Варечка была готова удариться в слёзы.

— Я не буду двигаться, это место занято!

— Вот как! — Мальчишке, в общем-то, всё равно было, где сидеть, но теперь, когда эта козявка начала пузыриться, он не собирался уступать. У взрослых это называется «из принципа», у детей — «из вредности». — Тут разве кто-то сидит? Что-то не вижу никого!

— Вот! Вот он! Это Аркадий Петрович, он жил в моей квартире, пока мы туда не переехали! — Варечка несколько раз ткнула пальцем в пустое место на скамейке, будто разя копьём невидимого врага.

— Врёшь, нет там никого! Так что двигайся, моим призрачным друзьям надо сесть! — Мальчишка напирал, бессовестный и несокрушимый. Варечка сжала кулаки. Она вот-вот добавит синяков на худых голяжках, торчащих из-под обтрёпанных джинсовых шортов.

— Я никогда не вру! Кого хочешь спроси!

— Ха! Если бы это был нормальный призрачный друг, я бы его видел! А твой не призрачный, а воображаемый! Двигайся, и поживее!

Варечка вцепилась в облупленные доски в наслоениях разного цвета. Злые слёзы обожгли щёки.

— Я твоих тоже не вижу! Сам врёшь, а на меня сваливаешь!

Задира прищурился, а потом разулыбался неровными рядами коренных пополам с молочными.

— Да ты вообще никого не видишь! У тебя и не может быть призрачных друзей, одни воображаемые! Ты пси-минус!

Варечка зарычала, как грозный детёныш леопарда, и всем своим восьми-с-половиной-летним туловком ринулась на обидчика. После позорной для обеих сторон схватки девочке пришлось отступить. Она завязала на плече порванную бретельку и гордо удалилась вместе с Аркадием Петровичем. Хотя себя-то обманывать зачем, не было никакого Аркадия Петровича, и Варечка это прекрасно знала. Уметь бы так выдумывать, чтобы они воплощались! У некоторых детей получается, она видела по тивишке. Но ни воплощать фантомов, ни видеть настоящих призраков, а уж тем более говорить с ними и заводить дружбу — ну не могла она. Никак.

Девчушка опустилась на пыльную траву под яблоней и принялась всхлипывать. Что за наказание быть пси-минусом! У всех ребят и в садике, и в школе, и во дворе были призрачные друзья, некоторым уроки помогали делать, другим шалить. Всегда есть компания, а то и шпион. У самых способных фантомы даже вещи могут двигать. Так и называются — двигуны. Очень полезно: портфель подержит, и бутерброд сделает, и записку передаст кому надо — если хорошо попросить, конечно. Столько всего можно было бы выпендрить! Бывают и всякие страшилы, ясное дело. Не всегда хорошие дружить приходят, и фильмов много про это снято: их в школе показывают, чтобы дети осторожнее были. Но это ведь единицы, и до чего же интересно было бы… Эххх…

За невесёлыми размышлениями Варечка нарисовала на иссохшей земле любимого сиреневого зайца. Естественно, на земле он был не сиреневый, а буро-серый, но от этого только больше похож на настоящего. С зайцем играть — засмеют. Мягкие игрушки только для ясельников. Или для неудачников. Вроде меня?

На зайца цвета земли упала тень цвета стираной джинсы. Сандалии — ветераны дворовых войн, худые ноги в синяках, обтрёпанные края шортов, майка с супергероем, чуть виноватое лицо.

— Так ты правда пси-минус? — тихо спросил мальчишка.

Варечка перечеркнула зайца глубокой жирной полосой и бросила палку-рисовалку в голенастого вонючку. Промахнулась.

— Меня Егор зовут. — Он присел рядом на корточки, большим пальцем примял рану на теле зайца в уродливый шрам. — Хорошо рисуешь.

Варечка выпрямила ногу и затёрла картинку каблуком. От такой раны даже самый крепкий заяц не оправился бы. Мальчишка хмыкнул, плюхнулся прямо на землю, подобрал палку, которая только что целилась в него, и стал сам что-то калякать её толстым концом. Девочка скрестила руки на груди и отвернулась, но нет-нет, и поглядывала. В конце концов не выдержала:

— Что это?

— Робот-убийца, конечно.

— Похоже на кривого снеговика-мутанта.

Егор наклонил голову сначала так, потом эдак, хохотнул:

— А мне нравится, пусть будет снеговик-мутант.

— Ты совсем не умеешь рисовать.

— Нельзя уметь всё на свете.

Варечка насупилась.

— Да брось, что переживать. Этим ничего не изменишь.

— Думаешь, легко, когда у всех что-то есть, а у тебя нет?

— У меня тивишки нет, — как бы нехотя протянул мальчик. — Мы небогато живём. И что теперь, плакать?

Варя примолкла.

— Я бы хотел каждый день смотреть про супергероев и роботов-убийц. Но если не получается — ничего страшного, я их придумаю и воплощу. Они будут моими друзьями, и тивишка не нужна. Если ты не можешь придумать призрачного друга, это тоже не повод сопливиться. Всегда можно найти что-то, что его заменит. Можешь рисовать себе, что только захочешь.

Девочка вздохнула:

— Просто иногда мне хочется увидеть мир таким, каким видите его вы.

Егор хмыкнул.

— Смотри, толстая тётка пошла. С ней призрак ещё толще. Она его воплотила, чтобы самой себе не казаться такой жирнющей. А вон длинный Костик с соседнего двора, с ним девчонки не водятся, а ему шестнадцать уже. Знаешь, какую себе красотулю придумал или приманил? Даже смешно. А вот старичок идёт, жалко смотреть. С ним призрак старушки, жена, видимо. Она его и в жизни пилила, а уж сейчас совсем загнобила. Обычные люди. И призраки их выдают с потрохами, всю жизнь напоказ выставляют. Это далеко не всегда хорошо и весело.

— А какие твои призраки?

Мальчик грустно улыбнулся.

— Мои тоже много обо мне говорят. Папа и бабушка.

Варечка потупилась. Потом взяла палку из рук Егора и, затирая, приминая, переделывая, нарисовала огромного, жуткого робота-убийцу поверх неумелых каракулей. Егор следил за каждым движением, чуть дыша.

— Научишь меня? — с надеждой спросил он, когда маленькая художница принялась отряхивать измазанные ладошки и колени, оценивая своё творение.

Варя сделала вид, что задумалась, а потом с достоинством кивнула.

— Круто! А я — хочешь, я воплощу для тебя друга? Он будет ходить за тобой, и никто не будет знать, что ты пси-минус. Ты с ним только говори иногда. А потом я спрошу у парней, как у них получается двигунов делать. И может, он тебе даже будет помогать, хлеб из магазина носить. Хочешь?

— Пусть лучше мусор выбрасывает, — милостиво согласилась восьмилетняя кокетка. — Пойдём, руки помоем. У нас арбуз есть. И найдём что-нибудь не очень девчачье посмотреть.

Дети поднялись с земли и зашагали к дому. Позади Егора прозрачные папа и бабушка хитро переглянулись.