Оказывается, ухаживать за девушкой, которая еще не потеряла невинность, так же сложно, как вырастить розу. К такому выводу Лоуренс пришел уже при третьем посещении особняка Лерой. Вот сегодня, например, он несколько часов потратил на поиски подходящего подарка для своей мнимой любовницы. Лоуренс обошел все магазины на Риджент-стрит, но так и не смог ничего выбрать. Его подарок должен быть не только дорогим, но еще и очень личным, в какой-то степени, даже интимным, но ни в коем случае не пошлым. Нельзя забывать и об Арабелле. Если подарок ей не понравится, пиши пропало. А такой искушенной и скептически настроенной даме очень трудно угодить.

Вивьен права: романтическая связь — это утомительнейшее занятие. Лоуренсу не пришлось бы прилагать столько усилий, даже если бы он вздумал жениться на первой красавице в разгар сезона.

Стоп! Лоуренс, как громом пораженный, застыл посреди тротуара. Выходит, Вивьен опять права? Получается, что мужчине его звания и положения проще вступить в брак, чем завести любовницу. И хлопот меньше, и свободы больше…

Он стоял на тротуаре и… таращился на витрину модного французского магазина, торгующего немыслимо дорогой обувью. Там, в витрине, стояли белые парчовые туфельки, украшенные голубыми бантами и изящными маленькими розочками. Лоуренс не мог оторвать от них глаз. Белые, как ее платья, с бантами под цвет ее глаз, туфли показались Лоуренсу истинным произведением искусства.

Он зашел в магазин и немедленно купил их.

Ровно в три он, как обычно, явился в дом на Итон-сквер. Под мышкой Лоуренс держал нарядную коробку и чувствовал себя счастливейшим из смертных. После неизменного досмотра, который ему учинила придирчивая Арабелла, он поднялся к Вивьен, сияющий как солнце в майский день. Вивьен приветствовала его лучезарной улыбкой, которая держалась на лице только при открытых дверях. Стоило створкам захлопнуться, девушка сразу поникла.

— Посмотри-ка, что я тебе принес. — Лоуренс протянул ей коробку, немного смущенный ее угрюмостью.

— Мама видела?

— Да, она встретила меня в холле и видела сверток.

— Лучше бы она видела то, что внутри, — тоскливо посетовала она, погладила разноцветную обертку и отложила подарок в сторону.

Лоуренс нахмурился. Безразличие Вивьен к его подарку озадачило и обидело его.

— Я принес это не для Арабеллы, а для тебя, Вивьен, — сердито заметил он. — Я полдня искал подходящий подарок, а ты не соизволила даже посмотреть.

Его слова окончательно расстроили Вивьен. Она подняла глаза и пробормотала:

— Но я не могу принять от вас подарок, тем более дорогой. Это… неприлично и ставит меня в неловкое положение.

— Постой, постой, давай разберемся. Значит, ты с радостью примешь от меня любые подношения, если они являются частью обмана и заранее оплачены тобой, но ты не можешь взять то, что дарю тебе лично я. Так, что ли?

Она кивнула.

— Прости, но это по меньшей мере глупо. Я совсем запутался. Ты ведь притворяешься моей любовницей. Отвечай, да или нет?

— Да.

— Так почему же ты отказываешься принять эту безделицу? Потому что это может оскорбить твою драгоценную невинность?

Лоуренс схватил коробку со стола и сунул ее Вивьен в руки.

— Немедленно открой пакет! — потребовал он.

Она заколебалась. Сердце ее забилось быстрее, во рту пересохло. Подарок. Для нее. От него. Что происходит? Сначала поцелуй, теперь… вот это.

Вивьен развязала ленту, сняла оберточную бумагу и увидела черную картонную коробку с эмблемой французского магазина на Риджент-стрит. Подняв крышку, она обнаружила пару изумительных туфелек. Роскошный подарок! Глаза Вивьен распахнулись от восторга.

— Если ты не хочешь принять их в дар, считай это компенсацией за те туфли, которые я выбросил из окна кареты, — пробурчал Лоуренс, втайне очень довольный произведенным эффектом.

Девушка действительно была в восхищении. Сама она вряд ли смогла бы подобрать лучшую пару. Даже цвет и тот идеально подходил к ее нарядам. Она осторожно погладила туфли, а затем, не вполне сознавая, что делает, прижала их к груди.

— Они великолепны и очень мне нравятся, — искренне сказала она. — Но те туфли, которые вы выбросили, не были и вполовину так красивы.

Вивьен осторожно уложила их обратно в коробку, но Лоуренс остановил ее:

— Разве ты не хочешь их примерить?

— О, ну… я не знаю… — Она перевела взгляд с изящного подарка на свои простые темные башмаки.

Секунду спустя Лоуренс уже стоял перед Вивьен на коленях. Он снял с нее грубые туфли и надел парчовые. Между пяткой и задником образовался зазор примерно в дюйм. Туфли были безнадежно велики.

Лоуренс стоял на коленях, и краска заливала его шею и уши. «Бедный», — подумала Вивьен. Он был так уверен, что туфли ей подойдут… Видимо, раньше ему не доводилось покупать женскую обувь, а это, пожалуй, даже хорошо. Вот только как его утешить? В этот момент Лоуренс казался ей таким беззащитным, ранимым и… доступным.

— Досадно сознавать, но, кажется, на сей раз я попал пальцем в небо, — преувеличенно весело объявил Лоуренс.

— Нет! Это самые замечательные туфли из всех, что я видела, и они мне прекрасно подойдут.

С этими словами Вивьен разорвала оберточную бумагу, смяла два одинаковых комка и засунула в носки обеих туфелек. Затем встала и чуть приподняла край платья, давая Лоуренсу возможность полюбоваться обновкой. С набитыми мысками туфли сидели на ней идеально.

— Ну, что скажешь?

— Здорово ты это придумала, — пробормотал Лоуренс, с трудом отрывая взгляд от ее ног. Облегчение и радость — вот чувства, которые переполняли его.

Вивьен бережно уложила туфли в коробку и поставила на стол.

— Боюсь, у меня плохие новости, — проговорила она, усаживаясь на диван. — Арабелла запретила мне играть с тобой в шахматы.

— Я убит горем. — Лоуренс картинно прижал руку к груди.

— Я серьезно, — нахмурилась Вивьен. — Вчера мать прочитала мне целую лекцию о вреде учености и ученых игр, а потом написала мне ряд подходящих занятий, которые якобы безотказно очаровывают мужчин.

— Хотел бы я взглянуть на этот список, — усмехнулся Лоуренс.

— Арабелла заставила меня выучить его наизусть, — поморщилась Вивьен. — Первый пункт — чтение стихов. Как вы относитесь к поэзии?

Теперь сморщился Лоуренс.

— Первая моя реакция была такой же, — удовлетворенно кивнула Вивьен и раскрыла книгу, которую читала до его прихода. — И все же займемся пунктом первым, — провозгласила она и, поймав его недоуменный взгляд, пояснила: — На тот случай, если Арабелла нас подслушивает.

— А ведь сегодня была моя очередь выбирать занятие, — недовольно проворчал Лоуренс, — но делать нечего, подчиняюсь грубой силе.

Вивьен лукаво улыбнулась и начала:

Лоуренс был просто ошарашен. Ну и девчонка! Каждый день что-нибудь новенькое.

— Потешки! Обожаю их! — расхохотался он и откинулся на подушки.

— Потешки — это тоже поэзия, — заметила Вивьен.

— Вольная поэзия, — поправил он и вытер выступившие от смеха слезы. — Моя любимая. Читай дальше.

Вивьен читала, а Лоуренс с интересом смотрел на нее. То, что она проделывала, иначе как мятежом назвать было нельзя, и он очень хорошо понимал ее. Ему были близки потребность сбросить с себя унизительные оковы, желание встать на свой собственный путь. Он сам уже много лет боролся с матерью, отстаивая свою независимость, но делал это совершенно другим способом. Однако тот метод, который выбрала Вивьен, такой остроумный, свежий и неожиданный, с каждой минутой импонировал ему все больше и больше. Ее мятеж был так же очарователен, как и она сама.

Вивьен на минуту прервалась, чтобы попить воды. От долгого чтения в горле у нее пересохло. Лоуренс тут же воспользовался этим и, схватив книгу, продолжил начатое ею четверостишие. Оба покатывались со смеху.

— Потешки! — ахнула Арабелла, когда Барни, скорчив постную физиономию, сообщил ей, чем Вивьен и граф занимаются за закрытыми дверями. — Но я же предупреждала ее. Я настаивала на сонетах Шекспира, на чем-нибудь классическом.

Прихватив с собой Женевьеву, Арабелла уверенно зашагала к комнате Вивьен. Из будуара доносился голос графа:

— Мне плохо. — Арабелла пошатнулась и ухватилась за Женевьеву. — Да ведь это же он читает ей потешки, а не она ему. Право, этот человек просто какой-то извращенец.

Продекламировав последний стишок, Лоуренс захлопнул книгу и посмотрел на Вивьен. Глаза девушки блестели, она была счастлива, как никогда. Она уютно расположилась на диване, подогнув под себя одну ногу, и вся ее поза дышала покоем и негой и была… невыразимо эротична. Сама Вивьен этого не осознавала, зато Лоуренс, знающий толк в подобных делах, не мог отвести от нее глаз. Он наблюдал за девушкой и думал: отчего Вивьен убедила себя, что лишена желаний и страстей? Достаточно послушать, как она играет, говорит, смеется, чтобы понять, какая страстная натура скрывается за внешней чопорностью.

— Ты как-то говорила мне, что у тебя нет склонности… ну, ты понимаешь к чему, — не выдержал он. — А с чего ты взяла, что у тебя этой склонности нет?

— Мне кажется, это очевидно. — Она выпрямилась и почувствовала, что краснеет. — Подобные вещи меня совершенно не интересуют.

— Ты ошибаешься, Вивьен.

— В самом деле, ваше сиятельство? — В ее голосе послышалась ирония.

— В самом деле. У меня есть некоторый опыт, и поверь, ты подаешь большие надежды. Единственное, чего тебе не хватает, это энтузиазма.

Вивьен встала с дивана и скептически посмотрела на него.

— Имею я склонность или нет — это вопрос спорный, но я не собираюсь на него отвечать, — заявила она. — Потому что никакие склонности мне не понадобятся, я ведь намерена стать женой, а не любовницей.

— Жены тоже не лишены страстей. Я знавал многих жен, чужих, разумеется, которые имели весьма значительные, гм, склонности.

Ну что за несносный человек! Он, кажется, находит ее желание выйти замуж смешным. У него, видите ли, есть некоторый опыт! Допустим, но это не дает ему права поучать ее. Чтобы успокоиться, Вивьен подошла к книжным полкам. Книги — лучшее лекарство от всех неприятностей. Заметив маленький томик на нижней полке, девушка улыбнулась и присела, а когда выпрямилась, то обнаружила, что стоит нос к носу с Лоуренсом, который бесшумно подошел сзади.

Губы его были слегка приоткрыты. Темные бездонные глаза будто манили ее к чему-то неведомому и прекрасному. Девушка покачнулась и чуть подалась вперед. Внезапно ей захотелось упасть в его объятия и вновь ощутить вкус поцелуя. Это случилось впервые. Впервые она сама захотела, чтобы он поцеловал ее! Вивьен ждала, целиком поглощенная чудом зарождающегося желания, а он был так близко…

Несколько бесконечно долгих секунд они стояли неподвижно, а потом Лоуренс… отвернулся и отошел.

Вивьен поспешно уткнулась в полки, тщетно пытаясь скрыть свое смущение. Господи, что на нее нашло?

Когда она подошла к дивану, голос ее звучал нормально, и ничто не указывало на только что пережитое волнение.

— Вот, — сказала она, показывая ему книгу.

— О боже, басни Эзопа. — Лоуренс с мученическим видом прикрыл лицо рукой. — Значит, мы уже дошли до притч и нравоучений. Что дальше? Детские страшилки? Загадки?

— О, не думаю, что наше заточение продлится так долго. — Она невозмутимо открыла книгу. — Больше всего я люблю басню о лисе и винограде. Вы ее знаете?

Лоуренс обнаружил, что слушает с большим интересом. Надо же, а ведь всего несколько минут назад он собирался поцеловать ее. Он хотел разбудить ее чувственность, наличие которой она так отчаянно отрицает. Однако поцелуя не вышло. В глазах Вивьен было что-то такое, что заставило его отвернуться. Что-то очень похожее на страсть, и Лоуренс побоялся спугнуть это призрачное чувство. Впрочем, в отсутствии поцелуев тоже есть своя прелесть. Близко, но недостаточно близко… Пожалуй, это возбуждает даже сильнее.

Как же возможно, недоумевал он, чтобы в одном человеке мирно уживались аккуратная школьница и мятежная дочь, забавный постреленок и соблазнительная чувственная женщина. Она ни на кого не похожа. С ней подчас сложно, но интересно. И самое главное — она будит в нем… желание.

Лоуренс понял, что не может использовать эту очаровательную и противоречивую девушку в качестве приманки. Черт с ним, с Гладстоном! Пусть вообще все горит синим пламенем, но отныне он и близко не подпустит Вивьен к дому старика Уильяма. Он не позволит ей добывать улики, которые помогут свергнуть премьер-министра, и с легкостью найдет другую женщину на эту роль. Мало ли их бродит по ночному Лондону?

Вскоре пришел невозмутимый Барни и возвестил о том, что их ждут в гостиной. Вивьен грустно вздохнула и, прежде чем выйти, расправила юбки и пригладила волосы. Лоуренс ограничился тем, что одернул жилет и поправил галстук. Молодые люди украдкой переглянулись и пошли вслед за слугой. Сейчас Арабелла призовет их к ответу. Оно и немудрено: сначала комические куплеты, потом потешки, а теперь еще и басни Эзопа… Три дня они только тем и занимались, что нарушали установленные правила, и вот пришел час расплаты. Арабелла, разумеется, была не одна, а в окружении верных подруг. Во время чаепития дамы наперебой расхваливали Вивьен. Лоуренсу было объявлено, что она мастерски играет на пианино, прекрасно декламирует и поет, а уж танцует просто как ангел.

Эти намеки многоопытных куртизанок были ему совершенно ясны. Свою нравоучительную беседу дамы завели для того, чтобы показать ему, как нелепы его манеры. И в самом деле, разве так ухаживают за неопытной девушкой? Таким образом Арабелла ставила под сомнение серьезность его намерений. Что ж, в будущем он постарается ее разубедить.

Когда они уже стояли в холле у дверей, Вивьен заговорщически прошептала:

— Думаю, вам стоит сделать мне еще один подарок. Что-нибудь редкое и дорогое. Арабелла считает, что если мужчина щедр, то на все его грехи можно смотреть сквозь пальцы.

Лоуренс кивнул и вышел. Как только дверь закрылась, Вивьен проворно засеменила к лестнице. Однако миновать гостиную ей не удалось.

— Вивьен! — рявкнула Арабелла. — Вернись, мне нужно с тобой поговорить.

Девушка обреченно вздохнула и поплелась к матери. Она терпеливо выслушала лекцию о правилах поведения и лишь час спустя смогла подняться к себе.

Оставшись одна, она подошла к зеркалу и подмигнула своему отражению:

— Держись, Вив. Осталось всего несколько дней, и ты сможешь приступить к поискам мужа.