Упомянутый к ночи Алтонгирел поджидает нас в столице. Экдал честно выполняет требования жены и прилетает домой раз в месяц, привозя всю команду. Собственно, о появлении Алтоши я узнаю первой: он звонит мне на домофон от дверей. Я в это время лечу над бескрайней степью с одной только мыслью о душе, мочалке и бактерицидном мыле.

-- А чего, Эцаган тебя впустить не мог? -- усмехаюсь, открывая чёрный ход.

-- Он занят и не жаждет спускаться через весь дворец, -- цедит духовник, придерживая дверь, чтобы не захлопнулась. Чувствую, настроение у него уже заранее отличное.

-- Ладно, ты там можешь у Азамата в кабинете расположиться, а то мы приедем из деревни, мыться будем и вообще...

-- Так ты не дома? -- удивляется Алтоша. -- Вот шакалы, прилетаю раз в месяц на два дня, так никто даже не ждёт!

На этом он захлопывает входную дверь, и наш разговор завершается.

Дома мы с Киром оказываемся вперёд Азамата, который с Алэком заруливает к Старейшинам, они иногда требуют предъявить князя, убедиться, что он здоров. Алтонгирел ожидает нас в гостиной, удобно устроившись в моём любимом кресле в обнимку с моим же планшетом. Вот она цена того, что я не ставлю пароли. Мало ему экранов на стене и на журнальном столике!

Кир доплетается до двери в свою комнату и замирает на пороге. Мне даже кажется, что у него уши встали торчком. Он так красноречиво пригибает голову, что у меня закрадывается подозрение.

-- Алтош, ты что, к Киру в комнату заходил?

Кир оборачивается на месте и выжидательно уставляется на духовника. Тот неторопливо гасит планшет и откладывает его в сторону.

-- Заходил, -- кивает он.

-- Какого шакала? -- растерянно развожу руками я.

Вот ещё только не хватало создавать Киру дополнительные поводы нам не доверять.

-- Убедиться, что он не собирает по ночам водородную бомбу, -- раздражённо вздыхает Алтонгирел. -- Ну что ты как маленькая? Я все ваши комнаты осмотрел, потому что вы, судя по слухам, последнее время постоянно общаетесь со знающими, мало ли, что на вас нашлют, пока вы в отъезде!

-- А, так Эцаган всё-таки снизошёл с тобой потолковать. Что ж, спасибо за заботу, но неплохо было бы хотя бы предупреждать, не говоря уж о том, чтобы спрашивать разрешения.

Краем глаза замечаю, что Кир немного расслабляется, а то я уже начинала побаиваться, что сейчас он и Алтоше сотрясение мозга организует. Я по-прежнему не большой фанат Алтонгирела, но уже не пылаю к нему такой ненавистью, чтобы радоваться этой перспективе.

Алтонгирел в ответ отмахивается и что-то бубнит про богами обиженных инопланетянок, которые не понимают важности духовников в мироустройстве. Получит подножку, как только представится удобный случай, а пока у меня дела.

-- Кир! -- окликаю, потому что ребёнок уже скрылся в комнате. -- Хватай чистую одежду -- и мыться, да как следует, а то Тирбиша помогать позову!

Ребёнок послушно, даром что нехотя, собирается и клацает дверью душевой. Я следую его примеру, благо душевая своя при каждой спальне.

Выхожу, распаренная и довольная, в топике, лосинах и босиком. У нас такие ковры, что по ним грех даже в носках ходить. Алтоша смотрит на меня неодобрительно.

-- Ты знаешь, мальчишка не такой уж и маленький, -- многозначительно сообщает мне.

-- Мне что-то подсказывает, что у князя, да ещё с такой внешностью, не будет проблем с девушками, а я старовата чуток.

-- Я бы предпочёл с ним побеседовать об этом, а потом уже судить, -- морщится Алтоша.

Будь это кто другой, я бы, может, и прислушалась, но за Алтонгирелом водится считать женское тело верхом неприличия, а за Киром я пока что не замечала никаких признаков волнения по моему поводу. За шесть дней плотного сотрудничества он ни разу не покраснел и не смутился, и от работы его моя близость не отвлекала. При том, что он неубедительно врёт и совершенно не может подавлять сильные эмоции, я не вижу поводов для беспокойства.

-- Если тебе удастся с ним хоть о чём-нибудь поговорить, я буду тебе очень признательна, -- замечаю я с улыбкой и приподнятой бровью.

В коридоре слышно радостное гульканье, и дверь открывается, чтобы впустить Азамата с Алэком на руках. Мелкий бодр и весел, вертится и шлёпает ладошками по Азаматовой кожаной куртке, радуясь звонкому звуку.

-- А вот и мы, -- сообщает муж, широко улыбаясь. -- О, Алтонгирел! Как хорошо, что ты здесь! Ты не мог бы взглянуть на Кира? Он говорит, что на него не действуют чары знающих, надо бы узнать, действительно ли это так.

Алтонгирел кривится.

-- Ты мог бы развить тему о том, как ты рад меня видеть, -- недовольно произносит он. -- У меня начинает закрадываться подозрение, что никто не замечает моего отсутствия на планете.

-- Кто тебя с утра обидел? -- в шутку хмурится Азамат, приземляясь на диван напротив Алтоши. -- Экдал -- плохой капитан?

-- По сравнению с тобой все плохие, -- нехотя признаётся духовник. -- Все, кто был в твоей команде, теперь жалуются и подумывают свалить из профессии. Или хотя бы свою команду создать... некоторые свыклись, Ахамба, например, он ведь с разными капитанами летал, кто получше, кто похуже. А я только с тобой, и Экдал -- даже близко не стоял. Не знаю, -- вздыхает, -- мне кажется, до сорока я не выдержу. Придётся осесть где-нибудь, на Гарнете или тут в глуши...

Азамат хмурится уже всерьёз.

-- Ты говорил об этом с Ажгдийдимидином? Он ведь теперь твой Наставник, я правильно понимаю?

-- Вот именно, что я говорил, -- цедит Алтоша. -- Я даже не уверен, что он слушал. Черкнул мне записку, чтобы я не шпорил коня, очень содержательно! Можно подумать, я не духовник, а какой-то недалёкий фермер из его опеки!

-- Ты духовник, и очень хороший, -- успокаивает его Азамат. -- Старейшина, может быть, по-прежнему сердится на меня, и на тебя это переносит, все же знают, что ты мой друг. Не злись на него, лучше взгляни на Кира, Ажгдийдимидин-то не станет с ним возиться...

-- Ну давай взгляну, -- соглашается Алтонгирел, как будто делает невероятное одолжение. -- Чего, говоришь, он там возомнил? Знающие ему не угроза?

-- У него есть основания так считать, -- вступаюсь я. -- Тот знающий у Дома Целителей не смог его связать, хотя Авьяса смог.

Алтонгирел щурится на меня.

-- Авьяса? Ты их уже по именам выучила? Кошмарная женщина, -- он качает головой, потом резко вдыхает и выкрикивает на весь дом: -- Кир!!! Иди сюда немедленно!!!

Проходит некоторое время прежде чем Кир высовывает нос из комнаты и, заметив Азамата, выходит весь.

Алтоша смотрит на него так, как будто у парня выросли рога и щупальцы.

-- Нормально... -- наконец выдавливает он в полной растерянности. Алтоша в растерянности -- нечастое зрелище, и я очень жалею, что под рукой нет ничего с камерой.

-- Что тебя смущает? -- сдвигает брови Азамат.

-- Я, вообще-то, в прошлом месяце научился повелевать, -- отвечает Алтонгирел, рассматривая Кира с долей чего-то вроде опасливого уважения. -- Конечно, до Ажгдийдимидина мне ещё далеко, и орать приходится, и не любого могу заставить подчиняться, но этот твой парень как будто вообще ничего не чувствует.

-- А я ничего и не чувствую, -- заносчиво перебивает Кир. -- Что знающие, что духовники, по мне -- одна байда.

Алтонгирел щурится, намереваясь ответить пакостью на дерзость, но Азамат успевает первым:

-- Кир, Алтонгирел -- не просто духовник, он ещё и мой друг. Будь добр, разговаривай с ним вежливо.

Его прохладный тон резко осаждает Кира, тот даже бормочет что-то, отдалённо напоминающее извинение.

У Алтонгирела любопытство всё-таки пересиливает желание самоутвердиться, так что он расплетает ноги, воздвигается из кресла и подходит к Киру поближе.

Кир втягивает голову в плечи и напрягается, готовый в любой момент сдрызнуть отсюда.

-- Не бойся, -- начинает Азамат. -- Он ничего плохого...

-- Я не боюсь!!! -- рявкает Кир и решительно скрещивает руки на груди.

Я по возможности незаметно пинаю Азамата босой ногой. Мог бы уже выучить, что этот ребёнок больше всего на свете боится показать, что он боится.

Алтоша достаёт из-за пазухи диля свой жезл и помахивает им со всех сторон от Кира, нашёптывая что-то себе под нос, потом переходит к тихому пению, чертя в воздухе знаки. Кир корчит рожи и всячески изображает, как ему скучно и безразлично происходящее.

Наконец Алтонгирел отступает, осматривая Кира, как на редкость неприятное и не поддающееся очевидному лечению вирусное заболевание.

-- Ну что? -- не выдерживает Азамат.

-- Он окутан молитвой, -- сообщает Алтонгирел. -- Это не благословение богов, а именно человеческая молитва. Но очень сильная. Я мог бы сплести такую за несколько месяцев, выдерживая строгий моцог и имея в распоряжении определённые амулеты. Примерно дважды столько усилий мне понадобится, чтобы распутать и снять с него эту молитву.

-- Зачем? -- удивляюсь я. -- Ему что, от неё плохо?

Алтонгирел медленно оборачивается и меряет меня уничижительным взглядом.

-- Я не сказал, что собираюсь это делать. Ему не плохо, ему очень даже хорошо. Пока его защищает эта молитва, даже Ажгдийдимидин вряд ли сможет им повелевать, не говоря уж обо всяких оборванцах.

Кир ухмыляется, и на лице у него написано: "Я же говорил!".

-- Ты думаешь, это мог быть Интгилиг? -- задумчиво спрашивает Азамат.

-- Ну щас! -- фыркает Кир. -- Он меня всю жизнь ненавидел, а я его! Стал бы он стараться!

Алтонгирел задумывается и ещё немного звенит жезлом по обеим сторонам от головы Кира.

-- Мне сомнительно, -- наконец медленно произносит он, -- что это был духовник. Но и на знающего тоже непохоже.

-- Может, всё-таки, бог? -- предполагает Азамат. -- пусть не Ирлик-хон, но...

-- Да нет, что ты, какой бог! -- морщится духовник. -- Говорю тебе, че-ло-век. Не знаю, может быть, ученик... Ученические молитвы иногда очень странные. Но честно говоря, хотел бы я себе такого ученика когда-нибудь.

Кир бросает на духовника быстрый непонятный взгляд и тут же снова изображает безразличие.

-- Ты сам-то не знаешь, кто ради тебя так расстарался? -- спрашиваю.

Кир неопределённо пожимает плечами.

Алтонгирел ещё пару секунд озадаченно его рассматривает, потом стряхивает задумчивость и убирает жезл.

-- Ну а теперь пойдём побеседуем, -- решительно предлагает он, указывая ладонью на Кирову комнату.

Ребёнок косится на нас. Не знаю, что выражает моё лицо, а вот Азамат ободрительно улыбается.

-- Давай-давай, надо иногда разговаривать с духовником, пусть ты и не в его опеке.

Кир обречённо сутулится и топает в свою комнату, а за ним по пятам Алтонгирел, всем своим видом выражающий, что проблемы только начинаются.

Азамат вызывает на журнальном столике игру для деток младшего возраста, запускает на столик Алэка, поднимает бортики и радостно перебрасывается с мелким бегающими по поверхности разноцветными щенятами. Алэк пищит и лупит ладошками, отправляя щенят обратно к Азамату. Я присоединяюсь: посылаю из другого угла стола радужных божьих коровок.

Духовник выходит от Кира минут через десять с выражением удовлетворения на лице.

-- Ну что? -- тут же вскидывается Азамат. -- Он что-нибудь тебе сказал?

-- Почти ничего, но я и не ожидал большего, -- с видом знатока отвечает Алтонгирел, потом отвлекается на щенят, уж больно они дивные.

-- Так как ты считаешь, есть надежда, что он образумится? -- не унимается Азамат.

Духовник пожимает плечами.

-- Надежда есть всегда. Но в ближайшее время я бы на твоём месте чудес не ждал. Он завёрнут в восемь слоёв брони, в таком виде очень трудно двигаться.

-- Это ты про молитву?

-- И про молитву тоже, -- отрешённо произносит Алтонгирел и быстрым движением руки зажимает щенка в углу стола, видимо, в надежде рассмотреть. Не тут-то было, нарисованный зверь вертится в поисках выхода ещё быстрее, чем когда просто бегает. Зато Алэк очень возмущается, подползает и дёргает Алтонгирела за руку, мол, отпусти. Щенок выскакивает и несётся к дальнему концу стола.

-- Он не любит, когда их ловят, -- поясняет Азамат. -- Ему нравится, чтоб бегали.

Алтонгирел неожиданно приветливо улыбается мелкому.

-- Князь растёт, -- одобряет. -- В тебя будет.

-- Этот-то да, а вот старший в кого... -- вздыхает Азамат.

-- Тоже в тебя, -- успокаивает его Алтоша. -- Погоди, увидишь.

Азамат подаётся вперёд, глаза так и светятся надеждой.

-- Слушай, ну хоть посоветуй мне что-нибудь, как с ним быть?

Алтонгирел глубоко вздыхает и поворачивается, чтобы смотреть Азамату в глаза.

-- Я скажу, но ты же всё равно не станешь.

-- Ну?!

-- Если хочешь, чтобы он с тобой нормально общался, ты должен быть по отношению к нему жестоким эгоистом.

Азамат откачивается обратно.

-- Как так? Ты что, разве я могу...

-- Вот потому я и говорю, что ты не станешь. Значит, жди в сторонке.

-- Погоди, Алтонгирел, -- встреваю я. -- Почему ты считаешь, что Киру можно помочь жестокостью? Это какой-то странный подход.

-- Я не сказал "помочь". Я сказал, что общаться с ним сейчас можно только так.

-- Но ведь Лиза с ним как-то общается, -- не понимает Азамат.

-- Так и общается: эгоистично и жестоко, -- доходчиво поясняет Алтоша.

-- Э! Минуточку! -- одёргиваю его я. -- С чего ты взял? Я ему ничего плохого не сделала. Это он тебе такое про меня сказал?

-- Ничего такого он мне не сказал, -- слегка раздражается Алтоша. -- И я не имею в виду, что ты его бьёшь или сажаешь на цепь. Ты приходишь и говоришь: "А ну марш работать, мне вторые руки нужны. Не тупи, это не тот инструмент. Быстро съел, пошёл мыться и спать". Он понимает, что тебе от него что-то нужно, и это безопасно. И если он ошибается, то получает взбучку. Всё как у людей. А вот когда что-то делают ради него -- вот это совершенно непонятно и страшно. Потому я и говорю, что с ним надо жестоко.

-- Но... -- жалобно скрипит Азамат. -- Что же делать... Не может же его жизнь состоять только из приказов? Надо ведь как-то ему объяснить, что мы его любим... Может быть, если бы я нашёл правильные слова, и поговорил с ним...

-- Забудь, -- перебивает духовник. -- Даже не пытайся с ним "поговорить", ты его только больше запугаешь своими нежностями. Если не можешь быть эгоистом, то не подходи к нему вообще. Жди. Это не навсегда. Время или случай, что-нибудь его образумит. Только не твои разговоры.

-- Сначала он таким не был... -- цепляется за последнюю соломинку Азамат.

Алэку надоедают щенята с божьими коровками, и он просится к папе на ручки. Азамат берёт его и покачивает на коленке.

-- Был, только боялся это показать, -- пожимает плечами Алтонгирел.

-- В принципе, -- замечаю, -- я вижу логику в том, что ты говоришь. Но я слишком хорошо помню, как ты можешь всё неправильно понять.

Духовник сверкает на меня глазами.

-- Одно дело -- неправильно понять инопланетную женщину. Совсем другое -- паренька из приюта. Поверь, Лиза, я очень хорошо знаю, что творится у него в голове. Я всё ещё хорошо помню, что творилось в моей собственной голове в этом возрасте.

Азамат мрачнеет.

-- Я надеюсь, он не пойдёт по твоим стопам.

Алтоша кривится.

-- В смысле, не станет духовником? -- удивляюсь я. Впервые слышу, что Азамат что-то против этого имеет.

-- Нет, я имею в виду выбор учителей, -- поясняет Азамат, но по глазам видно, что мыслями он где-то далеко.

Алтонгирел явно напрягается, но сдерживает возражения.

-- Ещё и поэтому я тебе советую быть с ним посуровее, чтобы не позволить ему совершить ту же... ошибку.

Азамат резко возвращается в реальность и удивлённо и насторожённо смотрит на Алтошу. Тот отворачивается и встаёт.

-- Пойду. Эцаган, наверное, уже дома. Счастливо оставаться.

И строевым шагом покидает нашу гостиную.

-- Что это было? -- моргаю я.

-- Да так, -- Азамат несколько расслабляется и гладит Алэка по голове. -- Воспоминания детства.

Кир выходит к ужину, спокойный и не растревоженный разговором с духовником. Ни дать, ни взять, Алтоша чему-то учится у своего психоаналитика. Ест Кир тоже нормально, без обжирательства, но и не ковыряется в тарелке. Хороший подростковый аппетит. Молчит, но не напряжённо, скорее просто думает о своём. Наблюдает, как Азамат кормит Алэка с ложечки.

После того, как приносят сладкое, Кир начинает странно поглядывать на меня. Я делаю вид, что не замечаю, пускай набирается смелости, а то ещё спугну.

-- М-м, Лиза-хон? -- наконец выдавливает Кир.

-- Аюшки? -- киваю ему.

-- Вы сегодня куда-нибудь из дому пойдёте?

Я задумываюсь. Вроде никто меня никуда не звал. Дом Целителей, конечно, битком набит присланными с выезда больными, но, судя по Янкиным докладам, все стабильны и никакого аврала нет, так что я сегодня могу отдыхать с полным правом.

-- Нет, наверное, -- пожимаю плечами. -- А что?

Азамат косится на Кира хитрым взглядом, но молчит.

-- Ну... просто... в договоре написано, что дома вас охранять не надо, -- объясняет Кир. -- Вот я и подумал... Можно я немножко с Филином погуляю? Хоть чуть-чуть? -- он жалобно заглядывает мне в глаза. -- Пожа-алуйста?

Я переглядываюсь с Азаматом. Тот уже готов всё позволить.

-- Вообще-то, нельзя, -- говорю. -- Потому что ты, если помнишь, наказан.

Кир сдувается так резко, что чуть не попадает носом во фруктовый салат.

-- Но, -- продолжаю я, -- собаку твою мне жалко. И на выезде вёл ты себя хорошо. Так что так и быть, часок можешь погулять. Час. Понятно? Не больше.

-- Спасибо! -- быстро улыбается Кир и берёт низкий старт прямо из-за стола, пока я не передумала.

Азамат качает головой ему вслед.

-- Алтонгирел прав, я так не могу. Когда он просит -- я бы разрешил всё на свете.

-- Из этого бы не вышло ничего хорошего, -- пожимаю плечами. -- Собственно, уже и не вышло.

-- Знаю, -- вздыхает Азамат. -- Знаю...

Азамат укладывает Алэка спать, а я устраиваюсь с образовательной передачкой про трудных подростков и рамкой для гобелена. Решаю сплести ещё один, повесить на Доле. Если Ирлик говорит, что нам подложил свинью Учок, почему бы не попытаться его задобрить? Он у нас бог дождя и урожая, созидательное начало, хоть и с вредным характером. Тэк-с, какие у нас узоры к нему подходят?...

Кир возвращается за пять минут до назначенного срока, довольный и раскрасневшийся на холоде. Видать, побегал как следует.

-- Ну как твой пёс? -- спрашивает Азамат, закрыв дверь в детскую. Несмотря на совет Алтонгирела он всё-таки не может сдержаться и не попытаться завести разговор.

-- Растолстел, -- честно отвечает Кир. -- Тут кормят ого-го.

-- Да уж, не то что в приюте, -- усмехается Азамат. -- Я вообще удивляюсь, как Гхан тебе позволил держать собаку. В том приюте, куда попал Алтонгирел, никому никакого зверья не разрешали.

-- Он был в приюте? -- удивляется Кир. И тут же добавляет логичный вывод: -- Он что, внебрачный?

-- Был, но нет, он сирота, -- объясняет Азамат.

-- А-а, -- слегка разочарованно говорит Кир. -- Ну, сиротой-то быть хорошо...

Я поначалу даже не придаю значения его словам: ясно же, что он имеет в виду разное отношение в обществе к сиротам и безродным. А вот Азамат со свойственной ему заниженной самооценкой, понимает всё иначе. Спадает с лица и, бросив что-то про горы работы, в два шага исчезает за дверью, я даже сказать ничего не успеваю. Только через пару секунд после его ухода я наконец осознаю, на что он обиделся.

-- Ки-и-ир! -- взвываю я. -- Ну думай же ты, что говоришь!

-- А что я сказал? -- моргает Кир.

-- Что сиротой быть хорошо!

-- Ну так правда же... -- начинает Кир, но осекается. -- Ой. Да я не о том... ой.

-- Ты-то не о том, а он о том! -- нетерпеливо вздыхаю я, складывая своё рукоделие и оглядываясь в поисках тапок. Надо бежать за Азаматом, вправлять ему мозги. -- Вот только расслабься на секунду, и всё опять летит к шакалам, что ж за жизнь-то такая...

Бормоча в таком духе, ухожу искать Азамата в офисной части. Он обнаруживается в кабинете, остервенело барабаня по клавишам, как в день нашей первой свадьбы.

-- Он не то имел в виду, -- начинаю я с порога ныть. -- Он хотел сказать, что Алтонгирела не презирают из-за...

-- Да я уже понял, -- кивает Азамат, откидываясь на спинку кресла. -- Но это ничего не меняет.

-- Как это ничего? -- возмущаюсь я. -- Ты сам-то веди себя, как взрослый! ну сморозил человек глупость, ты так и будешь обижаться, что ли?

-- Я не обижаюсь, -- печально мотает головой муж. -- Просто Алтонгирел прав: мне лучше оставить Кира в покое.

Я подхожу к нему сзади и обнимаю за шею через спинку кресла. В принципе, может, Алтонгирел и прав. Только это совершенно не решает проблемы.

На рабочем столе у Азамата картинка: я сижу за столом и прицеливаюсь овощным пюре в Алэка, который удобно расположился у меня на руках, справа сонный Кир завис над тарелкой. Это, видимо, с выезда, я и не заметила, когда Азамат нас щёлкнул.

-- Тебя советники не убили ещё за нашу фотку? -- усмехаюсь.

-- У меня в веб-камере распознаватель лица, -- объясняет Азамат. -- Если кто чужой заглянет, там будет горный пейзаж.

Кир исправно следует должностной инструкции: ходит за мной хвостом и внимательно следит за окружающим миром. Только с утра, пока я сплю, и вечером, когда я уже никуда не собираюсь, он отлучается погулять со своей собакой на часок-другой.

Азамат твёрдо решил не пытаться устанавливать контакт заново, а вместо этого проводит всё свободное время с Алэком, и мне уже кажется, что это тоже плохая идея, потому что Кир всё чаще посматривает на мелкого с завистью, чего за ним раньше не водилось.

Сегодня утром в столице выпал первый снег -- сигнал, что до зимы всего месяц. Азамат за завтраком неотрывно смотрел в окно и скрипел зубами, что у него сегодня судный день, а то бы всё отменил и пошёл гулять под снегом. После его ухода я седлаю Пудинга и волоку детей на базар прикупить мехов на зиму. Кир едет на казённом коне, с которым не очень ладит, но старается не подавать виду, а то вдруг я решу, что он плохой наездник.

На базаре только ленивый не хочет на Кира надеть что-нибудь своё. Правильно, князь ведь, такая реклама! Да ещё красивый. Кир, в отличие от Азамата, внимание к себе воспринимает хорошо, меряет одну шубу за другой и вертится перед зеркалом, как и положено нормальному муданжскому самцу. Пока все продавцы выпрыгивают вокруг Кира, мне удаётся приобрести для Алэка кое-чего попрактичнее, а то наследника всегда норовят разрядить в драгметаллы и так, чтобы не шевельнулся. Между тем, муданжцы делают отличные прогулочные спальные мешки с рукавами, в них можно при желании и поползать, и папу обнять, а Алэк у нас большой любитель и того, и другого, а всякие излишества с одежды старательно ликвидирует. Видать, в меня. Кир же, наоборот, положил глаз на дублёнку, расшитую чем-то блестящим.

-- А у тебя столько есть? -- интересуюсь, приподняв бровь.

-- Да уж небось у Императора найдётся сыну на обновку! -- встревает торговец.

-- У меня свои есть, -- задирает нос Кир. -- И к отцу я за каждой обновкой не бегаю.

Я тихо хихикаю, а когда мы отходим в сторонку, уточняю:

-- А как же оплата лечения?

-- Отец разрулил так, чтобы не всё за один раз, а понемногу три месяца, -- неохотно объясняет Кир и добавляет шёпотом: -- Но мне вообще всё равно, я таких денег и не видел никогда.

Боюсь, что воспитательный момент тут полностью похоронен. Ну что ж, ладно.

-- Ой, глядите, детские игрушки! -- замечает Кир. -- Вам для него не надо? -- кивает на Алэка.

-- У него имя есть вообще-то, -- говорю.

-- Ну да... -- Кир отводит взгляд. -- Просто как-то... Так вам не надо?

-- Ну пошли посмотрим, -- соглашаюсь.

Игрушек у Алэка во много раз больше, чем сам Алэк, что по весу, что по занимаемому пространству. Но мне любопытно, почему Кира так волнует этот товар. Он прямо закапывается в лоток, щупает и рассматривает всё подряд, от погремушек до кукол и от игрушечных телефонов до книжек. У меня язык чешется спросить, уверен ли он, что всё это нужно Алэку, а не ему самому, но тактичность побеждает. Ладно, пусть поглядит, чего ему самому в раннем детстве не досталось.

В итоге с базара Пудинг увозит два огромных мешка детских причиндалов, я еле помещаюсь между ними в седле. Кир, оплативший больше половины покупок, на ходу листает интерактивную книжку муданжских сказок для самых маленьких. Хорошо, что лошадь -- не машина и в столб не войдёт. Впрочем, заметив, что всадник не следит за происходящим, скотина стала потихоньку заниматься своими делами -- понюхала забор, наподдала копытом какой-то ящик, брошенный на дороге...

-- Э, ты чего отстаёшь? -- слышу сзади голос очнувшегося Кира. -- Ну давай, давай, пошёл!

Животное упирается. Мы с Алэком плывём на диванообразном Пудинге, по бокам мешки болтаются, разворачиваться и ждать Кира не очень удобно, тем более, что Алэк через моё плечо с интересом наблюдает за ссорой брата с лошадью.

-- Ну ты, шакал, шевелись давай! -- понукает Кир.

На шакала конь обижается, пытается встать на дыбы, получает тычка и оскорблённо трусит вперёд нас. К счастью, дворец уже близко.

Дома Кир жадно смотрит на мешки с игрушками, но ни открыть, ни попросить не решается. Тяжело ему, заставляет себя притворяться взрослым, а тут такие соблазны. Но если я заведу разговор, будет ведь всё отрицать. Эх...

-- Прежде чем давать игрушки Алэку, -- замечаю между делом, -- надо их протереть бактерицидными салфетками, вон пачка лежит. Справишься?

Кир проявляет рвение, не очень адекватное задаче: тщательнейшим образом и подолгу трёт каждый предмет, вызывая нетерпение Алэка, который, конечно, хочет сразу пощупать всё новенькое. Но до визга не доходит, и то хорошо. Я же тем временем распаковываю Кирову дублёнку и изучаю её на предмет "каёмок мастерицы", то есть, мест, где надо что-то вышить или ещё как украсить, чтобы одежда стала благопожеланием. Таковые обнаруживаются на малозаметных местах за манжетами и под воротником, а к подкладке прикреплён пакетик с нитками и узором. Сразу видно: вещь дорогая, рассчитана на капризную, ленивую женщину, у которой ещё и руки не очень прямые. Ну что ж, мне же проще, да и узор красивый, несмотря на простоту.

Разобрав все игрушки, Кир принимается читать Алэку сказку. Тот, правда, имеет своё мнение по поводу каждой картинки, перебивает и пытается перевернуть страницу. Не тут-то было, Киру самому интересно узнать сюжет. Вообще, не знаю, чего Азамат имел к его способности читать с выражением, по-моему, у него прекрасно получается. Особенно когда над душой никто не стоит.

-- Как вы тут хорошо устроились, -- замечает Азамат, входя. Он не добавляет "без меня", но это вполне читается у него на лице.

Кир вздрагивает, замолкает и захлопывает книжку. Алэк тут же требует продолжения банкета со свойственной ему доходчивостью. Я встаю, сгребаю мелкого и выдаю его Азамату, чтобы отвлёкся от невесёлых мыслей.

-- Устал? Они тебе там отпуск дать не собираются?

-- Они-то, может, и собираются, но что делать в этот отпуск? -- задаётся он риторическим вопросом, покачивая Алэка на локте.

-- На Дол съездить, погулять, -- пожимаю плечами я. -- На охоту сходить, в конце концов, давно уже обещал-то.

Азамат косится на Кира, который с деланым безразличием водит пальцем по корешку сказки-раскладушки.

-- На охоту можно, да, -- соглашается муж. -- Кстати, Кир, тебе привет от мясника с Северной улицы.

Кир напрягается ещё больше, если возможно, и медленно поворачивает голову, глядит теперь на Азамата через плечо.

-- Да-да, -- продолжает Азамат. -- У которого ещё дочка -- твоя ровесница.

Я теряюсь в догадках, что всё это может значить, и офонарело перевожу взгляд с одного на другого. Кир выглядит готовым к драке, как минимум, сидит ноздри раздувает, только и ждёт повода высказаться.

Азамат усмехается.

-- Ты его качественно напугал. Но вот уезжать в ближайшие дни не стоит, а то как бы твоей подружке хуже не стало. Я бы тебе советовал прямо сейчас пойти и проследить, что мясник свои обещания сдерживает.

Выражение лица Кира мгновенно меняется, как по волшебству. Он вскакивает и быстро спрашивает: "Можно?" то ли у меня, то ли у Азамата, и стоит мне едва-едва пошевелить головой в смысле кивка, как ребёнка уже и след простыл.

-- Что он натворил? -- спрашиваю мужа.

Азамат улыбается в захлопнутую дверь.

-- Не то чтобы натворил... Он, видишь ли, подружился с той компанией подростков, которая пыталась его с крыши снять. Главаря-то он поколотил, и остальные быстренько разобрались, кому лучше не перечить. А дочка этого мясника тоже с ними гуляет. Так вот, является ко мне сегодня на приём её папаша и говорит, так мол и так, Ахмад-хон, вчера ко мне в ночи пожаловал ваш сын, с гербом князя, как полагается, привёл мою дочку и стал меня учить её воспитывать.

-- Он совсем ошизел? -- говорю, имея в виду Кира.

-- Не совсем, -- улыбается Азамат. -- Я расспросил мясника поподробнее, и оказалось вот что. Дочка у него красивая, и он надеется её повыгоднее отдать замуж. Ну, знаешь, за невесту в семьях с глухими именами выкуп полагается, да и есть шанс с женихом более выгодные сделки заключать... Так вот, девочка-то красивая, но гуляет со всякими оборванцами, лазает везде, постоянно вся в синяках и царапинах. А папаша, понятно, её внешностью очень дорожит. И всякий раз, как она оцарапается, он устраивает ей головомойку и запирает в доме на несколько дней. Естественно, девочка свои травмы скрывает изо всех сил. Ну и доскрывалась, что-то там у неё серьёзно заболело, грязь в ранку попала или ещё что... Кир это заметил, сводил её в Дом Целителей, заплатил за осмотр, а потом проводил её до дому и наорал на папашу. Это вот он вчера три часа с собакой гулял, якобы.

-- Нормально, -- моргаю. -- А что же мне Янка ничего не сказала?

-- Не знаю, может, он не к ней попал, а к кому из мужчин... Но ты подумай, каков красавец!

Азамат улыбается, с трудом сдерживая накатившую гордость за сына, защитника обиженных и одиноких.

-- Я прям не знаю, что и сказать, -- развожу руками. -- Я себе представляю, что этот папаша устроит этой девочке...

-- Вот потому я Кира и послал проследить, -- объясняет Азамат, щекоча Алэка. -- Ну и сам мяснику сказал, что разделяю недовольство князя, что такими методами он дочку загубит до всякой свадьбы, и тому подобное. Но уезжать сейчас нельзя, куда же. Пускай Кир свою аферу закончит, а то получится, что он девчонку подставил.

-- М-да, подумать только, какой герой, -- качаю головой, снова принимаясь за дублёнку. Потом спохватываюсь: -- Тебе ужин-то заказать?

-- Да уж сам как-нибудь, -- усмехается муж, вызывая меню на столе.

Заказывает он много, и это хороший знак: в плохом настроении он теряет аппетит. Не знаю уж, произойдёт ли что-нибудь хорошее от Кирова приключения для девочки, но Алэк от него точно выиграл -- всё время до ужина папа вертит его над головой и подкидывает в воздух, вот это счастье человеку привалило.

В результате Кир как бы негласно получает разрешение гулять всё время, что не требуется мне непосредственно. В исполнении Азамата воспитательные меры имеют весьма условный и переменчивый характер, и я от этого не в восторге, но воспитывать ещё и мужа не представляется возможным. Впрочем, в данный момент меня вполне устраивает поведение Кира: он не нарушает закон, слушается и с удовольствием помогает мне в работе и в развлекании Алэка, так что у Тирбиша заметно сокращается рабочий день. Вот только с Азаматом он обменивается максимум двумя малозначащими фразами в день. Зато дублёнку носит, хотя для неё ещё недостаточно холодно, но воротник поднимает, чтобы было видно вышивку. Надо ему хоть шарфик связать, сиротинушке.

Я укачиваю Алэка, а Кир гуляет где-то со своими шпанистыми приятелями, и тут тишину уничтожает мелодичный сигнал домофона. Я аж подскакиваю, Алэк, естественно, тоже.

-- Кто там? -- спрашиваю, с трудом перекрикивая громкое "в-я-я-я-я-я", хотя на экране уже вижу: Экдал. Батюшки-светы, ему-то чего от меня нужно? Последний мой разговор с ним не очень-то располагал к дружескому общению.

-- Хотон-хон, простите ради богов, что я без договорённости...

-- Ладно, заходи уж.

Охране его выслушивать незачем.

Экдал элегантно проскальзывает в приоткрытую дверь и низко кланяется. Ох, чует моё сердце, ему что-то заметное от меня нужно. Алэк на попытки его снова уложить только что пальцем у виска не крутит: как это, гости, да ещё малознакомые, а он -- спать?! Экдал косится на него с некоторой опаской, не знаю уж, почему, но Алэк хотя бы примолкает.

-- Так что у тебя стряслось? -- спрашиваю. -- Садись, не стой.

Он грациозно приземляется на край дивана и мгновенно обращается в статую скорби, как это у него хорошо получается.

-- У меня... жена... хочет полететь на Землю.

-- Ну, -- подбадриваю я. Логично, если Эсарнай интересуется земной культурой, конечно, ей хочется туда слетать. -- И в чём проблема?

-- На Землю!!! -- отчаянно повторяет Экдал, только что не прослезившись.

Поскольку по-муданжски Земля называется просто "даль", то я решаю, что его смущает продолжительность такой поездки.

-- Не так уж и далеко, -- пожимаю плечами. -- Вон возьми Азаматов звездолёт, он быстрый, там что-то около десяти дней выйдет. Или вообще до Гарнета, а оттуда туннелем.

-- Но она же беременна! -- с благоговением сообщает он, как будто я не знаю.

-- Конечно, так на Земле рожать гораздо безопаснее, и для неё, и для ребёнка.

-- Ну нет, мой сын должен родиться на моей планете! -- возмущается Экдал.

-- Откуда знаешь, что сын? -- удивляюсь я.

Он осекается.

-- А вы думаете, что это девочка?..

-- Я ничего не думаю, когда я делала тест, Эсарнай была ещё на очень ранней стадии, я не могла узнать пол.

-- Как вы можете так спокойно?.. Она же хочет уехать!

-- Ну не навсегда ведь, -- пожимаю плечами. -- Пускай развеется, походит по музеям, концерты послушает, ей же это интересно... До родов десять раз вернуться успеет, если уж тебе это принципиально. Сам-то летаешь на другие планеты, а жена почему должна дома сидеть?

Экдал строит скорбное лицо и вяло жестикулирует, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить мне, недогадливой, почему его совершенно не устраивает такой расклад. В этот момент, как часто бывает в последнее время, с работы приходит Азамат.

-- О, Экдал! -- радостно приветствует он. -- Не ожидал тебя здесь встретить. Случилось что-то?

Поскольку Экдал молчит, всё ещё обдумывая свою позицию, я отвечаю за него:

-- Эсарнай хочет на Землю съездить.

-- А-а, -- улыбается Азамат. -- За напутствием пришёл. Только учти, Муданг пока не вступил в Земной Союз, а значит, нашим гражданам, чтобы попасть на Землю, нужно визу делать. Но у Эсарнай же, наверное, гарнетское удостоверение? Запрос можно оформить на сайте ЗС, только это долго, около месяца занимает, насколько я знаю. Ну или уж подождите, я надеюсь, весной вступим в ЗС, тогда можно будет просто так поехать. Я вот только не знаю, Лиза говорит, там жильё очень дорогое...

-- Ахмад-хон! -- не выдерживает Экдал, вскакивая. -- От меня жена уехать хочет, а вы про документы! Она там учиться чему-то собралась, ну какого шакала женщине учиться?! Её дело рубашки вышивать, а она вместо этого сидит, буками обложилась, с какими-то чужими людьми переписывается, шакал знает чем занимается! Боги, зачем же я на ней женился?!

Этот выхлоп снова заводит Алэка, который всячески разделяет возмущение гостя и выдаёт панический вопль корабельной сирены судна, идущего на столкновение с морским драконом. Мне еле-еле удаётся снова его утихомирить.

-- Экдал, -- веско говорит Азамат в наступившей тишине. -- Ты высказываешь свои претензии не по адресу. Я не вижу, на что тебе жаловаться. Жена у тебя красивая, нетребовательная, носит твоего ребёнка и не смотрит на других мужчин. Это больше, чем может похвастаться взятый наугад житель столицы. Ты с духовником говорил?

-- Ещё бы, -- бросает Экдал, косясь на Азамата, как на предателя. -- Но он ничего не советует по существу. Сказал только, что это не она для меня, а я для неё, и что Хотон-хон на неё повлияла. Вот я и пришёл попросить, может, Хотон-хон бы как-нибудь повлияла обратно?

-- Во-первых, это было бы не в её интересах, а она моя подруга, -- решительно заявляю я. -- А во-вторых, я не могу убедить человека в том, во что сама не верю. Так что увы, терпи. Кстати, я ей тут один проект предложила, она с тобой не делилась, хм?

Экдал на секунду сдвигает брови, потом поднимает на меня взгляд, полный осознания.

-- Так это вы... о боги... -- он закусывает губу. Тут приходит следующее осознание. -- И вы знаете, что она?...

-- Ну, точно не знаю, -- невинно хлопаю глазками. -- Но могу догадаться. А что, неужели тебе не понравилось?

Экдал поспешно закрывает лицо руками.

-- Святые пророки! Да вы издеваетесь? Я... я сознание потерял!

Я довольно улыбаюсь. Так держать, Эсарнай! Подхожу, похлопываю Экдала по плечу. Он вздрагивает.

-- Что-то мне подсказывает, милый мой, что тебе не пристало жаловаться. Твоя жена заслужила культурный отдых.

Экдал убирает руки от лица. Ему чрезвычайно идёт лёгкий румянец, впрочем, ему всё идёт.

-- Простите за беспокойство, -- выдавливает он, резво откланивается и исчезает за дверью, с трудом вписавшись в проём.

-- О чём это ты с ним сейчас говорила? -- недоумевает Азамат, усаживаясь в кресло и принимая у меня Алэка, который весь день ждал возможности подёргать папу за косу.

-- Да я подкинула Эсарнай на перевод несколько фильмов о том, как получать максимум удовольствия в постели.

-- Он от этого сознание потерял? -- морщится Азамат.

-- Видимо, да. И ещё имеет наглость жаловаться на жену!

-- Нет, нет, подожди, и тебя это даже не удивляет?

-- Я думаю, он это с непривычки, -- признаюсь. -- Но если хочешь, можем попробовать что-нибудь этакое. Конечно, я не гарантирую...

Азамат смотрит на меня пронзительно, совершенно не обращая внимания, что Алэк отковыривает у него с парадного диля цепочку.

-- А есть ещё что-то, чего мы не пробовали?

Я, право, в замешательстве.

-- Конечно. Котик, мы женаты меньше года по местным меркам, да я ещё беременная была. Мы, можно сказать, только начали. Просто тут то дети, то работа, устаём оба, как лошади, и не до экспериментов. Я даже не знаю, как ты к ним относишься.

-- Ну, -- Азамат поводит плечами, выныривая из оцепенения и отбирая у Алэка цепочку, -- терять сознание мне не очень хочется, но сама мысль, что такое возможно... В общем, я бы рискнул. Если, конечно, тебе не придётся делать ничего неприятного.

Я многообещающе двигаю бровями.

-- Замётано.

Азамат задумчиво пожёвывает нижнюю губу, потом встряхивается.

-- Да, я, собственно, хотел сказать, что ближайший судный день отменился, потому что дороги завалило снегом, и мало кто сможет добраться. Так что мы можем поехать на Дол хоть завтра, если Кир разобрался со своей подружкой. Ты, кстати, не спрашивала у Яны, кто её осматривал? Мне просто интересно, что за девочка.

-- Спрашивала, -- усмехаюсь. -- Она досталась Дэну. Ужасно стеснялась, а Кир стоят за ширмой и периодически командовал: "Делай как велено!". Прям тиран. Но Дэн говорит, непохоже чтобы там были какие-нибудь романтические отношения.

-- Ещё не хватало, в девять лет! -- фыркает Азамат. -- Пускай сначала чему-нибудь науч... -- он резко замолкает и мучительно закрывает глаза. -- Ну что мне с ним делать?!

А мне нечего на это ответить.