Форменная бессмыслица, что в середине третьего тысячелетия пятьдесят шесть миллиардов человек все еще теснились на планете Земля. Нет, они, конечно, не теснились, а жили достаточно вольготно в городах, устремленных к небу и дающих дышать живой природе. Люди заселили Марс, жили на космических станциях и в нескольких колониях на других пригодных для человека планетах. Хотя найти их было совсем непросто, малейшее отклонение в гравитации, атмосфере, магнитном поле и даже цвете ландшафта приводило к быстрым или медленным, опасным или безопасным, но изменениям в человеческой физиологии и психике.

Даже на Марсе жило только около восьмисот миллионов, и колонизаторы Марса в пятом, а иногда и третьем поколении заметно меняли внешний вид, и цвет кожи был только одним из изменений. Найти второй родной дом, полноценную замену Земле с молодым солнцем человечеству не удавалось. Зато можно было создать собственную звезду и планету и отправиться на них в путешествие по Вселенной.

В детстве Майкл любил читать книгу Крачека «Бесконечный путь в жизнь» про приключения люберян – жителей экзопланеты «Люберия», отправившейся в дальний космос, чтобы найти ответы и доказательства отражения великого разума в структрах Вселенной.

Путешественники нашли много такого, с чем человечество ранее не было знакомо. Их поиски рождали новые вопросы, и они летели дальше, отправляя капсулы с информацией обратно на Землю по петлям своего пути. Но время шло, чувство связанности с Землей размывалось, и на четвертом поколении люберяне перестали воспринимать Землю собственным покинутым домом, она превратилась в древний, созданный их отцами миф о далекой, чужой, ищущей ответов планете. Миф был нужен для того, чтобы объяснить бесконечное движение вперед, вера в смысл которого была утрачена. На фоне этого разочарования на Люберии родилась новая вера – совершенно противоположная изначальной цели. Вера в остановку, в жизнь на одном месте, на большой планете, вращающейся вокруг звезды, которую они найдут. Они или их дети.

Многие, как и Крачек, не верили в сверхдалекие путешествия на экзопланетах. В их бесполезности убеждали и неудачные попытки, и фантастические романы. Многих. Но только не Майкла.

Конечно, экспедиция могла погибнуть, несмотря на то, что конструкция из искусственного солнца, планеты и кораблей сопровождения способна поддерживать себя и двигаться около сотни тысяч лет. Но утратить чувство связанности с Землей люди могли, только если этой связанности не было как таковой. Майкл мечтал сделать все по-другому.

Когда экзопланета «Горизонт» только строилась, все были в воодушевлении и больше миллиона землян стремились попасть в команду. А Стэнли разрабатывал принципиально новую схему постоянных контактов жителей экзопланеты с Землей. Связь с родиной должна была стать не просто технической возможностью, как это было во время предыдущих экспедиций, когда до Солнечной системы доходили сигналы, отправленные десятки лет назад, а приоритетной задачей, такой же, как и сами исследования.

Если будет утрачена альфа-связь, то по маякам их пути отправятся субсветовые информационные капсулы. В регламент взаимодействия с ушедшими экзопланетами Майкл сам предложил внести поправку о ежедневном информационном обмене с двух сторон и о необходимости возвращения экспедиции до места восстановления связи, в случае ее утраты.

Обязательной частью отправляемых данных должна стать гуманитарная информация: новые фильмы и книги, общественные и политические новости, смешные и трагические истории, а не только результаты научных изысканий и показатели работы узлов и агрегатов. Земля и «Горизонт» будут жить и дышать в унисон, пусть даже разорванные парсеками пространства и времени. Это необходимо, иначе экспедиция, отправленная ради будущего землян, чтобы подготовить человечество к грядущей трансформации вселенной, станет бессмысленной.

Майкл говорил отцу много раз, что будет рядом с ним и с мамой каждый день своего полета, но отец только качал головой, а потом затеял кампанию вокруг дурацкой поправки о возвращении по требованию. И добился своего, потому что всегда получал желаемое с помощью бешеной харизмы, денег и влияния в обществе.

Отец Майкла был авторитарной задницей, уверенной в своей правоте, особенно потому, что практически всегда оказывался прав. И Уильям Стэнли обязательно воспользуется своим правом на встречу через сорок лет, Майкл не сомневался в этом, особенно после того, как отец отдал столько своей энергии на принятие поправки, но в первую очередь – ради мамы. Хотя она всегда говорила, что не будет настаивать на его возвращении. Только взгляд ее, размытый, туманный, уходил в сторону при этом обещании, и в груди Майкла разрасталась ноющая пустота.

Он бы всегда оставался на связи и рядом с ней за миллиарды парсеков, и одновременно хотел сам распорядиться своей жизнью, отдать ее за то, во что верил. Прав он или нет, но таков был его выбор.

Майкл расстроился и растерялся, когда была принята поправка о связи поколений, а точнее о праве отцов ломать судьбы детей по своему усмотрению: я тебя породил, я тебя и… верну. К тому моменту все было готово к отлету, его и пять тысяч жаждущих полета ждала уютная и обустроенная планета: с деревьями, цветами, животными и лабораториями, и пылающим солнышком в магнитном кармане. Майкл Стэнли прошел жесткий отбор, а потом и выборы на должность губернатора экзопланеты на ближайшие два года и имел право отправиться в путь в любой момент этих двух лет.

Но не улетел. Как и остальные.

В вынужденном возвращении через сорок лет был привкус поражения, словно ты снова оказываешься на линии старта, выбросив в черную дыру половину своей жизни. Было и другое чувство. Ступая на землю «Горизонта» после поправки, ты подписываешься под сдачу проекта в срок, проекта под названием «неизвестность».

А сама поправка была плоть от плоти общества, боящегося настоящей жизни. Люди, которые для того, чтобы отправиться в горы или сплавиться по реке, заковывают себя с ног до головы в силовую защиту, утрачивают особенный острый вкус жизни, что был когда-то у предков. Признать эту поправку – это все равно что согласится с тем, что жизнь и должна остаться такой – стерилизованной прививками и протоколами безопасности. Когда воздух вдыхают, но им не дышат.

Но Майкл не мог, просто не мог с этим согласиться.

После принятия поправки Майкл попытался найти для себя совсем другой путь. Был на Марсе, возглавил диагностическую группу у колец Сатурна. Все это было не его. Отец твердил Майклу, что кровь того отравлена идеей пользы и желанием принести себя в жертву. Он ошибался. Стать жертвой – не было его желанием, он хотел стать победителем. Невозможно слить в чан самого себя, а взамен получить другое «я».

Поэтому через десяток месяцев мучительных попыток найти другую цель и смысл жизни, Майкл понял внезапно и ярко, стоя на вершине Маттерхорна, – он полетит и не станет возвращаться, если не сочтет это верным. И плевать на поправки.

Этот выбор делал его преступником.

Остался только вопрос, как покинуть Землю? Сделать вид, что признаешь поправку, помириться с отцом и отправиться в путь на якобы отмеренные сорок лет, а по дороге взломать программу запуска возвращения? Или сразу поставить себя вне закона. Улететь без предупреждения, не прощаясь, не оставляя сомнений ни у кого.

Майклу было противно юлить и врать, особенно отцу, когда он был убежден в своей правоте и в своем праве. Значит, оставалось одно – готовить бунт и бунтовать.

«Горизонт», как и Земля, вращался на солнечной орбите. До сих пор. Никто не отменил полученный Майклом после конкурса проектов развития и прямых выборов статус президента экзопланеты. Он мог собрать участников экспедиции и дать команду старта. Но он не принимал решения слишком долго и, когда на вершине Маттерхорна выбор был сделан, «Горизонт» уже стоял у временной границы консервации по протоколу. А участники полета? Далеко не все согласятся пойти против закона и промолчать о планах своего лидера.

Поэтому ему снова пришлось собирать команду из тех, кто боролся с ним против поправки, и из новых, тех, кто жаждал приключений. Майкл никого не хотел использовать вслепую, поэтому каждый из новых и старых членов экспедиции знал, на что шел. Если с Земли затребуют возвращения их поколения, – они не вернутся, не пожелав этого сами.

А когда земляне поймут, что требование не выполнено, они могут запустить программную капсулу по следам экзопланеты, чтобы развернуть весь «Горизонт». Но и это не поможет. После отлета с Земли они потратят пару лет на переконфигурацию шести гигантских стартовых двигателей экзопланеты, и программа возврата, по сути, будет уничтожена. Это был план, и для его реализации нужными были специалисты экстра-класса и время.

Вопрос отказа от взаимодействия с Землей, от постоянного обмена информацией Майкл даже не рассматривал. Они улетали ради будущего человечества, и ни на секунду экспедиция не имела права забывать о родной планете, тем более, что на создание путешествующего космического тела ушли огромные ресурсы – семь лет федерального бюджета. Они не предадут интересы людей, но будут служить им на своих условиях. Они бунтари, но не воры.

Время работало против Майкла. Новая команда не успевала подготовиться к началу демонтажа «Горизонта». Проектная документация реконфигурации двигателей не была разработана полностью. Кроме того, участников полета стало меньше, гораздо меньше, и теперь не хватало специалистов и оставались не закрыты некоторые области знаний. Братство запредельщиков в новом составе тренировалось тайно, боясь наблюдения, блокируя каналы коммуникации и накачиваясь информацией до предела.

Когда два месяца назад экскурсионные программы на «Горизонт» были закрыты, и появилось сообщение, что Министерство обороны начинает процедуру консервации, Майкл запаниковал. Он знал, что начнут с вывоза животных, растений, демонтажа биогенераторов воды и микроорганизмов. А потом отправят искусственную звезду на более насущные надобности.

Без биогенераторов нельзя было обойтись во время полета длиною в жизнь. Одно время думали, что точности синтезатора для человеческого организма достаточно. Пока не был открыт депрессивный синдром, названный скукой Палмера. С человеком, живущим только на синтезированной еде и воде, было все в порядке, пока он чем-то занимался: работал или развлекался, просто читал, но состояние покоя вызывало жестокие приступы депрессии, суицидальные мысли. Достаточно было потреблять что-нибудь натуральное на фоне цифрового питания – лучше воду, чтобы синдром полностью исчезал.

Как только демонтаж начнут, – бунт Майкла провалится и придется объявить о своем желании улететь и о готовности следовать правилам поправки. Пока не истек его губернаторский срок.

* * *

В попытке хоть что-то узнать и принять решение Майкл Стэнли отправился на пресс-конференцию, организованную Министерством обороны по вопросам развития гиперфлотов Федерации. Там было много народу и столики, накрытые для гостей. На этой пресс-конференции Майкл встретил Алексея Треллина и неожиданно для себя познакомился с Джеки.

– Майкл Стэнли, давно хотел вас увидеть поближе.

Молодой генерал-интендант говорил громко, заставляя всех вокруг оборачиваться. Звонкий голос звучал с такой нескрываемой, едкой насмешкой, что Майкл внутренне подобрался и ощетинился.

– Вот и увидели достаточно близко, – произнес он в ответ холодно.

Желание противостоять было неправильным, Треллин лучше других знал график демонтажа экзопланеты, точные даты не были представлены в открытых информационных источниках, поскольку касались объекта высокой ценности.

– Человек, который отказывается от мечты во имя закона и сыновьей почтительности, должен иметь невероятную силу воли и быть истинным гражданином.

И подбор слов и тон выдавали желание поиздеваться. Пока Майкл молчал и кривил губы, Алекс хлопнул его по плечу и воскликнул еще громче:

– Рад, что такие люди еще встречаются.

Он развернулся к стоящему рядом и широко улыбающемуся белобрысому офицеру и добавил:

– Они редкие, как мамонты, и такие же ценные.

Оба рассмеялись.

Глядя на то, как эти двое отходят от него, Майкл чувствовал одновременно кольцо ярости, сдавившее горло, и горячие пальцы стыда на щеках. Он не нашелся что сказать, кроме того, что говорить был не должен. Кулаки сжались сами собой.

– Не обращай внимания. Ты не единственный. Мой маленький братик всегда слишком много себе позволяет и слишком много о себе думает. Правда, часто оказывается прав.

Большущие, чуть раскосые глаза снова смотрели на Майкла, только теперь не насмешливо прищуренные, а любопытные, распахнутые и веселые. И разглядывали его не сверху, а снизу. Так он познакомился с Жаклин Треллин.

В ближайшие же выходные Стэнли отправился с ней и ее братом поиграть в бильярд на льду. Алексей достаточно легко обыграл Майкла, новичка в этом спорте, и с большим трудом Джеки. А когда они сидели за круглым прозрачным столиком и пили кофе, интендант говорил много и опять не пытался быть хотя бы вежливым. Джеки пихала брата в бок и даже отвесила пару раз сестринский подзатыльник. Майкл не находил в словах Алекса ничего милого и боролся с желанием высказать самовлюбленному генерал-интенданту все, что думает о таких, как он. Тогда он сдержался, чтобы сохранить возникшее знакомство и иметь возможность воспользоваться им. Прошло чуть больше недели, и Майкл запутался в своих чувствах к Джеки, а еще через пару недель и во вранье.

Он выяснил, что Алекс нередко ночами работает у себя дома в Дублине. Майкл отлично знал существующие системы организации безопасности и понимал, что доступа к документам высокой секретности из домашнего кабинета Треллина не могло быть. Но информация по консервируемой экзопланете – что и когда собираются демонтировать, а может, уже демонтировали, и где это хранится – вряд ли имела высокий уровень секретности.

Попробовать проникнуть в кабинет и глянуть на информацию стоило. Даже если Майкл не найдет то, что ему нужно, то при тщательной подготовке вряд ли его раскроют. Он знал, что такие самовлюбленные типажи, как Алекс, очень небрежны в мелочах.

Кроме того, Треллин его раздражал, и утереть генеральский нос напоследок, даже если тот и не поймет этого, – очень хотелось. Вот только как к этому отнесется Джеки? Майкл не мог понять и поэтому молчал о своей задумке.

Во-первых, нужно было раздобыть на черном хакерском рынке прокисшую иридиальную карту, во-вторых, попытаться ее перепрошить, отсканировав по максимуму физиологический фон Алекса, и в-третьих, сделать клона и отправить его в кабинет дублинского особняка.

Чтобы добраться даже до не слишком секретной информации Министерства обороны, недостаточно было хакеров и точных клонов. Взломать сеть извне безнаказанно было невозможно, а у офицеров с доступом вносились изменения в характер радужной оболочки и сетчатки глаз так, что они становились уникально «блуждающими». Алгоритм и параметры блуждания зашивались на иридиальной карте – своего рода изолированном ключе, добраться до которого хакеры могли только в момент уничтожения старой карты. Оставалось только попытаться получить скисшую и перепрошить. Высокую степень точности воспроизведения достигнуть было сложно, а для проникновения в структуры Минобороны нужно было овладеть еще верификатором, который готовил канал связи, и, по сути дела, являлся замком для ключа иридиальной карты конкретного человека.

Но в домашнем кабинете Алекса не могло быть верификатора.

Уже неделю Майкл был готов провернуть задуманное, но мысль о Джеки его останавливала. Можно было бы ей все рассказать или отказаться от дурацкой затеи и, понадеявшись на то, что демонтаж не начат и они все успевают, дать отмашку всей сети трех тысяч запредельщиков без всяких дополнительных проверок.

Сегодня утром, улетая со станции скорой помощи, он дал себе слово принять решение через день и либо все ей рассказать, либо не лезть в кабинет ее брата с клоном, уже спроектированным в лаборатории соцда-нов в Дели под добытую на черном рынке и перепрошитую под Треллина иридиальную карту. Но когда с ним на связь вышел сектор «Орбита», времени не осталось ни на просмотр, ни на принятие взвешенных решений.

– Что случилось, Майкл? Ты словно провалился сквозь грозовое.

Джеки вглядывалась ему в лицо, а он лихорадочно пытался сообразить, что же ему делать. Его как будто выбросило на каменистый берег – беззащитным телом на режущие уступы.

– На орбите «Горизонта» внезапно возник грузовой транспортник, – с трудом проговорил он.

– Ты хочешь сказать, что начали демонтаж и что-то вывозят?

Темные глаза смотрели встревоженно, но где-то в их глубине, казалось, промелькнула тень облегчения. Майкл ощутил, как растерянность сменяется злостью.

– Начали?! Может, уже закончили! А мы не заметили ничего – никаких изменений, даже прибытие команды и машин для демонтажа.

– Не злись, Майкл! И что ты собираешься делать?

Тоненькая фигурка, замершая на фоне двух других: прокуренного соцдана и черного полицейского. Стоп-кадр из жизни, который, как кадр из фильма, не отмотаешь назад. Только вперед.

– Улететь. Я собираюсь улететь, Джеки. Через несколько часов, пока не станет слишком поздно.

– Так сразу! Но если они успеют или успели вывезти важные элементы?

– Не успеют, – яростно убеждая себя, проговорил Майкл. – Звезда на месте, крейсера сопровождения на приколе. Других транспортников не видели. Если что-то разобрали – мы соберем. Среди нас высококлассные инженеры.

– А если не сумеем?

Джеки взволнованно подалась вперед, тоненькая прядь волос липла к ее щеке у самых губ, а за плечом плавал почти пустой бокал вина. Это может оказаться их последним свиданием.

– Тебе лучше остаться здесь на Земле, – прошептал он. – Вдруг все пойдет не так, как нужно.

– Если летишь ты, Стэнли, то лечу и я.

– Ты не понимаешь, это не история про любовь, ты должна хотеть провести целую жизнь в скитаниях. А не пойти за мной просто… просто, чтобы…

Он запнулся, пытаясь подобрать слова.

– Просто чтобы быть вместе, ты хочешь сказать?

В словах прятался холод обиды, и Майкл промолчал. Помедлив, она отвернулась, протянула руку и выключила фильм. Каштановые завитки скользили по светлой коже спины. Майкл протянул руку и коснулся ее плеча.

– Я бы хотел, чтобы ты была рядом, но я думаю, это неправильно. Не для тебя.

– Я сама решу, Стэнли. Если ты, конечно, хочешь быть со мной.

Этот разговор уже происходил между ними, и Майкл просто терял время, нарезая старые круги. Он спустил ноги и встал, собираясь с мыслями. Одежда ломаными фигурами лежала на полу.

Двенадцать цифр и три буквы на голограмме интеркома связали его с двадцатью шестью укрупненными сообществами специалистов. Братство запредельщиков делилось по областям знаний, хотя в каждое такое подразделение могли входить и люди со смежными специальностями, и просто чьи-то друзья и любимые. Двадцать шесть фиолетовых точек соединились в полусферу, значит, связь внутри их закрытой сети была установлена. Он мог бы посмотреть в глаза каждому из двадцати шести, но дискуссия была лишней. Никто из команды спецов не мог видеть сейчас его голого в фарфоровой квартирке Джеки, но могли слышать, и этого было достаточно.

– Говорит Майкл Стэнли. Время на подготовку вышло, друзья. Время на обсуждение тоже. Через шесть часов всем, кто летит в составе экспедиции, необходимо выйти на орбиту экзопланеты. Это приказ губернатора «Горизонта». По точкам транспортной доставки трехчасовая готовность, остальные добираются сами. Никого не ждем, но, надеюсь, что все успеют к сроку. Отбой.

Он отключился и поднял с пола еще влажные от дождя шорты.

– Что будем делать мы? – тихо спросила Джеки.

– Я вернусь за тобой. Через пару часов.

Она кивнула. Майкл, раздумывая, слегка прикусил губу.

– Ты… будешь говорить с братом?

Джеки пожала плечами.

– Я не знаю. У него какие-то учения в Северной Америке.

– Пожалуйста, будь осторожна в разговоре. Если произойдет огласка до того, как мы туда долетим, все может осложниться.

Джеки кивнула. И Майкл резким движением натянул на себя майку.

* * *

И все-таки он был перед особняком Алекса в Дублине. Странный ядовито-желтый дом был закрыт наглухо и подсвечен плавающими по кругу красными фонарями. Цветовые сочетания и тяжелая, нависающая над входом лепнина фронтона таили какую-то сверхъестественную угрозу. Словно здание охраняло невидимое существо, и мечущиеся красные тени были его клыками.

Майкл отвечал за три тысячи человек и просто не имел права не попытаться получить информацию. Нужно знать, в каком состоянии имущество, которым ты намерен распорядиться.

У Стэнли был час в запасе и, если демонтаж экзопланеты зашел дальше, чем они думают, если хоть что-то по-настоящему значимое было вывезено и отправлено мимо ослепших глаз братства на охраняемые склады интендантов, то он еще успеет дать отбой или захватить нужное по дороге. Или как законный губернатор экзопланеты назначит официальную дату старта и вместе со своими братьями будет врать, улыбаться и прощаться с Землей.

В личном пользовании у Майкла не было авиетки, но у него была платформа, переоборудованная в лабораторию, которую он активно использовал последние три года. Он притащил ее вслед за скутером, и теперь, зависнув над плетением ночных улиц Дублина в ста метрах от дурацкого желтого дома, сидел у пульта лаборатории и следил за медленным вращением прозрачного кокона синтезатора живых организмов. Внутри уже выросла точная копия Алекса Треллина по проекту делийских спецов. Еще десять секунд на завершение слоя…

Майкл коснулся пальцем строки загрузки программы, и труба кокона выплюнула голое тело клона. Алекс Треллин сел на пол и уставился на Стэнли. Программа еще загружалась в него, и темные продолговатые глаза смотрели на Майкла и одновременно сквозь него. Создавалось странное впечатление, что искусственное создание заранее знало, чем кончится эта безумная затея, и могло бы сказать, но не станет ли еще хуже от слов?

– Прекрати, ты не Алекс и не Джеки, ты просто клон, – прошептал Майкл.

В глазах клона появилась осмысленность, а губы растянула знакомая ядовитая усмешка. Майкл Стэнли усмехнулся в ответ. Возможно, следуя алгоритмам иридиальной карты, в существе блуждала не только радужка, но и личность генерала-интенданта. Только теперь командовать будет не он.

Сегодня ночью из нас двоих получится отличная команда.

Клон вошел в распахнувшуюся перед ним дверь, сделал несколько шагов и стал подниматься по лестнице. Майкл не чувствовал его тела, но получал прямую трансляцию, словно сам двигался внутри дома. Показания нанометрона проецировались на сетчатку синтезированного существа и на его собственную. Этой технологией пользовались в основном военные, в обычной жизни бомбежка мозга и зрения информацией обо всех возможных химико-физических параметрах окружающего мира крайне раздражает и вгоняет в депрессию. Если ты, конечно, не под эмотиконом.

– Давай направо, генерал.

И клон свернул в бешено-цветастый кабинет на втором этаже. Открытый для всех гостей. Майкл бывал там пару раз и мысленно сравнивал вкусовые пристрастия Треллинов – хрупкий фарфор и крупные формы, угрожающие цветом и внезапным падением. Почему брат и сестра такие разные? Потому что одна родилась на Земле, а другой в космосе, и целый месяц только капсула поддерживала его жизнь.

Нанометрон сообщал, что стена справа была покрыта натуральной масляной краской, слоем в три миллиметра. Алекс не пожалел ни краски, ни усилий. Зачем столько?

Клон приблизился к рисованной жирными, положенными внахлест мазками двери, которая кривилась под пьяными головами подсолнухов. Прошла секунда распознавания, и дверь стала отодвигаться.

– Хорошо работаешь, генерал, – одобрил Майкл.

Этот смежный кабинет отнюдь не был секретом, Алекс сам не раз говорил, что позволяет себе работать за зеленой дверью. Но внутри Майклу бывать не приходилось. И с чего бы? Он был парнем Джеки и, когда пару раз заходил в этот странный дом, то только с ней.

Стэнли осмотрелся, за закрывшейся дверью пространство казалось не менее тревожным. Закрытый кабинет был круглым, но его стены, закручиваясь спиралью выпуклых сот политеки, сходили на конус. На нижних уровнях выпирали тяжелые, невесть зачем нужные полки, беспорядочно теснились кронштейны. В центре на гладком и почему-то лиловом полу стояло крутящееся кресло с высоченной прямой спинкой.

– Твой звездный час, генерал Алекс, – опять проговорил Майкл, и клон сделал шаг к креслу.

Синтезированному разуму не нужно было отдавать команду, он действовал сообразно задаче наиболее оптимальным образом. Стэнли сгрузил в него информацию о формах хранения данных, компьютерных системах, экзопланетах и знания смежных областей. Скорость обработки данных у клона была выше, чем у человека, и типовыми алгоритмами поиска информации он владел безупречно.

Мозг Майкла регистрировал быстрое вращение клона внутри всплывающих голограмм данных, папок, строк, фрагментов разных записей. Стэнли старался пропускать мимо себя все то, что явно его не касалось. Пусть он вор, но не сорока-воровка, ему не нужно то, на что он не имеет права. Мелькнул запрос инсектоидов на создание курортной базы на Уране и рекреационного комплекса для личинок на северном полюсе Земли. Майкл едва сдержал вспыхнувшее мальчишеское любопытство, но перед ним веером раскрылись файлы с маркером экзопланеты.

Пальцы клона разворачивали упакованную информацию, кусок за куском, давая ознакомиться Майклу, хотя синтезированный генерал запоминал абсолютно все, и Стэнли получит полный пакет.

Здесь было много конструкционных данных, которые губернатор «Горизонта» и так знал наизусть. Нужны были последние сводки, планы и графики демонтажа и консервации. Клон распечатал папку «Текущее» и развернул ее содержание в панорамную голограмму, идущую на высоте его глаз. Майкл жадно впитывал каждый значок и каждую строчку. Затянутые мышцы спины стали расслабляться, и Стэнли провел ладонями по глазам. Все не так плохо, как он опасался, все в порядке. Процесс консервации должен был начаться через несколько часов, для этого и пригнали транспортник категории С.

В любом случае тянуть нельзя – они улетят, как уже решено. До «Горизонта» около часа пути и меньше миллиона километров. Он двигался по орбите Земли, сразу за ней и чуть дальше от Солнца, на второй космической.

– Умница, генерал Алекс, – с чувством произнес Майкл. – Ты и правда – просто умница.

Оставалось только все выключить, закрыть и быстро уйти.

Клон был на нижних ступенях лестницы, уже у самого выхода, как дверь внезапно открылась и на пороге возникла Джеки.

– Проклятие! – Майкл подскочил на ноги, не в силах поверить трансляции.

Зачем она сюда приехала, ведь брата здесь нет? Почему он не подумал, что ей может что-нибудь понадобиться в этом доме?

– Леша? – подняла голову Джеки. – Что ты здесь делаешь и почему ты голый?

Майкл схватился за голову. Ему хотелось выдрать пару клоков волос из проклятого голого черепа.

– Я спускаюсь по лестнице, – ответил клон. – Поскольку уже ночь, на мне нет одежды.

В целом – логично. Нечеловечески логично.

Но Джеки способна вытрясти душу даже из невинного робота-сборщика, и в таком раскладе клону не устоять.

– Какая лестница? Тебя не должно быть в Дублине. Что с тобой случилось, Алексей?

В голосе Джеки звякнуло железо и ее фирменная подозрительность. Плохо соображая, что делать, Стэнли бросился к секции спуска с платформы.

Он был на мостовой и, спотыкаясь, бежал к дому, пока клон сообщал, что в Дублин его отправили дела и теперь ему пора, а на одежду совсем нет времени, к тому же на улице тепло. Последнее утверждение с головой выдавало незамутненное человеческими культурными наслоениями искусственное сознание.

Когда Майкл влетел в дверь, Жаклин уже трясла высоченную фигуру за голые плечи и требовала сообщить, кто его создал.

– Это я, Джеки, – сквозь сбившееся дыхание проговорил Майкл.

Она обернулась и замерла. Губы ее слегка приоткрылись, а глаза стали непроглядно черными.

– Прости, Джеки, это я сделал клона Алекса. Я хотел тебе сказать, но…

– Это ты сделал Алекса? – проговорила она чуть слышно и обернулась, словно искала защиты у неподвижного синтезированного брата.

– Да. Я хотел рассказать, но все так запуталось.

– Что запуталось, Майкл? Я ничего не понимаю. Зачем ты сделал клона моего брата? Что ты вообще здесь делаешь?

– Джеки, мне очень нужно было узнать всю информацию про «Горизонт».

– Всю информацию? Какую всю информацию?

Он протянул к ней руку, словно этот жест мог установить между ними важную связь, успокоить ее.

– Ты сама знаешь. Нужно было понять, насколько она цела и готова к старту.

– Ты хотел это узнать, Майкл? Через моего брата?

В этом вопросе уже не было непонимания и растерянности, в нем появилось возмущение. Майкл опустил повисшую в воздухе руку.

– Да, это было важно. Я не мог подвести стольких людей.

– Ты не мог! – с яростью кивнула она. – И ты сделал клона Алексея. Моего брата! Чтобы порыться в его бумагах?!

– Да. Прости.

Майкл опустил голову. Он знал наперед, что ему не найти оправдания. Для Джеки не существовало великих идей и целей, оправдывающих средства, для нее важны были люди, привязанности и чувства, и она сейчас ощущала себя преданной и предавшей одновременно. Он вновь посмотрел на нее и увидел, что ее большие темные глаза наполнились слезами, нижняя губа дрожала.

Сердце сдавило сильнее.

– Джеки, не нужно, пожалуйста, не плачь.

Он сделал к ней шаг, желая обнять и успокоить. Но она отстранилась, отчаянно мотая головой.

– Ты, получается, мне врал, Майкл? – произнесла она срывающимся голосом.

– Я не говорил всего, я не хотел тебя расстраивать.

Она коротко кивнула и показала на клона.

– Я не идиотка, Майк. К такой операции нужно долго готовиться, правда? Это же не обычный клон? Он способен войти в рабочий кабинет Алекса.

– Не обычный. Способен, – выдавил Майкл.

Предчувствие приближающегося страшного краха охватило его.

– Не нужно, Джеки. Я тебя люблю. Это правда, – проговорил он горячо, пытаясь перебить страшный ход ее мыслей.

– Ты любишь меня с того момента, как задумал покопаться в кабинете моего брата?

Слезы ручьями потекли по ее щекам.

– Нет! Это не связано.

Джеки подняла руки, мешая ему приблизиться, ее обнять, убедить.

– Не связано, Майкл? Но это произошло одновременно, ведь правда? И потом ты говорил, что мне не нужно лететь с тобой. Или это я тебе не нужна?

Он молчал. Что он мог ей сказать, кроме уже сказанного. Почему она не хочет ему поверить, почему ей проще и легче убедить себя в том, что он мог ее использовать. Неужели его чувства не очевидны.

– Я люблю тебя, Джеки, и ты мне нужна, и это правда. И я врал тебе, – это тоже правда.

Она отвернулась, яростно вытирая мокрые щеки, снова и снова проводя пальцами по глазам.

– Да, ты врал мне. Но, наверное, не тогда, когда убеждал не лететь с тобой, а лучше остаться на Земле.

– Джеки, не надо так!

– А как теперь с тобой? Уходи, Майкл.

– Пойдем со мной. Полетели. Прямо сейчас.

Она покачала головой. Так и продолжала смотреть в сторону, на темный подъем лестницы в дом.

– Уходи. Шаттлы с точек транспортной доставки стартуют через час, и ты должен быть среди своих людей.

– Я не пойду без тебя.

Она рассмеялась и бросила на него короткий презрительный взгляд.

– Ты пойдешь, Майкл Стэнли. Куда же ты денешься? Тебя ждет жизнь во имя твоей великой пользы. Твое идиотское служение человечеству. Вот и проваливай, герой. Только захвати с собой эту дрянь, которую ты слепил с моего брата.

Где-то под сердцем лопнула боль и потекла ядом по телу. Но он медлил, а Джеки, с вызовом подняв голову, смотрела в сторону. Ее подбородок влажно блестел от пролитых слез, но во взгляде читалась решимость и вызов.

Сейчас он убедит ее только одним способом – все бросив ради нее.

Но он не может себе позволить так сделать. Дороги назад не было.

Майкл развернулся и пошел прочь, ноги едва слушались, и ждущий его путь казался невыносимо трудным.

* * *

Джеки отчаянно хотела, чтобы мир вокруг исчез, перестал царапаться, ждать чего-то от нее. Она отключила связь и теперь могла бы лежать, завернувшись в кокон одеяла, целую вечность. Утирать слезы, немного успокаиваться, и, вспомнив, как Майкл шел ссутулившись прочь и даже не оглянулся, снова выть в голос.

В горле саднило, нос опух, а лицо, казалось, вспучило пузырем, который мог лопнуть в любой момент. Было глупо так беспомощно плакать, но она никак не могла разозлиться. Джеки мучительно жалела себя. Она была готова на все ради Майкла, а он только отмерял и отсчитывал, какую часть себя выделить ей, а какую – своему великому делу. Он утверждал, что любит ее и наверняка верил в собственные слова. Почему бы и не любить? Она была так удобна для него, со своим братом и готовностью лететь, и беспокойством о нем по всякому поводу, а еще сексом.

Дура, дура, дура.

Лешка говорил ей, что все лысые просто психи. Она смеялась и отвечала, что он сам псих. А с Майклом очень просто, он такой, какой есть, не играет на публику, и не говорит людям гадости. Он честный, и у него есть принципы. Джеки он казался по-настоящему надежным. Но она все придумала.

Брат был прав, – она постоянно придумывает людей и не хочет знать, какие они на самом деле. И про саму себя тоже все придумывает.

Дура, дура, дура.

Майкл Стэнли ушел и уже улетел. И даже если полет сорвется, он сделал свой выбор и оставил ее.

Джеки рыдала в Лешкиной постели с головой под одеялом. Ей хотелось, чтобы младший братик пришел, налил ей чай с лимоном и медом и ругался ворчливым ласковым голосом. Но не сейчас, а позже, когда она обессилет от слез. Когда образ уходящего Майкла не будет вызывать столько резкой пронзительной боли.

Мысли рвались в голове, воспоминания последнего месяца крутились каруселью. Как они с Майклом сидели в римских кафешках, и там же покупали живые краски, как придумывали дом на двоих, который будет стоять у поросшего камышами озера на «Горизонте» и чертили план его первого этажа. Как обсуждали свой будущий полет сквозь никем не виданные галактики… и сколько вина они выпьют за длинную жизнь…

– Джеки, проклятие, что ты здесь делаешь?! Почему ты в Дублине?!

Лешка безжалостно тряс ее за плечи.

– Леша?

Она поднялась, осматриваясь, мучительно возвращаясь в реальность. Сквозь окна чуть пробивался свет, а она сама лежала, совершенно одетая, в чужой кровати.

– Какого черта ты не улетела с ним?!

Брат орал ей с лицо с совершенно не свойственной ему злостью.

– Что на тебя нашло? Не кричи на меня!

Он резко отпустил ее, выпрямился и посмотрел сверху, закинув руку за голову. В жесте читалось отчаяние. Джеки не понимала, что его могло так расстроить.

– Леш, – осторожно начала она. – Ты был прав, все лысые – психи.

– Да что ты?! – воскликнул он со знакомой злой насмешкой. Опустил руку и отвернулся к окну.

– «Горизонт» уже улетел, и ты знаешь об этом?

– Еще не улетел, ты успеешь догнать. Должна успеть.

– Нет, даже не думай, что я теперь побегу вслед за Майклом.

– Проклятие! Я был уверен, что и ты улетаешь. Ты закрылась от всех контактов.

Что-то в его словах показалось ей странным, нелогичным. Но Джеки не могла сконцентрироваться, ее мысли вились вокруг боли в собственном сердце.

– Я ошиблась в нем, Леш. Возможно, он и не любил меня вовсе. Знаешь, Майкл сделал клона, чтобы добраться до твоих служебных секретов, чтобы залезть к тебе в кабинет.

Брат посмотрел на нее и фыркнул.

– И ты застукала его на месте и разругалась с ним? Ты просто дура, Джеки.

Она уставилась на него в недоумении.

– А что я должна была сделать? И почему ты считаешь это нормальным?

Алексей сунул руки в карманы, и только сейчас Жаклин поняла, что он в рабочей униформе своего ведомства.

– Ничего не делать. Ты просто должна была с ним улететь. А он сделал то, что должен был сделать, потому что он – это он. Упертый идеалист Стэнли. Таким он тебе всегда нравился.

– Тебя его поступок вовсе не беспокоит? Ты как будто знал обо всем наперед.

Алексей открыл рот, чтобы ответить, но тут взгляд его расфокусировался.

– Да, запускайте пятую фазу доставки, – ответил он резко и совсем не ей.

Звук голоса исказился, и возникшая вокруг его фигуры рябь мешала понимать слова и даже различать черты лица. Джеки растерялась, она никогда не видела, чтобы брат вступал в коммуникации таким сложным, видимо, засекреченным образом. Какая фаза доставки? И почему он хотел, чтобы она улетела?

Она спрыгнула с кровати и сунула голые ноги в мягкие кроссовки-трансформеры.

– Извини, формально я на учениях.

– Знаю, ты говорил.

– Ты сейчас же пойдешь со мной, – бросил он коротко. – Снаружи ждет защищенная авиетка, и я отправлю тебя на «Горизонт». Не сомневайся, увидев тебя, Стенли будет заикаться и трясти лысиной от счастья.

– Я никуда не поеду, пока ты не скажешь, что происходит. Пока не объяснишь про Майкла и «Горизонт».

– Что тут объяснять, Джеки, – раздраженно и одновременно устало ответил Алексей. – Всегда проще управлять тем, кто тебе не доверяет и тебя не любит. Слухи, обрывки информации, удачливые хакеры, потом вдруг транспортник категории «С» у экзопланеты. В конце концов, сведения, добытые с трудом, которые кричат тебе – действуй! И Стэнли действует.

– Ты знал все с самого начала?

– Если бы я знал все, то ты бы улетела. Но не время для разговоров, быстро уходим!

Он схватил ее за руку, но она вырвалась и отошла назад.

– Зачем тебе это нужно? Чтобы «Горизонт» улетел, и я вместе с ним.

– Когда что-то угрожает людям, экзопланеты не должны болтаться на приколе. Их не зря называют ковчегами.

– Что-то угрожает людям?

– Думаю да, чувствую, что нас засасывает в воронку. Неправильные события, нехорошие вопросы и нет ответов. Слишком долго их нет.

– Ты чувствуешь? Да ты живешь в ожидании катастрофы, Лешка! Она тебе нужна как воздух, как подвиг Майклу. Это отрава в твоей крови, занесенная космосом с самого рождения. Чертов звездный мальчик! Поэтому люстра над твоим столом вот-вот упадет на голову. Эти безумные краски на стенах! Поэтому ты пошел в интенданты – чтобы готовиться к катастрофе.

– Может, ты и права насчет меня. Но это не значит, что не прав я. Не значит, что опасности не существует.

– Бред!

– Окей, тогда через пару лет я отправлю за тобой транспортник и верну с экзопланеты.

– Каким ты стал крутым, младший братик. Значит, ты все решишь, и мне остается только подчиниться.

Джеки сделала еще шаг назад. Ей хотелось, чтобы брат не приходил сюда. Все в ее жизни нужно начинать сначала.

– Хватит мной командовать! Я была дурой, а вы просто использовали меня. И Майкл, и ты. Вы оба!

– Была и есть – дура. Да, использовали, черт возьми. Чтобы защитить тебя. А теперь – пойдем.

– Это ты уходи. А я сама разберусь, что делать с собственной жизнью. Сама буду себя защищать.

– И что же ты будешь делать, если я прав, и опасность станет реальной?

– Пока не знаю. Возьму и запишусь в пехотинцы.

И она рассмеялась зло, чувствуя в сердце пустоту отчуждения.

– Идиотка! Какой из тебя пехотинец?

– Ты сам знаешь, какой. Измененное тело, экзоскелет и страшная рожа. Я подхожу по возрасту и навыки у меня есть.

– Навыки убивать?!

И вдруг раздался резкий, не знакомый Жаклин звук. Они оба замерли

– Угроза безопасности, – едва слышно прошептал Леша и сразу стал совершенно белым.

Он сделал движение ей навстречу, но его перевернуло в воздухе и резко дернуло в оконный проем и в лежащий за ним мигающий фасетчатый раструб. Летающий трансформер авиетки проглотил своего генерала, свернул отсек и мгновенно растворился в унылой серости дублинского неба.

Брат оставил ее, так же как и Майкл.

Жаклин смотрела в окно, вглубь только просыпающегося на рассвете города, но видела лишь тени собственных обид. Ничего, она справится.

Ее брат не распоряжался собой, он принадлежал Министерству обороны Земли и Федерации. Судьбою Майкла был «Горизонт». А вот у Джеки все еще оставался выбор, и она собиралась его сделать.