаружить вас здесь. Но у вас такой утомленный вид. Вы уверены, что сами чувствуете себя хорошо?

– Абсолютно! И давайте больше к этому не возвращаться. Как насчет бульона, Реджиналд? – Синтия подошла к кровати и попыталась поправить подушки.

– Нет!

– Я просто...

– Я сказал «нет»! Знаете, Синтия, – добавил он, – я передумал. Вам лучше отправиться домой. Я в состоянии сам выпить проклятые таблетки.

Она уставилась на него в крайнем раздражении.

– Так... И в чем же теперь дело?

– В вас.

– О, понимаю. – Оскорбление было тяжелым.

– Ни черта вы не понимаете!

Синтия отошла от кровати и, не глядя на обидчика, ровно, невыразительно произнесла:

– Как бы там ни было, мистер Кормакс, сегодня я останусь в вашем доме. Но только сегодня. Потому что обещала доктору Бриттер и вашему брату. Завтра вы будете справляться с вашими проблемами самостоятельно.

С этими словами молодая женщина резко повернулась и направилась к двери.

– Синтия! – Она остановилась, но не оглянулась. – Я знаю, вы думаете, что я неблагодарный сукин сын. Но я беспокоюсь только о вас, и, поверьте, дома вам будет безопаснее.

Она тяжело вздохнула и повернулась.

– Я устала повторять, Реджиналд, что этот грипп мне не страшен. А теперь постарайтесь не волноваться и отдыхайте. Я зайду к вам позже.

В ответ он пробормотал что-то неразборчивое.

Если бы не опрометчивое обещание смотреть за больным, она с удовольствием поймала бы его на слове и уехала домой. Ей нелегко удавалось мириться с резкими сменами настроения Кормакса и его грубыми, порой даже чересчур грубыми замечаниями. Синтия вернулась в гостиную и прилегла на кушетку, утешая себя, что это только на одну ночь. Завтра этот неблагодарный будет сам о себе заботиться.

Она читала долго и со вкусом, стараясь не вспоминать о капризном подопечном. Когда подошло время очередного приема лекарства, Синтия постучала в дверь спальни и осторожно заглянула.

– Так вы не ушли? – хрипло приветствовал ее Кормакс.

– Блестящая догадка. Как вы себя чувствуете?

Он чуть повернулся на кровати, прислушался к себе и со слабой улыбкой ответил:

– А знаете, немного лучше. И кости не так ломит. Может, все-таки выживу...

– Пора принимать таблетки. Вы готовы съесть суп?

– Какой?

– Куриный бульон с гренками и немного вареного цыпленка.

– А вы, Синтия? Вы будете есть?

– Да.

– Полагаю, бесполезно просить вас поесть здесь вместе со мной.

– Да, бесполезно.

Когда она вернулась с подносом, Реджиналд сидел на заново взбитых подушках и смотрел на нее с торжеством.

– Вам не придется поправлять постель, я сам справился, – гордо заявил он.

– Замечательно, – отстраненно сказала Синтия, взяла влажное полотенце и протерла ему лоб и шею. – Что будете пить?

– Что принесете, то и буду.

Она вернулась в кухню, налила тарелку себе и села есть, слушая, как стучит дождь в окно, и размышляя, долго ли продлится эта новая фаза – фаза примерного пациента. Совершенно очевидно, что после небольшого отдыха Кормаксу стало лучше, но собственный опыт подсказывал, что улучшение лишь временное.

Удивительно, она вдруг поняла, что, несмотря на усталость, ужасно проголодалась. Синтия с удовольствием съела еще тарелку супу, и крылышко цыпленка, и сандвичи, которые готовила раньше для Реджиналда.

– Вот и хорошо, – сказала она, придя к больному и обнаружив, что тот тоже съел все до последней крошки. Подав стакан свежего сока и две таблетки, Синтия предложила: – Думаю, сейчас было бы кстати выпить и аспирин. Тогда и ночью вы будете спать спокойнее.

– Как скажете, – кротко согласился Реджиналд. Так кротко, что она внимательно на него посмотрела. – Да, я иду на все, чтобы вы не сердились, – ответил он на немой вопрос в ее глазах. – Разве вы не заметили?

– О да. Заметила.

Синтия ушла и унесла с собой тревожные мысли. Настолько тревожные, что даже не стала мыть посуду, а поднялась на второй этаж и встала у окна, выходящего на Мичиган. В темноте озера было не видно. Дождь прошел, сменившись мокрым снегом, но это не отвлекло ее от размышлений о странных превратностях судьбы. Еще пять дней назад она и в глаза не видела Реджиналда Кормакса, а сегодня вдруг оказалась в странных отношениях с этим посторонним ей человеком. Подобные отношения обычно являлись прерогативой не оплачиваемого работника, а близкого, интимного партнера.

– Вы не поверите, Синтия, – сказал Кормакс, когда она вернулась к нему с обещанным аспирином, – но, как правило, я начинаю день с пробежки и разминки, потом отправляюсь в офис и весьма терпеливо и внимательно выслушиваю клиентов. – Он осмотрел себя с видом крайнего отвращения. – А сейчас я слаб, как мотылек, а уж терпение... Какое там терпение! На вас постоянно срываюсь, несмотря на все, что вы для меня делаете. И не могу заставить себя даже газету прочесть...

– Я прекрасно понимаю ваши ощущения. Но не волнуйтесь, это скоро пройдет. Даже скорее, чем вы думаете. А теперь отдыхайте, я зайду к вам позже.

Позже, когда подойдет время для очередного приема антибиотиков, решила она про себя. Ощущая усталость во всем теле, Синтия на всякий случай завела часы, чтобы не пропустить назначенное время, если вдруг уснет, и прилегла на кушетку со своим захватывающим триллером. Книга оказалась столь волнующей, что только сигнал будильника оторвал ее от хитросплетений сюжета. Она потянулась, зевнула и пошла к пациенту. Именно сейчас, когда пришло время пить лекарство, Реджиналд наконец забылся беспокойным сном. Он тихо стонал и что-то невнятно бормотал. Волосы прилипли к голове, футболка была мокрой от пота.

– Реджиналд, – тихо позвала Синтия и коснулась его свисающей с кровати руки. Он повернулся, почмокал губами, снова повернулся, открыл глаза. И улыбнулся ей. – Эй, – приветливо сказала Синтия, плененная этой мягкой, совершенно неожиданной улыбкой, – мне очень жаль было вас будить, но уже пора принимать лекарство.

Кормакс подтянулся и сел, привалившись к подушкам. Минуту прислушивался к внутренним ощущениям, потом сморщился и сказал:

– Проклятье! Я опять совершенно мокрый.

Синтия подошла к комоду, достала свежую футболку и трусы, протянула ему.

– Вам бы лучше обтереться мокрым полотенцем.

– Это уж точно. Но зато хоть суп остался со мной, – с гордостью проинформировал он.

– Уже прогресс, – одобрила Синтия. – Ну, идите, а я пока переменю постель.

Когда Реджиналд с парой чистого белья скрылся в ванной, она сняла верхнюю и нижнюю простыни, наволочки и обнаружила, что одеяло тоже влажное. Решительно собрав все это в кучу, Синтия отнесла белье в подвал, а одеяло – на второй этаж и расстелила там, в одной из гостевых спален, чтобы проветрилось. Вернувшись со свежими простынями и одеялом, которое нашла в той же комнате, она услышала характерный звук работающего душа.

Не мое дело, сказала она себе и начала готовить постель на ночь. Все было сделано, когда Реджиналд наконец-то появился на пороге ванной, вытирая полотенцем волосы.

– Я вонял, как скунс, просто отвратительно, – резко произнес он, очевидно ожидая ее упреков.

– Прекрасно вас понимаю, – к его крайнему изумлению, ответила Синтия.

Он приподнял левую бровь.

– Я-то думал, что вы будете рычать, как тигрица, у которой отняли тигренка, поняв, что я включил душ.

– А что толку, – усмехнулась Синтия. – Не могла же я ворваться и вытащить вас оттуда. Надеюсь, у вас есть фен?

– На втором этаже, в шкафу одной из спален. По-моему, второй слева... Для удобства гостей.

– Прекрасно. Я схожу за ним, а вы надевайте халат и садитесь на стул.

– Неужели собираетесь сушить мне волосы?

Синтия заметила опасный блеск в его глазах, уже начавших приобретать нормальный цвет – серый, как мимоходом отметила она, и резко ответила:

– Только чтобы убедиться, что они сухие.

Я решительно отказываюсь поддерживать вас в стремлении превратить грипп в пневмонию и испортить все мои старания.

Найдя указанный шкаф, она помимо фена обнаружила еще и несколько предметов дамского туалета. Наверное, подружки оставили, решила она и нисколько не удивилась. Чтобы у такого мужчины, да не было кого-нибудь...

Реджиналд настолько очевидно наслаждался прикосновением ее пальцев к своим густым волосам, что она поспешила сделать нагрев максимальным и держала фен так близко к голове, что он запротестовал:

– Эй, не надо так горячо, а то я снова вспотею и мытье пропадет даром.

– Ничего, ничего, я уже заканчиваю. Ну вот, а теперь пожалуйте в постель, – сказала Синтия и убрала с потной щеки прилипшую светлую прядь.

Ее жест не остался незамеченным.

– Почему бы вам тоже не принять душ? – спросил Реджиналд. – Наверху, в гостевой спальне, вы найдете белье, а в ванной халаты. Можете одолжить все, что вам понадобится. – Синтия оцепенела от одной мысли, что он предлагает ей воспользоваться тем, что принадлежит его подружкам. Адвокат будто прочел ее мысли. – Не беспокойтесь. Леди, которые остаются у меня на ночь, не проводят ее в гостевой спальне. Но мама любит, чтобы все было под рукой, тогда не надо возить с собой целую сумку и думать, как бы чего не забыть. Уверен, что вы найдете что-нибудь совсем новое. Не стесняйтесь, мама не рассердится.

– Спасибо, – коротко ответила Синтия, налила в стакан минеральной воды и подала ему вместе с таблетками. – Хотите немного перекусить?

– Синтия, пожалуйста, не беспокойтесь. Вы столько всего для меня сделали и наверняка устали. Примите ванну и не спешите.

– Хорошо. А потом как насчет чая и тостов с вареньем? – спросила она, злясь на себя, что его симпатия вызвала в ней такое волнение. – Я тоже выпью... – Голос ее внезапно охрип.

– В таком случае, спасибо, с удовольствием, – серьезно ответил Кормакс. – Послушайте, Синтия, я понимаю, что половину времени веду себя как настоящая свинья...

– Половину?!

Он вздрогнул и скривился.

– Ну хорошо, хорошо, большую часть. Но поверьте, я глубоко вам признателен за то, что вы для меня делаете.

Она устало улыбнулась и ушла, закрыв за собой дверь, совершенно не в состоянии справляться с таким Реджиналдом Кормаксом – любезным и обаятельным.

 

5

Синтия с наслаждением залезла в горячую ванну и отмокала не меньше получаса. Французская пена, английское мыло, все дорогое – какая роскошь! Она упивалась каждой минутой, проведенной в ванной миссис Кормакс.

Наконец мысль о том, что она еще не принесла ее сыну обещанного чаю, заставила ее расстаться с теплой водой и отправиться к Реджиналду одетой в пушистый белоснежный халат и такие же изумительно мягкие тапочки.

Влажные локоны падали ей на плечи, подчеркивая очарование молодости и чистоты. К счастью, и Кормаксу заметно полегчало. Глаза были по-прежнему ввалившимися, с темными кругами, зато жар заметно упал.

– О, вы неплохо выглядите и, готова спорить, чувствуете себя лучше. Хотите, сделаю легкий фруктовый салат со взбитыми сливками и овсяные блинчики?

Реджиналд обдумал это предложение, потом неожиданно согласился.

– А что, звучит неплохо. С удовольствием.

– Я подумала о завтраке. Может быть, овощной салат по-гречески... И что бы еще такое легкое? Как вы отнесетесь к отварной форели?

– Синтия, черт с ним, с завтраком. Могу я надеяться, что сегодня за ужином вы составите мне компанию? – Улыбка его была столь обольстительной, что у объекта такого внимания слегка задрожали колени. Отказать ему казалось невозможным.

– Конечно, – легко ответила добровольная сиделка-медсестра. – Я скоро вернусь.

Увидев поднос с аппетитными кушаньями, появившийся через четверть часа, Реджинадд воскликнул:

– Вы просто волшебница! Но это еда для меня, а вам нужно что-то более серьезное.

– Нет-нет, мне этого вполне хватит, – заверила она и сказала правду: усталость лишила ее аппетита.

– Я совсем вас измотал, – мрачно заметил Реджиналд.

– Нет, что вы. – Синтия положила в рот пышный блинчик, прожевала и слизнула с губ масло. Лицо ее вспыхнуло, как сухое дерево от удара молнии, от его глаз, устремленных на ее рот. – Хотите еще блинчиков? – И она протянула ему блюдо.

– Спасибо. Вы тоже ешьте, – распорядился он. – И еще я подумал: вы ложитесь отдыхать, а я сам в два приму таблетки.

– Я ни за что не усну, буду все время прислушиваться. Нет, лучше заведу, будильник, и мы оба сможем какое-то время поспать.

Спустя четверть часа Синтия спала в гостиной на кушетке, завернувшись в халат и включив обогреватель на полную мощность. Прошло, казалось, всего пять минут, когда будильник взорвался пронзительной трелью, заставив ее вскочить. Полусонная, спотыкаясь, побрела она в кухню, налила воды и вошла в спальню. Реджиналд крепко спал. В слабом свете ночника она с облегчением увидела, что на лбу его нет пота, да и постель не казалась влажной.

– Реджиналд. – Она легко прикоснулась к его руке.

Длинные темные ресницы чуть заметно дрогнули, потом приоткрылись глаза, еще ничего не понимающие, а в следующую секунду они зажглись страстным огнем, сильные руки обхватили Синтию и притянули на кровать. И в то же мгновение он навалился на нее всем телом, накрыв губы своим жадным, ищущим ртом и одарив поцелуем, лишившим ее способности думать и рассуждать и, главное, желания сопротивляться.

Горячий язык раздвинул ее мягкие, податливые губы, скользнул в рот и начал ласкать его, пока Реджиналд поспешно срывал с себя одежду. Затем он развязал пояс и раздвинул полы ее халата, ощутив шелковистую гладкость живота, изумительные округлости нежной груди, а потом твердость мгновенно напрягшихся сосков. Синтия задохнулась от пронзившего ее ощущения ожидания и неистового стремления к этому прижавшемуся к ней телу. Ласки опытных рук стали настойчивее, они искали и находили эрогенные зоны, о которых она даже не подозревала. Когда пальцы скользнули ниже, раздвинули ее ноги, Синтия вскрикнула и выгнулась.

Не в силах больше сдерживаться, Реджиналд уверенным толчком вошел в нее. Она застонала от невыносимого наслаждения, и он начал двигаться сильно, мощно, пылко, настойчиво, заставляя отвечать ее с не меньшим жаром, с равной по силе страстью. Синтия забыла обо всем на свете, остался только он, единственный и необходимый в эти мгновения. И она вцепилась в него с силой утопающего, хватающегося за соломинку, пока оргазм не потряс ее с неведомой прежде силой. Она закричала, содрогаясь и прижимаясь к нему, упиваясь им и замирая от наслаждения. Он ответил ей удовлетворенным стоном и упал обессиленный...

Синтия лежала, едва дыша под его тяжестью, пока не перестала дрожать от пережитого возбуждения и удивительных ощущений. Тогда, собравшись с силами, она уперлась руками в его плечи и столкнула с себя обмякшее тело. Он перекатился на спину и потянул ее за собой, но она отпрянула. Синтия встала на трясущиеся ноги, выдернула запутавшуюся полу халата, не глядя, нащупала таблетки и подала их вместе со стаканом. Затем выскочила за дверь и бросилась к ближайшей ванной.

Тяжело дыша, она села на край ванны, запустив руки в спутанные волосы. Ей надо было успокоиться, осмыслить то, что произошло, решить, что делать дальше. Вместо этого она начала смеяться, сначала тихо, потом громче, громче. Когда Реджиналд забарабанил в дверь ванной, она еще не пришла в себя.

– Впусти меня! – кричал он. – Синтия, сейчас же впусти меня! Успокойся и открой дверь, иначе я выломаю ее!

Его голос совершил чудо с ее истерикой – как ведро ледяной воды, выплеснутое на мартовских котов. Синтия открыла замок, повернулась к раковине и начала пригоршнями бросать прохладную воду в лицо. Она почувствовала на плечах его руки – они развернули ее, вытерли ей лицо и заставили поднять голову. Их взгляды наконец встретились.

Реджиналд выглядел по-прежнему изможденным, но не таким больным, как раньше. Удивительно эффективное средство для борьбы с гриппом... Как это врачи не додумались рекомендовать его своим пациентам? Синтия чуть было не улыбнулась этой мысли.

– Знаешь, какая была моя первая реакция?

От звука ее голоса он дернулся, как от удара.

– Отвращение? Ненависть? Презрение?

– Нет, к сожалению нет, и ты мог бы заметить, это ведь было очевидно. Нет, Реджиналд Кормакс, я человек земной, практичный, и первая моя мысль была о деньгах. Потому что я не смогу больше работать у тебя. В моей нынешней ситуации это неутешительная новость.

Он недоверчиво уставился на нее.

– Ты серьезно? Да? Ты думаешь о деньгах? Сейчас? Я-то решил, что у тебя истерика, потому что я изнасиловал тебя...

– Я знаю так же хорошо, как и ты, что произошедшее между нами было чем угодно, только не изнасилованием. Слишком уж очевидна была моя ответная реакция. Нет-нет, какое уж там насилие. И кроме того, я всегда считала, что насильник одержим гневом, а не похотью.

– Ох, Синтия, я даже не знаю, что сказать. – Кормакс запустил трясущиеся руки в волосы и с отчаянием посмотрел на нее. – Если бы от извинений был хоть какой-то прок, я бы ползал сейчас у тебя в ногах. Ты снилась мне, потом я проснулся, а ты здесь, рядом... Сначала я не совсем соображал, что делаю... Нет, – прервал он себя, – не буду лгать. Как только я ощутил тебя в своих объятиях, то понял, что уже не выпущу, даже если разверзнется земля и мы провалимся в преисподнюю...

– Может, это антибиотики так странно действуют? – Синтия сверкнула глазами, когда новая мысль пришла ей в голову. – Кстати, ты сейчас их выпил?

– Конечно нет, – возмущенно ответил Кормакс. – Я слишком беспокоился о тебе.

– Тогда будь добр, пожалуйста, пойди и выпей сейчас.

– Ты пойдешь вместе со мной? Поговорить?

Синтия почувствовала, что гнев испарился, оставив ее обессиленной и равнодушной.

– Ладно, – безучастно произнесла она. – Только после горячей ванны.

Прошло немало времени, прежде чем она, должным образом одетая и почти успокоившаяся, была в силах снова встретиться лицом к лицу с Реджиналдом.

– Я принял таблетки, – быстро сказал он, как только Синтия появилась в его спальне.

– Это хорошо. – Она села на стул, предварительно отодвинув его на безопасное расстояние от кровати, и сложила руки на груди. – Так о чем мы будем разговаривать?

– Во-первых, Синтия, я все-таки хочу извиниться. Клянусь, принуждение женщин к сексу не входит в число моих обычных занятий. – Он сел, глядя в ее огромные голубые глаза.

Она горько усмехнулась.

– О, не стоит извиняться. Ты не принуждал меня, скорее просто застал врасплох. – Подумав хорошенько, Синтия прибавила: – Это было не только полнейшей неожиданностью, но и откровением. – Она смущенно улыбнулась. – Я никогда раньше не испытывала оргазма.

Кормакс от изумления широко открыл глаза и рот, отказываясь верить услышанному.

– Ты... ты это серьезно? Никогда раньше?!

– Нет. Я всегда притворялась.

– Но ведь он не мог не заметить... Я имею в виду...

– Я догадалась, что ты имеешь в виду. – Синтия пожала плечами. – Если Дэвид и замечал, то никак на это не реагировал.

Реджиналд недоверчиво потряс головой.

– Черт, чем больше узнаю об этом парне, тем меньше понимаю, как ты могла выносить его хоть один день.

Она уныло вздохнула и отвела взгляд.

– Что бы я там ни чувствовала сначала, оно очень быстро закончилось. Пшик – и испарилось... Недели через две... Но на работе все уже знали, что мы живем вместе, купили дом сообща. Мне было стыдно... стыдно признаваться, насколько я ошиблась. Родители хотели, чтобы я вышла за другого.

– А Дэвид влез между вами? – Это был полувопрос-полуутверждение.

– Да, некоторым образом. Хотя, честно говоря, отношения с Батчем всегда казались мне какими-то пресными, будто мы женаты уже лет десять и давно привыкли друг к другу. Он ветеринар во Фрипорте, очень педантичный и довольно скучный, хотя, безусловно, порядочный молодой человек. Потом я уехала в Чикаго и встретила там Дэвида. По сравнению с Батчем он был как гроза в знойный день – полный живительной новизны, энергии. Совершенная противоположность моему ветеринару. Он преследовал меня день и ночь, домогаясь взаимности. К сожалению, я скоро поняла, что взаимности он ждал только от моих сбережений. – Она грустно усмехнулась. – Не везет мне с мужчинами...

Реджиналд спустил ноги, сел на краю кровати, дотянулся до руки Синтии.

– Не бойся, я не собираюсь снова на тебя набрасываться. Послушай, Синтия, давай я сразу кое-что проясню. Что касается меня, то тебе не о чем волноваться.

– О чем волноваться? – не поняла она.

– Ну, например, о деньгах.

Синтия отшатнулась, будто он ударил ее но лицу.

– О деньгах?!

– Я хотел сказать, – нетерпеливо продолжил Кормакс, – что даже если ты никогда больше не захочешь меня видеть, то все равно можешь продолжать работать. Мы ведь с тобой не встречаемся при обычном распорядке дня.

– О да, – безучастно откликнулась Синтия.

– И еще я вынужден упомянуть о прискорбном отсутствии всякой защиты сегодня. – Реджиналд не сводил с нее пристального взгляда. – Хотя, что касается меня, то ты можешь опасаться только беременности.

Синтия мгновенно пришла в бешенство.

– Только беременности?! Да разве этого мало?!

– Думаю, твоя реакция означает, что ты сама не предохраняешься...

– Нет. Со мной все не слава Богу. Мой организм отказывается мириться с противозачаточными таблетками.

Реджиналд резко кивнул, потом поморщился.

– Черт, не стоит так делать.

Синтия вскочила со стула.

– Ложись скорее! Я совсем забыла...

– Что? Что я серьезно болен? – Кормакс усмехнулся. – Да, был. Это материал для «Ланцета». Новое чудодейственное средство против тяжелых случаев гриппа.

– Мне совсем не смешно, – огрызнулась Синтия.

– Мне тоже, – мягко заверил ее Реджиналд. – Знаешь, это было просто чудесно, Синтия, изумительно.

Мысленно она полностью согласилась с ним. Но что-то в его взгляде подсказало, что лучше не высказывать своего мнения.

– Пожалуйста, отдыхай. Я хочу быть уверенной, когда соберусь уходить утром, что ты поправляешься. И в состоянии сам позаботиться о себе.

Реджиналд протянул к ней руку.

– Синтия, присядь рядом со мной. Мы ведь еще не договорили.

Она решительно покачала головой.

– Нет, хватит разговоров. Я хочу спать, а до шести осталось совсем немного времени. Тогда я вернусь с таблетками.

– Тебе не надо беспокоиться о таблетках. Я сам справлюсь, – откликнулся Реджиналд.

– Наверное, – устало произнесла Синтия. – Но я вернусь в шесть. Спокойной ночи.

Она ушла в гостиную, прилегла на кушетку и долго ворочалась, пока не поняла, что в таком состоянии ни за что не уснет. Прокравшись в кухню, Синтия достала бутылку минеральной воды, уселась на высокий табурет и облокотилась на стол, подперев подбородок руками. Что-то подсказало ей, что она больше не одна, и, подняв голову, Синтия поняла, что внутренний голос не обманул ее. Реджиналд стоял на пороге и смотрел на нее.

– Ты являешь собой картину безысходного отчаяния, – сказал он, подходя ближе.

– Да нет, какое там отчаяние, – устало пробормотала она, слезая с табурета. – Просто пытаюсь кое-что обдумать.

– Кое-что – это что именно?

– Числа, – бездумно ответила Синтия и покраснела.

Реджиналд инстинктивно потянулся к ней, и она прислонилась к его плечу.

– Когда ты будешь знать наверняка?

– В конце следующей недели.

Он нежно взял ее рукой за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

– Обещай, что сразу скажешь мне...

– Конечно. – Она слабо улыбнулась. – Знаешь, Реджиналд, как-то не думала я, что все может так обернуться, когда во мне вдруг заговорил дух доброй самаритянки.

– Да уж, боюсь, это излечит тебя от таких искренних порывов в будущем, – с сожалением вздохнул он и осторожно отвел с лица мешавшую ей прядь волос. – Иди, Синди, приляг. Обещаю принять чертовы таблетки ровно в шесть.

– Я все равно не усну, даже если и лягу. – Она немного попятилась.

– Я тоже. – Его глаза излучали такое тепло, такое участие, и даже более того... – Воспоминания о нашей близости, мисс Синтия Стэджерфорд, не будут давать мне спать еще не один день.

– О, полно. Готова спорить, ты говоришь так всем женщинам...

– Ты даже не представляешь, насколько далека от истины, Синди, – заявил он и чуть заметно вздрогнул.

Она мгновенно заметила это.

– Я бы попросила тебя немедленно вернуться в постель. Совершенно не хочу, чтобы все лечение пошло прахом.

– А если мне станет хуже, ты будешь ухаживать за мной?

Синтия прямо-таки взвилась от этого вопроса.

– Естественно, нет! И к тому же тебе будет становиться лучше с каждым днем. Хотя и возможно временное ухудшение, знаю это по своему опыту.

– Без твоего присутствия и помощи это будет много серьезнее, чем просто временное ухудшение. Неужели ты действительно собираешься утром бросить меня?

– Естественно. У меня есть работа, и я должна ее выполнять, – напомнила она. – Но, после того как закончу, загляну к тебе и проверю, как дела.

Синтия провела остаток ночи на кушетке, дала больному в положенное время таблетки и после долгих и мучительных размышлений решила, что лучше все же принять противозачаточные таблетки. Конечно, при ее стойкой непереносимости этой группы препаратов последствия будут тяжелыми, но все же лучше так, чем возможная нежелательная беременность. Но ведь одна-единственная ночь любви – или секса, или кому как захочется назвать этот эпизод – не обязательно должна закончиться беременностью. Хотя и младенец это еще не конец жизни... Стоп, решительно сказала она себе, а что же это? Куда я могу его принести – в дом Кристофера? Или к родителям во Фрипорт, где мою мать-католичку хватит удар, если я появлюсь беременной и без мужа?

Наконец, не в состоянии больше выносить этих тревожных мыслей, она взяла себя в руки, встала, умылась и отправилась варить кофе. Преодолев огромное нежелание встречаться с Реджиналдом сейчас, при свете дня, заглянула в спальню и обнаружила, что он сидит, облокотившись на подушки, чисто выбритый и читает «Файненшнл таймс».

– Доброе утро. Синтия, у тебя усталый вид.

– Я утром всегда выгляжу не лучшим образом, – призналась она. – Как ты себя чувствуешь?

– Значительно лучше. Особенно по сравнению со вчерашним днем. И обоняние наконец-то снова функционирует. По-моему, я чувствую запах кофе, или ошибся?

– Сейчас принесу.

– Принеси две чашки и посиди со мной, – не то попросил не то приказал Кормакс. – Нам надо поговорить.

– Да, – согласилась Синтия.

Она вернулась с уже привычным подносом с дымящимися кружками крепкого черного кофе. Подала одну ему и села на стул со своей.

– Первоочередное сейчас – это мои утренние таблетки. Мне надо срочно найти врача, который выпишет их, пока утро не кончилось.

– Ни в коем случае! – возмущенно рявкнул Реджиналд. – Если ты не переносишь обычные противозачаточные таблетки, то эти просто сведут тебя в могилу. У моего друга была подружка, которая пила такие таблетки, так ее непрерывно рвало. И кроме того, она все равно забеременела. Нет, Синтия, предоставь, пожалуйста, мне позаботиться о последствиях.

– Мы еще даже не знаем, будут ли эти последствия, – раздраженно заявила она, сразу обозлившись на его властный тон.

– Это правда. Но не надо мучить себя препаратами, от которых вреда значительно больше, чем пользы. Пообещай мне, пожалуйста, что не будешь. – Серые глаза так настойчиво требовали ответа, что Синтия мысленно порадовалась: бремя решения снято с ее совести.

– Хорошо, тогда давай поговорим о завтраке. Как насчет моего вчерашнего предложения?

– Думаю, это слишком сложно и долго. Меня бы вполне устроили яйца всмятку, сок и пара тостов. Если ты составишь мне компанию, конечно. – Кормакс так улыбнулся, что Синтии не удалось противостоять. Она молча кивнула, забрала поднос и направилась к выходу. – В котором часу ты должна быть у Конроев? – догнал ее его голос.

– Они вернутся сегодня поздно вечером, так что я могу сама выбрать удобное мне время. Думаю, после того как ты в очередной раз выпьешь лекарство.

– Черт, ты принимаешь меня за слабоумного, который не в состоянии узнать время по часам и налить себе стакан воды! – возмущенно откликнулся Кормакс.

– Нет, но я видела, сколько было нежелания и возражений, когда дело коснулось вызова врача. Впрочем, рада слышать, что ты справишься с этим самостоятельно. Потому что отныне тебе придется это делать.

Спустя десять минут они сидели каждый на своем привычном месте: он – на кровати, она – на стуле, и завтракали.

– Осторожно, не ешь так быстро, лучше я попозже дам тебе еще чего-нибудь.

– Есть, сиделка, – откликнулся Реджиналд и одарил улыбкой, заставившей ее сердце болезненно сжаться.

– Ты позже захочешь съесть что-то более основательное. Что я должна тебе оставить?

– Ну, если мне придется справляться самому, то лучше всего суп, который нужно только подогреть, – ответил он, горестно вздохнув. – Конечно, я смогу и сам сварить... – И Реджиналд почти с мольбой заглянул ей в глаза.

– Ладно, пусть будет суп. – Синтия поспешно вскочила, поставила тарелки на поднос и осмотрела комнату. – Завтра наведу тут порядок, – добавила она.

– Завтра?! А я-то думал, что ты бросаешь меня навсегда!

Синтия пожала плечами и сдалась окончательно.

– Да, я загляну завтра... Но только ненадолго, – добавила она, заметив удовлетворенный блеск в серых, больше не воспаленных глазах.

– Я готов довольствоваться любыми крохами твоего внимания, – с неубедительной покорностью ответил Кормакс.

Усмехнувшись, Синтия покинула его и в кухне, вдали от обаятельной улыбки адвоката, заваривая чай, быстро пришла в себя. Эта интимность совместных чаепитий, завтраков и ужинов должна немедленно прекратиться. Она вносила видимость отношений, которых между ними не существовало. И если у ночного эпизода будут последствия, то ей стоит винить не только, вернее, – не столько его, сколько себя.

Реджиналд ведь не просил ее изначально приходить и помогать ему, она сама навязалась. А теперь с трудом возводимый ею барьер между «прислугой» и «работодателем» рухнул под влиянием этой интимно-домашней обстановки.

И все же факт оставался фактом: невзирая ни на какие последствия, они чужие друг другу люди, практически незнакомые...

Синтия отнесла Реджиналду чай и спросила:

– Как ты себя чувствуешь? Только честно.

– Лучше с каждым часом. Вчера мне казалось, что я умираю. А сегодня я в высшей степени живой. В основном благодаря комбинации чудес современной медицины и твоей нежной, любовной заботы, Синтия, – улыбнулся он.

– Вот и хорошо. Тогда я не буду чувствовать себя виноватой, когда оставлю тебя одного.

Улыбка мгновенно исчезла с его лица.

– Мне будет тебя чертовски не хватать, – уныло промолвил он. – Затоскую и впаду в меланхолию, а это нездорово...

– Нонсенс, – ответила Синтия. – Еще неделю назад ты даже не видел меня.

– Почему-то я все время забываю об этом, – сообщил Кормакс.

– Потому что тебе нечем заняться. Когда вернешься в свой офис и начнешь оперировать статьями законов, или что ты там делаешь...

– Синтия, что бы я ни делал, я никогда не перестану быть искренне благодарным тебе. И никогда не забуду, – многозначительно добавил он.

Она нетерпеливо вздохнула.

– Полагаю, ты снова пытаешься вернуться к «последствиям».

– Нет ли у тебя случайно тайного намерения скрыть от меня результаты? – Он подозрительно посмотрел на нее.

– Я обещала, что сообщу, значит, сообщу, – заявила Синтия, хотя упомянутая мысль и мелькала в ее голове. – А до тех пор нельзя ли больше не возвращаться к этой теме?

– Только до поры до времени, – сумрачным голосом ответил Реджиналд. – Тебе обязательно сегодня отправляться на работу? Ты так устало выглядишь! Отдых пошел бы тебе на пользу.

– Ничего, я не надолго. Основные продукты я занесла в прошлую пятницу.

– Памятный день, – мечтательно протянул он.

– Да уж, – согласилась Синтия и начала собирать чашки. – Пожалуйста, прояви благоразумие, Реджиналд, и не вставай с кровати без крайней необходимости. Поверь моему опыту на этом поприще. По крайней мере, в ближайшие два дня.

– Да я с ума сойду за такое время, запертый тут, как зверь в клетке, в одиночном заключении!

– Ерунда! Я сейчас принесу книг, радио и телевизор есть. – Нетерпение ясно слышалось в ее тоне. – И обещаю тебе свежую «Чикаго трибун», когда зайду проведать.

– А когда это будет?

Такая вселенская скорбь звучала в голосе Кормакса, что Синтия, рассмеялась.

– Когда освобожусь, тогда и будет.

После десятичасового приема лекарства, позаботившись, чтобы у больного под рукой были вода и свежий сок, она отправилась к миссис Конрой, которая, к счастью, жила здесь же неподалеку, в Эванстоне.

Двух с половиной часов оказалось вполне достаточно, чтобы справиться со всеми делами. Полив цветы и отставив на холодильнике записку с сообщением о болезни мистера Кормакса, Синтия отправилась обратно к нему.

Тихо, как мышка, она открыла входную дверь, пробралась к спальне и осторожно заглянула. Кровать была пуста... Синтия задохнулась от возмущения, в следующую секунду сменившегося испуганным возгласом: Реджиналд схватил ее в объятия и крепко поцеловал.

– Не делай этого! – Она яростно оттолкнула его. – Почему ты не в постели?

– По-моему, это очевидно... – Он моргнул, пошатнулся и вынужден был опереться на стену.

– Вот видишь, Реджиналд Кормакс, нарушение порядка никогда не доводит до добра. Тебе-то уж следовало бы это знать лучше меня. Готова поспорить, у тебя кружится голова.

– Да, но только от твоего присутствия, – с особенным блеском в глазах ответил «правонарушитель».

– В таком случае мне лучше держаться от тебя подальше. Реджиналд, мне надо вернуться в Оук-Парк. Если ты обойдешься без меня до вечера, то я постараюсь вернуться к шестичасовому приему лекарства.

– А если я дам самую страшную клятву, что не покину своей постели всю ночь, ты останешься?

Противиться его умоляющему взгляду и такому же тону было невозможно. И Синтия, признав поражение, кивнула.

– Но только сегодня.

– И еще, езда на общественном транспорте отнимает слишком много времени и сил. Возьми деньги и поезжай на такси и туда, и обратно. Я бы дал тебе мою машину, в автосервисе мне сказали, что она готова, но, боюсь, ты слишком устала, чтобы сидеть за рулем.

– Ладно, ладно, потом договоримся...

– Нет, – твердо стоял на своем Реджиналд. – А то я сам пойду и принесу деньги.

Синтия покорилась: такси и правда сейчас было весьма кстати.

– Спасибо, – сказала она. – А теперь мне пора.

– Даже без поцелуя на прощание? – горестно вздохнул он.

– Совершенно верно! До встречи.

 

6

Когда Синтия добралась до дому, то обнаружила, что на ее автоответчике нетерпеливо вспыхивает красный огонек. Скорее всего это Дэвид, решила она, но побоялась стереть сообщение. А вдруг все-таки нет? Нажала кнопку и тут же убедилась, что была права. Самодовольный голос наполнил комнату:

– Синди, это снова я, Дэйв. Я должен поговорить с тобой. Сними трубку... Ладно, хочешь валять дурака – вперед! Но учти, прятаться всю жизнь тебе не удастся. Скоро увидимся.

Черт, черт, черт! Проклятый Бэррет! Ей нечего сказать ему, совсем нечего. Их расставание было столь отвратительным, что ее до сих пор трясло при одном воспоминании. После долгих едких упреков и обвинений ссора достигла стадии насильственных действий, после чего Дэвид покинул квартиру. Синтия, опасаясь его возвращения, быстро собрала свои вещи, оставила боссу сообщение, что заболела, и поехала к родителям под этим вымышленным предлогом. И уже там разболелась по-настоящему. Когда же самые тяжелые первые дни остались позади и она была уже в состоянии принимать взвешенные решения, то послала в офис письмо с уведомлением о своем увольнении.

Потом начались звонки – яростные, неистовые звонки Дэвида ее родителям, которые заверили его, что их дочь не желает иметь с ним ничего общего. Затем наступила тишина... И вот теперь снова звонки, на новый номер, не зарегистрированный в телефонной книге...

Яростно нажав кнопку, стирающую сообщения, будто могла таким образом стереть и самого Бэррета, Синтия отправилась вниз и два часа посвятила приготовлению сегодняшнего ужина и завтрашнего завтрака своим домовладельцу и соседу. Молодые и здоровые, оба обожали острую мексиканскую кухню, которой и сама Синтия была большой поклонницей. Поэтому вскоре дом наполнился ароматами перца, чеснока, оливкового масла и свежей зелени.

Почувствовав непреодолимое желание забраться в постель и отдаться благотворному сну, она сварила крепкого кофе и, дождавшись, когда кофеин окажет свое действие, залезла под горячий, а потом холодный душ. Достигнув желанной бодрости, привела в порядок волосы, особенно старательно наложила макияж, выбрала из своего довольно скромного гардероба самые нарядные брюки, жакет и водолазку, добавила капельку духов и спустилась вниз дожидаться прибытия вызванного такси.

Но в уютном тепле машины усталость все же победила. Синтия задремала и очнулась только у дома Кормакса. Она заплатила водителю, взяла свою сумку с ночной рубашкой и прочими мелочами для сна и утреннего туалета и побежала по дорожке к двери. Открыв почти беззвучно входную дверь, осторожно на цыпочках прошла к спальне, заглянула и увидела пустую кровать и Реджиналда в кресле перед телевизором. Он тут же вскочил и так просиял, что она не могла не улыбнуться в ответ. Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза, обуреваемые эмоциями, как после долгой разлуки.

– Я вернулась, – первой прервала молчание Синтия.

– Да, – хрипловато откликнулся Реджиналд. – Я скучал.

– Ты спал? – стараясь сдержать волнение, спросила она.

– Да. А ты?

– Я вместо этого выпила крепкого кофе и приняла душ.

– Ты будешь сердиться, если я признаюсь, что сделал то же самое?

– Теперь уже нет смысла, – улыбнулась Синтия. – Как самочувствие?

– Теперь, когда ты вернулась, почти хорошо. – Он незаметно приблизился к ней. – У тебя все равно усталый вид.

– Да, мне кое-что пришлось еще сделать...

– Писала свой роман?

– Нет, занималась работой, – коротко ответила Синтия, взглянула на часы и добавила: – Сейчас отнесу мою сумку и приготовлю тебе свежий сок – уже пора пить лекарство.

– Я собирался это сделать, как только закончатся новости. Но я просто счастлив, что ты побеспокоилась и приехала проконтролировать меня, – сказал Кормакс.

От этих слов по всему ее телу разлилось тепло, и Синтия отправилась в кухню, не ощущая свинцовой тяжести усталости и недосыпания. Поставила чайник на плиту, сделала свежий манговый сок, а когда кипяток был готов, приготовила питье, которым ее в детстве лечила бабушка, с лимонным соком и медом, добавив столовую ложку коньяку.

Реджиналд с нетерпением ожидал лекарства, но главное, безусловно, ее внимания.

– Я подумала, что горячее питье поможет справиться с кашлем. Попробуй, это не противно.

Реджиналд сделал глоток и закатил глаза.

– Господи, прямо как в далеком детстве... Бабушка всегда давала такой нам с Майком, стоило только кашлянуть.

– Правда? Надо же, и мне тоже, и тоже бабушка, – почему-то радостно сообщила Синтия. И правда, ей было приятно обнаружить что-то общее с этим мужчиной, который так незаметно занял все ее мысли. – Ну хорошо, вот твои таблетки, запей соком, а горячее лучше выпить потом. И скоро ты будешь здоров.

Да, здоров, подумала она, и я уже больше тебе не понадоблюсь... Мысль эта придавила ее невыносимым грузом.

Реджиналд послушно выпил лекарство, допил сок и сделал глоток дымящейся смеси.

– Присядь, Синтия, – попросил он, дуя в кружку. – Давай поговорим. Я так скучал без тебя!

– Ты сказал, что спал.

– Да. Но я спал бы значительно лучше, если бы ты составила мне компанию.

С трудом подавив трепет, вызванный этими словами, она села на стул и попыталась расслабиться, чтобы не выдать своей более чем острой ответной реакции.

– Так ты думаешь, я для этого согласилась сегодня ночевать здесь, чтобы спать с тобой? Да, Реджиналд? – резко спросила Синтия.

Но Кормакс, совершенно не смутившись и не обидевшись, покачал головой и улыбнулся.

– Нет. Я прекрасно знаю, почему ты приехала.

– О?

– Да-да. Ты не могла вынести даже мысли о том, что я буду страдать в одиночестве и некому даже подать мне стакан воды.

Синтия скорчила гримасу.

– Слишком театрально-напыщенно. Никогда не была сторонником этого жанра.

– А что, если я скажу, что ты дьявольски сексуальна? Это тебе больше придется по вкусу? – Она вспыхнула, возмущенная столь откровенным заявлением, и Кормакс рассмеялся. – Мой тебе совет, Синтия: никогда не играй в покер. Все твои реакции написаны у тебя на лице.

Она поднялась со стула и сухо произнесла:

– Мне пора заняться обедом.

– Я буду есть, – поспешно предупредил ее Реджиналд, – только если ты разделишь трапезу со мной, что бы это ни было.

– Ладно, но не здесь. Я предлагаю поесть в гостиной. Там тебе будет удобнее, чем в кухне.

– Что, не желаешь больше появляться в моей спальне?

– Естественно. Но завтра утром, как обещала, я наведу тут порядок.

– Синтия?

– Да?

Он улыбнулся с такой нежностью, что сердце ее растаяло.

– Могу я сказать, что ты сегодня необыкновенно хороша?

– Конечно, – с трудом сдерживая ответную улыбку, отозвалась она и деланно-небрежно спросила: – Чего бы ты хотел на обед? Как насчет лососины? Запеченной, с соусом «Меринеш»?

– Изумительно. Хотя в твоей компании, мисс Синтия Стэджерфорд, я бы съел и вареную жабу.

Она вышла, унося на щеках легкий румянец удовольствия от услышанного комплимента. Синтия и сама знала, что выглядит неплохо, поскольку приложила к этому немало усилий. И наряд ее был совсем новым и вовсе не рабочим. В нем она только два раза отправлялась на субботние встречи с Бетси.

Разложив на противне лососевое филе, Синтия занялась приготовлением сложного соуса, который должен был придать рыбе неповторимый вкус. Поставив все в духовку, она почистила молодую картошку, вымыла листья салата, порубила зелень. Скоро ароматы стали расползаться по первому этажу.

Оценив степень готовности блюда, Синтия направилась в гостиную, поставила кресла и журнальный столик так, чтобы было удобно, потом постучала в дверь спальни и позвала:

– Реджиналд, обед будет подан через пять минут.

Он тут же открыл дверь и предстал перед ней свежевыбритым, в свитере и мягких домашних брюках. Синтия нахмурилась.

– Переоделся к обеду, – пояснил Кормакс. – Ну не мог же я заявиться в халате, особенно когда моя партнерша по столу выглядит так восхитительно.

Восхитительная партнерша покраснела.

– Надеюсь, ты не слишком устал от этих усилий. Иди и устраивайся в кресле. Я скоро...

– Синтия, – Реджиналд легко коснулся ее руки, – расслабься. Клянусь, я не накинусь на тебя.

– Я полагала, мы решили не поднимать пока этот вопрос, – отвернувшись, пробормотала она.

– Мы не можем делать вид, будто вчерашней ночи не было вовсе, – тихим голосом сказал Реджиналд, потом взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. – Но давай на сегодняшний, только сегодняшний вечер забудем, что я был болен, что ты здесь только потому, что пообещала Майку присматривать за мной. Я наслаждаюсь твоим обществом, Синтия, неужели ты не можешь хоть на пару часов притвориться, что наслаждаешься моим?

Ее взгляд был прямым, а ответ – предельно честным:

– Ты прекрасно знаешь, что мне не надо притворяться.

– Ты поэтому согласилась вернуться сегодня, да?

Синтия усмехнулась.

– В числе прочих причин.

Да, Реджиналд оказался прав. Она вернулась, потому что мысль о том, что он болен и справляется с болезнью один, была ей невыносима. И потому что пообещала его старшему брату тоже. Но это все добродетельные, добропорядочные причины. Главная же заключалась в том, что ей хотелось провести с ним этот вечер. Синтия прекрасно знала, что эта маленькая интерлюдия так далека от их обычных, повседневных жизней... Как только Реджиналд выздоровеет, она больше ему не понадобится...

И да, ей действительно не было никакой необходимости притворяться: их совместный обед был для нее сплошным удовольствием. Сидя в больших мягких креслах, с подносами на коленях, они вкушали превосходную лососину и дружески спорили о достоинствах разных фильмов и книг.

– Подумать только, – сказал Реджиналд, опустив вилку и промокнув рот салфеткой. – Еще утром я бы не поверил, если бы мне сказали, что я смогу съесть полный обед, не то что попросить добавки!

– Это лучший комплимент для кухарки. Хотя ничего хитрого здесь нет, любой может такое приготовить.

– Возможно, и так, но раньше все мои знакомые предпочитали обедать в ресторанах.

Хоть Синтия и отдавала себе отчет, что у такого мужчины, как Реджиналд Кормакс, должны быть тучи поклонниц, все же ревность уколола ее своим болезненным жалом. Она поднялась, собрала тарелки и понесла их в кухню. Когда же вернулась с кофе, Реджиналд вскочил ей навстречу, чтобы забрать тяжелый поднос.

– Осторожно, не надо так резко вставать, – предостерегла его она, когда чашки задребезжали на подносе. – Ты еще не готов к таким стремительным движениям.

Реджиналд поставил поднос на столик, чуть скривился, пересел на диван и похлопал по месту рядом с собой.

– Одному Богу известно, что бы со мной было к этому времени, если бы не ты. А нельзя мне немного бренди к кофе?

– Нет. Не сочетается с антибиотиками, – категорически заявила Синтия, затем подала ему кофе и добавила: – И этого не больше одной чашки, а то не будешь спать.

– Я и так скорее всего не буду, если ты останешься в соседней комнате. – Его глаза жгли ее огнем неприкрытого желания.

– Тогда мне лучше уехать домой.

– Тогда ты тоже не будешь спать.

– О? Правда? И почему же это?

– Потому что будешь беспокоиться обо мне.

Реджиналд посмотрел на нее с таким нескрываемым самодовольством от победы в споре, что она хихикнула.

– Демагог!

– И тем не менее я совершенно прав. Ты потеряешь сон из-за любого, если будешь знать, что он болен и один.

Трудно было сделать более ошибочное утверждение. Синтия ни разу не испытывала такой настоятельной потребности заботиться о ком бы то ни было, пока в прошлую пятницу не увидела совершенно больного мистера Кормакса.

– Тебе лучше поскорее вернуться в постель.

Для первого раза ты провел достаточно времени сидя.

– Да, но если я вернусь в спальню, то конец, не увижу больше Синтии, – жалобно протянул он.

Она откинулась на спинку дивана и улыбнулась.

– Ну хорошо, думаю, большого вреда не будет, если ты посидишь до последнего приема лекарства.

– Ура! – как маленький возрадовался большой взрослый дядя. – Спасибо. И за это, и за многое-многое другое. Странно думать, что все это время мы практически делили этот дом, даже не зная друг друга.

– Это не так, Реджиналд, – возразила Синтия. – Мы не делили его, я занималась только готовкой в кухне, а ты здесь живешь.

– Да, но это благодаря твоим усилиям я стал с удовольствием возвращаться домой. Всякий фаст-фуд я терпеть не могу, так что после работы всегда отправлялся куда-нибудь в ресторан, а сюда приходил, в общем-то, только переночевать. Жаль, что я никогда рано не возвращаюсь, а то мы бы давно встретились.

Синтия снова хихикнула, вспомнив обстоятельства их неожиданного знакомства.

– В первый момент мне хотелось сквозь землю провалиться. Что ты подумал, застав в своей кухне постороннего человека с пишущей машинкой?

Кормакс с улыбкой покачал головой.

– Подумал, что начались галлюцинации.

– Ты был очень терпелив, Реджиналд... – тихо сказала она.

– И рад этому. Иначе бы ты не вернулась и я мучился тут в одиночестве и ни одна живая душа даже не подумала побеспокоиться обо мне.

– Вряд ли. Если бы меня не было, твой старший брат просто нанял бы сиделку.

Реджиналд содрогнулся от ужаса.

– Да, пожалуй, и это заставляет меня быть втройне благодарным тебе, Синтия.

Тут она неожиданно даже для себя зевнула.

– Прости, у меня выдался трудный день...

– Я полагал, что ты поехала домой, чтобы немного отдохнуть, – вкрадчивым тоном произнес Кормакс.

Синтия смущенно покраснела.

– Ну, потом я еще и отдохнула, но у меня все же есть работа, которую нужно выполнять...

– Значит, ты провела сегодняшний день в кухне своего домохозяина?

– Да, я готовила еду для него и Грегора, и не надо сверкать глазами! Так я зарабатываю свой хлеб насущный. По крайней мере, в настоящий момент.

– Но, думаю, что, учитывая обстоятельства, парни могли бы дать тебе выходной, – нахмурился он.

– Безусловно. – Хотя она совершенно не собиралась рассказывать Крису и Грегору об этих самых обстоятельствах. – Но это значило бы злоупотребить их добрым отношением ко мне.

– А они знают, что ты за мной ухаживаешь?

– Нет. Временами я по несколько дней с ними вообще не встречаюсь. Но даже при встречах совершенно не обязана отчитываться в своих поступках. – С этими словами она выразительно взглянула на часы.

– Ох, только не говори, что тебе уже пора уходить.

– Да, Реджиналд. Если хочешь посидеть и после того, как выпьешь лекарства, не могу тебе помешать. Я принесу воды и таблетки и оставлю термос с горячим лимонным напитком у твоей кровати.

– Спасибо... – Тут до него дошли ее слова, и он нахмурился. – Термос? Какой еще термос? У меня никогда не было...

– Мой термос. Я привезла его с собой.

Он в полном изумлении покачал головой.

– Синтия, ты просто образец всех возможных и невозможных добродетелей. Почему ты и правда не стала сиделкой или медицинской сестрой?

– Нет, это не по мне. – И она с улыбкой покинула гостиную, радуясь про себя, что он не подозревает, что такую острую потребность заботиться в ней вызывает только один человек – мистер Реджиналд Кормакс, криминальный адвокат.

Вернувшись с лекарствами, она обнаружила, что он устроил уютное гнездо из подушек на ее половине дивана, и была тронута до глубины души таким вниманием.

– Приляг хоть ненадолго, – предложил он.

– Спасибо. Так заманчиво выглядит, что я с удовольствием воспользуюсь предложением. – Синтия сбросила туфли и с блаженным вздохом свернулась калачиком. – Реджиналд, ты знаешь обо мне абсолютно все, кроме разве что событий раннего детства. Не будет ли излишней вольностью с моей стороны попросить тебя рассказать немного о себе?

Он приподнял бровь.

– Излишней вольностью? Имеешь в виду в отношениях между требовательным господином и покорной рабыней?

– Именно, – улыбнулась Синтия. – Если я перекрещусь и поклянусь, как на Библии, что сохраню все сказанное в строжайшей тайне, смогу я узнать подробности жизни и подвигов сэра Реджиналда Кормакса?

– Меня не волнует сверхсекретность. Едва ли кто-то из твоих друзей может заинтересоваться моей персоной.

Это ты не знаешь Бетси, полусонно подумала Синтия. Глубокий баритон плавно вел рассказ о школе, окончании Гарварда; потом о годах практики в роли начинающего адвоката в средней руки провинциальной фирме. Переезд в Чикаго по приглашению серьезной адвокатской конторы, прослышавшей о его довольно успешной карьере, первое дело, выступления в суде... Голос тек и тек, обволакивая ее, укутывая, как теплым мягким одеялом.

– Потом мне предложили партнерство, и вот...

Синтия сладко спала. Реджиналд печально усмехнулся, неторопливо рассматривая молодую женщину, ее светлые волнистые волосы, чуть вздернутый нос, полные губы, высокую грудь, тонкую талию. А ведь и он является причиной усталости, которая наконец одержала над ней верх. Новое, ранее не испытанное желание защитить, уберечь это хрупкое создание, заставило его задуматься: а стоит ли оставлять ее на этом диване? Наверняка к утру она будет дрожать от холода, может, даже простудится...

Кормакс осторожно, чтобы не потревожить ее сон, встал и задумчиво потер подбородок. Нет, он должен справиться, спасибо потрясающему обеду, что придал ему сил. Или это результат ее живительного присутствия?

С бесконечной бережностью он поднял Синтию на руки и минуту стоял, прижимая к себе эту спящую драгоценность, пока не понял, что задуманное ему действительно под силу. Медленно донеся свою ношу до нижней гостевой спальни, он остановился на пороге и мысленно выругался. На постели не было белья – очевидно, Синтия пустила его в ход за те два дня, что он обливался потом. Наверх ему точно не подняться. Похоже, во всем доме осталось только одно пригодное для сна место.

Запас сил быстро иссякал, и Кормакс направился в свою спальню. Там он опустил Синтию на кровать, которую она успела перестелить неизвестно когда. Она что-то сонно пробормотала и подтянула под себя левую ногу. Он медленно выпрямился, стараясь не раскашляться. Если он упадет на нее, это будет не самым удачным окончанием вечера, по крайней мере с точки зрения Синтии. Теперь оставалась только проблема одежды. Оставить ее как есть в водолазке и брюках или разбудить и предложить раздеться? Ладно, водолазка может остаться, но вот брюки явно не лучшая замена пижамы.

Осторожно и бережно Реджиналд выпрямил ее подогнутую ногу, расстегнул пуговицу на поясе, затем молнию... Синтия не шевельнулась. Все так же осторожно он перешел к изножью кровати и потянул за штанины. К его удивлению, брюки уступили его усилию и начали сползать вниз. Когда его действия увенчались успехом, Синтия недовольно заворчала, повернулась на бок и снова подтянула ногу.

Реджиналд пару минут смотрел на нее. Убедившись, что она спокойно спит, прошел в ванную переодеться и уткнулся лицом в полотенце, чтобы заглушить кашель. Вернувшись, он увидел, что Синтия не проснулась, и с величайшей осторожностью, чтобы не потревожить ее, опустился на матрас. С трудом поборов страстное желание поцеловать ее в щеку, Реджиналд натянул на них обоих одеяло и погасил свет.

 

7

Синтия проснулась, почувствовав тяжелую руку, лежащую на ее бедре, и горячее дыхание на щеке. Она вскрикнула и проснулась окончательно. Реджиналд мгновенно сел на кровати и озадаченно посмотрел на нее. Сознание вернулось к нему вместе с приступом кашля, он быстро убрал руку, прикрыл ею рот и в промежутках выдавил:

– Синтия, не бойся... Я все объясню...

Она тоже села и откинула светлую прядь, прилипшую к щеке.

– Теперь уже не боюсь. Я испугалась только в первую секунду, когда решила, что это Дэвид...

Реджиналд вздохнул с облегчением.

– Я думал, что ты возмутишься, когда проснешься и обнаружишь, что лежишь со мной в одной кровати. Клянусь, я могу все объяснить. И прежде чем ты спросишь, сразу скажу: ничего не было.

Синтия улыбнулась, но не столько готовности Кормакса предоставить объяснения, сколько тому, каким естественным показалось ей пробуждение рядом с ним.

– Знаю, – сказала она, – вряд ли бы тебе удалось одеть меня заново после того, как ты удовлетворил бы свою неуемную страсть. Кроме брюк, как будто все на месте.

– Ты уснула на диване под аккомпанемент моего увлекательнейшего рассказа, и я побоялся, что там ты замерзнешь. Наверх я тебя отнести не смог бы. А в гостевой спальне на первом этаже не оказалось простыней на кровати. Так что ничего другого мне не оставалось, как уложить тебя на мою кровать. Учти, брюки я снимал с величайшей осторожностью, граничащей с благоговейным трепетом.

Синтия хихикнула, но внезапно осознала, что, каковы бы ни были причины, приведшие ее в постель Реджиналда, они исчезли вместе с наступлением утра. Она грациозно поднялась, дотянулась до аккуратно сложенных брюк и, повернувшись к нему спиной, натянула их поверх черных колготок.

– Мне раньше как-то не доводилось спать одетой, – неожиданно смущенно призналась она. – Ты не будешь возражать, если я приму душ до завтрака?

– Никоим образом, – заверил ее любезный хозяин.

Спустя минут пятнадцать, вымывшись и переодевшись в повседневные вещи, которые принесла с собой, Синтия постучала в дверь спальни и только затем вошла.

– Немного поздно для таких церемоний, – засмеялся Реджиналд, – после того как за последние дни мы узнали друг друга так хорошо, как это только возможно мужчине и женщине, не правда ли?

Слишком хорошо, подумала Синтия и спросила:

– Как ты себя чувствуешь?

– Неплохо, – заверил он ее. – Если не считать небольшого кашля, можно с уверенностью сказать, что я на пути к выздоровлению.

Вот и прекрасно, Я скоро принесу тебе завтрак, потом приведу здесь все в порядок...

– А потом?

– А потом я возвращаюсь в Оук-Парк.

Реджиналд драматически откинулся на подушки.

– А если мне станет хуже? Ты не беспокоишься об этом?

– Я не могу все время проводить с тобой, Реджиналд!

– Почему? – спросил он. – Разве тебя ждет работа?

– Нет, сегодня нет, – неохотно призналась она.

– Так в чем же дело? К чему тебе спешить домой?

– Для начала, к пишущей машинке. Я не играю в написание романа, Реджи. Я должна была бы уже сидеть и стучать по клавишам.

– Почему бы тебе не привезти ее сюда и не работать здесь?

– Ты серьезно хочешь сказать, что не в состоянии справиться самостоятельно?

– Нет, – скрепя сердце признался Кормакс, очень довольный тем, что она, пусть и случайно, назвала его Реджи. Он послал ей свою самую обольстительную улыбку. – Я, конечно, не совсем еще здоров, но в состоянии разогреть еду, определить время по часам и выпить две таблетки. Синтия, я прошу тебя остаться по одной-единственной причине: я буду чертовски скучать по тебе.

Она резко повернулась и устремилась к двери, бросив через плечо:

– Я выпью кофе и скоро подам тебе завтрак.

Нет, с этим пора кончать, решительно сказала она себе, закрывая дверь спальни. Ситуация явно выходила из-под контроля. И какая обычная, стереотипная история – заботливая сиделка и зависящий от нее пациент... Все, отныне она не позволит себе поддаться обаянию его улыбки. И если у нее есть хоть капля здравого смысла, то после уборки спальни она уйдет и вернется сюда только тогда, когда ее призовет рабочее расписание. Причем вернется в своем официальном статусе кухарки.

– Почему такая мрачная?

Синтия, пораженная, резко обернулась и увидела полностью одетого и побритого Реджиналда.

– Ты встал? – глупо спросила она.

Он ухмыльнулся.

– Да. Все равно скоро надо было бы выметаться из спальни, так что я решил позавтракать с тобой в кухне. Но если есть возражения, то я заберу свой завтрак и себя самого в гостиную и поем там, а тебя оставлю в покое.

Мисс Синтия Стэджерфорд мгновенно и охотно забыла все свои благие намерения.

– Какие могут быть возражения! Садись и выпей соку, пока я сделаю завтрак. Как ты относишься к пицце по-домашнему?

– Прекрасно, если ты готова разделить ее со мной.

– А что обычно ты ешь на завтрак? – поинтересовалась Синтия. Ей хотелось знать о Кормаксе все, несмотря на твердое решение вернуться к строго деловым отношениям. – Я ведь готовлю тебе только обеды и ужины.

– Обычно только сок. Позднее, в офисе, Стелла, моя секретарша, приносит мне кофе с рогаликами или пончиками... А ты?

– Сейчас, в общем-то, то же самое.

– А когда жила с Дэвидом?

– Я уходила намного раньше него, чтобы подать уже моему боссу кофе с булочками, так что сама позавтракать не успевала.

– А твой босс, он не жалел, когда ты ушла с работы?

– Он утверждал, что жалел. Прислал мне очень теплое письмо в ответ на мое заявление об увольнении, пообещал лучшие рекомендации и сообщил, что я могу вернуться в любое время, когда только пожелаю. Но я, естественно, делать этого не собираюсь, поскольку Дэвид все еще там работает...

– Кстати, я хотел спросить: почему он звонит тебе, Синтия? Хочет помириться и вернуться к прежним отношениям?

– Если да, то лучше ему даже и не пытаться, – нахмурилась она. – Но я удивляюсь, что он вообще рискнул мне позвонить...

– Почему?

– Из-за денег. – Синтия усмехнулась. – Моих денег. Мы из-за этого ужасно поскандалили, когда я уходила. Как последняя идиотка, я отдала Дэвиду все мои сбережения, чтобы сделать первый взнос за квартиру, Но в ту ночь, когда я попросила его вернуть мне деньги, он наотрез отказался сделать это. Во-первых, потому что не хотел, чтобы я уходила. А во-вторых, потому что у меня не было ни одной бумаги, подтверждающей, что деньги мои... А Дэвид оформил кредит только на свое имя... Кормакс выругался.

– Хочешь сказать, что этот подонок не только обманывал тебя с другой женщиной, но и выманил деньги? А ты обращалась к юристу?

– Конечно. Отец сразу позвонил своему приятелю, но тот посоветовал не ввязываться в процесс. Сказал, что это обойдется много дороже, чем то, что я принесла Дэвиду на блюдечке. К тому же в тот момент мне хотелось скорее забыть обо всем этом кошмаре. Но сейчас, когда вспоминаю, мне хочется удушить его своими руками. – Синтия посмотрела в свою чашку, будто наделась обнаружить там проклятого Дэвида Бэррета и осуществить свое заветное желание. – Какая же я была дура!

Реджиналд проникновенно посмотрел на нее.

– Послушай, Синтия, если эта свинья появится и попытается причинить тебе еще какие-то неприятности, только скажи мне... Я сам с огромным удовольствием сверну ему шею.

– Не волнуйся, если Дэвид рискнет объявиться, то будет иметь дело с Крисом... И не надо так сверкать глазами, – поспешно добавила она. – Здесь нет ничего противоестественного. Ведь это его дом.

Реджиналд встал со стула, поднял Синтию за руку и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Обещай, если Дэвид будет надоедать тебе, сказать мне. Я добьюсь судебного постановления, запрещающего ему приближаться к тебе.

Синтия оживилась.

– Правда? Вот это здорово! Обещаю, спасибо тебе.

Реджиналд крепче сжал ее руку.

– Скажи мне, Синтия, только честно, во время вашего объяснения Дэвид прибег к насилию?

Она победно просияла.

– Нет! Это не Дэвид, а я чуть не прибегла к насилию! Сначала, когда я начала собирать вещи, он пытался оправдываться, говорил, что это только случайность, что он дорожит мной. Но потом, когда я потребовала мои деньги, понял, что я действительно собираюсь оставить его. Думаю, он оказался не в состоянии смириться с мыслью о том, что это я его покидаю, а не наоборот, и попытался остановить меня силой. Тогда я схватила его бейсбольную биту и заявила, что, если он не отпустит меня, я сломаю ему пару ребер.

Кормакс громко и весело расхохотался.

– И он отступил? Этот герой-любовник вот так просто поджал хвост, едва только женщина пригрозила ему?

– Ничего удивительного! Он прекрасно видел, что я буквально умираю от желания пустить биту в ход. Так что он принял самое благоразумное решение и ушел из дому.

Реджиналд снова расхохотался и провел рукой по ее горящей щеке.

– Ай да амазонка! Слава Богу, у меня нет биты! И клюшек для гольфа тоже!

– Не беспокойся, если возникнет необходимость, с тобой я выберу менее прямую, но не менее эффективную месть, – заверила его Синтия, внимательно вглядываясь в смеющееся лицо Реджинадда.

– Ты уже сделала это, – сообщил он ей, театрально поклонившись и прижав руку к груди. – Ты похитила мое сердце!

– Очень остроумно, – насмешливо откликнулась Синтия, однако покраснела от удовольствия. – А теперь отправляйся в гостиную, а я займусь спальней.

Она уже заканчивала наводить там порядок, когда раздался звонок в дверь.

– Я открою! – крикнула она и пошла к двери.

– Синтия? Что вы здесь делаете? Разве сегодня ваш день? – На пороге стояла удивленная миссис Конрой.

– Обычно нет, – донесся голос Кормакса от дверей гостиной. – Извини, Берта, что веду себя негостеприимно, но лучше тебе ко мне не подходить близко. Я могу быть заразным.

– Думаю, да. Я прочитала записку Синтии, поэтому решила занести тебе газету и спросить, не надо ли тебе чего-нибудь, – ответила миссис Конрой, входя в холл. – Но если ты еще заразный, то как Синтия решилась появиться здесь?

– Я совсем недавно перенесла грипп с теми же симптомами, что и у мистера Кормакса, так что у меня иммунитет, – ответила та, стараясь скрыть смущение. – Как вы отдохнули, миссис Конрой? Если мистер Кормакс вернется в гостиную, то я смогу пригласить вас в кухню и угостить кофе...

– Спасибо, Синтия, но у меня нет времени. Кто за тобой ухаживает, Реджи? Майкл нанял тебе сиделку?

– Нет, – ответил тот, мягко улыбаясь. – В пятницу я вернулся домой раньше обычного и, к моему счастью, застал здесь Синтию. Она просто святая, Берта. Так беспокоилась обо мне, что заглядывала время от времени и проверяла, как у меня дела.

– Надеюсь, ты удвоил ее жалованье? – Миссис Конрой шутливо погрозила ему пальцем.

– Господи, конечно нет! Она просто с ума сходит при одном упоминании слова «деньги»! – Тут он раскашлялся, и миссис Конрой, посоветовав ему лечь, пообещала заглянуть позднее и направилась к двери.

– Вы очень добры, Синтия, что согласились присматривать за Реджи, – прошептала она.

– Да что вы, пустяки. – Синтия проследовала за Бертой и у самой двери тихо сказала: – Миссис Конрой, я бы попросила вас, когда будете разговаривать с Крисом, не упоминайте, что я ухаживала за мистером Кормаксом, пожалуйста...

– Обещаю, ни слова, – с готовностью откликнулась миссис Конрой. – Но почему? Крис будет ревновать?

– Господи, конечно нет! Просто он может упомянуть об этом в разговоре со Стивом, а мне бы не хотелось...

Когда Синтия наконец появилась в гостиной, Кормакс мрачно поглядел на ее пальто.

– Значит, и правда уходишь?

– Да, Реджиналд.

– На улице льет как из ведра. Вызови такси.

– Не надо, я прекрасно доберусь, как обычно.

– Ты испортишь пальто. Если уж тебе непременно надо пользоваться городским транспортом, то возьми у меня какой-нибудь плащ.

Он ушел в спальню и вскоре вернулся с длинным дождевиком.

– Спасибо, Реджиналд. – Синтия была рада, что ее лучшее пальто не пострадает под проливным дождем. – Так. Я оставила еду в холодильнике, сок – на столе. Не забывай принимать таблетки в положенное время и запивай их большим количеством жидкости...

– Может, тебе это покажется странным, – едко прервал ее Кормакс, – но я вполне справлялся раньше самостоятельно.

Синтия вздрогнула, будто он ударил ее по лицу, и часто-часто заморгала. Реджиналд бросился к ней и обнял.

– Не плачь... Ну, прости, прости меня, пожалуйста...

– Я не плачу. Просто устала немного, – пробормотала Синтия, отстраняясь. – До свидания. Увидимся в пятницу.

– В пятницу?! – Он гневно посмотрел на нее. – Почему в пятницу, а не завтра?

– Завтра я занята.

– Ублажаешь своего домовладельца? Да?

– Да, – твердо ответила Синтия. – И Грегора тоже.

Реджиналд пристально смотрел ей в глаза, будто стараясь загипнотизировать.

– Но ведь ты можешь прийти позже, когда закончишь, и остаться ночевать, – стал уговаривать он.

– Могу, – согласилась она, – но не сделаю этого. До свидания, Реджиналд.

Он собрался было снова запротестовать, но закашлялся.

– Вот видишь, – сказал он, задыхаясь. – Одна мысль о твоем отсутствии, и мне уже становится значительно хуже.

Но Синтия была непреклонна.

– Все будет в порядке.

Увы, усилия, которые потребовались, чтобы расстаться с Реджиналдом, заставили ее почувствовать себя глубоко несчастной и такой же унылой, как холодный зимний чикагский дождь... Плащ с капюшоном защищал Синтию от непогоды, пока она торопилась к автобусной остановке, но запах, исходящий от него, настолько ясно напоминал о покинутом ею Кормаксе, что она чуть было не повернула обратно. Но нет, ей надо поехать домой и подумать о своем будущем, серьезно подумать, что никак не удавалось сделать в присутствии Реджиналда.

Добравшись наконец до Оук-Парка, Синтия повесила сушить плащ, отнесла покупки в кухню, потом поднялась к себе. Взгляд на автоответчик сказал ей, что Реджиналд не звонил так же, как и Дэвид, – тревожного красного огонька не было.

Синтия опустилась на кровать, чувствуя необычную для себя потребность отдохнуть, прежде чем открыть машинку. Она закрыла глаза и улыбнулась. Теперь ей удастся придать своему герою более живые черты, описать его подружку и любовную сцену между ними – и все благодаря Рожи.

Ее жизнь с Дэвидом была в этом отношении в высшей степени бесцветной и невыразительной, но она считала, что это полностью ее вина. Однако Реджиналд кардинально изменил ее взгляд на любовные отношения... Любовные отношения?! Значит, я думаю о случившемся, как о любовных отношениях, а не просто сексе? – спросила себя Синтия. Впрочем, как бы это ни называлось, оно явилось для нее откровением.

Проведя в кровати почти час в думах о Реджиналде и возможных последствиях их отношений, Синтия встала, приготовила себе крепкого черного кофе, открыла пишущую машинку и начала лихорадочно печатать, едва успевая за быстро бегущими мыслями. Кофе остыл, позабытый ею, на столе рядом с машинкой...

Прошло немало времени, прежде чем она взглянула на часы. Интересно, не забыл ли Реджи выпить лекарство? Черт, одернула она себя, он же не маленький, конечно, не забыл! Но это не помогло, и она набрала номер.

Ей ответил приятный, но незнакомый женский голос, и Синтия поспешно бросила трубку на рычаг. Очевидно, кто-то наконец вспомнил о больном и решил уделить ему толику внимания. Конечно, теперь, когда опасность заразиться от него гриппом миновала, это приятно...

Она вдруг поняла, что ревнует, отчаянно ревнует Реджиналда к этой неизвестной ей женщине. Только неимоверным усилием воли Синтия заставила себя выбросить из головы и его, и ее и сосредоточиться на романе. К тому времени, когда шум внизу сообщил ей, что Крис и Грегор вернулись домой с работы, она напечатала уже страниц пятнадцать.

Телефонный звонок прервал ее творческий процесс. И Синтия замерла, ожидая услышать голос Дэвида после сигнала автоответчика, но звонил не он, а Реджиналд.

– Синтия, я просто хочу сообщить, что принял таблетки в положенное время, выпил не меньше галлона воды и соков, а к кофе даже не притрагивался. Позвони, пожалуйста, как только сможешь, и скажи, что я молодец...

Она схватила трубку и, чуть задыхаясь от волнения, воскликнула:

– Я здесь! Как ты себя чувствуешь?

– Одиноко... – Синтия нахмурилась и промолчала, и Реджиналд продолжил: – Я догадался, что это ты звонила. Между прочим, тебе ответила Стелла... – Голос его звучал деланно небрежно.

Стелла! Секретарша! Синтия ощутила небывалый прилив сил и едва не закричала от радости.

– Это она напомнила тебе о лекарстве?

– Ты могла бы задать ей этот вопрос сама, если бы не повесила трубку. Но нет, Стелла приехала говорить не о лекарствах, а о работе, привезла бумаги на подпись и папку с новым делом. И, опасаясь заразиться, удрала как только смогла... Что ты делаешь сейчас? – поинтересовался он.

– Ничего. Только что отключила машинку. Собираюсь спуститься вниз и перекусить. Надеюсь, ты что-нибудь поел.

– Да, сиделка! К моему огромному удивлению, я проголодался, будто не ел неделю, и отдал должное твоей стряпне. Все разогрел.

– Прекрасно, значит, мне не о чем волноваться.

– А ты волновалась?

– В ту ночь, когда ты кашлял, как пушечная батарея, – еще как. И когда увидела цвет твоего лица – тоже...

Реджиналд радостно засмеялся.

– Благодаря твоей нежной и самоотверженной заботе, я быстро вернулся к жизни, Синди.

Она вспыхнула, вспомнив самую нежную свою заботу.

– Тогда, пожалуйста, не сделай все мои усилия напрасными и не забывай принимать лекарство.

– Синди, завтрашний день будет длинным и скучным без тебя, – сказал Реджиналд таким проникновенным тоном, что сильно поколебал ее решимость.

– Не думаю. Тебе, наверное, надо изучить новое дело, – поспешно ответила она. – Спокойной ночи. Отдыхай и поправляйся. – И повесила трубку, пока Реджиналд не начал ее уговаривать провести с ним завтрашний вечер. Потому что тогда она непременно согласилась бы.

Позже вечером Синтия немного поболтала с Бетси перед сном и обеспокоила подругу сообщением, что Дэвид продолжает звонить ей.

– Не пойму, почему он так настойчив? Что ему надо? Можно подумать, ты ушла, прихватив его фамильные драгоценности! – вознегодовала Бетси.

– Это я-то, воспитанная в лучших традициях католичка? Безусловно, нет!

– А как твой шикарный пациент?

– Да уж, шикарный... Но сейчас ему, к счастью, стало намного лучше. А два дня назад мне пришлось вызвать врача.

– Должно быть, было совсем плохо, раз он согласился на это. Мужчины обычно терпеть не могут врачей.

– Он и не соглашался. Но позвонил его брат и пригрозил, что расскажет все их матери. А она диабетик, и ей болеть никак нельзя. Он-то и попросил меня вызвать врача. Видела бы ты лицо Кормакса, когда врач оказался женщиной!..

Они болтали, пока не вернулся домой Пит Никколс и не потребовал полного внимания к своей персоне со стороны своей дражайшей половины.

– Синди, – прощаясь, сказала Бетси, – с тобой все в порядке?

– Да, в полном. Я ни разу не чихнула и не кашлянула...

– Я не это имею в виду. – Бетси поколебалась, потом продолжила: – Я хотела сказать, что ты только-только приходишь в себя после Бэррета. Не делай ничего поспешно-необдуманного, ладно?

Слишком поздно предупреждать, моя дорогая, усмехнулась Синтия, повесив трубку. Поспешно-необдуманное уже свершилось, и она не жалела об этом ни секунды. Конечно, ей надо было бы сопротивляться, протестовать, делать хоть что-то. Но когда Реджиналд Кормакс притянул ее к себе на кровать и навалился всем телом, желание сопротивляться исчезло, растворилось в его жарком объятии, в жадных поцелуях, неистовых ласках... Если бы она оттолкнула его, то не стала бы участницей этого потрясающего, перевернувшего все ее представления об интимной жизни любовного действа. Нет, она не упрекнет Реджиналда ни в чем, какими бы ни были последствия.

Синтия томно улыбнулась, вспоминая свое потрясающее открытие сексуального наслаждения... И внезапно вернулась на землю. Нет-нет, больше никаких добродетельно-сострадательных порывов! В конце концов, он не просил ее разыгрывать из себя добрую самаритянку. Отныне свою тягу к милосердию она будет ограничивать исключительно денежными пожертвованиями в пользу неимущих сограждан.

Остаток вечера тянулся медленно и тягостно. Синтия поняла, что преимущество ее работы, занимающей только руки и оставляющей голову свободной для размышлений, превратилось в недостаток. Ей надо было срочно чем-то занять свои мысли, которые постоянно возвращались к Реджиналду Кормаксу, снова и снова, как карусель...

И к последствиям их нечаянной встречи...

 

8

На следующее утро в кухне Кристофера Миллера раздайся телефонный звонок. Синтия как раз занималась особенно трудоемким соусом для энчилад и размышляла попеременно то о Реджиналде, то о своем главном герое, который уже напал на след преступной банды и успел влюбиться в очередную потрясающую блондинку. Она не стала снимать трубку, позволив, как обычно, автоответчику заняться своими прямыми обязанностями. Однако раздавшийся тревожный голос заставил ее оторваться от дела.

– Крис, это Линда, Линда Макрейн! У меня нет твоего рабочего телефона, а у Джин спрашивать не хочу. Но я решила, что тебе лучше быть в курсе. Видишь ли, Джин заболела...

Синтия схватила трубку.

– Линда, это Синтия Стэджерфорд. Что случилось?

– Синтия? – Линда была явно удивлена, но не стала задавать лишних вопросов. – Ты не можешь связаться с Крисом? Джин только что потеряла сознание у себя в кухне. Я уложила ее в постель, но выглядит она просто ужасно. И вся горит...

– Господи, а ты звонила ее родителям?

– Звонила. Они в отъезде, оставили только сообщение на автоответчике. Так некстати! Я связалась с врачом, надеюсь, он придет, пока дети еще будут в школе. Теда и Неда я, конечно, заберу вместе со своим парнем и накормлю, но если сумеешь сообщить Крису о наших новостях, то буду тебе крайне признательна.

Синтия закончила разговор и начала звонить Крису в университет. Секретарь учебной части сообщила, что он на лекции, но зато сумела разыскать и пригласить к телефону миссис Конрой.

– Хорошо, – ответила Берта, выслушав Синтию. – Я прямо сейчас вызову его с лекции. Думаю, это его лучший шанс: броситься на помощь даме в несчастье, как и подобает доблестному рыцарю в сияющих доспехах. Он скоро перезвонит вам. Не беспокойтесь.

– Спасибо, миссис Конрой.

Развязывая на ходу фартук, едва не забыв выключить кипящий соус, Синтия кинулась вверх по лестнице и схватила трубку своего уже заливающегося телефона.

– Синтия, Господи, что случилось? Джин в больнице? Что с мальчиками? – услышала она взволнованный голос Криса.

– Успокойся, ничего страшного не произошло. – И Синтия, с трудом переведя дыхание, рассказала о случившемся и заверила Криса, что Линда Макрейн заберет детей из школы и присмотрит за ними.

– Хорошо, я сейчас перезвоню в Аврору, закончу быстро дела здесь и сразу отправлюсь туда. А с тобой свяжусь вечером. Спасибо, Синди, ты настоящий друг!

Она повесила трубку и со злостью посмотрела на мигающий красный огонек. Насколько же легче была ее жизнь раньше, до встречи с Дэвидом и их враждебного расставания, без автоответчика и необходимости скрываться!..

Синтия спустилась вниз, сварила себе кофе и выпила его, прежде чем вернуться и прослушать сообщение. Нажала кнопку и услышала грустный, чуть хрипловатый голос Кормакса:

– Синтия, ты даже не позвонила узнать, как у меня дела... На случай, если тебя это интересует, сообщаю, что спал плохо, беспокойно. Очень скучаю по тебе.

Синтия протянула руку, собираясь перезвонить, потом остановила себя. Она придет к нему завтра, как и обещала. До тех пор он может потерпеть. Вернее, она может... как-нибудь...

Закончив дела к часу дня, Синтия поставила на стол машинку, включила ее в сеть и приступила к работе. Мысли плавно текли, пальцы легко порхали по клавишам, она заправляла лист за листом и настолько погрузилась в это занятие, что машинально сняла трубку зазвонившего телефона.

– Наконец-то! – раздался ликующий возглас Бэррета, и Синтия немедленно нажала рычаг.

Телефон тотчас зазвонил снова, и после четвертого гудка включился автоответчик.

– Синди, сними трубку, черт тебя побери! – раздался гневный голос Дэвида. – Какого дьявола ты затеяла эту идиотскую игру? Я только хочу получить обратно мою собственность. Так что лучше перезвони мне. Немедленно!

Собственность? Синтия изумленно уставилась на аппарат. Что Дэвид имеет в виду? Она так спешила убраться из их квартиры, пока он не вернулся, что забыла кое-что из своих вещей, а уж думать о том, что бы такое прихватить из его, у нее времени не было. Ладно, нечего размышлять над глупыми словами, лучше вернуться к роману и выбросить Дэвида из головы, решила она. А чтобы не звонил и не дергал ее, можно снять трубку...

Только ближе к вечеру она вспомнила, что Крис обещал позвонить ей и сообщить новости, и положила ее на рычаг. Телефон немедленно залился пронзительной трелью.

– Крис? – схватила трубку Синтия.

– Вынужден тебя разочаровать, – произнес знакомый раздраженный голос, – но это не Крис.

– О, Реджиналд. Добрый вечер, как ты себя чувствуешь?

– Если тебя это интересует, то я чувствую себя лучше. Не совсем хорошо, но лучше. Я звонил и оставил тебе сообщение.

– Да-да, знаю. Я не перезвонила, потому что...

– – Потому что ждала звонка от своего Криса!

– Нет. – Синтия минуту помолчала. – У меня были совсем иные причины.

– Какие же это?

– Мне будет неприятно, если ты подумаешь, будто я хочу добиться каких-то преимуществ в наших отношениях... из-за того, что случилось той ночью...

– Ага, так ты признаешь, что у нас все же есть отношения! – торжествующе поймал ее на слове Кормакс.

– Безусловно. Ты – мой работодатель, я – твоя кухарка.

– Синтия, – произнес он в ответ тихим, угрожающим тоном, – тебе повезло, что ты сейчас далеко. Будь ты рядом, я бы с удовольствием свернул твою хорошенькую шейку.

– О, спасибо за предупреждение. В таком случае, лучше мне завтра у тебя не появляться.

– Если ты не приедешь, я встану с постели и привезу тебя сюда сам.

– Ты не знаешь адреса.

– Знаю, Берта дала мне его.

– Ты у нее узнавал, где я живу?

– Да, ты чертовски права, узнавал! И она воздержалась от каких бы то ни было расспросов. В высшей степени тактичная леди. Так что учти, Синтия, теперь мне известен твой адрес. До завтра, отдыхай.

Только позднее, часа через два, когда она была уже в постели, позвонил Крис. Джин, сказал он, лежит с высокой температурой и такая слабая и несчастная, что без возражений согласилась, чтобы он ухаживал за ней и детьми.

– Знаешь, мне очень жаль ее, – задумчиво протянула Синтия, – но мне кажется...

– Ты права. Это пойдет на пользу нам обоим. Только вот еще что... – Он замялся. – Линда сказала ей, что ты ответила по моему телефону сегодня утром.

– Да, конечно, потому что в это время готовила тебе обед, мистер Миллер, и мыла грязную посуду, которую ты оставил!

– Но Джин этого не знает. К тому же Тед и Нед после возвращения с каникул все уши ей про тебя прожужжали, так что моя супруга прямо в лоб спросила меня, какие у нас с тобой отношения.

– Что?! Надеюсь, ты убедил ее, что это полная чушь?

– Да, в конце концов. Но только после маленькой лжи.

– Какой? – насторожилась Синтия.

– Я так хотел наладить отношения с Джин, что сказал ей, будто у тебя появился новый мужчина и ты страстно влюблена. Не волнуйся, тебе же не надо ее с ним знакомить, просто будь в курсе, чтобы наши истории совпадали...

– Ладно. Крис, а насчет того, что послужило причиной вашей размолвки, вы говорили?

– Синди, мы долго беседовали после того, как я уложил детей спать. Могу только сказать, что впервые за много месяцев я усну счастливым.

Синтия, напротив, провела бессонную ночь и в шесть часов решила, что лучше уж встать, чем ворочаться с боку на бок. В половине восьмого она уже была у Конроев.

– Ай да ранняя пташка! – удивилась миссис Конрой, открыв дверь. – Мои только что ушли. Синтия, я умираю от беспокойства, как там дела у Криса. Не волнуйтесь, в университете все в курсе, – добавила она, увидев тревогу в ее глазах. – Кроме того, я знакома с Джин, даже была у них в гостях. Так как она себя чувствует?

Синтия рассказала о сложившейся ситуации и передала, что Крис останется в Авроре ухаживать за женой и присматривать за детьми.

– Это же просто замечательно! – воскликнула Берта. – Только почему же я не вижу радости на вашем лице?

– Прежние их разногласия, может, и разрешились, но Джин вбила себе в голову, что Крис заинтересовался мной, как женщиной. – Синтия чуть не застонала. – А он, спеша разуверить ее, заявил, что у меня новый роман...

Берта весело расхохоталась.

– Бедняжка Джин! Она патологически ревнива. Впрочем, ее легко понять. Крис – потрясающий красавец, а она замечательная женщина, изумительная хозяйка, прекрасная мать, но, увы, совсем не хороша собой...

– Да, – задумчиво протянула Синтия. – Берта, а вы не знаете, у нее были причины ревновать мужа?

– Нет, совершенно и категорически нет. Неприятности начались, когда наша секретарша Тина родила ребенка и ушла в отпуск по уходу за ним. И тут появилась Рита Гортонс – высокая стройная блондинка с ногами от шеи и бюстом пятого номера. Она сразу же положила глаз на Криса и пыталась соблазнить его, но он не заинтересовался ею.

– Вот это да! А что дальше?

– Убедившись, что Криса ей не заполучить, Рита ему в отместку отправилась в Оук-Парк и рассказала Джин, что у нее был потрясающий, страстный роман с ее мужем с первого дня их знакомства. Бедняжка Джин как увидела ноги и бюст, так сразу поверила каждому ее слову.

– Вместо того чтобы верить своему мужу. Действительно, бедняжка. Ну ничего, теперь, похоже, все наладилось, не считая, конечно, ее бредовой идеи, что Крис интересуется мною.

– Не такой уж и бредовой, – заметила миссис Конрой. – Вы в высшей степени привлекательная молодая женщина, Синтия, и живете в доме ее мужа. Сами знаете, что люди думают, когда мужчина и женщина обитают в непосредственной близости друг от друга...

– Да, но это не имеет никакого отношения ко мне и Крису. И кроме того, Джин знает меня много лет... О Боже! – Синтия побледнела. – Надеюсь, она не нагрянет в Оук-Парк с намерением встретиться с моим мифическим любовником?

– Неужели у вас нет никого, кто смог бы оказать вам такую пустячную услугу? – Берта хитро усмехнулась. – Я бы предложила моего Ната, но Джин бывала у меня дома и знает его.

После того как миссис Конрой ушла, Синтия приступила к делам с удвоенной энергией, чтобы скорее отправиться к Реджиналду. Голова ее гудела от бессонной ночи и тревожных мыслей. Джин создала непростую для нее проблему. Теперь, если Джин согласится вернуться к Крису – а Синтия искренне надеялась на это, – ей самой скорее всего придется искать новое жилье, что в ее финансовом положении будет не так-то просто.

К половине одиннадцатого она покончила с делами, переоделась, зашла в ближайший магазин за продуктами и скоро уже стояла у дверей особняка Реджиналда. Пока она разыскивала ключ, дверь открылась. Перед ней стоял не тот раздраженно-капризный больной с воспаленными глазами, которого она встретила всего неделю назад, а подтянутый, свежевыбритый и благоухающий одеколоном Реджиналд Кормакс – идеал мужчины, о котором мечтает любая девушка.

– Я услышал твои шаги, – улыбнулся он и взял у нее из рук сумку и свой плащ. – Здравствуй, Синди.

– Привет, – задыхаясь от волнения, ответила она. – Как ты?

– Теперь, когда ты пришла, совсем хорошо, – мягко ответил он, глядя на нее такими глазами, что голова у нее пошла кругом. – Я скучал по тебе...

– Всего-то два неполных дня, – сказала Синтия и начала снимать куртку, но Кормакс опередил ее.

– А мне показалось, что две недели... Не волнуйся, расслабься, я не собираюсь снимать с тебя что-то еще.

Она проигнорировала это игривое замечание и подчеркнуто деловито прошла в кухню.

– Наверное, мне стоит сначала навести порядок в спальне, – нерешительно произнесла Синтия. – Если ты посидишь в гостиной...

– Давай сначала выпьем кофе. – Он усадил ее на табурет. – Кофе уже готов и ждет тебя, как и твой покорный слуга.

Это уже просто нечестно, с горечью подумала Синтия. Зачем он так? Чего добивается? Все равно скоро все вернется на свои места. Он серьезный, уважаемый адвокат; я кухарка...

Реджиналд тем временем налил кофе в две большие кружки и опустился на табурет рядом с ней.

– А теперь расскажи, чем ты занималась эти дни, пока мы не виделись. Кстати, полагаю, этот Дэвид все еще продолжает тебя тревожить.

– Почему ты так решил? – удивилась она.

– Потому что каждый раз, когда я набираю твой номер, включается автоответчик, и только потом ты берешь трубку. – Кормакс нежно взял ее руку в свои. – Скажи, этот негодяй пугает тебя?

Да, но совсем не так, как ты, в панике подумала Синтия.

– Он заявил, что я должна вернуть его собственность.

– Ты у него что-то взяла?

Синтия пожала плечами.

– Я просто голову себе сломала, пытаясь понять, что он имеет в виду. Единственное, что приходит мне на ум, – это пишущая машинка, моя портативная электрическая машинка. Я купила ее, чтобы подарить ему на день рождения, и рассказала об этом. Дэвид постоянно ей пользовался. Но, во-первых, я заплатила за нее и у меня есть чек. А во-вторых, его день рождения еще не наступил к моменту нашего расставания. Поэтому пусть даже не надеется.

– Если это все, что ему нужно, так отдай, и дело с концом. Я куплю тебе другую, – раздраженно сказал Реджиналд.

– Ну уж нет, – возразила Синтия и отдернула руку. – И кроме того, меня волнует вовсе не он.

– А что? Или кто? Расскажи, – потребовал Реджиналд.

– Не могу, это вообще не мое дело, – подавленно произнесла она.

Но, конечно, пока они пили кофе, Синтия в общих чертах обрисовала семейные проблемы четы Миллер и рассказала, как болезнь Джин неожиданно позволила им наладить отношения.

– Забавная болезнь – грипп, – прокомментировал ее рассказ Реджиналд. – Если бы не она, я мог бы никогда не встретить тебя, а Миллеры так и не помирились бы. Но теперь, надеюсь, у них все в порядке? – спросил он.

– Более или менее. – И Синтия весьма неохотно поведала ему о подозрениях Джин на свой счет.

– Не могу сказать, что не разделяю ее точку зрения, – отозвался Кормакс.

– Да, но ведь ты совсем не знаешь Криса, а Джин меня знает больше десяти лет и должна бы мне доверять. Я никогда не сделаю ничего, что может причинить вред ей или близнецам...

Реджиналд снова взял ее за руку.

– Не верю, что только деньги привлекли в тебе этого Бэррета. И тебе прекрасно известно, что лично я нахожу тебя в высшей степени привлекательной женщиной. Очевидно, Джин Миллер думает, что ее муж не является исключением и тоже увлечен тобой.

– Теперь уже нет, – мрачно ответила Синтия. – Крис заверил ее, что у меня новый мужчина, в которого я по уши влюблена.

– Это кто же такой? – едва сдерживая ярость, спросил Реджиналд.

Она беспомощно пожала плечами.

– Никто. Мифический персонаж, выдуманный Крисом для спокойствия жены.

– О! – Реджиналд заметно расслабился. – Но что будет, если миссис Миллер в один прекрасный день пожелает познакомиться с твоим таинственным поклонником?

– Одному Богу известно, – вздохнула Синтия. – Миссис Конрой предложила мне на эту роль Ната, но Джин его знает...

– Зато она не знает меня...

– Послушай, это не шутки! – разозлилась вдруг она.

– А кто тут шутит? – Синтия недоверчиво посмотрела на серьезного взрослого мужчину, собирающегося принять участие в этой глупой, даже ребяческой затее обеспечения ей алиби в глазах ревнивой супруги другого мужчины. – И к тому же это будет не совсем ложь. – Реджиналд нежно прикоснулся к ее щеке, погладил пальцем подбородок. – В одну благословенную ночь я и правда был твоим любовником...

Она вскочила, ошпаренная как кипятком этими воспоминаниями.

– Мне пора заниматься делом!

Следующие два часа она убирала его спальню, относила в стиральную машину грязное постельное белье, перекладывала чистое в сушильную машину, и все время Реджиналд следовал за ней по пятам, заявляя, что это вообще не ее дело.

В конце концов в гостиной он обнял ее за талию и усадил в кресло.

– Прекрати сию же минуту! Уж не пытаешься ли ты разрешить нашу проблему, доведя себя до изнеможения?

Она возмущенно уставилась на него.

– Вот уж нет! Я хочу сделать то, что должна, и поскорее вернуться к себе домой и заняться своими делами.

– Во-первых, то, что ты делаешь, не входит в твои обязанности. А во-вторых, неужели после того, что произошло, ты по-прежнему считаешь дом Миллера своим?

Синтия замерла, пораженная.

– Н-нет... Думаю, нет. Наверное, мне пора начать подыскивать себе жилье. – Она взглянула на часы. – Уже половина третьего. Ты выпил лекарство?

– Давай сначала поедим.

– Черт! А я даже ничего еще не успела приготовить!

Внезапно ей захотелось броситься ему в объятия и расплакаться, горько-горько. Глупость, плакать ей вовсе не о чем. Надо только как следует выспаться.

– Не нужно ничего готовить. Я сделал заказ, и его уже доставили. Иди мой руки и возвращайся в гостиную.

Когда Синтия послушно выполнила его распоряжение, то увидела на диване Реджиналда, а на знакомом низком столике – бутылку шампанского, вазу с икрой и блюдо с сандвичами.

– Шампанское? – удивилась она. – Мы что-то празднуем? Твое выздоровление или... может быть, день рождения?

– Лучше! – торжественно провозгласил хозяин дома, выстреливая пробкой в потолок и наливая пенную жидкость в красивые бокалы. – Мы отмечаем торжественную дату. Сегодня – ровно неделя со дня нашего знакомства. – Синтия едва не уронила бокал. – Спокойно, женщина, это всего-навсего шипучка и небольшая закуска. И все среди бела дня. Это не повод для паники.

– Я и не паникую, – солгала она и отпила из бокала. – Потрясающе вкусно! – Синтия взяла протянутую им полную тарелку. – Как все здорово!

– Я бы предпочел пригласить тебя на обед в ресторан, но решил, что ты сразу заявишь, что это неблагоразумно.

– Естественно!

– Я имел в виду, что ты будешь говорить, что мне еще рано выходить из дому и тому подобное. Поэтому с рестораном мы повременим, пока ты не решишь, что уже можно.

Синтия поставила свой бокал на столик и терпеливо начала:

– Реджиналд, все просто замечательно, и я польщена, что ты устроил подобное торжество и даже подумал о шампанском, но в ресторан я с тобой пойти не могу.

– Почему? – удивился он. – Это просто способ выразить тебе мою признательность за все, что ты для меня сделала. Ничего предосудительного тут нет.

– Это не предосудительно. Это бессмысленно. Потому что, когда ты окончательно поправишься, то наши отношения вернутся на круги своя. Ты известный адвокат. Я твоя скромная кухарка.

Кормакс поставил свою тарелку, потянулся за шампанским и снова наполнил их бокалы.

– Ты случайно не сноб, Синтия Стэджерфорд?

Она недоуменно уставилась на него, потом обвела вокруг себя рукой.

– Ты владеешь этим особняком. Я снимаю две комнаты в чужом доме, и то только благодаря дружбе между хозяином дома и моим двоюродным братом. Как же я могу быть снобом?

– О, я имел в виду извращенную разновидность снобизма. Кстати, – он приподнял бровь, – миссис Миллер знает, сколько именно ты платишь за свои комнаты?

– Понятия не имею. – Синтия с беззаботно-отчаянным видом осушила свой бокал. – Знаешь, меня просто потрясло, что Джин так обо мне могла подумать. Заподозрить, что я... я...

– Спишь с ее мужем?

– Надеюсь, она не зашла так далеко в своих подозрениях. – Синтия покачала головой. – Это же просто смешно. Я никогда не думала о Крисе как возможном любовнике.

– Если она так ревнует, видно, этот мистер Миллер хорош собой.

– Берта называет его потрясающим красавцем. – Синтия секунду подумала. – Я бы сказала, что он похож на Пола Ньюмана, только еще красивее.

– Великий Боже! – почти простонал Кормакс. – И ты хочешь уверить меня, что не считаешь его привлекательным?

– Конечно, считаю, но совсем не в этом смысле. Крис – прекрасный, добрый человек, просто замечательный. Он мне очень нравится. И я ужасно благодарна ему за помощь. Но он сделал это ради Стива. И к тому же он совсем не мой тип. Мне вообще не нравятся блондины...

– В таком случае... – Тут безо всякого предупреждения Реджиналд посадил Синтию к себе на колени и приблизил свое лицо к ее лицу. – Это входит в программу торжества. И если сей момент никогда больше не повторится, то, может, согласишься хотя бы на несколько поцелуев? – хрипло прошептал он в ее покорно приоткрывшиеся губы.

– Ты нарочно подпоил меня шампанским... – пробормотала она и замолчала, отвечая на его страстные поцелуи с таким пылом, что скоро с тревогой осознала, куда их это заведет, если немедленно не положить этому конец. Но когда собралась с духом и попыталась высвободиться, поняла, что Реджиналд держит ее крепко и отпускать не собирается.

– Хочу тебя, Синди, – горячо произнес он.

– Нет! – Она неистово затрясла головой. – Нет, Реджиналд, никогда больше!

Он прикоснулся пальцами к ее подбородку, заставил посмотреть ему в глаза.

– Почему? Ты не хочешь меня?

– Нет! – в отчаянии соврала она. – Нет!

– Ты говоришь серьезно?

– Да. – Синтия вытолкнула это короткое слово ставшим вдруг деревянным языком и увидела, каким отчужденным вдруг стал его взгляд.

Она вскочила и кинулась в кухню за своей сумкой, спеша поскорее выбраться из этого дома.

– Подожди! – Реджиналд перехватил ее в коридоре. – Между нами есть еще неразрешенное дело. Не забыла?

– Ты что, смеешься? Я не в состоянии забыть об этом ни на секунду! – Она схватила куртку и поспешно натянула на себя. – И уж конечно не намерена повторять ту же ошибку второй раз!

Реджиналд загородил собой дверь.

– Синди, пожалуйста! Если найдешь новое жилье, сообщи мне свой адрес!

– Хорошо. – Она улыбнулась. – Хотя в интересах Миллеров, думаю, мне лучше пока остаться. А то Джин еще решит, то ее подозрения были небеспочвенными. – Синтия взглянула ему в глаза. – Не забудь закончить курс антибиотиков, Реджи. Тебе заметно лучше...

– Рад, что ты так считаешь, – мрачно отозвался он. – Отдохни как следует в уик-энд, Синди. Увидимся в понедельник.

– Нет. – Она покачала головой. – Я дождусь, когда ты отправишься на работу, и вернусь только после этого. А пока ты вполне справишься сам. Если только не захочешь отказаться от моих услуг и нанять кого-то еще.

– Я никого не хочу, только тебя, – процедил Реджиналд сквозь зубы.

Только выйдя из метро, Синтия вспомнила, что Кормакс забыл отдать ей ее еженедельный чек.

 

9

– О Боже! – воскликнула Бетси, увидев Синтию следующим утром на их обычной субботней встрече. – Что с тобой? Ты ужасно выглядишь, бледная как смерть!

Она действительно была бледна после всех треволнений и бессонных ночей, к тому же оделась под стать своему настроению – во все черное.

– Да нет, просто устала, – промямлила Синтия.

– Уж не подхватила ли ты новую порцию вируса от своего адвоката?

– Нет, абсолютно точно. Это обычный недосып...

– О! И что же не дает тебе спать по ночам, дорогая?

Но даже лучшей подруге Синтия не могла признаться в истинной причине, мешающей ей спать безмятежным сном. Вместо этого она рассказала о Крисе, болезни его жены, звонке ее соседки, подозрениях Джин и о выдуманном Крисом ее новом любовнике.

Бетси восхищенно хихикала, слушая рассказ подруги как увлекательный роман. Одновременно она налила чашку кофе из принесенного им большого кофейника и протянула полную тарелку восхитительно пахнущих, еще теплых глазированных пончиков.

– Бери, Синди, тебе это не повредит. Ты вообще-то ела что-нибудь после нашей последней встречи?

– Да, мамуля! – насмешливо откликнулась та и с наслаждением впилась зубами в пухлый пончик. Компания Бетси всегда шла ей на пользу, а сегодня особенно. – Как Пит?

– Он в командировке в Сент-Луисе. По крайней мере, мне он сказал именно так.

– О, брось, Бет, – усмехнулась Синтия. – Ты прекрасно знаешь, что он ни разу даже не взглянул на другую женщину с того дня, как познакомился с тобой!

– Конечно, знаю, – с любовью в голосе ответила подруга. – Эта командировка была полной неожиданностью. Ему пришлось заменить кого-то. Так что мы могли бы провести сегодняшний вечер у нас дома. Как тебе эта идея? Купим бутылку вина, посмотрим телевизор, а?

Синтия подумала о том, что предполагала весь день печатать, но перспектива провести время вдали от своих одиноких комнат и, главное, телефона была слишком соблазнительной.

– Отлично, подружка, с удовольствием!

Впервые за последние дни она спала хорошо, без снов, не просыпаясь, и вернулась в Оук-Парк на следующий день отдохнувшей и в добром расположении духа. К ее удивлению, мгновенно сменившемуся разочарованием, сообщений на автоответчике не было – ни от Реджиналда, ни, слава Богу, от Дэвида. Надо бы позвонить, узнать, как он себя чувствует, подумала Синтия о Кормаксе, но вместо этого включила машинку в сеть и приступила к работе...

Следующим утром, когда она уже почти закончила приготовление бараньего жаркого, столь любимого младшим поколением Конроев, в дверь их дома позвонили. Синтия подошла к двери, приоткрыла ее и увидела... Реджиналда.

– Впусти меня! – потребовал он.

Синтия открыла дверь и промямлила:

– Вообще-то я скоро ухожу...

– Тогда хорошо, что я застал тебя, Синтия. Как у тебя дела?

– Прекрасно. А ты как себя чувствуешь?

– Почти нормально. Скоро вернусь на работу...

Между ними повисло тяжелое и такое густое молчание, что, казалось, его можно резать ножом.

– Реджиналд, я еще ничего не знаю. – Синтия решила сразу взять быка за рога. – Я обещала, что сообщу тебе, и сдержу слово. – Она улыбнулась. – Отец приучил меня выполнять обещания.

– Достойная похвалы привычка, – одобрил Кормакс и взял у нее из рук ложку. – А я своего отца не знал...

Глаза Синтии наполнились сочувственным теплом.

– Он умер, когда ты был маленьким?

– Нет. Но когда мне исполнился всего год, а Майку – четыре, он ушел и больше уже не вернулся...

– Но почему? – К сочувствию в больших голубых глазах добавился искренний ужас.

– Когда мама решила, что мы стали достаточно взрослыми, чтобы понять, она сказала, что отца с его свободолюбивой натурой нельзя было запереть в тесной клетке брака и семьи... Она была не права – произнес он сквозь стиснутые зубы.

– Насчет отца?

– Нет, насчет меня... Я никогда так и не стал настолько взрослым, чтобы понять, как человек может бросить своих детей, будто лишний, совершенно ненужный хлам. – Реджиналд помолчал, потом добавил: – Если ты здесь закончила, пойдем ко мне, попьем кофе, а, Синтия?

– Хорошо, – просто согласилась она, надела куртку, заперла дверь и вышла с ним на улицу.

– Я звонил тебе в субботу и в воскресенье утром.

– Но не оставил сообщения.

– Нет. Хотел говорить с тобой, а не с бездушной машиной.

– Я была у подруги, с которой мы раньше снимали квартиру. Мы с Бетси до сих пор встречаемся каждую субботу, а в этот раз ее муж уехал, и она пригласила меня провести с ней время... – Синтия запнулась и внезапно рассердилась. – Не понимаю, зачем я это рассказываю. Я не обязана перед тобой отчитываться!

Они повернули налево, в сторону Мичигана и дома Кормакса. Он чуть улыбнулся ее вспышке.

– Конечно, не обязана. Но я беспокоился...

– Почему?

– Подумал, вдруг ты все же снова заболела.

– В таком случае я точно была бы дома.

– Ты могла опять уехать к родителям.

– Нет, – вздохнула Синтия, вздрагивая от налетевшего с озера холодного ветра. – Теперь уже не поеду, им и так досталось в прошлый раз.

Реджиналд почувствовал ее дрожь и обнял за плечи, будто это была самая естественная вещь, будто он делал так всю жизнь. Молча дошли они до его дома, вошли внутрь, он снял плащ и взял ее куртку. Синтия ощутила, как каждый нерв ее тела напряжен и дрожит от его близости, от знакомого уже запаха одеколона.

– Я сделаю кофе? – полуспросила-полупредложила она.

– Как хочешь. – Он посмотрел ей в глаза. – Я так понимаю, что ты согласилась прийти исключительно из жалости, услышав про моего никудышного папашу?

– Сочувствия, а не жалости, – поправила Синтия. Но это была не вся правда. Ей хотелось быть рядом с ним, в тепле его уютного дома, чувствовать себя под его защитой.

В кухне Реджиналд опустился на высокий табурет и наблюдал, как она плавно движется по кухне, готовя кофе.

– Я никогда и ни с кем не говорю о моем отце. Даже с Майком. Но тебе, Синди, я рассказал эту историю не просто так, а чтобы высказать свою точку зрения. Вернее, две.

Она повернулась и вопросительно взглянула на него.

– Какие?

– Во-первых, мне давно хотелось, чтобы ты успокоилась по поводу этих так называемых социальных различий между нами. Да, я прекрасно образован и преуспел в карьере, но исключительно потому, что работал как проклятый, и потому, что мне повезло добиться стипендии на обучение в лучшем университете. Но когда я рассказывал тебе историю своей жизни той ночью, ты уснула, и мне не удалось познакомить тебя с этими подробностями. Так что в отличие от тебя я вырос в семье с одной только мамой, которой пришлось вернуться на работу, когда отец ушел.

– А что же было с вами двоими?

– Мы все переехали к бабушке, и она присматривала за нами, пока мама была на работе. Сначала мы с Майком плакали по отцу, но потом успокоились и забыли о нем. И только в школе я узнал о собственной неполноценности в этом плане. Дети, знаешь ли, жестокие создания...

– А он хотя бы писал?

– Нет. Он окончил свой путь на крохотном островке в Индийском океане, так что мама узнала о его кончине спустя почти два года после того, как он умер.

– А как она отреагировала на это известие? – спросила Синтия. – После всех долгих и трудных лет.

– Она была безутешна. По-моему, она так никогда и не переставала любить его.

Синтия молча пила свой кофе, не зная, что сказать. За время непродолжительного знакомства с Реджиналдом она поняла, что он не тот человек, которому легко выставить напоказ свою душу. Возможно, он будет потом проклинать себя за это. И ее тоже...

Он заметил ее растерянность и продолжил:

– Но это не единственная причина, по которой я рассказал тебе о своем детстве. Если ты забеременеешь, то, будь уверена, я от ответственности уклоняться не стану. Мой ребенок не будет расти, не зная отца.

– Твой порыв благороден, но разве мать, в данном случае я, не будет иметь права на собственное мнение? – помолчав, спросила она.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Конечно, конечно. Но ты ведь не откажешься от моей поддержки, если худшее все же произойдет?

Сердце Синтии болезненно сжалось. Худшее?! Она взглянула на часы и поднялась.

– Мне пора. Позвони, когда пойдешь на работу, и тогда я приступлю к своим обязанностям. Если только не хочешь отказаться от моих услуг...

– Да черт с ними, с услугами, со всей этой едой! – раздраженно рявкнул Кормакс. – Мы должны обговорить, что делать, если ты забеременела, женщина!

– Давай обсудим это, когда я буду уверена, что... худшее действительно случилось, – бросила она. – До свидания!

– Синтия, подожди! – Реджиналд кинулся за ней. – Я неправильно выразился...

– Зато удивительно точно. – И она скрылась за дверью с тяжелым сердцем и с глазами, полными слез.

Свернув с Мэдисон-авеню и пройдя последние семьдесят ярдов, Синтия вошла в дом и с удивлением обнаружила в холле Кристофера Миллера собственной персоной.

– Я забежал ненадолго. Меня срочно вызвали на факультетское заседание. Линда согласилась побыть с Джин, пока я не вернусь. Я заскочу потом переодеться и взять кое-какие вещи и уеду до конца недели.

– А как Джин?

– Лучше, но пока она, моя дорогая малышка, еще так слаба! Но ничего, я скоро поставлю ее на ноги. – И Крис широко улыбнулся, помолодев, казалось, лет на десять.

– Я бы попросила передать ей привет, но, боюсь, она не очень-то расположена ко мне в настоящий момент, – сказала Синтия.

– Знаешь, Джин сама вернулась к этой теме недавно. Умоляла не говорить тебе о ее глупых подозрениях.

– О, так я больше не на крючке? – оживилась она.

– Ну, не совсем. Она до сих пор еще выспрашивает подробности о твоем новом приятеле. Боюсь, мне не хватает воображения, чтобы удовлетворить ее любопытство. Высокий, темноволосый, красивый – вот и все, что я сумел придумать. Ну ладно, Синди, мне пора бежать. Увидимся позднее...

Синтия поднялась к себе на второй этаж и порадовалась, обнаружив, что красная лампочка не мигает. Наверное, Дэвид все же решил отстать от нее. Приняв горячий душ, переодевшись в старые, мягкие, белесые от многочисленных стирок джинсы и теплый темно-зеленый свитер, сделав себе пару сандвичей и кружку ароматного крепкого чая с лимоном, Синтия приступила к роману. Ее герой посреди всех своих подвигов безумно влюбился в свою клиентку, ответившую ему взаимностью. Она решительно приступила к описанию страстной любовной сцены, вспоминая свою ночь с Реджиналдом Кормаксом.

Работа целиком захватила ее, поэтому до сознания Синтии очень нескоро дошло, что внизу происходит нечто странное: раздается какой-то подозрительный шум, слышны громкие голоса. Вдруг ей показалось, что она узнала голос Кормакса. Синтия, как была босиком, бросилась вниз по лестнице и замерла в холле. Там стояли двое мужчин. Лицо одного, Криса, было красным и смущенным, другого, Реджиналда, – не менее красным, но гневным.

– Прости, Синди, видимо, вышло небольшое недоразумение, – пробормотал Крис. – Я только что пытался вышвырнуть твоего посетителя. Но он удивительно подходит под твое описание этого негодяя Бэррета... – Он беспомощно пожал плечами.

– Лучше мне представить вас, – решила Синтия. – Крис, это хороший друг миссис Конрой, мистер Реджиналд Кормакс. Я работаю на него так же, как и на тебя. Реджиналд, это, как ты, наверное, уже догадался, мой домовладелец и еще один работодатель, мистер Кристофер Миллер.

Мужчины окинули друг друга оценивающими взглядами. Крис первым протянул руку Реджиналду.

– Извините! Спутал вас с другим. Синтия и мой друг Стив, ее двоюродный брат, приказали мне вышвырнуть его, если он рискнет показаться на пороге.

Реджиналд улыбнулся в ответ, переложил весьма потрепанный букет в другую руку и обменялся с Крисом рукопожатием.

– Ничего страшного. Пострадали только цветы.

– Это мне? – глуповато спросила Синтия.

– Кому же еще? – ответил Кормакс и протянул ей остатки букета. – Может, тебе удастся спасти что-нибудь, попробуй.

Крис с интересом переводил взгляд с одного на другую.

– Послушайте, я должен срочно ехать, поэтому у меня нет времени предложить виски в знак примирения, но Синтия может сделать это вместо меня. Располагайтесь в гостиной, если хотите. Нет-нет, – добавил он, заметив вопросительный взгляд приятеля Синтии, – я не возражаю, чтобы джентльмены поднимались в ее комнаты. – Крис взглянул на часы и присвистнул. – Извините, мне пора. Обещал быть дома к купанию близнецов. Увидимся!

Он схватил дорожную сумку и выскочил за дверь, оставив после себя гулкую тишину. Первым нарушил молчание Реджиналд:

– Ты много принимаешь?

– Кого, цветов? – удивилась Синтия.

– Нет, джентльменов.

– Ты первый, – ответила она.

И снова повисло молчание.

– Ну, что теперь? – снова спросил, не выдержав, Реджиналд. – Хочешь, чтобы я ушел?

Синтия с трудом оторвала взгляд от него и посмотрела на цветы.

– Лучше я поставлю их в воду. Хочешь виски, о котором говорил Крис?

– Еще как! Не каждый день я подвергаюсь такому нападению, – криво усмехнулся он в ответ.

– Ну-ну, ни одного синяка не видно, – хихикнула она.

– Конечно нет! – возмутился Кормакс. – Он просто застал меня врасплох. Я не ожидал нападения в ту же секунду, когда выговорил твое имя...

– Извини еще раз. – Синтия печально улыбнулась. – Крис никогда не встречался с Дэвидом. Я просто описала его.

– Похоже, описание один в один подходит и мне.

– Не совсем так. Хотя вы оба высокие, со спортивной фигурой и довольно темными волосами. Только Дэвид настолько самодоволен, что...

– О, – Реджиналд обиженно взглянул на нее, – так ты и меня считаешь самодовольным?

– Я не закончила. Я хотела сказать, что Дэвид настолько самодоволен, что его ни с кем не спутаешь.

– Ну хорошо, хорошо, убедила.

Синтия провела гостя в гостиную Миллера и оставила там, а сама пошла в кухню, наполнила раковину водой и опустила в нее нежные тюльпаны, чтобы «привести их в чувство». Потом вернулась к Реджиналду, который с интересом оглядывался.

– У твоего приятеля хороший вкус, – одобрил он и вдруг нахмурился, увидев ее босые ноги. – Почему ты без обуви? Здесь не так уж тепло...

– Я услышала шум и спустилась как была. Послушай, конечно, со стороны Криса очень любезно предложить воспользоваться его гостиной, но...

– Но ты предпочла бы, чтобы я ушел?..

– Нет, – нетерпеливо перебила она. – Конечно, виски у меня нет, но я могу угостить тебя вином. У меня есть бутылка «Вальполичелло». Только тебе придется подняться ко мне, чтобы мы могли выпить ее.

– Буду счастлив. – Реджиналд ухмыльнулся. – Ничего, что ты без обуви? Может, мне стоит понести тебя на руках?

– Это после болезни-то? – фыркнула Синтия. – Ты еще не видел этой лестницы – два чрезвычайно крутых пролета.

– Лестница на небеса! – воскликнул он. – Если наверху твоя комната!

– Старо и избито. – Синтия насмешливо дернула носом и проворно взбежала по ступеням, настолько крутым, что Реджиналд закашлялся, достигнув площадки второго этажа.

– Ничего себе, – задохнулся он. – Лифт был бы здесь вполне уместен.

– Это дело привычки. Заходи и располагайся, я сейчас принесу вино и бокалы.

– Знаешь, Синди, – заговорил Реджиналд, повесив свою кожаную куртку на спинку стула и оставшись в пушистом белом свитере, – когда Крис отказался впустить меня, я подумал, что он действует по твоим указаниям.

– Так и было. Только, – она покачала головой и улыбнулась, – я никак не ожидала, что ты появишься здесь.

– Я приполз вымолить прощение и помириться. Только, к несчастью, моя оливковая ветвь несколько пострадала. – И он немного неловко улыбнулся.

Синтия едва не задохнулась от волнения – он сказал «вымолить прощение»!

– Ничего, с цветами все будет в порядке. Сейчас я открою вино...

– Позволь, это сделаю я.

Она кивнула, принесла темную бутылку, два бокала и штопор. Реджиналд проворно снял фольгу, вытащил пробку и разлил ароматную темно-красную жидкость. Он протянул ей бокал, поднял свой и сказал:

– За твои необыкновенные глаза, Синтия Стэджерфорд!

– За твое выздоровление! – ответила она и сделала глоток.

Оба уселись. Она – на стул, он – в кресло напротив. Реджиналд созерцал ее с такой любовью во взоре, что краска поползла по ее шее вверх и залила щеки.

– Ты сегодня удивительно хороша.

Синтия изумленно посмотрела на него: насмехается он, что ли? На ней были старые джинсы и такой же старый свитер, лицо не накрашено. Слава Богу, хоть успела вымыть волосы!

– Спасибо, – церемонно поблагодарила она.

Реджиналд взглянул на открытую машинку, заправленный в нее лист бумаги, другие страницы, разбросанные на столе.

– Я прервал твою работу? Как продвигается роман?

– На удивление хорошо.

– Почему на удивление?

– Потому что в последнее время меня постоянно что-то отвлекало.

– И это, мягко говоря, – отозвался Реджиналд и заглянул ей в глаза. – Знаешь, ты напомнила мне об одной из целей моего визита. Синтия, я знаю, что выбрал совершенно бестактные, бездушные слова, говоря о нашей общей проблеме. Но когда я сказал «худшее», то имел в виду для тебя, а не для меня.

Синтия сделала еще глоток и внимательно посмотрела на него поверх бокала.

– И это верно. Ведь это я окажусь с младенцем на руках.

– Я уже сказал, что не отказываюсь от ответственности, – мрачно заметил Реджиналд.

– Очень мило с твоей стороны.

– Мило?! – Он в бешенстве заскрипел зубами, но сумел взять себя в руки. – Если ты собираешься появляться в моем доме только в мое отсутствие, то как же сообщишь мне?

– Оставлю записку на столе.

Реджиналд нахмурился.

– Черт, Синтия, мы ведь говорим не о продуктах!

– Безусловно. – Она упрямо вскинула голову. – Поэтому я и не хочу обсуждать это по телефону.

Он допил вино и поставил бокал на стол.

– Ты на редкость спокойно говоришь об этом, Синтия.

– Это только видимость, – вздохнула она. – На самом деле я не перестаю думать, что же мне надо будет делать, если выяснится, что я все же забеременела.

Реджиналд вздрогнул, поднялся, налил вина в оба бокала и повернулся к ней.

– В этом случае ты не сможешь оставаться здесь.

– Бесспорно. – Голос Синтии звучал легко и небрежно, хотя на душе скребли кошки! – Представь, каково будет взбираться по этой лестнице с младенцем на руках!

– Тебе надо будет найти другую квартиру.

Она взяла протянутый ей бокал и снова вздохнула.

– Знаешь, я буду об этом думать, когда станет ясно, что об этом на самом деле надо думать.

– Я выйду на работу в следующий понедельник, – сказал Реджиналд.

– Ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь? Наверное, много важных дел скопилось?

– Да. Стелла звонит по два раза в день...

– Тогда я приду утром и займусь делами, как обычно.

Снова наступило молчание. Наконец Реджиналд поднялся, взял свою куртку, достал из внутреннего кармана конверт и протянул ей.

– Тебе надо было напомнить мне, – упрекнул он.

Синтия вспыхнула, вынула чек и уставилась на него широко открытыми глазами. Потом покраснела еще больше и недовольно взглянула на Реджиналда.

– Это что, оплата за любовные утехи?

– Не смей так говорить, черт тебя побери! – прорычал он. – Если пересчитаешь все время, что провела у меня, то выйдет как раз на эту сумму. Я не собирался оскорблять тебя, так не делай этого и ты!

У нее просто руки чесались разорвать чек на мелкие клочки и швырнуть ему в лицо, но такие мелодраматические жесты были не в ее характере. Поэтому она бесстрастно протянула листок бумаги обратно.

– Выпиши, пожалуйста, обычную сумму, – ровным голосом произнесла Синтия. – Ту, которую выписываешь каждую пятницу. Или я больше у тебя не работаю.

Он некоторое время молча сверлил ее потемневшими от ярости глазами, потом скомкал чек, швырнул его в угол, достал чековую книжку и выписал новый.

– Вот!

– Спасибо, – вежливо, но холодно поблагодарила она.

– Скажи, – сквозь зубы процедил Реджиналд, – ты такая со всеми или только со мной?

– Такая? Что значит – такая?

– Самая трудная женщина из всех, что мне доводилось встречать.

– Лучше быть самой трудной, чем самой легкой! – в сердцах бросила Синтия и тут же пожалела о своих словах, заметив необычный блеск в его глазах. Она с трудом сглотнула. – Уверена, у тебя много дел. Не позволяй мне задерживать тебя.

– Хочешь, чтобы я ушел?

– Да.

– Ты еще не поблагодарила меня за цветы.

– Не может быть! Я точно помню...

Реджиналд подошел к ней вплотную.

– Да, но не так, как я надеялся. Я проехал черт знает сколько с этими проклятыми цветами, чтобы твой домовладелец получил возможность вышвырнуть меня за дверь. Ты у меня в долгу, Синтия Стэджерфорд.

– Вовсе нет. – Она попятилась и облизнула внезапно пересохшие губы. – Очевидно, мне не стоило приглашать тебя в мою комнату, ты неправильно это понял.

Он покачал головой.

– Ты ясно дала понять сегодня утром, что не хочешь меня. Но это ничего не меняет, потому что я хочу тебя.

Внезапно она поняла, что отступать ей некуда, сзади была кровать. Если Реджиналд приблизится еще на пять дюймов, они оба упадут на нее. Синтия живо представила последствия этого падения и задрожала от возбуждения.

– Только один поцелуй, Синди, пожалуйста! – умоляюще зашептал он. – В благодарность за цветы, или в знак прощения, или как угодно...

Его горячее дыхание обжигало ей губы, мешая думать. И при первом же прикосновении его рта Синтия обессиленно опустилась на кровать, а Реджиналд встал перед ней на колени, прижал ее к своей груди и поцеловал так горячо, что она ответила, ответила со всей давно сдерживаемой страстью...

Когда он оторвался от ее нежных губ, она продолжала сидеть молча, не в состоянии проронить ни звука. Реджиналд смотрел на нее, ожидая хоть каких-то слов, но тщетно. Тогда он устало поднялся.

– Полагаю, мне пора идти.

Он надел куртку и повернулся. Синтия с трудом заставила повиноваться свои трясущиеся ноги и встала, глубоко вдохнув в себя воздух.

– Спасибо за цветы. – Вдохнула еще раз и решилась: – Бесполезно лгать, Реджи. Я обманула тебя. И ты прекрасно знаешь, что я хочу... – Она замолчала, закусив губу.

– Что? – Он напрягся, но не обернулся.

– Я хочу тебя, хочу... – Он бросился к ней, обнял обеими руками, но она отстранила его. – Нет, Реджи, это ничего не меняет. Даже если произойдет «худшее».

Он остановился как вкопанный и окинул ее ледяным взглядом.

– Что это значит? Ты серьезно рассчитываешь, что будешь носить моего ребенка, а я останусь тихо стоять в сторонке?

– Пойми, если бы мы зачали ребенка в любви, это одно дело. А то, что произошло между нами, – случайность, которую я обязана была предотвратить.

– Ты не смогла бы справиться ни со мной, ни с любым другим мужчиной в той ситуации. Но скажи мне, если бы мы прошли через все положенные ритуалы ухаживания, как-то: рестораны, театры, прогулки под луной и тому подобное, прежде чем стать любовниками, ты чувствовала бы себя иначе?

– Как я могу сказать? К тому же, если бы ты не заболел, ничего этого и не произошло бы. Не забывай, я просто кухарка...

– Где уж мне забыть, если ты напоминаешь об этом по пять раз в день? Ладно, ты выиграла, я ухожу. Но не забудь выполнить обещание.

– Я оставлю тебе записку в следующий понедельник.

Когда за ним закрылась дверь, Синтия разрыдалась. Потом, немного успокоившись, спустилась вниз, вынула тюльпаны из раковины, поставила их в вазу и вернулась с ними в комнату, которая стала еще более пустой и унылой после ухода Реджиналда.

 

10

Остаток недели тянулся бесконечно. Синтия хватала трубку телефона, не дожидаясь даже включения автоответчика, но каждый раз это был не Реджиналд. Конечно, после их размолвки ей нечего было ждать его звонка, но она продолжала надеяться. А в пятницу, закончив дела у Конроев, она бросилась бегом к его дому, но одумалась и повернула обратно, к автобусу, – испугалась, что он не пустит ее на порог. Вернувшись в Оук-Парк, быстро приготовила обед для Грегора и Линнет, собиравшихся поесть перед тем, как уехать на уик-энд в спортивный лагерь, включила машинку и попыталась работать, но в голову ничего не приходило. И неудивительно, ведь все ее мысли были с Реджиналдом, у него дома, в тепле его спальни...

Она рано легла спать, беспокойно проворочалась всю ночь и встала утром с головной болью. Правда, выяснилось, что она все же не забеременела. Однако к вполне объяснимому чувству облегчения, которое Синтия испытала, как ни странно, примешивалось некоторое разочарование, что она отнесла на счет гормонального дисбаланса.

Синтия бросилась к телефону, чтобы рассказать о новости Реджиналду. Увы, холодный, записанный на магнитофонной ленте голос предложил ей оставить сообщение, и она бросила трубку, не желая доверять информацию бездушной, как ее назвал Реджиналд, машине. Ладно, придется действовать по ею же разработанному плану и оставить в понедельник записку.

Бетси с Питом уехали на уик-энд к его родителям, так что суббота тянулась, как старая, вялая жвачка. Синтия нехотя прошла по магазинам, чтобы хоть как-то убить час-другой, даже угостила себя мороженым с соусом «Меле», чтобы оттянуть момент возвращения в свои пустые комнаты.

Наконец она отправилась домой, намереваясь работать весь вечер. Теперь-то, когда все ее волнения позади, роман должен пойти. Но не тут-то было. Она печатала, перечитывала, зачеркивала, печатала снова, вытаскивала листы и бросала их в мусорную корзину, вставляла новые, снова зачеркивала, снова бросала в корзину... Отчаявшись, выключила машинку, спустилась вниз и сварила себе спагетти, потратив сорок минут на чесночно-чилантровый соус с чили и дыней.

Синтия сидела одна в большом доме, который обычно был полон народу, и тосковала... Грегор уехал вместе с Линнет и не вернется раньше утра понедельника. Крис переживал второй медовый месяц в Авроре. И что хуже всего, в ответ на ее многочисленные звонки Кормаксу каждый раз включался автоответчик все с тем же предложением оставить сообщение. Синтия даже пожалела, что не приняла приглашения родителей приехать к ним на два дня. Теперь-то она с радостью бы поехала, но в пятницу еще не знала, какими все же будут последствия ее ночи с Реджиналдом, а в состоянии нервного ожидания проводить время в компании шумных племянников было непросто.

Никогда в жизни Синтия так не тяготилась своим собственным обществом. И никогда не приветствовала наступление понедельника с таким нескрываемым облегчением. Она отправилась в дальний путь в Эванстон, впервые наслаждаясь толкотней в метро и в автобусе. С особым удовольствием она обдумывала, что предложит вниманию семейства Конрой, когда вечером они все соберутся дома, и что же именно приготовит, чтобы порадовать Реджи, когда он вернется после первого дня на работе.

Но, уже подходя к трехэтажному особняку, вдруг почувствовала, что радостное настроение будто растаяло, испарилось. Теперь ей казалось непривычным и странным прийти в этот дом и обнаружить его пустым... За уик-энд она так и не смогла дозвониться до Кормакса и сейчас должна была решить, какую же записку оставить ему: легкомысленно-небрежную с сообщением о том, что «худшее» им больше не грозит, или просто с просьбой перезвонить ей.

С тяжелым сердцем Синтия порылась в сумке, достала ключ и вошла. Записка была не нужна – Реджиналд стоял в холле и смотрел на нее. Не говоря ни слова, он заключил ее в объятия, прижал к себе и впился в ее приоткрытые губы жадным поцелуем. Она ответила с такой страстью, что голова ее закружилась, и Синтия чуть пошатнулась, когда он оторвался от нее.

– Что ты здесь делаешь? – задыхаясь, пробормотала она.

– Тебя жду, – ответил Реджиналд и снова припал к ее губам, как путник, двое суток блуждавший по пустыне и наконец пришедший к оазису.

Лишь через пять минут Синтия нашла в себе силы прервать поцелуй и спросить:

– Ты неважно себя чувствуешь?

– Я потрясающе, изумительно хорошо себя чувствую, – ответил Реджиналд, снова наклоняясь к ее губам. – Теперь, когда ты рядом, мне ничего больше не надо. – Он сжал ее талию с такой силой, что Синтия пискнула. – Черт, прости...

– Неважно, не имеет значения... Я не беременна! – выпалила Синтия и сразу заметила, как радостное оживление слетело с его лица.

– Когда ты узнала? – сдержанно спросил он.

– Позавчера утром.

– Два дня назад? И тебе в голову не пришло сообщить мне?

Синтия вызывающе вздернула подбородок.

– Я звонила. Много раз. И каждый раз включался автоответчик. Не могла же я рассказать машине... так что решила оставить тебе записку, как и обещала.

– Ты предпочла такой вариант вместо того, чтобы сказать мне лично? – спросил он.

– Нет. Я очень рада тебя видеть. – Это было слишком слабое выражение переживаемых ею чувств. – Но ты не сказал, почему ты дома, Реджиналд.

– Я решил провести здесь еще недельку.

– Почему же не позвонил мне?

– Да что я, совсем дурак, что ли? Ты бы тогда не пришла. – Он так посмотрел на ее рот, что даже без поцелуя голова Синтии снова пошла кругом. – Так, значит, беспокоиться не о чем?

– Нет.

– И ты довольна?

– Конечно. – Синтия отвела глаза в сторону. – Если бы ты позвонил мне в уик-энд, я бы рассеяла и твои тревоги.

– Ты ждала моего звонка, после того как заявила, что не хочешь иметь со мной ничего общего?

– Да, – еле слышно прошептала она.

Реджиналд немного оттаял и улыбнулся.

– Я ездил к маме. В пятницу, когда приходил к тебе, я собирался пригласить тебя с собой, но сама знаешь, как все обернулось...

Синтии хотелось плакать. После мучительно-томительного, унылого уик-энда мысль о том, что это время она могла бы провести с ним, была болезненной.

– Я надеялась, что ты позвонишь, потому что хотела объяснить свою точку зрения лучше, чем мне это удалось в последний раз.

– Попробуй сейчас, – предложил Реджиналд.

Синтия посмотрела ему в глаза и начала:

– Если бы оказалось, что я беременна, то наши отношения не могли бы продолжаться. Я не желаю никаких связей с тобой, основанных на обязательствах.

– Как же ты хотела, чтобы развивались наши отношения, если бы случилось «худшее»? Это был бы такой же мой ребенок, как и твой. Даже если бы ты отказалась иметь со мной дело, я бы потребовал осуществления отцовских прав. Если только...

– Если – что?

– Если только ты решила бы не доводить дело до родов.

Синтия тяжело сглотнула.

– Ты имеешь в виду аборт?

– Да, – невыразительным тоном ответил Реджиналд. – Хотя раньше мне и в голову не приходило, что такой вариант возможен.

– А он и не возможен для меня. Меня воспитали в глубоком уважении к любой жизни, особенно человеческой.

– Да, но ребенок сильно осложнил бы твою жизнь, даже несмотря на мою помощь.

– Ничего, как-нибудь справилась бы, да и родители смирились бы в конце концов. Но я рада, что этого не случилось. Хотя мы наверняка пришли бы к согласию в отношении малыша.

– Очень рад, что ты так думаешь. Но раз уж ребенка нет, то как мы будем жить дальше? И не смотри на меня так удивленно. Ты прекрасно знаешь, что мы более чем неравнодушны друг к другу. Не будешь же ты отрицать это?

– Даже не попытаюсь.

– Тогда оставь всю эту чушь по поводу работодателя и скромной кухарки. – Он зловеще улыбнулся. – Или я откажусь от твоих услуг, мисс Синтия Стэджерфорд.

– Ты и правда так поступишь?

– Безусловно, если это пойдет мне на пользу.

– Но это нечестно! – с жаром воскликнула она. – Ты же знаешь, что мне нужны деньги!

– В любви все средства хороши, Синтия!

– В любви? Ты хочешь сказать – в вожделении? При чем здесь любовь? – огрызнулась она.

– Я прекрасно знаю, что хочу сказать! – заявил Реджиналд.

Они несколько секунд мерили друг друга враждебными взглядами, наконец Реджиналд пришел в себя и протянул руку.

– Давай присядем на минутку.

– Мне пора приступать... – начала Синтия и осеклась. Если он решит отказаться от ее услуг, то с какой стати работать бесплатно? – Но если ты действительно увольняешь меня, Реджиналд Кормакс, то лучше мне отправиться к тем клиентам, которые платят.

Однако он уже схватил ее за руку и тянул за собой, пока они не оказались на таком уже знакомом диване.

– Садись! – приказал он. Из глаз Синтии так и сыпались холодные синие искры, но в конце концов она села на краешек, прямая и напряженная. – Хорошо. Теперь слушай!

– Если ты действительно хочешь положить конец нашим отношениям работодателя и приходящей прислуги, то начни с того, что перестань мне приказывать! – потребовала она.

– Ай да молодец, девочка моя! – Реджиналд ухмыльнулся и опустился рядом с ней. – Или «девочка» тебя тоже не устраивает?

– Все лучше, чем твое обычное «женщина».

– Мне нравится, как это звучит...

– А мне нет!

– Я имел в виду слово «обычное». Оно подразумевает длительность. – Реджиналд взял ее руку. – Давай поговорим серьезно. Я тридцатитрехлетний мужчина, одинокий, в настоящий момент не встречаюсь ни с какими женщинами, кроме тебя. Тебе сколько лет?

– Двадцать пять, но я не...

– Не прерывай. Ты недавно разорвала всякие отношения с мистером Дэвидом Бэрретом и в настоящий момент свободна. Если, конечно, не завела новый роман за последнюю неделю... Ты видела, на что я способен в худшие моменты моей жизни, так что никаких сюрпризов для тебя уже быть не может. Мы наслаждаемся обществом друг друга, а физически подходим на двести процентов. Понимаешь меня?

– Н-не совсем...

Реджиналд нетерпеливо вздохнул.

– Ну, я уж и не знаю, чем тебя убедить?

– И в чем?

– Господи, дай мне терпения! – взмолился Реджиналд. – Слушай меня внимательно...

– Женщина? – с улыбкой добавила она.

– Может, тогда лучше – дорогая? – Улыбка его была совершенно обезоруживающей.

– Да, безусловно. Особенно по сравнению с «женщиной». Но я слушаю. Продолжай.

– Я пытаюсь убедить тебя, что нет решительно никаких причин нам не проводить время вместе: ходить в ресторан, в кино, театр, встречаться с друзьями. Без всяких обязательств, если тебя это так тревожит. Ну как?

– Что «ну как»?

– Ты допускаешь это?

– Думаю, да. – Синтия неуверенно посмотрела на него. – Только я как-то не поняла: ты увольняешь меня или нет?

– О Боже, – чуть не застонал Реджиналд. – Снова-здорово. Ты все о деньгах!

– Знаешь, их нехватка обычно не располагает к фривольным мыслям, – едко ответила она. – Так уволил или нет?

– Все зависит от тебя, – уверенно отозвался Реджиналд.

– Это как же?

– Можешь ли ты работать и получать от меня еженедельный чек и принять меня как мужчину в свою жизнь или нет?

Сердце Синтии дрожало, как заячий хвост.

– Я... я не уверена, Реджи...

– Насчет меня? – Он помрачнел, как снеговая туча.

– Нет. – Она покачала головой, внезапно утомившись делать вид, что равнодушна к нему. – Просто мне кажется, что, когда мы начнем встречаться на твоих условиях, мне уже будет неудобно брать у тебя деньги.

Его единственным ответом был поцелуй – глубокий, страстный, долгий... Наконец он оторвался от ее губ и застонал.

– В чем дело, Реджи? – встревоженно спросила она.

– Ты знаешь в чем: я хочу тебя, – раздалось в ответ.

Синтия ехидно улыбнулась.

– Ты можешь потратить избыток энергии, если поможешь мне в кухне.

– Там делать нечего. Я приготовил обед на двоих. Тебе не удастся найти даже дополнительных дел. Я даже сменил постельное белье.

– Это почему же? – Синтия подозрительно покосилась на него.

– Да-да, мисс Стэджерфорд, твои подозрения совершенно справедливы. Я собирался схватить тебя, как только ты переступишь порог, уложить в постель и не выпускать в ближайшем будущем.

– Тебе не повезло, – сообщила она, забавно сморщив нос.

Реджиналд чмокнул ее в этот вздернутый носик, поцеловал чистый гладкий лоб, нежные щеки и вдруг остановился, ощутив губами соленые горячие слезы.

– Что случилось, дорогая моя?

– Ничего. – Синтия шмыгнула носом. – Я была такой несчастной в этот уик-энд. С той самой минуты, как ты ушел, мне стало ужасно одиноко. И в доме никого... И даже Бетси уехала с Питом... И роман не клеился...

– А может, ты просто скучала по мне?

– Нет-нет, просто гормоны...

Но Реджиналд ей не поверил и снова чмокнул в нос.

– Тебе обязательно надо возвращаться сегодня в Оук-Парк?

– Безусловно! Я должна зарабатывать средства к существованию. Но потом я вернусь.

– И останешься на ночь! – И снова он поцеловал ее для пущей убедительности. – Я имею в виду, не в гостевой спальне. Лучше уж сразу расставить все точки над «i». He хочу, чтобы ты заблуждалась насчет моих намерений.

– И каковы же они?

– Именно таковы, как ты думаешь. Неважно, что я не могу спать с тобой прямо сейчас. Подожду. Но ты нужна мне, Синди, днем и ночью. Не забывай, – хитро прищурившись, добавил он, – я только что был болен и еще нуждаюсь в твоей постоянной заботе. Я плохо спал в последнее время.

– Я тоже, – смущенно призналась Синтия.

– Почему?

– Не притворяйся, тебе прекрасно известно почему.

– Но тогда зачем же ты прогнала меня? – Реджиналд был не на шутку озадачен.

– В тот момент я еще могла быть беременна, – терпеливо, как ребенку, пояснила Синтия.

– А это-то здесь при чем?

– При всем. Ну неужели ты не можешь понять меня?

Ее большие умоляющие глаза были так хороши, что Реджиналд бросил попытки понять тайны женской логики и прильнул губами к ее приоткрытым губам, скользнул языком между белыми зубами и поцеловал так страстно, так жарко, что вызвал пылкий ответ с ее стороны. И все же Синтия первой прервала поцелуй.

– Хватит! Я не могу думать, когда ты так делаешь. А мне надо сначала сказать тебе несколько вещей. Я буду рада, счастлива прийти сюда после моей работы. В любой день до конца этой недели. Но ночевать я больше не останусь.

– Почему? – Он изумленно уставился на нее.

– Потому что это все равно, как если бы я переехала жить к тебе, – ответила Синтия.

– И что в этом плохого? – Он нежно погладил ее по щеке.

– Попробуй понять, Реджи. Мои родители с большим трудом пережили мое совместное проживание с Бэрретом. Они хотели, чтобы мы сначала поженились.

– Это было бы просто несчастьем!

– Да уж. – Синтия согласно кивнула. – Теперь они тоже это знают. Мама, хоть и католичка, живет в более реальном мире, она возражала не против сожительства, а против Дэвида. Но отцу трудно принять такую форму отношений. И я не могу снова потрясти их до глубины души, переехав к тебе.

– Будешь теперь ждать замужества? – Он окинул ее внимательным взглядом серо-стальных глаз.

– Нет, конечно нет, – засмеялась Синтия. – Просто хочу дать им время прийти в себя после случая с Дэвидом.

– Но я-то не Дэвид! – резко возразил Реджиналд. – Чего же ты хочешь, Синди?

– Жить, как и жила, работать, проводить все свободное время с тобой, но ночевать возвращаться в Оук-Парк, – сказала она и ослепительно улыбнулась.

– Хватит дразнить меня своими улыбками! – рыкнул он. – А что с твоим романом?

– Подождет, пока ты не выйдешь на работу.

– А ты понимаешь, что никакой разницы не будет?

– В чем? – не поняла Синтия.

– Во мнении окружающих об истинной природе наших отношений, мисс Стэджерфорд. Ты можешь возвращаться ночевать домой, но никого не обманешь этим. Кристофер Миллер, например, уже знает.

– Что именно?

– Знает, как я к тебе отношусь.

– Здорово, он знает, а я – нет.

– И ты знаешь, прекрасно знаешь. Я не сплю по ночам, до такой степени я хочу тебя. – И в подтверждение своих слов Реджиналд снова начал целовать и ласкать ее, пока не довел до безумного, пылкого желания отдаться ему. Ей стало совершенно очевидно, что она не в силах противиться своему влечению. – Вот видишь, – хрипло прошептал он. – Кто угодно догадается, что мы любовники, будешь ты тут ночевать или нет.

– Сама знаю, я же не идиотка. Но уж пойди мне в этом навстречу, пожалуйста, Реджи. А сейчас мне надо бежать...

– Почему? – вскричал он.

– Потому что у меня есть работа. Потом я приму душ и соберу кое-какие вещи.

– В будущем храни запасной комплект здесь. Хотя лично я нахожу тебя в таком взъерошенном виде особенно привлекательной. Сексуально-привлекательной... – Синтия поглядела на него с сомнением, заподозрив насмешку. Она знала, что лицо ее блестит от пота, волосы растрепались, одежда на ней рабочая. – Да-да, и не смотри так. Сейчас я вызову такси. Черт, надо было бы уже давно забрать машину из ремонта! – Он нежно поцеловал ее. – А когда закончишь, позвони, и я приеду за тобой.

– Нет, не делай этого, – быстро произнесла Синтия.

– Почему? – Он прищурился и взглянул на нее подозрительно.

– Тебе не понравится то, что ты услышишь.

– Все равно скажи.

– Дэвид заехал за мной на такси, когда я переезжала к нему. Был уик-энд, все это видели. Мы помахали соседям, как отъезжающие новобрачные... – Она тяжело вздохнула, вспомнив, как все было. – А сейчас Грегор с Линнет должны уже быть дома, оба...

– И что из этого? – проворчал Реджиналд. – Думаешь, им есть какое-то дело, с кем и куда ты едешь?

– Нет. Я просто хочу, чтобы с тобой все было по-другому. Наверное, я стала суеверной...

– А теперь ты попробуй понять меня. Ты хочешь проводить иногда со мной часок-другой, если удастся удрать тайком, когда никто не увидит, и думаешь, я буду благодарен тебе за это?

– Я не говорила ничего подобного! – возмутилась Синтия. – Ты вкладываешь свой смысл в мои слова!

– Я предпочитаю их твоим уверткам! – Его глаза смотрели на нее так враждебно, что она испуганно отшатнулась. – Если наши отношения продолжатся, то я требую исключительных прав в этих отношениях! Я не собираюсь делить их ни с кем! Я хочу, чтобы мы встречались открыто, а не играли в прятки... дорогая!

Последнее слово, которое он будто выплюнул, стало пресловутой соломинкой, сломавшей спину верблюду. Синтия вскочила, схватила сумку и бросилась к двери, даже не вытирая льющиеся слезы. Только на улице она поняла, что бежать, в общем-то, незачем: Реджиналд и не пытался преследовать ее.

Такси остановилось перед домом Кристофера Миллера, и из него вылезла глубоко несчастная, проплакавшая всю дорогу Синтия. Столкнувшись в дверях с выходящей Линнет, она выдавила из себя улыбку.

– Доброе утро, Линнет. Как отдохнули?

– Синтия, привет, дорогая! – Она радостно чмокнула ее в щеку. – Просто замечательно! Только приходилось все время присматривать за Гретом, а то женщины так и норовят повиснуть у него на шее. – Линнет подмигнула и вдруг вспомнила: – Да, Синди, я только что впустила твоего двоюродного брата, он поднялся к тебе наверх.

– Стив?! – встревожилась Синтия. – Господи, что-то случилось дома! – И она бросилась вверх по лестнице, перескакивая через ступеньки, влетела в дверь и увидела стоящего спиной мужчину, который как раз укладывал ее пишущую машинку в большую спортивную сумку. – Дэвид?.. Немедленно положи это на место! – в бешенстве заорала она.

– Синди? – Дэвид обернулся, взглянул на бывшую подругу, и его испуг быстро сменился воинственностью. – Я только забираю то, что принадлежит мне!

– Черта с два! Ты крадешь мою собственность! – воскликнула Синтия. – Как ты узнал мой адрес?

– Бедняжка Бетси держит телефонную книгу в коридоре, – самодовольно ухмыльнулся он.

– Ага, рыться в чужих вещах вполне в твоем духе, – презрительно отозвалась она. – Но сейчас я поймала тебя с поличным на месте преступления. Могу вызвать полицию.

Он зло сверкнул на нее глазами.

– Если бы ты позвонила мне, как я просил, то до этого бы не дошло. Я только хотел забрать мою машинку.

– Нет, ты ее не получишь. Она моя, у меня есть документы. Я заплатила за нее. Я! И она мне нужна.

– Мне тоже, так что тебе не повезло, – насмешливо заявил Бэррет, застегнул молнию на сумке, поднял ее и пошел прямо на Синтию, стоящую на пути к двери.

– Положи на место! – приказала она.

– Ха-ха! – был его ответ.

Дэвид попытался оттолкнуть ее и выскочить на лестницу, но Синтия намертво вцепилась в сумку, пытаясь вырвать ее у него из рук. После недолгой борьбы Дэвид потерял терпение, толкнул Синтию изо всех сил, так что она упала на кровать. Но к тому времени, когда он достиг лестничной площадки, она уже вскочила на ноги и догнала вора. Схватила ручку сумки и дернула с такой силой, что потеряла равновесие и повалилась на Дэвида. Он заорал во весь голос, пытаясь уцепиться за перила, но не удержался и покатился вниз, пересчитывая то головой, то спиной ступеньки. Наконец он приземлился с отвратительным глухим, леденящим душу стуком.

На шум выскочил Грегор и, к своему ужасу, на средней площадке увидел, как ему показалось, бездыханную Синтию, прижимающую к себе большую сумку. Внизу без движения лежал неизвестный мужчина... Грегор бросился к Синтии, присел около нее, с таким белым от испуга лицом, что ей пришлось выдавить из себя улыбку. Он вздохнул с величайшим облегчением.

– Хвала Господу! Как ты, Синди? Что случилось? Кто этот парень? У тебя что-то болит? – посыпались вопросы.

– Все болит... Он... мертв? – задыхаясь, выговорила она.

В этот момент вернулась Линнет с пачкой сигарет, мгновенно оценила ситуацию и приступила к делу с эффективностью профессиональной медсестры, каковой и являлась. Когда слабый стон мужчины на полу показал, что он жив, она быстро поднялась на один пролет к Синди. Тщательно, но осторожно, чтобы не сделать больно, ощупала ее всю, уделив особое внимание голове, все время уговаривая глубоко дышать.

– Ты ударилась головой?

– Не больше... чем другими частями... – с трудом выговорила Синтия. – Большой палец на ноге болит больше всего... Я выставила ногу, чтобы не скатиться вниз.

Линнет несколько раз сильно надавила, вызвав стон своей пациентки.

– Боюсь, ты сломала его. Надо сделать рентген, чтобы убедиться. К тому же у тебя может быть сотрясение мозга. Мы отвезем тебя в больницу, дорогая.

– А что с ее братом? – спросил Грегор.

Синтия взглянула на стонущего мужчину с презрением и почти без сожаления.

– Он мне не брат. Он хотел удрать с моей машинкой.

– Что? – вскричала Линнет. – Хочешь сказать, что я впустила в твою комнату грабителя?

– Не совсем грабителя. Это Дэвид, мой бывший бойфренд. Что с ним? Он будет жить?

Линнет проверила пульс пострадавшего, пощупала голову, пожала плечами.

– Он сильно разбился, но, насколько я могу судить, ничего не сломано. Даже его проклятая шея!

– Слава Богу! Не хотела бы я иметь на своей совести его смерть. Я не собиралась толкнуть его так сильно... – Синтия посмотрела на Грегора. – Скажи, машинка разбита?

Он приоткрыл сумку, вытащил предмет, из-за которого разгорелась эта драматическая сцена, осмотрел.

– Не могу сейчас сказать точно, надо включить в сеть. Проверю попозже, – пообещал он.

Линнет вновь вернулась к лежащему на полу мужчине.

– Ну хорошо, мистер Бэррет, давайте-ка взглянем на вас повнимательнее.

Но Дэвид проигнорировал приказ медсестры лежать спокойно и сел. Его мгновенно вырвало, после чего он потерял сознание. Грегор сморщился от отвращения. В течение следующих пяти минут Линнет проявила свои организаторские таланты. Позвонила «В службу спасения», приложила пакет со льдом к пальцу Синтии, другой – к затылку Дэвида и с помощью сопротивляющегося, позеленевшего Грегора ликвидировала устроенное Дэвидом безобразие.

Когда прибыла бригада медиков из ее же больницы, она подробно описала происшедшее.

И вскоре уже снова пришедший в сознание Дэвид был уложен в карету «скорой помощи». Линнет помогла Синтии добраться до машины, подсадила ее вслед за незадачливым вором и запрыгнула сама.

– Я прослежу, чтобы тебя осмотрели сразу, как приедем, – сказала она, с беспокойством глядя на белое лицо Синтии. – Как ты?

– Не очень, но, думаю, намного лучше, чем Дэвид...

– Тот еще тип, – на ухо ей прошептала Линнет и поморщилась. – Я поднималась к тебе за сумкой и увидела, что он взломал замок на твоей двери.

– Черт! Что скажет Крис! – ужаснулась Синтия.

– Думаю, ничего, – подмигнула ей Линнет. – Теперь, когда он снова с Джин и близняшками, такой пустяк его не расстроит.

Дэвид, лежа на носилках, издавал какие-то звуки. Один из медиков посмотрел на Синтию и сказал:

– Он хочет поговорить с вами.

– Что такое, Дэйв? – наклонилась к нему она.

– Прости меня, Синди, – прошептал он. – Что с машинкой? Разбилась?

– Вдребезги. Успокойтесь, все, нет больше этой машинки, – вмешалась Линнет. – И к вашему сведению, у Синтии сломан палец на ноге.

– Прости меня, Синди, – снова прошептал с видимым облегчением Дэвид и потерял сознание.

В течение часа Синтию обследовали, делали рентген ноги и черепа, накладывали гипс на палец. После чего сказали, что голова не пострадала, дали костыль и позволили ехать домой. В это время Линнет по настоянию Синтии справилась о судьбе Дэвида. Выяснилось, что у него сильное сотрясение мозга, но трещины в черепе нет, и его оставили в больнице на два дня.

– Ох, – горестно вздохнула Синтия, с трудом усевшись в такси. – Я и не думала, что все так получится. И толкнула-то его еле-еле. По крайней мере, так мне показалось. А ты, Линнет, ты просто ас!

– Не-а, – усмехнулась та в ответ. – Как говорят в кино: просто делаю мою работу.

Оказавшись у знакомого дома, она выскочила из машины и сбегала за Грегом, чтобы он помог Синтии вылезти и дойти до двери.

– Давайте пока обоснуемся в кухне Криса, – предложил тот, когда они отпустили шофера и вошли в дом.

– Я сделаю кофе, – предложила Линнет.

– Нет уж, – заявил Грегор, – мне нужно что-нибудь покрепче. Я едва не умер, когда увидел, как ты, Синди, валяешься на площадке будто мертвая, а внизу лежит второй мертвец.

– Извини. – Она улыбнулась и с облегчением опустилась на стул.

Но только после крепкого кофе с парой ложек миллеровского виски напряжение последних часов стало проходить, и Синтия вдруг поняла в полной мере сложность своего положения.

– Знаешь, Синди, тебе не удастся подняться в твою комнату с гипсом на ноге, – сказал ей Грегор. – Я бы поменялся с тобой комнатами, но лестница-то все равно останется.

– О черт! Что же делать? Ехать домой? Но сейчас я даже не доберусь до рейсового автобуса. Наверное, придется ждать, когда Стив вернется с работы, звонить ему, просить приехать и отвезти меня домой. Только сколько времени это у него займет?

– Ладно, поживем – увидим, – вмешалась Линнет. – Пока тебе надо отдохнуть. Давай мы уложим тебя в спальне Криса. Уверена, он не будет возражать. Тем более он все равно у Джин.

Протесты Синтии были отметены как несущественные, и парочка отвела ее туда. Пока Линнет помогала ей принять душ и высушить волосы, Грегор сходил наверх, принес смену белья и книжку.

– Кстати, я проверил твой автоответчик, – сказал он, когда Синтия с удобством устроилась в супружеской постели Миллеров.

– И что?

– Звонил какой-то парень с низким голосом. Приказал тебе перезвонить ему. Имени не назвал. – Грегор ухмыльнулся, подтянул телефон поближе к кровати и вышел из комнаты.

Синтия поколебалась, не зная, стоит ли звонить Реджиналду. Наверное, он все еще был зол. А она так и не отказалась от своего намерения хранить их отношения в тайне. Чтобы на этот раз, когда все кончится, никто об этом не знал. Наконец она собралась с духом, набрала знакомый номер, услышала записанное на автоответчик предложение оставить сообщение, быстро поведала о последних событиях и повесила трубку.

Уснула она мгновенно. Разбудил ее знакомый, но гневный голос, и Синтия, еще толком не придя в себя, встретила яростный взгляд зеленых глаз.

– Что ты делаешь в постели моего мужа? – спросила Джин Миллер.

И Синтия села, не в силах произнести ни звука от охватившего ее ужаса, еще более усилившегося, когда она увидела выражение лица Криса, стоящего позади жены. Пытаясь найти слова, чтобы объяснить происшедшее, она вдруг ощутила, что горячие слезы обиды и боли от незаслуженного подозрения навернулись на глаза, и прикрыла веки, не желая показать свою слабость.

К счастью, в этот момент услышавшие сверху шум подъехавшей машины Грегор и Линнет вбежали в комнату и спасли Синтию от унижения. Они уже заканчивали, перебивая друг друга, взволнованное повествование о событиях дня, когда раздался звонок в дверь и Крис пошел открывать.

Реджиналд Кормакс ворвался в спальню, как смерч, растолкал всех и заключил Синтию в объятия.

Она припала к нему, конвульсивно уцепилась за шею, уткнулась лицом в его шерстяной свитер и зарыдала. Зарыдала, как обиженный младенец, тогда, когда плакать было уже не о чем! Все напряжение этого дня, да что дня, всех прошедших двух недель вылилось с этим потоком слез.

– Дэвид вломился в мою комнату, Реджи, – всхлипывала она. – Он хотел унести мою машинку...

– Да пропади она пропадом, эта машинка! – воскликнул Реджиналд и, не обращая внимания на завороженных трогательной сценой зрителей, поднял ее лицо за подбородок и нежно поцеловал. Отпустил, внимательно осмотрел на нее и нахмурился, заметив синяк на щеке. – Ты сказала, подонок в больнице. Очень жаль. Мне есть о чем поговорить с ним!

Синтия вдруг хихикнула, вытерла слезы пальцами, и ее влажные глаза загорелись весельем.

– Тебе незачем разговаривать с Дэвидом, Реджи. Я ударилась об стену и ступеньку, когда разбиралась с ним. Отсюда и синяки. Он пострадал существенно больше, и на этот раз я обошлась без бейсбольной биты!

– Господи! Да ты опасная женщина, мисс Синтия Стэджерфорд! – Он снова поцеловал ее, ласково провел пальцем по еще мокрому от слез лицу и заявил: – Я забираю тебя домой!

Домой! Синтия улыбнулась Реджиналду, в восхищении от этого слова, произнесенного им.

– Хорошо. Но сначала позволь мне познакомить тебя с присутствующими. Ты уже встречался с Крисом, а это его жена Джин Миллер. А это мои спасители Линнет Оллис и Грегор Торк. А это Реджиналд Кормакс.

Реджиналд пожал руки новым знакомым, пока Синтия описывала, как Линнет с Грегором пришли ей на помощь.

– Ну, на самом-то деле все сделала одна Линнет, – скромно отозвался на ее похвалы Грегор. – Я чуть не отдал Богу душу, когда увидел эту сцену.

– Как же ты испугалась, бедняжка! – К глубочайшему изумлению Синтии, Джин подошла к ней и нежно поцеловала в щеку. – Прости, что я раскричалась. Внешность часто бывает обманчивой. Мне надо было бы знать тебя лучше, Синди! – Она повернулась и улыбнулась Кормаксу. – Так это вы – высокий, темноволосый и красивый. Крис описал вас предельно точно.

К великому удовольствию Синтии, да и всех окружающих, Реджиналд слегка покраснел, полунасмешливо поклонился Джин, поблагодарил еще раз Линнет и Грегора.

– А теперь, я думаю, мы можем отправляться.

Но медсестра в Линнет взяла верх, и она вмешалась:

– Вы сказали, что заберете ее домой. Простите, но где вы живете? Вы понимаете, что у Синди сломан палец и она некоторое время не сможет пользоваться ногой?

– О, не волнуйтесь. В моем доме есть спальни на любом этаже, в том числе и на первом. Ей не придется общаться со смертоносными лестницами. Не обижайтесь, – прибавил он, повернувшись к Крису.

– Не буду, – заверил его тот и повернулся к Синтии. – Итак, все предосторожности все-таки оказались тщетными. Этот негодяй сумел-таки ворваться к тебе...

– Это было совсем просто, – с раскаянием призналась Линнет. – Он позвонил в дверь, я открыла и сама впустила его. Правда, он сказал, что приходится ей двоюродным братом...

– Кстати, Синди, а твоя семья уже знает, что случилось? – спросил Крис.

– Нет еще. Я собиралась дождаться, когда Стив вернется вечером с работы, позвонить и попросить отвезти меня домой...

– Теперь это уже не нужно, – встрял в разговор Реджиналд. – Ты позвонишь маме от меня, и они смогут приехать и навестить тебя в любой момент.

– А где вы познакомились? – поинтересовалась Джин.

Синтия бросила взгляд на Реджиналда, который в ответ сверкнул глазами, и сказала:

– Я готовлю для него, как и для твоего мужа, Джин. Он мой работодатель.

Но Реджиналд решительно потряс головой.

– Больше уже нет. Дни у плиты для тебя позади.

– Только пока нога не пройдет! – заспорила Синтия.

– Мы обсудим это позднее. Кроме того, у меня есть для тебя новая работа, – твердо сказал Реджиналд и вытянул вперед руки. – А теперь давай-ка приподнимись и иди ко мне.

– Я прекрасно могу пользоваться костылем.

– Верю, верю. Но я испытываю непреодолимое желание взять тебя на руки, пока с тобой ничего больше не стряслось.

– Да ладно, в основном все же не я, а Дэвид пострадал. Он сильно ударился головой, по-моему, обо все ступеньки...

– Вот и хорошо, – мстительно сказал Реджиналд. – Неужели он приходил только за этой несчастной машинкой?

– Думаю, это неспроста, – вмешался Грегор. – Наверное, что-то там не в порядке. Я поставил ее вместе с сумкой у выхода, и вы потом сможете осмотреть ее внимательнее.

Снова раздался звонок, и снова Крис отправился открывать. Он вернулся с сообщением, что таксист интересуется, сколько еще ему ждать и поедут ли они вообще.

– Я сказал, что вы уже готовы, – добавил он. – Берегите ее, Реджиналд, она того стоит.

– Обязательно, – заверил Кормакс и легко поднял и понес к выходу драгоценную ношу.

Линнет накинула на нее теплую куртку. Грегор поднял сумку с машинкой и вторую, с вещами Синтии. Крис держал над Кормаксом и Синтией большой зонт – дождь, промозглый, холодный чикагский дождь снова лил как из ведра. Джин завершала шествие с костылем в руках.

Реджиналд бережно усадил Синтию на заднее сиденье, вещи уложил в багажник, сел рядом с ней. Затем они дружно помахали провожающим, и такси отправилось в путь.

– Увы, твой план держать мое существование в тайне от всех не увенчался успехом, – произнес Реджиналд, будто прочитав мысли Синтии, которой сцена прощания очень напомнила ее переезд к Дэвиду.

– Ну и хорошо, – улыбнулась она, решив не видеть в этом дурного предзнаменования. – Я так обрадовалась, что ты приехал! Джин только что обнаружила меня в постели своего подозреваемого в неверности супруга и готова была выцарапать мне глаза, когда ты пришел на помощь, как доблестный рыцарь в сияющих доспехах.

Реджиналд расхохотался.

– Да, тебе пришлось несладко! Ладно, забудь о плохом. Я тебя сразу уложу в кровать, как только приедем домой, и ты отдохнешь от всех злоключений этого дня.

– Это уже излишне! Я прекрасно себя чувствую, только нога побаливает. Твой диван в гостиной подойдет. Я даже могу сидеть на табурете в кухне и давать тебе ценные указания по приготовлению обеда.

– Вот и прекрасно. Когда ты выскочила от меня сегодня утром, я был в совершенной ярости...

– Это я заметила, – вставила Синтия.

– Не прерывай меня, женщина. Я отправился прогуляться, чтобы остыть и спланировать свои дальнейшие действия. Я решил, что первым делом отправлюсь в Оук-Парк, свяжу тебя, если понадобится, переброшу через плечо, как первобытный человек добычу, и привезу сюда. Но поскольку я все же цивилизованный и практичный человек, то зашел в супермаркет и купил продукты, чтобы накормить эту свою добычу. Представь себе мою реакцию, когда, вернувшись, я услышал твое сообщение!

– Спасибо, что спас меня, Реджи, – шепнула Синтия и посмотрела на него влюбленными глазами.

– Я хотел приехать за тобой на своей машине, но вспомнил, что в Оук-Парке всегда трудно с парковкой, и выбрал такси.

– У тебя какая машина, Реджи? – поинтересовалась она.

– «Кадиллак», – ответил он. – Я купил его в прошлом году для города, а для дальних поездок держу джип. В центре на нем не очень-то развернешься. Чудо как хорош! Просто зверь! На нем-то мы и отправимся в путешествие!

– В путешествие? Какое путешествие, Реджи? Что ты задумал?

– Молчи, женщина, я же сказал, что уже все решил. Расскажу тебе за обедом. Мы уже приехали...

Он расплатился с таксистом, внес Синтию в дом и усадил на диване в гостиной. Таксист, получивший неслыханные чаевые, доставил сумки и костыль и уехал.

– Ты дрожишь, Синди, – сказал Реджиналд, беря ее за руку. – Замерзла?

– Наверное, последствия шока. Линнет говорила, что так бывает, – пробормотала она.

– Приляг и не двигайся. Я сейчас принесу плед, а потом сварю кофе.

Синтия, у которой не было ни малейшего желания двигаться, неожиданно начала тихо смеяться.

– Тебе это ничего не напоминает, Реджи? – спросила она. – Совсем как две недели назад, мы снова в полубольничной атмосфере, только ролями поменялись: то ты болел, а я за тобой ухаживала, а теперь наоборот!

Он упал рядом с ней на диван и громко расхохотался. Когда оба отсмеялись, Реджиналд взглянул в голубые глаза, придвинулся ближе и шепнул:

– А ты и правда опасная женщина, мисс Стэджерфорд. Ты норовишь свести меня с ума своими выходками. Отныне я намерен смотреть за тобой внимательно, чтобы ты не ввязалась больше ни в какие неприятности.

Их губы слились в долгом, нежном поцелуе, который постепенно становился все более и более страстным. Язык его проник ей в рот и коснулся ее языка, сначала осторожно, потом настойчивее. И тут вдруг в животе у Синтии заурчало громко и совсем неромантичио. Оба словно очнулись. Синтия побагровела от смущения, а Реджиналд воскликнул:

– Ай да я! Даже не подумал накормить тебя! Ладно, сейчас все поправим.

– Я тоже пойду, – отозвалась Синтия и потянулась за костылем.

– Это еще зачем? Лежи и отдыхай...

– Я хочу быть там, где и ты, – просто ответила она.

Реджиналд подхватил ее на руки и, осторожно прижимая к себе, отнес в кухню и опустил на высокий табурет. Потом под ее пристальным профессиональным наблюдением начал приготовления к вечерней трапезе.

– Черт, а хлеб-то! Совсем забыл про хлеб! – вдруг воскликнул он и так расстроился, что Синтия снова радостно рассмеялась: так это все было по-домашнему – вечер вместе в кухне, совместное приготовление обеда, даже забытый хлеб. – Ладно, сиди здесь и не прыгай, я вернусь через десять минут, – решил он, чмокнул ее в нос, схватил куртку и выскочил из дому, хлопнув дверью.

Оставшись одна, Синтия вернулась мыслями к словам Реджиналда о каком-то путешествии, сказанным им по дороге домой. Что он имел в виду? Потом вдруг вспомнила о событиях сегодняшнего такого долгого дня и задумалась: почему же все-таки Дэвид пошел буквально на все, чтобы вернуть эту дурацкую машинку? Конечно, он постоянно пользовался ею, когда они еще жили вместе, вечно таскал с собой... Что он только с ней делал? Вот и Грегор тоже заподозрил что-то неладное...

Она соскользнула с табурета, опираясь на здоровую ногу, дотянулась до костыля и похромала к входной двери, где остались сумки. Ага, вот и она! Синтия потянула ее за ручку, с силой опираясь на костыль. Не так-то просто, оказывается, делать самые простые вещи, когда что-то мешает. Спустя пять минут, вся в поту, но торжествуя победу, она затащила футляр на стол и раскрыла его. Нет, машинка как машинка... Может, он боялся, что на ленте остались какие-то следы? Так она столько печатала на ней, что два раза меняла ленту...

Задумавшись, Синтия провела рукой по гладкому светлому боку. А что, если... И снова засмеялась: ну точно, начиталась шпионских романов!

– А вот и я! – послышался любимый голос, и в кухне появился Реджиналд, который тут же нахмурился, увидев произошедшие за его отсутствие изменения. – Да тебя ни на минуту нельзя оставлять одну, как я посмотрю...

– Реджи, подожди, – взмолилась Синтия, – не ругай меня! Я все никак не могу понять, почему же он столько времени терроризировал меня? Что такого ценного в этой чертовой машинке, чтобы рисковать ради нее собственным черепом? Вот и Грегор решил, что тут что-то не так. Может, ее можно открыть?

– Ладно, сейчас принесу отвертку. А ты не вздумай ходить за мной. Будь хорошей девочкой и посиди спокойно хоть минутку.

Он вернулся с набором отверток и, деловито насвистывая, быстро открутил несколько винтов и снял верх.

– Да, вот она, хваленая женская интуиция, в деле, – задумчиво произнес Реджиналд, глядя на небольшой черный плотный конверт, приклеенный скотчем к внутренней стороне крышки. – Ну что, будем смотреть?

Синтия осторожно взяла конверт, потом положила на стол и беспомощно взглянула на Реджиналда.

– Не знаю почему, но я чего-то побаиваюсь.

– Теперь уже обратного пути нет. Ты, как Пандора, открыла ящик и выпустила этот секрет наружу. Ладно, давай я.

Он разорвал конверт и вытряхнул пачку цветных глянцевых фотографий. На всех снимках позировали мужчины с самыми провокационными улыбками на губах. Некоторые – полностью обнаженные, некоторые – в предметах дамского туалета. Двоих Синтия узнала сразу – парня, доставлявшего питьевую воду в их фирму, и клиента, купившего летний дом примерно полгода назад.

В самом низу пачки лежали фотографии, на которых были запечатлены откровенно порнографические сцены. И на одной из них присутствовал... Да-да, несравненный герой-любовник Дэвид Бэррет собственной персоной в том самом лифчике, который Синтия потеряла месяца четыре назад.

Она застонала и закрыла глаза.

– Реджи, ради Бога, избавься от этого... навсегда, – прошептала она, не замечая, что по ее лицу текут слезы.

– Конечно, сейчас разведу огонь в камине, – отозвался он, подавленный ее состоянием. – Малышка, почему ты плачешь? Неужели ты еще любишь его?

Глотая слезы, Синтия некоторое время только могла качать головой.

– Нет, конечно нет, – наконец пробормотала она, не открывая глаз. – Но я ощущаю себя такой... такой испачканной... такой... Подумать только, он использовал меня как дымовую завесу... С самого начала... Неудивительно, что в постели у нас... Ох, не хочу даже вспоминать! А ведь все в фирме считали его этаким дамским угодником. Господи! – Голос вернулся к ней в полной мере. – Как же я могла быть такой слепой идиоткой! Теперь-то я понимаю, почему Дэвид готов был свернуть себе шею, лишь бы вернуть снимки обратно! Да босс вышвырнет его в ту же секунду, как увидит хоть один из них! Не только вышвырнет, но и даст такие рекомендации, что он никогда не найдет работы!

Реджиналд обнял Синтию за плечи, прижался головой к ее голове, погладил светлые пушистые волосы.

– Все позади, дорогая моя. Сейчас мы это сожжем, и Дэвид навсегда исчезнет из твоей жизни. Я отнесу тебя в гостиную.

Через четверть часа в камине весело потрескивал огонь, в дымоход унеслись остатки ядовитого химического дыма, а с ним и память о пережитых неприятностях. На столе стояла большая, оплетенная соломкой бутылка кьянти и блюдо дымящихся спагетти, политых изумительно ароматным соусом – первым кулинарным шедевром Реджиналда Кормакса.

– Чудо как вкусно, – с полным ртом произнесла Синтия, накручивая на вилку новую порцию макарон. – Ты просто молодец!

– Не переедай, у меня есть еще сладкое, – предупредил он, с улыбкой глядя на ее горящие щеки и сияющие глаза.

– Ой, Реджи, когда мы ехали в такси, ты что-то упомянул о путешествии, – вдруг вспомнила Синтия.

– О путешествии? Ах да, конечно! Знаешь, о чем я думал перед уходом из офиса в ту памятную пятницу, когда мы с тобой встретились? Что пора перебираться на юг, подальше от этой сырости, этого холода, этого вечного гриппа. Моя фирма собирается открывать отделение в Сан-Диего, и мне, как младшему партнеру, предложили возглавить его. Вот я и подумал: а почему бы и нет? Калифорния – райский край, без зимы и простуд.

– Так ты уезжаешь? – внезапно упавшим голосом спросила Синтия и положила вилку, забыв вытереть соус в уголке рта.

– Да. Я даже поинтересовался у мамы, когда был у нее в прошлый уик-энд, не возражает ли она против продажи этого дома.

Синтия опустила глаза и с отчаянием подумала: ну конечно, так все и должно было кончиться. Сначала отъехали с помпой так, чтобы об этом знали все вокруг, а теперь он бросает меня...

– Так при чем здесь я, если ты уезжаешь? – спросила она, собрав волю в кулак и стараясь, чтобы голос звучал ровно. – И когда ты собираешься ехать?

– Как только пройдет твоя нога, конечно! Мы поедем вместе, на джипе, как я и говорил, по всей стране. Разве не чудесно? Подумай, как это здорово – ехать навстречу весне и солнцу, прочь от этого проклятого гнилого города!

– Понимаю, – произнесла Синтия. – А к моему возвращению в Чикаго ты припас для меня новую работу? Какую же, интересно?

– О, это серьезная и ответственная работа! С массой сверхурочных и совсем без выходных. Сейчас вернусь и расскажу, – как-то легко и беззаботно, почти весело ответил Реджиналд, собрал тарелки и вышел.

Синтия опустила голову на руки, не в состоянии даже думать, ощущая только боль, ноющую боль в голове, в груди, в душе, везде... Почему же именно к ней так не благосклонна судьба? За что? За то, что ухаживала за ним, когда он валялся беспомощный, как новорожденный котенок? Нет-нет, не думать... Только не думать... Надо добраться до телефона, позвонить Стиву и попросить отвезти ее домой, скорее, сегодня же...

Реджиналд вернулся со сладким – тарелкой с ароматными пирожками, и налил в бокалы еще вина.

– Я... Мне надо позвонить Стиву, – пробормотала она.

– Конечно, только мы еще не договорили по поводу твоей новой работы. Возьми вот этот пирожок, я заказал его специально для тебя, малышка! Мой знакомый китаец в небольшом ресторанчике печет эти пирожки. А внутрь вкладывает билетики с предсказаниями. Это старинный обычай. Возьми, возьми, он сделал его специально для тебя. Может, там сказано и о твоей будущей работе...

Господи, снова с отчаянием подумала она, как он может говорить так ласково, так нежно, будто только что не вонзил нож мне в самое сердце. Он уезжает! Уже ничего не соображая, Синтия протянула руку и безропотно взяла пирожок.

– Спасибо, – еле слышно произнесла она и поднесла его ко рту, вдыхая, но не ощущая приятный запах ванили.

Однако Реджиналд мягко остановил ее руку.

– Надо сначала разломить, достать бумажку с предсказанием и прочитать, что там написано. – Она покорно сделала, как он сказал, но вместо записки вытащила маленькую коробочку и удивленно вскинула на него глаза. – Ну что же ты? Открывай, наверное, там, внутри, твоя судьба.

Синтия открыла крышку и замерла, не веря своим глазам. Потом подняла взгляд от коробочки, перевела на Реджиналда, посмотрела в его серые глаза, сияющие весельем и любовью. Любовью? Да-да, любовью!

– Ну что, нравится тебе твоя судьба? – спросил он.

Но она молчала, только смотрела то на коробочку, то на него и молчала, молчала...

– Синтия... Синд и, девочка моя. – Реджиналд упал перед ней на колени и с беспокойством заглянул ей в глаза. – Я сделал что-то не так? Я обидел тебя? Тебе не нравится? – Вдруг он резко встряхнул ее за плечи. – Да скажи же хоть что-нибудь, черт тебя побери!

Синди медленно достала из коробочки изящное платиновое кольцо с голубым сапфиром под цвет ее глаз, посмотрела на него со всех сторон и прошептала:

– Это правда, Реджи? Да? Это мне?

– Синтия Стэджерфорд, не задавай дурацких вопросов. Скажи лучше: согласна ли ты принять на себя эту серьезную, утомительную работу – быть моей женой? Говори сейчас же, учти, я делаю предложение первый раз в жизни и ужасно волнуюсь!

– О, Реджи! – Она обхватила его руками за шею, покрывая его лицо и волосы поцелуями, и ответила: – Реджи, я согласна, согласна! Тысячу раз согласна! Я... я так счастлива! Я полюбила тебя с первой минуты, как увидела, – с красными глазами и распухшим носом.

– Синтия, я люблю тебя, малышка моя родная! Уж как я-то счастлив, ты даже не представляешь! Значит, навсегда?

– Навсегда! Пока смерть не разлучит нас!

– Пока смерть не разлучит нас?

– Пока смерть не разлучит нас!