Деревенские каникулы больше не казались такими уж скучными. Даня целеустремлённо топал по подлеску, то и дело поудобнее устраивая на плечах лямки тяжёлого рюкзака. Он и верил, и не верил в свою затею, но попробовать должен был обязательно.

На полянку, к которой он, собственно, сейчас направлялся, они с местными мальчишками наткнулись прошлым летом. Полянка была хорошая, уютная, только идти до неё очень уж далеко было, так что за всё это время они возвращались туда раза два, не больше. Даня посчитал, что лучшего места для осуществления его плана найти нельзя.

План появился неожиданно и совершенно случайно. Борька проболтался, как заработал на новую приставку. То есть даже не проболтался, а так хорошо соврал, что Даня не поверил и оказался прав. Борька брехать любит, тут его хлебом не корми. Любит и похвастаться, но Даня парень умный, поймал его на нестыковке и вытянул невероятную правду, — наедине, конечно. Естественно, тут же захотел и сам попробовать.

«Да я уж столько раз пытался, чего только не выдумывал. Нет, такой шанс только раз в жизни получаешь. Как же я тогда проворонил!..» — сокрушался Борька.

Солнце уже налилось апельсиновым цветом, когда мальчик вышел к своей полянке. «Фух, успел!» Он быстренько расстелил клеёнку-скатерть, бережно разложил на ней содержимое рюкзака: жёлтый термос со вмятиной на боку, четыре старых калькулятора с затёртыми кнопками, кучу использованных батареек, пакетик с фисташками, горсть петард, лазерную указку, бумажную лягушку, журнал с разгаданными кроссвордами, но очень красивыми фотографиями. В последнюю очередь он достал бутылку персикового йогурта и с лёгким щелчком свинтил пластиковую крышку.

Даня хотел спрятаться и включить фотоаппарат в режим видеосъёмки, но не успел. Успел только поставить бутыль с йогуртом. Прямо напротив него из ниоткуда возникло полупрозрачное нечто в форме огурца-заморыша. Размером оно было с толстую таксу. Мальчик ожидал вспышек света, дыма, оглушительных спецэффектов, как в кино, но лесное спокойствие нарушалось только тихим жужжанием.

Огурец-заморыш раскрылся с нежным «пффф», из него выкатились лиловые паучки на прыгучих длинных ногах. Они потешно шевелили усиками, посвистывали, звенели и курлыкали. Первым делом потянулись к йогурту. Даня рот открыл от изумления, но умные руки действовали самостоятельно и наконец включили съёмку.

Когда Боря спросил: «Зачем тебе это?», — Даня сказал, что тоже хочет новую приставку. То ли он был прирождённый враль, то ли Борька оказался куда простодушнее, чем его городской приятель, но объяснение прокатило. На самом деле приставка мальчишке была не нужна. Он хотел впечатлить одного человека, который остался в городе. Ну ладно, что уж скрывать, — которая.

От души перемазавшись йогуртом, существа стали ощупывать усиками чудеса на клеёнке. При этом они забавно покачивались и тренькали-журчали на своём языке. Даня боялся пошевелиться и всё вычислял, как бы осуществить вторую часть плана.

Медленно и плавно, будто в невесомости, мальчик поставил фотоаппарат на землю. Лиловые паучки его, похоже, только заметили, но беспокойства не проявляли. А может, проявляли, но Даня не видел признаков тревоги — или не мог расшифровать.

Охотничек перетёк в упор присев. Что лучше: захватить кораблик или сцапать паучка?

Чудики решили за него: один стал щекотать усиками загорелую руку мальчика, ощупывать старые, но ещё очень приличные папины часы на запястье. Даня подставил ладонь, и доверчивый пришелец на неё заполз. Он был тёплый и мягкий, размером с мышку. Даня поднёс существо к лицу, усики легонько заскользили по щекам. Правой рукой мальчик нащупал фотоаппарат и приподнял его, надеясь, что поймал кадр.

Борька держал кораблик пришельцев под кроватью, а их самих — в трёхлитровой банке. Показывал алкашне за деньги (хорошо хоть, хватило ума делать это, когда мужики порядком наклюкаются). Где-то через неделю паучки перестали курлыкать, через две отказались от йогурта, а через три совсем затихли. Обеспокоенный Борька открыл банку, и тут один паучок прыгнул ему на лицо и обрызгал чем-то едким, как шампунь. Банка грохнула об пол, пришельцы разбежались, а пока Борька пытался протереть глаза, запустили свой огурец и смылись. Только на полу остались неоттираемые ярко-фиолетовые пятна: похоже, кого-то из паучков ранило осколком.

Пятна Даня видел. Они и теперь поражали насыщенностью цвета, правда, большую часть времени поражали они только изнанку паласа.

Кончиком пальца Даня погладил непуганого зверя. Тот переливисто трррренькнул. «Ничему вас жизнь не учит, — подумал мальчик. Пришельцы на клеёнке настойчиво звенели, указывая усиками на своего чересчур дерзкого товарища. — Смотри-ка, занервничали». Юный охотник медленно потянулся к рюкзаку.

* * *

Возвращался Даня далеко за полночь. Рюкзак был чуть легче, но идти по темноте было куда труднее. Да и ноги устали.

На краю деревни поджидал сонный Борька.

— Так и знал, что ты сегодня пойдёшь! Ну что, поймал?

Даня устало посмотрел на приятеля.

— Издеваешься? Хорошо ты меня разыграл, нечего сказать. Я спать пошёл.

Борька скорчил кислую мину, но смолчал.

«И всё-таки я прирождённый враль», — решил про себя Даня.

Дома бабушка с дедушкой устроили ему нагоняй, хоть он и предупреждал, что будет поздно.

— Поздно — это одиннадцать! А три часа ночи — это уже рано!

— Лучше рано, чем никогда! — заявил Даня и пожелал лишившимся дара речи старикам спокойной ночи.

В своей крохотной комнатке он вывалил из рюкзака хлам. Воспитание не позволило оставить мусор в лесу. Даня не раздеваясь улёгся на кровать и включил на фотике воспроизведение. Он так и уснул под звонкий говор лиловых паучков.

* * *

Потом, конечно, было лёгкое сожаление. Что пришлось отдать паучкам так им полюбившиеся папины часы. Что видео получилось плохенькое, на доказательство не тянущее: трава, да всякая рухлядь на клеёнке, да странные звуки по фону. Что нечего будет предъявить одной «которой», оставшейся в городе. Но не мог, не мог он так жестоко поступить с этими наивными существами.

«Ну и что, что не поймал. Я всё сделал правильно. Я использовал свой шанс, а доказывать я никому ничего не собираюсь».

Вечером Даня пошёл в ларёк. Полез в карман рюкзака за мелочью и нашёл там овальную пластинку, гладкую, чуть тоньше монетки, с лиловатым помигивающим ободком. Она тихонько курлыкала от прикосновения.

Блюдечко с йогуртом, оставленное на ночь на окне, к утру исправно пустело всё лето.