Она рассчиталась за номер в отеле «Паллингз» и выехала из Лонгрока на автомобиле, опустив стекла на окнах, подставляя лицо уже начинающему припекать утреннему солнцу. Проехав около сотни миль, она остановила машину, чтобы заправить бак и выпить чашку кофе, и позвонила Паскью, не выходя из машины.

— Дом стоит в лесу. Выехав из города, нужно свернуть на дорогу, идущую вдоль побережья, а потом направо, в тупик, который заканчивается поворотным кругом. Оттуда начинается грунтовая дорога.

— Что он тебе сказал? — спросил Паскью.

— Мы разговаривали о прошлом. Послушай, Сэм, это все. Я отправилась туда, чтобы избавиться от призрака. Но у меня ничего не получилось. С меня довольно. — Она рассказала Паскью про дом, про женщину, которую там видела. Про саму встречу с Люком, вскользь, не приводя подробностей. Она стала медленно опускать стекло, наблюдая, как исчезает ее собственное отражение. Это напомнило ей о женщине, мечущейся от одного окна к другому в ожидании Люка и ее лице без следов косметики, о хромоте, из-за которой одно плечо было выше, о том, как она бросилась Люку навстречу.

Сюзан подумала: «Может быть, она любит его, кто бы она ни была. Кто знает? Может быть, ей повезло».

* * *

— Ты не хочешь дождаться меня здесь?

— Ты что, смеешься? — Софи уже собирала вещи.

— Ну а вообще-то ты будешь меня ждать?

— Я вернусь в свою квартиру. Она расположена ближе к демилитаризованной зоне — днем я смогу выходить на улицу, рискуя отделаться лишь легкими повреждениями.

— Так ты будешь меня ждать?

— Тебя это очень беспокоит? — поинтересовалась она. — Голос у тебя действительно взволнованный.

— Мне просто нужно это знать. Всего-навсего. Любая неопределенность в моей жизни сейчас просто невыносима.

— Я буду там. — Она нашла в сумочке конверт, написала что-то с обратной стороны и отдала ему.

— Что это?

— Номер телефона в моем автомобиле. Там нет автоответчика.

— Как себя чувствует малыш?

— Не строй из себя скромника, — попросила она, — тебе это не идет. — Но при этом непроизвольно потрогала рукой живот, словно проверяя, все ли там в порядке.

— Скромность тут ни при чем, — возразил он. — Просто раньше мне не приходилось говорить на эту тему, и я не знаю, какими выражениями пользуются в таких случаях. Ребенок, плод в чреве, маленький гость...

Она рассмеялась:

— Это не важно! — Потом добавила: — Береги себя. — Она подошла к окну, наблюдая, как он выходит на улицу и садится в машину. Заказанное такси, на котором она должна была вернуться домой, уже выехало.

Серое небо нависло совсем низко над землей. Было всего десять утра, но уже было жарко. Софи теребила ворот блузки, так чтобы тело слегка обдувало свежим ветерком, но так и не отважилась открыть окна. Четверо вусмерть пьяных парней затеяли шутливую потасовку у ограды парка. Когда женщина повезла мимо них ребенка в коляске, они стали орать ей что-то, похлопывая себя то по промежности, то по бедрам. Потом один из них швырнул в коляску банку из-под пива.

Софи ушла в спальню. С самого утра она сложила постельное белье в углу. От него исходил сладостный аромат винограда. Уличный шум проникал в квартиру. «В этом городе, — подумала она, — будто нет других звуков — только треск рации и вой сирен, сменяющих друг друга».

И тут ей пришло в голову, что Паскью вовсе не был смущен, спрашивая о ребенке, — и чем больше она об этом думала, тем больше, убеждалась в его осторожности.

«Как малыш?» — спросил он.

Не «твой малыш», не «наш малыш» и, уж конечно, не «мой малыш». Просто «малыш».

* * *

Паскью добрался до Лонгрока в четыре часа пополудни. Он поехал так, как ему объяснила Сюзан Харт, отыскал тупик с поворотным кругом и грунтовую дорогу. Он подумал о том же, о чем подумала Сюзан, оказавшись на этом месте. Стоянка находится недалеко от дома Лори. Их соединяет тропинка, ведущая через лес. Он смотрел на дом минут десять или больше, но не заметил внутри никакого движения. Тогда он просто подошел к двери и постучал. Никто не отозвался. Он обошел дом кругом, заглядывая через окна, но не увидел ничего, кроме самых обычных, используемых в повседневной жизни вещей.

Тарелки, сложенные в раковине. Пальто и плащи на вешалке в коридоре. В гостиной — стакан с недопитым вином. Кто-то разложил гладкие камешки, подобранные на берегу, на приземистом сундуке, словно бросил игральные кости перед очередным ходом. В комнатах не было никакого движения, даже человеческого дыхания. «Зловещая тишина, — подумал он. — Какое-то затишье перед катастрофой».

Переходя от окна к окну, он подмечал следы пребывания той женщины, о которой рассказывала Сюзан, Люк Маллен же был подобен призраку, и от него ничего не осталось, разве что дух насилия, витающий в воздухе.