Счетчик в машине Келли показывал как раз на 10 км больше, когда Харт свернул на обочину дороги и погасил огни. Старый мексиканский аптекарь правильно указал ему расстояние. Ранчо Де Медоза находилось ровно в 10 км к югу от Энзенады.

Герта посмотрела на ворота, стоявшие немного ниже по улице.

— Ты не собираешься туда въехать?

Харт покачал головой.

— Нет, после случая в лодке я бы не хотел привлекать к нам внимание. Если возможно, в переговорю с Бонни, а днем мы уже будем далеко.

Он открыл дверцу машины и вышел.

— Будет лучше, если ты подождешь здесь.

Герта тоже вышла из машины.

— Нет. — Она попыталась снова немного пококетничать. — Ты же знаешь, мы женаты.

Харт прикинул взглядом и нашел, что дом находится от дороги метров в пятистах. Но не успели они с Гертой пройти и ста метров, как к ним присоединилась целая стая собак, которые с любопытством обнюхивали их и бежали вместе с ними.

— Милые собачки, — сказала Герта.

Харт уверился, что револьвер, который он взял у Луи, лежал в его кармане. Вполне возможно, что все это было глупостью, но что оставалось делать? Ведь ему не верил даже собственный адвокат. Только доказательство, что Бонни жива, может спасти его жизнь и жизнь Коттона.

Дом был длинный, низкий и одноэтажный с огромной открытой верандой, которая протянулась по всей его длине.

Харт на цыпочках прошел через веранду и заглянул в единственное освещенное окно. Кресло, в котором сидела женщина, имело такую высокую спинку, что он мог видеть только узкие лодыжки и копну черных волос.

— Это она, — прошептал он Герте.

— Ты ее видишь?

— Только голову сзади.

Он взялся за ручку, что была неподалеку от окна, а потом вдруг его тело напряглось, когда какой-то круглый и жесткий предмет уперся в позвоночник. Он осторожно повернул голову и посмотрел через плечо.

Мексиканец среднего возраста, который внезапно появился из темноты, ответил на его взгляд довольно холодно.

— Как вы уже заметили, — сказал он, — я приставил к вашей спине пистолет, сеньор, и было бы в высшей степени неумно делать резкие и непонятные движения. — После этого он добавил: — Капитан Кабрера уведомил нас в конце дня, что в городе появился человек, который разыскивает сеньору и что мы можем ожидать визита.

У Харта выступил холодный пот.

— Кажется, — вымолвил он с деланной улыбкой, — я не такой уж опытный взломщик.

Мексиканец трезво заметил:

— Позвольте мне с вами согласиться, сеньор. Вы — тот американец, который интересовался сеньорой Альверадо Монтес?

— Да.

Мексиканец еще плотнее приставил оружие к спине Харта.

— В таком случае разрешите представиться. Меня зовут Джейм де Медоза. Что вам нужно от моей сестры? И почему вы вмешиваетесь в политическое дело?

Харт почувствовал, что у него волосы поднимаются на затылке. Здесь было явно что-то не то. Бонни Темпест играла, правда, с мужчинами различные роли, но, насколько он знал, она никогда не выступала как чья-то сестра.

— Послушайте, — начал он. — Ун моменто! Я как раз…

Не успел он договорить, как открылась дверь, находящаяся рядом с окном, и поток света упал на пол веранды.

— В чем дело, Джейм? — спросила женщина, открывшая дверь, на хорошем испанском языке. — Что, капитан Кабрера не обманул? К нам пожаловали гости?

— Гость, — ответил брат. — Человек, который выглядит так, как будто с ним недавно обошлись очень сурово. Он взглянул на Герту. — И также очень хорошенькая сеньорита.

— Сеньора, — поправила его Герта.

Все еще продолжая держать руки на уровне плеч, Харт медленно повернулся и взглянул на женщину, которая стояла в освещенном проеме двери. Девушкой она была наверное очень красива. Даже сейчас в свои сорок и с явно выкрашенными волосами, а также со склонностью к полноте, она производила хорошее впечатление. Кем бы она не была, это явно не Бонни Темпест.

— Вы сеньора Альверадо Монтес? — спросил Харт.

— Да. — Женщина улыбнулась. — Но я совершенно забыла о приличиях. Заходите, пожалуйста, и объясните, что имеют против меня политические противники моего усопшего супруга. Я думала, что все это в прошлом, когда Мексика так великодушно предоставила мне политическое убежище, и я приехала, чтобы жить здесь вместе с братом.

Де Медоза подтолкнул Харта своим пистолетом.

— Моя сестра приглашает вас войти. — А Герте он сделал легкий поклон. — Почту за честь.

Харт казался сам себе настоящим идиотом.

— Что я могу вам сказать, — начал он, — кроме того, что стал жертвой заблуждения. В мои намерения не входит причинить вам какое-то зло, сеньора. Я просто думал, что вы — Бонни Темпест, супруга Джона Диринга.

Герта села в одно из кресел и положила руки на колени.

— Она была танцовщицей одного из ночных клубов Лос-Анджелеса — добавила она. — Работала стриптизницей. — Глаза Герты задумчиво смотрели на Харта. — И одна девушка сказала моему супругу, что она ее видела здесь месяца четыре назад, в Энзенаде. — И чуточку резче закончила: — Во всяком случае, так утверждает мой супруг.

Женщина была приятно тронута.

— Ты слышал, Джейм? Кто-то принял меня за танцовщицу ночного клуба.

Да Медоза счел, что ничего приятного в этом нет.

— Когда это было? — спросил он.

Харт ответил:

— Это было в апреле. А что?

Вместо брата ему быстро ответила сеньора Монтес:

— Мне кажется, что имеется в виду гостья, которая тогда была у нас. — И она начала описывать ее, помогая себе руками: — Очень пропорционального сложения молодая дама, которая по какой-то причине решила перекрасить свои золотистые волосы в черный цвет.

Харт наклонился вперед. Он чувствовал себя человеком, который уже направился в газовую камеру, но в последнюю минуту был помилован.

Сеньора Мотес озабоченно спросила:

— Вам плохо, сеньор? Может быть, рюмку коньяку?

Харт улыбнулся.

— Спасибо, не нужно. Я чувствую себя хорошо. Даже отлично. — Он тщательно выбирал слова. — В первую очередь, хотел бы извиниться за то, что нарушил ваш покой. Разрешите уверить вас, что я желаю сеньоре только добра и что мое пребывание здесь не имеет ничего общего с политикой.

Де Медоза положил пистолет на стол и чинно поклонился.

— Я склонен вам поверить, сеньор. Прошу вас, продолжайте.

Харт на мгновение задумался.

— Если вы не возражаете, я хотел бы узнать, в каких отношениях вы находились с этой девушкой?

Женщина пожала плечами.

— Боюсь, это сложный вопрос. Она за целую неделю, что провела у нас, ни разу не сказала ничего толкового. Но я все-таки узнала, что у ее мужа были с моим покойным супругом какие-то дела. Речь шла о деньгах, которые он собирался вложить в моей стране до последних беспорядков, и она хотела проверить, насколько честен был ее супруг по отношению к ней. — Сеньора Монтес опять всплеснула руками. — Во всяком случае, это было очень запутанное дело.

— Какое имя она вам назвала? — спросил Харт.

Де Медоза деланно улыбнулся.

— Марсия Гарсия. В вашей стране это будет соответствовать Мэри Смит, сеньор. Однажды она приехала сюда на такси из Энзенады пьяная. Я бы ее прогнал. — Он посмотрел на сестру. — Но сестра, у которой нет детей, вечно должна заботиться о ком-нибудь.

Сеньора Монтес заметила:

Она выглядела такой испуганной, такой растерянной и была очень бледна. И я подумала, что/возможно, смогу ей помочь.

Де Медоза, почти не разжимая губ:

— Но могу добавить, что эта женщина была не только порочна, но и вдобавок ко всему — психопатка.

Харт спросил:

— В чем это выразилось?

Тот прокашлялся.

— Она не только пила целых два дня после приезда, но и пыталась завязать интрижку, правда, неудачно, с одним из моих слуг. У нас это не принято, — сухо добавил он.

— Вы случайно не знаете, где она сейчас?

— Ведь все это произошло четыре месяца назад, сеньор.

Сеньора Монтес добавила:

— Приехал супруг и забрал ее. Во всяком случае, он представился как муж.

— Она уехала добровольно?

— Да. Это был мужчина высокого роста, черноволосый и очень видный. В нем что-то было от моряка.

Видимо, это был капитан Моралес. Он наверняка по самое горло влез в это дело. Кроме того, сестра мексиканца сказала, что Бонни была очень бледна. Харт задумался. Это могло означать, что Бонни до ее появления на ранчо, по своему согласию или нет, где-то притаилась.

Он поднялся.

— Спасибо. Большое вам спасибо. И теперь, когда вы убедились, что мы приехали сюда не для того, чтобы причинить сеньоре какое-то зло, мы с миссис Харт откланиваемся перед вами.

— Вы возвращаетесь в Энзенаду?

— Нет. В Лос-Анджелес. — Пожав плечами, Харт добавил. — Если доберемся туда. Я должен поговорить там с одним человеком. Речь идет о большой сумме денег. Точнее, о полумиллионе долларов.

Герта поднялась и пригладила юбку.

— Могу я задать еще два вопроса, прежде чем мы уйдем, Док?

— Конечно.

— Зачем Бонни приезжала сюда? И какие дела мог иметь мистер Диринг с сеньором Монтесом?

Харт покачал головой.

— Боюсь, что это один из вопросов, который должна задать мистеру Дирингу полиция.

— И потом еще кое-что.

— Да?

— Ты говоришь, что Бонни в Энзенаде видела Пэгги, и что Бонни воспользовалась именем сеньоры Монтес и выдавала себя за нее.

— Верно.

— Каким же образом она могла спутать этих двух женщин?

Де Медоза поднял руку, чтобы все обратили на него внимание.

— Наверное, я смогу это объяснить. Эта девушка была американка, молодая, очень миленькая и оживленная?

— Да, — ответил Харт.

Он кивнул.

— В таком случае виноват я. Однажды моя сестра и эта Бонни отправились в Энзенаду за покупками. Я шел за ними в нескольких шагах сзади. И ода молодая туристка, к которой подходит это описание, казалось, очень заинтересовалась этой парочкой. Наконец она обратилась ко мне и спросила, не знаю ли я, кто эта черноволосая дама. Я подумал, что она имеет в виду мою сестру, и с гордостью ей ответил, что это сеньора Альверадо Монтес.

— Какая мелочь, — подумал Харт.

Он уже положил руку на ручку двери, но потом сказал:

— Еще один вопрос. Вы сказали об этом вашим дамам? И может быть, показали им эту девушку?

— Да, — ответил Де Медоза. — Я это сделал.

5 сентября 1958 года 00 часов 12 минут.

Голова Харта болела. Пальцы, судорожно державшие руль, были словно из ваты. Глаза горели, а веки были тяжелыми, как свинец. Он еще никогда не чувствовал себя таким усталым. Он проехал за два дня 800 км, за это время его дважды избивали, он проделал также путешествие на моторной лодке, оставив позади себя два трупа, так что нормальными эти дни назвать было нельзя.

Его лицо омрачилось, когда он перебирал в памяти все случившееся.

— Неважно себя чувствуешь, док? — спросила Герта.

— Как-нибудь справлюсь, — уверил он ее.

— Мы поедем сперва к аптеке?

— Если полиция не выставила там пост…

— А потом…

— Нанесем визит Дирингу.

— Ты думаешь, Бонни там?

— Понятия не имею, — ответил он, — но надеюсь. Возможно, она уже мертва. В этом случае и с нами будет покончено.

Он вздохнул, когда съехал с шоссе и свернул на Сансет Бульвар. Когда они с Гертой уезжали из Энзенады, он считал, что все очень просто и что они стоят рядом с разгадкой. Если им удастся уехать из Мексики до того, как обнаружат трупы Луи и шофера, и доехать до Лос-Анджелеса, то ему придется навестить прокурора Мэнсона и рассказать ему обо всем случившемся.

Все остальное было делом полиции. Они должны будут тщательно осмотреть яхту, допросить Моралеса, установить, кто убил Пэгги и найти Бонни. А также зажать Диринга в такие тиски, чтобы он «сломался» и рассказал всю правду.

Но теперь все изменилось. Им теперь нужно было больше думать о защите. Харт взглянул на сложенную газету в руке у Герты, которую они купили в Лагуне-Бич, когда ехали на север.

— Прочитай мне еще раз эту историю, дорогая, — сказал он.

Герта развернула газету и повернула ее так, чтобы свет падал на нее.

— Итак, — начала она, — заголовок гласит:

«БОЛЬШОЕ ЖЮРИ ВЫДВИГАЕТ ОБВИНЕНИЕ ПРОТИВ ДЖОНА ХАРТА».

Она села поудобнее, чтобы лучше было видно.

— А далее следует: «Несмотря на отчаянную защиту адвоката исчезнувшего Джона Харта, Большое жюри, которое должно было изучить доказательства убийства миссис Коттон, известной также под именем Пэгги Джонс, единодушно пришло к мнению, что молодая женщина погибла от руки видного коммерсанта с Бульвара Сансет. Прокурор Мэнсон сразу подписал ордер на арест Джона Харта по подозрению его в убийстве.»

На перекрестке Харт остановился, — так как был красный свет.

— А теперь прочти тот абзац про нас и яхту Диринга.

Герта заскользила пальцами по колонке, пока не нашла нужное место.

«На вопрос репортера инспектор Гарсия из отдела по расследованию убийства ответил, что убежден: Харт вместе с хорошенькой блондинкой Гертой Нильсон убежал в Мексику, чтобы спастись от ареста. Это предположение подтверждается сообщением полиции Ньюпорта, согласно которому Харт и мисс Нильсон появились вчера в этом городе в пьяном состоянии, и, проведя несколько часов в ближайшем мотеле, устроили такую сцену на яхте Диринга, что полиция сочла необходимым отвезти их к границе штата и потребовала, чтобы они покинули это район. Тем не менее, предполагается, что эта пара вместо того, чтобы покинуть Ньюпорт, вернулась в гавань и подожгла яхту Диринга, которая, несмотря на отчаянную попытку пожарных, сгорела дотла».

Герта подняла глаза.

— Мне страшно.

— И мне тоже, — ответил он.

Да, ему было страшно. Теперь, когда он официально обвиняется властями, а яхта Диринга сгорела, ему даже страшно было идти в полицию. Их сразу бросят в тюрьму. Значит самому нужно предпринимать необходимые шаги. Единственным светлым пятном был Келли. Должно быть, он больше не верит в его вину. Он произнес отличную защитную речь.

Доехав до аптеки, он медленно проехал мимо нее. Никого не было видно. Да и зачем им нужно было держать магазин под наблюдением, когда они считали, что он в Мексике. Но чтобы убедиться в этом, он объехал квартал еще раз, а потом, остановив машину на темной боковой улице, вышел из нее и вошел в аптеку через черный ход.

Приятно снова было быть дома. В большом магазине царила приятная прохлада, пахло духами, лекарствами и травами. Он заглянул в помещение, но сам туда не зашел. Вместо этого они с Гертой вошли в комнату служащих, где он зажег торшер.

Герта спросила:

— Не слишком ли это опасно, док? И вообще — зачем мы сюда пришли?

Харт объяснил ей.

— По целому ряду обстоятельств. Во-первых, я хотел бы обработать раны на голове и лице. От заражения крови так же можно умереть, как и в газовой камере. Потом нужно привести себя в порядок. Если нам предстоит быть арестованными, я бы хотел, чтобы на фото мы выглядели, как положено.

Герта присела на край кушетки.

— А я-то думала, что тщеславны только женщины.

Харт печально улыбнулся.

— Это не из-за тщеславия. Ты же помнишь фото Гарри Коттона, которого арестовали на границе, — непричесанный, небритый, в мятых брюках.

— Да.

— Это также сыграло роль в его осуждении. Он выглядел, словно был виновен. И все присяжные хорошо знали об этом.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду.

— У тебя есть какое-нибудь платье в твоем шкафу?

Как и все девушки, стремящиеся пробиться в кино, Герта имела в своем шкафу несколько платьев на тот случай, если ее срочно позовут на студию.

— Да, — ответила она.

— В таком случае переодевайся. Если нас арестуют, я бы хотел, чтобы ты выглядела опрятно.

— Как скажешь, док, — ответила она, расстегивая грязную белую блузку, которую купила в Тиджуане. — Но думаю, прежде нужно принять душ. Я чувствую себя такой грязной. — Она положила руки ему на плечи и подняла лицо, словно подставляя его для поцелуя. — Ты меня еще любишь?

Харт спросил себя, сомневался ли он когда-либо в этом. Герта была самым милым существом, которое встретилось на его пути.

— Очень, — уверил он и поцеловал ее.

Помещение магазина и окна были освещены, но отдел лекарств находился в темноте. Это не мешало, так как он знал, где находится то, что было ему нужно. Он нащупал бутыль с антисептическими средствами, ампулу тетонуса и шприц, забрал все это с собой и прошел в ванную комнату.

Смотря в зеркало, прочистил раны на голове и стерилизовал их. Операция была болезненной, но раны оказались неглубокие.

Покончив с этой процедурой, он побрился. Потом, убедившись, что его другой костюм висит в шкафу выглаженный, разделся и встал под душ.

Горячая вода благотворно действовала на него. Он тщательно намылился, но тут до его сознания донесся новый звук. Где-то в магазине звонил телефон. Ему понадобилось некоторое время, чтобы определить где. Это был аппарат в комнате для служащих.

Боясь, как бы Герта машинально не сняла трубку, он вышел весь в мыле и помчался туда. Герта как раз тоже принимала душ. Она обмотала вокруг бедер полотенце и стояла перед душевой кабиной, глядя большими глазами на звонящий телефон.

— Не подходи, — предупредил он ее.

А телефон продолжал звонить — громко и настойчиво.

Приятное чувство, вызванное душем, исчезло. Было противно сознавать, что на тебя организована охота. Он буквально впитывал в себя запах страха. Это был какой-то кислый и затхлый запах.

Герта судорожно сглотнула.

— Кто это может быть? Кто знает, что мы здесь?

Харт смахнул мыло с глаз.

— Понятия не имею. — Он принял другое решение. — Может быть, стоит взять трубку. Подойди ты. Если это полиция, скажи, что ты уборщица и что кроме тебя здесь никого нет.

Придерживая рукой полотенце, она сняла трубку.

— Да, — сказала она, имитируя шведский акцент. Потом быстро повернулась и посмотрела на Харта. — Это мистер Келли.

Страх Харта немного поулегся. Ну, конечно же! Номер телефона помещения для служащих не значился в телефонной книге. Полиция воспользовалась бы другим номером. Он подошел и взял трубку.

— Алло?

Можно было слышать, как адвокат облегченно вздохнул.

— Слава богу, что я вас нашел. Так и думал, что вы пойдете домой. С момента закрытия я звоню каждые полчаса. У вас все в порядке, док?

— Относительно, — ответил он.

И опять мыло стало сползать на его глаза. Герта взяла полотенце и вытерла его.

— Что он хочет, дорогой?

Харт покачал головой.

— Не знаю.

Келли продолжал:

— Я пытался войти с вами в контакт с того момента, как вы прервали разговор в Ньюпорте. Вы меня совершенно неправильно поняли, док. Я целиком и полностью с вами. Я только хотел убедиться, все ли вы мне сказали.

— Теперь я это понимаю, — ответил Харт. — После того, как прочел газеты. Спасибо, Келли.

— Что вы узнали в Ньюпорте?

— У Бонни была возможность покинуть каюту, то есть исчезнуть оттуда. Там существовал проход между комнатами владельца и капитана.

Казалось, что Келли это не удивило.

— Я сразу подумал, что нечто такое должно быть после того, как они подожгли яхту. И потом, я полагаю, вы поехали с Гертой в Мексику?

— Мы только что вернулись оттуда. И Бонни находилась в Энзенаде, когда ее там видела Пэгги.

— Хорошо, — обрадовался Келли. — В свою очередь, хочу сказать, почему я все время пытался найти вас. На вас обоих выписан ордер на арест. И что бы вы ни собирались предпринять, не попадайтесь полиции на глаза и не ходите туда добровольно в ближайшие часы.

Харт итак не собирался туда идти, но хотел знать, по какой причине не хотел этого Келли.

— Почему?

Келли ответил:

— Потому что Мэнсон и Гарсия находятся под сильным давлением и потому что гораздо проще удержать человека в тюрьме, чем выпустить его оттуда. Я же вам говорил, что поручил это дело Джиму Мастерсону.

— Да.

— Это себя оправдало. Джим и его мальчики много чего узнали. Например, что Диринг за последние девять месяцев разорил счета своих клиентов. Сегодня утром он получил страховку наличными за Бонни. А по тому факту, что он спалил свою яхту и что у него в доме творится что-то неладное, мы пришли к выводу, что он собирается смываться. Джим беспрерывно ведет наблюдение за домом. А поскольку я теперь знаю, где находитесь вы, то могу идти к Дирингу вместе с Джимом и настаивать на объяснении.

— Я тоже пойду с вами, — сказал Харт и в качестве ответа на протест адвоката добавил: — Почему бы мне не пойти? Ведь в петле находится моя голова. И речь сейчас идет о чем-то большем, а не просто о Пэгги. — И он рассказал Келли о событиях в Энзенаде.

Адвокат тихо присвистнул.

— Да, уж если я выбираю клиентов, то это должен быть хороший клиент. В таком случае жду вас через полчаса у дома Диринга.

— Хорошо. Буду ровно через полчаса.