Монастырь Святой Анны располагался на верху пологой возвышенности, словно мирный страж на часах над Порт-Корсар. К небу устремлена колокольня скромной церкви, рядом, прямо у прочной стены, окружавшей монастырь плотным кольцом, – уютный домик священника.

У ворот Шарбонн позвонила в колокольчик. Сквозь железную решетку были видны неясные очертания монастырских сооружений. От них веяло тишиной и покоем. В такую глухую ночь трудно было поверить, что где-то в мире могут существовать зло и насилие.

Так было, пока Шарбонн не указала на место, где нашли раненого. На траве все еще оставались пятна крови. Арианн вздрогнула – из темноты возникла призрачная фигура с фонарем в руке, плавно двигавшаяся к воротам. Ниспадающие до земли белые одежды монахини скользили по траве.

Это была сама мать-аббатиса. Монашеский головной убор обрамлял лицо Мари Клэр, которое, как утверждал один питавший к ней неприязнь архиепископ, было слишком упрямым для монахини. Мари Клэр находчиво возразила, что женщина, смиренно сложившая руки и молитве, не всегда служит Господу наилучшим образом.

Дочь герцога, Мари Клэр Абэнжьон расстроила честолюбивые мечты своей семьи выдать ее за члена королевского семейства и, не считаясь с волей отца и покойного короля Франциска, выбрала покрывало монахини.

Мари Клэр, долгое время бывшая подругой матери Арианн, жестом пригласила Арианн пройти внутрь и крепко обняла ее.

– Арианн, детка! Слава богу, приехала.

Девушка отстранилась, с нетерпением ожидая ответы на бесчисленные вопросы, но Мари Клэр жестом удержала ее. Аббатиса не хотела говорить в присутствии Шарбонн и, поблагодарив, отпустила служанку. Когда Шарбонн повела лошадей к конюшне, аббатиса тихо сказала:

– Я бы доверила Шарбонн свою жизнь, но не хочу еще дальше вовлекать ее в это дело, пока сама не узнаю побольше, что происходит.

– Что за дело? – шепотом спросила Арианн. – Кто этот человек, который меня ищет?

– Не могу сказать. Он упорно отказывается говорить с кем-нибудь, кроме тебя. Даже не называет себя.

– Не думаете ли вы, что он, может быть, из тех, кто привез весточку от отца? – дрогнувшим от волнения голосом с надеждой спросила Арианн.

Мари Клэр покачала головой:

– Нет, дорогая. Боюсь, в том, что привез незнакомец, нет ничего хорошего.

– Вы не могли прочитать по глазам?

– У меня никогда не хватало терпения овладеть этим искусством. Вместо этого я доверяю своей интуиции и полагаюсь на другие полученные в результате наблюдений сведения и… Хорошо, ступай со мной.

Свет фонаря освещал путь по объятой тишиной территории монастыря. В этот час остальные монахини собрались в трапезной на ужин. В других зданиях было темно, за исключением слабого света в одном длинном приземистом помещении.

Изолятор предназначался для лечения заболевших монахинь. В отношении посетителей монастыря существовали строгие правила, но они давно уже не соблюдались, монахини часто оказывали помощь престарелым и нуждающимся горожанам. Подобно многим обитательницам острова Фэр, сестры монастыря Святой Анны были склонны придерживаться собственных правил.

Войдя в изолятор, Арианн увидела, что большинство коек пустует, за исключением одной в дальнем конце, отгороженной высокой деревянной ширмой. Рядом, перед потухшим камином, на низкой скамеечке сидела занятая приготовлением повязок больничная сестра.

Аббатиса что-то тихо ей сказала, и пожилая сестра удалилась. Мари Клэр жестом подозвала Арианн подойти к отгороженной ширмой кровати.

Вытянувшийся на узкой койке незнакомец выглядел довольно безобидно, как и любой другой мужчина в его положении: без сознания, обнаженный до пояса, грудь туго перебинтована. Мари Клэр поднесла подсвечник поближе, чтобы Арианн могла лучше разглядеть лицо.

Его лицо было мертвенно-бледным. Темно-золотистые волосы, как и борода с усами, коротко подстрижены. Арианн прикинула, что ему лет двадцать пять.

– Знаешь его? – тихо спросила Мари Клэр.

Арианн покачала головой и перевела взгляд с лица на мускулистое тело, большие сильные руки, протянувшийся от правого плеча до ключицы старый шрам. Человек, которому не чужды тяжелый физический труд или применение силы. Он лежал неподвижно, дыхание почти не прослушивалось.

– Он… будет он… – запинаясь, начала Арианн.

– Поправится ли? Не знаю, – ответила Мари Клэр. – Я сделала все, что могла, хотя не владею искусством исцеления, каким обладала твоя мать. В боку у него торчала стрела арбалета, сломанная пополам. Подозреваю, что сломал ее он сам, пытаясь вытащить. Мне удалось ее удалить. Но, как тебе хорошо известно, теперь опасность для него представляют инфекция или потеря крови. – Мари Клэр задумчиво посмотрела на больного. – Я бы сказала, что у него хорошие шансы. Видно, что это сильный молодой человек с твердым характером.

– Но кто он? Нет ли какого-нибудь ключа к разгадке?

– К сожалению, есть. – Мари Клэр отвела Арианн и сторону и показала потрепанную кожаную переметную суму. – Наш таинственный гость, очевидно, расстался с конем где-то на материке. Скорее всего, на мой взгляд, он перебрался через канал на остров Фэр на одной из рыбацких лодок. Кроме ножа, это все, что у него было.

Мари Клэр поставила суму на деревянную скамью, распустила ремни и вытащила белую накидку с нашитым красным крестом.

– Знаешь, что это такое? – спросила она.

– Нет.

– Форменная одежда солдата армии гугенотов. Арианн, конечно, знала, что на большей части территории Франции уже много лет царят беспорядки и волнения, ужасы религиозной гражданской войны. Протестанты и католики с дьявольским упорством убивали друг друга во имя Бога. Но этот ужасный конфликт, казалось, кипел далеко от острова Фэр.

– По-вашему, на континенте неподалеку от нас было сражение? – спросила Арианн.

– Нет, из того немногого, что мне рассказал наш солдат, известно, что он прибыл из Парижа, а я знаю, что в настоящее время там перемирие по случаю намечаемого бракосочетания нашей принцессы Марго с протестантским принцем Наваррским.

– И все же стрела засела в боку этого молодого человека не случайно. Он определенно бежал от чего-то или кого-то. Боюсь, что мы ничего больше не узнаем, пока он не придет в сознание.

Мари Клэр сложила накидку и сунула ее обратно в переметную суму. Арианн с беспокойством следила за ее действиями.

– Извините, Мари, но не опасно ли вам укрывать этого человека? Если архиепископу доведется узнать…

– Его преосвященство потребовал бы немедленно выдать этого еретика и, несомненно, приказал бы подвергнуть пыткам ради его же спасения, – иронически улыбнулась Мари Клэр. – К сожалению, я не представляю, как это поможет душе молодого человека. Или моей. – Она погладила Арианн по щеке. – Обо мне не беспокойся, детка. Если хоть чуточку повезет, мы вылечим этого солдата и отправим восвояси, прежде чем кто-нибудь узнает. А пока время вечерней молитвы, так что я должна тебя покинуть. Ты останешься и присмотришь за нашим юным другом?

Арианн кивнула, хотя ничто в незнакомце не давало оснований полагать, что он друг. Не то чтобы против него говорил тот факт, что он был гугенотом. Некоторые из ее собственных убеждений и занятий легко могли привести к обвинению ее в ереси и даже хуже. Но Арианн стоило труда благожелательно относиться ко всякому, кто посвятил себя дьявольскому искусству войны, особенно во имя Бога.

После ухода аббатисы тишина в большом пустом помещении стала гнетущей. Арианн ходила взад-вперед у постели, не сводя глаз с лежащего без сознания мужчины, словно надеясь услышать, что ему от нее надо.

Вдали раздавался колокольный звон, призывавший к вечерней молитве. Этой ночью даже он, казалось, предвещал беду, звучал скорее как набат, а не призыв к вечерней молитве.

Поскольку ей ничего не оставалось, кроме как ждать, ее внимание снова привлекла переметная сума незнакомца. Она достала и еще раз взглянула на накидку, потом сунула руку глубже, чтобы проверить остальное содержимое, хотя и предполагала, что Мари Клэр это уже сделала.

Кусок заплесневевшего сыра, черствый ломоть хлеба, почти пустая фляжка с вином. Трутница и кинжал – их Арианн осторожно отложила в сторону. На самом дне сумы нашла небольшой кожаный кошелек. Легкий, удручающе скудный на монету.

Арианн поняла, что в нем что-то есть… что-то мягкое. А вдруг на каком-нибудь носовом платке вышиты его инициалы? Она распустила шнурки, но вместо носового платка в кошельке нашла пару белых женских перчаток. Арианн поднесла их к свету. Красивые, из тонкого шелка, слегка надушенные.

– Не трогайте.

От неожиданного отданного хриплым голосом приказания Арианн чуть не уронила перчатки. Подняв голову, она увидела, что солдат свирепо смотрит на нее широко открытыми глазами.

– Положи… положите обратно, – отрывисто произнес он.

Арианн, смутившись, поспешно повиновалась. Прежде чем она успела что-то сказать, последовала другая команда:

– Теперь… вымойте.

– Ч-что?

– Вымойте руки!

Это приказание лишь добавило ей смятения и изумления, но раненый был настолько возбужден, что она повиновалась. Потом смочила кусок ткани и набрала стакан воды.

Он снова закрыл глаза. Арианн опасалась, что он, должно быть, бредит, что у него жар. Но, приложив ткань ко лбу, к своему удивлению, обнаружила, что он холодный.

Он открыл глаза и смахнул тряпку со лба, и, кажется, обрадовался стакану воды, который Арианн поднесла к его губам.

Но солдат отстранил стакан.

– Хватит. С-спасибо. – В смятении огляделся вокруг. – Где я?

– В больничном изоляторе монастыря Святой Анны, – ответила Арианн. – На острове Фэр.

– А-а. – Он облегченно вздохнул. – Да, теперь вспоминаю.

К удивлению и смятению Арианн, он сбросил с себя одеяло и попытался встать.

– Надо… бежать отсюда. Я должен уйти.

– Нет, лежите спокойно. – Арианн поспешила удержать его, но, прижимая к постели его голые плечи, чувствовала напрягшиеся мускулы. Она боялась, что не сможет его удержать. – Успокойтесь, пожалуйста. Вы в безопасности, – уговаривала Арианн. – Никто не намерен причинить вам вреда.

– Я… знаю, – сказал он, учащенно дыша и все еще пытаясь встать. – Но должен идти… должен найти Арианн Шене.

– Я и есть Арианн Шене, – сообщила она.

Он долго смотрел на нее, потом откинулся на подушку. Взгляд скользил по ее фигуре, на лице отражалась борьба сомнения и надежды.

– Такая молодая, – наконец произнес он. – Я ожидал увидеть женщину постарше.

– А я совсем не ожидала вас. – Арианн решительно поправила одеяло. – Кто вы, сир?

– Моя фамилия Реми… Капитан Николя Реми.

Арианн остолбенела от изумления. Капитан передернулся от боли, видно, дала себя знать попытка встать с постели. Но от его внимания не ускользнула реакция Арианн.

– Значит, вы обо мне слыхали?

Арианн, нахмурившись, кивнула:

– Ваша слава докатилась и до наших мест. Вы капитан армии Наварры, не так ли? Прославились своей свирепостью в бою с католиками. По-моему, вас прозвали Бичом Божьим.

Реми поморщился.

– Мне наплевать на это. Я всего лишь солдат, защищающий свою родину и отстаивающий право каждого думать и веровать в согласии со своим желанием.

– Прекрасно. Но я все еще не понимаю, зачем вы приехали на остров Фэр и как вообще узнали обо мне.

– Я узнал о вас от жены одного аптекаря в Париже. Она из людей вашего сорта.

Арианн насторожилась:

– Что вы имеете в виду, говоря: «моего сорта»

– Я… я хочу сказать… ну, знаете… – Реми запнулся, подыскивая нужное слово, потом выпалил: – Ведьма.

Арианн вспыхнула и заносчиво расправила плечи.

– А вот это не нравится мне. Так же, как вам не нравится, когда вас называют Бичом. И если вы искали меня в этой связи, то напрасно тратили силы.

– Но, мадемуазель, я…

– Я целительница, не больше. И если вы явились на остров Фэр, надеясь найти здесь какую-нибудь… черную магию или колдовство, которые помогли бы вам в вашей войне, то глубоко ошибаетесь.

– Нет! Мне нужна ваша помощь, госпожа Шене. Но не для войны. Ради справедливости. – Он снова попытался встать, потом, подавляя стон, откинулся на подушку. – Пожалуйста, хотя бы выслушайте меня.

Арианн нахмурилась. Она не знала никого, кто бы искал ведьму для чего-нибудь порядочного. Но в приковывавших ее внимание глазах капитана Реми было что-то открытое, искреннее, что-то… да, что-то хорошее.

– Ладно, – сказала она. – Я выслушаю, но только если вы обещаете лежать спокойно.

Капитан слабо кивнул.

Арианн села на скамеечку, сложив руки на груди.

– Как я уже говорил, – начал он, – я капитан армии Наварры. Недавно я сопровождал мою королеву в Париж в качестве начальника королевской охраны. Вы слыхали о моей госпоже Жанне д'Альбре?

– Да, моя покойная мать высоко отзывалась о ней, ценила ее силу духа и ум. Это добрая женщина и хорошая королева.

– Была, – печально произнес он. – Моя королева скончалась.

– Ох, простите. Я не знала.

– Скончалась на прошлой неделе в Париже.

Мать Арианн относилась к Жанне Наваррской с огромным восхищением. Это был один из тех редких случаев, когда женщина царствовала по праву, а не благодаря замужеству. Подобно Елизавете в Англии, Жанна д'Альбре наследовала королевство от отца и, как Елизавета, правила с поразительной проницательностью и твердостью.

– Мне искренне жаль, – проговорила Арианн. – Мать всегда говорила, что ваша королева была по-настоящему сильной, решительной женщиной. Ее поразила какая-нибудь внезапная болезнь?

– Поразила? – задыхаясь, переспросил Реми. – Да, но не болезнь. – Он закрыл рукой глаза, чтобы скрыть не присущее солдату выражение глубокого горя. – Ее… ее убили. Отравили.

Арианн в ужасе посмотрела на него.

– Так установили врачи?

– Эти придворные лакеи? Они установили, что она умерла от естественных причин, но мне-то лучше знать. Когда сегодня женщина вполне здорова, а на следующий день умирает в страшных мучениях, этому может быть лишь одно объяснение.

Девушка вздохнула. Нет, тому может быть несколько объяснений. Арианн могла предположить, что в нормальных условиях Николя Реми был практичным, трезвомыслящим человеком. Но горе могло толкнуть самых разумных людей на дичайшие обвинения.

– Капитан Реми, – мягко начала она, – существует много болезней, которые поражают внезапно…

– Это была не болезнь! – Реми опустил руку и хмуро взглянул на Арианн. – Мою королеву отравили, и мне удалось получить улики. Они в моей переметной суме. Вы сами их видели.

– Вы имеете в виду полупустую бутылку вина?

– Нет, не вино. Перчатки! Проклятые перчатки.

– Отравленные перчатки? Капитан Реми… – Арианн, покачивая головой, медленно вздохнула.

– Не хотите ли вы сказать, что такая вещь невозможна, что подобная черная магия не существует? – спросил Реми.

– Нет, – протянула Арианн, – но встречается крайне редко. Вы не представляете, каким искусным надо быть в этом черном ремесле, чтобы приготовить такой яд, который проник бы через кожу, вызвал насильственную смерть и не оставил следов на теле жертвы. К счастью, лишь немногие Дочери Земли владеют таким знанием, особенно здесь, во Франции. Одной из них была ведьма Мелюзина, но она давно умерла. Единственная, кого я знаю, это… это… – не решилась продолжать Арианн.

– Темная Королева, – закончил за нее Реми. – Екатерина Медичи. Верно?

Арианн не ответила.

– Или вы полагаете, что французская королева-мать не способна на такие чудовищные деяния?

Арианн не стала бы ручаться за Екатерину, если бы та почувствовала угрозу своим интересам. Достаточно было вспомнить, что было между ее матерью и Темной Королевой. Но одно дело – жестоко мстить собственным придворным или таким, как Евангелина Шене, но осмелится ли даже Екатерина Медичи применить свое черное ремесло против другой королевы?

– Я не вижу смысла, – убеждала она не столько Реми, сколько себя, – зачем Екатерине убивать вашу королеву? Жанна Наваррская приехала в Париж договариваться о бракосочетании своего сына с дочерью Екатерины. Брак был затеян самой Екатериной, не так ли? Считался началом великого перемирия между католиками и протестантами.

– Скажу вам то, что знаю только я, мадемуазель, – ответил Реми. – Моя королева начала подозревать, что за этим кроется какое-то вероломство, что в так называемом перемирии есть что-то грязное. Когда я сопровождал ее величество в один из парижских магазинов, она доверительно сообщила мне, что находится на грани отмены бракосочетания. Последним в тот день было посещение личных королевских перчаточников Екатерины. Моя королева купила пару перчаток, которые, как ее уверяли, были изготовлены специально для нее по распоряжению самой Екатерины. Когда выходили из мастерской, моя королева, как и все женщины, с неподдельным восхищением надела перчатки, совсем не подозревая о такой злонамеренной магии, таком вероломстве. К тому времени, когда мы вернулись во дворец, у королевы начались мучительные приступы боли, будто она выпила целую кружку ядовитого зелья из болиголова. Утром она скончалась. Так что скажите мне, госпожа Шене, что это было.

– Не знаю, – тихо произнесла Арианн.

Предположения Рене могли быть верными. В значительной мере по этой причине Арианн предпочла держаться с сестрами подальше от охваченного политическими интригами Парижа, от темных махинаций Екатерины Медичи, хотя, как дочери шевалье Шене, они могли занять место при дворе.

– Если ваши подозрения верны, месье, я более чем огорчена, – продолжила Арианн. – Но я не знаю, каким образом могла бы вам помочь.

– Помогите доказать, что перчатки были отравлены.

– Как? Надеть их?

– Нет, конечно, нет, – затряс головой Реми. – Мне сказали, что вы очень хорошо разбираетесь в этих делах.

– Только не в черном ремесле. – Арианн резко поднялась со скамейки и, чтобы унять волнение, принялась машинально поправлять одеяло, переставила подсвечник. – Сознаюсь, у меня есть книги, к которым я могла бы обратиться. Возможно, имеются растворители, которые можно изготовить, способы обнаружения ядов. Но если бы я даже смогла доказать, что к перчаткам приложили руку, и если сможем установить связь Екатерины с преступлением, что потом? Вы желали бы направиться в Париж, во Дворец правосудия, и обвинить французскую королеву-мать в колдовстве и убийстве?

– Да!

Арианн с сомнением поглядела на него:

– Вы сошли с ума, месье. Вы, кажется, до сих пор не представляете, с какой женщиной имеете дело.

– Прекрасно представляю, госпожа Шене, – хмуро произнес Реми. – Я только сказал, что желал бы привлечь Темную Королеву к суду. Это, может быть, невозможно… пока.

– Или когда-либо. Вы понимаете, что Екатерине может быть известно о том, что вы что-то подозреваете и что эти перчатки у вас? Кто в вас стрелял?

– Личная охрана королевы, – признался Реми.

– В таком случае вполне возможно, что, добравшись сюда, вы поставили под угрозу всех обитателей этого острова.

– Нет, мне удалось оторваться от погони. Будут предполагать, что я направлюсь на запад, обратно в Наварру, предупредить моего принца. – Рене, помолчав, поправился: – Теперь короля. Вот это мне следовало бы сделать, и я боюсь, что мой король решится на этот брак и на перемирие, если только я не представлю веских улик, свидетельствующих о том, что Екатерина сделала с его матерью.

– Я желаю вам всяческого успеха, месье, но не думаю, что могу вам помочь.

– Но мне говорили, что вы дочь одной из знаменитейших ве… – Реми осекся и быстро поправился: – Одной из самых знаменитых когда-либо живших знахарок.

Арианн устало потерла лоб. Да, она – дочь Евангелины Шене. Но чего Рене, и не только он, не мог понять, так это того, что она не обладала и десятой долей мастерства, силы и мужества своей матери.

– Извините… – начала, было, она, но Реми прервал ее.

– Пожалуйста, мадемуазель. – Умоляюще глядя на нее, он с трудом приподнялся на локте. – Если Екатерина поступила так с моей королевой, то я прихожу в ужас при мысли, что еще она может замыслить. Против моей страны, против моего молодого короля. Он – это все, что осталось от наваррской династии. Вы должны мне помочь спасти его.

Арианн отвернулась, чтобы не видеть его умоляющего взгляда. Почему она так холодна? Да потому, что не хочет быть втянутой в это дело. У нее хватает собственных бед. Все, что она желает, это заботиться о сестрах, уберечь их, спокойно жить на острове и заниматься своими травами. И совсем не хочет иметь дело с отравленными перчатками, Темной Королевой или отчаянными солдатами-гугенотами.

Однако она была Дочерью Земли, искательницей мудрости и знаний, охранительницей от суеверий и невежества, целительницей и утешительницей. Эти качества были ее неотъемлемой частью. Отвернуться от капитана Реми значило бы пренебречь всем, чему ее учили.

После долгой борьбы с совестью Арианн обернулась к Реми.

– Хорошо, – произнесла она. – Я ничего не обещаю, но, по крайней мере, возьму перчатки с собой и проверю их.

– Спасибо, мадемуазель. – Капитан был так благодарен, что Арианн едва удалось удержать молодого человека, готового встать на колени, чтобы выразить свою благодарность.

Она снова заставила его лечь, но теперь это не составило ей труда. Добившись своего, капитан, казалось, вконец обессилел и скоро погрузился в глубокий сон. Накрывая его одеялом, она с удивлением наблюдала, как постепенно разглаживались хмурые складки лица. «А почему бы и нет?» – подумала Арианн. Капитану удалось избавиться от чудовищной тяжести и целиком взвалить на ее плечи.

На грубых каменных стенах мерцал свет свечи. Суровость жилища аббатисы сглаживалась свидетельствами неординарной личности Мари Клэр: яркий плетеный коврик, гобелен с изображением святой Жанны на войне с англичанами и большая клетка с ее любимцем вороном с блестящими черными перьями и длинным клювом. Он приветствовал Арианн резким карканьем и, наклонив набок голову, стал с любопытством разглядывать ее карими глазами.

Грозная на вид птица помещалась подальше от полок, прогнувшихся под весом принадлежавших Мари Клэр книг.

Многие из них были традиционного содержания – Библия, ортодоксальные толкования Священного Писания, церковные каноны. Но многие к их числу не принадлежали: сочинения женщин-мистиков, труды Мартина Лютера, даже экземпляр Корана. Как однажды Мари Клэр сказала пришедшему в ужас монастырскому капеллану «Если чья-то вера не выдерживает испытания чтением немногочисленных запрещенных книг, тогда она не стоит и гроша».

Хотя Арианн восхищалась жаждой знаний Мари Клэр, она не считала, что, афишируя свои взгляды, аббатиса поступает мудро. Даже здесь, под надежной защитой острова, это было опасно.

По Арианн сомневалась, что может быть что-либо опаснее, нежели то, к чему она этим вечером привлекла внимание Мари Клэр. И при плотно закрытых ставнях, скрывающих комнату от любопытных глаз, Арианн испытывала сильное беспокойство из-за выложенного на стол Мари Клэр содержимого кошелька Реми.

Перчатки казались такими безобидными – дорогой белый шелк, тончайшая работа, словом, предмет одежды, достойный королевы. Мари Клэр исследовала их, прокалывая гусиным пером кончик пальца.

– Довольно красивые, – заметила она. – Скажу тебе, наша дорогая Екатерина умеет преподносить смерть в такой чудесной упаковке.

У Арианн похолодело внутри.

– Так вы думаете, что перчатки отравлены? Что Екатерина использовала их для убийства наваррской королевы?

– Из того, что я знаю о Екатерине, полагаю, что это вполне возможно. Это был бы не первый раз, когда бы она прибегла к подобным методам, и, боюсь, не последний.

– Кому-то надо было бы давно положить этому конец.

– Твоя мама, милочка, пыталась, и ты знаешь, что из этого вышло.

К своему сожалению, Арианн знала. Не то чтобы она могла обвинить Темную Королеву в убийстве матери. Возможно, в некотором отношении это могло показаться более милосердным. На деле же месть Екатерины приняла куда более жестокие и сатанинские формы. Она нашла надежный способ разбить сердце Евангелины, навсегда разрушить мир и покой семьи Шене.

– Мама всегда неохотно рассказывала о том, чем навлекла на себя гнев Екатерины, – сообщила Арианн. – Все, что я знаю: она помешала Темной Королеве кого-то отравить.

– Не просто кого-то, – заметила Мари Клэр. Обернув перчатки носовым платком, она осторожно сунула их обратно в кошелек Реми. – Евангелина не дала Екатерине погубить Диану де Пуатье, умную очаровательную женщину, любовницу короля. В то время Екатерина была королевой только по названию, король ее игнорировал. Сердцем и ушами короля владела Диана и была поэтому самой могущественной женщиной во Франции.

Екатерина имела веские основания убрать соперницу. Ей, по существу, удалось воспользоваться ядом, и Диана умерла бы…

– Если бы не мама, – со сдержанной гордостью заметила Арианн.

– Да. Евангелина смогла обезвредить яд и спасти ей жизнь. По иронии судьбы ее вмешательство в равной мере спасло и Диану и Екатерину. В то время Екатерина не была такой искусной и хитрой, как нынче. Она бы первой попала под подозрение, и даже ее королевское положение не защитило бы ее от гнева короля. Так что вполне возможно, что твоя мать спасла Екатерине жизнь, – вздохнула аббатиса. – К сожалению, Екатерина думала иначе.

– И она настроилась уничтожить мою мать. – Арианн часто задавалась вопросом, почему Темная Королева не предпочла просто убить Евангелину. Возможно, по каким-то непонятным причинам Екатерине доставило удовольствие нанести удар иначе, в самое уязвимое для нее место – ее любви к мужу.

О романтической любви Евангелины и Луи Шене, Хозяйки острова Фэр и самого доблестного рыцаря Франции, ходили легенды. Мало кто из титулованных дворян женился по любви или, поступив так, сохранял супружескую верность. Но даже после многих лет совместной жизни и рождения трех дочерей шевалье Шене оставался верен своей Евангелине… пока Темная Королева не натравила на него эту тварь.

Маргерит де Мейтлан, одна из членов пользовавшегося дурной славой Летучего отряда Екатерины, сборища самых красивых придворных дам. «Дамы? – презрительно подумала Арианн. – Нет, ночные бабочки, куртизанки, искушенные во всех видах дьявольского ремесла соблазнения и обмана».

– Папе следовало быть сильнее, Мари Клэр. Если… если бы он действительно любил маму, то устоял бы перед этой распутной женщиной. Я думаю, тебе нечего на это возразить.

Мари Клэр только покачала головой и сочувственно потрепала Арианн по плечу.

– Деточка, ты не представляешь, какими ужасающе неотразимыми могут быть эти твари. Красивые и сладострастные. Я слыхала, что Темная Королева делает их еще более соблазнительными, изготавливая для них умопомрачительные лосьоны и духи.

– Мне, по крайней мере, нечего бояться Летучего отряда, – с горячностью заявила Арианн. – Я даже не собираюсь влюбляться, и у меня нет мужа, которого могла бы потерять.

– Да, ты только рискуешь потерять жизнь. И твои сестры.

При упоминании Мири и Габриэль Арианн побледнела.

– Значит, Мари, вы советуете мне не иметь ничего общего с этим делом? Считаете, что я поступаю слишком безрассудно?

Мари Клэр сухо усмехнулась:

– Я лишь хочу сказать, что, рассматривая разные возможности, нам следует действовать с крайней осторожностью и ясно представлять последствия. И за то, чтобы… – Мари улыбнулась и достала из шкафчика два тонких хрустальных бокала и покрытую пылью бутылку.

Подобно обитательницам многих других монастырей, сестрам монастыря Святой Анны давно пришлось бы закрыть ворота и разойтись из-за отсутствия средств. Но монастырю Святой Анны удалось остаться экономически независимым благодаря смородинной наливке, которую изготовляли на продажу на материке.

Арианн опасливо разглядывала врученный ей Мари Клэр бокал с жидкостью рубинового цвета. Вино – напиток крепкий. Она сомневалась, что оно поможет прояснить мысли, но из вежливости сделала небольшой глоток. Рубиновый напиток оказался очень сладким, слегка пощипывал язык. По телу растеклось тепло; озноб, который не отпускал ее, с тех пор как она услышала рассказ капитана Реми, утихал. Девушка откинулась на спинку стула, напряжение постепенно проходило. Мари Клэр уселась напротив.

– Прежде всего, уверен ли капитан, что ему удалось ускользнуть от преследователей?

– Совершенно уверен, – ответила Арианн. – Хотя, как только ему станет лучше, было бы разумно переправить его в более надежное место.

Мари Клэр согласно кивнула.

– А я займусь перчатками.

Задумчиво глядя на бокал, Мари Клэр потягивала вино.

– А если тебе удастся установить, что они отравлены, что тогда?

– Честно говоря, не знаю, – призналась Арианн. – В старые времена для решения подобных вопросов мы собирали совет. Избранные Дочери Земли дважды в год собирались на этом острове у круга каменных столбов, чтобы держать совет, править, наказывать.

– Увы, дорогая моя, теперь женщины просто слишком боятся, что, если они оставят свои дома и своих мужей, чтобы собраться на большой сбор, их обвинят в участии в шабаше ведьм и всех сожгут на костре.

Арианн печальным вздохом выразила согласие со словами Мари Клэр.

– И все же… – Мари Клэр кончиком пальца провела по ободку бокала. – Совет Земли, может быть, канул в вечность, но не все Дочери развеяны по четырем ветрам.

Встав со стула, аббатиса скользнула к своей кровати и опустилась на колени. Заинтригованная Арианн наблюдала, как она вытаскивает из-под кровати тяжелый железный ящик. Достав спрятанный в платье ключ, пожилая женщина отперла ящик и стала рыться в его содержимом, потом с трудом поднялась на ноги, держа тонкую рукописную книжку в кожаном переплете. Арианн вздрогнула от мысли, какой опасной должна быть книжка, раз ее прячут под замком. Встав со стула, она через плечо Мари Клэр взглянула на книжку, а та листала хрупкие пергаментные страницы.

Слова были выписаны старинными таинственными знаками, но письмо не выглядело древним. Вообще-то оно поразительно походило на изящный беглый почерк самой Мари Клэр.

– Что это? – спросила Арианн, стремясь разобрать некоторые слова, но аббатиса слишком быстро перелистывала страницы.

– Это перечень Дочерей Земли.

Арианн удивленно вытаращила глаза. Мари Клэр засмеялась.

– Ну, не всех Дочерей Земли. Только тех, о которых я знаю. Как тебе хорошо известно, слишком многие из нашего числа опустились до положения крестьянок, не могут ни читать, ни писать. Но дамы, занесенные в мою книжку, хорошо образованны и полны решимости держаться вместе, как в старые дни. Мы часто переписываемся, обмениваемся сведениями и… А-а, вот, пожалуйста.

Мари Клэр задержалась на одной странице достаточно долго, чтобы Арианн смогла прочесть заголовок.

Париж.

Арианн следила, как аббатиса пробегала пальцем по списку фамилий.

– Мари, что или, вернее сказать, кого вы ищете?

– Кого-нибудь, кто мог бы нам помочь, – тихо произнесла Мари Клэр. – Говорят, что сегодня у Екатерины есть глаза повсюду. Нам тоже могут понадобиться глаза и… Вот! – Она ткнула пальцем в одну фамилию. – Думаю, эта может стать нашей женщиной.

Арианн медленно разобрала:

– Луиза… Луиза Лаваль?

– Да, смелая и опытная женщина. Известная куртизанка, может по праву служить при дворе. Всегда предпочитала ходить в любовницах у богача, чем быть женой бедняка.

– Не понимаю. Как такая женщина может нам помочь?

– Давая нам знать о том, что в действительности происходит в Париже. Луиза могла бы нам помочь, втершись в доверие при дворе и, может быть, проникнув в ряды Летучего отряда Екатерины.

– Шпионить за Темной Королевой? Екатерину Медичи не так легко одурачить. Мама говорила, что не знала никого, кто бы лучше ее мог читать по глазам.

– Ты не знаешь Луизу. Я не встречала никого, кто бы лучше ее мог прятать свои мысли.

– Сразу видно, что вы не очень знакомы с графом де Ренаром, – в тон ей ответила Арианн.

Мари Клэр бросила на нее одобрительный взгляд.

– Слыхала, что сегодня он вернулся на остров. Он все еще гоняется за тобой, хочет жениться?

Несмотря на усталость и напряженное состояние, Арианн бегло улыбнулась. От Мари Клэр мало, что укрывалось из того, что происходило на острове Фэр, и она, конечно, была лучше осведомлена о делах, чем Арианн.

Выложив ей все о визите Ренара, Арианн показала висевшее на цепочке на шее кольцо. К ее удивлению, аббатиса была совершенно очарована этой небольшой металлической штучкой.

– Боже мой! – воскликнула она. – Я уже много лет не встречала таких вещиц.

– А вы видели подобные кольца раньше?

– Разумеется. «Le cercle d'amour». Они всегда бывают парными. К твоему кольцу тоже должна быть пара.

– Есть. Его носит Ренар.

– Это особые кольца – знаки любви, созданные из земных металлов, чтобы соединять две души через время и пространство. Не знаю, какая цыганка продала кольца месье графу, но она, несомненно, была знахаркой, знающей о старинных средствах.

Арианн покачала головой:

– Мама не верила в такие вещи, как талисманы или знаки. Мари, как можно поверить, что это кольцо и вправду волшебное?

– Не знаю. – Аббатиса, разглядывая, поднесла кольцо к свету, потом вернула его Арианн. – Я всегда была склонна верить чуть больше, чем твоя мудрая мама. Я бы хорошенько берегла это колечко. Если его магия в силе, в будущем оно может оказаться весьма ценным. Могущественный человек вроде Ренара мог бы быть полезным, вздумай Екатерина наслать на нас своих прихлебателей.

– Да, но за какую цену! А если кончится тем, что мне придется выйти замуж за этого человека?

– Так ли это ужасно? Насколько я могла его разглядеть, Ренар представляется мне соблазнительным мужчиной.

– Мари! – воскликнула шокированная Арианн.

В глазах аббатисы блеснули озорные искорки.

– Если я выбрала безбрачие, это еще не означает, что я не могу оценить внешность красивого сильного мужчины.

– Скажем, я признаю, что Ренар действительно выглядит довольно… довольно мощным физически. – Мари Клэр рассмеялась, вынудив Арианн покраснеть.

– Но это недостаточное основание выйти за мужчину, особенно такого загадочного, непонятного. Я о нем ничего не знаю, кроме того, что он Довилль, а это определенно не говорит в его пользу.

– Ты уж чересчур рассудительна, приписывая человеку грехи его деда. Ренар может оказаться совершенно непохожим на старого графа.

Арианн неодобрительно нахмурилась.

– Мари, вы что, пытаетесь убедить меня принять ухаживания этого человека?

– Нет, детка. Я только тебя поддразниваю. Что касается мужчин, ты всегда такая серьезная. Тебе необязательно завершать дело, выходя замуж за Ренара из-за того, что воспользуешься могуществом кольца. Если ты применишь эту штуку только раз или два, а потом запрешь подальше…

– Прошу прощения, Мари, но это представляется мне крайне вероломным. Дважды прибегнуть к помощи Ренара, а потом списать за ненадобностью.

Аббатиса пожала плечами:

– Месье граф сам установил правила игры. Если он станет жертвой собственных условий, за тобой вины не будет.

Однако такой ход казался Арианн предательским и представлялся крайне опасным.

– А-а, ладно, – сказала Мари Клэр. – Думаю, ты права и вся эта затея с магическим кольцом не стоит ни гроша. Давай лучше вернемся к более реальным средствам получить помощь. – Она вновь обратилась к своей видавшей виды книжке, ткнув пальцем в фамилию парижской куртизанки. – Направить Луизу шпионить за Екатериной куда лучше для раскрытия правды, чем возиться с этими перчатками. К утру пришлю Луизе весточку.

– К утру? – воскликнула Арианн. – В Париж? Что у вас, Мари, крылатый конь?

– Нет, кое-что получше.

Мари Клэр напугала Арианн, издав скрипучий гортанный звук. Ворон, казалось, спавший, распушив перья, отозвался эхом. К удивлению Арианн, птица открыла клювом дверцу, выпрыгнула из клетки и опустилась на запястье аббатисы. Та, ласково воркуя и поглаживая блестящее оперение, наклонилась к птице. Арианн вздрогнула, увидев, что Мари Клэр опустила лицо слишком близко к грозному клюву, но птица, еще больше распушив перья, лишь легонько поклевывала ее пальцы.

– Твоя маленькая Мири не единственная, кто может ладить с земными тварями, хотя мне лучше всего удавалось иметь дело с птицами. Особую симпатию питаю к воронам.

– Птичьим волкам? – протестующе воскликнула Арианн. – Они же хищники, Мари, питаются плотью мертвых животных.

– А разве мы не едим то же самое? – Мари Клэр погладила лоснящуюся головку ворона. – Я всегда находила этих так называемых птичьих волков поразительно преданными и умными. Обучила своего Агриппу переносить мои послания на маленькой полоске, прикрепленной к его лапке. Вот таким образом мне удается поддерживать надежную связь с другими Дочерьми Земли. Агриппа обучен летать в определенный дом в Париже, к жене одного из университетских врачей. Мадам Пешар передаст, что нам нужно, Луизе.

Арианн с нескрываемым изумлением смотрела на гною подругу.

– Мари, я знаю вас всю свою жизнь и никогда не имела ни малейшего представления о ваших связях с другими знахарками.

– Похоже, пришло время узнать. Детка, твою мать очень любили. Хотя многие из Дочерей Земли давно сдались и упали духом, еще остались очень многие, готовые пожертвовать жизнью ради того, чтобы помочь Хозяйке острова Фэр. Теперь, когда нет Евангелины, это звание принадлежит тебе.

Арианн, не сводившая глаз с Мари Клэр, была и тронута, и растеряна оттого, что услышала. Она едва ли чувствовала себя способной справляться с собственными делами, не говоря уж о том, чтобы распоряжаться множеством неизвестных женщин. И, конечно же, не хотела, чтобы кто-то ради нее жертвовал жизнью.

– Нет, Мари, – тихо сказала она. – Я признательна за все, что вы мне рассказали, но, будьте добры, верните своего птичьего волка в клетку. Если вызов Темной Королеве и таит в себе опасность, то ее должна разделить я. – Арианн выпрямилась. – Если мне предстоит быть Хозяйкой острова, то обязанность защищать обитателей острова Фэр лежит на мне, и сюда входите вы, сестры вашего монастыря и даже женщины, занесенные в эту вашу книжечку. Кроме того, это ко мне пришел за помощью капитан Реми, и это я дала ему слово.

– Никто тебя не осудит, если ты его не сдержишь.

– Я бы сама осудила себя. Потому что давно пора привлечь Темную Королеву к правосудию, и не только за несчастную королеву Наваррскую. Но и за то, как она поступила с мамой, – тихо добавила Арианн. – Нравится вам или нет, но эта обязанность лежит на мне, и на мне одной.

Мари Клэр долго молча глядела на нее, признавая тщетным продолжать спор. Тяжело вздохнув, вернула ворона в клетку. С затуманенными от слез глазами обняла Арианн.

– Ой, детка, ты достойная дочь своей матери. Удивительно, несмотря на все прекрасные слова.

Арианн чувствовала, как где-то в глубине сердца затаился комок страха и сомнения. Она тоже обняла Мари Клэр и, глядя через плечо пожилой женщины, пыталась извлечь хоть немного воодушевления из висевшего на стене гобелена.

Жанна д'Арк – одна из храбрейших когда-либо живших Дочерей Земли. Навеки запечатленная искусным узором из нитей, она отважно вздымала свой меч.

Но за спиной святой Жанны стоял целый гарнизон. А у Арианн был один-единственный солдат, к тому же раненый. «Святая Жанна собиралась победить всю английскую армию», – содрогнувшись, подумала Арианн.

Но не Темную Королеву.