На следующее утро, когда Альдос сошел вниз в столовую, он был очень разочарован, обнаружив, что завтрак был накрыт только для двоих, а не для четверых. Было ясно, что мадам Блектон и Иоанна решили еще поспать.

Блектон заметил, как вопросительно оглядел стол его друг, и засмеялся.

— Нам придется позавтракать только вдвоем, — сказал он. — Разве вы не слышали, как они проболтали всю ночь напролет?

— Нет.

— Правда, вы находились от них далеко, а я — только через комнату. Знаете, дорогой мой, моя супруга просто истосковалась здесь по обществу, и обе они не расходились спать до двенадцати часов. Я даже посмотрел на часы. Может быть, они лежали уже в постелях, но только я все время слышал, как они жужжали, точно пчелы. Перестанут — и зажужжат, перестанут и зажужжат. Точно прорвавшаяся плотина. Одна кончает, другая начинает, а то и обе вместе. Понятно, почему они сейчас спят. — Окончив завтракать, Блектон посмотрел на часы.

— Семь часов, — сказал он. — Ну, поговорим после, часов в девять, когда поднимутся наши дамы. А тем временем, чем вы намерены заняться, Альдос?

— Думаю повидаться с Мак-Дональдом.

— А я побегу скорее к работам.

Они вышли вместе.

— Ну, вот и он сам! — указал на Мак-Дональда инженер. — Избавляет вас от труда разыскивать его. Ну, так помните же, Альдос! Не позже девяти!

Полминуты спустя Альдос уже шел навстречу Мак-Дональду.

— Они исчезли! — было первым словом старого горца.

— Исчезли?

— Да. Вся их шайка — Куэд, Кульвер Ранн, Дебар и та девица, что ездит на медведе. Они скрылись, и никто не знает куда.

Альдоса это удивило.

— Исчез также и караван Кульвера Ранна, — добавил нехотя Мак-Дональд. — Двадцать лошадей, включая шесть седел. Кто-то еще отправился с ними, только я еще не успел выяснить, кто.

— Отправились!.. — вздохнул Альдос.

Мак-Дональд утвердительно кивнул головой.

— Кульвер Ранн не станет терять времени по-пустому, раз запахло золотом, — продолжал он. — С ним Дебар и та девчонка. А остальные три седла под такими же разбойниками, как и они сами. Они приготовились к сражению.

— Ну, а Куэд?

Старый Дональд пожал плечами, и вдруг лицо Джона Альдоса потемнело.

— Я понимаю, — сказал он упавшим голосом. — Куэд скрылся, но он не с Кульвером Ранном. Он хочет заставить нас думать, что и он тоже уехал. Он хочет сделать так, чтобы мы не остерегались. Но он следит откуда-то и так и ждет, чтобы, как ястреб налететь на Иоанну! Он…

— Да, это так! — мрачно перебил его Мак-Дональд. — Вы правы, Джонни! Это один из его методов, — старый его метод по отношению к женщинам, — и теперь мы должны глядеть в оба за Иоанной. Это наша обязанность, Джонни. И если она вдруг исчезнет…

Альдос прислушался.

— Если она вдруг исчезнет, — закончил он, — то вы уже никогда ее больше не найдете.

— Мы будем беречь ее, — спокойно ответил Альдос. — Я буду при ней, Мак, целый день, а по ночам буду приходить к вам, чтобы делиться с вами новостями. Надеюсь, что пока я буду уходить, ее не выкрадут из дома Блектона.

Они простились, и в течение целого часа после этого разговора Альдос проходил около дома Блектона взад и вперед покуривая. Вернулся он в дом только тогда, когда увидел, что Блектон возвращается уже назад. Иоанна и мадам Блектон уже давно встали и ожидали их.

Все четверо поговорили с полчаса о вчерашнем взрыве и затем отправились к «койоту» № 28. Там не оказалось ни души. Блектон от удовольствия потирал себе руки.

— Все в порядке, — заговорил он. — Сегодня утром Грзгги заложил в него последний заряд и все, что теперь нам остается, — это терпеливо ожидать четырех часов.

Дыра в горе была квадратная. Футах в десяти от нее инженер остановился и указал на землю. По ней тянулось два провода, которые выходили из этой дыры.

— Эти провода, — объяснил инженер, — тянутся от самого заряда к батарее, которая находится в полумиле отсюда. Но мы соединяем их с батареей только в самую последнюю минуту, как вы видели это вчера. Иначе возможны случайности.

Он наклонился и вошел в устье туннеля, ведя за собой свою жену. Альдос протянул руку Иоанне. Быть может, футов двадцать они проследовали за Блектонами, тоже низко наклонив головы. Им казалось, что они вошли в темный, холодный колодезь, только слегка спускавшийся вниз, и едва могли рассмотреть впереди себя Блектона только тогда, когда он выпрямился.

Его голос звучал странно, точно выходил из-под земли.

— Теперь вы можете выпрямиться. Мы уже в камере. Не двигайтесь, а то в темноте можете на что-нибудь наткнуться. Здесь где-то должны быть фонари.

Он зажег спичку и, медленно обшаривая в темноте стену, стал разыскивать фонарь, все еще оборачиваясь назад и говоря:

— Вот вы сейчас стоите на десяти тоннах динамита, а вот здесь заложено пять тонн черного пороха…

Мадам Блектон слегка вскрикнула и остановила его. Спичка погасла.

— В чем дело, Пегги? — спросил он с беспокойством. — Что случилось?

— Ну, и зачем, спрашивается, ты зажигаешь здесь спички, — воскликнула Пегги, — когда под нами столько динамита? Ты просто с ума сошел, Поль!

Инженер засмеялся, и его смех раскатился по туннелю, точно дикий хохот гиганта. Иоанна вскрикнула, а мадам Блектон в страхе схватила Альдоса за руку.

— Вот! Нашел фонарь! — воскликнул Блектон. — Никакой опасности здесь нет, ни чуточки! Подождите минуточку, я все вам сейчас объясню.

Он зажег фонарь, и при его свете лица Иоанны и Пегги казались бледными и испуганными.

Он поднял фонарь вровень с плечом и, объясняя, направился далее в глубь туннеля. Все трое последовали за ним. Они прошли мимо бочонка, на котором был приклеен огарок свечи, Около бочонка стоял пустой ящик. Кроме этих вещей в туннеле не было больше ничего.

— А я думала, что он сплошь забит порохом и динамитом, — оправдывалась Пегги.

Она сказала это каким-то странным, дрожащим голосом.

— В чем дело, Пегги? — встревожился ее муж. — Ты озябла? Ты дрожишь?

— Д-д-д-а!..

Альдос почувствовал, как его дернула за рукав Иоанна.

— Надо вывести мадам Блектон на воздух, — сказала она тихонько. — А то она может простудиться!

Едва удерживаясь от смеха, Альдос направился к выходу из туннеля. Когда они вышли на солнечный свет, и он посмотрел на Иоанну, то оказалось, что он все еще держал ее за руку. Она с упреком посмотрела на него и вырвала руку.

— Да в чем дело? — воскликнул только теперь начинавший понимать Блектон. — Ведь ни малейшей опасности нет!

— Нет, уж я лучше посмотрю на все это издали, милый Поль. — ответила ему супруга. — А лучше всего поеду домой!

И, перейдя от слов к делу, она направилась к экипажу. Там она остановилась и, схватив в обе руки громадную руку мужа, стала любовно ее пожимать.

— Это удивительное сооружение, Поль! — заговорила она. — Я горжусь тобой, Поль! Но, откровенно говоря, была бы более довольна смотреть на все это издали в четыре часа.

Блектон с улыбкой поднял ее в экипаж.

— Вот почему я лучше предпочла бы, — созналась она Иоанне, когда они уже ехали домой, — чтобы Поль был пастором или кем-нибудь в этом роде. Я положительно старею с каждым днем, как только подумаю, что он там все время возится со всеми этими динамитами да порохом. В одну секунду можно стать ничем.

— А мне кажется, — ответила Иоанна, — что если бы я была мужчиной, то делала бы именно что-нибудь в таком же роде Я хотела бы быть мужчиной, но не пастором, дорогая Пегги, который ровно ничего не делает, а таким, который совершает громадные подвиги, — вот как те, которые взрывают горы, например, или открывают целые погребенные под песками города или — здесь она зашептала так тихо, что ее мог услышать только один Альдос, — или пишут книги!

Но тут ей пришлось громко вскрикнуть. Когда Пегги спросила ее, в чем дело, то она затруднилась сказать ей, что Джон Альдос так крепко сжал ей руку. Он и обратно ехал между двух дам.

— Так останешься калекой на всю жизнь, — упрекала она Альдоса полчаса спустя. — И я заслужила это, потому что слишком была любезна с вами. Теперь я начинаю убеждаться, что некоторые писатели прямо невыносимы!

— Не пройдемся ли мы с вами после обеда? — умолял он ее уже в двадцатый раз.

— Очень, очень сомневаюсь в этом.

— Но я прошу вас, леди Грэй.

— Подумаю.

Она оставила его одного и даже не оглянулась, когда вместе с Пегги Блектон входила в дом. Но когда оба они, Альдос и Блектон, отъезжали от дома, то увидели в окошке два лица, глядевшие им вслед, и две руки, махавшие им на прощанье.

— Иоанна и я хотим отправиться сегодня после обеда на прогулку, — обратился Альдос к Блектону по дороге, — и я хочу попросить вас не беспокоиться, если мы не вернемся к четырем часам. Не дожидайтесь нас. Мы будем смотреть на взрыв с какой-нибудь горы.

Блектон усмехнулся.

— Не беспокойтесь, не забраним вас! — сказал он. — С точки зрения постороннего наблюдателя, Джон, мне кажется, что вы собираетесь получить нечто большее, чем простую надежду.

— Я? Очень возможно. Только вы не забудете передать мистрис Блектон, что мы не вернемся к четырем часам?

— Нет, нет! К тому же имейте в виду, Джон…

Он втянул в себя дым чуть ли не сразу из всей трубки.

— К тому же имейте в виду, Джон, — закончил он, — что здешний пастор живет рядом со мной.

С этой минуты и вплоть до самого обеда Джон Альдос пребывал в какой-то совершенно нереальной атмосфере, точно во сне. Его надежды и счастье достигли своей наивысшей точки. Он был уверен, что Иоанна пойдет с ним, и, несмотря на все свои усилия доказать себе противное, все-таки чувствовал, что представляется самый подходящий случай для объяснения. Точно сквозь сон он осматривал работы Поля Блектона. А когда они возвратились вместе домой, он прошел прямо к себе в комнату, побрился, переоделся и приготовился к обеду.

Иоанна и Блектон уже ожидали его в столовой.

С первого же взгляда на Иоанну он почувствовал уверенность. Она была одета в серый костюм для прогулки. Никогда еще не казалось ему, что можно было так долго накрывать на стол и тысячу раз он посылал в кухню свои безмолвные ругательства. Ровно в час они сели за стол и ровно через час встали. Было четверть третьего, когда оба вышли из дому.

— Не пройтись ли нам в горы? — спросил он. — Оттуда интересно будет посмотреть на взрыв.

— Я заметила, — ответила Иоанна, точно не обращая внимания на его вопрос, — что в некоторых отношениях вы до мелочности наблюдательны. Так, например, относительно какого-нибудь завитка волос вы стоите вне конкуренции. Но зато во всем другом вы абсолютно слепы.

— Что вы этим хотите сказать? — встревожился он.

— Сегодня утром я потеряла свой шарф, а вы даже этого не заметили. А это для меня совсем необычный шарф. Я купила его еще в Каире и вовсе не хотела бы, чтобы и он тоже взлетел на воздух.

— То есть, как это понять?

— Да, да! Я потеряла его в туннеле. Когда мы входили в него, то он был еще на мне.

— Тогда вернемся за ним! — обрадовался он. — У нас еще достаточно времени впереди — так что взобраться на горы до взрыва еще успеем.

Двадцать минут спустя они уже подошли к мрачному устью туннеля. Там по-прежнему не было никого, и Альдос полез за спичками в карман.

— Подождите здесь, — сказал он. — Через две минуты я вернусь.

Он зажег спичку. Фонарь оказался на пустом ящике. Он зажег его, стал разыскивать шарф и вдруг услышал шелест. Он обернулся и увидел перед собой Иоанну, освещенную фонарем.

— Нашли? — спросила она.

— Нет еще.

Они наклонились над полом, и Иоанна с радостным криком подняла шарф. Когда оба выпрямились и посмотрели друг на друга, Альдос вдруг почувствовал, что сердце у него остановилось и что Иоанна сразу побледнела, как смерть. Туннель вдруг вздрогнул; до них донесся глухой отдаленный гул и когда Альдос подскочил к Иоанне, и схватив ее за руку, бросился к выходу, этот гул превратился в оглушительный рев; порыв ветра ворвался к ним в туннель, загасил фонарь и оставил их в темноте. Казалось, что вся гора закружилась вокруг них, и вдруг послышался дикий, полный отчаяния, крик Иоанны. Она заметила, что дневной свет перестал светить им в устье туннеля, и что их окружила со всех сторон глубокая, непроглядная темнота. Им в лицо хлынул поток пыли и мелких камней, так что пришлось отбежать от него назад — и они разъединились.

— Джон Альдос! Где вы?

— Я здесь, Иоанна! Я только хочу засветить фонарь!

Его дрожащие руки нашли, наконец, фонарь. Он зажег его вновь, и Иоанна подползла к нему, бледная, как смерть. Он держал фонарь над плечом, и вместе они уставились в ту сторону, где перед этим был выход из туннеля. Масса пыли застилала им глаза. Вход оказался заваленным. А затем они оба медленно обернулись друг к другу, и каждый понял то, в чем они не ошибались, потому что это была Смерть, которая уже зашептала свой беспокойный призыв в этом каменном гробу, притом самая ужасная из смертей, — и они оба стояли, не произнося ни слова, и смотрели друг на друга в этом полном ужаса молчаливом понимании.