– Вот и прекрасно! – сказал Рунге, когда слуги, по лучившие расчет, покинули дом. – Чувствуешь себя так, будто побывал в бане и отмыл всю грязь, приставшую к телу за долгое время походной жизни.

– От грязи мы отделались, это верно, но не представляю, как мы будем жить без прислуги? – тяжело вздохнула Магда.

– Не унывай, дорогая! Я видел страну, где вообще нет слуг, а женщины там чувствуют себя настоящими хозяевами не только в своем доме, но и во всей стране. А с такими Шарлоттами, как ваша горничная, сама убедилась, не почувствуешь себя хозяйкой не только страны, не только дома, но и своей собственной постели,- засмеялся Альфред.

– Да, ты открыл мне глаза. Не жила я до сих пор, а только существовала. Подумать только, кругом ложь и обман. И так изо дня в день, из года в год. Но вот надо ехать в гости, а кто мне поможет сделать прическу, одеться, да и детей не знаю, с кем оставить,- пожаловалась Магда.

Казалось, положение у нее действительно затруднительное, но Альфред, привыкший за много лет службы адъютантом у довольно-таки безалаберного начальника находить выход из любого затруднительного положения, и на сей раз не растерялся: по телефону вызвал из парикмахерской дамского мастера, а с детьми предложил оставить внучку дворника, которая была вызволена из гестапо самой Магдой.

– С тобой нигде не пропадешь, ты настоящий волшебник! – похвалила Магда Альфреда, когда модная прическа уже была готова, а Макс и Эрика пошли на прогулку с новой няней…

Рунге понимал важность предстоящей встречи в доме профессора Вагнера, так как, кроме отца и брата Магды, там его ожидали братья Иммерманы. Интерес профессора ему был понятен без слов: отец, желающий добра своей дочери, естественно, хочет прощупать будущего зятя задолго до их свадьбы. К этому испытанию Альфред был уже подготовлен и физически, и морально. Беспокоило присутствие на «испытаниях» гестаповца и промышленника. «Чего им нужно? – недоумевал Рунге. – Что это – простое любопытство с их стороны или же они замышляют против меня что-нибудь?»

Фанни встретила их в прихожей. Сестры обнялись. Старый слуга помог раздеться.

– Папа ждет вас в кабинете,- сообщила Фанни. – Они там с моим шефом играют в шахматы. Пойдемте, я представлю вас.

– Терпеть не могу, когда мужчины молчат и с самым глубокомысленным видом часами бездельничают. Где Рихард? – спросила Магда.

– В фотолаборатории. Выполняет какую-то срочную работу.

– И греха не боится, безбожник! – подражая религиозным людям, старушечьим голосом проворчала Маг да. – Пойду растормошу его. Заработался совсем. Исхудал, осунулся. Всё работа да работа. Пусть хоть в воскресные дни отдыхает, как все. Ждите нас. Мы скоро придем.

Она пошла в лабораторию, а Фанни повела гостя на второй этаж.

Лаборатория в доме Вагнера – самое святое место; без разрешения самого профессора или его сына туда посторонним доступ запрещен. Раньше профессор просто запирал на замок двери, когда покидал лабораторию, а с тех пор, как они с сыном поступили на работу в концерн «Фарбенверке», охрану вагнерских секретов поручили трехсменному эсэсовскому посту. Когда Магда приблизилась к двери лаборатории, ее окликнул часовой.

– Вам кого? – спросил он.

– Я к брату,- сказала Магда и хотела пройти в лабораторию, но эсэсовец загородил собой дверь.

– Нельзя,- коротко отрезал он. – Если хотите, могу его вызвать.

– Разве вы меня не знаете? – обиженным голосом спросила дочь профессора.

– Знаю, фрау Крамер, но все равно не могу пропустить.

– Тогда вызовите Рихарда! – рассердилась Магда. Часовой нажал на кнопку. Где-то за дверью зазвенел

звонок, и скоро послышались звуки шагов, а потом открылась дверь, и показалось недовольное лицо сына профессора.

– Дорогой братец! – набросилась на него Магда. – С каких это пор мне запрещено свободно ходить по дому моего отца?

Рихард с детства привык подчиняться сестре, как младший старшей. И теперь он робел перед ней. Увидев ее гневное лицо, он растерялся и против своей воли пропустил ее в лабораторию. Правда, он тут же опомнился, но было уже поздно. Магда стремительно прошла по коридору, открыла самую дальнюю дверь и скрылась в фотолаборатории.

Сын профессора перепугался не на шутку, но, подобно всем трусам, решил свалить вину на других.

– Что ты наделал, олух царя небесного? Почему не задержал ее? – накинулся он на часового.

– Вы сами стояли в дверях,- начал оправдываться эсэсовец. – Если ее нельзя было впускать, могли задержать сами.

– «Сами, сами»! – передразнил его Рихард. – А ты для чего поставлен здесь? Для мебели, что ли? Когда сменишься с поста, доложи своему начальнику, чтобы он больше» никогда не выставлял на этот пост такого слюнтяя, как ты.

Для часового это было равносильно смертному приговору. Он знал, что эсэсовцев, проявивших слабость, подвергают суровому наказанию, вплоть до направления на фронт, а ему страсть как не хотелось лишиться этого безопасного места в глубоком тылу. Поэтому он начал униженно просить у Рихарда прощения, но тот даже не стал слушать, презрительно фыркнул и побежал за сестрой.

Расположение фотокинолаборатории и склада различных химических реактивов Магда знала хорошо. Раньше она и сама частенько заходила сюда проявлять фотопленку и печатать фотокарточки. Вот и сейчас она прямо подошла к ванночкам, где промывались только что проявленные фотокарточки. «Какую же срочную работу выполняет мой брат? – подумала она. – Рассказывали, что они с отцом синтезируют лекарственные препараты из каких-то дикорастущих растений. Должно быть, фотографируют всевозможные травы и кустарники. Любопытно, какие же травы интересуют их». В ванночке с проточной водой действительно лежали фотокарточки, но не с изображением растений, как она ожидала, а голых мужчин и женщин.

– Вот почему ты не хотел впускать меня сюда! – закричала Магда. – Отец с сыном занимаются изготовлением порнографических карточек. Ну и ну! Куда же деваете вы их? Коллекционируете для себя, или же продаете любителям непристойных изображений?

– Не говори глупости! – рассердился Рихард. – Ни кто тут не изготовляет порнографические карточки. Все, что ты видишь здесь,- это результат фотографирования отдельных моментов научных экспериментов.

– Ты что, меня серьезно принимаешь за дурочку? – не поверила сестра. – Нет, братец мой, хотя я и не училась в университете, но все же никогда не спутаю науку с порнографией.

– Магда, уйдем отсюда. Не обижайся на меня. Ни кто тебя не считает дурочкой. Но есть вещи, которые, нельзя показывать всем.

Глаза Магды остановились на кинопроекторе с заложенной лентой.

– А здесь что? – спросила она. – Тоже такие веши которые нельзя показывать всем?

– Там уникальный фильм о наших научных экспериментах.

– О ваших экспериментах над людьми без одежды? – насмешливо спросила сестра, подойдя к кинопроектору.

– Только, ради бога, не вздумай включить-! – со страхом протянул руку Рихард, чтобы выдернуть штепсель.

– Прочь! – оттолкнула его сестра. – Еще ты будешь мне указывать, что мне делать, а что нет. Запомни раз и навсегда: в этом доме мы с тобой пользуемся одинаковыми правами и обязанностями.

С этими словами она включила кинопроектор. На эк- ране сразу же появились корпуса химического завода, здания заводоуправления, складов готовой продукции, прямые улицы нового поселка, в котором жили постоянные рабочие и служащие завода, пивные бары, кинотеатры, гостиница и стадион. Послышался шорох, треск, а потом голос диктора, в котором Магда узнала голос своего отца.

«Мой фюрер! – обращался профессор Вагнер к невидимому Гитлеру. – В первых двух фильмах мы показали достижения ученых и инженерно-технического персонала, работающих в новой лаборатории концерна «Фарбенверке» над исследованиями по программе «Икс-1». В плане изготовления вундерваффе эти исследования, несомненно, сыграют выдающуюся роль. Но, к сожалению, по причинам, не зависящим от нас, с производством «анархина» мы запоздали, и он может быть применен только в будущей войне. Однако коллектив нашей лаборатории на этом не остановился, а продолжая исследовательскую работу по программе «Икс-2», мы. синтезировали совершенно новый вид чудодейственного вещества, которому дали условное название «дьявольский цианид». Мы полностью уверены, что своевременное производство и применение этого оружия против врагов рейха поможет нашим вооруженным силам не только остановить продвижение армий союзников, но и выиграть войну, а затем приступить к выполнению вашего плана по созданию нации господ и нации рабов. Чтобы создалось правильное представление о силе и мощи нашего вундерваффе, мы продемонстрируем вам результаты только некоторых экспериментов, заснятых на пленку».

– Магда, родная моя! – схватил ее за руку Рихард. – Умоляю тебя, выключи кинопроектор! Фильм этот предназначен только для показа фюреру. Все остальные, кто без разрешения авторов увидят последующие кадры, будут безжалостно истреблены. Ради бога, не губи себя и меня!

– Отстань! – крикнула сестра, вырывая руку, и снова включила киноустановку.

На экране появились титры: «Первый эксперимент», а потом изображение помещения, похожего на моечное отделение общественной бани со всем необходимым: шайками, ваннами, душевыми установками. Только, в отличие от обыкновенной бани, стены этого помещения были сделаны из какого-то прозрачного материала, и люди, находящиеся вне помещения, без труда могли видеть все, что делалось внутри моечной. Вот две женщины в белых халатах привели группу раздетых догола женщин.

– Не бойтесь! – успокоила одна из них. – Это – баня будущего. Мойтесь в свое удовольствие. В вашем распоряжении тридцать минут.

Пропустив голых женщин вовнутрь помещения, женщины в халатах задраили круглую дверь, похожую на огромный иллюминатор, а те с наслаждением принялись мыться и плескаться. Но вот послышались странные звуки, похожие на шмелиное жужжание, и над моющимися закружила действующая модель самолета. Оставив шайки и мочалки, женщины со страхом уставились на летящую модель, а одна, даже попыталась схватить ее рукой, но не дотянулась. В это время от модели отделился прозрачный шар, похожий на большой мыльный пузырь. Некоторое время он самостоятельно кружился над головами женщин, то опускаясь, то вновь поднимаясь, а потом с треском лопнул. И тут произошло самое ужасное: то ли от страха, то ли от нестерпимой боли женщины забегали, заметались, наскакивая на шайки, па скамейки, сбивая друг друга с ног и топча лежащих на полу. Такое смятение продолжалось недолго, может быть, всего десять- пятнадцать секунд. Затем все повалились на иол и начали корчиться, в страшных муках наподобие червячков, брошенных на жилой муравейник. Это тоже продолжалось всего несколько секунд. Скоро уже всякое движение прекратилось, и трупы женщин остались лежать в самых неестественных позах. Кинокамера засняла и показала крупным планом одну из женщин. Ее чистое и белое тело на глазах начало темнеть и растрескиваться, а потом превратилось в сплошную кровоточащую рану.

Послышался голос диктора:

«Как видите, пары «дьявольского цианида» убивают людей почти мгновенно. Причем на человека оказывают кожно-нарывное и удушающее воздействие. Для уничтожения пятидесяти человек потребовалось всего несколько миллиграммов ядовитого вещества. Эксперимент проводился в закрытом помещении с влажным воздухом. Для применения под открытым небом, да еще при низкой влажности воздуха, дозу ядовитого вещества следует увеличить в два-три раза. Поэтому мы рекомендуем применять наше чудо-оружие во время дождя, снега или тумана, что значительно повысит его эффективность».

На экране появились титры: «Второй эксперимент».

«Дьявольский цианид» одинаково действует и на одетых людей. Вот познакомьтесь с результатами второго эксперимента»,- объявил диктор.

На экране тот же зал с прозрачными стенами, но без банных принадлежностей. Группа эсэсовцев, вооруженных резиновыми дубинками, привела туда толпу мужчин и женщин. Все они одеты в полосатую тюремную форму. Задраив дверь, командир эсэсовцев объявил по мегафону.

– Вы хотели обсудить свои нужды на тайном сборище, но вам помешали. Теперь вам разрешено провести собрание. Здесь вам никто не помешает. Действуйте по своему усмотрению. Поговорите, обсудите и свои требования можете предъявить администрации на законных основаниях. Приступайте!

Очевидно, люди понимали, что эта затея фашистов для них не кончится добром. Все они молчали и от страха жались друг к другу.

– Если не хотите митинговать, мы развлечем вас другим путем,- продолжал командир эсэсовцев. – Поиграйте в войну. Вот летит бомбардировщик. Он будет бомбить. Замаскируйтесь!

Послышалось знакомое жужжание шмеля, и над головами перепуганных людей появилась летающая модель бомбардировщика «Юнкерс-88». Некоторое время он кружился над людьми, словно выбирая цель, а потом вдруг качнулся вниз, спикировал и выпустил два прозрачных шара. Люди шарахнулись в разные стороны. Некоторые из мужчин попытались проломить стеклянные стены, но безуспешно. Тем временем шары опустились почти к самому полу и с треском разорвались среди людей. Повторилась прежняя сцена массовой гибели людей…

– Как видите, от действия «дьявольского цианида» не спасают ни одежда, ни обувь. Причем предлагаемое нами вундерваффе бьет без промаха в любое время года, в чем вы можете убедиться из следующего эпизода,- предупредил голос диктора.

Засветились титры: «Третий эксперимент». И на экране опять появился тот же стеклянный зал, но уже не пустой, как при предыдущем эксперименте, а засыпанный сверкающим снегом. Молодая женщина, похожая на воспитательницу детского сада, привела группу детей – мальчиков и девочек примерно пяти-семилетнего возраста, выстроенных попарно. Всего было двадцать пять пар.

– Милые детки! – обратилась к ним женщина. – Вы мне рассказывали, что русские дети любят холодную зиму, любят кататься на лыжах и на салазках. Добрый волшебник для вас создал здесь зиму. Там имеются и саночки, и лыжи. Зайдите в эту сказочную круглую дверь и катайтесь сколько хотите.

С этими словами она открыла дверь и пропустила детей в зал, после чего задраила иллюминатор. Ребята разобрали нехитрый спортивный инвентарь и с удовольствием начали было кататься, но вдруг послышалось жужжание шмеля, и появилась красиво раскрашенная модель самолета. Дети пришли в восторг. Они хлопали в ладоши, кричали и прыгали, а модель все кружилась и кружилась делая мертвые петли, круто разворачиваясь то направо, то налево, словно желая доставить детям побольше удовольствия. Особое возбуждение у детей вызвали три шара, отделившиеся от самолета.

«Как видите, в условиях зимы пришлось увеличить дозу яда в три раза,- пояснил голос диктора. – Но все равно общий вес не превышает десяти миллиграммов».

Увидев, как один за другим полопались все три шара, Магда онемела от ужаса. Вдруг один из мальчиков, одетый в мохнатую шубку, начал усиленно тереть кулаками глаза.

– Мама, мама! – заплакал он. – Мне что-то попало в глаза.

До сих пор все люди, игравшие в экспериментах роли подопытных животных, говорили по-русски, а этот мальчик заговорил по-немецки. Магде он еще раньше показался своим сыном, а когда к нему подбежала девочка, одетая точь-в-точь, как ее дочка, она перестала сомневаться, что это ее дети.

– Не плачь, братик. Это тебе соринка попала в глаза. Сейчас мы ее удалим платком.

Она достала из кармашка своей шубки носовой платочек, но, вместо того чтобы помочь брату избавиться от боли в глазах, начала тереть собственные глаза, потом закашлялась, заплакала, упала на снег. В это время больше половины детей, кашляя и задыхаясь, корчились на снегу, а остальные либо терли глаза, либо метались по всему залу, плакали, вопили о помощи, валились на землю и в Поисках спасения пытались спрятать головы в неглубокий снег.

«Боже мой! – мысленно воскликнула Магда. – Дети погибают на глазах».

В это время она опять направила свой взгляд на мальчика и его сестру. Они оба лежали почти рядом, но уже не шевелились. Ужас охватил Магду. – Детки мои! Макс, Эрика! – истерически завопила она, хотела встать со стула, но внезапно лишилась чувств.