-- Азамат, я надеюсь, ты понимаешь, что это так оставлять нельзя, -- замечаю через плечо в процессе нарезки лука.

-- Что именно? -- рассеянно уточняет муж.

-- Ситуацию с приютами. То, что там убивают детей. Что их не учат.

Азамат тяжело вздыхает и молчит. Оборачиваюсь. Он закрыл бук и смотрит на меня снизу вверх внимательно и тяжело.

-- Лиза, я знаю, что муданжские традиции и здравый смысл в твоём понимании не всегда совпадают, и мои собственные этические представления тебе бывают чужды. Но не надо путать меня с Киром. Это он -- забитый ребёнок, не видевший в жизни ничего лучшего. У меня, всё же, сформировались некие смутные представления о том, что можно, и чего нельзя делать.

-- Лапуль, я понимаю, что ты злишься, -- хмурюсь, -- только не надо на мне это вымещать. Я тоже не в восторге. Извини, если неправильно выразилась. На самом деле я хотела спросить, что именно ты собираешься предпринять.

Азамат долго выдыхает и допивает гармарру, оставшуюся у Кира в пиале.

-- У меня есть пара идей, но их надо обсуждать с Советом. Законы принимаю не я. Но вообще любопытно было бы выяснить, что они знают о ситуации. Кто-то же даёт имена этим детям. Кто-то видит их судьбы, -- он замолкает, задумавшись. Потом трёт глаза. -- Прости, я действительно на тебя сорвался. Я так хотел быть хорошим Императором, всё делать в согласии с традициями и спокойно наращивать благосостояние. А придётся всё-таки переворачивать горы. Люди-то не хотят перемен. Не хотят думать о плохом, о смерти и несчастьях. Я сам был твёрдо уверен, что уж проблему безродных до меня никаким ветром не донесёт. А оказывается, у меня есть такой мальчик... -- он осторожно кончиками пальцев, чтобы не разбудить, проводит по волосам Кира. Мне кажется, даже к Алэку он не относится с такой нежностью.

Кстати, между прочим, надо ещё раз позвонить Тирбишу, Алэк сейчас не должен спать. Да и молоко стравливать пора. Скорее бы уже добраться до столицы, а то что-то я совсем загуляла. Ещё неизвестно, как Азаматовы дети друг к другу отнесутся...

Мою руки и выхожу в прихожую с телефоном, чтобы не разбудить Кира, если Алэку вздумается повизжать. Тирбиш берёт трубку мгновенно.

-- О, Хотон-хон! Хорошо, что позвонили. Домой-то собираетесь? Алэк уже весь извёлся, в Алтонгирела игрушками швыряется.

-- Думаю, мы сегодня ночью прилетим, -- говорю. -- Я сейчас видеорежим включу, покажи мне мою деточку.

Деточка меня узнаёт, радуется и принимается изо всех сил колотить погремушкой по перильцам манежа. Я улюлюкаю и машу рукой в маленький экранчик. Боже, как же хочется домой, и чтобы всё было, как позавчера. Но теперь, с Киром, наверное, всё изменится. Азамату с ним интереснее, чем с маленьким, а я вообще непонятно как должна себя вести. Ясно, что мальчишке нужна поддержка, но меня он, кажется, от стенки не отличает. Алэк вот зато отличает, пищит и улыбается. У него-то мамин загул на пару дней -- худшее несчастье. Его все любят, все ему рады, как же, князь ведь, престолонаследник. И как он будет править этими людьми, которые его всю жизнь носили на руках? Тоже противоестественно, и совсем непохоже на нормальные человеческие отношения. Вот если Азамат решит проводить какие-нибудь глобальные реформы, и многим они не понравятся, то он всегда может сказать: вы сами меня выбрали, так терпите. А что скажет Алэк? Вы выбрали моего отца? Моя власть от бога? Хватит ли у него сил пойти наперекор любящим его людям, чтобы сделать что-то правильное? И как нам с Азаматом так вырастить этих мальчишек, чтобы они потом не угробили всё, что мы создали? Такая тоска на меня навалилась, хоть плачь. Даже во время беременности такого не было. Скорей бы уже вечер, выдадим демону гостинец, и в столицу, в столицу! Греметь погремушками!

Впрочем, как выясняется, демон со светским визитом -- это не то мероприятие, которое можно пережить, не включая мозг.

Остаток дня Кир спит, я вожусь по хозяйству, Азамат разбирает какие-то отчёты. Приезжает фермер, привозит свежих продуктов. Мы с мужем угрюмо молчим, думая каждый о своём. Хорошо, что ребёнок спит.

Однако вот уже и стемнело, а демона всё нет.

-- Думаешь, он придёт? -- спрашиваю нетерпеливо. -- Может, спросонок ляпнул, а потом одумался? Я не хочу тут до утра сидеть, у меня там младенец с ума сходит.

Азамат глядит на часы.

-- К ночному кормлению ты всё равно уже не успеешь, а потом Алэк до рассвета будет спать. Можем ещё подождать.

-- А чем мы демона кормить будем, если придёт? -- продолжаю занудствовать я.

-- Сурчатиной, -- пожимает плечами Азамат. -- Они её любят. Конечно, можно предложить на выбор... Вряд ли он захочет жареного или варёного.

-- А пить он будет? В смысле, спиртное?

-- Вряд ли... Слушай, ты по поводу визита Ирлик-хона меньше переживала. В чём дело?

-- Я просто нервничаю, -- сообщаю и для убедительности принимаюсь нарезать круги по кухне. -- И хочу в столицу побыстрее. Тебя уже, небось, с собаками ищут.

-- Никто меня не ищет, я отзвонился ребятам, все знают, где я.

-- Ну, отлично, а я вот...

-- Тсс! Слышала?

-- Что? -- я затыкаюсь и прислушиваюсь. Тишина.

-- Какой-то звук от двери был. Пошли посмотрим.

Мы выходим в прихожую, причём я стараюсь держаться у Азамата за спиной. Он открывает дверь. В свете лампочки под козырьком видно удаляющийся хвост.

-- Э, куда? -- вырывается у меня.

Хвост останавливается, темнота за ним разворачивается, появляются горящие глаза. И начинают неторопливо приближаться. У меня шерсть дыбом встаёт от этого зрелища, хоть и понимаю, что чёрного зверя в темноте не видно.

Перед самым порогом он преображается и неуверенно заходит в дом.

-- Здравствуй, -- Азамат слегка кланяется. -- Что же ты так робко стучишь? Мы едва услышали.

Демон пожимает плечами.

-- Дёрнул дверь -- заперто, -- сипит он.

-- Люди обычно держат двери запертыми, -- говорю. -- Надо просто постучать или позвонить. Ну ладно, проходи на кухню, поешь...

Демон хмурится. Он невысокий, только чуть-чуть выше меня, на лицо подросток, узкий, тощий, с большими руками и ногами. Из-за копны спутанных волос голова кажется слишком большой. Одет он по-прежнему в свои лохмотья, хуже даже, чем на Кире были.

Азамат открывает дверь кухни и приглашает гостя пройти, но тот медлит, принюхивается и поводит ушами. Боится, что там ловушка, что ли? Ох уж мне эти обиженные дети.

-- Пойдём, -- прохожу в кухню, маня лесного жителя за собой. Он следует за мной, хотя пару раз нервно оглядывается на Азамата.

Стол уже накрыт, и запах в кухне ужасно аппетитный. Я выдвигаю для гостя стул, сама сажусь в торце, Азамат -- напротив. Демон некоторое время изучает кухню и мебель, потом залезает на стул с ногами и усаживается в кошачью позу, пофыркивая носом. Из гостиной доносится жалобный скулёж напуганного Филина, а потом шорохи -- видимо, Кир проснулся.

-- Ты предпочитаешь сырое или готовое? -- вежливо интересуется Азамат у демона, а я иду проверять ребёнка.

Он действительно только-только глаза открыл и теперь тоже принюхивается.

-- Уже ужин? -- сонно спрашивает.

-- Да, -- говорю, -- и у нас в гостях лесной демон.

Кир мгновенно просыпается.

-- Это ещё зачем?

-- Ну мы же его пригласили, -- пожимаю плечами. -- Не волнуйся, тебя в обиду не дадим.

Ребёнок садится и сползает с дивана, явно утратив аппетит.

-- Часто он у вас бывает?

-- Дома впервые, но мы ему выставляем гостинцы каждый раз, как здесь ночуем.

Из кухни доносится светский бубнёж Азамата, изредка перемежаемый хриплыми рваными репликами гостя.

-- Пойдём, -- подбадриваю Кира. -- Мне ужасно любопытно с ним поболтать. Тебе нет?

Кир пожимает плечами и угрюмо топает на кухню, протирая глаза кулаком. Садится напротив демона, между мной и Азаматом.

-- Привет, -- говорит он гостю безрадостно.

-- Сам привет, -- фыркает демон, скривив губы набок. То ли Азамат его успокоил, то ли появление Кира так порадовало, но он больше не дёргается из-за каждого движения. Перед ним уже стоит пиала с бульоном и лежит сырой сурочий окорочок. Кир хмуро смотрит на меня и накладывает себе в пиалу три порции. Я только усмехаюсь.

-- Давайте все познакомимся, -- говорю. -- Я Лиза.

Демон склоняет голову и смотрит на меня без выражения.

-- Азамат, -- представляется муж, кивая.

-- Кир, -- с набитым ртом бубнит ребёнок.

Гость пару секунд думает, потом произносит:

-- Хос.

-- Очень приятно, -- старательно изображаю светскую улыбку. -- Ты давно тут живёшь?

-- Раньше вас, -- уклончиво отвечает Хос.

-- А можно спросить, сколько тебе лет? -- продолжаю я. Уж спрашивать, так всё.

Демон долго думает, склонив голову набок, потом откусывает кусок мяса, не жуя проглатывает, запрокинув голову, и только потом, когда я уже решила, что он не понял вопроса, отвечает:

-- Десять вёсен.

-- Ого, так ты почти взрослый, -- замечает Азамат, как будто разговаривает с племянником.

Хос хмурится и кивает. Потом как-то странно урчит и вдруг говорит:

-- Через.

Потом думает ещё и продолжает:

-- Две весны уйду.

Мы с Азаматом отвечаем одновременно.

-- Уйдёшь из нашего леса? -- уточняет Азамат.

-- Ты плохо знаешь человеческий язык? -- спрашиваю я.

Хос втягивает голову и трясёт ею.

-- Он ни фига не понял, -- чавкает Кир.

-- Да, -- соглашается демон.

Азамат кивает мне, мол, уступаю. Я повторяю свой вопрос. Хос опять долго думает, потом отвечает по частям:

-- Редко. Говорю. Раньше. Людей не было, -- он мучительно задумывается, даже помогает себе жестом, и наконец выдаёт: -- здесь!

-- Клёво, -- комментирует Кир. -- Есть кто-то тупее меня.

Не успеваю я его одёрнуть, как демон щёлкает по фасолине на блюде, и она прилетает точно Киру в нос.

-- Едой не играют! -- возмущённо восклицает тот.

-- А гостей не оскорбляют, -- нравоучительно добавляет Азамат.

-- Я пошутил, -- ворчит Кир.

Демон морщит нос и поворачивается к Азамату.

-- Да, так я спросил... -- вспоминает тот, -- ты уйдёшь из нашего леса?

Хос серьёзно кивает.

-- Лес мамки. Вырасту -- уйду.

-- О, так ты тут не один? -- удивляется Азамат. -- Я думал, вы всегда поодиночке живёте.

Демон мотает головой.

-- Котята с мамкой. Взрослые -- поо... -- он снова машет рукой, мол, все поняли.

-- Вот как, -- Азамат качает головой, свыкаясь с новой информацией. -- А все демоны умеют говорить?

Хос оскаливается и отвечает вместо своего обычного сиплого голоса каким-то жутковатым рыком:

-- Сам ты демон!!!

Кир давится бульоном, я пригибаюсь, Азамат широко раскрывает глаза.

-- Прости пожалуйста, я не хотел тебя обидеть... А как же вы сами себя называете?

-- Хозяева леса, -- надменно сообщает Хос. Потом снова напрягается, стараясь сформулировать следующую фразу, но видно, что ему истерически не хватает словарного запаса. Наконец он выдаёт: -- Кто скажет "демон", тот грязная макака.

Мы с Азаматом несколько офигеваем, а Кир не выдерживает и начинает хохотать.

-- Кир, успокойся, -- просит Азамат. -- Извини, Хос, мы действительно не хотим тебя обидеть, просто...

-- Знаешь, Хос, -- перебивает его Кир, -- я могу тебя научить паре выражений повеселее!

-- Давай ты не будешь этого делать? -- вздыхаю я. -- Детям не положено так ругаться...

Хос фыркает, Кир внезапно шипит, Хос хватается за край стола. Я понимаю, что под столом между этими двоими происходит война ногами.

-- Э! -- окликаю их. -- Парни, вы чего?

Хос морщится и цедит:

-- Копыта!

-- Не копыта, а ботинки, -- важно поправляет Кир. -- Новые. И вообще, кто бы говорил, у самого-то когти!

Хос оскаливается.

Азамат смотрит на всё это безобразие с блаженной улыбкой, подперев щёку ладонью.

-- Лиза, не нервничай. Мальчики знакомятся.

У меня начинается приступ истерического хихиканья.

Кир бросает на Азамата довольный заговорщицкий взгляд и снова утыкается в тарелку. Хос берёт окорочок и задумчиво вертит.

-- Тебе что-то не нравится? -- озабоченно спрашивает Азамат.

Тот пожимает плечами, откусывает и жуёт, потом запивает бульоном -- не через край пиалы, а через сложенные трубочкой губы, как будто это соломинка. Потом робко поднимает взгляд на Азамата.

-- Можно взять? В лес?

-- В лес мы тебе целого дадим, и ещё масла и сливок!

-- М! -- сипит Хос и вгрызается в ножку.

Когда остаются чисто обглоданные кости даже без хрящей, он вдруг вспоминает, что Азамат задал вопрос.

-- Говорим все, -- кивает. Думает. Ещё думает. Видимо, оставляет попытки вспомнить нужное слово. -- Это тайна.

-- Но? -- подсказываю я.

Демон -- то есть, хозяин леса часто кивает.

-- Но это тайна, -- повторяет для убедительности.

-- А почему ты со мной заговорил? -- спрашиваю.

Он грустно вздыхает.

-- Думал, богиня. Люди боятся и... -- он машет руками вокруг головы, показывая на мои волосы.

-- Ясно, -- ухмыляюсь. -- Извини, меня часто за богиню принимают.

-- Не говорите другим, -- просит Хос. -- Пожа-алуйста.

-- Не скажем, -- решительно заверяет его Азамат. -- Мы умеем хранить тайны.

Хос снова вздыхает, на сей раз облегчённо.

-- Кто ты? -- спрашивает меня. -- Человек?

-- Да, но я с другой планеты. Э-э... ты знаешь, что такое планета?

Он мотает головой.

-- Ты чё, -- удивляется Кир. -- Даже я уже знаю, что такое планета. Пошли покажу!

Он срывается с места, не доев, и мчится в гостиную, где на полу по-прежнему разложена игра.

-- Во, гляди, это вот наша планета, Муданг. А вот тут Земля, Гарнет, Арей...

Демон внимательно вглядывается в картинку, которая послушно увеличивается по команде Кира. То есть, не демон, а хозяин леса. Надо переучиваться, а то ведь ляпну.

-- Хорошо, что мы его позвали, -- вполголоса говорит мне Азамат. -- Смотри, как он на Кира положительно влияет. Мальчику нужен друг того же возраста.

-- Мальчику нужен друг, который бы помог ему освоиться в новых условиях, -- ворчу я. -- А не иная жизненная форма из леса.

-- Не уверен, -- Азамат склоняет голову набок. -- Ты видишь, какие у Кира амбиции? Более образованный друг его будет раздражать, заставит чувствовать себя неполноценным. В то же время, лучший способ усвоить новое -- объяснить кому-нибудь. Конечно, будет прекрасно, если в столице Кир подружится с другими ребятами. Но не стоит запрещать ему общаться с Хосом.

-- Да ты что, конечно, я и не собиралась ничего запрещать! Этот д... э-э, хозяин леса очень милый парень. Пускай тусуются вместе, мне не жалко. Только потом не удивляйся, что у тебя сын вместо букв выучится по деревьям скакать.

-- А это тоже полезно, -- великодушно улыбается Азамат. -- Ловкость ещё никому не мешала. Глядишь, станет хорошим охотником или лесоведом...

-- Чем?

-- Лесовед -- человек, который прокладывает тропы, находит места для новых поселений, лесопилок, охоты или открывает месторождения. Это очень важная и ответственная работа, и мне бы в Канцелярии пригодился свой лесовед.

Пожимаю плечами. У Кира ещё есть время выбрать профессию, чего заранее планы строить. Но Азамат прав, любые знания и умения могут пригодиться, по опыту знаю.

Пёс Филин боком-боком прокрадывается из гостиной в кухню, чтобы страшный лесной житель его не заметил, и клянчит у Азамата пожрать. Хватает кусок и прячется под стулом в углу.

Наконец Хос, просвещённый в области устройства мира, решает, что пора домой. Азамат складывает ему мешок с гостинцами. Лесной житель с вожделением смотрит на стоящую в холодильнике банку сливок.

-- Ещё хочешь? -- спрашивает Азамат. -- Так бы и сказал, мы всё равно сейчас в столицу улетим, давай я тебе положу.

Тот активно кивает.

-- Слушай, -- говорю, оглядывая надетую на него ветошь, -- тебе одежды не надо?

Хос тоже оглядывает себя и пожимает плечами.

-- Так удобно. Некрасиво?

-- Ну так как-то...

-- Как с помойки, -- честно сообщает Кир.

Хос морщится и пихает его локтем.

-- Фу! -- кривляется Кир. -- Убери свой грязный локоть от моей чистой новой рубашечки!

Хос рыкает, но Кир уже не боится.

-- Только не надо драться, -- прошу устало. -- Сейчас я тебе что-нибудь принесу.

По дальним полкам обнаруживается некоторое количество странной дарёной одежды, которая не подошла ни Азамату, ни Сашке, а ещё на всякий случай прихватываю у себя в кабинете врачебную форму: свободную футболку и штаны нежно-бирюзового цвета. Хос влюбляется в этот цвет сразу же и радостно напяливает один из двух комплектов прямо поверх своих лохмотьев. Потом вдруг вспоминает о чём-то.

-- Есть... лишний... -- он активно жестикулирует, рисуя в воздухе квадрат. -- Тёплый!

-- Одеяло, что ли? -- гадаю.

Хос щурится.

-- Маленький.

-- Плед? Простыня?

Хос глубоко задумывается, смотрит на нас оценивающе, потом наконец признаётся:

-- Маленькая сестра.

И изображает, как будто качает на руках младенца.

-- А, пелёнку тебе! -- соображаю. -- Сейчас, погоди.

-- Так вот ты почему всё с собой уносишь, а тут не ешь, -- догадывается Азамат. -- Сестричку подкармливаешь?

Хос смущённо кивает.

-- Мамка старая. Надо помогать.

-- А отец где же? -- автоматически спрашивает Азамат.

-- Взрослый один живёт, -- пожимает плечами Хос. -- Ест много. Свой лес.

-- Вот как, -- хмурится Азамат. -- Ну ладно, я скажу нашему сторожу, чтобы оставлял тебе сливки. И чтоб не трогал вас.

-- С меня что? -- неуверенно спрашивает Хос.

Мы переглядываемся и пожимаем плечами.

-- Не знаю, -- говорит Азамат. -- Заходи иногда, поболтаем. Ой, да, вот что, не воруй с фермы, хорошо?

Хос трагически вздыхает.

-- У них сурки-и.

-- Вон тебе сурков полный мешок, -- встревает Кир. -- Если ты их так любишь, ну принеси на ферму оленя, тебе за него шесть сурков дадут.

Хос удивляется.

-- Зачем олень? У них сурки!

-- У оленя ценная шкура и рога, -- объясняет Азамат. -- А сурка только съесть можно. И хранится оленина лучше. Тем более, на ферме они сурков каждый день едят, надоело уже, небось. А охотников среди них нет, значит, оленя едят редко. Только ты осторожнее, как бы они тебя не подстрелили. Лучше первый раз один не ходи. Я здесь буду, схожу с тобой, объясню им, что к чему.

-- Спасибо! -- скалится Хос.

Наконец, нагруженный сурками, сливками и пелёнками хозяин леса покидает наш гостеприимный дом. Кир скачет по комнате и верещит, что говорящий демон -- это клёво, и что он тоже хочет сходить на ферму, посмотреть, как вылезут глаза у фермера.

-- Обязательно сходим, -- обещает Азамат. -- А пока надо в столицу. Тебя ещё Старейшинам показать следует.

-- Зачем? -- Кир замирает, и всю весёлость с него как ветром сдуло.

-- Во-первых, я хотел бы знать, кто тебя именовал, и законно ли это. Во-вторых, нужно всем рассказать нашу историю, чтобы не было кривотолков. А что, ты боишься Старейшин? Почему?

-- Никого я не боюсь! -- возмущается Кир. -- У нас около приюта жил один, он мне всегда гадости говорил. К счастью, помер года два тому.

-- Кир! Ты что, нельзя так говорить! -- шикает на него Азамат. -- И не суди обо всех людях по одному человеку. Среди столичных Старейшин есть очень милые. Тот же Унгуц...

-- Это имя такое?! -- поражается Кир.

-- Ага, -- киваю. -- Пойдём выведем твоего пса погулять, пока не лопнул, а я тебе расскажу, почему Старейшину Унгуца так зовут.

Пока я травлю байки ребёнку, Филин бегает вокруг по своим собачьим делам, и в конце концов находит вольер с куницей. Она на него тявкает, пёс отпрыгивает: моих зверей он теперь боится, да и встреча с демоном всё ещё свежа в памяти, видимо. Я кидаю кунице еды, но она воротит нос. Наверное, с утра сторож кормил.

Не проходит и ночи, как мы все укомплектованы в унгуц и летим домой. Я почти сразу отрубаюсь на заднем сиденье, используя собаку в качестве подушки, а Азамат объясянет воодушевлённому и выспавшемуся Киру, как водить.

Утро застаёт меня и Алэка за радостным гулением в гостиной жилой части дворца. Я вчера в унгуце поспала, так что когда утром запищала радио-няня, сама пошла нянчить деточку, и уже не ложилась после этого. Азамат выползает из спальни незадолго до завтрака, растирая лицо ладонями.

-- Ох, что-то тяжёлые деньки выдались, -- сетует, плюхаясь на диван и принимаясь щекотать Алэку пузо. Ребёнок пищит и радуется. -- Ну, как ты тут без нас, герой? Выжил? Тяжело князем-то быть, а? Ну ничего, больше не бросим маленького...

Азамат берёт его под мышки и поднимает над головой, типа, играем в унгуц. Алэк смеётся, дрыгая конечностями. Из гостевой спальни выходит зевающий Кир и так и замирает с открытым ртом.

-- Это кто? -- ошарашенно спрашивает он, как будто не очевидно.

Азамат опускает Алэка к себе на колени и разворачивает лицом к Киру.

-- Это твой братик. Алэк, знакомься, это Кир, ты его вчера не видел. Ну, помаши ручкой...

Мелкий радостно машет и широко улыбается. Кир со стуком захлопывает рот.

-- Он твой с Лизой вместе? -- уточняет, даже не думая ответить на приветствие.

-- Ну да, -- довольно кивает Азамат. -- Смотри, какие у него глазки голубые...

Старший ребёнок как-то неуловимо съёживается и ссутуливается. Я только сейчас понимаю, что за два дня мы не удосужились сообщить ему об Алэке.

-- Кир, это ничего не меняет, -- говорю негромко. -- Просто у тебя есть маленький брат, но ты всё равно наш, мы по-прежнему тебя любим...

-- У него и имя гласное! -- выпаливает Кир, полностью игнорируя меня. -- У тебя уже есть законный сын с гласным именем! Зачем я тебе?!

Азамат перестаёт качать Алэка на коленке и хмурится.

-- Ты мне нужен, потому что ты мой. И между прочим, первенец. Я всегда хотел много детей. Ты мне дорог и важен точно так же, как Алэк. Почему я должен выбирать?

Кир неверяще качает головой, обхватывает себя за плечи и остаётся стоять в дверях. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не закрыть лицо руками. Расслабились, называется! Как будто всё могло быть так просто -- поплакал и успокоился!

Приходится встать, подойти к ребёнку, приобнять его.

-- Кир, ну прости, надо было сразу тебе сказать, я понимаю, что ты уже настроился быть единственным, но...

Он вырывается и отходит в другой угол комнаты. Я тяжело вздыхаю.

-- Азамат, давай я с мелким посижу, -- предлагаю. Неподходящий момент нянчиться с младенцем, когда старший думает, что его все кинули.

Муж кивает и передаёт мне озадаченного Алэка, который никак не возьмёт в толк, почему взрослые вдруг расстроились.

-- И как же ваше враньё? -- ядовито интересуется Кир. -- Если вы только весной поженились, когда успели двоих сделать?

-- По легенде вы близнецы, -- поясняет Азамат. -- Не волнуйся, всё остаётся по-прежнему.

-- У него глаза синие, -- напоминает Кир. -- А у меня нет.

-- Так бывает, -- пожимает плечами Азамат.

-- Близнецы не обязательно совсем одинаковые, -- говорю.

В этот момент стучат в дверь -- это принесли завтрак. Кир прячется в своей комнате, пока слуги не уходят, да и потом не спешит вылезать.

-- Все ушли, иди есть! -- зовёт Азамат. -- Сегодня будет трудный день, не советую пропускать завтрак.

Кир молчит; дверь приоткрыта, но он забился в угол, где не видно. Азамат немножко ждёт, тяжело вздыхает, собирает на тарелку кунжутных лепёшек с лебяжьей подливкой и относит Киру в комнату.

-- Съешь, -- говорит строго. -- А то сейчас пойдём к Старейшинам, а у тебя в животе заурчит, вот стыд-то будет!

Кир ворчит что-то невнятное, но, видимо, принимается есть. Азамат подбирает ему одежду покрасивее на официальный выход. Я сижу жую, делясь с Алэком подливкой, он держится за меня и хмурится в сторону Кировой двери.

После завтрака мы одеваемся в сдержанную парадную одежду и тихонько проскальзываем к машине. К счастью, на пути никого не попадается, а то очень не хочется до встречи со Старейшинами объяснять, кто такой Кир. Ребёнок замечает, что мы таимся, и снова начинает нервничать. К счастью, до Дома Старейшин ехать всего ничего.

На пороге нас встречает заспанный Урик. Азамат ещё вчера договорился со Старейшинами об этом визите. Они сами назначили раннее утро, видимо, тоже чтобы не привлекать к ребёнку лишнего внимания. Алтонгирел ведь должен был объяснить Ажгдийдимидину, что к чему.

Входим в залитый утренним солнцем зал, где вальяжно и расслабленно расселся Совет. При виде такого количества Старейшин Кир бледнеет и даже цепляется за рукав Азамата. Хорошо хоть за спину не прячется. Муж замечает и ободрительно похлопывает ребёнка по спине, и тот сразу же отодвигается. Я держу Алэка -- ему необходимо присутствовать. Младенец компактно разместился в новом вышитом слинге, который мне на заказ сделала Орешница.

Ажгдийдимидин смотрит на нас довольно безучастно, разве что немного поджав губы. Унгуц хмурится и явно переживает. Изинботор неприкрыто скептичен. Асундул вообще нас не замечает, теребит бороду и думает о своём. Мы здороваемся и рассаживаемся на ковре.

Асундул отвлекается от своих мыслей, прерывисто вздыхает и прокашливается.

-- Урик, давай экран.

Прислужник вкатывает в зал тот самый экран, которым пользовались, когда именовали Алэка. Асундул наконец фокусирует взгляд на Кире, и мне этот взгляд не нравится.

-- Ты, значит, Кир?

Тот нервно кивает. Старейшина больше ничего не говорит и начинает манипуляции с экраном. Пауза тянется долго, но из-за всеобщей сонности она не кажется напряжённой.

-- Есть такой, -- наконец объявляет Асундул. -- Именован на двадцать седьмой день месяца Умукха Старейшиной Интгилигом.

По залу разносится тихое аханье. Мы с Киром напрягаемся, а Азамат печально усмехается.

-- Записан, -- продолжает разбирать Асундул, -- как сын Азамата Байч-Хараха.

Означенный Азамат приподнимает бровь.

-- А мать? -- подгоняет Изинботор.

-- Не указана, -- с нажимом отвечает Асундул и обводит собравшихся многозначительным взглядом.

-- Как это не указана? -- возмущается старик Удолын. -- Сколько лет именую, ни разу не было, чтоб мать не указали!

-- Тебе экран показать? -- опасным тоном предлагает Асундул. -- Думаешь, я разглядеть не могу?

-- Тихо, тихо, -- басит Агылновч. -- Интгилиг был изрядный подлец, но дело своё знал. Раз не вписал мать, значит, были причины.

-- Знаем мы эти причины, -- скандально объявляет Изинботор. -- Звонкие они были и тяжёлые!

Поднимается жуткий гам. Старейшины спорят, орут друг на друга, доказывают свою правоту, Асундул стучит по полу какой-то деревяшкой, пытаясь призвать всех к порядку, ничего не добивается. Кого-то дёрнули за бороду, другой получил тычок в рёбра... Мы сидим, боясь напомнить о своём присутствии -- слыханное ли дело, чтобы Старейшины передрались! Кир скрючился на полу, голову руками закрыл, даже не возражает, что Азамат его за плечо придерживает.

Внезапно становится тихо. Это Ажгдийдимидин вышел из транса и приказал всем заткнуться. Как ни странно, на достигнутом он не останавливается. Его неверный дрожащий голос выводит в воздухе слова, и они как будто прямо так, материальные и тяжёлые, повисают под потолком, того и гляди на голову кому-нибудь упадут:

-- Старейшина Интгилиг поступил верно. Настоящая мать этого мальчика была ему неизвестна.

По залу как будто проносится холодок, я вдруг понимаю, что так напряглась -- аж мышцы сводит. Даже не сразу получается расслабиться. У остальных, похоже, та же проблема. Экран мерцает и отрубается с хлопком. Азамат натурально пододвигает Кира поближе к себе прямо по ковру и заставляет его разогнуться.

Первым очухивается Унгуц.

-- Ажги-хян, ну ты б ещё колыбельную спел, шакал тебя покусай!

Остальные Старейшины вполголоса соглашаются. Ажгдийдимидин передёргивает плечами и выражает на лице полное удовлетворение своим превосходством над коллегами, мол, это ваши проблемы, что так не можете.

-- Ну ладно, -- снова прокашливается Асундул. -- Давайте подведём итог. Имя законное, переименование не требуется. А теперь, Азамат, давай-ка объясни нам, кто же всё-таки мать этого мальчика, и как так вышло.

-- Его мать -- моя жена, -- спокойно сообщает Азамат.

-- Конечно, -- улыбается Асундул. -- Ты ещё скажи, что вас с ней в младенчестве обвенчали.

-- Этого говорить не буду, -- невозмутимо продолжает Азамат, -- но поясню, что с Киром приключилась неприятная история. Он провалился в зияние и оказался в прошлом...

Азамат продолжает уверенно излагать нашу легенду, я смотрю на него, демонстрируя согласие и одобрение, и поражаюсь, до чего же он всё-таки убедительно врёт. Конечно, правду он тоже убедительно говорит, у него манера такая, но всё-таки это высший пилотаж.

Старейшины, впрочем, не все со мной солидарны.

-- Что-то твоя история, Ахмад-хон, гнильцой попахивает, -- задумчиво изрекает Изинботор. Как я хочу его утопить.

-- Какая ни есть, всё моя, -- разводит руками Азамат.

-- М-да-а, -- протягивает Удолын. -- И прямо невесте в руки... Чудеса, да и только.

-- Как вы умудрились коляску-то упустить? -- вслух поражается Унгуц. И этот туда же! Так и бы и дала затрещину, право слово!

Он ловит мой взгляд и быстро поправляется:

-- Хотя, конечно, женщины, чего с них взять...

Мой взгляд не становится добрее.

Старейшины продолжают недоверчиво шептаться. Азамат откашливается.

-- Я рассказал вам свою историю, -- веско говорит он. -- Ваше право мне верить или нет. Добавлю лишь одно: мальчик мой, я от него не откажусь и не стану его прятать. Если вы сочтёте меня негодящим Императором, напомню, что я о такой чести не просил и с радостью проведу остаток дней в кругу семьи.

-- Вообще-то это предательство народного доверия, -- замечает Изинботор. Чтоб ты подавился, падлюка. -- За такое изгоняют.

-- Не понимаю, о чём вы, -- Азамат вежливо приподнимает брови. -- Но мне к изгнанию не привыкать. Переселюсь к жене на Землю, мне там будут очень рады.

Старейшины в панике переглядываются и истерически шепчутся, никак не могут прийти к решению. На Кира жалко смотреть.

Внезапно из коридора раздаётся надорванный голос Урика:

-- Я сказал нельзя! Там Император! Заседание Совета!

В ответ слышен невнятный рык, занавеска колышется, Урик издаёт предсмертный хрип, и в зал вваливается Ирлик собственной персоной, не в обличье Змеелова, а как есть, гигантский и в росписи. На нём новая жёлтая юбка, в руке что-то типа очень навороченных вил.

-- Кто-о тут задумал поднять руку на сына Императора?! -- гремит грозный бог, потрясая вилами. Один старичок в углу падает в обморок. Остальные выглядят так, как будто уже восстали из мёртвых. -- Смеете за меня решать, кому быть под моим покровительством? Мало вам было джингошского правления? Мало собак боялись? Я вам тут устрою Заседание Совета -- спалю эту хибару, как соломенную!

Для убедительности он пускает по рукоятке вил лёгкий огонёк.

-- Смилуйся, владыка всемогущий! -- не выдерживает Асундул, падая ниц. Почти все остальные следуют его примеру, только Ажгдийдимидин с Унгуцем остаются как есть -- первый в трансе, второй открыв рот с восторгом, как мальчишка, рассматривает бога. Мы тоже падать не рвёмся -- было бы странно. Азамат слегка склонил голову, мы с Алэком приветливо улыбаемся, Кир точно копирует выражение лица Унгуца.

-- То-то же, -- довольно произносит Ирлик и выключает вилы. Поворачивается к Азамату. -- Сразу надо было меня звать, ясно же, что эти сушёные водоросли, -- он презрительно кивает на Старейшин, -- ничего дельного не удумают. Ты уж не сердись на нас за такую историю, ты просто Учоку под руку попался, когда он хотел мне насолить, вот и устроил неразбериху. Ну да ты мужик способный, вырастишь из сына человека, планета не пожалеет.

Он приседает на одно колено и проводит ладонью по голове Кира в благословляющем жесте.

-- Править тебе на роду не написано, -- говорит, обдавая всех нас жарким медовым дыханием, -- но все прочие пути открыты. Сам решишь, на какую дорогу ступить.

С этими словами и ещё разок погрозив Старейшинам стуком кулака по полу, Ирлик кувыркается в воздухе и исчезает.

Медленно-медленно Старейшины приходят в себя. Я отдаю Алэка Азамату и иду разбираться с тем, который шлёпнулся в обморок. Ничего, жив, шишку только набил.

-- Ладно, -- дрожащим голосом начинает Асундул. -- Хорошо. Ладно. Хорошо. Поняли. Мать, запишем, Элизабет. Отлично. Все могут идти.

Я подхватываюсь, Кир тоже, но Азамат остаётся сидеть.

-- Зачем спешить? -- довольно урчит он. -- Раз уж все в сборе, я собирался обсудить с вами проблему приютов. Видите ли, Кир обратил моё внимание на отвратительное обращение с безродными детьми и сиротами. Я уверен, что узнав такие подробности, вы захотите положить конец произволу... Лиза, ты можешь идти, мы тут задержимся.

Я с трудом сдерживаю смех, подхватываю Алэка и выхожу. В коридоре сидит бледный, но живой Урик, дрожит и дёргается. Рядом с ним стоит Алтонгирел, скрестив руки, смотрит на меня.

-- Чтоб у вас хоть раз всё гладко прошло, -- ворчит. -- Азамат там надолго? А то у дворца уже народ собирается, обещано официальное заявление.

-- Думаю, ненадолго, -- хихикаю. -- Старейшины сейчас на всё согласны.