Не верится, что уже прошла неделя с предыдущего занятия, но вот я сижу в первом ряду в аудитории 201 и при всем честном народе отчитываюсь бедной Ире Вандергельдер о происшествиях прошедшего вечера.

— Если обобщить, я безвозвратно угробила целый час своей жизни на встречу с бывшим бойфрендом.

Аудитория хихикает.

— Так что именно произошло?

— Ну, самой приятной вещью в тот вечер было то, что он прикрывал рот рукой при отрыжке. Этот человек жил с женой, завел подружку — которая, кстати, беременна — в качестве добавочного развлечения и приставал ко мне. Он абсолютно не понял, зачем я хотела его видеть, и, пораскинув своим кривым умишком, посчитал — раз я свободна, то должна на него клюнуть. Какая самонадеянность!

— Вы хотите жалости к себе или хотите замуж? — спрашивает Ира.

Я совсем забыла о ее нью-йоркской, не берущей пленных прямоте. Но я не могу ответить; я слишком смущена тем, что остальная аудитория пялится на меня с таким выражением, будто мне не хватило талончика на спецобслуживание.

— Сколько вам было лет, когда вы начали с ним встречаться? — продолжает свои расспросы Ира.

— Семнадцать.

— Итак, скажите классу, чему вас должны были научить двадцать прошедших лет.

Я на мгновение умолкаю и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Настает момент, когда нужно спросить себя, стоит ли так унижаться в присутствии толпы незнакомых людей и не послать ли все куда подальше. Вряд ли от этого станет хуже.

— Мой первый бойфренд был лгуном и обманщиком, когда ему было восемнадцать, и теперь он такой же. Полагаю, я усвоила то, что люди не меняются.

— Есть еще кое-что, и даже более очевидное.

— Что? — Я неподдельно изумлена.

— Нам нужно поработать над вашим процессом отбора. Сдается мне, Эмилия, что вы плохо выбираете себе мужчин. Вы прекрасно выглядите. Похоже, что вы привлекательная личность, поэтому должны спросить себя, почему никто не захотел на вас жениться. Могу я поинтересоваться, почему вы расстались со своим последним кавалером?

— Старая, как мир, история. Он сказал, что любит меня, но не может себя связывать.

— Какая гадость. — Ира возводит глаза к потолку, словно слышала это и раньше миллион раз. — Когда мужчина прибегает к политике «я боюсь себя связывать», это значит — перевожу лично для вас, — что он не хочет связывать себя с вами. Вам следует научиться лучше выбирать потенциального мужа, Эмилия. Запомните, вы ищете не бойфренда, а партнера по браку. Вот так. Следующая.

Она переходит к моей соседке, а я терплю сердечные муки, как бывает со мной всегда при упоминании того, чье имя навсегда останется неизреченным.

Когда мы расстались, или, точнее, когда он наконец решился дать мне от ворот поворот, он говорил, что это не из-за меня, а из-за него. Не потому что он больше не хочет быть со мной — он просто не хочет связывать себя ни с кем, и так далее, и тому подобное…

В словах Иры есть своя правда. Может быть, со мной все не так уж безнадежно; может быть, я просто делала неправильный выбор… все эти двадцать прошедших лет.

Это утешительная мысль, она меня значительно приободряет.

Пока идет занятие и все наперебой рассказывают свои истории, я начинаю понимать, что еще легко отделалась. От рассказов некоторых женщин может скиснуть молоко.

Рыжая Отличница (которую, как оказалось, зовут Мэгз) нашла своего первого бойфренда, который в те далекие дни работал на государственной службе. И обнаружила, что теперь он водит такси по северному Дублину и удачно нашел себе русскую жену в интернет-магазинчике.

— Я смутно надеялась, что это будет так романтично и он скажет, что не переставал меня любить все эти годы, — повествует Мэгз со слезами на глазах. — А на самом деле он и не начинал меня любить. Он не смог даже вспомнить, как меня зовут.

Я проникаюсь жалостью к бедной Мэгз. По сравнению с ее рассказом, мой оказывается веселее диснеевского мультика.

У женщины с ней по соседству первый бойфренд отбывает десятилетнее тюремное заключение за распространение наркотиков.

— Вы будете смеяться, — рассказывает она потрясенной аудитории, — но каждый раз, когда я ходила к нему на свидание, у меня из сумочки пропадали все деньги.

Но звание абсолютного чемпиона присуждается одной очаровательной даме в последнем ряду, которая сообщает нам со слезами в голосе, что обратилась к семье своего бывшего поклонника и спросила, как с ним связаться. Она сразу встретилась с неприкрытой враждебностью и перенесла всевозможные оскорбления, чтобы только узнать его контактный телефон.

Оказалось, что он умер от рака пять лет назад. Никто и не подумал ей об этом сообщить.

Ира терпеливо выслушивает всех и каждую и дает уверенные советы, веские, как камень, преимущественно заканчивающиеся фирменным заклинанием: «…отличная работа. А теперь учитесь и двигайтесь дальше».

Наконец она занимает место за кафедрой.

— Итак, дамы, слушайте меня, — говорит она, уперев руки в боки. — На следующую неделю у вас будет два задания. Первое — связаться со вторым своим бывшим бойфрендом и выяснить, что у вас с ним пошло неладно. Второе — обойти всех своих замужних подружек и попросить их подыскать вам кого-нибудь для смотрин.

— А почему именно замужних? — спрашивает Мэгз.

— Потому что, милые дамы, я хочу, чтобы вы обратились к той референтной группе, которая отражает желательный для вас статус. Вы все хотите выйти замуж, верно?

Все согласно кивают и что-то утвердительно бормочут.

— И вы готовы сделать что угодно, чтобы достичь этой цели, верно?

Все опять кивают и бормочут, хотя ее настойчивое подчеркивание слов «что угодно» включает в моей голове предупредительный сигнал.

— Поэтому вам следует осознать, что ваши незамужние подруги хотят, чтобы и вы оставались незамужем. Иначе им будет не с кем допоздна болтать по телефону и ругать гадов-мужиков, доедая при этом остатки пиццы двухдневной давности…

Тут я замираю и мысленно рисую портрет Рэйчел, примеряя на нее вышесказанное, за исключением холодной пиццы.

Но Ира упорно продолжает:

— …тогда как ваши замужние подруги хотят, чтобы вы тоже вышли замуж. Тогда они смогут встречаться с вами пара на пару, чтобы поболтать, когда все темы разговоров на двоих уже исчерпаны.

Не самое верное обобщение, на мой взгляд… но, как знать, насчет незамужних она, похоже, права… Неужели они действительно хотят, чтобы и я оставалась незамужем?

— Итак, дамы, навестите как можно больше своих замужних подруг и спросите их прямо. Скажите им, что это должен быть год вашей свадьбы и что вы хотите подыскать себе мужа. Не стесняйтесь. Помните, вам нечего терять. У их мужей могут быть неженатые коллеги по работе, партнеры по гольфу, старые друзья по футбольной команде, кто угодно, и вам нужно попросить своих подруг устроить вам свидание.

— Фу, ненавижу смотрины, — бурчит кто-то из задних рядов.

— Тогда покиньте аудиторию, — холодно отзывается Ира, — вы явно не годитесь для поисков супруга. Разумеется, это смотрины. Интернет-знакомство — это то же самое сватовство, только названо по-модному.

Скоро, даже, на мой взгляд, излишне скоро, наступает девять часов и урок заканчивается.

— Отправляйтесь за результатом! — напутствует нас Ира, пока мы собираемся и гуськом выходим из аудитории. Я уже почти у двери, когда она вдруг подзывает меня обратно.

— Эмилия!

— Да?

— На одно слово. То, что я сказала насчет ваших замужних подруг, особенно касается вас.

— Что вы имеете в виду?

— Похоже, что вы наделали множество ошибок в своем выборе. Работайте над этой проблемой. Постарайтесь, возможно, кто-то из ваших подруг подберет для вас мужа удачнее, чем это удавалось вам.

— Спасибо, — я улыбаюсь ей в ответ. — Я возьму это на вооружение.

— Надеюсь, я не слишком жестко с вами обошлась вначале.

— Нет, вовсе нет. Наоборот, вы меня вдохновили. Я думаю, что вы правы. Я не умею выбирать мужчин. И к тому же мне все время не везло.

— О невезении нужно помнить, — глубокомысленно замечает Ира, — что оно когда-нибудь проходит.

А позже вечером я получаю ясный, недвусмысленный знак.

Я расстилаю кровать, проворачивая в уме сцены разборок, которые мне придется провести после исторического совещания, — их я запланировала первым делом на следующее утро, — и усталость наконец берет надо мной верх. Я включаю телевизор в спальне и сворачиваюсь калачиком под одеялом. У каждого одинокого человека есть свои особые привычки, помогающие заполнять пустоту; моя заключается в том, что я не могу заснуть без включенного телевизора.

Идет ночной фильм. «Лучший стрелок».

Та сцена, где Том Круз увозит Келли Макгиллс вдаль на закат на своем мотоцикле под песню Ирвинга Берлина «Не дай вздохнуть».

Это включает другое воспоминание, но на сей раз по другим причинам…

Время: 13 февраля 1986 года. Я точно помню дату, потому что тогда был канун Дня святого Валентина. Читайте дальше, поймете почему.

Место действия: бар «Огни», в квартале Темпл-Бар — еще до того, как мы поняли, что такое Темпл-Бар. Мы-то думали, что это просто клубок убогих узких улочек поблизости от речной набережной.

Повод: с нетерпением ожидаемый дебют только что сколоченного Джейми музыкального коллектива. Очаровательные девушки, разумеется, разряженные в пух и прах, являются в качестве поддержки.

— Почему они назвали свою группу «Запасной выход»? — осведомляется Рэйчел.

— Потому что на них будут указывать все стрелки, — поясняю я, наполняя наши стаканы самым дешевым вином, единственным, какое нам по карману.

— Тьфу! — сплевывает Кэролайн. — На вкус как кошачья моча.

— Ох! Прямо наизнанку выворачивает, — говорит Рэйчел, тоже передергиваясь. — На будущее, Эмилия, тебе следует запомнить, что вино всегда должно стоить дороже молока.

«Огни» заполнены студентами из ДУК, большинству которых Джейми и его ведущий гитарист, Пит Муни, строго-настрого наказали явиться. Оба они стоят на сцене (на самом деле это не сцена, а нечто смахивающее на большую трибуну) и настраивают аппаратуру, и поэтому Джейми то и дело хрипит в микрофон: «Раз, раз, раз, два, три, раз…» — на таком уровне громкости, что может лопнуть стакан.

— По-моему, Джейми накрасился, — говорю я, косясь на него из-за дальнего стола, где мы сидим.

— Ну да, я сама его красила, — говорит Рэйчел. — Он хочет быть похожим на Боя Джорджа, вплоть до косичек. И шляпа, как у Элисон Мойет, тоже моя. Как она тебе нравится?

— Как у Элисон Мойет? Скорее, как у Крокодила Данди.

— Ой, смотрите, тут в баре Селин, — замечает Кэролайн.

Селин — это подружка Джейми вот уже три недели; она похожа на Энни Леннокс из группы «Юрит-микс», учится на дневном отделении, а вечером тусуется с рокерами.

— Может, позовем ее к нам?

— Нет, — резко отвечает Рэйчел. — Она много из себя корчит.

— А что с ней не так? — удивляется Кэролайн. — По-моему, очень приятная и симпатичная.

— Она просто тупая.

— Ну и что, — говорю я, — все-таки надо попробовать. Она же подружка Джейми.

— Велика важность — подружка Джейми. У меня прыщ, я же вас с ним не знакомлю.

— Но они вместе уже несколько недель. Для Джейми это очень серьезно.

— Да у меня в холодильнике сыр лежит дольше, чем они знакомы.

— Рэйчел, — произношу я как можно мягче, — что с тобой такое?

Мы уже привыкли, что она язвит и придирается, но не в такой степени.

— Ничего. Я просто подумала, что она проще футболки. По-моему, даже у футболки больше интеллекта, чем у нее.

В следующее мгновение к нашему столику подваливают два симпатичных парня, по виду студенты.

— Так, пока вы не спросили: эти стулья заняты, — предупреждает Рэйчел, которая сегодня не скрывает своего дурного настроения. — Мы — друзья музыкантов.

— Эх, почему не я это сказала, — сокрушаюсь я. — Всю жизнь мечтала сказать: «Мы — друзья музыкантов».

— Мы не хотели вам мешать, — вежливо извиняется тот, кто повыше ростом. — Я просто хотел кое о чем спросить вашу подружку.

Он кивает в ту сторону, где Кэролайн давится еще одним глотком тошнотворного зелья.

— Извините, — говорит она, поднимая на них глаза и мило хихикая.

— Просто мой друг думает, что вы похожи на телеведущую Селину Скотт, — объясняет тот, кто немного пониже, — когда она только начинала вести утренние передачи на телевидении и еще не стала бесцветной от усталости, а я думаю, что вы в точности как Дэрил Ханна во «Всплеске». Только стрижка у вас покороче. И мы все думали, не спросить ли вас.

— Не обращай внимания, они просто так треплются, — говорит Рэйчел.

И тут «Запасной выход» разражается своей первой песней:

Но Кэролайн вовсе не собирается их игнорировать. К тому времени, как группа Джейми сворачивает выступление (семь минут спустя; репертуар «Запасного выхода» состоит всего из трех песен), она уже поглощена беседой с тем, кто пониже и кого она, покраснев, представила нам в перерыве между песнями как Майка, студента-медика с третьего курса.

По прекращении пытки музыкой Джейми присоединяется к нам, ожидая поздравлений.

— Молодцы! — хором кричим мы. — Ты был великолепен!

Моментально появляется и Селин, чуть не расталкивая нас локтями, чтобы подойти к Джейми.

— Дорогой! «Изумительно» — не то слово, — произносит она солидным хриплым голосом — еще бы, выкуривает три пачки сигарет в день.

— Значит, тебе понравилось, детка? — спрашивает Джейми, прижимая ее к себе.

— Я слушала твою музыку, — убийственно серьезно заявляет она, — и ревновала. Это лучший комплимент, какой я могу тебе сказать.

Рэйчел значительно смотрит на меня с выражением «ну что я тебе говорила, она тупая, как корова», и я на секунду чувствую, что она, возможно, права. Но я сразу отделываюсь от этого ощущения, представив, как несладко приходилось бедной Йоко Оно с Полом, Джорджем и Ринго.

— По-моему, ты понравилась Питу, — попозже говорит мне Джейми, расслабившийся и довольный, с коктейлем «Малибу», кусочками ананаса в руке и с Селин на коленях.

— Кто такой Пит?

— Наш ведущий гитарист. В смысле, наш единственный гитарист. Он захотел узнать, каковы твои музыкальные пристрастия. Я сказал, что ты любишь «Крафтверк» и «Токинг хедс». Представляешь, что будет, если он узнает ужасную правду?

— Какую еще ужасную правду?

— Что ты втайне слушаешь всякую попсу типа «Систер Следж» и «Бананарама». А еще я видел, что у тебя дома валяются пластинки Билли Джоэла. Не пытайся втереть мне, что их слушает твоя мама, я тебя вычислил.

Селин хохочет, по-моему, с издевкой, и я готовлюсь защищаться, но тут к нам присоединяется Пит собственной персоной.

— Представь меня немедленно, — шиплю я в сторону Джейми. — У меня всего час, а потом вся прическа сядет.

— Хорошо, — отвечает Джейми, окинув взглядом результат применения трех с половиной баночек мусса и лака для волос, ушедших на мой сегодняшний начес. — Привет озоновому слою.

Мы все пожимаем Питу руку и поздравляем, а он устраивается на высоком стуле рядом со мной, Майком и Кэролайн. Он выглядит круто — длинный, как жердь, тощий, как скелет, с впалыми щеками, похож на Ника Кейва, с ног до головы одет в черное, а на веках у него грубые черные тени, вылитый гитарист из «Нью ордер».

— Тебе понравилось наше выступление? — спрашивает он меня.

— О да! Вы были великолепны! — Я лгу.

Уже сто лет никого не интересовало, какую я музыку слушаю. Что поделать, я польщена.

— Вы напомнили мне «Ю-ту», когда они еще только начинали.

— Не говори мне об этих ублюдках. Знаешь, Адам Клейтон спер у меня одну песню.

— Что? Какую?

— Да у них всего две стоящие песни. «Улицы без названий».

— Так это ты ее написал?

— Ну, не совсем так. Я написал песню под названием «Я так пьян, что не помню ни своей улицы, ни номера дома». Мой брат тогда учился в том же классе, что и Клейтон, — да говорю же, он ее спер. На счет «раз» — мы с Джейми играем ее в папашином гараже, на счет «два» — я еще не успел сделать запись на двойную деку, а «Ю-ту» уже на вершине хитпарада с этой песней. Мелодия почти та же самая и все такое. Ублюдки.

— Это ужасно.

— Таков шоу-бизнес. Как тебе нравится «Яд для Яппи»?

Я непонимающе смотрю на него.

— Ну, последняя песня, которую мы пели? Где я солировал?

— Ох, извини, это было… м-м-м… очень, очень круто.

— Это я ее написал.

— Правда? Ого! — Я пытаюсь изобразить приличествующий восторг.

— Да, когда моя бывшая подружка ушла от меня к парню в красных подтяжках и с калькулятором в ежедневнике.

Мы болтаем еще немного, главным образом о нем самом, и наконец он говорит:

— Хочешь сходить на «Токинг хедс»?

— Они приехали в Дублин? И у тебя есть билеты?

— Нет, я имею в виду фильм с их участием, «Стоп мейкинг сенс». Он идет в «Амбассадоре».

И тут нас прерывает Кэролайн. Теперь я замечаю, что они с Майком держатся за руки.

— Вы собираетесь в кино? — спрашивает она. — А Майк только что мне предложил сходить сегодня вечером на «Лучшего стрелка». Сегодня спецпоказ ко Дню святого Валентина. Почему бы не сходить вчетвером?

— Почему бы не вшестером? — откликается Джейми, приобнимая Селин за талию.

Только теперь я замечаю, что Рэйчел ушла.