Дэвида разбудили какие-то звуки, спросонья показавшиеся ему отдаленными залпами пушек. Проснувшись, он увидел, что в комнате уже царит день, и услышал стук в дверь. Крикнув, что он сейчас откроет, он стал одеваться. Предусмотрительно положив свой автоматический револьвер в карман, он бесшумно поставил стол на прежнее место и распахнул дверь. К его величайшему удивлению перед ним стоял не Гок, а Брокау. Но он не походил на вчерашнего Брокау. Несколько часов произвели в нем разительную перемену; никто не мог бы подумать, что он недавно был пьян. Усмехнувшись и протянув свою огромную руку, он взглянул Дэвиду в лицо.

— Здорово, Рэн, — приветливо сказал он. — Гок послал меня разбудить вас, чтобы вы не прозевали представления. Вы успеете только проглотить завтрак, прежде чем начнется грандиозный бой, бой, о котором я говорил вам вчера. А здорово я напился, не правда ли? Принял вас за друга. Забавно. Вы на него ни капли не похожи.

Дэвид пожал его руку. Сначала в манерах Брокау ему почудилась искренность, а в его голосе что-то вроде извинения. Но это впечатление мгновенно исчезло, и он понял, с какой целью явился товарищ Гока. Нужно окончательно убедиться, что он не Мак-Кенна; кроме того, внешними проявлениями дружбы необходимо рассеять подозрения, если такие зародились у Дэвида. Для этой, второй задачи Брокау совсем не подходил. Его глаза, напоминавшие глаза цепной собаки, не могли скрыть его чувств ненависти и безумного желания вцепиться руками в горло человека, подшутившего над ним.

Дэвид тоже улыбнулся.

— Вы здорово напились, — проговорил он. — Я потратил чертовски много времени, стараясь убедить вас, что я вовсе не Мак-Кенна.

Эта беззастенчивая ложь на мгновение огорошила Брокау. Дэвид сознавал свою дерзость: он знал, что Брокау слишком хорошо помнит происшедшее, чтобы поверить ему. Усмешка исчезла с лица Брокау; его челюсти сжались; глаза стали наливаться кровью. С его губ уже готовы были сорвать слова: «Вы лжете», но он удержался, и на его лице снова появилась усмешка.

— Гок просил передать вам, что он, к своему сожалению, не может завтракать с вами, — заговорил Брокау. — Он не мог больше ждать. Индеанка принесет вам завтрак сюда. Советую вам поторопиться, если вы хотите посмотреть представление.

С этими словами он повернулся и направился в конец передней. Дэвид бросил взгляд на дверь комнаты Мэдж. Она оказалась закрытой. Затем он посмотрел на часы. Было девять часов! Он едва не проклял себя при мысли о том, что прозевал завтрак с Гоком и девушкой. Ему, без сомнения, удалось бы поговорить наедине с Гоком; четверти часа вполне хватило бы. А в крайнем случае он мог бы уладить все дело и в присутствии Мэдж. Ему хотелось знать, где она сейчас. Шум приближающихся шагов заставил Дэвида отступить назад в свою комнату. Спустя мгновение старая индеанка принесла обещанный завтрак. Она поставила на стол большую тарелку и, не взглянув на Дэвида и не проронив ни слова, ушла. Он торопливо поел, а затем кончил одеваться. В четверть десятого он уже выходил в переднюю. Проходя мимо двери комнаты Мэдж, он постучался. Ответа не последовало. Он быстро вышел из дому и услышал гул голосов. Пройдя с дюжину шагов, Дэвид достиг конца дома и взглянул на клетку. Некоторое время он неподвижно стоял, полный ужаса от сознания своей беспомощности в эту минуту. Если бы он не проспал, поговорил с Гоком, он мог бы предотвратить чудовищную жестокость, добился бы, чтобы и Тара был принят в расчет при их сделке. Но сейчас думать об этом слишком поздно. Взволнованная и в то же время необычайно тихая толпа собралась вокруг клетки. Люди, не шевелясь, напряженно смотрели; Дэвид понял, что бой уже начался. Тара уже боролся за свою жизнь. А девушка! Где она сейчас? Дэвид, сам того не сознавая, сжал в своем кармане револьвер, бросился вперед и занял место в кругу зрителей. Он не видел, кто стоял рядом с ним — белые или индейцы — не видел, как блестели их глаза, как они дрожали от возбуждения, молчаливо наблюдая за зрелищем.

Он смотрел на клетку.

Клетка величиной около двадцати квадратных футов была сколочена из небольших бревен, с промежутками между ними дюймов в восемнадцать. Там раздавался отвратительный, хрустящий звук раздробляемых челюстями костей. Оба зверя лежали, как показалось Дэвиду, в смертельной схватке. Несколько секунд он не мог разобрать, где Тара, а где гризли Брокау. Внезапно они отделились друг от друга и встали. Очевидно, они боролись уже несколько минут. Пасть Тары была окровавлена, а из глотки противника вырывался бешеный рев. Медведь Брокау снова стал наступать, в то время, как Тара, тяжело дыша, ждал нового нападения. Дэвид с трудом различал, что происходило, когда огромные животные снова сцепились. Они откатились к краю клетки, а на том месте, где они до того лежали, осталась большая лужа крови.

Неожиданно чья-то рука опустилась на плечо Дэвида. Он обернулся: Брокау пристально смотрел на него.

— Грандиозный бой, а?

В его лице проскальзывала та безжалостная свирепость, с какой кошка играет с попавшейся ей мышью. Рука Дэвида сжалась в железный кулак; его мозг жгло дикое желание ударить Брокау. Ему стоило больших усилий сдержаться.

— Где… девушка? — спросил он.

Сейчас лицо Брокау выражало неприкрытую ненависть и насмешливое торжество от сознания своей власти над этим человеком-шпионом. Он оскалил желтые зубы.

— Подшутили над ней, — прорычал он. — Подшутили над ней, как вчера вы подшутили надо мной. Подослали индеанку украсть ее одежду, и сейчас она там, в своей комнате… одна… и голая. Пока я не распоряжусь, она не получит одежды, так как она моя… душой и телом.

Сжатая в кулак рука Дэвида быстро вытянулась. В это мгновение ему хотелось нанести смертельный удар краснолицему чудовищу, извергу. Громадное тело Брокау отшатнулось; его голова повисла, словно у него сломалась шея. Дэвид не видел, как Брокау упал. Пронзительный крик, от которого застыла вся кровь в его жилах, заставил его повернуться к клетке и в свою очередь вскрикнуть. В десяти шагах от него в кругу пораженных, окаменевших людей стояла девушка. Вначале Дэвиду показалось, что она стояла там голая… голая под пристальными взглядами этих негодяев. Затем он разглядел, что на ней была только старая, рваная юбка, надетая кое-как, очевидно, в дикой спешке. Порыв ветра откинул волосы с ее лица; в нем, казалось, не осталось ни кровинки. Неподвижная, затаив дыхание, она напоминала статую, только ее освещенные солнцем волосы развевались, ниспадая на плечи и спину покрывалом, блестевшим золотом и багрянцем. Окаменев от ужаса, Мэдж не сводила глаз с клетки. Дэвид услышал рев и лязг челюстей борющихся медведей. Они снова лежали. Одно из бревен клетки переломилось, точно тросточка, когда огромные тела зверей навалились на него. Только девушка следила за борьбой. Все взгляды сейчас устремились на нее. Внезапно Дэвид бросился к ней и стал звать ее.

Их разделяли десять шагов. Только пять шагов отделяло девушку от клетки. Жизнь вернулась к ней, с быстротой спущенной с тетивы стрелы она очутилась у клетки и проскользнула между бревнами внутрь. Гул испуганных голосов покрыл рев медведей, когда безоружная девушка бросилась на них.

Дэвид услышал ее пронзительный крик.

— Тара… Тара… Тара…

Все поплыло перед его глазами при виде того, как девушка бросилась наземь и стала колотить своими маленькими кулачками по большой мохнатой голове. Чувствуя какую-то болезненную слабость, Дэвид протиснулся в промежуток между бревнами и почти что упал рядом с Мэдж. Бессознательно он вытащил свой револьвер и, едва отдавая себе отчет в том, что делает, пулю за пулей всаживал в упор в голову врага Тары. Потоки свинца проникли в мозг гризли. Только выпустив все одиннадцать зарядов, Дэвид поднялся, сжимая в своих объятиях девушку. И в то время, как Тара вцепился в горло своего умирающего врага, он быстро вынес Мэдж из клетки и набросил на нее свою легкую куртку.

— Идите в вашу комнату, — сказал он. — Тара в безопасности. Я послежу, чтобы ему теперь не причинили никакого вреда.

Круг людей расступился, когда Дэвид повел девушку. Толпа безмолвствовала, ясно слышалось тихое ворчание Тары. Вдруг тишину нарушил дикий крик Брокау:

— Стойте!

Дрожа от ярости, он предстал перед ними — огромный, страшный. На шаг позади него стоя Гок, на лице которого сейчас обнаружились его злодейские намерения; а за Гоком быстро собрались белые торговцы виски, напоминая стаю волков, ожидающих сигнала вожака. Дэвиду казалось, что Брокау сейчас даст этот сигнал. Мэдж тоже так думала и, обняв Дэвида, она повернула навстречу опасности свое бескровное лицо. Брокау отдал приказ людям:

— Очистите клетку! — проревел он. — Этот проклятый шпион убил моего медведя и будет драться со мной! Вы поняли? Очистите клетку!

Наклонившись к Дэвиду и Мэдж так, что его отдававшее водкой горячее дыхание коснулось их лиц, Брокау прошипел:

— И я убью вас!

Гок положил руки на плечи девушки.

— Идите с ним, — прошептал Дэвид, когда она крепче прижалась к нему. — Вы должны пойти с ним, Мэдж, иначе дело кончится плохо!

Гок уже стал оттаскивать ее, но она успела тихо, быстро прошептать несколько слов, предназначенных только для Дэвида:

— Я пойду в дом. Когда вы увидите меня в окне, падайте на землю. У меня есть ружье… я убью его… из окна.

Возможно, что Гок услышал шепот Мэдж: когда он уводил девушку, Дэвиду почудился странный блеск в его глазах.

В это время послышался скрип большой двери клетки — Тара, прихрамывая, вышел оттуда и медленно направился к опушке леса. Стоя уже в середине клетки в луже крови, Дэвид снова увидел девушку. Она боролась с Гоком, стараясь вырваться от него и убежать в дом. Теперь Дэвид не сомневался, что Гок все слышал и что Брокау будет драться на смерть. Но эта мысль не пугала его; его осенило странное спокойствие. Чтобы ничто не стесняло его в предстоящей борьбе, он сбросил рубашку и туже затянул пояс. В клетку вошел Брокау, обнаженный до пояса. Одно мгновение гигант смотрел на Дэвида налившимися кровью глазами. Силы казались ужасающе неравными. Дэвид сознавал это — и все же не боялся. Наступила мертвая тишина. Ее нарушил пронзительный крик девушки:

— Сэкуэвин… Сэкуэвин…

Звериное рычание вырвалось из груди Брокау. Он слышал этот крик, подействовавший на него, точно укус змеи.

— Сегодня ночью она будет со мной, — насмешливо бросил он Дэвиду и, готовый к борьбе, наклонил голову.

Дэвид не видел больше лиц людей, толпившихся вокруг клетки. Он бросил последний взгляд на девушку: она перестала бороться и смотрела на него. А затем он уже не сводил глаз с лица Брокау. Только сейчас Дэвид осознал как громаден и могуществен его противник. Умение! Разве может оно помочь здесь в борьбе с этой тушей, которую, казалось, не проняла бы дубина. Но первый удар успокоил Дэвида. Брокау набросился на него; с легкостью уклонившись, Дэвид выбросил руку, и его кулак опустился на голову противника. От этого удара Гок свалился бы как бревно, а Брокау только зашатался и с усмешкой на лице снова стал наступать: он мог выдержать сотню таких ударов. Наблюдая и выжидая удобного случая, Дэвид медленно отступал. Они дважды обошли вокруг залитой кровью арены. Уверенный в победе, Брокау не торопился с решительной атакой. Убедившись в беспечности своего противника, который медленно подвигался, почти не заботясь о защите своего огромного тела, Дэвид улучил момент и с быстротой молнии бросился вперед.

Его удар только на два дюйма отклонился от челюсти Брокау и, попав в рот, сокрушил желтые зубы. Голова гиганта запрокинулась; Дэвид успел нанести еще несколько ударов правой и левой рукой. Кровь залила волосатую грудь Брокау; он издал крик, напоминавший звериный рев. Разъяренный до бешенства, он снова перешел в наступление; только ловкость и опытность Дэвида спасли его от неминуемой смерти. В течение двух минут он нанес противнику невероятное количество ударов; он был залит кровью Брокау; его кулаки стали совсем красными — так часто попадал он ими в окровавленное лицо. Но перед ним, казалось, стояло какое-то чудовище, совершенно не чувствовавшее боли. Внезапно огромный кулак Брокау взмахнулся перед самым лицом Дэвида, он не успел, как следует, отразить удара, пошатнулся и упал.

Секунду он лежал, оглушенный, беспомощный, ожидая, что Брокау сейчас прикончит его. Но тот стоял, вытирая кровь с своего лица, словно мешавшую ему видеть. Вокруг клетки поднялся ропот, перешедший в торжествующей рев — рев белых. Одновременно Дэвид услышал пронзительный крик. Этот отчаянный крик девушки заставил его подняться на ноги, пока Брокау все еще стирал лившиеся с лица потоки крови. Этот крик прояснил сознание Дэвида: он должен победить; если он окажется побежденным, то наступит конец не только для него, но и для нее.

Борьба продолжалась. Сейчас Брокау совсем обезумел. Усмешка исчезла с его лица, которое выражало только одно желание: убить. Дэвид сознавал, что через две-три минуты его силы иссякнут, а свалить своего противника ударами он уже больше не надеялся. Он вспомнил об одном приеме, которого не применял, считая его бесчестным. Но сейчас разбирать не приходилось. С быстротой пушечного ядра он бросился в ноги Брокау и всей своей тяжестью ударил его чуть пониже колен. Толчок оглушил его самого; в левом плече он испытывал острую боль, а из груди Брокау вырвался ужасный крик. Дэвид вскочил на ноги, когда гигант все еще стоял на коленях. И сейчас, собрав свои последние силы, он наносил один удар за другим по челюсти врага. Голова Брокау запрокинулась, кровь заклокотала в горле, и, как мертвый, он свалился наземь.

Дэвид взглянул на зрителей. Они почти вплотную обступили клетку, и их изумленные, растерянные лица напоминала каменные изваяния. Некоторое время царила мертвая тишина. Победитель! Дэвид выпрямился и поднял голову, хотя у него было сильное желание прислониться к одному из бревен клетки. Он заметил девушку и Гока; сейчас девушка стояла одна и смотрела на него. Она видела все происшедшее, видела, как он победил это гигантское животное! Дэвид помахал ей рукой. Мэдж быстро бросилась к нему, но Гок остановил ее и, очевидно, приказал уйти в дом. Кивком головы и жестом Дэвид дал ей понять, что она должна повиноваться. Только после того как она направилась к дому, Дэвид поднял свою рубашку и вышел из клетки. Двое из белых подошли к Гоку, который стал им что-то шептать. Несколько человек наклонились над Брокау, а остальные по-прежнему не шевелились и молчали, когда Дэвид проходил среди них. Он очутился лицом к лицу с Гоком, позади которого стояли двое мужчин, только что разговаривавших с ним. Все трое улыбались, и Гок, к величайшему удивлению Дэвида, протянул ему руку.

— Поздравляю, Рэн! Я ставил тысячу против пятидесяти, что вы будете побеждены, но никто не хотел поставить за вас и доллара. Замечательная схватка!

Он обернулся к своим спутникам.

— Проводите Рэна в его комнату, ребята. Помогите ему умыться. Я взгляну на Брокау.

Дэвид стал протестовать. Он чувствовал себя превосходно. Ему нужны только вода и мыло, а и то и другое имеется у него в комнате. Но Гок настаивал: было бы некрасиво, если бы заботились о Брокау, и никто не позаботился бы о нем. Ленгдон и Генри должны сопровождать его. Вместе с ними Дэвид отправился к Гнезду и вошел в свою комнату. Ленгдон налил воды в большой оловянный таз, а его товарищ в это время закрыл дверь. Они казались очень дружески настроеными.

— Вчера вы мне не понравились, — откровенно признался Ленгдон. — Мы думали, что вы один из проклятых полицейских и суете нос в наши дела.

Он стал рядом с Дэвидом, держа в руке ведро воды. Когда Дэвид нагнулся над тазом, находившийся позади него. Генри вытащил из кармана какой-то предмет и вплотную подошел к нему. Погрузив руки в воду, Дэвид взглянул на лицо Ленгдона и увидел в нем странную, неожиданную перемену. В то же мгновение предмет в руке Генри со страшной силой опустился на его голову, и он, скорчившись, упал. Почувствовав острую боль, Дэвид погрузился в черную бездну.