Каролина пулей влетела в спальню Виктории и привалилась спиной к дверному косяку, переводя дух.

— Что случилось, Кэрри? — подняла на нее глаза старшая сестра.

— Ох, Тори! — едва отдышавшись, промолвила Каролина. — Как хорошо, что я тебя застала! Послушай только, что я тебе расскажу! Это просто какой-то ужас!

Лицо Виктории омрачила тень беспокойства.

— Что за ужасную историю ты собираешься мне поведать?

— Погоди, дай собраться с мыслями. — Каролина прошла наконец в комнату и плюхнулась на постель.

Викторию охватило нехорошее предчувствие. Она плотно прикрыла дверь, вернулась к кровати и уселась рядом с сестрой.

— Ну же, — сказала она, всматриваясь в лицо Каролины, — выкладывай, что ты узнала?

Каролина отпила глоток воды из стоявшего на ночном столике стакана и начала:

— Помнишь, меня приглашала на чай Пруденс Хетуэй?

Виктория кивнула.

— Так вот. Хочу тебе сказать, что вечер не сложился с самого начала. Дамы глазели на меня так, словно у меня лицо было выпачкано в грязи. Я даже сходила в дамскую комнату, чтобы глянуть на себя в зеркало, но ничего особенного не обнаружила. Когда я возвращалась в гостиную, леди там трещали, будто стая сорок. Стоило мне войти, как они словно по команде замолчали. Отсюда я сделала вывод, что они говорили обо мне. Тогда я, призвав на помощь всю свою смелость, прямо спросила, о чем это они шептались в мое отсутствие.

Виктория на секунду прикрыла глаза и с силой сцепила пальцы, чтобы не было заметно, как у нее дрожат руки. Она уже почти не сомневалась, что знает, кого именно обсуждали дамы в салоне Пруденс Хетуэй.

— И что же тебе ответили?

— Они мне рассказали…

Виктория ждала продолжения, но на Каролину словно напал столбняк.

— Что? Что они тебе рассказали? — выкрикнула девушка, разозлившись на сестру за молчание.

— Рассказали, о чем сплетничали в мое отсутствие. И знаешь, Тори, этот рассказ не имел ко мне ни малейшего отношения, зато напрямую касался твоей особы.

— Не может быть! — воскликнула Виктория, хотя знала, что может — да еще как!

— Увы, — кивнула Каролина. — Они сказали, что по округе распространился слушок, будто вас с Майлзом при компрометирующих обстоятельствах застукал Хэррисон Гилфорд. И где? — подумать только — на конюшне!

— Я с самого начала знала, что Хэррисон Гилфорд молчать не станет, — пролепетала Виктория, пряча лицо в ладони.

— Тори! — выдохнула Каролина. — Ты что же — хочешь сказать, что эти слухи справедливы? — Последнее слово она произнесла громким голосом, едва не сорвавшись на крик. — Нет, я этому не верю! Ты и Майлз Уэл-сли? Боже мой, что скажет мама? А виконтесса? Но что ты теперь будешь делать? Этот слух мгновенно разнесется по всему графству, и тогда…

— Замолчи! — воскликнула Виктория, затыкая себе уши, чтобы не слышать пронзительного голоса сестры. — Ни слова больше, Кэрри, прошу тебя!

Каролина озадаченно посмотрела на сестру, которая прежде славилась своей выдержкой.

— Тори, почему ты на меня кричишь?

Виктория ответила ей затравленным взглядом.

— Прости, дорогая, но я не могу долее слушать о том, что говорят люди, о чем они будут говорить, что Должна говорить я и что скажет наша мать или мистер Уэлсли… Боже! Лучше умереть, чем все это выслушивать!

Виктория снова закрыла лицо руками, но на этот раз Каролина заметила, что плечи сестры содрогаются от рыданий.

— Не плачь, Тори, — попросила девушка. В ее глазах тоже заблестели слезы. — Ты что-нибудь придумаешь. Ты же всегда была мастерица на выдумки! Прежде всего тебе надо решить, как ты все это объяснишь маме.

— Нет, — сказала Виктория, поднимая на сестру покрасневшие от слез глаза. — Это объяснить невозможно.

Каролина поднялась с места, подошла к инкрустированному перламутром изящному бюро и, вынув из ящика белоснежный батистовый платочек, протянула его Виктории.

— Только не надо пороть горячку, дорогая. Мы с тобой вместе все обдумаем и решим, что сказать маме. Прежде всего скажи мне, как толковать слова Гилфорда «при компрометирующих обстоятельствах». Я догадываюсь, что примерно это значит, но мне хотелось бы услышать твое собственное объяснение.

— Это значит, что меня застали за делом, которым мне заниматься вовсе не следовало.

Глаза Каролины расширились от любопытства.

— Значит, вы с мистером Уэлсли занимались какими-то неприличностями?

— Да.

— Ах, как это все волнительно! Так чем же вы занимались?

— Мы целовались, — невнятно отозвалась Виктория — в этот самый момент она энергично сморкалась. — Мы с мистером Уэлсли целовались в стойле.

Каролина мечтательно закатила глаза.

— Ах, Тори, какая ты счастливица!

— Счастливица? — выдохнула Виктория. — Как только тебе такое пришло в голову? Из-за этого проклятого поцелуя я по уши в грязи. Можно сказать, я опозорила свою семью!

— Бедняжка, — произнесла Каролина, снова усаживаясь рядом с сестрой. — Ну да не стоит слишком уж ебя бичевать из-за какого-то поцелуя. Взять хоть меня, к примеру. Я уже не раз целовалась с мальчиками. Ничего в этом позорного нет. Может быть, это легкомысленно — с этим я еще, пожалуй, соглашусь, но не позорно. Возможно, причиной сплетен стало утверждение лорда Гилфорда, что вы целовались в конюшне среди бела дня. Это-то всех и смутило! — с авторитетным видом добавила она.

— Нет, — с несчастным видом покачала головой Виктория. — Всех смутило его утверждение, что мы с мистером Уэлсли лежали, обнявшись, на соломе на полу стойла.

После этого на лице Каролины проступило выражение неподдельного ужаса.

— Вы лежали на… соломе на… полу стойла? — запинаясь, переспросила она. — Как это… лежали? Вместе?

— Да, вместе! — взвизгнула Виктория, вскакивая с кровати и устремляясь к двери. — Мы лежали на соломе, обнявшись, и целовались! И, как назло, в этот момент в стойло заглянул Гилфорд!

— Ох, Тори, — вздохнула Каролина. — Трудненько тебе будет объяснять все это маме!

Виктория круто развернулась к ней.

— Я же говорила тебе, что это объяснить невозможно! Тем не менее это случилось.

— И что же ты сказала, когда увидела лорда Гилфорда?

— Ничего не сказала, — пробормотала Виктория. — Не успела. Между Майлзом и лордом Гилфордом завязалась драка.

— Они подрались?! — вскричала Каролина. — Об этом я ничего не слышала.

— Потому, наверное, что Майлз как следует отколотил Гилфорда. Уверена, что, когда Гилфорд рассказывал о происшедшем, эту часть он опустил.

— Значит, они дрались из-за тебя? — пролепетала Каролина, устремляя затуманенный взор к потолку. — Мистер Уэлсли дрался с лордом Гилфордом, чтобы защитить твою честь?

— Не думаю, что эта драка имела хотя бы поверхностное отношение к моей чести, — бросила Виктория. — Майлз отколотил Хэррисона за то, что тот позволил себе отозваться о нас… скажем так… не слишком лестно.

— Вот здесь ты и ошиблась! — воскликнула Каролина. — Гилфорд хотел вас оскорбить, а Майлз ему этого не позволил. Стало быть, он защищал не только свое, но и твое достоинство! Как все-таки это романтично! Хотя, конечно, и попахивает скандалом!

— Я лично никакой романтики во всем этом не вижу.

Каролина, хитро прищурившись, спросила:

— А мистер Уэлсли не предложил тебе выйти за него замуж?

— Замуж? С какой стати он должен был мне это предлагать?

Каролина широко развела руками.

— Как ты не понимаешь? Для того, чтобы покрыть грех! После того, как лорд Гилфорд рассказал всем о том, что было между вами, мистер Уэлсли просто обязан на тебе жениться.

— Ерунда! Мистер Уэлсли вовсе не собирается предлагать мне руку и сердце. Но если бы случилось невероятное и он сделал бы мне предложение, я бы его не приняла!

Каролина от изумления приоткрыла рот.

— Не приняла бы?

— Разумеется!

Каролина заулыбалась и отмахнулась от слов сестры, будто отгоняя муху.

— Мама будет на этом настаивать. Думаю, и виконтесса тоже.

— Они могут настаивать на чем угодно, но я все равно замуж за Майлза не выйду. Даже если он попросит, чего, конечно же, не случится. Я вам с Джорджией сто раз говорила, что вообще не собираюсь замуж. Тем более за Майлза Уэлсли. Сказать по правде, он мне ни чуточки не нравится.

— Конечно, не нравится! Как только я раньше не догадалась? — хихикнула Каролина. — Тебе нравятся лишь его поцелуи, а не он сам.

— Нет!

— Ты хочешь сказать, что его поцелуи тебе тоже не нравятся?

— Нет, я хотела сказать другое… Господи, даже не знаю, что я хотела сказать… Извини, Кэрри, я сейчас вне себя, и мне необходимо подумать и во всем разобраться.

Каролина ласково улыбнулась сестре.

— Не все так плохо, как тебе кажется, Тори! Скажу по чести, я тебе завидую. Уверена, что ничего более романтичного, чем поцелуи Майлза, на свете нет!

— Только не надо мне завидовать. Этот человек за один месяц ухитрился создать мне столько проблем, сколько я не имела за всю свою жизнь. Я должна изыскать способ спасти свою репутацию, не прибегая к его Услугам, тем более что дала ему понять, что не хочу его больше видеть. Если мне повезет и я выберусь из этой переделки с минимальными потерями, уж я постараюсь вычеркнуть этого человека из своей жизни. Очень может быть, что после этого мое существование вернется в привычное, спокойное русло.

Каролина подошла к двери, открыла ее и перед уходом бросила на сестру насмешливый взгляд.

— Что ж, оставляю тебя наедине с твоими мыслями, Тори. И прими сестринский совет — поскорее придумывай удобоваримое объяснение того, что было у вас с Майлзом, поскольку мать и виконтесса Эшмонт очень скоро явятся к тебе за разъяснениями!

Майлз стоял перед виконтессой Эшмонт, в ярости сжимая и разжимая кулаки.

— Это как же понимать — «все знают»?

— Это следует понимать буквально, — раздраженно бросила виконтесса. — Об этом знают все — до последнего человека. Хэррисон Гилфорд постарался. По мере того как эта история передавалась из уст в уста, она обрастала все новыми и новыми подробностями, поэтому в окончательном варианте она выглядит так: вы с Викторией совокуплялись на полу конюшни при свете дня.

— Ну и сукин же сын этот Гилфорд…

— Майлз, изволь держать себя в рамках!

— Прости, я и впрямь забылся, но все это кажется мне каким-то сумасшествием или наваждением. Ведь на самом деле ничего не было. Мы с ней целовались — всего-навсего.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — пожала плечами Регина. — Но факт остается фактом: репутация девушки пострадала — и, между прочим, по твоей милости. Чтобы замять скандал, ты должен на ней жениться.

Майлз в сердцах стукнул кулаком по полированному столу, за которым расположилась виконтесса.

— Ничего хорошего из этого не выйдет! Если, к примеру, мы с Викторией сейчас обвенчаемся, это будет означать, что гнусные инсинуации этого ублюдка Хэррисона Гилфорда имели под собой реальную основу.

— Майлз, если ты не прекратишь ругаться в моем присутствии, я тебя отсюда выставлю. Лучше сядь да послушай, что тебе скажет старая умная женщина.

— Бабушка, еще раз хочу заметить, что моя женитьба на Виктории не остановит сплетен. Только если мы не будем обращать на них внимания, они рано или поздно затихнут.

Регина нахмурила брови.

— Мне стыдно за тебя, Майлз! Неужели Виктория Пемброк настолько тебе отвратительна, что ты готов заставить ее страдать от людской молвы до конца дней? По справедливости, ты должен на ней жениться.

— Мы по-разному понимаем справедливость, бабушка. Что хорошего в том, чтобы связать узами брака мужчину и женщину, которые терпеть друг друга не могут?

Регина посмотрела на внука в упор.

— Стало быть, ты хочешь меня уверить, что ни капельки ее не любишь?

Майлз некоторое время колебался, но потом решил быть с Региной честным до конца.

— Сказать по правде, я и сам не знаю, как к ней отношусь. Иногда мне кажется, что я начинаю в нее влюбляться… но каждая наша встреча заканчивается ссорой. Господь свидетель, она столько раз прогоняла меня с глаз долой, что я уже сбился со счета!

— Тогда почему ты каждый раз к ней возвращаешься?

— Один раз меня заставила ты!

— Не стану спорить, — согласилась Регина, — но только один раз. Почему ты возвращался к ней потом?

Майлз задумчиво провел рукой по волосам.

— Хорошо, признаю, — сказал он. — Чем-то она меня притягивает. Если бы все шло как надо и наши отношения развивались неспешно и в нужном ключе, возможно, со временем бы я на ней и женился…

— Так за чем же дело стало? — перебила его Регина. — По сути, ты только что признался мне, что любишь эту девушку и не прочь на ней жениться. А женой она будет хорошей — уж поверь моему опыту и знанию женской природы! Для начала этого более чем достаточно. Многие счастливые браки, Майлз, включая и мой собственный, строились на куда более зыбком фундаменте.

Майлз тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла.

— А кто-нибудь догадался спросить Викторию, что она сама обо всем этом думает? Регина кивнула.

— Надеюсь, Фиона уже побеседовала с ней, так что если ты полагаешь, что Виктория тебе откажет, то сильно ошибаешься. Она воспитана в строгих традициях и отлично понимает, что такое ответственность перед семьей и семейная честь. Она примет твое предложение, уверяю тебя.

Майлз ударил ладонью по кожаному подлокотнику кресла.

— Как мне надоели эти бесконечные разговоры о семейной чести, традициях и о том, что принято или не принято делать в Англии! Послушать вас, так все остальные народы — варвары!

Регина словно окаменела. Хотя она очень любила внука, но и он, по ее мысли, не имел права дурно отзываться об Англии и об английских традициях. Такого виконтесса не прощала никому на свете.

— Тебе не следует забывать, мальчик, что ты тоже родом из старинной английской семьи, чьи традиции уходят корнями в глубь веков. Хочешь ты этого или нет, ты один из нас — имей это в виду!

Майлз поднял руки в знак того, что сдается.

— Прости, бабушка, что я невольно задел тебя. Я просто хотел сказать, что браки по расчету, на чем бы этот расчет ни основывался, не по мне. Я признаю только одну причину для вступления в брак — взаимную любовь и желание супругов быть вместе до конца своих дней!

— Сильно сказано, не спорю, — сухо заметила виконтесса. — Непонятно только, отчего все эти красивые слова не пришли тебе в голову в тот момент, когда ты набросился на Викторию, точно невоспитанный дикарь?

— На самом деле все было совершенно по-другому! — вспылил Майлз. — Это не я, а она на меня набро… — Тут он смутился и замолчал, вдруг сообразив, что именно он собирался довести до сведения бабушки.

— По-другому, говоришь? — ядовито осведомилась виконтесса. — Как мило… Выходит, это она тебя соблазнила?

— Мне не следовало этого говорить, — пролепетал Майлз. — Считай, бабушка, что ты ничего не слышала.

К большому его удивлению, Регина улыбнулась.

— Интересное дело, — сказала она, — в тебе, оказывается, куда больше рыцарского духа, нежели я полагала.

— Дух у меня, конечно, рыцарский, но не настолько, чтобы я согласился на вынужденный брак! — выпалил Майлз.

— Майлз, — выразительно вздохнула Регина, — у тебя нет выбора. В сущности, не так уж и важно, что и как происходило между вами в конюшне. Важно, что репутация девушки погублена — и лишь ты один в силах это исправить.

Майлз нахмурился и сердито посмотрел на виконтессу.

— А ведь все происходящее тебе ужасно нравится, не так ли? Ты с самого начала хотела, чтобы я женился на Виктории, и вот теперь считаешь, что для этого нашелся достойный предлог.

Регина не обратила ни малейшего внимания на его нахмуренные брови и сердитый взгляд.

— Не стану скрывать, мне доставит большое удовольствие видеть, как вы с Викторией пойдете под венец. Но если ты полагаешь, что разыгравшийся вокруг доброго имени Уэлсли скандал тоже мне по нутру — то тут ты заблуждаешься.

Майлз шумно вздохнул и уставился на носки своих сапог.

— Честно говоря, я не знаю, что и делать. Даже если я сделаю Виктории предложение, а она его примет, я, возможно, до самой смерти буду считать, что наш брак был заключен потому, что на нас со всех сторон давили — и люди, и обстоятельства.

— Ты что же — не веришь, что девушка в тебя влюблена?

— Я этого не знаю. В чем я действительно уверен, так это в том, что нас сильно тянет друг к другу.

— Это очевидно, — хмыкнула Регина.

Майлз поднял на нее глаза.

— Ты думаешь, взаимного притяжения достаточно для счастливого брака? Ты уверена, что из этого чувства разовьется любовь? А если нет? Тогда, стало быть, мы просто обречены влачить тягостное существование?

Регина окинула внука полным сочувствия взглядом.

— Майлз, никто, кроме тебя, на эти вопросы не ответит. Тем не менее хочу тебе напомнить старую истину: счастья в бесчестье не бывает. Ты — потомок благородных людей, которые носили фамилию Уэлсли и ставили свою честь превыше всего. Это давняя и рыцарская традиция, которая, я уверена, найдет отклик в твоем сердце.

Майлз хмуро кивнул и вслух добавил:

— Это все, конечно, прекрасно, но мне, прежде чем принять решение, все-таки хотелось бы посоветоваться с отцом.

— Думаю, тебе удастся это сделать, — сказала с улыбкой Регина. — Я получила депешу от твоих родителей. Они сошли на берег в Ливерпуле и в пятницу уже будут здесь.

Впервые за все время разговора Майлз расплылся в широкой счастливой улыбке.

— Великолепно! Надеюсь, мы можем отложить решение вопроса до приезда моих родителей?

— Думаю, можем, — ответила Регина, — однако же не следует и затягивать с ответом. Пообещай мне, ради спокойствия Фионы Пемброк, обсудить этот вопрос с отцом в первую очередь, отложив на время разговоры о погоде, лошадях и видах на урожай…

Майлз ухмыльнулся и дал клятву, что заговорит о браке с Викторией в ту самую минуту, когда отец выберется из экипажа.

Поцеловав бабушку в щеку, он торопливо вышел из библиотеки, смутно радуясь, что непростое объяснение со старой виконтессой наконец закончилась.

Когда Майлз прикрыл за собой дверь, Регина откинулась на спинку кресла, сцепила на коленях пальцы и предалась размышлениям.

«Если ты полагаешь, мой мальчик, что отец позволит тебе ускользнуть от ответственности, — думала она, — то можешь на это не рассчитывать. Уж мне ли не знать своего сына? Хотя Джеймс и живет сейчас в Америке, он британец до мозга костей, а уж британцы убеждены, что с женщинами надо поступать честно».

Регина нисколько не сомневалась, что Джеймс одобрит ее планы насчет женитьбы Майлза. Оставалось надеяться, что Фионе тоже удастся преуспеть и склонить к этому браку Викторию.

— Если ты попытаешься принудить меня к замужеству, предупреждаю: я убегу. Клянусь, я это сделаю!

При этих словах глаза Виктории полыхнули мрачным огнем, а лицо обрело упрямое выражение. В ответ бедная Фиона только тяжело вздохнула, но, с минуту помолчав, возобновила атаки на несокрушимые, казалось, позиции падчерицы:

— Виктория, как ты не понимаешь, что иного выхода нет? Даже если ты и убежишь — где будешь жить, что станешь делать? Хочешь — не хочешь, а выйти за Майлза тебе придется. Этого требует семейная честь.

— Опять эти рассуждения о долге и семейной чести… Надоело! — бросила Виктория. — Замуж за него я не выйду, и уговаривать меня бесполезно.

— Но как быть со слухами, которые распространяет о тебе Хэррисон Гилфорд? Они порочат не только тебя, но и нас. Ты что же — хочешь, чтобы твое упрямство навлекло позор на всю семью?

— Если Гилфорд и говорит мерзости, то только обо мне, а я на его грязные измышления плевать хотела! С какой стати вы-то все разволновались? Господи боже мой, Фиона, ты ведь с близняшками уезжаешь в Америку — почему тебя так заботят слухи, которые распространяет обо мне Гилфорд?

— Виктория, я просто не в силах поверить, что все это говоришь ты! Ведь ты же знаешь, как я тебя люблю. Неужели ты думаешь, что я уеду в Америку, а тебя оставлю разгребать всю эту грязь?!

— Думаю, в твои намерения это не входит, — сказала Виктория, — а потому мне ужасно стыдно, и я прошу у тебя извинения за непослушание и упрямство. Но как бы то ни было, замуж за Майлза Уэлсли я не выйду.

— Ты его не любишь? — спросила Фиона.

Виктория с минуту помолчала, обдумывая вопрос мачехи.

— Не знаю, Фиона. Ничего-то я не знаю. Какие-то чувства я к нему испытываю — только я не уверена, что это любовь. Полагаю, это скорее плотское влечение — это-то меня и пугает.

— Пугает? Но почему?

Виктория скомкала носовой платок и пробормотала:

— Потому что Майлз пробудил во мне чувства, какие, на мой взгляд, уважающая себя леди испытывать не должна.

— Но ведь в этом ничего худого нет, Тори, — сказала Фиона, у которой вновь вспыхнула надежда. — В чувствах такого рода, хочу я сказать. Более того, я думаю, что это неплохое начало.

Виктория уныло покачала головой:

— Мне не нравятся чувства, которые вызывает у меня Майлз. Рядом с ним мне просто не по себе.

Фиона наклонилась к ней так близко, что они едва не столкнулись лбами.

— Не могла бы ты описать, что именно чувствуешь?

Виктория шумно вздохнула.

— Меня бросает то в жар, то в холод, по телу пробегает дрожь, колени слабеют. Не могу сказать, что все это меня радует.

На лице Фионы появилась улыбка умудренной жизнью женщины.

— Поверь мне, Тори, — многие женщины о таких чувствах только мечтают!

— Я, наверное, к этим женщинам не отношусь. И кроме того — если я даже соглашусь выйти замуж за Майлза, откуда ты знаешь, что Майлз на мне женится?

— Женится, — категорически заявила Фиона. — Он же все-таки Уэлсли, а у всех представителей этого рода удивительно развито понятие о чести. Майлз поступит с тобой честно, даже не сомневайся.

— А я не хочу, чтобы Майлз, как ты выражаешься «поступал со мной честно». Уж если я и выйду когда-нибудь замуж, то только за человека, который будет меня любить. Мне не нужен муж, который женился на мне из соображений долга или потому, что у него развито понятие о чести! Должна тебе заметить при этом, Фиона, что Майлз со мной о любви ни разу не заговаривал.

— Но, Виктория…

— Ни слова больше! — девушка повелительно вскинула руку. — Не ты, а я должна думать над тем, как вывести наше семейство из-под удара. В конце концов, скандал разразился по моей милости. Хочу тебе, однако, заметить, что брак с Майлзом в мои расчеты не входит. Постараюсь как-нибудь выкрутиться, не прибегая к такому радикальному средству.

Кивнув мачехе на прощанье, Виктория вышла из гостиной.

— Какая все-таки трудная девочка, — пробормотала Фиона, глядя ей вслед. Взяв в руки чашку с недопитым чаем, она с минуту задумчиво созерцала прихотливый узор на молочно-белом фарфоре.

«Что бы там ни говорила Виктория, — сказала себе Фиона, — она так или иначе вернется к мысли о браке с Майлзом. У Гилфорда слишком длинный язык, и, для того, чтобы заставить замолчать сплетников, девочке, очень может быть, придется прибегнуть именно к радикальному средству».