Телестерион [Сборник сюит]

Киле Петр

Сюита из комедии «Анна Керн»

 

 

ПРОЛОГ

Санкт-Петербург. Зал в колоннах в доме Олениных на Фонтанке. Шарада, то есть в живой картине молодая женщина поразительной красоты изображает Клеопатру, в руке у нее корзина с цветами. Среди гостей баснописец Крылов с его колоритной фигурой, мелькают также Дельвиг в очках, генерал Керн, Полторацкий, — все как бы в дымке воспоминаний. На переднем плане останавливаются Пушкин и офицер.

П у ш к и н. Слишком юна и невинна для Клеопатры Анна Керн.

О ф и ц е р. Однако она замужем и молодая мать.

П у ш к и н. А кто ее муж, этот счастливец?

О ф и ц е р. Боевой генерал.

П у ш к и н. Ого! Значит, он стар. На твое счастье, я думаю.

О ф и ц е р. Я ее двоюродный брат.

П у ш к и н. Тем лучше! И что же такое, скажи, Анна Керн?

О ф и ц е р. Она робка и серьезна; с увлечением читает Руссо и мадам Сталь. Она умна.

П у ш к и н. Зачем хорошенькой женщине ум? Подойдем к ней. (Осмотрев корзину с цветами и указывая жестом на офицера.) А роль змеи, как видно, предназначается этому господину?

Анна Керн, отвернувшись, уходит.

О ф и ц е р. Ах, Пушкин! Твоя шутка не понравилась госпоже Керн.

П у ш к и н. Я же говорю: зачем хорошенькой женщине ум? Красота в ней — всё! В досаде на меня она и вовсе блистательна. (Наблюдая за Керн издали, застывает в задумчивости, как в шараде, привлекая внимание окружающих.)

 

1

Тригорское. Парк над рекой. Шум ветра в верхушках деревьев; лиловые тучи закрывают солнце, и воцаряются ранние летние сумерки. У скамьи Анна Вульф и Анна Керн.

                К е р н Поднялся ветер и свежее стало. И нету комаров. Как хорошо!
               В у л ь ф А не принес бы ветер дождь с грозою.
                К е р н Что за беда? Еще свежее станет. Я рада солнцу, также и дождю, Как из темницы вышедший на волю…
               В у л ь ф Так плохо с мужем?
                К е р н                                      Будет обо мне! Как рада я, что вырвалась до вас. Сей мир, где нет мундиров и чинов И детством нашим веют лес и дали.
               В у л ь ф А Пушкин?
                 К е р н                      О, то щедрый дар судьбы! Но с ним ведь невозможно знать, что выдаст, Спускаясь к нам с небес, где он творит. Мы с ним едва разговорились. Странно, День-два робел он явно предо мной, А с вами в ту же самую минуту Беспечно весел, простодушен, мил, А то угрюм до тучи, — как ребенок.
               В у л ь ф Да, невозможно мил, когда влюблен И ласки просит взглядом, даром слова…
                 К е р н Да все мы таковы.
                В у л ь ф                                   В поэте все Видней и все сильней, и грусть, и нежность, Что и тебя захватывает всю.
                 К е р н Итак, ты влюблена, ты любишь, вижу. Но он, затронув сердце, не идет Тебе навстречу, множа только встречи.
                В у л ь ф             ( вспыхивая вся ) Все влюблены в него. И маменька. А ты? Ведь нынче он тобою занят. Ты взором нежным увлекла его…
                 К е р н Что делать, если с полным восхищеньем Я слушала поэта — и глядела, Не помня о себе, забыв тревоги, Истаивая вся от наслажденья, Конечно, поэтического только, Без всякой мысли о любви, хотя Поэзия всегда поет любовь, Как музыка, как свет небес весенних.
                В у л ь ф Ты рада сладострастно, как цыганка, Что пляшет и поет от всей души; Нас в детстве навещал в деревне табор Всегда к весне, ты помнишь?
                 К е р н                                                 Да, конечно. Всю жизнь сынов природы он представил, С явлением Алеко среди них, Лишь для себя желавшего свободы И счастия, с готовностью в душе На дикое убийство двух влюбленных.
                 В у л ь ф Но как он мог помыслить даже это?
                  К е р н Как был хорош он в вдохновенном чтеньи, В сиянии зубов, как бриллиантов, И глаз, что синева с цветеньем роз В весенний день; а голос, столь певучий, И впрямь: "И голос, шуму вод подобный", Как про Овидия сказал в поэме. Скажи, кто голову вскружил кому?
                 В у л ь ф       ( впадая в полное отчаянье ) Нет, в самом деле ты в него влюбилась!
                  К е р н       ( в раздумьи качая головой ) Я в полном восхищеньи — это счастье! Да, счастье, несравнимое ни с чем.
                 В у л ь ф С любовью даже?
                   К е р н                                 Даже и с любовью. Здесь музыка, объемлющая небо, — В любви же много муки и страданья. Поэзия — то лучший мир для смертных, Куда возносит нас питомец Феба. Как это хорошо! Я в упоеньи. Вот жизнь, какой всегда желала я. Здесь рай земной, как в детстве нашем было.
                 В у л ь ф Но он влюблен скорее, как Алеко.
                   К е р н Тем хуже для него, да и для нас.
                 В у л ь ф Мы с ним, как брат и сестры, поневоле. А ты — другое дело.
                  К е р н                                    Почему же? Мы все здесь сестры. Он же наш поэт, Питомец муз и Феба. Я мечтаю: Тебя бы выдать замуж за него, Чтоб мне иметь пристанище у вас.
                В у л ь ф Ты говорила с ним?
                  К е р н                                    Ах, нет, конечно.
                В у л ь ф Прошу тебя: не заикайся даже. Прислуга прожужжала уж ему Все уши.
                  К е р н                Да? И что он?
                 В у л ь ф                                           Лишь смеется, Что он не моего романа, мол, Иль я умна уж слишком для жены.
                  К е р н Он молод. О женитьбе думать рано. Да он же в ссылке здесь, как в заточенье, И обязательства не может взять.
                 В у л ь ф Мы здесь на воле.
                  К е р н                                  Он-то на цепи. Как кот ученый.
                В у л ь ф                               Ты смеешься?
                 К е р н                                                          Я? Скорее плачу — и на мне оковы. И что за чудные стихи твердит, Со слов, как говорит, старушки-няни.
                В у л ь ф     У Лукоморья дуб зеленый;
                  К е р н     Златая цепь на дубе том;     И днем и ночью кот ученый     Все ходит по цепи кругом;
                В у л ь ф     Идет направо — песнь заводит,     Налево — сказку говорит.
                  К е р н     Там чудеса: там леший бродит,     Русалка на ветвях сидит;
                В у л ь ф     Там на неведомых дорожках     Следы невиданных зверей…

Солнце, выглядывая из-под туч, освещает поляну над рекой, где происходит некое шествие самых причудливых существ, а также зверей и птиц.

                 К е р н Чудно, не правда ли? Да это разве Не наши ряженые?
               В у л ь ф                                    Может статься. И освещенье, как нарочно. Пляшут И речи произносят, и поют.
                К е р н Шарада, несомненно. Пушкин — мастер На неожиданности — что представил?

Показывается юная барышня, одетая под крестьянку.

               В у л ь ф           ( с изумлением ) Кто ж это?
                К е р н                      Разве не сестренка наша? Прошла, как будто не видала нас, Хотя не без опаски озиралась. Шарада? Или здесь какая тайна? Пойдем за нею.
               В у л ь ф                              К озеру идет. Вот спряталась за деревом поспешно.
                К е р н У берега, у самых камышей Стоит не пастушок, а явно барин. Не знаешь, кто?
               В у л ь ф                               Пожалуй, да. Иль нет.
                К е р н При сумерках в лесу вода сияет, Как будто длится день там без конца, И плавает там лебедь величаво…
               В у л ь ф Царевна-лебедь.
                 К е р н                               Можно согласиться. В ней женственность девичья проступает, И дум исполнена веселых, нежных, Купаясь в зеркале воды и света.
               В у л ь ф А юноша столь ею очарован, Что, кажется, к ней обращает речь На диво барышне-крестьянке нашей.
                 К е р н Постой! Не сон ли это?
               В у л ь ф                                             Чудеса!
                 К е р н За ними наблюдают, кроме нас, Смотри, медведь и заяц вислоухий…
               В у л ь ф И ворон с белкой на дубовой ветке, И лось, вошедший в воду, с серой цаплей.
                 К е р н И речь ведут между собою мирно.
             М е д в е д ь     А князь-то, верно, помешался.
                  З а я ц           Не подвергай суду.
              М е д в е д ь     А я в любви не забывался.           Всегда изрядно дрался           И славно забавлялся.
                    З а я ц           Но то ведь раз в году.
               М е д в е д ь           А больше и не надо.     Иначе, слышь, не будет лада.
                    Л о с ь           Когда ж ты все влюблен,           Прощай покой и сон.
                   Б е л к а     А барышня-крестьянка здесь.               Теперь все в сборе.
                   В о р о н           А князь в великом горе,           Что он задумал днесь?
                 М е д в е д ь            Умора! И в кого же он,                Сей князь, влюблен?                Ужели в птицу,                Или в девицу?
                    Л о с ь     Ей вздумалось знакомство свесть            Под видом поселянки.
                  В о р о н     Отцы в вражде. А где же честь            У барышни-крестьянки?
                    Л о с ь            А князь, томясь любовью            И молодою кровью, Ее писать уж научил — на бересте; Признавшись ей в своей несбыточной мечте, Однако тут же руку жал ей нежно     И целовал в уста прилежно.
                  В о р о н     Девица млела от стыда И поклялась: уж больше никогда,            Пока влюблен он в птицу,            На честь ее не покусится.
       Б а р ы ш н я-к р е с т ь я н к а Да полно вам болтать здесь всякий вздор.
                М е д в е д ь У князя с лебедем послушай разговор.     Итак, великое молчанье.     Здесь ныне тайное свиданье.
                   К н я з ь             Чарующе чудесна,             Как вод и света песня.             Ты — Леда; нет, скорей             Одна из дочерей             В стремительном полете             Ликующих столетий.
                   Л е б е д ь           Я — Леда? Дочь ее? Не знаю.          Но долг дочерний пред отцом,          За бога ли его признаю,          Исполню я и под венцом.
                     К н я з ь          Грозит нам скорая разлука?          Зачем тогда явилась здесь?
                   Л е б е д ь          Не здесь я, только наша мука,          Вся жизнь и сны земного круга;          Разлучены ж давно и днесь.
                     К н я з ь          О, нет! В шарады не играю я.          Ничьей не будешь, — ты моя!

Князь накидывает сети; лебедь исчезает не то в бездне вод, не то неба; он в отчаянии бросается сам в сети. Барышня, являясь в настоящем виде, вытаскивает князя из воды.

                 Б а р ы ш н я Вы дышите? Вы живы. Слава Богу!
                    К н я з ь Зачем за мной следила?
                Б а р ы ш н я                                             Вздор какой! Я к озеру пришла своей тропой. А вы что сделали с царевной-лебедь?
                    К н я з ь Уплыла, унеслась; то греза и мечта; Таинственна, как жизнь и красота.             ( В восторге .)         Или как вы! Кто вы, о дева?              Царевна-лебедь с неба,                   Сошедшая сейчас         Спасти меня ж в моих сетях?!

Звери и птицы, гадая, будет свадьба или нет, расходятся; между тем гаснет свет над озером и воцаряется ночь.

                 В у л ь ф Погасли небеса. Какая темень! Бушует ветер, дождь идет, все мокро.
                  К е р н И это длится с вечера, наверно. И ночь уже давно. А где ж мы были? В театре будто. Выйдя, в дождь попали.
                В у л ь ф Коль так, пускай карету подают. Смотри, огни! И голоса. Нас ищут.
               Г о л о с а Ау! Одна, другая Анны, где вы? Не лешие вас унесли с собою?
         М у ж с к о й  г о л о с Смотрите, лешие, я вам задам За баловство такое!

Являются с фонарями Осипова, Алексис, Пушкин и другие.

              О с и п о в а                                      Слава Богу! Куда вы забрели? Боялась я, В болота топкие.
                 К е р н                                 У озера Мы были. Пушкин! Прямо уж признайтесь, Как чудно вы нас разыграли?
              О с и п о в а                                                        Пушкин? Да он сейчас примчался под дождем, Чтоб голову, горячую, как солнце, От мыслей и страстей его героев Ушатом с неба охладить слегка, Иначе волосы завьются слишком, Как у природных негров, говорит.
                 З и з и Мы думали, вы забрели к поэту. А вас нигде и нет, в грозу и дождь.
               В у л ь ф Да дождь сейчас начался. Разве нет? И ночи тьма надвинулась внезапно.
                 К е р н Все здесь сияло ярким светом вод И неба на закате — как в театре, И в озере, прозрачном, как кристалл, Царевна-лебедь плавала предивно; И звери разные здесь речь вели О барышне-крестьянке и о князе, Пришедших на свиданье…
                В у л ь ф                                                   Не поймешь, Кого с кем.
                  К е р н                      Князь-то явно был влюблен В царевну-лебедь; между тем крестьянку Он грамоте учил на бересте, А поцелуями — азам любви.
             О с и п о в а Ну, право, милые мои, я смысла Не вижу в ваших шутках.
                П у ш к и н                                        Отговорки!
                  К е р н Нет, тетя, мы не шутим. Если Пушкин К шараде не причастен, я не знаю, Что и подумать.
              О с и п о в а                               В дождь, в грозу шарада?
                  К е р н То было вроде представления — На сцене, ярко освещенном, мирном, И не было вокруг дождя и ветра.
                 В у л ь ф Влюбленный князь, боясь разлуки с птицей, Набросил сети на нее внезапно. Поймать же не сумел. В отчаяньи Решил он утопиться не на шутку В сетях же собственных; спасла его Крестьянка, барышней представ премилой; Безумный князь вообразил, что птица Не унеслась, а обернулась девой. И звери все гадали, будет свадьба Иль нет, как ночь сошла и дождь пошел.
              О с и п о в а Прекрасно, милые! А князь не Пушкин? Не он ли здесь ловил царевну-лебедь, Забрасывая сети? Я дознаюсь, Кто барышня-крестьянка…
                   К е р н                                                  Тетя, здесь Совсем не то, что можно бы подумать. Не мы шараду сочиняли. Пушкин! Скажите, что все это значит?
               П у ш к и н                                                      Сон! Видение, быть может. Здесь природа Срослась с поверьями минувших лет, И камыши нам шепчут были. Буря Уж пронеслась, и облака бегут, Светлея; в небе словно длится день. Природа здесь — как таинство преданий И ваших грез, о, милые мои, Я ими жил здесь, счастлив и угрюм, Все скажется в романе, сотворенном Не мной, а вами в жизни. Русская Деревня — скука, думаешь, — нет, чудо, Приют наш милый, вечный, как природа.
                О с и п о в а О Пушкин! Вы прощаетесь как будто…
                П у ш к и н Я с вами каждый день прощаюсь. Здесь, Едва сойду я с вашего крыльца, Мой конь уносит далеко, в эпохи Былинные и смут и потрясений, Прошедших некогда, иль уж грядущих, И я, трагедией своею занят, Томим предчувствием все новых смут На сцене, где в актерах все друзья, И вы, и недруги, сам царь и я.

Между тем все выходят к скамье над рекой, ибо взошло солнце, осветившее неоглядные дали лугов и лесов.

 

2

Тригорское. В гостиной в ее разных концах Пушкин и Керн: она глядит на него нежным, чарующим взором, он — с изумлением. Вбегают юные барышни и застывают; входят Осипова и Анна Вульф.

О с и п о в а. Прелесть, не правда ли? Милая моя, мы решили с тобой ехать в Ригу.

К е р н. Уже надо ехать? (Уходит в другую комнату, вслед за нею Вульф.)

Керн и Анна Вульф.

В у л ь ф. Что здесь произошло?

К е р н (рассмеявшись). С Пушкиным? Ничего. На мою беду, у меня нет середины — всё или ничего — мой нрав таков; я либо холодна, либо горяча, а равнодушной быть не умею.

В у л ь ф. Я знаю.

К е р н. Он думает, что мне весело жить в обществе офицеров. А мне скучно и тоска, как он выражается. Как и муж, они сплошь и рядом такие противные. Но когда ты спокоен, смотришь на них безо всякой досады, словно на китайские тени, — только и разницы, что эти говорят, — но наперед знаешь все их вопросы и ответы. Расстаешься с ними совершенно равнодушно.

В у л ь ф. Как бы хорошо, если бы ты осталась здесь с нами!

К е р н. Это началось давно, пять лет еще тому назад, когда я жила с мужем здесь поблизости, в Пскове, а вас в Тригорском в то лето не было, и мне уже было ясно, что не вынесу долго этой жизни, и отдушиной для меня, — это и он понимал, — была поездка к родным, которые в свою очередь были озабочены тем, чтобы я вернулась к мужу. Он говорил, бывало, что ежели я чувствую себя такой несчастной, нечего мне было и возвращаться, раз уж он меня отпустил, а он, разумеется, оставил бы меня в покое и не стал бы ни приезжать за мной, ни принуждать меня жить с ним, раз я все время колеблюсь. Вот вам его принципы, его образ мыслей. Чем больше я его узнаю, тем яснее вижу, что любит он во мне только женщину, все остальное ему совершенно безразлично.

В у л ь ф. Может быть, таковы все мужчины?

К е р н. Нет, мой супруг — все-таки редкость. Ему ничего не стоит взять мои красивые часики и послать племяннице, и хоть мне их и жалко, я отдаю их, даже не показав своего огорчения, не хочу, чтобы он думал, будто подобные вещи способны меня расстроить. Но что же это? А ведь это еще самые невинные его поступки. Но меня возвращают к нему, как выдали замуж, не пожелав узнать мою душу.

В у л ь ф. Есть много резонов…

К е р н. Никакая философия на свете не может заставить меня забыть, что судьба моя связана с человеком, любить которого я не в силах и которого я не могу позволить себе хотя бы уважать. Словом, скажу прямо — я почти его ненавижу. Каюсь, это великий грех, но кабы мне не нужно было касаться до него так близко, тогда другое дело, я бы даже любила его, потому что душа моя не способна к ненависти; может быть, если бы он не требовал от меня любви, я бы любила его так, как любят отца или дядюшку, конечно, не более того.

В у л ь ф (невольно рассмеявшись). Ничто не вечно.

К е р н. Да, конечно, я нахожу успокоение в мыслях о некоем счастье в грядущем. Кто не желает себе добра? Неужели преступление желать себе счастье? Мысль эта ужасна… Бог мне свидетель, зла я никому не желаю, напротив, желаю ему всякого счастья, только чтобы я к этому не имела отношения. Как мне выдержать подобную жизнь?

В у л ь ф. Мы поедем к тебе.

К е р н. С вами, конечно, веселее будет мне. И косвенно и моему драгоценному супругу, которому завидует Пушкин. О, как говорит Фигаро: "Ах, как глупы, эти умные люди!"

В у л ь ф. Он простодушен, но этого не любит в себе.

К е р н. Он еще совершенно не знает меня. Он думает, я люблю кружить головы… Нет, я уверена, нет женщины, которая так мало стремилась бы нравиться, как я, мне это даже досадно. Вот почему я была бы самой надежной, самой верной, самой некокетливой женой, если бы… Это "если бы" почему-то преграждает путь всем моим благим намерениям.

В у л ь ф. Значит, ты все-таки любишь кружить головы?

К е р н. Стоит мне полюбить, я буду любить до последнего своего вздоха, так что не беспокойтесь, несчастных из-за меня будет не так уж много, ты же знаешь, что иной раз это получается помимо моей воли. Так что просто из сострадания к мужскому полу я решила как можно реже показываться на людях, чтобы избавить его от страданий несчастной любви. Впрочем, довольно мне шутить, ангел мой.

В у л ь ф. Ты успокоилась?

К е р н. Как видишь!

Выходят в гостиную, где к ночи все собрались для музицирования и пения. Звенит гитара.

О с и п о в а. А, знаете, какая мысль мне пришла в голову? Луна вскоре взойдет, небо чисто… Мы совершим прогулку в Михайловское. На двух колясках. Алексис, распорядись!

Все с оживлением высыпают во двор.

 

3

Михайловское. Старый запущенный сад. Ночь. Из двух подъезжающих друг за другом колясок сходят Пушкин, Анна Керн, Анна Вульф, Алексис и Осипова.

О с и п о в а. Не станем входить в дом. Слишком хороша ночь.

А л е к с и с. Да Пушкин и не готов к приему гостей.

П у ш к и н. Кабы я знал, сударыня, что вы затеете эту прогулку в Михайловское, да еще в прекрасную летнюю ночь!

О с и п о в а. А вы, милый Пушкин, как будто не возражали?

П у ш к и н. Напротив, я счастлив. Ничего подобного не могло придти в голову.

К е р н. А как же глупая луна на этом глупом небосклоне?

П у ш к и н. Я люблю луну, когда она освещает прекрасное лицо.

О с и п о в а. Мой милый Пушкин, будьте же гостеприимны и покажите госпоже ваш сад.

Пушкин подает руку Керн и быстро, точно бегом, уводит ее в сад. Алексис, Анна Вульф и Осипова следуют за ними, отдаляясь друг от друга.

А л е к с и с. Маменька! Вы бываете опрометчивы, как Пушкин.

О с и п о в а. Что ты хочешь сказать, Алексис?

А л е к с и с. Зачем было затевать эту прогулку в Михайловское? Что если это дойдет до ушей генерала Керна?

О с и п о в а. Мне хотелось утешить Анету и Пушкина на прощанье.

К е р н (споткнувшись). Не так скоро, Пушкин!

П у ш к и н (вздрагивая). Вы споткнулись о камень.

К е р н. Нет, это корни старых деревьев проступают из-под земли. Вы знаете мой девиз? "Не скоро, а здорово".

П у ш к и н. У вас такой девиз? Нет, сударыня, это камень. Я завтра утром подберу…

К е р н. Зачем? Выбросить, чтобы другая на моем месте не споткнулась и не упала?

П у ш к и н. Другая? На вашем месте? Нет, это невозможно. Еще в первую нашу встречу вы произвели на меня совершенно особенное впечатление.

К е р н. Особенное? Однако же вы весьма дерзко заговорили со мной о змее, роль которой отвели моему двоюродному брату.

П у ш к и н. Я заговорил с Клеопатрой. О чем же я у нее мог спросить? Вы снова промолчали. Когда ни встречу вас, отчего рядом с вами всегда двоюродный брат, то гвардейский офицер, то студент, народ, знаете ли, опасный?

К е р н. Чем же? Слава Богу, у меня много братьев и сестер. Вот почему вы столь ревниво относитесь к ним?

П у ш к и н. Это же ясно.

К е р н. Это вам ясно, а мне — нет.

П у ш к и н. При красоте вы столь обаятельны, что всякий, на ком останавливается ваш взор, обречен. У брата, который только прикидывается братом, есть право быть рядом с вами во всякое время, сопровождать вас, а у меня — нет, и как же мне не ревновать?

К е р н. Опять споткнулась.

П у ш к и н. Да, здесь повсюду из-под земли выступают старые корни, быть может, уже высохшие. Признаться, я ревную вас и к генералу Керну. Вообще мне трудно представить, как можно быть вашим мужем, как не могу представить рая.

К е р н (споткнувшись). Кабы вы знали, я предпочла бы быть в аду, чем в раю с моим драгоценным супругом.

П у ш к и н. Что вы сказали?

К е р н. Очевидно, я выругалась, ударившись о старые корни. Кстати, вы еще шутили с моим братом за ужином у Олениных, сидя за моей спиной, что предпочесть — ад или рай.

П у ш к и н. Я хотел попасть в ад, полагая, что там много хорошеньких женщин.

К е р н. А я довольно сухо сказала, что в ад не желаю.

П у ш к и н. И тогда я раздумал, решив, что мне лучше всего быть там, где вы будете. Но с вами, сопровождая вас, уехал ваш брат. Я стоял на крыльце в морозную ночь и глядел на ваш отъезд с завистью. Пусть мне говорили, что вы замужем, вы молодая мать, но вы выглядели такой невинной девочкой; на вас было тогда что-то вроде крестика, не правда ли?

              В у л ь ф                 ( одна ) Я здесь бродила, не решаясь даже Кому-то показаться на глаза, Как тень Анеты, вышедшей из дома В послеполуденное время сна В деревне и в селеньях по округе, И лишь тогда мне было хорошо, Как будто здесь живу не просто в грезах, — О, сон мой, счастье одинокой девы!

К е р н. Странно. В нашу первую встречу вы держались со мной дерзко…

П у ш к и н. Как со всеми хорошенькими женщинами, которые любят очаровывать и побеждать.

К е р н. Но сейчас проступают чувства в ваших воспоминаниях, словно вы успели в меня влюбиться.

П у ш к и н. Тогда — или теперь?

К е р н. Тогда.

П у ш к и н. Тогда я лишь вынес некий воздушный образ, который снова возник, когда я получил известие о вас от моего друга Родзянки и Анны Николаевны, и шесть лет изгнания осветились воспоминанием о вас, будто я страстно, как бывает в юности, был влюблен в вас. И вот вы явились здесь, в Тригорском, в Михайловском, в моем уединении все такая же юная и пленительная, это чудо. Это похоже на сон, на мечты юности, когда я уже давно не юноша. Это похоже на любовь, — быть влюбленным в вас легко, — но это совсем не то.

К е р н. Что же это?

П у ш к и н. Не знаю. Как прекрасна эта ночь, окутывающая нас в сумрак, и в вышине светлая, звездная, — что же это, скажите, вы знаете?

К е р н. Я думаю, это счастье, и ничего лучше не бывает во всей Вселенной.

П у ш к и н. Да, счастье, которое пробуждает слезы и вдохновение.

К е р н. Нас зовут.

П у ш к и н. Зачем вы уезжаете? Только-только мы с вами… разговорились.

К е р н. Прасковья Александровна опасается…

П у ш к и н. Что я влюблюсь в вас?

К е р н. Нет, что я влюблюсь в вас, и тогда уже никому не удастся меня вернуть к мужу.

П у ш к и н. Как это было бы восхитительно!

К е р н. Помимо вас, когда я уезжаю к родителям в Лубны или к родным сюда, — это всегда предел в моих отношениях с мужем. Меня отпускают во избежание худшего — с тем, что это отдушина для меня, с тем, чтобы отец, а ныне моя тетушка образумили меня и вернули к мужу. От меня же всего можно добиться лаской и состраданием, на что не способен мой драгоценный супруг.

П у ш к и н. Но ваш отец и ваша тетушка, возможно, правы, хотя бы отчасти, иначе бы вы их не послушались.

К е р н. Можно и так рассудить. Я думаю, император Александр Павлович отчасти прав, отправив вас сначала на юг, где новизна впечатлений сказалась столь благотворно на развитии вашего таланта, затем в деревню, где в тиши уединения созрела ваша поэзия, сосредоточились мысли, душа окрепла и осмыслилась. Но, как вы не можете благословить ваше изгнание, так и я не могу — мое заточенье.

П у ш к и н. О, благодарю!

К е р н. За что?

П у ш к и н. За слова, по которым я вижу, что вы думали о моей участи. Вы удивительны! Вы божественны!

 

4

Рига. Дом военного коменданта генерала Керна Е.Ф. Гостиная, в которой Ермолай Федорович, сидя в кресле с полусонным видом, курит, и комната, в которой Анна Вульф и Анна Керн расхаживают в тревоге.

                  К е р н Ах, что со мною делают родные!
                 В у л ь ф Прости, прости! Из лучших побуждений Всегда так маменька ведет себя. Какая новость в том для нас с тобою?
                  К е р н Отец — он мало выдал замуж рано, Не разобравшись ни в моей душе, Столь любящей и жаждущей быть верной, Ни в бравом генерале в летах, нет, Мое приданое, что отдал, сам же Мое имение пустил по ветру, Последнее пристанище мое.
                В у л ь ф Нет, слез твоих я видеть не могу…
                 К е р н Да, я дала согласье на аферу, Как и на брак, доверившись отцу, Которого по-прежнему люблю, Как с детства обожала за веселость. Сейчас он беден, весь в долгах, и лучше Он понимает, каково мне с мужем, И не грозится выгнать уж меня Из дома, ежели оставлю мужа.
                В у л ь ф Вот ты уже смеешься над бедой!
                 К е р н Роптать на близких бесполезно так же, Как на судьбу; но лучше бы они Не вмешивались в жизнь мою, желая Добра ли, если зло выходит мне?
                В у л ь ф Прости! За маменьку мне, право, стыдно. Не знаем мы, какого содержанья Письмо попалось в руки ей.
                 К е р н                                                     Она Позволила себе прочесть чужое, Когда так просто передать мне в руки, Спросить, и я дала бы ей прочесть; Ведь у поэта тайны нет от света, Он искренен, все мысли на устах, Он жаждет отклика, любви и счастья, С мольбою обращаясь к красоте, Поет любовь, как соловей пернатый, Что в прозе, что в стихах. Какие тайны?!
                  В у л ь ф Что ежели влюбился он всерьез?
                   К е р н А если тайны, то скорей отдайте Письмо, не адресованное вам, — Не дети ж мы? Скорей она ребенок, И трудно мне сердиться на нее.
                 В у л ь ф Но как бы все ж ее нам образумить? Алексиса, быть может, попросить?
                  К е р н Да он-то отдал матери все письма. И то, от Пушкина, ей в искушенье.
                  В у л ь ф Над нами он надзор по-братски чинит.
                   К е р н И ревность Пушкина к нему смешна.

Дамы, рассмеявшись превесело, продолжают разговор. Входит в гостиную Алексей Вульф, генерал Керн, не меняя позы, предлагает сигару.

Г е н е р а л. Ни вас не дождались мы к обеду, ни дамы, кроме Зизи, не вышли к столу.

А л е к с и с (закуривая). Ах, что случилось, Ермолай Федорович?

Г е н е р а л. Грозой пахнет. А перед грозой меня всегда клонит в сон. Я не знаю. Мне не докладывают. Но у всех на устах Пушкин. Что такое Пушкин? Это тот самый стихотворец, которого за возмутительные стихи государь император сослал на юг, оттуда в деревню его матери под надзор губернатора Псковской губернии Адеркаса? Чем же он столь примечателен? Стихи пишет? У меня все офицеры пишут стихи.

А л е к с и с (с важным видом). Что такое Пушкин? Я могу рассказать вам анекдот. В обществе, где бывает и наш баснописец Крылов, как-то заговорили о Пушкине. Крылов, по своему обыкновению, заснул, полулежа в кресле…

Г е н е р а л. Я его видел в доме Олениных, и точно он после ужина всегда спит.

А л е к с и с. Заснул и даже похрапывает, к чему все привыкли. Однако же решили узнать его мнение, растолкали без всякого стеснения при великом уважении к старцу и спросили у него: "Что такое Пушкин?" — "Гений!" — промолвил Крылов и снова захрапел.

Г е н е р а л. Гм, гм. Гений. Наполеон был гений, однако же мы его побили и отправили на остров святой Елены. Тогда что же такое гений?

А л е к с и с. Ну, это же ясно. Он на голову выше всех в своей области, вместе взятых.

Г е н е р а л. Я так думаю: генерал — гений для своих солдат и офицеров.

Алексей Вульф, поклонившись с важностью, проходит в комнату к сестре, где находится Керн.

А л е к с и с. Ермолай Федорович пребывает в философическом настроении и ожидает грозы. Это никуда не годится. Я знаю, сыр-бор разгорелся из-за письма Пушкина.

К е р н. Не из-за письма Пушкина, а из-за того…

А л е к с и с. Знаю, знаю. Сестра, позови маму.

Анна Вульф уходит; Анна Керн порывается тоже уйти.

Куда же вы?

К е р н. Я видеть ее не могу.

А л е к с и с (в досаде). Вы все помешались!

К е р н. Я помню хорошо, Прасковья Александровна всегда была ласкова и нежна со мной. Но из ее самых лучших побуждений выходило для меня одно зло. Я презираю твою мать!

О с и п о в а (входя в комнату). Что-о?!

К е р н. Я сказала то, что говорила другими словами и от них не отрекаюсь. Мне очень жаль, что это вышло здесь, но это же не совсем мой дом.

О с и п о в а. Я единственное чего желала всегда, чтобы дом твоего мужа был твоим домом.

К е р н. К сожалению, это не в вашей власти и не в моей, и не будем говорить об этом больше никогда.

О с и п о в а. Я думала и о Пушкине, которого все мы любим. Ему и так невесело в деревне, в его уединении, а тут любовь, пусть высокая, как сказалось в стихотворении, может быть, лучшем из всего, что он написал, но любовь в его положении, да к замужней женщине, — что хорошего из всего этого может выйти?

К е р н. Помилуйте, все это не в вашей власти, да и не в моей; это, в конце концов, право всякого человека в любом положении, и тем тягостнее, чем больше, любить!

О с и п о в а. Я попрошу его не писать тебе. Он умен, чтобы понять, что я права.

Керн в слезах мимо Анны Вульф, Алексиса в дверях и Зизи быстро уходит к себе.

Алексис, сестер твоих мы отправим домой завтра; я провожу тебя в Дерпт и тоже выеду в Тригорское.

А л е к с и с. Маменька! Отдайте госпоже Керн письмо, адресованное ей.

О с и п о в а. Нет его у меня. Это уже ничего не изменит.

В у л ь ф. Маменька! Мне лучше остаться с Анетой и приехать осенью вместе с нею в Тригорское.

О с и п о в а. Госпожа Керн и слышать не хочет больше о Тригорском. Увы! Может быть, так лучше. Во всяком случае, для Пушкина.

А л е к с и с. Как бы вам не рассориться и с вашим соседом.

О с и п о в а. Не рассоримся. Я надеюсь на всегдашнюю снисходительность Пушкина ко мне и на его ум.

Анна Вульф в слезах идет в покои госпожи Керн; Алексис застает генерала в гостиной в той же позе и с важностью закуривает.

 

5

Тригорское. Гостиная. В окнах поздняя, все еще прекрасная пора осени. Входит Пушкин, и тут же показывается Анна Вульф.

               П у ш к и н А где же гостья? Или это шутка?
                 В у л ь ф Нет, нет, приехала внезапно, с мужем, Который и привез ее мириться С семейством нашим.
               П у ш к и н                                      Что же это значит? Сей генерал, что доброта сама? А, впрочем, я и думал: добрый малый, С которым обращаются жестоко, Как водится, смеясь над старым мужем.
                 В у л ь ф Добро и зло соседствуют в сердцах, Как видно, и в словах, вас недостойных.
               П у ш к и н Так объясните мне, чего не знаю.
                 В у л ь ф Но здесь шарада; разгадать ее Вы не сумели при уме-то вашем, Лишь масло подливали вы в огонь, Как бес.
               П у ш к и н               ( довольный )                Как бес! Ах, с вами спорить в радость Всегда мне было. Слишком вы умны Для женщины влюбленной и жены.
                 В у л ь ф А вам не хочется блистать умом, Я знаю; да, когда ума палата, Как золотом полна, что дорожить Богатством.
               П у ш к и н                       Нет, поэзия должна, Прости, о Феб, быть глуповатой чуть, Как женщина при всех дарах Венеры…

Слышны голоса; в дом вбегают юные барышни, среди них и Зизи, затем некий господин Рокотов (сосед), Осипова, за ними Анна Керн и генерал Керн, подтянутый, важный. Пушкин раскланивается и остается в стороне.

               П у ш к и н                 ( про себя ) И тени ни смущенья, ни волненья, Тиха, серьезна и грустна чуть-чуть; Лишь поклонилась, словно бы с усмешкой, Глядит равно на всех и на меня. А я-то возносил мольбы, как нищий У храма красоты, самой Венеры, Которой в радость эти восхваленья. Я звал ее на тайное свиданье, — Приехала, но, как нарочно, с мужем, Что счесть нельзя иначе, как насмешку.
                  В у л ь ф Нет, это цепи, как поэт в цепях, Иль кот ученый из народной сказки.
                П у ш к и н Что я заговорил внезапно вслух?
                  В у л ь ф Нет, взор ваш выразителен на диво, Как слово ваше или карандаш, — То зеркало души и мыслей ваших, Я вижу в нем всю бездну бытия, И кругом голова от страха счастья.
               П у ш к и н Не надо падать в обморок, прошу.

Керн подходит к ним.

Сударыня, мундир супруга, вид Его достойный, делают прекрасней Вас во сто крат, прелестней, беззащитней. О, дорого б я дал увидеть в паре С его величеством в мазурке вас, Воздушную и юную, как фея Из снов моих, из юности лицейской. О, зрелище какое, генерал!
              Г е н е р а л И что же вы сказать хотели, сударь?

Все невольно переглядываются.

К е р н. Мне кажется, я поняла. Да, у меня было три встречи с императором Александром Павловичем, о которых я вспоминаю с изумлением, не приснилось ли это все мне. Здесь все об этом наслышаны, а некоторые были свидетелями, но мне хочется рассказать о них вам. Вы поэт, вы летописец нашей жизни, которая становится уже историей.

П у ш к и н. Да, прекрасно!

К е р н. В Полтаве готовился смотр корпуса Сакена, в котором муж мой был дивизионным командиром. Немного прибитая на цвету — как говорят в Малороссии, — необыкновенно робкая, выданная замуж… слишком рано, я привезена была в Полтаву. Тут меня повезли на смотр и на бал, где я увидела императора. Сакен был со мною знаком, он и указал государю на меня, и сказал ему, кто я. Император имел обыкновение пропустить несколько пар в польском прежде себя и потом, взяв даму, идти за другими. Что, Пушкин?

П у ш к и н. Вы прекрасно рассказываете! Продолжайте, пожалуйста.

К е р н. Эта тонкая разборчивость, только ему одному сродная, и весь он, с его обаятельною грациею и неизъяснимою добротою, невозможными ни для какого другого смертного, даже для другого царя, восхитили меня, ободрили, воодушевили, и робость моя исчезла совершенно.

П у ш к и н. Да, конечно!

К е р н. Не смея ни с кем говорить доселе, я с ним заговорила, как с давнишним другом и обожаемым отцом! Он сказал о муже, между прочим: "Храбрый воин". Это тогда так занимало их!

Г е н е р а л. Еще бы! Только что нами был повержен Наполеон.

П у ш к и н. Признайтесь, сударыня, по юности лет вы влюбились в императора!

К е р н. Много было героев вокруг, красавцев, которыми все восхищались, — мне было все равно. А он был выше всего, как божество; я не была влюблена, я благоговела, я поклонялась ему!.. Этого чувства я не променяла бы ни на какие другие, потому что оно было вполне духовно и эстетично.

П у ш к и н. Как! Эстетично? Новое слово!

К е р н. Если бы мне кто сказал: "Этот человек, перед которым ты молишься и благоговеешь, полюбил тебя, как простой смертный", я бы с ожесточением отвергла такую мысль и только бы желала смотреть на него, удивляться ему, поклоняться, как высшему, обожаемому существу!.. Это счастие, с которым никакое другое не могло для меня сравниться!

П у ш к и н. Мне понятно ваше чувство, но и царь, как ни крути, не божество, а простой смертный. Ему мало поклонения, он мог, хотя бы лишь в глубине сердца, пожелать любви вашей.

Г е н е р а л. Господин Пушкин!

К е р н. Я забыла сказать, что немедленно после смотра в Полтаве господин Керн был взыскан монаршею милостью: государь ему прислал пятьдесят тысяч за маневры.

П у ш к и н. Ого!

Г е н е р а л. Что значит "Ого"?

К е р н. Но потом муж мой не поладил с Сакеном, и вышел приказ: "Генералу Керну состоять по армии". Вот тогда-то меня отец привез в Петербург, чтобы я показалась императору, поскольку он меня приглашал приехать в столицу, а я его по своей детской наивности в Лубны.

П у ш к и н. И как? Вы с ним встретились?

К е р н. Тогда-то я встретилась с вами у Олениных, господин Пушкин, но вас не заметила, поскольку была в полном упоении от нашего баснописца Крылова. Как он восхитительно читал басню про осла!

П у ш к и н. Сударыня, в чем я перед вами провинился? Вы словно щелчки по лбу мне наносите.

Г е н е р а л. У молодого человека большое самолюбие.

П у ш к и н. Справедливо. Так, вы встретились с императором?

К е р н. Случай мне доставил мельком это счастье: я ехала в карете довольно тихо через Полицейский мост, вдруг увидела царя почти у самого окна кареты, которое я успела опустить, низко и глубоко ему поклониться и получить поклон и улыбку, доказавшие, что он меня узнал. Через несколько дней Керну предложили от имени царя бригаду, стоявшую в Дерпте. Муж согласился, сказав, что не только бригаду, роту готов принять в службе царя.

Г е н е р а л. О, разумеется!

К е р н. Этот милый Дерпт всегда мне будет памятен. Мне там было хорошо. Ко мне туда приехали дорогие гости (Взглядывает на Осипову и Анну Вульф.). Вот оттуда мне повелели ехать на маневры в Ригу. Меня сопровождала Анета, к счастью, и на балу я танцевала вновь с императором, который вспомнил нашу мимолетную встречу на Полицейском мосту.

П у ш к и н. Господин Керн вновь получил дивизию?

К е р н. Не сразу, но да.

П у ш к и н. Вы поладили с царем, я — нет. Не могло быть иначе.

О с и п о в а. Милый Пушкин, я получила письмо от барона Дельвига. Он счастлив, что женился.

Г е н е р а л. Барон Дельвиг? В Риге в старинном склепе несколько поколений Дельвигов похоронены.

П у ш к и н. Мой Дельвиг родился в Москве, до Лицея не знал немецкого языка, да и теперь, верно, не знает, как я. Но он барон, лишь титул сохранил от своих воинственных предков.

З и з и. Барон Дельвиг бывал у нас. Я спою вам его романс?

Анна Вульф усаживается за фортепиано.

                   З и з и     Прекрасный день, счастливый день:            И солнце и любовь!     С нагих полей сбежала тень —            Светлеет сердце вновь.     Проснитесь, рощи и поля;            Пусть жизнью всё кипит:     Она моя, она моя!            Мне сердце говорит.     Что вьешься, ласточка, к окну,            Что, вольная, поешь?     Иль ты щебечешь про весну            И с ней любовь зовешь?     Но не ко мне, — и без тебя            В певце любовь горит:     Она моя, она моя!            Мне сердце говорит.

 

6

Тригорское. Парк над рекой. Поздняя прекрасная осень. Анна Вульф и Анна Керн прогуливаются у скамьи.

В у л ь ф. Как случилось, что сам муж повез тебя в Тригорское, до сих пор не пойму?

К е р н. Он любит делать обратное тому, чего я не хочу, при этом нередко доходит до того, чего я хочу. Он вообразил, что я видеть больше не могу мою милую, смешную, добрую тетю и повез — и повез бы силой, если бы я неожиданно не устроила одно наиважнейшее дело и согласилась ехать. Это был компромисс, иначе с ним нельзя.

В у л ь ф. Что за дело?

К е р н. Когда в семье неладно, детям тоже плохо: они не любят отца, боятся его, как чужого, — и нам добрые люди говорят, что надо их отдать в Смольный монастырь, но он был против, поскольку с детьми я вынуждена жить у него, — и вот, чтобы настоять на своем с этой поездкой в Тригорское, он дал согласие на то, что я повезу девочек в Петербург. Мне до сих пор в это не верится. Ты не представляешь: устроив детей, я могу оставить его, не ища пристанища у отца, я поселюсь в Петербурге с сестрой, и ты будешь у меня жить.

В у л ь ф. А Пушкин здесь?

К е р н. Ничто не вечно.

Показывается Пушкин с толстой палкой и с двумя собаками. Анна Вульф берет его палку и гуляет с его собаками.

П у ш к и н. Сударыня, благодарю!

К е р н (поспешно и серьезно). Здесь все глаза устремлены на нас и вряд ли нам удастся до моего отъезда перемолвиться словом. Мне бы не хотелось, — встретимся мы с вами еще или нет, — чтобы у вас сохранилось превратное суждение обо мне, о моем характере, о моей личности.

П у ш к и н. Превратное суждение?

К е р н. Как вы начинаете в первом же письме? "Я имел слабость попросить у вас разрешения вам писать, а вы (это я!) — легкомыслие или кокетство позволить мне это".

П у ш к и н. Да, я там еще писал: "Лучшее, что я могу сделать в моей печальной деревенской глуши, — это стараться не думать больше о вас. Если бы в душе вашей была хоть капля жалости ко мне, вы тоже должны были бы пожелать мне этого, — ветреность…"

К е р н. Продолжайте!

П у ш к и н."…ветреность всегда жестока, и все вы, кружа головы направо и налево, радуетесь, видя, что есть душа, страждущая в вашу честь и славу".

К е р н. Вот видите! На каждой строке — легкомыслие, кокетство, ветреность, — да о ком это речь? Между тем я всего лишь глубоко несчастная женщина, которая тянется ко всему прекрасному, поскольку это вложено в мою душу самой природой, как и в вашу.

П у ш к и н. Ну, хорошо! Вы вымыли мне голову.

К е р н. Это не все, что я хотела вам сказать, решив посчитаться с вами, как и с мужем, пока он вез меня сюда мирить с моей тетушкой. Они оба делают свое благое дело, которое, к несчастью, оборачивается против меня, а вы продолжаете в том же духе. Вы восклицаете: "Боже мой, я не собираюсь читать вам нравоучения, но все же следует уважать мужа, — иначе никто не захочет состоять в мужьях. Не принижайте слишком это ремесло, оно необходимо на свете". И тут же: "Но вы непременно должны приехать осенью сюда или хотя бы в Псков". Зачем в Псков? Из уважения к мужу? Меня вся семья в Лубнах возвращала в Псков еще пять лет тому назад, когда я уже с ума сходила от отчаяния.

П у ш к и н. Но я же вам предложил великолепный проект!

К е р н. Да, проект, которым всего-то четверть часа вы дразнили свое воображение, чтобы снова заговорить о приезде в Псков.

П у ш к и н. Да, Псков — это единственное место в Российской империи, куда мне позволено выехать из Михайловского! Куда же я мог вас звать еще?

К е р н. Простите! На вас цепи, и на мне цепи.

П у ш к и н. Вы знаете, кто наложил на меня цепи. Ваш милый, добрейший император, к которому вы полны благоговейного чувства и восхищения.

К е р н. Это было мое детское, девичье восхищение, характерное для той эпохи; с тех пор умонастроение в обществе изменилось, и если есть еще кумиры, то один из них вы, Пушкин.

П у ш к и н. Хотелось бы вам поверить.

К е р н. А вы что делаете?

П у ш к и н. Что?

К е р н. Вы запрещаете мне писать о восхищении вами, это не то чувство, какое вам нужно. Я-то думаю, царь и поэт по сану и призванию равно высоки, выше всего.

П у ш к и н (опускается на колени). Кругом я был неправ и несправедлив. Вы божественная!

К е р н. Поднимайтесь скорей! Сюда идут. Вы очень заботились о мужьях, вот оставайтесь… Прощайте, будьте в дураках!

Веселый смех женщин озадачивает поэта, но затем разносится и его смех, покуда генерал Керн и Осипова с семейством подходят к ним.

 

7

Санкт-Петербург. Квартира Дельвига, которую в отсутствие хозяев занимает Керн с отцом и сестрой, а также с маленькой дочкой, которая дает о себе знать лишь изредка голосом или няней, входящей к ней; у нее временно поселилась Ольга, вышедшая замуж. В гостиной у окна с книгой Ольга и Керн. Входит Пушкин.

               П у ш к и н Войдя в квартиру Дельвига с мороза, Попал я к Керн со всем ее семейством, И тут же как бы в полутайне свадьба Моей сестры справлялась, — это сон!
                  К е р н То был лишь сон?
                 О л ь г а                                  Я замуж вышла вправду, Пусть в тайне от отца, но с материнским Благословленьем, что свершила ты С иконой, с хлебом и вином, как должно.
              П у ш к и н И приютила здесь же новобрачных, — О, ангел-утешитель! Это сон! И сон мой длится…
                  К е р н                                    Пусть он длится вечно.
              П у ш к и н О, чудотворица! О, чародейка! О, ангел во плоти!
                 О л ь г а                                   Царевна-лебедь.
                  К е р н А Пушкин, верно, князь из сказки той, Какую разыграли звери ночью В Тригорском? Я в ней барышней-крестьянкой Скорее буду, ведь царевна-лебедь Иль унеслась, иль воплотилась в ней. Но князь ее покинул несомненно.
               П у ш к и н Нет, это невозможно. В высшем мире Все высшее свершается предвечно.

Входит Алексей Вульф; Пушкин уединяется с ним в кабинете Дельвига.

П у ш к и н. Это сказка, с которой соприкасается наша жизнь; подобную сказку я однажды написал, пребывая в веселом расположении духа, как Боккаччо, когда он сочинял "Декамерон", — на миф о непорочном зачатьи…

А л е к с и с. "Гавриилиаду"! О еврейке Марии, выданной замуж за старика Иосифа, весьма томящейся от своей девственности, что естественно, соблазненной змеем, архангелом Гавриилом, посланцем Господа, которые лишь подготовили свидание девы с голубкой, облик которой принял Бог, — и вот каким образом был зачат сын Божий. И все это в стихах, удивительных по точности и простоте, когда эротика и богохульство исчезают в чистейшей поэзии, — жаль только цензура у нас никогда не даст разрешения опубликовать твою чудесную поэму.

П у ш к и н. Что цензура, Департамент духовных и гражданских дел запрашивает меня об авторстве в отношении "Гавриилиады", разошедшейся в списках.

А л е к с и с. Как!

П у ш к и н. Я отказался от авторства, ибо мне легче соврать, чем угодить в казематы Петропавловской крепости или отправиться по этапу в Сибирь. Но мне не верят.

А л е к с и с. Дело скверно. Мы, может быть, были правы, строя планы о вашем отъезде за границу. Цензура ставит пределы вашему творчеству, сам царь.

П у ш к и н. А теперь вы поступаете в гвардию. Кто меня вывезет, если понадобится, под видом слуги? Ладно. Все это между нами. Нет Дельвига, я с вами хоть отвел душу.

А л е к с и с. Что вы намерены предпринять?

П у ш к и н. Покамест мне надо ехать к отцу помирить его с сестрой. Она уезжает в Варшаву с мужем, получившим там должность.

Входят в гостиную, где, кроме Ольги и Керн, Полторацкий и Елизавета.

К е р н. Ольга просит, чтоб я поехала с вами.

П у ш к и н. Хорошо. Мы вскоре возвратимся.

Поставить пред свершимся. Что делать? Скорее успокоится, простит, Устав от беспокойства и тревоги…

Все выходят их провожать; одевшись, они уходят.

 

8

Гостиница Демута. Номер 10. Пушкин пишет, лежа в постели. Стук в дверь и голос слуги: "К вам пришли. Господин Вульф и дама". Поэт вскакивает, накидывая на себя халат. Входят Алексис и Анна Керн.

               П у ш к и н Алексис, рад тебя всегда я видеть; Но вы, сударыня? Нет, это сон. Какая неожиданность! Так просто Вы у меня!
                  К е р н                     Что ж удивительного? Больны вы, вот я навестила вас.
               А л е к с и с Мне, может быть, уйти?
                  К е р н                                             Ты шутишь, верно. Мы так не договаривались, брат.
              П у ш к и н      ( помогая гостье снять шубку ) Здоров я; болен разве что стихами. Спешу, как будто времени в обрез, Поскольку хуже некуда дела.
              А л е к с и с Вновь в карты проигрались крупно, Пушкин? Иль с "Гавриилиадой" дело плохо?
                 К е р н Как с "Гавриилиадой"? Неужели Представили поэму вы царю?
              П у ш к и н А вы знакомы с нею?
                  К е р н                                        Баронесса Мне показала под строжайшей тайной Поэму с непристойным содержаньем, По форме, столь пленительной, что я С трех первых строк узнала, кто их автор, И в том я убеждалась с каждым словом Еше до сцен кощунственно-фривольных И до исповедальных обращений, Точь-в-точь, как из "Руслана и Людмилы". То шалость гения. А что случилось?
              А л е к с и с Призвали Пушкина к ответу.
                  К е р н                                                        Как!
              А л е к с и с За вызов дерзкий как к царям земным, Так и небесным.
                   К е р н                              Разве не простили Вам, Пушкин, прегрешений прежних лет?
               П у ш к и н И правда! "Гавриилиада" тоже Из юношеских шалостей моих. От авторства я отказаться мог, Как от стихов, меня уж недостойных, Но кто поверил? Только не Оленин. Мы с ним переглянулись, как авгуры, И, может быть, старик спасет меня.
                К е р н Аннет Оленина вступиться может.
              П у ш к и н Вы шутите?
                К е р н                        А, может, это ревность?
              П у ш к и н Оставил я ее ребенком милым, А ныне уж невеста: ищет смело, Кого бы в женихи ей взять себе Из ваших же кузенов Полторацких, Иль Киселева, друга моего.
                 К е р н На месте бы ее — сказать вам правду? — Я б выбрала, конечно, только вас, Но, я боюсь, ей это невдомек, Ей нужен муж красавец и богатый; От вас ей хочется стихов в альбом.
              П у ш к и н Крылов мне посоветовал то сделать.
                 К е р н А что сказали вы ему?
              П у ш к и н                                           "Ого!"
                 К е р н И ничего в альбом ей не вписали? Аннет еще добьется своего.
              А л е к с и с Мне надо восвояси.
                 К е р н                                       Уходи. Меня проводит Пушкин, я надеюсь, Поскольку он, повидимому, здрав.
               П у ш к и н Пусть длится сон — я счастлив и здоров…
               А л е к с и с О "Гавриилиаде" вы забыли?
               П у ш к и н Но то ведь прегрешенья прежних лет! За них я разве не отбыл уж ссылку И не прощен царем? Во всем признаюсь Его величеству, — простит, быть может.
               А л е к с и с Сеченого ведь снова не секут? Ум хорошо, а три, как видно, лучше!                ( Уходит .)
               П у ш к и н Ухаживать не смею я за вами, Как прежде, и искать у вас любви…
                  К е р н Вы переменчивы; остыли чувства И новые соблазны вас влекут.
               П у ш к и н Все так, но я живу воспоминаньем И часто, вновь влюбленный, засыпаю, А день придет — рассеяно вниманье, А вы все заняты устройством дел Своих родных, моих родных, как ангел.
                  К е р н Зачем вошла я в ваш семейный круг, В котором вам невесело и скучно? Свела с отцом, а за стеной ребенок, — Там не свободны вы, а здесь я с ними, — Все гасит настроенье и любовь?
               П у ш к и н Нет, с вами вижу только вас и слышу, Что мне до близких ваших иль моих? Но вы спокойны в неге и участье И женственности, как царевна-лебедь, Иль как мадонна, богоматерь наша.
                  К е р н А вы, как князь, который упустил Царевну-лебедь, ищете удачу Уж не у озера, а в высшем свете? И позабыли барышню-крестьянку, Кого учили вы азам любви.
              П у ш к и н В шараде вашей есть какой-то смысл, Мне кажется, погибельный для князя?
                 К е р н Да, тайна есть здесь.
              П у ш к и н                                        Тайна бытия? Иль тайна здесь моей судьбы? Иль Рока? О боги! Что вы загадали мне?
                 К е р н У вас в руках мы, дамы, лишь как карты, Вся страсть — в игре, а ставка — ваша жизнь; И здесь привязанности места нет, Иначе неудача неизбежна, И князь утонет в собственных сетях.             ( В испуге .) Ах, что я говорю?
               П у ш к и н                                  О, чародейка! У бездны на краю я вновь влюблен, И взор твой сладострастный вижу близко, Как омут звезд в небесной вышине, И в нас любовь поет, как по весне.
                  К е р н Нет, для любви еще я не свободна, Но я полна, как прежде, восхищеньем, Отвергнутым тобою, поклоненьем, И выше счастья во Вселенной нет.
                П у ш к и н Ты счастлива! Тобою счастлив я По-детски как-то. Вот стихи послушай.

Керн целует его.

     Снова тучи надо мною      Собралися в тишине;      Рок завистливый бедою      Угрожает снова мне…      Сохраню ль к судьбе презренье?      Понесу ль навстречу ей      Непреклонность и терпенье      Гордой юности моей?      Бурной жизнью утомленный,      Равнодушно бури жду:      Может быть, еще спасенный,      Снова пристань я найду…      Но, предчувствуя разлуку,      Неизбежный, грозный час,      Сжать твою, мой ангел, руку      Я спешу в последний раз.      Ангел кроткий, безмятежный,      Тихо молви мне: прости,      Опечалься: взор свой нежный      Подыми иль опусти;      И твое воспоминанье      Заменит душе моей      Силу, гордость, упованье      И отвагу юных дней.

К е р н. О, Пушкин!

П у ш к и н. Да?!

К е р н. О, да! Конечно. Пока длится сон, я могу, я хочу приласкать вас, Пушкин! Только совладаете ли вы со мною, ведь я матерая львица, а вы юнец.

 

9

Квартира Дельвига и квартирка Анны Керн в том же доме. К Керн входит баронесса с корректурой альманаха "Северные цветы" на 1829 год.

Б а р о н е с с а. В альманахе "Северные цветы" на 1829 год будет масса мелких стихотворений Пушкина, которые говорят об очередном увлечении нашего поэта.

К е р н. Да, Аннет Оленина. Перед ссылкой Пушкина это был очаровательный ребенок лет одиннадцати, а теперь невеста.

             Б а р о н е с с а     Город пышный, город бедный,     Дух неволи, стройный вид,     Свод небес зелено-бледный,     Скука, холод и гранит —     Всё же мне вас жаль немножко,     Потому что здесь порой     Ходит маленькая ножка,     Вьется локон золотой.

Восхитительно!

К е р н. Князь Вяземский написал стихи о глазах Россет, Пушкин в ответ "Ее глаза".

            Б а р о н е с с а     Она мила — скажу меж нами —     Придворных витязей гроза,     И можно с южными звездами     Сравнить, особенно стихами,     Ее черкесские глаза.     Она владеет ими смело,     Они горят огня живей;     Но, сам признайся, то ли дело     Глаза Олениной моей!       ( Читает наизусть, глядя на Керн .)     Какой задумчивый в них гений,     И сколько детской простоты,     И сколько томных выражений,     И сколько неги и мечты!..     Потупит их с улыбкой Леля —     В них скромных граций торжество;     Поднимет — ангел Рафаэля     Так созерцает божество.

Мне кажется, это о твоих глазах.

К е р н. Увы! Я сделалась невольной свидетельницей и даже наперсницей этого увлечения, да не одна. Многие принимали участие в этой истории, даже наш баснописец Крылов, который поначалу просил Пушкина что-нибудь вписать в альбом Аннет, а потом стал опасаться, что поэт сделает предложение ей.

Б а р о н е с с а. Опасаться?

К е р н. Аннет прочила себе в мужья другого, а именно Киселева, приятеля Пушкина, а ей доносят, что Киселев отступает перед Пушкиным, — каково ей?

Б а р о н е с с а. Ах, боже мой! Как можно выбирать между Пушкиным и даже ста тысячами киселевых!

К е р н. Но Киселев вовсе не скромничал и не отступал перед Пушкиным, более существенная причина смущала его, точнее могла смутить ее родителей, — его расстроенное имение, о чем Оленины догадывались.

Б а р о н е с с а. А у Пушкина даже расстроенного имения нет, ничего, кроме гения. Так, он делал предложение?

К е р н. Одни говорят: да, другие: нет. Все этого ожидали, но случился скандал. До Аннет и ее родителей дошли слова Пушкина: "Мне бы только с родными сладить, а с девчонкой я уж слажу сам". И "Кобылицу молодую…" принялись толковать в том же смысле.

Б а р о н е с с а. Подражание Анакреонту?

К е р н. Но у Пушкина с сватовством дело не могло выгореть. Алексей Николаевич Оленин, хотя и просвещенный меценат, как говорят, хотя он директор Публичной библиотеки и президент Академии Художеств, он еще, оказывается, и статс-секретарь Департамента духовных и гражданских дел, где занимались делом Пушкина по поводу крамольных строф из стихотворения "Андре Шенье", к коим прибавили и "Гавриилиаду". Тут уж пахнет Сибирью.

Б а р о н е с с а. Вот о чем все шепчутся в тайне от меня Пушкин и Дельвиг!

К е р н. Аннет вряд ли отдали за Пушкина, да она и не любила его. Характер у нее такой, что Пушкин всегда упоминал о ней с легкой усмешкой, без всякой нежности; однажды, рассуждая о маленьких ножках, сказал: "Вот, например, у ней какие маленькие ножки, да черт ли в них?" Он, верно, предугадывал положение вещей. Теперь все это в прошлом. Как я для него в прошлом.

Б а р о н е с с а. Но вы, все мне кажется, сблизились, подружились за время нашего отсутствия?

К е р н. О, да! На сей случай хочу привести слова героини одного романа: "Его видеть, его слышать, быть его другом, поверенной всех его предприятий… Быть беспрестанно свидетельницей всех чувствований этой прекрасной и великой души. Я не уступила бы сего удовольствия за обладание царством вселенной".

Б а р о н е с с а. Но ты не ответила на мой вопрос.

К е р н (засобиравшись). Ответила. Я поеду навещу девочек. Вскоре вернусь.

Керн уходит; баронесса просматривает корректуру; входит Алексей Вульф.

                  А л е к с и с Вы здесь? Прекрасно! Где ж сама хозяйка?
                Б а р о н е с с а           ( смущаясь и волнуясь ) Уехала во Смольный, вскоре будет.
                  А л е к с и с        ( после паузы, тоже смущенный ) А вы в работе.
                Б а р о н е с с а                           Вы же вечно праздны.
                   А л е к с и с Намерен в гвардию вступить — войною Запахло.
               Б а р о н е с с а                  С турками? Совсем, как Лев, От мирной жизни тянет вас под пули. В мундире будете неотразимы.
                  А л е к с и с Для пуль? Или для женщин, баронесса?
                Б а р о н е с с а И фрак к лицу вам, бакенбарды тоже.

Смущение охватывает обоих; входит Пушкин.

                П у ш к и н Алексис! Баронесса! Что случилось? Смущенье, робость — узнаю приметы, Уж слишком мне знакомые.
                А л е к с и с                                                      Еще бы! Читали мы стихи здесь ваши вместе, Обмолвясь с вы на ты, вдруг покраснели, — Вы, как Амур, разите нам сердца.
                П у ш к и н Поверю вам, ведь здесь живет Венера.          ( Просматривая корректуру .) Я тут вписал поправки; будет лучше. А Дельвига все нет. Куда пропал он? Пока. Прощайте, будьте в дураках!             ( Уходит .)

Проступает квартира Дельвига; входят Дельвиг и Яковлев, который тотчас усаживается за фортепиано и, словно пробуя голос, поет романсы на разные лады. В квартирке Керн баронесса и Алексис.

А л е к с и с. Софья! Я почти уверен, что вы влюблены в него.

Б а р о н е с с а. В кого? В Пушкина? Нет. Да.

А л е к с и с (подходя к креслу, где сидит баронесса у стола). Нет? Или: да?

Б а р о н е с с а. Нет. Да, если вам угодно. Но я его люблю не вблизи. Я боюсь его.

А л е к с и с. Но отчего же?

Б а р о н е с с а. Он невысокого мнения о женщинах.

А л е к с и с. Вы имеете в виду стихи из "Онегина"? Это же вообще.

Б а р о н е с с а (неожиданно расплакавшись). Вообще, да, я согласна. Но зачем было отрывок под названием "Женщины" публиковать отдельно в "Московском вестнике"? Это звучит, как кредо. Мне больно, он словно целился в меня.

А л е к с и с (всячески стараясь успокоить даму). Ну, что вы, право! Он вас любит, как любит Дельвига.

Б а р о н е с с а. Он любит Дельвига, не меня. Мне тем больнее, что Пушкин прав, я вполне заслуживаю его отзыва о женщинах.

А л е к с и с. Но тем вы прекраснее, пленительнее!

Баронесса вскакивает и оказывается в объятиях Алексея Вульфа. Входит Дельвиг, поправляет очки.

Д е л ь в и г. Забавно!

Б а р о н е с с а (вспыхивая и убегая). Это вовсе не забавно!

Дельвиг, махнув рукой на попытки объяснения Вульфа, уходит за нею; Алексей Вульф, пожав плечами, уходит восвояси. Баронесса, входя в квартиру, присоединяется к Яковлеву, который поет романс на стихи Дельвига "Что, красотка, молодая…" Тут входят гости, среди них Михаил Иванович Глинка, затем Пушкин и Керн.

               Я к о в л е в     Что, красотка, молодая,            Что ты, светик, плачешь?

Пушкин находит Дельвига в его кабинете.

               Д е л ь в и г     И много ль жертв мне нужно было?     Будь непорочна, я просил,     Чтоб вечно я душой унылой     Тебя без ропота любил.

П у ш к и н. Это откуда?

Д е л ь в и г. Так, романс выпевается.

П у ш к и н. Что случилось?

Д е л ь в и г. Ничего. Скажи лучше, как твои дела.

П у ш к и н. Государь прекратил дело, затеянное комиссией под началом Оленина. Он простил мне грехи юности и решил быть последовательным до конца.

Д е л ь в и г (бросаясь обнимать друга). Это прекрасно!

П у ш к и н. Теперь из благодарности я вынужден быть послушным по гроб.

Д е л ь в и г. Я думаю, "Полтавой" царь будет доволен.

П у ш к и н. Еще бы. Задумывал поэму о Мазепе, чтобы представить вслед за Вольтером и Байроном историю России глазами русского, а вышел на первый план царь Петр с его победой под Полтавой.

Д е л ь в и г. Отсюда бы и начать?

П у ш к и н. Будет история Петра. Сегодня можно писать и о 14 декабря. Наша жизнь быстро становится историей, не успеем оглянуться, а нас — нет.

Д е л ь в и г. А также песней.

У фортепиано Глинка. Звучит импровизация, из которой все отчетливей возникает мелодия романса.

К е р н (с восхищением). Гений музыки, это же на стихотворение Пушкина, автограф которого я отдала вам?

              Г л и н к а     Я помню чудное мгновенье… ( Повторяет несколько раз .)     Передо мной явилась ты,     Как мимолетное виденье,     Как гений чистой красоты…

Пушкин и Дельвиг входят в гостиную; Анна Керн взглядывает на Пушкина, но словно издали, вся сцена предстает как бы в дымке…

 

10

Спустя 12 лет.

Петербургская сторона. Съемная квартира Анны Петровны Керн и Александра Васильевича Маркова-Виноградского, ее троюродного брата, которого она опекала, когда он был кадетом, и который, верно, был влюблен в нее с тех пор, а выпущенный в армию, вскоре подал в отставку, чтобы вступить с нею в гражданский брак.

У открытого настежь окна у фортепиано Михаил Иванович Глинка. Звучат импровизации на темы Вальса-фантазии и других вещей, связанных с Екатериной Керн.

Анна Керн и ее дочь Екатерина, недавняя выпускница Смольного института и воспитательница там же, из-за болезни оставившая работу. Они заняты выпечкой пирога.

К е р н. Это было очень опрометчивое решение. Карьера, мнение родных — Саша всем пожертвовал, чтобы не было никаких преград между нами, если и я полюбила его, на его счастье. А я уже давно жила вне условий света. Пожалуй, с тех пор, как умер Дельвиг и женился Пушкин. С Глинкой я познакомилась у Дельвига, он у меня бывал, а затем он надолго уехал за границу, чтобы поправить здоровье и завершить всестороннее музыкальное образование. Я осталась одна-одинешенька. Пыталась переводить, но, видно, писательский труд не по мне. И смерть Пушкина…

Е к а т е р и н а. О, мама! Ты впервые со мной разговариваешь, как со взрослой. Я могу тебя спросить… Ты любила его?

К е р н. Все у нас в него были влюблены, видимо, и я.

Е к а т е р и н а. А он?

К е р н. Странно, свое отношение ко мне он затруднялся определить как любовь…

Е к а т е р и н а. «И божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь…»?

К е р н. Очевидно, это было не обычное увлечение до страсти, что он переносил смолоду с трудом, «то ревностью, то робостью томим».

Е к а т е р и н а. Он любил тебя, как Данте Беатриче, или Петрарка Лауру?

К е р н. Пушкин не был столь постоянен. Вообще о женщинах он был невысокого мнения, исключая женской красоты. И Мадонны.

Е к а т е р и н а. Это же уже из сферы религии.

К е р н. Нет, для него это из сферы поэзии. Впрочем, и с Мадонной при всем своем возвышенном отношении к ней как верующие он мог отзываться непочтительно.

Е к а т е р и н а. Ты имеешь в виду «Гавриилиаду»?

К е р н. Ты читала?

Е к а т е р и н а. Когда любишь Пушкина, доходишь и до его юношеских шалостей. У воспитанниц, из избранных, разумеется, это целый ритуал посвящения в святая святых поэзии и жизни.

К е р н. Боже!

Е к а т е р и н а. Ведь воспитанниц готовят к свету, а не к жизни в мещанских семьях. У красивых барышень находятся опекуны или родственники еще до выпуска.

К е р н. Это я знаю.

Е к а т е р и н а. Красивой не слыла, но и ко мне подступались. Я предпочла продлить свое пребывание в институте, получив право остаться как воспитательница. Но, увы, болеть воспитательнице нельзя.

К е р н. Тебя надо увезти в наши теплые края, в Лубны.

Е к а т е р и н а. А Михаил Иванович грезит Италией.

К е р н. Увы! Он несвободен и совсем не хлопочет о разводе.

Е к а т е р и н а. Почему?

К е р н. Это дело у нас в ведении Синода и почти безнадежное. Поэтому не всякий решится начинать его.

Е к а т е р и н а. Безнадежно?

К е р н. Думаю, да. Без вмешательства государя это дело не проходит быстро, а Михаил Иванович не поладил с ним, отказавшись от должности капельмейстреа Певческой капеллы.

Е к а т е р и н а. Но он весел и пишет романсы под общим названием «Прощание с Петербургом».

К е р н. Значит, он думает о поездке за границу, по настоянию матери.

Е к а т е р и н а. Евгения Андреевна делает все, чтобы нас разлучить.

К е р н. Вас разлучает Синод.

Е к а т е р и н а. Но вы же, мама, с Александром Васильевичем пренебрегли Синодом и счастливы!

К е р н. Твой отец отказывает мне в разводе уже 15 лет, и Синод на его стороне.

Е к а т е р и н а. Значит, и мы можем пренебречь Синодом.

К е р н. Тсс! Мы с тобой легко бы могли внушить эту мысль Глинке, даже без слов, но не станем этого делать. Пусть сам принимает решения. А ты еще подумаешь. В сердечные дела бесполезно вмешиваться, только хуже будет. Синод этого не понимает.

Е к а т е р и н а. До Синода далеко. Евгения Андреевна не столь разумна, как ты.

К е р н. Не надо нас сравнивать. Мы люди разных поколений.

Из импровизаций у окна все отчетливее проступает сложная, прерывистая мелодия романса «Я помню чудное мгновенье…», а с нею и слова, словно годы — в 12 лет — наложили свой причудливый отпечаток. Не поют ли во времени эту песню поэт и музыкант одновременно?

    В томленьях грусти безнадежной,     В тревогах шумной суеты,     Звучал мне долго голос нежный     И снились милые черты.     Шли годы. Бурь порыв мятежный     Рассеял прежние мечты,     И я забыл твой голос нежный,     Твои небесные черты.     В глуши, во мраке заточенья     Тянулись тихо дни мои     Без божества, без вдохновенья,     Без слез, без жизни, без любви.     Душе настало пробужденье:     И вот опять явилась ты,     Как мимолетное виденье,     Как гений чистой красоты.     И сердце бьется в упоенье,     И для него воскресли вновь     И божество, и вдохновенье,     И жизнь, и слезы, и любовь.

Мать и дочь невольно заглянули в гостиную, Глинка вскочил на ноги.

К е р н. Вы собираетесь уехать?

Г л и н к а. Матушка изъявила мне свое позволение и даже совет уехать за границу.

Глинка закинул голову по еще детской привычке казаться выше ростом, либо просто видеть дальше. Екатерина Керн опустила глаза, чтобы скрыть свою досаду: Евгения Андреевна хочет разлучить их. В это время Анну Петровну позвали на в детскую.

Г л и н к а (снижая голос). У меня есть план. Поскольку теплый климат необходим как для меня, так и для вас, мы уедем в Италию.

Е к а т е р и н а. Мы?

Г л и н к а (заиграв нечто увлекательное, торжественно, будто просил у барышни ее руки, а сердце было ему отдано). Позвольте увезти мне вас в Италию!

Е к а т е р и н а (закрывая глаза). Это сон! Упоительная мечта!

Глинка вскочил и поцеловал девушку, она отвечала ему, как во сне, но, пробудившись, вздрогнула.

Но ведь на это не согласится ваша матушка, а без ее согласия вы на такой шаг не решитесь.

Г л и н к а (усаживаясь за фортепиано). Ради вас, ради нашего счастья я могу решиться на все, что угодно.

Музыка выразительнее слов подтверждала это.

Е к а т е р и н а. Как! В самом деле?! Но я-то не посмею и думать. В семье моей неладно, как я себя помню. А теперь еще все сложней.

Г л и н к а. Они любят друг друга так искренне, так нежно…

Е к а т е р и н а. Как дай нам Бог любить друг друга?

Г л и н к а. Да!

Целый каскад звуков сопровождает его краткое подтверждение.

Е к а т е р и н а (заламывая себе руки). Но вам необходимо обрести свободу.

Г л и н к а. В наше время это почти невозможно. (Раздаются трудно переносимые звуки, как если бы после грома и молнии наступила кромешная тьма.) От меня потребуют веских доказательств неверности моей жены, что трудно достать. А если привлекут к разбирательству ее любовника, а он богат, он откупится, и духовные власти меня же обвинят во всем. Расторгнуть брак не удастся, это долгая тяжба.

Е к а т е р и н а (в полном отчаянии). Ни свободы, ни счастья?! В том-то все дело, а не в климате.

Г л и н к а. Нет, дорогое дитя, теплый климат — это благо для меня, я знаю, и для вас также.

Е к а т е р и н а. Мама мечтает о возвращении в Лубны, где, может быть, удастся вернуть утраченное имение. Я там родилась, я помню, там чудесно! Во всяком случае, там поблизости небольшое имение Александра Васильевича. Там они будут совершенно счастливы!

Г л и н к а (загораясь новой идеей). Так надо ехать в Малороссию! Там теплый и здоровый климат, может быть, даже лучше, чем в Италии.

С улицы, где всегда собиралась публика, когда Глинка садился за фортепьяно, донеслись наивные, щемящие звуки шарманки.