1
Поздняя осень, серый рассвет. Плоская громадина многоэтажного жилого дома выглядит в эту пору весьма уныло. Несколько дворняг преследуют косматую суку. Владельцы припаркованных в проездах между домами автомобилей выносят аккумуляторы и деловито устанавливают их под капоты. Автомобилисты и собаки вспугнули стайку замерзших голубей, птицы взлетают и тут же опускаются на землю. Какой-то голубь, планируя вниз, выбирает один из нескольких сотен подоконников, садится на него и заглядывает в квартиру.
2
В квартире тихо, возможно, хозяева еще спят или их нет дома. В детской модная красная мебель, фигурки героев из фильмов Спилберга, на стенах плакаты. Кровать не застлана — кто-то с нее минуту назад встал. В большой комнате вперемешку старинная и современная мебель, стильные настенные часы, на огромном сосновом столе — несколько компьютеров, датчики, провода, клавиатуры, распечатки. Крупным планом экран одного из компьютеров; на экране — значки, цифры. Слышно легкое ритмичное постукивание по клавишам: мальчик вводит какие-то данные в память компьютера. Это Павел; ему лет десять-двенадцать; он еще в пижаме — видно, нерешенная вечером задача подняла его с постели. Улыбается: довел дело до конца. Встает и открывает дверь в спальню.
Павел. Папа…
Кшиштоф спит на широкой тахте. Заснул в рубашке, с часами на руке. С трудом открывает один глаз.
Кшиштоф. Где очки?
Павел. Подожди, дай какие-нибудь данные.
Кшиштоф. Получилось?
Павел. Давай, посмотрим.
Кшиштоф. Мой не трогал?
Павел. Папа…
Он обижен. Раз договорились, значит, не трогал.
Павел. Ну?..
Кшиштоф. 79,4 в час. Время в пути 4 часа 13 минут.
Мальчик бежит к компьютеру.
Кшиштоф. Надень очки!
Смотрит на часы, закрывает глаза. Павел нажимает на клавиши, проверяет результат и, явно обрадованный, возвращается в спальню. Дергает отца за руку, хочет сказать, что у него получилось, но Кшиштоф натягивает одеяло на голову.
Кшиштоф. Не буду с тобой разговаривать.
Павел. Я только…
Кшиштоф. Очки!
Павел идет к себе в комнату, отыскивает на столе, среди тетрадей и игрушек, очки, надевает их и, насупившись, садится на кровать. Прислушивается.
Кшиштоф. Павел!
Мальчик встает только после того, как отец вторично его позвал, неторопливо идет, останавливается на пороге.
Кшиштоф. Сколько у тебя получилось?
Павел. Не помню.
Кшиштоф. Не обижайся. Мы ведь договорились, что ты будешь носить очки. Да или нет?
Павел. Да.
Кшиштоф. Сколько получилось?
Павел (все еще обиженным тоном). 164,356 километра.
Кшиштоф, закрыв глаза, сосредоточенно что-то подсчитывает в уме.
Кшиштоф. Кажется, правильно. (Улыбается сыну.) Иди сюда.
Протягивает руки. Павел с минуту колеблется, потом быстро прижимается к груди отца. Кшиштоф гладит его по голове.
Кшиштоф. Прости, но я не могу за тобой не следить. Ты ведь понимаешь, правда?
Павел. Да. Сигаретами пахнешь. До скольких сидел?
Кшиштоф. До трех.
Павел. Ну и что?
Кшиштоф. Кажется, закончил. У него должна быть огромная память. Больше, чем у всех, которые я сделал.
Павел. Покажешь?
Кшиштоф. Вечером. Одевайся. Ну что, все в порядке?
Павел, не отрываясь от груди отца, кивает.
Павел. Да, уже все в порядке.
3
Павел выбегает из дома. Подходит к киоску и покупает газету, затем бежит в глубь квартала. Останавливается перед детским садом. Поглядев по сторонам, прижимается к ограде. Девочка его ведет в детский сад закутанного малыша. Скрывается за дверью. Павел, немного подождав, выходит на тротуар. У ворот сталкивается с возвращающейся девочкой. Не выказывает ни удивления, ни радости; как и она, впрочем. «Привет». «Привет». Расходятся, но тут же оборачиваются и оба делают вид, что обернулись совершенно случайно. Павел ускоряет шаг. Пройдя метров пятнадцать, останавливается. На проезжей части лежит сбитая машиной собака. Глаза у нее открыты — желтые, остекленевшие.
Мальчик осторожно протягивает руку, пытается погладить холодного неподвижного пса. Жесткая вздыбленная шерсть не поддается. Павел распрямляется и медленно идет к своему дому.
4
Кшиштоф готовит завтрак. Возвращается Павел с газетой.
Павел: Пятый день мороз.
Отдает отцу газету. Уши у него красные. Протирает запотевшие очки, снимает куртку.
Кшиштоф. Видел ее?
Павел улыбается.
Павел. Ммм…
Кшиштоф. Ну и как? Сказал что-нибудь?
Павел. Сказал. Привет…
Кшиштоф. А она что?
Павел. Привет.
Кшиштоф. Посмотрела на тебя?
Павел. Оглянулась.
Кшиштоф. Ну видишь.
Павел. Знаешь что, папа?
Кшиштоф смотрит на сына.
Павел. У неё был красный нос.
Кшиштоф. Бывает. Даже у девочек.
Берет газету и садится завтракать. Павел наливает себе молока, встает, ищет что-то на холодильнике, на плите. Находит пепельницу с окурком сигареты.
Павел. Курил.
Кшиштоф. Это вчерашняя.
Павел. Мы договорились, что до завтрака ты не куришь.
Кшиштоф. Вчерашняя, честное слово.
Кончают завтракать. Кшиштоф, уже с сигаретой, допивает кофе, просматривая газету. Павел пытается что-то прочитать на странице с некрологами.
Павел. А когда человек… умирает за границей, объявление тоже печатают?
Кшиштоф. Если за него кто-нибудь заплатит…
Павел. Папа…
Что-то в голосе Павла заставляет Кшиштофа отложить газету.
Павел. Почему люди умирают?
Кшиштоф. По разным причинам… От разрыва сердца, из-за несчастного случая, от старости…
Павел. Нет… Почему вообще есть смерть?
Кшиштоф. Смерть?.. Посмотри в энциклопедии.
Павел встает, берет с полки нужный том. Листает — видно, что он умеет пользоваться справочниками. Читает вслух.
Павел. «…необратимое прекращение жизнедеятельности организма, работы сердца, центральной нервной системы…» Что такое центральная нервная система?
Кшиштоф. Посмотри, там есть такое понятие.
Павел берет другой том и читает сложные объяснения. С шумом захлопывает книгу и возвращается к столу.
Кшиштоф. Теперь знаешь?
Павел. Ничего там нет.
Кшиштоф. Там все есть. Все что можно описать и понять. Человек — это машина. Сердце — насос, мозг — компьютер, они изнашиваются, перестают работать, вот и всё. Что? Что-нибудь не так?
Павел. Так-то так, но…
Указывает на газету.
Павел. Тут пишут: «Молебен за упокой души». В энциклопедии о душе ничего не сказано.
Кшиштоф. Это такое выражение. Души нет.
Павел. Тетя говорит, есть.
Кшиштоф. Людям, которые так считают, легче жить.
Павел. А тебе?
Кшиштоф. Мне? Нет. Что-то случилось?
Павел. Нет, ничего.
Кшиштоф. А все-таки…
Павел. Я видел убитого пса. Когда возвращался с газетой. Такой, с желтыми глазами. Всегда был голодный и замерзший, рылся в помойке. Знаешь, какой?
Кшиштоф. Знаю.
Павел. Видишь. Утром я так обрадовался, что получился расчет, а потом… он лежал, и глаза у него были совершенно стеклянные.
5
В школе на перемене группа телевизионщиков снимает какой-то сюжет. Директор и учительница отвечают на вопросы репортера — кажется, речь идет о молоке для учащихся. Рядом буфетчица в белом халате половником разливает молоко из большой кастрюли; дети поочередно берут свои стаканы. Павел то и дело поглядывает в сторону — происходящее его не интересует. Оля — девочка, которую мы видели возле детского сада, — в одиночестве стоит у окна с небольшой картонной коробкой в руках. Павел, поколебавшись, подходит к ней.
Павел. Чего там у тебя?
Оля открывает коробку. Внутри удивленно озирается маленький хомячок.
Павел. Зачем он тебе?
Оля. На биологию. Но учительница его боится, не разрешила вынимать.
Павел осторожно гладит хомячка по голове.
Оля. Посмотри, какие у него зубы.
Раскрывает зверьку рот. Зубы неожиданно оказываются длинные, желтые и совершенно меняют выражение мордочки — теперь хомяк похож на хищного дикого зверя.
Оля. Не бойся.
Павел протягивает хомяку палец, тот легонько его покусывает. Оля улыбается. Павел тоже. Редактор телевидения громко просит, чтобы дети играли, не обращая внимания. Павла зовут приятели; он убегает. Оля, оставшись с хомяком у окна, наблюдает за играющими.
6
Мороз. Мальчишки катаются на замерзших лужах. Разбегаются, едут и, с трудом удерживая равновесие, соскакивают, когда ледяная дорожка упирается в тротуар или газон. Павел, как и другие, разгоняется изо всех сил. Перед оградой, окружающей спортплощадку, стоит Ирена — тетка Павла, сестра Кшиштофа. Минуту с нежностью наблюдает за Павлом, потом окликает его. Павел как раз, спрыгивая с ледяной дорожки, упал. Отряхивается и, улыбаясь, машет тетке рукой.
Павел. Еще разок!
Ирена кивает. Павел ловко соскакивает со льда, подбирает ранец и бежит к Ирене. Видно, что они любят друг друга.
Павел. Что на обед?
Ирена. Суп и второе. Годится?
Павел. Очень даже. Нас снимали для телевидения.
Ирена. Зачем?
Павел. Чего-то про молоко. Папа за мной приедет?
Ирена. Вечером.
Павел. Знаешь, он делает потрясный компьютер!
7
Ирена живет в старом доме, где когда-то жили родители. В уютной, немного запущенной кухне они с Павлом заканчивают обед.
Павел. Помыть посуду?
Ирена. Нет. Хочешь кое-что посмотреть? В комнате под лампой белый конверт.
Павел идет в комнату, зажигает лампу, берет белый конверт. Открывает. Внутри несколько цветных фотографий большого формата. На фотографиях польские туристы у Папы Римского в Ватикане: торжественные, улыбающиеся; в центре — фигура в белом. Павел находит в толпе Ирену: она на всех — трех-четырех — снимках.
Ирена. Узнаешь?
Стоит на пороге с тряпкой в руке.
Павел. Это когда ты мне привезла розовый пенал?
Ирена. Да. Сегодня только получила от фотографа.
Павел. Узнаю… Он хороший?
Ирена. Да… Очень.
Павел. Умный?
Ирена. Да, умный.
Павел. Думаешь, он знает…
Ирена, не выпуская тряпки из рук, подходит к Павлу, садится, ждет, пока он не докончит вопрос.
Павел …зачем человек живет?
Ирена. Знает.
Павел. Папа сказал… надо сделать что-то такое, чтобы тем, кто будет жить после нас, было лучше.
Ради этого человек живет. Но не у каждого получается.
Ирена. Да… А может, не только ради этого…
Павел. Скажи… Папа твой брат?
Ирена. Ты же знаешь.
Павел. А почему он не ходит в костел и не ездит к Папе, как ты?
Ирена. Он давно уже, когда был только чуточку постарше тебя, говорил, что человек настолько умен, что всё может сам. Как бы в себе самом может все находить.
Павел. А разве это не так?
Ирена. Человек многое может… Твой отец, например. Но мог бы еще больше, если б по своей воле кое от чего не отказался. Понимаешь?
8
Кшиштоф с Павлом заходят в лифт. Кшиштоф смотрит на свои электронные часы.
Кшиштоф. Засекать время?
Павел. Старт.
Нажимает кнопку. Едут.
Павел. Папа… Ирена записала меня на религию…
Кшиштоф. В какие дни?
Павел. По вторникам.
Кшиштоф. Хорошо. Как раз у тебя нет английского.
Лифт останавливается.
Павел. Стоп!
Кшиштоф. Не успел… Ты меня заговорил.
Павел. Ч-ч-черт!
Кшиштоф смеется.
Кшиштоф. Собираешься изучать религию, а сам ругаешься?
9
Кшиштоф и Павел, замерзшие, снимают куртки, шарфы. Телефонный звонок. Павел уже в том возрасте, когда дети любят сами подходить к телефону. Бежит, как был, в одном ботинке.
Павел. Алло?
Голос Ирены (за кадром). Ну что? Сказал?
Павел. Ara. (отцу) Это тетя.
Кшиштоф (еще из коридора). Ну?
Павел. Спрашивает, разрешаешь ли ты?
Кшиштоф. Что?
Павел. Ходить на религию.
Кшиштоф берет трубку.
Кшиштоф. Не валяй дурака, Иренка! Пускай ходит, если хочет. Его дело.
Вешает трубку.
Павел. Я ставлю чай.
Кшиштоф. Не забудь про меня.
Бросает взгляд на новый компьютер. С изумлением обнаруживает, что он включен и огромный экран излучает зеленоватый свет, заливающий полки, стол, весь этот современный хаос на столе: провода, распечатки, измерительные приборы.
Кшиштоф. Павел! Ты включал компьютер?
Павел. Нет… Даже не дотрагивался.
Удивленно смотрит на большой компьютер. Отец и сын стоят неподвижно и глядят на экран, по которому начинают бегать черточки. Черточки складываются в надпись: «I'm ready».
Кшиштоф. Наверно, я забыл выключить.
Выключает компьютер, экран гаснет.
Павел. Можно я…
Кшиштоф. Он еще не готов.
Снова включает компьютер. Экран светится таким же зеленым светом.
Павел. Что он умеет?
Кшиштоф. Много чего. Можешь задать ему вопрос на любом языке. По-польски тоже.
Павел выстукивает на клавиатуре вопрос.
Павел. Какое сегодня число?
Ответ появляется почти немедленно.
Компьютер. 3 December 1986, Wednesday, 337.
Кшиштоф. Он знает календарь до трехтысячного года. Не уверен, что это нужно.
Павел выстукивает вопрос.
Павел. Ты умеешь играть в шахматы?
Компьютер. Yes (Отвечает мгновенно.)
Павел. Какие у меня завтра уроки?
Компьютер. I don't understand.
Кшиштоф. Спроси, какие уроки у Павла. Он не различает людей. Пока…
Павел видоизменяет вопрос.
Павел. Какие завтра у Павла уроки?
Опять ответ появляется мгновенно.
Компьютер. Польский, польский, математика, история, физкультура, физкультура. 8.45–13.30.
Павел поворачивается к отцу.
Павел. Колоссально!
Кшиштоф. Поглядим. Чайник кипит.
Действительно, из кухни доносится посвистывание чайника.
Павел уже в постели, отец открывает дверь.
Кшиштоф. Спать. Уже половина десятого.
Павел отрывается от книги.
Павел. Ты смотрел, сколько градусов?
Кшиштоф. Минус четырнадцать.
Павел. Папа…
Кшиштоф. Подожди. Увидим, что будет завтра.
Гасит свет. Уже собирается закрыть дверь, когда мальчик спрашивает из темноты.
Павел. Думаешь, мама перед праздниками позвонит?
Кшиштоф. Думаю, да. Спокойной ночи.
10
В университетской аудитории несколько десятков студентов. Кшиштоф заканчивает на доске сложный расчет, студенты записывают. Павел сидит в уголке, что-то рисует. Виннету и его сквау у костра, как живые. Кшиштоф заканчивает лекцию.
Кшиштоф. Вот так это примерно выглядит. Конечно, я бы мог закончить раньше… (Подчеркивает на доске какое-то место в длинном ряду цифр.) Да жаль было. Вторая часть интереснее. Спасибо.
Подходит к Павлу.
Кшиштоф. Пошли.
Рассматривает рисунки. Павел складывает листки, убирает в ранец. Подходит ассистент.
Кшиштоф. Да, пан Кароль.
Ассистент. Меня пригласили принять участие в дискуссии… хочу, чтобы вы знали… это будет в костеле.
Кшиштоф. На какую тему?
Ассистент. Наука и религия.
Кшиштоф. Интересно.
Ассистент. Я ваш ассистент, а вы отвечаете за кафедру…
Кшиштоф. За взгляды своих сотрудников я пока еще, слава Богу, не отвечаю.
Павел показывает на часы, Кшиштоф прощается с ассистентом.
11
В большом зале сеанс одновременной игры в шахматы. Десятка полтора столиков, между которыми расхаживает мастер или гроссмейстер. За одной доской Кшиштоф, над ним стоит Павел. Мастер переходит от столика к столику быстро, нигде особенно не задерживаясь. Павел внимательно следит за его движениями и манерой поведения. Мастер, не раздумывая, переставляет фигуру на доске Кшиштофа и идет дальше. Павел наклоняется к отцовскому уху.
Павел. Сделай рокировку. Поставишь ему шах ферзем.
Кшиштоф. Это слишком просто. Он уже выиграл восемь партий.
Павел. Девять. Увидишь, он закроется ладьей, и конец.
Мастер снова приближается к их столику. Останавливается, и в эту минуту Кшиштоф делает рокировку. Мастер с удивлением смотрит на отца и сына. Опершись руками о столик, ненадолго задумывается, потом закрывается ладьей и отходит.
Павел. Говорил я, он по старинке играет. Проиграл.
Кшиштоф еще раз анализирует ситуацию.
Кшиштоф. Факт.
Спокойно ждут мастера. Когда тот к ним возвращается, Кшиштоф передвигает своего, стоящего на восьмой линии, слона.
Павел. Мат.
Мастер. Действительно, мат.
Павел, счастливый, что есть сил прижимается к отцу.
12
Павел открывает дверь на балкон. За дверью стоит бутылка с водой — теперь уже со льдом. Стекло в нескольких местах треснуло. Павел собирает обледеневшие осколки и с торжеством вносит в комнату.
Павел. Гляди! Всего через час!
Стекло легко отделяется от льда. Павел выбрасывает осколки в мусорное ведро. В руке у него ледяная бутылка. Подходит к отцу.
Павел. Потрогай.
Кшиштоф проводит рукой по льду. Поверхность холодная, но гладкая, приятная на ощупь.
Павел. Здоровско.
Кшиштоф. Здоровско. Положи в ванну.
Павел. На балкон. Посмотрим, что с ней будет.
Кшиштоф. Ничего не будет. Растает, когда придет оттепель.
Павел выносит бутылку на балкон. Ставит на прежнее место. Кричит с балкона.
Павел: Чай тоже замерзнет?
Кшиштоф. Тоже.
Павел. Я сделаю еще желтую из чая и красную. Добавлю краску.
Кшиштоф. Валяй.
Павел возвращается в комнату и подходит к отцу, который возится с компьютером.
Павел. Посчитаем? Ты вчера сказал: завтра.
Кшиштоф. Хорошо.
Павел. На этом?
Кшиштоф. Нет, на обыкновенном. Этот еще ненадежный.
Усаживаются перед маленьким компьютером.
Кшиштоф. Нельзя исходить из того, что мороз будет держаться все время. Самое большее ночь, предположим, десять часов. Это надо знать точно.
Павел. Где же мы узнаем?
Кшиштоф. В институте метеорологии. Позвони и спроси температуру на поверхности почвы сегодня, вчера и позавчера.
Павел отыскивает в телефонной книге номер, поднимает трубку.
Павел. Здравствуйте, вы б не могли сказать температуру на поверхности почвы?.. Спасибо… а вчера и позавчера?.. Большое спасибо… Да, в Варшаве. Спасибо.
Записывает цифры на листочке и возвращается к Кшиштофу. Тот заслоняет экран рукой.
Кшиштоф. Формула давления?
Павел молниеносно на память говорит формулу. Кшиштоф открывает экран — все правильно.
Кшиштоф. Сколько градусов?
Павел читает по бумажке.
Павел. «С 19 часов — минус 17,4 градуса. Вчера было минус 16,8, а позавчера — минус 13,4». Кшиштоф вводит эти данные в компьютер. Быстро стучит по клавишам, машина считает. Через минуту на экране появляется результат.
Павел. Ну и что?
Кшиштоф. Это прочность одного квадратного сантиметра льда. При условии, что по льду скользит человек в три раза тяжелее тебя.
Павел. Ребята уже несколько дней катаются. Надо мной все смеются.
Кшиштоф. Завтра и ты пойдешь.
Павел бежит к балкону, открывает его, громко кричит.
Павел. Завтра я буду кататься!
Кшиштоф. Павел!
Павел. Пусть знают! Завтра покатаемся! А дашь мне?
Кшиштоф. Что?
Павел. Не притворяйся. То, что ты хочешь мне подарить на Рождество. От мамы и от себя.
Кшиштоф. Что, например?
Павел. Думаешь, я не знаю?..
Кшиштоф. И где же этот подарок?
Павел. У тебя в тахте.
Кшиштоф смеется. Еще раз проверяет полученные данные, поглядывая на бумажку, где Павел записал температуру. Результат тот же самый. В эту минуту в комнату входит Павел. Он как вырос на несколько сантиметров — за счет замечательных заграничных коньков. Неуклюже топает по полу.
Кшиштоф. Ну как, ничего?
Павел. Фантастика!
Кшиштоф. В кровать. Я пойду побегаю. Чтоб к моему возвращению спал!
13
Кшиштоф в тренировочном костюме и кроссовках бегает по освещенным дорожкам невдалеке от дома, Дорожки спускаются вниз, там темнее. Кшиштоф бежит в темноту. Одинокий фонарь на столбе освещает пруд. Кшиштоф спускается по невысокому склону, осторожно ступает на лед. Лед прочный.
Кшиштоф уже увереннее, делает несколько шагов, подпрыгивает. Притопывая, бежит на середину пруда. Всё в порядке. Разгоняется, скользит, кроссовки не очень подходящая обувь, но все-таки метров пятнадцать он проезжает. Сбоку то ли впадает в пруд, то ли из него вытекает речушка. В этом месте пруд не замерз. Лед начинает трещать, Кшиштоф подымается на берег и возвращается с палкой. Меряет глубину речки. Палка погружается в воду сантиметров на десять, может, чуть больше. Кшиштоф определяет глубину еще в двух или трех местах — везде одинаково мелко. С силой колотит по льду, но на поверхности пруда лед повсюду толстый, и разбить его удается только около речки. Наконец Кшиштоф отбрасывает палку, оборачивается.
На противоположном высоком берегу видит маленький костерок. Возле костра сидит мужчина в тулупе. У него молодое, задумчивое и одновременно улыбающееся лицо. С минуту мужчины смотрят друг на друга, затем Кшиштоф поворачивается и идет к дому.
14
В комнате Павла уже темно.
Кшиштоф. Спишь?
Говорит тихо и слышит тихий ответ.
Павел. Нет. Посмотри, как сверкают.
Кшиштоф входит. Павел повесил свои новые коньки прямо над кроватью. Лезвия отражают свет уличного фонаря, и, когда Павел легонько до них дотрагивается, по стене пробегают узенькие лучики. Разговор ведется вполголоса.
Кшиштоф. Я проверял лед.
Павел. Потому я и жду.
Кшиштоф. Всё в порядке. Только обещай не подходить к этой речке. Она не замерзает. Пятнадцать метров, не ближе.
Павел. Пятнадцать метров. Хорошо.
Кшиштоф. Там мелко, но зачем мокнуть? Где твой мишка?
Павел приоткрывает одеяло — мишка лежит рядом с ним на подушке.
Павел. Он уже спит.
15
Ясный солнечный день. Сверкающий лед. В замедленном темпе на лед въезжают новые коньки Павла, а затем и он сам. Плывет по льду. Вероятно, это происходит во сне, так как Павлу сопутствует музыка. Он несколько раз объезжает пруд, постепенно сужая круги, в центре которых стоит Оля. Вся эта картина, плавные движения, солнце, режущие лед коньки и лица Оли и Павла нереально прекрасны.
16
Кшиштоф сидит за столом, заваленным бумагами. О чем-то задумался. Еще слышна постепенно затихающая мелодия из предыдущей сцены. Темнеет, за окном сгущаются легкие сумерки ранней зимы. Кшиштоф зажигает лампу. Видит, что разложенные перед ним бумаги медленно начинают окрашиваться в синий цвет. С удивлением смотрит, как синева поглощает буквы, цифры, целые исписанные страницы. Только через минуту он понимает причину этого странного явления. Торопливо собирает бумаги и приподнимает стоящий на столе пузырек. Пузырек треснул, из него тоненькой темной струйкой вытекают чернила. Кшиштоф спасает, что может. Несет пузырек в мусорное ведро — по полу тянется темно-синий след. Кшиштоф весь перемазан чернилами. Слышит негромкий стук в дверь. Открывает: на пороге, явно робея, стоит девочка — маленькая, лет четырех.
Девочка. Мама спрашивает, Павел дома?
Кшиштоф улыбается.
Кшиштоф. Нет. А почему?..
Девочка. Мама спрашивает. Не знаю.
Застеснявшись, убегает.
17
Кшиштоф смотрит ей вслед, пока она не скрывается за углом. В ванной пытается смыть чернила. На переносице у него темное пятно — вероятно, случайно коснулся лица грязной рукой. Сквозь шум воды пробивается пронзительный вой сирены. В жилой квартал сворачивает пожарная машина с синим мигающим фонарем на крыше, за ней — милицейский автомобиль и «скорая помощь». Кшиштоф растерянно смотрит на свои намыленные грязные руки. Из этого оцепенения, к которому, возможно, примешивается предчувствие беды, его вырывает телефонный звонок.
Кшиштоф. Алло.
Голос (за кадром). Добрый вечер, это Эва Езерская.
Кшиштоф. Добрый вечер.
Голос (за кадром). Павел дома? Марек еще не пришел…
Кшиштоф. Простите, я вас не узнал… Нет, его еще нет. У него же… у них… английский. Который час?
Голос (за кадром). Начало шестого. Пора б им вернуться.
Кшиштоф. Сейчас придут.
Кшиштоф уже совершенно спокоен.
Голос (за кадром). Что-то случилось.
Кшиштоф. Что?
Голос (за кадром). Сама не знаю. В нашем квартале что-то произошло. Я за ними схожу.
Кшиштоф. Пускай Павел сразу идет домой.
Не слышит ответа — видно, Эва Езерская повесила трубку. С минуту стоит, не шевелясь, потом бежит в ванную, ополаскивает руки. Запихивает в полиэтиленовый мешок залитые чернилами листки и газеты, которыми он вытирал стол.
18
Последние метры, отделяющие его от соседнего дома, Кшиштоф преодолевает уже бегом. Машинально сжимает в руке мешок, совершенно о нем забыв. Несколько человек пробегают в разные стороны. С воем сирены проносится еще один милицейский автомобиль.
19
Кшиштоф, перепрыгивая сразу по нескольку ступенек, поднимается на третий этаж. Отыскивает нужную дверь, звонит, потом начинает стучать, все сильней и громче. В дверях появляется красивая растрепанная девушка в халате.
Кшиштоф. Простите… Павел у вас?
Девушка улыбается, словно бы извиняясь.
Девушка. Грипп… не смогла заниматься. Я их отпустила.
Кшиштоф. В котором часу?
Девушка. В четыре, сразу как пришли.
Внизу около лифта стоит Эва Езерская — элегантная дама лет сорока. Она жмет на кнопку и, не в силах дождаться лифта, колотит в дверь шахты кулаком. Кшиштоф подходит к ней.
Кшиштоф. Нету их там. Она заболела.
Езерская бледнеет и прислоняется спиной к стене. На лбу у нее капельки пота. Кшиштоф хочет ее поддержать и с изумлением замечает у себя в руке мешок. Эва Езерская говорит, отчасти обращаясь к этому полиэтиленовому мешку.
Езерская. Лед на пруду провалился.
Кшиштоф. Этого не может быть.
Езерская. Провалился. Провалился.
Кшиштоф. Послушайте… Он не мог провалиться.
Езерская. Да, да… провалился.
Дверь лифтра открывается, выходит Оля.
Кшиштоф. Ты не видела Павла?
Оля. Видела… в школе. Мы разговаривали. Он рассказал мне свой сон.
20
Кшиштоф вбегает к себе в подъезд. Там никого нет. Кшиштоф закрывает глаза и беззвучно считает до двадцати. Потом медленно нажимает кнопку лифта и терпеливо, словно ничего не случилось, ждет. В лифте стоит еще некоторое время, не закрывая дверей, потому что увидел медленно бредущего старичка. Старичок нажимает кнопку второго этажа, окидывает Кшиштофа строгим взглядом. На своем этаже неуклюже выходит из лифта. Кшиштоф так же спокойно ждет, затем нажимает свою кнопку. Лифт приходит в движение. Видно, что Кшиштоф решил действовать рационально.
21
Кшиштоф открывает дверь и с порога зовет.
Кшиштоф. Павел? Павел!
В его голосе надежда на то, что сейчас этому кошмару придет конец, но в доме царит тишина. Кшиштоф во второй раз замечает в своей руке дурацкий мешок. С внезапной яростью швыряет его в угол и успокаивается. Идет в комнату сына. Возле кровати висят коньки. Именно их Кшиштоф хотел увидеть. Вздыхает с облегчением. Идет к телефону, набирает номер.
Кшиштоф. Ирена?
Ирена (за кадром). Да.
Кшиштоф. Павел тебе не звонил?
Ирена (за кадром). Когда?
Кшиштоф. Сейчас.
Ирена (за кадром). Звонил около двух, после школы. Я хотела, чтоб он приехал пообедать, но у него был английский.
Кшиштоф. Не было у него английского, в том-то и дело.
Ирена (за кадром). Так где же он?
Кшиштоф. Не знаю. Его нет.
Ирена (за кадром). Что-то случилось?
Кшиштоф. Не знаю. У меня разлились чернила.
Ирена (за кадром). Что?
Кшиштоф. Ничего. Пузырек ни с того, ни с сего лопнул. Чернила вылились.
Ирена (за кадром). Я про Павла…
Кшиштоф. Его нет. Тут, кажется, лед провалился. На нашем пруду.
Ирена (за кадром). Я еду к тебе.
Кшиштоф вешает трубку. В комнате Павла находит на столике аппарат «уоки-токи». Засовывает его в карман. В маленькой комнате, заваленной разнообразными спортивными принадлежностями — гантелями, небольшими штангами, эспандерами и т. п. — снимает со стены велосипед, берет насос и начинает накачивать колесо.
22
Серые сумерки. Кшиштоф медленно едет вдоль домов. На фоне почти зимнего пейзажа человек на велосипеде выглядит странно. Время от времени Кшиштоф останавливается, вытаскивает «уоки-токи», говорит негромко.
Кшиштоф. Павел, прием.
Переговорное устройство молчит. Кшиштоф садится на велосипед и — уже без «уоки-токи» — кричит.
Кшиштоф. Павел!
Некоторые дома он неторопливо объезжает со всех сторон, поминутно останавливаясь и тихо повторяя позывные. Потом просто кричит — все громче и громче. На балкон одного из домов выходит человек.
Человек. Эй, на велосипеде, вы меня?
Кшиштоф останавливается, с трудом определяет, откуда доносится веселый голос.
Кшиштоф. Нет.
Человек. Я Павел.
Перегибается через перила, готовый продолжить шутливый разговор, но Кшиштоф сворачивает к недалекому редкому лесочку. Едет по пустым дорожкам среди безлистных деревьев. Приближается к детскому городку в виде индейской деревни. Отыскивает бревенчатый вигвам. Входит — внутри пусто, темно. Видит консервную банку, полную окурков. Перебирает окурки, проверяя, не теплые ли они. Ставит банку в проем стены — на фоне неба она, как на экране. Над банкой вьется тоненькая струйка дыма. Кшиштоф садится на стол, говорит в «уоки-токи».
Кшиштоф. Павел, прием. Павел, я знаю, ты здесь. Отвечай. Павел!
23
В комнате Павла, на кровати, спрятавшись за мишкой, лежит второй аппарат «уоки-токи». Из него раздаются монотонные призывы Кшиштофа.
Кшиштоф. Павел, я знаю, ты здесь. Отзовись, Павел!
Слова неприятно звучат в пустой квартире.
24
Кшиштоф на велосипеде подъезжает к пруду. Пруд освещен прожекторами пожарных машин. Пожарники, стоя на кое-где уцелевшем льду, шарят по дну длинными баграми. Там, где льда нет, багры полностью уходят под воду. Другие пожарники пытаются делать то же самое с противоположного высокого берега — там лед раскололся прямо у кромки. Толпа молча за ними наблюдает. Подъезжает большой грузовик с лодкой; несколько мужчин помогают ее снимать. Все взгляды прикованы к баграм. Милиционеры стараются оттеснить стоящих рядом с грузовиком людей, освобождая проход для пожарных с лодкой. Какая-то женщина в домашнем халате, не обращая внимания на призывы милиции, как загипнотизированная, смотрит на мелькающие под водой багры. Кшиштоф кладет на землю велосипед, мужчина впереди него оборачивается.
Мужчина. Спустили, сволочи, горячую воду.
Кшиштоф. Что вы сказали?
Мужчина. С теплостанции.
Кшиштоф. Что?
Мужчина. Горячую воду с теплостанции ночью спустили. Сволочи.
Кшиштоф. Сволочи.
Он не совсем понимает, что говорит, зато понимает, что произошло и почему его подвели расчеты.
Кшиштоф. Знаете, я рассчитал прочность льда. По формуле. Получилось на квадратный сантиметр…
Мужчина. Управы на них нету.
Кшиштоф. Да. Случайность, он этого не мог учесть.
Мужчина. Кто?
Кшиштоф отвечает что-то шепотом, мужчина его не слышит. К стоящей на берегу женщине в халате подходит маленький мальчик. Женщина его не замечает. Мальчик просовывает пальцы в ее ладонь. Женщина в таком состоянии, что и этого не чувствует. Мальчик тянет ее назад, она упирается, конец понимает, что держит кого-то за руку. Хочет удостовериться, что ей это не кажется.
Свободной рукой, как слепая, проводит по голове мальчика, узнает знакомую форму, но боится поверить.
Женщина. Яцек?..
Яцек. Да, мама.
Женщина. Яцек.
Обнимает мальчика, отчаянно прижимает к себе.
Женщина. Яцек, сынок. Яцек, сынок… Где ты был, сыночек?..
Яцек. Мы играли в индейцев.
Женщина поднимает ребенка. Уходит с ним. Следом идет мужчина, несет пальто своей жены. Пожарные в лодке тщательно, метр за метром, обшаривают пруд. Кричат что-то, и их товарищи с берега направляют на лодку прожекторы, ведут ее. Стоящие на берегу машины тоже зажигают фары. Прудик теперь напоминает театральную сцену. Кшиштоф оглядывается. Там же, где прошлой ночью, видит горящий костер. У костра, будто даже не поменяв позы, сидит вчерашний молодой человек. Кшиштофу кажется, что тот на него смотрит; возможно, ему померещилось. Слышит за спиной голос.
Оля. Извините…
Кшиштоф оборачивается. Оля стоит рядом — серьезная, взрослая.
Оля. Павел обещал мне вечером позвонить… Вы меня помните?
Кшиштоф. Да.
Оля. Этот мальчик может что-нибудь знать,
Кшиштоф. Какой мальчик?
Оля. Этот, маленький… Яцек.
Кшиштоф наконец понял, о чем она говорит. Бежит в сторону домов. Догоняет женщину с Яцеком.
На руках и шагающего за ними мужчину перед самым подъездом. Трогает мальчика за плечо. Мальчуган оборачивается. Женщина, что-то почувствовав, останавливается. Мальчик долго смотрит на Кшиштофа, в конце концов отвечает на незаданный вопрос.
Яцек. Павла с нами не было.
25
В щели между смыкающимися дверями лифта Кшиштоф видит Яцека, который хочет еще что-то ему сказать.
Яцек. Павел…
Двери закрываются, Кшиштоф не понял, что хотел сказать Яцек, лифт уезжает. Кшиштоф бежит по лестнице, поднимается на нужный этаж одновременно с лифтом. Женщина с Яцеком на руках, выйдя из лифта, проходит мимо, но мальчик изо всех сил вцепляется в перила. Теперь его лицо на уровне лица Кшиштофа.
Яцек. Он катался на пруду. С Мареком и еще каким-то мальчиком. Они катались. Втроем…
Рука Кшиштофа невольно начинает ритмично постукивать по перилам, за которые еще минуту назад Яцек. Его лицо постепенно превращается в застывшую маску. Где-то хлопает дверь, слышен собачий лай, по радио передают музыку. Кшиштоф не шевелится.
26
С таким же застывшим лицом Кшиштоф сидит в большой комнате. Тихо. Внезапно одна его щека окрашивается в зеленый цвет. Кшиштоф не обращает на это внимания. Зеленый цвет становится всё интенсивнее. До Кшиштофа наконец доходит, что появился какой-то новый источник света. Он поворачивает голову. Огромный экран его компьютера ярко светится в темноте. Кшиштоф тупо на него смотрит. По экрану пробегает линия, минуту спустя появляется надпись.
Компьютер. I’m ready.
Кшиштоф разжимает кулаки, кладет пальцы на клавиатуру. Медленно, по буквам, выстукивает.
Кшиштоф. Ты есть?
Компьютер, хотя Кшиштоф сразу же нажал кнопку «ответ», задумывается; надпись появляется только через минуту.
Компьютер. Repeat again.
Кшиштоф. Я спрашиваю: ты есть?
Компьютер молчит. Кшиштоф давит на клавишу, просит ответить, но экран только светится ярко-зеленым светом. Тогда Кшиштоф снова медленно набирает букву за буквой.
Кшиштоф. Что делать?
Надпись какое-то время остается на экране, потом зеленый свет становится ярче и буквы исчезают. Кшиштоф выстукивает очередной вопрос.
Кшиштоф. Почему?
Буквы, как и прежде, растворяются в зеленом. Пальцы Кшиштофа бегают по клавиатуре.
Кшиштоф. Зачем тебе маленький мальчик?
Надпись не исчезает. Кшиштоф добавляет следующую фразу.
Кшиштоф. Послушай. Зачем тебе маленький мальчик? Я хочу понять…
Нажимает кнопку «ответ», буквы исчезают. Продолжает писать.
Кшиштоф. Если ты есть, дай знак.
Надпись не исчезает. Кшиштоф убирает начало фразы. Буквы поочередно стираются, остается только ЗНАК.
Кшиштоф нажимает клавишу х2. Надпись становится вдвое больше. Ударяет по той же клавише еще несколько раз, пока надпись не заполняет весь экран.
ЗНАК
Нажимает кнопку с надписью answer. Компьютер немедленно отвечает.
Компьютер. Признак. Предсказание. След. Символ.
Кшиштоф пишет.
Кшиштоф. Свет.
Компьютер. Солнце. Луч. Огонь. Свеча.
Теперь компьютер отвечает быстро. Кшиштоф пишет.
Кшиштоф. Свеча.
Компьютер. Символ. Церковь. Крест.
Кшиштоф продолжает писать.
Кшиштоф. Смысл. Надежда.
Компьютер снова минуту молчит. Потом появляются буквы — OUT OF MEMORY.
Кшиштоф выключает компьютер. Зеленый свет меркнет, на мониторе остается только маленькая точечка.
Кшиштоф. Out of memory. За пределами памяти…
27
На краю жилого квартала возводится новый костел. Огромная темная глыба. Силуэт современный, даже экстравагантный. Кшиштоф, прежде чем войти, нерешительно стоит у входа. Отыскивает дорогу в подвальную часть — она уже готова, там проводятся богослужения.
28
Стены в подземной части костела неоштукатурены, кое-где видны остатки опалубки. Слабые голые лампочки. Временный алтарь. На алтаре святой образ, обрамленный досками, на которых стоят цветы и свечи. Когда Кшиштоф входит, ксендз поднимает голову. Он сидит в исповедальне, и проникающий через решетку свет делит его лицо на светлые и темные квадраты. Кшиштоф не помнит, как надо себя вести в костеле. Идет к алтарю. На полпути приостанавливается, будто хочет преклонить колено, но не делает этого. Неоструганная доска, у которой прихожане, вероятно, принимают причастие, весьма условно отделяет алтарь от остального помещения.
Кшиштоф видит несколько незажженных свечей в ветвистом подсвечнике. Берет одну. Ксендз спокойно за ним наблюдает. Кшиштоф шарит в карманах в поисках спичек. Не находит. Стоит со свечой в руке. Почувствовав чье-то присутствие, оборачивается, подходит к исповедальне, открывает дверцу. Ксендз держит в руке спичечный коробок. Молча протягивает его Кшиштофу, тот возвращается к алтарю, зажигает свечу, наклоняет ее и смотрит, как капли стеарина падают на неоструганную доску, образуя маленькую башенку. Укрепляет свечу, ждет, пока стеарин застынет. Пламя свечи колеблется, чуть было не гаснет — возможно, где-то открылась дверь. Кшиштоф загораживает свечу ладонями, ждет, пока она вновь не разгорится, и — с вытянутыми вперед руками — пятится, готовый — если свечка начнет гаснуть — вернуться. Опускает руки только у самой двери. Свеча горит ясным чистым пламенем.
29
Уже издалека Кшиштоф слышит женский плач и истошный, заглушающий все прочие звуки вопль, С серередины пруда к берегу направляется лодка. На берегу уже стоят носилки. Кшиштоф проходит мимо Эвы Езерской; она поворачивает к нему лицо с открытым, беззвучно кричащим ртом. Кшиштоф протискивается к воде. Шум и крики стихают. Лодка подплывает к берегу. В ней лежат три мокрых маленьких — как будто еще меньше, чем при жизни, — мальчишечьих тела. Кшиштоф обо что-то спотыкается. Это его велосипед — втоптанный в грязь, с погнутыми колесами. Пожарные перекладывают тела детей на носилки. Кшиштоф смотрит на спокойное лицо сына. У Павла на закрытых глазах очки. Когда пожарники кладут мальчика на носилки, над ним наклоняется Ирена и застегивает наполовину съехавшуюся молнию на куртке. Потом быстро чертит на лбу Павла маленький знак креста. Молодой человек в тулупе, которого Кшиштоф уже дважды видел у костра, проходит рядом; миновав носилки и стоящую возле них на коленях Ирену, он медленно удаляется за пределы освещенного круга.
30
Кшиштоф снова вбегает в костел. Свеча перед алтарем горит ясным ровным пламенем. Кшиштоф подходит к отделяющей его от алтаря доске, напряженно всматривается в святой образ, потом с размаху, что есть силы, сверху ударяет кулаком по горящей свече. По бетонному подземелью раскатывается гулкое эхо. Дрожит алтарь, дрожат обрамляющие его некрашеные деревянные доски. Свечи над алтарем падают, капли стеарина скатываются по лицу на иконе. Ксендз выходит из исповедальни, опускается на колени на бетонный пол, молитвенно складывает руки. Кшиштоф подходит к бетонному — как и всё здесь — сосуду со святой водой. Опускает в сосуд руку. Натыкается на ледяную корку, которой покрылась вода. Достает кусочек освященного льда, прикладывает к лицу. Между пальцами струйка — воды? слез? Последние капли стеарина с погасшей свечи застывают на иконе. Ксендз глубоко погружен в молитву.
Кшиштоф невнятно бормочет какие-то слова; лишь через минуту мы начинаем понимать, что он говорит:
…кем…
…с кем…
…кем гово…
…с кем гово…
…с кем говорить?
…с кем говорить?
…с кем?