5

ДЖУНГЛИ, ЧАСТЬ I

I

Последний отказ, который необходим, прежде чем мы наконец-то перейдём к самой истории. Задача здесь рассказать о том, что случилось в джунглях. Хотя на это нет особых причин, у этой истории нет «ключевого момента». О самом Понимании невозможно говорить, можно только указать на него, и это всё, что можно сделать сейчас, это то, чем является всё происходящее через эту штуковину ум-тело. Бессмысленно разглагольствовать о переживаниях в сновидении, приведших к «взрыву» восприятия, реализации и пробуждению от сновидения. Это будет всего лишь ещё одной сновидческой историей.

Кто-то попросил рассказать эту историю, вероятно, чтобы иметь возможность составить собственное мнение на сей счёт. Что же, вполне логично: существует ряд обстоятельств, обрамляющих произошедшее. В конце концов, ценность имеет только Постижение, а не история штуковины ум-тело. Но поступила просьба рассказать её, поэтому о том, что случилось с этим умом-телом, будет рассказано. Так что же? Кого это волнует?

Когда была опубликована книга Рамеша Балсекара «Who cares?» («Кого это волнует?»), я обнаружил, что эти пальцы (рабы привычки), печатая название, неизменно ошибались в написании, переставляя местами две буквы, так что выходило «Who Carse?» («Кто такой Керс?»). Всякий раз это вызывает улыбку, этот маленький вклад в Сознание. Название книги Рамеша ни в коей мере не подразумевает уничижительный или риторический вопрос. Оно звучит скорее в соответствии с традицией Раманы Махарши: «Кто я?» — как вопрос, подлежащий исследованию: «Кто есть этот я, которого это волнует?» Равным образом: «Кто такой Керс?» Действительно, кто это такой? Никто. И какое это имеет значение? Общепринятая социальная норма придаёт особое значение индивидуальности: индивидуальному характеру, индивидуальному усилию, индивидуальному опыту, индивидуальной истории. На самом деле, ничто не может быть дальше от какой-либо значимости, чем всё это.

Поэтому, пожалуйста, не совершайте ошибку, читая сие как историю про эту так называемую жизнь, не ищите здесь паттернов, путей или причинных цепочек. Совершенное разворачивание, бесконечное выражение Сознания действительно совершенно, действительно бесконечно. Здесь нет другого пути, кроме того, который остался позади, и тогда их великое множество. Если вы, прочитав эту историю, добавите её в свою копилку историй про пути просветления и приметесь штудировать сходства и составлять список различий, она ничем не поможет вам, а, наоборот, станет большим препятствием.

Подобно любой практике, любой работе, любому усердию, любому мыслительному процессу, любой книге. Единственная действенная помощь от неё может заключаться в том, что вы, проведя всю свою жизнь в изучении, поймёте наконец, что оно не имеет никакой ценности и никуда вас не ведёт. Забудьте об этом. Дао, о котором может быть сказано, не есть Дао. История, которую можно рассказать, — всего лишь излишний шум. Будьте недвижимы. Кто есть это Я, которое Есть, пребывающее в недвижимости? Вот то, что вы ищете. Читайте это для развлечения в сновидении, если уж так хочется, но не позволяйте сбить себя с толку.

Эта история до отказа насыщена словами «я», «меня» и «моё». Чувствуете, как глупо? Это всё чистейшая фикция. Нет такой сущности. «Я» — это мифический образ. История рассказывает о событиях, произошедших с кем-то. Но никого не существует, никого, с кем могли бы происходить события. Личные местоимения используются как необходимые условности языка, но они имеют отношение только к этому организму ума-тела, не содержащему никакого индивидуального «я» или реальной сущности, с которой это могло бы соотноситься. Видите, насколько всё это пусто? Так что же? Кого это волнует?

Трудно сакцентировать этот момент в достаточной мере: первая часть того, что случилось в джунглях, состоит из целого ряда переживаний, поэтому о них можно думать, вспоминать, говорить. В данном случае имело место то, что можно было бы назвать глубинным, трансформирующим, даже драматичным опытом. Но необходимо помнить, что эта часть того, что случилось в джунглях, подготовительная часть, сколь ни была бы она глубокой и прекрасной, остаётся всего лишь опытом; опытом, пережитым внутри или посредством этой штуковины ум-тело. Как таковая она не представляет особого значения. Сновидческие события, происходящие в сновидческой жизни со сновидческим персонажем, не имеют продолжительной значимости.

Духовные учителя иногда отмечают, что можно считать, вам повезло, если на вас не обрушились сверхъестественные или мистические переживания. Возможно, мне повезло меньше. Переживания обрушились, о некоторых из них идёт речь здесь. Так уж прописан сценарий для этого сновидческого персонажа. Но вместе с тем становится ясным, что чувственные переживания не имеют ничего общего ни с пониманием, ни со знанием, а являются обстоятельствами, при которых это может или не может случиться. Переживание Пробуждения не есть Пробуждение.

Итак, эмпирическая часть истории, случившейся в джунглях, не имеет прямого отношения к тому, что произошло позднее, к тому, что мы называем Пробуждением или Постижением. Эту первую часть, эмпирическую, ту, которая не имеет значения (хотя, как и всё остальное, она играет свою роль в бесконечном разворачивании Сознания), можно описать более или менее точно. О заключительной части, мгновенном выпадании из времени и чувственного опыта, можно говорить лишь окольным путём.

II

К тому времени мы провели в джунглях несколько дней. Жили в деревне шуар, делали вылазки в лес, общаясь в основном только с деревенским старейшиной и одним из местных vegestalistas, целителем-травником. Весь опыт путешествия через Эквадор, в глубь тропического леса, знакомство и жизнь с людьми этой маленькой деревни протекали вполне спокойно и благополучно. И хотя всё, несомненно, было странным и непривычным, джунгли в некотором смысле оказались чем-то очень хорошо знакомым и гостеприимным, словно я вернулся в свой дом, о котором успел позабыть.

Но прошла ещё пара дней, и наступил момент, когда это уютное ощущение спокойствия внезапно исчезло. Однажды, в послеполуденные часы, незадолго до наступления вечера, моё внутреннее состояние доверчивой открытости и приятия начало сменяться усиливающимся беспокойством, быстро переросшим в серьёзный страх, а затем в полнейшую панику. Я понял, что непременно умру, если немедленно не выберусь отсюда.

В тех обстоятельствах у страха имелись некоторые разумные основания. Произошло несколько инцидентов: весьма близкое знакомство с маленькой, но крайне ядовитой лесной тварью; небольшое происшествие во время одной из вылазок в джунгли; разногласие с шаманом по поводу правильного принятия одного из растений. Понятное дело, маленькие оплошности могут повлечь за собой тяжёлые последствия.

Когда я сообщил семье и друзьям, что отправляюсь в путешествие, большинство просто пожелало мне удачи, но практически сразу поступило два звонка совсем другого рода. Один от члена семьи, другой от приятельницы; не знакомые друг с другом женщины позвонили абсолютно независимо друг от друга и выразили беспокойство, пытаясь отговорить меня от поездки. Обе они обладают сильно развитой интуицией, к чему в ту пору я относился с большим вниманием и уважением. И вот, у одной был сон, у другой просто сильное интуитивное ощущение, что если я уеду, то уже не вернусь. Они чувствовали, что это путешествие готовит мне огромную опасность, и пытались заставить передумать. Я был весьма тронут их заботой, но всё-таки решился ехать. Теперь же воспоминания об их предостережениях только укрепили во мне предчувствие, что живым я отсюда не выберусь.

Ум подхватил это всё в охапку и понёсся далеко за пределы здравого смысла, как он хорошо умеет делать. То, что поначалу было исследовательским приключением, теперь, казалось, стало буйно и неудержимо разрастаться вокруг меня, подобно непроходимым джунглям. Это уже было чересчур, но никакого выхода я не видел. Поговорил с глазу на глаз с лидером группы, но он уверил меня, что возможности уехать, по меньшей мере в ближайшие несколько дней, не представится: из-за неблагоприятных погодных условий Cessna не сможет приземлиться на заросшую травой посадочную полосу у реки. Разумеется, была альтернатива отказаться от любой деятельности и затихориться в отведённой мне бамбуковой хижине. Но кое-что помешало этому.

Вместе со всё возраставшим страхом и уверенностью, что я непременно умру, если всё так и будет продолжаться, появилось сильное ощущение, что всё происходящее было уникальной, раз в жизни предоставляющейся возможностью для встречи с тем, что я тогда называл «целостностью». Осознание этого было весьма неопределённым и только сбивающим с толку, и тем не менее, очень интенсивным, так что становилось ясным, что чем бы ни была та мистическая сила, приведшая меня сюда, в эти джунгли, она сделала это с намерением открыть мне возможность глубинной трансформации и исцеления того, что я тогда считал собой: тела, души и духа. Отступить на безопасное расстояние означало упустить эту возможность и покинуть джунгли в том же виде, в каком я приехал: запутавшийся в противоречиях, с беспокойной и страдающей душой. Подобная альтернатива попахивала провалом и бессмысленностью: зачем нужна безопасность, купленная такой ценой?

Ближе к сумеркам эта внутренняя борьба достигла своего апогея. Ужинать не хотелось, и я сидел в крытом соломой общинном лонгхаузе, глядя мимо костра, тлеющего посередине, в окно в противоположной бамбуковой стене. Джунгли начинались прямо за ним, и дождь сочился сквозь листву, сливаясь со звучанием миллиона гудящих насекомых, в то время как тропический лес стремительно погружался в вечернюю тьму. Сильный страх продолжал терзать тело и ум. Ум пробегал по сценариям различных отвратительных возможностей смерти в джунглях, пульс стучал тяжело и быстро, поле зрения резко сузилось, чему виной была не только сгущающаяся темнота. Мне хотелось бежать, но единственным местом, куда можно было бежать, тем самым вернувшись к ощущению подавленности и поражения, была моя хижина. Так что я продолжал сидеть, неподвижно глядя в джунгли.

Вскоре ум успокоился, мелькающие сценарии остановились, и возникла новая мысль. Она была достаточно спокойной посреди паники и звучала примерно так: «Ну, если я умру (а я обязательно умру, если не здесь, то где-нибудь ещё, не сейчас, так когда-нибудь) и если всё это здесь — то, через что необходимо пройти, тогда это подходящее место, чтобы умереть, и подходящее время».

Подходящее место. Я чувствовал себя в джунглях как дома. Знакомые, гостеприимные, питающие; столь очевидно демонстрирующие цикл рождения, смерти и нового рождения. Весьма подходящее место, чтобы покинуть тело. И подходящее время. На тот момент в моей жизни было меньше несвязанных концов, чем обычно. Все деловые сделки и проекты были закончены и закрыты, а новые ещё не начаты. Не было личных отношений, неразрешённых ситуаций или обязательств. Частично побуждённый обеспокоенностью своей сестры и друзей, я даже составил завещание и оставил его перед отъездом на письменном столе. Если я умру (а я умру непременно), то это как нельзя более подходящее время и место для такого события в моей жизни.

Как только эта мысль возникла, тело и ум успокоились, и появилось ощущение, словно кто-то очень сильный и добрый встал позади меня и положил руки мне на плечи. «Хорошо, — подумал я, — это очень хорошо». И я полностью расслабился и отдался этому новому ощущению того, что для этого тела умереть здесь и сейчас было отличной, своевременной штукой, что именно для этого я и был здесь. То было не смирением с чем-то нежеланным, а от всего сердца приятием и радостной готовностью отдать себя тому, что известно как правильное и совершенное. В считанные секунды все мысли, ощущения и физические проявления безумного страха за свою жизнь растворились и уступили место чистому, радостному приятию, которому не могла помешать даже уверенность в смерти.

Но самая примечательная вещь во всей этой трансформации заключалась в полной осознанности того, что это не было моим действием, волевым усилием или заслугой. В какой-то момент был страх, ярко выраженный и интенсивный; в следующий момент наступила полная ему противоположность; покой, радость и ясность, и благодарность за столь замечательную заботу со стороны неизвестных мне сил «Духа», так что даже смерть была подготовлена и протекала соответствующим «идеальным» образом.

И всё же было очевидно, что это не я проработал свой страх и что-то разрешил. Предположить или начать доказывать, что я каким-то образом сумел взглянуть в глаза собственному страху и благодаря некому психологическому процессу прорваться через него на другую сторону, означало бы солгать.

Это новое состояние ума и тела, самоотдавание и приятие просто сошло на меня безо всякого участия с моей стороны. Было понятно, что, предоставленный самому себе и собственным возможностям, я бы так и продолжал агонизировать, парализованный страхом и острой тоской. То, что этого не случилось, а вместо этого я сидел теперь, проникнутый ощущением чистой благодарности, радости и приятия, было очевидным, чистым даром. Это было удивительно.

Только гораздо позже я понял, что моя сестра, друзья и то интуитивное ощущение паники — все были правы. На самом деле, никакому «мне» не удалось выбраться оттуда живым. Как оказалось, никакой индивидуум по имени «дэвид» никогда бы не вернулся из джунглей.

 

6

САМООТДАВАНИЕ

Первостепенную важность имеет здесь идея, концепция самоотдавания, за которой стоит первичная по отношению к ней невыразимая Истина. Большинство других духовных традиций, методов самосовершенствования и путей духовной работы относятся к этому как к некому процессу, чему-то такому, над чем необходимо работать. Работать над тем, чтобы всё отпустить или чтобы обнажить свой внутренний хлам, дабы почистить или выкинуть его. Но, безусловно, здесь как всегда нужно зрить в корень: поскольку пробуждение — это постижение того, что не существует пробуждённого, то отпускание, самоотдавание означают полный отказ от всего индивидуального существования.

Именно это помогает определить содержание бхакти (духовный путь преданного служения) в моей крови, и когда Руми с его суфийским путём самоотдавания Возлюбленному находит столь искренний отклик, становится понятным, что именно это — ясное дело, со слепой тщетностью — я пытался делать всю свою жизнь. Корнем имени «дэвид» является ивритское слово, означающее «возлюбленный». Мне бы следовало знать. Я всегда это знал. Да, ещё джняна (духовный путь знания) — другая часть, входящая в состав крови, ведущая к постижению и мудрости. Тем не менее, кажется более естественным описывать Постижение как сущностное интуитивное видение и интроспективное знание. Очевидно, что это понимание, но имеющее мало что общего с осмыслением чего-либо.

Учителя чистой недвойственности часто делают ударение на том, что нет никаких необходимых предпосылок, ничего такого, что должно произойти перед наступлением Постижения. Перед вами живой пример тому. И одновременно — опять это самоотдавание: оно кажется основным, необходимым условием. Тогда в джунглях, именно в тот момент, когда всё это случилось, когда ничего не случилось, тогда случилось и самоотдавание. Подобно Пониманию, пришедшему позднее, это был чистый дар, незаработанный, незаслуженный, непрошеный. И как я теперь понимаю, необходимый, по крайней мере, для этого ума-тела, чтобы случилось всё остальное.

Как может прийти понимание того, что тебя нет, без отпускания идеи о том, что ты есть?

В конце концов, самоотдавание и Постижение суть одно и то же, даже если восприятию или опыту кажется, что они отстоят друг от друга хронологически. Сама концепция «тотального Постижения» непременно включает в себя самоотдавание, ибо всё это начинается с готовности, «Да будет воля Твоя», и заканчивается осознанием того, что тебя нет.

Таким образом, есть обоснованная правота в той идее, что смирение в некоторой степени признак истинного мудреца; в интуитивном ощущении, что если у кого-то недостаёт чувства юмора по отношению к себе и окружающему, то весьма маловероятно, что пробуждение имело место. Слишком серьёзное отношение к себе ясно показывает, что самоотдавание не состоялось, не было отказа от ложного представления о том, что кто-то существует. Сомнения по поводу аутентичности тех или иных учителей всегда сводятся к одному: хотя они и обладают великолепным пониманием учения, полного самоотдавания и отказа от чувства индивидуального «я», возможно, не было.

В этой феноменальной двойственности всегда существует обратная сторона, дополняющая до завершённости противоположность. Мужчина-женщина, Шива-Шакти, джняна-бхакти, постижение-самоотдавание. Пренебрежение одним или другим ведёт к заблуждению. Вопреки традициям, отстаивающим обратное, просто не может быть истинного джняни без истинной бхакти, не может быть окончательного понимания без окончательного самоотдавания. Некоторые деятели пытаются избежать того или другого под видом некой высшей мудрости, но всегда ценой целостности.

Существует традиция, в которой джняна считается более высоким духовным путём, ибо бхакти ставят во главу угла веру и служение кому-нибудь или чему-нибудь, в то время как джняни знает, что нет ни того, ни другого. Но истинная бхакти есть чистое безобъектное служение, а истинный джняни не знает вообще ничего.

Джняна и бхакти, знание и служение, постижение и самоотдавание, прозревание и излияние, ум и сердце не могут быть разделены или противопоставлены друг другу, ибо они суть одно и то же.

Основа самореализации заключается в полном отказе от идеи индивидуальности как независимой сущности, не важно, происходит это как спонтанное постижение или через тотальное отдавание собственного индивидуального существования.

Рамеш

Можно ясно проследить, что путь бхакти, идущих к самоотдаванию через преданное служение, и путь джняни, использующих знание для достижения понимания, пересекаются на последнем рубеже. Окончательное самоотдавание есть тотальное Постижение; совершенное Постижение есть полное самоотдавание смерти индивидуального «я».

Иисус: «Кто потеряет душу свою, тот сбережёт её». Ещё: «Не моя воля, но Твоя да будет», ибо понятно, что нет «моя», нет «меня», чтобы иметь волю. Это — самоотдавание всех остатков чувства индивидуальности, включая, сколь бы ироничным оно ни казалось, и все те надежды, и мечты, и молитвы стать когда-нибудь хорошим или более достойным человеком, или человеком, пользующимся любовью других людей, или нравящимся им, или притягивающим их к себе. Это — полное самоотдавание в «Это Есть Всё, Что Есть».

Да, то окончательное самоотдавание, то полное Понимание внезапно и случается единожды. И это «единожды» сейчас. И это «сейчас» вечно.

 

7

ДЖУНГЛИ, ЧАСТЬ II

Позднее той ночью, в темноте, я лежал на циновке на полу бамбуковой хижины, пока дождь заливал лес, а гул миллионов насекомых превратился в единое сплетение звуков и ритмов. Я лежал там в полном покое самоотдавания, случившемся несколько часов до этого. Не зная и не беспокоясь о том, когда и каким образом придёт неизбежная смерть.

И тут мою грудь пронзает неистовая, жгучая боль, словно грудную клетку разорвало на части. Одновременно идёт покалывание верхней части головы; это ощущается так, будто кто-то пытается отодрать макушку от черепа, словно плотно прилегающую шапку. Но состояние покоя и согласия не покидает, нет никакого страха. Наполняет ощущение необъятной волны, или взрыва, или расширения, сдержать которое тело не в силах. Что-то вздымается, несётся и вырывается из верхней точки головы куда-то в бесконечность, в то время как моё сердце всё увеличивается и становится больше грудной клетки, расширяется за её пределы, пока не наполняет собой — сначала лес, потом мир, затем галактику.

Волну, вырывающуюся из верхней точки головы, сознание отмечает, но не концентрируется на ней. Всё внимание сосредоточено на расширении сердца, поскольку с этим расширением так же расширяется «Я». И я обнаруживаю себя в том, что, в собственном невежестве, не владея языком и понятиями, я называю Присутствием, выражающим себя как Сияние, как свет, но более ясный и яркий, за пределом света. Не белый или золотой, а просто абсолютное Сияние. Сияюще Живое, ослепительное Сущее Всего, Что Есть.

И идёт осознание, достаточно забавное, что это Присутствие всегда знало про «дэвида» и теперь «наслаждается» тем, что «дэвид» пробудился в достаточной степени, чтобы воспринять это. И происходит полное постижение того, что ничто, абсолютно ничто не имеет значения. Всё, что я когда-либо думал, или испытывал, или мог бы подумать или испытать, — всё это было ничто, сон, абсолютно ничего не значащий. Это было действительно забавно. Я поочерёдно смеялся и плакал много часов подряд, всю ночь под дождём.

В этой части опыта в джунглях я знал три вещи о Присутствии, обо Всём, Что Есть. Три вещи, а позже — четвёртую. Эти три слова, которые я использовал тогда, были:

Во-первых, оно Живое. Не неодушевлённое облако или своего рода энергетическое поле; даже не живое существо: это чистая Жизнь, Жизненность, Экзистенция.

Во-вторых, это Присутствие есть Разум. Оно понятливо, пробуждённо и Осознанно. Оно есть Знание. Не что-то, что знает, — скорее, это само Знание.

В-третьих, его природа, его сущность есть чистая, неизмеримая, безграничная, необусловленная Любовь, Сострадание, красота, излияние. В этом Присутствии я переживаю состояние бесконечной благодарности, блаженства, бескрайнего Покоя и Любви.

Месяцы спустя я вычитал про три слова санскрита, традиционно используемых вместе, в попытке выразить с их помощью это сияющее Присутствие, это Всё, Что Есть: Сат, Чит, Ананда.

Сат: Бытие. Не бытие в качестве чего-то, и не чьё-то бытие, а просто чистое Бытие само по себе. Я-естьность. Я Есть, кто Есть. То, что я называю «Жизнью».

Чит: Сознание. Не сознание чего-либо, просто чистое Сознание само по себе. Осознавание. То, что я называю «Разумом», знанием.

Ананда: Блаженство, Покой, Излияние.

Я лежал в этом Присутствии долгие часы. Шёл интенсивный процесс, который бы я обозначил как «проработка». Я словно заново проживал всю свою жизнь, задерживаясь там, где оставались неразрешённые вопросы или незавершённая работа. Ситуации из детства, из личных отношений; заскорузлая боль, утраты, несчастья, с многими из которых я пытался справиться с помощью многолетней экстенсивной терапии. Они подвергались интенсивному вытаскиванию и переживанию заново, они были завершены и отпущены. Когда с одними было покончено, на поверхность всплывали другие. Той ночью произошла окончательная развязка и исцеление от многих старых ран, которые до того не поддавались лечению.

Присутствие, впервые пережитое той ночью, с тех самых пор здесь всегда. Эта жизнь проживается в неизменном Свете Присутствия: теперь оно не может не быть. Ощущение Присутствия, это осознавание Сат-Чит-Ананды, кое есть Сияние, наполняет собою всё. В тот момент, когда, казалось, сердце разорвёт грудную клетку и заполнит собой вселенную, Присутствие, которое есть Всё, Что Есть, впервые было познано как беспредельное Сияние, Свет за пределом света.

Мои глаза были закрыты, когда это произошло, и Сияние было бесконечным. Когда я открыл глаза, джунгли были погружены во тьму, в черноту, на которую способен только тропический лес, не пропускающий через плотный полог, образуемый гигантскими деревьями, ни единый луч света, закрывающий даже луну и звёзды. С открытыми глазами фоново продолжается восприятие Сияния, которое всё ещё здесь, бесконечно яркое, позади головы, но позволяющее глазам смотреть в темноту перед собой. Когда глаза были закрыты, казалось, что Сияние заполняет мою голову, или даже скорее, что нет никакой головы, нет бамбуковой хижины, нет джунглей, нет земли, ничего нет, что бы могло вместить Сияние, которое само объемлет всё и является всем.

Первые несколько дней и недель это слегка сбивало и приводило в замешательство. С закрытыми глазами оно намного ярче, чем с открытыми, даже при дневном свете. Потребовалось время, чтобы привыкнуть спать, купаясь в этом Сиянии; темнота наступает только когда глаза открыты, и даже тогда свет всё равно здесь, позади. И это Сияние — не инертный свет; это есть Сат-Чит-Ананда, живое, дышащее, осознающее; любовь сострадание блаженство излияние.

Я говорил о Сиянии с немногими. Если бы это было всем, что случилось той ночью, тогда было бы понятно. Но принимая во внимание то, что случилось несколькими часами позже, это просто то, что есть, не более. Те, кто разбирается в подобных вещах, высказывали предположение, что в данном случае речь может идти о поднятии энергии Кундалини. Я мало что знаю о Кундалини, и после достаточного количества перерытой литературы, подтверждающей, что это, пожалуй, подходит под описание, могу сказать: это совсем не важно. Всё это: волны энергии, Сат-Чит-Ананда, Сияние, проработка и исцеление старых ран, — было и остаётся эмпирическим переживанием. Поразительным, прекрасным переживанием, но, тем не менее, и потому — частью сновидения, сновидческим опытом сновидческого персонажа, частью всего того, что не существует.

Этот опыт, это Сияние вызывают безмерную благодарность. Они служат постоянным напоминанием и глубоким утешением. Они позволили уму-телу «дэвид» никогда больше не впадать в концептуальное заблуждение, разъединяющее мир мистического переживания и Сат-Чит-Ананды и мир ума, тела, чувств восприятия и объектов. Сияние не находится в каком-то ином измерении, доступном только при наличии определённых условий: оно здесь, всегда, взрывающееся в этой голове, влияющее на функции восприятия этого организма. Это прекрасный и удивительный дар: опять-таки, нежданный, незаработанный, незаслуженный.

Но всё это продолжает оставаться частью сна и не имеет ничего общего с Постижением.

 

8

НЕТ СЛОВ

Что бы вы отдали за то, чтобы знать, знать абсолютно, без какого-либо сомнения, что на самом деле всё в порядке, нет никаких причин для страха? Что не стоит впадать в отчаяние, или чувство поражения, или неуверенности. Что вся та боль, страдания и зло, с которыми нам пришлось столкнуться, — не более чем иллюзия, и что самые прекрасные вещи, которые нам посчастливилось испытать, есть только слабая вспышка, маленький кусочек на пробу в сравнении с тем, что действительно «реально» и действительно принадлежит нам. Что всё в порядке; что всё совершенно так, как оно есть; всё хорошо. Это то, что я вижу, и что я знаю.

Нет, ни одно из них не выражает этого в должной мере, ни одно не подходит: слова — рабы иллюзии. Это не «действительно принадлежит нам», это не что-то, чем можно обладать, но, скорее, чем мы являемся; и даже не так, потому что нет «нас». Разумеется, «я» вообще ничего не знаю, и нет никакого «меня», который мог бы что-то видеть, как и нет «чего-то», чтобы его видеть. Короче говоря, выразить, описать это словами абсолютно невозможно. В конечном счёте, это не что-то видимое и постигаемое неким «я»; это то, чем Я является.

Язык и те концепции, на которых он базируется, бессильны. По определению, эта Истина, эта Красота Запредельна. (Запредельна в смысле недоступности человеческой мысли и чувственному восприятию, хотя, в конечном счёте, ясно, что в буквальном смысле нет никакого «запредельного», ничего «иного».) Само по Себе оно не может быть выражено; это можно только «познать». И даже это познавание не есть знание, оно не интеллектуально, оно ничего общего не имеет с умственным пониманием.

Мистики и поэты, святые и пробуждённые учителя, кому удалось мельком взглянуть, или увидеть, или постичь это, — все сходятся на том, что то, что предстаёт видению и пониманию, неописуемо, невыразимо. Слова и концепции абсолютно бессильны. Это описывают как то, что «не видел глаз, не слышало ухо, и не приходило на сердце человеку…» Человеческое сердце не может вместить этого, поэтому так и эдак оно неумело пытается выразить то, что не поддаётся словам, всегда памятуя о том, что любое подобное выражение, любое описание, как бы потрясающе оно ни звучало, не справляется с задачей.

За краем человеческого видения лежит окончательная Истина, ибо как таковая она не доступна нашему видению, даже на пределе его возможностей. Она не переживается эмпирически, не поддаётся осмыслению или словесному выражению, потому как её невозможно концептуализировать. Наш язык, мысли и концепции, структурирующие язык, в корне дуалистичны и базируются на взаимоотношениях субъекта и объекта. Таким образом, немыслимо думать или говорить о чём-либо, автоматически не делая это объектом, противостоящим индивидуальному «я», которое говорит или выступает в роли «субъекта». Посему, как только возникает лингвистически структурированная мысль, происходит отклонение от Истины, фундаментальная инверсия истинных взаимосвязей субъект/объект. Нет никакого индивидуального «я», существующего как субъект: иллюзорные индивидуумы существуют исключительно как объекты. Окончательная же Истина не объект; это изначальная, чистая Субъективность, и относиться к ней, как к объекту, чего требует ментальный процесс, говорить о ней «это», как в данном предложении, — полный абсурд.

Тем не менее. Знание невозможно заключить в границы, оно выходит далеко за их пределы. Многие из тех, кто узрел то, что лежит за гранью человеческого видения, спонтанно описывают это с помощью трёх понятий, трёх слов. Это только понятия, только слова, и как таковые абсолютно бессильны. И тем не менее. Существование; Сознание; Блаженство. Известные в санскрите как Сат-Чит-Ананда. Как заметил Вэй У Вэй: «Что дальше, мы не можем увидеть, и ни один путь не ведёт за этот предел». И Нисаргадатта Махардж: «Можете считать, что Сат-Чит-Ананда — это предел того, что ваш ум способен описать из всего того, что невозможно описать».

Это самое малое расстояние, на которое ум с его концепциями способен подойти к Я, Целостному Разуму, Чистой Субъективности, Сознанию, Всему, Что Есть, Присутствию, окончательной Истине, Я Есть. Это не объект, не личность, не вещь, не некое «это». Это чистое Бытие; абсолютное, полностью осознающее Сознание; неизмеримая, изливающаяся Любовь-Сострадание-Блаженство.

Поскольку это находится за гранью мысли, концепций и языка, то и за гранью опыта. Опыт определяется иллюзорными понятиями, построениями пространства и времени; любой опыт определяется нашим чувственным восприятием и имеет начало, середину и конец. Это относится к физическому, психическому и даже духовному опыту. Все эмпирические переживания структурируются и содержатся внутри наших концептуальных рамок пространства и времени. Я, Присутствие, окончательная Истина Запредельны, вне пространственно-временной структуры, и, таким образом, не может быть познано опытно. И тем не менее, это можно познать, Постичь, тем путём, который трансцендентен по отношению ко времени и пространству, трансцендентен по отношению к опыту.

Вот почему мастера и учителя говорят, что пробуждение, или просветление, случай этого познавания, или Постижения, всегда происходит мгновенно, а не постепенно или поступательно. Постепенно и поступательно подразумевает длительность во времени; думать, что пробуждение идёт постепенно, означает всё ещё считать это чем-то, происходящим с неким индивидуумом, переживающим нечто во времени. С пробуждением приходит осознание того, что индивидуума и времени не существует. По природе своей Постижение лежит за пределами времени и происходит за его пределами, а связанному временем сознанию всегда кажется, что оно случается мгновенно, то есть не длясь во времени.

И тем не менее, в основе функционирования человеческого организма ума-тела лежит чувственный опыт. Это основной операционный процесс, запрограммированный и естественно протекающий: чувственное переживание — то, что происходит в этом организме ума-тела. Таким образом, когда Понимание случается через человеческое ум-тело, оно сопровождается и чувственным опытом. То, что ум-тело «переживает», — сооружённая конструкция вокруг происходящего. Так возникает то, что называют «опытом пробуждения», опытом постижения, или просветления.

Этот опыт пробуждения не есть само пробуждение. Опыт постижения не есть Постижение. Это просто человеческое переживание, возникшее в уме-теле вокруг произошедшего пробуждения, Постижения.

Постижение, познание Самосущности, Присутствия, окончательной Истины лежит за пределами человеческого опыта, так же как и за пределами времени и пространства. Переживание произошедшего Постижения, «опыт пробуждения», не является пробуждением, не является Истиной. Это исключительно опытное переживание, сотворённое в уме-теле, схожее с любым другим человеческим переживанием. По этой причине мастера и учителя скидывают со счётов даже самый удивительный и чудесный духовный опыт как нечто, по сути своей не представляющее ценности, чем потому можно пренебречь. Фиксация на чувственном переживании только отвлекает от истинного Понимания.

Тем не менее. Знание невозможно заключить в границы, оно выходит далеко за их пределы. В попытке выразить знание используются язык и понятия, хотя всё это лишь абсолютно бессильные слова и идеи. В попытке выразить видение описываются аспекты опыта, несмотря на то что опыт видения остаётся просто опытом, не самим видением, не Истиной. Подобно тому как Я, Присутствие, Что Есть концепции описывают, используя идеи Сат-Чит-Ананды, Существования-Сознания-Блаженства, точно так же они нередко обращаются к образности, почерпнутой из опыта, используя образ света. Переживание света, или чего-то, похожего на свет, часто возникает как часть опыта, сопровождающего пробуждение, или Постижение; потому-то это называется про-свет-лением.

Про Я, Присутствие, Что Есть говорят, что оно…

…подобно солнцу, сияющему в голубом небе, — ясное и яркое, недвижимое и неизменное… всё освещающее.

Цун Као

…ослепительное сияние великого белого света, который называют Сат-Чит-Анандой, и которого тоже нет…

Вэй У Вэй

Чист он, свет светов. Это то, что знают познавшие Атман. Ни солнце не светит там, ни луна, ни звёзды, молния не светит; откуда же этот огонь? Этим сиянием сияет весь этот мир.

Мундака Упанишада

Однажды солнце призналось: Я лишь тень, хочу показать тебе бесконечное свечение.

Хафиз

Там был этот свет, который становился всё ярче, ярче и ярче, свет тысячи солнц… Этот сияющий свет, центром которого я был, как и его окружности, что расширилась на всю вселенную, …сиял так ярко, и в то же время это было чудесно, это было блаженство, это было несказанно, неописуемо.

Роберт Адамс

В таком случае это доступно постижению, видению, познанию, как всеохватывающее Присутствие, переживаемое как Свет за пределом света, чистое Сияние за пределом любого мыслимого света или сияния, которое «повсюду», и наполняет собой всё, и всё пронизывает, просто потому, что оно является Всем-Что-Есть; нет ничего, чем бы Это не являлось. Оно постигается и переживается как Присутствие, ибо это есть окончательная Жизненность чистого Бытия и окончательная Осознанность чистого Сознания, и оно «Здесь», оно есть то, чем является «Здесь», оно суть То, Что Есть Здесь, Что Есть Присутствие.

И по природе своей оно безгранично и нигде не содержится. Сущность, природа этого окончательного Бытия и окончательного Сознания изливается неостановимым Потоком, который есть чистая, абсолютная любовь за пределом нашего представления о любви: совершенное сострадание, абсолютная истина, совершенная красота, Излияние. Это то, что описывают как «блаженство»; не какое-то прекрасное оргазмическое переживание физического или ментального удовольствия, но всеохватывающая, безусловная любовь, сострадание, благодарность, Излияние.

Эта безграничная Красота-Любовь-Сострадание-Блаженство есть сама природа, сама суть того Сияния, что есть Сат-Чит-Ананда; и его беспрестанное Излияние есть Это; всё это, что известно как проявление, сотворённая вселенная, мир феноменов. Окончательная Истина, лежащая там, где заканчивается человеческое видение, не находится где-то далеко, она не есть нечто «запредельное» в смысле нечто «иное»:

Ни при каких условиях не проводите различия между Абсолютом и чувственным миром. Чем бы ни Являлось Сознание, тем же являются и феномены.

Хуанбо

Сознание, Присутствие, Всё, Что Есть, не статично; это бесконечное поле чистой потенциальности, возможности всего; изливающее себя в чистое Бытие, бытийность всего; в чистую Любовь, Любовь, которая является всем.

Нет слов. Приходится сначала использовать слова, а затем экстраполировать их, пытаясь подобрать их таким образом, чтобы они превзошли сами себя. «Любовь» — это слово, представляющее идею, понятие, которое в данном контексте крайне несуразно. В культуре, обусловливающей эти умы-тела, любовь поднята на пьедестал высшей ценности, но мы редко пытаемся разобраться, что мы под ней понимаем. Подобно большинству наших мыслей и ценностей, её обволакивает, ограждает туман думания, призванный не допустить ясности, ведущей к самоисследованию, которое может привести к пробуждению, к прозрению сквозь туманную плотность этого мира, надетого на глаза, чтобы скрыть Истину.

На самом деле, наши представления о любви затемняют суть намного сильнее, чем мы признаём: понятиями, чувством вовлечённости, собственной особенности, присвоением, исключением, потребностями, заботой, чувством вины. Мы считаем заботу чем-то очень важным, чем-то, идущим из сердца. Но забота лишь предполагает вовлечённость, обеспокоенность, привязанность к результату. Это заблуждение — считать, что нам непременно надо беспокоиться об этом иллюзорном существовании, этом сновидении, или о том, что что-то должно иметь какое-то значение. Это лишь генерирует волнение, страх, замешательство, чувство разъединённости и вины. Это не приносит никакой пользы человеку, о котором мы «печёмся», только усиливает его собственную вовлечённость в сновидение. Это не любовь. Наша претензия на любовь лишь ограничивает нас самих и тех, кого мы пытаемся любить.

Любовь не является основой для вовлечённости. Любовь подразумевает нейтралитет. Это истинное отсутствие оценочности, осуждения, вожделения, обеспокоенности. Такова наша Истинная Природа, Всё, Что Есть, Присутствие. Она помнит о том, что ничего не имеет значения. Когда происходит осознание того, что ты являешься только Присутствием этой Совершенной, невовлечённой, неизбирательной Любви, тогда наступает «Покой, превосходящий всякое понимание».

Майстер Экхарт, христианский мистик, сказал, что

Вы можете называть Бога любовью, вы можете называть Бога благостью, но лучшее имя Богу — сострадание.

Даже само понятие «сострадания» может нести дополнительную смысловую нагрузку жалости, участия. Буддийская традиция, однако, взяла это слово на вооружение для обозначения невовлечённой, непривязанной, предельной открытости всем «существующим формам» безо всякой мысли об отдаче. Когда отсутствует переживание разобщённости, любовь «к другому» исчезает вместе с ненавистью «к другому». Можно лишь быть-в-любви: пребывать внутри любви, в Возлюбленном. И когда приходит постижение, что Всё Это разворачивается как совершенное сновидение Сознания, Излияние Сат-Чит-Ананды, то исчезает необходимость чему-либо быть иным, нежели оно есть. Тогда Любовь становится неким непредвзятым хранителем Того, Что Есть, в Благодарности, в Сострадании, в Присутствии.

Переполняет ощущение, что «всё это» просто есть. То, что мы наблюдаем как феноменальное проявление и жизнь, какой мы её знаем, со всеми её взлётами и падениями, удовольствиями и болью, и красотой, и безумием; совершенное развёртывание сновидения Сознания; беспрестанное Излияние Сияния, кое есть Сат-Чит-Ананда, Красота-Любовь-Сострадание-Блаженство, — всё это просто существует. В Любви.

Вы не являетесь этим умом-телом, так же как и я не есть это ум-тело. Что Есть (что Вы есть) есть Сат-Чит-Ананда, Сознание, в чьём сне возникают эти умы-тела. Когда наступает прозревание этого, происходит пробуждение от отождествления себя с одним из этих умов-тел в сновидении. Когда нет отождествления, какие могут быть сомнения, страхи, отчаяние, утраты, неуверенность? Сновидение развёртывается Совершенно. Всё великолепие и чудо этого сна удивительно, ослепляюще, беспредельно. То, что происходит с умом-телом в этом сновидении, не зависит от ума-тела, от персонажа сна. То, что происходит с умом-телом в этом сновидении, не может никоим образом изменить или повлиять на то, чему оно снится, на Что Есть Я, Присутствие, Всё, Что Есть.

Это всё просто существует. Всё, что есть, существует ради жизни, ради сновидения, чтобы продолжать его, пока оно продолжается, и ради приятия того, что есть, с чувством переполняющей, изливающейся через край Благодарности. Пребывать в Сострадающей открытости в Сат-Чит-Ананде, Существовании-Сострадании-Излиянии-Блаженстве. Восторженно бредить вместе с Руми, Хафизом и Экхартом. Быть-в-любви, в Возлюбленном. Более ничего. Что может быть ещё?

 

9

ДЖУНГЛИ, ЧАСТЬ III

Древние учения Индии, учения адвайты, чистой недуальности, недвойственности, полны абсолютно здравого смысла. Они полны здравого смысла, потому что ночью, в джунглях, в бамбуковой хижине в деревне коренных жителей тропического леса Амазонки, за сотни миль от дорог, в темноте, под потоками тропического ливня, среди учений и учителей, очень разных, но в точности одинаковых, я просыпаюсь ото сна. Я лежу обнажённым в обнажённом Присутствии, и более нет ничего. Да и меня, лежащего обнажённым, тоже нет.

Эта иллюзия, этот сон продолжает казаться существующим, но это лишь волна на поверхности океана Единственности, сон, мерцающий в Осознанности. Ничто не осталось таким, как прежде. Пробудившись ото сна однажды, я больше никогда не перестану знать. Не «пиковое переживание», которое приходит и уходит, и ты вечно ищешь его в жажде испытать снова. Пробуждение; видение другими глазами, с другой позиции, и нет пути обратно. В то же самое время, ничего не случилось. Не было никакого «пробуждения», потому что состояние сна было лишь частью сновидения.

Самое смешное, что я никогда ничего такого не искал. Когда я был моложе, на третьем десятке, то провёл много лет в семинарии, изучая философию и теологию, двигаясь вверх по иерархической лестнице духовных санов вплоть до места романо-католического священника. Но едва добравшись туда, моментально его покинул, потрясённый злоупотреблением властью и контроля. На какой-то период я посвятил себя исследованию других мировых религий, некоторое время вникая в дзэн и даосизм (но по иронии избегая всего того, что всегда казалось крайним проявлением странности у йогинов и махараджей, Шри-таких и Рам-сяких в Индии), прежде чем в конце концов не бросил всё это занятие, стал исповедовать агностицизм и гедонизм и 20 лет кряду строить дома.

За пару или около того лет до джунглей любопытство к собственным заново открытым туземным корням привело к тому, что я начал крутиться среди представителей аборигенных культур, обучаясь у шаманов. Было занятно задавать вопросы и выслушивать предположения о том, что есть «реальность», но я мало что знал об «искательстве», или «пробуждении», или «просветлении», разве что в памяти осталось смутное воспоминание о чтении Д. Т. Судзуки за двадцать лет до того. Но даже это было академической, «сравнительной религией», ничего общего не имеющей с тем, что я мог бы соотнести с собой или к чему мог бы почувствовать интерес. Поэтому не было никаких осознанных ожиданий, никаких категорий или концепций, дабы опереться на них или подобрать выражение тому, что «случилось» спонтанно, когда оно случилось. Ничего не случилось.

Позднее всё той же ночью в джунглях, ближе к утру, когда я лежал в Присутствии, наступил момент прекращения всякого опыта. Мысли, чувства, все происходящие процессы — всё полностью остановилось. Я не осознавал этого в «то время», потому что не было мыслей и не было осознания времени или чего-нибудь вообще; только при ретроспективном взгляде я понимаю, что был «период времени» вне времени, когда не было мыслей, опыта, ни единого объекта, ничего.

Возможно, прошли часы, возможно, одно мгновение; это не имело отношения ко времени. Только в ретроспективе это можно назвать местом или временем недвижимости или пустоты, потому как когда это происходило, не было времени и не было места, не было чувств или осознания чего-то происходящего. Я не спал. Это было состояние абсолютной недвижимости и абсолютного чуткого осознания. Но при этом не было ничего, что можно было бы осознавать, не было даже ощущения себя, чтобы была самоосознанность. Это можно было бы назвать абсолютно пустой недвижимостью и осознанностью. Сколько это продолжалось, я не знаю.

В конечном счёте в какой-то момент в этом месте без времени, без мыслей, без места, без «я» в сознании постепенно начало подниматься ощущение наблюдения за неким чем-то. Когда оно выделилось из пустоты, внимание сфокусировалось и стало понятно, что то, за чем велось наблюдение, было парнем, лежащим в бамбуковой хижине в джунглях. Фокусировка на нём продолжалась, пока не появилось осознание, своего рода узнавание в нём того, о ком я всегда думал как о себе, «дэвиде», что лежал теперь на циновке посреди тропического леса. И внезапное понимание: «Боже мой, никого нет дома».

Это был тот момент, когда ничего не случилось. Как лопанье мыльного пузыря, сдвиг в понимании. Я не есть «Дэвид»: никогда не было никакого «дэвида»; идея «дэвида» — часть ментальной конструкции, что-то вроде сновидения, которое ничего не значит. Индивидуального «я», того, кто, как я полагал, обитает в этом теле, глядя на мир через его глаза, того, про кого я думал, что несколькими часами раньше он пробудился в достаточной мере, чтобы воспринять Присутствие, — его нет, не существует, никогда не существовало. Никого нет дома.

Это не было опытом «выхода из тела». Да, мне доводилось испытывать подобное, когда «я», моя «сущность» переживала нечто вне тела, а не внутри него, и смотрела на него извне, а не на что-то через его глаза. Здесь же было совсем другое. То, за чем шло наблюдение, было не только телом, но всем аппаратом «дэвид»: телом, умом, «я», душой, личностью. То, что наблюдает, есть Всё то, что есть. Наблюдение, которое я познал как «свидетельствование», не является ни чем-то иным по отношению к телу или уму или всему существу «дэвид», ни чем-то не иным. Оно возникает не в нём, не в этом уме-теле, но и не является внешним по отношению к нему, ибо Оно объемлет его. Свидетельствование ведётся не «мной», даже не «мной», лишённым тела. Оно вообще не ведётся кем-либо, каким-либо существом. В том-то и дело: нет никаких существ, никого нет дома. Есть только свидетельствование.

Внезапно, мгновенно. Без усилия, из недвижимости.

Мгновение, миг полной, сильнейшей дезориентации, разрывности; затем шаг сквозь неё в совершенную ясность, очень схожий с пробуждением от сна.

Сон, кажущийся реальностью, длиною в мнимую жизнь.

Одно движение — и сон без усилий уходит прочь.

Мгновение дезориентации во сне, распознавание того, что это сон, пробуждение к Реальности.

Моментально сновидение отступает, и становится понятным, что оно никогда не было реальным, что ты никогда не был тем, кем ты себе снился. Нет никакого «до и после», нет того момента, когда я «уже» не был «дэвидом». Это есть те «врата без врат»: только видение того, что «дэвида» никогда не было. Точнее всего: теперь есть ясное понимание, что не существует «меня», «дэвида», и что «Я» есть то, что всегда было Всем, Что Есть. Всегда, повсюду совершенное Сияние Недвижимости, и не-вещь, у которой нет имени, изливающееся беспрестанно, отныне и всегда доступное постоянному прямому видению, не из вещи ума-тела.

 

10

ЗА ПРЕДЕЛЫ

Рассказывать историю сложно. В особенности потому, что, как и многое другое в учении, она легко становится жертвой того, что я называю «предписательным/описательным софизмом». Истинное Постижение осознаваемо, но невыразимо. «Дао, о котором можно говорить, не есть Дао». То, что поддаётся выражению, по сути своей концептуально; перевод на понятия, доступные в сновидении; отражение луны в луже, не сама луна. А между луной и её отражением, между Истиной и её выражением в сновидческих представлениях и понятиях лежит концептуальная пропасть, преодолеть которую можно только путём самого Постижения. Многие хотят преодолеть эту пропасть; они становятся духовными искателями и с неутолимой жаждой ищут любой обрывочный признак, путеводный знак, или подсказку, или указание на то, как опознать эту пропасть, на что похоже её пересечение и другая сторона.

По сути, по правде другая сторона ни на что не похожа, и туда невозможно попасть отсюда. Вернее, это уже есть другая сторона; всё находится «здесь», нет никакого «там». Конец истории. В этом заключается истинная природа вещей, всегда, повсюду, прямо перед вашими глазами. Но кто может увидеть? Кто же увидел однажды, тот понимает, что «запредельное» суть всё это, здесь. Но расскажите об этом рьяному искателю — и вы непременно услышите стон разочарования.

Существует архетипический образ, часто повторяющийся в сновидениях и в мифологии, в фэнтэзи и научной фантастике. Странник приходит к огромной стене. После длительного поиска он находит дверь, врата в этой стене. Когда он открывает врата и проходит в них, он обнаруживает себя в мире, вселенной, отличающейся от той, из которой он пришёл, и, тем не менее, знакомой. Та же вселенная, но несколько иная. Когда он оборачивается, чтобы снова взглянуть сквозь врата, через которые пришёл, то видит, что не только нет врат, но и нет самой стены. Не только нет пути назад, но он вообще ниоткуда не приходил. То же и с пробуждением; нет стены, нет разделения на «здесь» и «там». В каком-то смысле произошёл выход «за предел», но этот предел ничем не отличается от того, что уже находится здесь. Это те самые «врата без врат», и Я всегда был здесь. А где ещё?

И тем не менее, искатели — народ упорный; ведомые или притягиваемые неведомой им силой, которую они не понимают. А тех, кто, как они знают, или верят, или по меньшей мере, подозревают, «вышел за пределы пределов», того они наблюдают, исследуют, заваливают вопросами и даже подражают им, в надежде сбросить с себя загруз того, что они ищут. Но, вопреки длительной традиции, Постижение не передаётся контактным путём, им невозможно заразиться. Всё, чему можно научиться, наблюдая за известными мудрецами, общаясь с ними и получая прямые ответы на заданные вопросы, является только описанием, попыткой, слабой или, наоборот, весьма умелой, перевести невыразимое на язык сновидения. История, описание того, как Постижение произошло через конкретный организм ума-тела, и описание продолжающихся переживаний в этом организме ума-тела остаётся только этим описанием, его нельзя рассматривать как рекомендацию, каким образом другому организму ума-тела лучше всего «добраться отсюда туда». Но, разумеется, обычно это воспринимают именно как предписание: так из духовного опыта возникают религии; так появляются учения о всевозможных практиках, всевозможных путях, йогах, мантрах, диетах; советы по тому, как следует думать и какому пути следовать; четыре способа, пять органов чувств, шесть сил, семь добродетелей, восемь препятствий, девять стадий… десять заповедей.

Тот, через кого случилось пробуждение, очевидным образом не привязан к результату действий, поэтому учение предписывает: ты должен активно работать над собой, чтобы каким-то образом больше не испытывать привязанности к действиям! Люди видят, что тот, через кого произошло Постижение, в течение длительного времени тихо сидит, объятый глубоким покоем и тишиной, и на вопрос о том, о чём он думает, отвечает, что думания нет; поэтому учат: ты должен стараться тихо сидеть без мыслей! Учитель предпочитает одиночество — ученики начинают практиковать воздержание. Учитель состоит в браке — ученики идут и женятся. Учитель ест мясо или не ест мясо — ярые приверженцы действуют сообразно. Нисаргадатта Махарадж курил сигареты, поразительное число его последователей начало курить.

Но то, что происходит в пробуждённом, происходит самопроизвольно, без усилия: либо как результат естественного программирования и обусловленности этого тела-ума, и в таком случае вообще не имеет никакого отношения к пробуждению; либо как непосредственное последствие, естественный побочный эффект пробуждения в этом конкретном организме ума-тела. Некому пытаться. Именно это я имею в виду, говоря, что оно приходит естественным путём «с другой стороны» и не может быть достигнуто никакой работой «на этой стороне». Это ещё одна жалкая метафора, так как, конечно, нет никакой этой и той стороны, но вы понимаете, что я пытаюсь сказать? Если пробуждение, Постижение должно случиться, оно случится, и я целиком и полностью заверяю вас, это не будет «результатом» каких-то практик, соблюдаемых персонажем сновидения. Практика возможна. Пробуждение возможно. Между ними нет прямой причинной зависимости.

Скажем иначе. Когда вы спите, и вам снится сон, что «делает» персонаж этого сна, чтобы проснуться? «Просыпается» спящий, не снящийся, и пробуждение случается, когда оно случается, по причинам, совершенно не зависящим от персонажей сна, включая и того, с которым вы соотносите себя во сне.

Собирание историй о пробуждении может оказаться только громадной помехой, заставляющей ищущего бегать кругами. На утренних беседах в Бомбее у Рамеша со мной были искренне ищущие, которые, услышав кое-что из моей истории, подходили и спрашивали, как забронировать билет в джунгли Амазонки и как получить доступ к племенам, у которых я жил. Это безумие. Забудьте об этом. Это не произойдёт тем же самым путём с вами.

Два иллюстрирующих примера. Первый — дзэн-высказывание, поэтому весьма лаконичное:

После того как мастер использовал лестницу, по которой взобрался на верх стены, та лестница навеки отброшена и никогда больше не используется.

Найдите свою чёртову лестницу. А лучше помните, что она сама найдёт вас; что это уже случилось; что ваши ноги уже на перекладинах!

Второй пример — раввинская история, потому несколько более пространная:

Женщина пришла к раввину, жалуясь на то, что не может зачать дитя, и прося помочь ей советом. «Ах, — сказал раввин, — это сложно. Но, знаешь, с моей матерью случилась та же история. Много лет она не могла зачать, и тогда она пошла к великому раввину по имени Баал-Шем-Тов. Он спросил её только одно: „Что ты готова отдать, и что ты готова сделать?“ Она задумалась; она была бедной женщиной и мало что имела. В конце концов она вернулась домой и достала свою самую дорогую вещь — шаль, которую она надевала на собственную свадьбу, фамильную ценность, что принадлежала и её матери, и бабушке. Затем она направилась с ней обратно к раввину, но поскольку она была бедной женщиной и была вынуждена идти пешком, к тому моменту, когда она добралась до цели, странствующий раввин был уже на пути в другой город. Шесть недель она шла из города в город, всегда прибывая сразу после того, как Баал-Шем-Тов успел покинуть это место. Наконец ей удалось догнать его. Он принял подарок и отдал его в местную синагогу. Моя мать отправилась пешком обратно домой, — закончил свою историю раввин, — а через год родился я».

«Как замечательно! — воскликнула женщина с явным облегчением. — У меня дома есть свадебная шаль, Я принесу её тебе, ты сможешь отдать её в синагогу, и, без сомнения, я смогу зачать дитя!»

«Ах, — сказал раввин, с грустью качая головой, — к сожалению, не получится. Видишь ли, вся разница в том, что теперь ты знаешь историю, в то время как у моей матери не было истории для руководства».

Описательно, не предписательно.

Вот почему Учение традиционно называют «пальцем, указующим на луну». Выведите как-нибудь на прогулку свою собаку, скажите ей: «Эй, смотри!» — и с чувством укажите на луну. Скорее всего, собака уставится в ожидании на ваш палец. Она выкажет огромную преданность, что очень мило с её стороны, но продемонстрирует элементарное отсутствие понимания, какой-либо способности видеть дальше. Фиксация на истории, или элементах Учения, или практиках, или гуру, или учителе, или духовном опыте подобна взгляду, застывшему на пальце, не способному уразуметь, что это всего лишь указатель. Сами по себе эти вещи не имеют никакого значения. Смотрите мимо них, за них — на то, на что они указуют.

Когда это становится понятным, описания и истории, возможно, остаются полезными и интересными, но только как указатели. Всегда были тексты, сутры, истории про древних мастеров и о том, как Постижение произошло в случаях с Буддой, Хуйнэном, Шанкарой или Махарши. И нет никаких причин для того, чтобы подобные истории иссякли. Сюзан Сигал представила собственный отчёт в «Столкновении с Бесконечностью». История, которая последует, — мой вклад в современную версию древних текстов.

В конце концов Махарши срезюмировал:

Нет ни сотворения, ни разрушения, ни судьбы, ни волеизъявления, ни пути, ни достижения. Это окончательная истина.

Здесь действительно не существует никаких историй, поскольку здесь ничего не происходит. Истории — лишь то, что персонажи сновидения рассказывают себе и друг другу, снова и снова, тем самым поддерживая продолжение сна. Как бы иронично заметил мой друг Кошен: «Было бы чем заняться до второго пришествия!»

Рассказ истории есть сон, а сон есть желание — желание быть. Более того: желание быть кем-то; кем-то обособленным, кем-то особенным; кем-то с его или её собственной историей. Персонаж сна полностью вовлечён в плетение индивидуальной паутины, постройку и укрепление персональной истории, влекомый той неведомой, неизученной потребностью провозглашать и всякий раз заново утверждать индивидуальное «я».

Пробуждение не происходит, пока пестуется история, желание, провоцирующее другое желание, потребность, воспламеняющая следующую, всё то, что постоянно укрепляет чувство отдельного «я», которого не существует. Пробуждение происходит, когда желания эти навсегда разоблачены как вводящие в заблуждение, как бесполезные. Тогда прекращается рассказывание истории. Это и есть выход за предел.

 

11

ДЖУНГЛИ, ПОСТСКРИПТУМ

Поскольку я не был «ищущим», не имел готовых представлений о том, что нужно искать и что может «случиться», то, что случилось, было столь же естественным и бесхитростным, как пробудиться ото сна, встать и приступить к своим делам. Всё полностью изменилось, но так было всегда. Всё сместилось, но это просто было. Потребовалось какое-то время и с ним некоторое изучение, прежде чем привлечённое интеллектуальное понимание выровнялось с произошедшим сдвигом восприятия.

Вместе с Сат-Чит-Анандой (Жизненность, Интеллект, Излияние; Существование, Сознание, Блаженство) было четвёртое, что я знал о Присутствии, о Сиянии. В то время я чувствовал это, знал это на уровне, лежащем за пределами ума, но до определённого момента мои мысли и представления не пропускали меня туда с моим концептуальным пониманием. Оглядываясь назад, кажется странным: при уже произошедшем понимании, что нет никакого «дэвида» и никого нет дома, совершенно очевидный вывод из этого был не сразу понят на мысленном уровне. Но в ту пору не было никакой особой концептуальной базы или подготовки. Присутствие было настойчивым: это не было ощущением, возникшим и исчезнувшим. Однажды «здесь», «Оно» никуда больше не уходило; «Я» никуда не уходил.

Несколько дней спустя я покинул джунгли, но Присутствие продолжалось, и очень скоро я столкнулся с людьми, словами и концепциями, позволившими понять то, что моё сердце знало, но чему ум не мог сразу же подобрать слова: что это есть само Присутствие, которое смотрит глазами дэвида, глазами любого существа. Оно всегда было. Кроме него ничего нет. Присутствие есть «Я», которое знает: «Я Есть». Присутствие не есть иное, внешнее. Присутствие, Сат-Чит-Ананда, есть моё собственное сердце, наполняющее галактику; моё собственное Я. Оно всегда было здесь, и Это Есть То, Что Я Есть. А то, чем я считал себя, своим я, не существует.

Это Я, эта Сущность, есть Всё, Что Есть. Это единственная Естьность, которая есть. Это всё, что существует; индивидуума, который полагает, что это его переживание, его понимание, нет. Вы можете выслушивать это целую вечность и думать, да, о'кей, я понял. Но на самом деле вы не поняли. Когда это наконец дойдёт, попадёт в цель, взорвётся, ничто не останется тем же. Ничто никогда им не было.

А с другой стороны, не было «пробуждения». Потому что некому пробуждаться. «Дэвид» никогда не существовал, он лишь персонаж сновидения, часть космической шутки. А Кто Я на самом деле Есть, есть Всё, Что Есть, которое никогда не засыпало и которому нет необходимости просыпаться от чего-либо.

«Я Есть То» — другая половина, доводящая до целого понимание, что «никого нет дома».

Постижение, описываемое здесь, всегда будет окрашено тем фактом, что осознание «меня нет» произошло сначала, и, таким образом, стало базой, основой для прозрения, позволившего прорваться к осознанию Того, Что Есть. Поэтому Постижение того, что бесконечное, универсальное Присутствие-Осознанность-Сияние есть то, что есть «Я», всегда будет сопряжено с той совершенной пустотой, знанием, что отдельного «я» просто не существует. Кто есть это бесконечное Присутствие? Не «я»! Никакого «кто». Только Я, которое есть Всё, Что Есть.

Существуют случаи, когда реализация «Я Есть» или, возможно, короткая вспышка понимания, происходит сначала, без самоотдавания и глубокого видения того, что, при всех вариантах индивидуальности, «меня нет». Результат тогда может оказаться совсем иным.

Различные спорадические практики: молитвы, шаманские путешествия, медитации — были частью обусловленной рутины данного сновидческого персонажа и время от времени продолжают практиковаться, но я понимаю, что это лишь часть сна. Молиться кому? Путешествие куда? Не существует иного, нет двух. Это врата к тому, где я уже нахожусь: Сат-Чит-Ананда, Я Есть То. Некуда идти, нечего совершать: всё есть Осознанность, вокруг, сквозь и в качестве «нас». Эта жизнь проживается, внутри, вокруг и посредством этого ума-тела, но не «мной».

Духовные практики и потуги, к которым однажды побуждает чувство отделённости и потребность воссоединения, потребность в смысле и цели жизни, прекращаются и отпадают сами собой, ненамеренно и без усилия прекратить их или продолжать: намерения просто не возникает. То, что возникает, возникает спонтанно. Иногда, достаточно часто, хочется просто сидеть в тишине, в недвижимости, в Сиянии, в абсолютном покое. Но едва ли это можно назвать молитвой или медитацией. Это ничто, пустота. Существование. Сознание. Блаженство.

Жизнь совсем внезапно, чудесным образом оказывается чрезвычайно простой.

Становится понятным, что эго, индивидуального «я» и всех его искажённых перцепций никогда не существовало. Персонаж сновидения продолжает оставаться таковым: чистит зубы, подравнивает бороду, по-прежнему любит всё ту же еду, плохо владеет навыками общения и находит многие вещи, которые другие говорят или делают, сбивающими с толку и дезориентирующими. Как и было всегда. Но персонаж выпотрошен, выдолблен изнутри. Когда-то он воспринимал себя со всею серьёзностью, думая, что он является кем-то. Теперь, когда он смотрит внутрь, он знает, что никого нет дома. Персонаж — всего лишь мистификация. Осталось только глубокое ощущение «Я Есть», но оно принадлежит не персонажу, а Присутствию, кое есть вечное, вездесущее совершенное Сияние.

Подобно вентилятору, который продолжает крутиться после того, как его выключили, подобно велосипеду, который некоторое время катится, хотя ездок уже соскочил с него, сорок шесть лет обусловленности проторили дорогу, по которой это ум-тело, создание привычек, могло бы шагать в своём сне. Что оно, понятное дело, и делало, в соответствии со сценарием сновидения. Теперь оно потихоньку сходит на нет. Потребовалась целая сновидческая жизнь, чтобы оно создало свою историю, накопило, свело воедино, простроило мысли, чувства, воспоминания и переживания до получения этой личности. Теперь, когда отсутствует волеизъявление или усилие прекратить или продолжать, возможно, ему потребуется целая жизнь, чтобы отпасть. Или мгновение. Или вообще ничего. Пока есть наблюдение, соприсутствие, это не имеет значения. Это просто абсолютно ничего не меняет.

 

12

БУТЫЛОЧКА «ДОКТОРА БРОННЕРА»

Что здесь можно сказать ещё? Очень немногое. Искательское сообщество помешано на учителях, и учениях, и искательстве, и пробуждении, но совершенно очевидно, что здесь нечего искать и нечему учить. Грандиозный спектакль продолжается, и несмотря на то, что это ум-тело весьма активно участвует в нём, всё теперь видится с совсем иной перспективы. Совершенно ясно, что видится это не уму-телу.

Нет «цели», «причины». Персонажи сна, актёры кинофильма, этой мыльной оперы тратят свои жизни в мучительных поисках цели. Так серьёзно воспринимать себя! Есть свидетельствование, знание, что всё это страдание, вся мука, острая тоска, утраты, боль, смятение, раны, чертовски большие усилия — всё это часть канвы сновидения, созданного нами, чтобы вытащить себя оттуда, где мы не находимся.

Самосовершенствование, духовные практики, искательство, попытки идти по пути, следовать пути; всё это направлено на то, чтобы вырыть себя из ямы, которую мы создали собственными поисками. Это подобно зыбучим пескам; борьба ведётся инстинктивно, и мы думаем, что это помогает, но на самом деле это само по себе является проблемой. Борьба, искательство есть индивидуальное «я», пытающееся продолжать рассказывать историю. Нечего искать. Отделённость — иллюзия. Ничто не может быть отделённым, ничто. Есть только Одно, не два, и Это Всё. Всего остального нет. И Это не-два, которое Есть, есть то, что есть Я, здесь. Всё, что Есть, есть ничто, Эта Это-вость, Эта Я-вость, которой является Я и Всё, Что Есть.

Вероятно, я выражаюсь непонятно? Поверьте, это не нарочно, но теперь вы видите, почему я предпочитаю заниматься своей работой, а не разглагольствовать на эти темы? Почему столь многое из того, что имеет отношение к каждому, кажется такой бессмыслицей? Почему так сложно порой просто понять вопрос, не говоря уже о том, чтобы ответить на него? Все бегают туда-сюда в полной уверенности, что существуют! Это самая большая глупость, какую можно себе вообразить! И всё, что я могу сказать, звучит как напыщенная и бессвязная тирада, словно читаешь этикетку на бутылочке с жидким мылом «Доктор Броннер», которую можно найти в лавках, торгующих продуктами для здоровья. «Всё Одно, вечно Одно, всё Одно или ничто! Допустимы исключения? Никогда и ни за что!» И так далее, ad infinitum

Это всё здорово, но кто-нибудь воспринимает это всерьёз? Бред!

Есть очень красивая фраза в исламском призыве к молитве, суммирующая и выражающая это наилучшим образом. «La ilaha illallah». Поскольку корень имени Бога, «Allah», тот же, как и в слове, обозначающем «Что Есть», перевод этой фразы может иметь бесчисленное количество вариантов. «Нет Бога кроме Бога». «Нет иной реальности кроме Бога». «Нет ничего, что не являлось бы Богом». «Что Есть, есть Бог». «Всё, что есть, есть Что Есть». Отлично, но кто-нибудь на самом деле это понимает?

Поскольку «цель» отсутствует, то очевидно, что «вы», «я», все «мы» не совершаем никаких действий. И тем не менее, «наше» присутствие здесь кажется чем-то «правильным»… в конце концов, Сознание созерцает это во сне, всю эту красоту, и боль, и чудо — как же это может быть чем-то некрасивым и неправильным? Это так забавно, и никто не понимает. Когда я говорю «не имеет значения» или «не существует цели», некоторые приходят в ярость: «Тогда в чём же смысл нахождения здесь? Зачем вставать по утрам?» Хотя на самом деле всё переживается теперь намного красочнее, и намного ярче, и проще, и радостнее, даже тяжёлые моменты, чем когда-либо до этого видения. Да, даже хаос, насилие и безумие этой жизни. Любовь, сострадание, грусть, гнев, отвращение переживаются теперь намного сильнее и глубже без вовлечённости в их возможный смысл и результат. И они проскальзывают теперь гораздо быстрее, не оставляя ощущения их важности или привязанности к ним. Это пробуждение

…не означает, что ты больше не испытываешь желаний, обиды, боли, радости, счастья, страдания или горя. Ты продолжаешь всё это ощущать; просто оно больше не убеждает тебя.

Кен Уилбер

Похоже, среди искателей бытует мнение, что после пробуждения жизнь предлагает совершенно иной набор переживаний и что, в особенности, эмоциональный план выравнивается или вообще исчезает. Но это неправда. В качестве наглядного примера на ум приходит график со шкалой, идущей от нуля внизу до десяти наверху. В течение жизни эмоциональное состояние флуктуирует и может оказаться где угодно на этом графике, от бездны отчаяния на нулевой отметке до пика чистой радости на десятке. Произошедшее Постижение вовсе не означает, что вся полнота опыта сглаживается, скорее, наоборот. Как и прежде, присутствует весь эмоциональный ряд от нуля до десяти; но вместе с этим идёт осознание, что это далеко не всё. График от нуля до десяти сидит на верхушке гигантской шкалы, бегущей вниз до отметки сто, тысяча, сто тысяч, до бесконечности, лежащей в его основании и включающей в себя этот отрезок человеческих эмоций и переживаний «ноль —десять». Он по-прежнему проживается во всей тотальности, но при этом видно и понятно, что эта тотальность имеет весьма незначительную амплитуду, подобную своего рода чёрточке на поверхности бесконечности Всего, Что Есть.

С пониманием того, что всё это сон, что не существует ничего, кроме Всего, Что Есть, ты заново входишь в сновидение. Как Нео в конце фильма «Матрица»: входишь и продолжаешь игру, абсолютно зная, что этот индивидуум «нереален». Когда-то я думал, что мы «забываем» ради того, чтобы испытать отделённость от Единственности. Ещё как забываем, но забываем просто-напросто, что не существует никакой отделённости, чтобы её испытывать, что не только все мнимые переживания индивидуума, но и сам он есть не более чем фикция, ментальный пузырь, лила, Божественная игра.

Многие искатели, когда начинают понимать на интеллектуальном уровне, что всё это подобно сновидению, моментально задают вопрос: «Ну хорошо, как мне тогда выбраться из сна?» Как будто это следующий логический шаг. Как будто ум, думающий это, единственно понявший, что это сон, сам не является частью его, иллюзией. Всё, что способно возникнуть здесь, в сновидении, включая мысли, вроде этих, и персонажей, вроде того, кого вы называете «собой», неизбежным образом являются ментальными построениями и персонажами в сновидении. Нисаргадатта Махарадж:

Сама идея выхода за пределы сна иллюзорна. Зачем куда-то выходить? Просто поймите, что вам снится сон, который вы называете «миром», и перестаньте искать выход. Сон — это не ваша проблема. Ваша проблема заключается в том, что что-то в этом сне вам нравится, что-то — нет. Когда вы увидите, что сон — это сон, тогда вы сделаете то, что необходимо сделать.

Но то, что эти «умы» в сновидении обусловлены и оперируют понятиями дуализма, вовсе не означает, что иначе они не могут. Просто это весьма необычный и порой неуклюжий переход, требующий большого растяжения границ.

Любопытно, что большинство учителей адвайты не говорят об «Одном». Слово advaita означает «не два», и именно это понятие они используют. Поначалу несколько непривычно, когда Бог и творение, Непроявленный Источник и проявление, Что-Есть и сновидение обозначаются через «не-два», но делается это с намерением избежать раздражающей путаницы, когда «единственность» может быть понята как дуалистическая противопоставленность разъединению. В мире феноменов, проявлении одна часть дуалистической пары не может существовать без другой. С этой точки зрения можно подумать, что для существования единственности необходимо разъединение. Но за границей дуальности, в тотальном сознании, единство и разъединение есть «не-два». Сознание и проявление есть «не-два»; существует только единство; разъединения не существовало никогда.

Наши умы научены думать в понятиях причинной зависимости: «Часы подразумевают часовщика». Тем не менее неиссякаемая нить извечного учения считает такое суждение ненужной и неоправданной помехой. Сновидение не обязательно подразумевает сновидящего. Буддийский текст говорит: «Нет того деятеля, который совершает действие». Подобная фраза есть и в даосизме, где Дао сравнивается с «паутиной, у которой нет паука». Здесь заложен ключ. Идея существования свидетельствования без какой-либо сущности, выступающей в качестве свидетельствующего, непостижима для наших умов, кои научены думать совершенно иначе. Но это не значит, что понимание невозможно. Если это смещение произошло, и на самом глубоком уровне, какой только возможен, стало очевидно, что нет индивидуума, делающего, думающего, переживающего что-либо, тогда больше ничего не требуется понимать, больше ничего не требуется делать. Только неизменно сознавать, что всё это лишь концепции, не имеющие отношения к Истине. Концепции ничего не значат. Переживания, даже переживания пробуждения, ничего не значат. Потому что все концепции и все переживания — лишь сон. Постижение — вот всё, что имеет значение: как сказал Нисаргадатта, Постижение есть всё. Ибо Постижение — это единственная точка, в которой Что Есть (то, что не есть сон) пересекается с тем, чего нет (то, что есть сон).

Забавно, что туда невозможно попасть отсюда. По меньшей мере, не спрашивайте меня как. В джунглях по мне был нанесён удар исподтишка, я был захвачен и доставлен туда не по собственной воле. И даже в этом случае я не попал «туда». Меня привели «сюда», где я всегда находился. Нет «там». Есть только здесь. Вэй У Вэй пишет, что не существует пути, по которому нужно идти, потому как все пути идут отсюда туда, и тем самым уводят от Всего, Что Есть, от единственного возможного места, от дома. Нет пути, который бы вёл отсюда сюда. Вот почему никакая практика, никакое учение, или преданное служение, или изучение, или работа, или ещё что-либо, что «ты» можешь «сделать» на этом «пути», не приведёт «тебя» «туда». Ты уже Здесь.

В традиционной адвайте джняна-йога делает ударение на вопросах «Кто Я?» (или, скорее, «Кто не есть Я?»), «Кто испытывает переживание?», «Кто спящий?»… И задаёт их не риторически, а следует им, как мантрам, упорно, настойчиво, туда, куда они ведут. Многие учителя утверждают, что это именно те вопросы, которые, если следовать им со всем упорством, могут привести тебя туда. Может быть. Но не спрашивайте меня.

В моём случае была чистая, незамутнённая, глубокая простота всего. На сатсанге, следуя «пути» джняна-йоги, нужно постоянно задавать вопросы, чтобы тем самым как бы загнать свой ум в угол, где он в конечном счёте вынужден выйти за собственные пределы. Я пробовал делать это, в период, когда учился тому, как мне следует думать о случившемся в джунглях, и пытался относиться к этому серьёзно, но в данной перспективе это полная ерунда. Нет вопросов, на которые немедленно не последовал бы ответ, заключающийся в понимании, что этот вопрос и все вопросы — только пустые мысли. Нет индивидуума, задающего их или отвечающего на них. Жизнь просто происходит: мысли, чувства, действия, переживания. Нет индивидуума, делающего что-либо, думающего что-либо, переживающего что-либо. Когда это становится понятным, все вопросы прекращаются.

Всё, что Есть, есть Присутствие. И Я Есть То. Вы хотели что-то спросить?

И снова бутылочка «Доктор Броннер». Нет, это на самом деле крайне забавно.

Вы можете увязнуть в этом и всю жизнь выбираться: есть путь, нет пути; есть вопросы, нет вопросов; есть просветление, нет просветления; но это так и останется ничем, сотрясанием воздуха.

Всё, что есть здесь и сейчас, призвано служить продолжению жизни, сновидения, иллюзии, пока она продолжается. Продолжению наслаждения, признательности и благодарности. В открытости Сат-Чит-Ананды Любви, Состраданию, Благодарности, Излиянию. Счастливо бредить вместе с Доктором Броннером и Руми. Знать, до самых глубин, что всё просто есть; и что Я, которое знает, что это не «я», которого нет: Это есть Всё, Что Есть.

 

13

ОСВОБОЖДЕНИЕ

Чудовищно сложно описать или объяснить это ничто, которое потому-то и называется невыразимым. По существу, нет ни видения, ни невидения, завеса ни поднята, ни не поднята. Просто быть мистиком, йогином или шаманом, конечно, мало что значит: только ещё большее количество ролей для персонажей сновидения. До тех пор пока остаётся тот, кто понимает, понимания не происходит. Пока есть, кому пробудиться, пробуждения нет. Основное послание сутр и шаманов заключается в одном и том же: человек понимания — это тот, кто умер до того, как он умер, кто не оставляет следов, кто не следует ни какому пути, ибо он знает, что как личности, как сущности, его нет. Но кто способен на это, какое «я» готово умереть? Никакое, как сказал бы Вэй У Вэй, потому что никакое «я» не существует, смерть может только случиться. Нет никого, кто мог бы знать — есть только знание, а весь этот мир словно пребывает во сне или в галлюцинации. Только Сияние за пределом света, Любовь за пределом любви, ясное знание чистой красоты, струящейся сквозь эти прозрачные формы, — больше никого.

После джунглей к восприятию жизни добавилось чрезвычайно необычное и замечательно яркое качество. С одной стороны, всё, весь опыт, можно описывать только в терминах пустоты. Это та перспектива, с которой когда-то всё казалось значимым, жизненно важным, а теперь постигнуто как нереальное, пустое, неважное, мнимое. Когда очевидно, что то запредельное сияние Сат-Чит-Ананды есть всё, что есть, продолжающее разворачиваться сновидение скользит, подобно тени. Но в то же самое время всё это, возникающее во сне и пустое по сути, ощущается теперь намного глубже, чем можно было когда-либо себе вообразить, во всём великолепии совершенного творения, именно потому, что это не что иное, как Сат-Чит-Ананда, которое есть всё, что есть. Всё, что не имеет значения, что есть пустая иллюзия, в то же самое время есть само запредельное сияние, совершенная красота. Так или иначе, равновесие не нарушается: эти два очевидно противоположных аспекта не сводят друг друга на нет, а дополняют. Кажется, что здесь отсутствует «логика», но это так, как оно есть.

В адвайте есть традиция, которая говорит, что майя, проявление физической вселенной, закрывает собой, лежит поверх Сат-Чит-Ананды. Я не силён в этих вещах и могу только попытаться описать понимание. А Понимание здесь говорит в пользу того, что не может быть никакого наложения одного на другое. Майя, проявление, физическая вселенная, есть в точности Сат-Чит-Ананда, ничем не отличается от него, не существует сама по себе как нечто отделённое, чтобы его можно было наложить поверх чего-то ещё. В том-то и вся суть! Нет майи! Единственная причина, по которой кажется, что у неё есть собственная реальность, и поэтому её принято считать реальной, заключается в ошибке восприятия, которое видит кажущееся, а не Что Есть. Это то, что имел в виду Хуанбо, говоря, что «не следует проводить различия между Абсолютом и чувственным миром». Никакого различия! Есть только Одно. Никогда, ни в каком смысле не существовало двух. Всё восприятие базируется на различении и разделении, всё восприятие двойственности и всё восприятие того, что известно как физическая реальность, — ментальная иллюзия. Когда учитель указывает на физический мир и говорит: «Всё это майя», — то, что он на самом деле говорит, звучит как: «То, что вы видите, — иллюзия»; всё то, что есть, — Всё, Что Есть, чистое Бытие, Сознание, Блаженство, Излияние. И только ваше восприятие этого как физического мира — майя, иллюзия.

Конечно, на самом деле нет никаких врат, которые открывались бы во Всё, Что Есть, и ни один путь не ведёт туда. Возможен только сдвиг в восприятии, позволяющий увидеть майю, нереальность как нереальность. Через данного персонажа сновидения Понимание произошло в контексте духовных практик туземных племён, поэтому то, что известно в этом сне как «шаманизм», в данном случае сыграло роль безпутного пути к безвратным вратам, которые распахнулись и явили то, что никогда не было скрыто, никогда не было на другой стороне. Как и любая другая форма религиозной или духовной практики на этой планете, шаманизм — по большей степени такой же вздор, к занятию которым прибегают персонажи сна, дабы вычленить из всего какой-то смысл и на том успокоиться, пока сон продолжает идти своим чередом. Все те потуги и все атрибуты шаманских практик взорвались, растворились в свете Присутствия, Всего, Что Есть.

Да даже в самом шаманизме лишь совсем немногие действительно познали и увидели, что это только сон, и что ничего не имеет значения, и что всё, что есть, есть Осознавание, и что их нет. Но с другими они продолжают притворяться, с течением времени, возможно, всё реже и реже, пока совсем не перестанут, и тогда на них смотрят, как на сумасшедших. Кого это волнует? Ибо когда без тени сомнения понятно, что как личности, как индивидуума, как сущности, как «дэвида», даже как «души», меня нет, не существует, как и не существует всех остальных, то равным образом очевидно, что как Всё, Что Есть, Я Есть.

Видение, произошедшее в джунглях, было и остаётся самообосновывающим в том смысле, что оно тотально и не требует подтверждения. Всё видимо в истинном свете. По отношению к нему всё относительно, по отношению ко всему оно абсолютно. Тем не менее в сновидении сновидческий персонаж продолжает функционировать как таковой. И этот сновидческий персонаж, этот инструмент тело-ум, находится под постоянным воздействием Постижения.

Похоже, в большинстве случаев Постижение приходит после определённого периода искательства и интеллектуального понимания учений вечной мудрости, и в таком случае, когда оно происходит, весьма вероятно некоторое узнавание. В данном случае, однако, подготовка в плане знакомства с элементарными понятиями была минимальной, если вообще таковая имелась. С одной стороны, это было глубокой и прекрасной милостью и благословением. Мне приходилось наблюдать, как привлечённые для интеллектуального понимания концепции становились огромным препятствием для многих духовных искателей, так что в моём случае, когда Постижение случилось естественно, спонтанно и неожиданно, я оказался избавлен от этого.

Но с другой стороны, испытанное стало многократно интенсивнее, неподготовленное ум-тело было брошено в пучину хаоса. Поэтому записи Сюзан Сигал кажутся мне весьма горькими; всё, через что ей пришлось пройти, вызывает глубокое сочувствие. Хотя в отличие от меня некоторое количество подготовки у неё всё-таки было (занятия по программе Трансцендентальной Медитации с Махариши Махеш Йоги), похоже, это, тем не менее, не снабдило её ключом, необходимым для постижения происходящего пробуждения. И что более примечательно, её не снабдили никакой ощутимой поддержкой уже после того, как это случилось, в результате чего последующие двенадцать лет ей пришлось провести с психотерапевтом, занимаясь «отчаянной попыткой патологизировать пустоту собственного „я“ с целью избавиться от неё».

В моём случае шаманический контекст сам по себе не мог предоставить адекватную концептуальную и опытную базу, с помощью которой можно было бы обосновать, объяснить и выразить то, что случилось. Я знал, что «никого нет дома», что не существует и никогда не существовало «дэвида», что то, чем я «себя» всегда считал, было фикцией. Я также знал, что Сияющее Присутствие было Всем изливающимся. Это было совершенным великолепием, но в то же самое время вызвало то, что на тот момент я назвал резким «размыканием», чувством нарушения непрерывности не только с точки зрения личной истории, собственного прошлого, убеждений и целей, но и тотальное отсоединение от того, что, по-видимому, составляет опыт всех остальных существ на планете, насколько мне известно. В рамках нашего социокультурного контекста возможность того, что здесь имел место своего рода психотический диссоциативный срыв и что «дэвид» впал в безумие, кажется весьма правдоподобным объяснением.

Но то, что последовало дальше, в очередной раз было чудом, незаслуженной Милостью. Как результат того необычного образа, коим произошло Постижение, в нём отсутствовали отношения между гуру и учеником в традиционном смысле слова. И тем не менее, по ходу дела возникает нечто похожее: простое пребывание, успокоение в этом Сиянии, отдавание себя этой невероятной Милости: просвет, открывающийся в этот Покой, который превосходит всякое понимание.

Почти все, о ком мне довелось слышать, кто, похоже, подлинно пережил то, у чего нет имени, прошли через длительный период последующего дозревания. Роберт Адамс, Тони Парсонс, Сюзан Сигал, Дуглас Хардинг и другие; даже Рамана Махарши: десять, двенадцать, двадцать лет до «освобождения». В традиции дзэн, когда монах-ученик достигает пробуждения, он продолжает оставаться учеником ещё десять лет для «стабилизации». Даже Хуйнэн, Шестой Патриарх дзэн, ушёл и прятался в горах пятнадцать лет после всего случившегося.

Звучит здраво. Джед МакКенна называет это «чертовски специфическими десятью годами», и я должен с ним согласиться. Просто организму тела-ума требуется время для приспосабливания. Всё, что люди полагают важным и разумным, видится ему абсолютно абсурдным, бессмысленным. А то, что люди даже не замечают, — Совершенством, красотой, завершённостью, не требующей слов. Гораздо сильнее, чем раньше, присутствует склонность к тишине и одиночеству, хотя понятно, что таких вещей не существует.

Хуйнэн говорит, что, в то время как Постижение происходит внезапно, то, что он называет «освобождением», происходит постепенно. Я могу только сказать: происходящее Постижение сотрясает организм ума-тела столь сильно, что последнему требуется некоторое приспособление. А как иначе? Возможно, в отдельных случаях переход протекает гладко: если, к примеру, вы являетесь частью культуры и времени, где вы всю жизнь пропитываетесь базовыми элементами Учения, период приспосабливания организма тела-ума может быть весьма незначительным.

Понятно, что в моём случае всё было иначе, практически прямо противоположно. За целую жизнь, прожитую с ощущением её невыносимой запутанности и болезненности, в борьбе с ней и со всем, что она предлагала, в обусловленном существовании успели сложиться совершенно иные паттерны, привычки и способы мышления. В базовом арсенале не было опорных идей Учения, к помощи которого можно было бы прибегнуть. И не было никакого сообщества или каких-то других ресурсов, которые могли бы оказать поддержку сразу после произошедшего.

В буддизме есть традиция, называемая пратьека-бодхи, «реализация одиночки». Она относится к Пробуждению, случившемуся вне обычной передачи учения от учителя к ученику, без привычного фонового образования, подготовки или поддержки. В таком случае путь к освобождению может оказаться ещё более «чертовски специфическим». Возможно, Рамеш думал о чём-то похожем, когда сказал мне:

Пробуждение бывает разным, да. Опыт, который был у тебя, как ты его называешь, — «никого нет дома»; действительно, нет никакого дэвида. И это правда, когда нет отождествления. И потому, что именно это произошло с тобой, проживание этой жизни представляет для тебя большую проблему… поэтому твой случай уникален.

Замечание Иисуса, на которое я наткнулся в начале Евангелия от Фомы, стало первым высказыванием учителя, которое я обнаружил, где говорится, что после «нахождения» пробуждения возможно сильнейшее потрясение, сильнейшие нарушения. В зависимости от состояния тела-ума это не обязательно, но в данном случае это было так. Этот период потрясения сам по себе является «освобождением», переустройством паттернов и обусловленного существования тела-ума в свете новой обусловленности, сложившейся благодаря Постижению. И в основе всего этого лежит постоянное, полное изумления осознавание Всего, которое никогда не умрёт.

Но всё это имеет отношение к тому, как организм тела-ума реагирует и приспосабливается к различным вариантам, которыми происходит Понимание. Всегда было предельно понятно, что Понимание само по себе совершенно, предельно просто и тотально. Те, кто настаивает на том, что пробуждение происходит постепенно, или имеет несколько ступеней и степеней, и что даже возможен некий процесс углубления в него, мне кажется, не понимают самой важной и неотъемлемой части самого Понимания. Это не часть времени и пространства, и не может занимать время или пространство. Это не опыт, не процесс. Это пронзание времени и пространства навылет глубоким интуитивным пониманием, что всё это время, пространство, все вещи и все сущности, включая ту, в которой происходит инсайт, — всего этого нет. Как это может произойти как-то иначе, нежели внезапно, мгновенно? Это не может быть частичным; либо оно есть, либо нет.

И всё это лишь видимость. Понятно, что здесь ничего нет: слова, идеи, мысли — всё бессмысленно. «Сказка, рассказанная идиотом, которая полна скандалов и ярости и которая ничего не значит». Что Есть, есть немыслимое великолепие, бесконечная любовь, великая тишина, и это действительно всё. И опять-таки, это невозможно передать словами, это несказанно, невыразимо.

 

14

ВРАЩЕНИЕ

Кто я? Извечный вопрос. Определённо не это тело, не эти временные, изменяющиеся физические молекулы, атомы и частицы, которые, если верить физикам, как таковые вообще не существуют. Определённо не этот ум, не эти мысли, неизвестно откуда возникающие и не поддающиеся контролю. В итоге остаётся одно: единственное, в чём мы можем быть уверены, — это Сознание, глубоко внутри, глубоко за пределом индивидуальности, первичное по отношению ко всем вариантам того, кем или чем я себя считал. Ощущение, знание: Я Есть. Неделимое, интуитивно воспринимаемое Я, Жизненная Сила, которая существует и знает, что она существует. Это всё. Единственная постоянная. Всё остальное — измышление, выдумка.

Под всеми своими слоями каждый из нас переживает этот самый опыт существования, «Я Есть». Именно этот опыт Я. Необъяснимым образом этот всеобщий опыт является атрибутом различных «я», каждое из которых переживает одно и то же Я. Безличностное Я принимается за личностное, «индивидуальное» «я», обитающее в каждом индивидуальном теле-уме. По крайней мере, это то, что на поверхности кажется бесспорным. Но не нужно копать слишком глубоко, чтобы убедиться, что это ерунда. Идея отъединённого, индивидуального «я» возможна только потому, что в каждом видимом «я» переживается подлинное Я. Этот опыт ошибочно трактуется как личный опыт, относящийся к индивидуальному телу-уму. Жизненная Сила, Я, вдыхающая жизнь в одно тело-ум, кажется отличной от той, что оживляет другое тело-ум, потому что проявление этого Я в каждом из них выражено по-разному. Мы сосредоточиваем внимание на непостоянном, варьирующемся проявлении и не замечаем то неизменное, что скрыто под ним.

Неизменно: есть только Одно. Есть только одно Я, одна Осознанность, Сознание, выражающее себя во множестве кажущихся тел и умов. Моё знание «Я Есть» — то же Я, подобное вашему знанию «Я Есть». Реальность есть то, что скрыто за покровом видимости: Я, «Я Есть», Осознанность, Абсолют. Те, кого мы называем индивидуумами, представляют собой лишь видимую, относительную конструкцию. Всё, что называется физической или психической «реальностью», на деле только видимость, относительность. Именно поэтому здесь поистине ничего не происходит — всё это лишь кажется. Несмотря на видимость, ничто из проявленной физической «реальности» не реально, ничего не происходит, и «дэвид», наряду со всем остальным, — концепция, идея, ментальный пузырь, которого в реальности нет.

Благодаря этому жизнь идёт своим чередом с гораздо меньшей вовлечённостью. Нет нужды в стремлениях, борьбе или становлении: «мы» все уже есть Единственность, Я, Осознанность. То, что кажется происходящим здесь, в видимой «реальности», нереально и не оказывает никакого воздействия на того, кто Есть Я, на Я, на Осознанность. Это сравнимо с волной: она вздымается на какое-то мгновение на поверхности океана и снова опадает, но природа океана остаётся неизменной. Ничего не случилось. Переживания ничего не значат: на самом деле, нет ничего, что было бы более важно или менее важно, потому как здесь ничего не происходит. Когда действие не имеет значения, привязанность к его результату постепенно теряет силу.

Когда я смотрю на «других», то обнаруживаю шокирующую, неприкрытую близость с ними: я вижу ту же Сущность, которая Есть Я, по-разному выражающую себя.

Нисаргадатта Махарадж то и дело повторял своим слушателям: «Отступите. Идите обратно». На каком бы уровне вы ни были, какое бы местонахождение ни определяло ваши мыслительные процессы и переживания, отступите обратно, найдите место или уровень, предшествующий этому. То же предписывает указание Джеда МакКенны: «Продвигайтесь». Не важно, где вы находитесь или откуда пришли, пока существуете «вы», существует более глубокий уровень, предшествующий этому, находящийся за его пределом, который и нужен вам. Всё остальное — часть сновидения, маскирующий слой. Отступите, идите обратно, к тому «Я Есть», что предшествует всему.

Какое-то время после всего случившегося, после джунглей, присутствовало острое осознание трансформации, Понимания, произошедшего внезапным рывком, и ощущение, что уму и телу ещё только предстоит научиться жить с этим. Похоже, дело было не только в тяжести этого ума-тела и движущих импульсах его жизни и истории, но и всей человеческой культуры, убеждённой в том, что всё устроено не так, как это было очевидно теперь, в свете Понимания. В повседневной жизни ум и тело продолжали реагировать привычным для них образом мыслей и действий. Это было даже забавно и развлекало меня всё то время, потому как не было «содержимого», не было поддерживающих эмоций и убеждений, которые раньше были там и изначально служили толчком этим мыслям и действиям. Они были «пусты».

Как-то я наткнулся на параллель с вентилятором, который продолжает вращение некоторое время после того, как штепсель выдернут. Лишённые своего источника, привычные мысли и действия должны были бы отпасть, что до определённой степени и произошло. Большая часть инертного движения постепенно сошла на нет. С другой стороны, вещь дэвид просто до смешного продолжает вести себя более или менее как дэвид. Организм исправно выдаёт реакции, соответствующие его запрограммированности и обусловленности. Но это не имеет никакого значения.

После того как Реализация случилась, внешне может казаться, что ничего не изменилось, однако изнутри всё отныне предстаёт иначе. Это тоже лишь приблизительное описание, а не истина, но оно ухватывает суть. Именно это подразумевает высказывание дзэн: «До пробуждения: наколи дров, принеси воды. После пробуждения: наколи дров, принеси воды». Колоть дрова и носить воду — привычные, основные, насущные, повседневные занятия в простом аграрном обществе, откуда пошло это выражение. Смысл его в том, что всё продолжает идти своим чередом, как прежде. Жизнь продолжается. Внутри, вместо прежнего состояния сна, отныне — Понимание того, Что Есть. Но вовне организм следует назначенным ему циклам. А почему бы и нет?

Возможно, в рутинной жизни организма и произошли какие-то изменения, заметные близким. Возможно, несколько усилилась склонность к тишине и уединению. Несколько ослаб интерес к деятельности и разговорам. В зависимости от превалирующего культурного влияния в целом может сложиться впечатление, что тот, кто прошёл через подобный опыт, просто ведёт себя чуть более странно. Но естественное функционирование организма продолжается практически так же, как и раньше.

Я знаю, что это тело неодушевлённо, не имеет индивидуальности. Это только видимость, в которую Сущность, Единственность, Осознанность вдохнула жизнь. У него даже нет собственной жизни. Скорее, оно проживается. Присутствует острое осознание, что этот организм тела-ума проживают, и он не живёт автономно. То, что я некогда называл «своим умом», есть поток мыслей; мыслей, которые берут своё начало не во «мне», а в Единой Осознанности. Нет индивидуума, нет дэвида. Всё, что, как кажется, происходит здесь, включая мысли и действия этого ума и тела, возникает стихийно в Осознанности. Несмотря на якобы принимаемые «мной» решения.

Поскольку очевидно, что нет никого, кто бы мог контролировать «мои» мысли или стечения обстоятельств в этой мнимой «реальности», нет и концепции вины, или гордыни, или ответственности, или обязательств, — всё это утрачивает смысл. Конечно, общество столкнулось бы с серьёзными трудностями, если бы ему пришлось существовать и функционировать без поощрения этой веры в концепцию контроля над индивидуумами и населением. Но ни одной из этих концепций не существует в том, Что Есть Осознанность. Всё возникает спонтанно в Осознанности. Нет никакой необходимости чему-то случаться или не случаться. Нет смысла, нет причины, нет «почему?».

На вопросы «почему?» по самой их природе не может быть ответа. Многие всю жизнь то и дело спрашивают «почему?» и, не подозревая того, охотно принимают в качестве ответа то, что таковым не является. Если мы спросим, почему небо синее, ответ, будь это научная выкладка, мистическое или поэтическое видение, не объяснит, почему небо синее, а скорее расскажет, как получается, что оно синее. Если мы спросим, почему мы испытываем состояние депрессии или счастья, ответом будет объяснение, как получается, что мы чувствуем себя подобным образом, что, однако, по-прежнему не отвечает на вопрос. Мы ходим вокруг да около «почему?», называя причины того, как получается, что что-то происходит тем или иным образом, не понимая, что «почему?» продолжает оставаться без ответа. Ответа нет, нет «почему?». Всё возникает спонтанно в Осознанности. Беспрестанные вопросы «почему?» — это только ум, пытающийся захватить контроль.

Любопытно, что в детстве постоянные «почему?» начинаются в то время, в том возрасте, когда появляется ощущение отделённости как индивидуальное «я». Ум думает, что если до него дойдёт, «почему» всё это происходит, он сможет взять ситуацию под контроль и всё уладить. Таким образом ум довольствуется неответами и сохраняет иллюзию контроля, вместо того чтобы признать, что ответов не существует, и согласиться с тем, что у него нет никакой власти. Нет цели, нет причины, нет смысла. Поэтому нет значимости. Поэтому нет вовлечённости. Нет потребности что-либо менять.

Тот, кто вырос с религиозными убеждениями, должен в данной связи пройти через фундаментальный сдвиг. Даже если эти религиозные убеждения давно уже обнаружили себя как вводящие в слепоту и заблуждения измышления, тем не менее остаётся ядро, ощущение Другого. Мартин Бубер в «Я и Ты»; мистическое восприятие Рудольфа Отто в «Идее святости». Даже когда вера в Бога как индивидуальную сущность отпадает, идея некого Другого по-прежнему остаётся. Другой, на которого можно направить человеческое чувство благоговейного страха. Некто Тот, к кому можно испытывать благодарность. Источник. Дух.

Тот, кто воспринимает это на интеллектуальном уровне, неосознанно подвержен тенденции назвать «Присутствие», «Сознание» тем Другим, Духом; просто поменять названия. Многие рассуждают о Сознании совершенно так же, как они когда-то рассуждали о Боге или Духе. Однако Другого нет, потому что нет индивидуума. Нет Тебя, потому как нет меня. Нет Духа, так как нет ничего, что не являлось бы Духом. Нет раскола дуализма, есть только Одно. Я не отличен от Одного.

Пойманный в ловушку мира концепций и двойственности,

ум утрачивает связующую силу, буксует, и его «заносит».

Возникает мысль: «Думать не о чем».

Затем наступает Недвижимость,

Осознание.