Два дня спустя

— Отпустите меня к ней, — настаивал Себастьян. — Вы же не видели, какой она была в ту ночь, когда бросилась в скачку по снегу. Она замерзла, бредила, я с трудом понимал, что она говорила.

Врач отрицательно покрутил головой и покачался на стуле, уперев его спинкой в стену и оставив стоять на двух задних ножках.

— Мне платят приличные деньги за то, чтобы я поставил вас на ноги. Вы проспали почти двое суток. И я не стану рисковать ни своим гонораром, ни вашим здоровьем, позволив вам уехать так рано. — Доктор качнулся вперед, и стул снова встал на все четыре ножки. — А на тот случай, если бы вам вздумалось уйти без разрешения, должен вам сообщить, что поставил за дверью человека… охранять вас, ваша светлость.

Себастьян сжал под одеялом кулаки. Он был еще очень слаб, но от сильного ушиба осталась только большая фиолетово-желтая шишка. Врач успел уже сказать, что жизнь его более вне опасности.

Он должен уйти. Во что бы то ни стало.

Себастьян сел на постели и поставил ноги на пол.

— Скажите, где она. Никто не сможет мне помешать. Я отправляюсь к ней. — Голова закружилась так сильно, что подняться с кровати он не смог. Но он уже здоров, совершенно точно. Должно быть, просто встал слишком резко.

В эту минуту дверь спальни приотворилась, вошла бабушка и положила руку ему на плечо, заставив снова откинуться на подушку.

— Что это ты, Себастьян? Тебе необходимо отдыхать.

— Мне обязательно нужно ехать к ней. — Он минутку полежит и попытается встать снова. — Я должен ей сказать, что совершенно здоров — и сам хочу убедиться в том, что она тоже здорова.

— Милый мальчик, мы с доктором навещали ее вчера вечером. Она очень слаба, как и ты, но смею тебя уверить, вполне здорова и телом, и духом. — Она кивнула врачу; тот устроил ноги Себастьяна на постели и снова накрыл их одеялом.

— Мисс Боннет знает, что с тобой уже все хорошо, и это принесло ей большое облегчение. Когда доктор сказал ей о тебе, она даже прослезилась от радости. — Бабушкины глаза тоже наполнились слезами, когда она рассказывала Себастьяну эту историю.

Себастьян укутал ноги одеялом и удобно устроил голову на пуховой подушке.

— Благодарение Богу!

— Можно и так сказать, но я, с твоего позволения, уже выразила благодарность мисс Боннет. — Бабушка взяла его руку в свои ладони. — То, что она сделала, было неразумным и опасным, но если бы не ее отвага, позволившая выйти в темноте на поиски лошади, вы оба наверняка не дожили бы до следующей ночи.

— Это должен был сделать я. — Себастьян повесил голову. Отчего он не проснулся, когда она вышла? Он ведь должен был услышать. И остановить ее. Если бы он поверил, что лошадь где-то близко, то он бы и поехал.

— Нет. Ты ведь ушибся, и гораздо сильнее, чем тебе казалось в тот момент. — Бабушка хитро улыбнулась. — Она девушка смелая и отважная. Да, в своих суждениях она непоколебима, но великодушна и очень добра по отношению к своим воспитанницам, как утверждает Джемма. Твоя племянница обожает мисс Боннет. Я видела ее только один раз и должна сказать, что не стала бы возражать, если бы ты нашел себе невесту столь же прямодушную, разумную, наделенную многими талантами и заслуживающую всяческого уважения, как мисс Боннет.

Себастьян улыбнулся в ответ. Он и сам весь день думал о том же. Сьюзен обладала всем, чего только могла требовать его бабушка от невесты герцога Эксетера. Но к тому же она еще была страстной, желанной… Боже мой, подумать только, что он испытывал всякий раз, когда она прикасалась к нему! Да, она обладала всем тем, что он хотел бы видеть в своей жене.

— Послушай, я велела подать мой экипаж. Мне хочется, чтобы ты выздоравливал в Кловер-холле, а не в этом переполненном постояльцами убогом трактире… как его? В «Южном Кресте».

— Сначала я должен повидать мисс Боннет. — Себастьян опять сделал попытку встать с постели.

Бабушка добродушно усмехнулась и села в кресло, стоявшее у кровати.

— Я так и подумала, а потому наняла коляску, чтобы забрать мисс Боннет из крестьянского домика, где она сейчас находится. Через час-другой ее привезут. А потом мы все вместе отправимся в Кловер-холл, где вы оба сможете поправляться в тепле, со всеми возможными удобствами. Если на то пошло, этой милой барышне я обязана жизнью своего внука. Поспи пока, милый мальчик. Уезжать будем сразу после полудня.

На губах Себастьяна заиграла счастливая улыбка, бабушка встала из кресла и вместе с врачом покинула комнату, давая ему возможность отдохнуть. Себастьян упал на матрас и закрыл глаза. Он немного поспит, а когда проснется, Сьюзен снова будет рядом с ним.

Два дня спустя

Сьюзен пришлось потратить добрую половину остававшихся у нее в кошельке монет, дабы уговорить возницу доставить ее из крестьянского домика Смитсонов не в находившийся неподалеку «Южный Крест», а в противоположную сторону, до самого Бата. Снег на тракте уже сошел, и возница, вынужденный несколько дней простоять без дела, только радовался щедрому вознаграждению.

Чтобы Себастьян не волновался, она оставила у миссис Смитсон письмо для него: выразила благодарность ему и его бабушке за любезное приглашение погостить в Кловер-холле и сообщила, что, поскольку она уже выздоровела, а каникулы подошли к концу, она почитает своим долгом возвратиться к своим обязанностям наставницы в «Школе добродетелей» миссис Хадлстон.

У нее, понятно, были совсем другие причины для поспешного отъезда, но она не могла не воспользоваться столь благоприятным поводом, чтобы оказаться как можно дальше от герцога Эксетера.

Из-за обилия выпавшего снега, однако, движение по дорогам в отдаленных районах графства Сомерсет было все еще затруднено, и большинство воспитанниц, в том числе и мисс Джентри, пока не вернулись в школу после каникул. Занятия были официально приостановлены, и те немногие девочки, которым удалось добраться сквозь снежные завалы до школы, вынуждены были довольствоваться чтением книг и беседами друг с другом.

К великому удивлению Сьюзен, газета «Бат геральд» вместо ее очередного урока «Как сервировать праздничный стол зеленью» напечатала заметку о дорожном происшествии, едва не унесшем жизни мисс Боннет и лорда Уэнтуорта. Следствием заметки явились многочисленные письма читателей в адрес мисс Боннет. Ей желали быстрейшего выздоровления и продолжения публикации в газете ее уроков.

Едва Сьюзен переступила порог школы, миссис Хадлстон вручила ей целую корзину писем и дала разрешение всю следующую неделю, если Сьюзен пожелает, писать уроки для газеты в своей комнатке.

О том, чтобы разоблачить ее перед репортером, речи больше не было. По сути говоря, она больше ни разу и не видела миссис Хадлстон после той встречи у порога школы. Это немало обеспокоило Сьюзен, потому что старухе доверять было нельзя — скорее всего, она усиленно разнюхивала, что связывает Сьюзен с герцогом Эксетером и почему это окутано такой тайной. Ведь чем больше пикантных подробностей ей удастся разузнать, тем больше готов будет заплатить репортер отдела светской хроники.

Нет уж, Сьюзен предстояло сделать много, а времени оставалось мало.

Прежде всего она написала письмо Присцилле, рассказала обо всем, что произошло между ней и бывшим лордом Уэнтуортом. Раз он оказался не кем иным, как герцогом Эксетером, то ей ничего не остается, как тайком уехать из Бата в Лондон почтовым дилижансом, который отправляется в четверг.

Она знала, что герцог успешно выздоравливает в Кловер-холле — значит, очень скоро он сможет привезти в Бат мисс Джентри и прийти в школу, повидаться со Сьюзен.

Ей приходилось страшно торопиться: миссис Хадлстон и этот репортер вот-вот разоблачат ее и объявят всему свету, что мисс Боннет на самом деле зовется леди Сьюзен Синклер. До сих пор они этого не сделали, вероятно, только потому, что читающая публика Бата была слишком обеспокоена происшествием, едва не стоившим жизни полюбившейся всем преподавательнице светских манер. И ее врагам пришлось выжидать благоприятного момента.

Вдруг дверь отворилась, и в каморку вбежали мисс Грассли и мисс Хопкинс.

— Мы узнали, что вы уже здесь! — вскричала мисс Хопкинс, критически окидывая Сьюзен пристальным взглядом. — В газете написано, что вы чуть не погибли, но миссис Смитсон совершила чудо и сумела поставить вас на ноги своим куриным бульоном с диким луком.

Сьюзен готова была расхохотаться, но вовремя сообразила, что сытость помогла ей восстановить силы, а бульон был поначалу единственным, что она в состоянии была проглотить.

— Да, рецепт этого блюда каждая леди должна держать под рукой — на случай болезни. Надо будет написать миссис Смитсон и подробно расспросить, как она его готовит.

Обе учительницы энергично закивали головами. Но по их лицам Сьюзен нетрудно было догадаться, что они так и горят желанием выложить ей какие-то новости.

— Ну, рассказывайте, в чем дело. Что здесь произошло? — Сьюзен вопросительно подняла брови, ожидая ответа. Мисс Грассли радостно засмеялась.

— Я выхожу замуж! — Она взвизгнула от восторга, напоминая не столько учительницу, сколько одну из учениц.

— Замуж? — недоверчиво уставилась на нее Сьюзен. — Но вы же никогда не выходите из школы! Как вам удалось?

Мисс Хопкинс прыснула в кулак и толкнула мисс Грассли локтем.

— Рассказывай! Поведай мисс Боннет, что это ей ты обязана своей помолвкой.

«Ой, господи!»

— Мне? — Сьюзен сжала локти мисс Грассли. — Расскажите же скорее.

— Хотя миссис Хадлстон действительно не выпускает нас из школы, она все же позволила нам несколько раз сопровождать вас на познавательных экскурсиях.

Сьюзен, подтверждая, кивнула. Она уже сообразила, к чему все клонится, и представила, как рассердится директриса, когда узнает, что еще одна учительница выходит замуж и покидает школу.

— Мистер Болтен служит официантом в чайном садике. Мы с ним познакомились, когда вы с ученицами пили там чай. Уже на следующий день мы с ним стали переписываться. Договаривались о встречах возле мануфактурных магазинов или на Трим-стрит, когда воспитанницы отправлялись с вами за покупками. В разных местах. И вот… ну, мы с ним и влюбились друг в друга! — И она снова взвизгнула от восторга.

— Так б-быстро? — Сьюзен хотела было выразить сомнение в том, что возможно влюбиться в кого бы то ни было за такое короткое время, но вовремя сообразила, как нелепо это прозвучит, — по правде говоря, никаких серьезных доводов у нее-то и не было. Она сама, пусть и не сразу поняла это, влюбилась в Себастьяна в ту самую минуту, когда они увидели друг друга.

— А потом, на Михайлов день, он сделал мне предложение, — продолжала мисс Грассли, — и мой отец дал свое согласие!

Мисс Хопкинс захихикала от радостного возбуждения. Сьюзен закрыла ей рот ладошкой.

— Примите мои поздравления, мисс Грассли! Я так рада за вас. — Она быстро обнялась с обеими коллегами, выпрямилась. — А миссис Хадлстон об этом уже знает? — Сьюзен напряженно смотрела в глаза мисс Грассли.

— Пока еще нет, но придется ей сказать. Мы должны пожениться в декабре.

— Как бы то ни было, не торопитесь пока ей сообщать, пожалуйста. — Не могла же Сьюзен объяснить причину своей просьбы: она сама уезжает через два дня, а директриса вполне может запереть ее на замок, как только услышит заявление об уходе другой учительницы. — Если не хотите потерять должность до свадьбы, я бы не стала на вашем месте торопиться с оглаской. Едва она узнает, что вы уходите отсюда, как станет подыскивать новую учительницу. И если найдет быстро, вы сразу же окажетесь на улице.

— А я об этом как-то даже не подумала, — сказала мисс Грассли, сразу побледнев.

— Конечно, милочка, не подумали. Вы же влюблены, так и светитесь радостью. — Сьюзен сдержала улыбку. — Однако леди должна хорошенько думать и действовать обдуманно. Держите пока свою тайну при себе. Даже воспитанницам не говорите ничего, если не хотите лишиться места. А пока по-прежнему ходите со мной на познавательные экскурсии.

— Вы совершенно правы. — Мисс Грассли положила указательный палец на плотно сжатые губы и взглядом попросила мисс Хопкинс и Сьюзен сделать то же самое.

— Сьюзен… — На личике мисс Грассли появилось смущенное выражение.

— Да?

— Я столькому научилась на ваших уроках — да хотя бы привлекать внимание мужчин, это мне, должно быть, и помогло познакомиться с мистером Болтеном. — Она подошла к Сьюзен, порывисто взяла ее за руку. — Вот я и подумала: может быть, вы меня научите тому, как правильно все делать на свадьбе, как одеться, как все расписать заранее… ну, всему.

Сьюзен улыбнулась ей. Она бы с огромным удовольствием помогла подруге, но ей скоро нужно уезжать, и вряд ли она успеет подготовить мисс Грассли к ее великому дню.

— Моя мама умерла несколько лет назад, она бы мне обязательно помогла…

Сьюзен потупилась. Мисс Грассли произнесла именно те слова, которые не могли не побудить ее дать свое согласие. Бедная девушка! Мама умерла, и некому научить ее, а сама она ничего не знает.

Она отлично понимала, какой беспомощной чувствует себя мисс Грассли, потому что и сама чувствовала то же самое, когда Саймон сделал ей предложение, а она даже не знала, что за этим должно последовать.

— Конечно же, помогу, мисс Грассли. Я даже напишу урок о подготовке к свадьбе и посвящу его вам!

— Ой, спасибо! Спасибо! — Мисс Грассли упала перед ней на колени. — Вы святая.

— Да будет вам, — засмеялась Сьюзен. — Встаньте, а то платье совсем помнете.

Мисс Хопкинс, все так же хихикая, помогла мисс Грассли подняться.

— У меня в комнате лежит свежий номер «Бель ассамбле». Тебе обязательно нужно его просмотреть. Не станешь же ты на свадьбу надевать эту серую форму, правда?

— Совершенно верно, — покачала головой Сьюзен. — Идите, идите. Почитайте журнал. А мне, к сожалению, пока нужно написать кое-какие письма.

В ту же минуту обе учительницы убежали из ее каморки, плотно притворив за собой дверь, но та, едва успев закрыться, распахнулась снова. Сьюзен со смехом подняла глаза, полагая, что мисс Грассли вернулась еще за каким-то советом.

На пороге стоял худощавый низкорослый человечек в поношенной и запыленной одежде, зато в башмаках из лучшей кожи, начищенных до блеска.

Сьюзен вскочила со стула. Человечек, ростом чуть повыше ее талии, переступил порог.

— Можно к вам, мисс Боннет?

Сьюзен, хотя и растерялась при появлении незнакомца, все же твердо сделала шаг навстречу и почти уже показала ему пальцем на дверь, когда тот заговорил снова.

— Простите, бога ради. Какую бестактность я допустил, леди Сьюзен… Синклер. Я правильно называю имя, ведь так?

— Кто вы такой? — высокомерно спросила Сьюзен, хотя уже и без того догадалась: это тот самый репортер… безымянный, безликий. Он снял шляпу, обнажив совершенно лысую голову.

— Увы, мы так и не имели удовольствия быть представленными друг другу по всем правилам, а с учетом моего положения в обществе… и вашего, никогда и не сможем познакомиться. В официальной обстановке. И все же я назову вам свое имя и фамилию. Мистер Эркюль Летранж. — Он ухмыльнулся. — По вашему лицу вижу, что мою профессию вы уже угадали, поэтому ограничусь подтверждением. Да, я репортер отдела светской хроники газеты «Бат геральд». — Он жестом указал на старенький стул, прося тем самым разрешения сесть.

Сьюзен кивнула, и человечек проковылял к стулу, опираясь на трость. Потом отложил ее и попытался влезть на стул. Сьюзен схватила саквояж и поспешно переставила его на пол, рядом со стулом. Потом села сама — на кровать.

Человечек хмыкнул, наклонился, передвинул саквояж, а затем, опершись на подлокотник сильной рукой, легко взобрался на стул.

— Вы уже завоевали мою симпатию, миледи. — Он улыбнулся ей самой обворожительной улыбкой. — За свою жизнь я встречал главным образом два типа людей. Те, кто знают, что они у меня на прицеле, обычно просто наблюдают, как я стараюсь взобраться на стул. Есть и такие, кто пытается приподнять меня, будто я ребенок. И очень редко мне встречаются люди, которые не делают ни того, ни другого, а просто протягивают руку помощи, предоставляя мне самому решать, принимать эту помощь или нет.

— Вы не приняли моей помощи, но, как я понимаю, лишь потому, что вовсе в ней не нуждались. Хотя и пытались внушить мне, будто не способны сесть на стул самостоятельно. — Сьюзен смерила взглядом этого любопытного человечка. — Можно, однако, предположить, что я с самого начала понимала: вы способны на многое. Вы пришли говорить со мной с позиции силы. И не смогли бы достичь своих целей, демонстрируя свою слабость. Вы могли ведь просто остаться стоять. А вы, сэр, решили вместо этого присмотреться ко мне поближе.

— С вами интересно, вы такая проницательная женщина, — снова ухмыльнулся посетитель. — Oui, миледи, вы совершенно правы. — И он согнулся в поясе, изображая поклон.

Сьюзен кивнула, потом пронизала посетителя острым взглядом.

— Я понимаю и цель вашего визита. Вы сложили кусочки головоломки, и теперь вас страшно занимает тайна, которую вы нащупали. Вы не из тех, кто принимает плату за молчание, остается лишь предположить, что вы хотите прояснить какой-то вопрос, оставшийся для вас загадкой, а также сообщить мне, когда будет опубликована ваша статья.

— Отлично, миледи. — Глаза у него стали серьезными. — Статья отправлена в набор и появится в газете в субботу.

— Благодарю, мистер Летранж. До той поры я приведу в порядок все свои дела здесь, в Бате. — Она сделала усилие, чтобы лицо не выдало ни малейших чувств. Но горло напрягалось, сдерживая рвущиеся рыдания, а это скрыть было невозможно.

По правде говоря, не так уж ей и хотелось уезжать из Бата. Подруги, воспитанницы, заработок, преподавание и статьи — все это стало занимать важное место в ее жизни. И все же ничего она не желала так сильно, как оказаться снова в лоне семьи.

Нельзя только допустить, чтобы герцог Эксетер узнал ее подлинное имя. Если б она только могла повернуть время вспять и не ложиться с ним на том приеме, она бы так и сделала. Тогда она поступила опрометчиво, страдая от одиночества, а теперь это, вероятно, будет стоить ей той жизни, которую она могла бы прожить в любви и согласии с этим же мужчиной.

Тогда она показала, какой распутной, грешной и слабой женщиной является на самом деле.

И теперь, в наказание за грехи, она потеряет и Себастьяна, и место учительницы, да еще и свою семью.

— Миледи, я не знаю ни того, что заставляет вас бежать от герцога Эксетера, ни того, каким образом вы, стремясь скрыться, попали прямо к нему в руки — в этой школе. Не пожелаете ли просветить меня?

— Я не стану говорить вам, почему уехала из Лондона, — сердито ответила Сьюзен, — скажу только, что у меня не было другого выхода. Я предпочла покинуть близких мне людей, чтобы не ставить их под удар. — Сьюзен до боли прикусила губу, заставляя себя продолжать спокойно. — А когда познакомилась здесь с лордом Уэнтуортом — так он назвался — я не знала, кто он на самом деле.

— И тем не менее вы готовы были отдать за него свою жизнь. Поскакали сломя голову в морозную ночь, чтобы только спасти его. — Он снова пристально вгляделся в нее.

— В самом деле? — Сьюзен поджала губы. Если она скажет еще хоть слово, мистер Летранж, как она опасалась, добьется от нее слез.

— Oui, миледи. — Он подался вперед всем телом. — Вы рисковали своей жизнью, чтобы спасти его — потому что вы его любите.

— Да, это правда, — гордо вскинула голову Сьюзен. — Но это ничего не меняет. — «Мы все равно никогда не будем вместе».

Мистер Эркюль Летранж заерзал на сиденье, перевернулся на живот и сполз со стула. Поднявшись на ноги, он низко поклонился Сьюзен, потом прошел к двери, по-прежнему опираясь на трость. Но прежде чем уйти, повернулся к ней лицом.

— Уважаемая леди, вот в этом вы ошибаетесь.

— Не понимаю. — Сьюзен тоже поднялась и вопросительно смотрела на репортера.

— Возможно… пока не понимаете. Со временем поймете. То, что вы сделали — подвергли опасности свою жизнь из-за любви к нему, — все меняет. Для вас обоих. — Он надел шляпу и открыл дверь. — Ах да, а вы знаете, что ваш учебник будет напечатан совсем скоро? Похоже, контора издателя просто завалена заказами — ведь ваши уроки стала теперь печатать и лондонская «Таймс».

Мысли в голове Сьюзен пришли в полное смятение. Как это возможно?

— Но до сих пор никто не дал официального согласия печатать мой учебник.

— Тем не менее, — пожал плечами газетчик, — учебник сдан в набор, и еще до Рождества его можно будет купить в книжных лавках. Всего доброго… мисс Боннет. — И с тем исчез за дверью.

— Мисс Боннет? Что вы хотите этим сказать? — Отчего он назвал ее так, если уже знает подлинное имя? Что-то хотел же он этим сказать. Но что именно — оставалось лишь гадать.

Сьюзен бросилась к двери, задержавшись на одно мгновение — подтянуть чулок, на котором не было подвязки, — но когда выскочила в коридор, странного человечка уже не было.