Патриотизм и национализм

В современной Украине бытует мнение, что здоровый патриотизм и национализм – это одно и то же. Более того, «истинный патриот» просто обязан быть националистом. В данном тезисе, как мне кажется, и есть причина сегодняшней трагедии государства Украина. Смешение понятий приводит к тому, что некоторые люди – неплохие и даже добрые – звереют, исходя из «высоких» побуждений; оправдывают животное насилие – подразумевая якобы неизбежную «необходимость».

Патриотизм в исконном значении слова обозначал привязанность к своему городу. Это явление из эпохи древнегреческих конкурирующих между собой полисов – любовь к конкретным Афинам или Фивам, а не ко всей Элладе. Со времен Рима универсализм политических и религиозных наднациональных империй усматривал в местном патриотизме скрытую угрозу. Скажем, средневековое христианство отметало любую обособленность и избранность, ибо все равны перед Богом (и, соответственно, перед Римским папой). «Истинная религия» – католическая (или кафолическая), в смысле «всеобъемлюща» и «вненациональна».

Процесс скрещивания патриотизма и национализма пришелся на период становления капиталистических отношений и формирования политических наций, сходящихся в своем рождении с Реформацией. В борьбе с испанскими и французскими претензиями на всеевропейскую католическую гегемонию оттачивается идеология Реформации: Бог «помогает» только «правильным», «избранным», награждая их богатством. Отсюда же проистекают «протестантская этика» и неразрывно связанный с ней «дух капитализма». Нидерландская, американская, французская буржуазные революции опирались на чувство превосходства «передового» класса и строя над «косными», «прогрессивных» народов над «реакционными» чужаками. «Национальное» в ту эпоху считалось «передовым», уникальным и прогрессивным – в отличие от устаревшей всеобщности того же католицизма (тесно связанного с отживающим феодализмом).

Нечего говорить, что носителям «передовых» наций по отношению к «отсталым» народам разрешалось все – истребление, скальпирование, колонизация. Лишенные национального государства «отстающие» народы скрипели зубами, поднимали восстания, изредка воссоединялись – как припоздавшие Италия или Германия. Но, худо-бедно, Европа уживалась в традиционных границах, пока в результате Первой мировой войны сразу не развалились Российская, Германская и Австро-Венгерская империи. После чего прогрессивное «право наций на самоопределение» стало повальной модой на континенте. Польское, чехословацкое, румынское, прибалтийские и прочие государства, как и гитлеровский новодел, возводились на самом отъявленном национализме – с осатанелым притеснением национальных меньшинств, их насильственной ассимиляцией и яростным сопротивлением тому всех недовольных. Разгул этнического национализма – как в стане победителей, так и среди побежденных – делал столкновение между ними неизбежным. Что и обернулось кровавой драмой Второй мировой войны.

Нынешняя Европа, вдоволь нахлебавшаяся в ХХ веке разнообразных «национальных возрождений», ныне с опаской относится к любым проявлениям национализма, видя в его носителях опасных радикалов, ставящих под сомнение саму наднациональную суть современной европейской цивилизации. Этнический национализм, в том числе и украинский, объединенной Европе противопоказан. Об этом сознательно умалчивают как бы зовущие в ЕС майданщики. Их махровый национализм, родом из прошлого (или даже позапрошлого) века, давно устарел. Но в беспринципной борьбе за свое политическое будущее они сознательно подменяют святое чувство любви к Родине благоговением перед бандеровщиной – одним из наиболее скомпрометированных течений национализма, который сочинен «интегральным националистом» Дмитрием Донцовым под прямым влиянием дуче и фюрера.

Между тем, современное европейское государство в значительной степени строится не на принципах этнической солидарности, а на воскрешении значения территориальной громады и сильном местном самоуправлении. Что возвращает нас к пониманию патриотизма в его исконном – то есть территориальном – смысле. Любовь к родным местам, мечта обустраивать их за счет своих же налогов, желание видеть своих детей людьми широко образованными совершенно не противоречат заботе о «большой» Родине. И наоборот: стремление подогнать всех под единый шаблон, силой подавить инакомыслие, построить общество на неких расовых принципах – мешают процветанию Родины.

Патриотизм и национализм – это отнюдь не одно и то же. Патриотизм начинается с твоего подъезда, а национализм заканчивается на помойке.

 

Тени забытых укров

Известное украинское издание «Украина молода» 29 марта 2017 года опубликовало очередную историческую статью «Мы не братья: как ученые доказали отсутствие родства между украинцами и русскими», посвященную древности и уникальности Украинской Нации. Согласно ей, «украинцы являются предками (прародителями) европейцев, а территория современной Украины – колыбелью белой расы нынешней цивилизации». Кроме того, 20 процентов украинцев являются носителями «трипольской хромосомы», а проживавшие «на украинской земле» трипольцы изобрели колесо. Автор статьи так же сообщает, что «предки современных украинок пришли на земли нынешней Украины за 20 тыс. лет до появления трипольцев» и «унаследовали гены отдельного, еще более древнего этноса, чем арии». Ну, а слово «сало» украинцы унаследовали от кельтов, поскольку в кельтском языке этот продукт назывался saill.

Все это весело и не стоило бы просвещенного внимания, но вызывает любопытство фигура автора статьи. А он человек весьма известный – нынешний заместитель председателя Союза офицеров Украины, Герой Украины, депутат Верховной Рады нескольких созывов Григорий Омельченко, в свое время даже занимавший должность начальника отдела по борьбе с коррупцией и организованной преступностью Главного управления военной контрразведки СБУ И надо полагать, писал он эту статью, вдохновляясь своим вполне искренним представлением об истории украинского народа.

«Позвольте, но как же он служил в очистке?!» – воскликнул в подобном случае ошеломленный следователь из «Собачьего сердца». А вот так! Подобная ультрапатриотическая мешанина в голове считается сегодня признаком государственного мышления, хотя, как по мне, должна являться неоспоримым симптомом психического заболевания. Свойственного, увы, не только данному конкретному патриоту.

Человеку свойственно стремиться идеализировать прошлое. Это и предание о «золотом веке человечества», и тоска об «утраченном рае» и даже отеческое «а вот мы в ваши годы!». Естественное свойство психики человека – находить утешение в лучшем, что было в жизни у него и до него. И каждый хочет казаться лучше в настоящем: отсюда украшательство, всяческая мода, какой-нибудь бодибилдинг и, желательно, благородное происхождение. Куда ни плюнь – везде потомки дворян, купцов, епископата и шляхетных казаков. И каждый второй «служил в спецназе». Однако, как ни крути, биография – это дело индивидуальное, а флером благородства надо покрыть все сообщество нужных людей.

И здесь на помощь приходит история – пожалуй, один из самых идеологизированных предметов. История может умолчать, может прославить, может смешать с грязью. Но самое главное, история дает государствообразующие смыслы – как создано государство, почему оно имеет право на существование, а его правящий класс – ярлык на правление. И хотя история – наука, имеющая свои собственные выверенные методики – от археологии и радиоуглеродного метода датирования до архивистики и лингвистического анализа текстов – государственные мужи ее непременно пришпиливают к сиюминутности пропаганды.

Прошлое желательно иметь симпатичным. И вот дикие норманны, выжигавшие цивилизацию на берегах морей и рек, становятся благородными воителями, а невыносимо зловонные (в самом прямом смысле этого слова) рыцари – паладинами европейской цивилизации. То же самое касается и отечественной истории. Пиратская вольница на Днепре изображается собранием борцов за «украинскую независимость», гетман Мазепа, лживыми доносами устранявший конкурентов, честнейшим «патриотом», а прогитлеровские коллаборационисты – «героями Украины».

Если такое происходит со вчерашней и хорошо известной историей, то чего же церемониться с временами стародавними. И здесь удержу фантазии не было никогда. Сотни талантливых и не слишком одаренных любителей истории, журналистов, краеведов, писателей, основателей сект и психически ненормальных граждан излагают свое видение прошлого, иногда опираясь просто на видения и встречи с таинственными незнакомцами (вспомним Елену Блаватскую). И эти рассказы практически всегда находят своего благодарного читателя, а иногда и миллионы читателей.

Советский Союз исповедовал научный коммунизм и не слишком жаловал мистицизм и прочие парапсихологии. Атлантида и НЛО хоть и находили свое отражение в модных научно-популярных изданиях, но не становились доминирующим научным трендом. Ученым была совершенно очевидна фальсифицированность «Велесовой книги», был давно определен ареал распространения трипольской культуры, а также время появления русского, украинского и белорусского народов.

Все это являлось известной научной истиной, вплоть до того момента, пока – после распада СССР – у каждого народа не появилась собственная «истинная история», которую от него якобы скрывали злокозненные коммунисты (заодно с правдой об НЛО). Причем политический процесс суверенизации наложился на бум коммерческого книгоиздательства и безудержную свободу независимых СМИ, алчущих хорошо продаваемых сенсаций. Они и не заставили себя долго ждать.

Этот поток мутных, непроверенных, а часто просто сказочных сведений получил среди ученых название «фолк-хистори» – определение в переводе не нуждающееся. Серьезные историки, понятное дело, его сторонились и сторонятся, но для идеологии, пропаганды и оглупления собственных граждан данный инструмент универсален. За арийским происхождением для своего народа уже выстроилась целая очередь, и украинские ура-патриоты, понятное дело, исключением не являются. Отсюда же родом и «древние укры», и история «украино-персидских войн», и «украинец» Иисус Христос…

И можно было бы на то не обращать внимания во времена, когда гороскопы и шарлатаны стали обыденной частью городского пейзажа. Но, к сожалению, «фолк-хистори» не ограничивается страницами бульварной прессы. Лжеучения настырно претендуют на почетное место в государственной идеологии, сектантские мифы настойчиво требуют реинкарнации и воплощения в жизнь. Они дают «научный» повод к этническим чисткам, служат подавлению свободомыслия и оправдывают «исторической необходимостью» причиняемое другим зло. Ритуалы перед мертвыми пересиливают обязанности перед живыми.

При асфиксии, когда мозг не получает необходимый для его питания кислород, в сознании человека быстро проносится его жизнь. Ученые объясняют известный феномен тем, что мозг лихорадочно ищет выход из создавшейся ситуации в накопленном опыте выживания. При удушении общества в его коллективном сознании проносятся видения прошлого, призванные облегчить тяжесть сегодняшнего дня. И на многих это действует обезболивающе, тем более что новая история Отечества дает и несомненные поводы для радости.

«Украина молода» устами Героя Украины Омельченко сообщает об украинском наидревнейшем календаре: «По Арийскому календарю, сегодня 7525 год (по иудейскому – 5778 год). Наш календарь старше иудейского более чем на 1740 лет. А по Велесовой книге наших предков, в Украине идет 21138 год – год Пчелы!» Так что – с Новым Годом Пчелы, дорогие товарищи!

 

Отрекаясь от русского имени

Сначала было слово, и это слово было приличным. Вроде довольно избитого тезиса, что «язык – душа народа». В том смысле, что без языка народ не существует как созидательная, самостоятельная, развивающаяся нация. Собственно, на этом построена вся украинская пропаганда и культурная политика: мол, не дадим умереть украинскому слову!

Если отбросить все экстравагантные толкования, будто украинский язык занесен с планеты Венера и взошел семенами ариев (а есть и такие теории), то наиболее наукообразной в этом мутном потоке является тезис о том, что издревле существовал особый украинский (или, как модно сегодня излагать, – староукраинский) язык Киевской Руси и на нем говорили населявшие здешнюю землю народы. И разумеется, их правители – «украинские князья» Владимир, Ярослав, Мономах и прочие.

Ну, начнем с того, что Киевской Руси вообще никогда в истории не существовало (как и Руси Владимирской). Это научная периодизация придумана в XIX веке историками для своих научных нужд. А в те былинные времена существовала просто Русь – земля Русов, Русская земля. Владимир Красно Солнышко страшно бы удивился, если бы его назвали древним украинцем, а не русичем. А поскольку основатели Русского государства – Рюриковичи – были люди суровые (и не с Венеры спустились, а из Новгорода) современным летописцам за оскорбление величества по филейным частям насыпали бы конкретно. Согласно букве и духу «Русской Правды» Ярослава Мудрого, явившегося в Киев вовсе не из Коломыи (которая «цэ Европа»), а из того же Новгорода Великого. А Новгород совсем не Украина, и даже на самых идиотских картах украинских националистов таковым не изображается.

Вот господин Порошенко намедни назвал современника Ярослава Мудрого, знаменитого киевского митрополита Иллариона, «первым украинским» епископом. Что же по поводу Украины пишет сам Илларион в своем прославленном «Слове о Законе и Благодати»? Да ничего! Напротив, вспоминая о Владимире Крестителе, говорит: «Еллинское и римское право Богу покорил. Ты то же сделал в Руси». И там же: «Ибо не в худой и неведомой земле владычество ваше, но в Русской, о которой знают и слышат во всех четырех концах земли». Русской!

Подробное описание, что такое «Русская земля» накануне Батыева нашествия мы находим в литературном памятнике «Слово о погибели Русской земли», который датируется XIII веком: «О светло светлая и украсно украшена земля Русьская! И многыми красотами удивлена еси: озеры многыми, удивлена еси реками и кладязьми месточестьными, горами крутыми, холми высокими, дубравами частыми…» В общем, следует перечисление красот и владетелей: «…и князьями грозными, бояры честными, вельможи многа-ми – всего еси испольнена земля Руськая, о правоверная вера хрестияньская…».

Вообще, почитайте древние летописи и самолично оцените, сколько там слов русских, доныне живущих в языке, а сколько из галичанского новояза! И вот далее летописец рисует своеобразную словесную карту Русской земли: «Отселе до Угоръ, От Угори и до Ляховъ, от Ляховъ до Чаховъ, от Чаховъ до Ятвязи и от Ятвязи до Литвы, от Литвы до Немець, от Немець до Корелы, от Корелы до Устюга, где тамо бяху Тоймичи погании, и за Дышючимъ моремъ. От моря до Болгарь, от Болгарь до Буртасъ, от Буртасъ до Черемисъ, от Черемисъ до Моръдви…». Даю без перевода, но с некоторыми пояснениями. Балтийского племени ятвягов уже не существует – оно ассимилировано литовцами, упомянутое море – это Белое море, «болгары» имеются в виду волжские булгары. Что же мы видим в сухом остатке? «Русская земля» – это территория нынешней Украины, Белоруссия и европейская часть России до Волги.

«Плач» посвящен утрате русской государственности из-за нашествия татар. Но спустя почти столетие Епифаний Премудрый уже воспевает ее возрождение и высокую миссию Дмитрия Донского: «И призвал он вельмож своих и всех князей Земли Русской, бывших под властью его, и сказал князьям Русской земли: «Должно нам, братья, сложить головы свои за православную веру христианскую…»» («Слово о житии Дмитрия Ивановича Донского»). Может, речь только о Москве и только там сохранилась «русскость»? Так нет же, доброхоты воспевают и конкурирующих с Москвой тверских князей: «Узнали великие Русские князья о премудрости и могуществе великого князя Бориса Александровича, царствующего в Богом обетованной той земле…» (инок Фома, «Слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче»). И новгородец Пахомий Логофет восклицает: «Радуйся, блаженный отче наш, похвала и слава Великого Новгорода и всей Русской земли украшение» («Слово похвальное Пахомия Серба»).

И в западных пределах давнего государства продолжали называть себя русскими: в Великом княжестве Литовском государственный язык – и тот был русским. Единое русское пространство языка и культуры неразрывно сохранялось. Любопытно, что на знаменитом памятнике «Тысячелетие России», воздвигнутом в Новгороде в 1862 году (в честь легендарного призвания на княжение Рюрика), непосредственно за фигурами Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха, изображены Гедимин, Ольгерд, Витовт – князья Великого княжества Литовского.

Отметились и поляки. С 1434 аж до 1794 года во Львове располагалась официальная резиденция Русского (!) воеводы, управителя тех земель от имени польской короны. И когда в 1654 году со стороны Молдавии в нынешнюю Украину въехал сирийский путешественник Павел Алеппский, он написал, что попали они именно на «Русскую землю», где все дети белоголовые, белобрысые. Более того, при поездке в Москву его посольству не понадобился другой переводчик, поскольку язык в «стране козаков» и Московии един. И правильно Гоголь писал – именно русскими людьми считали себя православные козаки, хоть вы тысячу раз запретите показ «Тараса Бульбы».

Правда, тут пошла гулять высокопатриотическая версия, будто исконное украинское имя «Русь» коварные московиты присвоили себе обманом. Однако именно русскими были князья северной Руси, и именно к «Русскому царю» Иоанну Васильевичу («Рюриковичи мы!») обращается старец Филофей в своем знаменитом послании, где впервые четко сформулирована имперская идея «Москва – Третий Рим». И кстати, Московия уже тогда называлась Россией, а не переименована в таковую указом Петра Великого, как пишут сегодня некоторые украинские историки. Открываем «Плач о пленении и разорении Московского государства», литературный памятник эпохи Смуты начала XVII века: «…все христианские народы знают славу и величие России»; «…попросил помощи у литовского короля, чтобы пойти ему с войной на великую Россию»; «..обещал привести королевича и после его крещения царствовать в великой России» и т.д.

Великая Россия, Малая Россия (Малороссия), Белая Русь – все это был и есть Русский мир общего языка, культуры, истории. Если вы его отрицаете и презираете – тогда брысь, самозванцы, от наследия Владимира и Ярослава, от соборов Печерской Лавры и древних храмов Чернигова, от русских летописей и былинных преданий, от славы Империи и свершений сверхдержавы – это действительно не ваша история и не ваша честь.

 

Русские украинцы

Накануне очередной годовщины со дня рождения великого украинского поэта Тараса Шевченко власти в Киеве вновь отличились. Украинский журналист Василий Муравицкий сообщает, что местным чиновникам сверху спущено распоряжение устроить очередную пропагандистскую акцию – читать на камеру стихи поэта: «Знаете новость? По всем чиновникам Украины разослан циркуляр. Срочно перед д.р. Тараса Шевченко (9 марта) выучить его стихи и читать на камеру… Чиновники тужатся, боятся, в недоумении. Но надо! Так что скоро ждите новых забавных видео в Ютуб!».

В последние годы «украинский вопрос» в политической жизни приобрел особую остроту. Это связано как с огромным значением Украины для русской истории и экономики, так и с чисто эмоциональным настроем – сложно оставаться абсолютно равнодушным, когда в доме ближайшего родственника бушует пожар. Впрочем, находятся и такие, кто отрицают степень родства двух народов, взаимную важность их отношений и даже существование собственно украинцев или русских.

Их «откровения», растиражированные средствами массовой информации и социальными сетями, лишь усиливают взаимную неприязнь, давая возможность радикальным националистам говорить: «Вот видите, «они» хотят уничтожить наш народ, единственная защита от захватчиков – это мы». Но нужно ли давать им в руки такой неубиенный козырь?

Утверждать, будто украинцы появились на этой земле сто лет назад, лишь благодаря большевистскому «курсу на украинизацию» и созданию Украинской ССР – в высшей степени легкомысленно. Не были они рождены и польской интригой, что утверждается в оппонирующей украинским националистам литературе, как и не являлись украинцы исконными обладателями южнорусских лесов и степей, что пропагандируют местные учебники истории (трубящие о происхождении Украины сразу от трипольцев).

Впрочем, подобное нахальство мы можем наблюдать повсеместно: от египетских арабов, приписавших себе историю Древнего Египта, к которой не имеют ровным счетом никакого отношения, до современных итальянцев, генетическое родство которых с древними римлянами чрезвычайно сомнительно.

Подобной постсоветской беллетристикой была сознательная подменена и исторически выверенная, и признанная научным сообществом теория о разделении древнерусского народа в XIV-XVI веках на три родственных ветви. А именно русскую, украинскую и белорусскую народности, отличавшиеся друг от друга языковыми особенностями, значительное время жившими в разных исторических условиях и в середине XVII века вновь объединенных в единое государство.

Этот опыт раздельной жизни – от периода распада Древней Руси до воссоединения Украины с Россией – был достаточен, чтобы в Южной Руси сформировалась особая региональная элита, четко осознающая собственные экономические интересы. Но этот срок оказался недостаточен для того, чтобы навсегда забыть свое древнерусское происхождение и родственность двух единоверных народов. Украинские казацкие старшины, подчеркивая свое благородное происхождение, называют себя польским словом «шляхта», но при этом остаются «русскими людьми».

Эта двойственность, которую мы можем наблюдать уже в документах эпохи Богдана Хмельницкого, определяла и определяет особенности политической жизни на Украине. Здесь всегда подчеркивали преемственность местной традиции от древнего Киева и особое значение этих земель для русской государственности. То, что из Москвы или Петербурга часто представлялось рядовой провинцией огромной Империи, местной элитой виделось как надругательство над бережно хранимыми традициями.

Малороссия, как известно, подразумевает не малость географических размеров, но особую ценность колыбели, уникальность «малой родины» всего восточнославянского народа и государства. Потому малороссы чужды унификации, она определяется ими как незаслуженная обида.

На этом основании и украинская шляхта всегда требовала особого к себе отношения – в разное время это были и таможенные льготы, и особенности военной службы, и монопольные доходы, например, от винокурения. Она хотела и периодически добивались удобной для себя автономии в различных вопросах, а когда не получалось – вспыхивала недовольством и бунтами. Не счесть казацких восстаний против польской, а позже и российской власти. Не отсюда ли идет анархическое бурление украинской политики, ее извечное желание к кому-нибудь приткнуться, однако на особых условиях?

Особые условия для украинской шляхты после многих десятилетий доставляемого Малороссией беспокойства определила, наконец, Екатерина Вторая. В обмен на принудительную ликвидацию вооруженных подразделений, то есть казачества, казацкая старшина массово наделялась льготами коренного русского дворянства – громкими титулами и тысячами крепостных. До того это был удел немногих украинцев – от Разумовских до Безбородко.

Ход Екатерины был практически беспроигрышным: быстро переодевшись из шаровар в армейские мундиры, вчерашние коноводы и хуторяне широким потоком влились в служивое русское дворянство, порою вызывая своими новоприобретенными титулами немалую иронию. Это о них писал Пушкин, подчеркивая благородство своего собственного происхождения:

Кроме угадываемых намеков на Меншикова, Разумовского и Кутайсова (камердинера Павла Первого), речь идет именно об украинской безродной шляхте. Многовековое русское дворянство могло принять в свои ряды наследников Рюриковичей и других благородных фамилий, ведущих – наряду с ними – происхождение от исконной Руси. Но хлынувший с густонаселенной Украины поток купивших на доходы от винокурения дворянские метрики провинциалов вызывал смех.

Малороссийские помещики вновь невольно оказались замкнуты в своем кругу и предоставлены воспоминаниям о былой славе. Начали появляться ученые трактаты на тему славного прошлого Малороссии (Дмитрий Бантыш-Каменский), попытки будничный язык простонародья привести в некую литературную форму (Иван Котляревский), рождался особый малороссийской театр. Великолепным знатоком романтического малороссийского стиля был Николай Гоголь, через которого все вышеозначенное щедрым потоком хлынуло в русскую культуру, вызывая восторг Пушкина, восхищение Аксакова и обожание Шевченко.

Гоголь украинский язык не просто знал, но щедро вводил его в речь своих литературных персонажей, подчеркивая их особенность и определенное отличие их речи от общерусского языка. Более того, Николай Васильевич украинским языком и сам охотно пользовался. Вот, например, его письмо от 1837 года к приятелю-земляку Богдану Залесскому:

«Дуже-дуже було жалко, що не застав пана земляка дома. Чував, що на пана щось напало – не то сояшныца, не то завійныця (хай їй прыснытся лысый дидько), та тепер, спасибо богови, кажут начей-то пан зовсим здоров. Дай же боже, щоб на довго, на славу усій козацкій земли давав бы чернецького хлиба усякій болизни и злыдням. Та й нас бы не забував, пысульки в Рым слав. Добре б було, колы б и сам туды колы-небудь прымандрував. Дуже, дуже блызькый земляк, а по серцю ще блыжчый, чим по земли. Мыкола Гоголь.»

Мешает ли факт украиноязычия быть Гоголю великим русским писателем, русским украинцем? Конечно же, нет, ибо Русское и Украинское не враждебное, но друг другу родственное и единокровное, что Николай Васильевич своими трудами неустанно доказывал. За что нынешние украинские националисты его отчаянно цензурируют (особенно достается монологу Тараса Бульбы) и преподают в школах исключительно в украинских переводах. Казалось бы, им милее Тарас Шевченко, яростный порыв молодой поэзии которого включал в себя не только юношескую революционность, но даже элементы излюбленной ими ксенофобии. Но и с Шевченко тоже все неоднозначно.

Широко известно, что свой личный дневник Тарас Григорьевич вел на русском языке, но показательна в данном отношении и его переписка с друзьями. Вряд ли поэт прошел бы сегодня сквозь мелкое сито майданного «патриотизма» – слишком много в его переписке «русизмов», да и обычные русские слова Тарас Григорьевич охотно использует в общении – для них еще не придумали тогда непонятный галичанский эквивалент. И вообще – слишком легко поэт может играючи перескочить в одном письме с украинского на русский и наоборот.

Украинское почти было всегда рядом с русским: я помню, как удивился мой приятель, увидев на Братском кладбище Севастополя старые, еще дореволюционные мемориальные доски в честь боевых соединений, оборонявших Севастополь во время Крымской войны 1853-1856 годов – многие из них были с приставкой «Украинский». А ведь это времена Гоголя и Шевченко, задолго до большевиков. И не большевики ввели в русское общество повальную «хохломанию», то есть моду на все украинское, охватившую территорию Империи в последней трети XIX века. Это была массовая разночинская тяга интеллигенции к народу, оформленная под изучение и популяризацию народного говора (а в идеале и собственное владение «народным языком»). В том же ряду и критический реализм тогдашней русской литературы, и обличительный пафос картин передвижников, и яростная борьба народовольцев. По сути, «хохломания» стала одной из форм интеллигентского самовыражения и заискивания перед толпой всяческих борцов за «народное счастье».

«Хохломания» доходила до того, что вменяемому человеку и слова против нее нельзя было сказать, потому как рисковал наткнуться на раздражение «прогрессивной общественности». Вот литературный критик Алексей Плещеев в 1888 году пишет Антону Чехову резкое письмо: «…В Вашем рассказе Вы смеетесь над украинофилом, «желающим освободить Малороссию от русского ига»… Украинофила в особенности я бы выкинул. Верьте, что это бы не повредило объективизму повести. (Мне сдается, что Вы, изображая этого украинофила, имели перед собой П. Линтварева)».

Обескураженный Чехов возражает: «Украйнофил не может служить уликой. Я не имел в виду П. Линтварева, Христос с Вами! Павел Михайлович – умный, скромный и про себя думающий парень, никому не навязывающий своих мыслей. Украйнофильство Линтваревых – это любовь к теплу, к костюму, к языку, к родной земле. Оно симпатично и трогательно. Я же имел в виду тех глубокомысленных идиотов, которые бранят Гоголя за то, что он писал не по-хохлацки, которые, будучи деревянными, бездарными и бледными бездельниками, ничего не имея ни в голове, ни в сердце, тем не менее стараются казаться выше среднего уровня и играть роль, для чего и нацепляют на свои лбы ярлыки».

Увы, цепляющих на лоб ярлыки становилось все больше. Из переживающих за судьбу народа российских социал-демократов, словно из гоголевской «Шинели», вышли и украинизаторы-большевики, и националисты-украинизаторы. Огромная масса украинских революционеров (Скрыпник, Шумский, Петлюра, Винниченко и прочие) может несколько и различались идеологически, но их объединяла неисправимая вера в социальную инженерию, в том числе, и возможность быстро перелицевать народную память – в новых исторических условиях сделать то, что не смогли в свое время сотворить с малороссами татары и ляхи.

Разномастные социалисты вознамерилось переделать миллионы русских людей в украинцев и страшно удивились, что им это не удалось (и толком не удается до сих пор). «У каждого народа есть свои особенности, свои достойные черты. Но люди, захлебывающиеся слюной от умиления перед своим народом и лишенные чувства меры, всегда доводят эти национальные черты до смехотворных размеров, до патоки, до отвращения», – писал очевидец петлюровщины великий русский писатель и киевлянин Константин Паустовский: «В первые дни петлюровской власти опереточные гайдамаки ходили по Крещатику со стремянками, влезали на них, снимали все русские вывески и вешали вместо них украинские… Петлюра привез с собой так называемый галицийский язык – довольно тяжеловесный и полный заимствований из соседних языков. И блестящий, действительно жемчужный, как зубы задорных молодиц, острый, поющий, народный язык Украины отступил перед новым пришельцем в далекие шевченковские хаты и в тихие деревенские левады…».

Украина и украинский язык не есть выдумка большевиков. И не с украинским языком надо воевать, и уж точно не с украинским народом, Гоголем или Шевченко, ибо все они – наши. Надо гнать тех, кто снова поднял на щит социал-националиста Петлюру и его наследника национал-социалиста Бандеру. «Украинский вопрос» не сенсация и не внезапность, он возникал перед Империей неоднократно – и при Мазепе, и при Екатерине, и во время революции. Однако не всегда возникающий вопрос есть исключительный результат чьей-то злой воли, но он всегда плод особых и меняющихся условий развития большого региона. Учитывать и понимать это – путь к настоящей победе. Отрицание самого факта наличия многомиллионного родственного народа – ведущее к поражению доктринерство. Тем более, что русскими бывают не только украинцы, но и все народы великой Русской цивилизации.

 

Кто предал мову?

Известный львовский журналист Остап Дроздов вновь заставил о себе говорить после громкого заявления в ток-шоу «Прямым текстом» на телеканале ZiK о необходимости перевода украинского языка на латиницу. «Европа – это латиница, весь прогрессивный, цивилизованный мир, в который мы стремимся, – это латиница… Почему бы Украине хотя бы не задуматься, почему бы с кириллицы, которая является основой «Русского мира», не перейти на латиницу, которая является основой свободного мира», – излагает Дроздов основу очередного рецепта счастья от Евромайдана.

После Евромайдана идеи, связанные с радикальной реформой украинского языка, вбрасываются с завидной регулярностью. Украинский журналист (и бывший пресс-секретарь СБУ) Станислав Речинский писал в своем ФБ: «В перспективе неплохо было бы сначала в форме шутки, а потом всерьез перейти на латиницу. Чем больше мы будем отличаться от РФ – тем лучше. Чем дальше от РФ – тем лучше. Это поколение должно оставить потомкам границу, жесткий визовый режим, «китайскую стену» и сильнейший заряд ненависти к московитам как носителям антиукраинской идеологии».

Свое обращение господин Речинский позже удалил, но уже в марте аналогичную мысль высказал и знаменитый на Украине миллионер-майданщик Геннадий Балашов. «Так наши дети смогут теснее сблизиться с технологиями, двойные клавиатуры останутся в прошлом, а английский язык будет лучше усваиваться, – пишет Балашов. – Украина окунется в мировой процесс производства и потребления. Нас ждут огромные перемены и массовое обогащение граждан Украины». Вы слышите, эту до отвращения знакомую мотивацию: «массовое обогащение»!

Итак, найдено очередное чудодейственное средство от кризиса и обнищания: сначала декоммунизация, потом дерусификация, а теперь – латинизация. До чего же примитивно японцы живут со своими иероглифами супротив, скажем, Гондураса, и насколько бедны Объединенные Арабские Эмираты, по сравнению с Вьетнамом. В любом случае, под видом некоего общественного обсуждения в общество настойчиво вбрасывается очередной повод для раздора. Именно так работает пресловутое «Окно Овертона» – якобы невинное обсуждение чудовищных идей от неприемлемой поначалу теории приводит к обыденной практике. Но, если присмотреться ко всем доводам выступающих за латинизацию, ее политический смысл только один (и его в общем-то не скрывают): радикальный цивилизационный разрыв между украинским и русским народом.

Сие чудодейственное средство от «московского влияния» рекламируется уже довольно давно. В 1833 г. в Лемберге вышел сборник этнографа и писателя Вацлава Залеского «Piesni polskie i ruskie ludu galicyjskiego» («Песни польские и русские галицкого народа»). В качестве алфавита автор сознательно использовал не русский язык, а польский. «То, что я для этого использовал польские буквы, а не глаголичные или кирилличные, так каждый меня за это, очевидно, похвалит, – пишет Залесский. – Уверен, придет пора, когда все славянские народы оставят те старые буквы, которые больше всего препятствуют приобщению славянской литературы к общей массе литературы европейской». Чуть позже, старясь приблизить написания языка русинов к привычным нормам Австрийской Империи, его латинскую транскрипцию предложил священник изо Львова Иосиф Лозинский, так же использовавший для этого польский алфавит.

Попытки отказаться жителей австрийской Галиции от кириллицы становились все настойчивей. В 1859 году в Вене вышла брошюра австрийского политического деятеля (и чеха по происхождению) Йозеф Иречека «Über den Vorschlag, das Ruthenische mit lateinischen Schriftzeiсhen zu schreiben» («О предложении русинам писать латинскими буквами»). Он предлагал взять за основу чешский алфавит, а политические основания для перехода на латиницу формулировал предельно ясно: «Пока русины пишут и печатают кириллицей, у них будет проявляться склонность к церковнославянщине и тем самым к российщине… (под «церковнославянщиной» надо понимать Православие – К.К.) Церковнославянское и русское влияние настолько велики, что грозят совсем вытеснить местный язык и местную литературу».

Ну и, разумеется, Иречек заботится о туземцах: «Кроме отторжения от российщины, переход на латиницу помог бы впоследствии галицким украинцам в изучении польского и немецкого языков, без которых им все равно не жить». Однако, в отличие от местной бюрократии, покорно перешедшей на латиницу, широкие массы в Галиции упорно продолжали пользоваться родной кириллицей до самой Первой мировой войны, когда любое Русское слово попало под запрет, а многие тысячи по духу русских людей были физически истреблены в концлагерях Терезин, Талерхоф или вообще безо всякого суда повешены на улицах родных городов и деревень.

Новый виток латинизации пришелся на власть неугомонных модернизаторов большевиков, бредивших мировой революцией и скорым слиянием наций. Нарком просвещения Анатолий Луначарский в 1930 году в журнале «Культура и письменность Востока» разразился статьей «Латинизация русской письменности». «Отныне наш русский алфавит отдалил нас не только от Запада, но и от Востока, в значительной степени нами же пробужденного… Постепенно книги, написанные русским алфавитом, станут предметом истории, – предрекал пламенный революционер. – Выгоды, представляемые введением латинского шрифта, огромны. Он дает нам максимальную международность, при этом связывая нас не только с Западом, но и с обновленным Востоком».

При Главнауке Наркомпроса СССР была создана подкомиссия по латинизации русской письменности, которая провозгласила русский алфавит «идеологически чуждой социалистическому строительству формой графики», «пережитком классовой графики XVIIIXIX вв. русских феодалов-помещиков и буржуазии», «графики самодержавного гнета, миссионерской пропаганды, великорусского национал-шовинизма и насильственной русификации». На Украине в качестве эксперимента отдельные латинские буквы (например, «N») даже начали вводить в обиход во время тотальной «украинизации».

Балаган ополоумевших мировых революционеров удалось угомонить только к середине тридцатых годов: накануне неумолимо надвигавшейся новой мировой войны, после тяжелейших коллективизации и индустриализации Советскому Союзу только «латинизаторов» не хватало… Впрочем, как показала практика, гитлеровцы обильно завозили на Украину своих – в виде пропагандистов Организации Украинских Националистов. Националистские оккупационные газеты до сих пор обильно свидетельствуют о «европейских устремлениях» гитлеровских прихвостней.

Разумеется, антирусский клич не мог не раздаться на просторах «независимой Украины». В этом отношении представляет интерес программная статья почти пятнадцатилетней давности в «Зеркале недели» – «Укрлатиница: просто и со вкусом» (автор Руслан Чорткивский, 25 июля 2003 г.). Тезисы в пользу латинизации все те же: «Стоит каждый раз себя переспросить: мы действительно хотим в европейское сообщество или только делаем вид? Мы на самом деле хотим выдавить каплю за каплей из себя душок «совка» или только собираемся иметь такую мечту?.. Коль стремимся избавиться от этих «будто» и «как будто», то стоит решиться и на такой довольно переломный поступок».

Почему – в понимании евроукраинца – нужно предать свою историю и многовековую письменность, передано автором удивительно живописно. Представьте, на украино-российской границе москвич (далее дословно) «едет из Кремля в Пражский Град, вдруг с удивлением замечает, что колеса в вагонах меняют не в Чопе, до которого потеть еще почти полтора суток, а в пгт Хутор-Михайловский или в Казачьей Лопани и на пограничном лозунге написано «Vas vitaє Ukraїna!». «А это разве уже Европа? – удивится ошеломленный москвич. – И с каких это пор?» «Всегда», – гордо отвечает Руслан Чорткивский.

В мечтах господина Чорткивского прекрасно все – от представлений о географии до общей увлажненности фантазий автора. И представления, будто Малороссия всегда была некой сверхпередовой Европой – в эпоху Хмельниччины, в составе Российской Империи, во время Великой Отечественной Войны и нацистской оккупации. После Евромайдана мы видим, что эта коллективная галлюцинация приобрела второе дыхание. Сходу можно вспомнить сразу несколько публикаций, в которых протекающим бачком назойливо журчит только одна тема: «Латиница – это то, что могло бы помешать всевозможным попыткам вмешиваться во внутренние дела Украины извне» («Украинская латиница: утопия или неизбежность?», июнь 2014 г., «Gazeta.ua»); «Не любите «русский мир»? А готовы ли Вы, чтобы оторваться от «русского мира» перейти на латиницу?» (20 марта 2016 г., известный политик Александр Доний на своей странице в ФБ). Уже и петицию Порошенко летом прошлого года подавали, предлагая перевести украинский язык с кириллицы на латиницу, с целью очистить ее от русских слов. По мнению автора петиции, некоего Виктора Беды, украинская кириллица не является ценностью, которую нужно защищать, а вот введение латиницы заставит граждан учить украинский или нанимать переводчика. И вот о том же снова говорят на львовском телешоу.

Если, невзирая на любые моральные издержки, тема возникает вновь и вновь, значит кому-то нужно ее постоянно вбрасывать. Некоторые решения, которые инициируются правящим классом, кажутся нам (да и на самом деле являются) нелогичными, необоснованными и невыгодными. Но нужно понимать, что часто они принимаются на совсем других уровнях высшей власти: в виде неформальных рекомендаций. Кому-то надо очень быстро расстаться с истинной украинской историей и культурой – превратить сограждан в манкуртов, чтобы они поскорее забыли о своем прошлом и «церковнославянщине». Иначе у отступника есть все шансы принять от своего народа кару лютую и позорную.

 

Перечитывая Гоголя

В нынешней украинской школе Николая Гоголя проходят в разделе «иностранная литература». Впрочем, по мере вытеснения русской классики из учебных программ делаются некие попытки все же удержать великого земляка в числе отечественных писателей, вплоть до самодеятельных переводов Николая Васильевича на украинский язык с обязательным вычеркиванием из «Тараса Бульбы» всякого упоминания «русского народа» (к которому причисляли себя гоголевские козаки) и «русского царя» (скорый приход которого предрекал Тарас Бульба перед своей смертью).

Вспышку лютой ненависти, вплоть до официального запрета, вызвала на Украине экранизация «Тараса Бульбы» выдающегося кинорежиссера (украинского, кстати, происхождения) Владимира Бортко. Причина все та же – дословные тексты Гоголя, утверждающие исконное единство русского и украинского народа, величие его православной веры. Украинский национализм догматически отвергает всемирно известного классика земли украинской лишь на том основании, что он не вопил «Геть вiд Москви!». Наоборот – громогласно заявлял обратное.

А вот Тарас Шевченко в убогом понимании националистов (как до того «революционных демократов» и большевиков) показался им значительнее удобней для идеологических манипуляций: безродный простолюдин, бунтарь, в царской ссылке страдал – не чета любителю итальянских спагетти, малороссийскому дворянину Гоголю. Но вот любопытно, что сам Тарас Григорьевич к Николаю Васильевичу относился с истинным и неизменным восхищением. Так, в своем письме от 7 марта 1850 года Тарас Шевченко писал из ссылки Варваре Репниной: «Я всегда читал Гоголя с наслаждением… Перед Гоголем должно благоговеть как перед человеком, одаренным самым глубокимумом и самой нежною любовью к людям!.. Наш Гоголь – истинный ведатель сердца человеческого! Самый мудрый философ! и самый возвышенный поэт должен благоговеть перед ним как перед человеколюбцем!»

Однако носящиеся с портретом Шевченко «нэзалежники» мнения своего кумира не разделяют – для них имперский Гоголь чужой, враждебный. И не надо думать, что появились они в результате насильственной украинизации девяностых или двадцатых годов прошлого века. Ненавидящие все «русское» и превозносящие как бы «европейское» (преимущественно польского фасона) обитали на этой земле всегда. Не прошел мимо них и Гоголь в своих писаниях.

Вспомним младшего сына Тараса Бульбы – красавца Андрея, влюбленного в полячку, тоже сделавшего своего рода «европейский выбор». Одна из самых драматических сцен повести, когда Андрей, опьяненный любовью к чужой красавице, во главе вражьего отряда атакует своих единоплеменников. Этот страшный и напряженный момент особо обыгран в фильме Бортко. Помните скачущего в атаку Андрея в латах польского гусара? Он уже и не человек словно, но механический автомат, рубящий всех вокруг резкими, быстрыми ударами сабли – идеальная машина для убийства. Ни жалости, ни эмоций.

Во время истерического приступа радости среди майданной тусовки, случившейся после крушения российского самолета под Сочи, я наткнулся на текст некоего Олега Пономаря, числящегося у них кем-то вроде оракула: «То, что их так называемые артисты министерства обороны, их так называемые врачи, убивавшие наших детей, – солдаты вражеской армии, сомнений нет. А на войне калькулятор считает односложно – чем больше погибло (погибнет) солдат врага, тем меньше погибнет наших. Какие тут эмоции?». «Вражеские врачи», «убивавшие детей», как я понимаю, это Доктор Лиза – других врачей на борту не было.

Елизавета Глинка, проживавшая несколько лет в Киеве, где создала хоспис для онкологических больных, которая спасла сотни детей, покалеченных во время обстрелов Донбасса. Я помню, как эта хрупкая женщина в толпе громко гомонящих знаменитостей поразила меня своей скромностью и даже какой-то застенчивостью. Прочитаешь хихиканье бывших людей и эмоционально понимаешь, почему Бульба принял страшное, но необходимое решение остановить демона, в которого превратился его родной сын:

– Ну, что ж теперь мы будем делать? – сказал Тарас, смотря прямо ему в очи. – Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?.. Так продать? продать веру? продать своих?..

К сожалению, это было и остается главным вопросом Украины-Малороссии – как можно запросто растоптать веру отцов? Как предать своих отцов и братьев? Как ради чужбины продать свою Родину врагу, будь то ясновельможный лях или немецкий оккупант?

С ляхами в книге все понятно, но кто же для Гоголя «свой»? Об этом он говорил неоднократно: «Русский и малоросс – это души близнецов, пополняющие одна другую, родные и одинаково сильные. Отдавать предпочтение одной, в ущерб другой, невозможно».

Так говорил, по определению Шевченко, «истинный ведатель сердца человеческого» и «самый мудрый философ».

Они подняли на щит Шевченко и сбросили с него Гоголя, но в результате – предали обоих. Николай Васильевич предрекал: «Я знаю и люблю Шевченка, как земляка и даровитого художника… его погубили наши умники, натолкнув его на произведения, чуждые истинному таланту. Они все еще дожевывают европейские, давно выкинутые жваки».

Гадостная жвачка давно горчит, травит организм государства, но ею упорно давятся. Так и до смерти не поймут, чавкая ядовитой приманкой, что сами сознательно и расчетливо расчеловечились, зверями для своих стали, страшными бешеными псами.

– Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью! – сказал Тарас и, отступивши шаг назад, снял с плеча ружье. Бледен как полотно был Андрий; видно было, как тихо шевелились уста его и как он произносил чье-то имя; но это не было имя отчизны, или матери, или братьев – это было имя прекрасной полячки…

Скоро снова в атаку за мечтой о прекрасной чужбине, а на самом деле за чужие доходы ринутся обычные украинские парни и сложат голову. Нет, не за прославляемую официальной пропагандой Отчизну, а за тихий шелест чужих купюр: чтобы кто-то за их спинами мог еще несколько месяцев спокойно пограбить страну.

И под поощрительное повизгивание сытых складских крыс погонят свежие партии новобранцев на братоубийственную бойню.

Сколько детей не родятся, сколько работящих рук не дождется нуждающаяся в восстановлении Украина, пока брату жаль станет брата.

Пристально поглядел мертвому в очи Остап:

– Предадим же, батько, его честно земле, чтобы не поругались над ним враги и не растаскали бы его тела хищные птицы.

– Погребут его и без нас! – сказал Тарас, – будут у него плакальщики и утешницы!

Тарас, наверное, суровый отец, но он прав: дежурно замелькают траурные аватарки новоявленных «европейцев» в соцсетях, и продолжатся наманикюренные заламывания холеных рук в телестудиях, и желто-голубой пеной растекутся пафосные речи официальных лиц. Только убитых уже не вернуть.

 

Петербургские заметки

Долго смотрел в Русском музее на мебель екатерининской эпохи. Мое недоумение разрешила проходящая мимо экскурсия. Оказывается, спинки стульев специально делали с неудобными декоративными деталями, дабы сидевшие на них люди благородного сословия не расслаблялись, но держали осанку.

Петербург сродни неудобному стулу для дворян – заставляет держать осанку. И сами петербуржцы строгие, подтянутые, вежливые. Для того, чтобы они превратились в обыкновенных русских людей нужна водка. Она здесь спасение и от промозглого ветра с Невы, и от суровости улиц-тоннелей, и от горести утраченной блестящей эпохи. Ах, эти питерские девушки с белесыми глазами, впадающие от водки в чтение стихов, и ленинградские бомжи, цитирующие на память Достоевского…

«Все мы вышли из «Шинели» Гоголя», – говаривал Федор Михайлович. Да, именно в этом городе особенно остро ощущаешь муку несчастного, обокраденного Акакия Акакиевича Башмачкина. Продуваемый ветрами, отчаянно мерзнущий, я понял, почему русская литература вышла из гоголевской «Шинели», а не выскочила – на манер циркового зайца – из цилиндра Пушкина. Хотя вроде бы странно: теплолюбивый Гоголь – приезжий провинциальный малоросс, а Пушкин – местная знать, принят государем, столичная знаменитость. Но только тот, кто на своей шкуре прочувствует промозглую тоску маленького человека в огромном северном городе, поймет русскую литературу.

Осмысливая творчество Гоголя, выдающийся славянофил Константин Аксаков писал: «Еще одно важное обстоятельство сопряжено с явлением Гоголя: он из Малороссии. Глубоко в ней лежащий художественный ее характер высказывается в ее многочисленных, мягких звуками песнях, живых и нежных, округленных в своих размерах; не таков характер великорусской песни… Теперь, с Гоголем, обозначился художественный характер Малороссии из ее прекрасных малороссийских песен, ее прекрасного художественного начала, возник, наконец, уже русский гений, когда общая жизнь государства обняла все свои члены и дала ему обнаружиться в колоссальном объеме; новый элемент искусства втек широко в жизнь искусства в России…».

Аксаков инстинктивно чувствовал огромную важность человечности Юга, органично оживляющего бесконечную депрессию Севера и его заснеженный пейзаж. Южное слово сочное, жизнерадостное, теплое, истекающее из самой живости народного нрава. Оно, в конечном итоге, делает всю русскую литературу не академическим собранием сочинений ипохондриков, а живой, остроумной и волнующей душу беседой. Чехов, Короленко, Ахматова, Ильф, Петров, Бабель, Булгаков, Паустовский, Кульчицкий, Олеша, Слуцкий, Лимонов… Несть им числа – представителей южнорусской школы российской словесности. И у истоков – Николай Васильевич Гоголь.

Русская литература явление мирового порядка и фактически главный вклад нации в сокровищницу мировой культуры, сравнимый разве что с итальянской оперой или немецкой философией. И добрая половина этой литературы создана малороссами и выходцами из Малороссии. Ее нельзя смахнуть со стола равнодушным взмахом руки правительственного чиновника – она есть суть Отечества. И корни в его в Киеве, и великая проза его от Гоголя, и украинцы неотъемлемая часть его. Забыть об Украине – значит забыть о национальных святынях и святых, вытравить из себя гений Гоголя и Булгакова, отдать на поругание миллионы собственных соотечественников. Обесчестить себя легко – просто начать все измерять в категориях прибыли и ренты.

А Петербург еще помнит время, когда из-за чести дрались на дуэли. Здесь до сих пор уверены, что нет никакой обособленной Украины, и она до сих пор находится в составе Империи. Но опасайтесь за устаревшими географическими картами потерять живую традицию, бойтесь утратить Украину в себе – живую, жгучую, смешливую. Погрузившись в холодную абстракцию геополитических игр, не забывайте про гоголевское сочувствие к маленькому, стиснутому жерновами обстоятельств человеку. Без всего этого провозглашенный вами Русский мир превратится в бесконечную междоусобицу кремлевских башен – кирпичных, бесчувственных, циничных.

Да, завоеватели бывали даже в Кремле и топтали святыни сапогом иноверца. Но никогда истинно русскому человеку не приходило в голову отдать навсегда Москву полякам или французам, оставить Родину во вражьих лапах. Те, кто говорит, будто надо оставить всю Южную Русь захватчикам, играют на руку врагу. Как можно выбросить на помойку часть собственной души, как можно излечить болезнь равнодушием?

Киев освобождали многократно, и неоднократно описано это в великой русской литературе: «Петлюровцы бежали без единого выстрела, бросив пушки и оружие. И те же «щирые» старики, что утром умильно возглашали «слава!», сейчас кричали с балконов и тротуаров, потрясая от бешенства кулаками, «ганьба!», что означает «позор». Но петлюровцы не обращали на эти крики внимания и бежали, озираясь и что-то торопливо рассовывая на бегу по карманам».

«…Рассовывая по карманам», – как же верно подметил эту подленькую черту Паустовский! Суетливое мародерство – типичная черта временщика, оккупанта. Но любая оккупация не вечна, если каждодневно, упрямо и честно трудиться над победой.

 

Перечитывая Короленко

Почему-то один из самых знаменитых афоризмов русской литературы – «Человек рожден для счастья, как птица для полета» – молва упорно приписывает Максиму Горькому. Так, дескать, «мечта о лучшей жизни» великого пролетарского писателя и сделала неизбежной социальную революцию. На самом деле, проникновенные строки о человеке, «рожденном для счастья», принадлежат перу Владимира Галактионовича Короленко (1853-1921), русского писателя украинского происхождения, имевшего шумный читательский успех в конце XIX – начале XX веков, в ту яркую эпоху отечественной литературы, когда жили и творили гениальные Толстой, Чехов, Горький.

Не затерялся среди великих и Владимир Галактионович – писал, переписывался, публиковался. Но, пожалуй, успех среди интеллигентной публики имели не столько художественные произведения Короленко, сколько его активная, как бы сказали сегодня, «правозащитная» деятельность. Он защищал крестьян от произвола властей, евреев от преследования черносотенцев, бедных от самовольства богатеев. Все это прессой и «прогрессивной общественностью» активно и шумно обсуждалось и, к началу революционных событий 1917 года, проживавший в скромной провинциальной Полтаве Владимир Короленко являлся, пожалуй, одним из самых знаменитых литераторов во всей России.

Владимир Галактионович Короленко умер в 1921 году, на излете Гражданской войны. Советской властью почти немедленно был признан «классиком» – пусть и не первой величины, но вполне «прогрессивным и революционным», достойным включения в школьную программу и увековечивания в топонимике. Школьники штудировали «Дети подземелья», харьковские студенты ходили в Научную библиотеку имени Короленко, горожане фланировали по улицам (и переулкам) Короленко – в общем, обычная посмертная жизнь официозного литературного классика.

И вдруг, уже в эпоху перестройки, в прессе были опубликованы сенсационные, ранее неизвестные широкому читателю фрагменты личных дневников Владимира Галактионовича. Оказалось, «революционный демократ» великую социалистическую революцию категорически не принял, большевиков костерил почем зря, был по отношению к ним (и не только к ним) критичен и резок. Правда, во времена перестройки все были «критичны и резки», а потому запоздалые откровения литературного классика быстро затерялись в бурном потоке прочих разоблачений и сенсаций.

О Короленко вновь надолго забыли, а в независимой Украине индульгенцией писателю послужило само его малороссийское происхождение и полтавское обитание. Как ни крути – «свой». Однако сегодня – на фоне кровавых событий очередной «революции» и войны – видимо, пришло время освежить нашу память и перелистать страницы дневника писателя-гуманиста. Тем более, что многие из них, как выясняется, остались непрочитанными.

«Всякий национализм имеет нечто отрицательное, даже и защитный национализм слишком легко переходит в агрессивный. В украинском есть еще и привкус национализма романтического и бутафорского», – пишет Короленко в своих дневниках, резко отмежевываясь от тех, кто ставил и ставит во главу угла этническое происхождение. Он, искренне симпатизирующий украинской культуре и языку, проживающий в эталонно-малороссийской Полтаве, приходит в бешенство от пришлого западноукраинского диалекта, который он именует исключительно «галичанским жаргоном». Короленко ужасается зверствам петлюровцев, а порою им ужасаются даже сами петлюровцы. В одной из записей Владимир Галактионович рассказывает о молодом офицере украинской армии и арестованных петлюровцами узниках: «…Когда я немного разговорился с ним, он сказал, что служит в конной дивизии Балбачана. «Шел биться за правду и за Украину», но когда его прикомандировали к штабу и контрразведке, он увидел такие дела, что пришел прямо в ужас. При этом лицо молодого человека передернулось судорогой, голос задрожал и на глазах показались слезы. Чижевскую действительно, по-видимому, расстреляют. Сидит еще московский студент Машенжинов. Его тоже расстреляют, как и крестьянина.

– За что же крестьянина?

– Они ненавидят крестьян за то, что они большевики».

Очень важный момент. Украинские вояки ненавидят украинских крестьян, то есть, по сути, свой собственный народ. А народ ненавидит их и приведенных ими на родную землю немецких и австрийских оккупантов: «Я разговаривал с крестьянами, привезшими больного к доктору Будаговскому из Нижних Млинов под Полтавой. У них стоит немецкий отряд. Грабят бесцеремонно, угрожая револьверами. Хватают кур, гусей, забирают яйца и хлеб, режут свиней… И это из многих мест. Озлобление в деревнях растет…

Глухое озлобление и против «панiв», которые отдали Украину под немцев. В одной подгородней деревне мужики в одном доме уже кинулись с топорами и зарубили одного или двух немцев, а сами убежали. Дом был снесен до основания».

Но паны-националисты с оккупантами милуются, поскольку на штыках оккупантов держится их власть на Украине. «…20 марта (2 апреля) происходил банкет, данный украинским штабом немецкому… Некоторые шуты явились на банкет с обритыми головами и «оселедцами» (как на картине Репина). Когда-то так брили головы запорожцы, что и понятно: жили в куренях-землянках, заводились вши, а женщин не было: поискать в голове некому. Это понятно. Но теперешние тщедушные «пiдпанки», наряженные, как на маскарад, и с бритыми головами – производят курьезное впечатление, а их «оселедцы» с хор казались какими-то летучими мышами, севшими на головы…».

Все вроде бы весело и курьезно, но: «…Вчера в вечернем заседании думы Ляхович (местный общественный деятель – К.К.) сделал разоблачения об истязаниях, произведенных над совершенно невинными и непричастными даже к большевизму жителями. Тут были евреи и русские. Их арестовали, свели в Виленское училище, положили на стол, били шомполами (в несколько приемов дали до 200-250 ударов), грозили расстрелять, для чего даже завязывали глаза, потом опять били и заставляли избитых проделывать «немецкую гимнастику» с приседаниями и кричать ура «вiльнiй Украинi и Козацьтву» и проклятия «жидам и кацапам»».

Владычество желто-блакитных «патриотов» оборачивалось для жителей Украины не только изощренными издевательствами, но и репрессиями против еврейского населения, которые вошли в историю как «петлюровские погромы»: «От 3-х до 6 час. вечера убивали всех евреев, живших в еврейских кварталах. Половина евреев, жителей этих улиц, вырезана. Много раненых… Это напоминает действительно времена гайдамаков на Украине. «Патриоты» могут гордиться. Это уже не одна историческая бутафория. Воскресают времена самого неподдельного варварства!».

Как видим, нравы украинских националистов не слишком изменились: безжалостное презрение к простому народу, приторные лобзания с «захiдными друзями», слепая ненависть к России и русским. И закономерная реакция на их кровавый балаган истинного патриота и гуманиста: «…Во мне повернулось больное сердце: вот оно, настоящее мазепинство! Россия беспомощна, и Украина будет кромсать ее вместе с австрияком! Теперь они, конечно, разинут рот уже и на Одессу». Разница в том, что нынешняя Россия далеко не беспомощна.

Читая «Дневники» Владимира Галактионовича понимаешь, что гражданские войны на Украине имеют значительно больше общего, чем нам хотелось бы считать. Короленко: «В горнило политической борьбы брошено все, чем до сих пор дорожил и мог гордиться человек. И ничто не осталось не оклеветанным, не оскверненным, не обруганным. Партия на партию, класс на класс, человек на человека выливают все худшее, что может подсказать слепая, непримиримая вражда, что может выдумать и измыслить недружелюбие, зависть, месть…». Включите телевизор, откройте газеты или прочтите комментарии в соцсетях: «Ругают с ненавистью, с жестокой злобностью, с остервенением, не останавливаясь в обвинениях, самых ужасных для честного человека. И все это с легкостью необыкновенной. Нет ничего теперь легче, как бросить в человека камень».

Писатель отмечает истинную причину морального разложения общества – погоня «за успехом» любой ценой. «Успех – все. В сторону успеха мы шарахаемся, как стадо. Толстовец у нас слишком легко становится певцом максимализма, кадет – большевиком. Он признает, что идея – лжива, а образ действий – бесчестен. Но из чисто практических соображений он не считает «грехом» служить торжествующей лжи и бесчестию…». Действительно, во все времена жадно бегущие «за успехом» охотно готовы служить любому хозяину, хозяйской неправде, чужой войне и даже принимать участие в разграблении собственной страны. «…Истинный ужас – это в тех полуинтеллигентных господах (телеграфисты, железнодорожники, чиновнички), которые, не рискуя и «не грязнясь», покупают тут же и уносят домой краденое и награбленное…». Мародерство – отличительная черта любой гражданской войны.

Надо понимать, что Короленко резко критикует не только петлюровцев, но и всех, посягающих на человеческое достоинство, на человеческую свободу – будь то украинские националисты, дремучие монархисты («огромная глупость: из слабого, безвольного, неумного человека, погубившего Романовых, делают трогательную фигуру мученика») или большевики с их пресловутой ЧК. Пользуясь своей известностью, Владимир Галактионович активно заступается за невинных и печально наблюдает общий норов меняющихся самозваных правителей: «Свойство всякой охранки – неизбежно плодить безответственно глупые дела. Революционная охранка ничем не отличается от жандармской. Прежде была в ходу «неблагонадежность». Теперь «контрреволюционность»». Поневоле вспомнишь пасущиеся на ниве «борьбы» с противниками «революции достоинства» тучные украинские спецслужбы.

Вот в нынешней прессе сообщается о смерти после пыток активиста харьковского антимайдана Виктора Топчаева, а я читаю в «Дневниках» Короленко случайно услышанный им в коридорах ЧК разговор:

– А знаешь, – сказал один из них другому. – Мне так и не удалось докачать своего… того, о котором я говорил.

– Ну-у?.. А мой, брат, уже докачался.

«Сильно подозреваю, что речь шла о пытках при допросе. Это так просто: не сознаются – надо «докачать». Революция чрезвычаек сразу подвинула нас на столетия назад в отношении отправления правосудия. О том, что провокация – гнусность, приходится толковать порой безуспешно».

И это касается всех раз за разом накатывавших на Украину властей – националистов, большевиков, белогвардейцев: «Мы проходим мимо полуоткрытой двери, сквозь которую видим арестованных, тесно набитых в комнате. Тут вместе и женщины и мужчины, – точь-в-точь как в первые дни в чрезвычайке… Лозунги разные – человеческое озверение одинаково». «Один рассказывал, как «он» убегал (большевик). «А сапоги на нем были хорошие, – а на мне рваные. Нет, думаю, не убежишь. Целюсь. Хитер, бестия: бежит все зигзагом. Два раза выстрелил, не попал. За третьим разом кувыркнулся». Полное озверение. И каждая сторона обвиняет в зверстве других. Добровольцы – большевиков. Большевики – добровольцев… Но озверение проникло всюду».

В кровавом водовороте событий Владимира Галактионовича особо интересует роль двигателя всякой революции – молодежи и подростков:

«…Семья Семенченко обратила внимание на мальчика-красногвардейца (лет 12–13 на вид). На снисходительно насмешливый вопрос: как он, такой юный, попал в вояки? – другие красногвардейцы ответили:

– О, он у нас молодец: застрелил двух офицеров, которые хотели бежать, в Петрограде».

Возмущенный до глубины души, Короленко записывает: «Дети и «убивают за свободу», в которой ничего не понимают. Меня всегда возмущало слишком раннее вовлечение юношества в «политику». А между тем – несколько поколений прошло эту школу скороспелок. И за это Россия теперь платится».

Выпускники «школы скороспелок» и сегодня правят уличный бал. По стране шляются стаи вооруженных молодых людей со своим видением «справедливости», в камуфляже стиля «пьяный милитари» и нашивках всяческих батальонов. «Армия, легко отступавшая от фронта, не собирается расходиться по домам. Не очень трудно захватывать свои города. Дело переходит в паразитное существование вооруженной части народа на счет остатков разрушающегося достояния остального народа» – Короленко день за днем описывает панэпидемию анархизма, разрушающую государство. Видит ли великий писатель-гуманист выход из ужасной ситуации, в которой очутилось общество, и прекращения кровавой вакханалии на охваченной революцией территории бывшей Российской империи?

«…Бородин пришел ко мне, чтобы узнать мое мнение о федерат[ивной] республике… Я убежден, что будущее России – именно таково… и только в этой форме оно сложится и окрепнет как народоправство».

«Народоправство» – в обратном переводе и есть та самая «демократия»; но, случается, демократия приходит не сама по себе. Часто у нее под ногами путаются некие самозванцы, которые считают себя вправе решать судьбы страны и других людей, а несогласных готовы уничтожать всеми доступными способами. И здесь вспоминается еще одно известное изречение великого гуманиста, русского и украинского писателя Владимира Галактионовича Короленко: «Насилие питается покорностью, как огонь соломой». Пришло время перечитать классику.

 

Местечковый тоталитаризм

Бывало, в пылу спора мы называем оппонента «фашистом» даже не задумываясь над смыслом слова, но стараясь уязвить противника посильнее, вкладывая в это понятие самое отвратительное и ужасное, что есть в нашей памяти. Между тем, фашизм – в изначальном значении слова – это вполне легальное политическое движение, пришедшее к власти в начале 20-х годов прошлого века в Италии, признанное в те годы всем «цивилизованным миром», как был признан и рукопожатен его лидер – Бенито Муссолини.

Из итальянского фашизма истекает и первоначальное понятие «тоталитаризма». Термин stato totalitario впервые появился в 1923 году в статьях итальянского политика Джованни Амендолы для критической характеристики фашистского режима Муссолини. Амендолу впоследствии фашистские молодчики избили до смерти, а вот его неологизм прижился. Более того, слово «тоталитаризм» начали активно популяризировать сами итальянские фашисты, только переиначив его значение уже в позитивном смысле.

Тоталитаризм, в понимании фашистских идеологов (например, Джованни Джентиле) подразумевал тотальное объединение всей нации вокруг общей идеи и для достижения общих целей под единым руководством государства. Муссолини в статье «Доктрина фашизма» указывал, что ценность и миссия государства при фашизме превыше всего. Фашизм, согласно «Доктрине», тоталитарен и только фашистское государство истолковывает, развивает и осуществляет всю человеческую деятельность. Особо оговаривалось, что фашизм есть непримиримый враг либерализма и пацифизма. Любопытно также, что Муссолини и Джентиле полагали, что развитие коммуникационных технологий приводит к непрерывному совершенствованию пропаганды, следствием чего явится обязательная эволюция человеческого общества в сторону тоталитаризма.

Но вернемся в начало 20-х годов, к истокам и классике фашизма. Одним из его первых восторженных иностранных почитателей стал украинский эмигрант Дмитрий Донцов – будущий духовный отец Бандеры, Шухевича и прочих ОУНовцев, которых сегодня в Украине почитают за «героев нации». Донцов стал популяризатором фашистских идей среди украинских националистов. Уже в 1922 году в статье «Поетка українського рісорджімента» («Поэтесса украинского Рисорджименто») он проводит положительные параллели между творчеством Леси Украинки и современным ему фашизмом. С 1923 года самого Донцова и его единомышленников окружающие начали именовать фашистами. Ответно в донцовском альманахе «Заграва» в редакционной статье «Чи ми фашисти?» критики движения получили резкую отповедь: «Не уважаємо фашизму за щось злого. Навпаки!» («Не считаем фашизм за что-то плохое. Наоборот!»).

В статье «Агонія однієї доктрини», полемизируя с харьковской газетой «Вістi» Донцов подчеркивает, что принимает в качестве самоназвания своего движения фашизм и использует его «з браку иншої (назви), яка так добре відгороджувала би думки, розвинені тут, від комунізму з одної сторони, а з другої – від старого драгоманівсько-українофільського лібералізму…». Таким образом, и сам Донцов отнюдь не возражает против определения собственной идеологии как фашистской. Мол, просто «слова подходящего еще нет». Благо, вскоре подоспели гитлеровские «наработки» и дали Донцову как новые слова, так и новый импульс для национал-размышлений.

Основной труд Донцова, «библия» современного украинского национализма, которая так и называется «Национализм», насквозь пропитан фашистскими тоталитарными идеями и описывает возможное применение опыта фашизма в создании диктаторского украинского государства. Своего местечкового фюрера охотно поддерживали и другие идеологи ОУН. Например, Михаил Подоляк характеризовал идеологию ОУН как «революційний, тоталітарний і авторитарний націоналізм», а Николай Сциборский в своем проекте конституции Украины (осень 1939 г.) в первой же статье указывает, что «Україна є суверенною, авторитарною, тоталітарною, професійно-становою державою…».

Позаимствовав у фашистов термин «тоталитаризм», украинские националисты (как и немецкие национал-социалисты) вкладывали в него исключительно позитивный смысл. Из того же «чистого и незамутненного» источника ОУН причерпнула вождизм, основы своей иерархии, многие символы и ритуалы, которые до сих пор используются в среде украинских националистов. При этом вся суть донцовско-бандеровского учения изначально противоречит любым либеральным устремления украинской интеллигенции. Недаром Донцов с такой злобой относился к Драгоманову или Грушевскому. А либералы, в свою очередь, отвечали фашисту Донцову нескрываемым презрением. «Ослом нашей революции» назвал его Винниченко, а Ефремов величал «грустным выродком нашего выкрученного времени».

Но именно бандеровские выкормыши Донцова заявили о себе как наиболее организованная и людоедская сила украинского национализма – и во время Великой Отечественной войны, и в нынешние дни, когда наследники Донцова-Бандеры вплотную приблизились к рычагам государственного управления. Тот же спикер парламента Андрей Парубий не просто рядовой националист, но еще с начала 90-х годов соучредитель и активный член социал-национальной партии, заявленной наследницы штурмовых отрядов ОУН. «Я выходец из семьи, которая имеет крепкие национально-патриотические традиции… Старшие братья отца – активные участники национально-освободительного движения, были членами ОУН, воинами УПА», – заявляет Парубий. И подобных ему деятелей множество. Эти силы являются прямыми продолжателями идеологии донцовского фашизма, и когда мы говорим, что идет борьба с фашизмом, мы должны понимать это не как набор эмоциональных ругательств, но как абсолютный исторический факт.

Нельзя не поражаться глупости украинской либеральной тусовки, толпой орущей бандеровскую речевку «Героям слава!» и не желающей понимать, что тоталитарные, фашистские идеалы Донцова-Бандеры и их наследников диаметрально противоположны идеям демократии. А второе, что удивляет – расслабленная беспечность российского политикума, не ведающего идеологических истоков бескомпромиссности украинского национализма и бессмысленно пытающегося договориться с наследниками Донцова и Бандеры.

Сегодняшняя гражданская война на Украине – это даже не Гражданская война в Испании 30-х годов прошлого века, где фашисты в результате упорной борьбы все-таки разбили республиканцев. Пожалуй, со времен лета-осени 1941 года и оккупации Украины вторгшимися врагами, Русский Мир не нес таких огромных многомиллионных утрат в своих исторически сложившихся границах, и это очень серьезное поражение. Фашизм надо настойчиво одолевать, а не отстраненно наблюдать, как он укрепляет свои тылы и методично наращивает силы для нового наступления. Так и до Волги откатиться можно. Но нужно ли?

 

Русские, предавшие русских

Люди, говорящие и мыслящие на русском языке проклинают русских, интеллигенты, взращенные на русской культуре, публично отрекаются от нее, люмпен-персонажи, носящие русские имена и фамилии, визжат на площадях, требуя волочить «москаля-ку на гиляку». Как такое могло получиться? Неужели в некоторых русских, живущих на Украине, вселился бес украинского национализма? Нет, они остаются в пределах медицинской нормы, деятельно отстаивают свои убеждения, и даже в чем-то являются логичными и последовательным. Но ведь началось это не в феврале, и не во время «оранжевой революции», и даже не со времени провозглашения независимости Украины.

Люди отрекаются от своего народа в том случае, если они его презирают, если у них исчезает предмет для гордости за то сообщество людей, к которому они принадлежат по праву рождения. Отечественная культура с Петровских времен пропитана подражательством по отношению к Европе. Этот факт становился предметом ожесточенных дискуссий славянофилов и западников еще в XIX веке.

Динамично развивавшийся Европейский континент, с его техникой и наукой, философией и правом, культурой и искусством манил значительную часть общества, часто приводя к механическому и бездумному заимствованию чужого опыта, вне зависимости от того, насколько он был применим в отечественных условиях. От желания сделать «побыстрей» и «как у них» насильно пудрили букли гатчинских гвардейцев Павла Первого и рождались масонские мечтания Пьера Безухова, российское дворянское общество исступленно подражало парижским модам и английским методам ведения хозяйства, а демократы-разночинцы заимствовали приемы революционного террора и социальные теории. Много хорошего действительно было перенято, но много взято слепо и на веру. Веру в то, что иностранная мода однозначно лучше отечественного опыта.

А что же простой гражданин? Естественно, когда элита мыслит исключительно категориями подражания иностранному, обыватель, подтягиваясь до уровня вышестоящих начальников, начинает действовать в этом же ключе: разговаривать на «смеси французского с нижегородским» или, согласно очередной моде, обнажать заведомо кривые ноги, искренне считая это признаком «цивилизованности». Обыватель инстинктивно подражает культуре высших слоев общества, но культура эта, как выясняется по ходу дела, заимствованная. Значит «свое» – это изначально отсталое, провинциальное (рассуждает он), вот и вышестоящее начальство «своим» брезгует.

С появлением на исторической сцене советской элиты ситуация только усугубилась. Вчерашние мелкие чиновники, матросы и рабочие недолго наслаждались своим положением авангарда революционного движения в мире. Им, непривычным к самостоятельности, как хлеб была нужна моральная поддержка Запада – родины прогрессистских теорий, то есть система внешних координат, с которой они могли сверить правильность выбранного курса. «Мы авангард? Ведь правда?». И европейский наблюдатель благосклонно кивает: «Да, действительно, любопытный эксперимент». Потом, в зависимости от настроения, кивать перестает. И привыкшее жить категориями подражательства общество впадает в панику: «Мы сбились со столбовой дороги цивилизации! Мы больше не авангард! Мы вообще черт знает где!»

И кто же заблудшим виноват? Разумеется, их неумение (нежелание) следовать очередным «передовым образцам» цивилизованного общества, сегодня – «общества потребления». Чужое привычно становится лучшим, а своего – «туземного» – прогрессивному либералу, напялившему на себя тогу просвещенного европейца, следует тщательно избегать. И в поступках, и даже в мыслях.

Некоторые русские перестают быть русскими не потому что они «плохие» – наоборот, они хотят выглядеть «лучше», «качественней», «респектабельней». Дескать, они – «истинные» европейцы, и, как обязательное следствие, «демократы». Русская знать в начале XIX века подражала европодобным полякам (только что вольнолюбиво профукавшим собственное государство), а русский либерал в начале XXI века будет тянуться к «героям майдана» лишь на том основании, что они словоблудят о демократических ценностях (попутно истребляя тысячи мирных сограждан). Он уже привычно стесняется своего происхождения, своего языка, своей национальной культуры.

Назойливое стремление отечественного либерала стать «европеоидом» диктует ему модель поведения, в которой он якобы приближается к «западному стандарту». И, если политическая мода указывает ему «отречься от старого мира», то он – как досадный анахронизм – сознательно начинает топтать свою русскость, переходить на плохой французский или ломаный украинский. И – самое страшное – начинает приветствовать, оправдывать и поощрять убийство русских соотечественников.

Манкурт не задумывается, насколько он омерзителен в своем пресмыкательстве. И гадок не только для соотечественников, но и для думающих европейцев. Всех тех, кому политическая помойка не заменила истинную Родину и родной язык.

 

Ликбез для зарубежных «патриотов»

Меня чрезвычайно умиляет, когда «евромайдан» и все, что с ним связано, поддерживают наши бывшие соотечественники, проживающие за рубежом. Из Нью-Йорка и Берлина, Австралии и Канады им, конечно же, виднее, нежели нам в Харькове, насколько миловидны марширующие под факелами штурмовики и как демократичны дорвавшие к власти националисты. У них же свои проверенные источники информации: фейсбучие друзья, «демократические»» СМИ и, разумеется, огромный опыт жизни – в приютившей стране.

Та простая мысль, что люди могут иметь иное мнение, приводит самозваных учителей в ярость, ибо они, едва укоренившиеся на новых грядках, испытывают острую необходимость просвещать – если не своих детей (те цену родительским нравоучениям всегда знают), то чужих. Но, может, им самим необходимо подучиться? Например, основам украинского «патриотизма». Ведь ныне они «политические украинцы»: несть эллина-эмигранта, несть иудея-репатрианта, а есть укро-евро-майдано-патриот!

Для того чтобы зарубежные доброхоты понимали, кого и какую идеологию они поддержали, мы начнем нашу собственную просветительскую миссию с азбуки украинского «просвещенного» националиста – книги «Национализм» Дмитрия Донцова (1926 г.), которая стала основой идеологической программы ОУН. Именно этот труд вдохновлял Степана Бандеру («Слава Украине!») и Романа Шухевича («Героям слава!») на борьбу за украинское этнократическое государство, именно этот учебник «интегрального национализма» предвосхищал деяния украинских «воякив» во время львовского погрома 1941 года и расстрела в Бабьем яру. Эти тезисы необходимо знать и поклонникам нынешней «национальной революции», особенно тем, кто имеет еврейские корни, но поддерживает сегодня убийства людей на Донбассе и повторяет посиневшими от полноты патриотических чувств губами: «Национализм – цэ любов».

Итак, «азбука» интегрального национализма имеет несколько разделов. Первый из них посвящен изобличению всех мирных форм украинофильства: «бесполезному» просвещению, политическим компромиссам и прочему, что автор презрительно называет «провансальщиной», имея ввиду печальную судьбу просвещенного средневекового Прованса. В этом ключе он яростно изобличает Михаила Драгоманова и других, кого мы традиционно привыкли считать украинскими интеллигентами. Он предлагает свой собственный рецепт национального возрождения, а именно – необходимость любыми способами поощрять народ Украины к покорению и захвату всего чужого: «Укреплять волю нации к жизни, к власти, к экспансии – обозначил я как первое основание для национализма, который я противопоставляю драгомановщине. Вторым основанием для национальной идеи здоровой нации должно быть ее стремление к борьбе».

Далее, для достижения поставленных задач Донцов требует от своих сторонников проникнуться «духом романтики», которую он воспринимает весьма своеобразно: «Для романтика важнее личного благосостояния есть «национальная миссия», важнее мира – борьба за нее, важнее интересов поколения – долговременные интересы нации, важнее счастья одного – сила общества, державы».

То есть, речь идет не об индивидуальных свободах – основе либерального и демократического мировоззрения – а диаметрально противоположных чувствах. Которые, в понимании Донцова, отрицают традиционную мораль: прославляется абсолютная непримиримость, фанатизм, сознательная грубость и безнравственность. «Новая мораль» принимает во внимание лишь интересы общности (нации), является, по сути, прямой ссылкой на теории национального и расового превосходства. Донцов утверждает: «Эта мораль считает за благо то, что делает жизнь мощнее, а не этичней… Это мораль, которая ненавидит «добрых людей», которые «добрые», лишь потому, что не настолько сильны, чтобы стать злыми. Мораль, которая протестует против «человечности», которая убивает веру в себя и желание самовольно добыть свое место под солнцем».

Мелитопольское ницшеанство, полное и демонстративное отрицание христианских, гуманистических ценностей, видимо, столь милое нашим зарубежным друзьям. В своей книге Донцов еще несколько раз подчеркивает антигуманный характер собственной доктрины: «Это идея непримирима, бескомпромиссна, фанатична, аморальна… Этими признаками отличается каждая великая национальная идея…». Как видим, ни о каких «демократических ценностях» речи у Донцова не идет, и, разумеется, не просматриваются они в деяниях его последователей. Если Бабий Яр или Волынская резня «угодны нации», да прольется кровь десятков тысяч невинных! И я так понимаю, памятный опыт убийства сотен тысяч поляков и евреев сознательно игнорируется польскими и еврейскими друзьями украинского национализма.

Но где же найти столько палачей? – задается вопросом прозорливый Дмитрий Донцов. Даже людоедская идея должна опираться на взращенные, подготовленные кадры. И Донцов формулирует идею «инициативного меньшинства», которое применяет «творческое насилие» для достижения поставленной им цели: «Творческое насилие – как «что», а инициативное меньшинство, как «кто» – вот основание всякого общественного процесса, способ, которым побеждает новая идея». Уж не отсюда ли чудовищные пытки и казни, которые практиковали «воины УПА», своей изощренностью превзошедшие даже гитлеровцев. Для тех истребление людей было технологическим процессом, а для этих – «творческим насилием».

Донцов требовал от своих последователей (тех самых, которых сегодня восславляют криками «Героям слава!») вещей конкретных, кровавых, но которые нужно было принимать на веру, будучи всегда готовыми к их слепому исполнению: ««Фанатизм, «инстинктивные чувства», «эмоциональность» вместо «осмысленности», дух национальной нетерпимости – все, что оплевывали в нас, должно реабилитировать свежее, молодое украинство»».

Собственно, только отсутствием нравственных сомнений и можно объяснить чудовищную жестокость палачей из «Нахтигаля» и прочих карателей. Они, в полном соответствии с Донцовым, считали себя в праве уничтожать себе подобных. И никаких слов раскаяния за писания Донцова, за деяния Бандеры, Шухевича и их сторонников на майдане не звучало и, уверен, не прозвучит.

Вы, мои зарубежные друзья, своей поддержкой украинского национализма (а значит, и учения Донцова) только подтверждаете хамскую правоту основоположника интегрального национализма: «Несуразицей является «общечеловеческая точка зрения» в политике, поскольку точек зрения столько, сколько наций… Такой (объединяющей – К.К.) идеей может стать для нас не всемирная, не социальная, а только национальная идея, которая смотрела бы у будущее и имела смелость покорить себе весь мир».

Итак, вы выбрали свою строну баррикад. Вы пытаетесь «покорить мир» вместе с Донцовым и его последователями – бандеровцами. У которых, к слову сказать, вы – безусловно – вызываете наследственную брезгливость своим этническим происхождением, а у нас, противостоящим бандеризму, – презрение своей нарочитой, выборочной слепотой.

Донцов это «альфа и омега» украинского национализма. И процитирована далеко не самая людоедская часть его писаний. Ведь в тридцатые годы Донцов плотно попадает под влияние гитлеровских доктрин и становится еще более радикален. Прочих «классиков» – Михновского, Сциборского и других – я оставляю вам для внеклассного чтения. Может, тогда вы и сами убедитесь, что происходящее на Украине не имеет никакого отношения ни к западной демократии, ни к правам человека, ни к гуманизму.

Вас могла бы оправдать ваша безграмотность, но мы постараемся лишить вас этого лукового оправдания: «Мы думали, национализм – это любовь». Теперь, мои зарубежные друзья, вы не сможете говорить, что «не знали» про идеологию Майдана и его батальонов. Уже знаете.

И что – соглашаетесь?

 

Генеалогия людоедов

Как-то незаметно все привыкли, что президент Украины, спикер Верховной Рады или премьер заканчивают свои официальные выступления призывом «Слава Украине!» – и в ответ эхом «Героям слава!» откликаются присутствующие Лозунг, как говорится, ушел в массы. Им приветствуют друг друга разновозрастные мужчины и женщины, официальные лица и камуфляжные добровольцы, почтенные депутаты и симпатичные студенты. И не видят в том ничего дурного.

Да, 75 лет назад «Слава Украине – Героям слава» уже ласкало слух боевиков-националистов, пробиравшихся на советскую территорию для проведения диверсионных операций, паролем отзывалось в готовом к выступлению бандеровском подполье, слышалось среди солдат батальона «Нахтигаль». Так сегодня возникает незримая связь между давними историческими событиями и нынешним днем. Неразрывная идеологическая связь немецких нацистов и украинских националистов, которую многим так не хочется признавать.

Известно, что Организация украинских националистов берет свое начало в 1920 году из возникшей после поражения петлюровцев «Украинской войсковой организации» (УВО) во главе с бывшим офицером армии Австро-Венгерской империи и петлюровским полковником Евгением Коновальцем. С 1922 года украинский эмигрант Коновалец перебирается в Берлин и с тех пор непрерывно сотрудничает с германской разведкой, используя собственных боевиков и разведывательные возможности против недругов послевоенной Веймарской республики, возникшей на руинах Германской империи. К противникам относилась, прежде всего, неожиданно воскресшая после Первой мировой войны Польша. Помните Маяковского, упоминающего о сей неожиданности в «Стихах о советском паспорте»: «На польский – глядят, как в афишу коза. На польский – выпяливают глаза в тугой полицейской слоновости – откуда, мол, и что это за географические новости?». «Панская Польша», как ее называли у нас, оттяпала огромные куски территории от поверженной Германии, Советской России, новоявленной Литвы и агрессивно претендовала на роль новой европейской сверхдержавы.

Сейчас, за давностью лет, мало вспоминается, что Львов, находившийся тогда под властью Польши, абсолютно польским городом себя не очень-то воспринимал. Всего полтора десятка лет назад он еще находился под властью Австро-Венгрии и цесаря-Габсбурга. Распавшаяся Австрийская империя еще воспринималась непольским населением, подвергавшегося интенсивному ополячиванию и дискриминации, как большая многонациональная родина. И, с этой точки зрения, австрийцы и немцы были для Коновальца и прочих украинских националистов куда большими земляками, нежели никчемные варшавские правители. Так же украинским националистам были памятны и симпатичны прежние союзные отношения с немцами во времена Центральной Рады и Гетманата.

И немцы, в свою очередь, воспринимавшие Польшу как своего опасного геополитического противника, в западных украинцах видели своих естественных союзников в борьбе против поляков. С 1922 по 1928 год интенсивно работавшая на Германию УВО получила за свои услуги немецким спецслужбам свыше двух миллионов марок. После прихода к власти Гитлера от спецслужб Веймарской Германии УВО, переформированная в 1929 году в Организацию Украинских Националистов (ОУН) с неизменным Коновальцем во главе, по наследству перешла к соответствующим службам Третьего Рейха. В начале 1930-х годов Коновалец дважды лично встречался с Гитлером и – по указанию фюрера – для отрядов украинских националистов были возведены отдельные казармы, а сами они приравнивались по своему статусу к штурмовикам, бойцам нацистских «штурмовых отрядов». В 1933 году в составе ОУН насчитывалось уже полторы тысячи функционеров, то есть испытанных членов организации, выполняющих особые задания, плюс значительное количество рядовых членов организации. Начиная с июня 1934 года, на их содержание из партийной кассы нацистской партии ежемесячно выделялось 40000 рейхсмарок. Также отдельные выплаты осуществляли германский генштаб и гестапо.

Сотрудничество тоталитарного нацистского государства и ОУН быстро развивалось. Ему не смогла помешать даже внезапная смерть пана Коновальца после покушения, осуществленного сталинским суперагентом Павлом Судоплатовым, подложившим лидеру ОУН бомбу. Вскоре в честь убитого Коновальца был назван батальон украинских националистов, созданный весной 1941 для диверсионной работы против СССР. Его полное заунывное название – специальный батальон Абвера «Роланд» имени Е. Коно-вальца и С. Петлюры. Еще один аналогичный батальон назывался «Нахтигаль» и верноподданнически принял имя нового лидера ОУН Степана Бандеры. С украинской стороны (была, разумеется, еще и сторона немецкая) командовал «Нахтигалем»» нынешний «Герой Украины» Роман Шухевич. Оба подразделения, каждое числом порядка 350 человек, были обмундированы в стандартную армейскую униформу вермахта и входили в состав абверовского полка специального назначения «Бранденбург», предназначенного для диверсионной работы в тылу противника.

Кроме того, начиная с 1939 года, для потреб жесточайшей оккупации Польши гитлеровцы формируют так называемую «украинскую полицию». Расчет был на то, что недавно подавляемые поляками украинцы, идеологически сплоченные ОУН, будут особенно эффективны в контроле над побежденными. Одновременно в партийных и пропагандистских школах нацистского Рейха готовились профессиональные кадры для идеологической работы на территории Советской Украины, куда они скоро и заявились в обозах немецких захватчиков, возглавляя оккупационные газеты на местах, служа переводчиками в вермахте и осведомителями в гестапо.

Также, начиная с лета 1940-го года, по заданию Абвера активизируется подпольная сеть ОУН на Западной Украине. За несколько месяцев оуновцами было совершено 30 террористических актов. К примеру, были убиты инструктор Стусивского райкома КП(б)У Тернопольской области Рыболовка, прокурор Монастырийского района той же области Дорошенко и другие. От терактов страдали и рядовые граждане: в июле 1940 года во Львове в кинозал была брошена граната, ранено почти три десятка человек. И, наконец, ровно 75 лет назад – 22 июня 1941 года – началась Великая Отечественная Война и боевые части, сформированные из украинских националистов, в числе прочих гитлеровских полчищ, перешли границу СССР. Диверсионные группы полка «Бранденбург» захватывали стратегические мосты, переодетые в форму советских солдат, стреляли бойцам Красной армии в спину, уничтожали военные коммуникации, сеяли панику в тылу.

Спустя неделю после начала войны гитлеровцы захватили Львов и 30 июня 1941 года несколько десятков украинских националистов под присмотром гитлеровской комендатуры провозгласили очередную независимость Украины. В прилагаемой к «Акту про восстановление независимости Украины» специальной «Декларации правления Украинской державы» конкретно указывалось: «Нашим первым заданием будет наискорейшее создание украинской вооруженной силы, чтобы она подсобила немецкой армии…». Завершалась декларация призывом ко всем украинцам: «Будем же в состоянии своевременно дать независимую экономическую помощь немецкой армии. Слава Украине! Героям слава!».

Первым делом новые правители устроили в городе чудовищную резню. По заранее составленным оуновцами Евгением Врецьоной и Иваном Климивым спискам целенаправленно уничтожалась польская и еврейская интеллигенция, на улицах бушующая толпа убивала людей. Львовский погром до сих пор считается в мире одним из самых отвратительных преступлений против человечности. Вся эта мерзость в пафосных традициях хуторянства называлась «Дни Петлюры» и проводилась в полном соответствии с постановлением бандеровской ОУН: «Организация украинских националистов уничтожает жидов как опору московско-большевистского режима».

Конечно, юбилейную дату «провозглашения» несостоявшегося тогда государства будут шумно отмечать на официальном уровне и украинские политики, и рядовые обыватели продолжат механически повторять старое бандеровское заклинание. И это не просто слова – это клятва верности и принцип преемственности людоедских традиций. Их подтверждают засвидетельствованные ООН факты чудовищных пыток, системные убийства жителей Донбасса, томящиеся в застенках сотни политических заключенных. Думаю, сам Донцов был бы доволен новоявленными свехлюдишками своей «касты». Но самое страшное, что и они были бы в восторге, услышав одобрение своему людоедству из уст Донцова или Бандеры.

Четверть века назад, начиная с 1991 года, бандеровщина снова подняла голову и после Львова начала постепенно захватывать Киев, заполняя собой пустеющие квартиры коренных киевлян. И теперь она ползет на восток Украины, завоевывая новые территории и вербуя сторонников, которые – как и положено настоящим бандеровцам – послушно вскидывают правую руку в «римском приветствии». Если бандеровщине не помешать сегодня, завтра она поползет дальше.

 

Скромное обаяние русофобии

Странно: «врагов нации» истребляют – а цены ползут вверх; «недругов» переизбрали – а лучше не стало; «сепаратистов» пересажали – а зима надвигается; госгимн поют вдохновенно – а газа не прибавилось. Значит, причина имеется посерьезнее, и прячется она не внутри «революции гидности» (там же все безупречно), а снаружи, и имя ей Россия, она же Рашка, она же Москальщина, она же Кацапстан. И проблемами мы обязаны населяющему данное заснеженное пространство рабскому народцу, которому самое место «на гиляке», то есть на суку. Такова логика записного патриота.

Русофобия, то есть ненависть ко всему русскому (будь то культура, народ, его история и правители), явление не новое. Некоторые нации десятилетиями и даже столетиями находились в остром соперничестве с великой империей или прозябали в ее тени. Интересы вооруженной борьбы или геополитические соображения диктовали пропагандистские установки, приписывая русскому недругу все мыслимые и немыслимые пороки. Со временем эти установки складывались в стереотипы, а стереотипы становились в глазах большинства фактической и не подлежащей сомнению «истиной». И тем больше являлась это «истиной», чем дальше жили от России ее безапелляционные «исследователи» (от де Кюстрина до Бжезинского), чем меньше знали ее язык, культуру и нравы, которые отнюдь не ограничиваются водкой, матрешками и балалайкой. Впрочем, к этим штампам даже мы уже вроде привыкли – так чего же с иностранцев взять?

Но тем удивительней для многих стал внезапно вспыхнувший пожар русофобии на Украине, в стране, которая для России является ближайшим родственником, которую она считает колыбелью своей цивилизации и истории. Более того, это страна наполовину русскоязычная и прекрасно Россию знающая. Здесь живут миллионы этнических русских и русскоговорящие национальные меньшинства, здесь огромное количество смешанных браков и миллионы детей от этих браков, а практически все украинцы свободно владеют русским языком. Причем, это касается не только советского поколения, но и молодежи: 79% всех запросов в украинской сети интернет делаются именно на русском языке.

Тем не менее, сегодня русофобия в Украине приняла самый яростный, прямо-таки патологический характер. Это многих застало в России врасплох: как можно ненавидеть свой родной язык, как ради «идеалов Майдана» можно разрывать отношения с друзьями и родственниками в России, как можно возненавидеть собственную историю и демонстративно отрекаться от ее общих достижений? У россиян это в голове не укладывается. Между тем, у любой патологии есть собственная логика и предыстория. Причин распространения русофобии в современном украинском обществе несколько, о них эти беглые заметки.

Начинались сегодняшние процессы как популяризация и подчеркивание особенностей национального характера («Украина не Россия»). Расчет делался на необходимости максимально быстро вывести народ из общеимперский матрицы, обособить его от неоспоримых достижений одного из величайших и могучих государств на планете. Задача обособления усложнялась тем, что украинцы были его активными создателями и полноправными владетелями. От Хрущева до Брежнева выходцы из Украины играли определяющую роль в управлении СССР. Украинцем, как представителям второй имперской нации, никогда не было стыдно быть ни в политической, ни в культурной жизни страны. А порою, даже модно и элегантно. Светочи российской культуры Корней Чуковский и Иван Козловский в беседах между собой легко переходили на украинский язык, вызывая восторг окружающих, и не счесть подобных примеров. Забыть о могучей империи, подчинить народ постсоветской «элите национальной» (значительно более слабой и провинциальной) – такова была самая насущная задача еще неокрепших самостийников. И в ход пошли тезисы о принципиальном различии двух народов, что обосновывало «несомненное» право управления народом «национальной элитой», поскольку она, дескать, «своя».

Для достижения этой цели взбаламучивается болото народных предрассудков, реанимируются консервативные нравы замкнутой сельской общины, с ее неприятием «чужаков», «иноверцев». Возвращение к истокам трактуется как ненависть к космополитический городской культуре и необходимость деиндустриализации, то есть сознательный отказ от советского наследия. Его подменяют мистической верой в целебность для современного общества прабабушкиных рецептов, якобы исполненных высшей «народной мудрости». Мода на «возвращение к истокам» охватывают даже внешний облик городских (первом и втором поколении) жителей, облачающихся в крестьянские одежды, вроде вышиванок. Высмеивая эту (отнюдь не новую) блажь «почвоведов» еще великий Ницше писал: «Везде, где еще процветает невежество, грубость нравов и суеверие, где торговля хромает, земледелие влачит жалкое существование, а мистика могущественна, там встречаем мы и национальный костюм» («Странник и его тень»). Европеец, между прочим.

Преданья старины глубокой, будучи поддержаны на государственном уровне, из безобидных предрассудков превращаются в «неоспоримую истину», в числе прочих средневековых леших, ведьм и гороскопов. Мелкие различия между народами совершенно сознательно расковыриваются до размеров пропасти. Незначительным вещам придается характер преступной злонамеренности со стороны «врага». «Украинский сказочный герой Колобок, которого во времена голодомора советский «писатель»-манипулятор А. Толстой превратил (согласно решению политбюро ЦК ВКП(б) в главного героя «русской народной сказки», на самом деле является символом бога Солнца Кола, подарившего людям солнечную эру и календарь», – сообщает своим читателям сенсационную новость украинский историк Валерий Бебек. Таких бебеков и бобиков, заливающихся неумолчным лаем, – тысячи.

Бесконечный информационный гул и лай, сводит с ума даже самых стойких в психическом отношении людей, ибо нормальный человек не может уяснить, что ложью в спланированной заранее операции может быть абсолютно все. Сверхцель пропагандистских усилий – необратимый разрыв не только человеческих, но и налаженных ранее экономических связей, поскольку человеку дискомфортно иметь дело с теми, кому он не может доверять, мотивы чьих поступков он не понимает, в ком видит врага и от кого ждет подвоха.

Для дальнейшего обострения (на фоне уже сложившейся атмосферы недоброжелательности) используются ситуативные кризисы. Используя ранее подготовленную почву, разворачивается пропагандистская кампания, использующая как устойчивые стереотипы, так и беззастенчивые приемы манипуляции сознанием для демонизации недруга. В ход идут уже и откровенные домыслы, и фальсификации, и травля «изменников», которые отказываются следовать общим догматам. В данном случае, кампания вокруг Крыма и ЛДНР, где подменяется действительная причина и ее следствие, государственный переворот в феврале 2014 года и естественная реакция на него населения Восточной Украины. Вступает в «законные права» риторика военного времени.

Окончательное формирование «образа врага», который не только уже не «родная душа», но и достоин реального физического истребления. Апологетика войны по лекалам нацистской пропаганды, абсолютная дегуманизация противника и требование его насильственной ликвидации – государства Российская Федерация, идеологии Русского мира, индивидуумов, подозреваемых в сочувствии к ним и в «сепаратизме».

Таковы примерно были шаги украинского государства для замены интернациональной советской идеологии «идеологией национальной», точнее, националистической.

Логика этих действий возмечтавшего о геополитике управдома таится в поверхностном усвоении им идей апологетов украинского национализма Михновского-Донцова-Бандеры-Сциборского. Пропахшие нафталином идеологемы, догнивавшие свой век в окопах «холодной войны» между США и СССР, были импортированы в Украину из среды украинской диаспоры во времена перестройки и чуть позже. Подмена в историческом сознании масс компромиссных украинских мыслителей-государственников, вроде Липинского, конфронтационным Бандерой – это большая победа украинских националистов.

И сейчас на секунду отвлечемся. Поскольку о кошкодаве Бандере и его сотрудничестве с нацистами (как и Донцова со Сциборским) написаны тома литературы, пару слов о куда менее известном сегодня Липинском. Центральным в учении Вячеслава Ли-пинского о нации является понятие «территории». До Липинского господствовало представление о нации, как об определенной языковой группе, и национализм, в значительной степени, понимался как лингвистическое политическое движение. Липинский, напротив, полагал, что осознание своей территории и стремление иметь на ней свое государство является определяющим фактором национального движения. Важнейшим он считал идеологию «громады», как выражение интересов людей, живущих на одной территории. Националистическая идеология, по мнению Липинского, разрушительна для создающей новую государственность нации, поскольку она приводит к противопоставлению и борьбе разных этнических групп, населяющих данную территорию. Что мы и наблюдаем сегодня. Впрочем, вернемся к нашим козлобаранам.

Нам не стоит сводить взрыв русофобии только к проискам воинственных сторонников Бандеры и бессилию интеллигентных сторонников учения Липинского. Социальные процессы – это улица с двухсторонним движением, и народ, в свою очередь, сегодня поддается русофобии с упоением, достойным лучшего применения. И не потому, что этот народ такая свирепая кровожадина. Русофобия украинского народа тоже имеет свою особую мотивацию.

Четверть века беспрерывных и неудачных «реформ» привели к тому, что Украина в своем развитии оказалась отброшенной далеко вспять – и по советским меркам, и в сравнении со своими соседями, включая Россию. Еще в предкризисном 2007-м ВВП России превысил советские максимумы (14 743 долл. на душу населения), а ВВП Украины достиг лишь 2/3 уровня 1990 г. (6916 долл.) и, в свете краха экономики страны, разрыв будет только увеличиваться. Показательно, что за постсоветские годы население России сократилось на 6 миллионов человек, т. е. примерно на столько же, сколько потеряла в три раза меньшая Украина! И эта цифра не учитывает еще 6 миллионов украинцев (наших несравненных Равшаненко и Джамчуков), вынужденных зарабатывать средства к существованию за пределами Родины. Эти факты удручают общественное сознание.

Человек часто подсознательно ищет причину своих неудач не в себе, а в том, что ему сознательно помешал некто, и надо сказать, что украинская реальность не слишком радует требовательного гражданина. Так женщина, выйдя из промыслового возраста, ищет причину своих неудач в личной жизни не в себе, а в происках соперниц. Как следствие – у кого развод, у кого запой, а виноват Путин. И русские, которые не дали создать рай на земле, о котором писали еще в руховских листовках образца 1990-91 годов. Нежелание признавать собственную индивидуальную и личную ответственность за многократный ошибочный выбор приводит рядового гражданина к поиску «виноватых» – внутри страны и извне. Только так он может «логично» объяснить почему задрипанный Ивано-Франковск до сих пор не превратился в вожделенный Ивано-Франциско. Признавать, что его развели, как слабоумного дурачка, на мифическое золото Полуботка мало кому охота. А о коллективном покаянии даже и речи быть не может.

«Виновный извне» тоже не должен быть слишком прост, ибо тогда становится очевидной глупость поверившего ему. «Виновный» наделяется качествами всемогущества, вездесущности, ибо только «могучее зло» может одолеть наше хорошее доверчивое «добро». Разумеется, «зло» имеет союзников внутри «крепости добра», что резко усиливает его возможности и коварство. Только так можно объяснить его практическую вездесущность – пачки якобы изловленных агентов ФСБ для многих являются абсолютной реальностью, объясняющей многие неприятности, случившиеся за последние двадцать лет. А «патриотическая молодежь» получает врага, достойного ее удали.

«Зло» как и в любой хорошей сказке, обязательно будет наказано. Но, поскольку оно сильное, нации необходимо сплотиться вокруг национальной элиты, ибо она координирует оборону. Все, что мешает «добру» есть зло и оно достойно уничтожения. Неизбывна в отчаявшемся народе вера в чудо, в сказку, веру доброго царя-короля-избавителя или могучего властелина колец. Это обратная сторона его инфантильности. Недаром стилистика и терминология «Властелина колец» была так популярна во время Евромайдана. Янукович-Орки-Мордор, а противостоят им светлые патриоты: добрые эльфы, оранжевые хоббиты, мудрые гендальфы (один серый, другой белый). И да здравствуют вечные европейские, то бишь, эльфийские ценности: «Один раз не Леголас»!

При этом хоббитанствующие даже не замечают, как восходят – ступень за ступенью – к высокой степени безумства. Они теряют способность здраво рассуждать, их язык засоряется пропагандистскими штампами. Идеалы гуманизма неотвратимо уступают место «культу нации», «обязанности» перед мертвыми становятся значительнее важнее, нежели жизнь соседа. Процесс отравления постепенен и деликатен, и, не видящий со стороны свою «эволюцию» от мирного обывателя до ярого штурмовика, гражданин будет злобно отрицает свое человеконенавистничество. Переубеждать его занятие такое же бессмысленное, как отслеживание демографических процессов в гомосексуальных семьях. Но делать это все же необходимо, в расчете на грядущее отрезвление. А ежели оно не наступит в течении года-двух, то и спасать дальше нет смысла, ибо эта территория перестанет быть пригодной для цивилизованной жизни. Пьяный проспится, дурак – никогда.

Знающему историю и принципы политических технологий нынешнее размежевание кажется особенно постыдным, поскольку его искусственность и губительность очевидна. Так здоровый организм отторгает отраву. Но есть и еще одна веская причина бороться с постыднейшим явлением русофобии. Когда вменяемый человек видит реальное возвращение нацистских знамен, идей и практик – того, что было самым страшным в прошлом веке – он должен сделать свой личный выбор. Или он на стороне нового средневековья, костров из книг и охоты на ведьм. Или он посильно противостоит всему этому. Так защищали армян во время геноцида, так спасали евреев во время холокоста.

Глядя на боевиков с нацистскими нашивками, я ощущаю себя русским. И даже большим русским, нежели я есть на самом деле.

 

Преступление без срока давности

Сегодня отмечается очередная годовщина начала массовых расстрелов в Бабьем Яру – чудовищной трагедии, разыгравшейся на окраине Киева осенью 1941 года. Бабий Яр стал горестным символом Холокоста, свидетельством военных преступлений, совершенных гитлеровцами и их помощниками из числа украинских националистов. Потому так важна память об этой дате и сегодня, когда человеконенавистническая идеология нацизма вновь поднимает голову.

После падения Киева в сентябре 1941 года одной из первейших задач нового оккупационного режима стало истребление многочисленного еврейского населения города в рамках так называемого «окончательного решения еврейского вопроса». В необходимости ликвидации евреев не сомневались как немецкие нацисты, так и союзные им украинские националисты из ОУН. Еще весной 1941 года в решениях Второго конгресса ОУН, проходившем в оккупированном гитлеровцами Кракове, было четко указано: «Евреи в СССР являются преданнейшей опорой господствующего большевистского режима и авангардом московского империализма в Украине… Организация украинских националистов борется с евреями как с опорой московско-большевистского режима…».

Погромы и геноцид еврейского населения Украины руками украинских вспомогательных частей начались с так называемых «Дней памяти Петлюры» (З0.06-02.07.1941 г.) во Львове, когда украинские националисты учинили расправу над беззащитным населением первого же захваченного немцами крупного украинского города. По всему городу были развешаны ОУНовские воззвания: «Народ! Знай! Москва, Польша, Мадьяры, Жидва – это твои враги! Ляхов, жидов, коммунистов уничтожай без милосердия!». Почитаемый ныне в Украине как национальный герой и многолетий руководитель ОУН Ярослав Стецько писал тогда: «Стою на позиции уничтожения жидов и необходимости переноса на Украину немецких методов экстерминации жидовства».

Далее по всей Западной Украине начался тотальный геноцид исторически многочисленного еврейского населения. Евреям приписывались поддержка Советской власти, соучастие в преступлениях НКВД и «историческая вина» перед Украинской нацией со времен средневековья. Наибольшее количество жертв Холокоста приходится именно на регион Западной Украины – 977 тысяч человек (только во Львовской области 260 тысяч убитых).

После взятия Киева вместе с гитлеровскими войсками в город вошли ОУНовцы из называемого «Буковинского куреня» (который позже «прославился» уничтожением Хатыни), а комендантом украинской полиции был назначен Дмитро Мирон (Орлик). Первые расстрелы на окраине Киева, в Бабьем Яру, начались 27 сентября, когда там убили более семисот пациентов находившейся неподалеку психиатрической больницы им. Ивана Павлова. 27-28 сентября оккупационные власти издали приказ, предписывающий еврейскому населению Киева 29 сентября к 8 часам утра явиться в назначенные точки сбора с документами и ценными вещами. А параллельно с помощью украинских коллаборантов по городу распускались слухи, будто евреев просто собираются куда-то депортировать. 29 сентября комендатура украинской полиции в Киеве, за подписью упомянутого Орлика дополнительно издала распоряжение №5, обязывающее старших по домам сообщить о проживающих в городе евреях, коммунистах и сотрудниках НКВД с целью их дальнейшей «изоляции».

В тот же день началось планомерное истребление десятков тысяч людей, включая женщин и детей. Расстрелы осуществляла зондеркоманда «4а» при участии двух команд полицейского полка «Юг» и вспомогательных частей украинской полиции. Немецкий военнослужащий, шофер Хефер позже свидетельствовал: «…Я видел, что прибывавших евреев – мужчин, женщин и детей – встречали также коллаборационисты и направляли к тому месту, где те должны были по очереди складывать свои пожитки, пальто, обувь, верхнюю одежду и даже нижнее белье. В определенном месте евреи должны были складывать и свои драгоценности. Все это происходило очень быстро: если кто-нибудь задерживался, коллаборационисты подгоняли его пинками и ударами… Это происходило очень быстро. Трупы лежали аккуратными рядами. Как только еврей ложился, подходил немецкий полицейский с автоматом и стрелял лежавшему в затылок. Евреи, спускавшиеся в овраг, были настолько испуганы этой страшной картиной, что становились совершенно безвольными… Это был конвейер, не различавший мужчин, женщин и детей. Детей оставляли с матерями и расстреливали вместе с ними…». Только за первые два дня было расстреляно 33 771 человек, не считая детей до трех лет. За весь период оккупации, по разным оценкам, в Бабьем Яру были убиты от семидесяти до ста двадцати тысяч человек.

Казнили там не только евреев, но и советских военнопленных, подпольщиков, расстреляли несколько таборов цыган. После войны украинские националисты поспешили и себя объявить в роли жертв так неожиданно для них потерпевшего поражение гитлеровского режима. В частности, утверждается, что в Бабьем Яру была расстреляна поэтесса-националистка Олена Телига со своими коллегами из ОУНовской газеты «Украинское слово». Ей и персональный памятник соорудили на территории мемориального комплекса. Правда, президент Еврейского совета Украины и председатель фондов «Память жертв фашизма в Украине», «Память Бабьего Яра» и фонда Шолом-Алейхема Игорь Левитас считает, будто «повсеместно тиражируемая информация о том, что в Бабьем Яру расстреляли известную украинскую поэтессу Елену Телигу и других националистов – миф». Левитас утверждает, что их расстреляли в киевском гестапо (ныне здание СБУ). За этими спорами как-то ускользает от внимания, что сама поэтесса, как и ее коллеги по оккупационному листку, пока не попали в опалу, с гитлеровским режимом исправно сотрудничали и его деяния (включая «освобождение от власти жидо-большевиков») радостно восхваляли.

Олена Телига, Улас Самчук, Иван Багряный и прочие импортированные с Запада «классики литературы», чьи произведения изучают (в том числе и еврейские дети) в школах и вузах, безнадежно скомпрометированы добровольным сотрудничеством с гитлеровцами. Один из таких духовных учителей нации, зондерфюрер Степан Скрыпник (кстати, племянник восхваляемого ныне Петлюры) писал: «Мы, украинцы, с гордо поднятым челом возвращаемся в новую Европу, которая появилась в гениальной мысли большого европейца – Адольфа Гитлера. В такую Европу мы верим, такую Европу мы проповедуем». Как показывает практика создания и популяризации неонацистских батальонов – верят до сих пор.

После войны зондерфюрера Скрыпника рукоположили в епископы Украинской автокефальной православной церкви под именем Мстислава. Со временем духовный пастырь стал митрополитом УАПЦ и после 1991 года триумфально вернулся в независимую Украину. А на здании Национальной Оперы в Киеве появилась мемориальная доска в честь Дмитра Мирона-Орлика. Того самого, который подписал распоряжение N5 Киевской комендатуры от 29 сентября 1941 года…

 

Юденраты и мишлинге

Когда еврей (или кто бы то ни было) прислуживает нацистам – это омерзительно. Но, порой, есть причины, которые могут его оправдать: невозможность противостоять насилию, попытка спасти детей, маскировка истинного сопротивления…

Во время Второй мировой войны нацисты создавали в захваченных городах Европы еврейские гетто. И для налаживания жизни внутри них учреждали еврейское самоуправление – юденраты, куда, как правило, входили наиболее уважаемые члены еврейской общины. Они должны были заботиться, насколько это было возможно, о прокорме населения, соблюдении порядка и полнейшей лояльности населения гетто. Роль несчастная, часто позорная, которая ни в коей мере не спасала от последующей гибели в огне Холокоста – юденраты уничтожались со всем еврейским населением гетто, разве что не в первую очередь.

И были другие евреи – мишлинге. Так в терминологии Третьего рейха именовались немцы-полукровки (наполовину или на четверть евреи), годные к военной службе. Их призывали на военную службу и они сражались за режим Гитлера: часто храбро воевали, получали боевые награды. Воевали за тех, кто морил их родственников голодом в гетто, расстреливал во время бессудных казней, травил в газовых камерах. Мишлинге хотели быть немцами, а не евреями. Но, по окончании боевых действий и разгрома Гитлера, выяснилось, что эсэсовская бюрократия предусмотрела и их дальнейшую судьбу: после задуманной победоносной войны десятки тысяч мишлинге нацисты тоже планировали пустить на растопку своих адских печей.

Почему я вспомнил об этом? Наверное, потому что гадостно видеть, как забыв историю, наплевав на могилы предков, сегодня в Украине находятся евреи, выслуживающиеся перед нацистами. О современном нацизме я рассказывал уже не раз: описывал историю необандеровщины, цитировал нацистские сайты и расистские призывы, указывал на связь «Патриота Украины» и пресловутого «Азова», выкладывал фотографии «зигующих» вояк добровольческих батальонов. Напоминали вам о том же Вассерман, Вершинин и многие другие публицисты-евреи.

И все-таки находятся еврейские друзья, которые утверждают, что «в Украине нацизма нет» или (что еще удивительней), дескать, это они хитро используют штурмовиков в интересах некой «демократической революции». Я даже не говорю о том, что «революция» (государственный переворот, который использовал вооруженную силу националистических отрядов) закончилась грандиозным пшиком: развалом экономики, тысячами убитых, свирепеющей с каждым днем цензурой и арестами инакомыслящих.

На их глазах и при их сочувствующем участии быстро формируется тоталитарный режим, но они – своим либеральным сверханалитическим взором – усматривают угрозу для себя в далеком заснеженном Путине, а не в факельных шествиях неонацистов и вооруженных отрядах у них под теплым боком! Более того, нашлись евреи, которые узрели в современных бандеровцах (прямые предшественники которых, кстати, государством Израиль вполне официально считаются пособниками гитлеровцев) своих защитников! Некоторые заявляют о том, что готовы воевать на стороне бандеровцев (мишлинге), а другие сотрудничать (юденрат). И в толпе прочих «патриотов» орут «Героям слава!»; но герои-то – петлюровцы и нахтигалевцы, на руках которых кровь десятков тысяч евреев, многие из которых и ваши родственники.

Есть ли предел ослеплению? Неужели так сложно понять, что для новоявленных арийцев публичная поддержка националистического переворота частью еврейской интеллигенции – лишь необходимая пропагандистская картинка, просто один из способов достижения неограниченной власти. А дальше вам гарантирован торный путь в негласную резервацию для «нетитульных». Или в добровольно-принудительную эмиграцию. Вам рассказать на досуге, что пишут о евреях сайты украинских националистов? Вы забыли, кто, наряду с «ляхами» и «москалями», у них считается извечным врагом? И пусть вас не обманывает сегодняшнее могущество олигархов еврейского происхождения. На фоне стремительно набирающего силу раздражения народа это лишь дополнительный фактор опасности лично для вас, когда дело дойдет до мести ограбленных и обманутых.

В 20-е годы в Германии были такие знаменитые еврейские банкиры – Варбурги. Они, в числе прочих воротил, помогли Гитлеру прийти к власти, решив, что он меньшее зло, нежели большевики. Думали перехитрить, приручить. Эта самонадеянность обернулась десятками миллионов убитых евреев, русских, украинцев и людей других национальностей. Вы не Варбурги, вы даже не Коломойские. Вы идиоты, ради революционного пустозвонства предавшие память своего народа, так и не извлекшие из истории никаких уроков.

 

О Дне освобождения Харькова

Старая фотография из сороковых годов прошлого века. Похожа на миллионы других – группа небогато одетых людей, сидят в первом ряду, за их спинами стоят другие. Но присмотритесь: сзади фоном красуется современный государственный тризуб, на сидящем в центре мужчине фашистская форма.... Это редакция газеты «Нова Украина», которая выходила в Харькове в период оккупации города немецко-фашистскими войсками. Мужчина в форме – ее редактор, некий Петро Сагайдачный.

Когда я готовил для горсовета биографическую справку о коллаборанте Шевелеве, ныне провозглашенного звездой украинской науки (впрочем, какие звезды, такая и наука), я, в числе прочего, работал и в архиве. Там мне попалась занятная папочка: послевоенное расследование деятельности редакции «Новой Украины». Бывший штатный карикатурист – Шульгин его фамилия – рассказывал следователю о коллективе газеты. С его слов, там работали разные люди – и профессиональные редакционные сотрудники, имевшие опыт работы в советской прессе, и харьковские преподаватели, и даже один бывший белый офицер. Сам же редактор Петро Сагайдачный (скорее всего, псевдоним) был прислан с Западной Украины Организацией Украинских Националистов. Естественно, редактором он был назначен по согласованию с оккупационной администрацией.

Газета была гадкой. Панегирики Гитлеру и вермахту густо перемежались русофобским статьями, хвалебные очерки о «великих» Мазепе и Петлюре чередовались с антисемитскими «расследованиями», дифирамбы оккупантам – объявлениями о расстрелах. И немцы расстреливали, вешали, убивали под сладкоголосые статьи журналистов «Новой Украины» почти до самого освобождения Харькова от нацистов. И тогда побежали вслед за своими хозяевами сагайдачные и шевелевы, бежали сначала до Галичины, а потом до Германии и США. А кто не успел – давал в освобожденном от оккупантов Харькове показания компетентным органам.

Как сложилась судьба карикатуриста, рисовавшего такие смешные карикатуры на носатых евреев и Сталина, попираемого тевтонским сапогом, в деле не сказано. Думаю, свою двадцатку он получил. Раскаявшихся нацистских прихвостней в то время пачками расстреливать перестали – страна нуждалась в рабочих руках для восстановления, а самые «отличившиеся» из преступников были повешены и расстреляны еще по горячим следам. Часто – самими жителями освобожденных Красной Армией сел и городов.

После войны советское руководство еще долго мучил вопрос: что же делать с многомиллионным населением оккупированных территорий, оставленным под оккупацией во многом по их вине? Вожди Советского Союза опасались, что среди этих миллионов затерялись многочисленные предатели, а само население под многолетним воздействием вражеской пропаганды перестало быть в должной степени лояльным.

Однако реальность оказалось иной – те, кто чинил произвол, населением охотно опознавались и выдавались компетентным органам. Ни о какой популярности кровавого режима оккупантов и речи быть не могло, ну а прошедшие сквозь страшные испытания харьковчане дали стране еще множество заслуженных граждан – от пережившего оккупацию Бориса Гмыри до так рано повзрослевшей Люси – Людмилы Гурченко.

Надвигается 23 августа – День освобождения Харькова от немецко-фашистских захватчиков. Это настоящий праздник для всех истинных харьковчан, для кого дóроги песни наших земляков Шульженко, Бернеса, Гурченко; кто слышит саму симфонию родного города, когда мягкое шуршание асфальта на Сумской напротив театра Шевченко сменяется под шинами автомобилей нервным ритмом брусчатки.

Наследники жителей Харькова, на глазах у которых оккупанты убивали детей, те, кому родители и деды рассказывали ужасы оккупации, не могут радоваться убийству детей Донбасса и страданиям их родителей; потомки убитых в Дробицком Яру не имеют права кричать «Слава!» убийцам своих предков, ибо сразу обращаются в презренное жидобандеровское отродье; порядочный журналист не будет наследовать традиции грязного оккупационного листка «Нова Украина».

Националисты снова пытаются слепить «новую», то есть хорошо известную из истории старую, посконную Украину. В сороковые годы физически вырезав коренных львовян, а в девяностые опутав паутиной Киев, национализм планомерно двинулся на восток. Сюда вполне организованно направлялись активисты националистических партий, дабы нести «свет учения» Бандеры местным жителями (навербовали столько, что в Педуниверситете сколотилось аж целых две молодежных организации партии «Свобода»). Кормили местную национал-интеллигенцию грантами – на поездки, на «национальное творчество», на антисоветские наукообразные исследования. Налаживали на отделении украинской филологии производство журналистов, пропитывали нужными связями местный «бомонд»…

Национализм – это омела, иссасывающая уже зараженные деревья и поражающая здоровые. Омела издали кажется даже красивой, но ее паразитическая суть очень быстро становится явной. Захватывать то, что не возводили, разрушать то, что не строили, грабить то, что не принадлежит – таков давно знакомый почерк оккупантов. И кажется им: запугал доверчивых аборигенов арестами-пытками-убийствами, обработал извилины мозгов ядовитой газетенкой, нанял за продуктовый паек исчадье подворотен и хозяйствуй!

Сегодня оккупанты, при пособничестве предателей из местных, вновь захватили Харьков и снова мечтают, что надолго. Некоторые, наиболее хитро-желтые, спасаясь от европейской реституции, которая скоро накроет запад Украины, даже прикупает здесь недвижимость: потянулись за приезжими национал-активистами и их домочадцы. Стучит в гестапо местная шантрапа, жиреют интенданты и военкомы, без устали нахваливают неонацистов гуманитарии районного звена. Коричневая саранча покрывает мой город, пытаясь перелицевать его под свой убогий провинциальный вкус, и исступленно гадит на улицах. Но саранча – по своей по безмозглости – управлять не умеет. Истреблять посеянное другими, проедать – пожалуйста. Или же маскироваться под составную часть природы: дескать, мы здешние исконные кузнечики. Но асфальт – не пастбище, завод – не хутор, институт – не шинок.

Многие обыватели, убаюканные оккупационной пропагандой, даже не поняли, что обвал экономики страны стал необратимым. Наступает предчувствие прошлого. Я смотрю на старую фотографию: незавидна судьба оккупанта! Ну, а те, кто останется – ответит за всех. За что конкретно – СМЕРШ разберется.

 

Новое средневековье

Может, это кому-то и покажется удивительным, но те, кто неустанно болтает о реформах, прогрессе и «европейском выборе», сделали больше всех, чтобы Украина навсегда остановилась в своем развитии, погрязла в тоталитаризме и африканщине. Впрочем, если присмотреться, ничего странного в том нет. Люди, живущие архаичным идеологемами Донцова и лелеющие обиды времен князя Боголюбского, просто физически не могут модернизировать украинское общество. Они идут вперед, повернувшись головой назад.

Мы смотрим и удивляемся – зачем они, во вред стране, разваливают остатки экономики? Между тем, их сверхзадача абсолютно понятна – скорейший вывод Украины из десятилетиями складывавшего производственно-хозяйственного комплекса советской экономики. Именно эту цель преследует форсированный и насильственный разрыв экономических связей с Россией и другими бывшими республиками СССР. Другое дело, что сегодня это означает уничтожение самой экономики и благосостояния государства. Надо понимать: почти 94% предприятий Украины построены при Советской власти. За годы независимости только 6% валового внутреннего продукта производится на предприятиях, введенных в эксплуатацию в 1991-2013 гг. Пожалуй, эти цифры как нельзя лучше иллюстрируют истинные достижения независимой Украины.

Но ведь советские предприятия (напоминаю, 94%) строились по определенной схеме: плановое хозяйство подразумевало логику экономического развития и хозяйственные связи с другими частями грандиозного промышленного механизма Советского Союза. Они могли работать только в тесной интеграции и в расчете на огромный рынок СССР. А значит, в оправдание их уничтожения, индустриализация Украины в государственной пропаганде объявляется величайшим «преступлением перед нацией» либо вообще замалчивается. Результаты уничтожения экономического базиса государства хорошо известны: зарплата граждан Украины стала значительно меньше, нежели в Гондурасе или, скажем, в Лесото.

Из факта деиндустриализации страны истекает другое важнейшее следствие – уничтожение когда-то хорошо организованного класса промышленных рабочих. Это означает невозможность организованного отстаивания большими массами наемных работников своих прав (например, через профсоюзное движение). Так же размывается и исчезает самоидентификация индустриальных анклавов, как центров организованного производства материальных благ. В широком смысле, разрушается смысл производственной жизни большого города – сухой, рациональной и космополитичной. Производственная дисциплина и городская самоорганизация подменяются солидарностью по факту этнического происхождения.

Ненависть к большому городу есть основа любого этнического национализма – от вчерашнего немецкого до нынешнего украинского. Дескать, только село и его люди есть исконные хранители исконных традиций и духа народа. Идеологемы национализма, как правило, выдумываются закомплексованными городскими жителями, но рассчитаны на непритязательных полугорожан, оправдывая их особое право на преференции в условиях жесткой городской конкуренции. Национализм нуждается в своей «особости», которая отличает его носителей от «прочих», недостойных льгот: мол, «вас тут не стояло», вы здесь «чужаки». Все, что утверждает обратное (память о совместной жизни, «неправильная» история, общая культура), объявляется противоречащим истинной доктрине.

Культурная селекция в обществе настойчиво проходит по принципу «свой-чужой». Взращивается особая культура для «сознательных». «Чужими» становятся даже уроженцы Украины гениальные Гоголь, Булгаков, Ахматова – лишь на том основании, что они не воспевали доктрину украинства и пропагандируемую им рознь украинцев и русских. Зато «своими» провозглашают ультранационалистов Михновского, Донцова и Бандеру.

Углубляясь в глубь веков, мы видим, что как бы «чужими» становятся екатерининский канцлер Безбородко, елизаветинский гетман Разумовский или соратник Петра Первого – Феофан Прокопович. Зато «своими» – Мазепа или Орлик. Если вам кажется, что украинский лже-Петр просто врет об истории Украины, шокируя ветеранов Великой Отечественной националистическими выкриками и слюняво нахваливая «заслуги» тех, кто этим ветеранам стрелял в спину или истреблял евреев на оккупированных территориях – то это далеко не так. Он четко выполняет социальный заказ на пропаганду новой истории, отсеченной от общего корня, продиктованную политической необходимостью скрыть кровное родство.

Отсюда и отречение от общерусского наследия, и подмена его мифическими трипольцами или арийцами.

Ради утверждения новой истории в умах сограждан, в ход идут самые примитивные фальсификации на тему «никогда мы не будем и не были братьями». Мы «правильные» – Киевская Русь, а вы «неправильные» – Владимирская Русь; мы трипольцы, а вы орда;

мы арийцы – вы фуфло. И фальсификаторам наплевать, что украинцев в древнем Киеве не было, а жили там русичи, что трипольцы на территории Украины – лишь периферия ареала трипольской культуры, центр которой находится на территории современной Румынии, а владетели древнерусского государства Рюриковичи явились в Киев из Новгородских земель.

Целенаправленно выстраивается иная реальность, призванная доказать, что наша история не общая, а напротив – издревле исполнена вражды и ненависти. Именно в таком ключе и трактуются события древнерусских княжеских усобиц, вроде взятия Киева войсками Андрея Боголюбского в 1169 году. Да, в свое время было много региональных отличий у киевлян, тверичей, черниговцев и владимирцев – и не могло быть иначе, учитывая огромность древней Руси. Но не устояли порознь русичи против Батыева нашествия, и погрузились земли русские на века под чужеземный гнет – татарский, литовский, польский. Хотя столетиями еще помнили наши предки о славном величии общей Родины, хранили о ней память и само русское имя.

Сейчас наступило новое средневековье. Оно узнаваемо в иррациональном восприятии мира, в государственных распрях, в слепом ожесточении, когда призывать иноземца ослепленному ненавистью князьку кажется лучшим выходом, нежели примириться с братом. Пылают в усобице дома, грабится скарб, хищно наблюдают за схваткой иноверцы, ожидая свой кусок добычи. А потом более сильный и организованный враг легко завоевывает изможденных усобицей родичей и сам поселяется в захваченных хоромах, низводя побежденных до уровня рабов. Все это в истории уже было. И эта история – как ни крути – наша общая.

 

Гибридная Отечественная война

Неиссякаемый интерес Запада к Украине во многом продиктован знаменитой доктриной патриарха американской геополитики Збигнева Бжезинского, который считал, что Россия может быть могучей империей, только имея в своем составе богатую и густонаселенную Украину. Соответственно, все, что отдаляет Украину от России, для Запада есть безусловное благо. Однако не только послемайданная Украина сама по себе является добычей Запада (это подразумевается), им так же осуществлен мощный удар по восстанавливающей свою мощь и богатой природными ресурсами России. И, на сегодняшний день, киевский майдан стал важной победой врага в битве мировые за ресурсы.

За богатствами России раз за разом с Запада накатывали вражеские полчища, и их армии были вооружены не только самым современным оружием, но и средствами пропаганды, призванной снизить возможность сопротивления русской армии и народа, сломать их волю к победе. От Наполеона до Гитлера в обозах захватчиков плелись специалисты по психологической войне, со своими листовками и типографиями.

Нынешние войны тоже ведутся не только и не сколько боевым оружием, но и изощренной пропагандой, тайной дипломатией, сочетанием экономических и политических рычагов давления.

В современный лексикон прочно вошло понятие «гибридная война», которая включает все вышеперечисленное. Вторжение Запада на Украину – это новое нашествие, печальные итоги которого уже сравнимы с трагическими событиями лета 1941 года: фактическая утрата Русским миром огромных территорий Украины, возможность нормальной коммуникации с десятками миллионов бывших соотечественников, единых по крови, истории, воспитанию. Пролито море крови, враждебные армии стоят на берегах Черного и Балтийского морей, а разнузданная антироссийская пропаганда ведется во всех, фактически оккупированных Западом странах Восточной Европы.

Как такое могло получиться? Почему нападение оказалось столь внезапным и сокрушительным? Виною тому, как мне представляется, явная недооценка возможностей противника в психологической войне, его опыта и накопленных знаний о наших сильных и слабых сторонах.

Украинские националисты, среди прочих, в свое время не только были соратниками Гитлера в его войне против Красной Армии, но и многому научились у бывших хозяев. Взять хотя бы плановую работу с молодежью. Адольф Гитлер в свое время говорил: «Ты можешь сколько угодно сопротивляться нашему учению, но твои дети уже с нами». Национал-социалисты в Германии (еще и до прихода Гитлера к власти) уделяли особое внимание созданию молодежных лагерей, в которых – под видом спортивного и патриотического воспитания – велась обработка молодежи в нужном гитлеровцам духе.

Нет более идеальных условий для воспитания и перевоспитания, когда молодежь находится вне школы и дома, без сдерживающего авторитета родителей. В выездных лагерях определяющей становится роль разнообразных инструкторов и старших вожатых, по сути – наемных работников, которые решают поставленные перед ними задачи воспитания питомцев. Заранее продуманной молодежной политикой Гитлер взрастил миллионы фанатично преданных его идеям солдат.

Задолго до майдана Украина покрылась густой сетью спортивных лагерей, оснащенных палатками, питанием, инструкторами, в которые через социальные сети зазывалась молодежь. Ну, приятно же, после целого дня физических упражнений, восхождений и переправ, возле костра вести задушевный разговор. О настоящем, о прошлом… Об «украинских героях», о Бандере: «Родители наши – хорошие люди, но они, задуренные советской пропагандой, многого не знали, а мы сейчас вам расскажем правду…». И вожаки рассказывали, и молодые люди верили, и сплачивались в едином «патриотическом» порыве. Отряды, знакомства, кураторы, оперативная связь через интернет – все это неуклонно накапливалось и организовывалось, пока не была достигнута некая критическая масса.

В нужный момент отряды «активистов» в полной мере показали, на что способны. Множество хорошо организованных, физически подготовленных, идеологически мотивированных людей сыграли предписанную им роль дрожжей для бунта на майдане. К четко управляемому из единого центра ядру «активистов» при истерической поддержке СМИ быстро присоединились распропагандированные знакомые, зеваки, отдельно оплаченные специалисты по организации уличных акций. Дальнейшее вам известно.

Это только маленький пример широкой и продуманной работы, на которую у заинтересованных лиц всегда находись средства и силы. А ведь параллельно шла работа с грантополучателями из медиа и экспертного сообщества, сотрудничество с перспективными и талантливыми студентами, взращивание лидеров общественного мнения, обучения избранных азам и тактике цветных революций на зарубежных семинарах. Свои отдельные «пять копеек» в общую копилку вносили отдельные националистические организации, вроде «Свободы», отправляя на учебу в вузы Восточной Украины преданных сторонников, с целью создания в институтах низовых ячеек и популяризации бандеровщины среди русскоязычного студенчества.

И после видимой победы майдана эта работа по методичному отрыву Украины от России не прекращается. Наоборот: национализм сейчас в тренде, он может свободно использовать возможности и покровительство государства, а националисты получили свободный доступ в школы для так называемого «патриотического воспитания». И главный враг для украинского национализма (как и у тех, кто за ним стоит) прежний – Россия. Она же должна стать следующей жертвой. И не стоит недооценивать упрямство противника.

Расчет его весьма прост – любая настойчивость рано или поздно приносит свои результаты. Классик учения о цветных революциях Джин Шарп в своей книге «От демократии к диктатуре» подчеркивает, что именно настойчивость и упорство в достижении цели смогут расшатать действующий режим, приводят к тому, что на любом, даже самом монолитном пьедестале появляются трещины. Спокойствие сторонних наблюдателей неуместно: основная работа, как при подкопе, сегодня не видна, но она и не рассчитана на мгновенный результат. Сейчас же в российском обществе почему-то присутствует некое благодушие: мол, сдюжим, шапками закидаем, и не такое видели. Россияне с удивлением смотрят на политических эмигрантов с Украины, которые наперебой говорят им: «Мы все это уже проходили, опасайтесь серьезного противника, ленивая расслабленность ведет страну к катастрофе».

Идет многомерная, глобальная война, но неужели некоторые думают, будто цена возможного поражения сродни проигранной предвыборной кампании в уездном городке? Нет, цена проигрыша – это сама Россия.

 

«Идейка нации»

Вот и случилось. В центре Харькова запылала свастика. В святой праздник Покрова, запахнув портрет Богородицы черно-кровавым баннером с витым три-зубом, сотни три приезжих боевиков да пару сотен местных сочувствующих из свечей выложили эмблему батальона «Азов» на одной из центральных площадей города. Картинка получилась эффектной – слов нет. Идеальное попадание в стилистику Третьего Рейха. Можно даже поздравить организаторов акции – лучшего подарка антифашистам придумать сложно. Фотография уже пошла гулять по миру. И пусть добробатовцы и примкнувшие к ним «волонтеры» рассказывают доверчивым несмышленышам про «идею нации», которую якобы символизируют сплетенные в огненном вензеле буквы «I» и «N». Тем более, что недавно принятая «концепция патриотического воспитания» молодежи Украины подразумевает, что носители подобных символов являются, наряду с давешними организаторами геноцида евреев и поляков из ОУН-УПА, гордостью украинского народа и примером для подражания.

Любой интересовавшийся этим вопросом человек знает, что «волчий крюк» или «вольфсангель» сначала был эмблемой гитлеровской НСДАП, а затем стал тактическим знаком танковой дивизии СС «Дас Райх». В различных вариациях «волчий крюк» использовался как символ голландских, английских и шведских нацистов, эмблемы 4 полицейской дивизии вермахта, а также служил символом нацистской партизанской организации «Вервольф» («Оборотень»).

В наши дни зеркальное отображение «волчьего крюка» стало центральным элементом герба батальона «Азов», рожденного из недр праворадикальный организации «Патриот Украины». Организации, которая в программных документах прямо указывала свои главные цели: «Ограничению и контролю будут подвергнуты все инородные этнорасовые группы с их последующей депортацией на исторические родины. Исходя из того, что мы, украинские социал-националисты, рассматриваем так называемые человеческие расы как отдельные биологические виды, а человеком разумным (Homo Sapiens), в биологическом смысле, считаем только Белую Европейскую (без включения в это понятие так называемых южных европеоидов: средиземноморская, кавказская, памироферганская и др. расы в биологическом отношении также являются отличным от нас биологическим видом), считаем своей прямой обязанностью исключить любые межрасовые (межвидовые) контакты, приводящие к межрасовому (межвидовому) смешению и, в конечном счете – к вымиранию Белого Человека». Особо следует отметить, что, кроме «Азова», зеркальный «волчий крюк» является так же эмблемой американской расистской и террористической организации «Арийские нации».

Как видим, сходство с нацистской идеологией не только в символах, но и поставленных задачах разительное. Что не осталось незамеченным даже на Западе: «Азов» в тамошних СМИ приобрел скандальную славу неонацистского подразделения. Что, впрочем, не мешает вождю «Патриота Украины» и командиру батальона «Азов» Андрею Билецкому числиться кадровым сотрудником МВД и советником министра МВД Арсена Авакова. То есть, с депортацией на историческую родину Арсена Борисовича «патриоты» решили пока повременить.

Попадание гражданина Билецкого и других одиозных фигур из числа праворадикалов в украинский истеблишмент – всех этих бесчисленных ляшко, мосейчуков, парасюков, а также грозных боевых хлопушек класса «семенченко – гришин» – есть закономерный и очень выразительный финал вырождения либеральной западнической идеи в Украине. С момента провозглашения независимости, после распада СССР, местной образованщиной вместо конкурентной идеи совместного и мирного построения «Украины лучше России», была выбрана простейшая националистическая идеологема – «Украина не Россия» и примитивная русофобия, как ее главный двигатель. То есть, с самого начала мы начали жить по принципам разделенного общества – душить себя за собственное горло, яростно грызть хвост, стрелять в ногу и т.д. Эта междоусобная борьба так измотала общество, что оно уже готово на любую определенность по принципу «лучше ужасный конец, чем ужас без конца». И Бог с ней, с этой демократией – не получилось.

Похоже, что в нашей стране вообще изначально речь шла не о «демократии», а за само право называться «демократом». Выяснилось, при буржуазной демократии правит не народ, а «демократы», а потому «легитимная» власть обязательно должна обряжаться в благообразные демократические покровы. Под которыми подразумевается законное право на наживу. Так рассуждали завзятые либералы – сторонники «невидимой руки рынка» и прочих коммерческих ценностей, под которые была энергично выстроена целая инфраструктура – от системы образования до СМИ.

За последние два десятилетия «дикий рынок», игнорировавший право массы народа на достойное существование и само понятие «социальной справедливости» (изначально присущее крестьянскому мышлению народа), и державшийся исключительно на грабеже ранее накопленного богатства, оказался полностью скомпрометирован. В поисках выхода из тупика и одновременно стараясь сохранить прибыльную систему распределения доходов, правые партии украинского политического спектра стали ультраправыми. Сегодня их стремление доминировать в обществе облеклось в форму грубого насилия и подавления любым способом альтернативных точек зрения на развитие государства.

Так и немецкие правые политики видели в Гитлере возможность придушить народное недовольство системой. В результате, поощряемый украинскими политиканами пещерный национализм выполз на улицы в борьбе уже за собственное «природное» право – будь то право кромсать бюджеты или возможность мародерствовать на востоке страны. «Демократическая» массовка даже не поняла, что заменив гуманизм человеконенавистническими теориями, сама стала законной добычей собственных нацистских боевиков, а заодно – транснациональных корпораций и более сильных соседей. Либералы заученно пропагандировали, что «выживает сильнейший», и, не будучи сильнейшими, в числе прочих закономерно стали жертвой в геополитической схватке за ресурсы.

Согласно условному рефлексу неудачников, выдрессированному за последние четверть века, мы привычно виним в своих бедах «недостаточно помогающие» США, «предавшую» нас Европу, разумеется – Россию, которая не Украина… Между тем, это правила элементарного капитализма. Вы же хотели рынка и конкуренции. Конкурируйте, если сможете.

Доходит до смешного, до глупости, до веры в чудо. Так Гитлер до последнего дня верил в прорыв на помощь осажденному Берлину армии Венка. Половина записей в украинских новостийных лентах посвящено России, Путину и тому, как Путин погубит Россию. Но вы же сами соотносите Путина со Сталиным, а себя с арийцами. Финал той истории хорошо известен людям с образованием. А потому ставка делается на не знающую историю молодежь и ее искренний энтузиазм. Это ее пытаются завлечь в мясорубку шествиями образца 1933 года.

Некоторые молодые глупцы даже симпатизируют новоявленному официозу. Вот некая Наталья Савченко жалеется на «Евромайдан-Харьков»: «А я глупая не пошла, намерзлась на работе, а теперь жалею. Надо было ребят поздравить». Ничего, зима долгая – еще намерзнется. Подобных блого-глупостей в интернете хватает. Но обратите внимание на тревожные нотки в симфонии патриотических чувств – Лена Варич: «Просто дух перехоплює від того, що в Харкові є така молодь, такі ПАТРІОТИ! В такі хвилини – ПИШАЮСЯ ТОБОЮ, ХАРКОВЕ! Заявить о своей позиции в Харькове, выйти на площадь, не смотря на возможные теракты, БЫТЬ УКРАИНЦЕМ в Харькове – это дорогого стоит! Слава Украине!». Что за «дороговизна» украинцев такая наступила, что их бесплатными автобусами пришлось завозить из Киева?..

Как бы «праздник» состоялся, но осадочек остался. Инна Томская: «А мне вчера было печально, что никто из местных властей и кандидатов не поздравил патриотов. шо происходит? Менты нас охраняли. Но если бы Гепа дал им другое задание? У нас есть в городе хоть какая-нибудь власть?». Что происходит Инне Томской разъясняет другой участник дискуссии – Величко Дмитрий: «У нас в городе рашистско-сепаратистская власть Гепы и Допы. Притаились. Ждут, чтобы вцепиться нам в глотки. Цветочки выращивают. Чтобы было чем рашистские танки приветствовать. И за эту мразь 25 октября проголосует не менее 65% харьковчан».

Печален праздник патриота… Последняя запись особенно симптоматична. И к тому же, вполне соотносится с данными соцопросов. Харьковчане новоявленных нацистов не поддерживают – историческая память города пока сильнее потуг местных коллаборационистов и приезжих свастиконосцев. Киевские стратеги изображают регион как один из самых неблагонадежных в понимании нынешнего режима и, как мы видим, исповедующие «идейку нации» на местах даже прогнозируют встречу «рашистских танков» («бурятских дивизий», огнеметов «Чебурашка», «путинского спецназа» – нужное подчеркнуть) цветами, сорванными с городских клумб.

Конечно же, это истерическое преувеличение, столь свойственное экзальтированным майданщикам, но факт остается фактом. Пафосное сборище в полуторамиллионном мегаполисе собрало лишь несколько сотен человек. И это – невзирая на геббельсовский рев пропаганды, на широчайшую рекламу мероприятия, на свезенных со всей Украины «азовцев». Действительно, «патриотической» массовки не получилось. Вызывающе пуста была центральная площадь Харькова с пылающей свастикой. Ради безопасности власти даже закрыли все станции метро в центре – опасались конфликтов с возвращающимися с работы горожанами. Ох, и поминали харьковчане нацистов в тот холодный октябрьский вечер, добираясь домой на переполненных маршрутках!

Не надо верить истерикам в соцсетях: «Харьков сдался!» Дескать, горожанам надо было наброситься на несколько сотен экипированных боевиков и закидать их шапками, а лучше утопить в плевках. Плеваться удобно в экран, но жизнь – не кино, а спровоцированное выступление без шансов на поддержку – прямой путь к поражению. Крупнейший русскоязычный город за пределами России сосредоточенно ждет развития событий. Ближайшее из них – местные выборы.

 

Простые истины

Смысл успешной пропаганды состоит в том, чтобы навязанные извне стереотипы в результате пропагандистской работы стали частью модели поведения человека, а еще лучше – полностью его изменили в необходимую манипулятору сторону. Однако суть явлений почти всегда сложнее, нежели стереотипы. Возьмем, к примеру, советскую эпоху. Одни, науськанные новыми учебниками, гневно клеймят кровавый тоталитаризм (что не мешает им сегодня его усердно насаждать на Украине), якобы вездесущий КГБ и немилосердную цензуру. Другие, ностальгирующие, без удержу восхваляют милые памяти пионерские лагеря, якобы всеобщее равенство и низкие тарифы. Последнее, на фоне майдано-тарифного людоедства, особенно трогает душу.

Всякое было в Стране Советов, но – о чем молчат все – конечным результатом советской эпохи стало сращение партийной номенклатуры и теневого бизнеса. Развал СССР начался по многим причинам, например, с системного разложения армии через институт «дедовщины» и тирании всяческих национальных землячеств, сплачивающих бойцов по этническому признаку. Была и грамотная пропагандистская работа западных государств, множество иных больших и малых факторов. Но основной причиной стала деформированная экономика и растущий потребительский дефицит, вызывавший невероятное раздражение народа. Вот и вспомним расцвет угнездившегося в этих щелях нелегального бизнеса, аккумулировавшего огромные суммы в теневой сфере, неуклонно слипавшегося с партийно-хозяйственной верхушкой и правоохранительными органами. Десятилетиями накапливаемые деньги плюс шальные прибыли комсомольской «молодежной экономики» в эпоху первых кооперативов положили начало олигархизации постсоветского пространства.

Спустя несколько лет эти же деньги были брошены на обеспечение «демократических выборов», когда они, в сочетании западными рекламными технологиями, смели с политической карты мира одряхлевший СССР. Большие деньги на местах под одобрительные аплодисменты народа переформатировали бывший партийно-хозяйственный актив и феодально-национальные кланы в постсоветские государства, используя в качестве идеологической ширмы идеалистов и шарлатанов из числа перестроечной интеллигенции. Уже на выборах 1994 года на Украине уголовные авторитеты дали негласную команду своим приспешникам и союзникам легально идти во власть, зарабатывать деньги и влияние как бы законным путем. Вспомним появление на небосводе страны целого созвездия донецких уголовных авторитетов-депутатов, днепропетровских сияющих «звезд», вроде Павла Лазаренко и Юлии Тимошенко, криминальные войны за контроль над собственностью в Крыму, Одессе, Киеве, на Западной Украине. Под вывеской якобы наступившей независимости и демократии между вчерашней номенклатурой, цеховиками и уголовным миром шла яростная борьба за лакомые куски государства.

Логика пришедшего к верховной власти Леонида Кучмы была предельно проста – лучше отдать лакомые куски настырным, но местным. Это давало хоть какую-то надежду, что промышленность страны будет функционировать, а не отправится сразу на металлолом или будет растащена в никуда (как Черноморское пароходство при «патриоте» Кравчуке). Хотя многие заводы, попавшие в лапы вчерашних комсомольских вожаков, рэкетиров и прочих прохвостов, так спасти и не удалось, но в целом промышленность заработала, принося стране валютные доходы, создавая рабочие места, принося своим владельцам финансовую прибыль и политическое влияние.

Другие же – не привязанные прочно Леонидом Даниловиче к своим феодам – были крупные импортеры и банковский капитал, полностью зависимые от дешевых западных кредитов, и видящие смысл своего существования исключительно в безбожной эксплуатации туземцев и выводе капитала за рубеж. Биологическая разница между двумя стаями акул в том, что одна часть владеет (владела) промышленной собственностью на Украине, а другая – обычные компрадоры. Сейчас в чести последние, которым вообще наплевать на Украину. Собственно, они выступали заводилами и спонсорами обоих майданов. Разумеется, имеются исключения из правил, допускаю даже искренние всплески в стиле псевдогуманистических маниловских мечтаний: «Хорошо бы построить через пруд каменный мост, по сторонам которого были ли лавки для крестьян» и т.п. Но это эпизодично и не системно.

Впрочем, и те, и другие видели идеал личного существования исключительно в обществе потребления, то бишь, собственного неумеренного потреблянства. А ради сокрытия истинной жизни от ограбленного народа, в качестве ширмы было использовано первое, что подвернулось под руку – убогая идеология национализма: со всеми ее Мазепами на купюрах, кугутской «Могилянкой» в качестве кузницы кадров и глуповатой назойливой украинизацией. У олигархов и их прислужников нет идеалов, кроме денег, как бы ни мечтали о том вышиваночная интеллигенция и десятилетиями обманываемый народ. Нынешние юные националисты из батальона «Азов» вряд ли по молодости лет знают, что их главари взращены в недрах вполне безнационального неонацистского движения, проводившего в Харькове международные слеты и даже музыкальные фестивали. И главари интернационала самопальных арийцев взяли на вооружение фразеологию украинского национализма лишь тогда, когда им стали за это неплохо платить.

Все достояние основных политических кланов Украины есть плод не их труда, а грандиозного передела 90-х годов. Однако сформированная при Кучме система, казалось, все-таки имела шанс стать пусть хлипкой, но основой упорядоченной государственности, поскольку большой бизнес обречен дружить с властью и подчиняться ее арбитражу – иначе он исчезает в налоговых проверках и вполне заслуженных посадках. К несчастью, при активнейшей поддержке Запада, имевшего на Украину свои планы, на главные роли в оппозиции вышли оттесненные Кучмой от кормушки откровенные мошенники, авантюристы и маргиналы. И если во власти до сих пор обитают прожженные прохвосты, вроде Луценко и Тимошенко, улучшения диагноза ждать не приходится – они сами по себе есть диагноз.

Янукович, по сути, делал то, что сейчас интенсивно творит Порошенко – то есть, ускоренными темпами становился самым богатым человеком страны. Но дело не только и не столько в его личной жадности. В олигархической республике, возникшей после первого майдана на руинах кучмовской системы правления, за правителем должны стоять большие деньги – это вопрос политической независимости самого правителя от коллег-бояр. Однако передавил Виктор Федорович – уж очень спешил успеть до очередных выборов 2015 года плюс «младореформаторы» подсобили. Но Янукович хотя бы не бомбил своих собственных сограждан. Между гражданской войной и собственным бегством он выбрал последнее и, подозреваю, причиной тому была не просто трусость, как это принято считать сегодня.

Смешно, когда олигархи громче всех кричат «лови олигарха» и с этими нехитрыми лозунгами выводят народ на майдан. Порошенко-революционер на бульдозере отвратителен, как крыса на кастрюле. И только глупец может верить в стихийную импровизацию евромайдана. Будто не существовало подготовительных лагерей для боевиков, не было года предварительной раскачки страны, планомерной подкормки соответствующих СМИ с помощью западных грантов, многочисленных провокационных убийств еще до апофеоза кровавых событий в Киеве. Ударной силой майдана стали не кривляющиеся майданщики с кастрюлями на головах, не киевские пенсионеры с брусчаткой в трясущихся ручонках, но хорошо организованные боевые «сотни майдана» и сотни взращенных профессиональных пропагандистов.

Власть Кучмы-Ющенко-Януковича прекрасно знала, что карпатские леса кишат «патриотическими лагерями», планомерно готовившими ультраправых боевиков, но по идеологической указке извне дружили с «национал-патриотами» и до последний минуты подкармливали «Свободу» и прочих нациков, надеясь использовать их в своих пищеварительных целях. Государственная пропаганда, подчиняясь поставленным сверху задачам оболванивания, взращивала целые поколения зрячих слепцов, пугавшихся давно ушедшего прошлого, а не опасности бесправного будущего. И будущее не заставило себя долго ждать.

Накануне кровавой развязки на майдане, в статье «После нашествия» я писал: «…Если вы называет себя «демократами», то вы должны признать свою серьезнейшую ошибку и публично заявить о недопустимости союза с нацистами… Упорствуя в своем высокомерии, в отрицании права других на свое мнение, постоянно используя оскорбления в адрес миллионов сограждан, они лишь увеличивают пропасть между различными частями Украины. А если они, вольно или невольно, помогут приходу к власти нацистов, то и прощения их вины быть не может». Никто из майданщиков так и не сказал о недопустимости союза с неонацистами, в ответ раздается только утробное урчание, дескать, «в Украине фашизма нет».

Многие разумные люди предупреждали о смертельной опасности использования в качестве боевого тарана ультранационалистических боевиков, говорили о том, что не надо путать олигархический бунт с социальной революцией. Нас не слушали и опрокинули государство в пропасть. Уж слишком щедрой рукой пролито подсолнечное масло, на котором поскользнулась государственность Украины. Отныне неонацисты и ультранационалисты надолго стали влиятельной (а в перспективе и доминирующей) политической силой, если не вмешаются силы, организующие на Украине необходимую дезинфекцию. Говорить будто в стране, поднявшей на щит идеологию интегрального национализма Донцова-Бандеры, созданную под прямым воздействием фашистских доктрин, «фашизма нет» – есть откровенное ложь, достойная разве что «Института национальной памяти им. гауптмана Шухевича».

С политической элитой, состоящей из мошенников, уголовников, неонацистов и дураков страна обречена на прозябание, неуклонное вымирание и дальнейшую сомализацию. Сегодня даже выход на скромный уровень экономического развития 2013 года является для украинского правительства недостижимой мечтой. Тем более, что многие, буквально сошедшие в жизнь со страниц «Трудно быть Богом» лавочники считают, что это и есть нормальное состояние государства: «светская жизнь» в салонах продолжается и «наша Надя Савченко из плена вернулась». Прочее отдано ультраправым на разграбление, поругание и уничтожение. Убийства мирных жителей Донбасса, пытки заключенных в тюрьмах, политические преследования стали абсолютной и почти незаметной нормой жизни – государственная пропаганда сознательно замалчивает, а негосударственная даже оправдывает любое насилие против несогласных.

Под предлогом создания украинской «политической нации» в стране воцарились идеология лабазников и деспотия крупного капитала. Все остальное – сказки богатых для бедных.

 

Что такое диктатура

Нацистскую диктатуру в Германии мы представляем себе как мрачное узилище, по которому обреченно кружат концлагерники, евреи и прочие коммунисты. Изо всех репродукторов, надрываясь, орет фюрер, а затравленные немцы только и ждут прихода западных (или восточных) освободителей. Наверное, потому в должной мере мы и не можем прочувствовать, что за государство создается сейчас на Украине, поскольку находимся во власти исторических штампов: мол, видите – и евреи себя в Украине почти нормально чувствуют, и в концлагерях пока никого не держат, и по телевизору так называемого президента критикуют. Какая же это диктатура?

На самом деле, Германия тридцатых годов прошлого века существенно отличалась от современных расхожих стереотипов о нацистской диктатуре. Начнем с того, что Гитлер пришел к власти в результате вполне законной процедуры, будучи публично поддержанным крупным капиталом и «национал-патриотической» интеллигенцией. К середине тридцатых германская экономика после окончания «Великой депрессии» уже находилась на подъеме и активно подпитывалась западными кредитами. Безработица была практически ликвидирована и немцы чувствовали себя чрезвычайно благодарными режиму, который дал им хлеб насущный. Человек, принадлежащий к «титульной нации», мог рассчитывать так же и на активную социальную помощь государства. Существовала жизнь искусства, насыщенная светская жизнь и даже сам фюрер не брезговал появляться на публике в элегантной бабочке или, напротив, в народном баварском костюме.

Вообще, стремление к патриархальному, включая народные костюмы и праздники, было у ультранационалистического режима в почете. Праздников этих организовывалось много (по сути, они не прекращались), они нравились народу и сопровождались грандиозными, как сказали бы сегодня, флэшмобами. Особо торжественно обставлялся культ мертвых героев, в первую очередь, национал-социалистов, погибших во время т.н. «Пивного путча» в 1923 году.

Газет выходило множество, сообщали они о разном и для разной целевой аудитории. Другое дело, что их разнообразие были тщательно срежиссировано Министерством Пропаганды, и бурная дискуссия могла происходить только в заранее определенных жестких рамках. Например, в русле «исторической вины» евреев и насколько тяжелое наказание они должны понести. Так осуществлялся необходимый «плюрализм мнений».

Кстати, гонения на евреев шли волнообразно, временами (как накануне Берлинской олимпиады 1936 года) даже демонстративно прекращались. Не осталось у ограбленных штурмовиками инородцев средств к существованию? Ну, пусть и проваливают на свой Ближний Восток, в тамошний Еврейский мир, оставляя домашнее имущество титульной нации. Чемодан, пароход, Палестина! Пароходы любезно предоставлялись. Искусно вынося еврейскую проблему «за скобки» дипломатических переговоров, немецкий правящий класс прекрасно находил общий язык с англичанами, французами, итальянцами и прочими европейцами, объединенными единой культурой и цивилизацией.

И сам фюрер обитал не в безвоздушном пространстве, но был поддержан всей мощью немецких олигархов, авторитетом националистической интеллигенции, оружием добровольческих штурмовых отрядов и дисциплиной вермахта. Диктатура состояла в общественном консенсусе, что все происходящее в Германии правильно и необходимо для возрождения «величия немецкой нации». А вот уже для тех, кто посмел в том усомниться или сопротивляться, существовали гестапо и концлагеря, в которых пытками и казнями шло «перевоспитание» бывших коммунистов, а также прочих политических противников. И – что самое страшное – в целом, нацистский режим устраивал правящую элиту и народ Германии вплоть до коренного перелома в великой битве на Восточном фронте. И режим, убивая миллионы людей, еще яростно сопротивлялся до самого падения Берлина.

Диктатура – она не всегда «за кого-то» персонально, однако всегда против инакомыслия. Так и постмайданная Украина строится не на личности задрипанного винницкого королька (или кого бы то ни было), но на попытке объединить всю нацию в общей ненависти к инакомыслию. Власти эту ненависть всемерно поощряют, заботливо сертифицируют и заворачивают в обертку национализма. Кто выступает против – провозглашается «врагом народа» и подлежит, как минимум, остракизму. И народ, ежедневно убеждаемый националистической пропагандой, рано или поздно может в эту доктрину уверовать. И вымуштрованная молодежь покорно ляжет пушечным мясом в могилы, когда национал-олигархический режим воззовет к ее как бы патриотическим чувствам. Вопрос всего один: учит ли нас чему-нибудь опыт истории?

 

День Победы и «европейские ценности»

Под лозунгом «европейских ценностей» и «Украина – цэ Европа» на границе «объединенной Европы» и в пределах ее прямой видимости, уже несколько лет убивают невинных людей, мордуют политзаключенных, запрещают партии и терроризируют инакомыслящих. При этом все, что происходит кровавого и мерзкого на нынешней Украине, происходит с ведома и разрешения западных правительств и общественности.

Только не надо говорить, мол, даже украинский обыватель не знает, что творится на Донбассе! Чтобы узнать правду у любого интересующегося вопросом хватает альтернативных источников – от вездесущего интернета до «сарафанного радио». Так никто не мешает и западному бюргеру получить информацию, например, что же именно происходило в Одессе 2 мая 2014 года, узнать правду о мучительной смерти десятков людей, заживо сожженных украинскими националистами. Имеются соответствующие фильмы и статьи, информация о трагедии переведена на иностранные языки, по европейским странам колесит шокирующая фотовыставка. Ну и что?! Постигло ли западное общество раскаяние за кровавое правление путчистов, которые пришли к власти в Киеве при официальной поддержке Запада? Стыд за факелоносные полчища неонацистов, марширующие по улицам украинских городов? Ужас за тысячи растерзанных мирных людей, за десятки убитых детей? Конечно же, нет!

Общественное мнение Запада легко управляемо и, по сути своей, чрезвычайно эгоистично и равнодушно. Проблемы домашних геев его всегда будут интересовать куда больше, нежели массовые убийства малознакомых украинцев, обитающих – по их понятиям – где-то на краю Ойкумены. Которым, вдобавок, как бывшим «советским», они будут долго и злопамятно вспоминать мнимые грехи прошлого. От разгрома союзной наполеоновской Европы и взятия «дикими казаками» Парижа до уничтожения объединенной гитлеровской Европы и штурма «большевистскими варварами» Берлина. На самом деле, подобное отношение к нам – людям, живущим на востоке континента – формировалось столетиями. Мы для них чужая и опасная сила, по отношению к которой они испытывают чувство высокомерной брезгливости, смешанной с трусоватостью.

Когда-то западное сообщество абсолютно сознательно закрывало глаза на трагедию еврейского народа: ведь далеко не сразу наступила трагедия «окончательного решения еврейского вопроса». Ей предшествовало почти десятилетие гитлеровского произвола: «Нюрнбергские законы» и «Хрустальная ночь», метания гонимых евреев на границе закрытой для них Польши и бесплодная международная конференция в Эвиане. И не сразу в жизни армянского народа случился 1915 год. Год жуткого геноцида, когда Турция выступала военным союзником «цивилизованных» Германии и Австрии и с одобрения которых устроила страшную, средневековую резню армян. Причем истребление организовало «прогрессивное и проевропейское» правительство так называемых «младотурков».

Похожее действо происходит и сейчас, когда лицемерие западных правительств выдается за некое наивное «незнание фактов» ежедневного истребления населения Донбасса или политических репрессий внутри Украины. Все они знают, но истинной целью западной политики является достижения вполне конкретного экономического и геополитического результата. И сколько прольется ради того человеческой крови европейской бюрократии, по большому счету, глубоко наплевать. Пользуясь этим преступным попустительством, провонявшаяся пожарищем Одессы постмайданная Украина пытается притулиться к «объединенной Европе» в жалкой надежде сойти за свою: «Видите, я тоже умею зверствовать, сжигать и расстреливать непокорных хозяину рабов». И в ответ услышать такое знакомое и ласкающее слух: «Йа, йа, короший зольдат».

Фашизм – это глубоко европейское явление, рожденное развитием европейской экономики, философии, идентичности. И были «просвещенными европейцами» его провозвестники – де Гобино, Ницше, Хьюстон Стюарт Чемберлен… Высокомерие «белой расы» объединяет эсэсовцев и «азовцев», «волчий крюк» реет на стягах Гиммлера и Билецкого, «арийцами» мнят себя национал-социалисты Гитлера и социал-националисты Парубия.

9 мая является не просто Днем Победы над фашизмом. Это символ победы над европейским лицемерием, над Мюнхенским сговором западных держав с нацистами и Тешинским разбоем поляков (разделивших в 1938 году вместе с Гитлером Чехословакию); это победа над вооруженными силами всей Западной Европы, под штандартами Третьего рейха объединившихся в крестовом походе против нас; это триумф человечности над людоедством, братства народов над националистической «исключительностью», мира людей над миром теней.

Сегодня тени снова вырвались из ада. Только вместо «пантер» и «тигров» у них на вооружении глобальная финансовая система и методички Джина Шарпа, но в голове все тот же исполненный ненависти сумрак. Ненависть к «русским» – в самом широком, цивилизационном определении этого слова. Злоба к русскому слову, к чужой культуре, к независимой истории и ее громким победам. Они их помнят и панически боятся. Недаром в эстонской Нарве запретили даже само название акции «Бессмертный полк», признав его «пророссийским». Так и доморощенные укропейцы запрещают ленты, ордена, имена полководцев и Знамя Победы, потому что это память об их оглушительном историческом поражении. Память о разгроме ваффен СС «Галиция», о повешенных полицаях, о разоренных схронах УПА. Они наследники поражения коллективной Европы от коллективистской России.

Кому-то суждено сеять неонацистский террор и смерть, а кому-то творить симфонию Победы – будь то в осажденном Ленинграде или освобожденной Пальмире. Трагедия Одессы, Мариуполя, Донецка, десятков других городов и сел – есть залог нашей непреходящей памяти. Не все драгоценности, что блестят – не все ценности, что Европа. Хватит путать заграничный турсервис с истинным человеколюбием! Европейские правительства сами предали европейские ценности, если под таковыми подразумевались демократия, правовое государство и свобода слова.

Подлое, лицемерное поведение так называемой «западной цивилизации», потакающей убийству беззащитных и подавлению инакомыслия, должно стать вечным уроком для народа этой земли, для его потомков, для его правителей. И когда придет пора окончательного сведения счетов, у нас есть хороший довод не вмешиваться и не помогать этим абсолютно посторонним людям – как не вмешивались и не помогали они. Пусть покойно идут навстречу своей судьбе – физическому вырождению семьи, дехристианизации континента, ярости пригретых ими террористов.

Негоже нам извиваться перед чужеземными панами, ведь слабых они все равно презирают. А лучше всех смеется тот, у кого есть и навсегда останется День Победы. Нашей Победы!

 

Близок ли конец хунты

Четверть века Россия и Украина жили порознь. Серьезный срок. Новое поколение украинцев вообще мало представляет себе масштабы и сегодняшнее положение в России, многие не бывали в ней. Среди россиян также немало тех, кто не в полной мере осознает, насколько Украина многоязычна, многоконфессиональна, многокультурна.

Долгое время официальная Россия тоже эту разность как бы не замечала, предпочитала работать в столице, полагая, что Киев, и только он, является центром принятия политических решений и всей текущей политики. Но когда в результате очередного майдана Украина оказалась фактически разорванной между противоборствующими группировками, выяснилось, что Москва не очень готова работать с региональными элитами.

В том числе и с теми, которые во время Русской весны громко заявили о себе. Не существовало организационных структур, не были налажены личные контакты, почти полностью отсутствовала внятная информационная политика на местах. В итоге благоприятный момент для противодействия государственному перевороту был упущен, а по мере укрепления новых киевских властей взаимные контакты на местном уровне прекратились.

Официальная политика России на украинском направлении свелась к тому, чтобы переварить Крым, достигнуть хотя бы какого-то компромисса с Западом, избежать крупномасштабного военного столкновения в Донбассе. Фактически – минимизировать потери от несомненного провала долговременной стратегии на украинском направлении. Хотя кажется очевидным, что приобретение Крыма не может заменить утраты всей Украины.

Между тем русские на Украине никуда не исчезли: на улицах звучит русская речь, продаются русские книги, по телевизору идут российские развлекательные программы. Но все чаще на русском языке общаются бойцы националистических батальонов. Все больше русскоязычных ненавистников России приезжают на Украину с гастролями и лекциями. Все агрессивнее написанные по-русски (и при этом пропитанные чудовищной русофобией) послания в социальных сетях.

Покуда ослепленные собственной пропагандой российские чиновники по старинке думают, что строптивая соседка никуда не денется, Украина неуклонно, месяц за месяцем, становится совершенно другой. Идет круглосуточная пропаганда в СМИ, спешно вводятся новые стандарты в образовании и науке, перелицовываются исторические названия и даже внешний облик городов. Одновременно многие русские на Украине вполне сознательно перестают быть русскими – кто из страха, кто из убеждения в отсталости всего родного, кто из ненависти к прошлому, кто из презрения к настоящему. Россия официально провозглашена агрессором и «азиатской ордой», а с ордой мало кто по доброй воле хочет иметь дело. «Русское» в сознании молодежи как бы означает «немодное». Для людей среднего возраста – угроза мобилизации. Для пожилых – символ государственного «вероломства».

Этого не стереть влажной тряпочкой, как убеждают некоторые оптимисты: дескать, достаточно лишь изменить вещательную политику украинских телеканалов, и все вернется на круги своя. Сегодня украинцам упорно вбивают в сознание стереотипы и убеждения, которые будут работать еще не один десяток лет, проявятся в детях и внуках.

Информационная война – это не политические ток-шоу на московских каналах, которые, впрочем, большая часть населения Украины давно не видит и уже не слишком печалится по сему поводу. Это не работа наемных ботов в социальных сетях (хотя и она бывает необходима). И даже не информационное сопротивление на территориях, подвластных националистической диктатуре. Это продуманная стратегия действий, с пошаговой очередностью, профессиональной организованностью. Это реализация цели – донести качественный и нужный информационный продукт до широкой украинской аудитории. Сегодня все вышеперечисленное отсутствует.

Русские телеканалы принимают на спутниковую антенну лишь избранные счастливчики, а российская политическая пресса и радио отсутствуют на Украине напрочь. С интернетом ситуация не лучше. В списке 1000 самых популярных блогеров тех, кто придерживается антимайданных воззрений, меньшинство (в первой сотне – два-три человека).

В ближайшее время на пропаганду в украинском обществе «наши западные партнеры» планируют вложить около 150 миллионов долларов, хотя трубадуры «евроатлантической интеграции» и так чувствуют себя весьма неплохо. Они востребованы, в отличие от своих антагонистов, вытесненных из СМИ. На Украине практически нет влиятельной русофильской печатной и электронной прессы, независимых теле-и радиостудий, специализирующихся на интересах именно украинского зрителя, читателя, слушателя. О создании пророссийского контента на украинском языке и говорить нечего. Никак не решен и вопрос планомерной многоканальный доставки собственно российского информационного продукта – через интернет, соцсети, трансграничное вещание. Российские телеведущие могут сколько угодно убеждать московскую студию в популярности их ток-шоу на Украине, но это не так. Вообще, у российской аудитории в отношении современной Украины сложилось множество ложных представлений, укоренились разнообразные иллюзии. Они мешают трезво оценивать ситуацию, делать правильные выводы.

Украинские магазины по-прежнему полны продуктов. То есть для украинского обывателя внешне ситуация вполне благополучна. Недовольство народа киевской властью носит достаточно управляемый характер (результаты последних выборов показали приемлемые для майданных партий результаты). Да, режим слабеет экономически, но одновременно он усиливается с помощью репрессий и оголтелой пропаганды. Править на штыках чрезвычайно неудобно, но вполне возможно. Тем более что отношение к русским, Путину и России на большей части Украины крайне неодобрительное. Первопричина крымских событий, Русской весны и войны в Донбассе в обществе утеряна напрочь, зато в изобилии каждодневные «неутешительные» новости из «дремучей Рашки» и «подвигах бойцов АТО».

Есть в народе и серьезная психологическая обида, одно из проявлений которой – сознательная самостоятельная дерусификация этнических русских и русскоязычных граждан Украины. Обычной практикой становится демонстративный переход на украинский язык в быту, нарочитый «патриотизм», активное участие в антироссийской истерии, доносительство на «сепаратистов».

На этом фоне не стоит исключать вариант, при котором украинский режим в различных модификациях – от откровенно нео нацистского до умеренно русофобского – может просуществовать достаточно долго, чтобы стать опасной альтернативой самой России и ее интеграционным усилиям на евразийском пространстве. Сейчас подобная перспектива выглядит маловероятной, однако при финансовой подпитке Запада, при последовательной системной работе не такой уж фантастической. Вполне возможна и трагедия большой войны под флагом «возврата всех украинских земель». Из пропагандистских соображений Украина в ближайшем будущем от Крыма не откажется.

Не стоит прекраснодушно доверять экспертам, победно трубящим о скором конце хунты. Над победой надо упорно работать. И не по старинке, контактируя исключительно с Киевом: там уровень русофобии и майданных настроений зашкаливает. А с теми регионами и местными элитами, которые еще заинтересованы в сотрудничестве с РФ, не считают Россию врагом. Говорить с ними аккуратно, по-деловому, подкрепляя усилия ежедневной информационной работой, чтобы во внутриукраинской дискуссии пророссийские силы могли опираться на региональное общественное мнение.

С каждым регионом политический язык общения должен быть у России свой, не унифицированный, понятный аудитории на местах. Только такая гибкая политика может не дать сцементироваться русофобской идеологии, которая сегодня распространяется из Киева по всей остальной Украине. Пока Россия мало что делает в этом направлении. Думать, что перезревший гнилой плод сам упадет в руки, большая ошибка.

 

Гражданская война с последующим геноцидом

На Украине очень нервно относятся к определению вооруженного конфликта на Востоке как гражданской войны. Ведь оно разрушает всю идеологическую конструкцию послемайданной Украины, которая якобы воюет с террористами и оккупантами. Вспомним недавний скандал с девушкой, которая несла на киевском гей-параде скромную табличку «make love, not civil war» – какая, мол, ужасная провокация.

Киевское правительство и его пропагандисты упорно отрицают тот факт, что на стороне ЛДНР сражаются не только тысячи жителей Донбасса, но сотни харьковчан, одесситов, запорожцев и жителей других регионов Украины. А гражданами какого государства до войны были Губарев, Болотов, Гиви (М. Толстых), Захарченко, Плотницкий?

В прошлом веке гражданские войны в России и в Испании тоже характеризовалась участием иностранных добровольцев (вплоть до отдельных интернациональных бригад), активным вмешательством иностранных держав, но никто по поводу определения «гражданская война» не спорит.

Является ли эта война на Донбассе полномасштабной? Сегодня – нет. Существует линия разграничения, через которую официально осуществляется проход гражданских лиц, до недавно узаконенной блокады шла активная торговля, функционируют некоторые общие жизнеобеспечивающие коммуникации. А боевые действия хоть и ведутся, но не носят большого размаха. Такую войну называют «конфликтом низкой интенсивности» – явление хорошо изученное и имеющее целый ряд характерных признаков. Другое дело, что подобный конфликт легко трансформируется в полномасштабную войну с решающей победой одной из сторон. Как, например, произошло в августе 1995 года в бывшей Югославии, когда хорватские вооруженные силы в результате стремительной операции за 84 часа разгромили сербов и ликвидировали их недавно созданное государственное образование Республику Сербская Краина. И раз отдельные персонажи в киевском политикуме мечтают применить на Украине опыт Хорватии, полезно будет и нам присмотрится к опыту войны в Югославии.

В Югославии тоже все начиналось с невинного национального возрождения в национальных республиках, но скоро быстро накапливавшиеся проблемы в экономике заставили местное руководство маскировать их усилением националистической и сепаратистской риторики. Сохраняя за собой власть, бывшие партийные чиновники легко шли на союз с мафиозными структурами, брали на вооружение националистическую риторику и захватывали «именем нации» промышленные предприятия.

Лидер хорватских националистов Франьо Туджман активно участвовал в различных махинациях в эпоху приватизации хорватской части общеюгослав-ского наследия и активно пропагандировал самый примитивный расизм. Посол США в Югославии Уор-рен Циммерман отмечал, что в Хорватии «жестоко нарушались права сербов. Сербов выгоняли с работы, от них требовали подписать бумаги лояльности, нападали на их дома и имущество. Я несколько раз обедал с Ф. Туджманом и слышал как его министры обзывают сербов самыми страшными словами». Сам Туджман заявлял: «Хорваты принадлежат иной культуре, иной цивилизации, нежели сербы. Хорваты – часть Западной Европы… Сербы принадлежат востоку. Они жители востока, как турки и албанцы… Несмотря на языковые сходства, мы не можем жить вместе». Разумеется, в ответ и сербы обособлялись, в том числе, и создавая собственные анклавы, к которым относилась Сербская Краина.

В какой-то момент разделение различных регионов приняло необратимый характер, особенно, когда со своим дипломатическим признанием на подмогу погружающейся в национализм Хорватии поспешила Германия – Хорватия и хорваты были союзниками немцев в Первой и Второй мировых войнах. И, кстати, хорватские вооруженные формирования отличались особой жестокостью, особенно по отношению к говорящими с ними на одном языке сербам. Национальная память об истреблении хорватскими усташами сотен тысяч сербов дала искру, и начались боевые действия.

Дольше всех сопротивлялись общему безумию те регионы и люди, где во множестве были многонациональные семьи, жили дети от этих браков, и в целом сохранялась мирная обстановка. Босния и Герцеговина, исконный перекресток культур (43,7% мусульмане, 31,4% сербы, 17,3% хорваты плюс евреи, цыгане и другие), тоже стала ареной битв разномастных националистов. Еще накануне войны в регионе происходили массовые многонациональные манифестации в защиту мира и против гражданской войны. Так, в июле 1991 года, десятки тысяч человек образовали живую цепь через Мостар, а в августе того же года в Сараево на митинге за мир собралось более ста тысяч человек. 5 апреля 1992 в Сараево по митинговавшим людям из окон близлежащей гостиницы неизвестными снайперами был огонь на поражение. Были убиты две женщины – Суада Дилберович и Ольга Сучич. После чего события было уже не удержать.

Вспыхнувшая война в Боснии и Герцеговине активно поддерживалась Хорватией, длилась более трех лет и унесла, по разным оценкам, от 100 до 260 тысяч жизней, две трети жителей региона стали беженцами. Под прикрытием этих событий хорватскими вооруженными силами и была ликвидирована Сербская Краина.

Безусловно, вспоминая о Хорватии, граждане Порошенко, Гройсман и прочие имеют виду и то, что (наряду со Словенией) она уютно обустроилась в Евросоюзе и НАТО, и вряд ли хорватских лидеров мучают видения десятков тысяч уничтоженных по их злой воле людей. «А не стоит ли – ради достижения подобных целей – и Украине пройти путь этноцида, а для этого промаркировать вчерашних сограждан как этнически чужих», – рассуждают киевские «ястребы». Некоторые украинские политики и журналисты, разглагольствующие об этнических чистках и казнях, упорно превращая конфликт гражданский в этнический, ничем не отличаются от гитлеровских расистов. Возможно, они думают, что они ближе к хорватским усташам. Но и те были гитлеровцами – так же, как и шуцманшафтбатальоны их героя Шухевича.

Клаузевиц говорил: «Война есть акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю». Гражданская война – есть насильственное принуждение части граждан подчиниться вооруженной силе другой части граждан. Хватит бегать от названий. Не зная названия болезни, нельзя ее вылечить.

Вспоминая о событиях в Югославии, один из югославских политиков сказал: «Войне пришлось быть кровавой, поскольку узы между нами были крепкими». Чем меньше жертв – тем больше шансов на примирение в будущем. Очевидное стремление России удерживать гражданскую войну в Украине на минимально возможном уровне демонстрирует глубинное понимание этой истины.

 

Рыбья память

Распространено мнение, что рыбы имеют короткую память: помнят событие или место всего лишь несколько секунд или минут. Недавно ученые доказали – это не так, оказывается некоторые обитатели вод помнят место кормежки целых несколько дней. А потому не будем оскорблять «свидомых патриотов» – они, конечно, много умнее бессловесных водяных тварей! Они помнят события неделями и даже – в некоторых случаях – месяцами. Но вот дальше начинаются проблемы и приходится им напоминать.

1. Майданщики говорят о том, что в феврале 2014 года они свергли никуда не годный, вороватый и даже «клептократический» режим Януковича. Может стоит им напомнить, как воровал «демократический» режим пана Ющенко, заброшенного в президентское кресло оранжевой волной Revolution number one? Хорошо бы освежить в памяти компанию «любых друзив», в которую, к слову сказать, входил и нынешний Петюндер? Проштудировать, так сказать, заново разворованную «Больницу будущего», тимошенковский обвал гривны, «газовый контракт», бензиновый, сахарный и лекарственный кризисы.

2. А может напомнить им, с чего началась пресловутая «оранжевая революция» 2004 года, тот самый «протомайдан» – уличную акцию «Украина без Куч-мы»? С теми же неувядающими «революционерами» в главных позах: Луценко, Тимошенко… А также боевиками-националистами, яростно штурмующими Администрацию Президента? Даже не сомневайтесь, что многие из них снова отличились в феврале 2014 года. А ведь именно тогда, весной 2001 года под стенами Банковой, они впервые почуяли свою силу и востребованность в украинской политике. И, к слову вспомнилось: что там по всемирно известному делу Гонгадзе? Кучму так и забыли посадить?

3. Ах, извините! Видимо, надо освежить в памяти, почему в 1994 году к власти пришел именно Кучма? Наверное, вы уже забыли голодуху начала девяностых, до которой довел народ бывший высокопоставленный партиец и «отец независимости» господин Кравчук, до сих пор витийствующий на телеэкранах. А ведь именно Леонид Макарович массово запустил размножаться в аквариум власти некомпетентных национал-демократов – гремучую и дремучую смесь «прозревших» комсомольцев и дураков-руховцев, которые с радостным лаем набросились на инородцев. Это же из той эпохи броский лозунг унсовца Корчинского: «Крым будет украинским или безлюдным». И людоедский вопль в Крыму запомнили навсегда.

4. Напомнить, почему руховцы – дураки? Да потому, что большинство из них слепо верили в листовочки, все примитивное содержание которых – «кто украл наше сало?». Потому что бредили, будто жизнь изменяется к лучшему тризубами и прапорами, а в 1990 году кое-кто даже решил, что достаточно приколотить палатку к брусчатке – и вот она, «свобода»! Да, я о пресловутой «революции на граните». С тех пор, многие «революционеры», вроде вечного министра Кириленко, свободно заходят в ваши карманы на нерест и неплохо там себя чувствуют. И уверяют других, несмотря на упрямую статистику безвозвратных потерь и чудовищных утрат, что они натворили благо.

5. Да и листовочки руховские имели свою давнюю историю. Еще нацистская пропаганда использовала те «доводы», рассказывая жителям оккупированных территорий, как их «грабили москали». А носители той «исторической памяти» потом долго отсиживались в США и Канаде, продолжая «славные традиции» ОУН-УПА, красуясь вышиванками и на досуге подрабатывая антисоветчиной. Вспомним «дияспору», припомним импортированные в Украину их учебники «истинной истории», напечатанные на деньги Сороса, помянем славных предков Кэтрин Чумаченко (она же Ющенко), прочих бандеровских радетелей и потомков карателей. И никакого склероза: все эти скользкие Зварычи и чешуйчатые Яресько до сих пор в тренде!

6. Вспомним, кто такие бандеровцы! Нет, не в исполнении нынешнего официоза, а то, как они сами о себе думали. Ведь они же честно писали в манифестах 1941 года, что они союзники «непобедимой немецкой армии». Что украинский национализм «разновидность фашизма» провозглашал «великий гуру» Донцов и вторил ему сам Сциборский. И «слава героям» Шухевич-старший исправно служил Гитлеру, и полусвятой архипастырь Шептицкий фюрера превозносил, и рядовые «патриоты» евреев истребляли не без восторженности. Как же можно такое забыть?

7. А откуда легендарная УНА на свет появилась? Да из УВО – воинского союза бывших петлюровцев! Того самого пана-атамана Петлюры, что прославился на всю Европу еврейскими погромами, а в самой Украине – сдачей Польше Львова (со всеми прилегающими колыбами); шизоидного персонажа неудачливой государственности, наследницей которой считает себя нынешняя власть. Напомнить вам ее «достижения» вековой давности: импотенцию Центральной Рады, шутовство Гетманата, розовые мечты Липинского об аграрном рае? И сотни тысяч убитых.

8. Революция и кровавая гражданская война – вот итог недолгого хозяйствования пришедшей в феврале 1917 года к власти либеральной интеллигенции – всех этих петербургских и московских просвещенных «хохломанов», киевских поклонников Драгоманова и его племянницы Леси Украинки. И их подручных – кровавых революционеров-фанатиков, вроде эсеров. В украинском варианте – выучеников Михновского, харьковского ницшеанца, который бредил «Украиной для украинцев». А для приближения того «светлого часа» подорвал памятник Пушкину в Харькове (борьба с памятниками – это у них наследственное). Не помните, чем закончил сумасшедший Михновский? Повесился!

9. Истоки помешательства «хохломанов», помнится, еще в XIX веке хорошо исследованы Пантелеймоном Кулишом, который и сам по молодости лет (наряду с Шевченко и Костомаровым) прошел сквозь те соблазны в Кирилло-мефодиевском братстве, порожденном свежим очарованием украинства. Основоположники новомодного в начале того века стиля – Котляревский и Квиткa-Основьяненко – ранее чутко уловили социальный заказ малороссийской шляхты, вчерашней казацкой старшины, откуда они и сами были родом. Старшина со времен императриц Елизаветы и Екатерины жадно и настойчиво требовала для себя дворянских привилегий – для максимального закабаления своих же земляков, крестьян Малороссии-Украины. А для обоснования «исконных» прав на человечьи души всегда нужна особая История и Родословная – дескать, «свое природное просим»!

10. Деиндустриализация и смерть промышленности Украины сегодня есть возвращение ко вчерашнему архаичному идеалу казацкой старшины: свой хутор, закабаленные холопы и сладкое безделье. Недаром украинские националисты мнят себя вельможными казаками. Так и «классократ» Липинский мылился помыкать «хлеборобами», и интегральный националист Донцов кромсал украинский народ на «козаков и свинопасов».

Десятилетиями мы наблюдаем гримасы одной и той же идеологии: примитивной и провинциальной. Ныне воплощению этой стародавней мечты подчинены планы быстрой распродажи украинских земель в частную собственность. И, вполне возможно, скоро ею будут безраздельно владеть новые плантаторы, которые вчера оплачивали майдан, а ныне спонсируют АТО.

По сути, мы вплотную подошли к воплощению классической «банановой» (или «укропной») республики, которой правит свора богатых помещиков, если угодно по-модному – агротрейдеров. Только к благополучию народа и модернизации государства грядущая панская Украина не имеет, ровным счетом, никакого отношения. И вот это надо запомнить навечно.