Ты умеешь хранить секреты?

Понятно, что секреты есть у всех. Но мой секрет — особенный. Он немножко странный. Иногда мне снится ужасный сон: будто мой секрет раскрыли, а меня схватили и посадили в зоопарк или заперли в научной лаборатории.

Это случилось, когда я перешла в новую школу, в седьмой класс. У нас должны были начаться уроки плавания в бассейне — по средам, во второй половине дня. А я и раньше, уже давно, мечтала научиться плавать. Но мама ненавидит плавание, и стоило мне только об этом заикнуться, как она сразу же переводила разговор на что-нибудь другое.

— Но ведь мы же живем на яхте! — говорила я. — Мы окружены водой со всех сторон!

— Даже и не проси, — отвечала мама. — Ты только посмотри, какая эта вода грязная, особенно к вечеру, после всех катеров. Ну всё, хватит спорить, лучше помоги мне резать овощи…

Так что в младших классах я в бассейн не ходила — мама уверяла, что это вредно для моего здоровья.

— Всем вместе бултыхаться в одной воде! — говорила она, брезгливо кривя губы. — Нет уж, спасибо, мы как-нибудь без этого обойдемся.

Уговорить ее мне удалось только в конце прошлого года.

— Ну хорошо, хорошо, — сказала она с тяжелым вздохом. — Сдаюсь. Только меня с собой в воду не тащи.

Я никогда не плавала в море, — да и в ванной тоже. Только не подумайте, что я какая-нибудь грязнуля, просто у нас на яхте для ванны нет места, и мы моемся под душем. Но я никогда не погружалась в воду целиком!

До седьмого класса, до той самой среды.

#kon.png

Мама купила мне новую сумку специально для купальника и полотенца. На сумке была нарисована женщина, плывущая кролем. Я посмотрела на картинку и сразу представила, как побеждаю на Олимпийских соревнованиях, и на мне такой же красивый купальник и очки для подводного плавания, как на этой женщине.

Но на самом деле всё вышло совсем по-другому.

Около бассейна нас встретил мужчина со свистком, одетый в белые шорты и красную футболку. Поздоровался, а потом отправил девочек и мальчиков по раздевалкам.

Я торопливо переоделась в уголке — не люблю, когда видят, какая я тощая. Ноги у меня как щепки, да к тому же все в синяках и ссадинах оттого, что мне постоянно приходится то подниматься, то сходить с «Морского короля» — так называется наша яхта. Название у нее громкое, но на самом деле это просто небольшое суденышко с обтрепанными канатами, облупившимися бортами и койками шириной с линейку. Мы с мамой зовем ее просто «Король».

— Классный у тебя купальник, — с улыбкой сказала мне Джули Кроссенс, убирая свои вещи в шкафчик.

Купальник у меня черный, с широкой белой полосой на поясе.

— А у тебя шапочка, — улыбнулась я в ответ.

Джули уже натянула на голову тугую розовую шапочку. Я тоже надела свою и запихнула под нее собранные в пучок волосы. Обычно они у меня распущены, но сегодня мама велела сделать хвостик. Волосы у меня самые обычные — русые, а раньше были к тому же и короткие, я только недавно начала их отращивать. Сейчас они чуть ниже плеч.

Мы с Джули иногда сидим вместе на уроках, но мы не подруги. Раньше моей лучшей подругой была Шарон Маттерсон, но она перешла в другую школу. А я теперь учусь в Брайтпортской средней школе, и Джули — единственный человек, с которым я, наверное, могла бы подружиться. Но она, по-моему, хочет дружить с Мэнди Раштон. Они вечно ходят вместе на переменах.

Да мне, в общем-то, без разницы. Просто я тут еще не всё знаю и не всегда могу отыскать столовую или нужный класс. Вдвоем было бы веселее. Брайтпортская школа раз в десять больше моей прежней! Это прям какой-то гигантский муравейник, в котором снуют МИЛЛИОНЫ мальчиков и девочек, — и все, кроме меня, точно знают, куда им нужно и как туда попасть.

— Джули, ты идешь?

Между нами влезла Мэнди Раштон. Она нарочно встала ко мне спиной и, быстро оглянувшись, зашептала что-то Джули на ухо, а потом засмеялась. Рука об руку они вышли из раздевалки, и Джули даже ни разу не обернулась.

Мэнди живет на пристани, как и я. У ее родителей небольшой парк аттракционов, и квартира там же, рядом. Мы с Мэнди даже немножко дружили раньше, но в прошлом году я случайно проболталась маме, что Мэнди показала мне, как выиграть в «однорукого бандита». Я и не думала, что у Мэнди выйдут из-за этого такие неприятности. Ну, одним словом, на аттракционы я больше не хожу, а Мэнди с тех пор со мной не разговаривает.

А теперь мы оказались в одном классе. Лучше не придумаешь. Как будто мне мало новой школы размером с целый город!

Вещи в шкафчик я засовывала уже в одиночестве.

#ryba.png

— Так, седьмой «в», послушайте меня внимательно, — сказал мужчина со свистком, назвавшийся инструктором Бобом. — Все умеют плавать?

— Конечно, все, — фыркнула себе под нос Мэнди. — Что мы, дети малые?

— Хорошо. — Боб повернулся к Мэнди. — Тогда, может, начнем с тебя? Покажи, что ты умеешь.

Мэнди подошла к краю бассейна.

— Поглядите на меня! — Она сунула палец в рот. — Я маленькая девочка, я не умею плавать!

Затем она боком плюхнулась в бассейн и, по-прежнему не вынимая пальца изо рта, сделала вид, будто тонет, хотя на самом деле гребла по-собачьи. Когда Мэнди добралась до противоположного бортика, все уже покатывались со смеху. Все, кроме инструктора Боба.

— Думаешь, это смешно? — заорал он. — Вылезай из воды! Живо!

Мэнди вылезла из бассейна и, ухмыляясь, раскланялась перед публикой.

— Глупая девчонка! — Боб кинул ей полотенце. — Теперь посиди и посмотри, как плавают другие.

— Что?! — Мэнди сразу же перестала лыбиться. — Но это же нечестно! Что я такого сделала?!

Но Боб уже отвернулся.

— Попробуем еще раз. Кто умеет и плавать, и вести себя прилично?

Примерно три четверти класса вскинули руки. Мне ужасно хотелось в воду, но я вызываться не посмела, — особенно после того, что сейчас было.

— Так, — Боб кивнул. — Можете зайти в воду. Только на глубину не заплывать! — Он обернулся к жалкой кучке тех, кто, переминаясь с ноги на ногу, толпился чуть в стороне. — А я займусь вот этими.

Но стоило ему отвернуться, как я, не выдержав, быстро перебежала к тем, кто уже направлялся к мелкой стороне бассейна. Конечно, мне не следовало этого делать, ведь я никогда раньше не плавала, но почему-то я была уверена, что у меня всё получится. И вода была такая красивая, такая спокойная, — она словно ждала, затаив дыхание, когда же, наконец, в нее прыгнут и разбудят веселыми всплесками.

В бассейн вели пять широких пологих ступеней. Я шагнула на первую, и теплая водичка приятно защекотала мне пятки. Еще шаг — и вода заколыхалась у меня под коленками. Еще две ступени, и можно будет погрузиться целиком.

Я окунулась с головой, широко раскинув руки. Задержала дыхание и рванулась вперед, туда, где было глубже, где пропадали все звуки и становился слышен зов воды, мягко окутывающей тело. Мне казалось, что я знала этот зов всю жизнь.

— Вот это то, что надо! — раздался голос инструктора Боба, едва моя голова появилась на поверхности. — Молодчина!

Он обернулся к остальным. Весь класс смотрел на меня, выпучив глаза и разинув рты.

— Хотелось бы мне, чтобы к концу учебного года все плавали так же, — сказал Боб.

Мэнди метнула на меня испепеляющий взгляд.

И тут случилось это.

Только что я скользила, как рыба. И вдруг ноги перестали меня слушаться — как будто кто-то склеил их вместе да еще туго связал у щиколоток. Слабо улыбнувшись, я попыталась грести к бортику, но ноги стали как каменные! Я не ощущала ни коленей, ни ступней, ни пальцев!

Что со мной!?

Я уже с трудом держалась на поверхности. На миг вода накрыла меня с головой. Вынырнув, я громко закричала, и Боб тут же кинулся в бассейн, прямо как был, в шортах и футболке.

— Ноги, — захлебываясь, пробормотала я. — Я их не чувствую!

Боб обхватил меня за талию своей широкой ладонью, приподнял лицо за подбородок и потащил к бортику.

— Не бойся, — сказал он. — Это просто судорога. Такое часто бывает.

Добравшись до края бассейна, мы присели на нижнюю ступеньку. Как только я частично выбралась из воды, странное чувство стало проходить.

— Ну-ка, давай посмотрим на твои ноги. — Боб пересадил меня на бортик. — Можешь поднять левую?

Я подняла.

— А правую?

Легко.

— Боль есть?

— Всё прошло, — честно ответила я.

— Значит, так и есть — обычная судорога. Посиди немного, передохни. Потом снова зайдешь в бассейн, если захочешь.

Я кивнула, и Боб поплыл к остальным.

Но всё дело в том, что, в отличие от Боба, я успела почувствовать и увидеть кое-что необычное. Я представления не имела, что это такое, но одну вещь знала наверняка — больше меня в бассейн ни за какие деньги не затащат!

#ulit.png

Я еще долго сидела на бортике. Постепенно весь класс зашел в воду, и теперь все, включая Мэнди, весело плескались в бассейне. Но я даже близко к ним не подходила из страха, что на меня попадет вода и это повторится снова. А возвращаясь домой из школы, я вдруг испугалась, что упаду с мостков в море.

Такие мостки расположены вдоль всей пристани. Около наших пришвартовано еще три судна, не считая «Морского короля», — роскошный белый скоростной катер и парочка больших яхт. Но постоянно на них никто не живет.

Я осторожно ступила на мостки. На нашу яхточку с берега перекинута широкая доска. Когда я была маленькой, мама переносила меня через нее на руках. Конечно, это было много лет назад, я уже давно хожу по доске самостоятельно. Но только не сегодня.

— Мама, — крикнула я с мостков. — Я не могу перейти.

— Я опаздываю на занятия, — крикнула в ответ мама, поднимаясь на палубу в голубом атласном халате и с головой, обмотанной полотенцем.

Я застыла на мостках. Вокруг топорщились паруса и мачты многочисленных лодок. На «Короле» паруса были спущены, и мачта размеренно покачивалась вместе с яхтой. Солнце, отражаясь в иллюминаторах, слепило глаза. Поблескивали тонкие металлические поручни.

— Я боюсь, — сказала я.

Перевязав покрепче пояс халата, мама протянула мне руку.

— Ну, иди, я тебя поймаю.

Как только я дошла до конца доски, она подхватила меня и крепко обняла.

— Выдумщица, — сказала она и, взлохматив мне волосы, снова ушла в каюту собираться.

Мама постоянно ведет какой-нибудь кружок. Она работает в букинистическом магазинчике на набережной и там же проводит свои занятия. Вообще-то у них там довольно здорово. Недавно при магазине открылось маленькое кафе, где подают густые молочные коктейли с настоящими фруктами и вкусными шоколадными хлопьями. Я подозреваю, что кружки эти — всего лишь повод для того, чтобы встретиться и посплетничать с друзьями. Так или иначе, меня это вполне устраивает: на это время мама, по крайней мере, оставляет меня в покое.

Правда, в мамино отсутствие за мной присматривает Ясновидящая Милли — она работает на пристани гадалкой. Но мне с ней нравится. Время от времени Милли проводит со мной сеанс рэйки или шиатсу. А однажды даже погадала мне на картах — выпало, что я стану великой ученой и все меня будут прославлять.

На следующий день я получила пару за диктант и в наказание должна была в течение трех больших перемен переписывать его заново. Вот так Милли и гадает.

К счастью, этим вечером по телику шли оба ее любимых сериала; «Эммердейл» и «Жители Ист-Энда», так что ей будет не до меня. Вот и отлично: мне было необходимо посидеть и спокойно подумать. Во-первых, понять, что со мной случилось в бассейне. А во-вторых, придумать, как избавиться от плавания, пока это не повторилось.

#ryba.png

Расхаживая по салону, я слышала, как мама поет, заглушая магнитофон: «Ты и вправду меня любишь? Ты останешься со мной?» Она всегда напевает, когда куда-нибудь собирается. Меня это не то чтобы сильно раздражает, если только она не начинает при этом еще и пританцовывать. Но сегодня мне вообще было всё равно, что она там делает.

Я уже попробовала ее осторожненько спросить, а обязательно ли мне снова идти на плавание, и она совершенно взбеленилась.

— Ты что, шутишь? — По ее тону можно было понять, что она-то уж точно не шутит. — После того, как ты мне всю душу вымотала с этим своим плаванием? Ну нет, ты уж, пожалуйста, продолжай ходить.

Я добрела до искусственного камина в углу салона, который называется у нас гостиной, и повернула в обратную сторону — при ходьбе мне лучше думается. Прошла мимо ободранного диванчика, застеленного большим оранжевым покрывалом. Туда — сюда, влево — вправо, скрип — скрип, топ — топ. Но в голову ничего не приходило. Совсем ничегошеньки.

«Признавайся поскорее, не могу так долго ждать», — пела мама в соседней каюте.

Тогда я заглянула на кухню — на кораблях она называется камбуз. Тут есть раковина, крошечный холодильник и плита, вокруг которой вечно скапливаются целые груды пустых коробок и бутылок, поскольку мама их не выкидывает, а использует для чего-нибудь еще. Камбуз расположен в самом центре яхты, напротив двери, ведущей с палубы во внутренние помещения. Сразу за дверью — пара деревянных ступенек, по которым надо спускаться очень осторожно, так как нижняя сильно расшатана. Лично я на нее вообще никогда не наступаю, а сразу перепрыгиваю с верхней ступеньки на пол.

Я прошла через кухню, а потом по коридору, который ведет к ванной и нашим каютам.

— Ну, как я тебе?

Мама вышла в коридор в новеньких джинсах «Ливайс» и белой футболке с блестящей надписью «Бэби» на груди. Всё бы ничего, да вот только я совсем недавно купила себе точно такую же футболку, и на мне она сидела гораздо хуже!

— Классно.

Больше я ничего не успела сказать, потому что в этот самый момент к нам громко постучались. Внешняя дверь приоткрылась, и внутрь просунулась голова мистера Бистона.

— Это я, — сообщил он, озираясь по сторонам.

Мистер Бистон — смотритель маяка. Он заходит к нам довольно часто, но я его почему-то боюсь. Умеет он как-то так глянуть на тебя краем глаза посреди самого обычного разговора. А глаза у него разноцветные, один — голубой, другой — зеленый. Мама считает, что ему одиноко сидеть у себя на маяке, глазея на море, то включая, то выключая прожектор, и общаясь с людьми только по радиосвязи. Поэтому он так часто и заходит к нам в гости. Она говорит, что с ним надо быть подружелюбней.

— Ох, мистер Бистон, а я убегаю на кружок. Милли вот-вот появится. Но вы загляните хоть на минутку, мы сейчас вместе выйдем и прогуляемся по пристани.

Мама убежала за курткой, а мистер Бистон зашел внутрь.

— Как поживаем? — поинтересовался он, искоса поглядывая на меня.

Рот у него был какой-то перекошенный. И галстук тоже. Во рту не хватало зуба, а на рубашке — пуговицы.

Я поежилась. Мне совсем не улыбалось оставаться с ним один на один, без мамы.

— Нормально. Спасибо.

— Вот и хорошо, вот и хорошо. — Он чуть прищурился, продолжая меня разглядывать.

К счастью, тут подоспела Милли, а потом и мама вышла.

— Я буду не поздно, милая, — мама чмокнула меня в щеку и тут же стерла поцелуй пальцем. — Пирог с мясом в духовке. Смотри, не забудь.

— Эмили, привет! — Милли вперила в меня внимательный взгляд. Она всегда так делает. — Ты чем-то встревожена и сбита с толку. Это видно по твоей ауре.

Такая внезапная проницательность как-то даже пугала.

Перекинув через плечо свою черную вязаную накидку, Милли отправилась ставить чайник, а я помахала рукой вслед маме и мистеру Бистону. Дойдя до конца пристани, мистер Бистон спустился на песчаный берег и свернул налево, по направлению к своему маяку. На набережной уже зажглись фонари, но свет их был едва заметен на фоне закатного оранжево-розового неба. Мама повернула направо, к магазину.

Я смотрела, пока они оба не исчезли из виду, и лишь после этого спустилась к Милли, уютно устроившейся на диване. Мы ели мясной пирог, поставив тарелки прямо на колени, и смеялись над дяденькой, который сбился, рассказывая о погоде на завтра. Потом начался «Эммердейл», и Милли тут же посерьезнела и зашикала на меня, чтобы я не мешала смотреть.

В моем распоряжении был целый час.

Я вымыла тарелки, отыскала в банке из-под джема, служившей карандашницей, пишущую ручку и вытянула из шкафа в гостиной листок маминой писчей бумаги сиреневого цвета, а потом закрылась у себя в каюте.

Вот что я написала:

Дорогая миссис Партингтон!

С наилучшими пожеланиями,

Пожалуйста, освободите Эмили от занятий по плаванию. Мы были у врача, и он сказал, что у нее очень сильная аллергия и ей ни в коем случае нельзя подходить к воде. Вообще. НИКОГДА.

Мэри Пенелопа Виндснэп.

#kon.png

Я слышала, как вернулась мама, но сделала вид, что сплю. Она на цыпочках прокралась в мою комнату, поцеловала меня в макушку и убрала мне волосы со лба. Она всегда так делает. И совершенно напрасно — терпеть не могу, когда трогают мою челку. Но сейчас я сдержалась и не шевельнулась до тех пор, пока мама не вышла.

Я всё лежала и лежала, и никак не засыпала У меня над кроватью на потолке прицеплены светящиеся месяц и звезды, и я всё смотрела на них, пытаясь сообразить, что же со мной такое произошло.

На самом деле больше всего мне хотелось думать о том, как я рассекала шелковистую воду, — до того, как всё вдруг пошло косяк-наперекосяк. Я до сих пор ощущала ее зов, помнила ее притяжение, как будто мы обе — я и вода — знали нечто такое, чего не знал никто другой. Но каждый раз, как я мысленно погружалась в ее нежное тепло, перед глазами вставало лицо Мэнди, смотревшей на меня с такой ненавистью! Пару раз я даже задремывала, но тут же проваливалась в какой-то кошмарный сон — будто я плаваю в огромном аквариуме, а весь седьмой «в» толпится вокруг. Все меня разглядывают, тычут пальцами и кричат хором: «Уродка! Уродка!»

Я больше никогда не зайду в воду!

Но вопросы продолжали крутиться в моей усталой голове. Так что же со мной случилось? И случится ли это снова?

И, как ни страшно было думать о повторении сегодняшнего кошмара, я понимала, что не успокоюсь, пока не узнаю ответы на все эти вопросы. Более того, что-то с неимоверной силой тянуло меня обратно в воду. У меня не было выбора. Я должна была понять, что к чему, — невзирая на страх.

#ryba.png

К тому моменту, когда из маминой комнаты начало доноситься легкое похрапывание, я уже окончательно решилась сама разобраться в произошедшем, пока кто-нибудь не сделал этого за меня.

Я вылезла из кровати и, вздрагивая, натянула на себя еще сырой купальник, а сверху накинула джинсовую куртку. Потом на цыпочках прокралась на палубу. На пристани — ни души. На фоне ночного неба вырисовывались темные силуэты отелей и магазинов, выстроившихся вдоль набережной. Сейчас они казались плоскими, будто театральная декорация.

Полная луна отбрасывала на море длинную серебристую дорожку. От одного взгляда на доску, перекинутую через широкую полоску воды, меня замутило. Ну же, сказала я себе, сделай всего пару шагов.

Я сжала зубы и быстро прошла по доске.

Добежав до конца пристани, я остановилась у швартовных тумб, к которым была привязана веревочная лестница, уходящая в воду. Темное море холодно поблескивало, и меня снова охватила дрожь. Зачем я всё это делаю?

Я замерла в нерешительности, накручивая на палец прядь волос; я всегда так делаю, когда надо подумать, — если не хожу взад-вперед. А потом заставила себя не вспоминать злобную физиономию Мэнди, не думать и не сомневаться. Я должна это сделать, и всё! Мне необходимо знать правду.

Я застегнула куртку — никуда без нее не полезу! — и, затаив дыхание, ступила на верхнюю перекладину веревочной лестницы. Потом бросила последний взгляд на пустынную пристань и стала спускаться. В ночной тиши негромко поскрипывали мачты пришвартованных лодок. Наконец я добралась до последней ступеньки — был отлив, и море колыхалось далеко внизу.

Сейчас или никогда!

Не раздумывая больше ни секунды, я зажала пальцами нос и прыгнула.

Я с громким всплеском ушла под воду, но тут же вынырнула, хватая ртом воздух. В этот момент я не чувствовала ничего, кроме ледяного холода. Да что же это я делаю?!

Тут я вспомнила, зачем полезла в море, и принялась яростно дрыгать руками и ногами. Вскоре вода уже не казалась такой холодной, и я вдруг перестала волноваться. Удивительное спокойствие накатывало на меня вместе с волнами. Ощущая соль на губах и мокрые, прилипшие к спине волосы, я нырнула и поплыла, словно плавала так всю свою жизнь.

И тут снова случилось ЭТО. Я в ужасе рванулась к пристани. Нет, нет, не надо, не хочу, я передумала!

Я потянулась к лестнице, но руки мои ухватили лишь пустоту. Что я наделала?! Мои ноги снова склеились, стали тяжелыми и неподвижными, точно камень. Задыхаясь от ужаса, я беспомощно колотила руками по воде, пыталась опереться хоть обо что-нибудь. Ничего страшного, это просто судорога, лихорадочно думала я, не смея опустить взгляд на ноги, которых вообще не чувствовала.

А потом вдруг что-то изменилось — так же быстро, как и началось. Что-то изменилось во мне самой.

Да, мои ноги срослись, а потом исчезли. Ну и что с того? Теперь это казалось нормальным. Даже правильным.

И, как только я успокоилась, всё тут же пришло в норму — меня больше не захлестывали волны, руки перестали судорожно цепляться за пустоту, и я внезапно почувствовала себя птицей, самолетом… нет, дельфином. Дельфином, с наслаждением рассекающим водную гладь.

#ryba.png

Правильно. Ведь тебе, наверное, уже всё ясно? Или еще нет? Ладно, неважно. Главное — никому об этом не рассказывай.

Я стала русалкой.