Роковой приказ
Стокгольм
25 февраля 1945 года
Вчера и сегодня я встречался с министром иностранных дел Гюнтером, который привлек мое внимание к следующей проблеме: союзники ожидают от Швеции, что она начнет войну с немцами, если – согласно его информации – остатки немецкой армии и партии продолжат боевые действия в Норвегии после краха германского фронта и оккупации северной Германии. Я обещал полететь к Гиммлеру и предотвратить такое развитие событий, которое ставит под угрозу всю Скандинавию.
Полевая штаб-квартира
4 марта 1945 года
Во время перелета я искал аргументы, которые могли бы повлиять на Гиммлера, и сегодня изложил их ему: когда большая часть Германии окажется оккупированной, союзники перестанут признавать существование германского правительства и немецкие войска будут рассматриваться как бандитские шайки. В таком случае Швеция не сможет сохранять нейтралитет. Советы уже оказывают сильное давление на Швецию, требуя, чтобы она пропустила их войска в Норвегию. Шведы вынуждены принять решение, нравится им это или нет: либо они открыто вступают в войну на стороне союзников, либо оказываются покорены советскими войсками. Второй вариант приведет лишь к усилению советского влияния в Скандинавии. Что тогда станет с Европой?
Харцвальде
16 марта 1945 года
Сегодня я в пятый раз изложил свои аргументы Гиммлеру и добавил: Москва открыто рассчитывает, что после войны США вернутся к политике изоляционизма, оставив Европу на милость Англии и России. Но Англия будет занята решением проблем в своем содружестве, в Индии, Бирме и на Ближнем Востоке, из-за чего Советы окажутся главной силой в Европе. Они не получат выхода в Атлантику лишь в том случае, если немцы откажутся от войны в Норвегии.
Гиммлер решил изложить эту точку зрения Гитлеру.
Харцвальде
20 марта 1945 года
Гиммлер пересказал мне свою беседу с Гитлером, который был чрезвычайно раздражен и окончил разговор такими словами:
– Если нам суждено проиграть войну, то враг войдет в Норвегию лишь тогда, когда от нее останутся руины. Я обязан пойти на это ради павших там немецких солдат.
От этих слов у меня стало тяжело на душе – я уже видел Скандинавию, охваченную огнем. Гиммлер в возбуждении расхаживал взад и вперед. Потом он сказал:
– Вы убедили меня. Европа не должна попасть в руки Советов, и это самое главное. Войну на севере следует предотвратить, даже если нам придется принести такую жертву. Я прикажу частям СС избегать открытия нового театра военных действий в Норвегии и проведу подготовку к капитуляции Норвегии, если это станет необходимым. Надеюсь, что через несколько дней мне удастся переубедить фюрера.
Стокгольм
25 марта 1945 года
23 марта я сообщил Гюнтеру о результатах моих переговоров с Гиммлером. Сегодня мне позвонил Брандт и сказал, что приказ Гиммлера частям СС дошел по назначению и что Гиммлер передает мне: я могу быть уверен, что войны в Скандинавии не будет. Бывший голландский посол в Стокгольме, барон Э. ван Нагель, слышал этот разговор по отводной трубке. Сегодня я передал эту информацию Гюнтеру.
Гиммлер предлагает мир Эйзенхауэру
Харцвальде
21 апреля 1945 года
В ходе наших бесед по поводу переговоров с Мазуром Гиммлер неожиданно спросил меня:
– Нет ли у вас каких-нибудь контактов с генералом Эйзенхауэром или с западными союзниками?
Когда я ответил отрицательно, он задал следующий вопрос:
– Не сможете ли вы съездить из Швеции в штаб Эйзенхауэра и начать с ним консультации о немедленном прекращении огня? – Не дожидаясь моего ответа, он продолжал: – СС и вермахт готовы продолжать битву с Россией, если англо-американцы согласятся на перемирие с нами. Заключить мир с большевистской Россией для нас невозможно; любое соглашение с ней ничего не стоит, поскольку Россия не уважает договоров. Поэтому мы должны продолжать борьбу, чтобы спасти Европу от тех ужасов, которые грозят ей, если не отразить большевистское нашествие. Постарайтесь сделать все, чтобы убедить Эйзенхауэра: настоящий враг человечества – это Советская Россия и сражаться с ней можем только мы, немцы. – После короткой паузы он добавил: – Я уступлю победу западным союзникам. Они лишь должны дать мне время, чтобы разгромить Россию. Я все еще могу это сделать, если мне оставят оружие.
Я сказал Гиммлеру, что, к сожалению, не гожусь для этого дела, поскольку у меня нет контактов с Эйзенхауэром. Я никогда не занимался политикой, но готов обсудить этот вопрос с Гюнтером, как с самым подходящим человеком, для того чтобы наладить необходимые контакты. Затем мне внезапно пришло в голову, что можно поступить проще. Я предложил Гиммлеру связаться с графом Фольке Бернадотом, который уже прибыл в Германию во главе транспортных колонн Красного Креста, перевозивших людей, освобожденных из концлагерей по соглашению между мной и Гиммлером. Мне казалось, что у графа Бернадота могли быть прямые связи с Эйзенхауэром. Гиммлер принял это предложение. Он все равно встречается с Бернадотом в Хохенлихене и мог бы там обсудить с ним этот вопрос.
Капитуляция немецких войск в Норвегии, Дании и Голландии
Харцвальде
21 апреля 1945 года
Сегодня я говорил с Гиммлером о том, что необходимо организовать капитуляцию немецких войск в Норвегии, Дании и Голландии. Я повторял и подчеркивал свои предыдущие аргументы: о том, что возможна шведская интервенция в Норвегию и что дальнейшее кровопролитие не обещает никаких успехов для немецкого оружия. Гиммлер спросил меня, есть ли шанс на то, что Швеция позволит немецкой армии в Норвегии пройти по своей территории. Исходя из общего представления о ситуации, я сразу же ответил, что это невозможно, но выразил твердое убеждение в том, что Швеция готова интернировать эту армию. Явно нервничая, Гиммлер ответил, что, не обладая всей полнотой власти, он не может решить этот вопрос без консультаций с фюрером. Но учитывая состояние здоровья фюрера, в данный момент невозможно привлечь его внимание к данной проблеме.
В крайнем возбуждении Гиммлер добавил:
– Меня не интересует участь шведов, этих фанатичных приверженцев нейтралитета; они не воевали уже больше двухсот лет, процветая на бедствиях других народов. Фюрер был прав, говоря, что допустил самую большую ошибку в своей жизни, не оккупировав Швецию одновременно с Норвегией; тогда сегодня перед нами не стояла бы скандинавская проблема. – Он поспешно завершил разговор такими словами: – Лично я готов немедленно эвакуировать войска из Норвегии, Дании и Голландии, но знаю, что фюрер решительно настроен против этого.
Когда я попросил Гиммлера дать определенный ответ, он сказал, что сегодня же встретится с Гитлером в Берлине и попытается убедить его, что эвакуация необходима. Месяц назад Гиммлер уже предупредил части СС в Норвегии о такой возможности.
Стокгольм
24 апреля 1945 года
Вчера и сегодня я говорил с Гюнтером, сообщив ему о возобновлении переговоров с Гиммлером с целью предотвратить войну в Скандинавии и организовать капитуляцию немецких войск в Норвегии. По просьбе Гюнтера я изложил все это на бумаге.
Также я рассказал ему о желании Гиммлера начать переговоры с западными державами при одновременном продолжении войны с Россией. По словам Гюнтера, визит Бернадота в штаб Эйзенхауэра невозможен; контакты следует налаживать по линии шведского министерства иностранных дел.
Позже я узнал, что приказы, отданные Гиммлером по моему требованию, послужили основой для соглашения, которое уже другие довели до плодотворного конца в ходе дискуссий по техническим вопросам. Таким образом, угроза войны в Скандинавии была преотвращена.