День проходит за днём, я постепенно привыкаю к кибитке и Танглвуд-хаусу. Просыпаюсь я рано, как только лучи солнца начинают пробиваться через красно-белые клетчатые занавески, а проснувшись, читаю, рисую или мечтаю.
К девяти утра, умытая и одетая, прихожу в дом, мастерю себе завтрак из тостов с джемом и сажусь за стол вместе с близнецами и Коко. Папа и Шарлотта в это время хлопочут у плиты – жарят бекон и готовят яйца-пашот для гостей. На кухне царит суета, кому-то из сестёр обязательно достаётся роль официантки, и тогда она подаёт сандвичи с яйцом или селёдку на гриле счастливчикам, которые завтракают в просторном обеденном зале с зимним садом.
Ханни никогда не спускается к завтраку, что вполне меня устраивает. Первые два-три дня я просто гуляла по Танглвуду в компании Скай, Саммер и Коко. По утрам мы помогаем Шарлотте заправлять кровати и убирать в гостевых комнатах, и это весело, потому что мы трудимся вместе, пританцовываем под музыку и гоняемся друг за другом с метёлками для смахивания пыли.
Потом мы бездельничаем в саду – загораем, читаем, ведём разговоры. Ханни, опять же, к нам не присоединяется. Иногда она уходит к друзьям в деревню, но по большей части сидит у себя в комнате. Подняв глаза на комнату с башенкой, я часто вижу, что небольшое арочное окно распахнуто, Ханни сидит на подоконнике, на коленях у неё альбом, длинные волосы слегка развеваются на ветерке. Порой она заплетает их в роскошную толстую косу, словно Рапунцель из большой книги сказок, которую миссис Макки подарила мне на Рождество.
Прибираясь на чердаке, чтобы освободить место для папиных вещей, Шарлотта находит гамак. Мы подвешиваем его в тенёчке между деревьями и по очереди качаемся, опустив руку в густую траву. Коко показывает мне уток – трёх элегантных красоток породы индийский бегун, чёрных как сажа и высоких, словно растянутых в длину. Мы кормим птиц кукурузной кашей и смотрим, как они плещутся в маленьком прудике, специально устроенном в их загоне.
– Давай выпустим сюда твою рыбку, – предлагает Коко. – Тут места побольше, чем в стекляшке.
– Ну не-ет, – возражаю я, – утки тут же слопают Пирата. Ему и в аквариуме неплохо.
– Я хотела бы завести рыбок, – вслух размышляет Коко, – ламу, ослика и, конечно, попугая. Мама говорит, хватит с нас домашних животных, но ведь я как будущий ветеринар прекрасно могла бы обо всех позаботиться.
– Из тебя выйдет отличный ветеринар.
– Вообще-то я пока не определилась, – хмурит лоб Коко. – Может, пойду работать в «Гринпис», буду плавать по всему миру на траулере с эмблемой радуги, спасать китов, бороться за дождевые леса и всё такое…
– Отличный план. Ты просто создана для этой работы.
Коко глядит на меня из-под спутанной копны волос цвета осенней листвы. Взгляд её голубых глаз делается очень серьёзным.
– Никто мне не верит, но однажды я совершу что-нибудь грандиозное, вот увидишь.
– Я тебе верю, – говорю я. Коко улыбается во весь рот.
– Хорошо, что ты теперь с нами! – радуется она, и я тоже радуюсь.
В середине недели Скай устраивает для меня экскурсию по Китнору. Узкая извилистая тропинка, что начинается у дома, ведёт через поросшие лесом холмы и наконец ныряет к деревне. Деревушка словно сошла со страниц книги: пекарня, мясная и зеленная лавки, магазинчик деликатесов выглядят точь-в-точь как в старину. Под стать им газетный киоск, гастроном и целая россыпь пабов, закусочных и мини-гостиниц.
– Это ради туристов, – поясняет Скай, – но всё равно красиво.
На ней сегодня любимая бархатная шляпа с обвисшими полями и очередное платье с благотворительной распродажи, однако никто на неё не оглядывается – видимо, привыкли.
– Вот книжная лавка, – показывает Скай, – а вот хозяйственный магазин. Тут до сих пор торгуют жестяными вёдрами, липкой бумагой от мух и щётками для прочистки каминных труб. С ума сойти, да? А это почта, здесь можно купить открытки для друзей.
– А-а… я как раз собиралась, – бормочу я.
Мы заходим внутрь; чтобы не вызывать подозрений у Скай, я беру несколько открыток с изображением живописных домиков. По крайней мере, одну есть кому отправить: пошлю её миссис Макки.
– Здравствуй, Скай, – приветливо улыбается женщина за прилавком. – Отдыхаешь на каникулах?
– Да, миссис Ли, – отвечает Скай.
– А как зовут твою славную подружку? – продолжает дама, с улыбкой взглянув на меня. – Вижу, она не местная. И, кажется, не просто подружка. Родственница, не так ли? Правда, вы не слишком похожи.
Чуть нахмурившись, женщина внимательно рассматривает меня. Она отбрасывает с лица тёмные волнистые волосы, и я слышу, как звякают большие серебряные серьги в форме колец.
Скай звонко хохочет.
– В жилах миссис Ли течёт цыганская кровь, она видит больше, чем остальные…
Я вспоминаю цыганскую кибитку в Приграничье, потом ту кибитку, в которой живу сейчас, и слова миссис Макки о том, что у моего папы тоже есть примесь цыганской крови.
– Больше, чем остальные? – озадаченно переспрашиваю я.
– Вижу и чувствую, – кивает миссис Ли. – Мне открыта истинная суть вещей.
Я испуганно съёживаюсь, как ребенок, застигнутый за кражей печенья, но Скай ничего не замечает.
– Миссис Ли, вы, как всегда, правы, – говорит она. – Это Черри, моя новая сводная сестра. То есть, почти сестра. Она и Пэдди, её отец, недавно переехали к нам. Здорово, правда?
Я подаю миссис Ли открытки, а она аккуратно переворачивает мою руку, чтобы рассмотреть ладонь.
– Девочка на перепутье, – загадочно говорит она. – Новая семья, правда и ложь, переломный момент… Черри, тебе предстоит нелёгкий выбор.
Будь у меня выбор в эту самую минуту, я бы желала оказаться за тысячу миль отсюда. Эта женщина явно чокнутая.
– Э-э… будьте добры, дайте две почтовые марки второго класса, – вежливо прошу я.
Миссис Ли улыбается.
– Вот, пожалуйста. Желаю поскорее освоиться на новом месте, золотце!
Я натянуто улыбаюсь и вслед за Скай выхожу на залитую солнцем улицу.
– Она хоть и со странностями, зато вся такая необычная, и с ней интересно, если, конечно, ты увлекаешься подобными штуками. Однажды миссис Ли велела мне остерегаться незнакомцев и не переусердствовать в любви к истории, и что бы ты думала? В тот же день новая учительница, которую прислали к нам на замену, оставила меня после уроков за то, что я пришла в школу в широкополой винтажной шляпе.
– А-а, понятно…
– Ладно, проехали. Вон там – видишь? – церковь, её построили в двенадцатом веке, – беззаботно щебечет Скай. – Это начальная школа, а неподалёку есть парк…
Стайка ребятни на велосипедах нагоняет нас, слегка притормозив на гравийной дорожке. Дети непременно хотят знать, куда направляется Скай – не в парк ли? В итоге мы вместе с маленькими велосипедистами оказываемся в парке, качаемся на качелях, каруселях и горках. В последний раз я развлекалась таким образом лет в восемь, честное слово. Малыши уговаривают нас сыграть с ними в футбол, но Скай отвечает, что мы сейчас заняты, и уводит меня из парка.
Осмотр достопримечательностей продолжается. Теперь я знаю, где расположены садовые участки, культурный центр, пункты сбора стеклотары и даже общественные туалеты. Меня представили бессчётному числу местных жителей – улыбчивым женщинам средних лет, усатым старикам, маленьким девочкам со скакалками, – и все они знают и прямо-таки обожают Скай. Пожалуй, я соглашусь: энтузиазм и жизнелюбие, которыми лучится Скай, очень заразительны.
– Возьмём по молочному коктейлю? – предлагает Скай и тянет меня в сторону кафе под названием «Безумный Шляпник». – Это наше постоянное место, тут делают изумительные банановые коктейли и лучшие в Китноре булочки с джемом и сливками.
Мы заходим внутрь, и сердце моё едва не выпрыгивает из груди: Ханни и Шэй! Сидят в самой дальней кабинке, пьют колу и разговаривают. Я стараюсь не рассмеяться, не покраснеть – в общем, ничем себя не выдать.
– Скай, Черри, привет! – радостно машет рукой Шэй. – Давайте сюда.
Я ловлю его взгляд и равнодушно отворачиваюсь, уткнув нос в открытки.
– Можете занять наши места, – обращается Ханни к сестре. – Мы как раз уходим.
Шэй недоумённо моргает.
– Уходим?
– Вот именно. Вставай, Шэй. Я не собираюсь торчать тут и слушать детский лепет моей младшей сестры и её кошмарной подружки.
Я словно оплеуху получила. Щёки предательски наливаются краской.
– Мяу, – обращается Шэй к Ханни. – Допила своё молочко, кошечка?
– Удивляюсь, как оно не скисло, – фыркает Скай, протискиваясь к кабинке. – Знаешь, Ханни, вообще-то мы не жаждем разделить с тобой компанию.
Шэй закидывает свою синюю гитару за плечо, сдвигает на затылок мешковатую чёрную шапочку. Ханни лишь встряхивает длинными волосами и покрывает губы новым слоем мерцающего блеска.
– До скорой встречи, – бросает Скай.
– Постараемся её избежать, – притворно-любезным тоном отвечает Ханни.
Шэй виновато пожимает плечами, и парочка покидает кафе.
– Она это не специально, – говорит Скай, когда дверь за ними захлопывается. – То есть специально, только ты здесь ни при чём. На выходных Ханни собиралась в Лондон к папе, но вчера вечером он позвонил и всё отменил. Уже в который раз. Помнишь, после чая мама полчаса висела на телефоне, а потом велела нам оставить посуду на столе и идти в сад?
Я медленно киваю, припомнив усталое и озабоченное лицо Шарлотты, когда она положила трубку и отправила нас на улицу.
– Поэтому у Ханни сегодня особенно плохое настроение. От папы никакого толку, просто она не хочет этого признавать.
– Ясно, – еле слышно говорю я. – Мне жаль…
Скай пожимает плечами.
– Не о чем тут жалеть. Он и в лучшие времена не был образцовым семьянином. Папа неплохой человек, хотя и страшный эгоист и по отношению к маме вёл себя отвратительно. Представляешь, он даже ни разу не навестил собственных дочек. В те выходные, когда мама приезжала к вам в Глазго, он должен был присматривать за нами, но в последний момент, как обычно, сослался на занятость. Маме пришлось просить подругу, чтобы та переночевала у нас.
От изумления у меня падает челюсть, я быстро захлопываю рот.
– Вспомни день вашего приезда и твои слова о том, что здесь всё идеально. Как видишь, это не так… далеко не так. Ханни на всех кидается, психует; иногда кажется, будто мы в эпицентре грозы. Бывает, мама боится ей слово сказать. Хорошо, что вы с Пэдди переехали к нам. Теперь дела пойдут на лад.
Я закусываю губу.
– По крайней мере, я очень на это рассчитываю, – вздыхает Скай. – Лично я по горло сыта поведением старшей сестрицы. Слава богу, есть Шэй – единственный, кого она слушает. Он положительно влияет на Ханни, рядом с ним она стала поспокойнее. Не знаю, как у Шэя хватает терпения выносить её капризы и приступы злости, но… по-моему, она действительно его любит.
Несмотря на острый укол в сердце – разве такое мне хотелось услышать? – я сдерживаюсь.
– Они подходят друг другу, – продолжает Скай. – Оба классные, симпатичные, пользуются популярностью в школе. Я бы тоже хотела такого бойфренда, как Шэй.
– А мне он не нравится, – выпаливаю я. Скай удивлённо таращит глаза.
– Шэй Флетчер? Не нравится? Да от него все просто без ума. Он отличный парень, обаятельный, добрый и столько времени проводит в Танглвуде, что стал для нас кем-то вроде названного брата.
Прелестно. Только этого не хватало.
– Он почти член семьи, – гнёт своё Скай. – И обязательно понравится тебе, когда ты узнаешь его получше.
– Вряд ли, – упрямлюсь я. – Как по мне, он… пустышка. К тому же слишком высокого мнения о себе. Зачем в разгар лета париться в шапке? Готова поспорить, свою курчавую чёлку он мажет выпрямляющим гелем.
– Возможно, – соглашается Скай. – И что с того?
Я закатываю глаза.
– Такие парни не в моём вкусе. Таскается всё время с гитарой, изображает из себя рок-звезду.
– Нет-нет, он вправду умеет играть, сама же слышала на празднике у костра. Черри, не будь злюкой, дай ему шанс. Шэй чудесный парень.
К нам подходит официантка, готовая принять заказ. Скай включает лучезарную улыбку и опять пускается в многословные объяснения – кто я и откуда. Официантка тоже улыбается, выражает надежду, что в Танглвуде я буду очень счастлива, и сообщает, что в честь этого банановый коктейль и булочки нам полагаются бесплатно.
Скай решает вернуться в Танглвуд-хаус по берегу. Мы бредём мимо пузатых рыбацких баркасов и грациозных красавиц-яхт, пришвартованных вдоль пристани, мимо небольших прогулочных яликов, рядком выстроившихся на траве.
– Вон там живёт Шэй, – Скай кивком указывает на пристань, где цепочку переделанных хозяйственных помещений замыкает аккуратный домик, крытый камышом. – Его отец управляет мореходным клубом, на каникулах Шэй помогает ему. Сегодня, наверное, взял выходной. Флетчеры ведут курсы по мореходке, обучают детей, сдают ялики и надувные лодки турикам.
– Турикам? Это кто?
– Так мы называем туристов. Они всегда здесь ошиваются, в любое время года, а сейчас, в сезон, повалят косяками. Будут устраивать пикники на природе, загорать на пляже, толпиться в кафе и чайных… Конечно, без них мы бы пропали, так что я не жалуюсь. В Китноре практически весь бизнес завязан на туриках. Мини-гостиницы всё лето будут забиты под завязку.
Я оглядываюсь на дом и служебные помещения, замечаю байдарки и вёсла, прислонённые к белёной стене, и надпись: «Китнорский мореходный клуб». Шэй на вид не слишком спортивный парень. С трудом представляю, что он ставит паруса, тянет канаты, экипирует рыхлых «туриков» гидрокостюмами и ярко-оранжевыми спасательными жилетами. Зато теперь я знаю, почему от него пахло морем в ту, первую встречу. «Богач, бедняк, солдат, моряк…» Можно уже как-нибудь пореже на него натыкаться? Однако если Шэй всё лето будет работать в клубе, то не сможет дни напролёт торчать в Танглвуд-хаусе. Очень надеюсь, так и выйдет.
Скай опять в роли экскурсовода. Взяв меня под ручку, она вдохновенно рассказывает о пещерах, где контрабандисты прятали добычу, о руинах древних замков и археологах, которые перекапывают этот кусочек побережья в поисках костей динозавров и окаменелостей.
– Я однажды тоже нашла окаменелость! – сияя, хвастается она. – Наклонилась за ракушкой, смотрю, а в песке что-то зарыто. Оказалось, это аммонит.
– Аммо… что?
– Окаменелый спиралевидный моллюск, – объясняет Скай. – Он жил миллионы лет назад и давно вымер. А мне посчастливилось подержать его в руках. Представляешь, это существо плавало в нашем море в те времена, когда по земле ходили динозавры! Мне как будто подарили кусочек истории.
– Потрясающе, – соглашаюсь я. Скай довольно улыбается.
– Точно. Не все понимают моё увлечение историей. Саммер, Коко и Ханни считают, что это скучно – сплошь грязные черепки и музейная пыль. Но история совсем не скучная, а наоборот, увлекательнейшая наука. Даже название у неё говорящее. История – это ведь… истории!
– Короли с королевами, пираты и контрабандисты, интриги, драмы, тайны и приключения, – перечисляю я.
– Вот-вот!
Скай не в курсе, но по части выдумывания историй я мастер. Другим людям достаточно окунуться в богатые воспоминания, а у меня такой роскоши нет. И о «золотом детстве в счастливой семье» нечего вспомнить, есть только мы с папой и прошлое, на которое ни он, ни я не хотим оглядываться. Истории помогают мне заполнить пустоту – те ячейки памяти, где должна быть мама. В воображении я столько раз переписывала историю, что сама уже запуталась. Имеет ли это значение?
Думаю, да. Что толку плести, будто я жила в большой шикарной квартире, если Ханни знает правду? И даже мои многочисленные «друзья» в Глазго, о которых я рассказывала Коко и близнецам, – рискованная выдумка. С другой стороны, если сёстры Танберри не идеальны, может, и мне не нужно строить из себя совершенство? Может, пора ограничиться историями на уроках литературы?
Я хочу стать частью новой семьи, и если для этого придётся зажимать рот, как только почувствуешь, что с языка готова сорваться ложь, то я готова. Я изо всех сил буду стараться ничего не испортить. Мне представляется маленький спиралевидный моллюск, дрейфующий в водах древнего океана, и я невольно улыбаюсь себе под нос.
Мы идём вдоль берега, обсуждаем планы на лето – купание в море, пикники, долгие велосипедные прогулки, знакомство с симпатичными приезжими мальчишками и всё такое. Обогнув залив и мыс, мы оказываемся в небольшой бухточке, вверх от которой змеится обратная тропинка к Танглвуд-хаусу.
Скай неожиданно подбегает к самой воде и со смехом бросает мне вызов:
– Кто-то собирался купаться?
Она сбрасывает туфли и носки, через голову стягивает трепещущее на ветру платье, швыряет его на влажный песок и, оставшись в трусиках и лиловой майке, ныряет в приливную волну.
– Давай ко мне! – звонко кричит Скай, взметая тучу серебристых брызг. – Вода – просто фантастика! Почти тёплая!
Так я ей и поверила. Хоть на дворе и июль, это вам не Средиземное море. Вопреки здравому смыслу, я тоже разуваюсь и снимаю носки. Мокрый песок холодит ноги, я покрываюсь мурашками.
– Ну же, Черри! Или тебе слабо? – хохочет Скай.
Слабо? Это мы ещё посмотрим! Я ужом выскальзываю из джинсов и окунаюсь в воду в футболке и трусиках. В следующую секунду я дико визжу, потому что вода не холодная, нет, она… нестерпимо, обжигающе ледяная!
Скай держит меня, не давая выскочить на берег. Мы обе прыгаем, вопим до хрипоты и хохочем, а прибой кусает нас за плечи, животы и ноги.
Воспринимаю ли я Скай как сестру? Пока не знаю, но чувствую, что между нами завязывается дружба.