Мы приземлились на смотровой площадке, и Ариэль сразу ввела Оберона в курс дела.

— Да, Отчаяние и Раздор в Нью-Йорке, — медленно произнес Оберон. — Мы с Гарет уже видели мглу. Но сегодня ночью ни на реках, ни на заливе тумана не было. Полагаю, демоны трансформировались во что-то другое.

Оберон широким жестом указал на ярко сияющие огни города, расстилавшегося внизу. Мы находились на южной стороне Эмпайр Стейт Билдинг и могли любоваться Ист-Ривер, Нью-Йоркским заливом и мостом Верразано Нэрроуз.

— Ди ухитрился отправить туман в парк, — подытожил Оберон. — Но как он его перемещает?

— Может, он что-то прячет на Манхэттене? — предположила Ариэль.

Оберон покачал головой.

— Не факт. Однако он явно поднаторел в магии. Нужно выяснить, как именно он действует, и тогда мы выследим его самого.

— А если кто-нибудь в Центральном парке заметил, откуда пришел туман? — подкинула идею Ариэль.

— Но марево уничтожило всех сильфов, — проговорила я и содрогнулась, вспоминая крошечные вылинявшие тельца. — Кто может нам помочь?

Оберон и Ариэль переглянулись.

— Отложим до завтра, — заявил Оберон. — Не таким должен стать твой следующий урок, но медлить нельзя.

— Значит, умения летать и сверхострого слуха недостаточно? — спросила я.

Я, вообще-то, хотела пошутить, но мои наставники были очень встревожены. И без слов стало понятно, что ситуация ухудшилась.

На Пятой авеню Оберон остановил для меня такси. Прежде чем я села в машину, он вручил мне стикер с адресом в Мидтауне. И предупредил, что завтра в полдень у нас назначена новая встреча.

— Постарайся выспаться, — посоветовал он мне, захлопывая дверцу машины. — Завтра будет долгий день.

Я с трудом могла вообразить себе такое. А способна ли я овладеть другими магическими способностями помимо тех, которыми меня уже наделили? Такси помчалось по пустынной авеню, и на меня обрушился настоящий галдеж из чужих мыслей. Водитель переживал, как скопить денег, чтобы их хватило на дорогу его жене и трем детям из Мумбай. Мужчина за рулем «Форда», затормозившего на светофоре, гадал, успеет ли вернуться домой, в Инглвуд, до того, как проснется жена. Вдруг она заподозрит, что в городе он задержался вовсе не из-за работы? Его уволили три недели назад, но сообщить новость супруге у него не хватило духу… и любовнице тоже.

Мы стояли меньше минуты, ожидая, когда переключится свет. Этого мне хватило сполна. Я узнала почти все подробности жизни незнакомца. Когда я парила в вышине, голоса звучали расплывчато, а на уровне улицы — намного громче. Мы проехали мимо парочки, бредущей в обнимку по Четырнадцатой улице. Девушка боялась, что бойфренд ее не любит, а парень еще сильнее страшился того, что он ее любит. Толпы припозднившихся гуляк в Мясоразделочном квартале атаковали меня волнением, похотью и незащищенностью. «Неужели люди всегда настолько напуганы, — удивилась я, — или это мерзавец Ди постарался? И как мне найти его, когда меня оглушают сотни голосов в три часа ночи? А каково будет пройтись по Мидтауну в полдень?»

Кутерьма до такой степени меня отвлекла, что я не заметила, как мы подъехали к таунхаусу.

— Все, мисс, — произнес таксист и мысленно добавил: «Шлюха». Я вздрогнула и чуть не выронила деньги, которые передавала водителю через щель в пластиковой перегородке.

В сознании индуса возник образ Оберона — здоровенного афроамериканца в черном кожаном пальто, который усадил меня в машину. Мне захотелось возмущенно воскликнуть: «Он не сутенер, ты, скотина! Он — Король Теней!», — но я сдержалась. Зато я оставила себе одну из купюр, которую приготовила в качестве чаевых, и выскочила из салона, не попрощавшись. Кроме того, я решила не слушать «лестных» эпитетов, которыми меня мысленно награждал шофер.

Я отперла дверь, молясь о покое, но, переступив порог и набрав код сигнализации, я буквально утонула в звуках гитары. Похоже, Джей и Бекки не спали. Поднимаясь по лестнице, я думала, каково мне теперь будет общаться с друзьями. Телепатия не слишком удобна для повседневной жизни.

Я остановилась у приоткрытой двери, ведущей в комнаты Романа. Джей мурлыкал, подыгрывая себе на гитаре. Я только что слышала эту композицию по радио. В исполнении Джея, без сопровождения группы, она казалась мне еще печальнее, чем когда ее пела Фиона.

Мои глаза защипало от слез, и меня неудержимо повлекло к этой музыке. В ней чувствовалось то же скорбное притяжение, что и в песне ветра. Я осторожно заглянула в отцовскую гостиную. Джей в одиночестве сидел на диване. Он был в джинсах и футболке. Длинные волнистые волосы прилипли ко лбу и шее — наверное, парень не пришел в себя после концерта. Закрыв глаза, Джей перешел к припеву:

И вдруг передо мной пронеслись картины… «Образы из его сознания», — догадалась я. Бекки права. Джей был по уши влюблен в меня. Меня действительно тронуло то, что Джей представлял меня в самые счастливые дни моей жизни… в те короткие глупые мгновения, о которых я почти забыла. Ну, например, как мы однажды пропустили занятия в школе и уехали на метро на Брайтон-Бич. Мы прогуливались по дощатому настилу на пляже и придумывали замысловатые истории про русские парочки, сидящие в шезлонгах и подставляющие лица тусклому зимнему солнцу. А еще — как по вечерам мы прочесывали магазины, где продавались старые пластинки, в поисках редких записей. Потом летними ночами мы вытаскивали на крышу проигрыватель, включали его в удлинитель и слушали джаз. И еще — как по ночам мы смотрели повторы скетчей «Монти Пайтон», и однажды я так хохотала над сюжетом об испанской инквизиции, что захлебнулась молоком, и оно потекло у меня из носа. «Надо же! — изумилась я. — Джей любовно хранит воспоминания и об этом. Что за ерунда!»

Видимо, я дала о себе знать, потому что Джей открыл глаза. В первый момент мое появление его даже не удивило, но спустя секунду он вытаращил глаза и выронил гитарный медиатор.

— Ой, — смущенно пробормотал он. — Ты очень тихо вошла.

— Не хотела тебе мешать, — сказала я и присела на край дивана. — А где Бекки?

— Они с Фионой вернулись в Вильямсбург.

— Вам не обязательно у меня дежурить. Грабителей поймали.

— Я могу убраться отсюда.

— Нет! Прости, Джей. Живи здесь сколько хочешь. Ты — мой лучший друг… — Я заметила, как он поморщился при слове «друг». — Джей…

Он прервал меня, и я было обрадовалась, поскольку и понятия не имела, как продолжить разговор.

— Если честно, Гарет, я хотел попросить тебя об одолжении.

— Да? — пробормотала я, морально готовясь к признанию в вечной любви.

— Не мог бы я задержаться у тебя подольше? В смысле, после того, как твоего отца выпишут из больницы. Буду спать на диване и присматривать за ним. Варить ему суп и всякое такое.

— Конечно, Джей. Но в чем причина?

Ответ стал мне ясен раньше, чем Джей его озвучил. Я мысленно увидела всю сцену целиком — ссору с Бекки, Фионой и продюсером звукозаписывающей студии. Бекки обозвала Джея ретроградом из шестидесятых, Фиона посоветовала парню повзрослеть. Продюсер снисходительно улыбнулся и сказал: «Ступайте домой и обдумайте мое предложение на досуге, молодой человек. Утро вечера мудренее». Когда Джей покидал клуб, за столиком раздался взрыв смеха.

— Мне там не место, — вздохнул Джей, взяв аккорд на гитаре. — Странно… неужели в нашей команде я стану Стюартом Сатклиффом?

Я поежилась при упоминании о пятом «Битле», умершем от кровоизлияния в мозг вскоре после ухода из группы.

— Джей, — выдавила я и похлопала его по руке. — Сейчас плохое время. Все очень… напряженно. Тебе стоит немножко переждать…

— Верно. Времени у меня теперь навалом.

Джей отважно улыбнулся мне, и мое сердце едва не разорвалось. Я прочитала его мысль: «Больше у меня ничего нет».

Я еле-еле дотащилась до своей комнаты, но понимала, что уснуть не смогу. Закрывая глаза, я видела иссушенные тела световых сильфов — или грустное лицо Джея. Я села к верстаку и рассеянно подумала — не заняться ли слепками для медальонов? У меня накопилось несколько просроченных заказов. Но я вспомнила, что случилось в последний раз, когда я, будучи усталой, захотела поработать с паяльником. Поэтому я откинулась на спинку стула, запрокинула голову… и передо мной предстало заколоченное Бекки окно. Края фанеры уже отошли от рамы. «С простой починкой я справлюсь, — решила я. — Вряд ли я сильно ударю себя молотком».

Я залезла на верстак и потянулась к куску фанеры, но лишь встав на цыпочки смогла прикоснуться к нему кончиками пальцев. А ведь к потолку подобралась Бекки, которая на семь футов ниже меня ростом! Наверное, она пошла по пути грабителей — и нашим стопам. Когда мы в школьные годы хотели выбраться на крышу, то сперва забирались на металлический стеллаж. Я спрыгнула с верстака и начала подниматься по полкам, как по ступеням. Интересно, намного ли я стала тяжелее, чем была в старших классах? Но с другой стороны, от веса бандитов стеллаж не сломался. К тому же я недавно летала над Манхэттеном. Чего мне бояться?

На верхней полке я обнаружила молоток. Полагаю, здесь его оставила Бекки. И я приступила к работе — начала вытаскивать расшатавшиеся гвозди. Они со звоном попадали на стальную поверхность верстака. Я взяла кусок фанеры, положила его возле себя. Через открытое окно хлынул поток холодного воздуха. Надо мной темнело ночное небо, усыпанное звездами. Бесчисленные бриллианты на черном бархате… Они всегда так ярко горели над городом или мне помогло «волшебное зрение»?

Напрочь отказавшись от мысли о том, чтобы заново заколотить окно фанерой, я забралась на самый верх стеллажа. Потом уцепилась за края проема и вылезла на крышу. К счастью, Бекки убрала осколки стекла. Здесь я не бывала с тех самых пор, когда мы с Джеем слушали джазовые пластинки и пили бурбон, похищенный из бара Романа. Я успела забыть, какой чудесный вид открывается отсюда. Как же здорово стоять посреди водонапорных баков и любоваться садиками соседних домов! Мир нью-йоркских крыш, как и подземный мир труб и туннелей, всегда являлся для меня тайным царством. И я не ошиблась! В подземельях собирались на совет фейри с гоблинами, а над городом парили духи и сильфы.

Я смотрела на звезды до тех пор, пока мне не стало казаться, что они превращаются в огромные огненные шары. Я прищурилась — и небо напомнило мне картину Ван Гога «Звездная ночь». Теперь я поняла слова Уилла Хьюза о безумии художника. Но бывают судьбы и пострашнее. Я зажмурилась и развела руки в стороны. Ощутила дуновение ветра. Я вновь услышала его песню, а вместе с ней — миллионы голосов города. Но я желала уловить только один-единственный. Могла ли я призвать его к себе?

И у меня получилось. Я сосредоточилась на его голосе, и через некоторое время он зазвучал громче остальных. Затем произнесла вслух имя и отдала его ветру.

Я ждала, чувствуя себя глупо и растерянно. Оберон предупреждал меня. Он назвал его темным… Но меня влекло к нему. Он, будто прилив, волновал мою кровь, а его серебряные глаза, подобно луне, управляли океанами. Значит, у меня действительно нет иного выбора? «А ты как думаешь?» — спросил он меня вчера. Я не знала, что ответить. Возможно, что, подмешав свою кровь к моей, он обрел власть надо мной? Не заманивал ли он меня в мир тьмы, где я стану вампиром? Разве у меня не должна вызывать отвращение такая мысль? Мне надо бежать от него, а не дарить его имя ветру…

«Ничего не имеет значения, — сказала я себе, — вряд ли что-то получится».

Я ощутила теплое дуновение… он погладил мою щеку и произнес:

— Звала?

Я резко обернулась и едва удержалась на ногах. Его рука молниеносно поддержала меня за локоть.

— Я сомневалась, что смогу. А вы… ты правда меня услышал?

— Еще как. По всей видимости, ты познакомилась с Ариэль.

— Да. Мы летали… А ты тоже умеешь? Поэтому ты добрался сюда так быстро?

Уилл улыбнулся.

— Не совсем. Но перемещаться я способен очень быстро. Кстати, в исключительных случаях мои частицы — то есть мои атомы — развивают огромную скорость. Но к этому способу я прибегаю крайне редко. Короче говоря, в данный момент я находился неподалеку.

Я обратила внимание, что на Уилле — черные джинсы и темное пальто. С поднятым воротником он был почти невидим.

— Ты следишь за мной? — спросила я, постаравшись, чтобы мои слова не прозвучали укоризненно.

— Немного приглядываю. Вероятно, ты забыла о том, что Ди уже пытался убить тебя.

— Нет, — ответила я, вспомнив мантикору и парня в красной толстовке. — Но у Джона Ди и без меня дел по горло.

Я рассказала Уиллу о гибели световых сильфов. Узнав о том, что Центральный парк усеян трупами этих прекрасных существ, Уилл сдвинул брови. А я не понимала, испытывал ли он жалость или удивление.

— Зачем Ди понадобилось истреблять слабых и беспомощных созданий… — произнес он. — Вряд ли сильфы были его истинной мишенью.

— Они стали случайными жертвами? Тогда кого же пытался убить Ди?

— Не кого, а что. Куда тебя завтра ведет Оберон?

— Мы встречаемся в Мидтауне, на Сорок седьмой улице.

— Ясно. В Бриллиантовом квартале. Здесь есть смысл. Оберон не торопится…

— Что? Сегодня я спрыгнула с Эмпайр Стейт Билдинг!

— Поверь мне, Ариэль — милая кошечка по сравнению с остальными стихийными духами. Оберон старается развивать твои способности постепенно, чтобы ты подготовилась к знакомству… с более суровыми наставниками. И я бы так поступил, если бы…

— А почему нет? — выпалила я. — Ведь ты наделил меня особым зрением. И я получила твой дар после легкого укуса.

— Вот как ты это называешь? — усмехнулся Уилл, погладив меня по шее. — Легкий укус?

Я задрожала.

— Не совсем, — прошептала я и потянулась к его руке. — Но он не сделал меня… такой, как ты.

Уилл прищурился. Он то ли изучал меня… то ли вновь жаждал прижаться губами к моим ранкам?

— А ты хочешь? — спросил он.

Он шагнул ближе, и серебряный свет его глаз сверкнул ярче. Сияние заполнило пространство между нами, и меня повлекло к Уиллу, как к источнику статического электричества. Волоски на моем теле мигом встали дыбом, в висках застучал пульс.

— Разве это было бы плохо? — спросила я чужим голосом, но почувствовала в словах логику. — Ведь тогда я стану сильнее, и Ди мне не навредит.

Уилл резко отдернул руку. В его зрачках сверкнули крошечные красные точки.

— Существуют другие способы защитить тебя, — произнес он напряженно. — Тебе не придется платить такую высокую цену.

— Неужели жить вечно настолько ужасно?

Уилл вздохнул. Я ощутила дуновение воздуха к моей коже — ледяное, а не теплое, как прежде.

— На твоих глазах будут стареть и умирать все, кого ты знаешь и любишь.

— Я уже видела гибель собственной матери. Я чуть не потеряла отца. Но это ведь дело времени…

Уилл вздрогнул от резкого звучания моего голоса, а может, он чувствовал себя скованным в тот момент. Он не отпускал мои руки, но мне казалось, что он просто старается не дать себе волю. Он был как натянутая тетива.

— А твои друзья? — продолжал он. — Ты откажешься от них?

— Им будет лучше без меня. А сейчас я подвергаю их опасности… но если я тебе не нужна…

— О, нет, Гарет. Наверное, я ждал тебя четыре сотни лет. Но вечность — слишком большой срок, чтобы испытать сожаление. Тебе не следует совершать то, чего ты не желаешь.

— Но я именно этого хочу, — заявила я и сама поразилась своей уверенности.

«Откуда она взялась?» — удивилась я. «Держись», — шепнул тихий голос у меня в голове. Я шагнула вперед еще на дюйм и ощутила разряд электричества на коже. Красный свет целиком заполнил глаза Уилла. Он улыбнулся и разжал губы… И я увидела клыки вампира. На секунду меня окатила волна ужаса, но я не могла убежать. Я мечтала о том, чтобы он выпил мою человеческую кровь до последней капли. Тогда я навсегда избавлюсь от боли и страха. Скорей бы стать такой же холодной и невидимой, как он. Часть моего сознания впала в панику, хотя в глубине души я не сомневалась, что всегда к этому шла.

Уилл наклонился ко мне. Моя кожа онемела под его дыханием, вся я будто запылала жарким огнем. Я вскрикнула, когда его зубы прокусили мою шею. Он обнял меня и крепко прижал к себе. Он пил мою кровь более жадно, и я осознала: в прошлый раз он вел себя осторожно. Теперь об этом не было и речи. Я быстро ослабела, опустила голову на плечо Уилла и посмотрела в небо, на вихри красок, расходящихся от пылающих звезд. Зрелище напомнило мне «Звездную ночь» Ван Гога, и мне захотелось раствориться в нем.

«Почему, спрашиваю я себя, светлые точки на небосклоне должны быть менее доступны для нас, чем черные точки на карте Франции? — написал Ван Гог в письме брату Тео за год до своей смерти. — Подобно тому, как нас везет поезд, когда мы едем в Руан или Тараскон, смерть уносит нас к звездам».

Не туда ли мечтал отправиться художник?

Внезапно звезды начали сливаться одна с другой, менять цвета… и приближаться. А одна из них — оранжевый огненный шар — мчалась прямо на нас.

Она взорвалась над плечом Уилла. Он отпрянул, и его зубы оставили продолговатый порез на моей коже. Боль пришла мгновенно и остро — будто закончилось действие обезболивающего укола. Ночной ветер вызвал озноб. Уилл замахнулся на шар, но тот ловко отлетел в сторону, а потом спикировал на лицо вампира. Хьюз взвыл и занес руку, готовясь прихлопнуть его, как мошку. Вспомнив, как он разделался с каменной мантикорой, я схватила Уилла, а он… ответил мне сердитым оскалом. Я попятилась, пытаясь унять кровотечение. Между нами в воздухе металась Лол. Она стрекотала, как рассвирепевшая белка — очень сердитая и вдобавок пылающая огнем.

Уилл перевел взгляд на возмущенную фею, в последний раз посмотрел на меня с тоской, подошел к краю крыши… и исчез. Я недоумевала. Он устыдился своего злобного оскала? Или пожалел о том, что не прикончил меня?