Завидев Эйру Фенхидес, стражники, охраняющие двери в кабинет Среброглазого, низко поклонились.

— Посол из Бирмела уже ушёл?

— Да, миледи. С минуты на минуту явится старший чародей Мелиферской академии магии.

Эйра приказала открыть двери. Сняв с рук тонкие кожаные перчатки, заткнула их в карман бордово-алой жилетки. Коснулась кинжала, закреплённого рядом с маленькой сумочкой на одном из ремней, ещё раз проверила, на месте ли шесть метательных ножей; с правой стороны она ощущала приятную тяжесть своего изящного клинка. Когда рельефные стальные двери за спиной захлопнулись, она сделала шаг вперёд.

В кабинете было светло, свежо и чисто — впрочем, как и всегда. Ветряные колокольчики, включающие в себя осколок Лирсула из зала собраний, были неотъемлемым атрибутом почти каждой комнаты. Похожие на них когда-то окрашивали приятным звоном весь фамильный замок Фенхидес; для каждого гостя Золотого города они звучали необычным и чарующим перезвоном, но для Эйры этот звон был сродни погребальному.

Среброглазый сидел за столом, опираясь на сложенные перед собой руки. Прямоугольные очки в тонкой чёрной оправе делали синяки и мешки под глазами, окрашенными тонкой сеткой сосудов, не такими заметными, но вид у Рика был довольно усталый. Уже несколько часов он утопал в документах, приказах и жалобах, окруживших его высокими стопками со всех сторон. Поставив размашистую подпись и отложив лист с королевской печатью в сторону, он, не поднимая головы, обратил свой взор на Эйру.

Она была в гневе. В тот же миг она выбросила ладонь, и видимый, яркий разряд должен был пройти прямо сквозь Рика. Мужчина рефлекторно наклонил голову к плечу. Он спокойно снял очки и снова увернулся, на этот раз от брошенного ему в грудь кинжала.

Перемахнул через стол и рывком приблизился к Эйре.

Молниеносный выпад, тонкий клинок рассёк воздух. Рик прогнулся под широким ударом.

В руке блеснул выхваченный из-за голенища кинжал, и через миг скрестился с мечом Эйры, и та, не выдерживая чересчур сильного давления, отступила, метнув ещё один нож. Тот был звонко отбит Риком; в этот миг Эйра ускорилась, выпустила несколько молний, заставив противника отступить, и этим застала врасплох. В мгновение ока она приблизилась, и лезвие тонкого клинка прижалось к шее Рика.

Двое замерли; Рик, выдержав её взгляд, усмехнулся.

— Вижу, уроки мои пошли тебе на пользу.

— Всё потому, что я училась хорошо, — процедила Эйра. — Ты побеждён.

— В самом деле? — удивление на его лице смутило красноокую. — Ты действительно училась хорошо и быстро. Однако, впредь будь наблюдательней.

Только сейчас Эйра почувствовала упирающееся в спину остриё. Приняв поражение(она не сомневалась, что если бы бой был настоящий, сталь вонзилась бы в её спину прежде, чем она успела б перерезать ему горло), она убрала клинок и спрятала в ножны.

— Ты злишься. Потому, что я велел Шателону запереть тебя.

— Как ты догадлив!

— Это — ради тебя, Эйра!

— Этим поступком ты отлично дал понять, что считаешь меня глупой, импульсивной девчонкой. Я не ребёнок, Рик. Как Фенхидес, как чародейка Элиты, я не имела права отсиживаться в Золотом городе! Ты знаешь, о чём болтают люди? Вижу, знаешь! Все только и говорят о том, что Фенхидес трусливо отсиживалась в Белом замке, пока гибли их родители, супруги и дети! С меня довольно. Ты дал слово: после испытаний я отправлюсь, куда захочу.

Среброглазый, выдержав её взгляд, подумал с минуту. Из большой карты, раскинувшейся вдоль стены, он вытащил кинжал Эйры, вонзившийся рядом с Фаренхимом. Повертев изысканное оружие в руках, он легко подкинул его хозяйке и принялся собирать в стопку разметавшиеся по мраморному полу бумаги.

— Что ж, — он опустился в своё мягкое кресло, и, постучав стопкой по столу, положил перед собой и взялся за перо. — Обещание в силе. Надеюсь, твоё путешествие не затянется надолго. Раз в неделю я буду ждать от тебя новостей.

— Lunress, Tenumien Rehart fa Eirea, nuem Ellen.

В дверях показался мужчина в длинном красном платье, цепкие пальцы сжимали в полный его рост посох, увенчанный изумрудом неправильной, несимметричной формы. Он с интересом взглянул на дымящуюся за спиной Среброглазого, почерневшую вмятину в стене.

— Проходите, старший чародей Ильвейг, — послышался голос Рика. Эйра в знак почтения к седобородому мужчине склонила голову и вышла.

Через час она сидела на лучшем жеребце, наблюдая, как поднимается тяжёлая решётка Бастиона, и накинула на голову капюшон длинного невзрачного плаща.

Что-то заставило её обернуться.

Посреди дороги, вымощенной камнем, сидел огромный белый кот.

Эйра улыбнулась: он всё равно пришёл, несмотря на просьбу не провожать её.

Красноокая подняла ладонь, прощаясь с Шателоном.

Через мгновение копыта скакуна застучали по брусчатке, а после по пыльной, суховатой земле за Бастионом; всадница помчалась навстречу ветру, алому небу и дороге к Весенним холмам.

* * *

Старший чародей, седобородый старик в свободном красном одеянии, вышел из кабинета Среброглазого, на каждом шаге постукивая посохом. Морщинистое лицо осталось довольным, в раскосых глазах горел огонёк.

Белый кот подкрался к стражникам — он умел быть незаметным, когда хотел, несмотря на свои габариты, и проскользнул в комнату в самый последний момент; двери едва не прищемили его пушистый хвост.

Картина перед ним предстала не слишком радостная: если старший чародей остался доволен беседой, то Среброглазый не был удовлетворён её результатом.

— К чему вы пришли? — мысленно спросил Шателон. Рик поднял на него голову, ответил не сразу.

— Академия магов, как и всегда, занимает нейтральную позицию, и перед королевствами не выступит против Тувиама, но и не поддержит его. Ильвейг заинтересовался заклинанием, благодаря которому можно отличить проклятых myura axtereum.

— Судя по довольной физиономии, он его получил.

Рик кивнул.

— Он заверил, что разгадает значение неизвестной руны. Посмотрим, сможет ли он сделать то, что не удалось Хранителю.

Помолчали. Шателон обвёл взглядом комнату, и тут же заметил обгоревшую вмятину на стене; догадаться, чьих это рук дело, не составило труда.

— Ты отпустил Эйру, без единого сопровождающего.

— Верно. Никто кроме Элиты не знает, что она покинула Золотой город — всем, кто видел её, Дмитрий сотрёт воспоминания. Кроме того, её фибула не просто украшение; это — маяк, и исходящий от него сигнал уловит только Лирсул. Таким образом мы всегда будем знать, где Эйра, и всё ли с ней в порядке. Она, конечно, не догадывается о свойствах фамильного украшения. Беспокоиться не о чем, друг мой.

— Ладно-ладно, убедил. Что-то ты паршиво выглядишь: когда спал в последний раз?

Серебряные глаза посмотрели на Шателона хмуро и устало. Рик отложил белое перо и, откинувшись на мягкую спинку кресла, взглянул на картину над камином.

Написанная маслом девушка была свежа и красива. Волны длинных тёмно-русых волос струились по плечам, тонкой рукой она придерживала упавшую с плеча шлейку легкого, небесного цвета платья. По всему её телу сплетались белые изящные узоры, когда-то бывшие шрамами; тонкие линии обвивали шею с бархоткой, поднимаясь к лицу, и затрагивали его лишь наполовину. Голубые глаза смущённо глядели вниз, на нежных розовых губах застыла едва заметная улыбка.

Шателон запрыгнул на стол, разметав белые шерстинки.

— Ты, похоже, остался прежним, несмотря ни на что, — констатировал он, проследив за взглядом Рика.

— Этот замечательный вывод ты сделал исходя из того, что я рассматриваю собственноручно написанную картину?

— Для тебя, это не просто картина.

Рик сделал вид, будто ничего не слышал, и вернулся к заполнению документов. Когда он проигнорировал все вопросы касательно послания для Деми, Шателон улёгся перед Риком, прямо на нужные ему бумаги, и принялся бить хвостом.

— Хорошо, давай поговорим. К чему ты клонишь? И слезь наконец со стола, после тебя шерсть кругом!

— Попрошу без оскорблений, — насупился Шателон, и спрыгнул на пол.

— Повторяю: о чём ты?

— Ты прекрасно знаешь, что я имею ввиду.

Рик не ответил. Испытующе глядя на друга, он терпеливо ждал пояснений, опустив колючий подбородок на сплетённые пальцы. Шателон не спеша двинулся к картине.

— Взгляни-ка сюда ещё раз, — он мордочкой указал на портрет. — Сходства очевидны, и не делай вид, будто ты заметил это впервые.

Лицо Среброглазого не изменилось.

— Она — вылитая Мария, и поэтому интересна тебе, — констатировал Шателон. — Те же глаза, нос, губы. Цвет волос. Отчасти, даже характер. Хотя, нет…глаза у Марии, всё же, были голубые — совсем как утреннее небо. Да и волосы длиннее раза в два. И она…была намного ниже, чем…

— Довольно, — раздражённо воскликнул Среброглазый. — Зачем ты говоришь это? Марии нет, уже давно. Как и Дамира, Елены и Аристарха!

— Но ты по-прежнему любишь её.

Щёки Рика окрасил едва заметный румянец. Раздражение сменилось бурей чувств, и ему пришлось приложить усилия, чтобы с ними совладать. Он отвернулся, скрестил на груди руки. Шателон снова запрыгнул на стол, и, коснувшись хвостом плеча Среброглазого, сел с ним рядом.

— Во всех своих женщинах ты ищешь черты, схожие с Марией. Никто не может тебе отказать — ты просто пользуешься ими, а когда убеждаешься, что в них и близко нет ничего общего с ней, кроме внешности — находишь замену, новое мимолётное увлечение.

Рик резко поднялся, кресло с грохотом отодвинулось. Подошёл к балкону, и стал к Шателону спиной. В тишине слышалось ритмичное тиканье часов и звон ветряных колокольчиков.

— Ты живёшь одними лишь воспоминаниями. Сколько ещё веков должно пройти, чтобы ты отпустил прошлое? Осторожнее, Рик. Как Хранитель я всегда буду оберегать каждого, кто принадлежит к великому роду. Если видишь в ней лишь Марию, я требую оставить её в покое.

— Оставить в покое? — Рик усмехнулся. — О, я оставил. Она не вернётся в Руимо. В послании, которое ты передал, было заклинание, навсегда отделяющее Пришедшего от этого мира, при условии, что он сам этого желает.

— Она вернётся.

— Нет, — ответил он довольно резко. — После всего, что здесь произошло? Чего ради она вернётся?

— Законы Руимо незыблемы, — обречённо сказал Шателон, устремив свой взор в небесную гладь. — Побывавший в этом мире однажды, непременно захочет вернуться. Руимо мрачен, полон жестокости и опасностей, но в то же время он — прекрасен. И всегда будет казаться таким, несмотря ни на что.

Руимо никогда, и никого не отпускает. Это — его тёмная сторона и проклятье.

Звонкая тишина. Шателон почувствовал, что сейчас ему лучше уйти. Мягко спрыгнув на пол, он побрёл к открытому окну, опустив хвост.

— Кроме того, у неё много личных причин вернуться сюда. Подумай над тем, что я сказал, — обронил он, забравшись на подоконник. — Если обойдёшься с Деми как со всеми своими «Маришками», Лиана тебе этого не простит. Я — тоже.

* * *

Стемнело. Изящные фонари испускали мягкий свет, чистое небо сияло миллиардами звёзд. С каждым днём становилось всё холоднее. Деревья стремительно скидывали листву, и теперь она ковром лежала на каменных дорогах.

В Золотом городе снова царил покой, жизнь шла своим чередом, невзирая на беспорядки, разразившиеся в землях Тувиама. Буря, вызванная Вартоном, осталась позади, но её последствия стремительно растут, как снежный ком.

Среброглазый давно предвидел дальнейшее развитие событий, и будущее Тувиама его совсем не радовало. Больше всего его беспокоили не Бирмел, Мелифер и Плавучий город, за пару веков окрепшие и невероятно разросшиеся. Даже Менторы ушли на задний план, хотя ущерб наносили всегда метко, крайне редко допуская оплошности. У Тувиама, у Элиты, появился новый враг.

Ничейные земли — мёртвая зона, ни один шпион или разведчик из их владений за последние несколько веков так и не вернулся.

Днём раньше к Среброглазому пришёл некто, именующий себя посланником Красных Воинов, защитников Ничейных земель. Он настоял на аудиенции, и отнял времени намного меньше, чем предполагал Рик. Говорил он со странным акцентом, не похожем даже на менторский. Понять его было сложно, но слова его Рик запомнил.

«Мы не терпим диктаторов, Tenumien. Мы уничтожаем их».

Рик решил сейчас об этом не думать. В последнее время он совсем мало спал, и сейчас ему не помешал бы отдых. Бодрящие эликсиры помогали ему держаться на ногах и трезво мыслить, однако, увидев своё отражение в зеркале он решил, что рабочий день закончен.

В своём кабинете он задул свечи. Уже в дверях с тоской взглянул на повреждённую кинжалом огромную карту и неглубокую чёрную вмятину в стене — прощальный подарок Эйры. Взгляд его коснулся картины, и он, постояв на месте, вернулся.

Мария была прекрасна; всякий раз, когда Рик смотрел на неё, в нём пробуждались чувства. Он будто бы переносился назад, в далёкое прошлое, и слышал её мелодичный, приятный голос. Чувствовал прикосновения её нежных рук, покрытых белыми узорами, ощущал тепло её хрупкого тела. Вот она, Мария, гуляет по Весенним холмам, и он — рядом с ней. Кругом всё залито солнечным светом, в воздухе витает аромат цветущих деревьев, а трава усеяна крохотными, голубыми с жёлтым, цветами.

А вот она, собрав свои длинные шелковистые волосы, сидит поздней ночью, окружённая сияющими сферами и записывает рецепты зелий и новые заклинания от самых разных болезней.

Вот Рик заходит в библиотеку — и видит её спящей, и немедля берёт на руки. Какая она лёгкая, какая беззащитная! Стараясь не разбудить, он несёт её по улицам Золотого города в её покои…

Рик открыл глаза. Портрет висел перед ним — единственный предмет, хранящий все лучшие воспоминания его жизни. Краска на нём нисколько не облупилась, и всё благодаря волшебству.

Он нежно дотронулся до её плеча, усмехнулся. Он вспомнил день, ставший для него роковым — день, когда узнал, что у Марии будет ребёнок. Что отец ребёнка — из иного мира.

Но хуже всего стало когда Мария, никого не послушав, в одиночку бросилась в Хамир-Ракод.

Через миг картина оказалась у него в руках.

Поднимаясь на вершину самой высокой башни Белого замка, он вспомнил всё. Он не хотел, но понимал, что должен сделать то, что задумал.

Следующим утром стражники говорили, что видели столб дыма, идущий от самой высокой башни и гадали, что же это было.

* * *

Она очнулась на полу, на том самом месте. В комнате было темно, но отсутствие большей части коек сразу же бросилось в глаза. Плиту с выцарапанными на ней надписями уже заменили на новую. Деми провела по ней пальцами, стерев тонкий слой пыли.

Она боялась, что проснуться ей больше не суждено, с ужасом вспоминая свой долгий путь в Руимо. Она шла бесконечно долго, а когда отчаивалась — Атарегам, как ни странно, поддерживал её, и не давал сдаваться. По-прежнему не решив, как к нему относиться, она была уверена в одном: он заслуживает благодарности.

Сев поудобнее, она скрестила ноги, выровняла дыхание и закрыла глаза. Ощущения её странным образом обострились; жажда, голод и сонливость мешали сосредоточиться. Деми улыбнулась, осознав, что теперь сможет спать, как и все…

Вдруг она вспомнила про шею и щёку. Осторожно коснувшись скулы, она поняла, что рана уже зажила, однако кожа стянулась неровно. Какой мелочью это казалось после того, что она видела несколько мгновений назад!

Она заставила себя сконцентрироваться, избавиться от ненужных мыслей одна за другой.

— Атарегам! — позвала она, и заметила, что кругом всё стало белым-бело.

Он стоял перед ней, высокий и страшный, чёрные глаза с белой радужкой пристально и с интересом глядели на неё. На сером лице играла привычная зловещая улыбка, из приоткрытого рта выглядывали острые зубы. Он ждал, пока она заговорит.

— Я хотела сказать спасибо, — произнесла Деми, ловя себя на том, что больше близость к Атарегаму её не страшит. — Однако, до сих пор не могу понять, что ты — добро, или зло. Всё так запуталось, перемешалось…Оглядываясь назад, я понимаю, что ты всегда был на моей стороне. Но столько раз угрожал, и едва не убил Аниту! И почему ты бросил меня, когда напал Ментор?

— Ты же хотела, чтобы я не вмешивался. Разве не так? — довольно оскалился он и, ступив на шаг ближе, наклонился. Теперь они стояли лицом к лицу. — Добро, зло…не вижу смысла говорить на эту тему, для каждого эти понятия индивидуальны. А поступком своим я показал, что без моей помощи тебе придётся туго.

— Но то, как я получаю знания и силу — нечестно и неправильно!

— За всё однажды приходится платить, моя милая Деми. Жизнь и без того коротка, посему не торопи события: за всё, что получишь от меня, однажды ты расплатишься. До того времени я послужу тебе, а ты — мне.

— Послужу…тебе?

— Однажды, да. Но для начала я буду рад, если благодарность твоя словами ограничена не будет. Вскоре ты сделаешь нечто для меня.

— Почему не сделаешь это сам? Ведь завладеть моим телом тебе не составляет труда.. — Деми осеклась, вспомнив, как Атарегам исчезал, когда рядом был Рик. Странные подозрения закрались к ней в голову, но Атарегам опередил её мысли. Растворяясь в белой пустоте, он сказал это как-то странно, с несвойственной для него ноткой волнения:

— Ты должна сделать это добровольно.

Она снова оказалась в полумраке пустой комнаты, где каждый шорох теперь разносился эхом; стряхнув с себя пыль, она поднялась и подошла к шкафу.

Внутри была всего одна вешалка с одеждой — видимо, кто-то оставил её на случай, если она вдруг вернётся. На полочке рядом лежали деревянный гребень, зеркальце и всё необходимое для того, чтобы привести себя в порядок.

За окном была глухая ночь. Деми думала, стоит ли идти к Рику сейчас, или же — подождать до утра. Она не знала, где он — вполне возможно, что его даже нет в Золотом городе.

Расстались они не очень хорошо. Скорее всего, сейчас он занят…

Деми подпоясала тонкую льняную рубашку, натянула высокие сапоги, чуть свободные, и зафиксировала их ремешками. Дверь в комнате оказалась заперта. С тоской взглянув в окно, она, перешагнув подоконник, с высоты спрыгнула на брусчатку.

На освещённых мягким светом улицах не было ни души, и Деми прибавила шагу. Через четверть часа она уже прошла круглый фонтан с пятью скульптурами основателей, и поднималась вверх по лестнице из белого мрамора, красиво увитой плющом.

Сначала она решила, что в замок посреди ночи её никто не пустит, однако стражники отворили перед ней массивные двери, не проронив ни слова, и она скользнула внутрь.

Холл выглядел внушительно. Изящные колонны возвышались над Деми, и рядом с ними она чувствовала себя совсем маленькой. Знакомые широкие коридоры наконец привели её к нужной лестнице.

Весь верхний ярус, на котором находились покои Эйры, Лианы и Рика, был пуст и погружён в темноту. Осторожно ступая по гладкому полу и вслушиваясь в тишину, которую изредка нарушал нежный звон ветряных колокольчиков, она шла к его дверям.

В конце коридора виднелся неяркий свет пламени, тёплый и мягкий. Узорные двери были распахнуты настежь.

В кресле перед камином сидел Рик. Закинув ноги на подставку, он глядел на пляшущий огонь, а может — дремал, держа в опущенной руке почти пустую зеленоватую бутыль, которая, казалось, вот-вот опрокинется.

Деми никогда не видела Рика таким, и сейчас пожалела, что не дождалась утра: не было похоже, что сейчас он желает кого-то видеть. Стараясь не шуметь, она шагнула назад.

— Я же сказал: не беспокоить меня до утра, — устало произнёс он, услышав позади шорох. Деми замерла. Среброглазый тяжело вздохнул и добавил:- Ступай прочь.

— Прошу простить мою бестактность, — виновато обронила Деми, и уже собралась уйти.

Бутылка звонко опрокинулась на пол. Услышав знакомый голос, Рик опешил и тут же вскочил, оглядываясь назад.

Они долго смотрели друг на друга, не решаясь что-либо сказать, и даже пошевелиться. Рик решительно двинулся к Деми с таким серьёзным лицом, что она даже испугалась.

— Ты вернулась, — почти шёпотом сказал он, заключив её в крепкие объятия. Деми обхватила руками его спину, прислонилась щекой к груди.

— Вернулась, — снова повторил он, и в голосе его слышалась искренняя радость. Деми улыбнулась в ответ; как только собралась что-то сказать, он поцеловал её в губы.

— Никогда больше я не позволю тебе уйти.

* * *

Близился рассвет, ночь плавно сменяло раннее утро. Угольки в камине продолжали тлеть, изредка загораясь красным.

Двое лежали на обширной кровати, и наслаждались близостью друг с другом. Оказавшись сверху, Деми нежно водила пальцем по скуле и щеке Рика, опускаясь к глубокому шраму в уголке рта. Он улыбался, не сводя с неё серебряных глаз, обрамлённых чёрными ресницами.

— Я думал, ты ушла навсегда, — сказал он, обхватив её тонкую талию. — Тебя не было дольше, чем обычно, и я решил…

— Я остаюсь здесь, Рик. Навсегда.

— Сегодня же я велю провести ритуал.

— Не нужно.

Рик удивлённо вскинул брови, зрачки сузились до размера маленьких точек. Деми добавила:

— Я нашла дорогу в Руимо, и он принял меня. Думаю, никаких ритуалов не потребуется.

Удивление его возросло, и он поинтересовался:

— Нашла дорогу?

Деми кивнула.

— Ты что-нибудь помнишь? — он настороженно посмотрел на неё. Второй уверенный кивок его озадачил: никто, ни один человек никогда не мог вспомнить переход из своего мира в Руимо, или обратно. Скажи Рику это кто-нибудь другой, он бы рассмеялся; однако, не было похоже, что Деми лгала.

— Что ж, с нетерпением жду рассказ, — улыбнулся он, водя руками.

— Продолжишь в том же духе, и навряд ли скоро его услышишь.

Рик нехотя убрал руки, и Деми легла на спину с ним рядом. Какое-то время она молчала. Взгляд её становился всё более отстранённым, обращённым куда-то очень далеко. Улыбка плавно сошла с её аккуратных губ, дыхание замедлилось.

Рик перевернулся на бок, с интересом наблюдая за девушкой, и терпеливо ждал.

— Вокруг была непроглядная тьма. Я шла вперёд, и путь казался таким долгим, почти бесконечным. В один момент я решила, что ослепла. Я ничего не чувствовала, не желала ничего, кроме одного: я искала Руимо. Все мысли были подчинены ему.

Потом я слышала голоса. Они эхом отдавались в моей голове, иногда фразы повторялись по нескольку раз — но язык их не был мне знаком.

Казалось, одни звали меня — голоса их были так приятны…другие же напротив, казалось, гнали меня прочь, будто я хочу навредить им. Но я знала: так или иначе, останавливаться нельзя. Вскоре темнота расползлась — я шла по мерцающей узкой дорожке, которая превращалась в пыль после каждого моего шага. По бокам, даже сверху и снизу — всюду я видела двери, разных размеров и форм, и многие были совсем недосягаемы. Проходя мимо, мне краем глаза удавалось заглянуть в них…но некоторые закрывались, стоило мне подойти ближе. Но перед этим я успевала разглядеть то, что они хотели от меня скрыть.

От одних исходил свет — яркий и тёплый, но причиняющий мне невыносимую, жгучую боль. Такие двери не закрывались; я не могла и близко к ним подойти, а если они оказывались на моём пути, приходилось бежать…

В других виднелись пышные облака, озарённые мягким светом; пахло влажной травой, свежестью и цветением. Я видела людей, видела созданий, похожих на нас — но странных, с необычными глазами и формой тела. Видела разных существ, причудливых, красивых, крошечных и совсем огромных. Некоторые создания замечали меня. Когда я хотела подойти к ним — двери захлопывались, а исчезающая за мной тропа вынуждала двигаться дальше.

Не знаю, сколько я блуждала среди иных дверей. От одних пахло дымом и исходил жар; от некоторых несло смрадом, другие были полны шума, криков и стенаний — от них пахло кровью. Рядом с некоторыми становилось невероятно холодно, колючий ветер пробирал насквозь. В других царила тишина, и не было там ни души.

Видела я довольные, страшные подобия лиц — эти сущности пытались меня запутать и даже столкнуть, преграждали путь и тянулись ко мне. Говорили со мной, пытаясь выведать, как зовут меня и… Пытались узнать наши имена. Но им — нельзя отвечать, ни при каких обстоятельствах, иначе ты обречён.

Вскоре я увидела, что дорога заканчивается. Последняя дверь на пути, помеченная острыми символами, была заперта. Я не знала, что делать: моё время истекало. Почему-то я твёрдо знала, что, если дорога исчезнет, а к цели своей ты так и не дойдёшь — провалишься в темноту, бесконечную, бездонную, и скоро забудешь всё…

Но мысли сами сложились в слова, а губы начали двигаться, когда под ногами остался маленький тлеющий островок.

И я произнесла то, что пришло на ум — и отчётливо помню каждое слово.

Во сне своём ступила я на путь, свернуть с которого не в силах.

Сквозь свет пройдя, смирилась в сердце с тьмой.

Отринула всё то, что прежде было,

Без сожаления оставив за собой.

Себя же я вверяю сему миру;

Колени преклоняю и молю:

О, Руимо, даруй мне жизнь и силу,

Прими меня как дочь свою!

Она затихла, глаза её закрылись. В звонкой тишине Рик, впечатлённый до глубины души, смотрел на неё, надеясь услышать ещё какие-нибудь подробности, но Деми не проронила ни слова.

Он колебался. Он чувствовал заключённую в ней странную энергию, которая всячески избегала его, а он, в свою очередь, не хотел сталкиваться с ней лицом к лицу. Сучившееся в госпитале полностью развеяло его сомнения: руны, которые она выцарапала на полу, были древними и не могли принадлежать никому иному, кроме как Линосу и Заре.

Время стёрло почти все воспоминания Рика с Эпохи Высших, кроме самых ярких.

Теперь он видел в Деми ценный артефакт, козырь в рукаве. Сколько ещё могущественных заклинаний и забытых секретов можно узнать с её помощью? Сколько жизней можно спасти? Быть может, вскоре удастся уничтожить всех Менторов…Он понял, почему они заинтересовались ей.

Взгляд его упал на зарубцевавшиеся раны на шее.

— Нет, — подумал Среброглазый. — Они не знают, на что она способна. Менторы не разбрасываются талантливыми и способными людьми, при всей своей неприязни и враждебности.

По щеке Деми покатилась слеза. Рик обнял её, бережно гладя по голове. Он крепко стиснул зубы. Её странное поведение, непонятные всплески силы, рефлексы и знания имели только одно объяснение: она одержима. Ей нужна помощь, но Рик не знал, кто в силах её оказать, и возможно ли это вообще. Да и стоит ли?

Он устыдился своих мыслей. Шателон прав: она напоминает ему ту, кого он любил и потерял. И похожа на неё больше, чем кто-либо, и этим навсегда завоевала его интерес. Но теперь он видел в ней инструмент, который можно использовать во благо…

Рик знал, что нужен ей, и решил, что если это сделает её счастливее — он будет рядом.

— Я знаю, — прошептала Деми, обвив его шею руками. — Знаю, что похожа на неё.

Рик на мгновение перестал дышать.

— Мне всё равно, Рик. Это странно, я не могу это объяснить — но как только я увидела тебя впервые, поняла, что ты нужен мне. Единственное, чего я боюсь — разочаровать тебя.

— Неужели ты думаешь, что я предпочту тебе другую? — мягко спросил он. — Или, ещё хуже — буду о чём-то жалеть?

Она кивнула. Рик поцеловал её, бережно прижав к себе.

— Я жалею лишь о том, что не встретил тебя раньше.

* * *

Было уже далеко за полдень, от голода сводило живот. Желудок Деми громко урчал и она, спросив у слуг, где находится кухня, надеялась выпросить немного еды у поваров. Найти их не составило труда; рядом с входом она заметила знакомый силуэт: юноша в белоснежном костюме оживлённо беседовал с толстым мужчиной в белом колпаке, с заляпанным жиром фартуком.

— И зажарьте ещё пять цыплят. А на десерт…Вот скажите, ещё есть вчерашние пирожные?

— Заварные, милорд?

— Именно! — юноша хлопнул в ладоши. — Доставьте два подноса пирожных вместе со всем вышеперечисленным в кабинет Среброглазого, и как можно скорее.

Повар обречённо вздохнул и шагнул на кухню, выкрикивая указания кухаркам.

— Разве Рик сейчас не в Бирмеле? — улыбнулась Деми, став рядом. — Утром он оставил записку, сказал, что будет к ночи. Зачем же столько еды, и кому?

— Ох, да не ему это, — Шателон махнул рукой, внимательно наблюдая за суетой на кухне. — Я проголодался. Рик не разрешает поварам готовить для меня отдельно, вот и приходится…Деми! — от восторга он не удержался, поднял её и закружил. — Ты вернулась! А я знал. Знал!

— Верно. Теперь я остаюсь с вами.

— Вот уж точно: скучала по мне. Скучала ведь?

В ответ Деми звонко рассмеялась.

Через четверть часа они, сидя в кабинете Рика, ели фаршированных цыплят с запечёнными овощами, и запивали сладким вином.

Аппетит и манеры Шателона забавили Деми. Он уже разделался с четырьмя цыплятами, в то время как она едва осилила половину своего. Теперь он потянулся к пирожным. Окинув сладости укоризненным взглядом, одно отложил в сторону, и принялся уплетать остальные.

Деми разглядывала привычные вещи. Стол Рика в стопках документов, белое перо рядом с чернильницей и золотистые песочные часы, которые, как оказалось, почему-то переворачивать нельзя. Позже Деми заметила несколько дыр в настенной карте, чёрную вмятину на стене и…светлый прямоугольник над камином вместо картины.

— Удивлена? Я тоже не ожидал, — проговорил Шателон с набитым ртом. — Не думал что день, когда наш Ричок-старичок избавится от картины, наступит так скоро. Ты даже представить не можешь, как она мне надоела!

— Но там же была…

— Мария? Верно.

— Но…

Шателон подмигнул.

— Кто-то наконец донёс в его упрямую голову, что жизнь продолжается. Кстати, пока не забыл: завтра у тебя посвящение и клятва, поэтому советую подготовиться.

Глаза Деми округлились, вилка звонко упала на пол.

— Я не прошла испытания!

— Ты из рода Марии, а значит, считаешься военнообязанной. Скорый путь в рекруты для тебя закрыт на ближайшие несколько лет, но. Одна чародейка Элиты(позволь, я не буду называть имени) видела, как ты сражалась в Вартоне и, учитывая, что первый этап испытаний был пройден успешно, на собрании приняли решение…Начать интенсивную подготовку для вступления в спецотряды. Мои поздравления.

Какое-то время в тишине слышалось лишь довольное поцмокивание Шателона.

— Как-то это…совсем неожиданно. Мне кажется, вы поспешили: я немного владею мечом, но в остальном…

— Ты будешь обучаться несколько лет, прежде чем войдёшь в состав спецотряда. Придётся нелегко. — Шателон поднял бокал. — За новую жизнь!

Раздался хрустальный звон.

Вскоре вернулся Рик — намного раньше, чем обещал. Перед этим Деми успела расспросить Шателона обо всём и удивилась, узнав, что Эйра покинула Золотой город. Узнала, что выцарапанное на плите заклинание сочли заслугой Шателона, и была этому несказанно рада. Так же юноша невзначай сказал, что Константин временно отстранён от дел, сдал оружие и пребывает в отпуске. Почему чародей ушёл в отставку, Деми так и не узнала.

* * *

Готовящимся к посвящению велели ждать у храма, едва взойдёт солнце. После дождя над крышами повисло облако тумана, которое постепенно таяло, открывая взору ухоженные улочки.

Деми пришла в условленное место. Храм трёх Светлых Богов был прост фасадом и не имел никаких окон; рядом с ним тянулась стройная колоннада в виде удерживающих антаблемент задрапированных прекрасных юношей и девушек. Ступив на первую из восьми ступенек у входа, Деми услышала стук подошв по брусчатке, и обернулась.

Позади стоял Сарн. Длинноватые русые волосы собраны в хвост, торчащий сзади забавным пучком; облачённый в белый церемониальный костюм, он, как и Деми, выглядел уважительно и опрятно. В округлых янтарных глазах застыло удивление, от которого он не мог вымолвить ни слова.

Деми поздоровалась. Чародей был весьма озадачен, увидев её здесь.

— Должно быть, это прозвучит странно, но мне велено пройти обряд вместе с новобранцами. Креос задерживается?

— Он уже внутри, — вымолвил Сарн. — Креос оказался лучшим среди всех, поэтому проходит посвящение первым.

В неловком молчании Деми не знала, куда себя деть. Вдруг она вспомнила про медальон: в своём мире она благополучно избавилась от него, и в течении положенного часа он к ней так и не вернулся. Однако, Руимская копия по-прежнему висела на шее. Деми предположила, что до тех пор, пока он не найдёт себе на Земле нового владельца, останется у неё.

Сарн несколько раз порывался что-то спросить, но то ли не мог решиться, то ли искал нужную формулировку.

— Прошло почти две недели. Всем, кто тебя знал, сказали, что с каждым днём твоё тело становится менее материальным и скоро исчезнет. Все думали, что ты ушла навсегда.

— Неужели кому-то есть до меня дело? — улыбнулась Деми, но увидев, что Сарн говорит это вполне серьёзно, шутливый тон сочла неуместным.

— Не думал, что скажу это, — выдержав паузу, он вздохнул и произнёс так, будто делал одолжение:- Я рад, что ты осталась в Руимо.

Теперь удивление застыло на лице Деми; щёки чародея окрасил слабый румянец, и он отвёл взгляд, когда девушка подошла ближе и похлопала его по плечу.

— Я тоже, рада видеть тебя.

Солнце поднималось всё выше, от тумана не осталось и следа; на улицах стали появляться силуэты людей.

— Мы здесь почти час, — обронила Деми, разглаживая складки на рукавах. — О нас могли забыть?

Сарн уверенно покачал головой. Двое немного замёрзли, сидя на ступеньках в ожидании. Белые двустворчатые двери по-прежнему были закрыты.

— Я знаю, что на подготовку к обряду тратится много времени: каждый, кто поднимется к алтарю, должен «очиститься», так сказать. Не представляю, каким способом — возможно, это просто формальность, но всё же. Надеюсь, ты знаешь, что нужно говорить и делать?

— Сегодня всё пройдёт так, как нужно.

Сарн усмехнулся, пожав плечами.

— Одно вот, только, странно, — обронил он. — Вчера нам сказали, что посвящение пройдёт nuem Maria. Нелепица какая-то! Ведь госпожа Лиана в рядах Элиты уже много лет. Я, наверное, ослышался.

— А если нет?

Сарн резко повернулся, озадаченный.

— Нет? Но тогда… — он замер. Деми ладонью прикрыла улыбку на своём лице. — Хочешь сказать…Да быть того не может!

В порыве эмоций он встал, Деми за ним следом.

— Nir nuem, — наконец проговорил он с видом человека, которого осенило.- Nir nuem, два ребёнка! Лиана — первенец с даром исцеления. Выходит, ты…

— Вторая дочь Семэл, сестра Лианы и Пришедшая, которую с Руимо связал несчастный случай.

Она взяла полумесяц с алым камнем посредине, и показала Сарну.

— Nuem Maria tous erans Sareni, na ar.

Пожилой мужчина в поношенной рясе, перевязанной на поясе грубой верёвкой, стоял в распахнутых белых дверях. Двое переглянулись и поспешили к нему навстречу.

Вопреки ожиданиям, внутри храм оказался достаточно светлым; с потолка к колоннам красиво тянулись белые материи. Деми не понимала, что сверху испускает столь яркий свет, но вскоре стало не до размышлений. Следуя за священнослужителем, она не заметила, как Сарн исчез.

Мужчина остановился на краю выступа, прямо перед ступенями, ведущими вниз. Деми мягко опустилась на колени, соединила ладони и, закрыв глаза, опустила голову. От волнения кровь стучала в висках, а сердце жаждало вырваться из груди.

Глубокий вдох. Руки старика бережно опустились на голову, после чего послышались слова молитвы. Каждая фраза в пустоте храма отдавалась эхом, и голос постепенно приобретал иные оттенки — казалось, к нему присоединились ещё несколько десятков.

Вдруг воцарилась тишина — как будто время замерло. Старец убрал ладони и отступил на шаг.

— Ne fel.

Деми поняла, что это значит «ступай». Она осторожно поднялась, и двинулась к ступеням, спускающимся в длинное, узкое углубление посреди комнаты. Доверху оно было заполнено чем-то прозрачным, похожим на воду, но совершенно неподвижным.

Прежде, чем погрузиться с головой, Деми вспомнила последнее, что ей сказал Атарегам.

«Услышишь ты меня не скоро — я должен затаиться, иначе посреди обряда очищения, после молитвы, ты боль стерпеть не сможешь. Не спрашивай, зачем и почему. Вобрав часть моей силы, обряд, не получив увечий, ты пройти не сможешь — но, быть может, всё окажется иначе. Не выдержишь, раскроешь тайну — клянусь: умрут все до единого, кто будет рядом.»

«Вода» была странной не только с виду: какая-то тяжёлая, тягучая и давящая. Шагая по дну Деми поняла, что в воздухе не нуждается; исчезли звуки, с каждым шагом идти становилось всё труднее. От боли в правом глазу хотелось закричать; казалось, что тело её осыпают горячими углями, как будто тысячи иголок впиваются повсюду.

Зубы Деми скрежетнули. Зажмурившись, она изо всех сил старалась идти к алтарю быстрее.

* * *

Рик взглядом провёл священнослужителя. На противоположной стороне, там, откуда спустилась Деми, собрались люди. Среди них он заметил Лиану, Шателона, Аниту. Вдалеке стоял Креос, у одной из колонн за процессом наблюдал Орсон дэ Мэро. Мгновением позже появился Генри в сопровождении ещё одного служителя храма Трёх Светлых. Никто не осмеливался нарушить тишину.

Деми уже поднималась по ступенькам к алтарю. Обращённая лицом к Рику и спиной к смотрящим, она опустилась на колени и склонила голову.

Одетый в роскошный, расшитый серебром костюм и длинную мантию серого цвета, Рик взял меч с золотого пьедестала. Вознёс его над собой, опустившись на колено перед возвышающимися над всеми статуями богов света.

— Да будут Арис, Миор и Гириэра свидетелями клятвы, — молвил он, встал на ноги и грациозно обернулся. На мгновение он замешкался, увидев Деми.

Серый цвет кожи стремительно менялся на прежний, розовато-белый, прятались вылезшие на шее и руках почерневшие вены. Глаза были закрыты, дышала она тяжело.

К счастью, никто из стоящих на другом краю этого не увидел.

— Клянёшься ли ты служить Тувиаму верой и правдой?

— Клянусь.

— Клянёшься ли ты не нарушать устав и чтить законы?

— Клянусь.

— Отказываешься ли ты от титулов и званий, от места рядом с очагом иных господ и королей?

— Отказываюсь. И лишь правитель Тувиама вправе изменить решение. Сию я клятву приношу по своей воле, и от неё не откажусь пред ликом смерти.

Меч опустился на плечо Деми, затем на второе.

— Подними голову, Дочь Марии. С этой минуты и до конца дней своих ты — Защитник Тувиама!

КОНЕЦ

«…Во снах своих отыщут они путь, свернуть с которого не смогут.

Сквозь свет пройдя, узрят: ютится тьма в душе у каждого.

Укажет им дорогу

Желание быть выше и сильнее -

Во всём быть лучше брата своего, по крови иль по духу — различий нет.

Пришедший всякий убедится: нет и не будет лучшего ему нигде -

лишь Руимо готов принять любого, таким, каков он есть,

всего и без остатка.

Но всякий прибывший, по собственному выбору иль нет,

заплатит цену избранным моею волей иль волею преемников моих,

и примет дар великий.

Отвергший Руимо лишится дара, навеки заклеймив себя под знаком жертвы,

и пищею душа его преемникам моим послужит, когда сочтут они сие необходимым…»

Откровение Создателя