Я опоздала на курсы. Терпеть не могу опаздывать на курсы. Не по своей вине. То есть не совсем. Во-первых, производственное совещание с Дженет Тэйлор, художником-постановщиком в «Кельтских тиграх», затянулось дольше обычного. Мы сидели в столовой, внимательно изучая предварительные наброски для той семьи, которую собираемся ввести в сериал, их фамилия Даффи. Сроки уже поджимают. Дженет умница, настоящий профессионал, работать с ней легко. Декорации очень удачны и уместны; в них найден верный баланс между просто безвкусным интерьером и интерьером с претензией на роскошь.
В разгар дискуссии я вдруг осознала, что уже больше восьми часов вечера.
— Дженет, ты не возражаешь, если мы перенесем все на утро? — спрашиваю я, лихорадочно собирая вещи.
— Разумеется… куда ты так спешишь?
Наверное, я выгляжу, как кролик под лучами фар.
— Это… э-э… это долго рассказывать… э-э… просто, скажем так, мне срочно надо быть кое-где.
— Не надо объяснять, Эмилия, — ухмыляется она, — тайное свидание?
— Что?
— Меня не обманешь. Ты торопишься к любовнику?
— Не отрицаю и не подтверждаю… — смеюсь я, неловко передразнивая политического деятеля.
— Ах, избавь меня от этой трепотни из отдела новостей. Просто иди и развлекайся. И дай мне знать, если у него есть холостые приятели. Увидимся завтра с утра на свежую голову.
Потом, когда я уже подъезжаю к ДУК, звонит мой мобильник. Незнакомый мне номер, поэтому я переключаюсь на автоответчик.
Дамьен Дилени.
Черт побери.
Я совсем про него забыла. Прослушиваю сообщение.
— Привет, дорогая Эмилия. Это Дамьен. Как ты смотришь на то, чтобы прийти к нам на чашечку чая? Я рассказал о тебе мамочке, и она ждет не дождется встречи. Перезвони мне, пожалуйста. Всего доброго, благослови тебя Бог.
Я сразу же думаю: «Ну нет!!! Я не обязана…» Потом вспоминаю, что обещала Кэролайн дать ему шанс. Настоящий шанс.
Черт, черт, черт побери. Я абсолютно не хочу ему перезванивать.
Тут возвращаются мои фантазии о платье от Веры Вонг и безликом женихе.
«Разве я не хочу выйти замуж в течение года?» — жестко спрашиваю я сама себя.
Да, в этом все дело.
Идея. Отправлю ему эс-эм-эс.
Потом я задумываюсь… возможно, он слишком стар для чтения эс-эм-эс; я отчетливо вспоминаю, что он жаловался на то, что уже не может, как раньше, читать мелкий шрифт в меню, буклетах и тому подобном; затем я изгоняю эту мысль на тех основаниях, что она звучит как фразочка Джейми, за которую я бы его убила; потом понимаю, что пропустила уже половину занятия и, если не возьмусь за ум и не потороплюсь, то пропущу и остальное.
Однако я сохраняю его голосовое сообщение. Если Ира устроит мне выволочку за недостаточное старание по расширению матрицы знакомств, я включу запись снова как доказательство.
Я добираюсь до аудитории, проскальзываю внутрь и оглядываюсь в поисках свободного места, пытаясь не привлекать к себе лишнего внимания. Мне машет рукой Ира, а также Мэгз, которая заняла для меня рядом с собой.
— Огромное спасибо, — бормочу я.
— Я боялась, что вы не придете, — шепчет она мне в ответ. — Мы могли бы здорово посмеяться.
Как обычно, все наперебой рассказывают свои истории, и доносящиеся обрывки разговоров заставляют меня вдвойне проклинать свое опоздание.
— …Встреча с бывшим мужем привела меня к выводу, что, перефразируя принцессу Диану, в нашем браке всегда присутствовали трое: я, он и телевизор…
— …Свидания после тридцати пяти — это все равно что игра с высокими ставками, они буквально чуют твои матримониальные планы…
— …Мой бывший сказал: «Существует миллион причин, по которым ты могла бы меня бросить, и какую бы ты ни выбрала…»
— …Господи прости, его звали Тревис. Теперь я изобрела новое правило. Наверное, никогда не стоит ходить на свидания ни с кем по имени Тревис…
— …Я не знаю, Ира, что можно тут поделать. Давайте посмотрим правде в лицо: мой план выжидания, пока на рынке снова появятся разведенные, очевидно, провалился…
В конце концов у меня заболела шея от кивков в знак согласия.
Забавно, думаю я, мы видим проблемы других людей ясно и отчетливо, а в своих собственных разобраться не можем. Посмотрите на этих женщин. Все они привлекательны. В них нет абсолютно ничего ненормального, просто они много лет делали неправильный выбор, а теперь время уходит, и все паникуют.
Да, так оно и есть. Я позвоню Дамьену Дилени сразу после занятий. И пойду на чаепитие к его мамочке, и буду вести себя безупречно, не ругаться и не прекословить.
И не упоминать при ней ни Рэйчел, ни Джейми с их дурацкими разговорами.
Представьте себе, а вдруг по моей вине у бедной женщины будет сердечный приступ?
— Эмилия! Не желаете ли присоединиться к нам?
Ира разглядывает меня поверх очков, и я внезапно ощущаю, как тихо стало в классе.
— Э-э… простите?
— Вы витаете в облаках. Я спросила вас, как вы провели эту неделю.
Все смотрят на меня. Это оборотная сторона репутации местного клоуна: все ожидают от вас представления, чтобы бесплатно посмеяться. Я не уверена, что выдержу это после такой бурной недели…
— Вам не нужно это знать, Ира, поверьте.
— Пожалуйста, поделитесь с нами. Неужели все настолько плохо?
Неужели все настолько плохо?
— Ира, как многое, что случается со мной в жизни, история о встрече с моими двумя бывшими ухажерами настолько неправдоподобна, что, будь она написана в книге, вы бы ей не поверили. Ни за что на свете.
— Выкладывайте. Мы все в одной лодке и все должны внести свой вклад.
Ну хорошо, раз вы так просите…
— Ладно. Так вот. Мне удалось на этой неделе повстречаться с двумя. Один из них в монастыре, а другой в сумасшедшем доме.
Общий хохот, но я не собиралась шутить.
— Не поймите меня неверно, оба счастливы там, где они есть.
Хохот возобновляется.
— Эмилия, будьте серьезны, — строго говорит Ира.
— Вы думаете, что это моя заслуга? Уверяю вас, нет.
Она испытующе смотрит на меня, пытаясь понять, не паясничаю ли я. Я не могу ее обвинять, история действительно неправдоподобная.
— Что я говорила про ваш процесс отбора, Эмилия? Я уверена, что вы были очень молоды, когда встречались с этими молодыми людьми, и, конечно, не несете ответственности за то, что случилось с ними впоследствии. Но я думаю, что вы должны обратить внимание на то, что выбираете неподходящих партнеров.
— Я согласна. По истории моих свиданий можно написать руководство, как не следует поступать.
— Вы собираетесь тут острить или учиться превращать негатив в позитив? Прежде чем пройдет эта неделя, я хочу, чтобы вы встретились с одним из своих бывших бойфрендов, у которых можете действительно узнать что-то ценное. Иначе, позвольте мне сказать, вы никогда не достигнете своей конечной цели. Сейчас вы только тратите свое и мое время.
Ого. Жесткий подход. Верно говорят о трудной нью-йоркской любви. Как я понимаю, мои соученицы думают о том же, потому что наступает полная тишина и все прячут глаза, совсем как в школе, когда первому остряку в классе влетает по первое число за слишком большое нахальство.
Ира возвращается за кафедру и опрашивает всех по поводу матриц. Я понимаю, звучит дико, но это просто домашнее задание, которое она дала нам на прошлой неделе, — начать искать мужчин, которые не полностью отвечают нашим идеалам.
Я снова отключаюсь, бесцельно рисуя каракули на листе бумаги передо мной.
Нормальный бывший бойфренд.
Ну и запрос.
А потом меня осеняет.
Джек Китинг.
Гениально! Как я раньше не додумалась?! Верно. Тут надо кое-что пояснить.
Время: июль 1989 года.
Место: Бостон, штат Массачусетс. Очаровательные девушки только что сдали последние экзамены в колледже и проводят лето в Соединенных Штатах, работая (легально) по студенческим программам.
Повод: одна из вечеринок с угощением, которые все устраивали в восьмидесятые годы; мы разодеты в пух и прах, едим какую-то дрянь, пьем дешевое вино и в основном пытаемся подражать стилю жизни своих родителей, думая, что все вместе мы шикарны до безумия.
Мы с Кэролайн и Рэйчел суетимся в крошечной кухоньке дома, который вместе сняли на лето, отчаянно стараясь приготовить шикарный ужин и терпя позорную неудачу.
Никто из нас не умеет готовить.
В сущности, весь опыт жизни в Америке на летних заработках стал для нас невероятно познавательным. Мы не только ни на что не годились на кухне, но к тому же никто из нас понятия не имел о стирке, утюжке, уборке квартиры… за что ни возьмись, мы ничего не умели.
Что можно сказать? Дома, в Ирландии, мы живем в семьях со своими мамочками, которые делают все за нас, и, как говорит Рэйчел, это всего лишь игра во взрослых, верно?
С нами в доме живут три парня, еще большие неумехи, чем мы, девушки.
Конечно, с нами Джейми, но мы всегда знали, что он чудовищно неприспособлен к быту. Из рук вон. Например, решив однажды постирать, он замочил наши форменные белые рабочие блузки вместе со своей ярко-красной пижамой, и в результате все стало мерзкого серо-буро-малинового цвета. С тех пор он отказался от стирки вообще, утверждая, что нашел способ не пачкаться как минимум четыре дня.
Еще с нами живет Майк, чьи понятия о гигиене простираются не дальше любой первой попавшейся ему утром зубной щетки.
А еще с нами живет Джек Китинг.
И это явно по моей вине.
Да, позвольте мне заглянуть немного в предысторию. В Дублине мы с ним ближайшие соседи, выросли на одной улице. Мы почти ровесники и с самого раннего детства были товарищами по играм. Он звал меня «девчонкой напротив», а я его мальчишкой «напротив». Мило, правда?.. Или вам так не кажется?..
Как бы там ни было, Джек — славный, очень-очень славный парень, симпатичный и веселый. Он мне словно брат, которого у меня никогда не было, а я ему — как сестра, в которой он, впрочем, никогда не нуждался. Детьми мы дрались и ссорились друг с другом, в отрочестве влюблялись в друзей и подруг друг друга, а теперь мы студенты, почти выпускники и вместе снимаем дом в Бостоне.
Но одну вещь о Джеке вам необходимо знать. Он прирожденный сердцеед. Тут уж ничего не поделаешь. Это его способ общаться с противоположным полом. Девушки бегают за ним невероятными толпами. Даже у Джеймса Бонда не было столько зарубок на кровати. Вам знаком этот тип: мужчины хотят стать как он, а женщины хотят его изменить. Но, спешу добавить, не я, у меня нечто вроде иммунитета к чарам Джека Китинга. Я в него не влюблена и никогда не влюблялась, повторяю, для меня он вроде брата. С четырнадцати лет у Джека нет отбоя от подружек, он без усилий переходит от одной к другой. Он даже не дает себе труда бегать за ними — они сами падают в его объятия. Как мотыльки, спешащие на огонь.
И сегодняшняя вечеринка — отнюдь не исключение…
— Отлично. Закуски все несъедобны, — говорит Рэйчел, выкидывая какие-то дынные корки жутко неспелого вида в мусорное ведро. — А как там спагетти болоньеза?
— Дерьмо, — отвечаю я, изо всех сил стараясь отодрать слипшийся ком макарон от стен кастрюльки. — Вот на что это похоже и вот что скажут, когда попробуют то, что мы подадим.
— Пахнет горелым, чувствуешь? — спрашивает Рэйчел.
— Э… да, прости, это тоже из-за меня, — извиняюсь я. — Все котлеты сгорели. Ну как, девчонки, что будем делать?
— План А: отковыряем то, что подгорело, остальное подадим на стол и будем надеяться, что никто не заметит, — оптимистически предлагает Кэролайн.
— Или план Б, — продолжаю я, — откроем еще одну бутылку «Слезы монашки», зальем всем в глотки и будем надеяться, что все настолько пьяны, что ничего не замечают.
— Блестяще, — одобряет Рэйчел, шагнув к холодильнику и вынимая бугылку. — По крайней мере, десерт будет на уровне. Шоколадное печенье испортить нельзя. Очень хорошо, что мы купили его в магазине, — по крайней мере одно блюдо окажется съедобно.
Джейми протискивается в кухоньку, горя желанием посплетничать.
— Кроме вас троих, очаровательные мои, — говорит он, — за столом будут еще три свободные женщины.
— Я не свободна! — заявляет Кэролайн.
— Я тоже! — добавляет Рэйчел.
Мы втроем поворачиваемся и смотрим на нее.
— Да, конечно, Кристиан давно не писал, но почта из Парижа идет жутко медленно, — оправдывается она.
Я занята слипшимися спагетти, а Джейми внезапно начинает яростно комкать бумажные салфетки.
Наступает ужасающая тишина.
Рэйчел и Кристиан сейчас «несколько разошлись», если можно так выразиться, и эта тема в присутствии Рэйчел не обсуждается. Если, конечно, вы не хотите получить по зубам.
— Это единственная причина, почему он так долго не пишет, — повышает голос Рэйчел. — Вы знаете, Кристиан был бы здесь, если бы мог!
— Тш-ш-ш, — успокаивающе говорит Кэролайн, обняв ее за плечи. — Мы знаем.
— Ты влюблена в любовь, вот в чем твоя проблема, Рэйчел, — говорит Джейми.
— Отвали, — она чуть не плюет в его сторону.
— Успокойся, кипящий гейзер. Я только хотел предупредить насчет нашего любвеобильного соседа.
— Джек? — спрашиваю я. — А что с ним такое?
— Ничего. Просто я изучал поведение публики в столовой и скажу вам, девочки, это умора. Присутствуют три девицы, одна из них — бывшая подружка, но она этого еще не знает; другая — теперешняя подружка, но она этого еще не знает, а третья — будущая подружка, и она тоже этого еще не знает. И он пугает меня своим дурацким фальшивым американским акцентом. Это смешно. Раздражает до чертиков, но смешно. Мы и месяца здесь не прожили, а он уже начал строить из себя янки.
— А, Джек флиртует, — говорю я, — он всегда такой. Тебе, наверное, самому приглянулась одна из девушек, Джейми, иначе бы ты не пришел к нам сплетничать.
— Нет-нет, ни в коем случае.
— А что в них не так?
Молли, Сара и Кейт работают горничными в том же отеле, где подрабатывали и мы с Кэролайн. Пока меня не уволили.
— С ними все в порядке. Они просто… не в моем вкусе.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, просто посмотри на них. Они выглядят как три опереточные школьницы. Или как кроличий выводок. Их невозможно различить. Они явно по части Джека Китинга.
Странно, но я понимаю, что хочет сказать Джейми. Мы всей компанией выходим из кухни и храбро пытаемся выдать слипшиеся спагетти за особый кулинарный изыск. Молли, Кейт и Сара, очень хорошенькие и очень загорелые блондинки, собрались вокруг Джека и жадно ловят каждое его слово.
У всех кружится голова от «Слезы монашки», и Рэйчел мгновенно оживляется и становится совсем как прежде. Алкоголь всегда так на нее влияет. Точнее, алкоголь или звонок от Кристиана.
— Эмилия, я сбилась со счета, — обращается она ко мне, — сколько ты сменила мест работы?
— Ладно, давай считать вместе. Сначала я работала официанткой в «А-Ля-Карт»…
— Который называла «Тараканник», — подсказывает Майк, щедро разливающий вино по бокалам.
— Потом работала со мной в агентстве частичной занятости, — говорит Рэйчел.
— Там изобрели слоган: «Мы Полезные, Умелые, Компетентные, Надежные, Изобретательные Помощники!»
— То есть ПУКНИ-секретарши, — фыркает Рэйчел.
— Должен признаться, мне нравится летняя работа, — говорит Джейми, работающий в магазине распродаж «Файлинс бейсмент». — Я узнал о ремесле актера больше, чем, может быть, научился бы за четыре года в Королевской академии драматических искусств.
— Понимаете, мы больше никогда не будем такими свободными, — говорит Джек. — Только подумайте, через несколько недель мы вернемся домой, на вручение дипломов…
— Домой, в реальный мир…
— Придется искать настоящую работу…
— И вести себя как взрослые… в смысле, ответственно…
Наступает молчание. Даже три обожающие Джека субретки прекращают свой щебет. Вот что такое трезвая мысль.
— А что мы сами собираемся делать?
— Или даже лучше — где мы хотим быть, когда нам стукнет, скажем, тридцать пять? — спрашивает Джек всех собравшихся за столом.
— Это легко, — отвечает Джейми. — Я буду жить на голливудских холмах и полировать своих «Оскаров». Во множественном числе.
— А я бы хотела быть известной журналисткой, — задумчиво говорю я, — знаете, как Кейт Эди на Би-би-си. Ездить в горячие точки и делать репортажи под перекрестным огнем.
— И тебе пойдут комбинезончики, которые она обычно носит, — вставляет Джек.
— Говорит Эмилия Локвуд, корпорация «Би-би-си», прямое вещание из Ирана, — говорю я, подражая низкому голосу Кейт Эди и держа перед собой вилку, как микрофон.
— Я хочу жить за границей, — произносит Рэйчел. — Может быть, во Франции или в какой-нибудь другой стране, где, по крайней мере, слыхали о капучино. В общем, где угодно, но не в Ирландии.
— А я хочу поработать моделью, — это подает голос Кэролайн.
— Но ты не сможешь делать это до тридцати, — возражает Джейми.
— Конечно, мы выйдем замуж раньше, — хором отвечаем мы с Кэролайн.
— Да, но за кого, милочка Кэролайн? — нахально спрашивает Джейми.
Майк краснеет, но ничего не говорит.
— Ну и ну, ребята, — заявляет Джейми. — Вы оба еще не высказались? Я вас смущаю?
— Заткнис-с-сь! — шипит на него Рэйчел.
— Я думаю, тридцать пять — прекрасный возраст для женитьбы, — говорит Джек. — А ты как думаешь, Эмилия?
«Джейми прав, — думаю я. — Американский акцент звучит очень наигранно…»
— Эмилия?
— Извини… что?
— Я сделал тебе предложение.
— Что?
Теперь все смеются. Все, кроме трех граций, собравшихся за столом вокруг Джека.
— Эмилия, ну? Мы знаем друг друга всю жизнь и ни разу не поссорились. Давай заключим договор. Если мы останемся свободными до тридцати пяти, то поженимся. Как ты думаешь?.. Эмилия?.. Эмилия!
— Эмилия!
Я спускаюсь с небес на землю, и меня передергивает. Аудитория хранит молчание, а Ира стоит прямо передо мной.
— Простите… что такое?
— Спасибо, что не забыли о нас совсем. Мы обсуждали планы вечеринки на следующие выходные. Я искала добровольца, который предоставит помещение.
— Я бы очень хотела, — высказывается моя соседка, Мэгз, — но сейчас у меня ремонт. Даже водопровод отключен.
— Что ж, я могу пригласить всех к себе, — говорю я, расстроенная, что меня поймали на рассеянности дважды за одно занятие. — Если никто из вас не возражает против моих ужасных кулинарных способностей.
— Хорошо, — говорит Ира, одобрительно кивнув мне. — Но не нужно так затруднять себя. Просто предоставить место встречи — это уже прекрасно. Помните, дамы, это не обычная вечеринка. Это стратегическое налаживание связей для объединения одиноких мужчин и женщин в одном пространстве, так что вы можете создать необходимую массу подходящих мужчин, имеющихся в наличии и известных всем вам.
— Звучит так же заманчиво, как депиляция воском по линии бикини, — бормочу я, но все слышат и смеются. Ира подавляет веселье одним из своих убийственных взглядов.
— Помните правила, дамы. Вечеринка должна открыть новые перспективы для вас и ваших соучениц. Это также жест доброй воли с вашей стороны. У всех вас есть старые знакомые или бывшие поклонники, которые, возможно, вам не кажутся подходящими, но которые могут безумно влюбиться в одну из ваших соучениц. И наоборот, возможно, что ваши соученицы, в свою очередь, представят кого-то вам. Главный принцип таков: каждая из вас должна привести с собой мужчину, который одинок, гетеросексуален и не прочь жениться. Все понятно?
Как только переступаю порог своего дома, я принимаю твердое и окончательное решение. А дорога мимо дома того, чье имя навсегда останется неизреченным, и зрелище двух тесно припаркованных борт о борт джипов и сборчатых занавесок только заставляет меня торопиться.
Во-первых, я звоню Дамьену Дилени, но оставляю сообщение в голосовой почте. Сейчас почти десять вечера, он, возможно, уже лег в постель и выпил на ночь простокваши, которую приготовила ему мать.
Я пытаюсь выдержать самый бодрый и веселый тон.
— Привет, Дамьен, это Эмилия. Прости, что не созвонилась с тобой раньше. Как ты смотришь на то, чтобы прийти на вечеринку у меня дома в следующий субботний вечер?
Вот и все.
А теперь сложная часть…