Пятница.

8 час. 30 мин. утра.

Сакраменто.

В пяти милях к северу от мотеля "Рест-и-Зет", в самом сердце столицы штата, в просторной гостиной официальной резиденции губернатора собрались двенадцать человек.

Собрались они отнюдь не на званый обед.

Всего за час была сделана перестановка мебели. В одном углу комнаты освободили место для двух длинных столов, кресел и двух деревянных трибун. Для публики расставили вдоль стен добрую дюжину стульев с жесткими спинками.

В дальнем углу гостиной сидел Джек Крейн, с холодным безразличием следивший за приготовлениями. Убедившись, что все идет по плану, он стал перебирать лежащие на коленях бумаги – целая кипа вопросов и ответов, специально подготовленных его командой, чтобы он мог быстрее ориентироваться во время теледебатов в воскресенье вечером.

По сведениям, полученным его командой, он на десять пунктов опережал своего соперника Милтона Бёрна. Все предвещало Крейну блестящую победу, но он не хотел рисковать. На войне ничего нельзя принимать на веру.

Предпринимаемые меры предосторожности, репетиции – все это имело свое название: Школа кандидатов. Предстоящая репетиция ставила своей целью с максимальной точностью воспроизвести ситуацию, в которой он мог бы оказаться в ходе грядущих теледебатов. К теледебатам Крейна готовили так, словно ему предстояла борьба за звание чемпиона. Слишком высокой была ставка. Белый дом.

Теледебаты как элемент предвыборной кампании вошли в практику всеобщих выборов относительно недавно. Правда, некоторые ученые мужи от политики считали, что на избирателей вряд ли произведет большое впечатление единичное появление кандидатов перед камерой, но потенциальная возможность увеличить либо снизить шансы на победу признавалась буквально всеми.

В течение девяноста минут беспристрастный, безжалостный глаз телекамеры будет высвечивать слабые и сильные стороны участников теледебатов, их личные качества, эрудицию, поведение. Вот кандидат крупным планом появляется на всеобщее обозрение. Неужели после этого кто-то не попадает под его влияние?

Менеджеры и тренеры кандидатов без устали внушали им аксиому: дебаты длятся девяносто минут, но достаточно тридцати секунд, чтобы либо выйти победителем, либо проиграть.

Джек Крейн осознавал, что во время теледебатов его до сих пор слабоватый противник мог нанести ему серьезный удар. Милтон Бёрн умен, эрудирован, у него приятная манера общения. Этот профессор одного из ведущих университетов Америки проигрывал Джеку Крейну в напористости, умении ловко манипулировать умами и настроениями избирателей. Но Бёрн лучше разбирался в вопросах национальной и международной политики, мог вести дебаты спокойно, на уровне настоящего государственного деятеля.

Если он, Крейн, основательно подготовится, то сумеет не только противостоять выдвинутым против него фактам, но даже извлечь из этого выгоду. Он, без сомнения, более яркая личность, его особый магнетизм поможет ему выйти победителем в теледебатах...

Подготовка к ним велась тщательно. Команда Крейна, его "наемные пистолеты" не знали себе равных. Что же касается денег, то здесь вообще не было никаких проблем.

Крейн оторвался от бумаг и стал внимательно наблюдать за работой команды. Взгляд его скользнул по стоявшему неподалеку мужчине, его "противнику" на репетиции. Точная копия Милтона Бёрна, похож буквально во всем, начиная с внешности и кончая таким же, как у Бёрна, образованием, таким же опытом политической деятельности. Настоящий двойник профессора.

В комнате также находились четверо мужчин, готовых занять свои места за столиком для "прессы", четыре дублера, которые должны были изображать трех журналистов и одного ведущего – все опытные журналисты и комментаторы. Они будут задавать примерно такие же вопросы, какие могут быть заданы кандидатам на предстоящих теледебатах в павильоне "Паули". Помощники расставляли небольшие трибуны – точная копия тех, за которыми будут выступать кандидаты в воскресенье вечером. Другие члены команды Крейна, эксперты, должны дать оценку его появлению на трибуне, качеству освещения. Они обязаны учесть все, даже то, что Милтон Бёрн гораздо выше ростом, чем Джек Крейн. На всякий случай за трибуной будет специальная подставка для Джека Крейна, чтобы даже ростом один кандидат не отличался от другого.

Каждый аспект теледебатов обсуждался в мельчайших подробностях, скрупулезно анализировалось и использовалось любое преимущество Джека Крейна, чтобы наверняка обеспечить ему блестящий успех в ходе предстоящих теледебатов.

Излишняя самоуверенность в политических вопросах накануне всеобщих выборов – обоюдоострая шпага, сразившая немало кандидатов в президенты. Но Джека Крейна она не сразит.

Ничего, абсолютно ничего не было пущено на самотек.

Карл Хоффман, менеджер его предвыборной кампании и его "главный пистолет", отошел от группы людей, участвовавших в "шоу", и направился к нему. Карл Убийца, Хоффман Мрачный – так члены команды в шутку, но с полным основанием называли его. Тевтонского происхождения, Хоффман был с Крейном в военной разведке, потом помогал ему в политической деятельности. После двадцатого января – Крейн нисколько не сомневался в своей победе – Хоффман будет верно служить ему в Белом доме.

Хоффман, огромный, мускулистый, в пропотевшей рубахе, подошел к Крейну.

– Через десять минут, губернатор.

– Хорошо, Карл.

– Я подумал о подмостках за трибуной.

– Ну и что?

– Гм... Бёрн на четыре дюйма выше. Надеюсь, вы не хотели бы, чтобы все видели, как вы поднимаетесь по особым ступенькам, чтобы сравняться с ним.

– Ну и что же?

– Нужна наклонная плоскость. Вы подходите к трибуне и поднимаетесь постепенно, а не сразу.

– Да, первый вариант, безусловно, порадовал бы людей Бёрна, – кивнул Крейн.

– Предоставьте их мне. Когда я до них доберусь, они будут согласны, чтобы он стоял в яме или был на четыре сантиметра ампутирован.

Хоффман отошел, и у Крейна появилось ощущение, что отодвинулась сама стена. Вот бы иметь за своей спиной побольше людей такого калибра. Батальон таких, как Хоффман, – и можно управлять целым миром. Но даже и в таком составе его команда чертовски хороша.

Крейн снова углубился в бумаги. Сколько же нужно выучить этой ученой ерунды, настоящего дерьма – уход за детьми, медицинское страхование, облигации для колледжей, чистота окружающей среды, социальное обеспечение, жилищное строительство, дотации фермерам, проблема абортов! Бёрн во всем этом собаку съел. Но Крейну наплевать. У него есть целый арсенал стереотипных ответов. Они уже тысячу раз выручали его во время агитационной кампании. Выручат и в тысячу первый.

Но телевидение – это телевидение. Перед камерой каждый хочет выглядеть телезвездой, особенно эти сволочи журналисты, которые будут сидеть в студии. Ничто не доставит им такого удовольствия, как угробить Джека Крейна каким-нибудь этаким вопросом. Во время агитационной кампании можно притвориться, что ты не слышишь их поганого вопроса, можно обойти его молчанием, обратить к собственной выгоде, пользуясь своим мощным авторитетом. В худшем случае можно позволить себе начать заигрывать с аудиторией в несколько сот избирателей, и тогда никакая твоя оплошность не играет роли. Но сидя перед камерой, ты вступаешь в тесный контакт с миллионами избирателей, а может быть, и со всеми делегатами съезда, и меньше всего хочется выглядеть перед ними этаким неумелым, неподготовленным и тупым.

Самое смешное, что средний избиратель никогда не слушает глубоких, всеобъемлющих, подтвержденных фактами ответов. Ответы интересуют в первую очередь средства массовой информации. Средний Джо реагирует лишь на прямое обращение к нему, остроумное и простое типа: "Джек Крейн не допустит этого" – лозунг, придуманный одним башковитым сотрудником из банды его "наемных пистолетов", опытным рекламным агентом, специально нанятым для проведения избирательной кампании Крейна. Удачные лозунги обеспечивают легкий успех. Во время выступлений можно бросить любой – это может быть настоящее дерьмо, лишь бы он здорово звучал, и тогда вы сорвете бурю аплодисментов.

Избиратели не слушали, они наблюдали и чувствовали.

В теледебатах основной упор делается не на освещении насущных вопросов, а на способах достижения политических целей. И на личностях. Телевидение стало непререкаемым арбитром, решавшим, что важнее всего показать в данный момент избирателям.

И поэтому важнее всего был так называемый "звуковой кусок", интересный кадр, монтаж, создающий противоречивый имидж, какая-нибудь забавная оплошность. Политический деятель, медленно поднимающийся по ступенькам на трибуну, для операторов, а следовательно, и для телезрителей, представлял куда больший интерес, чем само его выступление, прочитанное с трибуны. По общему мнению, эти штучки и были "настоящим телешоу" и у них было больше шансов появиться в шестичасовых "Новостях", чем какая-нибудь запланированная речь, независимо от ее содержания.

Джек Крейн превосходно усвоил этот урок. Вся его команда умела мастерски выхватить "звуковой кусок" пожирнее. Всю избирательную кампанию они спланировали с таким расчетом, чтобы ухватить как можно больше эфирного времени. Свою программу они видели как стремительный рекламный удар по либеральной политике левого толка, пропагандируемой университетским профессором, который был слишком наивен, чтобы сообразить, что происходит, и вел себя слишком по-джентльменски, чтобы отвечать контратаками на удары. Он мог и не знать, что такое "звуковой кусок", даже если удар будет нанесен по его собственной заднице.

К сильным сторонам Милтона Бёрна можно отнести огромный опыт работы в Конгрессе и обширные познания в политологии. Как американский президент он был бы просто великолепен. Журналисты, аккредитованные для участия в теледебатах, прекрасно знали эти качества Бёрна. Они несомненно попытаются с помощью вопросов выявить всю ценность Бёрна для нации. Крейн же, обрушивая на избирателей шквал негативной информации, здесь, конечно, проигрывал Бёрну.

Да, теледебаты – это особый экзамен. "Надо сделать все, – думал Крейн, – чтобы лишить Бёрна возможности выставить его глупцом и невеждой".

Противник Бёрна снова углубился в бумаги, утверждая себя в мысли, что он не допустит этого.

Через несколько минут, заметив подходящего к нему Карла Хоффмана, он сложил все бумаги – теперь можно подняться на трибуну и вступить в драку с противником.

Но Хоффман покачал головой, затем кивнул в сторону телефонов, стоявших в другом конце комнаты:

– Еще рано. Губернатор, вам звонят. Это Джекдоу.

– Все чисто? – Крейн сурово посмотрел на помощника, пытаясь по его глазам угадать ответ.

– Да, сэр. Возьмите трубку у себя в кабинете.

Крейн поднялся с кресла.

– Голос веселый?

– Нет, сэр. По-моему, в штаны наложил.

Кровь отлила от лица Крейна.

Ткнув бумаги в грудь Хоффмана, он большими шагами пересек комнату, толкнул дверь, прошел холл и вошел в свой кабинет. На письменном столе стоял засекреченный телефон. Крейн взял трубку. Его распирало от ярости.

– Ну, рассказывай. Звонивший откашлялся:

– Пока не везет...

– Не везет?! Ты, паршивый идиот...

– Они залегли на дно. Они не дураки. Они сейчас могут находиться где угодно.

– Ты проверил его дом в долине?

– Мы проверили все места, где они могли бы быть. Мои парни следят за домом в Малибу, за его офисом, за ее офисом, за ее квартирой. Они просто отвалили! Без одежды, без паспортов, без всего! Черт побери, мы искали их всю ночь, по всем направлениям, пытаясь поймать сигнал, но пока не удается попасть в нужный диапазон...

– Заткнись, дай подумать. Они напуганы. Пленка у них. Что бы на ней ни было записано, они постараются придумать, как лучше воспользоваться ею, чтобы спасти свои жизни. Им потребуется помощь и... время. В полицию они не пойдут. Их приятель Гейдж предупредил их, чтобы они не связывались с полицией. Вы же слышали, он велел никому не доверять. Им нужно место, чтобы отлежаться. Нужен безопасный дом, люди, которым они могут доверять. Наверняка они не станут болтаться вокруг Лос-Анджелеса. Так куда в таком случае они направятся?

– К друзьям? К родственникам?

– Они видели, как убили связного. Знают, что то же самое может произойти и с ними. Они люди ответственные и не станут впутывать друзей, ставить под угрозу их жизнь.

– То же самое относится и к родственникам.

– Не обязательно. Когда люди попадают в дерьмо, их инстинктивно тянет домой, туда, где все им знакомо, где безопасно, надежно. Драммонду и Биил понадобится помощь. Они не могут доверять незнакомым. Они должны избавиться от ее автомобиля, найти другой, но они не станут арендовать или покупать его, потому что не захотят оставлять следы в виде чеков или кредитных карточек, по которым мы сможем их быстро вычислить. У себя дома они долго не задержатся. Вы снова сможете взять их след в любом месте.

– Она – англичанка.

– Забудь о ней. Сосредоточьтесь на Драммонде. Проверьте его водительские права – этот парень водит машину с десяти лет. Он имеет докторское звание – проверьте его врачебную лицензию, возьмите в университете его домашний адрес. Пройдитесь по его учебе в школе. Проверьте его паспорт – может, он ездил за границу еще студентом. В анкете должны быть указаны его ближайшие родственники.

– Хорошо, сделаю.

– Конечно, сделаешь, черт тебя побери. Как только нападете на след, пошлите туда четверых парней, даже если это будет чертова Аляска. Мне нужна эта пленка... я хочу держать ее в руках через... сорок восемь часов. Хочу, чтобы они вышли из игры. Так вот, Джекдоу...

– Слушаю, сэр.

– Если всплывет этот "Триц-блиц", ты мертв.

Крейн бросил трубку, но еще долго не отходил от телефона. Ярость сменилась паникой. Такое с ним случилось впервые за всю жизнь. Его била дрожь, сердце готово было вырваться из груди, явно расстроился желудок. Крейн был в ужасе.

Он пошел очень далеко, расставил множество ловушек. Но, видимо, всего этого мало. Иными словами, он допустил несколько ошибок, например, доверил этим идиотам экспертам выполнить сложнейшую профессиональную работу.

Они уверяли его, что можно больше не опасаться Тома Кигана – ему промыли мозги, а память стерли как магнитофонную запись. А тут еще этот Амброуз – не важно, кто он. Эти две допущенные ошибки могли дорого обойтись ему.

На войне ничего нельзя принимать на веру. А он это сделал. Он дал им возможность остаться в живых.

Боже мой, а выборы уже не за горами!

Если он удержит под крышкой этот "Триц-блиц" до января, все будет в порядке. Воспользовавшись властью президента и прикрываясь национальной безопасностью, он изымет пленку, а если она станет достоянием общественности – что ж, представит все так, будто это бред сумасшедшего ветерана.

Но сейчас все средства массовой информации вцепятся в него.

В шестьдесят восьмом, прокладывая путь в президенты, Никсон заявлял, что у него есть план, как покончить с войной во Вьетнаме, но, очутившись в Белом доме, тут же прикрыл этот вопрос. Средства массовой информации поняли тогда, что нужно было заставить его ответить на животрепещущие вопросы до того, как ему удастся скрыться за стенами Овального кабинета.

Если выплывет информация о "Триц-блиц", эти ублюдки заживо закопают его.

В дверь постучали, на пороге появился Хоффман. Он бросил взгляд на лицо Крейна и сказал:

– Их еще не поймали.

Крейн тяжело вздохнул, расправил плечи и быстрым шагом направился к двери.

– Пора с этим кончать... Хотя у меня на носу теледебаты с Бёрном, я хочу знать, где в данную минуту находится эта парочка.

Когда Крейн произносил эти слова, Драммонд и Биил находились в миле от него, проскакивая Сакраменто по автостраде И-5, в трех часах езды от Реддинга.