I

Кена Уилбера однажды спросили, почему случилось так, что на протяжении столетий на Востоке процветала традиция трансцендентности и духовности, в то время как на Западе обнаружить это гораздо сложнее. «Как могла целая цивилизация так долго не замечать этого?..»

Уилбер ответил:

Представьте себе, что в тот самый день, когда Будда достиг просветления, он был бы схвачен и повешен именно из-за этой реализации. И если бы кто-либо из его последователей заявил о своей реализации, то тоже был бы повешен. Со своей стороны я бы также счёл это препятствием… Как только духовно практикующий начинал приближаться к реализации того, что его ум и изначальный Дух по сути едины, то обычно это влекло за собой пугающе суровые последствия.

Ещё более удивительно, что учения и писания средневековых европейских мистиков, таких как Хильдегард фон Бинген, Мехтильда Магдебургская, Хуан де ла Крус и Тереза Авильская, Генри Сузо, Иоанн Таулер и неизвестный английский автор «Облака незнания», вообще выжили.

Майстер Экхарт, немецкий монах Ордена проповедников Св. Доминика, жил и учил с 1260 по 1327 г. То, каким образом он пришёл к Пониманию, которое он поддерживал (или которое поддерживало его), записано не было; тем не менее его произведения и проповеди говорят всё о той же истине недвойственности, лежащей в основе всего, на которую всегда указывали мистики и мудрецы Востока и Запада.

Экхарт говорил о том, что он называл «освобождением», окончательным отпусканием, означающим абсолютное отрицание и полное уничтожение индивидуального «я». Это освобождение ведёт к «прорыву за пределы Бога», которое во всех смыслах соответствует тому, что в других традициях называется пробуждением, просветлением или Пониманием. Он настаивал на том, что увиденное им невозможно постичь до тех пор, пока не произойдёт этого освобождения и прорыва, когда всё становится очевидным.

То, чему учил Экхарт, его освобождение как отпускание себя вовнутрь, было учением единственности, значительно выходящим за пределы средневековой христианской веры. Он видел, что человеческое и божественное суть «один уникальный союз без единого различия», поскольку «до разделения на субстанции… действие Бога и становление человека есть соединённость Бога и человека в одно событие».

По Экхарту, Бытие есть Присутствие, которое есть одно, универсальное. Западные философы, от Аристотеля до Фомы Аквинского, рассматривали отдельные существа как сущности, отделённые от Творца. Экхарт подходит к этому иначе: Бытие есть Бог, и, в той же степени, что и всё сущее, Бог обладает «идентичной сущностью и идентичной субстанцией и природой… Если природа Бога есть моя природа, значит божественная сущность есть моя сущность. Таким образом, Бог ближе всем существам, чем они сами себе».

«В уме существует сила, — сказал он, — не соприкасающаяся ни со временем, ни с плотью. Она эманирует из духа и остаётся в духе…» И далее: «Есть в уме нечто такое, что, будь ум всецело этим, он был бы несотворённым».

Когда я недвижно пребывал в земле, в почве, реке и источнике Божественного, никто не спрашивал меня, куда я иду и что делаю. Некому было спрашивать. Но когда я вышел, все существа воскликнули: «Бог!».

Излишне говорить, что подобного рода речи привели его к серьёзным проблемам с римской инквизицией, перед чьим трибуналом он должен был защищать себя от обвинений в ереси — обвинений, которые, как указывает Уилбер, предполагали наказание в виде изощрённых средневековых форм пыток и экзекуции. Однако ясно, что Экхарт не мог не видеть то, что видел, и не мог не говорить об этом, хотя очевидно, был немало разочарован тем, что никто из его слушателей не был в состоянии понять его. Иногда он называл тех, кто следовал внешним религиозным практикам своего времени, «невежественными ослами», а когда инквизиторский трибунал неверно перефразировал его учение, то он несколько резко назвал такую фразировку «бредовой».

Порой его проповеди, говоря языком тех дней, начинают примечательным образом звучать подобно высказываниям Раманы Махарши или Нисаргадатты Махараджа:

Заклинаю вас любовью Бога, чтобы вы поняли эту истину, если можете. Но если вы не поймёте, не тревожьте себя этим, ибо истина, о которой я хочу говорить, такова, что лишь немногие достойные люди поймут её…

Моя неотъемлемая сущность в такой степени превыше Бога, в которой мы понимаем Бога как принцип сотворённого. Поистине, сама суть Бога, которая поднимает Бога надо всеми существами и различиями, была моей сутью, я сам волеизъявлял и осознавал, что сам создал этого человека, которым я являюсь. Таким образом, я есть причина самого себя в соответствии со своей сущностью, которая вечна, но не со своим становлением, которое временно. Таким образом, я тоже не рождён, и в соответствии со своей нерождённой сущностью я никогда не умру. В соответствии со своей нерождённой сущностью я был всегда, я есть сейчас и пребуду вечно… В моём вечном рождении рождены все вещи, и я сам был причиной себя, так же, как и всех вещей… И если бы не было меня, то не было бы и Бога: этот Бог есть Бог, причиной которого я являюсь. Если бы не было меня, Бог не был бы Богом. Однако нет необходимости в понимании этого…

В этом прорыве …я превыше всех сотворённых существ и не являюсь ни Богом, ни сотворённым. Скорее, я есть то, чем я был и чем я пребуду теперь и навеки…

Ибо в этом прорыве мне открыто, что я и Бог суть одно. Я есть то, чем я был, и я не уменьшаюсь, не расту, ибо я есть неподвижная причина, которая движет всеми вещами…

Те, кто не может понять эту речь, не должны тревожить ею свои сердца. Поскольку до тех пор, пока человек не сравняется с этой истиной, он не поймёт этой речи. Поскольку это — несокрытая истина, идущая напрямую из сердца Бога.

Вкратце: Экхарт знал, тем знанием, что находится за пределами опыта и концепций, что есть «нечто» за пределом «Бога» и что это «нечто» есть Я. Он был вынужден говорить об этом концепциями и в такой манере, которая позволила ему не быть убитым из-за причиняемого беспокойства.

II

Таким образом:

1.

Бытие позволяет «существам» присутствовать и позволяет бытийности быть их присутствием.

Рейнер Шурманн

2.

3.

* * *

Наша изначальная природа, высочайшая истина, лишена какой-либо объективности. Она пуста, вездесуща, безмолвна, чиста; это сияющая, загадочная, исполненная покоя радость, и это есть всё. Войдите глубоко в неё собственным пробуждением.

Хуанбо

* * *

Дэвид Керс живёт в Вермонте и продолжает работать плотником. Он не учит.