Сухая, сильная ладонь прикоснулась к ней. Это вынудило Эрни проснуться. Она застонала и попыталась вновь вернуться в теплую дремоту. Но одеяло было внезапно с нее стянуто, хотя она старалась вцепиться в него, и отброшено к ногам. Ей сразу стало холодно.

В ушах зазвучал голос Грэма:

— Вставай, Эрни. Время собираться и уезжать.

Она опять застонала и повернулась на спину, с трудом разлепив веки. Было утро. Она лежала в кровати. Над ней стоял Грэм, держа в руке дымящуюся кружку.

— Поднимайся, Спящая Красавица. Я принес тебе чай.

Она попыталась приподняться и посмотрела на себя. Озябшее тело было почти голым — только лифчик и маленькие трусики. Она зарылась в одеяло и зажала его под мышками. Лицо ее покраснело. Она негодующе схватила кружку обеими руками.

— Тебе не кажется, что поздновато разыгрывать из себя недотрогу-скромницу? — сказал он.

Глядя на него, она несколько раз моргнула. О чем он говорит? Эрни попыталась восстановить в памяти события минувшего вечера. Но сон еще туманил мозг, и он плохо слушался. Она посмотрела на джинсы, на свитер, в которых была вчера. Сейчас они были аккуратно развешаны на спинке стула. Глаза вернулись к Грэму, губы которого были твердо сжаты.

— Ты заснула в кресле. Я отнес тебя наверх и положил в кровать, — объяснил он.

— Что? — Горячий чай пролился ей на руки. Охнув, она потерла обожженные пальцы. — Тебе следовало оставить меня там, где я была, — процедила она сквозь зубы. Со сна ее голос был хриплым. В ответ он удивленно приподнял бровь.

— Утром ты была бы черт знает на кого похожа, а настроение было бы во много раз хуже, чем сейчас, — добавил он. — Во всяком случае, ночью ты не представляла для меня никакого интереса.

Эрни посмотрела на него, но он уже направился к двери, и ей удалось увидеть лишь его спину. В дверях он остановился и оглянулся.

— Теперь, когда ты окончательно проснулась, я принесу тебе тосты. Шевелись, женщина, мы должны успеть на самолет. — Покачав головой, он вышел.

Утро было свежим, ясным, на небе ни облачка. Море спокойно дышало, поблескивая под солнцем. Запах промытой дождем травы и сырой земли смешивался с солоноватым ароматом моря. Эрни подставила лицо легкому бризу, чувствуя, как солнце согревает кожу на щеках. Она ждала, когда Грэм погрузит ее вещи в багажник.

Летом, когда полностью окрепнет, Эрни вернется сюда и вновь займется живописью. Так она решила. Саймон прав. Ей следует с оптимизмом смотреть в будущее. Тем более что прошлого у нее не было.

Она услышала шарканье подошв по гравию и повернулась. Грэм стоял в ожидании, разглядывая ее. Руки были засунуты в карманы пальто. Темные волосы упали на лоб, подчеркивая глубину глаз. Он стоял на фоне красивой и мощной машины. Потом он обошел ее и открыл дверцу. Взглянув в последний раз на коттедж, Эрни забралась внутрь.

Всю дорогу до Лондона они ехали молча. Грэм, казалось, был занят собственными мыслями, а Эрни слушала радио и глядела на проносившийся мимо ландшафт. Иногда она посматривала на Грэма, на его руки, то лежащие на руле, то перемещавшиеся на рычаг скорости. Его уверенная посадка, аккуратность, с которой он вел машину, вселяли в нее удивительное чувство безопасности, защищенности. Остановились они только один раз, чтобы перекусить. Снова устроившись на сиденье, Эрни начала задремывать. Ей следовало поспать. Она предчувствовала, что ей будет беспокойно, когда они окажутся в гуще машин при подъезде к Лондону. Кроме того, стал накрапывать дождик.

Улицы после тишины, окружавшей коттедж, показались ей слишком шумными. Она напряглась. К тому времени, когда подъехали к аэропорту, желудок Эрни сжимался от спазм. Идя по переполненному людьми помещению, она была вынуждена опереться на руку Грэма. В самолете она почти упала в свое кресло, не в состоянии самостоятельно застегнуть ремень безопасности. За нее это сделал Грэм. Она жалко улыбнулась ему.

— Расслабься, — коротко сказал он, усевшись рядом с ней. — Постарайся уснуть.

— Не угодно ли освежиться? — спросила стюардесса, даря Грэму ослепительную улыбку.

Но Грэм, взглянув на пальцы Эрни, впившиеся в подлокотники, отрицательно покачал головой. Стюардесса с сожалением отошла.

Эрни забилась в уголок и закрыла глаза. Однако сон никак не шел. Ее слишком тревожил человек, сидевший рядом. Она запомнила взгляд стюардессы, брошенный на него. Смутное воспоминание о таком же взгляде вызвало у нее легкий шок. Она удивилась, что его личная жизнь опять каким-то образом пересеклась с ее, хотя он и не был больше ее мужем.

Глупо было считать, что в его жизни с тех пор не было женщин. Он был привлекательным, если не сказать красивым. Ее удивило, почему такая мысль вызвала в ней смешанные чувства. Она открыла глаза и посмотрела на него. Но он был занят какими-то бумагами, которые достал из портфеля. Она повернулась в другую сторону, к иллюминатору.

Эрни отчетливо понимала, что ничего не значит для него, он просто питает к ней некие платонические чувства, испытывает своеобразную ответственность за нее. Вот и все. Сейчас он это очень ясно подчеркивает, демонстрируя, что возня с ней отняла у него много нужного для работы времени. Ей следует быть довольной, что он просто не помахал ей в аэропорту на прощанье. Впрочем, после фиаско, которое она потерпела в минувший уик-энд, он не доверял ей ни на йоту. Вероятно, он не намеревался спускать с нее глаз до тех пор, пока не убедится, что она надежно устроена на вилле. С тяжелым вздохом она откинула голову на спинку сиденья и снова закрыла глаза.

Полет прошел гладко, без сучка без задоринки. Время до прибытия в Ниццу промелькнуло незаметно. Их встретил темноволосый, крепкого сложения молчаливый француз. Он расправился с их багажом, как с пушинкой, погрузив его в красный «вольво-фургон».

— Это Рене, — сказал Грэм, когда они выехали из аэропорта. — Он выполняет разные поручения, следит за садом. Луиза, экономка, — его жена. Если у тебя появится желание поехать куда-нибудь, то обратись к Рене, он с удовольствием поможет.

— Разве я не умею водить? — спросила Эрни, с опаской взглянув на широченную спину Рене.

— А ты уверена, что в состоянии сейчас управлять машиной?

На мгновение она задумалась.

— Нет, вероятно, не смогу, — удрученно согласилась она.

— Ну вот, тогда Рене и поможет тебе, — сказал Грэм. — Он хорошо знает местность, а тебе она пока еще незнакома.

Она засомневалась, хватит ли у нее смелости попросить Рене что-нибудь сделать для нее. Своим видом он скорее похож на вышибалу, чем, скажем, на шофера или садовника. Во что же превратится пребывание на вилле? — с тревогой подумала она. Казалось, Грэм предусмотрел для нее все соответствующие ограничения. Не превратится ли ее жизнь здесь в продолжение больничного существования?

Но эти опасения сразу же были опровергнуты появлением жены Рене. Экономка тоже была темноволосой, коротенькой и круглой. Ее искреннее радушие так и дышало теплотой. Она уже приготовила для них еду. Обед был на редкость вкусным. Луиза с гордостью посматривала на своих подопечных, восторгаясь их аппетитом.

Затем Грэм повел Эрни в ее комнату. Как только он открыл дверь, она остановилась, потрясенная роскошным убранством. Поскольку уже было довольно темно, она не смогла как следует осмотреть виллу. Она разглядела только столовую, где они обедали. Правда, Грэм почему-то назвал эту небольшую, но уютную комнату помещением для завтраков, но эта комната…

— Тебе нравится? — спросил Грэм, стоя у нее за спиной.

Она вошла и сразу почувствовала, как ноги утонули в мягком ковре. Оранжево-лимонный свет красивых ламп освещал экзотические, с необыкновенным ароматом букеты цветов, стоявшие в вазах на элегантном трельяже. Ее собственное лицо отражалось многократно в зеркальных дверцах шкафов, выстроившихся по стене. Зеркала создавали впечатление большего пространства и комфорта.

— Ванная комната находится вот здесь, — сказал Грэм, указывая на дверь в другом конце комнаты. — Если захочешь подышать свежим воздухом… — он прошел вглубь и открыл створки, — тут есть небольшой балкончик.

Через полукруглое окно Эрни видела звездное небо. К своему удивлению, она уловила шуршание морских волн, набегающих на пляжную гальку. Оно раздавалось совсем близко.

— О Грэм! Здесь прекрасно! — воскликнула она.

— Это все твое. — Он наблюдал за ее лицом, прищурив глаза. Понять, что они выражают, было невозможно. Вдруг он оказался очень близко. Опасаясь, что позволит себе какую-нибудь несдержанность, она отошла от него к кровати и села, пробуя ее мягкость и поглаживая шелковистое покрывало.

— Настоящий шелк! — воскликнула она, стараясь улыбнуться. — Теперь я понимаю, почему ты так презрительно отнесся к Трезилу!

— Может быть, ты теперь поймешь и то, почему я побеспокоился о твоем благополучии, — заметил он суховато. — Наконец, здесь ты будешь находиться под опекой Рене и Луизы. Если тебя беспокоит, во что одеться…

Он распахнул зеркальные дверцы, чтобы продемонстрировать необъемный гардероб, полный самых разнообразных нарядов.

— Большинство твоих вещей пока еще находится в нью-йоркской квартире в том виде, в каком ты их оставила, — продолжил он. — Часть из них переправили сюда.

Эрни медленно поднялась.

— Это мои платья? — Она вгляделась в цветистую гамму. Здесь были платья удивительных фасонов, вечерние туалеты, костюмы, обувь и другие вещи. Все было развешано и разложено в образцовом порядке. Она с трудом верила, что все это когда-то принадлежало ей. Недаром он так брезгливо рассматривал ее свитер и заношенные джинсы.

— Если тебе потребуется еще что-нибудь, то у меня открыты счета в двух или трех лучших магазинах, — заявил Грэм. — Рене знает, в каких.

— Грэм… — Она чуть не задохнулась. — Не знаю, что и сказать… — Она повернулась к нему спиной, затем вновь обернулась, подошла к нему, взяла за локти и посмотрела на него. Глаза у нее были широко раскрыты и сияли при свете ламп. — Ты так великодушен. Даже больше того. Не знаю, как отплатить тебе за это.

— Разве я не говорил, что преследую корыстные интересы? — пробормотал он вполголоса и с загадочной улыбкой освободился от ее рук. — Ты устала. Пора отдохнуть. Не забудь принять лекарство, — добавил он. — Надеюсь, ты не собираешься провести свой первый день здесь, на вилле, в кровати и с головной болью. — Он зашагал к двери. — Утром я должен успеть на самолет.

— Ты уезжаешь?! — воскликнула она.

— Дела. Я должен быть в Нью-Йорке.

— Но ты вернешься? — Эрни сжала руки на груди. Она стояла там же, где он ее оставил, — на середине комнаты. Подойдя к двери, он обернулся и посмотрел на нее.

— Конечно, Эрни. Я приеду. И не выбрасывай меня из головы слишком быстро.

Был прекрасный день. Эрни лежала на спине на плотике, наслаждаясь теплыми лучами солнца, обливающими ее тело. Потом она вытянулась, как кошка, и перевернулась на живот, гребя ладонями воду и наблюдая за струйками, которые пробегали между пальцами.

Она провела на вилле… Сколько же прошло дней? Семь, восемь или девять? Казалось, что время текло, как эта вода. Уже исчезла с лица больничная бледность, пропало болезненное выражение глаз. Ее тело выглядело теперь так, будто бы его смазали золотисто-коричневым медом. Все эти чудесные изменения произошли благодаря долгому пребыванию на солнце, купанию и целительному действию морского воздуха. Она чувствовала вес своих длинных волос. Исчезла их ломкость, они стали плотными и блестящими, а это говорило о здоровье. Казалось, что память понемногу восстанавливается. Ей очень помогали вещи в гардеробе, которые она рассматривала подолгу и с большим вниманием. В голове у нее стали прорисовываться какие-то моменты из прошлого, места, где она, видимо, бывала, и пока еще смутные лица людей. Возникали какие-то мимолетно проносившиеся эпизоды, о которых она до сих пор не помнила…

Ей хотелось, чтобы снова на вилле появился Грэм, но о нем она ничего не слышала, хотя знала, что он поддерживает регулярную связь с Луизой. Ее несколько выбила из колеи полученная вчера выписка лицевого счета из ее банка и новая чековая книжка. Как и говорил Грэм, у нее на счете оказалась довольно значительная сумма, которая образовалась от систематически поступавших на него сумм. Но деньги лежали на раздельных счетах и, как она обнаружила, никогда не снимались…

Плотик внезапно остановился. Из воды вынырнул юноша. Его бронзовое тело лоснилось, на лице сияла улыбка, обнажавшая белоснежные зубы. Он отбросил со лба мокрые волосы и задержал взгляд на ее худощавой, но отлично сложенной фигуре. Зачерпнув горстью воду, он облил ею спину Эрни.

Охнув, она съежилась и приподнялась на локтях. Засмеявшись, она попыталась отцепить его руку от плотика.

— Жюль, что за шутки!

Жюль заулыбался еще задорнее.

— Мне нравится смотреть, как ты ежишься. Твой живот при этом выглядит очень сексуально!

Эрни изобразила брезгливую гримасу и обрызгала его водой. Через несколько секунд они оба поплыли к берегу. Жюль почти касался ее грудей. В первые дни Эрни, войдя в воду, боялась быстро работать руками, но постепенно отважилась плавать энергичней. Сейчас она могла доплывать до плотика и возвращаться обратно, делая лишь короткий отдых, чтобы восстановить дыхание.

На вилле имелся собственный бассейн. Чтобы доставить Эрни удовольствие, Рене чистил его и менял постоянно воду, но она предпочитала море и ежедневно отправлялась на маленький пляж, предназначенный только для обитателей виллы.

К пляжу вела узенькая тропинка, пролегающая через сад. Красная черепичная крыша виллы виднелась сквозь ветви деревьев. Эрни и ее спутник медленно двигались по направлению к ней. Стоял жаркий полдень. Жюль держал Эрни за руку, помогая идти по неровной, каменистой тропинке. Их полотенца он перебросил через плечо.

После спартанского убранства больничной палаты и скромности ее коттеджа просторные, изысканно роскошные комнаты на вилле создавали ощущение иного мира. Однако Эрни считала, что, если бы не было Жюля, ее пребывание здесь вряд ли могло считаться приятным во всех отношениях. Они встретились случайно на небольшом уединенном мыске. Сначала она чувствовала себя немного скованно и старалась отгородиться от его пристального и весьма откровенного интереса, используя холодную английскую отчужденность. Но его галльская непосредственность вскоре растопила ее застенчивость, и в конце концов ей стало занятно проводить время в его обществе. Он был общительным парнем с открытым характером, никогда не пытался настаивать на том, что ей было не по душе. Пару раз он возил ее в Ниццу и Канны, а прошлым вечером пригласил в маленький ресторанчик, расположенный вдалеке от побережья…

Они преодолели последний каменистый уступ и вышли на лужайку перед виллой. Лужайка с одной стороны примыкала к бассейну, а с другой на нее выходила терраса, которая тянулась по всему фасаду здания. Они устроились в шезлонгах. Из застекленных дверей, отделявших террасу от столовой, появилась Луиза. Эти двери в течение дня всегда были настежь распахнуты. Физиономия Луизы при виде Эрни расплылась в улыбке, но когда маленькие черные глазки уставились на Жюля, в них легко было прочитать явное недовольство.

— Мадемуазель Эрни…

— Луиза, мы обсыхаем. Не будешь ли ты так любезна напоить нас чем-нибудь? — проговорила Эрни, улыбнувшись экономке. Луиза заколебалась и еще раз посмотрела на Жюля. С еле заметным кивком она удалилась в дом.

Жюль изобразил гримасу.

— Я не нравлюсь Луизе, — констатировал он как само собой разумеющийся факт, а Эрни пожала плечами и принялась полотенцем сушить волосы.

— Почему ты так считаешь? — спросила она.

— Сужу по ее манерам. Когда бы я ни появился здесь, она смотрит на меня с недовольством и поджимает губы.

Эрни улыбнулась.

— Но ты же не боишься Луизу?

— Конечно нет! — Темные глаза Жюля остановились на лице Эрни. — Но мне все это любопытно. Она следит за тобой, как наседка за своим цыпленком.

Эрни засмеялась, представив себе соответствующую картину.

— Слушай, Жюль, какая глупость!

— Нет, это правда. Когда ты пригласила меня на обед, она так смотрела, словно хотела вылить суп мне на голову. Таким же взглядом она одарила меня, когда я привез тебя домой вчера вечером.

Эрни отбросила полотенце и откинулась в шезлонге. Она разглядывала зеленую лужайку, прикрыв глаза от солнца.

— Я была больна, Жюль. Луиза старается, чтобы я не перенапрягалась. Вот и все.

— Да? — Он скептически посмотрел на нее. В этот момент появилась Луиза с кувшином, стаканами и несколькими ломтиками вкуснейшего кекса собственного изготовления. Она поставила все это на столик рядом с шезлонгами и бесшумно удалилась. Эрни наклонилась, чтобы разлить по стаканам фруктовый пунш.

Оба жадно выпили. Жюль одним глотком осушил свой стакан, Эрни тянула медленно, наслаждаясь горьковато-сладкой жидкостью.

Жюль налил себе еще и устроился поудобней, держа стакан в руках.

— Должен сказать, Эрни, что Луиза постоянно ведет себя, как сверхбдительная мамаша.

Эрни опять улыбнулась, потянулась к противосолнечным очкам, надела их и уселась в прежней позе.

— Я думаю, что ты преувеличиваешь.

— Вовсе нет. — Он сделал глоток, и на какое-то время воцарилось молчание. Затем он хмыкнул. — Она приходится тебе родственницей?

— Конечно нет. — Теперь Эрни смотрела на него внимательней, найдя его вопрос забавным.

— Тогда она родственница владельца виллы?

— Не думаю. Скорей всего нет, — вздохнула Эрни.

— Ты никогда не говорила, кто владеет виллой. Помню, однажды лишь сказала, что он твой друг.

Его взгляд провоцировал ее на ответ, но Эрни молчала. Она вновь стала разглядывать лужайку, радуясь тому, что темные очки скрывают выражение ее глаз.

— Твой друг — известная персона?

Эрни пожала плечами.

— Вряд ли. Думаю, что нет.

— Твой друг — женщина или мужчина?

Эрни легонько присвистнула. Много же ты хочешь знать! У нее не было никакого намерения рассказывать Жюлю о Грэме и их отношениях. Это было бы слишком сложно. К тому же она сама толком не знала, в каких отношениях они находятся. Но за последние несколько дней Жюль стал слишком прилипчивым, и ей все труднее становилось уходить от его вопросов.

— Жюль, что ты хочешь знать? Считаешь, что вилла принадлежит моему богатому любовнику? — Она старалась говорить как можно спокойней. — Или думаешь, что Луиза откармливает меня для какого-нибудь арабского толстосума, да? Что же я такое в твоем представлении?

— Сейчас мне кажется, что ты меня дразнишь.

— А я думаю, что ты роешь норку под горой.

— И для чего нужна такая нора?

— Вот именно, — ни для чего. Просто я хотела сказать, что ты делаешь много шума из ничего.

— О, тебе кажется, что я создаю большой шум? — Брови Жюля взметнулись, и он помахал рукой типичным галльским жестом. — Говорю же тебе, что эта женщина, эта Луиза, все время следит за нами. Я чувствую ее взгляд. Мне кажется, что она думает, будто я посягаю на твое тело.

Губы Эрни расплылись в усмешке.

— А это не так?

— Конечно так! — Он вскочил и с насмешливым взглядом наклонился к ней, расставив руки, а она принялась смеяться и уворачиваться. Вдруг Жюль резко выпрямился и уставился куда-то или на кого-то, находившегося сзади нее. Она обернулась, и смех замер на устах.

Волнующе-знакомая фигура просматривалась сквозь стеклянную дверь. Человек наблюдал за ними, держа в руке банку с пивом.

— Грэм!

Удивление было похоже на вспышку. Эрни за короткое мгновение, похожее на щелчок фотокамеры, успела разглядеть все детали его одежды. Он был без пиджака, жилетка расстегнута, галстук приспущен, закатанные до локтей рукава рубашки обнажали волосатые руки. На левой поблескивали золотые часы. Очевидно, он приехал совсем недавно.

— Почему, почему Луиза не сказала, что ты уже здесь? — Сердце у нее билось. Она встала, глядя прямо на него. Он отошел от двери. На руке сверкнули часы, когда он поднес ко рту банку с пивом. При его приближении она внезапно вспомнила, что одета только в бикини. Рванулась к нему, чтобы обнять, но он загадочно посмотрел поверх нее, устремив взгляд на Жюля.

— Познакомь меня со своим приятелем.

Она повернулась как в тумане, совершенно забыв о присутствии Жюля.

— Ох! Это Жюль Вельер, а это… это Грэм Фриндли. Мой хозяин, — добавила она почти беззвучно. Легкое движение бровей Грэма подсказало Жюлю, как ему следует поступить.

— Вы тот самый Фриндли из компании «Фриндли Интернэшнл»?

Грэм кивнул, а Жюль добавил:

— Я слышал об этой компании. Она имеет интересы во всем мире, не так ли?

— А вы принадлежите к старинной семье? произнес Грэм, растягивая слова.

Жюль кивнул. Установилось тягостное молчание, во время которого они внимательно и холодно изучали друг друга. Но глаза Эрни уже впились в Грэма. В них застыло множество вопросов. Она заметила, что черты его лица стали острее, чем были.

— Почему же ты не дал мне знать о своем приезде? Когда ты приехал? — требовательно спросила она.

— Около получаса назад. Ты была на пляже, и я попросил Луизу, чтобы она тебя не беспокоила.

— Из аэропорта тебя привез Рене?

— Нет. Я приехал из Парижа, — отвечая, он продолжал смотреть на Жюля.

— Ты останавливался в Париже?

— По делам.

Когда на террасе появилась Луиза, они все повернулись в ее сторону.

— Не останется ли месье Вельер на обед? — спросила она.

Жюль собрался что-то ответить, но его опередил Грэм.

— Мне кажется, — заговорил он, медленно подбирая слова, — что у месье Вельера на этот вечер существуют иные планы, Луиза. Я уверен, что ему будет неинтересно слушать нашу с Эрни болтовню.

Эрни уставилась на Грэма. Атмосфера между обоими мужчинами накалилась. Физиономия Грэма являла собой маску вежливости, но слова не оставляли ни малейшего сомнения — он ясно давал понять Жюлю, что тому лучше удалиться.

Жюль покраснел, но не дрогнув встретил взгляд другого мужчины.

— Конечно, месье. Согласно вашим словам, у меня другие планы. В любом случае я не желаю вам мешать. Надеюсь, вы извините меня?

Грэм отступил назад, а Жюль, подхватив свое полотенце, повернулся к Эрни.

— До свидания, дорогая! — сказал он по-французски, взял ее руку и поднес к губам, прощаясь с типичной континентальной манерностью. На какой-то момент глаза их встретились.

— До скорой встречи.

И, коротко кивнув Грэму, он перебросил полотенце через плечо и направился к лужайке, оставив Эрни в растерянности наблюдать за его уходом.