Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

Киле Петр

ПЕРИКЛ

Трагедия

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

АФИНА

ПЕРИКЛ

АСПАСИЯ

СОКРАТ

АНАКСАГОР

ФИДИЙ

СОФОКЛ

ЕВРИПИД

КРАТИН

ГЕРМИПП

АЛКИВИАД

КАССАНДРА

КЛЕОН

ДИОПИФ, жрец

ЕВТИДЕМ, земледелец

БАШМАЧНИК

ПЛОТНИК

ЮНОШИ, ДЕВУШКИ, САТИРЫ, НИМФЫ

ХОРЫ ЭЛЕВСИНСКИХ МИСТЕРИЙ

ИЕРОФАНТ

ДИОНИС

СИЛЕН

ВАКХАНКИ, МИСТЫ

ХОР ЮНОШЕЙ

ХОР ДЕВУШЕК

ХОР МУЗ

АРХОНТЫ, ВЕСТНИКИ, ГЕТЕРЫ,  КУПЦЫ,  ЮНОШИ, ДЕВУШКИ, САТИРЫ, НИМФЫ, ЖЕНЩИНЫ,  РАБЫ

Место действия - Афины V века до н.э., Элевсин.

 

ПРОЛОГ

        В небесах Афина.

                АФИНА      ( обращаясь, очевидно, к богам Олимпа ) Воительницей я слыву с рожденья, В доспехах, милых мне, на свет явившись, По чьей причуде, если не отца? Но буйных игр Ареса не люблю И рада: воцарился мир в Афинах С победами над персами на море, Где Аттика главенствует отныне, Собрав в Морском союзе города Вдоль побережий и по островам. Но Спарта с сильным сухопутным войском, Союзница в войне с мидянским царством, В соперничестве вечном среди греков Из страха усиления Афин Сбирает свой союз Пелопоннесский - Обрушиться, как варварское племя Стихией неразумной, на Афины. О Зевс-отец! Останови Ареса! Заворожи вояку, Афродита! Лишь чар твоих избегнуть он не в силах. Дай время афинянам из руин Поднять святыни, выполнить обеты, Что дали нам, богам, вступая в битвы За родину, свободу, красоту, - Все лучшее, чем славны афиняне, Что ценят олимпийцы также свято. Пусть воцарится мир прекрасный днесь, Чему и мы возрадуемся, боги! Сойди за мной на землю, бог Гефест! В Афинах храм тебе воздвигнут новый Ремесленниками, чье мастерство Вдохновлено тобою, бог-кузнец. О, Феб! И ты последуешь за нами, Надеюсь я, со свитой милых Муз Возглавить хороводы и труды Художников, ваятелей и зодчих, Кто создает воочью новый мир. Все преходяще на земле, не спорю. Весна же возвращается, как юность, И жизнь светла, нетленна красота!

Сияние Олимпа исчезает, богиня застывает высоко над Акрополем Афиной Промахос, бронзовым изваянием Фидия.

 

АКТ  I

 

Сцена 1

У пещеры нимф сатиры и нимфы, прячась за кустами, наблюдают за влюбленными парами. Входит первая пара.

           1-Й ЮНОША О нимфа!
          1-Я ДЕВУШКА                   Я не нимфа, не гетера, И просто так тебе не дамся, знай!
           1-Й ЮНОША Зачем же просто? Нет, все это было.
          1-Я ДЕВУШКА Что было? Что? Когда?
            1-Й ЮНОША                                            Да, в детстве, помнишь? Ну, взгляды эти, смех нежданный, звонкий, И стыд, и нега сладкая по телу, Как будто смехом приласкала ты, Играючи, конечно, понарошке И словно бы взрослее ты меня.
            1-Я ДЕВУШКА Мы, женщины, взрослеем раньше вас. Меня уж могут выдать замуж, ты же Мечтаешь лишь скорее б стать эфебом.
              1-Й ЮНОША Да, чтоб сражаться наравне со всеми, Случись война, - то мой первейший долг.
             1-Я ДЕВУШКА И обо мне не вспомнишь, рад погибнуть.
              1-Й ЮНОША Нет, нынче я люблю, хочу вкусить Всех прелестей Киприды, призван к схватке Эротом, стрелами его изранен, Мне нет спасенья, как в твоих объятьях. О, защити! Прими!
             1-Я ДЕВУШКА                                    Ах, бедненький! Ты в самом деле изнываешь весь, Томишься и трясешься в лихорадке Любовных мук; я рада бы помочь, Но девственность должна беречь для мужа.
              1-Й ЮНОША Покорна ты, не ведая, кому? А мной любима, и меня ты любишь, Я вижу, как краснеешь ты при встречах Случайных, все ж оглядываясь вновь С веселостью в глазах и на устах.
             1-Я ДЕВУШКА Ты мил, ты нравишься не мне одной. Но влюблена ли я? Еще не знаю. И потому стыда не превозмочь мне, Быть может, к счастью и для тебя.

      Убегают, заслышав голоса. Входит вторая пара влюбленных.

              2-Й ЮНОША                 ( один )        Наяды милые, дриады!        Вы видите - мне нет отрады Ни в юности моей и ни в весне,        Я пребываю, как во сне        С тех пор, как стрелами Эрота        Настигнут был у грота        Влекуще нежных нимф,        Придя с дарами к ним.        В кого влюблен, не знаю,        Хотя хожу по краю: Нет девушки, чей облик, поступь, взор Не повели бы тайный разговор,        Порою даже очень явный, -        Иль я такой уж славный?
               2-Я ДЕВУШКА                     ( одна )        Я слышу голос, мне знакомый,        Эротом радостно влекомый        Ко мне, надеюсь и боюсь,        Боюсь запретных сладких уз.        Ведь в браке женщина - рабыня,              И мать всего - ей имя,        И долг ее - рожать детей,        О чем хлопочет Гименей.              Ну, а любовь? Любовь        Лишь в юности волнует кровь        До муки сладкой и веселья,        И в рощах ищешь новоселья,                     Как соловьи, -        Кто скажет: "Нет!" - любви?      (Увидев юношу, скрывается в пещере, тот - за нею.)

Входят Аспасия и Сократ, юноша, весьма похожий на сатира.

              АСПАСИЯ Сократ! Что ты запрыгал, как сатир?
               СОКРАТ Песок и камни мне щекочут пятки.
              АСПАСИЯ Зачем же снял сандалии?
               СОКРАТ                                     Да к ним Я не привык, натер до волдырей, И ступни щиплет мне то жар, то холод То камня, то земли с прохладой влаги.
              АСПАСИЯ Не думала,  ты более изнежен, Чем женщины, чем я.
               СОКРАТ                                        С  тобою, да. Твой голос утомляет негой чистой, Твоя стопа прельщает обещаньем Всех таинств Афродиты, даже странно, И в золоте волос - все та же прелесть, О чем не хочет ведать ясный ум Аспасии премудрой и прекрасной.
               АСПАСИЯ Сократ! Какие речи слышу, боги! Ты захотел учиться у меня И обещал вести себя примерно, Как ученицы юные мои.
                СОКРАТ Так я веду себя, учусь прилежно, Внимая речи нежной с женских уст, Улыбке, взглядам, всем телодвиженьям, Как Музами пленялся сам Гомер. И если тут Эрот замешан, в чем же Повинен я, прилежный ученик?
               АСПАСИЯ Сократ, а что ты знаешь об Эроте, Помимо домыслов досужих, а? Сынишка-несмышленыш Афродиты? А ведь дитя-то бог, сам Эрос древний, С его стремленьем вечно к красоте.
               СОКРАТ Ах, значит, благо в том, что я влюблен! ( Пляшет, как сатир, вокруг Аспасии .)
                САТИР      ( выглядывая из-за кустов ) Да, кто же это? Кажется, из наших.
               НИМФА Что ж он живет среди людей и скачет, Берет уроки у гетеры, славной Не столько красотою, сколь умом?
               САТИР Так он зазнается и нас предаст, Веселых жителей лесов и моря, Бессмертных, как и боги на Олимпе. Нет, смертных так уж наплодилось много, Теснят нас отовсюду и друг друга В доспехах и с мечами, как Арес, Безжалостнее самых диких зверей, Которые свирепы лишь для виду, А те охочи до смертоубийства, Хотя и победители не вечны, Сойти в аид равно всем суждено.
               АСПАСИЯ Я слышу голоса и смех веселый...
                СОКРАТ То шум в листве и говор тихих вод...
               АСПАСИЯ О, нет! То нимфы привечают нас, Приняв дары влюбленных, наши тоже; И я могу с мольбою обратиться О самом сокровенном к нимфам милым?
                СОКРАТ О самом сокровенном? Что за тайна? Аспасия! О чем ты просишь нимф, Как девушки, влюбленные впервые? И чьим вниманьем ты обойдена? Из мужей, кто б он ни был, он ничтожен.
              АСПАСИЯ Ничтожен он? Сократ, не завирайся. Ни в чем не может быть он таковым.
                СОКРАТ Велик во всем, и даже головою, Похожей, говорят, на лук морской?
              АСПАСИЯ Как догадался? Но тебе ль смеяться, Когда ты ходишь с головой Силена?
               СОКРАТ Ну, если я Силен, то он Дионис, Хорег Эсхила, тихий бог театра, Стратег бессменный, первый среди равных.
              АСПАСИЯ В нем что-то есть чудесное, не так ли? Спокоен, сдержан, словно весь в раздумьях, Хотя и пылок, ровен голос зычный...
               СОКРАТ Да в речи гром и молнии как будто Метает он, неустрашим и светел, Почти, как Зевс в совете у богов, И прозван Олимпийцем он недаром.
              АСПАСИЯ Нет, у Гомера Зевс бывает вздорен; Перикл не позволяет похвальбы, Пустых угроз, держа в узде свой разум, Как колесницей правит Гелиос.
               СОКРАТ Аспасия! Ты влюблена в Перикла?
              АСПАСИЯ Так влюблена я и в тебя, Сократ. Ценю я ум превыше и в мужчине, Затем уже там что-нибудь другое.
               СОКРАТ Во мне ты ценишь ум, как и в Перикле?!
              АСПАСИЯ Чему же удивляешься, Сократ? Ты вхож ко мне, как бы берешь уроки, Что девушки, подруги-ученицы, Хотя не вносишь платы за ученье, - Мне ум твой нравится, и мы в расчете.
               СОКРАТ О боги! У каменотеса ум?! И ум, Аспасией самой ценимый?
             АСПАСИЯ Не столь наивен ты, Сократ, я знаю. Что, хочешь посмеяться надо мной?
               СОКРАТ О, нет, Аспасия! Боюсь поверить. Да и зачем мне ум? Хочу быть счастлив, Вседневно слыша голос серебристый И лицезрея облик, женски чистый, И вторить им всем сердцем и умом, Как музыке и ваянью, учась Риторике.
               АСПАСИЯ                    Ты взялся бы из камня Мой образ высечь? Вряд ли что и выйдет. Тесать ты камни можешь, но ленив, Поскольку в мыслях ты всегда далече, И мысль одна тебя повсюду гонит.
                СОКРАТ Мысль о тебе, Аспасия, повсюду Жужжит, как овод, не дает покоя. Умна - прекрасно! Но зачем прелестна? Никак Эрот достал меня, наглец.
               АСПАСИЯ Ах, вот к чему ты клонишь здесь и ныне! Свободна я, влюбиться мне легко В сатира молодого, как вакханке. Но делу время, а потехе час, И этот час - а вдруг? - погубит дело, Что я веду в Афинах, как гетера, Служа не Афродите, а Афине? Мне должно быть примерной, чтоб злоречье Подруг моих невинных не коснулось. Иначе власти иноземку вышлют, Как из Мегар пришлось уехать мне. А здесь Перикл мне благоволит, к счастью.
                СОКРАТ Опять Перикл! Ведь он женат. И стар.
              АСПАСИЯ Он стар для юности и молод вечно В стремленьи юном к высшей красоте. И Фидий стар, а строит Парфенон. Будь стар, как он, Перикл, тебе послушна Была б во всем Аспасия твоя.
               СОКРАТ О боги!               ( В отчаянии пляшет .)

   Аспасия уходит, Сократа окружают нимфы и сатиры с тимпанами и флейтами.

               Сон! Аспасия мне снилась?         ( Оставшись вдруг один .) Сатиры, нимфы - чудные созданья - Из детских сновидений наяву. Но есть ли боги? Каковы они? Сказать ведь трудно. Если олимпийцев Гомер воспел как идеальных жен И мужей, славных красотой и мощью, Меж тем с повадками точь-в-точь, как люди, В любви, вражде неукротимо вздорных, Что в пору усомниться, таковы ли На самом деле те, как Протагор Преважно заявляет, мол, не знает, Что боги существуют или нет И каковы они, - предмет, мол, темный, А век у человека столь короток, Чтобы найти разумное решенье.      ( С телодвижениями крайнего отчаяния .) Пускай я смертный, если я родился С умом, влекущим к тайнам бытия, Я смею вопрошать богов и Космос, Через себя объемля мирозданье? Зачем?! Чтоб скорбною душой навеки Сойти в аид, где только тени теней В ночах беззвездных исчезают вечно?          (С ропотом в голосе.) Блаженны и бессмертны только боги. Но я, невинный, должен быть наказан, Как Прометей, титан, иль царь Эдип, И Рок довлеет надо мной с рожденья. И этот ужас - сцены бытия?!                 ( Убегает .)

 

Сцена 2

Двор дома Аспасии. Девушки числом до пятнадцати сидят, когда пишут на коленях, и встают, выступая, как Хор. Аспасия; тут же Сократ, ведущий себя как ученик и помощник Аспасии. В отдалении сидят домочадцы и рабы, в сопровождении которых пришли девушки. Входят Перикл, Софокл и Еврипид. Девушки встают.

             АСПАСИЯ Подруги милые! Нас посетили Перикл и два трагических поэта. Два самых знаменитых из живущих, Поскольку в первенстве Эсхила нет Ни у кого сомнений, пусть он умер.

 Перикл, Софокл и Еврипид приветствуют Аспасию и девушек поднятием руки.

           ХОР ДЕВУШЕК На горных склонах веселился Вакх,      Вселяя беспокойный страх             Не без причины      В сердца у жителей долины.      Тимпаны, флейты и рожки      Неслись зазывно - до тоски,      Сбирая женщин по округе,           Как в горе и испуге,           Без устали плясать      И с плачем песни распевать,              Теряя разум,      В безумие впадая разом,      Чего не вынес Аполлон,      И знаем мы, что создал он.       ( Движением рук и ног изображают пляску .) Кто с юности был вдохновен от неба,          Любимец Муз и Феба? Кому на Дионисиях Эсхил,      Бессменно первый, уступил? И царствует уж много лет, как первый -          Перикл среди стратегов,      Во славу Вакха и Афин, Чему не рад, пожалуй, лишь один? Афин бежит, творит в укромном гроте,          У нимф и Муз в почете, Он женщин не взлюбил, молва твердит, Богов не жалует он также, Еврипид,       И публикой не раз освистан, Все верен он судьбе поэта-миста.       ( Те же движения пляски .)
             ЕВРИПИД             (с упреком) Перикл! Не склонен думать, что ты нас Привел сюда над нами посмеяться?
             СОФОКЛ               ( важно ) Не думаю. Перикл всегда серьезен; И злого умысла в приветствиях, Лелеющих мой слух, как пенье Муз, Не нахожу. Не рад и юным девам. Всем недоволен, женщинами тоже.
              ЕВРИПИД О том судачат комики, Софокл, Да вывернувши маски наизнанку, Как прорицатели, копаясь в чреве. В них Кривда похваляется над Правдой, Как чернь вопит на всякого, кто выше, Равняясь на богов, как царь Тантал. Всем ты доволен - статью и рожденьем, И мудростью, и Музами обласкан, И мальчиками, чуткими ко славе, - Но нет мрачнее трагика, чем ты.
               СОФОКЛ О, нет! В природе много дивных сил, Но нет сильнее человека в мире. Он смело в море бурном держит путь, Бороздами он утомляет землю - Деметру быть еще щедрее к людям; Он властелин и беззаботных птиц, И всех зверей лесных, и рыб морских, - Ему покорен тур неукротимый И конь проворный, и огонь могучий; Владеет речью и воздушной мыслью, Как боги вечные в эфире чистом. Недугов даже бич теперь не страшен, Лишь смерть неотвратима, как и встарь.
               ПЕРИКЛ Как весело ты начал, но закончил Щемящей нотой скорби и тоски.
              СОФОКЛ Не кончил я еще, покуда жив; Но участь человека неотвратна, И жизнь свою продлить напрасно тщится, Лишь горе к горю прибавляет он, Луч радости, едва сверкнув, уж гаснет. Нет, высший дар быть нерожденным вовсе; А если свет случайно ты увидел, Стезей обратной возвратись скорей В небытие родное. Только юность Беспечная пройдет, - трудов обуза, Печали гнет прижмут, придавят нас; Нам зависть, смуты, битвы, кровь несут Погибель, иль обитель горя - старость. А все пылаешь жаждой лучшей доли, Но утолитель ждет нас под землею, Чужд свадьбам, пляскам, песням - там конец Стремлениям, как будто в наказанье, Так лучше бы и не родиться вовсе.
               ЕВРИПИД На гимн Софокла человеку с долей, Столь славной, вместе жалкой пред богами, Воспел бы женоненавистник женщин, Прекрасных, милых жен и матерей, Родивших нас без таинств Афродиты И стрел Эрота, радостей любовных, Взлелеявших младенческие сны И отрочества грезы о прекрасном. Мы обликом стремимся быть в отца, Коль славен духом он и телом строен, Но мать, как женственность сама, вдыхает Нам душу светлую, как детство наше, Сосредоточие всех лучших чувств. И в юности окружены мы благом Присутствия прекрасных жен вблизи, Влекущих наши взоры красотою И таинством всех прелестей Киприды, Харит и Муз, бегущих отовсюду. И если вправду существуют боги, То в женщинах они нас посещают, Влагая в нас стремленье к красоте.
               АСПАСИЯ Прекрасно сказано! На этом месте Позвольте мне урок мой завершить, Коснувшись темы, связанной с Эротом, О чем я слышала от Диотимы, По имени премудрой жрицы в Дельфах. Ведь Эрос воплощает Афродита, А сын ее не то, что бог, а демон, В отца Гефеста некрасив, не нежен, Как человек, несовершенен, смертен, Он жаждет совершенства и бессмертья, В чем смысл любви - в стремленьи к красоте. Любить же безобразное кто станет? И стрелами Эрот в нас возбуждает Любовь к телам прекрасным поначалу, А далее - любовь к прекрасным нравам, - И так душа восходит по ступеням, Взыскуя совершенства, к красоте, Какая есть, как мирозданье в целом.
                СОКРАТ Эрот - мой демон, смысл в том есть, пожалуй. Я слышу голос явственно его, И чаще надпись на Дельфийском храме На разные лады он повторяет: "Познай же самого себя, Сократ!"
               ЕВРИПИД Что это значит? Разве не достойней Природу изучать иль ремесло? В особенности, смолоду? В софисты Каменотеса тянет, видно, демон, От мальчиков и женщин отвращая, - Кому что предназначено судьбой.
               СОФОКЛ Я пребываю, на какой ступени?
              ЕВРИПИД Тебя, Софокл, твой демон водит за нос. Взойдя, как трагик, к высшей красоте, Исторгнув слезы и восторг народа, Спешишь потешить мальчиками взор, Созвав друзей на пир, и тут же в вздохах Жизнь проклинаешь и самое рожденье, Отчаяние примешав к веселью.
               СОФОКЛ Но кто же счастлив в жизни сей вполне? Среди людей, как боги, нет блаженных.
              АСПАСИЯ Тот, кто взошел на высшие ступени В стремленьи к красоте, богам подобен... А Фидий? Есть и среди нас...
               СОКРАТ                                                     Перикл?
               ПЕРИКЛ       ( обращаясь к Аспасии ) Клянусь Эротом! Красота влечет И вправду, как любовь, - они едины, Душа и тело, человек в порыве, Он весь любовь, стремленье к красоте, Что есть и мужество, и мудрость, слава, Ликующая радость бытия. Ужасна мысль о смерти, понимаю. Я знаю это с юных лет, как ужас, Как голос Пана в тишине лесов. И также нас томит любовь до срока, И не было б исхода, как в стенаньях, Что ныне преподнес Софокл шутя.
                СОФОКЛ То шутка не моя, Перикл, - богов Над смертными. А сами-то бессмертны.
                ПЕРИКЛ Пропел ты гимн прекрасный человеку, И я не верю, что всерьез твердишь, Мол, лучше нерожденным быть. Не быть. Не быть - так, значит, умереть до срока, Как дети малые, едва родившись, Избегнув бедствий бытия и счастья, Как утонуть в бездонном океане, - Нет горьше доли - не родиться вовсе.           ( Обращаяясь к Аспасии .) На свет явившись, радуется свету Ребенок малый, излучая радость; И первый страх, какой настиг меня Еще ребенком - страх небытия, Когда меня не станет - и навеки. Так, значит, лучшее из благ - родиться, Как смерть преодолеть, небытие, И это, как геройство или доблесть, К чему стремимся с детства мы душой, Богами вдохновенной, без сомненья, И жизнь всегда - преодоленье смерти. Так, я узнал богов подземных раньше, Чем олимпийских, озаривших небо Сиянием величия и мощи И женственности милой - как спасенье. И я возрос душой, как призван свыше К любви, к свободе, к высшей красоте.
                 АСПАСИЯ       ( с улыбкой, как обращаются к детям ) Был принят в олимпийскую семью? И ты сошел с Олимпа к нам на землю, Яйцеголов, как боги, надо думать?
               ПЕРИКЛ Есть посвященья в таинства пророчеств, Иль смерти с воскресеньем для бессмертья; Есть таинства любви, а также Муз, Но есть и таинства богов Олимпа, Всех вместе явленных в весеннем небе, Как в детстве раннем я узрел однажды, С чем в мире воссияла красота.
              АСПАСИЯ Перикл! Ты посвященный, как Гомер! И боги явлены тебе, как люди.
               ПЕРИКЛ Все эллины посвящены, как я.
              АСПАСИЯ           ( обращаясь ко всем ) Нет, только посвященному открыты И мир богов подземных, и Олимпа. Вот почему серьезен он всегда, Как воин перед битвой, и спокоен - С призывной речью даже на устах, И слушая хулу и клевету, Аристократ - у демоса на службе.
              СОФОКЛ Ну, это, как и я.
              СОКРАТ         ( в досаде, про себя ).                              Агон влюбленных. Самовлюбленных - тоже. О, Сократ!

 

Сцена 3

Акрополь. У памятника Ксантиппу, отцу Перикла, и Анакреонту. Перикл и Аспасия.

             АСПАСИЯ Не часто поднимаюсь на Акрополь. К святыням приближаться иноземке Запрещено; лишь в храме Афродиты В Пирее я желанна, как гетера, Среди сестер моих, чужая им.
              ПЕРИКЛ Смотри!
             АСПАСИЯ                 Отцу ты памятник поставил?
             ПЕРИКЛ Решением Народного собранья. Ты знаешь, из защитников Эллады Прославились особенно четыре. Царь Леонид Спартанский, Фермопилы: Три сотни воинов сразились с войском Бесчисленным персидского царя, - Погибли все, бессмертные во славе. Афины защитить от полчищ Ксеркса Помыслить было невозможно даже Ценою жизни всех, и мы уплыли На острова, покинули страну - Все, кроме горстки старцев, что укрылись В Акрополе, - и Ксеркс вошел в Афины. Наш флот собрался весь у Саламина, В проходе узком, как у Фермопил, И только там могли сразиться мы С персидским, нас превосходившим вдвое, Как настоял и, к счастью, Фемистокл И победил в морском сраженьи персов. Меж тем столб дыма поднимался в небе - Горели то Афины. Видел это Я сам и помню город весь в руинах, Когда вернулись через год - с победой Павсания, всех эллинов, над Ксерксом В сраженьи под Платеями. О, радость! И в тот же день у острова Самос Ксантипп, отец мой, уничтожил триста Персидских кораблей, тем сокрушив И мощь морскую Ксеркса.
                АСПАСИЯ                                                  Снова юным Перикл предстал; таким тебя не знала, Весь светел и пленительно хорош, Как освещенный мужеством героев.
                ПЕРИКЛ Анакреонта тоже я поставил; Изваян Фидием, как мой отец.
               АСПАСИЯ           (рассмеявшись ) Особенно любим из всех поэтов?
                ПЕРИКЛ В Афины сей поэт приехал старым, Как здесь изображен с кифарой он, Но пел по-прежнему любовь, вино, Лаская слух Гиппарха, да, тирана, И юности, стихами опьяненный, Не ведая похмелья, кроме лет, Прошедших и последних, на отлете. Поэт эфеба отличил вниманьем И подружился с ним, оставив память Высокочтимого певца веселья В суровом сердце воина Ксантиппа. Вот в память этой дружбы я поставил Их рядом, пусть в беседах пребывают, А соловей пернатый вторит им.
              АСПАСИЯ Слыхали? В самом деле соловей Безмолвной их беседе вторит где-то.
               ПЕРИКЛ Аспасия! Он вторит нашим пеням. Я не стыжусь: как юноша влюблен...
              АСПАСИЯ Да, я слыхала, даже наблюдала, Как чуток к женской красоте Перикл; Серьезен, окружен людьми повсюду, Но взор, нежданно милый и веселый, Как свет, слепит красавицу Хрисиллу, Воспетую Ионом из Хиоса, И уж поэт стратегом побежден, Увенчанным венками Афродиты.
               ПЕРИКЛ Хрисилла? Из гетер?
              АСПАСИЯ                                       Уже забыл. Так ты Аспасию забудешь скоро.
               ПЕРИКЛ О, нет, Аспасия! Друзьям я верен. Анаксагор и Фидий - с ними ты, Общенье с вами мне всегда отрада. Будь некрасива, старше - ум твой светел, - Но молодость и нежный облик твой С умом твоим всех прелестей Киприды Дороже мне, и я влюблен, люблю, И жизнь мою, и честь тебе вручаю.
              АСПАСИЯ Нет, жизнь твоя и честь принадлежат Афинам и Элладе; жизнь мою, Когда не повредишь семье своей, Возьми же, если хочешь, я - гетера, Вольна любить, кого хочу, а ныне Ты сделал все околдовать меня.
              ПЕРИКЛ Аспасия! Уж приняты решенья. Жена моя свободна, замуж выйдет По склонности своей, уж в третий раз. Случилось так - на наше счастье, верно. Ты будешь мне подругой и женой.
             АСПАСИЯ О боги! Как? Помыслить не могла О доле наилучшей - выйти замуж По склонности своей - и за кого? За мужа знаменитого в Афинах, Премилого в серьезности своей! ( Ласково всплескивает руками, Перикл заключает ее в объятье .)

 

АКТ  II

 

Сцена 1

Стоя Поикиле, здание с открытым фронтоном на колоннах; по стенам большие картины с изображением трех эпизодов битвы под Марафоном учеников Полигнота и "Разорение Трои" Полигнота. Поскольку неподалеку агора, площадь Народного собрания, и рынок, здесь постоянно толчется публика: купцы, моряки, женщины из всех сословий, граждане Афин, метеки, рабы, - одни обделывают свои дела, другие проходят, глазея на картины, третьи беседуют, укрывшись от дождя или солнца.

             1-Й КУПЕЦ О, ничего подобного не видел, Хотя изъездил, кажется, весь свет! Вся Троя: стены, храмы, - как Афины, Разрушенные персами, - и лес, И горы, с небом до вершин Олимпа, И множество народу в лицах ясных, То торжествующих в победных жестах, То плачущих, о, горе побежденным.
              2-Й КУПЕЦ Уж слишком явно: лица, как живые, Прекрасные, куда еще не шло, Но всюду и уродство, и гримасы Поверженных и плачущих навзрыд, И радость от победы гаснет в сердце.
               СТАРИК Суров и прост бывал художник прежде, И величав, как трагик, как Эсхил. Уж слишком Правда блещет новизной, Чтобы священной пребывать от века.
             1-Й КУПЕЦ Слыхал, начало живописи здесь. Искусство живописи Полигнот Открыл впервые, как Дедал - ваянье, И древность проступает в красках ярких, Как горы, лес и море по весне.
       ЗНАТНАЯ ЖЕНЩИНА        ( в сопровождении рабынь ) А где ж Елена? Красотой сияет С Кассандрой рядом Лаодика, будто Она-то есть здесь героиня мифа?
             ГЕРМИПП Не Лаодика эта, Эльпиника, Сестра Кимона, сына Мильтиада, Возлюбленная брата, что пленила И Каллия, и Полигнота, видно. Вот отдал дань он красоте ее, Вкусив и прелестей ее и ласки.
              КРАТИН Иначе бы зачем к нему ходила, За Каллия уж выйдя замуж, а?
              СТАРИК Вот чем и блещет новизна, позором. Дочь Мильтиада, Каллия жена, Дружна с художником? А гордость рода?
             ГЕРМИПП Но Полигнот не нищий, он художник, Прославленный по всей Элладе; в дар Афинам создал "Разоренье Трои".
              КРАТИН Так, Эльпиника городу служила Своею красотой, увядшей ныне.
             ГЕРМИПП Да, в женщине мила нам новизна, Отнюдь не древность, пусть она почтенна.

По залу проходит Перикл в шлеме в сопровождении граждан.

               КРАТИН Ох, до чего же мужественный воин! По городу в доспехах ходит вечно.
             ГЕРМИПП В доспехах он родился, как Афина. И шлем прирос; пытались снять его, Лишь вытянули голову в длину, И голова теперь, что луковица.
              КРАТИН Нет, я-то вижу, он яйцеголовый, Набитый туго семенами мыслей, И выбрал он учителя недаром, Открывшего в первоистоках Нус.
              ГЕРМИПП Анаксагор забыт; теперь Периклом Аспасия владеет, как Елена, Элладу ввергшая в войну за морем, И новых бедствий нам недолго ждать.
               СОКРАТ   ( сопровождая Архелая, своего учителя ) О чем кричат там комики злорадно?
               СТАРИК О "Разореньи Трои" Полигнота. Но речь не о Елене и Парисе, Первопричинах разрушенья Трои, А о войне с Самосом, что затеял Перикл, Аспасии во всем послушный, Как старый муж молоденькой жене.
               СОКРАТ Ах, это изощряется Гермипп! Но правды в шутках комиков не сыщешь, Лишь чернь с ее злорадством над великим, Что свыше разумения ее, Охотно повторяет небылицы.
              СТАРИК Аспасия ведь родом из Милета? Самосцы ведь напали на Милет? И дочь Милета попросила мужа Взять под защиту родину ее.
              СОКРАТ Но Архелай, он тоже из Милета. И он, быть может, попросил Перикла Взять под защиту родину его?
              СТАРИК За родину, что ж не замолвить слово?
              СОКРАТ Иль выступить с оружием в руках? Перикл хотел уладить миром ссору С Афинами союзных государств В походе первом на Самос. Но власть Вновь захватили олигархи с тем, Чтоб выйти из союза и примкнуть К врагам Афин, к Коринфу или Спарте. Морской союз, могущество Афин В соперничестве со Спартанским царством, Распаться может, воцарится хаос На всех морях. Нет речи о Милете, Все это был лишь повод для защиты Союза и Афин, свободы нашей, И мы готовы к новому походу Решением Народного собранья, Стратегами назначены Перикл И, право, странно как звучит, Софокл, Прославленный своею "Антигоной".
               СТАРИК А ты-то сам идешь в поход, Сократ?
               СОКРАТ Я молод, мне положено; со мною И Архелай идет в поход, поскольку Мелисс, самосцев вождь, - философ тоже.
               СТАРИК Война философов? И вас подвигла, Скажите, не Аспасия?
               СОКРАТ                                           Афина, Воительница и сама премудрость!

   Публика приветствует Сократа.

 

Сцена 2

Двор дома Перикла. Прием в связи с возвращением с похода. Присутствуют лишь близкие друзья: Анаксагор, Фидий, Еврипид и женщины из подруг Аспасии. Перикл и Аспасия нет-нет переглядываются, выражая то тревогу, то радость как бы задним числом, и даже целуются, как при встречах и прощании, чему привычны гости.

              АСПАСИЯ Насколько быстро совершился первый Поход на Самос, долгим оказался Второй нежданно. Месяц уж прошел, Пора бы всем вернуться, только вести Приходят скудные, как Пифия Бормочет нехотя посланья бога.
               ФИДИЙ Все ждали поначалу с нетерпеньем, Как окончанья бега колесниц, И видя будто, как Перикл эскадру Самосцев, возвращающихся вспять Из-под Милета, втайне поджидает, И только бы Софокл успел придти С Хиоса с подкрепленьем. Не успел?
              ПЕРИКЛ Союзники поэта привечали Пирами, но не строем кораблей. А хуже поступили мы, как видно. Нас было меньше, все ж, вступив в сраженье, Самосцев обратили в бегство мы; Но в бегстве те добрались до Самоса, Оставив нам торговые суда.
             АСПАСИЯ Мелисс, философ, нас перехитрил!
               ПЕРИКЛ И вот мы гавань перекрыли с моря, К осаде верной перейдя надолго. Софокл привел не много кораблей. Поэт прекрасный, но стратег неважный, Да тут вина союзников: Хиос И Лесбос не хотят войны с Самосом, - И все ж поэт их удержал в союзе.
              АСПАСИЯ Но в долгом деле не всегда удача Сопутствует. И вдруг пронесся слух: К Самосу финикийский флот идет, Да с персами, с которыми Афинам Из-за Милета вновь вступить в войну Имело б смысл лишь к усиленью Спарты.
               ПЕРИКЛ Опасность грозная. С эскадрой вышел Я в море и поплыл навстречу ей.
               ФИДИЙ И слух, посеявший в Афинах страх: Мелисс эскадру нашу разгромил У входа в порт. Увы! Что там случилось?
              АСПАСИЯ Мелисс опять перехитрил Перикла?
               ПЕРИКЛ Он разгромил Софоклову эскадру У входа в порт и вновь обрел свободу До возвращенья нашего назад - Опасность с юга оказалась ложной. Мы снова город осадили с моря И с суши тоже, островом владея, - Так девять месяцев прошли в ученьях. Хотя и дорого, Морской союз Мы сохранили; сберегли и жизни В осаде долгой, но не в девять лет.
             АНАКСАГОР Перикл красноречив всегда нежданно. Речь распускается цветком живым, Невиданным; ему ж внимая, веришь, Как смыслу нынешней надгробной речи. Аспасия, ты помнишь, повтори!
              АСПАСИЯ Уход из жизни молодых людей Сравнить бы можно только лишь с потерей, Что ощутили времена бы года, Когда бы отняли у них весну. Но те, кто пал в бою, бессмертными Все стали и подобными богам. Мы, смертные, не видим ведь богов, Но знаем, существуют, замечая, Какие почести им воздаются, Какое благо нам они даруют. Так, павшие за родину герои И заслужили почести, и благо Великое для нас, живущих!         ( От самой себя .)                                                   Но Не все из женщин, что несли цветы И ленты к победителю Периклу, Растроганно внимали. Эльпиника Съязвила зло: "Деяния твои Прекрасны и достойны удивленья! Отправил на смерть стольких храбрецов. И ради же чего? Надеть ярмо На братский и союзный с нами город? Мой брат Кимон сражался тож бесстрашно, Но он ведь побеждал врагов Эллады - Как персов, так и финикийцев!"
               ПЕРИКЛ             (со смущением )                                                           Да-а. Что было мне ответить ей? "Не стала бы Старуха мирром мазаться", - призвал Я Архилоха, пусть звучит жестоко. Ведь старость подступает неизбежно, Как юность ни цвела бы красотой. Ведь Эльпинику помню я такою, Как Полигнот ее изобразил, И счет годам бегущим в ней я вижу, Остерегаясь ныне, словно Мойры.
            АНАКСАГОР Перикл! Быть может, и меня боишься?
               ПЕРИКЛ О, нет, учитель! Старость, словно боги, Почтенна в мудрости своей, влекущей Нас, смертных, к  тайнам бытия земного.
              АСПАСИЯ Ну, так, я молодой сойду в аид, А ты, Перикл, живи! Почтенна мудрость Особенно с годами у мужчин, Но отнюдь не у женщин с видом Мойры.
              ЕВРИПИД Что павшие за родину бессмертны Во славе вечной, в том сомнений нет; Подобны ли богам? Как явь и сон?
             АНАКСАГОР Но слава на земле, среди живущих Сияет, словно солнца луч в листве, Не проникая до глубин аида, Где вечный сумрак поглощает тени, И жизни нет, там торжествует смерть.
              АСПАСИЯ А что же нам мистерии даруют?
              ЕВРИПИД Еще вопрос, какой мы не решим Без посвящения.
            АНАКСАГОР                               И здесь ведь тайна. И с тайной посвященные в аид, Как смертные уходят в муках тщетных, И нет вестей оттуда и от них, Что обрели бессмертие, как боги.
              АСПАСИЯ Из посвященных здесь у нас Перикл И Фидий. Но хранить вам должно тайну, Мы знаем, свято.
               ЕВРИПИД                                  Только вы скажите, Пройти ли мне, иль ей чрез посвященье? В том будет ли какой-то высший смысл? И жизнь моя изменится? И смерти Не буду я бояться, словно боги, Блаженным стану здесь и в жизни новой?
                ПЕРИКЛ Есть в таинствах особый смысл и тайна, Да тайна остается, в ней вся прелесть, Как в таинствах Эрота или мысли, - В любви мы посвященные иль нет? Иль в мысли, как Анаксагор? Как Фидий - В искусствах? Так, и в Элевсине нечто, Души коснувшись, дарит ей блаженство Соединенья с высшим - с мирозданьем Иль божеством; здесь вечность проступает, И человек бессмертье ощущает Воочию, возвеселясь, как боги.
                ЕВРИПИД             ( с недоверием ) Так, значит, стоит попытать нам счастья?
                АСПАСИЯ Пройдя первоначальные ступени Прошедшим летом, что ж теперь гадать?
                ЕВРИПИД Есть в таинствах Эрота или Муз Всегда отрада, даже через муки Трудов и постиженья совершенства. Но там-то, там не таинства ли Смерти Нам явят, что познать я не спешу, Как немощь старости с ее смиреньем.
               АСПАСИЯ Тогда прощай, последняя надежда!
                ПЕРИКЛ Но знанье - благо.
             АНАКСАГОР                                   Высшее из благ, Какого я в деньгах не вижу, то-то И обнищал вконец, и, как светильник Без масла, вспыхнувши в последний раз, Плащом закрылся, чтоб сойти в аид, Откуда нет возврата даже мистам.
                ПЕРИКЛ Прости, учитель! Больше ты нужды Не будешь знать ни в чем. В Афинах нищих Давно ведь нет.
             АНАКСАГОР                              А я вот умудрился Впасть в нищету в дни высших озарений, Как пилигрим, взошедший на вершины, Где солнце лишь одна из тысяч звезд, Земля же метеор, летящий в бездну.

Все невольно обращают взоры в просиявшее звездами небо.

 

Сцена 3

Ночь. На площади у храма Деметры публика, среди которой Аспасия, Перикл, Сократ, Еврипид и другие афиняне. У алтаря у входа в храм музыканты с флейтами, тимпанами и рожками.

               ГОЛОСА Уж ночь сошла; огней же не видать. Лишь звезды ярче заблистали в небе, Поглядывая вниз во все глаза. Свисая словно гроздья винограда, Пронизанные солнцем на закате, Блестят они и кровью, и слезами.
        ГОЛОС СВЕРХУ Огни! Огни! Минули уж ворота, И факелы все ярче полыхают, Как вспыхивают новые в ночи И множатся, уж в бликах света храм...
        ЖЕНСКИЙ ГОЛОС И Хор выходит длинной чередой Мужчин и женщин, юношей и старцев...
        МУЖСКОЙ ГОЛОС Да им-то впору бы сойти в аид, Куда здесь в подземелье доступ близок.
        ЖЕНСКИЙ ГОЛОС Оттуда и вернулись; это ж мисты, Обретшие бессмертье.
         МУЖСКОЙ ГОЛОС                                          В самом деле? Какая радость старцу вечно жить?
            АСПАСИЯ Как велено, я соблюдала пост, Слабея и смиряясь, как больная, Но нынче мне легко, и зренье остро, И звезды проступают отовсюду, Как будто я лечу среди созвездий В глубинах мироздания все выше.
             СОКРАТ Как омовенье, пост ведь очищенье, И с тем душа готова к посвященью При таинствах, сокрытых тайной свято. Поверить надобно, познанья ради.
             ЕВРИПИД Ты голодна, мерещится тебе, Как в обморок упав, летишь куда-то, Чтобы, вдохнув, воскреснуть ненароком.
              ПЕРИКЛ И это чудо с посвященьем будет.

Факельное шествие приближается к храму, неся высоко изображение бога Иакса(старинное имя), которого ныне принимают за  Диониса.

                 ХОР    Плутон похитил Персефону. Падучею звездой по небосклону Богиня юная упала вниз, -    В безрадостные смертных сны,        В аидовы чертоги, -        Не любят их и боги.    Деметра вопрошает всех, Где дочь ее? Но лишь лукавый смех    Богов беспечных раздается,    Но горе матери неймется.             ( Пляшет .)        С тех пор любезней ей    Не свет Олимпа,  мир людей,    Где странствует богиня в горе    С тоскою неизбывной в взоре.    Ее приветил царь Келей    С царицей Метанирой, чьей    Догадке: перед ней богиня,       Она открыла имя,       И в Элевсине, тут,       Свой учредила культ.

    Двери храма открываются, куда торжественно вносят изображение бога. Раздаются тимпан и рожки, и Хор зачинает священные пляски.

             ЕВРИПИД Я слышал от Аспасии, Сократ, Что ты забросил ваянье и в пору, Когда уж близок к завершенью храм Афины-Девы в череде колонн, Увенчанный скульптурами столь щедро, Что Иктин с Калликратом уж ревнуют Ко славе Фидия с учениками?
              СОКРАТ В учениках у Фидия я не был, Учился у отца тесать лишь камни, Как раб послушный, вольный гражданин.
             ЕВРИПИД Сократ! Не ты ли изваял Гермеса И трех прекрасных Граций, что стоят У входа на Акрополь? Видно, Фидий Нашел их превосходными?
               СОКРАТ                                                   Но в славе Я Фидия не превзойду, ведь так? Да просто мне наскучило ваянье, Рождать детей из камня, без души, С природою соперничать впустую.
              ЕВРИПИД           ( с удивлением ) А Фидий?
                СОКРАТ                   Богом вдохновенный мастер, Он Музами обласкан, как и ты. А я же одержим скорее мыслью О мирозданьи в целом и о смерти, - Два ужаса, представшие мне в детстве.
               ЕВРИПИД Как если б Пан явился к нам из леса?
                СОКРАТ На корабле в походе на Самос, Куда отправился и Архелай, Учитель мой, однажды в полдень в море В полнейшей тишине я вдруг затрясся От ужаса, неведомого мне В внезапности своей и по причине. И свет померк, иль я закрыл глаза? Так простоял на палубе до ночи, Сказал мне Архелай, а я не помню, Но знаю, в беспокойстве я носился В бездонных высях в поисках исхода.
               ЕВРИПИД Закрыть глаза на внешние явленья И погрузиться в самого себя? Что ж, как Гомеру, надобно ослепнуть, Чтоб лицезреть воочию богов.
               СОКРАТ Но явленные боги уж не боги, Творения ваятелей, поэтов. Оставил я резец и молоток. Оставлю я природу и искусства. Познай себя - велит оракул в Дельфах, И я готов ослепнуть, как Гомер, И в таинствах хочу принять участье Познанья ради. Пусть судьбы не минешь.
              ЕВРИПИД Сократ! Выходишь, как на поле битвы?
               СОКРАТ А как иначе, друг мой Еврипид?

К священным пляскам Хора присоединяется и публика, размахивая факелами, и вся площадь напоминает веселый карнавал.

 

Сцена 4

Телестерион, храм посвящения. Квадратный зал, скамьи вдоль трех стен, на которых сидят мисты и те, кому предстоит принять посвящение; в середине - круглая площадка с зеленой лужайкой и нагромождением скал, где находится вход в подземелье. Выходит иерофант в длинном одеянии священнослужителя.

              ИЕРОФАНТ Приветствую во храме посвященья Всех жаждущих бессмертия души, В чем нет сомнения, но убедиться Дух страждет, как страстей своих и смерти. Примите смерть, да возродитесь снова. На посвященьи женщин нет, лишь девы, И муж - юнец, не знавший словно жен, И таинство любви, как тайна смерти, Волнует ум и сердце до озноба, До исступленья и вселенской скорби, Когда в безумье впасть, сдается, благо, И бог спасает плясками и пеньем, Как сам спасается в страстях своих.

Раздаются издалека звуки флейт, рожков и тимпанов.

О, звуки, вдаль влекущие, откуда?
               ВЕСТНИК            ( выходя из-за скал ) На склонах гор, чтоб видно отовсюду, Деметра празднество затеяла В честь возвращенья девы из аида, Похищенной Плутоном, как воскресшей Для жизни новой с новою весной. Сатиры - музыканты хоть куда, А нимфы юные прелестны в плясках. Но вдруг явился - то ли сам Силен, Иль некий бог в его обличье юном, И помавал бровями, точно Зевс, Деметре, сам же в пляске закружился Вкруг Персефоны, радостной, как нимфа, На празднестве весеннем на лугу.
              ИЕРОФАНТ Так, это царь богов и смертных в маске Силена снизошел на луг священный, Скрываясь взоров волоокой Геры, Эротом устремленный к Персефоне?

За Персефоной Зевс вбегает на лужайку, продолжая плясать вокруг нее с тирсом на руках, увитым плющом, однако заметив публику, помавает бровями иерофанту.

Как! Прелюбодеянье освятить? Иль брак мистический - всего лишь символ? И посвященье в таинства любви И смерти? О, теперь я постигаю, В чем вещий смысл магических приемов С скороговоркой устаревших слов.

Знаками и невнятной скороговоркой иерофант совершает обряд бракосочетания, и Зевс с Персефоной удаляются в пещеру нимф под звуки флейт, рожков и тимпанов, несущихся с гор.

На орхестру выходит Хор женщин из служительниц храма.

            ХОР ЖЕНЩИН Таинственен мистический обряд,      Как ночью звездной тихий сад,      Весь в статуях, плющом заросших, И с трелью соловьиной в дальних рощах. И это был на самом деле Зевс?         Вихрастый, точно лев,      И больно ловкий в плясках,             И, видно, в ласках.      Ах, мы судачим не о том!         А в хижине - о чем?      Мы слышим вскрики Персефоны.      Зарделись даже небосклоны.         И в блеске молний дождь         Покрыл и мать, и дочь.           ( Закружившись в пляске )       Кого влечет к священным пляскам         Безудержно, как к ласкам,         Эротом вызванным стрелой,           Вставайте - и за мной!         Танцует, кто как может,           Как радостно на ложе           Трепещет без стыда,           Ликуя, нагота!          А там явился вестник.              О, Зевс-кудесник!          У Персефоны без затей          Родился сын Загрей.         Любимец Зевса, на Олимпе         Он засиял, как солнце в нимбе.                   ( Пляшет .)
              ИЕРОФАНТ Но радость меркнет в жизни, как весна, Как юность, и в обители небесной. Любимца Зевса Гера отдала На растерзание титанам злобным. Афина все прознала, и о том Ее очами вижу злодеянье. О, Зевс! О, Гера! И тебе не больно? Младенец милый, в чем его вина? Оторваны от тела руки, ножки И голова - и брошены в котел! Титаны рады жертвоприношенью - Ягненок на закланьи или бог? - Упиться кровью, мясом нежно-сладким, И проклято безумьем род людской. Афина пронеслась стезей воздушной, Невидимой предстала у костра, Копьем достала бьющееся сердце Загрея бедного и принесла Отцу беспечному в делах любовных С укором и печалью юной девы. Недолго думал царь богов и смертных, Имея склонность новую - к Семеле, Ей отдал сердце сына, как свое, Для нового зачатья и рожденья.
            ХОР ЖЕНЩИН         Как боги ни прекрасны,         Для смертных глаз опасны,         Что солнце в вышине         В сверкающем огне.         О, горе, вдруг узревшей         Во всем величьи Зевса! Как молнией застигнута жена, И с домом, с садом вся опалена.         Как в мощи беспощаден!     О, Зевс! Ты снова вверг в несчастье -     В игре с Эротом, все шутя, -         Родимое дитя.         В бедре твоем доношен,         Как Дия сын, Дионис!            (Зачиная пляску.)     Но Гера не уняла гнев.     Ареса подхватив напев,         С Дионисом сразиться     Богиня призывает Лиссу.             О, страх! О, страх!         Пусть весел юный Вакх.         Наслать от злого сердца         Безумье на младенца?         О, нимфы! О, Силен!     Да будет мир благословен,         Где рос дитя на воле,         Не ведая о доле,     Ваш мир тишайший и простой,     Весь освещенный красотой!

 Раздаются звуки флейты, тимпанов и рожков. Дионис и Силен в сопровождении сатиров и вакханок выходят на орхестру.

                СИЛЕН Дионис милый! Что опять нашло? Ты весь дрожишь, как листья на осине, А ветра нет, сияет солнце ясно.
               ДИОНИС Я слышу звон, как голос, внятный сердцу, Не первый день.
                СИЛЕН                               В ушах звенит? Бывает.
                ДИОНИС Нет, это зов умерших из аида. В народе существует ведь поверье: Зов матери, как звон в ушах, для сына, Ее призыв о помощи иль встрече, С тоскою, леденящей душу мне.
                 СИЛЕН Так, значит, отвечай: "Еще всех дел Я не свершил; как сделаю, приду!"
                ДИОНИС Да, знаю; только кто же мать моя?
                СИЛЕН Коль звон ты слышишь из глубин аида, То это Персефона: сердцем - с нею Загрей-Дионис, к ней и устремлен.
               ДИОНИС А кто Семела?
                СИЛЕН                            Смертная. Но в небо Взята по воле Зевса после смерти.
               ДИОНИС О, нет! Меня не тянет в небо. Гнева Владычицы небес коварной Геры Боюсь я пуще смерти и безумья.
                СИЛЕН Наслала Гера Лиссу на младенца, Невинного, как птенчик у орла.
               ДИОНИС Я ею одержим в мгновенья гнева, И этого в себе я не люблю. Но есть ведь Правда и в безумье - правом, В любви ликующей и песнях Муз, В пророческих внушеньях Аполлона, В мистериях священных в честь богов.          ( Прислушиваясь. ) Я слышу зов. Я отзовусь: "Иду!"
                СИЛЕН Куда? В аид, откуда нет возврата? Растерзанный титанами ягненок И принесенный в жертву бог-младенец, Уж мало ли страданий претерпел? Или в безумье впавший жаждет смерти?
               ДИОНИС Я жажду очищения и смерти Растерзанного тела, чтоб спастись Душой своею, коль она бессмертна, В безумье правом обрести веселье, Как в плясках, в пении вакханок юных И Муз из свиты Феба и Киприды.

Хор вакханок в легчайших одеяниях пляшет под музыку скачущих при игре на флейтах, тимпанах и рожках сатиров. Многие вскакивают со скамей и присоединяются к хороводу, среди них Аспасия и Сократ.

                СОКРАТ Мне кажется, с вакханкой юной где-то Я некогда до одури плясал И ныне, снова юн, скачу за нею          ( Словно играя .) С тимпаном, или с флейтой, иль с рожком.
              АСПАСИЯ О, ты ль, Сократ? И впрямь сатир с рожками. Да, помню, у пещеры нимф скакал, Сандалий скинув, ты вокруг меня, И как тебя хотелось раззадорить, Но ты уж ревновал меня к Периклу, Как добрый друг, и нас сосватал, к счастью.
               СОКРАТ А что печаль прощанья зазвенела В словах и звуках нежно-серебристых Аспасии, с ее стопой изящной, Мелькающей, как обещанье неги, И ласки, и безумств, чем я уж счастлив?
              АСПАСИЯ Не ради плясок ныне мы собрались. Диониса влечет сойти в аид, И в хороводе мы за ним уходим, Слабеют силы, словно смерть близка.

            Хор, ведомый  Дионисом, исчезает среди скал.

 

Сцена 5

Подземелье. В темноте вспыхивает факел; его несет впереди факелоносец, то спускаясь вниз, то поднимаясь, за ним следуют иерофант и мисты.

               1-Й МИСТ Диониса и след простыл.
               2-Й МИСТ                                               Вакханки Спустились тоже в след за ним в аид?
               3-Й МИСТ Все провалились прямо в царство теней, И мы, как тени, исчезаем, вижу.
               СОКРАТ Я вижу то, что ничего не вижу.
              АСПАСИЯ Пахнуло чем? Гнилыми яблоками?
               1-Й МИСТ Да, яблоками конского навоза С парами свежими.
               2-Й МИСТ                                    Скорее серой, Как в Дельфах под треножником у пифий.
               3-Й МИСТ Так, значит, мы прозреем для пророчеств, Путями бога снисходя в аид.
                СОКРАТ То был сам бог, или актер, сыгравший Роль Зевса, будто он и есть Дионис?
               АСПАСИЯ Сын схож с отцом, но и отец на сына Походит вдруг в повадках, снова молод.
                СОКРАТ Да, да, когда Эрот его достанет, Он снова юн, как Зевс или Дионис.
               АСПАСИЯ Гляди, Сократ! Провалишься к праотцам.
                СОКРАТ Куда ж идем, когда не в мир теней? Не ведал только я, как счастлив буду, Сходя в потемках в сени гробовые, Дыша гнилыми яблоками всласть.
               АСПАСИЯ Я вся дрожу, он счастлив.
                СОКРАТ                                            Да, еще бы! Я слышу голос серебристый. Помнишь, Как в юности заслушивался я, Учась риторике у соловья Заморского, со скромным опереньем, Но с пеньем всепобедным?
               АСПАСИЯ                                                   О, Сократ! Любовью одаряя без отдачи, Не требуя ни ласки, ни вниманья, Друзьям ты верен и себе во всем, И счастлив, не имея ничего? И доблесть без тщеславия, и разум... Ты в мудрости своей всех превзошел.
                СОКРАТ Приятно эпитафия звучит В устах Аспасии.
              АСПАСИЯ                                 Сократа тоже. Мы в самом деле смерть претерпеваем, Без мук ее и тлена под плитой?

Факелоносец останавливается у подземного озера, многократно отражающего свет факела, и вода наполняется сиянием, освещающим причудливые склоны, ущелья, лужайки и лес с просветом вдали. Является вестник.

                1-Й МИСТ А где Дионис?
                2-Й МИСТ                            Мы идем за ним?              
               ВЕСТНИК Вакханок обезумив до восторга, Он обернулся львом, в прыжках могучим, И ласками подруг измучен, бог, Он провалился в пропасть, в глубь аида. Дионис умер! Он скончался, бог!
            ХОР МИСТОВ Бог умер? Как! И мы сойдем в аид!
              ИЕРОФАНТ Остановитесь! Дальше нет пути Для тела вашего, лишь ваши души, Как птицы, в сумерках слетаясь стаей, Проносятся в пределах царства мертвых. Гора Сизифа! По крутому склону Он катит камень вверх, в усильях весь Напрасных, ибо камень вниз летит, Едва он доберется до вершины.

     С шумом скатывается камень в пропасть.

Долины хладные, трясины мрака Минуем мы во след за Бромием, Сходя на Елисейские поля, Где высятся чертоги Персефоны Над морем с островом блаженных в сини, Сияющей, как камень драгоценный.
                СОКРАТ Уносимся куда-то в самом деле?
             АСПАСИЯ Видения во сне иль наяву?
             ВЕСТНИК Не время медлить. На лугу зеленом Дионис сам уж водит хоровод В венке из винограда, что растет На огороде Персефоны пышно...

На световом пятачке в отдалении пляски вакханок во главе с Дионисом, безбородым юношей высокого роста.

              ХОР МИСТОВ            ( с факелами в руках )      Иакх! Иакх! О, снизойди!      На луг священный к нам приди!      И с нами, в радости неистов,      Ты попляши под песни мистов.       И свет горящих смол раздуй,       Чтоб мы забыли череду           Всех бед и огорчений,           Возвеселясь до вдохновений,                И стар, и млад,       И ты пляши, всех больше рад. Пусть пляшут все, топча святые травы       В ночных лугах, в веселье правы.       Воспойте и прославьте ту,       Что бережет земную красоту.              ( Зачиная пляску .)       И бога-юношу мы призываем.       Он светел, мил, незабываем.                 И днесь                 Он здесь!           В венке из винограда, -           О, радость и награда! -           Ведет он хоровод              У чистых вод.        Плясунья растрепала платье,          И грудь ее, как счастье,          Трепещет и поет,          Нас унося в полет.          И солнца свет чудесный        Нам освещает путь предвечный.

 Мисты выбегают на луг, где оказываются при свете дня у городских стен.

                АСПАСИЯ Мы живы?
                ЕВРИПИД                     Мы посвящены?
                 СОКРАТ                                                     Во что?
                ЕВРИПИД Мне кажется, я сам и был Дионис; В страданиях рожденный и погибший, Воскрес я вновь душой своей бессмертной, Как, впрочем, и бывало выходить Из грота моего в мир, обновленный Богами иль фантазией моей.
               АСПАСИЯ        ( переглядываясь с Сократом ) Увы! Мы отвлекались друг на друга И в таинства не окунулись, видно.
                СОКРАТ Похоже, да, хотя в делах священных Уверенным быть трудно до конца.
               ЕВРИПИД Теперь я знаю, почему Эсхил Был обвинен жрецами в разглашеньи Священных таинств. Здесь театр и есть В его истоках, погруженных в мифы.
              АСПАСИЯ В мистериях исток театра?
               ЕВРИПИД                                                   Как же! Нет мистики, поэзия одна.
                СОКРАТ У нас все обращается в искусство - И боги, и природа, даже Космос.
              АСПАСИЯ Ну а душа бессмертна или нет?
               ЕВРИПИД В поэзии, друзья, уж всеконечно.

  Показываются Перикл и Анаксагор.

                ПЕРИКЛ В поместье мы заедем отдохнуть И переговорим там на досуге.   ( Целует Аспасию, та со смущением отвечает .)

 

АКТ  III

 

Сцена 1

Агора. В тени платанов всюду кучки беседующих граждан Афин; Клеон, жрец Диопиф, Евтидем и другие.

                КЛЕОН Софистов не люблю, я делом занят, А слава вся у них, несут-то вздор! Берутся научить вести хозяйство И государством управлять. А опыт? Ведь все решает опыт! Я купец. Кому и знать-то, как вести дела? Ведь олигархи из купцов берутся, И город богатеет от купцов.
              ЕВТИДЕМ Но прежде от земли и что посеешь.
                КЛЕОН Аристократы выродились, ясно. Перикл, перехитрил он всех, вступившись За демократию и бедных, сам Аристократ, надменный, величавый, Не слушает он никого у нас И правит он один, как миром Нус, Что выдумал Анаксагор, безбожник, Богов отеческих отринув прочь!
              ДИОПИФ Все начал Писистрат еще, тиран. Чтобы привлечь к себе селян, он Вакхом От сельских празднеств заменил Иакха И учредил театр в Афинах, с тем В мистериях Дионис вдруг явился. И таинство, священное от века, Предстало игрищем богов в угоду Эроту и Дионису, царю Сатиров козлоногих и вакханок.
                КЛЕОН           ( уходя в сторону ) Прекрасно, жрец! Послушайте его.
               ДИОПИФ Перикл все это продолжал во славу Своей же власти, большей, чем тиранство, К тому ж за счет казны союзных стран, Что порождает постоянно войны.
              ЕВТИДЕМ Перикл сказал, что мы имеем право Брать деньги из казны, поскольку сами И строим корабли, несем защиту Морских путей союзных государств, И проливаем кровь, теряем жизни Сограждан, - деньги стоят ли того?
               ДИОПИФ А город украшать не стыдно разве За счет казны союзной?
              ПЛОТНИК                                             Мы богаты И сами; ты же словно иностранец Досужие слова все повторяешь.
              ДИОПИФ Нет, Фукидид, аристократов вождь, То ж самое твердил...
              ПЛОТНИК                                          На пользу Спарте. За то и был он изгнан, как Кимон.
              ДИОПИФ А ныне он вернулся, не утратив Влиянья своего. Теперь Периклу Соперничать придется не с Клеоном, Невеждою горластым, а с достойным, И я ведь знаю, чем его достать.
              ПЛОТНИК Что ты задумал, Диопиф?
              ЕВТИДЕМ                                                 В стратеги Собрался, жрец?
               ДИОПИФ                                Во власти не нуждаюсь. Но вы меня поддержите - и все!
               ПЛОТНИК Да он взбесился, словно конь от страха.
               ДИОПИФ Да, я боюсь за веру наших предков. Ведь Эрехтею не отстроен храм, А новый посвящен Афине-Деве. Да кто из вас не скажет: "Я за верность Старинному отеческому строю"? Всех роскошь нежит, стыд забыт природный, В умах - нажива, на устах - свобода, Кумир один - могущество Афин!
              ПЛОТНИК Бесславья, немощи Афин ты хочешь?
              ДИОПИФ Могущество таит в себе бесславье. О персах вспомните и о тиранах! Остановиться, граждане, нам должно, Пока не поздно. Также очень важно, Не верит кто в богов иль рассуждает Опасно о явлениях небесных, О солнце, как о глыбе камня, скажем, Я предлагаю счесть, приняв закон, За государственных преступников.
              ПЛОТНИК Вступиться за отеческих богов? О, Диопиф!
              ДИОПИФ                       Смеетесь, чтобы плакать, Когда оставят боги и Афины, Как царство Ксеркса, - Спарте в торжество!
              ЕВТИДЕМ И Фукидид за твой закон?
               ДИОПИФ                                                  Конечно. Клеон и многие. Теперь Периклу Придется вывернуться наизнанку, Явить свое безбожие, как те, Кого столь ценит из друзей своих.
              ВЕСТНИК         ( проходя мимо беседующих ) Постойте! Новость ведь какая! Фидий, Закончив изваяние Афины, На радостях утратил, верно, память, Не сыщет золота, слоновой кости - Остатков, не нашедших примененья.
              ГОЛОСА Как! Обокрали мастера? Но спрос - С кого? С него!
              ВЕСТНИК                              Уж завели и дело.
               ГОЛОСА Завистников у мастера немало. И недругов Перикла. Ну и шум Поднимется великий. И чему же Вы рады, граждане Афин? О, стыд!

 

Сцена 2

Двор дома Перикла. Входит Фидий с беспокойным видом; из женской половины выходит Аспасия.

              АСПАСИЯ Перикла дома нет.
                ФИДИЙ                                    Слыхал от слуг. И все ж вошел я в дом, в котором двери Всегда открыты были для меня.
              АСПАСИЯ        (кивнув утвердительно ) А что случилось, я могу спросить? Вчера у изваяния Афины В сиянии живом слоновой кости И в блеске золотого одеянья Ты счастлив был и светел, очень горд, Совсем как юность вновь обретший старец.
                ФИДИЙ А ныне лишь старик, убитый горем. В несчастьи все убоги, даже боги.
              АСПАСИЯ Так, что же страшное вдруг приключилось? Иль статуя сквозь землю провалилась?
                ФИДИЙ Паросский мрамор! Лучше нет его Для изваянья Девы в новом храме, Как было и задумано, но чернь, Собравшись на агоре, завопила: "Одеть Афину в золото и кость Слоновую, на удивленье всем!", - Сокровищницу воплотить в богине, Чтоб в яви лицезреть казну Афин.
              АСПАСИЯ Но разве Фидий сам не уступил?
                 ФИДИЙ                 ( вздохнув ) Что ж было делать? Золото и кость Сам бог Гефест для украшенья любит В чертогах у богов. И вот я взялся Премудрость бога постигать, я, смертный...
               АСПАСИЯ Уж верно, одержимый им самим.
                ФИДИЙ Из дерева изваяна богиня В рост кедра исполинского; лицо И руки белизны живой в сияньи Доспехов и одежд из золота... Перикл, предвидя всякие наветы, Покрытья сделать съемными велел, Чтоб взвесить можно было и проверить, Куда и сколько золота ушло, Слоновой кости тоже, - труд излишний Для пользы дела применил я, кстати, И пред комиссией я отчитался, На мраморной плите отчет я выбил Для всех и каждого на все века.
               АСПАСИЯ Я видела плиту, отчет подробный, Комиссией с Периклом во главе Одобренный. Иль кто-то усомнился?
                 ФИДИЙ Увы! Когда бы кто-то усомнился... Ведь можно снять все заново и взвесить, Хотя и труд напрасный, все сойдет, Поскольку все на месте, вижу я. Нет недостачи, я за то ручаюсь. Но радость человеку не дана Без примеси усталости и горя.
                АСПАСИЯ Прости! Все невдомек мне, в чем же горе?
                 ФИДИЙ В скульптуре мраморной остатки - прах. И я забыл о золоте и кости, К богине не приставших одеяньем, Священной плотью, как о груде щебня, - Но кто-то подобрал и был таков.
               АСПАСИЯ Из мастерской остатки унесли?
                 ФИДИЙ Увы! Присвоил Фидий, говорят. Из более, чем сорока талантов Всего лишь прах, что отряхнул с лица, Созданием своим я изумленный.
               АСПАСИЯ Не думаю, что вора не найти.
                 ФИДИЙ Когда не знаю я, кто это сделал? На подозреньи буду я один, И поделом. Кто за меня в ответе?              ( В беспокойстве .) Но хуже: в святотатстве уж винят! И тут уж оправдаться невозможно В Афинах, просвещенных благочестьем.
                АСПАСИЯ Нет, философией, да и искусством.
                  ФИДИЙ Но чернь слепа в благочестивом раже.
                АСПАСИЯ Иль те, кто ею управляет хитро, Из недругов Перикла, коли метят В его друзей, боюсь, все в этом дело, Поскольку сам неуязвим покуда. Дамон, учитель музыки Перикла И близкий друг, был изгнан из Афин, Едва воздвигнут Одеон был ими, Шатер для музыкальных состязаний.
                 ФИДИЙ В политику не вмешивался я. Послушный Фебу, я служил Афине, Защитнице Афин и юной Деве, Как не один мужчина или бог. И я повинен перед нею?
                АСПАСИЯ                                             Нет
                ПЕРИКЛ          ( входя в ворота ) Ты здесь. А я ищу тебя повсюду, Хотя известий добрых, Фидий, нет. Назначен суд. Как это глупо, боги!
               АСПАСИЯ Как можно обвинить вдруг в воровстве Первейшего из лучших мастеров?
                ПЕРИКЛ Да только потому, что лучший он. Злорадна зависть, золото слепит, И в благородном гневе ищут славы.
               АСПАСИЯ Завистники и недруги Перикла, Не в силах уязвить тебя, в сердцах Лай поднимают на друзей твоих. А будь тираном ты, едва ль посмели.
                 ПЕРИКЛ                ( с улыбкой ) А будь тираном я, меня б изгнали, Или, верней, приговорили б к смерти. И в Спарте царь не всемогущ ведь ныне, И олигархи рвутся к власти лестью Пред демосом, - так лучше без обмана Пусть правит демос, как у нас в Афинах Ко благу всех.
                АСПАСИЯ                           Иль к гибели всеобщей, Когда народ, горластым рукоплеща, Бесчестит лучших, - все к тому идет.
                ПЕРИКЛ Из форм правленья выбрать невозможно, Какая лучшая для всех времен, Но ныне демократия, недаром Рожденная в Элладе, торжествует, С расцветом и торговли, и искусств.
               АСПАСИЯ Морской союз с его казной в Афинах, Источником строительных работ, Задуманных Периклом, - вот причина Расцвета и торговли, и искусств. А демократия еще покажет Личину торжествующей толпы, Скрываясь под комическою маской.
               ПЕРИКЛ В предчувствия твои, как в ум, я верю. В наш век мы наблюдаем возвышенье Не персов и не Спарты, а Афин; Пусть длится день прекрасный долго-долго, Да не увижу я его закат. Морской союз, на море мир всем нужен, А тяготы охраны рубежей Несут Афины, пользуясь казною, В том наше право первенства во всем, Как было с усмирением Самоса, - Для блага государств, союзных с нами, Мы кровь пролили, отдали мы жизни, Невосполнимые ничем, а деньги - Они ведь не уходят безвозвратно, Лишь множат через зодчих красоту, Вступая вновь и вновь в обмен товаров.                 ( Фидию) Прости, мой друг. Несчастье не позор; Твердят о святотатстве - вот что худо.
                 ФИДИЙ Последовать на битву за Афиной, Пусть стар и без доспехов, только с камнем, - Как! Это святотатство?
                ПЕРИКЛ                                            Нет, геройство. Как дерзновенный труд твой над богиней, Исполненной величья красоты, Невиданной доселе и нигде. Да, это святотатство сотворенья С богами заодно самих богов.
                 ФИДИЙ Подумать, да, конечно, это дерзость. Но Музы знали, что богам угоден Мой дерзновенный труд, внушенный ими. А люди, что ж, пускай меня осудят, Безбожные в ничтожестве своем.
                ПЕРИКЛ Готов ты к худшему, я вижу.
                 ФИДИЙ                                                      К смерти? О, да! В трудах изнемогая, возраст Нередко проклинал я свой, предельный Для скульптора, но силы находил У Муз я вновь в счастливых сновиденьях, Как в юности лелеял грезы я С явлением богинь под видом женщин, Богов под видом мужей, чтоб исполнить Их образы и в мраморе, и в бронзе. Богами вдохновенный, счастлив был И дружбою твоей, Перикл; но горя Избегнуть смертным, видно, не дано.
                 ПЕРИКЛ На гребне счастья и удач страшился Всегда я с детства их пределов; радость Ликующая гасла - перед Роком.
                АСПАСИЯ Вот почему серьезен ты всегда.
                  ФИДИЙ Да, радость скоротечна, лишь усталость Таит она в себе с годами чаще, И смерть не есть ли угасанье сил, С тем мог бы примириться я еще? Но жаль: обета Зевсу не исполню.
                 ПЕРИКЛ Об изваяньи Зевса говоришь?
                  ФИДИЙ В Олимпии, во храме новом Зевса.
                 ПЕРИКЛ Заказ ты принял?
                  ФИДИЙ                                 Обещал принять По завершении Афины-Девы. Но ведь теперь, с судом в Афинах, прав ли Или виновен, кто доверит мне Вновь золото и кость слоновую - Не толику ничтожную - для Зевса?!
                 ПЕРИКЛ Ты дал обет, и ты его исполнишь, Иначе Зевс не царь богов и смертных.
                АСПАСИЯ                ( обрадованно ) Какая мысль счастливая пришла?
                 ПЕРИКЛ Вспугнуть ее боюсь. Узнаешь позже. Зови раба, светильник пусть возьмет; Я Фидия до дома провожу.

                    Уходят.

 

Сцена 3

Стоя Поикиле. Купцы, рабы, мужчины и женщины,  комические поэты, юноши - стоят кучками или проходят через зал.

               1-Й ЮНОША Идешь на суд?
               2-Й ЮНОША                            А будет интересно?
               1-Й ЮНОША Ты знаешь Фидия?
               2-Й ЮНОША                                    Еще бы нет! Строитель храма нового, Афине Парфенос посвященного.
               1-Й ЮНОША                  ( с усмешкой )                                                Кто? Фидий? Нет, зодчие Иктин и Калликрат Храм новый возвели Афине-Деве, Что называют просто Парфенон.
               2-Й ЮНОША Под руководством Фидия.
               1-Й ЮНОША                                                  Перикла.
               2-Й ЮНОША А фриз, фронтоны кто же разукрасил Скульптурами рельефными богов И коней, и кентавров, и людей, Мужчин и женщин в празднествах и битвах? И в храме вознесенная Афина Парфенос - кто ж еще, когда не Фидий?
               1-Й ЮНОША Согласен я с тобой. Затмил он зодчих Живою чистотою изваяний, И колоннада превратилась в храм, Сияющий небесной красотой. И он же вор? О, подлые созданья, В чьи головы, как в сточные канавы, Стекают измышленья клеветы И доставляют радости до злобы.               ( Уходят .)
                СТАРИК Он вор, не вор, - не знаю, не скажу. Но руку Фидия с его гордыней Всяк может видеть на щите Афины.
               ГЕРМИПП Там лысый старец камень поднимает, Участник битвы наравне с Палладой, - Могуч герой - ваятель богоравный.
                 КРАТИН А рядом с ним знакомый воин в шлеме, Рожденный женщиной бесстрашный лев, Как покровитель удостоен чести У ног Афины биться, о, герои!
                 СТАРИК Смешно ли это, коли святотатство Здесь налицо? Вот суд решит ужо.
               ГЕРМИПП На суд над Фидием явил Перикл Свой Одеон?
                 КРАТИН                         О, нет, не станет друга Он защищать, боясь за честь свою. Таков сей муж, воинственный лишь с виду.
               ГЕРМИПП Ну, как Парис, охотник до свободных И замужних особ; гетер им мало. И Фидий услужить был рад Периклу. Он знатных женщин зазывал к себе, Не чуждых честолюбья Эльпиники, Как Полигнот ее увековечил...
                 КРАТИН И лев, видать, повадился в овчарню...
                ГЕРМИПП И не одну из них узнать бы можно На фризе Парфенона, если б Фидий Не поднял барельефы к небу слишком... Воспроизвел Панафинеи Фидий, Процессию из девушек прекрасных, Несущих пеплос, ими сотканный, Священный пеплос для Афины-Девы, И юношей на конях, знатных женщин На колесницах, жертвенных животных, И хороводы, - празднество прекрасно, - А высоко, так это для богов, Сказал, чтоб небожителей потешить.
                 КРАТИН В соперничество он вступил с Гефестом...
                ГЕРМИПП Так, женщины толпились в мастерской В невинной жажде славы Эльпиники, А суд вершил, известно, не Парис, Из небожителей, не скажешь, тоже, А некий муж, трезвоня Одеоном...
                КРАТИН Большой любимец Муз и муж гетеры, Омфалы новой пленник, он искал Невинной неги у свободных женщин?
              ГЕРМИПП А сводник любит золото, известно, И здесь-то, видно, тайна и сокрыта.
                СОКРАТ              ( входя, издали ) О, языки у комиков! Как змеи, И вьются, и шипят, и ядом брызжут. О добродетели пекутся вздором Торговых бабок, да умнее те. Ваятель Фидий - слава всей Эллады. Он стар уже, но весь в трудах могучих. Есть время сводничать? Да и зачем? Перикл, он любит красоту, в том слава И женщин распрекрасных, и Афин! Эрот неведом вам, и красота, Чей облик, величавый и простой, Впервые в Парфеноне воплощенный. И Фидий покусился на созданье И на свою же славу? Как поверить? Иль впал в безумье Фидий, как Геракл, Своих детей в безумье растерзавший?
               ГЕРМИПП Сократ! Ты служишь, как Перикл, Омфале, Плененный ею с юности своей. Так, не она ль тебя сюда прислала, Чтоб добродетели ты нас учил?
                КРАТИН Сократ! Ты лучше юношей займись-ка. Отбился он совсем от рук Перикла, Опекуна и родственника, знаешь.
               ГЕРМИПП Ты ж склонность к юноше имеешь, кстати, Эротом побуждаем к красоте, А он бежит тебя, как Феб, прекрасен!

Показывается Алкивиад, красавец-юноша, в сопровождении знатных молодых людей; заметив Сократа, он в самом деле пускается наутек. Входит вестник.

              ВЕСТНИК Узнайте, граждане, как суд решил По делу Фидия, пусть стар и славен По всей Элладе; святотатство - зло Первейшее; устои государства И мироздания оно колеблет И рушит все, что дорого и свято, Как мириады варварских племен.
              СТАРИК То знаем сами, ты ж скажи, признался Во всех ли прегрешеньях Фидий?
              ВЕСТНИК                                                          Нет! Остатков золота и кости было Ничтожно мало, говорит; готов Вернуть, как долг, когда не сыщет вора, Поскольку обокрасть себя не мог, И золото он ценит не как деньги, А в статуе, как мрамор или бронзу, Обретшие уж форму изваянья, Когда и лучше сделать невозможно. Гордыню выказав, лишь распалил Он судей, к золоту неравнодушных, Да кто из них его держал в руках, Считая на таланты, не оболы? А как он смел себя запечатлеть На поле битвы наравне с богами? Он рассмеялся и сказал, что видел, Как в зеркале, повсюду старика С подъятыми руками, - в сцене битвы Его запечатлел шутя, как знак, Какой оставить может всякий мастер, Исполнивший работу превосходно. Но судьи зашумели: "Святотатство!"
                СОКРАТ Для них ведь статуя не труд его, Сама богиня, явленная в мире, И Фидий перед нею виноват, Уж тем, что он-то сотворил ее.
              ВЕСТНИК Нашли его виновным в святотатстве, Изгнанье слишком легким наказаньем, Ведь ясно, мол, все недруги Афин Повсюду будут чествовать его, В Олимпии ждут не дождутся Зевса, Изваянного Фидием увидеть. И по сему приговорили к смерти.

Все с недоумением и ужасом переглядываются, словно ища глазами комических поэтов, которым тоже не до смеха.

 

Сцена 4

Двор дома Перикла. Аспасия и Алкивиад, только что вошедший, скромный и смирный.

              АСПАСИЯ Алкивиад! Ты хвост своей собаке Однажды отрубил затем, чтоб только В Афинах говорили о тебе. Ты славой упивался, а бедняжка От боли и потери присмирела И даже есть с хозяйского стола На блюде золотом уж не хотела. Кто хвост тебе отрезал?
             АЛКИВИАД                                             О, смельчак! Хотел бы поглядеть я на него.
              АСПАСИЯ Подать ли зеркало, Нарцисс влюбленный?
             АЛКИВИАД Аспасия! Мне кажется, я должен, Как в пору опекунства надо мною Перикла, выслушать тебя, поскольку Перикл всем позволяет быть собою, Не снисходя до гнева и упреков, Являя лишь пример ума и чести, Достоинства и доблести, как боги.
               АСПАСИЯ Алкивиад! Ты избегаешь нас, Как взрослый сын родителей, не чинясь И не винясь, и ты, конечно, прав.             ( Залюбовавшись .) Божественно прекрасен! Аполлон С повадками Диониса, однако, Со срывами в веселое безумье, Что иногда бывает хуже гнева, И он чинит расправу самовластно, Богиней Лиссой одержимый вновь.
              АЛКИВИАД Как! Это я? Но правда мне дороже, Чем лесть, что кружит голову юнцам, Себе ж я знаю цену без бахвальства, Но слишком юн, и голову мне кружат, И тяжело похмелье,  я винюсь И вновь бегу, как оводом гонимый...
               АСПАСИЯ Да от кого?
              АЛКИВИАД                      Ты знаешь, от Сократа.
                АСПАСИЯ Как! Он влюблен в тебя и ходит всюду, А ты бежишь, как оводом гонимый?
              АЛКИВИАД Аспасия! Все так и все не так. Скорее я влюблен в него. Он странен, Не правда ли? Похож на козлоногих, На Марсия...
                АСПАСИЯ                        Скорее на Силена.
              АЛКИВИАД Конечно, на Силена, что слывет Учителем Диониса недаром. В нем все, чем щедро наделен природой, Происхожденьем я, теряет смысл. Что б это значило? И как мне быть?
                АСПАСИЯ Признаюсь, призвала я вас обоих - Предупредить насмешки, кривотолки. Ведь говорят, Сократ влюблен в тебя И обратился чуть ли не в слезах К Аспасии, чтоб та нашла возможность Затронуть благосклонность в юноше, - Ну, делать сводню из меня так любят; Когда я не Эрот, то Афродита.
              АЛКИВИАД А что сказала б мне или Сократу?
                АСПАСИЯ               ( рассмеявшись ) Влюблен ли он, взаимности не ищет, Не так ли?
              АЛКИВИАД                     Да, как друг или отец.
               АСПАСИЯ               ( с удовлетворением ) Я так и думала. Он ценит ум И красоту, и доблесть - тем и счастлив. А ты бежишь, как оводом гонимый?
              АЛКИВИАД То стыд пред ним; стыжусь своих достоинств, Влекущих к лести, к роскоши, к веселью, А первым быть хочу я в государстве, Не зная ничего, со слов его.
               АСПАСИЯ Наследный принц по знатности не хочет Учиться управленью государством, Да у мудрейшего из всех людей? Увы!

Входят Сократ и Перикл, который целует Аспасию, по всему весьма чем-то довольный.

                  СОКРАТ            Увы?
                АСПАСИЯ                      Есть новости, Перикл?
                 ПЕРИКЛ Послы Олимпии, призвав собранье На время Фидия освободить И под большой залог для исполненья Скульптуры Зевса из слоновой кости И золота, и драгоценных камней Размеров исполинских, изумили И озадачили. Как быть? Отказ Не мог иметь причины веской, также Боялись гнева Зевса, запретив Обет исполнить Фидию пред ним. Отпущен Фидий, окрыленный мыслью Из головы своей родить, как Зевс Афину, с нею самого Кронида.
                АСПАСИЯ Прекрасно! Весть такая стоит пира. Алкивиад, ты остаешься с нами, да? Сократа не прошу, он прежде зван, Как знаменитый ныне из софистов.
              АЛКИВИАД Софист? О, нет! Софисты любят деньги. Сократ не знает им цены, как дети, И ходит всюду вольный и босой, Силен, забредший вопрошать людей.
                ПЕРИКЛ Да, трудно с ним тебе, Алкивиад.
              АЛКИВИАД Ты первый здесь, Перикл. Владея властью И красноречием, ты не вступился За друга, пусть виновен он в пропаже И золота, и даже в святотатстве!
                ПЕРИКЛ Играть словами не умею я. Я не софист. В сомненьях пребывая, Не в силах доказать я ничего.
              АЛКИВИАД Так, значит, Фидий - вор и святотатец, Когда ты усомнился сам, Перикл!
                ПЕРИКЛ О, нет! За Фидия ручаюсь я. Как мастер вдохновенный, весь в трудах, Он в золоте ценил материал, А не богатство, для себя, к тому же. И на щите Паллады вдруг возник Старик с подъятыми руками, с камнем, Себя ль узрел он? В воине - меня? В трудах его мы были вместе, рядом, И в зеркале щита мы отразились. И если здесь и святотатство, боги, Он, как Эдип, виновен без вины.
              АЛКИВИАД Ну, значит, прав народ.
                 ПЕРИКЛ                                             Не прав и прав.
                 СОКРАТ Но прав и Фидий? И не прав, выходит.
                 ПЕРИКЛ Все началось еще с Гомера, видно. Не он ли нам представил всех богов, Какими Фидий воплотил их в бронзе И в золоте, сошедших словно с неба? Прекрасных, мощных, в одеяньях легких, Как женщины, чарующие нас, Как мужи славные? Мы с ними свыклись. Они повсюду, как герои мифов. Уж сходят на подмостки как актеры. И кто же счел все это святотатством?
                АСПАСИЯ Из мифов боги входят в нашу жизнь, Внося величие и красоту.
                 ПЕРИКЛ Но это уж не вера наших предков С богами, воплощенными в природных Стихиях и явленьях, - их там нет, Как ныне утверждается в ученьях.
                АСПАСИЯ Или природу покидают боги, Найдя пристанища в прекрасных храмах, Как прежде в песнопениях Гомера?
                ПЕРИКЛ И боги с нами - в жизни и в искусствах, Как образы прекрасные людей, И тем мы, эллины, отличены От варваров с природными богами.
                СОКРАТ Но если боги покидают мир Природный, значит, умирают боги, Бессмертные лишь в памяти людей, В созданиях поэтов и искусства?
              АЛКИВИАД Так, строим мы не храмы, а гробницы?
               АСПАСИЯ Куда нас занесло?
                 СОКРАТ                                   В мистериях, Как в таинствах искусства, нет спасенья, Пускай душа, как боги, и бессмертна.
                ПЕРИКЛ Как Фидий осужден в зените славы, Боюсь, и мы стоим у края бездны - С чудесным возвышением Афин.
              АЛКИВИАД И как мне не бежать от вас, друзья? Как худо юности общаться с вами, С умами, лучшими в Афинах!            ( Выбегает вон .)

 

Сцена 5

Поместье Перикла. В саду  Анаксагор, Еврипид, Аспасия.

              ЕВРИПИД Уж если перемены неизбежны, То почему все к худшему идет? Свобода, равенство - какие блага! А лучше человек иль государство, Как верилось, не стали отнюдь, нет. Сурова жизнь была в войну и после, Когда Афины, вся страна в руинах Лежали, но как весел дух был наш, Победой окрыленный и отвагой Все превозмочь и возродить Акрополь, А с ним и жизнь прекрасней, лучезарней, Как светлы небеса, богов обитель!
              АСПАСИЯ Так в юности бывает.
              ЕВРИПИД                                         Да, но юность, Что ныне входит в жизнь, окрылена ли Мечтами о служении отчизне, О высшей доле, славе, красоте, И так естественно, как образ жизни И склад души всех лучших юношей Из бедных и богатых без различий, Лишь ум и дерзость в состязаньях всяких Ценились к радости детей и взрослых, С участием на празднествах богов, Богинь чудесных.
             АНАКСАГОР                                  Юности мечты И сновидения! И я их помню. Гомер взлелеял наши устремленья, Как божество, вселяясь в наши души, И мир предстал возвышенно-прекрасным, Как Космос, как Олимп... или Афины. Но ум недаром человеку дан, С природою вещей и мирозданья Согласный несомненно, - для познанья, С рожденьем мыслей из семян вещей. Богов ли отвергаю я? О, нет! Готов я верить и в богов, и в Ум, Вносящий строй и лад в явленья мира, Как музыка в стихию бытия.
              АСПАСИЯ Увы! Клеон добился своего И вот предстал перед простым народом Защитником отеческих богов. Тут дело не в устройстве государства, Я думаю, а в честолюбьи лиц, Лишенных благородства и стыда, В невежестве своем решивших, будто Лишь деньги - мера и ума, и чести, И тщащихся быть первыми в стране.
               ЕВРИПИД Да, в этом весь Клеон, богач горластый; Из демократов, он вступил в борьбу Не с Фукидидом, а с самим Периклом, Соперничать открыто с ним не в силах, В безбожьи обвинил Анаксагора.
             АНАКСАГОР Увы! По-своему, он прав, что делать?
              АСПАСИЯ С законом Диопифа о безбожьи, Недавно принятым, - зачем, ведь ясно, - В решении суда уж нет сомнений.
             АНАКСАГОР Тюрьма, цикута? Смерти не минуешь. Природа уж приговорила нас - Меня и судей, сколько б их ни было. О, храбрецы!
               АСПАСИЯ                          Готов ты смерть принять, Но лучше не сейчас и не от нас С Периклом; каково ему-то будет? Вступиться мы не можем, но спасти Мы вправе. Ты уедешь с Еврипидом На остров Саламин, а там - в Лампсак, Где ты найдешь приют, тебя достойный.
              АНАКСАГОР Ах, вот зачем умчался он в Пирей! А ты меня с отшельником сыскала.
                 АСПАСИЯ Согласен?
               АНАКСАГОР                    Да, конечно. Все равно. Дорога в царство теней отовсюду Ведь одинакова.

 Входит Перикл, целует Аспасию с радостным возбуждением.

                АСПАСИЯ                                Ах, что случилось?
                 ПЕРИКЛ В Пирей вернулись наши корабли С Керкиры - с вестью о морском сраженьи, Крупнейшем между эллинами, видно. Коринф с союзниками вышел в море Со ста пятидесятью, у керкирян - Сто десять кораблей, и наших десять, Вступивших в бой не сразу, но сыгравших С пришедшими чуть позже двадцатью Решающую роль.
               АСПАСИЯ                                  Увы, война!
                 ПЕРИКЛ Сраженье разыграли бестолково, Как если б гоплиты на кромках суши Сходились и ожесточенно бились, И корабли сшибались как попало, - Без всякого искусства бой кровавый. На чьей же стороне победа - трудно Решить ведь и теперь. И вот под вечер Вновь корабли готовятся к сраженью... Но тут же коринфяне отступают - При виде наших двадцати, сочтя, Что, может быть, их больше, не решаясь На новое сражение, с разрывом И мирного ведь договора с нами. Они уплыли; мир мы сохранили, Керкиру защитив, Коринф ослабив, Могущество Афин вновь подтвердив!
               АСПАСИЯ Но это и опасно. Ведь Коринф Поднимет всех союзников со Спартой Угрозою могущества Афин.
               ПЕРИКЛ Ну, это наша доля. А пока Корабль к отплытию готов. Решенье Какое приняли?
             АНАКСАГОР                              В Лампсак, Перикл! Я буду там опять вблизи тех мест, Где метеор явился в небе знаком Моей судьбы, и Космос мне открылся Через покров мифических видений Весь в глыбах огненных камней и льда, Где жизни не было б, когда б не Нус, Из хаоса рождающий природу, Как из семян, весь из семян живого.
               ПЕРИКЛ Велик, возвышен духом, как всегда. Ты из богов, кого винят в безбожьи. Жаль, на Панафинейских празднествах Не примешь ты участья, как всегда, На этот раз особенных, поскольку Предчувствие войны уж жжет сердца. Прости! Пора! Мне надо быть в Афинах. Вас с Эврипидом отвезут в Пирей.

                     Уходят.

 

АКТ  IV

 

Сцена 1

У стадиона с местами для власти и знати, вдали в небе возвышается Акрополь. Появляется танцевальный хоровод в сопровождении публики, празднично настроенной, разубранной цветами. Здесь граждане Афин, гости, метеки, гетеры, рабы и известные лица Звучит музыка, то песенная, то плясовая. Когда Хор пляшет, слышны голоса публики.

               АРХОНТ Хор юношей и девушек впервые Собрали вместе - два крыла у песни.
              СОФОКЛ И зрелище, приятное для глаз Вдвойне. Для слуха тоже - перекличка Звонкоголосых птичек на заре.
              АРХОНТ Великие Панафинеи - раз В четыре года - высшее из празднеств В Афинах в честь Афины-Девы - ныне Особо пышно собрались отметить, Сказать по правде, вопреки рассудку, В виду войны и всевозможных бедствий.
              СОФОКЛ Что лучше юности в красе весенней И с грацией божественных созданий, Поющей и танцующей беспечно? О, счастья миг! Как вечность, драгоценна.
               АРХОНТ Мы любим празднества; в них красота, Как юность, торжествует; радость жизни Взвивается напевом звонким в небо, И старость воскрешает утро дней, Невозвратимых в полноте своей.
               СОФОКЛ В пятнадцать лет был удостоен чести Я запевалой, впереди у Хора Вышагивая, зачинать напев, И Хор подхватывал слова, как Эхо, - И как вокруг все ликовало, пело, И море синее, и горы с лесом, Хотя Афины из руин едва Лишь поднимались, жили скудно все, Но Ника, торжествующая дева, В сердца вселяла радость бытия.
                КРАТИН Какой уж ныне нет. Довольство, роскошь, Боюсь, лишь пресыщенье принесли, Как опытность не ведает уж тайн, И не любовь нас треплет до стыда, Как в юности невинной и прекрасной, А похоть злая, как Сизифов труд, И в утолении его нет счастья.
               СОФОКЛ Тебя я помню с юности уж старым, Прости, а ты все дюж, не счастье это? Оставим похоть козлоногим; мы Не женщин любим с пылом, служим Музам, И нет ведь счастья выше на земле.
                    ХОР       О, лира золотая! Струны Твои вновь зазвучали, вечно юны,       Как песнь пернатых соловьев,       Без устали несущих зов       С лугов и рощ до неба             По воле Муз и Феба,         Ведущих ныне хоровод         У Иппокрены чистых вод                  На Геликоне,             С фиалками на склоне,          К отраде смертных и богов,          С истомой сладкой, как любовь,             И всем, чем знаменита,          Вдруг в женах явит Афродита.                    (Пляшет.)
                     1-Й КУПЕЦ             Да, Афродит, как есть,             Здесь собралось - не счесть.
                     2-Й КУПЕЦ              А я люблю флейтисток,              С игрою стройных сисок.
                         РАБ           И раб на празднике свободен.           Ведь таковы мы по природе.
                      ЮНОША           Кто пал в бою, тому вся честь;           А кто пленен, он раб и есть.
                         РАБ           Пусть раб, я строил Парфенон                За плату, как свободный.           А мой хозяин, кто же он?                Считаю, брат мой сводный.
                  ЦВЕТОЧНИЦА                Увы! Увы и ах!            Цветы увяли в волосах.            На свежие смените            На радость Афродите,                Влекущей и влекомой                По тропочке знакомой!
                         ХОР            И нет счастливей юных жен, Когда на землю сходит Аполлон            Водить, как с Музами, по лугу            Веселый хоровод по кругу.                 В движеньи рук и ног                     Прелестных бог            Находит радость, словно в ласке,                 И сам несется в пляске.            И Музы сходят вереницей,            Как, сложа крылья, птицы,            Земли касаются стопой,            Одна прекраснее другой.            Но прежде будут состязанья,                 Могучие сказанья.              ( Пляшет, вступая в пределы стадиона .)

То и дело подъезжают колесницы, с них сходят знатные женщины, одна из них Аспасия. Ее встречает Перикл.

               ГЕРМИПП Аспасия! С годами все прекрасней... Я говорил: "Колдунья!" - так и есть.
                КРАТИН То блеск довольства, власти и ума.
               ГЕРМИПП Как Фидий осужден и где-то сгинул, И как Анаксагор, безбожник истый, - Тайком сбежал, спасенный, ясно, кем, Все невдомек ему, величье в прошлом, Приняться за Аспасию пора.
                КРАТИН А что Аспасия? Я не припомню, Чтоб жен к суду в Афинах привлекали, Когда им речь в свое же оправданье Нельзя держать, ведь права не имеют.
               ГЕРМИПП Пусть держит речь Перикл. Он не вступился За Фидия, боясь за честь свою; Помог бежать Анаксагору втайне; А, ну, явись на суд и защити-ка Жену безбожную, гетеру-сводню.
                КРАТИН Киклоп ты одноглазый, что затеял?

Алкивиад и Сократ в масках в сопровождении актеров и флейтисток, не входя в ворота стадиона, удаляются в рощи.

             АЛКИВИАД От здешних состязаний славы мало. Я первым буду на Олимпиаде Во всех забегах колесниц - победа, Так полная, каких и не бывало.
               СОКРАТ Держи все это в тайне до поры, Когда коней приручишь и свой норов Быть первыми без тени хвастовства, А лишь по доблести, превосходящей Все силы человека и животных.
             АЛКИВИАД Родился ли героем я, Сократ? Какую ношу мне взвалил на плечи! И гонишь плетью мысли, как коня, В безумном страхе скачущего в поле. Добро! Я знаю, кто я. Я Дионис! Сатиры, дуйте в флейты и рожки! За мной, вакханки! Паланкин Силену! В безумное веселье вас зову!

 

Сцена 2

У пещеры нимф. Алкивиад, Сократ, актеры и флейтистки, разыгрыващие из себя за ужином на лужайке Диониса, Силена, сатиров и вакханок.

                  СИЛЕН              ( с кубком в руке )     Теперь я воспою Киприду,     Пеннорожденную, - Крониду     Во славу царствия его     И жизни новой торжество!          ( Прикладывается к кубку.)
            ХОР САТИРОВ     Нагая дева в море всплыла     На утре дней - как это было,     То знает лишь один Гефест,     Недаром выбрал из невест         Он лучшую на свете,     Поскольку первый и заметил, -     Сам хром, угрюм до простоты, -     Чистейший образ красоты.     Поймал он в золотые сети         С самим собою вместе     Богиню юную любви     Со древним Эросом в крови.         И был зачат на море     Эрот - на счастье нам и в горе. ( Скачут по кругу, изображая пляску .)
           ХОР ВАКХАНОК Эрот! Эрот! Лишь стрелы отовсюду         Летят, подобно чуду,     В улыбках юношей и дев,     Рождая сладостный напев,     И нега чистая, без боли,          Нас радует на воле,     И нет стыда, лишь свет из тьмы,          В любви летучей мы          Восходим до небес,          И краше нет чудес.     Так, предаваясь истым пляскам,            Мы отдаемся ласкам      Подруг невинных и дружков      Под звон таинственных рожков.

Зачинается пляска, то медленная, то быстрая, откровенно сладострастная, вокруг зачарованно застывшего Диониса.

                    СИЛЕН      Я сплю и вижу сны из детства -      Сатиров и вакханок действо?            Иль просто очень пьян,                   Пою пеан                   На поле битвы?      Эрот! Прими мои молитвы.
               ХОР САТИРОВ       Эрот! Прими мои молитвы.            И он готов для битвы?            Еще бы нет, но Вакх -            Всегда он просто так!            Лишь мастер всех безумить,            Как пустомеля шумный.       Он здесь и нет его, поди,            Отправился в аид.
                   ДИОНИС       Да будет вам! Ловил я мысль,            Ушедшую, как мышь,            Глубоко, до аида.            Но это лишь для вида -            Силена удивить,            А он лишь мастер пить            И не пьянеть, смотрите!            Ему вы все лишь снитесь.            Спит старец, как дитя,            И грезит не шутя            О таинствах мистерий,            Дарующих бессмертье.            А амфоры пусты,            Как грезы и мечты.
            ХОР ВАКХАНОК             ( окружая Диониса ) О Вакх! О Вакх! Мы пьяны без вина.      Пьянят нас юность и весна.            Тимпан и флейта,      И льется песнь из сердца      Протяжно из глубин            И гор вершин, Ликующая жаворонком в небе,            Куда унесться мне бы!            Пора раздеться нам -            Открыться небесам!       А стыд? Сатиры обнажились.            А мы бы не решились?       Стыдливость женской наготы,       Да в ней-то прелесть красоты.

Все, кроме Силена, обнажаются и со смехом разбегаются. Одна из вакханок с громким криком бежит от Диониса, который ловит ее, со смущением оглядываясь на Силена, та от него отбивается всячески, явно не в себе.

              АЛКИВИАД             ( сбрасывая маску ) Постой! Не бойся! Это ведь игра, Одна из праздничных затей.
              ВАКХАНКА                                                 Дионис! Оставь меня. Не в силах превозмочь Я страха, ужаса, как перед Паном. Зачем тебе я, бедная вакханка, В безумье не нашедшая веселья, Но муку всевозможного бесстыдства, Что света взвидеть не могу я больше.
                СОКРАТ             ( снимая маску ) Неладно с нею.
             АЛКИВИАД                              Просто заигралась.
               СОКРАТ Ты знаешь, кто она?
             АЛКИВИАД                                       Впервые вижу. Кто ты, дитя?
              ВАКХАНКА                           Меня не знает он. О, лучше б мне исчезнуть, сгинуть, в лавр, Как Дафна, обратиться!
              АЛКИВИАД                                              Неужели Тебе я так противен?
              ВАКХАНКА                                        Вижу я Твои великие свершенья, коих Уж лучше б не лелеять, а погибнуть В сраженьи первом - под опекой друга, Который и спасет тебя, к несчастью Афин и всей Эллады. Горе! Горе!
              АЛКИВИАД        ( расхохотавшись ) Кассандра! Я узнал ее, Сократ. Племянница моя, одна из многих.
                СОКРАТ Кассандра? Что, ее так и зовут?

    Девушка в слезах убегает.

              АЛКИВИАД Возможно. Или имя к ней пристало? Прелестна и умна, но мнит себя То нимфой, то богиней, но Кассандрой Не нравится ей быть - до слез и муки.
                СОКРАТ Увы! В пророчествах не сыщешь смысла, Покуда гром не грянет над тобой.     ( Показывая рукой в сторону Акрополя .) Вот зрелище, какое обещал!

Тем временем быстро темнеет, и в ночи возникает множество подвижных огней, вереницей поднимающееся на Акрополь с Парфеноном, словно все еще освещенным солнцем. То факельное шествие, предваряющее празднество на Акрополе на следующий день.

 

Сцена 3

Акрополь. Площадь перед храмом Афины Парфенос. Утро. Публика, в начале немногочисленная. Слева слышно и даже видно, как ведут жертвенных животных - быков с золоченными рогами, коз, овец, свиней.

               1-Й ЮНОША Ну, наконец-то утра мы дождались!
               2-Й ЮНОША О, милые! Приветствую животных, Достойнейших для жертвоприношений!
               3-Й ЮНОША Богам достанутся лишь кровь и кости, Завернутые в шкуры, мясо - смертным На празднестве веселом в честь Афины.
                     РАБ              ( с поклажей ) Без влаги вакховой не обойтись.
               1-Й ЮНОША Явись и ты, о Вакх, в венке, как я Из винограда с юными плодами, Как очи дев, влекущими нас тайной.

Проносятся всадники и колесницы, на которых восседают юноши, мужчины и женщины из знатных и богатых семей.

               1-Я ГЕТЕРА Вот всадники!
               2-Я ГЕТЕРА                           О зрелище благое!
               3-Я ГЕТЕРА А вид, ну, точно сфинксы и кентавры.
               1-Я ГЕТЕРА А юношей не видишь? Кони - чудо, А юноши, как боги, все прекрасны.
               2-Я ГЕТЕРА И всех прекрасней он.
               3-Я ГЕТЕРА                                         О ком же речь? Как кони, схожи юноши.
               2-Я ГЕТЕРА                                                Как  Феб! И конь, как одержимый богом, страшен, Могуч, неудержим, прядет, несется, Послушный воле юноши.
               1-Я ГЕТЕРА                                                  То чудо, Запечатленное на мраморе И в яви вдруг сошедшее на землю.
               1-Й КУПЕЦ А знать на колесницах разъезжает, Украшенных богато, словно боги, Сияние довольства излучая.
               2-Й КУПЕЦ А горожане шествуют пешком Извилистой тропою на Акрополь, С корзинами припасов для гулянья, С детьми и женами в венках на шее.
               1-Й КУПЕЦ Как мы прошли, поднявшись на заре, И это восхожденье не забуду, Как бы венец моих трудов и странствий.

Показывается вереница девушек, несущих священный пеплос, вытканный ими для Афины; шествие останавливается на ступенях Парфенона; площадь все больше заполняется публикой; открываются настежь высокие двери, и интерьер храма освещают лучи солнца, а оттуда исходит ослепительное сияние Афины Парфенос, точно это сама богиня, предстающая взорам смертных из высот Олимпа. Публика замирает; на верхних ступенях показывается жрица Афины под ее видом, и ей преподносится пурпурный, сияющий белизной и золотом пеплос. Между тем танцевальный хоровод выдвигается на первый план.

            ХОР ДЕВУШЕК Афина-Дева! Радуйся, богиня!      С любовью произносим имя          Твое мы с детских лет, Как матери, и мил нам твой привет. Воительница с ликом строго-нежным, Во ткачестве наставница всех женщин,      Премудрая, как бог отец,          Страстей его венец          Прекраснейший, в доспехах,          Немыслимый в утехах,          К чему склоняет всех       Эрот, мальчишка, как на смех.       В твоем блистательном обличье       Сияют мудрость и величье. ( Пускается в весьма затейливую пляску по кругу .)
             ХОР ЮНОШЕЙ           Во славу Афины и Феба          Восставший из пепла          Прекрасней стократ,          Оделся в наряд          Из мрамора, бронзы!          И в золоте солнца             Сияние лиц             И бег колесниц!             У гор и долины,             О, город Афины             В лазури небес,             Как чудо чудес!             Вся в песенном ладе             Эллада в Элладе!

Хор девушек и Хор юношей зачинают совместную пляску по кругу и уходят в сторону; между тем проносятся запахи от костров жертвоприношений и возлияний богам, что предполагает и праздничное угощение.

 

Сцена 4

Парфенон. Из храма выходят Перикл, Аспасия, Еврипид, Сократ и другие из известных горожан и гостей города. Слева, где идет народное гулянье, доносятся голоса, шум, звуки музыки.

                АРХОНТ Как новый храм на месте оказался! Все кажется, издревле здесь стоял, Что старый, персами снесенный, к гневу Богов Олимпа, только совершенней.
               ЕВРИПИД И как ни свеж и чист весь Парфенон, Уж отдает он стариной извечной, Как небеса, как море и земля.
               СОКРАТ Прекрасно сказано, клянусь Кронидом!
               АРХОНТ О, зодчие, ваятели Афин! Вы уподобились богам Олимпа, Создателям ремесел и искусств.
              ЕВРИПИД И кто же первый среди лучших? Фидий, Без смысла обвиненный в святотатстве.
               ПЕРИКЛ В Олимпии он изваянье Зевса Воздвиг, могучее, каким мы знаем Отныне навсегда царя богов.
              ЕВРИПИД Какое б представленье о богах, Которых ведь никто нигде не видел, Имели б мы, когда бы не величье И мощь мужчин и красота у женщин, Воистину божественные свойства!
               СОКРАТ Когда есть боги, люди им равны?
              СОФОКЛ Как жрица бесподобно величава! Да, женщины божественны красой И грацией - и тем прекрасна жизнь.
              ЕВРИПИД Преобразил ее священный пеплос. Стройна, легка, с улыбкой лучезарной, Влекущей и невинной, девы юной. Все кажется, уж не сама ль Афина?
               СОФОКЛ Нет, жрица предстает самой богиней, Как женщины - то милой Артемидой, То Герой, то самою Афродитой, Иль вереницей Муз, Харит и Граций.
               СОКРАТ Мы здесь среди богов, как на Олимпе?
              АСПАСИЯ Сошедших на Акрополь, чтоб принять Участье на Панафинейских играх.
               АРХОНТ А Фидий? Не его ль здесь не хватает?
               ПЕРИКЛ В Афины он спешил, чтобы залог, Внесенный за него, вернули, с тем Предстать перед судом афинским с честью, Создателем царя богов и смертных, Чья слава вознеслась по всей Элладе.
               АРХОНТ А где же он? В изгнании скрываться Не стал бы Фидий.
               ПЕРИКЛ                             Нет, конечно. Слава Неслась бы впереди его повсюду. В пути в Афины что-то с ним случилось. Мне мнится, он ограблен и убит, Как Ивик. Только стаи журавлей Поблизости в тот миг не пролетало.
               СОФОКЛ А боги? Зевс не потому ль ударил О землю молнией у ног своих, Как скипетром потряс от гнева, видя Злодейство, но вмешаться он не вправе, - Подвластны року боги, как и люди.
               ПЕРИКЛ А мне же мнится, он взошел на горы, По духу исполин, богам подобный, Коль тесно, как в темнице, средь людей С ничтожеством их мыслей и страстей. Да, обрести свободу перед роком - Удел героев, участь их завидна; Там, в высях воспарил он, как орел, И, изнемогши, о скалу разбился.
              АСПАСИЯ             ( встревоженно ) Что ты еще такое там придумал? С лесов Акрополя упал ведь мастер. Его ты спас.
                ПЕРИКЛ                       Я Фидия не спас, Дав крылья, словно бы Дедал Икару. О, как он воспарил - с резцом в руках! Гордимся родом мы, богатством, знать, Ремесленников ни во что не ставим, Как бедных и рабов, но их трудом Воздвигнут новый храм Афины-Девы, Эллады символ, мера красоты.
               АСПАСИЯ Так, что уныл ты, как на похоронах?
               ПЕРИКЛ Мир песнопений в яви воплотил Из мрамора, в таинственных изгибах Живого тела с грацией движений И в строе вознесенных в высь колонн, Столпов, связующих людей с богами. Как свято место, где звучат молитвы, Так почестей достойны мастера, Святилище воздвигшие навеки.
               АСПАСИЯ Элизиум, из вечности взошедший! Когда от нас останется лишь прах, Мы вновь и вновь предстанем друг за другом, Как в празднестве, запечатленном здесь Рукою Фидия по фризу храма.
               ВЕСТНИК         ( поднимаясь по ступеням ) Там, говорят, сам Феб сошел на землю, Как предводитель Муз, всех девяти, И водит хоровод в венке из лавра, Игрою на кифаре изумляя; Сиянием чела он так прекрасен, Что женщины притихли, как одна, А юноши на Муз так загляделись, Прелестных, милых, ну, совсем земных, Что празднество безмолвно замирает - В картинах, как по фризу Парфенона.
                АРХОНТ Что это значит?
                ЕВРИПИД                               Время истекает; И наше время переходит в вечность, Что Фидий в мраморе запечатлел.

Показывается Алкивиад в сопровождении гетер, играя роль Аполлона с его свитой.

                СОФОКЛ О, чудеса! Иль это сновиденья Из детских лет, ожившие на миг?
               АРХОНТ Я Феба узнаю... Иль нет, не он? Прекрасен юноша, но божество Есть божество, с сияньем вешним неба, Из чистого эфира сотворенный, Подвижный и могучий, как огонь.
             АСПАСИЯ          ( с живостью ) Подруги милые! Никак решили Вы разыграть меня? Так это вы? Иль роли вас преобразили, что ли?            ( Отступая назад .) Я их не узнаю, как в снах бывает, И страх объемлет, все же любопытно.
    ПРЕДВОДИТЕЛЬНИЦА МУЗ Аспасия! Не бойся, ты нас знаешь. Ты в ученицах узнавала нас, Доверчиво лелея наши грезы. Трех дочерей назвала Муз прозваньем И кличешь нас по многу раз на дню, И рады мы откликнуться, как Эхо.
              ХОР МУЗ        ( под звуки кифары Феба ) О, век героев, славы высшей мера, Запечатленный в песнопениях Гомера! Как золото немеркнущей зари!                 Гори! Гори!     Дочь Зевса, как и мы, Елена,           Чья красота бесценна,     Парисом ли обольщена? Иль за нее ль вступились племена?     О, нет, за красоту Эллады, В Елене явленной, как песня в ладе. И в песнопениях впервые сонм богов      Предстал, а с тем и мир таков - В лазури, синеве, весь золотою Пронизанный от века красотою!                               ( Пляшут .)
                ГОЛОСА О, Музы геликонские! И вправду! Да нет! Гетеры! Жрицы Афродиты! Но с красотой и грацией богинь!
                ХОР МУЗ           Прекрасный сонм богов           Из детских грез и снов     Снисходит в мир, и в изваяньях Возносятся в извечных их стремленьях. Но человек не ими одержим      И поклоняется не им,           А выгоде и власти, Дерзания исполненный до страсти.           И в распрях нет конца           До смертного венца. И Рока гнев, неумолимо правый,      Героя жжет в зените славы. Как царь Эдип, о, первый гражданин,      Восплачь об участи Афин! ( Пляска с трагической и комической масками на переднем плане.)
               ГОЛОСА Что ж Музы нам пророчествуют? Беды! На празднестве, в зените славы? Боги! Недаром сказано: богиня Мира Покинула за Фидием вослед Афины! Нику удержите! Бед Бояться и Победы не видать нам.

  Аполлон и хор Муз удаляются.

 

АКТ  V

 

Сцена 1

Государственное кладбище за Дапилонскими воротами. Мраморные стелы с изображением сражений, именами павших и эпитафиями. Кипарисовые гроба устанавливаются в гробницах. Всюду венки из живых цветов. На переднем плане помост, на котором, с одной стороны, Хор женщин, с другой - стратеги, архонты, среди них Перикл. Присутствие народа лишь ощущается, как театральной публики в зале.

            ХОР ЖЕНЩИН     Обычаи мужей столь странны.          Война приносит в страны          Воюющих сторон     Лишь смерть, и бедствия, и стон,     И торжествует победитель,     Сходя в подземную обитель,     Судьбою смертных побежден,          На тризне, с плачем жен.     А побежденным - горьше вдвое,          В неволе горе вдовье,          Бесчестье, смерть мужей,          Сиротство сыновей.     Но павшим почести награда,     Гробница в вечности - Эллада.
                АРХОНТ Обряд мы совершили, как велит Обычай, с плачем женщин и стенаний, Предав земле погибших прах, погибших За первый год войны меж эллинами, Как это ни прискорбно сознавать. Но буря пронеслась, и небо чисто. Пусть скорбь наполнится в раздумьях светом, Как в душах женщин, осушивших слезы, В надгробной речи первого из нас.
                ПЕРИКЛ К обрядам погребальным в честь погибших Обычай речь надгробную держать Установился. Я ль его нарушу, Хотя ведь лучше делом воздавать Тем, кто на деле доблесть проявил, Все почести - и этим погребеньем, И попечением о детях, как Установилось в нашем государстве.

      На помост летят цветы.

Начну я с предков, живших неизменно На Аттике и сохранивших вплоть До наших дней ее свободу. Если Они достойны всяческой хвалы, То более еще ее достойны Отцы ведь наши, сохранив наследье, Создавшие великую державу, Какою мы владеем, зрелости Достигшие уж ныне, приумножив И мощь страны, и славу на века. И тут, я думаю, уместно будет Сказать о государственном устройстве Афин, какого не было нигде, Мы сами создали наш строй, в котором Не горсть людей, а большинство народа Страною управляет по законам, Что называется народоправством. У нас у всех одни  и те ж права, И каждый из-за личной доблести Быть может выдвинут на важный пост, Будь беден он или богат и знатен. Живем и в повседневной жизни мы Свободно, кто как хочет, и терпимы Ко склонностям других в их частной жизни; В общественной - мы следуем законам, Особенно неписаным, поскольку Их нарушенье глупо иль постыдно. Ввели мы много игр и развлечений До празднеств всенародных в честь богов - Во славу города, пример являя Элладе всей. Мы любим красоту Во всех ее явленьях без излишеств, Со всею простотою высшей меры; Мы склонны и к наукам без ущерба Ни вере предков и ни силе духа. Богатство ценим только потому, Что мы его употребляем с пользой, Не ради похвальбы пустой. И бедность Не униженье, но большой позор На том, кто не стремится от нее Избавиться своим трудом, что к благу И города. У нас все заняты, Помимо дел своих и ремесла, Политикой, решенья принимая В судах и на собраньях, видя в том Долг гражданина, так же, как в защите Афин, что видим на примере павших. Из нас ведь каждый может проявить С изяществом и легкостью себя В различных жизненных условиях, Что связано с укладом нашей жизни, Благодаря чему достигли мы Могущества и славы нынешней. Итак, я утверждаю: город наш В зените славы - школа всей Эллады.

       Цветами забрасывают оратора.

Мы защищаем родину и нечто Неизмеримо большее, чем те, Кто достоянья нашего лишен, И павшим честь тем выше, что отныне Деянья их со славою Афин Останутся, как здесь, и на чужбине Навеки в памяти живой людей. Примите ныне их за образец, Считайте вы за счастие свободу, А за свободу - мужество, и лучше Нет участи, и потому не буду Скорбеть о павших, выбор их прекрасен; Лишь обращусь я с утешеньем к вам, К родителям героев, сыновьям И женам, ныне вдовам, да о том Я говорил здесь. Город, как венки, Осиротевшим детям предоставит Заботу с содержаньем до поры Их возмужалости, - мала ль награда Героям за их доблесть, в память детям?

     Венками и цветами забрасывают оратора.

                ГОЛОСА Как речь его прекрасно прозвучала! Прекрасной жизнь была. И речь под стать. Как песня лебединая его Запомнится она навеки всеми. То песнь об Аттике. Элладе всей, В жестоких распрях до войны дошедшей, В которой, кто б ни победил, исчезнет С могуществом Афин и Спарты слава Держав великих, погубивших мир, Еще цветущий...
            ХОР ЖЕНЩИН О, речь Перикла, как всегда, прекрасна! Но поздно и, увы, боюсь, напрасна. Как песня лебединая она, -          А гибнет вся страна, -          Полна воспоминаний          В унисон стенаний     О павших в череде веков.          И наш удел таков.     Как радость жизни мимолетна,     Легкокрыла, безотчетна.     И эта юность, и весна -     Все минет так, еще война! Не почести я павшим воздаю.           Я слезы, слезы лью.

 

Сцена 2

Стоя Поикиле. Беженцы целыми семьями заняли здание; на ступенях лежат больные и трупы. Евтидем с семьей (жена, дочь, сын); прохожие со стороны рынка или агоры оглядываются с беспокойством и спешат выйти вон.

              ЕВТИДЕМ О боги! Граждане Афин, видать, Лишились разума.
                 ЖЕНА                                    Куда собрался?
              ЕВТИДЕМ Оставили дома, посев и поле, Ушедши от спартанцев, все спаливших Во след за нами; в городе укрылись, На радость детям, им-то развлеченье, На празднество приехали...
                 ЖЕНА                                                    Чумы!
              ЕВТИДЕМ Оракул, говорят, то предсказал И в древности еще: "С дорийской ратью, Мол, разразится мор."
                ЖЕНА                                           Вспомнили б Пораньше, и войны не затевали.
              ЕВТИДЕМ Тебя спросить забыли.
                 ЖЕНА                                           Жен спросить О всех делах, наиважнейших, разве Вы забываете - и в ночь, и утром? Лишь на агоре вы шумите зря, Как дети малые, и доигрались.
               ЕВТИДЕМ Да, мне пора. На суд собрался. Судят Кого б ты думаешь?
                  ЖЕНА                                       Перикла, знаю. Гетеры разорят и умного, Да умного скорей, чем дурака.
               ЕВТИДЕМ Оставь, жена! Ты повторяешь сдуру Остроты комиков. Мне не до смеха. В растрате денег обвинить стратега, Вернувшегося с флотом не с прогулки, А рейда с разореньем городов Пелопоннеса, - глупо! Ведь причина Острастки афинян скорей чума, А не Перикл, известный бескорыстьем Все годы, что  он первый среди равных. Сместят его, накажут, будет лучше?
                 КЛЕОН (проходя в сопровождении друзей) А хуже невозможно. Будет лучше! Быть бескорыстным - хорошо, не спорю. Растратить деньги можно и впустую. Да это же, как проиграть сраженье, С уроном неоправданным ничем!
               ЕВТИДЕМ Клеон нацелился в стратеги, вместо Перикла. Сколь они различны, боги!
                   ДОЧЬ      ( сидевшая на полу, с тревогой вскакивая ) Я заболела?

       Жена Евтидема и сын отшатываются от нее, заметив первые признаки заболевания - жар, покраснение глаз.

                       Я напугала вас.           ( В слезах пятится к выходу .)
                ЕВТИДЕМ Твоей красы и юности коснулась Из всех из нас зараза первой? Как! Несправедливо это, боги! Чистый Источник замутить кощунственно. Пусть я умру. Я не у дел своих. А ей еще цвести и после мора Детьми всю Аттику ей заселить, Как луг цветами. Стой! Не уходи!
                 ДОЧЬ Здесь жарко. Пить хочу. Пойду на речку.
              ЕВТИДЕМ Мы не в деревне, дочь моя. Что делать?
                 ЖЕНА Уж заговаривается она. Всегда была такой. Чуть что, вся в мыслях, Как богом одержимые вакханки. Ее не остановишь.
                  ДОЧЬ             ( рассмеявшись )                                    Да, прощайте!               ( Она убегает, Евтидем уходит за нею .)
               СОФОКЛ      ( в сопровождении раба ) Смотри же, чтоб никто не смел меня Коснуться, пробегая, из безумцев, Больных или пока здоровых - в страхе Иль сослепу.
                    РАБ                         Сидеть бы лучше дома, Когда нужда не гонит никуда.
               СОФОКЛ Я и сидел; в Колоне запирался В отцовском доме, как поэт в пещере. Как, бишь, его?
                    РАБ                              Да, знаю. Еврипид. Небось, сидит на острове в пещере, Где нет зловонья ни чумы, ни трупов, Не в чумном городе, как царь Эдип.
                СОФОКЛ Попал ты в точку. В Фивах мы, я царь, И я не выйду в город, чтоб увидеть Воочью язву моровую, в яви, Восставшую из мифов, среди сцен О разореньи Трои, об Афинах Скорбеть душой и думать, как о прошлом?
                КРАТИН          ( рабу, заступившему ему дорогу ) Чего тебе? Софокл, что это значит?
               СОФОКЛ                 ( добродушно ) Хранит меня от скверны, верный раб. Какие новости?
                 КРАТИН                               Перикл о сумме, Весьма внушительной, сказал, не может Дать разъяснений, лишь просил поверить, Потратил он ее для нужд Афин.
                СОФОКЛ Для подкупа, ведь  это ж ясно всем, Лиц должностных из вражеского стана, О чем сказать не время иль нельзя. Ему поверили?
                 КРАТИН             ( со злорадством )                              Ослабла вера Не только ведь в богов, но и в Перикла. Он первый виноват. Назначен штраф Немалый, с отстраненьем с должности.
                СОФОКЛ Увы! Афины без Перикла! В Спарте Вот будет ликованье.
                 КРАТИН                                         Без проклятья, Как видно, тяготевшего над нами!
                СОФОКЛ Перикл, как Феб, наслал на нас чуму.

Ватага подвыпивших мужчин и женщин со смехом рассматривает на ступенях больных и трупы.

Нет, ею увенчали боги царство Эдипа, странного судьбой, как Сфинкс. А эти разве афиняне? Боги! Что с ними сталось? Или смертность - новость?                 ( Уходит .)

 

Сцена 3

Двор дома Перикла. Аспасия и несколько женщин. В открытые двери в одной из комнат виден Перикл у постели сына Парала.

               АСПАСИЯ Никто не ведает, что за болезнь. Одна, все хвори заменив собой, Как Смерть сама подстерегает всех И неотступно, без различья в счете И в возрасте, и бедных, и богатых, - Поостеречься, неизвестно, как.
            1-Я ЖЕНЩИНА Бежать больных.
            2-Я ЖЕНЩИНА                                 Куда? Они повсюду.
               АСПАСИЯ Оставить близких, чтоб спастись самой?
            3-Я ЖЕНЩИНА Бегут.
               АСПАСИЯ              До переулка, где больные Стенают с воплями страшней Эриний? Ксантипп все убегал и первый умер, Парала, брата меньшего сгубив.
            1- Я ЖЕНЩИНА Он жив еще, безгрешный и разумный, В тени у брата вздорного все росший, А не отца, которого любил Как бы со страхом издали, как бога.
               АСПАСИЯ Похоже, так; поэтому отец С раскаяньем глядит на муки сына, Не в силах облегчить его страданья. И он, Перикл, ведь смертный, а не бог.

Перикл вздрагивает и, опуская голову, выходит. Аспасия подходит к нему, он отсраняется от нее.

                ПЕРИКЛ Постой! Он умер.
              АСПАСИЯ                                  Вижу.      ( Снова порывается утешить его .)
               ПЕРИКЛ               ( снова отстраняясь )                                              Я касался Его руки и лба с последней лаской, Которой был он обделен, я знаю, По скромности, но чаще из-за брата, И я напрасно их не разделял - И не сберег!           ( Плачет, тяжело расхаживая .)
             АСПАСИЯ                        Твоей вины тут нет.
               ПЕРИКЛ Побереги себя. Не прикасайся. И раб уйдет со мною за повозкой С Паралом. Тело предадим огню, Как ныне принято, и вещи сына, Собрать я все велел.
              АСПАСИЯ                                       Уж скоро ночь.
                ПЕРИКЛ Да, это кстати. Под открытым небом Мне будет легче и дышать, и плакать.
              АСПАСИЯ Уж не забыл ли с горя ты о сыне Перикле, милом, умном, весь в отца, Принявшего закон, едва ль разумный, Лишающий гражданских прав меня, Жену его, поскольку иноземка, И сына, - он незаконнорожденный!
                ПЕРИКЛ Аспасия! Прости, мой друг, прости!
              АСПАСИЯ Как! Сын Перикла, названный Периклом, Рожденный в Аттике благословенной, О боги, он не гражданин Афин! Теперь он покуситель незаконный На славу и отцовское наследство.
                ПЕРИКЛ Наследник он законный, пусть без прав Гражданских. Сохрани его для нас. И юных Муз.
               АСПАСИЯ                          Когда же ты вернешься?
                ПЕРИКЛ Наутро прах мы предадим земле. Под солнцем прояснится все со скверной, Достала ли она? Очистившись, Как птица Феникс на огне, вернемся.

        Стук в ворота. Входит вестник.

               ВЕСТНИК Перикл! Собрание призвало вновь Тебя в стратеги и постановило Послать с эскадрой за сто кораблей Вокруг Пелопоннеса  с ясной целью - Переломить событья на войне, Столь неблагоприятные, с чумой В придачу.
                ПЕРИКЛ                     Выступить мне против Спарты Или чумы? О, Феб, твои ли стрелы Афинян поразили? В чем повинны Афины перед светом вечной правды?
               ВЕСТНИК Мы провинились пред тобой, Перикл, В унынье впав от неудач и бедствий. Яви пример, как прежде, и ума, И доблести с могуществом Афин.
                ПЕРИКЛ Могущество не вечно. Царь персидский Владел всей Азией, теперь сатрапы Его царят, воюя меж собою, Как эллины, могущество Эллады Круша с усердием ее врагов. А значит это: уповать на мощь, Какой бы ни была она огромной, Безумие тиранов и царей.
              ВЕСТНИК На что же уповать?
               ПЕРИКЛ     (переглянувшись с Аспасией)                                    Я знал как будто...
              АСПАСИЯ Ты ж уповал еще на красоту; В ней строй и мера мирозданья в целом. И звезды ведь прекрасны тем, что вечны, И статуи, и стелы, Парфенон... Лишь красота переживет века Воочию или как память мира, Что в звездах в небе запечатлено.
               ПЕРИКЛ О, да! Но красоты боятся так же, Как мощи и свободы, а война Несет лишь разрушение, как время. Так, надо поспешить.
               АСПАСИЯ                                        Куда?
                ПЕРИКЛ                                                     О, да! Скончался сын. Еще один.
               ВЕСТНИК                                                  Прости!                   ( Уходит .)
                ПЕРИКЛ Тревоги, боль твои я разделяю И знай: не разрешив судьбы Перикла, - Теперь он не один такой в Афинах, - Я не оставлю вас; да многих дел Не завершил и старостью не тронут, Вновь молодость с тобою обретя.
                АСПАСИЯ Ты молод и душой, и телом, знаю. Недаром Олимпиец, но из смертных, И на море, в сраженьи, при осаде Ты будешь первым всюду, где опасность, Как вождь пусть осторожен, но как воин Неустрашим и быстр, и сам Арес, Тебя приметив, ринется на схватку.
                ПЕРИКЛ На помощь!
               АСПАСИЯ                        Если же врагам твоим? Ведь боги, говорят, завистливы, Ты ж счастлив был рожденьем и судьбою.
                ПЕРИКЛ Я счастлив лишь любовью и умом Аспасии, а слава - исполненье Призвания и долга непрерывно. Но если рок судил погибнуть ныне, Богов я возблагодарю от сердца. Блажен, кто умер во время, в зените И возраста, и сил ума, и славы, Не впавши, как ничтожество, во немощь.
               АСПАСИЯ              ( всплескивая руками ) Увы! Увы! В ничтожество впадем      С Периклом юным мы двоем,          Вернешься ли с победой, Пометил ты уж нас завидной метой,          Как Зевс своих детей          От смертных матерей.
                 ПЕРИКЛ Твой голос зазвучал, как в песне хора!    (Прощаясь, целует Аспасию.) Иду на площадь. Но вернусь я вскоре За телом сына, вы ж ложитесь спать.                 ( Уходит. )

 

Сцена 4

Внутренний двор дома Алкивиада, украшенный портиком, колоннадой и садом. Всюду статуи. В открытые двери видны интерьеры комнат, расписанных с изяществом и замысловатой гармоничностью линий и цвета на мотивы природы и мифов. Алкивиад расхаживает в пышном восточного типа халате, впрочем, едва одетый; флейтистки поют и танцуют, словно изображая живые картины с ваз и амфор; гетеры занимают беседой молодых людей, гостей и друзей Алкивиада. В одной из комнат видны столики с золотой и серебряной посудой с остатками пиршества.

                    РАБ        ( как распорядитель танцев и пенья ) Что вы застыли, как изображенья На вазах? Музыки не слышно? Эй!
               1-Й ЮНОША Они заснули в позах танцевальных, Застигнуты в веселии чумой.
               2-Й ЮНОША             ( хватаясь за кубок с вином ) Сходя душой в аид, куда наутро И нас потянет вереницей пташек, Наперебой чирикающих ныне, Блистая красотою оперений.
               3-Й ЮНОША Мы пташки иль павлины, дар Востока?
               2-Й ЮНОША Флейтистки - пташки, это ясно; мы, Как ни взгляни, в павлинов превратились, На радость женщин, как Алкивиад.

   Алкивиад взмахивает рукой.

              ХОР ЮНОШЕЙ Роскошен пир, прелестны девы в пляске; Без устали изнемогая в ласке     Движений тела, рук и ног,     Прельщая негой страстной впрок,     Зовут нас отнюдь не к забаве,          А к мужеству и славе.          И сладостен напев,     Как взоры, стан и бедра дев,     Открытых, в меру оголенных,          Все, как одна, влюбленных,          Как то велит Эрот,          А кто в кого не в счет.          Прекрасна юность наша,     Вином наполненная чаша!           ( Пляшет весьма замысловато .)
                 1-Я ГЕТЕРА Алкивиад! Что ты, мой друг, притих?
                 2-Я ГЕТЕРА О юности грустит, прошедшей скоро, Когда он был особенно хорош.
                 3-Я ГЕТЕРА Как юный бог! Как Феб.
                 1-Я ГЕТЕРА                                              Хотя капризен И в шалостях затейлив. Как Дионис.
                АЛКИВИАД Дионис! Феб! Когда б явился богом В Афины...
                1-Я ГЕТЕРА                ( целуя его )                       То же самое чудил.
               АЛКИВИАД         ( продолжая пребывать в унынии ) Осада Потидеи длится долго, Несносно долго, отвлекая силы, И нет возможности для нападений Совместно с флотом, - без сражений как же Врага-то можно сокрушить? И вот Мы сами, как в осаде, от чумы Несем потери тяжские, без счета, Позорные, как пленники чумы, Без доблести и славы. Ждать чего?!

 Стук в ворота. Раб впускает молодую девушку, одетую празднично, с венком цветов на шее.        

Кассандра? Ты здорова...
             1-Я ГЕТЕРА                                  И прекрасна, Как в первой юности. О, это чудо!
             КАССАНДРА Как! Я была больна? Не помню что-то. Мне снился сон ужасный, и во сне Едва не умерла я от позора, И гнева, и стыда...
             АЛКИВИАД                                  Тобою силой Потешились какие-то мерзавцы?
             КАССАНДРА Напрасно ты смеешься надо мной.
             АЛКИВИАД Нам снится то, что в помыслах лелеем, Чего стыдимся и боимся страшно. О, неужели до сих пор невинна, В безумие впадая то и дело И шастая неведомо и где?
              1-Я ГЕТЕРА Он пошутил. Играй и ты словами. На празднике веселость через край, Как чаша полная, должна плескаться.
              КАССАНДРА Какой же ныне праздник, не припомню. В Афинах похоронам нет конца. Я хоронила из родных и близких, Кого все бросили и где попало. Иль праздник здесь затеян в честь чумы?

      Все с ужасом отшатываются от нее.

                АЛКИВИАД            ( рассмеявшись зло ) Да, это бред безумной. Или шутка?
               КАССАНДРА         ( с удивлением взглядывая вокруг ) Нет, сон мой о тебе, Алкивиад. Я вижу, о, какая роскошь... Боги! Ты при дворе персидского царя Вельможа важный... Что с тобою сталось?
               АЛКИВИАД О, бедная! Совсем в безумье впала.
              КАССАНДРА               ( пошатываясь ) Когда бы я, потеря небольшая, Нет, вся Эллада в игрищах Ареса Безумствует у стен своих, не Трои! О, мужество безумцев! О, герои!             ( Застывает. ) И боги умерли. Одни надгробья Повсюду и гробницы в красоте Колонн и фризов беломраморных.           ( Падает с проявлениями признаков болезни на лице .)

         Стук в ворота. Входит Сократ.

                СОКРАТ Пришел незваный не на пир, простите. Как вестника послушайте, затем Вы можете и дальше забавляться. Ведь в юности и страх нас веселит До скорби и восторга, сам был юн.
              АЛКИВИАД Все ходишь босиком, а ведь в сандальях Скорее б уберегся от чумы.
                СОКРАТ Я уязвим не в пятки, как Ахилл. В Пирей вернулись корабли с похода С Периклом во главе.
               АЛКИВИАД                                        Я слышал новость. С чумой на кораблях куда же деться, Как дать сражение? Погибнуть лучше В бою, Сократ!
                 СОКРАТ                             О юноша, ты прав. Но если болен и стратег?
               АЛКИВИАД                                               О боги!
                 СОКРАТ Аспасия велела мне сыскать, Чтоб после ты не убивался слишком, Пируя здесь в часы, когда Перикл, Слабея, вот сомкнет глаза навеки.

Алкивиад бросается к выходу, Сократ его возвращает назад.

Оденься ты к лицу, как афинянин.
              КАССАНДРА ( поднятая служанками, вырывается из их рук ) Зачем ты спас персидского сатрапа, Мудрейший из людей? За красоту? Но внешность ведь обманчива, ты знаешь. Иль ничего не знаешь в самом деле, Лишь вопрошая всех. А кто отгадчик?
                СОКРАТ             ( с удивлением ) Кассандра! В самом деле угадала О том, как спас тебя у Потидеи.
             АЛКИВИАД     ( переодеваясь с помощью слуг ) Она еще не то наговорит. Не слушай ты ее, она безумна И, верно, не убереглась заразы.
               СОКРАТ О, бедная! Глаза воспалены, Трепещет, как менада...
            КАССАНДРА                                            Кто отгадчик? Не ты ли сам? Что ты нашел в себе? Отравлен смрадом, как Эдип, прозреешь И света не захочешь больше видеть. А я умру сейчас, прекрасной, юной, Сочтешь за благо поступить, как я.      ( Выпивает из кубка и падает навзничь .)
              1-Я ГЕТЕРА Кассандра опустила перстень в кубок.
              2-Я ГЕТЕРА О, храбрая! Уж верно, отравилась.
              АЛКИВИАД                    ( слугам ) Домой ее снесите. Да, сейчас.

        Рабы уносят девушку.

А вы останьтесь. Пир еще не кончен.
               СОКРАТ И ты останься здесь, Алкивиад. Напрасно я пришел к тебе, пожалуй, И в юности напрасно растревожил, Ведь ты всегда сбегал, как от Перикла, И от меня к друзьям своим и коням, Чтоб славы домогаться преходящей. А я скажу Аспасии о смерти Кассандры и пророчествах ее. Их смысл невнятен, как и подобает, Но все прояснится ведь в наших судьбах.                   ( Уходит .)

    Алкивиад выбегает за Сократом.

 

Сцена 5

Двор дома Перикла. Женщины у дверей в женские покои; ряд лиц из представителей власти, Софокл и Еврипид. В открытые двери видно ложе, на котором полулежит Перикл; Аспасия стоит в дверях.

               СОФОКЛ Болезнь ведь протекает страшно - с кашлем Кровавым; жар сжигает изнутри Все тело;  сыпь на коже с волдырями; И жажда мучает, затем понос, Опустошительный, - в итоге смерть На день седьмой или девятый. К счастью, Перикл страдает меньше, может быть, И хворь иная у него и зря С сознаньем смерти он уже смирился.
              ЕВРИПИД Могучий духом, он роптать не любит, Судьбу свою с готовностью приемлет - И в знатности своей, и превосходстве, Как и в уничиженьях от толпы, И от чумы, как равный среди равных.
              СОФОКЛ Аристократ, послушный воле плебса; Афинской демократьи воплощенье, Чистейшее и высшее, как небо В прекрасный день...
               ЕВРИПИД                                 Что клонится к закату, Весь в заревах войны над всей Элладой.

Аспасия подходит к женщинам. Перикл появляется в дверях, одетый, как для приема гостей, взглядывает жадно на небо в высоких белых кучевых тучах и, опуская голову, поддерживаемый слугами, возвращается назад. Все взволнованны.

                СОФОКЛ Перикл поднялся! Улыбнулся нам, Что мы его оплакивать собрались.
               АСПАСИЯ Увы! Увы! Взглянуть на свет он вышел В последний раз и попрощаться с нами.          ( Заглядывает в комнату и отшатывается .) Я вижу тело без его души.

       Стук в ворота. Входят Алкивиад и Сократ.

                СОФОКЛ Он умер, превозмогши смерть с чумою, Как воин доблестный на поле брани.
               АСПАСИЯ Не надо слез. На погребеньи плакать Мы будем вволю, до потери сил О павших за последний год войны И от чумы с мольбой к богам Олимпа Предел безумию среди людей, Бегущих с кликами, с пеаном к смерти, Означить, с разумом согласный, с Правдой. Я обращаюсь к Музам. Ваш любимец, Покинув свет, душою беспечальной В аид снисходит, в сумрак бесприютный. Воспомня жизнь, бессмертную во славе, Воспойте песнь душе его во след.

Меж кучевых туч пробиваются лучи солнца и сияние, как будто глянули с небес боги.

 

ЭПИЛОГ

Вид на Акрополь откуда-то сверху. В ослепительном сиянии паросского мрамора Парфенон. В стороне среди статуй проступает мраморный бюст Перикла в шлеме с его именем.

                ХОР МУЗ Война все длится. Греция в руинах. Иному богу молятся в Афинах. Лишь в мраморе хранится, как живая тень,        Далекий лучезарный день. О, род людской! Воинственнее зверя Он ищет славы в игрищах Арея, И полчища племен, как вал времен,        Все рушат Парфенон. А он стоит, на удивленье свету, Как сон, приснившийся поэту, В руинах весь, но символ красоты        И воплощение мечты.        Все кануло и канет в лете, Но век Перикла вновь сияет, светел, Как вешний день, с богами на Олимпе,        И Гелиос несется в нимбе.        А на поля ложится тень.        Повремени, прекрасный день!        Эллада - школа всей планеты,        О чем поют давно поэты.        Но нет идиллии в былом И лучше, кажется, забыться сном. Лишь красота, взошедшая над миром,        Осталась навсегда кумиром, Предтечей жизни новой, как весны,             В преданьях старины.             Так, верно, вещих слово:        Что было, сбудется все снова.

                                                                    2000 г.