Забыть о работе — это было на него не похоже. Натягивая свой докторский халат, Джонатан с неудовольствием вспомнил набитую пациентами приемную. Ни один из них не был рад его опозданию. Его так увлек разговор с Глорией, что они не только не приступили к написанию любовного послания, но и он сам опоздал на целых двадцать минут к началу приема.

Его помощница Агнес наградила его убийственным взглядом, но промолчала, когда он торопливо прошел к двери. Он нагонит потерянное время, просто ему придется работать быстрее. Потом ему предстоит нанести визит пожилой пациентке, а затем увидеться со Сьюзен.

Черт! Однако встреча стоила того, решил он, стараясь отделаться от раздражения. Так приятно было увидеть снова Глорию, услышать ее смех. Он и забыл, как много общего у них когда-то было, как живо она интересовалась людьми вокруг себя. Он подумал о пенсионном фонде, который она собиралась создать. Это была идея, вполне соответствующая ее характеру. Она понимала нужды простых людей и жаждала помочь им.

И она явно давно не выходила в свет. Это удивило его, поскольку он продолжал считать ее весьма привлекательной девушкой. Но еще со школы большинство ровесников не могли разглядеть за ее аляповатой одеждой и неудачной прической очаровательную девушку.

Невероятно, как при всем этом ей удалось организовать свое собственное дело, притом весьма успешное. Его удивляло, что достаток совсем не изменил ее и что она оставалась такой же неискушенной, как и раньше. Она выказала настоящую заинтересованность его работой. Во время ленча вдруг стала расспрашивать о его карьере, медицинской практике, об отношениях с пациентами. Чувствовалось, что она задавала вопросы не из вежливости или простого любопытства. Он тоже отвечал на них вполне искренне, обрадованный возможностью поделиться с ней мыслями о своей работе. Он откровенно все рассказывал ей как когда-то, когда они были детьми. Но теперь она превратилась в женщину, притом в весьма соблазнительную женщину.

О Боже, о чем он думает? Они друзья, напомнил он себе, просто хорошие друзья. Но он ощутил, как ему недоставало ее все это время, как он скучал без нее. Какое же удовольствие было разговаривать с ней, рассказывать о своей жизни.

Сьюзен терпеть не могла разговоров о его профессии. Побоявшись оказаться необъективным, он мысленно постарался оправдать свою возлюбленную. Сьюзен была просто очень брезглива, как и большинство женщин. Если уж на то пошло, стеснительность и нежелание обсуждать деликатные вопросы свидетельствовали лишь о ее женственности. Глория воспитывалась в иных условиях и даже не понимала, что некоторых вопросов вообще не следовало касаться.

Быть может, он познакомит ее со Сьюзен, и они станут подругами. Сьюзен это понравится, а Глории поможет чаще выбираться в свет. Удовлетворенный своим решением, Джонатан пригласил первого пациента. Иногда бывали моменты, когда он радовался, что работа отвлекает его от мыслей, и сейчас был как раз такой момент.

Глория нахмурилась, прочитав эти строфы вслух, повторяя свои же слова про себя. Знал ли он? Мог ли предположить, что именно такие слова она жаждала услышать от него? Ее щеки порозовели, но когда она осмелилась взглянуть на него, он улыбался, весьма довольный любовным посланием. Потом посмотрел на нее с восхищением и благодарностью.

— Превосходно. Я так тебе обязан!

У нее перехватило дыхание, и она отвернулась.

— Ничего особенного. Я зарабатываю этим на жизнь, как ты помнишь.

— Знаю, но ты замечательно написала. Это самая прекрасная вещь, которую я когда-либо читал. Я бы никогда не смог сочинить ничего подобного. У тебя просто фантастическое воображение. Именно это всегда восхищало меня в тебе. — Их взгляды встретились, и он тепло улыбнулся ей. — Сьюзен понравится, я уверен.

— Мне нужно уходить.

Глория взяла свою шляпу и пальто, желая исчезнуть, оказаться где угодно, хоть на краю земли, только не в его кабинете. Она чувствовала себя совершенно обнаженной — ее чувства были приравнены к товару, продаваемому за деньги. Она казалась себе совершенно опустошенной и больной, и боль становилась все невыносимее, пока он помогал ей надеть пальто.

— Прежде чем уйдешь, я хочу спросить тебя кое о чем, — остановил он ее уже у дверей, беря ее руку в свои. — Сьюзен пригласила на чай сегодня после ленча нескольких друзей. Ничего особенного, но мне бы очень хотелось, чтобы пришла и ты. Уверен, ей доставит удовольствие увидеть тебя снова.

Глория уставилась на него в изумлении.

— Меня? Ты хочешь, чтобы я пошла на чай?

— Разумеется. — Он усмехнулся при виде ее реакции. — Это же вполне естественно, ты не находишь? Там будет моя сестра — ты ее помнишь по школе — и еще несколько человек. Обещай, что придешь.

Это было так соблазнительно — провести какое-то время вместе, видеть его, говорить с ним, но она поняла, что он просит не об этом. Сьюзен была той женщиной, которую он любил. Он всего лишь хотел, чтобы Глория пришла в качестве одного из его друзей. Вероятно, просто жалел ее. При одной этой мысли она покраснела.

— Я… я не могу, — запинаясь, произнесла Глория, поворачиваясь к двери. — Сожалею, но просто не могу.

Он стоял на ее пути, загораживая выход, с чертовски привлекательной улыбкой.

— Почему бы и нет? Я знаю, у тебя не назначено других свиданий. Если проблема в транспорте, могу послать за тобой экипаж?

— Нет, дело не в этом, — попыталась объяснить она. — Просто… мне нужно поговорить с тобой. Не думаю, что нам следует сотрудничать в том же духе. Я написала для тебя одно письмо и сделаю еще открытку, но мне кажется, на этом нужно закончить.

Ну вот, она и сказала все, что хотела, и увидела болезненную гримасу на его лице. Но она была ничто в сравнении с тем, что творилось в ее душе. Ей не под силу участвовать в подобной игре. Не станет она помогать ему ухаживать за Сьюзен, как бы ни хотела помочь ему. Это разрывало ей сердце. Хуже того, она боялась, что он проникнет в ее тайну, и это положит конец их дружбе. Она просто не могла пойти на такое, и хорошо, что сразу поняла это.

— Извини, если я чем-то обидел тебя. — Он выглядел таким расстроенным, что Глория поспешила как-то оправдать свой отказ.

— Нет, просто… у меня недостаточно информации. — Она ухватилась за свою выдумку и быстро продолжила: — Уже много лет я не видела Сьюзен. Даже не знаю, что она собой представляет сейчас, о чем думает. Очень трудно писать стихи, пытаясь найти путь к сердцу адресата, когда не имеешь о нем никакого представления.

Его улыбка стала только шире, и он никак не отпускал ее руку.

— Ты только что сама назвала превосходную причину, по которой должна пойти к Осборнам. И я не приму твоего отказа, — предупредил он, видя выражение протеста на ее лице. — Так у тебя будет возможность возобновить твое знакомство с Сьюзен. Вы знали друг друга по школе. Теперь ты можешь узнать ее в качестве подруги. Это не только облегчит твою задачу, она даже может помочь тебе. Она знает здесь всех и введет тебя в общество. Глория, я желаю тебе счастья. Скажи, что сделаешь так, как я прошу.

Она закрыла глаза, чувствуя, что больше не в силах сопротивляться. Она никогда не была в состоянии отказать ему в чем-либо, и со временем ничто не изменилось в этом отношении. Борясь с эмоциями, которые вот-вот могли воспреобладать над ее волей, она высвободила свою руку и взглянула на него еще раз.

— Ладно, я приду.

— Хорошо. — Он отступил в сторону и открыл дверь. — Моя пролетка заедет за тобой сегодня к вечеру. И спасибо, Глория.

Она торопливо сбежала со ступеней крыльца. Ей необходимо было поскорее убраться отсюда, подальше от него, чтобы хоть каким-то образом взять под контроль свои чувства.

— Глория Моррисон? — Сьюзен посмотрела на Джонатана так, словно он сошел с ума. — Чего ради ты решил пригласить ее к чаю?

Что-то в ее тоне заставило Джонатана поморщиться, но он сообразил, что его предложение действительно было неожиданным. Не мог же он сообщить ей истинную причину, по которой виделся с Глорией, а без этого его просьба и вправду казалось странной.

— Она так одинока, Сьюзен. Я не видел ее много лет, а на днях встретил за ленчем. Мне подумалось, что было бы замечательно, если бы ты помогла вывести ее в свет и познакомить с некоторыми из твоих друзей.

Сузив глаза, Сьюзен возразила:

— Но никто из наших друзей не знаком с ней! Она ведь даже не живет на нашей улице, а ты знаешь, как здешние обитатели относятся к чужакам. Стоит им только узнать, что она зарабатывает на жизнь изготовлением валентинок, как ее примут за сумасшедшую, да и нас заодно!

У Джонатана челюсть свело от гнева, но он попытался сохранить спокойствие. Сьюзен не понимала, какой безжалостной бывала порой.

— Ничего такого они не подумают, если только мы не скажем, чем она занимается. Никто автоматически не свяжет Глорию с «моррисонами», если только мы не представим ее в качестве их автора. В нашем большом городе бизнес с валентинками всегда был окутан некоторой тайной. Те немногие, кто слышал о Глории, никак не могли поверить, что женщина организовала такое успешное предприятие. И ее и твоя репутация будут в безопасности.

— Я не это имела в виду, — уже мягче ответила Сьюзен, понимая, что допустила ошибку. — Я думала, в каком положении окажется Глория. Я действительно помню ее по школе, и она всегда казалась мне прелестной девочкой. Она выглядит по-прежнему?

Нахмурившись, Джонатан кивнул.

— Да. Я даже подумал, что ты могла бы помочь ей. Я всегда считал, что Глория от природы очень привлекательна, но одевается так, словно нарочно старается спрятать свою красоту. Может, ты научишь ее кое-чему, поможешь познакомиться с приличными людьми. Хотелось бы, чтобы у нее появился хоть какой-то шанс. А то она света белого не видит из-за своей работы.

Сьюзен улыбнулась, тряхнув своими белокурыми локонами.

— Ты, похоже, всерьез заинтересовался ею. Уж не должна ли я ревновать к ней?

Джонатан усмехнулся: она была так уверена в себе, так самонадеянна. Одетая в голубое шелковое платье с кружевами, она казалась самой привлекательной женщиной, которую он когда-либо встречал. Страдания и бедность не затронули ее, она часто и легко смеялась, даже не задумываясь о том, как живут остальные люди. Иногда он желал, чтобы она была хоть чуточку чувствительней. Но когда Сьюзен смеялась, он забывал о своем раздражении и мог лишь вторить ее смеху.

— Нет, у тебя нет причин ревновать, сама знаешь. Но ты ведь сделаешь так, как я прошу? Я буду очень благодарен тебе.

— Разумеется, — согласилась Сьюзен. В конце концов, никто не сможет затмить ее, так что Сьюзен могла не опасаться соперниц. А уж Глории и подавно. Неприятностей или особых хлопот ей она не доставит. — Я прослежу за тем, чтобы она познакомилась с нужными людьми, и сама отведу к своему парикмахеру. Одним словом, сделаю все, чтобы Глория стала совсем другой женщиной. Вот увидишь.

— А это мистер и миссис Джордж Харрисон, это Вудворты…

Глория пыталась запомнить имена, которые называла Энн, сестра Джонатана, рассказывая о занятиях их хозяев и вводя в курс их жизни.

— Харрисон — это торговля. Вудворт химикаты. Ты помнишь его дочку по школе? Джейн была врачом, как и Джонатан, но сейчас занимается производством лекарств. — Энн улыбнулась при виде изумления на лице Глории. — Вскоре и ты будешь знать их всех.

— Как ты можешь запомнить все это? — поинтересовалась Глория.

Энн рассмеялась:

— Это легко — мы же выросли рядом со всеми ими, понимаешь? К тому же, такие знания помогают в беседе. Но не волнуйся, я тебе помогу.

Глория наградила Энн взглядом, полным неподдельной благодарности. Потом посмотрела на свой наряд. На ней было сизо-серое платье с рюшами, которые по заверению тетушки Джулии были последним писком моды. Однако она заметила, что остальные женщины носили только платья с турнюрами, и поняла, что выглядит отчаянно отставшей от моды.

— Привет, Глория. Не видела тебя с самой школы. — Сьюзен улыбнулась, обегая взглядом ее наряд. — Ты выглядишь, совсем как тогда.

Она не хотела, чтобы ее слова прозвучали жестоко, но Глория поняла, что Сьюзен права. Она с восхищением разглядывала ее чудесное белое платье, украшенное скромными кружевами и бледными розами. Собранное сзади в турнюр, оно подчеркивало ее фигуру и привлекало внимание к ее точеным формам. Золотистые волосы были искусно причесаны, обрамляя лицо, не нуждавшееся в косметике. На какое-то мгновение Глория задумалась, почему такая очаровательная от природы женщина, как Сьюзен, прилагает столько усилий, чтобы подчеркнуть свою красоту, но тут же отбросила эту мысль, как свидетельство зависти. Сьюзен была просто восхитительна и умела подать себя наилучшим образом.

— Джонатан будет рад, узнав, что ты пришла. Мне было приятно услышать, что он повстречал тебя.

— Да, я тоже была удивлена, — сказала Энн, бросив на Сьюзен изумленный взгляд. — У Джонатана не так много друзей, но он сохраняет им верность. Я помню, как близки вы были в школе.

Глория покраснела, уставившись в пол. Неужели Энн догадывалась о ее чувствах? Сестра Джонатана подбадривающе сжала ее руку, а Сьюзен одарила мимолетной улыбкой.

— Это было так давно, — произнесла Сьюзен. — Разреши, я представлю тебя «старой гвардии». Эти дамы занимают важное положение в обществе. Уверена, все они заинтересованы, кто это со мной.

Энн кивнула, а Глория доследовала за Сьюзен по заполненной людьми гостиной. Чувствуя себя все более не в своей тарелке, она бросала испуганные взгляды на женщин в чудесных нарядах и мужчин в безукоризненно сшитых костюмах. Джонатан стоял у камина, со слегка склоненной головой прислушиваясь к словам пожилой дамы, сидевшей на мягкой софе. Увидев их, он приветственно улыбнулся и одобрительно кивнул Сьюзен, взявшей Глорию под руку.

Группа пожилых дам перестала разговаривать при их приближении, и Глория почувствовала их невысказанную оценку ее внешности, когда они рассматривали ее. Ей хотелось сбежать домой к тете Джулии и ее тутовому вину, и тете Эмилии с ее тростью, скребущей по полу. Она жаждала оказаться где угодно, только не здесь, где ей было не место. Ради чего она согласилась прийти на этот чай? Как бы ни был добр Джонатан, неужели он искренне считал, что это пойдет ей на пользу?

— Джейн Остин, Эмма Девон и Мэри Дрексел, разрешите представить вам Глорию Моррисон. — Сьюзен грациозно склонила голову и, улыбаясь, подвела к ним девушку. — Вы же слышали о «моррисонах»? Так вот Глория и делает эти открытки.

Женщины в унисон перевели дыхание. А Сьюзен, сладко улыбнувшись, устремила взгляд на пару, показавшуюся в дверях.

— А вот и Максвеллы. Мне нужно поговорить с ними. Позже я подойду к тебе.

И она исчезла, оставив Глорию с незнакомыми дамами.

— Так вы та самая Глория Моррисон? — спросила Джейн, не скрывая своего удивления.

Несчастная Глория кивнула:

— Да, я делаю…

— О, моя дорогая, я прекрасно знаю, что вы делаете. Каждый знает, что собой представляют валентинки-«моррисоны». — Стареющее лицо Джейн осветилось, и она повернулась к другим дамам с удовольствием заговорщицы во взгляде. — Вы помните ту чудесную открытку, что я получила от Уильяма в прошлом году? Это была настоящая «моррисон». На ней стоял знак — цапля и все такое прочее.

Женщины сгрудились теснее, сгорая от любопытства и явно заинтригованные знакомством с нею.

— Как у вас так получается? — спросила Мэри с возбуждением в голосе. — А стихи… вы сами их пишете? И где вы достаете такие отличные кружева?

— И духи! — Вздохнула Джейн, закатывая глаза. — Моя открытка в прошлом году пахла сиренью и розами в позапрошлом.

— А мои — ландышем и гелиотропом, — радостно сообщила Эмма. Она посмотрела на Глорию с необыкновенным уважением. — Только подумать, что такая юная девушка, как вы, смогла завести такое дело! Я говорила мужу, что женщины не менее способны, чем мужчины, и рада найти подтверждение своим словам.

Все заговорили одновременно, и Глории с трудом удалось скрыть свое изумление. Они приняли ее, были счастливы говорить с нею и проявляли очевидный интерес к ее занятию. Объясняя процесс изготовления открыток, она видела в их глазах любопытство и зависть.

Невероятно. Она не могла скрыть своего удивления, когда Энн присоединилась к ним.

— Ты это знала, Энн? Она та самая Моррисон, поэтесса, которая делает валентинки.

— Разумеется, — тепло улыбнулась Энн. — Глория старый друг нашей семьи.

— Вы с Энн должны прийти к нам на второй завтрак в воскресенье, — предложила Мэри. — Мы будем рады видеть вас. Стоит только сказать, что я познакомилась с самой Глорией Моррисон, как все будут мне завидовать.

— А я вас приглашаю к нам на ужин в пятницу, — сказала Эмма, расстроенная тем, что Мэри опередила ее. — Придут все, а после мы отправимся в театр.

Глория улыбнулась, потрясенная своим успехом. Она была рада, когда Энн увела ее и угостила чашечкой чая и пирожными.

— Чему ты удивляешься? — спросила сестра Джонатана. — У брата отличные друзья. Я только сожалею, что ты не поддерживала с нами контакт все это время. Он только о тебе и говорит после того, как вы случайно встретились.

Глория чуть не поперхнулась.

— Вот как?

Энн кивнула:

— Мне нравится, что он наконец немного расслабился. У него такое доброе сердце, и он все время отдает работе, никому не может отказать. С тех пор, как он начал ухаживать за Сьюзен, у него совсем не осталось времени. Я почти не вижу его.

— Знаю. Но людям он необходим, как и другие, вроде него, — поспешила Глория высказаться в защиту Джонатана. — Он рассказывал мне о некоторых людях, которых лечил в бедных районах. Они невероятно страдают, и я не представляю, что бы они делали без него.

Энн улыбнулась, и лукавые искорки зажглись в ее глазах.

— Я рада, что ты так близко принимаешь это к сердцу. Очень часто людям из высшего общества не хватает жалости к беднякам. Может, потому что мы с Джонатаном помним время, когда сами были бедны, нам легче понять их проблемы. Наши родители потеряли кучу денег во время депрессии, но, к счастью, потом их удалось вернуть. И все же я думаю, что Джонатан поступает очень благородно, не забывая о том времени. — Она взглянула на своего брата, стоявшего в другом конце комнаты вместе со Сьюзен.

Джонатан был исключением во многих отношениях. Но и Глория тоже.

— Ну не удивительно ли, как хорошо вписывается Глория в нашу компанию? — поделился Джонатан своим наблюдением со Сьюзен, увидев, что Энн смотрит в его сторону и ободряюще улыбается ему. — Вокруг нее толпится народ. Убежден, она очаровала твою «старую гвардию».

Сьюзен посмотрела туда, где женщины оживленно беседовали с Глорией. Ее очаровательное личико нахмурилось при виде стеснительной прежде изготовительницы валентинок, которая теперь непринужденно смеялась, явно наслаждаясь обществом своих собеседниц. Даже Джейн Остин увлеклась, видимо, Глорией и просто-таки изливала ей свои чувства.

— Удивительно, — проговорила Сьюзен. — Кто бы мог подумать? Особенно если иметь в виду, какой нескладной и робкой была Глория в школе.

— Я никогда не считал ее нескладной, — слегка раздраженно ответил Джонатан. — Знаешь, тебе следовало бы подумать, прежде чем говорить. Глория преданный и добрый друг. Я ее очень уважаю.

Сьюзен задумчиво посмотрела на Джонатана. Ее глаза сузились, и странная улыбка появилась на ее лице.

— Ты прав, Джонатан. Прости. Ты и в самом деле высоко ценишь Глорию. Постараюсь не забыть этого.

Джонатан улыбнулся и взял ее под руку.

— Вот вы какая! — Глории нахально улыбался красивый белокурый молодой человек с усами. — Энн, я задаюсь вопросом, уж не собираешься ли ты лишить нас общества такого привлекательного создания.

— Глория, это мой кузен Генри. У вас двоих есть нечто общее. Генри тоже художник.

— Вы занимаетесь живописью? — с нескрываемым восторгом воскликнул Генри.

Глория покачала головой.

— Нет, я…

— Она делает валентинки, — пояснила Энн.

— Вы это серьезно? — Переводя взгляд со своей кузины на Глорию, Генри улыбнулся еще шире. — Я слышал разговоры женщин. И вы действительно пишете любовные поэмы?

Глория кивнула, испытывая неловкость от его преувеличенного внимания.

— Да, открытки ко Дню Святого Валентина. Ну, вы знаете…

— Я их видел, — продолжал он, явно под впечатлением от услышанного. — Они замечательны. Не встречал ничего лучше. Как вы начали дело?

Отвечая на вопросы, Глория взяла вторую чашку чая и пирожное. Все было легко, гораздо легче, чем она себе воображала. Она начала получать удовольствие от вечера, когда заметила, что Джонатан наблюдает за ней с не совсем довольным выражением на лице. Извинившись перед своими друзьями, они со Сьюзен присоединились к Глории. Джонатан наградил Генри не очень-то дружелюбным взглядом.

— Ну, как тебе тут? — поинтересовался он, повернувшись почти спиной к своему кузену.

Глория хихикнула, когда Генри состроил гримасу и, поклонившись, пообещал подойти попозже.

— Мне здесь весело. Благодарю за приглашение.

— Джонатан, ты поступил нехорошо, — сказала Энн, еле сдерживая смех. — Ты спугнул Генри.

— Вот и замечательно, — отозвался ее брат, обращаясь к Глории с извиняющейся улыбкой. — Не стал бы мешать тебе, но просто мы с Генри терпеть не можем друг друга с детства. И я не хотел, чтобы он полностью завладел твоим вниманием.

— Джонатану просто не нравится искусство, — откликнулась Энн. — Он не может узнать гения, когда тот попадается ему на глаза.

— Он тоже этого не может, — пробормотал Джонатан, видя, как Генри помахал Глории из толпы гостей.

Что-то тут было не так, что-то, на что она не смела и надеяться. Энн ободряюще улыбнулась ей, и, к счастью, Джонатан не заметил этого. Невероятно, и все же…

— Глория, — вмешалась Сьюзен. Она казалась еще очаровательней, чем обычно, хотя ее улыбка выглядела не вполне искренней. — Похоже, ты пользуешься успехом! Даже Генри сражен. — Бросив на Джонатана взгляд, полный скрытого смысла, она взяла его под руку, показывая этим интимным жестом, что он принадлежит ей, и только ей. — Может, скажем всем сейчас?

Вид Джонатана не свидетельствовал о том, что он согласен с ее предложением.

— Я бы предпочел… — пожав плечами, начал он…

— О, нет, давай скажем! — прервала его Сьюзен, необычайно взволнованная. — Джонатан прислал мне сегодня утром очаровательные стихи. Прочитав их, я уже не сомневалась и дала согласие стать его женой.