Глава 1

Сьюзен Уэллс съежилась.

Ослепительный свет двух фотоламп бил ей в лицо, посылая опаляющие белые лучи.

Она заморгала от почти нестерпимой боли и посмотрела на колени, избегая света, нервно сжимая и отпуская ткань юбки.

Сьюзен заставила себя снова посмотреть вверх, подняла подбородок и вымученно улыбнулась. Спина гудела от сидения на стуле с жесткой спинкой, плечи болели. Яркий свет фотоламп, отражаясь от белой простыни позади нее, обжигал уголки глаз.

А позади ослепительного сияния, в полумраке, перемещался темный силуэт. Потом из тьмы появилась рука, поправила одну из ламп, чтобы та светила прямо в глаза, так, что стало практически невозможно держать их открытыми.

— Смотрите сюда, вверх, — скомандовал глубокий мужской голос. — Подбородок вверх.

Сьюзен подняла голову еще выше.

— Выше.

Сьюзен вытянула шею.

— Имя, — произнес он.

— Сьюзен Уэллс, — нерешительно ответила она.

— Еще одну секунду, и я отпущу вас, — проговорил голос из расплывающихся теней.

Сьюзен пыталась сохранять положение, но спина взывала о пощаде.

— О’кей, так держать. Смотрите сюда, задержите дыхание и улыбнитесь, — сказал голос. — Что это у вас там со спиной? Аршин проглотили?

Сьюзен почувствовала, как уголки рта слегка дрогнули, а плечи чуть расслабились Господи, как же она ненавидит фотографироваться! А эти фото для личного дела всегда получаются ужасно, как бы широко ты ни улыбалась и как бы классно ни выглядела твоя прическа.

— Оближите губы, — продолжал голос, — и думайте о мужчинах.

Не отдавая отчета в своих действиях, она улыбнулась, плечи еще больше расслабились, а голова поднялась выше. «Клик», — услышала она щелчок камеры.

— Превосходно, — произнес фотограф, выходя на свет. — Готово.

Сьюзен задохнулась, сообразив, что сделала. Ох, как стыдно! «Думайте о мужчинах»! Как можно так говорить! А ее ответная реакция! Да она просто расплылась в улыбке от уха до уха, как последняя дурочка. Вот тебе и профессиональный имидж в первый рабочий день в «Курьере» в Ороре.

Сьюзен вскочила со стула и начала расправлять юбку, уголком глаза поглядывая на фотографа, который приближался к ней, что-то набрасывая в блокноте. «И он еще ухмыляется», — подумала она.

Он вполне мог бы быть моделью для каталога Л. Л. Бин, решила Сьюзен, в этих аккуратных брюках-хаки, клетчатой рубашке на стройном теле и сапогах. Он глядел на нее с той же улыбкой в глазах, что и на губах. А глаза его были синими-синими, как баннер наверху первой страницы чикагской «Пост» — газеты, где, она надеялась, ей когда-нибудь доведется работать.

— Уж и не надеялся, что вы расслабитесь хоть на мгновение, — сказал он. — Вы всегда такая напряженная?

— О, знаете, просто у меня сегодня первый день, вот и трясет немного, — ответила она, пытаясь собраться, и заправила за ухо выбившуюся прядь волос.

Единственным шутливым замечанием он застал ее врасплох и полностью вышиб из той строгой, профессиональной колеи, которой она старалась придерживаться. Кто он такой, чтобы так нервировать ее? И почему она ему позволила это?

— Эл Стивен Коулсон, — сказал он, протянув руку. — Но вы можете называть меня Эл. Вообще-то меня все так зовут.

Сьюзен пожала его руку. Она была теплой и большой, и ее маленькая рука поместилась в ней целиком. Взглянув вверх, увидела, что глаза его все еще внимательно и немного дразняще смотрят ей прямо в лицо, пока он продолжал сжимать ее пальцы. Она быстро отдернула руку.

— А что значит «Эл»?

— Это мой секрет.

— Луи? Лемонт?

— Никогда не догадаетесь.

— О, на вашем месте я не была бы столь уверена. Я — журналист, помните? Ларри? Лемюэль?

— Вовсе нет.

— Ладно, пока я не узнаю, что значит это Эл, буду звать вас Стивен. — Сьюзен упрямо и насмешливо уперла руки в бедра.

— Как желаете. — Эл потянулся и выключил свет. — Кстати, вы сами откуда?

— Я только что приехала из маленького городка в Южном Иллинойсе, где почти полтора года работала в маленькой местной газете. А перед этим, сразу после окончания школы, какое-то время путешествовала по Европе.

— Понимаю. И наша маленькая пригородная газетенка всего лишь крошечный полустанок на вашем пути к большому успеху? Куда вы целитесь? На центральную газету? «Чикаго-реджистер» или, может быть, «Пост»? — спросил он.

Сьюзен чувствовала его пристальный взгляд в ожидании ответа, будто он рассчитывал услышать что-то необычное.

— Полагаю, каждый хочет работать в одной из центральных газет, — медленно проговорила она.

Дразняще-насмешливое выражение моментально исчезло с лица мужчины. Он сменил его на холодное и невыразительное.

— Нет, не каждый, — резко ответил он, повернулся к ней спиной, наклонился над перепутавшимися у основания большой лампы кабелями и что-то поправил.

Сьюзен не могла поверить собственным глазам, недоверчиво глядящим прямо на его широкую спину. Очевидно, с его точки зрения, разговор был окончен. Она неловко отступила, собралась с духом, взяла себя в руки, развернулась и пошла обратно в отдел новостей.

Сьюзен направилась к своему письменному столу, одному из многих в огромной комнате, с компьютерами и горой рассыпающихся бумаг, и плюхнулась на вращающийся стул прямо перед монитором.

Какой странный парень. Конечно, он довольно красив с этими каштанового цвета слегка вьющимися волосами и загорелым лицом. Наверное, он проводит много времени на свежем воздухе. Но ей вовсе не нравилось, что ему удалось захватить ее врасплох. И что он имел в виду, говоря, что она очень напряжена? Как он смел разговаривать с ней так фамильярно? Плюс к этому ее обеспокоила собственная реакция на его прикосновение. Рукопожатие заставило задрожать, и дрожь поднялась по всей руке до самого плеча. Господи Боже, ей двадцать семь, а не шестнадцать, чтобы так смущаться, когда до нее дотрагивается мужчина.

И потом, после всего этого, он еще и разозлился, когда она ответила, что да, с нетерпением ждет работу в крупной газете. Да разве не все к этому стремятся?

Она повернулась на стуле и оказалась лицом к лицу с Норой, заместителем редактора.

— Кто такой этот Эл Стивен? — спросила она, постукивая карандашом по колену.

Один из репортеров сказал Сьюзен, что Нора знает в отделе новостей все и вся. Она прекрасно помнила, кто чем занимается, и просто обожала всем помогать. Судя по фотографии двоих детишек в спортивных костюмах, стоявшей на ее столе, Сьюзен решила, что Норе должно быть чуть больше сорока.

— О, Эл, — сказала Нора. — Все его любят.

Сьюзен нахмурилась. Ей не хотелось рассказывать, как ему удалось смутить ее.

— Что означает это «Эл»? — спросила она.

— Никто не знает, а он не говорит, но все зовут его так, — ответила Нора.

— Только не я. Решительно не собираюсь называть его Эл, пока он не скажет, что это значит.

Нора рассмеялась.

— Боюсь, долго тебе придется ждать.

И именно в этот момент Эл обогнул угол фотолаборатории и вошел в отдел новостей. Он поймал взгляд Сьюзен, многозначительно приподнял бровь и насмешливо улыбнулся.

Заметив это, Сьюзен немедленно задрала кверху нос и повернулась к своему столу.

Эл безучастно взглянул на ее спину, и улыбка пропала с его лица. Он согнулся и с трудом втиснул свою массивную фигуру за небольшой письменный стол в начале широкой залы.

Сьюзен Уэллс определенно очень красивая молодая женщина, размышлял он, со светлыми, цвета сливочного масла, волосами длиной до подбородка. И двигалась она грациозно, хотя ей и потребовалось немало времени, чтобы расслабиться, вспомнил он. Похоже, у нее к тому же еще и отличная фигура. Просто позор, что она прячет ее под этим огромным длинным мешковатым свитером и юбкой ниже колен.

«Но ты почти забыл, — напомнил себе Эл, — что она — карьеристка. Ждет не дождется, когда получит работу в большой газете и станет важной персоной. Забудь ее. Это все то же самое, старая история. Все эти репортеры и журналисты приходят сюда ненадолго и скоро исчезают».

Он становится слишком старым в свои тридцать три, чтобы связываться с женщинами, стремящимися к успеху. «Всегда помни, что случилось с Кейт, — сказал он себе. — Не увлекайся. Ты усвоил этот урок, смотри, не сделай ту же ошибку второй раз. Ты же не хочешь оказаться одной из этих ступенек, на которую она наступит в этом сумасшедшем восхождении по так называемой лестнице успеха».

Он не заметил выражения лица Норы, с любопытством наблюдавшей за обменом взглядами между Сьюзен и Эл.

— Знаешь, он на самом деле отличный парень. Одинокий, кстати, и такой красивый, тебе не кажется? — Она наклонилась поближе и прошептала эти слова Сьюзен почти в самое ухо.

— Я тоже так думала сначала… но потом… слушай, на самом деле это совсем не важно, — сказала Сьюзен. — У меня сейчас нет времени на мужчин. Это не входит в мои ближайшие планы.

— Не входит в твои ближайшие планы? — повторила Нора, качая головой. — Что это значит? Как ты можешь игнорировать такого интересного парня?

— Когда я доберусь, куда стремлюсь, то есть в крупную газету, тогда у меня появится время, чтобы остановиться и подумать об этом, но до тех пор я не желаю, чтобы меня увели в сторону.

 

Глава 2

В десять утра Эл поджидал Сьюзен перед редакционным офисом, чтобы отвезти ее на первое задание — специальный репортаж о детях с ослабленным зрением, живущих в туристическом лагере.

Он кивнул в знак приветствия, заметив ее маленький белый «форд-эскорт». На его лице играла улыбка, будто в предвкушении хорошего дня. Почему-то это разозлило ее.

— Готовы? — спросил он.

— Да, как всегда, — ответила Сьюзен, выходя из машины. Сегодня на ней были джинсы и заправленная в них клетчатая фланелевая рубаха. Да, джинсы намного больше шли к ее фигуре, чем вчерашние мешковатые свитер и юбка, решил он. А фланелевая рубаха казалась такой мягкой, что ему захотелось протянуть руку и погладить ее. Хотя поведение Сьюзен Уэллс было деловитым и строго профессиональным, но одежда выдавала мягкую сторону ее натуры. «Может, даже ласковую?» — подумал он.

Глаза их встретились, и губы его уже начали растягиваться в улыбку, как вдруг он резко повернулся и направился к водительскому сиденью огромного, цвета синий металлик, «блейзера». Сьюзен секунду поколебалась, слегка смущенная, потом решительно взялась за ручку большой дверцы и села в машину.

— Ехать около часа, так что можем устроиться поудобнее, — сказал Эл, засовывая кассету в плеер.

Полилась негромкая классическая музыка. Это Моцарт, подумала она. Музыка была мягким аккомпанементом к вечному треску радио, торчащего из кармана куртки Эл.

— Все готовы? — спросил он.

— Поехали, Лайонел, — сказала Сьюзен.

Эл бросил на нее насмешливый взгляд, вывернул руль влево и направился на деловой хайвей, шумящий прямо перед редакцией газеты.

Сьюзен осмотрела кабину мини-грузовика. Она была аккуратной, не то что в ее машине, вечно, казалось, забитой всяким хламом. Ей никогда не удавалось привести ее в порядок. Никак не могла выкроить время. Он, должно быть, аккуратист, подумала Сьюзен. Дверные ручки сияли, стекло радио сверкало, и даже обивка, казалось, только что была обработана «Армор олл». Тут даже пахло чистотой, а не старыми обертками от чизбургеров из «Макдоналдса», как в ее автомобиле.

За задними сиденьями лежали каска, пара резиновых охотничьих сапог, одеяло, тяжелая парка и дождевик, все аккуратно сложенное.

— Вот это да, вы действительно готовы ко всему, да, — спросила она, мотнув головой назад. — Но для чего каска?

— Для стройплощадок и пожаров, — ответил он, выводя машину на рампу экспрессвея, ведущего из города. — Все это нужно, если хотите оказаться действительно рядом с событиями.

— О-о, — протянула она. Он вел машину и держал себя строго профессионально, хотя и оделся сегодня более небрежно, в джинсы, как и она. Сьюзен глянула на его ноги. Они были такими длинными, что колени доставали почти до приборной доски, хотя Эл и раздвинул их широко, чтобы они хоть как-то поместились под рулем. Ей вдруг представилось, как она проведет рукой по всей длине этой ноги, от колена вверх, и по изгибу твердой мышцы на бедре. Он казался таким близким на переднем сиденье трака, хотя и на другой стороне…

— Итак, — проговорил Эл, расслабившись и подстроившись под мягкий ритм высокоскоростной езды по шоссе. — Вы сказали, что проработали некоторое время в маленькой газете на Юге?

Сьюзен резко подняла голову. Захлопала ресницами. О чем это она думала?

— Да, это была совсем крошечная газетка, но я многому научилась там, — начала объяснять Сьюзен, обрадовавшись нейтральной теме разговора. — Каждый делал там все от начала до конца, начиная с поиска темы, написания статьи, верстки и иногда даже погрузки отпечатанных экземпляров на грузовик для доставки. Единственное, чего я не делала, благодарение Господу, это не фотографировала.

Он с улыбкой глянул в ее сторону.

— Почему? Не может быть, чтобы вы боялись камеры, — сказал он. — Хотя, мне показалось, вчера вы несколько нервничали во время съемки.

— Ну, не так чтобы боялась, просто в этой области у меня нет талантов. Думаю, мне недостает художественного видения, по крайней мере в отношении фотографии. Мои снимки всегда выглядят так, будто маленькие фигурки наклеены на фотобумаге в ряд. И потом, они всегда далеко. Понимаете, о чем я говорю? — Сьюзен поправила прическу.

Эл посмотрел на нее с удивлением.

— Да, понимаю, — медленно проговорил он. — Но мне редко доводилось встречать репортера с достаточной восприимчивостью, чтобы заметить, что для хорошей фотографии требуется изрядная доля искусства. Нет художественного видения, ага? У вас хорошее видение, иначе вы бы даже не заметили, в чем ваша проблема. Возможно, просто никто вас не научил, как делаются хорошие снимки.

— Что ж, может статься, вы и правы. — Сьюзен пожала плечами. — Меня так захватил процесс оттачивания стиля письма, что, честно говоря, даже времени не было, чтобы подумать всерьез о фотосъемке.

— Итак, вы говорили, что бросили свою маленькую газетку и теперь оказались в «Курьере» Ороры.

— Да, и я так взволнована, что оказалась в ежедневной, — сказала Сьюзен. — Мне удалось сделать следующий шаг.

— Следующий шаг куда? — с недовольной гримасой спросил он, прекрасно зная, куда именно это ведет.

Сьюзен безучастно взглянула на него.

— Ну, естественно, к большой ежедневной столичной газете, — ответила она.

Эл нахмурился еще больше, помрачнел, и Сьюзен почувствовала, как резко изменилась атмосфера внутри автомобиля — от теплого, дружеского настроения к внезапному враждебному холодку. И это происходило каждый раз, когда она упоминала большую газету.

Эл протянул руку к кассетнику и увеличил громкость.

— Нам долго ехать, — резко заявил он, глядя прямо перед собой. — Можем просто музыку послушать.

Сьюзен откинулась на спинку сиденья и смотрела из бокового окна на фермерские поля, пролетающие по ее сторону шоссе. Она не возражала, если они не будут разговаривать. Это та самая дистанция, в которой она нуждалась, и он сам позаботился о том, чтобы ее создать. Она взглянула на Эл. Его лицо застыло в маске глубокой задумчивости, правая рука сжимала рулевое колесо, глаза направлены вперед, на дорогу, будто он сконцентрировался на том, чтобы не смотреть на сидящую рядом Сьюзен.

Она знала, это ее заявление о желании работать в крупной газете снова произвело тот же эффект — отпугнуло его. Сьюзен не могла понять этого отношения. Каждый хотел работать в большом ежедневном издании. Что в этом такого? Именно этому ее учили в журналистской школе с самого первого дня. Профессор Логан говорил, что те, кто действительно хочет, добиваются работы в больших газетах самых крупных городов. Она всегда думала, что об этом мечтают все репортеры, и все фотографы, кстати, тоже. Это было и ее целью. И все окружающие ждали от нее именно этого, особенно отец и профессор. Старый учитель провел с ней немало времени, натаскивая, обнадеживая и поощряя.

Ей никак не удавалось понять этого фотографа, и она не собиралась больше терять время на эти попытки. Она и так уже слишком много его потратила на размышления об Эл Стивене Коулсоне, и это прекрасная возможность выбросить его из головы. Ей совершенно не хочется, да и не нужно сейчас увлекаться мужчиной.

Устроившись на сиденье с максимальным удобством, Сьюзен наслаждалась теплом яркого осеннего дня, золотистыми красками кукурузных полей и деревьев вдоль дороги.

Часом позже показались первые признаки туристского городка, и вскоре они добрались до центральной части, где тенты окружали большую каменную яму для костра.

Эл остановил машину, выключил зажигание и повернулся к ней. Лицо его было лишено всякого выражения, и он сказал безразличным тоном:

— О’кей, мисс Репортер-Влезу-на-Самый-Верх. Пойдем за нашим репортажем.

Она открыла было рот, чтобы ответить, но он уже отвернулся, вылез из кабины и одним легким движением достал с заднего сиденья свою камеру. А ей снова пришлось смотреть на его спину, когда он неторопливо двинулся вперед.

Заявление прозвучало несомненным оскорблением, хотя и не было в нем остроты. Она совершенно определенно различила капельку горечи в его тоне, будто он жалел ее. Сьюзен ощутила, как кровь прилила к лицу. Как он смеет говорить с ней так снисходительно? Она выбралась из трака и с силой захлопнула дверцу.

Покопавшись в сумке в поисках блокнота и ручки, Сьюзен направилась к кемпингу.

«Я позволяю ему задеть меня, — думала она. — Я вся напряжена, и руки, и плечи. Мне надо расслабиться, сконцентрироваться и выбросить его из головы. Это репортаж о детях, детях с ослабленным зрением. Сейчас важно быть восприимчивой и сделать все правильно».

Под ногами шуршали опавшие осенние листья, покрывавшие землю плотным цветастым ковром. Она подошла к костру, у которого сидели несколько детей. Они услышали приближающиеся шаги и подняли головы. Женщина, должно быть директор, прошла вперед и протянула руку:

— Привет, вы репортер от «Курьера»?

— Да, и я привезла с собой фотографа, — ответила Сьюзен, махнув рукой в сторону Эл, который стоял на краю лагеря и прилаживал объектив камеры.

— О, замечательно, — сказала леди, беря Сьюзен под руку.

Она провела ее по лагерю, знакомя с детьми, которые занимались каждый своим делом — собирали хворост, приносили воду, развешивали на веревках стираное белье.

Ребята смеялись и шутили друг с другом. Было очевидно, что они развлекались вовсю, и Сьюзен почувствовала, как напряжение начало ослабевать и вскоре окончательно спало.

Она присела у большого рабочего стола, где несколько ребят расшивали плетеными шнурами кожаные бумажники. Потом они все отправились на прогулку. Сьюзен шла в середине стайки ребятишек, слушала, как они беззлобно поддразнивают друг друга.

Эл замыкал шествие. Сьюзен пыталась забыть о его присутствии, но он время от времени появлялся в поле ее зрения, и ей никак не удавалось полностью выкинуть его из головы.

Она слышала, как он шутит с детьми.

— Эй, ребята! — закричал он. — Почему черепаха переходит дорогу?

— Чтобы оказаться на другой стороне, — завопили они в ответ, заливаясь радостным смехом.

— Нет, чтобы попасть на заправку, глупые!

Дети заулюлюкали и расхохотались, подначивая его, чтобы он продолжал развлекать их своими дурацкими шуточками.

Когда они вернулись, все собрались вокруг костра петь песни. Сьюзен с удивлением обнаружила, что помнит многие со времен собственного детства, и с удовольствием присоединилась к хору ребятишек.

Ребята казались такими естественными и развлекались от души. И для них не имело большого значения, что они не все видят. Сьюзен могла сказать, что они ощущают аромат воздуха, влажность опавших листьев. Они наслаждались каждым мгновением.

Сьюзен смеялась и шутила вместе с ними во время обеда, а ее угощали жарким и печеньем. И именно тогда она снова начала обращать внимание на Эл. Он появлялся и исчезал, как поплавок на волнах, постоянно щелкая камерой. Все знали, что Эл где-то здесь, но он занимался своим делом так виртуозно, что это казалось совершенно естественным. Будто ему и полагалось быть рядом, внезапно появляться в нескольких дюймах от чьего-то лица, придвигаться, щелкать камерой, снова отодвигаться на задний план, поворачиваться к другому, снова щелкать, снова отодвигаться, как постоянно набегающая на берег волна.

Когда день начал угасать, Сьюзен посмотрела в сторону Эл тем взглядом, который известен всем репортерам и фотографам: вопросительным, испытующим.

— Готово, закончили?

Он кивнул.

Она повернулась и начала прощаться с детьми и директором, объясняя, когда репортаж появится в газете и как им получить экземпляры этого выпуска. Потом направилась к «блейзеру», где у пассажирской дверцы уже стоял Эл, скрестив ноги и сложив на груди руки.

Его манера поведения полностью изменилась, и он снова был тот Эл, что и в самый первый день их знакомства, со смеющимися глазами и полуулыбкой на губах.

— Что такого смешного? — спросила она, пытаясь вернуть свое раздражение из-за его утренних слов.

— Вы, — поддразнил он, отодвигаясь в сторону и открывая ей дверь.

— Я? — переспросила она и положила руку сверху дверцы.

Встав перед ним, она повернулась и случайно коснулась его руки. И снова испытала шок: словно электрический ток пронзил руку до самого плеча. Она задохнулась. Он стоял всего в нескольких дюймах от нее, и она чувствовала, как его теплое дыхание гладит ее шею.

— И что же такого во мне смешного?

Его лицо снова стало серьезным. Он посмотрел ей в глаза, и на какое-то мгновение вокруг, казалось, замерли все звуки. Воцарилась тишина.

— Знаете, вы просто отлично держались с детьми, — прошептал он.

Она отвела глаза и уставилась в землю, потом снова взглянула на него, слегка вызывающе.

— А вы чего же ожидали?

Он пожал плечами.

— Да нет, ничего, просто вы удивили меня, вот и все.

Он взял ее под локоть, подсадил в кабину и мягко закрыл за ней дверцу, потом обошел вокруг и тихо уселся за руль.

— Давайте-ка немного проедем, здесь есть одно место, которое мне хотелось бы показать вам, пока еще не совсем стемнело, — сказал он.

Эл развернул машину, и шины «блейзера» заскрипели на густом ковре сухих осенних листьев. Они выехали на узкую асфальтированную дорогу, ведущую глубже в парк. Вскоре они увидели между деревьями большой просвет и выехали на открытое место со сверкающим посередине озером. Эл подъехал к краю дороги и остановился на обочине.

— Хотите выйти? — спросил он, повернувшись к Сьюзен.

— О’кей, — неуверенно ответила она.

Они одновременно открыли дверцы «блейзера». Эл медленно обошел машину спереди, подождал Сьюзен. Он взял ее за руку и повел к старым столам для пикников. Она была так близко от него, что ощущала, как большие карманы его куртки слегка колышутся и хлопают ее по бедру. Внутри кармана потрескивало радио, антенна покалывала ее руку. Сьюзен оцепенела.

— Не бойтесь, я не кусаюсь, — сказал он.

— Не уверена. — Сьюзен осторожно посмотрела на него. — Я никогда не знаю, чего ожидать от вас в следующий момент, в каком настроении вы вдруг окажетесь.

— Зато так не скучно, правда?

— Не думаю, что выразилась бы именно так.

— Ну, сейчас-то я в отличном настроении. Это одно из моих любимых мест. Оно навевает столько воспоминаний. — Эл провел ладонью по руке Сьюзен и подвел ее к столу, приподнял за локоть и помог забраться на скамью, чтобы она могла сесть на стол. Потом устроился рядом, сунул руку в карман и выключил радио.

— Мой отец раньше возил меня сюда на рыбалку, — сказал он, наклонился вперед, широко раскинул ноги и оперся руками о стол.

Совершенно озадаченная, Сьюзен повернулась к нему. Его глаза мечтательно смотрели куда-то вдаль и одновременно внутрь себя, будто заблудившись в только ему известных мыслях.

— Вы хороший рыбак? — спросила она.

Эл в ответ рассмеялся, и глаза его весело заблестели.

— О, нет. Это и правда забавно, — сказал он. — Нам никогда не удавалось поймать много. Но мы отлично проводили время — просто болтали, наслаждались природой, погодой и смотрели, как другие пытаются наловить рыбы.

Сьюзен с легкостью могла представить себе эту картину — Эл с отцом выгребают на середину озера, хохочут, нежатся на солнышке, копаются в ведре с наживкой, забрасывают удочки. Она мельком взглянула на загорелое лицо, лениво подумала: как он, интересно, выглядел мальчишкой?

— У вас есть братья или сестры? — спросила она.

— Нет, я единственный ребенок, — ответил он со вздохом. — А как насчет вас?

— О, у меня есть сестра, — сказала Сьюзен. — Знаете, всегда есть кто-то, с кем можно соревноваться…

— Нет, боюсь, не знаю. — Он озадаченно поглядел на нее, потом немного откинул голову и поднял лицо, впитывая остатки тепла от заходящего осеннего солнца. — А сейчас вы с ней близки? — помолчав, спросил он.

— М-м-м. Мы видимся несколько раз в году, в основном по семейным праздникам, знаете, Рождество, День благодарения, дни рождения.

Он кивнул.

— А как с родителями?

— О, мой папа — человек искусства…

— Искусства? — Эл посмотрел на нее с интересом. — Какого именно?

— Изобразительного. Художник.

— Нелегкий способ зарабатывать на жизнь, — прокомментировал Эл.

— Да, но он прилично справляется, знаете ли. Регулярно выставляется во многих галереях, участвует в разных художественных шоу. А в промежутках еще дает уроки и устраивает вернисажи. Я знаю, он не всегда получает от этого удовольствие, но это помогает ему оплачивать счета, да и нам он сумел таким образом дать высшее образование.

— Тяжело.

— Да, думаю, временами действительно было тяжело. Именно поэтому-то он и подталкивает меня, убеждает не стоять на месте, а стремиться вперед. Он отлично знает, как трудно добиться приличной жизни, особенно в большом городе.

Сьюзен заметила, как Эл слегка нахмурился, но это быстро прошло.

— А ваша мама? Чем она занимается? — спросил он.

— О, она работает библиотекарем, — ответила Сьюзен со смехом. — Думаю, отсюда-то и пошла моя любовь к чтению. Хотя, вынуждена признать, последнее время у меня почти нет времени на чтение просто ради удовольствия. В основном только газеты и журналы…

Сьюзен вздохнула и посмотрела на озеро. Синяя гладь начала покрываться золотистыми полосами от заходящего светила. Прохладный ветерок поднял на воде рябь, потом погладил лицо Сьюзен. Она подалась ему навстречу, потянула носом. Ветер принес с собой влажный, насыщенный запах озера. Сьюзен глубоко вдохнула и закрыла глаза, потом медленно снова открыла.

— Посмотрите на озеро, Стивен. Правда, красота? Оно немного напоминает мне о доме.

— А где это?

— Вайоминг. Джексон Хоул, Вайоминг.

— Никогда не бывал там.

— О, вам бы понравилось, — гордо заявила она. — Для художника это райский уголок с прекрасными озерами, речками и горами. Думаю, и для фотографа тоже. Вы только посмотрите, как играют и смешиваются краски на воде. Вот бы папе сюда, он бы такое сделал своей кистью!

Эл вытянул из кармана свою камеру.

— Давайте-ка, посмотрим, что у нас получится на пленке, — сказал он.

— Давайте вы. У меня с камерой напряженные отношения.

— Да ну же, попробуйте хоть для забавы. Доставьте мне удовольствие.

— Пообещайте, что не будете смеяться, когда увидите результат.

— Угу. — Эл уже стоял и настраивал объектив. — Теперь смотрите сюда, — начал он, поднимая камеру, и придвинул голову к Сьюзен. Он был так близко, что она ощутила слабый аромат шампуня, оставшийся на его волосах, и хлопковый запах рубашки. Он обнял одной рукой ее за плечо, а второй держал аппарат у нее перед глазами. Сьюзен затаила дыхание, почувствовав внезапное головокружение от его близости. — Представьте часть того, что вы видите, в квадратной рамке и попытайтесь поймать это изображение объективом, — сказал он. — Теперь задержите дыхание…

Сьюзен чуть не расхохоталась, представив себе, что бы он подумал, если бы знал, что она уже давно сделала это. Тем не менее она набрала еще немного воздуха.

— О’кей, прекрасно. А теперь нажмите кнопку вот здесь, сверху. Хорошо.

Он забрал камеру и опустил почти обнимавшие ее руки, и Сьюзен с удивлением обнаружила, что искренне сожалеет об этом. Эти руки казались такими сильными. И еще она почувствовала его дыхание на своих волосах и покрылась мурашками от волнения.

«Прекрати сейчас же, — мысленно велела она себе. — Ты не можешь, не смеешь увлекаться этим фотографом. Да, он хорош собой, по-мальчишески красив с этими каштановыми вьющимися волосами, отливающими на солнце золотом. Да, и еще синие глаза, глубокие синие глаза, в которых постоянно мерцает намек на веселье. Ох, и еще рот, этот рот с вечно приподнятыми вверх в полуухмылке-полунасмешке уголками, так, кажется, и умоляющий о поцелуях…».

Сьюзен нервно сглотнула и попыталась придумать, что бы такое сказать, а Стивен отошел чуть в сторону и сделал еще несколько снимков, потом повернулся и сунул камеру в карман.

— Вы знаете, как правильно все расположить и настроить. Мне это никогда не удается, — проговорила Сьюзен.

— Да, хороший глаз и восприимчивость — это уже примерно девяносто процентов успеха, — сказал Эл. — Все остальное — дело техники. Этому вы можете научиться и позднее.

Сьюзен пожала плечами.

— Ну, не знаю. Я не очень-то понимаю, как устроена и работает камера, или как надо выставлять освещенность, всякие такие вещи.

— А я не очень-то умею писать, — отозвался Эл, расплываясь в широченной улыбке.

— О, это полная ерунда, — ответила Сьюзен, снова усаживаясь на стол.

— Не думаю, — сказал Эл и опять устроился рядом, изредка искоса поглядывая на нее, изучая. Она казалась ему настоящей загадкой. «Да знает ли она сама, чего на самом деле хочет?» — думал Эл. Он видел стольких репортеров, видел, как они приходили и уходили, но эта девушка определенно другая. Эти ее серые глаза, они могут быть в одно мгновение такими острыми и деловыми, а в следующее — вдруг мечтательными и мягкими. Эта перемена вызывала в нем моментальную реакцию, и он вовсе не был уверен, что она ему нравилась.

Эл посмотрел на мягкие прямые волосы Сьюзен, упавшие ей на лицо, когда она наклонилась вниз и начала болтать под столом ногами. Ничего хорошего не выйдет, если он свяжется с ней, сказал самому себе Эл. Она недолго пробудет здесь и уйдет, как и многие другие, которые приходили и уходили дальше.

Но ему нравилась работа в «Курьере», и он не видел смысла переходить куда-то еще. Эл не любил бешеный, суматошный темп крупных газет, не нравилась ему и холодная деловитость работы по связям с общественностью, которую предлагал ему университет.

И он прекрасно понимал, что Сьюзен Уэллс в конце концов устремится дальше. Но по какой-то причине, в которой он боялся признаться самому себе, эта девушка пугала его. Она разбудила в нем неизвестные ему доселе эмоции, — эмоции, которых он не испытывал даже к Кейт, даже в те дни, когда все было хорошо, еще до того, как она оставила его.

Эти неожиданные чувства к молодой блондинке-журналистке потрясли его до глубины души. Неизвестно каким образом, но Эл знал совершенно точно, что она с легкостью перевернет его мир с ног на голову, если он позволит ей это.

«Курьер» — всего лишь промежуточная станция для людей, подобных Сьюзен Уэллс, напомнил он себе, и, несмотря на этот ее беззащитный взгляд, несмотря на ощущение мягкой нежности, подмеченной им, когда обнимал ее плечи, Эл подозревал, что она наступит прямо на него, устремляясь к вершине. На своем пути к успеху, криво усмехнулся он. Большой шаг к большой цели…

Эл почувствовал, что Сьюзен оторвалась от созерцания озера и повернулась к нему. И в то мгновение, когда встретился глазами с ее взглядом, ощутил, что хочет притянуть ее к себе, зарыться руками в ее мягкие волосы, накрыть эти нежные губы своими, дать ей понять, что место рядом с ним — не самое плохое место для женщины. Но не мог. И поэтому резко отвел взгляд в сторону.

— Проголодались? — спросил Эл, быстро слезая со стола.

— Просто умираю от голода.

— Тогда поедем, поищем, где перекусить, — сказал он, протянув руку, чтобы помочь ей слезть со стола. Спускаясь, она вдруг слегка покачнулась и скользнула вдоль его тела, на миг прикоснувшись к нему бедрами, ощутив мягкость его одежды. По непонятной ему самому причине он томился желанием обхватить руками ее талию, прижать к себе близко-близко и приникнуть губами к этому удивленному лицу. Он вскинул голову и, проворно развернув Сьюзен кругом, взял за руку и повел к машине.

— Я знаю отличное местечко на окраине города, — заявил он.

Оказавшись снова в машине, Сьюзен молча смотрела в окно по пути в ресторан и перебирала в голове события дня и особенно поездку на озеро. Думал ли Эл о ней в тот момент, когда она поймала его пристальный взгляд, там, в парке? Похоже было на то, судя по тому, как быстро он отвел глаза. Да что это с ним такое? — удивлялась она. В одно мгновение он теплый и чуть насмешливый, в другое — холодный и отстраненный. Смена настроений была быстрой и непонятной. Она не знала, что и думать, особенно после того жара, которым ее окатило, когда она слезала со стола и случайно прижалась к Эл. На какую-то секунду ей показалось, что он готов схватить ее и притянуть к себе, но вместо этого Эл быстро отступил и отвернулся. Наверное, это плод ее разыгравшегося воображения, сказала она себе.

Эл взглянул в ее сторону и начал насвистывать. Сьюзен повернулась и бросила на него озадаченный взгляд.

Он улыбнулся.

— Не любите, когда свистят?

— О нет. Это замечательно. Просто мне так и не удалось научиться.

— Да, вам не повезло, — произнес он с глубокой симпатией.

Она пожала плечами.

— Есть кое-какие вещи, которые некоторым из нас просто не под силу, — сказала она.

Эл снова нахмурился и задумчиво посмотрел на нее.

— Хм-м, — проворчал он под нос, сворачивая на парковку одноэтажного серого и мрачного дешевого ресторанчика. Фасад украшали несколько рождественских фонариков. — Это не ресторан деликатесов, точно, — сказал Эл. — Но они готовят отличные бургеры.

Они вошли и выбрали одну из кабинок рядом у окна в конце длинного, узкого зала.

— Итак, какая еда вам нравится? — начал Эл, раскрывая меню.

Сьюзен снова пожала плечами. Какой странный вопрос.

— Что значит «какая еда»? Я вообще-то не привыкла уделять еде много внимания, тем более думать о ней. Мама никогда не была великой поварихой.

— Не привыкли уделять еде большого внимания? Бросьте! Еда — одно из величайших удовольствий в жизни.

— У меня никогда нет времени думать об этом. Обычно просто перехватываю что под руку подвернется.

— Что ж, тогда я познакомлю вас с простыми радостями жизни, о существовании которых вы даже не подозревали. Я имею в виду с кулинарными, — уточнил он. Глаза его были полны озорства.

Когда к ним подошла официантка, Эл заказал два мясных пирога с томатным соусом и «кучей картошки», пообещав неповторимый аромат и вкус.

— Итак, что же привело вас в журналистику? — спросил он, складывая меню.

— Ну-у, я люблю читать. Когда была маленькая, всегда совала нос в разные книжки. Но еще я люблю писать о разных людях — рассказывать их истории и надеяться, что кому-то это окажется небезразлично.

Эл кивнул, поощряя ее продолжать.

— Я всегда чувствовала, что мне в жизни повезло. Я родилась в хорошей семье. Мы не очень богатые, но и не бедные. У нас было практически все, что нужно, что хотелось. Но есть много людей, у которых нет всего этого. Людей, нуждающихся в помощи. И я хочу помочь им.

— Ага, и вы считаете, что лучший способ сделать это — устроиться на работу в крупную газету?

Сьюзен задрала подбородок и сверкнула глазами, бросая ему вызов.

— Да, именно так я и считаю. Разве это плохо?

Эл посмотрел вниз, на скатерть, покачал головой, потом снова взглянул прямо на нее. Что-то в нем было такое, что ей никак не удавалось ухватить, понять… В его взгляде читалось сострадание, но смешанное с покорностью. Он отвернулся к окну и вздохнул.

— Нет, нет, думаю, нет. По крайней мере на уровне идеи, — сказал он, снова поворачиваясь к ней. — Просто мне кажется, что в большой газете не так уж много можно сделать. Иногда бобру удается значительно больше в маленьком пруду, чем на большом озере.

Сьюзен пристально посмотрела на него. Отец всегда учил ее стремиться на самый верх, стараться быть самой лучшей в том, что делает. А значит, и получить лучшую работу. И для нее это было теперь так же естественно, как и дышать. О чем это он говорит?

— Уж не пытаетесь ли вы сказать мне, что занятие журналистикой в маленькой пригородной газете может оказаться таким же действенным, как и работа в большой газете в крупном мегаполисе? Я лично так не думаю. — Сьюзен взяла вилку и начала крутить ее, пытаясь успокоить расходившиеся нервы. — Мой старый преподаватель журналистики, профессор Логан, никогда бы с вами не согласился.

Эл презрительно фыркнул.

— Ага, я уверен. Кстати, что он на самом деле знает? Он сам-то работал когда-нибудь в настоящей газете или только преподавал?

— «Стар», Канзас-Сити, — ответила Сьюзен с нескрываемой гордостью в голосе.

— Хм. И сколько лет назад?

— Ну… довольно давно, — неуверенно ответила Сьюзен.

— Все сильно изменилось с тех золотых деньков расцвета журналистики. — Эл говорил и смотрел ей прямо в лицо. — А в наше время репортеры в больших городах соревнуются с электронными средствами массовой информации. И это борьба не на жизнь, а на смерть, чтобы заполучить хорошую историю или вообще хоть чем-то выделиться среди других.

— Что вы можете об этом знать, работая здесь, в «Курьере»? — Сьюзен прищурилась.

— У меня есть друзья. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю. — Эл откинулся на спинку сиденья, будто пытаясь отстраниться, насколько это возможно. — И мне все известно о подобных вам журналистах. «Курьер» — только крошечный полустанок на пути к большому успеху Сьюзен Уэллс.

— Ну, я смотрю на это несколько иначе, — вызывающе заявила она. — Послушать вас, все это кажется таким жестким и эгоцентричным.

— Разве это не так?

— Ну почему вы не хотите понять? — Она оперлась обеими ладонями о край стола. — Так меня воспитали. Не пытаться подняться на самый верх — значит сдаться, отказаться, не проявить себя в полную силу. Мне нравится думать об этом как о попытке поймать мою синюю птицу.

— Ну что ж… — Эл вздохнул и лениво потер поверхность стола указательным пальцем. — Раз уж вы твердо решили и нацелились, то можете по крайней мере попытаться научиться наслаждаться радостями жизни по пути к своей высокой цели, а не быть такой напряженной и вечно куда-то мчаться и спешить.

— Да? Разве я такая?

— Да. Вы всегда в движении. Никогда не замедляете темп. Знаете, вам надо иногда выбирать время и получать удовольствие от простых вещей. А то вы скоро даже не сможете вспомнить, куда рветесь.

— Да, думаю, вы правы, — сказала Сьюзен и ощутила, как ее плечи немного расслабились.

В это время официантка поставила перед ними дымящиеся тарелки, и Эл сказал:

— И этим тоже вы должны насладиться.

Они болтали, смеялись и уплетали огромные, насквозь пропитавшиеся подливкой, вкуснейшие пироги. Настроение Эл заметно улучшилось, и Сьюзен незамедлительно воспользовалась этим, добродушно подбросив на его тарелку часть своей картошки, продолжая задавать многочисленные вопросы о самых разных сотрудниках отдела новостей, начав с Норы.

— Да она здесь всю жизнь, — сказал Эл, пожав плечами — о чем тут говорить?

— Она, кажется, довольно высокого мнения о вас. — Сьюзен повозила кусочком жареной картошки в лужице кетчупа.

— Да?

— Угу.

— Нора — изумительная женщина, знаете ли. У нее золотое сердце. Вечно обхаживает меня, как заботливая мамаша, хотя я не настолько младше ее.

— Может, это просто в ее характере.

— Возможно.

— Или, может, она пытается устроить вашу личную жизнь.

Эл поднял одну бровь.

— Какую еще личную жизнь? — прорычал он.

— Хотите сказать, у вас сейчас нет никакой…

— Едва ли. По крайней мере в последнее время. С тех пор, как… Не обращайте внимания. Это совсем не интересно.

— Что ж, если Нора волнуется… значит, возможно, у нее есть на то основания… — Сьюзен склонила голову набок и вопросительно взглянула на него.

— Нет. Просто Нора любит беспокоиться. И еще она все знает о моих отношениях с Кейт.

— Кейт?

— Да, она была журналисткой, как и вы. — Эл пристально посмотрел на Сьюзен, буквально просверлил ее взглядом. — Может, вы слышали о ней. Ее имя Кейт Лэнг. — Он внимательно наблюдал за реакцией Сьюзен.

Она широко раскрыла глаза и едва не уронила вилку.

— Кейт Лэнг? Та самая Кейт Лэнг?

Эл кивнул.

— О!

— Да.

Сьюзен отвернулась от его ледяного, предупреждающего взгляда: «Не спрашивай больше». Она откашлялась, посмотрела в свою тарелку и что-то шепнула ей по секрету.

— У-У-У, ну, а что насчет других? Скажем, Бреннан?

Он поколебался пару секунд, потом, будто обрадовавшись возможности сменить тему, бросился обсуждать редактора, который, очевидно, стал его хорошим другом. Неловкий момент миновал.

Не успела Сьюзен прийти в себя, как они уже доели. Эл расплатился, и, оставив официантке чаевые, они вышли из ресторана.

— О, это было просто чудесно. И еда такая вкусная. Вы были совершенно правы, — сказала она, откидываясь на сиденье, вытягивая ноги и улыбаясь ему.

Эл сунул в магнитофон кассету, оглянулся и скривил губы в уже знакомую ей полуухмылку-полунасмешку.

— Угу. Понимаете? Простые радости, простые удовольствия, — пробормотал он, завел мотор, и они покатили в сторону городских огней.

На следующий день Сьюзен сидела перед монитором своего компьютера, нахмурившись и глубоко уйдя в свои мысли, когда Эл появился из фотолаборатории и окликнул ее через весь зал.

— Закончили уже вчерашнюю историю о туристском лагере?

— Нет, занимаюсь сейчас.

— О’кей, пойдите сюда на минутку, у меня есть что вам показать, — поманил он ее пальцем.

Они вместе вошли в фотолабораторию. Положив руку ей на спину, Эл провел ее к большому деревянному столу в конце помещения.

Сьюзен ощутила, как сразу напряглась от уже знакомого прикосновения. «О Господи, — подумала она, — надеюсь, он не почувствует». Просто по какой-то непонятной ей причине его рука, лежащая у нее на спине, вызвала странное, волнующее, слегка покалывающее ощущение, ей незнакомое. Сьюзен надеялась, что он не заметит ее реакции.

Но Эл заметил. Он сразу почувствовал, как ее тело напряглось под его ладонью, будто ей неловко и неудобно. Эл глубоко вздохнул, ощутив рукой гладкую твердость ее спины под грубоватой тканью очередного мешковатого свитера. Ох, как бы ему хотелось коснуться обнаженной кожи под ним! Он знал, знал совершенно точно, что она гладкая и шелковистая. Как бы ему хотелось провести пальцами вниз по позвоночнику, спуститься до… «Господи, о чем это ты, Эл, думаешь? — спросил он самого себя. — Давай-ка, вернись к делу. Не забывай, она здесь ненадолго. Она заявила об этом совершенно недвусмысленно. Не увлекайся. Не позволяй себе влюбиться».

— Думал, покажу вам проявленные пленки из этого путешествия, пока еще не увеличил и не отпечатал их. Вы могли бы помочь мне, выбрать, что больше подойдет к вашему репортажу, — сказал он, поднимая мокрые пленки и держа их против света, чтобы ей было удобно смотреть.

Сьюзен остро чувствовала его близость. Рукав его синей рубашки касался ее руки. Уголком глаза Сьюзен видела, как с каждым вздохом поднимается и опускается его грудь, вверх и вниз, вверх и вниз. В темной комнате быстро становилось жарко и душно.

Она должна сосредоточиться на этих негативах или покажется ему совсем дурочкой. Сьюзен взяла у него пленку и начала просматривать кадры один за другим, внимательно следя за своими руками, чтобы они не дрожали. То, что она увидела, заставило ее задохнуться.

— О, — только и смогла выговорить Сьюзен.

— Что? — спросил он. — Что-то не так?

— Это невероятно, — ответила она, не переставая рассматривать кадры. — Просто невероятно. Как вы это делаете? — Она повернулась к нему.

— Делаю что?

— Так близко подходите к людям? Схватываете их эмоции, боль, смех, любовь, всего-навсего щелкая фотоаппаратом?

Эл пожал плечами, но лицо его расцвело довольной улыбкой.

— Думаю, это просто практика.

Сьюзен покачала головой:

— Нет, здесь намного больше, чем просто практика.

В этот момент зазвонил телефон. Эл потянулся и снял трубку.

— Коулсон. О, привет, пап. Нет-нет, я не занят. Все в порядке.

Сьюзен продолжала рассматривать мокрые пленки, но исподволь следила за Эл и заметила, что он уставился в пол и нахмурился.

— Не знаю, пап. Мне это не нравится. Я счастлив и здесь, в «Курьере». Знаю, знаю, это будет прекрасная возможность карьерного роста и денег побольше…

Он посмотрел на Сьюзен, чтобы узнать, слушает ли она. Когда их взгляды встретились, она быстро отвела глаза.

— Хорошо, отец. Обещаю подумать об этом еще раз. Но, пожалуйста, не начинай надеяться. Я и правда не уверен, что из этой затеи выйдет что-то стоящее.

Эл пару раз пробурчал «пока» и повесил трубку. Сьюзен положила пленку и повертела в руках несколько фотографий, разложенных на столе, пытаясь казаться глубоко озабоченной и в то же время избавиться от чувства неловкости.

— Это был мой отец… — начал объяснять Эл.

— Извините, надеюсь, я не…

— Нет-нет, все в порядке. — Эл взъерошил волосы. — Он уже давно пытается сосватать мне эту работу по общественным связям в Иллинойском университете. Он там сам работает.

Сьюзен глубоко вздохнула.

— Почему вы хотите остаться здесь? — спросила она, указывая на рабочий стол с пленками и сырыми отпечатками. — Это искусство, настоящее искусство. Вы — невероятно талантливый художник. Почему же теряете время здесь, в «Курьере», в крошечном городке Ороре?

Эл нахмурился и отвернулся, внимательно посмотрел на свои ботинки, потом снова взглянул на нее.

— Видите ли, я не считаю это потерей времени. И не считаю неполноценной, неблагодарной работой. Думаю, что могу сделать много хорошего и полезного, работая в этом городке, для его жителей, намного больше, чем даже в Чикаго. Может, когда-нибудь вы поймете, — сказал он, забирая у нее из рук негативы. — Что же до дня сегодняшнего, то, думаю, вам лучше вернуться в отдел и закончить свой репортаж.

Сьюзен повернулась и, спотыкаясь, вышла. Она чувствовала, что совсем запуталась. Разве не сделала она ему комплимент? Он действительно невероятно талантлив. Это видно невооруженным взглядом. Его фото — настоящие произведения искусства. Она полагала, что похвалила его. Нет, ей никак не понять его отношения…

Но Эл думал, что он-то прекрасно может разобраться в Сьюзен. Он так злился на себя, что зазвал ее в фотолабораторию. Что он хотел доказать? Что тот намек на чувствительность, который он успел в ней заметить, может ожить под влиянием его замечательных снимков? Ему следовало бы знать, что это пропащий случай.

«Оставь ее в покое, Коулсон. От нее не будет ничего, кроме неприятностей. Ты точно не сможешь изменить ее мнение и желание добиться так называемого успеха в большой и важной газете. Ты, Эл Стивен Коулсон, совершенно точно не будешь тем, кто покажет ей, что на самом верху не так-то и здорово и что в этом маленьком городке полно всего, что можно любить и быть от этого счастливым. Позволь ей узнать это самостоятельно».

Эл бродил по лаборатории и швырял пинцеты, пустые кассеты и прочие инструменты, пытаясь выбросить Сьюзен из головы, но, как ни старался, ему это не удавалось. Как только она вошла, все неожиданно обрело цельность, стало мягким и теплым на ощупь. А когда ее спина под его рукой напряглась, он сразу понял, что она ощутила нечто, возникшее между ними. Казалось, даже воздух мгновенно наэлектризовался. В ту минуту, когда они оказались вместе, все переменилось.

Но он обидел ее, сильно обидел, она была настолько разочарованной, когда он забрал у нее негативы. Она простояла целую минуту, вытянув перед собой пустые руки, прежде чем уронить их. Потом нервно заправила за ухо выбившуюся прядь и выскочила из лаборатории, как раненый зверек, будто даже не поняла, что же с ней случилось. Если бы Эл мог лягнуть самого себя, он непременно это бы сделал. Это все его вина. Ему бы следовало промолчать.

И лучшего всего держаться в стороне и перестать думать о ней. Он должен. Иначе сам нарвется на новую боль, новые разочарования…

Едва ступив в помещение отдела новостей, Сьюзен уже знала, что ее лицо пылает. К счастью, Нора ушла на ленч.

Она упала на свой стул и безучастно уставилась на экран компьютера. Неожиданно раздался телефонный звонок и отвлек ее от бесцельного времяпрепровождения.

Она сняла трубку.

— Уэллс.

— Сьюзен?

Наверное, ее подружка Гейл наконец прослушала свой автоответчик. Сьюзен вкратце рассказала ей о событиях первого дня и встрече с Эл. Напряженная работа на чикагскую «Пост» не оставляла Гейл много свободного времени на встречи и беседы с друзьями, и две молодые женщины смирились с тем, что в основном им придется общаться посредством современных средств электронных коммуникаций.

— Привет, Гейл, — сказала она. И сразу сама почувствовала напряжение в своем голосе.

— Что-то у тебя голос странноватый. Случилось что-нибудь? Неприятности?

— Нет-нет. Просто трудный день. — Сьюзен потерла висок кончиками пальцев.

— Ага, знаю, что ты имеешь в виду…

— И твой в «Пост» тоже тяжелый?

— Не так, чтобы уж очень хорош. Меня сегодня весь день гоняют туда-сюда. А сроки просто убийственные. По-моему, я в последнее время нигде не была. Работаю дни напролет, и во имя чего? Но ладно, не будем обо мне. Расскажи, что там происходит с этим красавцем фотографом? Познакомилась с ним поближе? О-о, кажется, что-то все же происходит. Давай, рассказывай.

— О, Гейл, он так злит меня, не могу даже передать тебе.

— Давай, давай, приступай.

Сьюзен вздохнула и быстро окинула глазами комнату.

— Ты просто не поверишь, Гейл. Он — изумительный, удивительный фотограф. Его снимки просто потрясающи. Клянусь, он мог бы работать где угодно. И все же сидит здесь. Я не могу этого понять. Никак. Он пытался объяснить мне, почему не хочет работать в крупном издании, но я так и не взяла в толк. Понятия не имею, о чем он говорит, почему так твердо намерен оставаться в «Курьере». Разве тебе это не кажется ненормальным?

На том конце линии последовало долгое молчание.

— Гейл? Гейл, ты еще тут?

— Да, я… — Гейл откашлялась. — Ты, кажется, очень расстроена, Сьюзен.

— Да. Меня совершенно не касается, что и как он делает. И к тому же я-то уж точно не собираюсь тут долго задерживаться.

Гейл снова промолчала.

— Гейл, ты слушаешь? Что с тобой сегодня, почему ты такая тихая?

— Не знаю, — быстро откликнулась подруга. — Послушай, Сьюзен, мне надо идти. Давай как-нибудь на днях встретимся на ленч, о’кей?

— Конечно! Это будет здорово. Можем выбрать место где-нибудь на полпути. Я буду ждать с нетерпением. Так хочется повидаться, а не только разговаривать по телефону.

— Мне тоже. И не перенапрягайся там на работе.

— Забавно слышать это именно от тебя.

— Знаю, — засмеялась Гейл. — Просто делай, как я говорю, а не как делаю, о’кей?

— Угу, хорошо.

Положив трубку на рычаг, Сьюзен почувствовала, что гнев ее уменьшился, а вот замешательство — нет. Несколько минут она смотрела на дверь фотолаборатории, потом снова повернулась к монитору и попыталась сосредоточиться на работе.

Сьюзен показалось, что следующие несколько дней в «Курьере» пронеслись с быстротой степного пожара. Было столько дел, столько тем для репортажей и так мало времени. Но она была этому даже рада, потому что нечасто сталкивалась с Эл. Они лишь иногда встречались в холлах и проходили мимо, слегка кивая друг другу.

Все оставалось в том же состоянии, что было после их последней встречи. И все же Сьюзен продолжала возвращаться мыслями к Эл. Она страшно злилась на себя каждый раз, когда обнаруживала, что снова думает о нем. Почему, ну почему она не может выбросить этого парня из головы? Что-то в нем притягивало ее. Может, это его глаза, этот полунасмешливый взгляд? Во всяком случае, она понимала, что он сводит ее с ума, но не в ее характере было просто покориться этому. Единственное здравое решение — держаться от него подальше.

Три дня спустя после инцидента в фотолаборатории Сьюзен сидела перед компьютером, глубоко погруженная в свои мысли, когда мимо прошла Нора с дневным выпуском.

— Ты уже видела сегодняшнюю газету, Сьюзен? Отличный репортаж о детях с ослабленным зрением, тот, что вы с Эл сделали вместе. Это правда здорово. И текст отменный, а фото — просто нечто особенное, впрочем, как и всегда, — добавила она.

— Покажи-ка, покажи. — Сьюзен поднялась со стула и взяла угол газеты. Да, разворот был изумительным. Она мимоходом подумала, что, наверное, Эл приложил руку и к дизайну страницы. Она просто приковывала внимание, никто не мог пропустить такое. И здесь был ее текст, прямо тут, внизу и сбоку, в кавычках, и фото располагались так, что вели глаза читателей прямо к началу репортажа. Сьюзен удивленно посмотрела на Нору.

— Это Эл скомпоновал страницу? — спросила она.

— Ага, он великолепен, правда? — ответила Нора, восхищенно покачивая головой. — Просто невероятно, что он может сделать с самым простым репортажем.

И именно в этот момент Эл вошел в помещение с большим альбомом в руках. Он взглянул на обеих женщин и уселся за стол.

— Это потрясающе, Эл, — сказала Нора, подходя к нему. Он повернулся и тепло улыбнулся ей.

— Спасибо, Нора. — Но улыбка быстро слетела с его лица, когда он поймал обращенный на него взгляд Сьюзен.

— Это замечательно, — мягко сказала она. Он кивнул, все еще отводя глаза.

— Эй, ты уже окончательно устроилась с квартирой и переездом? — внезапно спросила Нора, разрушив магию момента.

Сьюзен моргнула.

— Почти. Сегодня прибывают еще кое-какие вещи, даже мой восточный ковер. Мне надо как-то перевезти и затащить его в квартиру, — ответила она, поворачиваясь к монитору.

— О, у Эл есть грузовичок, — сказала Нора. — Он бы мог помочь тебе.

Эл и Сьюзен мгновенно подняли головы, взгляды их встретились.

— Нет-нет, — поспешно заявила Сьюзен. — Я не могу просить о таком одолжении, слишком много сложностей.

— Не будь дурочкой, вовсе никакие это не сложности, — сказала Нора. — Да и займет-то всего несколько минут. Правда, Эл? — Она повернулась к нему.

Эл не отводил от Сьюзен глаз. Он медленно кивнул.

— Буду рад, — скучающим голосом произнес он. — Сегодня около трех, если вы сможете освободиться, подойдет?

— О’кей, — согласилась Сьюзен, смирившись с тем, что все устроилось вопреки ее желанию и здравому смыслу. — Это будет просто отлично.

Но в глубине души она сильно сомневалась в этом.

 

Глава 3

Позднее днем они забрали ковер в перевозочной компании. Эл едва ли вымолвил несколько слов за всю дорогу туда и обратно.

Когда они добрались до ее квартиры, он вытянул из кузова завернутый в бумагу огромный, скатанный в рулон ковер, закинул его на плечи, повернулся и зашагал вверх по ступеням к входной двери. Сьюзен порылась в сумке в поисках ключей, бросилась следом за Эл, опередила его и распахнула дверь как раз, когда тот поднялся на верхнюю площадку.

— Бросайте на пол, прямо здесь, посередине, — сказала она, указывая на свободное от многочисленных, еще не разобранных коробок пространство.

Эл опустил ковер, потом озадаченно огляделся.

— Еще не распаковались?

— Все как-то времени не было. — Она безразлично пожала плечами. Потом посмотрела вниз, на руки, покрутила ключи.

— Могу я предложить вам чего-нибудь холодного? — спросила она. Ей в общем-то не хотелось, чтобы он задерживался, но такую малость она должна была предложить, проявив элементарную вежливость.

— О’кей, — ответил он. — Это было бы здорово.

Эл не хотел пить. Но он решил задержаться, потому что хотел ей кое-что сказать. Его это мучило уже не один день, но он не знал, как к ней подступиться.

Она вернулась с банкой кока-колы в одной руке и бокалом со льдом — в другой. Эл наблюдал, как плавно она двигалась по комнате, казалось, бедра скользили под длинной юбкой. Как бы ему хотелось провести рукой по ее ноге, начать от икры, потом по колену, потом по бедру…

Он резко вскинул голову.

— Спасибо, — сказал он, принимая у нее из рук бокал и неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Проходите и присаживайтесь, немного расслабьтесь, — пригласила Сьюзен.

Кухонный стол был одним из немногих предметов обстановки в ее квартире, собранных и установленных должным образом, помимо кровати и плетеного кресла-качалки.

Эл подтянул к себе ногой стул и опустился на него, поставил бокал на стол, налил немного коричневой шипящей жидкости, но не сделал ни глотка.

— Мне надо кое-что сказать вам, — медленно начал он, глядя на руки, сплетенные в узел между широко расставленными коленями.

Он поднял глаза и взглянул на Сьюзен, которая выжидательно смотрела на него.

— Я был несколько не в себе тогда и сожалею об этом.

Сьюзен выпрямилась на стуле, но продолжала смотреть на него.

Эл вновь опустил глаза.

— У меня не было и нет никакого права говорить вам, что вы должны, а чего не должны делать с вашей собственной жизнью.

Сьюзен вздохнула и слабо улыбнулась, когда он снова взглянул на нее.

— Это совсем не смешно, — сказал Эл.

— Да, но вы были очень забавны в фотолаборатории, когда разозлились на меня, — отозвалась она, вспоминая, как он прищурился, сжал челюсти, как задергалась щека, и расплылась в широченной улыбке. — Послушайте, может, я тоже должна извиниться. Мне тоже не мешало бы держать язык за зубами и не высказываться по поводу вашей карьеры и планов на будущее.

И в этот момент, Эл сам не знал почему, ему отчаянно захотелось схватить ее, прижать к себе, покрыть поцелуями ее губы, потом шею, потом то открытое место между расстегнутыми пуговицами пушистого джемпера.

Вместо этого он быстро поднялся и отвернулся, надеясь, что она не успела заметить откровенного желания на его лице.

— Почему бы нам не попытаться развернуть этот ваш ковер? — сказал он внезапно низким, чуть охрипшим голосом.

Сьюзен вскочила со стула.

— Вы не должны заниматься этим.

— Мы можем справиться с этим за несколько минут, и тогда вы будете свободны, — сказал он, снимая ветровку и бросая ее на спинку стула. И решительно начал разворачивать длинный рулон.

Сьюзен показалось, что она заметила что-то необычное в его взгляде всего мгновение назад, но это было столь мимолетно… Он так быстро вскочил и срочно занялся ковром. О, Бог с ним, чему это повредит? Ей не помешает немного помощи, а то она никогда не приведет эту квартиру в божеский вид. Но вот их отношения всегда будут оставаться в этом же приятном стабильном состоянии, если кто-то хочет знать ее мнение.

Спустя несколько часов Сьюзен и Эл хохотали, бродя по колено в кучах скомканных газет. Сьюзен включила радио, и по предложению Эл они вместе набросились на новый ряд коробок. Это быстро превратилось в захватывающее занятие. Оба разрывали коробки, разворачивали содержимое, расставляли по местам.

Возвращаясь после рейда в бельевой шкаф, Сьюзен подхватила с пола пару газет, скатала в тугой мяч и прицелилась прямо в голову Эл, который с интересом заглядывал внутрь очередной коробки. Он встрепенулся и встревоженно вскинулся, когда ее снаряд угодил точно в цель.

— Ну, теперь вы пропали! — Эл схватил несколько газет и начал медленно скатывать их в тугой, упругий мяч.

Сьюзен, пританцовывая, как боксер, переместилась в сторону, подхватила новую порцию бумажных комков и начала их швырять один за другим, размахивая руками, как ветряная мельница. Бумажные шарики отскакивали от него, но Эл продолжал двигаться в ее сторону, медленно, шаг за шагом, со зловещей улыбкой на губах. Ее снаряды попадали ему в грудь, в лоб, в руки, но он подходил и подходил, медленно-медленно, пока не оказался прямо перед ней. Газетный шар в его руках становился все плотнее и плотнее… Знаменитая ухмылка теперь ни на мгновение не покидала его лица, будто он прекрасно знал, что произойдет в тот миг, когда он поймает ее…

Заставив Сьюзен вжаться спиной в стену, Эл остановился всего в нескольких дюймах от нее. Он внезапно выпустил свой бумажный снаряд и схватил ее за запястья, прижал их к бокам и держал ее крепко и сильно, не давая двигаться. Он смотрел на нее сверху, чего-то ожидая, с этой неизменной, сводящей с ума ухмылкой. Потом улыбка растаяла, как будто ее и не было, глаза стали серьезными. Он слегка наклонился, медленно, неуверенно, и замер, выжидая. Сьюзен смотрела на него затаив дыхание. «О нет, — простонала она про себя. — Это неправильно!»

Его дыхание касалось ее щеки и подбородка, гладило их, как нежнейшая ласка, лицо его парило над ней, едва не касаясь губ. И когда она уже подумала, что Эл никогда не решится придвинуться еще ближе, он неожиданно наклонился и приник теплыми губами к ее губам, опаляя их, знакомясь, покусывая, исследуя.

Сьюзен мгновенно утратила способность мыслить, уступила зову его тела, закинула руки на широкие плечи и прижалась к нему еще теснее. Она перебирала пальцами волосы на затылке, поглаживала вьющиеся пряди на шее, у самого воротника рубашки. «Ох, какие они мягкие, какие мягкие, — думала она. — А губы еще нежнее, такие нежные…»

Он прикасался к ее губам снова и снова, осторожно пробуя их на вкус. Но вскоре его рот стал настойчивее, требовательнее. Язык раздвинул ее губы и нырнул внутрь между зубами, руки скользнули по спине вниз, прижимая ее сильнее и сильнее. Все поплыло, будто в тумане, закружилось. Сьюзен почувствовала, будто вот-вот потеряет сознание. Сердце колотилось неистово, яростно, едва не разрывая ей грудь…

Сьюзен откинула голову, задыхаясь и хватая ртом воздух, уперлась в него руками и оттолкнула.

Эл оторвался от нее, поднял голову, удивленно взглянул на Сьюзен и медленно расплылся в знакомой дьявольской усмешке, заметив ошеломленное выражение ее лица. Она дышала тяжело, будто после бега, а глаза ее широко распахнулись от удивления, желания и удовольствия. Не убирая рук с ее бедер, он чуть отодвинулся и легко засмеялся.

— Проголодалась? — спросил он, снова широко ухмыляясь.

— Умираю от голода, — прошептала она.

— Отлично, тогда пойдем перекусим, — заявил он, хватая ее за руку и подталкивая к двери. — А это закончим попозже.

И они закончили это попозже, с шутками и смехом, продолжая распаковывать, казалось, бесконечные коробки. Эл даже остался, чтобы помочь Сьюзен расчистить завалы газет.

Закрыв наконец за ним дверь, Сьюзен привалилась к ней спиной. По каким-то непонятным причинам ей казалось, что она закрыла дверь за одной частью своей жизни и готова была начать другую. Ей не удавалось избавиться от странного ощущения, что события начинали принимать совершенно новый поворот, поворот, при котором она не сможет контролировать их в той мере, к которой привыкла. Раньше ей всегда удавалось четко придерживаться своих планов, двигаться вперед, не позволяя никому и ничему отвлекать ее от поставленной цели. Но здесь, в этом городке, в этой маленькой газете, она вдруг ощутила, что начинает терять свою привычную дисциплинированность.

Эл пробудил в ней чувства, о существовании которых она даже и не подозревала. И именно поэтому-то она и прервала их поцелуй, и сразу заметила, что Эл тоже понял это. И еще Сьюзен знала, что он почувствовал, как она ответила на его поцелуй, как растаяла от его прикосновения. Весь этот эпизод напугал ее. Впервые в жизни она не понимала, в чем дело, и все больше и больше запутывалась. Единственное, чего ей хотелось, это возвратиться на привычные рельсы. Быть той, какой быть привыкла.

А что все-таки случится, если она немного ослабит самозащиту, отбросит свою настороженность? Ей порой болезненно хотелось расслабиться, не быть столь серьезной, такой целеустремленной. И похоже на то, что если кто-то и может заставить ее отказаться от своих намерений, то этот кто-то — определенно Эл.

На следующий день Эл присел на табурет у высокого стола и развернул выпуск газеты с его и Сьюзен репортажем о детях с ослабленным зрением.

Обычно Эл не читал репортажи от начала до конца. Он вообще-то не очень увлекался чтением газет и просто просматривал через строчку по диагонали, только чтобы понять, о чем идет речь. Но репортаж Сьюзен не мог не увлечь его. Слова буквально завораживали, заставляли читать дальше, буква за буквой, слово за словом, фраза за фразой. В какой-то момент он едва не задохнулся от волнения, глаза слегка затуманились, а пару абзацев ниже он искренне расхохотался. Он дочитал репортаж до конца, не отрываясь ни на минуту, потом опустил газету на стол и уставился на нее, положив руки на колени и размышляя о прочитанном.

Во-первых, Сьюзен — чертовски хороший репортер. То, что она творила со словами, — настоящий дар, писательский талант. Какую отличную команду они могли бы составить — он и она — вместе. Он — своими фотоснимками, она — текстом…

«О чем это ты думаешь? Разве уже забыл? У нее другие планы, честолюбивые устремления, и, возможно, она заслуживает того, к чему стремится. У нее есть талант, и она умеет его использовать на все сто».

Он свернул газету и отложил ее в сторону, потом поднялся достать банку с реактивом, нужным ему для работы.

Да, но тот поцелуй, который они разделили прошлой ночью, был настоящим, и они оба знали это. Он сразу почувствовал, как ее тело прижалось к нему, а губы жадно открылись навстречу его губам. А когда она внезапно прервала поцелуй и объятие, он сразу понял по ошеломленному лицу Сьюзен, что для нее собственная реакция явилась полной неожиданностью. А он, он сам ступал на опасную почву, это не вызывало ни малейшего сомнения! Он начинал испытывать нечто, чего не переживал никогда раньше, даже с Кейт. Сьюзен притягивала против его воли. Но черт побери, они так бы подошли друг другу! Вместе работая, вместе проводя свободное время, вместе ложась в постель…

Почувствовав неожиданное волнение, он быстро переключился на первоочередные дела. «Это надо прекратить», — велел он себе. Они оба знают, что у нее большие планы, не ограничивающиеся «Курьером». Он просто должен принять это как неизбежный факт.

— Ну как, помог тебе Эл с этим твоим ковром? — спросила Нора.

— Да, — улыбнулась в ответ Сьюзен. — Он отличный парень. Он даже остался и помог мне еще и другие вещи распаковать. Я давно должна была это сделать, да все как-то руки не доходили.

— О, правда? — Нора наклонилась ближе, надеясь услышать что-нибудь интересное.

— Угу. Мы изрядно повеселились, занимаясь этим, — хихикнув, заявила Сьюзен.

— Ну и отлично! — Нора подмигнула и показала ей поднятый вверх большой палец.

Сьюзен внимательно посмотрела на Нору, которая повернулась к своему столу. Она казалась всегда такой умиротворенной, довольной, счастливой. Даже когда в отделе царили суматоха и полная неразбериха, спокойствие и внутренняя уверенность этой женщины были просто сверхъестественными. Три фотографии членов ее семейства занимали особый уголок на ее столе. Нора готова была в любой момент рассказывать о выдающихся достижениях детей с нескрываемой и вполне заслуженной гордостью.

— Нора, могу я спросить тебя кое о чем?

— Конечно, давай.

— Почему ты решила остаться в «Курьере»?

На какую-то секунду Нора задумалась, посмотрела куда-то вдаль и снова повернулась к Сьюзен.

— Знаешь, одно время мне хотелось взять штурмом весь мир. Я представляла себе успех только на условиях размера тиража и важности репортажа. Но сейчас я не променяла бы ни за какие блага то, что имею здесь, на так называемый большой успех. У меня есть семья. Мы не богаты, но вполне прилично обеспечены. Живем в прекрасном районе, где люди и правда небезразличны друг к другу. И я довольна своей работой. В общем, мне повезло.

Сьюзен задумчиво разглядывала ее.

— Нора, а могу я спросить у тебя кое-что об Эл?

— Сьюзен, дорогая, ты можешь спрашивать что угодно.

Сьюзен прикусила губу.

— Расскажи мне, пожалуйста, о Кейт Лэнг.

Нора немедленно подняла голову, внимательно и пристально посмотрела на Сьюзен.

— Он упоминал о ней? Рассказывал тебе?

Сьюзен кивнула.

— И что он сказал?

— В общем, немного.

— Ну, понятно. — Нора скорчила гримаску. — Эти мужчины вообще много не говорят, особенно когда речь идет о сердечных делах.

— Он очень любил ее?

— Думаю, он считал, что да, очень, но теперь я совсем не уверена, что это была настоящая любовь. Но вот что я тебе скажу, Сьюзен: она так сильно обидела его, что он до сих пор даже смотреть не желал на других женщин.

Сьюзен нервно сглотнула.

— А почему она его бросила?

— Это он так сказал тебе?

— Да.

Нора вздохнула, и жесткий взгляд ее смягчился.

— Она была очень честолюбива. И оставила его, выбрав престижную работу.

— О…

— Уэллс! — раздался голос редактора. Он вошел в комнату отдела со стопкой бумаг в руках и мгновенно потребовал полного внимания Сьюзен.

— Да, мистер Бреннан. — Репортер Уэллс тут же вскочила ему навстречу.

— Тут на юге округа разгорелись страсти по поводу возведения новых водонапорных башен, — сказал он, подавая ей принесенную стопку. — Здесь вот предыстория этих событий, имена. Я хочу, чтобы вы отправились туда и написали репортаж. Поговорите с жителями, выясните их точку зрения, потом побеседуйте с местными политиками, добейтесь их комментариев. Должна получиться серьезная статья. В основном это типичная ТНУМД-история, — закончил он, кивая Эл, вышедшему из фотолаборатории.

— Что такое ТНУМД? — спросила Сьюзен, мельком взглянув на Эл и заметив, что тот хмурится.

— Это значит Только-Не-У-Меня-Дома, — пояснил Бреннан. — Старая история. Каждому району нужны такие вещи, как водонапорные башни, мусорные свалки и тому подобное, но никто не хочет, чтобы это находилось на их собственном заднем дворе.

Сьюзен уже начала довольно прилично разбираться в настроениях Эл, настолько, что могла сказать — он вот-вот сорвется с тормозов. Она удивилась, что это привело его в такое состояние. В конце концов, Бреннан только излагал факты. Но тем не менее кулаки Эл сжались так крепко, что даже костяшки побелели.

— О, Эл, ты мог бы поехать с ней и немного поснимать, — добавил Бреннан, покидая помещение.

Эл схватил футляр с камерой и закинул на плечо.

— О’кей, поехали, — грубо рявкнул он Сьюзен.

Она быстро нашла свой блокнот, ручку, подхватила листки с информацией, оставленные Бреннаном, и бросилась вдогонку.

— Эй, эй, подожди, — закричала она вслед.

Пока они ехали на задание, Эл глубоко ушел в свои мысли, не обращал на Сьюзен никакого внимания. Он с отсутствующим видом покрутил настройки радио, потом нетерпеливо выключил приемник.

— Не хочешь о чем-нибудь поговорить? — спросила Сьюзен.

— Не особенно, не сейчас по крайней мере, — отрезал он.

Сьюзен решила оставить попытки отвлечь Эл, достала бумаги и погрузилась в изучение материалов для интервью. Итак, округ хотел поставить две большие водонапорные башни в сельской местности в самом дальнем углу округа. А совсем рядом с предполагаемым местом установки башен находился крошечный поселок, построенный около двадцати пяти лет назад, жители которого решительно восстали против предполагаемого строительства. Они заявляли, что водяные цистерны настолько большие, что безвозвратно погубят вид и дух этого поселка. Более того: строительство именно в этом месте может даже оказаться опасным.

— Повтори еще раз этот адрес, — попросил Эл. Сьюзен назвала и нашла имя леди, которую они собирались интервьюировать первой.

— Люсиль Диксон, — пробормотала она.

Эл свернул на длинную, довольно узкую дорогу, ведущую к горстке домов, примостившихся вдалеке, на мягком подъеме холма. Старая асфальтовая дорога бежала между двумя рядами деревьев, сплетавшихся наверху ветвями и отбрасывающих вниз густую тень. Ближе к холму дорога начала плавно изгибаться, прорезая лесистую местность с разбросанными там и сям симпатичными небольшими домами, неброскими, но какими-то очень элегантными частично благодаря их простоте. Почти все дома были кирпичными, в стиле ранчо, с большими холмистыми участками. На некоторых, окруженных заборами, мирно паслись лошади.

Сьюзен сразу заметила, как здесь тихо и спокойно. Единственными звуками были шелест листьев на слабом осеннем ветерке да временами отдаленный лай собак. Лужайки перед домами в основном были ухоженными, подстриженными, засаженными цветами, но кое-где между строениями кусты буйно разрослись и образовали естественные изгороди.

Сьюзен поразило, что эти люди всего в двадцати пяти минутах езды от города построили свой собственный уголок, где жизнь скорее напоминала деревенскую, чем городскую, и где, казалось, они могли наслаждаться своим персональным маленьким раем.

Какой симпатичный поселок, думала Сьюзен. И две гигантские водонапорные башни, которые будут возвышаться за деревьями, определенно не вписывались в это идиллическое окружение. Но она должна быть объективной и собрать все факты, прежде чем начинать делать какие-то выводы. И что бы там лично она ни думала, в статье должны быть представлены мнения обеих конфликтующих сторон. «Помни, — сказала себе Сьюзен, — Бреннан говорит, что это история ТНУМД, что водонапорные башни действительно нужны всем и должны быть где-то построены».

Эл завернул за угол и поехал по подъездной дороге к кирпичному дому. Вдруг откуда-то выскочил огромный золотистый ретривер и крупными скачками помчался к машине.

— Эй, парень, — обратился Эл к большому щенку, который уже оперся лапами на водительскую дверцу и попытался сунуть в кабину голову. Он свесил язык в полуоткрытое окно и с любопытством уставился на Эл.

— Баркли, назад, — сказала, подходя сзади, женщина в костюме для работы в саду. Пес соскочил с дверцы, помчался к ней и начал носиться вокруг нее, пока женщина спокойно выжидала, когда Эл и Сьюзен выйдут из машины.

— Отличный у вас пес, — заявил Эл.

— Простите, надеюсь, он вас не потревожил, — улыбнувшись, сказала женщина. — Он просто из своей шкуры вылезает, когда видит кого-то незнакомого. Забывает все хорошие манеры.

— Нет проблем, — успокоил ее Эл.

Сьюзен обошла машину и протянула руку.

— Миссис Диксон?

Женщина коротко кивнула.

— Здравствуйте. Я — Сьюзен Уэллс, репортер «Курьера», а это Эл Стивен Коулсон, фотограф. Мы собираемся писать о строительстве водонапорных башен поблизости от вашего жилья. Нам в редакции дали ваше имя и адрес, чтобы мы могли побеседовать по этому поводу. Не можете уделить нам несколько минут?

— Милочка, да у меня весь день свободен, — ответила миссис Диксон, стаскивая перепачканные землей перчатки — Давайте-ка пойдем на кухню, я заварю чай, и мы сможем спокойно поговорить.

Оказавшись на заднем дворе, Сьюзен залюбовалась открывшейся панорамой. Лужайка раскинулась на сотни ярдов, огороженная живой изгородью разросшихся кустов и деревьев. Ступив на каменные плиты, ведущие к заднему входу, она заметила в патио, окруженном увядающими осенними цветами, птичью ванну и несколько кормушек. Под ногами шуршали опавшие золотые и коричневые листья.

Прежде чем войти в открытую миссис Диксон дверь, Сьюзен повернулась к Эл.

— Какая прелесть, — пробормотала она.

Он кивнул и странно и напряженно взглянул ей прямо в глаза. Миссис Диксон уже суетилась около кухонного стола перед большим окном, доставала печенье, ставила чашки.

— Мы называем это нашей задней сороковкой, — сказала она Сьюзен. — Конечно, это не совсем так. Мы никогда не могли бы позволить себе целых сорок акров, хотя и хотели бы. Но это максимально приближено к нашей мечте, и мы искренне любим это место. Так замечательно жить за городом, наслаждаться природой, всякими мелкими зверушками и, главное, уединением. — Миссис Диксон налила в чайник воды из кухонного крана.

— Здесь просто прелестно, — со вздохом отозвалась Сьюзен, понимая, что пора переходить к делу. Повернувшись на стуле, она спросила: — А где они предполагают расположить эти цистерны?

Миссис Диксон оцепенела у раковины.

— Смотрите прямо из окна. Вот над теми деревьями в конце моего участка. Вот что я буду лицезреть из этого окна. Два гигантских грибовидных белых стальных обелиска. Вот что теперь будет у меня перед глазами. И у всех по соседству тоже, потому что они предполагают поставить цистерны на двух пустующих участках прямо посередине нашего поселка.

Сьюзен успешно удалось подавить вздох разочарования — она упорно пыталась сохранить объективность.

— А что вы предпринимаете, чтобы противостоять этому проекту? — спросила она.

Схватив папку толщиной примерно в три дюйма, миссис Диксон уселась на стул рядом со Сьюзен и начала раскладывать перед ней документы, объясняя, что делают она и ее соседи, чтобы сохранить их «образ жизни», как она это называла.

Сьюзен вдумчиво слушала, делала кое-какие пометки, а Эл тихо двигался вокруг, держась на заднем плане, и непрерывно снимал.

Миссис Диксон достала несколько фотомакетов, показывающих, на что будет похож их поселок после завершения строительства водонапорной башни с цистернами.

Сьюзен повернулась, чтобы показать их Эл, и он вскинул бровь.

— Могу я взять это? — спросила она.

— Пожалуйста, пожалуйста, — ответила миссис Диксон.

Сьюзен вытянула их из папки и передала Эл. Ей показалось, что она заметила, как на его лице промелькнуло отвращение, когда он взглянул на фото — первая живая реакция с момента их приезда, до сих пор он сохранял непроницаемое выражение.

— Ну что ж, мне надо еще поговорить с вашими соседями и потом, конечно, с членами правления округа, — сказала она приветливой леди, заметив, как Люсиль Диксон скривилась при упоминании местных политиканов.

— Вот здесь список людей, которые поддерживают наши усилия, — сказала миссис Диксон. — Заезжайте к ним в любое время, не стесняйтесь. У нас на следующей неделе состоится митинг, было бы неплохо, если бы вы посетили его.

Сьюзен и Эл распрощались с милой, приветливой леди, заглянули в несколько соседних домов, поговорили с их обитателями, прежде чем решились покинуть поселок. Сьюзен нравилось здесь все больше и больше, она просто наслаждалась увиденным, так тут было тихо и спокойно, только вот в людях кипел гнев, и они, не стесняясь в выражениях, высказывали вслух свое мнение.

— Но почему здесь? Есть столько других мест, где они могли бы поставить эти вышки и цистерны, — возмущался один из жителей поселка.

— Мы чувствуем себя такими беспомощными, — пожаловался другой. — Будто у нас нет никакого выбора, что бы ни делали, что бы ни говорили. Нас просто никто не слушает.

«Что ж, а я слушаю, — подумала Сьюзен, садясь вместе с Эл в машину и направляясь к официальным лицам округа. — И к тому времени, когда я закончу свой репортаж, все остальные в округе тоже услышат об этом».

Однако речи президента окружного совета тоже звучали убедительно.

Уолтер Норт, крупный приветливый мужчина, сидел за своим большим дубовым столом в забитом книгами офисе, выходящем на городскую площадь.

— Эта публика устроила большую бучу вокруг ничего, — уверенно заявил он. — Эти башни никоим образом не испортят вид, они прекрасно впишутся в пейзаж.

— Боюсь, жители с этим не согласны, — начала Сьюзен. — У меня тут есть несколько фотомакетов, которые они сделали, чтобы продемонстрировать, на что будет похоже это место после завершения строительства, — проговорила она, подавая Норту через стол несколько взятых у миссис Диксон и ее соседей снимков. — Неужели вы можете сказать, что вид этих башен не режет глаз?

— О, эти фотографии несколько неаккуратны, — отпарировал он, едва взглянув на снимки, и подтолкнул их обратно к Сьюзен по гладкой полированной поверхности стола. — Башни самым натуральным образом сольются с окружающим пейзажем.

— А как насчет фактора безопасности?

— Об этом позаботились инженеры. Они провели серьезнейшие изыскания, — ответил президент, старательно улыбаясь и уверенно глядя прямо в камеру, пока Эл двигался вокруг, снимая все подряд.

— Могу я взглянуть на копию отчетов?

— Ну, прямо сейчас это, к сожалению, невозможно. Но я буду счастлив найти копии лично для вас в самое ближайшее время. — Норт обошел свой письменный стол и присел на край, небрежно задрав колено и поставив на него локоть. Золото его кольца и часов сверкнуло у Сьюзен перед глазами.

— Я уверен, вы поймете правильно, мисс Уэллс, — сказал он, наклоняясь к ней. — Мы действительно заботимся об интересах жителей нашего округа и хотим прислушиваться ко всем их пожеланиям. Но проблема в том, что это на самом деле лучшее место для башен. Я понимаю, как временами чувствуют себя люди, когда общественные улучшения должны входить в жизнь, а они не желают их видеть на своей собственности. Но это необходимо, и башни должны где-то стоять, иначе мы не продвинемся по пути служения интересам всего округа.

— Но почему в таком населенном месте, когда кругом полно пустующих земель? — нажимала Сьюзен.

— Это лучшее местоположение, согласно тому отчету, который я найду для вас, — сказал Норт, поднимаясь и протягивая ей руку, давая понять, что интервью окончено. — А сейчас, я очень сожалею, У меня еще одна встреча. Буду счастлив ответить на все ваши вопросы по этому поводу в любое время, — добавил он, провожая их к выходу. — Мои двери всегда открыты для вас.

Сьюзен и Эл спускались по широким каменным ступеням. Внезапно Эл остановился, повернулся и посмотрел назад, на здание, которое они покидали.

— Ты веришь этому парню? — спросил он. Сьюзен задумчиво нахмурилась.

— Вообще-то он говорил довольно убедительно, будто действительно заботится о тех людях, но просто пытается решить возникшую проблему наилучшим возможным образом. Хотя все это показалось мне несколько, не знаю, стандартным, что ли, заученным.

— Думаю, ты права. Тебе надо задать несколько жестких вопросов, — сказал Эл. — Думаю, здесь кроется больше, чем видно с первого взгляда. Идем, — добавил он, хватая ее за локоть и разворачивая. — Мне надо показать тебе кое-что.

— Я могу идти самостоятельно, Ламар, — сказала Сьюзен, поднимая локоть и выворачиваясь из его хватки.

— Но ты же не отступаешь, правда?

— Никогда, — ответила Сьюзен, качая головой. Она поплелась за ним и уселась на переднее сиденье, думая, что же такое приготовил для нее Эл Стивен Коулсон на этот раз.

 

Глава 4

Эл выехал из города и направился на восток, потом снова на юг по дороге, идущей параллельно Фокс-Ривер. Спустя несколько минут он свернул на узкую проселочную дорогу, скрытую за высоким кустарником.

Сьюзен уже немного успокоилась и размышляла о словах Эл. Возможно, он прав. Сначала она и собиралась рассказать историю конфликта вокруг строительства водонапорных башен с броскими заголовками, но теперь задумалась: может, на нее повлияли высказывания Бреннана, там, в редакции? Ей представилось, что она пишет аккуратненькую, гладенькую статейку и передает редактору как раз то, что он и хотел видеть.

Да, можно сложить отдельные куски этой истории и таким образом, но получается что-то уж очень опрятно, думала Сьюзен, и ответы Норта, они тоже были слишком аккуратными. Возможно, в этом конфликте все же скрывается больше, чем заметно с первого взгляда.

Сьюзен вышла из машины и последовала за Эл, который уже огибал хижину. Приблизившись к дому, она заметила между деревьями поблескивание воды. Завернув за угол, Сьюзен поняла, что они оказались у самой реки. Эл стоял впереди, на высоком берегу, сложив на груди руки, и смотрел на простой серый деревянный пирс, который выступал из берега на десять-двенадцать футов.

Она подошла и остановилась рядом, задумчиво вороша ногой золотые, красные и коричневые опавшие листья, покрывавшие землю плотным, толщиной в несколько дюймов, ковром. Сьюзен глубоко вдохнула запах воды, закрыла глаза и закинула голову. Воздух был свежим и прохладным, ветерок поглаживал ей щеку, а небо… небо казалось синее, чем в других местах, если только это возможно.

И тихо, так тихо. Единственными доносившимися до нее звуками были чириканье птиц и топот какой-то мелкой зверюшки, может, белки, по опавшим листьям. Сьюзен чувствовала, как она расслабляется и наполняется глубоким покоем просто оттого, что находится в этом месте.

— Пошли, — сказал Эл и повернулся к дому. Он одолел одним прыжком три деревянные ступеньки, ведущие на низкое крыльцо.

Эл открыл переднюю дверь и пропустил Сьюзен вперед. Она случайно коснулась его локтем, но не подняла глаз, чтобы посмотреть на выражение лица, хотя и знала, что он наблюдает за ней.

Они вошли в просторную L-образную комнату. Направо находился большой каменный камин, полный тлеющих угольков Простая деревянная мебель, грубо обструганные столы подушки невыразительного цвета, раскиданные по кушетке и грубые самотканые ковры придавали комнате теплый, уютный вид. По другую сторону располагалась кухня, чем-то напоминавшая корабельный камбуз, а кухонный стол и стулья стояли у большого окна с живописным видом на реку.

Эл остановился посередине комнаты, широко расставив ноги.

— Как насчет бокала вина? — спросил он.

— Только небольшой, пожалуйста, — откликнулась Сьюзен.

Так, значит, это его жилье. Почему он решил привезти ее сюда прямо в середине рабочего дня? В хижине чувствовался настоящий домашний дух. Тепло, исходившее от дощатых стен и полов, пронизало ее через ступни и расползлось по всему телу. Эл снял ветровку-хаки, повесил на спинку стула, потом полез в стенной шкаф в поисках бокалов.

Сьюзен снова оглядела комнату, обратила внимание на журналы, раскиданные на кофейном столике, в основном «Нэйшнл джиографик» и фотоальбомы. Газет не было видно нигде.

— Здесь очень приятно, Стивен, — сказала Сьюзен, глядя, как Эл наливает в бокалы белое вино, которое достал из холодильника. — Ты сам это построил?

— Нет. Но я провел немало времени, приводя все в жилой вид и пытаясь создать именно то, чего мне хотелось — этакое расслабляющее убежище от цивилизации, — ответил он.

— Тебе это удалось, — проговорила она, делая небольшой глоток и поглядывая на него поверх бокала.

— Когда я приезжаю сюда, мне хочется забыть обо всех проблемах и неприятностях большого мира, — сказал он. — Я хочу наслаждаться тишиной, сосредоточиться на отдыхе, почувствовать, как каждый мускул и каждый нерв моего тела расслабляется и настраивается на общение с природой и всем окружающим. Давай еще на минутку выйдем наружу, — предложил он.

Эл снова подвел ее к краю воды, где они уселись на пару пней, стоящих между деревьями. Временные стулья выглядели так, будто их специально поставили здесь, чтобы любоваться рекой. Сьюзен покрутила вино в бокале и наклонилась, чтобы насладиться ароматом вина, смешавшимся с запахом влажной земли и листьев на речном берегу.

— М-м-м, — протянула она, глядя на воду, смакуя мгновение. — Действительно расслабляет.

Эл молча и задумчиво смотрел на нее несколько минут, потом медленно проговорил:

— Они хотели проложить здесь велосипедную тропу, прямо там, где ты сидишь. — Голос его был ровным, лишенным всяких эмоций.

У Сьюзен от удивления приоткрылся рот.

— Да, да, именно так, — сказал он. — Асфальтовую дорогу по берегу реки, прямо через чью-то собственность, на которой бы постоянно мельтешили любители бега трусцой, велосипедисты, разные туристы, бросали банки и таскали с собой орущие магнитофоны от рассвета до заката, а то и много позднее.

Сьюзен повернулась, глянула на его дом, стоявший не дальше чем в ста ярдах от того места, где они сидели. Да, мысль о дороге, проходящей прямо перед домом, казалась по меньшей мере странной.

— Предполагалось, что это будет сделано для общественного блага и блага жителей округа, — презрительно фыркнул Эл. — Политиканы вбили себе в голову, что им нужны «дорожки здоровья» по всему округу, и решили превратить нашу частную собственность в большой общественный парк. И они уже затеяли судебный процесс, чтобы обречь на снос наши дома по берегу реки.

— И что вы сделали? — спросила ошеломленная Сьюзен.

— Мы дрались не на жизнь, а на смерть, — жестко ответил он. В голосе его зазвучала суровая непреклонность. — Мы объединились и сделали все, что в человеческих силах. Использовали средства массовой информации, суд и публичное недовольство, не давали покоя ни одному политику отсюда и до самых границ штата.

— И что случилось потом?

— Это сработало. Они в конце концов отступились. Но это была чертовски жестокая драка, — проговорил Эл, качая головой и глядя себе под ноги.

— Но ведь оно того стоило, правда? — откликнулась Сьюзен и погладила его руку.

— Да, стоило каждой проклятой минуты и каждого проклятого цента. Как и для миссис Диксон и ее соседей, если они затеют борьбу с этими башнями и цистернами, если и правда не хотят их, — сказал Эл.

Сьюзен кивнула.

— Посмотрю, может, мне удастся что-нибудь откопать во всей этой истории. Пусть даже для того, чтобы продлить ее хоть ненадолго, дать им лишнее время. Может, что-то подвернется.

Эл расплылся в широкой довольной ухмылке.

— Тогда давай вернемся, — сказал он и поднял ее на ноги, взяв за руку и притянув к себе. Какое-то мгновение Сьюзен думала, что он снова поцелует ее. Эл слегка заколебался. Она уже начала прикрывать глаза, но он взял ее за локоть, повернул и подтолкнул вверх к дому.

— Возвращаемся на работу, звездный репортер!

— Почему вы так долго? — спросила Нора, когда Сьюзен вошла и поставила на стол свою сумку.

— Сначала мы взяли интервью у миссис Диксон и некоторых других жителей, потом у Уолтера Норта, а потом Стивен прокатил меня и показал свою собственность, — ответила Сьюзен.

— Он возил тебя в свою хижину? — удивилась Нора. — Она говорила медленно, тщательно выговаривая каждое слово, почти благоговейно.

— Да, а что в этом странного?

Нора покачала головой.

— Эл крайне редко кого-то приглашает туда. Там были всего несколько человек. И ни одной женщины, насколько мне известно. Он переехал туда вскоре после разрыва с Кейт.

— Ну, это ничего не значит, — сказала Сьюзен и повернулась к своему компьютеру.

— Хм, — откликнулась Нора, хихикнула и тоже вернулась к прерванной работе.

— Прибыла история о водонапорных башнях, — объявила Сьюзен, легко постучав в дверь редакторского офиса.

Бреннан поднял глаза от компьютерного монитора.

— Отлично, — сказал он, поворачиваясь к ней.

— И я уверена, у Стивена скоро будут готовы фотографии.

Бреннан кивнул и начал поворачиваться обратно.

— У меня есть еще кое-что…

— Да?

— Мне бы хотелось еще немного продолжить разработку этой темы.

Бреннан вопросительно вскинул бровь.

— Мне кажется, тут что-то кроется, нечто, не заметное с первого взгляда, — объяснила Сьюзен.

— Хм-м, — промычал редактор, поглаживая пальцем подбородок. — Вообще-то это может вырасти в приличную серию репортажей, если нам удастся поддержать общественный интерес. На этой неделе инициативная группа поселка устраивает большой митинг. О’кей. Отправляйтесь и напишите об этом и о том, что там еще сумеете раскопать.

— Я бы хотела еще побывать в окружном архиве и посмотреть, что удастся там отыскать по этому поводу, если вы не возражаете.

— Конечно, конечно, — отозвался Бреннан, отвернулся к монитору и отпустил Сьюзен небрежным взмахом руки.

К тому времени, как Сьюзен покончила с работой, стояла уже глубокая ночь. Ей удалось выжать из своего плотного расписания достаточно времени, чтобы посетить окружной архив и раскопать довольно интересные факты по поводу тех участков, на которых планировалось строительство водонапорных башен. Она размышляла над своими записями, положив голову на руку, как вдруг услышала прямо над собой голос Эл:

— Уже поела?

Перед письменным столом стоял Эл и вытирал руки полотенцем.

— Нет, и на самом-то деле просто умираю от голода, — ответила она.

— Ну что ж, почему бы тогда нам не вернуться ко мне домой и не прикончить ту бутылку с вином, а я наскребу чего-нибудь в придачу к ней, — предложил он.

— Звучит заманчиво, — сказала Сьюзен, собирая разбросанные бумаги и складывая их аккуратными стопками. Она достаточно сделала за день, и сама мысль о том, чтобы отправиться в удивительно расслабляющий уголок, где жил Эл, заставила ее ощутить почти свинцовую усталость.

— Ничего, если я поеду за тобой на своей машине, Лестер, чтобы вернуться оттуда домой сразу после ужина? — спросила она.

Эл усмехнулся.

— О’кей, встретимся на парковке через пять минут.

Пока Сьюзен ехала вслед за красными огоньками задних фар «блейзера» по скудно освещенной асфальтовой дороге к хижине Эл, в ее душу начали закрадываться сомнения. В редакционном офисе идея совместного ужина у него дома казалась просто отличной. Приятный успокаивающий бокал вина, запах реки и леса… Это определенно поможет ей расслабиться после напряженного рабочего дня. Но с другой стороны, они впервые окажутся наедине в ситуации, далекой от рабочей и деловой. Это почти как свидание.

Внезапно ее руки, сжимающие рулевое колесо, похолодели и слегка задрожали. «Почему это я так странно к этому отношусь?» — спросила себя Сьюзен и тут же одернула, напомнив, что не надо быть дурочкой. Это всего-навсего обычный ужин коллег по работе. Двух друзей. Руки Сьюзен нервно сжимались и разжимались на рулевом колесе. «Расслабься, сейчас же расслабься, — приказала она себе. — Расслабься и наслаждайся. Ты в состоянии контролировать ситуацию», — повторила она несколько раз.

К тому времени, когда они достигли хижины, ей почти удалось убедить себя. Выйдя из машины, Сьюзен подошла к Эл, который ждал ее к двери в хижину, уверенно улыбаясь.

— Вот так, давай мне твою куртку, — сказал он, протягивая руки, когда они вошли. Потом повернулся и повесил ее на вешалку, снял свою ветровку-хаки и пристроил рядом с ее объемным вязаным жакетом.

Эл расстегнул манжеты и начал закатывать рукава рубашки.

— Может, нальешь по бокалу того вина, пока я займусь камином и разведу огонь?

— Конечно, — откликнулась Сьюзен, направляясь к кухонному шкафу.

Доставая бокалы из подвесной полки над холодильником, она смотрела, как Эл разводит огонь. Когда он наклонился положить вниз растопку, Сьюзен заметила, как под тонкой фланелевой тканью прорисовались рельефные мышцы спины, натянувшие рубашку почти до того предела, когда она едва удержалась в джинсах, стоило Эл повернуться за поленом. Сьюзен нервно втянула воздух. Ноги его казались сильными и твердыми, а волосы на руках поблескивали, как золотистый шелк, в разгорающемся пламени камина. И руки, руки тоже выглядели большими и сильными, бицепсы напряглись и выступили огромными буграми, когда Эл потянулся и взял кочергу.

Он потыкал в растопку, убедился, что она хорошо разгорелась, подбросил еще одно полено.

— Для начала этого хватит, — сказал он, вытирая руки о джинсы.

— Побудь здесь и поговори со мной, пока я найду, чем мы сможем пообедать, — сказал Эл, беря у нее из рук один из бокалов с вином. Он сделал глоток, не сводя с нее глаз.

Сьюзен прошла за угол, отделяющий кухонный закуток от обеденной «залы», и присела на высокий табурет.

— Бобы и рис, как тебе, подойдут? — спросил Эл.

Сьюзен пожала плечами.

— Никогда не пробовала, — ответила она.

— Никогда не пробовала бобов с рисом? Девочка, да ты просто не жила до сих пор. Отлично, сегодня я угощу тебя блюдом по особому рецепту собственного изобретения.

Он начал вытаскивать из шкафов горшки и сковородки, периодически поглядывая на нее, но не прерывая своего занятия. Свет от камина бросал отблески на ее светлые волосы, так что они окружали голову почти мистическим ореолом. Она казалась такой естественной, сидя здесь, на этой кухне, будто это ее самое обычное место. Эл почувствовал, что Сьюзен немного волновалась, когда только вошла. Она не смотрела на него, даже когда отдавала ему свой вязаный жакет, и, казалось, искренне обрадовалась его предложению достать бокалы для вина, как если бы он предложил это, чтобы отвлечь ее от мыслей о том, что они здесь наедине, только вдвоем.

Эл подумал: а знает ли она, что он тоже немного нервничает? Ему самому было непонятно, почему это он вдруг решил пригласить ее сюда. Он продолжал постоянно твердить себе, что должен держаться от нее на расстоянии, но стоило ему увидеть ее сегодня поздно вечером, одну в отделе, пристально вглядывающуюся в компьютерный монитор после напряженного дня, такую уставшую, как он ощутил, что его влечет, неудержимо влечет к ней каким-то таинственным, необъяснимым образом. И вот теперь они снова здесь, в его хижине, наедине…

— Так, расскажи мне еще немного о себе, — попросил он, продолжая возиться на кухне. — Ну, например, чем ты занималась, пока путешествовала по Европе.

— Это были прекрасные, беззаботные дни, — полушутливо сказала Сьюзен, поигрывая ножкой бокала.

Эл улыбнулся ей.

— Хочешь сказать, и у тебя в жизни были свои простые радости? Значит, ты не родилась такой серьезной и трудолюбивой.

— Конечно, нет. Но если я произвожу именно такое впечатление, значит, все в порядке. Мне, собственно, это и нужно.

Эл вздохнул и приподнял крышку горшка, проверяя готовность бобов.

— На самом деле в школе я занималась очень напряженно. И почувствовала, что мне нужна передышка. И кроме того, мне всегда хотелось посмотреть мир, понять, как и что. Узнать с изнанки, так сказать… — Сьюзен взглянула на него, чтобы увидеть его реакцию.

Реакция была как раз той, что она и ожидала: Эл улыбался.

— Ну и как, тебе удалось это?

— Да. Вообще-то все было просто отлично. Мы мотались туда-сюда по всей Европе. Покупали билет на поезд, руководствуясь исключительно своей прихотью. Каждый день был настоящим приключением. И виды там просто изумительные. Австрийские горы, итальянские холмы, высочайшие французские пики. — Сьюзен отхлебнула еще вина.

— Звучит так, будто ты просто помешана на горах.

Сьюзен опустила свой бокал и посмотрела поверх головы Эл куда-то вдаль.

— Возможно, это так и есть. Эти воспоминания самые живые. Может, это оттого, что я выросла в Вайоминге, рядом с горами, — вздохнула она. — Так жаль, что мне не довелось покататься на горных лыжах. Вот Тедди удалось…

— Тедди?

— Угу. Это мой двоюродный брат.

— Двоюродный брат? — Эл недоверчиво приподнял бровь.

— Да. И не надо так смотреть. Я знаю Тедди всю жизнь, с младенчества. У нас совершенно платонические взаимоотношения, а совсем не то, что обычно подозревают в двоюродных.

— О, это старая песня, я слышал ее не один раз.

— Ну и прекрасно. Можешь думать, что тебе хочется. Совершенно очевидно, что мне не удастся переубедить тебя. Может, это даст тебе пищу для всяких фантазий на целую ночь, — насмешливо заявила Сьюзен, ожидая такой же язвительной усмешки от Эл. Но взамен она получила пристальный, буквально сверлящий взгляд.

— О, у меня уже достаточно хороших фантазий.

Сьюзен глубоко вдохнула, будто ей недоставало воздуха, пока Эл продолжал настойчиво взирать на нее. Потом вдруг резко отвернулся к плите, приподнял крышку горшка с бобами. А когда повернулся обратно, на губах его играла зловещая усмешка.

— А ты мерзавец, — заявила Сьюзен, все еще никак не отдышавшись.

— Ага, и не только. Хочешь познакомиться поближе? — Он откровенно сладострастно взглянул на нее.

— Не сегодня, — сказала Сьюзен, соскакивая с табурета. — Возможно, позднее. Много позднее. Что бы мне такое сделать? Может, я накрою на стол?

— Пожалуйста. Тарелки в стенном шкафу у меня за спиной, — ответил Эл и полез в холодильник за пучком салата.

Сьюзен протиснулась к указанному шкафу. Кухня была узкой, и оказалось совсем не просто двигаться по ней, не сталкиваясь с Эл. Доставая тарелки, она почувствовала, как довольно сильно задела его локтем где-то около талии.

— У-упс, извини, — сказала Сьюзен.

— Ничего, — отозвался он. — Здесь несколько тесновато.

Он потянулся мимо нее за ножом и коснулся рукой ее плеча. Она закрыла глаза, затаила дыхание и стояла тихо-тихо, не осмеливаясь пошевелиться, чтобы не оказаться еще ближе. Когда Эл наконец повернулся, он сказал:

— Я тут почти закончил. Так что как только ты расставишь тарелки, можем начинать есть.

Сьюзен с тарелками юркнула мимо, с заметным облегчением избежав его близости. Она уже заканчивала накрывать на стол, когда Эл пришел и поставил большие миски с салатами. Потом вернулся с двумя горшками, из первого разложил на тарелки щедрые порции риса, а из второго, не скупясь, зачерпнул бобов.

— Я собираюсь дать тебе гигантскую порцию, — заявил он. — Мне кажется, ты слишком мало ешь. Ни разу не видел тебя с чем-то более серьезным, чем шоколадки или картофельные чипсы. — Эл положил в ее тарелку лишний половник бобов.

— Знаю, — застенчиво ответила она. — Мне вечно не хватает времени на еду. Поэтому привыкла просто перехватывать что-нибудь на бегу.

— Какая жалость, — отозвался Эл, возвращаясь на кухню. — Еда — одно из простых жизненных наслаждений. Я еще не говорил тебе об этом?

— Говорил, но это ничего. — Сьюзен ухмыльнулась, усаживаясь за стол и глядя в свою тарелку. — Я вижу, это твой конек.

— Еще бы.

Эл нашел в шкафу свечу и поставил ее посредине стола.

— Я хочу погасить свет, чтобы мы могли насладиться видом на реку, пока будем обедать, — сказал он, зажигая свечу.

Из темной комнаты вид и правда был совершенно ошеломляющим. Лунный свет серебрил поверхность воды, видимую сквозь темные силуэты раскачивающихся на ветру деревьев. И было тихо, удивительно тихо, слышался только шелест немногих еще оставшихся на ветвях листьев.

Сьюзен взглянула на Эл, который серьезно разливал вино по бокалам. Он казался таким умиротворенным. Да, он тяжело, напряженно работал, но умел расслабляться и получать наслаждение от жизни. Ценил тишину, красоту и покой. Сьюзен наблюдала, как свеча отбрасывает блики на его лицо. Он выглядел довольным и спокойным, хотя временами ей казалось, что замечала в его глазах нечто — легкую печаль… Что это? Одиночество?

— Кстати, где ты научился так здорово готовить? — спросила Сьюзен.

— О, я раньше часто готовил для себя. Мои родители работали, они обычно возвращались поздно и только кое-что перехватывали перед сном.

— Так ты много времени проводил один?

— Да, но у меня была еще и бабушка.

— Бабушка? — повторила она.

— Угу, — ответил Эл. — Она жила в одном из больших викторианского стиля домов неподалеку от колледжа. Я любил забегать к ней после учебы. У нее всегда на плите стоял большой горшок с какой-нибудь стряпней или свежеиспеченный хлеб. И мы усаживались за большой круглый стол, играли в карты и говорили часами.

— Кажется, классная леди.

— Ага, самая лучшая. Она по-настоящему кормила меня. Сначала таскала за уши, щипала за щеки, а потом отправлялась на кухню в своем ярком цветастом платье и больших неуклюжих башмаках. Она действительно любила меня.

— Но твои родители ведь тоже тебя любят?

— О, да, конечно, — ответил Эл, слегка напрягаясь. — Они любили меня. Но совсем по-другому, знаешь ли, — сказал он, пожимая плечами. — Моя мать — виолончелистка, выступает с концертами, и у нее очень напряженный график. Она постоянно прилетает и улетает, у нее никогда нет ни единой свободной минуты.

Сьюзен нахмурилась. Эл раньше упомянул, что он — единственный ребенок в семье. Значит, если его мать работала так напряженно, как он рассказывает, и мало бывала дома, стало быть, он проводил много времени один, предоставленный самому себе?

— А что ты любил делать, когда был маленьким? — спросила она.

— Больше всего мне нравилось строить разные модели и еще смотреть телевизор, хотя теперь редко даже подхожу к нему. К тому же у нас всегда в доме было полно народу, потому что отец преподавал историю в Северном Центральном колледже в Напервилле. Всегда кто-то приходил и уходил, их друзья и многочисленные знакомые.

— А когда ты увлекся фотографией? — спросила она, гоняя вилкой по тарелке оставшиеся бобы.

— О, уже в старших классах. Вообще-то это произошло совершенно случайно, — заявил Эл. — Мне всегда нравилось разглядывать фотографии в разных журналах, которые выписывал мой отец, часами вглядываться в лица. Снимки будто рассказывали истории из жизни этих людей. Мне никогда и в голову не приходило, что я сам могу сделать что-то подобное, до тех пор, пока не пошел на специальные курсы.

— А теперь?

— Теперь, конечно, я люблю это дело. Люблю пытаться влезть в шкуру каждого конкретного человека и показать моим зрителям, что тот стремится сказать. — Он пожал плечами. — Это не так-то просто объяснить. Наверное, у меня не очень здорово получается…

— Отлично получается. Продолжай, пожалуйста.

— Знаешь, все эти люди, которые приходили к нам домой, друзья родителей, университетские профессора, они всегда расхаживали с бокалами вина в руках и говорили, говорили, говорили… Но ни один из них никогда ничего не делал, — объяснял Эл.

Сьюзен кивнула, молча предлагая ему продолжать.

— А мне хотелось что-то делать, и когда открыл для себя фотографию, то понял, что смогу. И поклялся, что своей работой сумею сказать нечто очень важное. И думаю, мне это удалось, — закончил Эл с напряженным лицом, сильно сжав челюсти.

Пока Сьюзен задумчиво кивала головой, размышляя над его словами, он вскочил, оттолкнул стул и собрал тарелки.

— Хватит обо мне, — заявил он. — Давай-ка лучше возьмем кофе и устроимся у огня.

Эл подхватил две кружки, наполнил их из кофейника, потом провел Сьюзен к камину и усадил на пол перед камином, чтобы они могли вытянуть ноги и погреть их.

— У-у, какой запах, — мечтательно протянула Сьюзен, вдыхая ароматный пар, поднимающийся из ее кружки.

— С лесным орехом, — откликнулся Эл.

— У-у. — Она посмаковала запах, потом сделала глоток. — Знаю, Стивен, — сказала она, бросая на него озорной взгляд. — Простые удовольствия.

— Господи, наконец-то до нее доходит! — вскричал Эл легким фальцетом.

Эл наблюдал уголком глаза, как Сьюзен попивает свой кофе, как огонь бросает блики на ее лицо и волосы. Когда она улыбалась, свет попадал на круглую щеку и аккуратные ямочки около рта, на гладкую, кремовую кожу.

— Знаешь, ты такая красивая, когда улыбаешься. Тебе стоит делать это намного чаще.

Сьюзен задохнулась и почувствовала, как загорелось ее лицо.

— Это правда, — продолжал он. — Ты всегда такая серьезная. Постоянно смотришь в свой компьютер и непрерывно беспокоишься о работе. А сейчас ты выглядишь такой расслабленной, такой довольной.

Он поставил кружку на пол рядом с собой, вытянул руку и обнял Сьюзен за плечи. А другой рукой погладил выбившуюся прядь волос.

— Такая упрямая. Так и отказывается называть меня Эл! — Он заправил свободные волосы ей за ухо.

Она вскинула подбородок.

— И не буду, пока не скажешь мне, что оно означает. Кстати, как ты получил такое имя?

— О, мне предложил его один из моих преподавателей. Сказал, что это звучит более профессионально, чем мое настоящее имя.

— Какое же? — настаивала она. Он рассмеялся.

— Только самые близкие мне люди знают это. Может, когда-нибудь я скажу и тебе, — ответил Эл, наклоняясь вперед.

Сьюзен знала, что он собирается поцеловать ее. И знала, что должна отодвинуться, но не могла заставить себя сделать это. Все здесь казалось превосходным. Жар и успокаивающее потрескивание камина, тепло комнаты, мягкая нежность его губ, которыми он слегка коснулся ее рта. Он забрал ее кружку, поставил рядом с собой, не прерывая поцелуя, и притянул ближе к себе.

Сьюзен ощутила, как ее ладони прижались к мягкой ткани его рубашки. Грудь Эл под ее ладонью была твердой и гладкой. Его поцелуй становился все настойчивее, заставляя ее приоткрыть губы и впустить его ищущий язык. Руки его напряглись и прижали ее с такой силой, что она ощущала все его мышцы. Сьюзен чувствовала себя так, будто ее обернули в кокон, теплый и уютный, и испытывала удивительное чувство комфорта и надежности.

Эл медленно опустил руки ей на талию и прижал еще ближе, скользя губами по шее, покрывая мелкими поцелуями ямочку на шее, целуя так нежно и дразняще, прикасаясь языком, покусывая мочку, слегка посасывая ее, обводя языком округлое ухо и возвращаясь к гладкости щеки и, наконец, снова к голодным губам. Сьюзен легко двинулась, подняла руку и обняла его за шею, слегка касаясь грудью его груди. Она почувствовала, как он мгновенно напрягся, потом чуть отодвинул ее, поднял руку и накрыл грудь, сначала легко провел ладонью вверх, потом медленно вниз, и начал неторопливо ласкать сосок большим пальцем.

О, как же она хотела его! Все ее тело откликалось на его близость, от трепещущих рук до дрожащих колен и будто огнем горевшего живота. Голова кружилась, сама она задыхалась. Сьюзен оторвалась от его губ, чуть откинула голову, набрала воздуха и поглядывала на Эл из-под полузакрытых век. Глаза его были закрыты, лицо полностью расслаблено.

Сьюзен понимала, что ее тело требует большего, но точно знала, что ни она, ни Эл еще не готовы к этому. Она немного отодвинулась.

— Я тебе говорила, что разыскала сегодня кое-что по поводу этих водонапорных башен? — спросила она, слегка отворачиваясь.

Эл откинул голову, медленно открыл глаза и взглянул ей в лицо. На губах его заиграла уже знакомая ироническая усмешка.

— Нет, не говорила.

— Ну, — сказала Сьюзен, разглаживая на коленях юбку, потом развернулась так, чтобы уютно прикасаться спиной и плечом к его груди, пока он продолжал обнимать ее обеими руками. — Я нашла сегодня кое-что по-настоящему интересное в окружном архиве.

— Давай, рассказывай, — откликнулся он, поглаживая ее волосы и мягко улыбаясь.

«Хорошо. Он не злится на меня», — подумала она. Ей было удивительно приятно и комфортно сидеть рядом с ним около пылающего огня, полуобнявшись, почти так же хорошо, как когда между ними проскочила искра страсти. И он чувствовал то же, что и она, в этом Сьюзен готова была поклясться.

— Знаешь, я нашла совершенно неожиданную характеристику тех участков, на которых предполагается построить эти сооружения. Они были признаны не подлежащими застройке.

Сьюзен повернулась к нему и увидела, как Эл нахмурился и задумчиво посмотрел на нее.

— Да-да. Никто не желал строить дома на этих участках, поэтому их признали бесполезными и почти ничего не стоящими, по крайней мере с точки зрения земельного владения. Раз никто не мог там строить, значит, никто не мог заплатить хорошие деньги.

— Но правительство заплатит, и по высшему разряду, когда решит приобрести их для своих целей, для водонапорных сооружений, — сказал Эл, поднимая голову и вглядываясь в пламя.

— Точно, — кивнула Сьюзен. — Думаю, придется немало потрудиться, чтобы установить, кто же владелец этой земли, — сказала она.

— Это окажется по-настоящему интересной историей, — сказал он. — Мне надо еще разок взглянуть на эти фотомакеты и посмотреть, что есть у меня в файлах по поводу водонапорных башен.

— Да, — отозвалась Сьюзен, поднимаясь. — Думаю, это отличная мысль.

— Уже уходишь? Так скоро? — спросил он, глядя на нее снизу вверх и улыбаясь.

— Ну, раз уж я собираюсь заниматься этим завтра плюс ко всем остальным моим заданиям, думаю, мне пора вернуться домой и немного поспать.

— О’кей, — ответил Эл и легко поднялся на ноги. — Я провожу тебя до машины.

У самой двери он легко коснулся губами ее лба, помог надеть жакет.

— Надеюсь увидеть тебя утром хорошо отдохнувшей, — сказал он, заглядывая в окно ее машины.

— Обязательно, — ответила она, улыбаясь. — И спасибо тебе за ужин. Ты был прав. Как это я дожила до таких лет и ни разу не попробовала рис с бобами? — спросила она.

«Проклятие, как же я теперь буду обходиться без Сьюзен Уэллс?» — подумал Эл, глядя, как она осторожно выезжает на дорогу.

 

Глава 5

Когда Сьюзен вернулась домой, квартира неожиданно показалась ей холодной и негостеприимной. Все коробки уже были разобраны, и она озиралась по сторонам, отыскивая взглядом любимые вещи, которые собирала годами: восточный ковер, куклу качина и коллекцию бабочек в красивой рамке. Она вспомнила, как Эл восхищался яркими бабочками, когда извлек их из коробки. И как потом поставил качина на кофейный столик и потребовал рассказать историю куклы.

Даже в этой необжитой квартире, и то Эл окружал ее со всех сторон, неожиданно поняла Сьюзен. Ей так и виделось, как он стоит посреди комнаты, смеясь и переставляя коробки. Сможет ли она теперь выкинуть его из головы хоть когда-нибудь?

Сьюзен скинула сапоги и отправилась в ванну, плеснула в лицо ледяной водой, потом крепко ухватилась за край раковины. Ее слегка покачивало. Просто устала, сказала она себе. Ей надо отдохнуть, вот и все. Слишком уж быстро разворачивались события. Она, спотыкаясь, прошла в спальню, стянула одежду и повалилась на кровать. Сон все поправит, позволит забыться и какое-то время ни о чем не думать, ничего не чувствовать.

Через несколько дней Сьюзен, немного ссутулившись от усталости, сидела на стуле за своим письменным столом. Она была постоянно занята после того вечера у Эл дома, настолько закружилась в круговороте и суете ежедневных репортажей, что так и не собралась еще раз побывать в окружном архиве и выяснить, кому же все-таки принадлежат те два земельных участка.

Несколько раз звонила миссис Диксон, подробно рассказывала о работе, проводимой группой противников строительства водонапорных башен. И сегодня в местной церкви состоится большой митинг. Группа надеялась собрать как можно больше подписей под своей петицией и привлечь внимание общественности к их протесту.

Сьюзен взяла ярко-розовую листовку, распространяемую группой по городу и округу, и прошла в темную комнату в надежде увидеть там Эл.

— Стивен? — окликнула она через дверь.

— Заходи, — донесся приглушенный ответ.

Эл ополаскивал в раковине кюветы. В последнее время фотолаборатория стала казаться Сьюзен удивительно уютной, почти домашней.

— Ты видел листовку, которую выпустили миссис Диксон и ее группа поддержки? — Сьюзен положила листок на стол рядом с ним.

— Нет, — сказал Эл. Он вытер полотенцем руки, взял розовую бумагу и прочитал. — Отлично, просто прекрасно. Рад, что они делают все, что надо.

— Да, и они пригласили некоторых местных политиков на свой митинг и собираются вручить им свою петицию.

— Отлично, — повторил Эл. — Это поможет надавить на этих бюрократов, заставит их обратить внимание на происходящее. Я, кстати, заметил, что они дали рекламу в местные газеты и расставили по городу плакаты.

— Угу. Миссис Диксон и ее группа хорошо подготовились. Сегодня должен получиться замечательный митинг.

— Жалко, не мне доведется освещать его, — сказал Эл. — Мне пришлось перепоручить это коллеге-фотографу, я сам должен быть в другом месте.

— О, — со вздохом протянула Сьюзен, глядя в пол. В конце концов, не может ведь Эл успевать везде. В последнее время, похоже, ему поручали сопровождать ее на большинство заданий, и она привыкла к тому, что он всегда рядом с ней, на всех репортажах. Сьюзен приуныла, но попыталась сохранить хорошую мину и деланно оживленно отозвалась: — Ну ничего, мы попытаемся справиться с этим без тебя.

Эл заметил выражение глаз Сьюзен и неохотно допустил, что порадовался разочарованию, когда она узнала, что он не будет сопровождать ее нынешним вечером.

— Надеюсь, что ты справишься, — ответил он и расплылся в своей хорошо известной ей ухмылке. — А теперь беги, мне надо закончить проявку. — Он взял ее за локоть, сжал его и развернул ее прямиком к выходу.

Сьюзен пришлось припарковать свой «форд-эскорт» в нескольких кварталах от церкви, где вскоре должен был начаться митинг. Парковка церкви была более чем просторной, и все же автомобили заполнили ее целиком, заполнили соседнюю улицу, и, несмотря на это, многие водители еще продолжали курсировать взад и вперед, высматривая свободное место.

Не обращая внимания на ледяной ветер, люди собирались толпами и направлялись сражаться с проектом сооружения водонапорных башен.

Сьюзен была под впечатлением от количества собравшихся. Но, несмотря на все волнение, которое вызывала в ней эта история, она все же продолжала вспоминать Эл и жалеть, чтобы его нет с ней рядом. Она вздохнула. Жалей не жалей, а нет, и это невозможно изменить.

Она переходила от группы к группе, слушая, о чем говорят люди. Некоторые взволнованно размахивали руками. Другие молча сидели на своих местах. Никто даже не улыбался.

Когда стало очевидно, что в церкви уже не поместится больше десятка запоздавших, миссис Диксон взошла на кафедру и откашлялась перед микрофоном, привлекая всеобщее внимание. Несколько замешкавшихся сограждан заспешили на свои места, а Сьюзен выбрала одно впереди, откуда хорошо могла слышать все выступления.

Миссис Диксон открыла митинг, кратко рассказала предысторию проекта строительства водонапорных башен в их поселке и представила собравшимся нескольких экспертов, которые начали выступать сразу после нее. Один говорил о безопасности водонапорных башен вообще, другой рассуждал об альтернативах указанным башням, третий эксперт был как раз в самой середине своего выступления, показывал указкой на большую карту, когда в задних рядах начался приглушенный ропот. Докладчик, а вместе с ним Сьюзен и собравшиеся обернулись, чтобы выяснить, что же послужило причиной неожиданного беспорядка.

В больших церковных входных дверях появились двое мужчин в плащах и натянутых до самых носов шляпах. А между ними гордо шествовал Уолтер Норт с перчатками в руках и широченной улыбкой на лице. Он снял шляпу и пальто и передал их мужчине слева.

Норт кивнул докладчику на сцене, который стоял как зачарованный, слегка приоткрыв рот.

— Продолжайте, пожалуйста, не позволяйте мне прерывать ваше выступление, — сказал Норт, все еще улыбаясь, прошел к стене и прислонился к ней, скрестив на груди руки. Его спутники последовали его примеру.

Докладчик начал заикаться, заглядывать в бумаги и с трудом заставил себя выдавить несколько фраз. Но вскоре голос его стал более уверенным, а к концу выступления даже несколько вызывающим.

— Некоторые округа в определенных штатах законодательно запретили строительство надземных водонапорных башен и цистерн, считая, что это небезопасно для окрестных жителей, — авторитетно сообщил он. — Представьте себе давление воды на стенки цистерны. Это не дает мне спокойно спать ночами. Малейший дефект в стали, и цистерну может разорвать внутренним давлением. А если одна цистерна взорвется в сторону другой, то та также не выдержит. О последствиях я даже думать боюсь.

Он с силой ударил указкой по карте, показывая малонаселенные места, вполне уместные и подходящие для вышеуказанных целей.

Миссис Диксон поблагодарила его, а аудитория заулюлюкала и зааплодировала в знак одобрения.

— А сейчас, — сказала миссис Диксон, — я бы хотела представить вам мистера Уолтера Норта, президента окружного совета, который любезно согласился посетить наш митинг и познакомить нас с точкой зрения окружных властей на эту проблему.

Норт уверенно прошел по центральному проходу, игнорируя гневные взгляды с обеих сторон, поднялся на кафедру и повернулся лицом к собравшимся. Яркий свет отражался от его блестящих желтоватых прилизанных волос.

— Добрый вечер всем и каждому, — начал он в своей обычной манере, будто обращался к маленькому ребенку. — Отлично, что вы все пришли, несмотря на холодную, ветреную погоду, чтобы показать свою заинтересованность в том, что происходит в вашем округе. И я знаю это. Поэтому-то у нас всех такой прекрасный город.

Норт продолжал говорить, постоянно улыбаясь, пытаясь умаслить толпу, но сегодня это давалось ему с большим трудом, чем обычно, отметила Сьюзен. Сегодня здесь собралась не привычная ему группа политических сторонников и соратников, готовых поддакивать любой его прихоти. Люди, заполнившие церковь, сидели со скрещенными на груди руками, бросая ему вызов своим суровым видом и негромким ропотом, пока он пытался изложить причины, по которым решено было выбрать именно их поселок.

Наконец один мужчина в заднем ряду поднялся, ткнул пальцем в сторону Норта и закричал:

— Все это куча вранья, мистер! Вам плевать на нас всех!

Широкая улыбка президента окружного совета стала еще шире, еще приветливее.

— Это, конечно, неправда… — начал он.

— Он прав. — Невысокая седовласая леди, сидевшая в первых рядах, вскочила и потрясла кулаком в сторону Норта. — Где вы живете? Как бы вам понравилось, если б на вашем заднем дворе выстроили этих огромных монстров?

В церкви поднялся невообразимый шум. Каждый старался перекричать других.

Норт перестал говорить, и его деланно приветливая улыбка превратилась в гневную гримасу. Голос его не мог больше покрыть шум возбужденной толпы. Он продолжал взирать на кричащих избирателей и хмурился сильнее и сильнее. Потом медленно, почти горестно покачал головой, повернулся и взглянул на миссис Диксон, которая торжествующе смотрела на него в упор. Он резко развернулся, сошел с кафедры, быстро прошагал по центральному церковному проходу, глядя прямо перед собой, и вышел в главный холл.

Сьюзен вскочила, поспешила за ним и догнала его почти у самого выхода, где молчаливые спутники помогали президенту облачиться в плащ.

— Мистер Норт, могу я задать вам несколько вопросов, прежде чем вы уедете? — спросила запыхавшаяся Сьюзен.

Он резко повернулся, по-прежнему хмурясь. Но стоило только ему узнать ее, как это выражение немедленно сменилось уверенной и приветливой улыбкой.

— Вы ведь корреспондент «Курьера» Ороры, правда?

— Да. Сьюзен Уэллс.

— Да-да, я помню. О’кей, пожалуйста, задавайте.

— Мистер Норт, как вы знаете, эта группа собрала пять тысяч подписей против строительства водонапорных сооружений в своем поселке. Каков ваш ответ на этот протест?

— Я думаю, что, согласно планам наших инженеров, это расположение комплекса водонапорных башен — самое лучшее. Знаете, все хотят, чтобы у них была вода, но никто не желает, чтобы башни стояли около их дома. Но они должны где-то стоять, и это — лучшее место.

— Мистер Норт, насчет этих участков… я провела кое-какие изыскания, они числятся в документах как не подлежащие застройке.

Улыбка ни на мгновение не покинула лица мистера Норта, но Сьюзен заметила, как в его глазах что-то промелькнуло, какая-то неясная тень.

— Ну, именно поэтому-то они и хороши для строительства, — ответил он, и его улыбка расползлась почти от уха до уха.

— Да, но прежде чем было решено построить там водонапорные сооружения, земли практически ничего не стоили. А теперь они принесут своему владельцу изрядную денежную сумму, — настаивала Сьюзен. Она почти бежала, стараясь не отставать от уже направившегося к выходу Норта. — И между прочим, вы так и не предоставили мне те копии отчетов ваших инженеров, — крикнула Сьюзен ему вслед, когда Норт уже открывал дверь.

— Позвоните утром в мой офис, — бросил он через плечо и решительно вышел.

Двое молчаливых спутников последовали за ним. Один обернулся посмотреть, кто это так навязчиво пристает к президенту, и, прежде чем прикрыть шляпой свою сверкающую лысину, бросил на Сьюзен такой ледяной взгляд что по ее спине пополз неприятный холодок. Сьюзен постояла секунду, глядя на закрывшуюся за мужчинами дверь, слегка вздрогнула, вспомнив холодный взгляд спутника Норта, пожала плечами, вздохнула и вернулась обратно в церковь. Сегодняшний митинг будет долгим.

Норт хмуро смотрел на своих спутников.

— Все пошло не так, как нам хотелось, Харли. Все эти люди слишком разнервничались, — сказал он.

— Это все из-за глупой девчонки-репортера, — ответил тот.

— Да-а… — протянул Норт. — Она сунула свой хорошенький маленький носик куда не следовало. Ты слышал, как она заявила, что выяснила насчет участков? И помяни мое слово, она скоро узнает, кто их владелец.

— Мы не можем этого допустить, Уолтер.

— Знаю, знаю. Я кое-что придумал, чтобы остановить Мисс-Охотницу-за-Сенсацией и не дать ей вмешаться в наши планы, а одновременно воспользоваться этим и в других целях, — сказал он, и на лице его медленно появилась тонкая, как лезвие бритвы, зловещая ухмылка. — Слушай, вот моя идея…

— Мне нужно время, чтобы поехать в окружной архив и выяснить, кто же все-таки является владельцем тех двух участков, — умоляла Бреннана Сьюзен. — Я перегружена другой работой.

Бреннан взглянул на Эл, который небрежно раскачивался на своем стуле неподалеку и внимательно смотрел на них обоих. Заметив вопросительный редакторский взгляд, он утвердительно кивнул.

— Хорошо, — сказал Бреннан. — Я дам вам немного свободного времени, но учтите, у нас сейчас мало людей, так что придется поторопиться.

— О, спасибо вам большое, — ответила Сьюзен, хватая свой жакет со спинки стула. — Я отправляюсь прямо сейчас. — Ей хотелось вырваться из редакции, пока мистер Бреннан не передумал. Она молниеносно выскочила из комнаты, предоставив пораженным Бреннану и Эл взирать ей вслед.

— Да, она смелая девчонка и хороший репортер, — сказал Бреннан пустому пространству перед собой и повернулся к Эл.

— Так и есть, — кивнул тот, и оба улыбнулись.

Сьюзен с трудом дотащила огромный фолиант в кожаном переплете до стола в зале окружного архива. Она уже выяснила дату совершения купчей за указанные участки и номер. Теперь предстояло просмотреть документы по всем заключенным в этот день сделкам и узнать наконец имена владельцев. Это был такой крошечный округ, что у них еще даже не появилось компьютера, ведь тогда ее поиски заняли бы существенно меньше времени. Но так или иначе, а запись где-то здесь и рано или поздно, но обязательно найдется.

Сьюзен отыскала интересующую ее дату и повела пальцем по номерам вниз в поисках нужного, пока не нашла. И тут же нахмурилась: в графе «Покупатель» было указано название корпорации. А это значило продолжение поисков.

— Скажите, а как я могу узнать, кто владельцы данной корпорации? — спросила она клерка.

— Вам надо посмотреть микрофиши, — ответила женщина и объяснила Сьюзен, как использовать большую машину, чтобы получить дополнительную информацию.

Сьюзен начала внимательно просматривать колонки, пока не нашла то, что искала. Она прочитала имена владельцев, но ни одно из них не было ей знакомо. Поэтому Сьюзен достала из сумки свой блокнот и переписала все имена большими жирными буквами и пожала плечами. Она переехала сюда совсем недавно и многих еще не знала. Пожалуй, лучше всего сейчас вернуться в редакцию и показать Бреннану, что она разыскала, в надежде, что тот может кого-то узнать, прежде чем пытаться встретиться с этими людьми.

Однако когда она вернулась, Бреннана нигде не было видно. Сьюзен провела за своим письменным столом всего несколько минут, пытаясь наверстать упущенное в ежедневной работе время, как вдруг раздался телефонный звонок.

— Привет, мисс Уэллс. Это Уолтер Норт, — сказал гладкий, чересчур дружелюбный голос.

— Да, мистер Норт?

— Я достал для вас копии тех отчетов, о которых мы говорили.

— О, отлично, могу я заехать и забрать их?

— Да, конечно, но я немного занят сегодня днем, а мне хотелось бы просмотреть их вместе с вами. Не могли бы вы заглянуть в мой офис, скажем, часиков в восемь вечера? Я обычно работаю допоздна.

— Конечно, думаю, это меня устроит, — сказала Сьюзен, заглянув в свой ежедневник. Сегодняшний вечер был свободен: ни митингов, ни совещаний.

— Прекрасно, значит, увидимся в восемь. Просто поднимайтесь и заходите. Я оставлю дверь открытой.

— Хорошо, мистер Норт, тогда в восемь ноль-ноль. — Сьюзен положила трубку на рычаг. Она почувствовала какое-то неясное беспокойство, но быстро отбросила его. Она должна держать себя как настоящий профессионал. Очевидно, Норт привык встречаться с людьми в любое время дня, и она должна привыкать к тому же.

И все же, когда вечером Сьюзен подошла к широкой лестнице, ведущей к входу, само здание окружного совета показалось ужасно темным и почти зловещим. Она даже не представляла себе, что официальное учреждение может выглядеть таким заброшенным… Убедив себя, что Норт сплошь и рядом назначает такие поздние встречи в своем офисе, Сьюзен протянула руку и потянула за ручки двойные входные двери. Они были открыты.

Внутри несколько ламп отбрасывали тени на мраморную лестницу. Сьюзен ощущала себя так, будто вступила в пустынную пещеру, но тем не менее смело пошла вперед, поднялась по ступенькам до первой площадки и прислушалась к гулкому эху своих шагов, потом повернула по коридору и, стараясь ступать как можно тише, направилась к офису Норта.

Сквозь матовое стекло просачивался слабый свет. Дверь была немного приотворена, будто он ожидал ее.

— Мистер Норт? — осторожно спросила она и заглянула в щелку.

— Да-да, Сьюзен, заходите, заходите. — Норт обогнул свой письменный стол. Рукава его белой рубашки были небрежно закатаны почти до самого локтя. — Заканчиваю тут кое-какую писанину, — сказал он. — Присаживайтесь. — Норт указал на стул перед своим столом, напротив его собственного. — Я достал вам отчет. — Норт вынул из ящика и протянул ей пачку бумаг примерно в дюйм толщиной. — Тут в основном технические характеристики и термины, но я уверен, вы найдете кого-нибудь, кто сумеет их вам перевести на нормальный человеческий язык. Или наши служащие с радостью помогут вам и ответят на любые вопросы.

Сьюзен быстро перелистывала отчет. Да, придется внимательно его почитать, прежде чем она сможет задать какие-то вопросы. Поэтому решила пока атаковать Норта несколькими другими вопросами, коль скоро уж тут оказалась.

— У миссис Диксон не было возможности передать вам копию петиции тогда, на собрании, — начала она. — Они собрали пять тысяч подписей.

— Даже если у них будет пятьдесят тысяч, это все равно не будет играть никакой роли, — сказал Норт, не переставая улыбаться. — Башни будут построены на тех участках. И точка.

— Да, но, кажется, есть немало участков в других местах, где эти сооружения будут не столь навязчивыми, — заспорила Сьюзен.

— Нет, если верить инженерам, нет. Все это указано в отчете, — ответил Норт, кивая на кучу бумаг у нее на коленях.

Сьюзен чувствовала, что эта линия вопросов не приведет ее ни к чему конструктивному, поэтому решила сменить тактику.

— Да, кстати, я провела кое-какую дополнительную работу в архивах сегодня днем, — сказала она, перелистывая свой блокнот назад, к обложке, — и нашла имена владельцев этих участков, — закончила она, похлопывая по исписанной обложке.

Сьюзен подняла глаза, и ей показалось, что уголок рта Уолтера Норта чуть дернулся, но она не могла поручиться. Он все еще продолжал улыбаться, но глаза его сузились и пристально смотрели на нее. Норт даже не шевельнулся, когда загудел его телефон, сообщая, что поступил звонок.

— Извините меня, — проговорил он, не сводя глаз с лица Сьюзен.

— Пожалуйста, пожалуйста, — откликнулась она. Какой странный мужчина, подумала она. Что он скрывает за внешним безразличием? Ей безумно хотелось узнать это. Какое-то шестое чувство подсказывало ей: что-то не так, решительно не так.

Но в этот момент выражение его лица изменилось. Он отвел от нее взгляд и посмотрел вниз, улыбка исчезла, будто ее стерли, брови сдвинулись над переносицей от глубокого внимания. Норт несколько раз кивнул головой, просто сказал в телефон:

— О’кей, я там буду, — и поднялся, положив трубку на рычаг. — В одном из старых государственных зданий на краю города большой пожар. Все так и полыхает.

Он быстро повернулся к вешалке за спиной и снял свой плащ.

— Я должен срочно ехать. За мной сейчас прибудет полицейский эскорт.

Норт сунул одну руку в рукав плаща, потом внезапно повернулся к ней и спросил, будто ему только что пришла в голову неожиданная мысль:

— Хотите поехать со мной?

Сьюзен уже была на ногах. Пожар! Она подумала, сколько журналистов еще оставалось в этот час в отделе новостей.

— Могу я позвонить от вас?

— Пожалуйста. — Он нажал кнопку и подал ей трубку. Ночной редактор сказал Сьюзен, что они уже знают о пожаре, Эл на пути к месту событий, но все репортеры на разных собраниях и пока никого не удалось разыскать.

— Вы можете поехать туда? — спросил он Сьюзен.

— Я уже в дверях. Скоро увидимся, привезу репортаж, — сказала она и опустила трубку на место.

Норт уже надел свой плащ.

— Хотите поехать в моей машине? Полицейский эскорт уже внизу, он доставит нас туда много быстрее.

— Прекрасно. — Сьюзен не колебалась ни секунды. Мысль о поездке с Нортом в одном автомобиле казалась не очень-то привлекательной, но так и правда будет намного быстрее, а потом она попросит Эл отвезти ее обратно к ее машине. Сердце ее бешено колотилось в предвкушении того, что она будет освещать крупный пожар, и ей хотелось добраться до места событий как можно скорее.

— Хорошо. — Норт направился к двери, натягивая перчатки. — О, подождите. Совсем забыл. Мне надо сделать еще один звонок перед тем, как уехать. Почему бы вам пока не спуститься вниз? Встретимся на ступеньках.

Сьюзен кивнула, распахнула дверь и вышла, мельком заметив, как Норт начал набирать номер.

Норт подождал, пока не уверился, что Сьюзен далеко, вне пределов слышимости.

— Харли, ты все еще в машине?

— Да, Уолтер. Дело закрутилось и удастся на все сто. Он будет большой, помяни мое слово.

— Я уже слышал. Полиция звонила, они сейчас подъедут и подвезут меня на место. Все остальное тоже идет, как мы и ожидали.

— Она появилась?

— Да, вся такая нахальная и хитрющая. Снова задавала свои дурацкие вопросы. Только на этот раз у нее их было еще больше. Она раздобыла имена владельцев компании. Однако глупая девка не знает, кто они такие. А мы должны постараться сделать так, чтобы никто больше не узнал этого.

— Понял тебя, Уолтер.

— Знаешь, что делать?

— Не беспокойся. Я обо всем позабочусь сам.

— Отлично. Мы скоро будем там. Смотри в оба.

— Будь спок. Считай, что все уже тип-топ.

Сьюзен сидела рядом с Нортом на переднем сиденье. В висках стучала кровь, руки слегка дрожали. Она изо всех сил сжимала блокнот, с нетерпением ожидая, когда приступит к своему первому в жизни репортажу с пожара. Норт почти не разговаривал, сосредоточился на дороге, старался не отставать от идущей впереди полицейской машины с «мигалками» и воющей сиреной. Они мчались на максимальной скорости, резко срезали углы, шины визжали, «мигалки» на полицейской машине яростно вращались и освещали темное ночное небо.

Три пожарные машины уже прибыли и стояли, растянувшись вдоль дороги, но пожарные не сильно продвинулись на пути борьбы с бешеным пламенем. Многие бегали вокруг, выносили из машин шланги, прикручивали концы к насосам, собирали оборудование. Сьюзен быстро окинула взглядом место события, но Эл не нашла.

Норт еще не успел полностью остановить автомобиль, как она уже распахнула дверцу, выскочила наружу и помчалась к пожарным машинам.

Волны жара от полыхающего огня обожгли ее лицо, плечи и ноги, и она сразу согрелась. Люди носились вокруг, пытаясь перекричать рев и шум неистовой огненной стихии. Едкий запах горящего дерева и плавящегося металла смешивался с жаром и волнами поднимался вверх.

Норт уже направился к начальнику пожарной бригады, который только качал головой, глядя на полыхающее здание.

Сьюзен подскочила к ним.

— Выглядит не очень обнадеживающе, — прокричал начальник Норту.

Сьюзен протиснулась между ними, наклонилась к главному пожарному и начала кричать изо всех сил, чтобы он ее услышал.

— Я репортер орорского «Курьера». Кто-нибудь есть там, внутри?

Он покачал головой:

— Нет, по крайней мере нам об этом неизвестно. Здание давно пустовало, его много лет никто не использовал.

Сьюзен отступила назад и смотрела, не появится ли Эл, наблюдая за работой пожарных. Она задаст вопросы начальнику пожарных позднее, после того, как все несколько успокоится. А пока вытащила свой блокнот и начала быстро записывать все, что попадалось на глаза, — количество пожарных, номера их машин, как они одеты, как выглядят, как борются с огнем, сколько народу собралось поглазеть на пожар. Она прошла к дальнему углу здания, в сторону от толпы, продолжая делать записи, как вдруг ей послышался слабый голос откуда-то из дальнего угла:

— Помогите. Помогите.

Сьюзен быстро оглянулась вокруг. Все пожарные были слишком далеко, чтобы услышать, поблизости не было ни души. Кто-то нуждался в помощи. И казалось, что этот кто-то близко, совсем рядом с ней. Возможно, ей удастся дотянуться. Сьюзен знала, что не должна подходить к горящему зданию, но отчаянная мольба о помощи поразила ее, буквально потрясла, и она испугалась, что если будет ждать, то окажется слишком поздно — этот угол уже опасно накренился. Она выронила блокнот и побежала через лужайку.

Плотнее запахнувшись в свой толстый жакет в надежде, что он убережет ее от ожогов, Сьюзен нырнула в тень за углом горящего здания. Там она увидела фигуру на корточках у стены, с головы до ног облаченную в черное. Только лицо, совершенно белое, как у мима, виделось в полыхании пожара.

— С вами все в порядке? — задыхаясь, спросила Сьюзен. Что-то показалось ей странным, очень странным… Она подумала было, что он выглядит очень знакомым, но никак не могла припомнить, где видела его. Он пристально смотрел на нее. И в его взгляде Сьюзен разглядела не страх, а ярость.

И в это мгновение он набросился на нее, схватил, развернул кругом и зажал ее шею в сгибе локтя.

— Нет. Со мной не все в порядке. А вот ты слишком долго совала нос не в свое дело, — прорычал он. — Слишком долго для собственного блага. И теперь заплатишь за это.

А потом наступила тишина.

 

Глава 6

Эл разыскивал Сьюзен с тех пор, как редактор сообщил ему, что она скоро прибудет на место происшествия.

Ему не хотелось признаваться в этом даже самому себе, но он ужасно скучал по ней сегодня вечером. Он и в прошлый раз хотел отправиться на тот митинг в церкви, но помешало другое задание. И он тогда провел всю ночь, думая, как там дела у Сьюзен.

Да, Сьюзен Уэллс нравилась ему все больше и больше. И как бы он ни старался бороться с собой, но она постепенно становилась частью его жизни.

И тут он заметил ее, мчащуюся с непокрытой головой к углу горящего здания. Сердце мгновенно подпрыгнуло к горлу. Да что она, с ума сошла, что ли? Какого черта она творит? Где шлем? Да она погибнет на этом проклятом пожаре!

Эл схватил за рукав ближайшего к нему пожарного.

— Идемте со мной, немедленно, — проревел он, перекрывая грохот пламени и даже не пытаясь скрыть отчаянного страха.

Пожарный помчался за Эл, когда увидел, что тот направляется к горящему зданию.

— Эй, эй, подождите, вам нельзя туда, нельзя! — орал пожарный, размахивая руками, но не отставал от него.

А Эл буквально выворачивало наизнанку от ужаса, но он был рад, что пожарный все же последовал за ним. Каждый шаг казался долгим, как в замедленной съемке. Почему она не выходит? Языки пламени перепрыгивали через самый верх накренившегося угла. Когда они достигли того места, где только что исчезла Сьюзен, он увидел, как обуглившиеся останки остова здания уже начали раскачиваться.

— Оно рухнет в любую минуту! — заорал пожарный, хватая Эл за рукав. — Надо возвращаться.

— Я видел, как кто-то вошел туда! — закричал в ответ Эл. Пожарный покачал головой в огромном красном шлеме.

— Я пойду первым. — Он обогнул угол здания. Эл следовал за ним по пятам.

И сразу за углом они увидели Сьюзен, на земле, без сознания. Волосы рассыпались вокруг, как нимб святого, а одна маленькая прядка попала в рот.

Эл подбежал к ней, упал на колени, убрал с лица волосы, потом осторожно подложил руку под голову. В эту секунду перед его глазами промелькнули картины всех встреч, что они провели вместе за последние несколько недель. Улыбка Сьюзен, когда она дразнила его, привычка убирать выбившиеся пряди за ухо, выражение глаз, когда он оторвался от ее губ там, в хижине. А теперь она лежала на земле совершенно беспомощная, без сознания, возможно, раненая.

Эл поднял голову, оглянулся и увидел рядом пожарного. Балки горящего здания стонали и раскачивались прямо позади них.

— Мы должны выбираться отсюда, сейчас же! — орал пожарный. — Стена обрушится в любую минуту. Вы выносите девушку, а я попробую прикрыть вас обоих.

Эл подхватил Сьюзен на руки, кинулся в сторону, прочь от здания, и помчался через лужайку.

— Торопитесь, — услышал он крик пожарного позади. Громовой треск расколол воздух, Эл повернулся и увидел, как угол здания рухнул как раз там, где лишь секунды назад лежала Сьюзен. Он резко остановился, потрясенный, в ужасе от того, насколько близка она была к гибели, потом продолжил свой бег через лужайку. Что-то попалось ему под ногу, он споткнулся и взглянул вниз. Ему показалось, что это блокнот. Эл мысленно сказал себе, что должен будет вернуться и проверить, когда Сьюзен окажется в безопасности.

Спустя несколько минут, лежа в карете «скорой помощи», Сьюзен начала приходить в себя, Голова ее отчаянно болела, и она потерла затылок ладонью. Где это она? Ей слышались голоса людей где-то неподалеку, а сама она лежала на чем-то узком, напоминающем больничную койку. Все вокруг было белым. Она чуть-чуть повернула голову, сморщилась от боли, и услышала Эл, который разговаривал с мужчиной в белом халате всего в нескольких футах от нее.

— Стивен?

Он быстро обернулся и подошел к ней, опустился на колени рядом с кроватью и погладил ее лицо. Глаза его наполнились тревогой и заботой.

— Где я? — с трудом выговорила Сьюзен.

— Ш-ш, не разговаривай. Мы хотим, чтобы ты пока отдохнула, хоть несколько минут. — Он убрал волосы у нее со лба.

Сьюзен взглянула в сторону открытой двери кареты «скорой помощи» и приподнялась на локте.

— О, пожар, — слабым голосом проговорила она и упала на подушку. — Что со мной случилось? Почему так болит голова?

— Точно не знаю, но мы думаем, ты обо что-то ударилась. — Эл нахмурился. — Мы нашли тебя на земле, за углом горящего здания, без сознания. Какого черта ты там делала? Зачем тебя туда понесло? — В его взволнованном голосе и озабоченных вопросах слышалась гневная нотка.

Сьюзен попыталась вспомнить, что произошло. Что она там делала? А, голос, да-да, она слышала какой-то голос. Сьюзен прикрыла глаза. Голова слишком болела, чтобы серьезно о чем-то размышлять.

Санитар «скорой помощи» сказал Эл, что они отправляются, и начал закрывать дверь.

— Я поеду за тобой в своей машине, — тихо сказал Эл Сьюзен.

— Но я не хочу ехать в больницу, — заявила Сьюзен, пытаясь подняться.

— Ты поедешь в больницу, не сомневайся и не капризничай, — твердо сказал Эл, снова забираясь обратно и осторожно укладывая ее на узкую кровать. — У тебя ужасная шишка на голове, им надо проверить, нет ли у тебя сотрясения. Я буду рядом, когда вы приедете.

Он еще раз погладил ее волосы, и Сьюзен поймала его руку.

— Стивен?

— Да?

— Нет, ничего, — устало сказала она и прикрыла глаза. Голова разрывалась от боли, говорить было слишком трудно. — Потом…

— О’кей, малышка. Увидимся через несколько минут.

Он поцеловал ее в лоб и выскочил наружу.

— Вы там позаботьтесь о ней, — сказал он санитару. — Я буду сразу за вами.

Тот понимающе кивнул в ответ и осторожно закрыл заднюю дверцу.

Эл повернулся и направился было к своему «блейзеру», как вдруг вспомнил про блокнот, который попался ему под ноги по пути к «скорой». Возможно, это блокнот Сьюзен, подумал он.

Он прошел по своим следам назад, пока не заметил в траве что-то белое. Наклонившись, увидел, что это хорошо знакомый ему стандартный блокнот, один из тех, которые редакция выдает своим репортерам. Эл сунул его в карман, повернулся и кинулся к своей машине.

Эл нетерпеливо мерил шагами приемную. Время тянулось медленно, и ему казалось, что прошла уже целая вечность, когда наконец появилась сестра и жестом позвала его за собой. Они прошли в приемный покой, в бокс, где Сьюзен довольно рискованно сидела на краю койки, крепко сжимая руками края. Голова ее была забинтована, волосы в полном беспорядке, одежда вся перекрутилась, а черная сажа по-прежнему покрывала лицо.

— Она не желает оставаться на ночь, хотя мне бы хотелось понаблюдать за ней хоть до утра, — сказал из угла комнаты мужчина в зеленом хирургическом костюме. Эл предположил, что это врач. — Она спрашивала о вас.

— Я не хочу здесь оставаться, — заявила Сьюзен, медленно качая головой, которая еще болела.

Эл подошел к ней и провел ладонями по ее напряженным рукам вверх-вниз, потом посмотрел на врача.

— Я могу позаботиться о ней.

Доктор секунду поколебался, внимательно изучая Эл, потом медленно кивнул.

— Хорошо. Тогда у меня есть для вас ряд инструкций.

Пока двое мужчин тихо разговаривали в углу бокса, Сьюзен сосредоточилась на том, чтобы не потерять равновесие. Все предметы пока еще выглядели несколько расплывчатыми по краям, будто могли начать раскачиваться в любую минуту. Но больничные запахи всегда подавляли ее, и она не желала оставаться одна в этом странном стерильном месте. Ей хотелось поскорее вырваться отсюда, вернуться туда, где могла бы чувствовать себя уверенно, — домой, где окажется в безопасности и удобстве. Через пару минут Эл вернулся.

— О’кей, милая, пошли, доктор сказал, что ты можешь уехать со мной.

Сьюзен соскользнула с высокой койки и прислонилась к Эл, слегка задев его грубую ветровку-хаки. Несмотря на сильное головокружение, она узнала его привычный запах — запах теплого тела и мягких хлопковых сорочек. Ее ладонь легко коснулась его груди, а он обхватил рукой ее плечи, чтобы придать ей устойчивости и уверенности, и прижал к себе.

— Сможешь добраться до машины, если мы пойдем потихоньку? Не хочу оставлять тебя на пороге, пока пригоню ее поближе. Я припарковался не очень далеко.

Сьюзен кивнула и посмотрела вверх, в лицо Эл. Он прижал ее еще сильнее к себе и повел к своему мини-грузовику, где осторожно усадил на переднее сиденье.

У Сьюзен почти ничего не осталось в памяти о поездке домой. Все расплывалось в какие-то мутные пятна. Ей вспоминалось, как Эл порылся в ее сумке, потом взбежал вверх по лестнице, отпер дверь и быстро вернулся за ней. Он начал было помогать ей подняться по ступенькам, потом, должно быть, решил, что лучше понести ее, потому что она вдруг почувствовала, как он подхватил ее на руки. Оказавшись на верхней площадке, он толкнул дверь ногой, осторожно поставил ее на пол и, продолжая держать за плечи, нащупал выключатель. Потом провел в спальню.

— Стивен, ты не обязан оставаться со мной.

— Ну конечно. Побудь-ка минутку одна, я сейчас вернусь.

Сьюзен откинулась на кровати. Она не собиралась препираться с ним. Голова так болела, что комната раскачивалась, будто на штормовых волнах. Она никак не могла сфокусировать взгляд.

Сьюзен услышала, как захлопнулась входная дверь, и вскоре появился Эл, уже без своей грубой ветровки, с миской и губкой.

— Давай-ка ложись, — приказал он, усаживаясь на край кровати.

Он начал осторожно вытирать ее лицо мокрой, теплой губкой. Сьюзен могла разглядеть только силуэт Эл, а лицо терялось в тени от стоящей позади лампы.

Закончив с умыванием, он убрал с ее лба непослушные волосы.

— Ты чертовски напугала меня.

Сьюзен выдавила слабую улыбку.

— Готова поспорить. Я и сама-то жутко перепугалась, — пробормотала она.

Эл отставил миску и медленно и осторожно приподнял Сьюзен.

— Я помогу тебе раздеться, чтобы ты могла отдохнуть.

Сьюзен от слабости улыбалась, как подгулявший матрос.

— Ага. Значит, так ты говоришь всем девушкам? — пробормотала она, глядя на его раскачивающееся лицо.

— О, да у тебя прорезалось чувство юмора, мисс Уэллс. Не волнуйся, сейчас ты в полной безопасности, хотя в дальнейшем не могу ничего гарантировать, — ответил Эл, помогая ей снять свитер. Потом он стащил с нее сапоги и расстегнул пояс юбки. Заметив, что у нее внизу еще и комбинация, смело снял юбку, потом начал расстегивать блузку.

— О, Стивен, — слабо прошептала она, прикасаясь к его пальцам, которые двигались по ее груди.

— Не сейчас, милая, — ответил он, задохнувшись, и почувствовал ком в горле. Он столько раз мечтал прикоснуться к ней, быть близко, совсем рядом, но уж совсем не так. И все же ее кожа была такой гладкой, такой мягкой… Его руки дрожали, когда он снял с нее блузку, оставив в комбинации и белье.

Эл легко поднял Сьюзен на руки и сдернул покрывало. Потом осторожно положил ее на постель, аккуратно укрыл одеялом, подоткнул со всех сторон, снова сел рядом и прикоснулся к разметавшимся по подушке волосам.

— Я буду здесь, рядом с тобой, дорогая, всю ночь, так что ничего не бойся. — Он нагнулся и поцеловал ее в лоб, а Сьюзен закрыла глаза и сразу же погрузилась в сон.

Эл осторожно поднялся с края постели, как только убедился, что Сьюзен уснула, и устроился в плетеном кресле в ногах кровати.

Весь этот ночной эпизод сильно напугал его. Образ Сьюзен, беспомощно лежащей на земле без сознания, снова и снова появлялся перед его мысленным взором. Сердце подпрыгивало к горлу, стоило только вспомнить об этом. Тогда его охватила настоящая паника, и сейчас она снова вернулась.

Проклятие. Проклятие!!! Он ведь поклялся, что не позволит себе снова влюбиться, никогда больше не привяжется ни к одной журналистке. Но теперь уже поздно говорить и вспоминать об этом. Теперь уже, похоже, он влюбился. Сьюзен была небезразлична ему, далеко не безразлична, настолько, что он даже отказывался признаться в этом самому себе. Эл теперь знал, как пугает его мысль о том, что он может потерять ее.

Он наклонился, опустил голову на руки и содрогнулся. Ну хорошо, значит, он снова сделал это. Позволил эмоциям взять верх над здравым смыслом. И что теперь? Он резко выпрямился и уставился прямо перед собой.

Он будет бороться, вот что! Не так, как в прошлый раз, когда позволил Кейт просто уйти от него. Нет, он намерен сохранить Сьюзен в своей жизни. И когда он пришел к этому решению, то почувствовал, будто камень упал с души.

Эл поглядел на кровать, в которой спала Сьюзен. Лунный свет падал на забинтованную голову, придавая ей какой-то полуфантастический вид. Эл сжал руками подлокотники кресла. Да, он действительно полюбил ее. И верил в то, что и Сьюзен испытывает к нему похожие чувства. Но заставить ее признать их будет непросто и потребует настойчивости и упорства.

Он знал, что не должен торопить и подталкивать ее. Сьюзен очень независимая по натуре. Если он надавит слишком сильно, она спрячется в свою раковину, и он потеряет ее навсегда.

Нет, он должен набраться терпения. Стараться понравиться ей, дать привыкнуть к нему. И потом, когда придет подходящий момент, все само встанет на свои места. Терпение и время. Это все, что ему нужно.

Время, чтобы она поняла, что тоже может полюбить его.

На следующее утро Эл проснулся рано, когда ласковые теплые солнечные лучи коснулись его лица. Он задвигался в кресле, покрутил головой, пытаясь размять затекшую шею. Потом посмотрел на Сьюзен, которая спокойно спала, свернувшись под одеялом уютным клубочком.

Выбравшись из спальни на цыпочках, Эл прошел в кухню и начал разыскивать кофейник. Но тщетно — кофейника не было. Тогда он принялся открывать шкафы и полки. Уж растворимый-то кофе точно должен быть, подумал он. Обыскав все, он обнаружил только растворимое какао. Эл нахмурился и покачал головой. «Так я и думал», — лениво размышлял он. Судя по тому, как Сьюзен перехватывала всякую ерунду на работе, и то в основном на бегу, можно было представить себе, что и дома у нее едва ли найдется что-то основательное.

Он открыл дверцу холодильника и взглянул на практически пустые полки. Все, что ему удалось обнаружить, это гавайский пунш, коробку яиц и банку желе. Ну что ж, по крайней мере можно сделать яичницу. Закрыв холодильник, Эл прошел к вешалке и вытащил из своей куртки блокнот, который подобрал накануне вечером. Надо привезти сюда кое-какие продукты, лучше всего составить список, решил он.

Эл положил блокнот с ручкой на кухонный стол и начал готовить какао. Но когда протянул руку за банкой, вдруг заметил на первой странице три имени, написанные крупными буквами, а над ними слова: «Владельцы участков».

Эл глубоко вздохнул. Одно из имен показалось ему знакомым, очень знакомым. Он поставил на плиту чайник, сосредоточился и попытался вспомнить, потом потряс головой, чтобы подстегнуть память. Но ему никак не удавалось ухватить то, что, казалось, было совсем рядом. По какой-то непонятной причине имя продолжало тревожить его.

Но потом он пожал плечами и налил в чашку с порошком кипяток. Что ж, раз он сам не может вспомнить, то уж Бреннан-то наверняка сможет. Эл глянул на часы. Он позвонит редактору, как только закончит свой список.

Эл внимательно слушал Бреннана на том конце провода.

— Конечно, ты помнишь. Это же шурин Уолтера Норта. Теперь вспомнил? Он заправлял всей предвыборной кампанией Норта, — объяснил редактор. — А теперь он один из его главных подручных. Везде появляется вместе с ним.

Точно. Теперь Эл вспомнил его совершенно отчетливо. Невысокий, лысый парень, немного на белку похож. Он всегда болтается рядом с Нортом, чуть позади.

— А другое имя, что ты прочел, так это жена Норта, — продолжал Бреннан. — Она принадлежит к одной из старинных семей, которые живут здесь Бог знает сколько. Они поженились посреди предвыборной кампании, помнишь? Кричащая была свадьба, большая, хорошо помню это. Очевидно, он использовал ее девичью фамилию для одной из сторон, подписавшей купчую. Слушай, Эл. Все это значит, что между Нортом, владельцами участков и строительством водонапорных сооружений есть прямая связь. Я должен поручить это Сьюзен. Это горячий репортаж, и мы должны продолжать раскручивать эту историю.

— Да, точно. Только Сьюзен сейчас не в состоянии заниматься этой работой. У нее на голове огромная шишка. Ей придется несколько дней просто отдохнуть.

— Согласен. — Бреннан на секунду задумался, чуть поколебался. — Эл, послушай, думаю, нам надо присматривать за ней. Знаешь, я тут подумал: Сьюзен ведь единственная, кто знал вчера фамилии владельцев этих участков, и вдруг неожиданно она попадает в такую историю на пожаре, чуть не погибает. Кажется несколько сомнительно, а тебе как?

— Да, ты прав, — сказал он, взглянув в сторону спальни. — Слушай. У меня есть пара отгулов. Как насчет того, чтобы я побыл с ней и присмотрел, чтобы все было в порядке? Так, на всякий случай? Думаю, вы вполне без меня пока справитесь.

— Неплохая мысль. Будь с ней рядом. Если и правда эти ребята пытались расправиться с ней, они сделают это снова. А я тем временем выясню, что думает обо всем этом полиция, а потом позвоню окружному прокурору. Это похоже на типичный случай конфликта интересов, ведь владеют указанными участками ближайшие члены семьи председателя окружного совета.

— Отлично. Послушай, Бреннан, не мог бы ты соединить меня с Норой на пару минут?

— Да, конечно. Будь осторожен и поддерживай с нами связь. Пока.

Эл подождал, прислушиваясь к щелчкам телефонной станции, переводившей его звонок на аппарат Норы. Наконец в трубке раздался ее взволнованный голос:

— Эл? Что случилось? Как Сьюзен?

— Думаю, ничего, Нора. Доброе утро. Она еще отдыхает. Послушай, Нора, милая, могу я попросить тебя об одолжении?

— Конечно. Валяй.

— Слушай, я собираюсь пробыть здесь с ней какое-то время, но у нее ни черта нет из еды, совершенно пустой холодильник. Я составил список продуктов, хотел съездить в ближайший супермаркет, но, похоже, лучше мне сейчас никуда не уходить. Не могла бы ты сделать это вместо меня?

— Конечно. Давай диктуй.

Эл начал диктовать свой список, время от времени поглядывая на дверь спальни.

— Неужели ты ничего не можешь сделать по-человечески, Харли?

Уолтер Норт расхаживал взад и вперед по восточному ковру на полу своего офиса, засунув руки в карманы брюк. Он хмуро взирал сверху вниз на своего шурина, который, скорчившись, сидел в кресле, скромно спрятав под него ноги, и глядел в пол.

— Но послушай, откуда я мог знать, что эта дура-девица сможет удрать оттуда? Здание вот-вот должно было рухнуть, — отозвался Харли, потирая ладонью лысину. — Она должна была погибнуть в пламени. Я сам-то едва успел убраться.

— Должна была, — прошипел Норт, — но не погибла. А что с блокнотом? Где блокнот?

— Не было у нее никакого блокнота. Я обыскал ее, но ничего не нашел. — Лысоватый огорченно развел руками и показал зятю пустые ладони.

Норт перестал ходить, посмотрел в потолок, потом на мужчину в кресле.

— Ну, тогда мы должны найти его сейчас. Пока есть шанс, что она не успела поговорить с Бреннаном или кем-нибудь еще по поводу имен.

— Да, может быть, но этот проклятый фотограф отвез ее домой и, думаю, остался с ней на ночь.

— Ладно, возвращайся туда и следи за ее домом. Как только он уедет, сам знаешь, что надо делать.

— Ага, хорошо.

— И больше никаких ошибок.

— Не волнуйся. На этот раз я позабочусь о ней раз и навсегда.

Первое, что Сьюзен почувствовала, открыв глаза на следующее утро, была боль. Голова буквально раскалывалась от пульсирующей боли, накатывающей волнами.

Она попыталась сесть, но голова решительно взбунтовалась, и Сьюзен покорно опустилась обратно. Она глубоко вдохнула, закрыла глаза и тихо полежала минуту. Потом, не двигаясь, снова открыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд.

Сьюзен заметила, что на ней все еще надета комбинация, и вдруг на нее буквально нахлынули воспоминания прошедшего дня — пожар, «скорая помощь», больница, Эл. А где же Эл? Сьюзен медленно повернула голову и посмотрела на плетеное кресло в ногах кровати. Там лежало скомканное одеяло, но больше никаких следов Эл. Но из кухни донесся звук открывающихся и закрывающихся стенных шкафов, дребезжание сковородки, потом насвистывание.

— Стивен? — прокаркала-прокукарекала она. — Стивен? — Она попыталась немного повысить голос, но тут снова накатила боль и помешала ей.

— Сьюзен? — расслышала она ответ, раздавшийся вместе с грохотом сковородки. — Ты проснулась? — Голос приблизился, и через несколько секунд в спальню вошел Эл, с беспокойством глядя на нее.

— Доброе утро, — слабо проговорила она, пытаясь улыбнуться.

— Доброе утро, — ответил он, подходя к кровати. — Как ты себя чувствуешь?

— Думаю, неплохо.

«На самом-то деле я чувствую себя чертовски ужасно, — подумала про себя Сьюзен. — И готова поспорить, и выгляжу как пугало огородное. Мне надо бы поскорее вылезти из кровати и хоть расчесаться». Она подняла руку и ощупала повязку на голове.

«Почему это Эл так на меня смотрит? — думала она. — Весь такой внимательный и заботливый, будто и не замечает, что я похожа на какую-то дрянь, которую кошка в дом притащила?»

Но с точки зрения Эл, Сьюзен выглядела не так уж и плохо. На самом-то деле он считал, что она чертовски красива. Волосы растрепались во сне, глаза все еще не утратили томной неги. А кожа, кожа на плечах казалась такой нежной и манящей. Ему хотелось дотронуться до нее, обнять, рассказать, как он перепугался прошлой ночью и как рад, что она проснулась. Воспоминание о том, как она лежала на земле, совершенно беспомощная, на грани смерти, снова мелькнуло перед его внутренним взором, и сердце заныло.

Но сегодня утром он просто обязан обращаться с ней очень бережно и быть терпеливым. Ей необходим полный покой. Головная боль должна быть просто ужасной. Он подавил желание, приказал себе не поддаваться инстинктам.

— Тебе надо сегодня полежать и отдохнуть, ни о чем не волноваться. Как твоя голова?

— Так, будто на ней проходила практику бригада дровосеков, — простонала Сьюзен.

— Ну, это естественно, у тебя здоровенная шишка. — Эл присел на край матраса и нежно убрал со лба выбившуюся прядь. — Мне ужасно не хочется спрашивать тебя сейчас, но не можешь ли ты вспомнить, что с тобой случилось?

Сьюзен закрыла глаза, потом снова медленно открыла их.

— Да, думаю, могу.

— Отлично. Тогда мы скоро поговорим об этом. А сейчас я собираюсь отвести тебя в ванную, а потом помогу вернуться обратно. Я бы не хотел, чтобы ты сегодня много поднималась и ходила. Доктор предупредил, что у тебя обязательно будут частые приступы головокружения.

Эл взял ее за локоть и помог встать с кровати.

— Послушай, это просто глупо, — завила Сьюзен. — Я уверена, что в состоянии справиться сама. — Но когда встала, все предметы в комнате поплыли у нее перед глазами, а в голове начался новый раунд тренировки дровосеков. Она слегка качнулась и оперлась на грудь Эл. Пуговицы его рубашки скользнули по ее подбородку, она ухватилась рукой за его пояс, посмотрела вверх и смущенно улыбнулась.

— Ничего, ничего, — сказал Эл, обхватив рукой ее спину, чтобы помочь обрести равновесие. — Думаешь, сможешь добраться до ванной?

— Да, — ответила Сьюзен, стоя совершенно неподвижно и ожидая, пока не пройдет приступ головокружения. Она неловко улыбнулась и посмотрела прямо ему в лицо.

Больше всего на свете в этот момент Эл хотел поцеловать Сьюзен. Ее губы были такими розовыми и мягкими, щеки тоже слегка порозовели от усилий, но он твердо решил держать себя в руках, зная, что не имеет права пользоваться ее состоянием. Поэтому вместо того, чтобы поцеловать ее, он взял халат, который раньше положил в ногах кровати, и накинул ей на плечи.

— Ну, давай. Помни, если что, я за дверью.

Спустя десять минут Эл помог ей снова улечься в постель и уговорил поспать еще немного.

Когда Сьюзен проснулась во второй раз, спальню заливал теплый яркий свет. Она взглянула на часы. Два тридцать.

Сьюзен медленно села и опустила ноги на пол. Голова еще болела, но не так сильно, а головокружение было не таким уж ужасным, если передвигаться медленно. «Давай-ка, посмотрим, можешь ли ты стоять», — сказала она себе. Да, дела определенно идут на лад. Она потянулась за халатом, надела его, сунула ноги в шлепанцы и медленно пошла в гостиную.

Эл сидел за кухонным столом и смотрел в окно.

— Привет, — слабо сказала Сьюзен, подходя к столу. Эл вскочил с такой скоростью, что стул едва не упал на пол, и помог ей сесть рядом с ним.

Его глаза, казалось, спрашивали, как она себя чувствует.

— Похоже, мне уже лучше, хотя, сознаюсь, голова еще болит. Но головокружение уменьшилось, — ответила она на этот молчаливый вопрос и улыбнулась. — Слушай, я умираю с голоду.

— Ну, пока ты спала, я позвонил Норе и попросил ее привести нам кое-какие продукты, — сказал Эл, двигаясь к холодильнику. — Господи, великий Боже, да чем же ты питаешься? Здесь не было совсем ничего, ни хлеба, ни молока, ни, самое главное, кофе.

— Знаю, знаю. Просто мне совсем не хватает времени.

Эл нахмурился, вытащил коробку с яйцами.

— Яичница пойдет?

— Угу. Отлично.

— Надо было выбрать время, — строго сказал Эл, суетясь на кухне, как курица-наседка. — Но теперь я заполнил холодильник и рассчитываю, что ты все это съешь.

— Слушаюсь, дорогой, — с чуть насмешливой улыбкой сказала Сьюзен и повернулась на стуле, чтобы смотреть, как он готовит ей завтрак.

Он оглянулся на нее, потом покачал головой.

— Журналисты, — просто сказал он, будто одно это слово все объясняло.

— Угу, ты знаешь, какие мы.

— Это уж точно, и, кстати, о работе. Бреннан дал тебе несколько свободных дней. Доктор настаивал, и он не стал возражать.

— Подожди-ка, подожди. Я считала, что смогу вернуться в отдел завтра. У меня куча дел. Я, кажется, и правда откопала что-то очень важное по поводу этих водонапорных башен.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил ей Эл, — но Бреннан все равно хочет, чтобы ты прихватила еще пару-тройку дней. А у меня есть пара отгулов, так что я составлю тебе компанию. Побездельничаем вместе. Думаю, мы сможем затеять завтра что-нибудь вместе, на свежем воздухе, если не возражаешь.

Сьюзен вздохнула.

— Хорошо. А кстати, что случилось с репортажем о пожаре?

— О, я позвонил кое-кому и попросил приехать и забрать пленки, которые успел отснять. А репортаж составил ночной редактор, обзвонив кого было нужно по телефону. Все сложилось удачно.

— Ох, мне так жаль, что я не смогла сделать этот репортаж.

— Да ты что, шутишь? Ты едва не погибла. А теперь ешь и помолчи, ради Бога, хоть немного, — сказал он и поставил перед ней тарелку с яичницей.

Сьюзен все еще чувствовала: что-то продолжало тревожить его. Казалось, будто он хочет о чем-то поговорить. Поэтому, закончив есть, она отодвинула тарелку в сторону и выжидательно посмотрела на него.

— Я недавно разговаривал с Бреннаном, — начал он. — Полиция подозревает, что пожар случился в результате поджога.

— Bay! Но кому надо поджигать старое государственное здание? Кому это выгодно? — размышляла Сьюзен наполовину сама с собой, наполовину с Эл.

— Ну, напрямую никому. Но возможно, у кого-то были другие планы в этом месте.

Сьюзен вопросительно взглянула на него.

— Ты все еще новичок здесь. Ты еще не знаешь об Уолтере Норте и его грандиозных проектах построить большие современные правительственные офисы. — Эл постучал пальцами по столу.

— Но почему ему надо было поджигать старое здание? Разве он не мог просто провести новый план через совет?

— О, это займет много времени, к тому же настроение у совета сейчас не самое подходящее после всех этих проблем с водонапорными башнями. И кроме того, пожар позволит сэкономить на сносе здания, — ответил Эл. — И еще одно. Пожар создал определенные удобства для решения другой проблемы.

— Другой?

— Да. Проблемы Сьюзен Уэллс и ее журналистского расследования, в котором она подошла слишком близко к правде.

 

Глава 7

— Меня? Но почему?

Эл рассказал Сьюзен, как нашел ее блокнот, узнал кое-какие имена на первой странице и рассказал об этом Бреннану.

— Так, значит, участки зарегистрированы на жену и шурина Норта, — еле слышно проговорила Сьюзен.

— Да, — ответил Эл. — А это значит, что они получат неплохую прибыль при продаже этой земли.

Он подождал несколько секунд, позволяя Сьюзен обдумать новую информацию. Если у нее еще болит голова, то и думать она будет немного медленнее обычного.

Он потянулся через стол и нежно взял ее руку в свои.

— Сьюзен?

Она подняла на него глаза.

— Ты помнишь, как ударилась головой?

Сьюзен кивнула, не отводя от Эл серьезных глаз.

— Там был мужчина.

— Мужчина?

— Да, он был одет во все черное, весь черный, кроме лица.

Эл нахмурился и слегка напрягся.

— Продолжай.

— Я услышала голос. Тихий голос. Кто-то звал на помощь. Я подумала, что пожарные не успеют вовремя, и побежала туда.

Эл слегка покачал головой.

— Я знаю, это было ужасно глупо.

— Да. Но ты же думала, что пытаешься кому-то помочь. Пожалуй, я легко могу понять тебя. — Он сжал ее руку. Сьюзен глубоко вдохнула, встретила его взгляд и смотрела ему в глаза целую минуту. Потом поджала губы.

— Ну хорошо, так вот, когда я туда добралась, то увидела только этого мужчину. Он показался мне смутно знакомым, но я все никак не могу вспомнить, где я его видела, как ни стараюсь. — Глубокая морщина прорезала ее лоб, показывая, что Сьюзен серьезно задумалась.

— Ничего, ничего. — Эл похлопал ее руку.

— Он сидел на корточках и злобно смотрел на меня. Потом сказал что-то типа того, будто я совала нос не в свое дело… И бросился на меня. И это все, что я помню. — Сьюзен посмотрела на свою руку, которую Эл накрыл своей.

— Как думаешь, ты вспомнишь его лицо?

— О да. Думаю, оно теперь не одну ночь будет являться мне во сне.

— Отлично, нам это может понадобиться. — Эл погладил ее руку.

— Стивен?

— Да?

— Как ты считаешь, тот человек, он имел какое-то отношение к поджогу?

— Думаю, это вполне вероятно. Полиция занимается проверкой. Сможешь пойти на опознание, если они попросят тебя?

Сьюзен посмотрела в окно, потом повернулась к нему.

— Да. Конечно, смогу. А ты пойдешь со мной?

— Безусловно. Похоже, они собираются провести его завтра. Мы подумали, что это может быть шурин Норта. И если нам удастся припереть его к стенке и доказать его причастность к пожару, тогда полиция сможет арестовать его и за поджог, и за нападение на тебя и, вероятно, даже притянуть Норта за соучастие. Окружной прокурор сейчас разбирается в деле о мошенничестве и конфликте интересов по поводу водонапорных башен.

— Как все быстро закрутилось!

— Да, это точно, — согласился Эл. — Но я все же настаиваю, чтобы ты сегодня не напрягалась и отдыхала, и, кроме того, буду рядом, пока эти двое не окажутся за решеткой.

Сьюзен смотрела, как изменилось выражение его лица — с нежного и заботливого на гневное и суровое. Она потянулась и дотронулась до его руки.

Эл нежно взял ее за запястья, осторожно приподнял со стула, посадил к себе на колени и крепко прижал к груди, обхватив руками.

«Как хорошо, — подумала Сьюзен, — сидеть вот так близко к нему!» Будто так и надо. Она ощущала под собой его твердые ноги и сильные, выпуклые мышцы на груди, сразу под рубашкой, когда уткнулась головой ему в плечо. От него так хорошо пахло, хотя на этот раз не столько глаженой рубашкой, а больше яичницей и тостами, так по-домашнему. В вырезе рубашки курчавилось несколько волос, как раз над пуговицей, которой она играла. «Как бы мне хотелось поднять руку и погладить эти завитки», — лениво подумала Сьюзен. Жесткая щетина на подбородке слегка царапала ей лоб.

— Ой, колется, — засмеялась она.

Эл снова потер подбородком ее лоб, поддразнивая. Сьюзен была такой мягкой, такой теплой, так уютно устроилась в его объятиях. Она была здесь, как дома, будто так и должно было быть, и он намеревался так это и сохранить. Он ощущал плавные изгибы ее тела сквозь пушистую махровую ткань халата, а бедра ее так податливо прижались к его коленям.

Он почувствовал, как все его тело наполнилось чудесным теплом, потом ощутил неспокойное шевеление в чреслах. «Держи себя в руках, — напомнил он себе. — Она только что перенесла травму, побывала в жестоком происшествии». Эл знал, что должен быстро встать со стула и начать двигаться, иначе искушение окажется слишком сильным, чтобы просто держать ее на коленях.

— Ну а есть ли у тебя одноразовые бритвы? Или шкаф в ванной столь же ослепительно пуст, как и кухонные полки? — спросил он, щелкнув пальцем по кончику ее носа.

— Ну, это-то у меня есть, — засмеялась в ответ Сьюзен, неторопливо встала с его колен, взяла Эл за руку и медленно повела в ванную. — И ты можешь воспользоваться ими прямо сейчас.

— Он никуда не уезжал. Ни на одну секунду, — проскулил в телефон Харли. — Приезжала какая-то леди и привезла пакеты с продуктами. Похоже, он на какое-то время окопался там.

— Ничего, когда-нибудь ему придется выйти оттуда, — сказал Норт.

— Но учти, я не собираюсь подниматься, пока он там. Не желаю с ним связываться, с этим чертовым фотографом. Он такой здоровенный, вдвое больше меня.

— Ну хорошо, но мы должны что-то делать. У меня побывала полиция, вынюхивала, задавала дурацкие вопросы. И я уже звонил в офис генерального прокурора штата. Что-то заваривается. Ты должен сделать свой ход.

Харли выругался.

— Кстати, о копах, тут какие-то только что подтянулись в машине без опознавательных знаков и чего-то вынюхивают. Мои номера разглядывают. Интересно, что этим ублюдкам надо. Погоди минутку, пока я отделаюсь от этих…

— Привет, Харли. Приятно встретить тебя тут. Что это ты поделываешь, зачем сидишь в тачке? Тут нету никаких ночлежек поблизости. Зато есть репортерский блокнот. Знаешь, той журналистки, которая недавно чуть не погибла на пожаре?

Норт слышал в трубке разговор между шурином и копом, потом вдруг раздался глухой стук, какая-то потасовка, и голоса начали удаляться.

— Забираем тебя… ах ты, хорек вонючий… посмотрим, сможет ли твой драгоценный родственничек Норт вытянуть тебя и из этой передряги.

Эл провел со Сьюзен весь день.

Когда Эл все время рядом, это кажется таким нормальным, таким правильным, думала Сьюзен. Им вместе было легко и удобно, они непрерывно болтали о том о сем, главным образом о пустяках. Но не только. И Сьюзен выяснила, что оба они интересовались в основном одними и теми же вещами. Нора, кроме продуктов, принесла еще и местную прессу, которую они вместе читали, а потом заспорили, какую программу выбрать по телевизору. Сьюзен узнала, что они оба любят смотреть программы общественного телеканала и одинаково умело играют в джин-рами.

Эл приготовил обед, накормил ее и снова уложил в постель, прежде чем самому отправиться в гостиную на кушетку.

Пока Сьюзен лежала в кровати, мысли ее продолжали возвращаться к сегодняшнему дню, который они целиком провели вместе с Эл. Под его защитой она чувствовала себя надежно и тепло, будто в коконе, и это в тот момент, когда следовало бы переживать по поводу того, что с ней произошло за последнее время.

Несколько раз Сьюзен замечала, что Эл смотрит на нее так, как никогда не смотрел прежде, пристально, но с такой нежной привязанностью, будто хочет, чтобы она принадлежала только ему. От этой мысли Сьюзен слегка затрясло. Что-то переменилось в отношении к ней Эл за этот последний день.

Но как ни странно, ее это не обеспокоило. Прежде, в другие времена, на других этапах ее жизни, когда мужчины серьезно смотрели на нее, она ощущала дискомфорт и мгновенно прерывала начинающиеся отношения.

В конце концов, ей надо думать о карьере, говорила она себе. Но с Эл все было по-другому — уютно и правильно. Неужели она влюбилась в него? «Что бы Гейл сказала, если б узнала?» — усмехнувшись, подумала Сьюзен. Ее подруга уж точно будет ошеломлена, если проведает, что она начала серьезно подумывать о мужчине.

Сьюзен покачала головой и повернулась на кровати. Да, сейчас самое неподходящее время для этого. И надо ж такому случиться! У нее еще полно неосуществленных планов. Ей хотелось попытаться продвинуться по лестнице успеха еще на несколько ступеней вверх, прежде чем устраивать личную жизнь. А ее отец… как будет разочарован ее отец, если она откажется от своих честолюбивых планов именно сейчас, когда у нее отличные шансы пробиться в жизни и профессиональной карьере на самый верх.

Но может, есть какой-то способ решить эту проблему? Хотя сегодня она слишком устала, чтобы сражаться со своими чувствами. Эл пообещал ей, что завтра они поедут погулять и просто хорошо провести время. Возможно, стоит какое-то время незатейливо плыть по течению и посмотреть, что из этого выйдет? В конце концов, вреда-то от этого никакого. Или?..

На следующее утро Эл уже встал и суетился на кухне, когда Сьюзен проснулась. Сегодня, вспомнила она с нетерпеливым ожиданием, они собирались опять провести весь день вместе.

Сьюзен чувствовала себя намного лучше. Конечно, еще не достигла своего обычного «девяносто-миль-в-час Я», это она готова была допустить. И двигалась медлительно, но зато пульсирующая боль в голове бесследно исчезла, и головокружение, хвала Господу, тоже. Натянув халат, Сьюзен направилась на кухню, уловив пленительный аромат жарящейся колбасы.

— Доброе утро, — сказал Эл, увидев ее.

— Доброе утро и тебе, — отозвалась Сьюзен, направляясь прямиком к холодильнику за апельсиновым соком, которым Эл, как она выяснила вчера, забил целую полку.

— Чувствуешь себя лучше?

— Намного.

— И выглядишь тоже, — сообщил Эл, переворачивая оладью. Это заявление вызвало широкую улыбку на розовых губах Сьюзен. Она радостно плюхнулась на стул и сунула под себя одну ногу.

— Имеешь в виду, что вчера я выглядела ужасно? — насмешливо спросила она.

— Нет, ты никогда не выглядишь плохо, — сказал он, ставя перед ней тарелку, доверху наполненную едой. — Просто мне кажется, эта шишка на голове немного сбила тебя с толку.

— Да уж, она прилично притормозила меня, это точно, — согласилась Сьюзен, отпивая сок. — Не могу дождаться, когда можно будет избавиться от этой чертовой повязки и вымыть наконец волосы. — Сьюзен оттянула повязку, вытащила из-под нее прядку и погладила ее.

— Ну и как твои ощущения — можешь выйти сегодня из дома? — спросил Эл, усаживаясь рядом с ней за стол.

— Угу. Думаю, да. Пока не буду спешить и быстро двигаться, уверена, все будет отлично. Во всяком случае, выбраться отсюда и насладиться сменой обстановки будет просто здорово.

— О, так, значит, я скучный собеседник и плохо тебя развлекаю? — немедленно начал подразнивать ее Эл.

— Нет, ты просто отличный, — с улыбкой отозвалась Сьюзен. — На самом деле ты был вчера просто изумителен, — медленно проговорила она, глядя ему прямо в глаза и не отрываясь от них несколько секунд.

Эл смущенно улыбнулся в ответ, потом отвел взгляд:

— И еще одно.

— Что такое?

— Полиция задержала человека, которого они подозревают в поджоге и нападении на тебя.

Сьюзен оцепенела, рука со стаканом сока замерла в воздухе.

— Они хотят знать, можешь ли ты прийти сегодня и провести опознание?

Она осторожно поставила стакан.

— Как ты думаешь, сумеешь узнать его? — спросил Эл.

Задумчиво кивнув, Сьюзен ответила:

— Да, я почти уверена в этом. Я хорошо разглядела его лицо в пламени пожара.

— Тогда второй вопрос. Считаешь, что можешь сейчас выдержать это? — Эл взял Сьюзен за локоть и начал большим пальцем поглаживать ее руку.

Она снова кивнула:

— Конечно, могу. Ты поедешь со мной?

Рука Эл медленно двинулась вверх, и он заглянул в ее глаза.

— Я не оставлю тебя, пока не буду уверен, что ты в полной безопасности, и не узнаю, что тот парень, который сделал с тобой такое, надежно за решеткой, — сказал он, погладил ее волосы и заправил их за ухо. Потом встал, наклонился над ней и поцеловал в лоб. — А теперь заканчивай свой завтрак. Тебе не повредит немного поесть, если хочешь поскорее вернуться в нормальную колею.

— Ага, и душ тоже, — проговорила Сьюзен, набив рот колбасой.

— Да, я и сам бы с удовольствием принял душ, — согласился Эл. Он оперся на стол руками. Сьюзен посмотрела на него снизу вверх. Он и правда казался немного помятым после двух ночей, проведенных в кресле и на кушетке. И все же оставался таким мужественным, а несколько помятая рубашка и встрепанные волосы делали его еще более привлекательным.

— Можешь только после меня. Обещаю не использовать всю горячую воду.

Эл придвинулся ближе, на его губах заиграла лукавая улыбка.

— Я знаю способ, как мы можем сэкономить воду.

Сьюзен почувствовала, как ее лицо немедленно вспыхнуло. Она уронила вилку на тарелку и вскочила со стула, едва не опрокинув его, потом нервно расхохоталась и плотнее затянула поясок халата.

— Шучу, шучу, не беспокойся. — Эл взял ее тарелку и понес в раковину, насвистывая на ходу что-то легкомысленное. — Со мной ты в полной безопасности. А теперь отправляйся, пока я не изменил своего мнения, — сказал он, поглядывая на нее через плечо.

Сьюзен выскочила из кухни. Почему это она задыхается? И почему вдруг снова голова закружилась? Ей представилось, как она и Эл вместе принимают душ. Она потрясла головой, пытаясь прогнать их. Да, вряд ли ей удастся принять теплый душ, хотя и от холодного проку было немного — она вся горела, кожу покалывало от острого возбуждения.

Сьюзен закончила с душем в рекордно короткие сроки, быстро вытерла волосы полотенцем и провела по ним расческой. Потом накинула халат и распахнула дверь.

Эл небрежно прислонился к стене холла одним плечом и стоял, скрестив ноги. Завидев ее, он выпрямился и сделал шаг ей навстречу.

— Никакого пара, — просто сказал он. — Что, горячая вода уже закончилась?

Сьюзен закашлялась.

— Хм, нет. — Она глотнула, попыталась думать быстро. — Я… Я… приберегла ее для тебя.

Эл наклонился вперед, поймал мокрую прядь волос, потер двумя пальцами. Он был так близко, что она чувствовала, как его дыхание щекотала ей щеку.

— Как мило.

Сьюзен нервно облизнула губы и начала переминаться с ноги на ногу. Неловко подергала халат, плотнее запахнула воротник. Когда ее рука случайно коснулась его, он отступил на шаг и позволил ей пройти.

— А теперь иди одевайся.

Сьюзен помчалась в спальню. Кровь стучала в висках, она снова испытывала чудовищный приступ головокружения. Прислонившись спиной к закрытой двери, она глубоко вдохнула и услышала шум воды.

Она потерла щеку там, где он случайно коснулся ее рукой, когда поправлял волосы. Потом крепко зажмурилась и попыталась прогнать мелькающие перед внутренним взором картины: Эл стоит в душе, горячая вода потоками стекает по его торсу, влажные волосы прилипли к груди, мыльная пена покрывает все тело. Она задышала коротко и прерывисто.

Эл был добр и внимателен. Он был рядом, когда она нуждалась в нем, и проявил больше заботы, чем требовали просто дружеские отношения. Как он посмотрел на нее, когда она вышла из душа!.. Этот взгляд говорил о глубокой тоске. Он весь пылал желанием.

Так чего она ждет? Он открыто пригласил ее с собой в душ. Она знала, что он хочет ее. И хотя собственные ее чувства перепутались, но желание, откровенное физическое желание сотрясало все тело. И прежде чем Сьюзен отдала себе отчет в своих действиях, она уже стояла в холле и смотрела, как правая рука независимо от ее воли поворачивает дверную ручку.

Эл основательно и с наслаждением намылился и уже начал ополаскиваться под горячей водой, как вдруг услышал щелчок, будто кто-то открыл дверь ванной.

Высунувшись из-за занавески, он вгляделся в густой пар. Сквозь плотную туманную взвесь он с трудом разглядел Сьюзен, прижавшуюся к двери. В руках ее было полотенце.

— Я… забыла сказать тебе, где полотенца, — неубедительно проговорила она.

— Спасибо, — ответил он, исчез за занавеской и выключил воду. — Бросай его сюда.

Он поймал полотенце, порхнувшее через перекладину, как большая бабочка, обернул его вокруг бедер и вышел из душа.

Она все еще стояла здесь, вжавшись в дверь, с широко открытыми глазами.

— Сьюзен?

— Я… Я… думаю, это была не самая лучшая идея. — Она повернулась и начала поворачивать ручку.

В мгновение ока он пересек разделяющее их пространство и положил обе руки на дверь, поймав Сьюзен между ними.

— Подожди минутку. — Он поднял руки, положил их ей на плечи и развернул Сьюзен к себе, нежно потер выемки ключицы большими пальцами. Наклонился к ней, заметил лихорадочный блеск в ее глазах и озадаченный взгляд. Он притянул ее к себе.

— О, Сьюзен. — Он погладил ее спину своими большими ладонями, вдохнул ее сладостный запах, потом слегка откинулся и указательным пальцем приподнял подбородок. И сразу ощутил, как подпрыгнуло сердце, когда она глянула на него доверчивыми глазами. — Я слишком часто дразнил тебя.

— Это так глупо с моей стороны. — Сьюзен повернула голову, пытаясь стряхнуть его руку.

— Нет, вовсе нет. — Эл не выпускал ее. Он провел рукой вверх по ее щеке. — Я правда хочу тебя. Думаю, ты и сама знаешь это. Но не сейчас. Не сегодня. С тобой слишком много всего произошло за последние дни, малышка. Ты еще не полностью пришла в себя. И я был бы настоящим мерзавцем, если бы воспользовался твоим состоянием.

Он посмотрел ей в глаза, и ему показалось, что заметил там проблеск облегчения. Эл медленно, осторожно, почти почтительно прикоснулся губами к ее полуприкрытым векам. Потом так же медленно отодвинулся и внимательно посмотрел на нее, после чего быстро повернул кругом и выпустил из двери.

— Торопись и скорее что-нибудь накинь, пока я не передумал. Я, знаешь ли, все-таки не железный. Я самый обычный мужчина.

Эл посмотрел, как она исчезла, закрыл за ней дверь и прислонился пылающей головой к деревянной панели.

Плечи его немного опустились от напряжения, будто на них лег тяжелый, почти неподъемный груз, потом он приподнял голову и с трудом втянул воздух. «Дыши нормально, — приказал он себе. — Дыши нормально, осторожно, и, может быть, но только может быть, через несколько часов твое сердце перестанет мчаться с бешеной скоростью, как валики печатного стана в «Курьере».

Сьюзен стояла, одетая в слаксы, очередной мешковатый свитер, вязаные гольфы и кроссовки, и ждала, когда Эл выйдет из ванной. Она уставилась в пол, когда он прошел в комнату, но уголком глаза все же заметила, что на нем была все та же, уже довольно мятая одежда.

— Эй, — старательно беззаботным тоном окликнул ее Эл, — как ты думаешь, можем мы сначала заехать ко мне, чтобы я мог переодеться перед тем, как отправиться в полицию? Времени вполне хватит.

Сьюзен осмелилась мельком взглянуть на него. Он улыбался ей. Широкой теплой улыбкой, приглашающей улыбнуться в ответ. Сьюзен сразу поняла, что он старается сделать так, чтобы она не испытывала неловкости.

— Конечно. Подожди, я только сумку возьму.

Спустя какое-то время она стояла посреди его бревенчатой хижины и слушала, как он хлопает ящиками шкафов и комода в спальне. Ей еще не предоставлялась возможность побродить по комнате и познакомиться с теми вещами, что действительно могли помочь ей составить представление о нем.

Сьюзен перебрала стопку журналов на кофейном столике: в основном тут были выпуски «Нэйшнл джиографик», журналы по профессиональной фотографии плюс некоторые выпуски «Лайф» и несколько вестернов в бумажных обложках. Все очень по-мужски, но не чересчур. Тут не было трофеев по стенам, ничего, свидетельствующего о фанатичном увлечении спортом, как у многих знакомых Сьюзен мужчин. Только одинокая удочка, прислоненная в углу у двери, да пара снегоступов.

И все.

На полке над кушеткой стояла фотография. Сьюзен сняла ее и стала изучать. У мужчины были черные с проседью волосы и борода, он был одет в спортивную вельветовую куртку с кожаными «заплатками» на локтях. У женщины были черные как смоль, гладко зачесанные назад волосы. Она была одета строго, во все черное, кроме накинутой на плечи цветастой шали.

— Мои родители, — сказал Эл, входя в комнату и заправляя клетчатую рубашку в чистые джинсы.

— Какая красивая пара, — сказала Сьюзен, ставя фотографию обратно на полку.

Эл кивнул:

— Да, думаю, они просто превосходно подходят друг другу.

— В смысле?

— О, они до сих пор еще проводят вместе большую часть времени и наслаждаются одними и теми же вещами, даже после всех этих лет, — сказал он, доставая свою куртку.

Сьюзен отметила в его голосе нотку восхищения и грусть. Она подумала, уж не имеет ли это отношения к тому, что он — единственный ребенок. Ведь Эл говорил, что проводил довольно много времени один. Да и здесь его жизнь казалась одинокой. Может, Эл привык быть один и даже получает удовольствие от этого? Или нет? Может быть, родители так много времени проводили вместе, что не уделяли достаточно времени ему?

Сьюзен взглянула на Эл. Он стоял в дверях и ждал ее. Он никогда не признается ни в чем подобном, такой сильный и гордый мужчина…

— Ты что-то глубоко задумалась, — немного насмешливо сказал он.

— Так просто, проверяю мозги, выясняю, хорошо ли работают перед опознанием, — небрежно откликнулась она.

— Ничего, ничего, все скоро наладится, — заверил он. — Надо только поскорее закончить с этим не совсем приятным делом в полиции, и мы начнем вовсю работать над твоим окончательным выздоровлением.

Она уже чувствовала себя намного лучше, это он мог сказать без колебания, но все же ощущал, что частично это всего лишь видимость. Сьюзен еще испытывала усталость, да еще ее ждала эта процедура опознания в полицейском участке. Ему хотелось отвлечь ее, переключить ее внимание на что-нибудь другое, сделать так, чтобы она не нервничала.

— Ну как, этим пальчикам уже не терпится заплясать по клавишам компьютера?

Эл смотрел, как Сьюзен вытянула перед собой руки, раздвинула пальцы и внимательно оглядела их, потом потерла кончиками по свитеру, будто стряхивала с них это нетерпение.

— Наверное, это у меня в крови, — с улыбкой ответила она и вышла из двери.

В полицейском участке Сьюзен держалась просто отлично. Эл наблюдал за каждым ее движением. Она рассказала всю историю медленно и вдумчиво, иногда напрягаясь, чтобы припомнить кое-что, но совершенно не колеблясь в отношении той сцены, когда ее позвали на помощь у горящего здания. Все это было совершенно живо в ее памяти, и она рассказала полицейскому, который вел протокол, как все произошло, шаг за шагом, до тех пор, когда ее ударили по голове.

Эл погладил ее спину и провел по коридору в сторону комнаты, где должна была состояться сама процедура опознания.

— Отлично держишься, — ободряюще сказал он.

Она взглянула на него.

— Спасибо, что приехал со мной. Мне это очень помогает.

Ей было уютнее от присутствия Эл в этой незнакомой обстановке. Она знала, что внешне выглядит спокойной, но внутри у нее все клокотало. От одной мысли о том, что ей придется снова взглянуть в то лицо, что угрожало ей из темноты, желудок сжался и подкатил почти к самому горлу. Когда они вошли в маленькую комнату, заполненную стульями перед огромным двусторонним зеркалом, Сьюзен ухватила Эл за руку и сплела свои пальцы с его. Он крепко и успокаивающе пожал их, потом отпустил и провел Сьюзен к сиденью прямо перед окном.

Вошел полицейский, который записывал ее показания, в сопровождении других полицейских в штатском. За ними следом появился Бреннан. Сьюзен с трудом втянула воздух.

— Все хорошо, Сьюзен, — сказал Бреннан. — Мы оба, и Эл и я, решили составить тебе компанию, чтобы ты не так волновалась. Это Джон Никелз, сержант, расследующий твое дело.

Сьюзен наклонилась к сержанту и внимательно выслушала его пояснения предстоящей процедуры. Спустя несколько секунд она повернулась и увидела, как за стеклом один за другим появились пятеро мужчин. Яркий резкий свет засверкал на лысоватой голове одного из них, и Сьюзен задохнулась от волнения. Возможно ли это? Мужчины шли медленно, она видела только профили. Но потом они остановились.

Уголком глаза Сьюзен заметила, как первый в ряду повернулся лицом вперед, но все ее внимание было на третьем, том, который пока еще стоял в профиль. Потом повернулся второй и, наконец, третий. Она резко выдохнула и вскинула руку.

— Это он, это он! Это тот человек, который схватил меня! — почти закричала она, вскакивая со своего стула.

Эл сзади сжал ее плечи.

— Вы уверены? — спросил сержант.

— Совершенно.

— Тогда было темно, — напомнил он.

— Да, но пламя пожара освещало его лицо, и он смотрел прямо на меня. Я никогда не забуду этого лица. — Сьюзен снова села, опустила голову, разглядывая руки, лежащие на коленях. — Он смотрел на меня с такой искренней ненавистью, а я даже не знаю почему.

Полицейский покачал головой.

— Не очень-то умно с его стороны — так показывать свое лицо.

— Все это дело не очень-то умное, — заявил Бреннан.

— В этом вы правы, — согласился сержант.

Когда они вышли, Эл поднял руку, положил ее Сьюзен на голову и погладил волосы.

— Ты отлично держалась, девочка. Прекрасно справилась.

— Я немного нервничала.

— Правда? — поддразнивающим тоном спросил Эл. — Что-то я не заметил.

— А я думала, что заметил, — ответила Сьюзен, поднимая на него глаза.

Эл улыбнулся, поводил рукой вверх-вниз по ее шее, потом по затылку.

— Это было очень важно, и ты просто замечательно справилась. Мы не хотели говорить тебе, чтобы не оказывать лишнего психологического давления, но полиция все это время ждала твоего опознания в коридоре возле офиса Норта в здании окружного совета. Они арестовали его, как только ты опознала его шурина.

Сьюзен посмотрела на Бреннана, который подошел и остановился рядом с ними.

— Эти двое влипли в серьезные неприятности, — пояснил редактор отдела новостей. — Они были связаны друг с другом почти во всех своих затеях. Им предстоит многое объяснить. В основном из-за решетки.

— Невероятно, — сказала Сьюзен.

— Да, довольно невероятно, — согласился Бреннан, переводя взгляд со Сьюзен на Эл.

Двое мужчин понимающе кивнули.

— Послушай, Сьюзен. — Бреннан слегка наклонился к ней. — Я хочу, чтобы ты несколько дней отдохнула, не приходила в офис.

— Это не обязательно…

— Не надо сейчас спорить. Я хочу, чтобы ты была свежа и готова снова приступить к работе с прежним рвением, когда вернешься. Ты была просто великолепна, девочка. В самом деле, я собираюсь выставить твою кандидатуру на премию за эту работу. Вполне возможно, что ты ее и получишь. — С этими словами он повернулся и пошел прочь по коридору.

Сьюзен взглянула на Эл.

— Не могу поверить. Представляю, как классно это будет смотреться в моем резюме, — сказала она, крайне довольная и даже польщенная.

И тут внезапно Сьюзен ощутила, как Эл буквально оцепенел.

— Да, это будет замечательно, — пробормотал он. — Просто изумительно.

 

Глава 8

Вернувшись через несколько дней на работу, Сьюзен буквально порхала.

Отдел новостей деловито гудел от возбуждения по поводу ее большой, в местных масштабах, сенсации. Норту уже было предъявлено обвинение, а также и его шурину, и все окружные политики громко возмущались и поведали такую кучу историй, что хватало на весь штат журналистов.

Сьюзен стала местной знаменитостью. Знакомые журналисты хлопали ее по спине. Люди, которых она знала только в лицо, подходили и поздравляли ее. Было просто замечательно понежиться в лучах славы, и Сьюзен позволила себе насладиться этим. В конце концов, последние годы она трудилась в поте лица, чтобы пробиться туда, где была, добиться того, чего добилась. И все же Сьюзен осознавала, какую большую роль сыграл Эл, помогая ей в этой истории. Если бы он не подталкивал ее, она могла бы и не раскрыть мошенническую схему, изобретенную Нортом и его приспешниками.

Сьюзен весь день писала завершающую статью и не успела еще поговорить с Эл, хотя и видела, как он входил и выходил из фотолаборатории. Сьюзен улыбалась, вспоминая те несколько дней, которые они провели вместе, пока она болела. Но письменный стол был завален делами, которые хотелось закончить сегодня. И к тому же она знала, что он тоже занят, разрабатывает макет разворота.

В конце дня она сделала перерыв и решила проверить, нет ли у него нескольких свободных минут. Сьюзен постучала в дверь темной комнаты.

— Заходи.

— Стивен… — начала Сьюзен, входя в комнату.

— О, гляньте-ка, наша победоносная героиня, — сказал Эл, бросив ей через плечо улыбку, и потянулся за проявочной кюветой.

— Да, должна признать, это просто великолепно. Все уделяют мне столько внимания, поздравляют.

— Что ж, это и понятно. И ты это заслужила, — ответил Эл, наклонился вниз и вытащил бутылку с проявителем.

— Ну, думаю, только часть. Я многим обязана тебе, Стивен.

Он повернулся и вопросительно посмотрел на нее.

— Если бы ты не подтолкнул меня глубже копнуть эту историю, я бы никогда не обнаружила их маленький заговор.

— Если бы я не подтолкнул тебя, ты не заполучила бы эту здоровую шишку на голове или что-нибудь еще хуже, — ответил Эл.

— Ты не должен упрекать себя за это. Ты же не мог знать, на что способны эти ребята. Но я не об этом. Дело в том, что я чувствую: ты достоин большего, и часть моих заслуг на самом деле твоя. Мы сделали эту историю вместе.

Эл улыбнулся.

— Говорил тебе, что из нас выйдет отличная команда.

Сьюзен вздохнула, и Эл вдруг заметил ее неожиданно тоскливый взгляд. А когда это выражение исчезло из ее глаз, она обратила внимание на свою фотографию, висящую на стене. Сьюзен наклонилась вперед, прикоснулась к ней пальцем и повернулась к нему.

— Это та карточка, что для моего личного дела?

Она готова была поклясться, что увидела, как Эл покраснел, хотя поверить в это было трудно. Может, виноват этот странный свет?

— Да, вот та копия, которую ты просила. — Эл перебрал кучу рабочих материалов на скамье и вытащил ее снимок.

Сьюзен медленно взяла его.

— Спасибо тебе, — мягко произнесла она.

— Нет проблем. — Эл откашлялся. — Тебе что-нибудь надо было?

— Нет, — неуверенно ответила она, — просто хотела рассказать тебе, что сегодня утром мне звонила одна из моих бывших соучениц по журналистской школе.

— И? — сказал Эл.

— Ну, она закончила на год раньше меня. Она вроде как помогала мне, ну, ты понимаешь, когда мы вместе работали в местной газете в колледже. Так вот, а теперь она сотрудник чикагской «Пост». Она сказала, что все там говорят обо мне и о том, как я раскрутила эту историю. Вроде как я деревенщина, которая неожиданно сделала что-то хорошее и выбилась в люди.

Эл кивнул, следуя за ходом ее мыслей. Он сразу почувствовал, как его желудок сжался, будто его узлом завязали, ладони мгновенно вспотели.

— Во всяком случае, — продолжала Сьюзен, — она хочет, чтобы я приехала и провела с ней несколько дней. Посмотрела, чем она занимается. Получила представление, как работает журналист центральной газеты. Бреннан дал добро.

Эл было так больно, будто нож в спину всадили. Хотя он и пытался говорить легким тоном, но даже сам услышал язвительные нотки в собственном голосе.

— Прекрасно. Надеюсь, для тебя это обернется удачей.

Сьюзен почувствовала его напряженность. Всего несколько минут назад воздух в фотолаборатории был теплым и уютным, а теперь он замерз и навис тяжелой глыбой.

— Что ж, думаю, мне стоит съездить, взглянуть, что и как. Это и правда может оказаться удачей и привести к чему-то большому.

Сьюзен удивилась, почему объясняет все это. Эл желал ей добра, и все же она чувствовала, что он не хочет, чтобы она ехала. Почему? Он же с самого начала знал, что это именно то, к чему она стремилась. В этом плане между ними не было никакой недосказанности или притворства.

— Да. Желаю удачи, — сказал Эл, возвращаясь к своей работе. Это было самое трудное дело, которое он когда-либо сделал. Больше всего ему хотелось схватить ее за плечи и трясти. Трясти, пока не набьется хоть немного здравого смысла в эти ее глупые бабьи мозги. Сказать, что счастье и любовь ждут ее здесь и только здесь. Что она никогда не будет счастлива, работая в крупной газете. Люди там совсем не ее типа. Многие, вернее, большинство из них были безжалостными в своих амбициях, тщеславии и стремлении карабкаться на самый верх, а вовсе не чуткими и заботливыми, как Сьюзен.

Или он ошибается? Может, она вовсе не такая чуткая, как он думал? Может, он позволил тоске и желанию замутить ясность своего видения?

Но возможно, работа в «Пост» как раз то, чего она и заслуживает? В конце концов, она упорно добивалась этого. Как бы ему ни было больно, но он должен, обязан отпустить ее, позволить поехать и взглянуть самой. А он тем временем с головой уйдет в работу, чтобы не иметь ни секунды свободной для размышлений о возможности того, что она может покинуть его, что он снова останемся позади, как ненужный, отслуживший хлам.

Эл услышал шорох закрывшейся двери: это Сьюзен вышла из комнаты. Он повернулся и увидел пустоту. Нет, он должен взять себя в руки, да еще и надеть на них стальные перчатки. Он обязан позволить ей принять собственное решение. Но чудовищная боль продолжала терзать и не желала уходить.

Сьюзен тяжело опустилась на свое место. Боль снова запульсировала в голове. От гнева ли, замешательства или унижения, она сама не знала. Возможно, всего понемногу. Они были так близки, разделили успех истории Норта. И вдруг ни с того ни с сего настроение резко изменилось сразу после того, как она упомянула о поездке к подруге в «Пост».

Почему Эл так упрям? Сьюзен знала, что заслужила такой шанс. Ради этого она вкалывала и вкалывала. Это как раз то, чего для нее хотели все ее близкие и друзья. Неужели он этого не понимает?

Она уже знала о тех чувствах, которые Эл испытывает к ней, видела это в его глазах, слышала в плохо замаскированных ссылках на то, какая они отличная команда. Как мог он говорить об этом, если прекрасно знал, к каким целям она стремится?

Сьюзен уткнулась лицом в ладони. Впервые в жизни в эти последние несколько дней она увидела того, с кем, как ей казалось, она могла бы провести остаток своей жизни. Когда Эл говорил о том, какая они команда, она прекрасно знала, что он имеет в виду не только профессиональную сторону. Сьюзен чувствовала, что ее крайне привлекает эта перспектива — быть с Эл каждый день, с утра до вечера и с вечера до утра. Ее определенно тянуло к нему. Когда он приближался к ней, ей приходилось бороться с собой, чтобы подавить стремление прикоснуться, погладить его, обнять.

Она резко вскинула голову. Снова она мечтает, а ведь у нее столько дел! Да, нахмурилась Сьюзен, она попалась в эту ловушку и привязалась к Эл. Но это должно со временем утрястись. Она сняла трубку, чтобы позвонить Гейл и сказать: пусть та ждет ее приезда.

Много позднее этим же вечером, вернее, ночью, Сьюзен нетерпеливо расхаживала взад и вперед по большой зале отдела новостей. Статья, над которой она работала, никак не вытанцовывалась. После нескольких часов упорного труда ей так и не удалось придумать главную фразу, а без этого, Сьюзен знала, нет смысла даже пытаться начинать писать статью.

А для нее крайне важна была эта статья о программе волонтеров, помогающих пожилым людям с ограниченными доходами получить достаточное количество полноценных продуктов питания. Нужно было, чтобы читатели поняли, насколько серьезны и программа, и сама тема.

Сьюзен опустилась на стул и поежилась. Эл наверняка знает, как ей помочь. Несмотря на то что расстались они сегодня весьма холодно, Сьюзен была уверена, что он поможет ей, особенно если дело касается статьи. Профессионализм непременно возьмет верх над его чувствами к ней.

Она бросила взгляд в сторону фотолаборатории, но там уже несколько часов не было заметно никакого движения.

— Сай… — окликнула она ночного редактора. — Ты не знаешь, где сейчас Эл Стивен?

— Он закончил около восьми вечера, — отозвался редактор. — Наверное, поехал домой.

Сьюзен нахмурилась. Он ей нужен. И если необходимо поехать в его хижину, чтобы обговорить эту статью, значит, так она и поступит. Сьюзен схватила в охапку сумку, ключи от машины и свитер и кинулась к двери.

Когда спустя несколько минут Эл широко распахнул дверь своей хижины, Сьюзен заметила, как на его лице быстро промелькнули, сменяя друг друга, несколько выражений.

Первое — удивление.

Второе, очень быстро появившееся и столь же быстро исчезнувшее, — удовольствие.

И третье, сменившее предыдущее и оставшееся, — холодная сдержанность.

— Надеюсь, не побеспокоила тебя, — сказала Сьюзен, входя и тихо закрывая за собой дверь.

— Нет, я тут занимался кое-какими пустяками, — проговорил он, возвращаясь на кухню, где на столе на полотенце были разложены части фотокамеры. Он сел и продолжил прерванное занятие.

Сьюзен уселась на табурет.

— Надеюсь, ты не возражаешь против моего позднего визита, тем более без приглашения?

Молчание.

— У меня не ладится со статьей, хотя я занималась ею не один час. Мне нужна помощь.

— Зачем обращаться ко мне? В редакции полно компетентных людей, которые вполне могут помочь тебе.

— Нет, они не могут мне помочь. Я хочу тебя. Мне нужен ты.

Эл вздохнул.

— О’кей. Продолжай. О чем статья и какая у тебя проблема?

Сьюзен начала ему рассказывать о людях, у которых она брала интервью, особенно об одной пожилой леди по имени Эмма: у нее в доме нет почти никакой еды и практически никаких перспектив получить ее в ближайшее время.

От волнения и досады Сьюзен вскочила с табурета и начала расхаживать по кухне. Взгляд Эл постепенно утратил первоначальную холодность и сменился глубокой задумчивостью. Он внимательно слушал ее и механически продолжал полировать линзы.

Наконец Эл закончил, положил последнюю на полотенце, обошел стол, встал в углу и скрестил ноги.

— Так-так, — сказал он. — Давай-ка попробуем сосредоточиться на главном, свести все к основной мысли. В чем тут главный смысл?

— В том, что этим людям не хватает еды.

— Им не хватает еды. Они голодают?

— Да, голодают. По-настоящему голодают, — сказала Сьюзен, глядя вниз. Потом подняла глаза на Эл.

— Думаю, хорошо бы персонифицировать это, — сказал он.

— Да, — отозвалась Сьюзен, посмотрела вниз, затем снова вверх. — Да, Эмма голодает. Эмма голодает. Да, есть! Это первая фраза. Никто не сможет спокойно отложить в сторону статью, которая начинается такими словами. Они прочитают все, до последней строчки, если у меня будет что рассказать об этом. А у меня будет!

То, что случилось потом, произошло так быстро, что ни Сьюзен, ни Эл не ожидали этого.

Сьюзен была настолько счастлива, что удалось наконец-то решить проблему первой фразы, что полностью забыла о том разговоре, который состоялся у нее с Эл раньше. Все, чего ей хотелось, — это разделить с ним охватившее ее чувство безграничного ликования. И она знала, что Эл тоже ощущает его, потому что видела, как в синих глазах вспыхнул свет, видела, как лицо расплылось в улыбке.

Она подлетела к нему и кинулась в объятия, обхватила его обеими руками и притянула к себе.

— Ты — самый лучший, — заявила Сьюзен и приподнялась на цыпочках, чтобы поцеловать прямо в губы. Она знала, что застала его врасплох. Он слегка качнулся назад, потом снова обрел равновесие и обнял ее. Но когда ее губы оторвались от его рта, руки его не опустились. Она продолжала ощущать их плотное кольцо. Откинув голову, Сьюзен внимательно посмотрела Эл в глаза. И там она увидела такое откровенное, неприкрытое желание, которого никогда еще не замечала в нем раньше. И этот тоскливый, жаждущий взгляд сказал ей больше, много больше, чем все слова.

Она положила руки ему на грудь и ощутила ладонями тепло тела, тяжелое и частое биение его сердца. Сильные бедра тесно прижались к ней, она ощущала твердость его мышц, чувствовала запах его кожи, легкое покалывание его щетины.

Он внезапно рванул ее к себе и впился в губы поцелуем, говорившим одновременно о жгучем желании и отчаянной тоске. Ее губы растаяли под этим яростным натиском, и Эл приоткрыл их языком и прижал Сьюзен к себе, обхватив руками, как стальными тисками. Она чувствовала себя совершенно беспомощной в этом объятии, упоительно, восхитительно беспомощной, такой, какой не была еще никогда, ни с одним мужчиной. Колени ее внезапно подкосились, все тело обмякло. Сила его страсти воспламенила ее собственную.

Одна его рука медленно поднялась по спине к затылку. Он нежно, кончиками пальцев повернул ее голову в сторону. А вторая рука в это время скользнула под свитер и задвигалась вверх, разыскивая округлую грудь. Он накрыл одну теплой ладонью сверху лифчика, потом, внезапно став нетерпеливым, сдвинул чашку вверх, и начал медленно большим и указательным пальцами тереть и покручивать ее сосок.

Сьюзен понятия не имела, сколько сможет еще простоять, настолько ослабели ее колени. Его руки обжигали кожу, все ее существо, и она ощутила, как томление охватило ее и потекло вниз живота, жгучее, страстное томление.

Сьюзен услышала частое и жаркое дыхание Эл, когда он наклонился и накрыл ее грудь жадным ртом, поймал губами сосок и начал посасывать и покусывать его, пока тот не напрягся от невыносимого возбуждения.

Сьюзен застонала.

— Подожди минутку, — еле выговорила она, легонько отталкивая Эл.

Она быстро сдернула свитер через голову, разметав во все стороны волосы. Потом завела руку за спину, расстегнула лифчик и позволила ему упасть к их ногам.

Несколько мгновений Эл лишь с трудом втягивал воздух и пожирал глазами ее наготу. Потом медленно перевел взгляд на ее лицо.

— Ты уверена? — спросил он, с трудом выдавливая слова.

Сьюзен кивнула. Она взяла его за руку и повела вглубь, в спальню, остановилась около кровати, накрытой стеганым покрывалом.

Она хотела его. Сьюзен не знала, что готовит ей будущее, и включает ли оно Эл. Все, что она знала сейчас, это если они расстанутся, то ее воспоминания об Эл и том времени, что они провели вместе, не будут полными, если она не познает его целиком. Она должна получить его, прямо сейчас. Может, это эгоистично? Нет, она так не думала. Эл тоже хочет ее.

Он смотрел на нее с такой смесью разнообразных эмоций в глазах! Ей хотелось утешить его, заставить почувствовать себя лучше. Сьюзен начала расстегивать пуговицы его рубашки, а он притянул ее к себе и положил руки ей на поясницу. Когда ее пальцы нашли пряжку пояса, она ощутила, как Эл напрягся и застонал. Он откинул голову и закрыл глаза. Когда она расстегнула джинсы, наклонился и снова впился в ее губы жадным, обжигающим поцелуем. Его руки бродили по всему ее телу, поглаживали грудь, бедра, ласкали спину, потом одним быстрым и легким движением схватили и сдернули и юбку и трусы. Все еще удерживая ее одной рукой, Эл слегка наклонился и второй сорвал покрывало с постели и аккуратно уложил Сьюзен на простыни.

В мгновение ока он сбросил с себя одежду и опустился на нее сверху, все время лаская ее тело.

Эл медленно провел ладонями вниз до колен, потом еще медленнее вверх по внутренней стороне бедер. Сьюзен задохнулась. Она накрыла ладонью его руку и повела вверх между ее ног. Она ощущала пальцами его пальцы, которые нежно, невыносимо нежно ласкали и поглаживали ее теплую шелковистую влажность. Она вся дрожала, до того отчаянно, безумно хотела его. Сьюзен выгнула спину и схватила руками широкие плечи.

— О, пожалуйста, — еле выговорила она.

Он приподнял голову, чтобы взглянуть на ее лицо, все еще с встревоженным и одиноко-несчастным выражением в глазах. Сьюзен обняла эту голову и притянула его на себя. Он коснулся лицом ее плеча, медленно вошел в нее и начал двигаться, сначала нерешительно, потом все сильнее и сильнее, глубже и глубже. Она приподнялась ему навстречу, встретила его, и они задвигались вместе, сначала тихо и медленно, потом быстрее, потом еще быстрее. Он приподнял голову и начал целовать ее в едином ритме со своими движениями, пока Сьюзен не ощутила, что она уже не в этом мире, а перенеслась в какой-то другой, упоительный, головокружительный, неведомый…

Она встречала каждый его толчок, крепко обхватив ногами его спину, пока не взорвалась наконец в одном трепещущем порыве и не услышала, как Эл выкрикнул ее имя и тоже задрожал на ней, схватил ее и еще крепче прижал к себе, потом отпустил и внезапно упал на нее, накрыв ее своим совершенно обессилевшим телом.

Они долго лежали молча. Казалось, во всем доме ничто не двигалось, кроме руки Сьюзен, нежно перебирающей волосы Эл, и не было ни одного звука, кроме их все еще учащенного дыхания.

Наконец, он пошевелился, приподнялся на локте и взглянул Сьюзен в лицо.

— Прости. Сам не знаю, что это на меня нашло, — медленно сказал он.

— Не надо. Не говори так. Я слишком хотела тебя. Так давно хотела. Просто не отдавала себе в этом отчета, — ответила Сьюзен с нежной и теплой улыбкой.

— Все равно, я не должен был так спешить.

— Ты был просто превосходен. Ты нужен мне именно таким, — откликнулась она, продолжая гладить его волосы. Эл дотронулся головой до округлой груди Сьюзен, потом накрыл ее рукой, наклонился и нежно поцеловал. Затем приподнял голову и бросил на Сьюзен лукавый взгляд.

— Что ж, а теперь мне бы хотелось показать тебе более нежный способ заниматься любовью, — сказал он и снова взял губами ее сосок, продолжая смотреть ей в лицо.

Сьюзен нежно взяла обеими ладонями его лицо, медленно притянула его к себе.

— Покажи мне все-все, — прошептала она.

 

Глава 9

Да, занятия любовью с Эл большую часть ночи — явно не лучший способ подготовиться к этому важному визиту.

Сьюзен стояла перед массивным фасадом здания «Пост» и смотрела вверх. Да, внушительно и пугающе… Хотя с этим она может справиться. Она совершенно уверена.

Сьюзен глубоко вдохнула и нырнула в огромные вращающиеся двери. Оказавшись в холле первого этажа, внимательно огляделась в поисках лифтов — Гейл велела подняться на четвертый этаж.

Выйдя из роскошной кабины, Сьюзен обнаружила, что стоит на краю большой залы, заполненной письменными столами. Это совершенно другой тип отдела новостей, подумала она, так непохожий на отдел орорского «Курьера».

О, конечно, она знала, что так и будет, обязательно, думала Сьюзен, обводя глазами помещение. Но оно отличалось совершенно неожиданным для нее образом.

Отдел новостей орорского «Курьера» был шумным, очень шумным. Он занимал не очень большую комнату, и непрекращающийся гул компьютеров, звуки полицейского радио и звон телефонов, казалось, только усиливали этот шум. Плюс постоянный смех. Люди все время что-то кричали друг другу через весь зал. Редакторы отпускали скверные шутки в адрес полицейского радио, которое постоянно сплевывало новые и новые сообщения. Журналисты любили превращать заголовки в фирменные образцы черного юмора, а спортивные репортеры постоянно оскорбляли именитых спортсменов. Но все это носило характер вполне добродушной забавы.

В отделе новостей «Курьера» царила вечная неразбериха и суета, вспомнила Сьюзен и даже хихикнула про себя. Письменные столы все время перемещались в самых неожиданных направлениях, казалось, по собственной воле, телефонные и компьютерные провода перепутывались, как спагетти, плакаты и фотографии на стенах перемежались с непочтительными лозунгами, отпечатанными на принтерах, все горизонтальные поверхности были завалены сообщениями для печати и полупрочитанными газетами.

Отдел новостей «Пост», наоборот, был ужасно тихим. О, конечно, некоторый шум все же присутствовал, но как бы на заднем плане, этакое ровно гудящее проявление деятельности.

Редакторы и журналисты сидели, будто приклеенные к экранам своих мониторов. Некоторые перебегали с места на место и тихо нашептывали что-то на ухо друг другу. Но почему-то все казалось таким… таким стерильным, думала Сьюзен. Что ж, решила она, очевидно, так оно и должно быть в крупном издании.

Ход ее мыслей прервался, когда Сьюзен заметила Гейл, энергично приближающуюся к ней с протянутой рукой.

— Сьюзен! Я уже заждалась, — просияла старая подружка. — Послушай, редактор не сможет принять тебя раньше второй половины дня, и я подумала: может, тебе захочется поехать со мной на задание в Сити-Холл? Готова?

— Отлично! Просто супер, — ответила Сьюзен, и они обе подошли к столу Гейл.

— Угу, и ты сможешь получить представление, что значит освещать события в большом городе.

— Я готова, — отозвалась Сьюзен.

— Хорошо, — одобрила Гейл. — Сначала мы отправимся в пресс-центр Сити-Холла и посмотрим, есть ли у них там сообщения для прессы из информационного офиса мэра. Может, нам удастся поймать и его самого.

Сьюзен широко раскрыла глаза, но заметила несколько насмешливый взгляд Гейл.

— Да-да, звучит значительно, правда? Но ты просто не забывай: он надевает штаны так же, как и любой другой человек, по одной ноге за раз, — протянула Гейл и направилась к лифту. — Давай, пошли, — позвала она через плечо.

Эл тронул подушку, где накануне ночью лежала голова Сьюзен. Когда он проснулся этим утром, первая его мысль была о ней. Он спал, как бревно, — спокойно, мирно, удовлетворенно. И все же ему хотелось, чтобы она осталась с ним. Как это было бы здорово — проснуться и увидеть ее рядом, погладить шелковистые светлые волосы, почувствовать нежность и мягкость кожи, притянуть к себе.

Да, все, что случилось прошлой ночью, казалось удивительно правильным, намного более правильным, чем все, что происходило с ним за многие годы. Именно поэтому он и не ощущал своей вины за то, что взял ее, сделал своей. Она хотела его, он хотел ее. Они удивительно подходили друг другу, это он знал совершенно точно и надеялся, что Сьюзен тоже начинает так думать. Может, все-таки есть шанс, что она переменит свое мнение о карьере и останется здесь, с ним? Он обязан верить в это.

Эл тряхнул головой и направился на кухню. Он не даст ей ни минуты покоя и сам не успокоится, пока не добьется ее, решил Эл, доставая из холодильника банку кофе. Довольно быть терпеливым. С этим покончено. Вот погоди, дай только увидеть ее сегодня на работе… «Сьюзен Уэллс, теперь тебя будет преследовать влюбленный мужчина», — сказал он наполовину ей, наполовину себе и начал насыпать кофе в кофеварку.

Сьюзен почти бежала, чтобы поспеть за Гейл. Она всегда думала, что умеет передвигаться быстро и энергично, но Гейл превосходила ее по всем статьям. Она сразу увидела, что Гейл знает свое дело и буквально излучает самоуверенность, шагая по коридорам Сити-Холла к пресс-центру. Сьюзен вошла следом, и в ее сторону сразу повернулось несколько голов.

— Эй, Гейл, кто эта цыпочка? — послышался голос из самого дальнего угла комнаты. Какой-то парень — Сьюзен решила, что это еще один репортер — оценивающе оглядывал ее.

— Старинная подружка по колледжу, — ответила ему Гейл, подходя к доске объявлений, чтобы проверить, не появились ли там новые сообщения для прессы. — Она собирается проходить собеседование для той вакансии, которая недавно открылась у нас в «Пост».

— О, в таком случае, желаю удачи, — сказал он Сьюзен, дьявольски ухмыляясь.

Сьюзен скромно смотрела в пол.

— Спасибо, — ответила она, потом повернулась к нему спиной и шепнула Гейл: — Кто это такой?

— Улыбайся ему, но смотри, не слишком дружелюбно, — тихо шепнула Гейл. — Он — известный обозреватель. Или, вернее, думает, что известный. Во всяком случае, заигрывает со всеми девушками, которые появляются здесь. И он женат. Подонок. Ты только подыгрывай ему, чтобы не сделать своим врагом. Это будет равносильно гибели, — закончила она свои краткие объяснения. — Нам надо подняться наверх. Мы немного опаздываем, потому что мне пришлось дожидаться тебя.

— О, извини, — немного смущенно сказала Сьюзен.

— Ерунда. Все равно это обычно «Идите сюда, поторопитесь, подождите», как в армии.

Сьюзен увидела человек тридцать, сгрудившихся в нетерпеливом ожидании вокруг дверей в кабинет мэра.

— Это все журналисты? — задохнулась она.

Гейл кивнула.

— Страшновато, правда? И каждый хочет эксклюзивный материал, эдакий лакомый кусочек, который достанется только ему и никому другому. Погоди, пока не откроется дверь. Увидишь, в какую это все превратится потасовку.

Но пока журналисты стояли перед закрытыми дверями и нетерпеливо переговаривались. Хотя эти разговоры не выглядели дружелюбными, отметила Сьюзен. Похоже было, что ни один не смотрит коллегам прямо в глаза, а постоянно поглядывает на двери офиса Операторы видео- и звукозаписи выглядели в высшей степени скучающими, посматривали то в потолок, то себе на руки, в общем, куда угодно, только не на стаю журналистов, сгрудившихся, как волки перед атакой.

Когда они немного приблизились, Сьюзен поймала несколько обрывков разговоров, но все они были пронизаны пессимизмом и чувством безысходности.

В это мгновение двери офиса широко распахнулись, и из них плечом к плечу вышли двое мужчин, а за ними и сам мэр. Стая журналистов пыталась пробиться прямо к нему, хотя телохранители исправно выполняли свою работу и не подпускали близко никого.

Мгновенно над головой мэра нависли тучи микрофонов.

— Мэр, мэр… — выкрикивали толкающиеся и суетящиеся репортеры. — Что будет с теми людьми, которых выселяют ради строительства третьего аэропорта?

— Их всех переселят, — сказал раздраженным голосом мэр, продвигаясь сквозь обступившую его толпу.

— Но получат ли они наивысшую плату за свои дома? — Из толпы вдруг вырвалась рука и сунула магнитофон прямо мэру под нос.

— Обо всех позаботятся, — ровным голосом ответил тот, продолжая планомерно продвигаться вперед.

— А сколько заявок было получено на исполнение этого проекта? — выкрикнул другой голос.

— Довольно вопросов, — сказал мэр, повернул в сторону и пошел прочь в окружении своей охраны. Несколько одиночных репортеров потянулись за ним. Остальные вздохнули, свернули блокноты и пошаркали прочь, некоторые обратно в пресс-центр.

Сьюзен ждала, совершенно ошеломленная, пока не вернулась Гейл.

— Забавно, а?

— Это было просто поразительно. — Сьюзен покачала головой.

— Ага, настоящее удовольствие. Это как раз образчик того, что он обычно дает нам. Крошечные обрывки.

— И никаких интервью? — кротко поинтересовалась Сьюзен.

— Ха, интервью? Ты имеешь в виду, один на один? Да ты смеешься! Иногда бывает хорошо спланированная пресс-конференция, но не более.

— Ну а как насчет репортерского расследования?

— На это никогда нет времени. Или так они говорят, — ответила Гейл, закатив глаза. — Но зато всегда полно времени для всех нас торчать вокруг большими группами, чтобы убедиться, что уж ни один не получит ни на йоту больше другого. Иди, разберись, — добавила Гейл. — Я лично не могу.

Они неторопливо добрели до комнаты прессы, где Гейл немного пообщалась и пошутила с коллегами, пока Сьюзен стояла неподалеку и прислушивалась. Все они подшучивали над ситуацией и над мэром. Но Сьюзен явно ощущала подспудное, глубоко укоренившееся настроение, настроение безысходности, неудовлетворенности и гнева.

— Я хочу всех вас познакомить с моей подругой Сьюзен Уэллс из «Курьера» Ороры. — Гейл повернулась, протянула к Сьюзен руку и втащила ее в тесный кружок репортеров, стоящих вокруг столов.

Один из них изумленно посмотрел на нее.

— Это та самая газета, которая рассказала о мошеннике-политике и водонапорных башнях?

Сьюзен молча кивнула.

— А это та самая девушка, которая раскрыла мошенничество, — гордо заявила Гейл.

— О! Рад познакомиться, — отозвался задавший вопрос репортер и протянул руку.

Собравшиеся вдруг резко замолчали и уставились на Сьюзен. Ей показалось, что она увидела в их глазах искреннее восхищение. Восхищение маленькой газетой крошечного пригорода крупного города и мелким незначительным журналистом?!

Она пожала плечами, глядя вниз, на ноги, ужасно смущенная.

— Меня глубоко впечатлила ваша статья, — тихо сказал репортер.

— Впечатлила? — недоверчиво переспросила Сьюзен.

— Да, впечатлила, — просто подтвердил тот.

— Ну, мы же просто маленькая газета… — начала она.

— Маленькая газета. — Он повторил ее слова с сильным ударением. — Да, маленькая газета. Но вы что-то делаете. Вы лично сделали нечто реальное. Не так, как здесь. — Остальные согласно закивали головами. — Не преуменьшайте ваши заслуги, — продолжал он и, прищурившись, посмотрел на нее. — Ваша кропотливая работа в этих местных газетах, когда вы выявляете разных мелких мошенников, зачастую гарантирует, что они не пролезут в более важные офисы. Потому что стоит им только забраться в эти высокие кресла, и все мы, как бы ни старались, едва ли сможем помешать, — сказал он, для большей убедительности тыча в нее пальцем.

— Сьюзен сегодня проходит собеседование у нас в «Пост» на открывшуюся вакансию, — сказала Гейл этому репортеру.

Он посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Сьюзен.

— Это правда?

Сьюзен кивнула.

— Очень плохо, — произнес он, резко повернулся на каблуках и отошел в сторону, оставив Сьюзен полностью озадаченной и ничего не понимающей.

Она вырвалась из группы и догнала его.

— Извините меня. Но что вы хотели этим сказать? — спросила она, скользнув прямо перед ним и преградив ему путь. Сьюзен знала, что ведет себя настырно и почти дерзко, но внезапно разозлилась и не заботилась в этот момент о последствиях.

Она отчетливо видела, как изменился его взгляд — от глубокого и искреннего восхищения, когда Гейл сказала, что это она расследовала и вскрыла мошенничество, до раздражения и досады при упоминании о собеседовании. И ей хотелось знать почему.

— Только то, что сказал. «Очень плохо», — повторил тот. — Знаете ли, все почему-то считают, что это просто отлично: работать в крупной ежедневной газете. Так вам говорят в этих журналистских школах, верно? Стремись в большой город. Стремись в крупную газету. Стремись к успеху. А что мы делаем здесь? Перекладываем бумагу с места на места, переписываем одни и те же слова, вот что.

Он скомкал в руке картонный стаканчик из-под кофе и швырнул его в мусорную корзину.

— Да, а теперь добро пожаловать, приходите и присоединяйтесь к нам, — горько добавил он. — Давайте, включайтесь. Но могу гарантировать, что вам здесь не понравится. Особенно после того, как столько всего добились в своей газете. А тут вы будете чувствовать себя подавленной, задушенной. И вскоре, причем довольно скоро, вы станете как и все мы — безразличная, как робот, будете отчаянно пытаться сделать репортаж, но оказываться нигде и ни с чем. Нигде. Ни с чем, — подчеркнул он.

— Но почему же тогда вы не уходите? — вызывающе спросила Сьюзен.

— Хм. — Он глянул на нее с презрительной жалостью, но Сьюзен показалось, что в его взгляде промелькнул намек на большую, почти вселенскую грусть. — Разве вам никто не говорил, что обратной дороги нет?

Он повернулся и, тяжело ступая, отошел. У Сьюзен голова шла кругом. Ей казалось, что она сейчас, наверное, потеряет сознание.

Она тяжело опустилась на деревянный стул и уставилась в угол. Голова горела, но когда к ней снова подошла Гейл, Сьюзен встрепенулась.

— Ладно, пора возвращаться в газету, — сказала подруга, все еще смеясь какой-то шутке приятеля-журналиста. — Редактор уже будет готов принять тебя, как только мы доберемся туда. — Она взяла Сьюзен под руку.

— Отличается от твоей маленькой газетенки, правда? — спросила Гейл, когда они обе направились к выходу.

Сьюзен слабо кивнула. Да, очень отличается, подумала она про себя и решила: но, наверное, так оно и должно быть.

Эл шел по отделу новостей к своему рабочему месту с развернутой газетой в руках, перелистывая страницы выпуска, и весело насвистывал. Он отодвинул свой стул и уселся, широко расставив ноги, потом откинулся на спинку и немного опустил газету.

— Эй, Нора, — позвал он, глядя поверх страниц. Она выглянула из-за своего монитора.

— Эй, Эл, — приветливо откликнулась она.

— Ты уже видела сегодня Сьюзен?

Нора посмотрела на него немного насмешливо.

— Ее же не будет три дня. Поехала в Чикаго. Разве она ничего тебе не сказала?

Эл был озадачен.

— Она говорила, что ее пригласили посетить «Пост», там ее старая подруга по журналистской школе, но я не знал, что это произойдет так скоро.

— Ну… — протянула Нора, поглядывая то на Эл, то на монитор своего компьютера, куда набивала сообщение для печати. — Мне кажется, их редактор хотел видеть ее немедленно. Что-то по поводу работы, кажется, они могут предложить ей освободившуюся вакансию.

— Работы? — Эл оцепенел, и его лицо утратило всякое выражение. — Какой работы? Я не знаю ни о какой работе.

— О да, — сказала Нора, глядя на него поверх своих очков. — Гейл позвонила ей вчера утром и сказала, что редактор приглашает ее на собеседование. Да разве она не сказала тебе?

— Нет, не сказала. Но, в общем, конечно, она и не обязана говорить мне все, — сказал Эл и изо всех сил ударил газетой по руке.

Нора, услышав этот звук, опешила, но Эл проигнорировал ее удивление, скомкал газету, швырнул в ближайшую корзину и повернулся на стуле к своему рабочему месту.

Собеседование. Почему же она не рассказала ему про собеседование? Она ведь договорилась об этом еще вчера утром. Это значит, что когда она приехала к нему прошлой ночью, то уже точно знала, что утром уедет. Он сжал кулаки и положил их перед собой на стол. Потом начал нервно потирать большие пальцы друг о друга.

Почему она отдалась ему, хотя и знала, что, возможно, скоро уедет? Он полагал, что их связывало что-то особенное, необыкновенное, но, оказывается, снова ошибся. Так что это было? Прощальный подарок? Сжалилась над бедным печальным фотографом, которого бросают, как ненужную тряпку? Очевидно, это было только временным развлечением для нее — звездной журналистки Сьюзен Уэллс.

Эл резко встал, едва не уронив стул. Господи, ну что он за дурак! Он-то считал, что нравится ей, что у них есть реальная возможность совместного будущего. «Ты снова ошибся, Коулсон. Ты, жалкий сосунок! Когда же ты наконец научишься? Научишься никогда не увлекаться звездными журналистками?»

Эл смотрел прямо перед собой, качал головой и с горечью думал: наверное, никогда. Может быть, он никогда не усвоит этот урок. По крайней мере пока работает здесь. И теперь он дважды неудачник.

Он медленно прошаркал к фотолаборатории и толкнул плечом дверь. Оказавшись внутри, подошел к стене и изо всех сил ударил по ней ладонью, прислонился головой и заколотил другим кулаком.

Нет, это должно измениться. Он должен вырваться отсюда. Немедленно! Он не в состоянии больше выносить это. Его тошнит от этой карусели непрочных отношений. Тошнит оттого, что не с кем поговорить, разделить мысли и чувства, жизнь… Это слишком жестоко, слишком больно…

Внезапно Эл повернулся, схватил телефонную трубку и набрал отцовский номер.

— Отец. Это я, Эл. Послушай, я передумал по поводу той работы и собеседования. Да. Сейчас еще не поздно? Еще нет? Отлично! Да. Да. Скажи им, я буду там. Да, уверен. Да, я знаю, для меня самого это неожиданность. Слушай, мы поговорим подробнее, когда я приеду, ладно? О’кей, скоро увидимся. Пока.

Когда Эл положил трубку, его лицо было суровым и жестким. Он должен выбраться отсюда. Возможно, в университете ему удастся встретить совершенно других людей и начать новую жизнь, такую, которая, может, к чему-то и приведет.

Но разве он сможет когда-нибудь по-настоящему забыть Сьюзен? Он продолжал видеть ее: вот они вместе на пикнике на озере Шаббона и волосы ее сверкают в солнечных лучах. Или вот она смеется, а руки ее летают, как крылья ветряной мельницы, а она швыряет в него мячики из скомканной газеты. Или еще эта ее маленькая привычка заправлять за ухо выбившиеся пряди волос.

Он покачал головой. Он не хочет и не может больше думать о ней. Теперь он будет думать только о своем будущем.

Редактор чикагской «Пост» открыл стеклянную дверь своего офиса и махнул Сьюзен, приглашая ее войти.

Она устроилась на стуле перед его большим письменным столом, достала свое портфолио с газетными вырезками и отзывами и подвинула его через стол.

— Гейл довольно много рассказывала мне о вас, — начал он, перелистывая страницы ее портфолио. — И о том, что вы были главной в расследовании и обнародовании истории с мошенничеством вокруг водонапорных башен в Ороре.

— Да. — Сьюзен кивнула. — Я работала над этой историей. И мою кандидатуру выдвинули за нее на премию, — добавила она.

— И вполне вероятно, вы ее получите. — Редактор взглянул на нее и ухмыльнулся.

— Мне на самом деле больше всего нравится писать очерки. Это моя самая сильная сторона. — Сьюзен решила быть смелой и идти прямо к цели.

Но редактор покачал головой.

— Ну, пройдет какое-то время, прежде чем мы сможем поручать вам очерки. А как быстро вы печатаете?

— Как быстро я печатаю? — медленно повторила Сьюзен, совершенно пораженная.

— Да, эта вакансия требует хорошего знания машинописи.

— Ну, я, конечно, быстро печатаю, но… скажите, пожалуйста, а что именно я буду делать на этой работе?

— О, это исключительно начальный уровень. В основном вы будете набивать массу пресс-релизов, потом звонить по поводу погоды, отвечать на телефонные звонки, печатать некрологи, такого типа вещи.

— И никаких репортажей, я ничего не буду писать?

— Нет, боюсь, какое-то время нет. — Редактор закрыл ее портфолио и откинулся в кресле. — Неужели вы и правда думали, что можете просто прийти и сразу начать писать репортажи и очерки?

— Ну, я, конечно, знала, что должна буду начинать с чего-то небольшого. — Сьюзен уставилась на ножки редакторского стола, избегая смотреть на него самого. — Но я надеялась, что смогу писать хоть небольшие очерки и выезжать на самые незначительные задания.

Редактор посмотрел в окно, потом на нее.

— Теперь все изменилось. Экономика последние годы пошла под уклон, и газетам пришлось так же сложно, как и всем остальным. А со всеми этими современными развивающимися технологиями, кто знает, будут ли вообще существовать спустя несколько лет газеты такими, какими мы их знаем?

Он тяжело вздохнул, откинулся на спинку кресла и начал медленно раскачиваться.

— К несчастью, — продолжил он, — работы в газетном бизнесе становится все меньше и меньше, и за вакансии, что появляются время от времени, идет настоящая драка. Но вы очень высококвалифицированны, и я верю, что вы отлично впишитесь в наш коллектив, поэтому думаю, что смогу предоставить вам место, но, как и сказал, это будет работа только по вводу информации. Позднее у вас появится шанс продвинуться выше. Но на это может уйти довольно много времени.

— Сколько? — Сьюзен нервно сглотнула и с силой сжала руки.

— Возможно, пара лет, — ответил он.

— Пара лет? — слабым голосом переспросила Сьюзен. Пару лет не заниматься своим делом, не писать и не расследовать? Да, события принимали решительно не тот оборот, на который Сьюзен рассчитывала. Но она полагала, что, наверное, так оно и должно быть.

А должно ли?

Она медленно поднялась, подошла к большому окну редакторского офиса и посмотрела на панораму огромного шумного мегаполиса. Глубоко вдохнула и повернулась к редактору.

— Мне очень жаль. Но я не могу взяться за эту работу.

 

Глава 10

Нора взволнованно нахмурилась и плотно сжала губы. Эл вел себя странно, абсолютно непохоже на самого себя. У него был совершенно ошеломленный вид, когда она сказала ему о Сьюзен. Какая же она дура, что ляпнула такое. Но, в конце концов, она была уверена, что он знает. Считала, что уж ему-то Сьюзен сказала.

Она наблюдала, как Сьюзен и Эл постепенно сближались в последние несколько недель. Нора ясно видела, что их связывали особые отношения. На самом деле она даже полагала, что в один из ближайших дней Сьюзен появится на работе с хорошеньким кольцом на пальце — обручальным кольцом. Эти двое были будто предназначены друг для друга. Они не только составили отличную профессиональную команду, но и по-настоящему хорошо относились друг к другу, в этом, она готова была поручиться.

Нора любила Эл как брата и хотела видеть его счастливым. Он такой удивительно хороший человек, такой талантливый, такой отзывчивый, с ним так хорошо и весело проводить время! Она знала, что раньше он уже пережил боль и тяжесть разрыва, но на этот раз ей казалось, что дело вполне может сложиться по-другому.

И хотя Сьюзен была сильно взволнована по поводу предстоящего собеседования и прошептала новости Норе на ушко, задыхаясь от возбуждения, та считала, что она хочет сохранить это в тайне только от других журналистов. Ей и в голову не пришло, что Сьюзен не поделится своей хорошей новостью с Эл. Нора полагала, что им удалось справиться с тем, что они стремятся к разным целям.

Но, очевидно, этого не произошло. О Господи, как ужасно должен чувствовать себя Эл, если его так предали, думала она, глядя, как он вышел из фотолаборатории и направился прямо к двери в кабинет Бреннана. Он постучал, затем вошел и плотно закрыл за собой дверь. Странно, подумала Нора. Он никогда не закрывает двери. Что-то произошло.

Спустя несколько минут дверь широко распахнулась, Эл вышел из кабинета и поймал устремленный на него взгляд Норы. Он подошел прямо к ней и подтащил стул, уселся на него верхом и положил руки на спинку.

— Нора… — начал он.

— Эл?

— Нора, мы всегда были с тобой хорошими, нет, отличными друзьями. И я искренне благодарен тебе за это. Но сейчас, боюсь, у меня плохие новости. Я ухожу.

Нора задохнулась и схватилась рукой за горло.

— Уходишь? О, Эл, нет!

Эл кивнул, глядя ей прямо в глаза.

— Я решил пройти то собеседование для работы в информационном отделе в университете, где работает мой отец. Но это в общем-то дело решенное. Я могу получить эту работу, если действительно хочу ее.

— Но почему, Эл? И когда?

— Да прямо сейчас. Я уезжаю завтра. Решил, что так будет лучше всего.

Нора покачала головой, отказываясь верить и его словам, и своим собственным ушам.

— О, Эл!

— Я знаю. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Мне жутко не хотелось так поступать с Бреннаном, уходя вот так внезапно… Но тут уж ничего не поделаешь. И к тому же другие фотографы смогут продолжать работу. Думаю, я достаточно натаскал их.

— О, Эл, — в третий раз повторила Нора, сжимая его руки. — Ты уверен, что поступаешь правильно? Вот так внезапно?

— Я должен, Нора. Мне просто необходимо уехать отсюда на какое-то время.

— Да, но как же Сьюзен? — Нора знала, что не должна спрашивать, что это совершенно ее не касается, но она просто не готова была отказаться от надежды увидеть их счастливыми, даже если он сам уже и отказался.

— У Сьюзен своя собственная жизнь, — угрюмо ответил он.

— Ты так уверен?

— Думаю, она достаточно ясно показала это своим поведением.

Нора кивнула. Она сделала все, что могла. Ей нельзя больше продолжать совать свой нос в личные дела Эл.

— Знаешь, без тебя здесь все будет совсем не так.

— Возможно, ты права. Может статься, будет даже лучше, — пошутил он.

— Не думаю, — прошептала Нора.

Эл встал, собираясь идти, и похлопал ее по руке.

— Что ж, полагаю, это «До свидания». Я упакую вещи и уеду завтра рано утром. Все было отлично, Нора. Увидимся, пока.

Нора сидела совершенно оглушенная и смотрела, как он уходит, чувствуя, что на глаза наворачиваются горячие слезы. Она быстро вытерла их указательными пальцами, чтобы они не скатились по щекам вниз, думая, как было бы хорошо, если б Сьюзен оставила номер, по которому с ней можно связаться. А так это было невозможно. И казалось, уже нет никакого способа остановить Эл.

Сьюзен свернулась клубочком на полу перед телевизором в почти необставленной квартирке Гейл с куском пиццы в руках. Она думала о долгом прошедшем дне. Ноги и руки гудели, но это было приятное чувство усталости, то, что обычно приходит от насыщенного и продуктивного дня.

Она повернулась и взглянула на Гейл, которая наливала в стаканы колу. Гейл довольно сильно изменилась со времени их совместной учебы. В те дни ее лицо было как-то мягче, а глаза — ярче. А теперь вокруг рта и глаз образовались довольно резкие морщины от постоянно хмурого взгляда, лицо побледнело и глаза утратили блеск. Будто она потеряла вкус к жизни, думала Сьюзен.

— Ну что, теперь ты готова рассказывать? — спросила Гейл немного раздраженным голосом. — Ты сказала, что хочешь подождать, пока мы сядем, расслабимся и тогда поговорим, так что можешь приступать.

— О’кей, о’кей. Мне надо только передохнуть. Такой длинный день…

— Не смеши. — Гейл подняла со своей тарелки липкий кусок и сунула его в рот. — Ну, давай, что он сказал?

— Кто, редактор?

— Конечно, редактор. Кто же еще?

— Он предложил мне работу.

Гейл едва не уронила своей кусок пиццы, подпрыгнула и заулюлюкала.

— Когда ты приступаешь? — завопила она.

— Я отказалась, — мягко ответила Сьюзен.

Гейл моментально прервала свой восторженный танец.

— Ты что?

— Ты правильно расслышала. Я отказалась.

Гейл плюхнулась на пол. Воздух с шумом вырывался из ее легких.

— Не могу поверить.

— Я некоторым образом тоже, честно говоря.

— Но почему? Почему ты изменила свое мнение?

— Я не совсем уверена, что смогу правильно объяснить тебе это, Гейл. Это непростая комбинация многих вещей.

— О, Господи, а что скажет твой отец?

— Не знаю. Мне надо будет позвонить ему.

— Да, не хотела бы я оказаться на твоем месте. Вряд ли ты получишь удовольствие от этого звонка. Я бы точно не получила.

Сьюзен нахмурилась.

— Он должен понять меня.

— Понять, как же! После всех тех лет, что он проталкивал тебя к этой цели? Это будет совсем нелегко, девочка.

— Это не имеет значения, — со вздохом ответила Сьюзен. — Я приняла решение. И ему остается только смириться с этим.

— Да, но что заставило тебя принять это решение?

— Ну… во-первых, я думала, что сразу начну писать. Может, небольшие очерки, но писать. Но как раз этого-то я и не буду делать.

— О, положение вещей сильно изменилось в последнее время, особенно в крупных газетах. Теперь каждый должен начинать с самого низа и постепенно пробиваться наверх.

Сьюзен кивнула.

— Да, я понимаю, но ты-то начинала в качестве интерна еще во время учебы, помнишь? У тебя была возможность сразу пойти нужным путем.

— Это верно. Мне удивительно посчастливилось. Сейчас все намного жестче.

— Но знаешь, что еще меня беспокоит, даже больше, чем то, что придется долго ждать, прежде чем приступить к настоящему делу? — спросила Сьюзен.

Гейл терпеливо ждала ее объяснения.

— Большинство репортеров, которых я сегодня видела, выглядели такими разочарованными.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, не знаю, — сказала Сьюзен, задумчиво разглядывая большой палец ноги, которым водила взад-вперед по ковру. — Просто они казались зачерствевшими и обескураженными. Ну, будто по-настоящему несчастны на своей работе. Будто не испытывают никакого энтузиазма. Они все такие… такие потухшие… — Сьюзен пристально взглянула на Гейл.

— Да, — вздохнула подруга. — Возможно, в твоих словах больше правды, чем мне бы хотелось. Боюсь, что большинство из нас пошли этим путем, перегорели, знаешь ли, и разочаровались, считают, что наша работа ни черта больше не значит, будто мы просто перекапываем одно и то же, день за днем, заполняем страницы, и это ничего не меняет.

— Ты знаешь, Гейл, в «Курьере» все совсем не так, — мягко проговорила Сьюзен.

— Нет?!

— Нет. — Сьюзен села, скрестила по-турецки ноги и поставила на колени локти. — Там я знаю, что моя работа что-то значит. И я никогда не чувствовала себя перегоревшей, хотя и работала на износ. И всегда была счастлива. Там всегда есть что делать, и это всегда серьезная работа. По меньшей мере для местных жителей она важна. Мы там главный источник местной информации. Там нельзя узнать о местных новостях по телевидению, поэтому мы для них как спасательный трос.

— Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду.

— Знаешь, Гейл, это смешно. Прямо посередине собеседования я внезапно почувствовала, что все не так, все совершенно не подходит мне. Может, это и нелогично, знаю, а журналисту полагается быть логичным, но я вдруг решила следовать зову своего сердца. Знаешь, я вдруг ощутила, как оно говорит мне: «Не делай этого. Это не для тебя». Все было так, я не могу объяснить это как-то по-другому.

— Не думаю, что это нужно.

— Я хочу поблагодарить тебя, Гейл. Поблагодарить, что добилась для меня собеседования и за то, что показала мне все и всех. Без тебя я бы наверняка приняла неверное решение. На всю жизнь.

Гейл кивнула, все еще немного озадаченная.

— Ты уверена насчет этого, Сьюзен?

— Ты знаешь, совершенно неожиданно я вдруг уверена в этом больше, чем в чем бы то ни было за всю мою предыдущую жизнь, — сказала Сьюзен.

Гейл только продолжала удивленно поглядывать на подругу.

— Послушай, Гейл, надеюсь, ты не возражаешь, если я лягу пораньше. Теперь, когда я приняла решение, мне бы хотелось поскорее закончить мои маленькие каникулы. Я хочу рано встать и как можно скорее вернуться к своей работе. Меня ждет куча дел. — Сьюзен улыбнулась. — Я напишу твоему редактору и объясню свое решение, когда вернусь домой.

— Нет проблем, — сказала Гейл и выключила телевизор — И ты не должна благодарить меня. Мне доставило огромное удовольствие поводить тебя и познакомить с обстановкой.

Гейл встала посередине комнаты и на минуту заколебалась.

— Знаешь, Сьюзен, я некоторым образом, пожалуй, даже завидую тебе, правда-правда.

— Мне? Но почему?

— Потому что у тебя в душе царят мир и покой, — сказала Гейл, глядя вверх. — Это заметно. Ты приняла решение и счастлива от этого. Удачи тебе, Сьюзен. Надеюсь, у тебя все сложится хорошо. Уверена в этом.

Они пожелали друг другу доброй ночи, Гейл выключила свет, и спустя несколько минут Сьюзен уютно свернулась на кушетке, закутавшись в одеяло.

Она подтянула колени повыше. Только что ей хотелось лечь пораньше, а теперь сон никак не приходил. Она продолжала задыхаться каждый раз, когда вспоминала о принятом решении. Большое решение, но она уверена, что правильное. И теперь она знала, как относится к своей работе. И еще знала, что чувствует к Эл.

Сьюзен дождаться не могла, когда вернется и обнимет его. О, как ей хотелось верить, что и он относится к ней так же, как и она к нему. Она думала, что это так, но не могла быть абсолютно уверена. Он ведь ни разу не сказал прямо, что любит ее. Только упоминал, что они — отличная команда, и Сьюзен надеялась, что он имел в виду не только работу, не на сто процентов.

Возможно, ему понадобится еще какое-то время, чтобы понять — она самая подходящая для него женщина, но сама Сьюзен уже знала совершенно точно, что Эл — самый подходящий для нее мужчина, мужчина, с которым ей хотелось заниматься любовью, работать, отдыхать и провести остаток своей жизни, мужчина, от которого она хочет иметь детей. Сьюзен улыбнулась. Дети! Какая неожиданная, совершенно новая мысль для Сьюзен Уэллс! Глаза ее закрылись сами собой, и она уснула.

 

Глава 11

Въехав на парковку «Курьера» и выключив зажигание, Сьюзен неподвижно посидела в машине пару минут, обдумывая, что же она скажет, когда увидит Эл.

Конечно, он будет немного злиться на нее за то, что не сказала ему о своей поездке в «Пост» в самое ближайшее время. Но по крайней мере он ничего не знает о вакансии и о собеседовании. Это наверняка бы его ужасно расстроило.

Сьюзен не увидела машины Эл на парковке, поэтому решила, что у нее есть еще немного времени на размышление.

Она схватила свою сумку и решительно вошла в здание.

Нора увидела ее в ту же минуту, когда она только повернула за угол в отдел новостей.

— Сьюзен! — Нора вскочила и кинулась к ней, размахивая руками. — Господи, Сьюзен, девочка, как я рада, что ты наконец-то вернулась.

— Что случилось, Нора? — спросила Сьюзен, ставя сумку на стол. — Ради Бога, успокойся, — легко и радостно засмеялась она.

— Сьюзен, ты не понимаешь. Это Эл.

— Эл? Нора, что с ним приключилось? Говори скорее, Нора! — Сьюзен задохнулась от волнения.

— Нет-нет, с ним ничего не произошло. Он в порядке. Просто уехал.

— Уехал? Что ты имеешь в виду? Что значит уехал? Куда? — Сьюзен бессильно плюхнулась на стул.

— Сьюзен, ты не представляешь, как мне жаль, — заговорила Нора, ломая руки. — Я понятия не имела, что ты не сказала ему, что едешь на собеседование по поводу работы.

Сьюзен ощутила, как все ее тело моментально напряглось, а колени задрожали. Хорошо хоть она сидела…

— Нет, я не говорила ему, — пробормотала она. — Не хотела, чтобы он знал раньше времени, потому что не была уверена, соглашусь ли взяться за нее.

— Ой, Сьюзен, ты даже не представляешь, как мне жаль. Но я бы ни за что не проболталась, если бы знала, что ты не рассказала.

— Ничего, Нора, успокойся. Ты не виновата. — Сьюзен нежно похлопала ее по руке. — Но где же он в таком случае?

Нора рассказала ей о предложенной ему должности в университете в Блумингтоне, где работает его отец.

— Когда он уезжает, Нора?

— Кажется, сегодня утром. Не уверена, когда именно. Он сказал, рано, но не знаю, значит ли это пять утра или десять. Он оставил телефон мотеля, на случай если вдруг Бреннану срочно понадобится с ним связаться… Я позвонила и узнала их адрес, — тихо добавила Нора. — Хочешь, дам его тебе?

Сьюзен снова посмотрела на часы. Ровно десять. Возможно, он еще не успел уехать.

— Да. Но сначала я гляну, не смогу ли застать его дома.

— Что ты собираешься делать?

— Попробую вернуть его. Надеюсь, смогу перехватить его до отъезда. Я знаю, что та работа так же не подходит для него, как «Пост» — для меня, — сказала Сьюзен, поднимаясь и закидывая на плечо свою сумку. — Я отказалась от этой работы, Нора. Остаюсь здесь, где мне и место.

Губы Норы растянулись в улыбке.

— Ох, как же я рада.

Сьюзен прикусила нижнюю губу.

— Надеюсь, Эл тоже порадуется.

— О, дорогая, я точно знаю, что порадуется. Он по-настоящему неравнодушен к тебе. — Нора легонько притронулась к ней. — Привези его обратно, Сьюзен, — шепнула она.

Сьюзен кивнула.

— Надеюсь, мне это удастся, если еще не слишком поздно и я еще не окончательно все испортила, — ответила она, повернулась и направилась к двери, оставив Нору в состоянии беспомощного одиночества.

Сьюзен сжимала руль, будто спасательный круг. Мысли мчались в ее мозгу, сталкиваясь и опережая друг друга. Как это все могло так обернуться? На этот раз она все сделала неправильно. И Эл имеет полное право разозлиться на нее. Он, естественно, думает, что она намеренно обманула его, хотя, видит Бог, ей всего-навсего хотелось пощадить его чувства.

Сьюзен надеялась, что она успеет застать его дома и что ей еще удастся спасти ситуацию. Жизнь словно разваливается на куски прямо у нее на глазах. Сначала глубокое разочарование в той работе, к которой так долго стремилась, а теперь возможность потерять Эл. Это уже становилось почти невыносимым.

Сердце ее колотилось, на глаза наворачивались слезы. Она вытирала их ладонью. Ей нельзя начинать плакать раньше, чем появится весомая причина для слез. Надо только молиться, чтобы он все еще был в хижине.

Но когда шины заскрипели по гравийному подъезду, она сразу увидела, что его «блейзера» нет на месте. Выскочив из своего маленького «форда-эскорта», она все равно помчалась к дому, взлетела на крыльцо и упала у самой двери. Сьюзен изо всех своих сил заколотила кулаком по твердому дереву двери.

— Стивен! Стивен! Ты здесь? О, пожалуйста, пожалуйста, ответь мне!

И хотя хижина не выказывала никаких признаков жизни, Сьюзен не сдавалась, продолжала стучать, потом обежала вокруг и заглянула в одно из окон. Она не увидела движения внутри, но все же вернулась к двери и еще постучала.

— О, Стивен! — кричала она, стуча в дверь, пока не покраснели руки. Теперь уже она не могла, да и не хотела справляться со слезами, и они лились из глаз и текли вниз, оставляя на щеках горячие, соленые дорожки. Руки болели, но она продолжала отчаянно колотить в дверь, пока наконец не поняла, что это совершенно бесполезно. Тогда она прекратила и обессиленно повалилась на крыльцо.

— О, Эл, — стонала Сьюзен, привалившись к запертой двери. — Я не успела, я упустила тебя. Что же теперь случится со всеми нами? Ты — единственный мужчина, которого я любила.

Она отдалась своему горю, все ее тело сотрясалось от скорбных рыданий.

Долго просидела она перед запертой дверью. Наконец всхлипы перешли в тяжелые вздохи, и Сьюзен, совершенно обессилев, уснула.

А когда проснулась, солнце лилось на крыльцо теплым потоком и било ей прямо в глаза. Мышцы занемели от слишком долгого сидения в неудобной позе, а слезы оставили на щеках липкие следы. Она кое-как вытерла их руками и поднялась на ноги. О Господи, как же у нее болит голова… Будто ножом режут по лбу. Сьюзен ухватилась рукой за один из столбиков крыльца и посмотрела на часы. Время близилось к одиннадцати. Если она сейчас уедет, то, возможно, успеет догнать его до начала собеседования. Может, у нее даже будет шанс убедить его остаться в «Курьере». Еще рано сдаваться. Может, это сумасшествие, одержимость какая-то, но она будет продолжать пробовать все возможное, потому что теперь ей уже нечего было терять. Альтернатива открылась ей во всей своей обреченности: пустая и одинокая жизнь без Эл.

Открыв пассажирскую дверцу «форда-эскорта», Сьюзен порылась в бардачке и вытащила старую, видавшую виды карту штата. Развернув ее, разыскала Блумингтон. Если она правильно помнит, это примерно в двух-трех часах езды. Это значит, что она приедет около часа дня. И тогда ей придется искать его.

Сьюзен зашмыгала носом и попыталась разобраться с маршрутом. Он выглядел до предела простым. Надо только выбраться на хайвей и ехать до самого университетского городка.

Она обошла машину и забралась на водительское место, а карту положила на соседнее сиденье. Потом достала из сумки платок, высморкалась и посмотрела в зеркало. «Ты выглядишь как сама смерть», — сказала себе Сьюзен. Она достала еще один платок, намочила его и стерла со щек следы слез, затем нашла помаду и слегка подкрасила губы. Потом внимательно посмотрела в зеркало заднего вида.

«О’кей, Сьюзен Уэллс, — медленно проговорила она про себя, — это твой последний шанс на любовь. Давай не упустим его». Она включила мотор, потом заднюю передачу и выехала с подъездной дорожки, разбрасывая гравий бешено вращающимися колесами.

Сьюзен крутила рулевое колесо обеими руками и мчалась по межштатному хайвею. Солнце поднялось уже высоко и весело сияло, освещая все вокруг, но мысли Сьюзен были сосредоточены на том, как поскорее догнать Эл и что сказать ему. Она мысленно репетировала свои слова.

Глубоко вздохнув, постаралась прогнать головную боль, которая не покидала ее с момента истерических рыданий на крыльце хижины. Боль мешала ей ясно мыслить.

Ей оставалось только надеяться, что еще не слишком поздно, что она еще не все испортила своим поведением. Очевидно, Эл почувствовал, что она предала его, когда узнал, что Сьюзен отправилась на собеседование и не сказала ему ни слова. Но ей и в голову не приходило, что он может прийти в такую ярость, что бросит свою работу в любимом «Курьере». Даже если они и не могут быть вместе, но он не должен отказываться от своей работы в газете. Он любит ее, по-настоящему любит. И он сам ей говорил про то, как важно хорошо делать свое дело, как много это значит в жизни.

Если даже они не смогут снова быть вместе, Сьюзен знала, что обязана любыми способами убедить его вернуться в «Курьер». Даже если он не сможет простить ее и между ними все кончено, она не должна позволить ему отказаться от мечты всей жизни — сделать мир чуточку другим своей работой. Должность в университете не для него. Эта работа задушит его, задавит творческие порывы. Эл — человек, которому нужно иметь возможность высказаться, выразить себя.

Мысли о нем вернули и воспоминания о том времени, что они провели вместе. Сьюзен вспомнила, как он вышагивал в своей ветровке-хаки, как глубоко и внимательно вглядывался в нее своими большими кобальтовыми глазами, как сидел перед своей хижиной над рекой. Она тронула свои губы, вспоминая, как требовательно и страстно он целовал ее.

Каждая минута, казалось, превращалась в часы, а нескончаемые поля тянулись по обе стороны скоростной магистрали. Между мильными столбами проходили целые световые годы. Наконец указатели сказали, что цель ее путешествия приближается, и вот уже показался выезд на Блумингтон — Нормал.

Теперь Сьюзен вспомнила, что тут было два города, один рядом с другим, и каждый со своим университетом. Она ждала указателя на Иллинойский университет, где преподавал отец Эл.

Плечи и руки болели от напряжения, с которым она сжимала руль, целых два часа не меняя положения, и все же не желала останавливаться, пока не доберется до цели.

Проехав сквозь пригороды, миновав множество небольших торговых центров и закусочных фаст-фуд, она свернула с большого шоссе и направилась в старую часть города мимо элегантных домов начала столетия под развесистыми деревьями. Совершенно очевидно, что мотеля здесь быть не могло. Сейчас его собеседование, возможно, уже окончено, и ей хотелось поймать его, пока он не уехал, и уговорить отказаться от этой работы.

Немного притормозив, чтобы узнать дорогу, она подъехала к обочине и помахала студенту, который шел вниз по улице.

— Извините, не могли бы вы сказать мне, где найти этот адрес?

Студент немного подумал и указал направо. Сьюзен медленно проехала сквозь красивый вековой давности университетский городок, надеясь случайно заметить Стивена где-нибудь на этом большом пространстве. Но, не увидев его нигде, направилась в деловую часть города неподалеку от шоссе, где располагался мотель.

Сьюзен понятия не имела, сразу ли найдет его там или ей придется ждать, может быть, даже не один час. Но сколько бы времени ни потребовалось, она твердо настроилась увидеть его, встретиться лицом к лицу.

Она обнаружила мотель спустя десять минут усиленных поисков и начала медленно объезжать его кругом, разыскивая номер Эл. И как только обогнула угол, заметила его «блейзер».

Сьюзен припарковала свою машину рядом, посмотрела сначала на трак, потом на дверь. Она внезапно ощутила приступ головокружения, а ноги так отяжелели, что, казалось, отказывались сдвинуться.

«Вылезай из машины», — приказала она себе, но ноги не повиновались ей.

«Ну же, двигайся», — сказала она, но никакого движения не последовало.

Сьюзен с трудом набрала полную грудь воздуха, тяжело сглотнула.

Она знала, что он был за этой дверью, что пришло время действовать.

«Ну, давай, тони или выплывай, Сьюзен Уэллс», — сказала она себе и медленно выключила зажигание.

Перевела дух, взялась за ручку дверцы, будто во сне смотрела, как та медленно повернулась, потом почувствовала, как ее тело покорилось, и, словно в замедленной съемке, она подошла к двери его номера, подняла руку и постучала.

 

Глава 12

Дверь распахнулась. Эл стоял на пороге, сжимая рукой дверную ручку, и смотрел на Сьюзен, совершенно ошеломленный.

— Сьюзен, что…

Все, что она собиралась сказать, вся речь, которую она заготовила по пути, внезапно вылетела из головы. Колени начали дрожать с такой силой, словно готовы были вот-вот подломиться. И слабое «Стивен?» было все, что ей удалось выдавить.

Но как только она смогла произнести первое слово, стала повторять его снова и снова с глубоким, искренним чувством, настолько обрадовалась, что смогла наконец-то найти его.

— Стивен, Стивен, Стивен!

Она бросилась к нему на грудь, обхватила руками с такой силой, что оттолкнула на пару шагов в глубь комнаты.

— Сьюзен!

Эл позволил ей держать его, обняв руками за талию, целую минуту, а может, и больше, потом медленно провел ладонями вверх по ее рукам и немного отодвинул от себя, так, чтобы смотреть ей в лицо.

— Что ты здесь делаешь?

— О, Стивен! Я так виновата. Мне так жаль. Ты сможешь хоть когда-нибудь простить меня? — всхлипывала Сьюзен. Теперь ее колени и вправду начали трястись, и она почувствовала, что падает. Эл крепче обхватил руками ее руки, поддержал, закрыл ногой дверь и провел Сьюзен к стулу у окна.

— Садись сюда, — строго сказал он, усаживаясь напротив нее на край кровати. — Что все это значит? — Его синие глаза смотрели на нее холодно, отстраненно. — Как ты нашла меня?

Сьюзен зашмыгала носом, потом промокнула глаза. Она не хотела плакать. Что за дуру она из себя изображает?

— Мне Нора сказала, где тебя найти. Стивен, ты не можешь согласиться на эту работу.

— Я и не собираюсь.

— Ты не можешь согласиться на эту работу, потому что это идет вразрез со всем, что ты всегда… Что? — Сьюзен захлебнулась.

— Я сказал, что не собираюсь браться за эту работу, — ответил Эл, вставая на ноги, и начал расхаживать перед Сьюзен. — Но какое это имеет отношение к тебе?

Сьюзен нервно сглотнула застрявший в горле противный ком. Сейчас или никогда. Ей надо высказаться прямо и откровенно. Он или расхохочется ей в лицо и выставит за дверь, или…

— Я не хочу, чтобы ты соглашался на эту работу, потому что хочу, чтобы ты работал со мной.

— Нет. Никогда. Я уже говорил тебе, что не собираюсь иметь ничего общего с крупными изданиями.

— Я знаю. И тоже не собираюсь, — мягко проговорила Сьюзен.

Эл резко остановился, повернулся к ней.

— Я думал, у тебя вчера состоялось собеседование, — ледяным тоном произнес он.

— Да. Прости, что не сказала тебе.

— Ты не должна говорить мне все, что собираешься сделать. — Эл подошел к окну и отодвинул занавеску, чтобы выглянуть на улицу.

Сьюзен повернулась вместе со стулом, чтобы смотреть прямо на него, пока говорит.

— Может, и нет. Но все же мне надо было предупредить тебя. Я была не права. Но поступила так только по одной причине — я не была уверена, возьмусь я за это или нет. Я знаю, как ты относишься к работе в крупной газете, и думала, что лучше не начинать разговор на эту тему, пока не приму окончательного решения.

Эл продолжал смотреть в окно, не произнося ни слова.

— Я много чему научилась вчера, пока гостила у Гейл.

Эл не двигался.

Сьюзен снова нервно сглотнула и бросилась вперед, словно головой в воду.

— К концу дня я поняла, что эта работа не для меня. Мне все это совершенно не подходит. Я не была бы там счастлива, как мне казалось раньше. И просто дождаться не могла, когда же наступит утро и я вернусь домой и расскажу тебе, что хочу остаться в «Курьере». Я так надеялась, что мы сможем вместе работать и вместе делать мир лучше.

Сьюзен встала и подошла к Эл. Она потянула его за рукав фланелевой рубашки.

— Эл?

Он медленно повернулся от окна, все еще сжимая рукой занавеску.

— Ты знаешь, что это первый раз, когда ты так назвала меня?

— Мне всегда раньше казалось неудобно, неловко называть тебя так. А теперь звучит вполне нормально.

— Команда? — спросил Эл и повернулся к Сыозен.

— Команда, — твердо отозвалась она и осторожно протянула к нему руки.

Эл поймал их, схватил за запястья и притянул ее к себе. Его губы покрыли все ее лицо поцелуями, впитывая вкус теплых, солоноватых пятен на щеках. Он прижал ее еще теснее.

— О, Сьюзен. А я уже думал, что потерял тебя. — Эл нежно погладил ее светлые волосы.

Его губы нашли ее рот и впились в него таким жадным поцелуем, что ей пришлось откинуть голову. Он целовал ее, как отчаявшийся человек, внезапно снова обретший, казалось, уже потерянную жизнь.

Сьюзен закинула руки ему на шею, пробежала пальцами по волосам, тесно прижимаясь к Эл всем телом.

— О, Эл, Эл, — бормотала она, чувствуя, как его губы опаляют ее лицо, высокие скулы, спускаются вниз по шее и медленно движутся по ключице. Одна его рука медленно поднялась и нежно накрыла ее грудь, второй он крепко сжал ее аккуратную попку. Колено скользнуло между ее ног и прижалось к их теплому своду. Сьюзен неистово ответила ему, крепко сжав его колено ногами и изо всех сил обхватив руками его талию.

— О, Эл, — простонала она, ощутив, как его рука вытянула из юбки край блузки и скользнула вниз, нащупала кружевной подол комбинации, скользнула под нее и вверх по нежной плоти, пока не нашла грудь, легко погладила сосок ладонью, потом повернула ее, схватила нежный розовый бутон указательным и большим пальцами и начала нежно катать его. Сьюзен оцепенела, ощутив, как ее будто окатило раскаленной волной.

— О, — застонала она. — Не останавливайся. Только не останавливайся.

Эл подхватил ее и положил на кровать.

— Даже и не собирался, — сказал он, начиная расстегивать свою рубашку. Он резко отшвырнул ее в сторону и уже принялся расстегивать пряжку ремня, когда Сьюзен тоже начала сбрасывать с себя одежду — сначала блузку потом юбку и колготки и в конце концов комбинацию. И все это время Эл не отрывал от нее восхищенных, жадных глаз. Когда она потянулась назад и расстегнула лифчик, Эл быстро сбросил трусы и скользнул рядом с ней в постель.

— Ты такая красивая, — сказал он, нежно прикасаясь к ее волосам и раскладывая их на ладони, где ласково поцеловал их. Потом наклонился над ней и начал со стройной шеи, прокладывая тропу горячих поцелуев вниз. Одной рукой он нежно накрыл и стал ласкать ее грудь.

Сьюзен выгнулась дугой, когда его губы направились вниз, к груди, и поймали сосок. Потом Эл осторожно взял его зубами и начал нежно покусывать, отпускать, снова ловить и покусывать.

— О-о… — Сьюзен крепко обеими руками сжимала напрягшиеся мускулы его плеч, а Эл двинулся к другой груди и повторил те же страстные ласки, которые сводили Сьюзен с ума, едва не лишая сознания. Она извивалась под ним, ее колено согнулось и скользнуло между его ног. Эл оцепенел на мгновение, потом снова поймал губами ее губы, и его рука медленно двинулась вниз.

Он осторожно провел ладонью по внутренней стороне бедра, потом прикоснулся к колену, погладил его и томно перешел на другую ногу, вверх, и прикоснулся к мягкому, влажному месту между длинных стройных ног, гладя его так неторопливо и нежно, что она изогнулась дугой, уперлась грудью в его грудь, задыхаясь, сжимая его плечи обеими руками, притягивая к себе ближе, еще ближе.

Эл трудно, тяжело дышал и прижимался своей возбужденной, восставшей плотью к ее мягкому бедру.

— О, пожалуйста, Эл, пожалуйста, — задыхаясь, простонала Сьюзен и потянула его на себя. — Никогда не покидай меня, — прошептала она, когда Эл приподнялся над ней.

— Никогда, клянусь, — ответил Эл, глядя в ее глаза и убирая растрепавшиеся волосы от лица. — Больше никогда. — И он вошел в нее одним толчком, и они приникли друг к другу, раскачиваясь, изгибаясь в страстном напряженном танце.

Сьюзен никогда раньше не ощущала такой полноты жизни. Она была сейчас там, где и было ее настоящее место, — в постели с мужчиной, который нуждался в ней и именно в ней. И она нуждалась именно в нем.

Эл какое-то время неподвижно лежал на ней, накрыв ее всем телом. Сьюзен нежно гладила его волосы, пытаясь отдышаться. Немного погодя он приподнялся на локте, заглянул в ее глаза и широко улыбнулся.

— Господи, ты привела весьма убедительные доказательства.

— О, Эл, я так рада.

— Я думал, ты никогда не будешь называть меня Эл. По крайней мере пока не скажу тебе, что оно значит.

Сьюзен рассмеялась.

— Ладно, ты поймал меня. Но я только что решила, что Эл — это сокращенное Любовник.

Эл запрокинул голову и расхохотался.

— Господи, нелегко же мне придется поддерживать такую репутацию!

— О, я рассчитываю, что ты все же справишься. — Сьюзен лениво обвела пальцем сосок на его груди.

— На самом деле, Эл значит Лаки, — сказал он, внимательно следя за выражением ее лица.

— Лаки?

— Да. Немного странное имя, правда? Знаешь, мои родители не думали, что когда-то смогут родить ребенка, так что когда я все же появился на свет, они назвали меня так потому, что чувствовали себя счастливыми. Это было отличное имя для мальчишки, и оно мне жутко нравилось, — продолжал он, поглаживая грудь Сьюзен указательным пальцем. — Но когда я вырос и захотел стать профессиональным фотографом, оно стало казаться каким-то несерьезным, поэтому профессор в моем колледже предложил использовать только инициал, а потом все стали называть меня так, кроме, конечно, родителей.

— Они действительно очень счастливые, что у них есть ты, — нежно сказала Сьюзен, проводя ладонью по его лбу. — А теперь и я тоже счастливая.

— О нет, — сказал Эл, внезапно перестал водить рукой по всему ее телу, поднял руку и пощекотал ее подбородок. — Теперь мое имя обрело для меня самого совершенно новый смысл. Теперь наконец-то счастливый — это я. Счастливый, потому что нашел тебя, и, что еще более важно, счастливый, потому что надеюсь, ты будешь со мной всю жизнь. Сьюзен, ты выйдешь за меня замуж?

— О, Эл, — проговорила она, заглядывая ему глубоко в глаза. — Да. Да, конечно, выйду. И это значит, что мы будем настоящей командой!

— Во всех смыслах этого слова, девочка. Но может быть, немного позднее мы добавим в нее несколько новых членов, а? Как ты думаешь, Сьюзен? Что скажешь? Насчет детишек, а?

— Я люблю детей. Много детей, которые постоянно носятся и путаются под ногами, влезая в самые разные неприятности и причиняя всем беспокойство, — сказала она, поглаживая его шею.

— Беспокойство, Сьюзен Уэллс, это то, что отныне ждет тебя в жизни, — сказал Эл, снова начиная целовать ее, и медленно повел пальцем по ее животу вниз. — Беспокойство. И я никогда больше не оставлю тебя в покое.