Прошла неделя. Стюарт поправлялся на удивление быстро. Спустя две недели он уже окреп настолько, что его можно было перевести в тюремный барак. Однако ничего подобного не произошло, и это его немного удивляло. Но больше всего его удивляло поведение Клэр, которая как будто не замечала явного улучшения его состояния и продолжала ухаживать за ним так, как если бы он был на грани жизни и смерти. Он прекрасно понимал, что она хорошая сиделка и что, по-видимому, у нее есть причины для такого поведения, но на всякий случай старался не слишком демонстрировать свое хорошее самочувствие. По-прежнему полный решимости бежать, Стюарт использовал любые обстоятельства, способствующие выполнению этого замысла. Поэтому каждый день, если Клэр не было поблизости, он поднимался с постели и тренировался, чтобы вернуть мышцам давнюю силу.

У Стюарта была еще одна причина не торопиться с переселением в тюремный барак, но об этом он старался не думать. В последнее время они с Клэр почти не разлучались, и хотя он допускал, что ее дружелюбие – это просто уловка, чтобы усыпить его бдительность и выведать у него какие-то сведения, все же он не был готов к тому, чтобы их отношения на этом закончились. Всему виной были ее красота и необычно острый ум.

Опасения Стюарта не были напрасными. Клэр знала, что он почти здоров, но по просьбе майора Андерсона держала свои знания при себе в надежде, что ее дружеское участие заставит пленника расслабиться.

– Должно быть, он считает меня дурой, – сообщила она однажды утром лейтенанту Эмери. – Наш капитан давно поправился и чувствует себя прекрасно, но, когда я вхожу к нему в комнату, он ныряет под одеяло, закрывает глаза и изображает страдальца.

Клэр решила, что столь очевидное притворство – просто хитрость, позволяющая Уэлсли оставаться в лазарете да еще в отдельной комнатке, вместо того чтобы сидеть в толпе грязных пленников в тюремном бараке. Она продолжала пренебрежительно думать о Стюарте довольно долго, пока однажды не поняла, что сама получает удовольствие от общения с ним. Она страшно злилась на себя, когда, лежа на своем узком жестком топчане, ночь за ночью не могла уснуть, думая о нем. Девушка упорно твердила себе, что ее интерес к этому красавчику-янки вызван только тем упорством, с которым пленник противостоит ее попыткам расположить его к себе и заставить выболтать нужную информацию. «Он грязный, лживый, коварный янки, – твердила она снова и снова. – Не моргнув глазом, он убьет любого, если это будет нужно ему!»

Однако дни летели, и чем больше времени Клэр проводила со Стюартом, тем труднее ей было оставаться при своем мнении. Она явно попала под его мужское обаяние, хотя даже себе самой не желала признаваться в этом. На нее производили впечатление и его ум, и интеллигентность, и, безусловно, хорошее воспитание, поначалу она удивлялась, что такой замечательный человек мог оказаться среди северян. Но потом ей пришлось смириться с тем, что таков он и есть, хотя это и шло вразрез с привычным образом врага – коварного, лживого, грязного, грубого насильника.

«Если бы он только не был таким красивым, таким умным, таким обаятельным, – думала она бессонной ночью, ворочаясь на жесткой лежанке. – Если бы он был тупым уродливым хамом, какими обычно бывают янки!» Клэр Будро пришла в полное смятение от сознания того, что и среди врагов бывают люди воспитанные и интеллигентные.

Стюарт находился в форте уже три недели, когда однажды утром Клэр спросила, нет ли у него в Бостоне родственников. Было время завтрака, и Стюарт, сидя в постели, заставлял себя проглотить очередную ложку овсяной размазни.

– Нет, в Бостоне у меня никого нет, – ответил он. – Моя семья живет в Колорадо.

– В самом деле? – На лице Клэр появилось недоверчивое выражение. – В таком случае почему вы живете в Массачусетсе?

– Я там учился, – пояснил Стюарт, ковыряя ложкой в сероватой, густеющей на глазах массе.

– Разумеется, в Гарварде, – уточнила она полным сарказма голосом.

Не обращая внимания на ее тон, Стюарт кивнул.

– Да. Считалось, что я стану юристом, – сообщил он. – Но в Гарварде у меня появился друг, отец которого был судостроителем. Однажды они пригласили меня к себе на Рождество, и после этого визита моя жизнь изменилась. Окончив университет, я вдруг понял, что юриспруденция не для меня, что я хочу строить корабли… – Стюарт замолчал, но после небольшой паузы неожиданно заявил: – Поэтому я никогда больше не вернулся в Дюранго.

– Дюранго, – медленно повторила Клэр. – Это ваш родной город?

– Да, – кивнул Стюарт. – Это небольшой городок высоко в горах. Я считаю, что это самое красивое место в мире, но, живя в горах, невозможно заниматься кораблестроением.

Клэр улыбнулась.

– Конечно, – согласилась девушка и спросила: – У вас большая семья?

– Да – ответил капитан. – У меня шесть братьев и одна сестра.

– Восемь детей?! – воскликнула изумленная Клэр. – Боже правый! А вы какой по счету?

– Второй, – не без гордости заявил Стюарт. – Мой старший брат Майлз живет в Англии.

– Что он там делает? Пытается убедить англичан поддержать Север? – неожиданно для себя съязвила Клэр.

Стюарт положил ложку и задумчиво посмотрел на девушку, удивленный горечью, прозвучавшей в ее словах.

– Майлз не имеет никакого отношения к войне, – медленно произнес он, глядя Клэр прямо в глаза. – Мои родители – англичане, поэтому Майлз, их старший сын, учился в колледже в Англии. А пока он там учился, познакомился с девушкой и женился на ней. Теперь он живет к югу от Лондона, на ферме, и разводит лошадей.

– О, – сказала Клэр, опустив глаза, чтобы скрыть замешательство. – Значит, вы единственный янки в семье?

– Мы все янки, – спокойно ответил Стюарт. – Но я в семье – единственный солдат. Остальные мои братья слишком молоды, почти дети, за исключением Эрика, который по возрасту вполне мог бы воевать, если бы захотел.

– Значит, он не захотел? – уточнила Клэр.

– Да, и думаю – не захочет, – сказал Стюарт и пояснил: – Он художник, у него слишком мягкий характер, чтобы воевать, хотя война почти подобралась к дому. Но ему не придется воевать. Скоро все это кончится.

Губы Клэр сжались. Впервые Стюарт заговорил о том, что Юг стоит на пороге поражения, и спокойная уверенность в его голосе разозлила девушку.

Она вскочила со стула.

– Позвольте напомнить вам, капитан Уэлсли, – с недобрым блеском в глазах заявила она, – что эта война еще не закончилась, а вы, сэр, являетесь пленником Конфедерации.

Стюарт нахмурился, злясь на себя за то, что позволил разговору выйти за рамки дружеской беседы. Меньше всего он хотел вести политические споры с Клэр. Чем больше они общались, тем сильнее он убеждался в том, что ему небезразлично мнение Клэр. Поэтому в разговорах он старался избегать тем, которые могли бы посеять неприязнь между ними. Он хотел, чтобы девушка видела в нем мужчину, а не ненавистного янки.

– А у вас есть братья или сестры? – спросил он, пытаясь вернуть разговор в безопасное русло.

– У меня был старший брат, – сухо ответила Клэр. – Его убили под Геттисбергом.

Стюарт вздохнул, понимая, что, какой бы темы они ни коснулись, война обязательно встанет между ними.

– Мне очень жаль, – сказал он с искренним сочувствием. – Это страшная утрата. Все эти люди…

– Вам никогда не придется испытать эту боль! – с горечью воскликнула Клэр. – Вы же сказали, что все ваши близкие живут в безопасности в маленьком горном городке в Колорадо!

– Я потерял многих друзей, – мягко отозвался Стюарт, его взгляд вдруг стал далеким, чужим. – Очень многих друзей, – повторил он, – включая и того, с кем учился в Гарварде. Мы с ним жили в одной комнате и были самыми близкими друзьями. Он погиб два года назад.

– О господи! – простонала Клэр, изо всех сил стараясь сдержать слезы. – Когда же все это кончится?

Стюарт взял ее за руку и посадил рядом с собой на край постели.

– Так не может долго продолжаться, Клэр, – прошептал он. – Это должно скоро закончиться.

Какое-то время она позволила ему держать ее за руку, наслаждаясь теплом его сильных нежных пальцев. Но потом, отняв руку, резко поднялась и вытерла глаза.

– А теперь, – сказала она все еще дрожащим от переживаний голосом, – расскажите мне о вашей сестре. У нее есть любимый, который сражается в этой войне?

– Маловероятно, – усмехнулся Стюарт. – Пауле четыре года. Но женщины такие существа… Разве можно быть уверенным… – пошутил он.

– Паула?! – удивилась Клэр. – Вашу сестру зовут Паула?

– Да, – ответил Стюарт, глядя на Клэр с недоумением. – Что в этом странного?

– Нет-нет! Что вы!.. Просто… – Она замолчала, не зная, как сказать ему о том, что имя Паула он часто повторял в бреду и она, Клэр, решила, что это имя его любимой девушки.

– Что? – поторопил он ее.

– Когда вы были без сознания, то часто говорили о Пауле, – пояснила Клэр.

– Я? И что же я говорил? – допытывался Стюарт.

– Вы говорили, что любите ее. Что она милая, хорошая… и нежная, – ответила Клэр.

– Она действительно такая, и я на самом деле очень ее люблю. – Вдруг Стюарт заметил, что щеки Клэр залил румянец смущения. Он рассмеялся. – А вы подумали, что Паула – моя девушка, да?

– Ну что вы, конечно же, нет! – слишком горячо возразила Клэр, старательно расправляя смятый передник. – Мне все равно, кто она такая, – внезапно заявила она.

– Перестаньте, мисс Будро! – поддразнил ее Стюарт, схватил ее руку и быстро поцеловал кончики пальцев. – Признайтесь, ведь вы подумали, что Паула – моя любимая девушка, и вы немножко ревновали, не так ли?

Клэр отдернула руку, пораженная необычным ощущением, которое она испытала от прикосновения его губ.

– Ревновала? – возмутилась она, энергично растирая руку. – С чего бы это я вдруг стала вас ревновать?

– Не знаю, – пожал плечами Стюарт. Ему нравилось наблюдать за поведением Клэр и ее реакцией на неожиданный поцелуй. – Действительно, с чего бы это вы вдруг стали ревновать?

– Так вот, я и не думала ревновать! Мне наплевать, сколько у вас возлюбленных в Бостоне! Будь их у вас хоть целая сотня! По мне, так вы просто занудный, высокомерный и надоедливый янки, от которого одни хлопоты и беспокойство! – Клэр едва не задохнулась от возмущения. Не в состоянии взять себя в руки, она вдруг пригрозила: – Я сейчас же пойду к майору Андерсону и скажу ему, что вас пора перевести в тюремный барак. Вы давно здоровы, капитан Уэлсли!

Она резко развернулась и решительно направилась к двери.

– Мисс Будро! – громко позвал Стюарт.

Она остановилась, повернулась к нему и, злясь на себя за свою несдержанность, спросила:

– Что вам угодно, капитан?

– Принесите мне мои сапоги. Как я отправлюсь туда без сапог? – бросая Клэр застенчивую улыбку, пожаловался он.

– Ох, опять вы за свое, – сердито сказала Клэр. – Зачем вам сдались эти рваные сапоги?

– Не могу же я отправиться в тюрьму босиком! – возмутился Стюарт.

– А почему бы и нет?! – зло бросила Клэр, делая шаг к двери. – Но я найду ваши сапоги, – махнув рукой, пообещала она, исчезая в коридоре.

* * *

– Рядовой, я знаю, что сапоги капитана Уэлсли были в этом шкафу. Сами они уйти никуда не могли, поэтому я спрашиваю вас, куда они подевались? – распекала Клэр молодого солдата, которого нашла в комнате доктора Маркса.

– Из этого шкафа все убрали еще на прошлой неделе, – краснея от смущения, объяснил юноша. – Все барахло пленных янки свалили туда, – повернувшись, он показал на кучу одежды и сапог в углу комнаты. – Нашим солдатам разрешили выбрать отсюда, что кому понравится…

– Вы хотите сказать, что сапоги капитана Уэлсли мог взять себе кто-то из солдат? – уточнила Клэр, строго смотря в лицо солдата.

– Возможно, мисс Будро, но скорее всего – нет. Я слышал, что солдаты отказались носить вещи янки. Кажется, с тех пор, как их туда свалили, к вещам никто не притрагивался, – объяснил парень.

– Ну что ж, – озабоченно кивнула Клэр, – мне ничего не остается, как перерыть эту кучу и найти сапоги.

– Мисс Будро, неужели вы станете копаться в этой грязи?! – искренне удивился солдат.

Клэр с улыбкой посмотрела на парня.

– Придется, рядовой, – со вздохом заявила она. – Вы правильно понимаете, что мне неохота копаться в этой куче, но как иначе я найду сапоги капитана Уэлсли?

Солдат был счастлив, что может предложить свою помощь прекрасной мисс Будро.

– Я помогу вам, мисс Будро, – сказал он. – Вот только как я узнаю, что это именно те сапоги, которые вам нужны? Они ведь все одинаковые…

– Вы так любезны, молодой человек! – лучезарно улыбнулась Клэр. – Право, не знаю, как благодарить вас… – Изобразив замешательство, она умолкла, а потом поспешно заметила: – Капитан Уэлсли сказал, что сапоги ему делали на заказ, поэтому на верхней части голенища мастер вытиснул инициалы С. Дж. У. Думаю, что по этим приметам вы легко найдете их.

– Ну, конечно, – обрадовался парень, бросаясь на кучу грязной, пропахшей потом и пропитанной кровью одежды и обуви. Спустя несколько минут он снова стоял перед Клэр, победно улыбаясь.

– Один сапог я нашел, мисс Будро! Левый! – торжественно произнес он.

– Прекрасно, – похвалила его Клэр. – Теперь осталось только найти правый сапог и форму, и все готово!

– И форму тоже? – Рядовой озадаченно уставился на девушку, улыбка медленно исчезла с его лица.

– Ну да. Форма тоже ему нужна, – кивнула Клэр.

– Но там их десятки! На его форме тоже есть метка с его именем? – спросил солдат, с укоризной глядя на девушку.

– Не знаю, – созналась Клэр. – Ну-ка, дайте я взгляну на них. Может, я смогу подобрать ему мундир по размеру. Форма необязательно должна быть его собственной.

Вместе, рука об руку, они перебирали зловонную кучу, пока рядовой не нашел второй сапог Стюарта, а Клэр не подобрала вполне приличные рубашку и брюки.

– Боже, как же все это отвратительно воняет! – воскликнула Клэр, брезгливо морщась. – Как вы, мужчины, можете носить такие вещи?

Рядовой глянул на свою грязную форму и покраснел.

– Иногда у ребят просто нет времени, мисс Будро, – извиняющимся тоном произнес он.

– Понимаю, я все понимаю, рядовой, – быстро проговорила Клэр, злясь на себя за то, что смутила доброго паренька. – Вот что я вам скажу. Давайте-ка я возьму сапоги капитана и вычищу их, а вы посмотрите, что можно сделать с одеждой.

– Конечно, мисс Будро. Но вам совсем необязательно чистить эти сапоги. Я это сделаю за вас, – предложил солдат, застенчиво улыбаясь.

– Нет, – Клэр прижала сапоги к себе, – их я почищу сама.

– Как скажете, мисс Будро, – согласился парен. Я попробую найти для вас кусок серого мыла.

– Замечательно. Спасибо, рядовой, – вздохнув с облегчением, Клэр улыбнулась парню.

Присев на скамейку у входа в лазарет, Клэр посмотрела на грязные сапоги Стюарта. Она и впрямь не понимала, почему настояла на том, чтобы чистить их самой, но ей почему-то очень этого хотелось.

– Наверное, потому, – сказала она себе, – что я слишком долго ухаживала за ним, и это единственное, что я еще могу сделать для него. К тому же я знаю, как он дорожит этими дурацкими сапогами…

Появление солдата с куском серого мыла и тряпкой помешало Клэр вести этот странный монолог. Поблагодарив парня, она принялась энергично оттирать грязь с правого сапога. Ее усилия были вознаграждены, когда сухая грязь отвалилась и она увидела прекрасно выделанную мягкую черную кожу. «Они черные, как его волосы, – подумала она с непонятной тоской, – и сшиты точно по ноге». Кожа была мягкой, как лайковая перчатка, и девушка начистила ее до блеска. «Должно быть, они стоили кучу денег, – мелькнуло в голове у Клэр. – Наверное, он действительно очень богат, как о том говорят…»

Неожиданно она вспомнила, что Стюарт никогда не говорил о своих деньгах, как, впрочем, и о своих военных подвигах. Многие на его месте воспользовались бы своей известностью, чтобы улучшить условия содержания в плену. Но Стюарт ни о чем не просил. И Клэр решила, что он слишком благороден, чтобы требовать для себя каких-либо привилегий. Улыбаясь, она поставила рядом оба сапога и невольно залюбовалась ими. Потом взяла один и повернула к себе так, чтобы видеть инициалы. С.Дж. У. Интересно, что означает «Дж.»? Джон? Джеймс? Джозеф? Она пыталась по звучанию догадаться, какое из этих имен скрывается под «Дж.». Потом резко одернула себя, устыдившись, что это вообще ее волнует. Взяв тряпку, она стала протирать сапог внутри, потом принялась за второй. Просунув руку поглубже, Клэр вдруг нащупала странно оттопыренную стельку. Она попыталась заглянуть внутрь, но так ничего и не увидела. Видимо, стелька оторвалась, и Стюарт положил вместо нее сложенную вчетверо бумагу, чтобы не сбить ноги. «Надо будет найти ему новую стельку», – подумала она.

Чтобы получше разглядеть злополучную стельку, Клэр с сапогом в руке вышла на солнце и снова заглянула внутрь. На этот раз она увидела уголок бумаги, торчащий из-под стельки. Потянув за этот уголок, она вытащила листок, весь покрытый столбцами каких-то цифр и странных значков. Какое-то время Клэр бессмысленно пялилась на бумагу, пока ее вдруг не осенило – в ее руки попало то самое сообщение, о доставке которого так беспокоился Стюарт Уэлсли и добыть которое ей поручил майор Андерсон.

– Черт бы тебя побрал, Стюарт Уэлсли! – зло выругалась Клэр. – Так вот зачем тебе понадобились сапоги!

Победно улыбаясь, она смотрела на бумагу. Внезапно ощущение триумфа сменилось гневом. Стюарт использовал ее, как последнюю дуру, заморочил ей голову рассказами о семье и погибших друзьях, лишь бы растрогать ее и заставить выполнить его просьбу. Рассвирепев от этой мысли, она швырнула сапоги на землю и с ожесточением начала топтать их, пока они не покрылись грязью, а тонкая мягкая кожа не лопнула в нескольких местах. От обиды у нее на глаза навернулись слезы. Ведь она верила ему! Она верила в его искренность, когда он благодарил ее за то, что она спасла ему жизнь. Верила, когда он говорил, что очень признателен ей за заботу и уход. Верила каждому слову, которое шептали его лживые губы.

Взглянув на записку, которую она все еще сжимала в руке, Клэр решила немедленно передать ее майору Андерсону. Сунув бумагу за корсаж своего коричневого платья, она направилась в комнату коменданта форта.

Но не сделала она и десяти шагов, как резкий звук выстрела заставил ее замереть на месте. Озираясь вокруг, Клэр попыталась понять, откуда раздался выстрел. Она все еще стояла посередине двора, когда из казармы стали выскакивать солдаты, на бегу застегивая куртки мундиров, натягивая сапоги и заряжая ружья. Все что-то кричали, занимая боевые посты вдоль стен форта. Шум стоял невообразимый. Растерявшись, Клэр застыла с разинутым ртом, тараща глаза и ничего не понимая, пока вдруг не увидела лейтенанта Эмери, пробегавшего мимо.

– Лейтенант! – закричала она, но ее голос потонул в общем гвалте и шуме. – Лейтенант Эмери!

Повернувшись, он заметил ее, подбежал, грубо схватил за руку и бесцеремонно потащил в сторону лазарета.

– Идите в укрытие! – приказал он.

– Почему? – Она пыталась не отстать от него. – Что происходит?

– Как – что?! Вы еще не поняли?! – прорычал он, заталкивая ее в приоткрытую дверь, ведущую в длинный узкий коридор. – Это янки, мисс Будро. Нас атакуют!