Агитатор профессионально взбаламучивал толпу, с пеной у рта отстаивая свою позицию. Как и в большинстве случаев, эту позицию никто особенно и не оспаривал, что заставляло агитатора пузыриться за двоих: за себя и за воображаемого оппонента.

— Вы посмотрите вокруг! Мы купаемся в собственных отходах! Мы глотаем отраву с каждым вдохом! Мы настолько загадили среду обитания, настолько приспособились жить в этих экскрементах, что уже сами необратимо, непоправимо мутируем! Вы задумывались, какое у вас будет потомство? У ваших отпрысков уже наверняка появились новые органы, лишние органы, искажённые органы, только вы этого не знаете.

Вокруг агитатора уже собралась небольшая стайка зевак. Они только открывали рты, заворожённо смотрели немигающими глазами, но в диалог пока не вступали.

— Отходы, мусор скапливаются в огромные археологические слои. Мы не замечаем, что под нами толща всё того же дерьма! И если бы только дерьма! Загляните в далёкое будущее! Потомки найдут наш прах, и знаете, что они будут думать о нашей цивилизации? Что мы только убивали, жрали и гадили, убивали, жрали и гадили без конца!

— И что ты предлагаешь? — неуверенно булькнул кто-то из толпы.

Агитатор только этого и ждал. Публика клюнула!

— Что я предлагаю, спрашиваете вы?!

Как самка глубоководного удильщика, он покачивал ярким манком-отростком, таща легковерных в свою развёрстую пасть. Ну, то есть, ведя их в светлое будущее, конечно же.

— Если бы об этом кто-то задумался пару веков назад, я бы сказал: «Остановитесь! Прекратите огульно засорять мир вокруг себя! Прекратите так небрежно относиться к среде, которая породила вас и дала вам для жизни всё необходимое! Это путь к самоуничтожению!» Но увы, беспощадное время не повернуть вспять. Мы прошли точку невозвращения, и теперь у нас есть только один путь.

Слушатели благоговейно замерли, внимая каждому слову.

— И этот путь, друзья, труден и опасен. Это путь в пугающую неизвестность, это путь опасностей, испытаний, лишений. Но и путь новых открытий, новых приобретений, новой жизни. Многие погибнут, останутся лишь самые гибкие, ловкие, живучие, и их потомство будет сильнее, умнее и выносливее. Мы начнём сначала, мы учтём свои ошибки. Мы передадим новым поколениям знания о том, как мы чуть не погубили себя, и как трудно было выжить, и как трудно было изменяться и осваивать новые горизонты. Вы готовы услышать, куда я вас зову?

— Куда, куда? — нетерпеливо вопрошала взбудораженная публика.

Агитатор выдержал невыносимую паузу.

— Немногие из вас, наверное, смотрят вверх. Приглядитесь, говорю я вам! Там, в бескрайней черноте над нами, мерцают малюсенькие огоньки. Где-то там, после долгих мытарств, будет ждать нас новый дом! Туда, друзья мои. Пока у нас ещё есть силы! Пока мы ещё не забыли, пока не отрезали своим безрассудным образом жизни этот единственный путь к спасению. Туда, мои верные соратники! Только ввысь! Только ввысь!

Толпа возликовала и, воодушевлённая, ринулась за своим предводителем.

Возможно, именно так всё и было, когда какие-нибудь эриопсы или диплокаулюсы впервые выкарабкались на сушу. Через миллионы лет, покидая истерзанную планету, неузнаваемые потомки скажут им: «И зачем только вы это сделали?»