JE T’AIME

Диана Килина

Все права на изменение, распространение и продажу принадлежат автору. Любое копирование без согласования с автором запрещено. По вопросам сотрудничества обращаться по e – mail : d . kilina @ gmail . com

АННОТАЦИЯ

Невеста–колибри полетела за ним, и они закружились в красивом разноцветном танце. Так кружились они долгие–долгие дни, пока, наконец–то, не решили спуститься на землю…

Прошло больше года с тех пор, как Алиса переступила порог офиса Александра Сергеевича. Босс оказался не таким, каким она его представляла. Удачно выйдя замуж за Никиту, она уезжает из Таллинна. Но случайная, на первый взгляд, встреча на борту рейса Хельсинки–Женева, может изменить все.

Или оставить на своих местах.

«Je T’aime» приоткроет читателю мир Александра, поможет понять ход его мыслей, а так же раскроет некоторые секреты босса.

Посвящается моему мужу.

Когда–то ты сказал мне, что любишь. Это было давно, но я до сих пор отчетливо помню: твои темно–карие глаза смотрели мне прямо в душу, в них играли золотистые искорки, а мое сердце убежало куда–то в пятки в этот момент.

Ты – самый лучший мужчина. Спасибо за то, что перевернул мой мир, круша огромные бетонные стены, воздвигнутые мною до встречи с тобой.

ЯТЛ.

ПРОЛОГ

Минуты и воспоминания из прошлого, греют меня сильнее настоящего.

Макс Барских

Предрассветный свет мягко просачивался сквозь мои веки. Я зажмурилась, а потом повернулась, и наткнулась на твердое теплое тело, лежащее рядом. Оно подняло руку и переместило ее за мою спину, крепко прижимая меня к себе. Я вдохнула, и ноздри наполнились пряным ароматом, который был мне знаком. Не открывая глаз, я улыбнулась и прижалась к нему сильнее.

– Как же мне тебя не хватало, – пробормотала я во сне.

Прохладная ладонь принялась поглаживать меня по плечу, и все мое тело мгновенно покрылось мурашками. Когда, уже привычное для меня, легкое движение губ скользнуло по моим волосам, я довольно вытянула свободную руку, и принялась шарить ею под одеялом, спрятав от своих глаз обручальное кольцо. Ощупывая крепкие выпуклости, мощные плечи и твердый живот, я опустила руку, и провела пальцами по небольшой поросли внизу.

– Ммм, – отозвался довольный голос сверху.

– Ммм? – передразнила я, подняв голову и опираясь на локте, – Это все, что ты можешь сказать?

Я прищурилась, а потом сразу же улыбнулась. Он открыл один глаз:

– И тебе доброе утро.

Поджав губы, я покачала головой.

– Bon matin, mon amour[1], – шепнул он, открывая второй глаз.

Я заползла на него сверху и уткнулась носом в шею. Со вчерашнего дня на ней появилась легкая щетина, которая приятно щекотала мою кожу.

– Скажи еще, – попросила я, проводя рукой по его губам.

– Que femme veut – Dieu le veut[2], – тихо отозвался он, целуя кончики моих пальцев.

Кровать шелохнулась под нами, и на ней зашуршало постельное белье. Сильные руки мягко уложили меня на спину, и бедро раздвинуло мои ноги. Я сразу же отозвалась на призыв, закидывая их ему на талию.

– Еще, – темно–карие глаза засветились от моей просьбы.

– Ce qui ressemble a l'amour n`est que l'amour.[3]

– О, Господи… – с моих губ сорвался тихий стон, когда он приподнял бедра и мягко опустился.

– Еще?

– Да, – ответила я, запуская пальцы ему в волосы.

– Je t'aime[4].

ГЛАВА 1

Октябрь, 2016

– Мам, мы вернемся через две недели, – вздохнула я, разглядывая три огромных чемодана на конвейере, – Тебе не нужно было тащить сюда весь свой гардероб.

– Ты же знаешь, я привыкла быть готовой к любой ситуации, – проворковала моя мать, обнимая Тео.

Я покачала головой, мысленно готовя себя к адовой пытке под названием «распаковывание багажа матери». Стащив с ленты чемоданы, я вытащила ручки и поволокла два из них за собой. Третий взяла мама.

Добравшись до машины, я с трудом погрузила мамины причиндалы в багажник и устроилась на почетном месте водителя. Машинка у меня была маленькая, Volkswagen Polo, однако резвая и шустрая. Кушает мало, что очень приятно при средней цене на литр бензина в полтора евро. Кататься мне приходится прилично: отвозить и забирать Тео из сада на другом конце города, ездить на курсы финского языка, да и продукты я предпочитаю покупать в небольших магазинах подальше от центра. В общем, я села за руль, завела мотор и поехала. Заплатив в аэропорту за парковку, я съехала на 45ое шоссе, и направилась в сторону дома.

Никита купил квартиру в самом центре, в доме 1974 года постройки. Три спальни, большая гостиная, совмещенная с кухней, вдобавок прачечная и просторная лоджия. Стоила баснословных денег, и я предлагала найти что–нибудь попроще, но он не уступал. В итоге я сдалась, потому что на самом деле гостевая спальня не оказалась лишней – у нас часто бывали его друзья по команде, родители или моя мама. Да и Тео давно пора было переселить в отдельную комнату, хотя, признаться, я до сих пор скучаю по тому времени, когда он спал, уткнувшись носом мне в грудь, и иногда перебираюсь ночью к нему в кровать.

Встав на светофоре, я подсоединила мобильник к стереосистеме, и не успела включить что–то стоящее, как мне посигналили сзади. Ткнув в экран наугад, я тронулась с места, показав в зеркало заднего вида средний палец. Мама недовольно нахмурилась, но промолчала. Из колонок полились первые аккорды скрипки, а потом динамики запели женским голосом:

Возьми мир, в котором больше не живу,

Возьми и не возвращай, я все пойму.

Беги призраком потерянной любви,

Беги тенью, не исполненной мечты.

Я невольно улыбаюсь последним словам и подпеваю припеву:

Словно ночь в пустыне,

Я рисую синей звездою на небе след.

Под осенним небом город под запретом,

Тебя больше рядом нет.

Дорога домой не занимает много времени, всего каких–то двадцать минут и четыре трека. Поставив авто на парковку, я выгрузила чемоданы из багажника, и мы втроем поплелись в сторону дома.

Квартира не перестает меня удивлять своим размером. Я живу здесь три месяца, с тех пор, как мы с Никитой поженились, но никак не могу к ней привыкнуть. Затащив мамины чемоданы в гостевую спальню, благо она первая слева по коридору, я вышла в прихожую и снова потерялась в доброй сотне квадратных метров.

– Алиса, я на кухне, – крикнула мама.

Я направилась в гостиную, а через нее прошла в узенькую кухню – единственное маленькое помещение, не считая ванной и прачечной. Мама принялась по–хозяйски варить кофе, шелестя по полу длинной шифоновой юбкой черного цвета. Не выдержав, я подошла к ней сзади и крепко обняла.

– Мам, я так соскучилась, – прошептала я ей в волосы, вдыхая родной аромат духов The One.

Она повернулась ко мне лицом и погладила мою щеку. Потом поцеловала в лоб и широко улыбнулась.

– Да, действительно стоило отпустить тебя сюда, чтобы услышать такие слова.

Я фыркнула и опустила руки.

– Не издевайся, мне правда тебя не хватает, – проворчала я.

– Я знаю, родная, – вздохнула мама, и вернулась к кофемашине, которая начала громко жужжать, чем вызвала интерес Тео.

Он прибежал из своей комнаты, держа в руках планшет с играющим мультиком Тини Лав.

Помните, я говорила, что ненавижу этот мультик? Так вот, тогда я его не ненавидела, а так, недолюбливала. Потому что полтора года назад я не была готова разбить любую технику, издающие первые аккорды песенки: «Привет, привет». Если бы знала, что мой сын подсядет на этих овцу, собаку и корову, я бы никогда в жизни его не включила. Клянусь.

Тео бросил планшет на пол, и я поморщилась. Хорошо, что он в чехле, иначе уже был бы убит окончательно и бесповоротно.

– Бабуска, сто ты делаес? – спросил он, теребя маму за юбку.

– Кофе для нас с Алисой, – она улыбнулась ему и погладила по голове, – Ты так хорошо научился говорить.

Тео нахмурился, а потом сказал:

– В садике говолят, сто я сыпилявлу.

– Ну и что. Все равно хорошо, – парировала моя мать, и я гордо на нее посмотрела.

У Тео были проблемы с финским языком. Он рано начал говорить, повторяя отдельные слова и звуки. Из–за того, что он много озвучивал на слух, у него появились проблемы с произношением. Если на русском он изъяснялся более–менее понятно, то на финском – просто ужасно. Мне говорили об этом воспитатели, но что я могу сделать? Не поведу же я двухлетку на языковые курсы.

Машина прекратила шуметь, и мама протянула мне чашку дымящегося латте с обильной пеной. Еще один подарок от мужа – он знал мою страсть к этому напитку и притащил домой профессиональный агрегат, чтобы я могла наслаждаться. Не спрашивайте, есть ли недостатки у Никиты. Их нет, это правда.

Мы прошли в гостиную и уселись на черном диване. Мама начала рассказывать последние новости из Таллинна, а я просто кивала головой, делая вид, что слушаю. С определенного времени этот город, мой родной город, стал для меня запретной темой.

В жизни все так странно бывает,

Кого любишь, те исчезают.

Куда–то бегут, всё не понимая куда.

Но они теперь все потеряли,

И они уже все потеряли,

Плачь, плачь, ей конец.

– Алиса, вы с Никитой не планируете детей? – выдернула меня из раздумий мама.

От неожиданности я чуть не подпрыгнула.

– Пока нет, – сухо отозвалась я, – У Никиты сборы, соревнования. Да и я еще не устроилась здесь… К чему такой вопрос?

Мама пожала плечами, делая глоток кофе, и продолжила:

– Просто вы вместе год, и женаты уже пять месяцев…

– И? – спросила я, пытаясь уловить ее мысль.

– Ну, я подумала, что пора, – она закусила губу и испытующе на меня посмотрела.

Я заморгала от удивления, а потом громко вздохнула.

– Я не хочу детей, – сказала я, и тут же добавила, – Пока.

– Понятно. А Никита как к этому относится?

– Нормально, – быстро ответила я.

Никита просто не знает, что я пью противозачаточные таблетки. Он мне уже всю плешь проел. Но как я могу объяснить ему, что не хочу заводить детей в ближайшие… Лет десять? Я вообще не уверена, что хочу еще детей.

От трудного разговора меня спас мобильник. Я посмотрела на экран и увидела совместную фотографию, сделанную на Гоа, в день нашей свадьбы. На ней мы стоим в обнимку, и широко улыбаемся. Кудрявые волосы Никиты растрепаны, впрочем, как обычно, а у меня в волосах, тогда еще длинных, красуется белая лилия. На этой фотографии мы выглядим счастливыми.

– Алло? – отвечаю я на звонок, слушая спокойные удары своего сердца.

– Малышка, привет! – радостно заверещал мой муж, – Во сколько ты вылетаешь завтра?

– В четыре часа дня. В Женеве буду в шесть с хвостиком.

– Хорошо. Тебе три часа лететь.

– Почему три, по моим подсчетам два, – напряженно буркнула я.

– Разница во времени в час, дурында, – рассмеялся он, – Я постараюсь приехать в аэропорт, но не могу обещать. У нас тренировка заканчивается в это время, – вздохнул Никита.

– Ничего страшного. Ты только скинь эсэмэской мне адрес, куда добираться. На всякий случай.

– Обязательно. Алиса?

– Что? – спрашиваю я с улыбкой.

Я люблю, как он произносит мое имя. Али–ссс–а. Растягивая букву «С».

– Я соскучился.

– Я тоже, – моя улыбка растянулась до невозможности.

– Люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – ответила я, продолжая улыбаться.

Но интонации выдали меня с потрохами. Мое «люблю» всегда звучит обыденно. Так, как звучало бы «Налей мне кофе». Или «Принеси туалетную бумагу». Мама обеспокоенно посмотрела на меня, потом забрала мою кружку и ушла на кухню. Я положила трубку и бросила мобильник на диван, вытянув ноги и положив голову на подголовник.

Ну да, я не люблю его. Но это не значит, что я не уважаю и не ценю его. К тому же, для счастливого брака, не обязательно безумно и очертя голову любить друг друга. Семья держится на других вещах. Я пыталась убедить себя в этом весь этот год, но маму не обманешь. Она все поняла, хотя и промолчала.

– Мам, – крикнула я, – Я пойду, прилягу.

– Хорошо, – спокойно ответила она, появляясь в кухонной арке.

Я встала с дивана, вздохнула, и пошла в спальню. На кровати лежал мой ноутбук с открытой страничкой ВКонтакте, на которой я обычно слушала музыку. Забравшись на семейное ложе, я поставила лэптоп на колени, и набрала в строке статуса: «Женева, жди! Скоро буду». Зайдя в свои видеозаписи, я надела большие голубые стереонаушники Beats на голову и включила ролик, который пересматривала снова и снова последние пять месяцев:

Ночь. Шепот. Сонный город.

Окна настежь. Лунный обломок.

Дым. Кофе. Горечь в горле.

Любовь. Тоска. Сердце с кровью.

Звонки. Слезы. Шипы. Розы.

Песок. Часы. Мечты. Звезды.

Земля. Воздух. Люди. Вечность.

Я. Ты. И знак бесконечность...

Никита стоит на сцене в рубашке и светло–синих брюках, читая текст песни Ивана Дорна. Мы услышали ее на концерте, и с тех пор она стала нашей личной, персональной, интимной. Я выхожу к нему, держа в руках микрофон, в белоснежном платье в греческом стиле, которое шуршит по полу. Никита продолжает петь, смотря в мои глаза:

Боже, что же ты наделала...

Страданием несбыточной мечты дышу.

И в целом мире без тебя мне тесно так...

Не отпускай ладонь мою, прошу!

Боже, что же ты наделала...

Теперь и я не я, и ты не ты.

Дома ансамблем острых спиц проткнули небо...

Прошу тебя не уходи...

Следующий отрывок мы поем вместе, в унисон, обнимая друг друга за плечи и танцуя в медленном танце:

Не прогоняй меня

Мне некуда идти

Не прогоняй меня, прошу

Ведь я совсем один.

Не отпускай меня

Не дай мне сжечь мосты

Пока горит огонь в груди, он мне не даст остыть.

Песня заканчивается, раздаются аплодисменты. Камера ловит лицо моей матери, по которому льются слезы. Потом оператор снова наводит на нас объектив, мы целуемся. Это наш день. Мы счастливы.

Вытерев щеки, я закрыла ноутбук и поставила его на ночной столик. Посмотрев на собранную дорожную сумку из черной крокодиловой кожи, я прикинула, все ли я собрала в поездку. Решив, что все, я залезла под одеяло прямо в одежде и провалилась в сон, так и не распаковав чемоданы матери.

ГЛАВА 2

– Lentoasemalla[5], – сказала я таксисту, устроившись на заднем сидении машины.

Он кивнул, широко улыбаясь как все финны, и тронулся с места.

Я включила музыку, чтобы как–то убить двадцать минут дороги. Что играло в наушниках, если честно, не помню, потому что я думала о том, как пережить этот полет.

Я очень боюсь летать. В общей сложности сегодня мне придется провести целых три часа в небе. От этой мысли мне дурно, но выбора у меня нет. Конечно, я могла бы приехать в Таллинн, и сесть оттуда на автобус до Швейцарии, но от одной мысли, что я окажусь в этом городе, меня тошнило. Встретив полгода назад Сашу в пробке, я готова была наложить на себя руки. Опасаясь подобной встречи еще раз, я не приезжала после свадьбы в Эстонию даже к матери. Она все понимает.

Увидев в окне очертания аэропорта, я выключила музыку и убрала телефон с наушниками в сумочку–мессенджер, которая сменила мой рюкзак несколько месяцев назад. К ней я привыкала долго, несмотря на то, что она удобно свисала через плечо. Мой черный старичок, сшитый из кусочков кожи, служил мне верой и правдой с самой школы, но, увы, ничто не вечно. Достав кошелек, я вытащила двадцатку и протянула ее водителю, когда он остановился у центрального входа в аэропорт. Он забрал деньги, любезно помог мне с моей сумкой и уехал по своим таксистским делам. А я осталась у входа, собирая остатки воли в кулак.

Быстро пройдя регистрацию, я вошла в салон лайнера. Усевшись на широком кресле возле иллюминатора, я расслабленно опустила плечи и закрыла глаза. Пульс неровно забился, ладони вспотели. Поначалу, я подумала, что это от того, что я боюсь полета. Но, когда меня накрыло волной энергии, исходящей откуда–то сбоку, я распахнула глаза.

Наверное, они у меня расширились, как у лемура на старом бородатом ролике из интернета, потому что я увидела наглую ухмылку, а потом до боли знакомый взгляд скользнул по моему телу. Приятный холодок пробежался по спине. Что–то знакомо–странное стало происходить с воздухом: он стал горячим и тягучим, как растопленный мед. Я уставилась на своего соседа, не моргая, судорожно пытаясь вспомнить, кто я и что я здесь делаю. Когда мой разум затолкнул все воспоминания о владельце этих темно–карих глаз в прочный сейф, и закрыл его на замок, я смогла выдохнуть. Но, едва он заговорил со мной своим мягким баритоном с легкой хрипотцой, я снова забыла все напрочь:

– Алиса, рад вас видеть.

Не то, что я должна была бы так бурно реагировать на его появление, но иногда разум отключается, и тело ведет себя так, как будто существует отдельно от него. Последнее такое отключение было именно полгода назад, когда я случайно его встретила. Слава богу, что нас разделял металл автомобилей и небольшое расстояние в пробке. Если бы тогда он поманил меня пальцем, я кинулась бы к нему в объятия и лизнула в шею, как послушная собачка. У меня было такое ощущение, что я всадник, а моя голова находится чужих руках. Не могу сказать, что это непривычное для меня ощущение, но приятного в этом мало.

Я ничего не ответила. Просто резко поднялась и стала искать глазами стюардессу. Когда моя возможная спасительница показалась в проходе, я позвала ее жестом и спросила по–фински:

– Простите, в самолете еще есть свободные места? В любом классе? – мой голос предательски дрогнул.

– К сожалению, нет, – покачала головой девушка, и удалилась.

Я со свистом выдохнула, плюхнулась обратно в кресло, и закрыла лицо ладонью.

– Поздравляю, – проворковал мой сосед, и я в ярости уставилась на него.

– С чем?! – спросила я, взвизгнув.

– Со свадьбой, – он кивнул на золотое кольцо на моей правой руке, и я невольно в него вцепилась.

Под его испепеляющим взглядом оно как будто плавиться начало.

– Что ты здесь делаешь? – прошипела я.

– Лечу в Женеву, – довольно улыбнулся этот гад, – Готов поспорить, что ты делаешь то же самое.

– Господи, за что мне это?! – тихо спросила я, поднимая глаза вверх.

Ответа оттуда не последовало, зато я услышала громкий смех справа от себя. Я зажмурилась в надежде, что все это сон, но когда открыла глаза, уставилась в кожаную спинку кресла передо мной. Я не сплю, это реальность. Я лечу, бизнес классом рейса Хельсинки–Женева, и рядом со мной сидит мой бывший босс и просто бывший. Если кого–то можно сегодня назвать неудачником, то меня и только меня. Я побила все рекорды по невезучести.

Из динамиков раздается голос капитана, стюардесса встает в проходе и начинает показывать, как пользоваться кислородными масками, спасательным жилетом, машет руками в разные стороны, показывая аварийные выходы… А я уставилась в невидимую точку где–то в воздухе, и ищу у нее ответа на вопрос: «Что делать?».

Я даже не замечаю, как самолет начинает свое движение и опоминаюсь только тогда, когда стюардесса подходит ко мне и просит пристегнуть ремень безопасности. Я делаю это машинально, как робот, и закрываю глаза. Во рту пересохло, в самолете стало нестерпимо жарко, лоб покрывает испарина. Я вцепилась в подлокотники своего кресла со всей дури, и задержала дыхание. Когда самолет разогнался, я пребывала в полуобморочном состоянии. Когда он дернулся, поднимаясь в воздух, я тихонько пискнула, и закусила губу. Вы думаете, на этом моя пытка закончилась? Как бы ни так! Холодные пальцы коснулись моей напряженной руки, а потом его губы прошептали мне прямо в ухо:

– Алиса, дыши. Все хорошо.

Я чуть не завопила от ужаса, потому что он этого шепота я едва не растеклась по сиденью. Издав нечленораздельный звук, я дернулась и отодвинулась настолько далеко, насколько это было возможно. Сами понимаете, вышло это неважно.

– Саша, не надо, – прошептала я в отчаянии, даже не рискнув посмотреть на его лицо.

Он поправил мои волосы за ухо и спросил:

– Зачем ты подстригла их?

Я заморгала, как мультяшка, и, нахмурившись, воззрилась на него. Он тоже хмурился, изучая мое лицо глазами.

– За–за–захотелось, – заикаясь, ответила я.

– Жаль, – он качнул головой и опустил глаза на мои ноги, глубоко вздохнув, – Я любил твои волосы.

Можно мне выйти с этого самолета?

Что–что? Мы уже высоко над землей?

Да, плевать! Лучше сдохнуть.

Когда самолет набрал высоту и значок «Пристегните ремни» отключился, я позвала стюардессу жестом. Она нарисовалась передо мной, и я сухо сказала:

– Можно виски? Любой.

Она улыбнулась, кивнула, и уже было развернулась, чтобы пойти за моим спасением, когда чудовище справа от меня произнесло на чистом английском:

– Принесите бутылку Джека Дениэлса и два стакана со льдом.

В голове у меня кружились слова. Много слов. Но, к сожалению, ни одно из них не подходит для печати. Додумаете сами.

– С каких пор ты пьешь? – с любопытством вопрошает Саша.

– Иди в задницу, – отрезала я, снова уставившись в спинку кресла впереди меня.

– Узнаю свою Алису. Тебе, как и прежде, не помешает вымыть рот с мылом.

Если бы у меня в руках было что–то тяжелое, то меня вывели бы из этого самолета в наручниках, и следующие лет пять я видела бы небо в клеточку. Но в руках было пусто, самолет уже взлетел, и время начало тянуться невозможно долго.

Мне казалось, что я ждала виски час. На самом деле, его принесли через пару минут. Когда босс налил старичка Джека в стакан и протянул его мне, я выпила все одним махом. Смелости мне это не прибавило, но стало полегче. Он удивленно поднял бровь, когда я выхватила у него бутылку, и налила себе еще. Выпив второй залпом, я откинулась на кресле, закрыла глаза и даже почувствовала себя лучше. До тех пор, пока он снова со мной не заговорил.

– Как твой муж? Никита, кажется.

– Отлично. Он самый лучший, – не открывая глаз, сказала я, – Как Кристина?

– Вышла замуж.

Вот тут я уставилась на него с интересом:

– За кого?

– Какой–то итальянец. Она живет в Риме. Родила близнецов недавно.

– Ясно, – отчеканила я.

Кажется, мне стало хорошо. Наверное, это запоздалое действие алкоголя.

– Как Тео? – спросил Саша.

– Хорошо. Правда, с финским проблемы, но я думаю это временно.

– Он умный мальчик, – задумчиво протянул бывший босс, и приложился к своему стакану.

Стенки запотели и по ним стекали капельки. Такие крошечные и милые, они исчезли под его длинными пальцами. Так же и я растворялась под ними год назад…

Мамочки, о чем я думаю?

– Будешь еще? – спросил он, кивнув на пустой стакан с подтаявшим льдом.

Я, молча, кивнула. Он налил виски и протянул мне, лукаво улыбаясь.

– Прекрати скалиться, пожалуйста, – взмолилась я.

– А то что?

– А то придется осколки с рожи выковыривать.

Он разразился хохотом и на нас уставились соседи. Мое лицо залилось краской, и я сделала глоток крепкого алкоголя, а потом прикрылась свободной рукой, постукивая указательным пальцем по лбу. Стук отозвался гулким эхом в моей голове, словно в ней ничего не было.

Это то самое действие, которое на меня оказывал мой бывший босс: мысли из головы испаряются, а мозги словно вытекают из ушей и остаются одни инстинкты. Дикие, первобытные, животные. Когда он засмеялся, мне захотелось заткнуть ему рот жарким поцелуем и засунуть свой язык ему в глотку. А потом оседлать его прямо в кресле самолета и, не обращая внимания на остальных пассажиров, расстегнуть ему брюки, стянуть с себя штаны и заняться горячим сексом.

– Алиса, я никогда не видел тебя пьяной, – протянул он, делая еще один глоток, – Но то, что я вижу, мне нравится.

В моей голове отчаянно завопил внутренний голос. Вот прям вот так: ААААААА! Обладательница этого голоса рвала на себе волосы и топала ногами, тряся головой.

Я попыталась собраться, но у меня не получилось. Наверное, виски был лишним.

– Значит, ты в Финляндии? – продолжил допрос этот…

В общем, неважно. Опять непечатное слово.

– Да.

– И как тебе?

– Отлично.

– Ммм, – промычал он.

От этого «Ммм» меня чуть не подбросило в воздух, как будто я петарда, и мне подожгли фитиль, торчащий из задницы. Я поняла, что дальше так продолжаться не может, встала на ватных ногах с места, и пролезла через него. Ничего не говоря, я направилась в туалет.

Вы думаете, на этом мое невезение закончилось? Трижды ха–ха!

Когда я подошла к двери и увидела зеленый индикатор, я едва сдерживала вопль радости. Я даже подумала, что можно просто закрыться до конца полета и провести его более–менее спокойно. Но, когда одна холодная рука схватила меня за талию, а другая открыла дверь и втолкнула меня в кабинку, меня накрыл ужас.

– Мать твою, ты что творишь?! – зашипела я, когда он закрывал дверь изнутри.

Босс только ухмыльнулся и притянул меня к себе. Куда исчезло мое сердце в этот момент, я не знаю, но то, что я не ощущала его в груди – это факт. Меня накрыло до боли знакомой волной иланг–иланга и бергамота, и я с трудом сдержала порыв зажать нос рукой. Саша скользнул губами по моему лицу.

Тут мой хрупкий мирок рухнул. Огромные стены из бетона и арматуры, которые я воздвигала весь этот проклятый год, вдруг стали песчаными и просто рассыпались. Мое подсознание отпрыгнуло от волны песка, подбирающейся к ногам, и снова завопило в ужасе. Потом появилась она. Та самая, плохая девочка. Она лукаво улыбнулась, облизнулась и уволокла орущее подсознание куда–то далеко, оставив меня наедине с этими руками и губами.

Опомнилась я только тогда, когда мое лицо было прижато к холодному зеркалу над умывальником, а спортивные штаны предательски сползали вниз. В этот момент в дверь туалета постучали, и оттуда донеслось на английском:

– В кабинку нельзя вдвоем.

Руки на моих бедрах напряглись и с силой сжали их. Я открыла глаза и чуть не выпрыгнула из самолета. Отпихнув от себя Сашу и, поправив треники, я открыла дверь и с благодарностью посмотрела на стюардессу. Она была немного раздражена, но потом уставилась на меня с удивлением.

– Kiitos[6]! – вырвалось у меня с придыханием, и я быстрым шагом направилась к своему месту.

Когда этот человек сел рядом, довольно улыбаясь, я готова была вцепиться ему в лицо ногтями.

– Если ты еще раз так сделаешь, то я, я…

– Ну что ты? – он фыркнул, – Что ты сделаешь? Ты всегда можешь сказать «Нет».

Я в ярости открывала и закрывала рот, так и не найдя нужных слов. И правда, я могу сказать «Нет». Почему тогда я не говорю этого?

– Я тебя ненавижу, – прошептала я, зарываясь лицом в ладони.

– Странно, чуть больше года назад ты сказала, что любишь меня.

– И, конечно, твое эго выросло до невозможных размеров! – я прищурилась, а он хохотнул, – Не обольщайся, запудрить мозги восемнадцатилетней девчонке не такая уж трудная задача.

Он вскинул брови и обернулся ко мне:

– Алиса, да ты сама кому угодно мозги запудришь.

– Что?! – прошипела я.

– А что тебя удивляет? Это ты строила из себя недотрогу, а поняв, что ничего не выгорит, нашла вариант попроще. Обыкновенная шлюха с невинными глазами, а я повелся, как мальчишка.

На вас когда–нибудь наезжал поезд? На меня нет. Но вот в этот момент я примерно представила, что испытывает человек, когда его разрезает напополам под многотонным составом. Одна моя половина судорожно захотела выбить ему зубы, а вторая завыла от обиды.

Я ничего ему не ответила, просто отвернулась и посмотрела на темную спинку соседнего кресла. Боковым зрением я увидела, что он сделал то же самое – отвернулся, и налил себе еще виски.

И тут меня прорвало. Сначала я сдержала рыдания и тихо булькнула, но потом всхлипнула, закрывая лицо руками.

– Ой, вот только не надо этих соплей, прошу тебя, – простонал Саша, – Ненавижу, когда бабы плачут.

Стиснув зубы, я резко дернула рукой, и он вылил свой виски на себя.

– Ты что сдурела?! – взревел он, и на нас снова уставились люди.

Но мне было все равно. Заехав кулаком ему в челюсть, я почувствовала облегчение. Но потом оно сменилось резкой болью в костяшках пальцев, и я начала трясти рукой.

Мы одновременно подскочили со своих мест, и я увидела, как в нашу сторону идут стюарты. При их приближении, я завопила:

– Рассадите нас немедленно! Я не могу лететь рядом с этим человеком!

На меня смотрели, как на идиотку, а мне было плевать. Если мне не найдут другое место где угодно, то я выпрыгну из этого самолета.

Тут произошло чудо. Какой–то подвыпивший финн спереди поднялся и сказал:

– Istu alas minun luonani! Ole hyvд[7].

Я готова была броситься к нему с объятиями. Саша в ярости смотрел на меня, по его подбородку стекала тонкая струйка крови. Увидев ее, я чуть не захлопала в ладоши.

– Kiitos! – поблагодарила я, и финн улыбнулся.

Я отпихнула Сашу и, схватив свою сумку с верхней полки, прошла к заветному месту в начале салона. Не обращая внимания на косые взгляды и грозное Сашино: «Вот сука!», я надела наушники на голову, настроила в телефоне режим flight mode, и включила свое свадебное видео. До конца своего несчастного путешествия, я крутила его без остановки, ожидая, что мне станет легче.

Но легче мне не становилось.

Когда я вышла из самолета, меня встретили двое охранников.

– Madame? Nous avons йtй informйs de l'incident. Кtes–vous d'accord[8]?

– Sorry, I don’t understand[9], – вымолвила я, судорожно оглядываясь назад.

Заметив знакомую фигуру, направляющуюся в мою сторону, я начала нервно дергать ногой, пританцовывая танец, похожий на чечетку.

– Are you OK[10]? – спросил один из секьюрити, и я кивнула.

Они расступились, и я рванула к выходу, на бегу проверяя свой мобильник. Там была эсэмэска от Никиты:

«Малыш, я не смогу тебя встретить. Гостиница Swiss Luxury»

– Блять! – вырвалось из меня, когда я прочитала это.

Знаю, не литературно. Но именно это слово в полной мере описывает мои эмоции. Простите меня, грешную.

Когда я добралась до ленты, я взмолилась, чтобы багаж подали быстро, и моя сумка была первой. Но, не везет, так не везет.

Пространство вокруг меня заполнило уже знакомой мне энергией, и я обернулась. Саша двигался быстро и уверенно, в мою сторону, естественно. Лучше бы я не смотрела на его лицо, потому что, посмотрев на него, я захотела спрятаться среди плывущих на ленте чемоданов. Ну, или раствориться в воздухе.

Когда он поравнялся со мной, я, неожиданно для себя, уверенно выдала:

– Хоть пальцем меня тронешь, я тебя посажу за домогательства.

Он остановился в метре от меня и застыл, как вкопанный. Выражение на его лице сменялось с молниеносной скоростью, и я радостно отметила, что его нижняя губа распухла. Посмотрев на свою правую руку, я увидела, что костяшки пальцев посинели. Видать, хорошо я ему треснула.

Мой багаж появился на конвейере, и я рванула в его сторону. Схватив кожаную ручку, я бросила сумку на плечо и побежала к выходу из аэропорта.

– Алиса, постой! – крикнул мне вслед Саша, но я даже не подумала остановиться.

Такси я нашла сразу. Сказав водителю название гостиницы, я обернулась и увидела выбегающего бывшего босса. Он искал меня глазами, но, слава Богу, мое лицо скрывало тонированное стекло. Когда машина тронулась, я вздохнула, а потом вытерла залитые слезами щеки.

– Обыкновенная шлюха с невинными глазами, а я повелся, как мальчишка, – прозвучали слова в моей голове, и я дернулась как от пощечины.

Сволочь.

ГЛАВА 3

«Малыш, я не успеваю к ужину. Парни хотят рвануть в ночной клуб, так что я заеду за тобой в семь. Будь готова»

Ничего не ответив, я поплелась в ванную гостиничного номера. Сняв с себя белый пушистый халат, я включила прохладную воду в душе и встала под тугие струи. Обдумывая события прошедших суток, я намылила волосы выпрямляющим шампунем и стала смывать обильную пену со своей несчастной шевелюры.

Я до сих пор не знаю, зачем я подстриглась. Учитывая, что мои волосы от природы жесткие и вьющиеся, сделать короткую стрижку каре было ошибкой. Теперь мне постоянно приходилось пользоваться укладочными средствами и утюжком, чтобы хоть как–то привести прическу в человеческий вид. Помимо стрижки, я высветлила свою голову в пепельно–белый цвет, сделав мелирование, и теперь стала блондинкой. Это ситуацию не исправило, но добавило мне лоска, как любила говорить моя мама.

Помывшись и высушив волосы, я провела уже ставшую привычной экзекуцию с вытягиванием прядей, и перекинула большую часть волос на правую сторону. Мне нравилось, что удлиненная стрижка скрывает часть моего лица и не нужен яркий макияж. Достаточно только подкрасить ресницы и нанести немного румян. Это я и сделала.

Пройдя в спальню, я залезла в сумку, которую так и не распаковала вчера, и начала искать там платье, подходящее для ночного клуба. Никите нравилось, когда я ношу платья, и в моем гардеробе стали появляться эти ненавистные мне атрибуты женственности. Конечно, дома джинсам и футболкам я не изменяла, но мужа хотелось порадовать, поэтому я захватила с собой целых три. И еще парочку гламурных вещей. Остальное в сумке это те самые джинсы, свободные свитера и резиновые сапоги. Дядя Google сказал мне, что октябрь в столице Швейцарии – дождливый и холодный.

Разложив наряды на кровати, я стала разглядывать их, жалея, что не выбрала всего одно платье черного цвета. Вместо этого, я взяла три разных, не зная, какое лучше. Первое было мини–длиной лавандового цвета из плотной тянущейся ткани, на широких бретельках. На лифе и талии перекрещивались широкие полосы ткани, что визуально увеличивало грудь и делало платье необычным. Второе тоже было мини, серого цвета со свободной драпировкой на плече, из–за чего это самое плечо часто обнажалось, показывая всем мою татуировку на лопатке. Ее, кстати, я дополнила, добавив в тату–салоне вокруг птицы россыпь цветов розового и желтого цвета и удлинив ее хвост. Она получилась большая, и лепестки с бутонами спускались почти до самой талии. Но мне нравилось. И Никите тоже.

Третье платье было моим любимым: насыщенный бирюзовый цвет, длина чуть выше колен, длинные рукава и открытая спина, с переплетающимися позолоченными цепочками на ней. Окинув взглядом кровать, я схватилась за это платье и влезла в него, предварительно надев бесшовное трусы и специальный бюстгальтер–липучку без спинки и бретелек. Тонкий трикотаж выдает все тайны, поэтому для этого наряда подходит только такое малопривлекательное нижнее белье. Впрочем, вряд ли Никита зажмет меня в туалете клуба, так что в кружевах покрасуюсь перед ним позже.

Одевшись, я натянула телесные чулки на свои тощие ноги и вытащила из сумки пару черных туфель на высоком каблуке. Завершив образ легким блеском для губ, я надела отцовские часы и вздохнула.

Никак не могу привыкнуть к этому ремешку. Старый совсем протерся, и Никита заказал для меня новый. Он предлагал купить другие часы, но я отказалась. Не могу расстаться со старенькими Omega Seamaster 120. Они мне дороги, как память. Как будто их присутствие на моей руке помогает мне быть ближе к папе.

Собрав в черную, под туфли, сумочку–клатч банковскую карточку, мобильник с наушниками, карту–ключ от гостиничного номера и документы, я вышла из спальни и вздохнула. Номер был роскошным, с белоснежной мебелью, собственной гостиной, кухней и отдельной спальней. Конечно, от Никиты ожидать другого не приходилось, он всегда выбирал все самое лучшее. Он был молод, но уже неплохо зарабатывал, и любил тратить деньги. Я не понимала этого, предпочитая откладывать часть того, что он дает мне на расходы, стараясь экономить на продуктах и бензине. Иногда мне казалось, что мы живем не по средствам, ну точнее он, но обвинять его в транжирстве я не рисковала. Пусть наслаждается, он это заслужил. В конце–концов, он пашет, как проклятый в спортзалах и на льду, а я филоню в огромной квартире в сотню квадратных метров.

Спустившись в холл, я вышла на улицу и невольно поморщилась от холода. Я не сообразила, что нужно было взять в поездку пальто, поэтому стою без верхней одежды. Но не буду же я надевать на вечернее платье спортивную куртку? Открытая спина мгновенно покрылась мурашками, цепочки заледенели и приморозили голую кожу, я задрожала, но мой спаситель объявился секунда в секунду, впрочем, как всегда.

Притормозив передо мной на черной Феррари, Никита опустил пассажирское стекло, и крикнул:

– Мадам, не хотите прокатиться?

Я растянулась в широченной улыбке. Ну конечно, какую еще машину он мог взять в аренду? Только спорткар. Интересно, а в Женеве останавливают за быструю езду? В Финляндии особо не разгонишься. Все слишком вежливые и аккуратные. Впрочем, это не мешает Никите ездить на Chevrolet Corvette C7 2013 года выпуска.

Качнув головой, я проковыляла на высоченных десятисантиметровых шпильках к машине и залезла в нее. Замерзшие цепочки впились в мою спину, когда я прижалась к кожаному сиденью.

– Ты такая красивая, Лиса–Алиса, – выдохнул мой муж, одобрительно кивая головой, – Я люблю это платье.

Я улыбнулась еще шире и чмокнула его в щеку. На ней мгновенно запылал румянец.

– И тебя тоже люблю, – добавил он, и тронулся с места.

Меня вдавило в сиденье, так резко дала старт Феррари. Никита включил музыку погромче, уже привычный мне дабстеп, и расслабленно смотрел на дорогу. Если я не ошибаюсь, то из динамиков играла композиция Stellamara «Prituri se planinata». Это была одна из немногих мелодий в подобном жанре, которая мне нравилась. Остальное можно было слушать, только прилично надравшись.

Дорога не заняла много времени, потому что наш отель находился на берегу Женевского озера, в самом центре города. Если честно, я так и не поняла, зачем Никита взял машину в аренду. Я была в Женеве всего день, но убедилась – этот город по размерам ближе к моему родному Таллинну. А туристические буклеты в номере гостиницы говорили о том, что обойти его можно было за один день. Зачем машина? Просто покрасоваться, по всей видимости.

В клубе нас уже ждали ребята из команды и их очередные спутницы. Эрик и Марк радостно замахали мне руками, а Элджас, Ахти и Ханну приветственно улыбнулись. Никита был первым, кто женился в их компании. Для скандинавов двадцать лет – это слишком мало для такого серьезного шага. Обычно они ждут до тридцати, наслаждаясь жизнью. Но мой муж не был скандинавом, поэтому для нас такой ранний брак абсолютно нормальное явление.

Я познакомилась с девушками, правда, на мою беду только одна из них владела английским, остальные изъяснялись на французском языке. Впрочем, я не любитель душевных разговоров, так что языковой барьер мне даже на руку. Интересно, а как они общаются с парнями?

Когда я уселась на кожаный диванчик, муж собрался в бар за напитками.

– Что ты будешь? – спросил он у меня, и я пожала плечами.

– На твое усмотрение.

Никита подмигнул мне и скрылся в толпе. Вернувшись, в руках он держал два стакана с грейпфрутовым соком. Когда он протянул мне мою порцию, я отпила глоток и растянулась в улыбке. Водка с грейпфрутом – мое любимое сочетание.

Спасибо Боже за такого мужчину!

Медленно потягивая свой коктейль, я не заметила, как приговорила его, и в моей руке появился второй. Потом третий и четвертый. Я расслаблялась с каждой минутой, ощущая приятное тепло внутри своего тела. Градус моментально поднял мое настроение, голова стала легкой, и мне захотелось танцевать. Музыка отзывалась эхом в желудке, что вызывало приятную дрожь в теле. Ди–джей за пультом поставил какой–то не знакомый мне трек, и толпа радостно завизжала, вскинув руки, и выкрикивая обрывки фраз на французском:

Oh mon petit chйri

Je te dйsire

J'ai envie de toi[11]

Конечно, я не поняла ни слова, ибо я не знаю французского. Но что–то подсказывало мне, что дословный перевод имеет близкое отношение к интимной близости между мужчиной и женщиной, потому что движения толпы просто излучали секс. Хотя, признаться честно, этот язык с гортанными «р» и мягкими гласными сам по себе был убийственно сексуальным.

Я потащила протестующего Никиту на танцпол. В моей голове не звучало ничего, кроме музыки, я принялась двигаться ей в такт, ощущая теплые ладони моего мужа на оголенной спине. Приятный шепот вперемешку с электронными звуками отзывался эхом в голове, и вызывал на коже мелкие разряды тока.

Я развернулась спиной к Никите и, почувствовав его губы на своей шее, я невольно улыбнулась и прикрыла глаза, продолжая танцевать. Музыка сменилась на знакомый мне мотив, и я радостно завизжала, вскинув руки. От этого жеста мое платье задралось, одна рука мужа спустилась по моему бедру, и его пальцы коснулись края моих чулок. Он шумно выдохнул мне в ухо, и от этого жеста я чуть не рассыпалась на части. Волшебный голос Sia проникал в каждую клеточку моего тела:

You hunted me down, like a wolf, a predator

I felt like a deer in the love lights

Потом мой взгляд неожиданно для меня поймал знакомый силуэт у бара, и я резко дернулась, выпустив весь воздух из легких. Силуэт повернулся, широко улыбаясь и что–то говоря своему спутнику. Когда его темные глаза нашли среди дергающейся толпы мое лицо, я заморгала, словно пытаясь прогнать дурное видение.

You loved me, and I froze in time

Hungry for that flesh of mine

Желание танцевать сразу отпало, но тело предательски двигалось в такт музыке. Мой мучитель ухмыльнулся и бросил свой фирменный взгляд, снизу–вверх, задержав глаза на руках моего мужа, практически забравшихся мне под платье. Его глаза расширились и налились кровью. В буквальном смысле. Резко повернувшись к Никите лицом, я увидела его удивленные глаза, и вцепилась ему в шею, притягивая для поцелуя. Когда его теплые губы коснулись моих, а ладони переплелись с цепочками на моем платье, я почувствовала, что тело плавится вместе с тканью. Но дело было не в прикосновениях, а во взгляде, который я чувствую даже отвернувшись.

Тут перед нами выросли Эрик с Марком, и я отодвинулась от мужа. Он продолжал меня обнимать, но переключил свое внимание на голубоглазых близнецов, которые по очереди что–то говорили ему в ухо. Судорожно обернувшись, я убедилась в том, что Саша на меня смотрит. Его глаза скользнули по моей спине, на которой лежали теплые руки Никиты, а потом вернулись к моему лицу. В них горел огонь, от которого не спас бы даже огнетушитель. Я покачала головой, а Sia продолжила петь своим мощным голосом:

What do you see in those yellow eyes?

‘Cause I’m falling to pieces

Саша прикрыл глаза и вздохнул, я увидела, как затрепетали его ноздри; а затем сделал глоток из своего стакана, крепко сжимая его рукой, так, что костяшки пальцев побелели. Затем, он повернулся к своему спутнику, и продолжил беседу, как ни в чем не бывало.

– Малышка, мне надо ребят отвезти в одно место, – крикнул мне в ухо Никита, и я чуть не подлетела в воздух, – Посадить тебя на такси?

Я качнула головой и совершила свою первую ошибку:

– Не нужно, сама поймаю.

Никита кивнул и запечатлел еще один из своих целомудренных поцелуев на моих губах, отпустил меня и шагнул в толпу. Я смотрела на его удаляющуюся кудрявую макушку и едва сдерживала слезы отчаяния. Вернувшись к нашему столику, я кивнула оставшимся там девушкам, взяла свой клатч и направилась в туалет.

Закрывшись в кабинке, я дала волю своей слабости и тихо заплакала. Наверное, вид у меня был жалкий. Ноги разъехались буквой Х по кафелю, спиной привалилась к бочку унитаза, большой палец правой руки я закусила, а левой размазывала сопли по лицу. Не романтично, я знаю, но я же не буду описывать, как офигенно я выгляжу, когда плачу?

Я чувствовала себя паршиво, очень паршиво. И все из–за того, что я встретилась с ним глазами в момент, который должен был принадлежать только мне и Никите. Только нам, никому больше, он должен был стать нашим интимным и личным. Но вместо этого, Саша снова ворвался в мое пространство, даже не спросив разрешения. Меня захлестнуло чувство стыда и вины за то, что в тот момент, когда пальцы мужа скользили по моему телу, я хотела ощутить от них уже знакомый мне холод.

Когда сеанс самобичевания был закончен, я встала с унитаза, поправила юбку и вышла из кабинки. В туалете было пусто, и когда я посмотрела на свое отражение в большом зеркале прямо перед собой, я этому порадовалась. Тушь растеклась, щеки раскраснелись. Почему, когда плачешь, нос становиться похож на вареную свеклу? Как будто распухших глаз мало. Включив прохладную воду, я сполоснула руки, а потом наклонилась, чтобы умыть лицо. Подняв голову и снова взглянув в зеркало, я поймала силуэт Саши в отражении.

Ничего не говоря, я вытерла лицо салфеткой, и пригладила волосы. Бывший босс наблюдал за каждым моим движением. Когда я, молча, направилась к выходу из туалета, он преградил мне дорогу. Я сделала шаг вправо, он повторил мое движение. Потом, то же самое произошло, когда я попыталась обойти его слева. Я скрестила руки на груди и прищурилась:

– Что тебе надо?

Он повторил мой жест – тоже скрестил руки на груди.

– А ты молодец, – он ухмыльнулся, – Я почти поверил.

– Во что? – я моргнула и нахмурилась.

– В ваш поцелуй.

Я пожала плечами:

– Каким боком это тебя касается?

Саша шагнул и встал ко мне вплотную. Потом опустил руки и провел одной из них по моей голой спине, задевая цепочки. Она мгновенно покрылась мурашками, и он довольно хмыкнул.

– Значит, я не ошибся, – он вздохнул и убрал волосы с моего лица, задержав ладонь на шее.

Рой мурашек со спины переметнулся на плечи и руки. Хорошо, что рукава у платья длинные, иначе он увидел бы, что волоски на моих руках встали дыбом.

– Знаешь, мне даже жаль его, – слегка наклонившись, сказал он.

Так, что это прозвучало где–то рядом с моим ухом, и его лицо я уже не видела.

– Знаешь, мне даже все равно, – передразнила его я.

Бывший босс отодвинулся и улыбнулся уголками губ. В его глазах плясали искорки, которых мне так не хватало.

– Да неужели? – он водрузил свою лапу мне на бедро и придвинул меня к себе.

От этого жеста я немного растерялась. От жеста, от уже знакомого ощущения прохлады под тонкой тканью, от запаха его тела. Потом, я собрала остатки воли в кулак и уперлась ладонями ему в грудь. Ощутив, как она напряжена, как дергаются мышцы, я, задержав дыхание, оттолкнула его и отодвинулась.

– Знаешь, что? – спросила я, набравшись смелости, – Ты считаешь, что я играла с тобой? А как ты относишься к тому, что не я скрывала от тебя жену и ребенка. Не я трахала свою помощницу, продолжая дурить тебе голову. Кстати, как часто ты это делал? Каждый день или через день? Скорее всего, каждый, потому что табаком от тебя несло за версту.

Он удивленно округлил глаза и шагнул назад, а я продолжила, ткнув пальцем ему в грудь:

– Ты думаешь, что я шлюха? Посмотри в зеркало, Саша. Может быть, подобное притягивается к подобному.

С этими словами, я толкнула его плечом и выскочила из туалета.

ГЛАВА 4

Пробираясь сквозь толпу, я расталкивала людей локтями, и ловила возмущенные возгласы. Выбравшись из душного клуба, я оказалась на улице и примерзла к месту. Ну и холод! Я мгновенно задрожала, мои мозги заледенели, и я тщетно пыталась найти такси, но мысли сбивались, и я снова и снова провожала отъезжающие машины взглядом.

Когда на мои плечи опустился пиджак со знакомым запахом, я даже не шелохнулась.

– Замерзнешь, – тихо сказал он, беря мою руку под локоть.

Я не сразу сообразила, что бывший босс, куда–то меня тащит. Когда я опомнилась, мы уже свернули за угол и направлялись к парковке.

– Я никуда с тобой не пойду, – сказала я, дрожа от холода, и дернула свою руку из его хватки.

Саша остановился и опустил голову. Потом вздохнул и снова настойчиво взял мою ладонь, переплетая свои длинные пальцы с моими.

– Алиса, дай мне час, – он дернул мою руку, и невольно я шагнула к нему, – Всего час.

– Мне это не нужно, – ответила я, снова дергая рукой, но он не отпускал, а только вцепился в нее сильнее.

– Это нужно мне, – ответил он сухо, уволакивая меня вглубь парковки.

Когда он подвел меня к белому Mercedes C–class последнего года выпуска, и открыл пассажирскую дверь, я выдала:

– У меня нет шансов отказаться?

– Никаких, – ответил он с широкой улыбкой и кивнул на машину, – Садись.

Я послушно села, вжимаясь в теплый пиджак всем телом. Похоже, мне придется выбраться на шопинг. Мой спортивная ветровка, которую я взяла с собой на случай плохой погоды – ничто. От такого холода спасет только фуфайка.

Когда бывший босс сел на водительское сиденье, я поджала губы. Он завел мотор, включил климат–контроль и в салон начал проникать теплый воздух.

– Ты совсем умом тронулась? Зачем ты полуголая разгуливаешь в середине октября в Швейцарии, – спросил он, выезжая на дорогу.

– Я не полуголая, а просто без пальто, – процедила я, стуча зубами.

– Нет, ты полуголая, поверь, – Саша нахмурился, – Если бы я был твоим мужем, ты ходила бы в более приличной одежде.

Он бросил короткий сердитый взгляд на меня, и я, не выдержав, рассмеялась:

– Если бы, да кабы. Ты не мой муж, так что выдохни, – посмотрев в окно, я спросила, – Куда ты меня везешь?

– В одно место.

– Ты хотел мне что–то рассказать, – сухо бросила я, переводя взгляд на него.

Он вздохнул, потом ухмыльнулся, и выдал мне:

– Я не думал, что все так выглядит.

Я уставилась на него с интересом:

– Что именно?

– Вся эта ситуация. Ты, я, Кристина. Я на самом деле не имел с ней никаких отношений.

– Ну, кроме периодического траха, да?

Саша шумно выдохнул, и свернул с дороги. Он съехал на узенькую тропинку, окруженную деревьями и кустарниками.

– О, ты везешь меня в лес. Зашибись, – вырвалось у меня, и он разразился хохотом.

– Нет, я везу тебя в ресторан. Здесь есть одно неплохое место с шикарным видом.

Бывший босс не обманул. Через пару минут машина притормозила у двухэтажного здания с просторной террасой. Когда я посмотрела вперед, у меня перехватило дыхание.

Женевское озеро – это самое необычное зрелище, что я видела в своей жизни. Вы можете себе представить бескрайнее море с абсолютно спокойной водой? Вот примерно так это выглядит. Конечно, можно было увидеть другой берег, дома на его стороне, но визуально все это было так далеко, что больше похоже на мираж.

Моя дверь открылась и мне протянули руку. Саша снова незаметно оказался рядом. Недолго думая, я выставила одну ногу на высоченной шпильке на тротуар. По ней тут же скользнул обжигающий взгляд, резко контрастирующий с холодом на улице. Вылезая из машины, я с трудом держала равновесие. Колени предательски задрожали, когда я оказалась лицом к лицу с бывшим боссом.

Знаете, что такое идеально? Это когда ваши глаза находятся на уровне глаз собеседника. Вот сейчас я стояла на каблуках и смотрела прямо ему в душу. В буквальном смысле. Ощущение у меня было странное, потому что в этом было что–то личное. Я попыталась отодвинуться, но уперлась спиной в машину. Саша даже не шелохнулся.

Простояв так – глаза в глаза – пару секунд, а может и минут, он как будто ожил, встрепенулся и сказал:

– Пошли.

Я отошла от машины, и он захлопнул дверцу. Снова протянув мне раскрытую ладонь, он поднял брови, из–за чего его лицо приобрело практически умоляющее выражение. Я проигнорировала эту руку и шагнула вперед. Он нагнал меня и пошел рядом. Когда мы добрались до входа в ресторан, бывший босс галантно открыл дверь, и пригласил меня внутрь. При этом его лицо перестало выражать какие–либо эмоции.

Я вошла в небольшое помещение с дощатым полом. Перед нами мгновенно вырос работник ресторана, и они с Сашей заговорили, но я не слышала, о чем. В ушах стоял гул от пульсирующей боли в висках – действие алкоголя начало проходить. Когда холодная ладонь коснулась моей руки и потянула меня вглубь зала, я повиновалась, как безвольная кукла.

Нас подвели к круглому столику, накрытому на две персоны у большого окна с видом на озеро. Ночью вдоль берега горели миллионы фонарей, освещая кромку воды, и это поистине захватывающее зрелище. Я сняла пиджак и села на стул, который любезно отодвинул мой спутник, и тут до меня донеслись обрывки их диалога:

– Merci, c'est un endroit idйal[12], – сказал Саша, и я в удивлении уставилась на него.

– Je vais vous faire un menu. Aimeriez–vous prendre un verre[13]?

Саша перевел взгляд на меня:

– Ты будешь что–нибудь пить?

– Можно мне воды? – выдавила из себя я, пытаясь изобразить улыбку официанту.

– Apportez de l'eau et une tasse de cafй noir[14], – непринужденно сказал босс и работник этого, явно мишленовского заведения, удалился.

Я не смогла побороть любопытство:

– Ты знаешь французский?

Он улыбнулся и кивнул. Я не сдержала ответной улыбки.

– Что ты делал в том клубе? – спросила я, а потом фыркнула, – Только не говори, что запустил свои лапы по всей Европе.

– La Petite Palace? – сказал он с идеальным французским прононсом, и я оказалась на краю пропасти, – Нет, это не мой клуб. Я приехал отдохнуть с друзьями.

Он пожал плечами, и расслабленно откинулся на резном кресле. Одну руку он опустил на подлокотник, а второй подпер подбородок и принялся растирать его большим пальцем. Этот жест вызвал отчетливый флешбэк в памяти, когда мы сидели на террасе кафе в Кадриорге, и пили наш первый совместный кофе.

Он изменился. Сеточка морщин вокруг глаз стала отчетливей, хотя это его не портило. В волосах поблескивала прежняя седина, но ее тоже стало немного больше. Стрижка поменялась, стала короче, от чего волосы непослушно торчали в разные стороны. Зная по себе, такой беспорядок на голове могло вызвать только постоянное нервное взлохмачивание. Я отметила, что он стал крепче и шире, серая рубашка с черными пуговицами туго обхватывала его грудь и мощные плечи. Видимо, всерьез занялся спортом. Я бросила взгляд на его пальцы, медленно поглаживающие подбородок, и невольно подумала, почему он не морщится. Они у него всегда холодные, как ледышки.

– Алиса? – выдернул меня из моих мыслей его голос, – Ты будешь есть?

Я пожала плечами и отрицательно помотала головой. Потом схватилась за материализовавшийся на столе стакан с водой и отпила немного. Жидкость мгновенно просочилась по моему телу, вызывая легкую прохладу. В голове потихоньку стал рассеиваться алкогольный туман, и я начала видеть пространство четче. Саша пристально посмотрел на меня, а потом сказал официанту:

– La femme sera un dessert et cafй latte[15].

– Qu'est–ce que le dessert, vous кtes intйressй[16]? – официант обратился ко мне, но я не поняла ни слова и вскинула брови, бросив Саше многозначительный взгляд.

– Avez–vous une tarte aux pommes[17]? – тот проигнорировал мой призыв о помощи, даже не посмотрев в мою сторону.

– Oui[18].

– Prendre[19], – сказал Саша с улыбкой.

Официант удалился, и я попыталась сфокусировать глаза на боссовом лице, избегая взгляда на губы. Вышло неважно, и он ухмыльнулся. Потом он вытянул руки и сложил их на столе, переплетая пальцы в замок.

– Итак, – спокойно сказал он и придвинулся ближе.

Он этого движения на меня обрушилась волна его запаха, и я задержала дыхание. Сняв пиджак, я смогла отодвинуть аромат его тела от себя, а теперь он подбирался ко мне, как туман, обволакивая мое слабое сознание.

– Итак, – смогла сказать я, когда меня слегка отпустило.

Не стоило так много пить сегодня. Я точно смогла бы держать себя в руках, если бы не алкоголь. Слабачка.

– Алиса, я никогда не рассказывал тебе о том, что женат. Тебя это интересует?

– Откровенно говоря, меня больше не интересует то, что связано с тобой, – парировала я, слегка осмелев от раздражения, которое стало разгораться внутри меня.

– Тогда, почему ты злишься? – босс улыбнулся и бросил на меня очередной обжигающий взгляд.

– Я не злюсь.

– Алиса, я не слепой, – сказал он, фыркнув, – И я знаю тебя вдоль и поперек.

– То, что ты меня трахал, еще не значит, что ты меня знаешь, – пожала плечами я.

Внутри у меня все просто плавилось от ярости. И от желания.

Саша заржал в голос, а потом выдал:

– Да, ты точно злишься. Ты всегда ругаешься, когда злишься.

В голове мелькнул очередной нелитературный эпитет. Ну, вы поняли.

– Саша, ты попросил час, – как можно спокойнее сказала я, но мой голос все равно дрогнул, – Строго говоря, ты не попросил, а поставил меня перед фактом – тебе нужен час, чтобы со мной поговорить. Время тикает. Меня ждет муж.

– Это тот, который оставил тебя, разодетую как шлюху и заведенную до чертиков, в ночном клубе? – он сжал челюсти.

Если бы я обладала сверхсилой, то бокал, который я держала в своих руках, треснул бы.

– О, ты опять принялся за оскорбления. Как приятно, когда маски сняты, и можно видеть истинную сущность человека, – прошипела я, прищуриваясь.

Саша недовольно рыкнул, а потом выдал длинную тираду:

– Ладно. Да, я не говорил тебе, что женат. Откровенно говоря – я и не должен был, потому что мой брак давно развалился и последние два года до приезда в Таллинн, я занимался разводом. Бывшая жена хотела отсудить у меня все и забрать ребенка. И ей почти это удалось.

Я молчала, и смотрела на него во все глаза. Бывшая?

– Когда я познакомился с тобой, мы как раз пришли к соглашению. Я оставляю ей недвижимость в Санкт–Петербурге, половину бизнеса и получаю возможность видеть дочь два раза в месяц. И в августе я уехал именно для того, чтобы подписать это соглашение.

Я усиленно заморгала, и сделала еще один глоток воды.

– Я знаю, что Сережа, – продолжил он бесстрастно, – Сказал тебе о дне рождении. Даты совпали чисто случайно. Он ничего не знал о разводе. Я не привык делиться проблемами ни с кем, и всегда справлялся с ними сам.

– Тем не менее, ты сразу же бросился в объятия Кристины, когда понял, что со мной ничего не выгорит, – передразнила его я, припоминая наш разговор в самолете.

– Я пытался тебе объяснить, – он развел руками.

– Плохо пытался.

– Ты не дала мне шанса, – Саша уставил обвинительный перст в мою сторону и прищурился.

– Чушь! Я дала тебе шанс, когда приперлась среди ночи к тебе в гостиницу и призналась в любви, – завопила я, – Вместо этого, я обнаружила там полуголую бабу, в твоей, сука, рубашке!

– Не ори! – рявкнул он, и я вздрогнула.

На нас уставились посетители ресторана. Опустив глаза на белоснежную скатерть, я начала теребить ее краешек под столом. Тут передо мной опустилась чашка с густой белой пеной и коричным сердечком на ней. А потом появился кусок пирога с запеченными дольками яблок. Я подняла глаза и посмотрела на Сашу.

– Ощущение дежавю, не правда ли? – ухмыльнулся он, и я мысленно залепила ему пощечину, – Merci[20], – обратился он к официанту.

Господь создавал этого мужчину с особой щедростью. Мало того, что он дал ему внешнюю привлекательность, острый ум и невероятную силу. Всевышний не остановился на этом, и добавил перчинки в виде голоса, созданного для французского языка. Я представила, как он шепчет непристойности с этим идеальным говором и мягкими «Р», и растянулась в мечтательной улыбке.

– Почему ты улыбаешься? – спросил Саша.

– Скажи что–нибудь на французском, – ответила я.

Он подумал и выдал:

– Chacun est entraоnй par sa passion[21].

Я почувствовала, как мурашки поднимаются по спине.

– Еще, – попросила я, и в его глазах блеснул огонек желания.

– Face а la vйritй[22].

– Еще, – это я произнесла охрипшим голосом, прикрыв глаза.

– Je t'aime[23], – шепнул он в ответ, отпивая свой кофе.

Я сжала ноги под столом, и звонко стукнула коленками друг о друга. Мне показалось, что этот звук слышали все посетители ресторана, но в особенности Саша. Он довольно хмыкнул, как тогда, зажав меня в туалетной кабинке самолета, и я взорвалась:

– Саша, я не хочу изменять Никите. Он не заслужил этого, – выпалила я, поднимая на него глаза.

Он нахмурился и заботливо пригладил и без того прямую скатерть рукой.

– Разведись, – сухо бросил он, сверля меня глазами.

– Д–д–для чего? – заикаясь, спросила, я и уставилась на него с удивлением.

– Чтобы не делать того, чего не хочешь делать.

– То есть, ты настолько уверен в своей неотразимости? – сказала я, вскинув бровь и гневно всаживая вилку в пирог.

Он пожал плечами, снова принимая расслабленную позу, и отпил кофе. Как этот человек может сохранять спокойствие в такой неловкий момент? Я определенно ему завидую. Мне бы хоть капельку его самообладания.

– Нет, я просто знаю, что произойдет дальше, – спокойно сказал он.

– И что же? – я прищурилась, отложив вилку и не притронувшись в пирогу.

К чему он ведет?

– Ты изменишь ему. И причинишь боль.

– Черта с два! – взвизгнула я, – Даже не думай.

Саша разразился хохотом. Потом он опустил одну руку под стол, и в следующую секунду из меня вышибло дух. Я почувствовала холодные пальцы на своей коленке.

– Алиса, это не я думаю о сексе, с тех пор как увидел тебя в самолете.

– Гонишь, – прошипела я, отодвигая ноги в сторону, но его ладонь снова настигла их.

– Ну да, немного приврал. Я тоже об этом постоянно думаю, – он подмигнул мне и его прекрасный рот растянулся в улыбке, – И готов поспорить, что не я один.

Я одернула его руку, блуждающую по моим ногам, зацепив при этом скатерть. Бокалы радостно зазвенели на столе.

Тут меня спас мобильник, громко зазвонив на весь ресторан голосом Ивана Дорна.

Я полезла в сумочку, чертыхаясь, и победно вытащила телефон на выпрямленной руке. Взглянув на свадебную фотографию, я чуть не разревелась.

– Да!

– Малыш? Ты где? – взволнованно спросил Никита, – Я уже в номере. Все в порядке?

– Да, все хорошо. Я просто… – я запнулась, подбирая себе оправдание, – Знакомую встретила.

Саша растянулся в улыбке и его плечи затряслись. Он прикрыл рот рукой, сдерживая смешок. Козел.

– Тебя забрать? Где ты?

– Никита, все в порядке. Я скоро буду, – я грозно посмотрела на своего спутника.

Он вот–вот разразиться хохотом.

– Ну ладно… – промычал в трубку мой муж, – Я буду ждать. Люблю тебя.

– Я тебя тоже, – сухо сказала я, не отрывая глаз от бывшего босса, и отключила трубку, – Мне пора, Саша.

Он вздохнул, подозвал официанта и попросил счет. Наверное, я не понимаю французский. Я вообще уже ничего не понимаю.

– Вечер перестает быть томным, – пробормотал Саша, набрасывая на меня свой пиджак на выходе.

Усевшись в машину, я совершила вторую глупость за вечер.

– Где вы остановились?

– Swiss Luxury, – полушепотом сказала я.

Всю дорогу мы молчали и слушали тишину в машине. Когда он подвез меня прямо к дверям гостиницы, я радостно дернула ручку Мерседеса и открыла дверь. Но тут, босс огорошил меня очередным заявлением:

– Я заеду завтра в два, – спокойно сказал он, не глядя на меня, – Если ты не будешь ждать меня, я поднимусь к тебе в номер.

– Ты не знаешь, в каком номере я ост… – начала я, но он не дал мне договорить.

– Мне не составит труда узнать, – сказал Саша, бросив многозначительный взгляд в мою сторону.

Вот черт!

ГЛАВА 5

«Надеюсь, ты не забыла, что я буду ждать тебя внизу в 14 00»

Я чуть не завопила от ужаса, а потом быстро удалила эсэмэску. Он узнал финский номер моего телефона. Значит, спрятаться в этих огромных апартаментах не выйдет.

Застонав от отчаяния, я рухнула на кровать и прислушалась к каплям, барабанящим по стеклу гостиничного номера. Я в глубокой заднице. Глубже просто некуда. Я настолько глубоко в дерьме, что даже представить себе невозможно.

Посмотрев в натяжной глянцевый потолок, я сонно вздохнула. Я так и не смогла уснуть сегодня ночью, и ворочалась с бока на бок, слушая размеренное дыхание Никиты. Он ни о чем не догадался, ничего не заметил и не задавал вопросов. Потом я подняла руку со сжатым в ней мобильником и сняла блокировку экрана, вбив пароль «Theo». Набрав номер мамы, я начала слушать длинные гудки, а потом отчаянно вскрикнула, когда мама взяла трубку:

– Мама!

– Алиса? Что случилось? – взволнованно спросила она.

– Мама, здесь Саша, – прошептала я, как будто стены могут меня подслушать.

– Где?

– В Женеве, – сказала я загробным голосом.

– Оу, – вымолвила она, – И что?

– Как что? Ты что не понимаешь? – завопила я в трубку.

– Алиса, потише, – сказала она с придыханием, – Я пытаюсь думать.

– Мам, я летела с ним одним рейсом. Потом встретила в ночном клубе. Он увез меня в ресторан, а сейчас прислал сообщение, что заедет в два часа, – жалобно пропищала я.

– Звучит неважно, – мама глубоко вздохнула, и на фоне ее голоса что–то стукнуло.

Наверное, Тео в очередной раз бросил мой планшет на пол.

– Не то слово, – выдохнула я, – Мама, что мне делать?

– Никита в курсе?

– Нет, конечно. Как я ему расскажу, что спала со своим начальником? И что этот начальник здесь, в Женеве?

В трубке повисла тишина, а потом мама тихо спросила:

– Ты любишь его?

– Кого? – от удивления я резко села на кровати.

– Александра.

Подумав секунду, я сказала:

– Я не знаю.

– А вот это уже звучит скверно.

– Да, – протянула я.

– Что будешь делать? – спросила мама, перекрикивая визги Тео.

– Мам, я позвонила тебе, чтобы спросить твоего совета. А ты спрашиваешь меня, что я буду делать, – проворчала я, теребя остатки волос на своей шее.

– Алиса, я не знаю, что тебе посоветовать, – вздохнула моя мать, – К тому же, ты взрослая девочка и сама решишь, что для тебя лучше.

– Что–то легче мне не стало, – шепнула я, – Ладно, разберусь. Как Тео?

– Отлично. Мы с ним замечательно проводим время. Я очень скучаю по нему, ты же знаешь.

– Знаю.

– Алиса?

– Да? – я нахмурилась.

– Дочка… – начала мама, – Может быть… Сложившаяся ситуация, это знак? Может быть, не стоило выходить замуж и еще не поздно все изменить?

– В каком смысле? – спросила я, обдумывая каждое ее слово.

– Тебе лучше знать.

Я замолчала. Мама шумно вздохнула, а потом сказала:

– В любом случае, слушай свое сердце. Оно не обманет.

– Надеюсь, ты права, – сухо отозвалась я, – Ладно, мне пора.

– Удачи.

– Спасибо.

Положив трубку, я швырнула телефон на кровать и подошла к туалетному столику. Присев на белоснежный пуфик, я посмотрела на свое отражение. На меня уставилась голубоглазая блондинка с растрепанными волосами. Она сморщила покрытый веснушками нос и нахмурила брови.

Бросив взгляд на часы, я с ужасом поняла, что у меня осталось всего два часа, чтобы собраться. Во всех смыслах.

Я поплелась в ванную, сняла пушистый халат и встала под душ. Намыливаясь, я думала над тем, что меня ждет сегодня, и решала, как мне себя вести. Ничего, кроме как нацепить маску безразличия, не пришло в голову. Выйдя из душа, я привела волосы в порядок, и, вернувшись в спальню, посмотрела на свои разбросанные вещи. Сами понимаете, сумку я так и не разобрала. Я бросила взгляд на платья, валяющиеся на стуле, и сразу заткнула рот своему подсознанию.

«Даже не вздумай надевать платье» – сказала я ему, и оно нахмурилось.

Я взяла темно–синие джинсы и достала черную водолазку из сумки. Надев одежду, я схватила резиновые сапоги и обулась. Взглянув на часы, я поняла, что провозилась почти два часа. Ненавижу свою стрижку.

Накинув на плечи ветровку, я закинула телефон, документы и кошелек в сумку, перекинутую через плечо, и вышла из номера. Собираясь с духом, я решила спуститься по лестнице. От этой привычки я избавилась год назад, и вот, она вернулась. Выходя из гостиницы, я бросила последний взгляд на свое отражение в стеклянных дверях, и вполне успешно натянула на лицо ту самую безразличную маску. Но она сползла тот час, когда я увидела уже знакомый мне белый Мерседес.

Сердце учащенно забилось. Я моментально вспомнила, что означает фраза: «Бабочки в животе порхают». Желудок сжался, а ладони вспотели. На дрожащих ногах я пошла к машине, не обращая внимания на моросящий дождь. Когда я села на красное кожаное сиденье, мне казалось, что мое сердце стучит так громко, что его слышит весь квартал. И еще несколько кварталов в округе.

– Ну, здравствуй, – проворковал бывший босс и улыбнулся, – Неожиданно.

Мое лицо вытянулось.

– Я надеялся, что мне придется вышибать ногой дверь твоего номера, – он сделал многозначительную паузу, уставившись на мою грудь, – Вашего номера. В кино это выглядит зрелищно.

В моем мозгу опять закружились матерные выражения.

– Я, пожалуй, пойду, – выдавила из себя я, хватаясь за дверь, – И предупрежу охрану гостиницы, что ты меня преследуешь.

Дверь не открылась, потому что как только я за нее схватилась, щелкнул автоматический замок.

– Ой, опять ощущение дежавю, – буркнул Саша, и тронулся с места.

Я пристегнулась и вцепилась в свою сумку, как будто она может меня защитить.

– Куда мы едем? – спросила я.

– На день рождения.

Я удивленно заморгала:

– К кому?

– Скоро узнаешь, – протянул он и включил музыку на полную громкость.

Мои внутренности сдавило от мощного звука, который накрыл меня волной. Как вы думаете, что он поставил? Да–да, Макса. Который Барских.

Как вычислить, о чем вы подумали?

Между нами нелепые паузы.

Я снова ничего не придумаю,

И вы первой не скажете.

Есть музыка, которая ассоциируется у нас с определенными людьми и событиями в жизни. Причем, эта музыка может нам безумно нравиться, но когда человек, с которым она связана, исчезает из нашей жизни, мы начинаем тихо ненавидеть ее. Я же ненавидела сильно. Настолько сильно, что возненавидела все песни этого исполнителя. А теперь представьте, что со мной стало, когда из динамиков продолжали вылетать слова:

Мы прячемся прямо под веками,

Боимся быть кем–то обмануты,

Боимся стать самыми первыми,

Мы будем никем не разгаданы.

Не выдержав этой пытки, я стукнула по приборной панели, и выключила звук. Саша вскрикнул:

– Ты с ума сошла? Не сломай машину. Мне ее еще в салон возвращать.

– Надо будет поцарапать ее ключом. Или стекло разбить, – фыркнула я, отворачиваясь к окну.

– Ты хоть знаешь, сколько стоит аренда?

– Мне похер, Саша, – устало посмотрела на него я.

Он вздохнул, и вцепился в руль обеими руками. А я, молча, стала представлять, как я разбиваю кирпичом лобовое стекло, и оно разлетается на миллион осколков. Потом я ударяю по капоту, и на нем появляется огромная вмятина. Затем, я беру из ниоткуда взявшийся нож, и прокалываю этой машине все четыре колеса, а заодно провожу лезвием по дверям, оставляя глубокую царапину.

Замечтавшись, я не заметила, как босс свернул в сторону пригорода. Сейчас мы ехали прямо вдоль берега, и я невольно залюбовалась видом на озеро. Когда оно скрылось из вида за деревьями, я прикрыла глаза и провалилась в сон.

Во сне мне было хорошо. Я лежала на широкой груди и обнимала ее одной рукой. Слушая спокойные удары сердца, доносящиеся из нее, я ощутила прохладную ладонь у себя на плече. Волоски на моей руке моментально встали дыбом, и я невольно улыбнулась. Это такое далекое, но не забытое ощущение, что сердце сжалось от радостного предвкушения. Подняв голову, я посмотрела на Сашу, и он улыбнулся. А потом тихо сказал у меня в голове:

– Просыпайся.

– Не хочу, – ответила я, закрывая глаза и устраивая свою голову на нем поудобнее.

– Просыпайся, Алиса, – снова настойчиво повторил его голос, – Мы на месте.

Я резко открыла глаза и дернулась от неожиданности. Босс провел рукой по моей щеке и улыбнулся:

– Тяжелая ночь?

– Не то слово, – буркнула я, отодвигаясь, – Кувыркались без остановки.

Саша клацнул зубами и его лицо пошло пятнами. Он опустил руку на мое плечо и с силой сжал его, так, что я взвыла от боли:

– Не стоит искушать судьбу, – прорычал он, и я задрожала.

Вот прям в буквальном смысле, как осиновый лист, или как там принято это говорить.

– Пошли, – скомандовал он и вышел из машины.

Я последовала его примеру, не дав ему перехватить меня у двери. Встав на серую гравийную дорожку, я огляделась, посмотрела на скопление машин у обочины, и уперлась глазами в огромный трехэтажный дом. Если честно, домом его назвать можно с натяжкой, скорее это особняк. Дорожка к нему петляла между кустарниками и крошечными елочками, подстриженными в причудливых формах. Гравий зашуршал за моей спиной, и я повернула голову.

– Готова? – спросил Саша.

– Если я скажу «Нет», это что–то изменит?

Он подумал секунду, а потом с ухмылкой сказал:

– Не изменит.

– Почему я не удивлена, – я махнула рукой в сторону дома, – Ну веди, или так и будем тут стоять? Кстати, где твой подарок?

– Что?

– День рождения, – я нахмурилась.

– Ааа, – протянул он, – Не волнуйся об этом.

Он загадочно улыбнулся и пошел вперед, теребя в руке ключи от машины. Я с тоской посмотрела на них, поняв, что угнать Мерседес не получится, и поплелась следом. Когда мы подошли к дому ближе, я чуть не запищала от восторга.

Это был красивый старинный французский особняк, увитый плющом и украшенный цветочными горшками на окнах. Бутоны уже отцвели, листья были красно–оранжевыми, но еще пышными. Перед входом в дом было полукруглое крыльцо, выложенное каменной плиткой, которая потрескалась от морозов и старости. Поднявшись по ступенькам, я уперлась в спину Саши. Он открыл деревянную дверь и пропустил меня вперед.

Войдя внутрь, я попала в просторную прихожую с резным комодом и большим зеркалом в позолоченной раме на стене. Вешалка на всю стену была завалена куртками, а под ней стояла куча ботинок и женских сапог. В зеркальном отражении, Саша подошел ко мне и потянул мою куртку с плеч. Я вздрогнула, но позволила снять с себя верхнюю одежду. Ветровка зацепилась за ремешок сумочки, а потом скользнула между ним и водрузилась на вешалку.

– Разувайся, – тихо сказал он, дотрагиваясь до моих волос на затылке, от чего они, кажется, зашевелились, – И чувствуй себя, как дома.

Я повиновалась и сняла обувь. Саша махнул головой, и пошел вперед, запустив руки в карманы брюк. Я посеменила следом, и услышала людские голоса, приближающиеся ко мне с каждым шагом.

Встав возле широких двойных дверей, он шепнул:

– Стой здесь.

Я встала, как вкопанная, а он приоткрыл одну из них и вошел внутрь. Толпа перестала гоготать и кто–то громко сказал:

– А вот и именинник!

Я тупо уставилась на дверь, за которой он скрылся. Именинник?

– Ребята, у меня срочные дела нарисовались, – сказал Саша, – Вы отдыхайте, я позже подойду.

– Ну, во–о–от, – протянул томный женский голос, – Как же мы без тебя справимся? – проворковал он и меня передернуло.

– Уж как–нибудь, – спокойно ответил бывший босс, и дверь открылась.

Он встретился со мной глазами, и устало улыбнулся. Приложив указательный палец к губам, он схватил меня за руку и потянул вглубь дома.

Пропетляв по коридору, мы оказались в просторной кухне в типично французском стиле. Ну, кроме техники – она была современной. Саша подошел к большому алюминиевому двух дверному холодильнику, открыл его и вытащил бутылку шампанского. Схватив два бокала с полки над мойкой, он засунул бутылку подмышку, и свободной рукой снова потащил меня дальше.

– У тебя день рождения? – вырвалось у меня.

– Ага, – хмыкнул он, поднимаясь по лестнице, – Юбилей.

– Тридцать пять? – спросила я его спину, подсчитывая в уме.

– Да.

– Что ж ты не предупредил, я бы подарок купила, – брякнула я.

Саша резко остановился, и я по инерции налетела на него. Когда он повернулся, я уперлась лицом ему в шею. Я увидела, что он сглотнул, а потом его лицо опустилось вплотную к моему.

– Алиса, встретить тебя в Женеве – лучший подарок, который я мог получить.

– Формально мы встретились в Финляндии.

– Да пофиг, как ты обычно говоришь, – сказал он, поддразнивая мои обычные интонации и убирая мои длинные пряди за ухо, – Я, правда, рад тебя видеть.

– Ты знаешь, я не могу ответить тебе тем же, – фыркнула я ему в лицо.

Он улыбнулся, и запечатлел поцелуй на моем лбу. Потом отодвинулся и сказал:

– Я постараюсь это исправить. Пошли. Надо спрятаться, пока нас не нашли.

–Зачем прятаться? – спросила я, свернув за ним налево, – Мог бы представить меня своим друзьям.

– У моих друзей очень длинные языки, – вздохнул он, останавливаясь у последней двери в коридоре второго этажа и открывая ее, – К тому же, я не знаю, как тебя представить. Ты ведь замужем, – он бросил ехидный взгляд на меня, и я поджала губы, – Входи.

Я повиновалась и вошла в помещение, похожее на библиотеку. У балконной двери стоял письменный стол с разбросанными бумагами, чуть поодаль от него небольшой кожаный диванчик с резным журнальным столиком. Зная Сашу, скорее всего он работает даже на отдыхе. Интересно, как продвигается его клубный бизнес в Эстонии?

Справа от меня были стеллажи с книгами и дверь в соседнее помещение.

– А там что? – я кивнула на нее.

– Спальня, – беспристрастно ответил Саша, направляясь к столу и ставя на него бутылку с бокалами.

– Твоя? – я прошла вдоль стеллажей, смахнув пыль с полок, и уставилась на дверь.

– Нет. Не потащу же я тебя в койку на первом свидании, – хмыкнул бывший босс и с хлопком отрыл бутылку шампанского.

Я вздрогнула, а потом рассмеялась:

– А у нас свидание?

– Не знаю, – он нарисовался рядом, но сохранил небольшую дистанцию, и протянул мне наполненный бокал, – Я не силен в романтических штуках.

– Это точно, – шепнула я, отпивая шипучий напиток, – Надеюсь, ты не собираешься напиться?

– Еще не решил, – он повторил мое действие, изучая меня глазами.

– Мне нужно будет вернуться, ты же понимаешь, – многозначительно произнесла я.

Он напрягся, а потом кивнул:

– Понимаю. Обещаю, что отвезу тебя обратно.

Легче мне не стало.

– Итак, – начал он, немного приблизившись.

– Итак, – передразнила я.

– Как жизнь? – спросил он с улыбкой.

– Как видишь, – я повела плечом, отпивая шампанское.

Оно было немного кисловатым на вкус, но приятным. Я любила полусухое вино и шампанское, особенно после свадьбы. На банкете было только приторно–сладкое Martini Asti, выбранное Никитой. Тогда я так много его выпила, что на следующий день мне казалось, что внутри все слиплось от сахара.

– О чем ты думаешь? – спросил Саша рядом с моим ухом.

У него явный талант двигаться бесшумно и незаметно.

– Да так, – я отпила еще глоток, – Это библиотека?

Я окинула взглядом комнату, и он кивнул.

– Читаешь?

Саша пожал плечами, отпивая шампанское.

– Иногда.

– На французском?

– Не только. Здесь есть много интересных книг. Шекспир в оригинале. Байрон. Пушкин.

Он замолчал, а потом неожиданно выдал:

– Дни мчались; в воздухе нагретом, уж разрешалася зима; И он не сделался поэтом, не умер, не сошел с ума, – процитировал своего тезку Саша.

Я ухмыльнулась:

– Я знаю: в вашем сердце есть и гордость, и прямая честь. Я вас люблю (к чему лукавить?), но я другому отдана; я буду век ему верна, – ответила я цитатой из того же произведения.

Он вздохнул и поставил бокал на одну из полок. Потом шагнул ко мне совсем вплотную. Я отступила и уперлась спиной в стеллаж. Саша взял мое шампанское и водрузил его рядом со своим, на полку. Потом он запустил руку в мои волосы, которые стали непривычно короткими для этого жеста и мягко наклонил мою голову назад. Мой пульс учащенно забился, и он заметил это, бросив короткий взгляд на мою шею. Потом он наклонился еще ближе.

– Печально, – прошептал он мне в губы, – Что книги врут.

Я закрыла глаза, отключая вопли разума в голове. Я знаю, что буду жалеть.

Но я хотела этого. Больше всего на свете.

ГЛАВА 6

Я бросила судорожный взгляд на часы. Пол пятого.

– Все в порядке? – спросил тихий баритон над моей головой.

– Мне нужно уезжать, – ответила я с ноткой досады в голосе.

– Когда он возвращается? – сухо бросил он, даже не шелохнувшись.

– Тренировка до шести, плюс полчаса на дорогу.

– Еще есть время.

Я подняла голову и посмотрела на его лицо. Оно не выражало никаких эмоций, глаза были закрыты и расслаблены. Потом он приоткрыл один из них и посмотрел на меня сверху вниз.

– Что? – спросил он с ухмылкой.

– Ничего, – ответила я, снова зарываясь носом в его голую грудь.

Как же я скучала по этому запаху. Да что там, я скучала по всему: по этому голосу; по этим сильным рукам и мягкой коже; по губам, оставляющим влажную дорожку на моем теле. Сейчас у меня было такое ощущение, что год я провела в летаргическом сне как спящая красавица. И вот, мой принц на белоснежном коне (в буквальном смысле), появился и разбудил меня поцелуем. И не только.

– Алиса?

– Ммм? – промычала я.

– У тебя есть фотки Тео?

Я снова подняла голову и уставилась него удивленно:

– Есть. В мобильнике.

– Покажешь? – с интересом спросил он.

– А тебе зачем?

– Просто любопытно, – он повел плечом, – Я его помню совсем маленьким.

Я вжалась в него в последний раз, поцеловала его грудь, и довольно заметила, как его соски покрылись пупырышками. Потом приподнялась, и окинула спальню взглядом, ища свою сумку. Она валялась у двери. Полетела с меня первой.

Встав с кровати, я на цыпочках пробежалась по комнате и подняла свой мессенджер с пола. Так же быстро я просеменила обратно под одеяло.

– Ну и холод, – буркнула я, принимаясь за поиски телефона.

Найдя заветный, я услышала смешок:

– Айфон? Серьезно?

– Это подарок, – ответила я, пожав плечами.

Ну да, у меня теперь айфон. Яблокотехнику я, по–прежнему, недолюбливаю, но муж подарил мне его на мой девятнадцатый день рождения в марте.

Разблокировав мобильник, я открыла галерею и вручила бывшему боссу телефон. Он принялся листать фотографии с улыбкой.

– Как же он на тебя похож. Поразительно, – присвистнул он, а потом его лицо потеряло выражение.

– В чем дело? – спросила я, забираясь под его руку.

Наткнулся на свадебные фотографии. Вот засада… И почему мне так неловко?

– Из тебя вышла красивая невеста, – натянуто сказал он, – Где это?

– На Гоа, – отозвалась я, забирая у него телефон.

– Он не поскупился, – Саша уставился глазами в потолок и поджал губы.

Я вздохнула и бросила телефон себе в ноги. Он утонул в пуховых одеялах и виновато скрылся из вида.

– Саша, я ждала тебя. Честно, ждала. Но ты не появился, – сказала я, укладываясь рядом с ним.

– Появился сейчас, – буркнул он.

– Но сейчас поздно, – сухо констатировала я.

Саша зашевелился и приподнялся, опрокинув меня на спину. Потом он склонился надо мной и сказал:

– Разве?

Он поцеловал меня в шею, и я судорожно сглотнула. Босс в ответ довольно фыркнул. Потом опустился ниже и поцеловал меня между грудей. Кожа мгновенно покрылась мурашками, и он провел пальцем по моему соску. Тот ответил, гордо поднявшись и отдав честь.

– Саш, мне нужно ехать, – промычала я.

– И, правда, – сказал он мне в пупок, – Если я продолжу, то к мужу ты сегодня не попадешь.

От этих слов я дернулась, как от пощечины. Красота момента мгновенно испарилась, и я вспомнила, кто я и где нахожусь. Чувство стыда захлестнуло меня, и я ощутила, как краска приливает к лицу.

Спихнув его с себя, я встала и принялась собирать свою одежду с пола. Пока я одевалась, он восседал на кровати и пожирал меня глазами. Обернувшись, я уставилась на него с вопросом:

– Что?

– Можно теперь перемотать обратно? – улыбнулся он, и я покраснела.

– Одевайся, ты обещал меня отвезти, – обвинительным тоном сказала я.

За спиной зашуршала постель, и я бросила короткий взгляд через плечо. Залюбовавшись очертаниями упругой задницы, тонкой талии и широких плеч, я выронила свою водолазку. Опомнившись, я снова подняла ее с пола и стала надевать, окончательно убивая свою укладку.

– Твоя татуировка, – сказал Саша, поворачиваясь ко мне.

Я уставилась на обнаженную грудь и заморгала, пытаясь подавить в себе желание облизнуться.

– Зачем ты сделала ее больше? – продолжил он, застегивая брюки.

Я пожала плечами:

– Захотелось. Она мне казалась незавершенной. А что?

– Не надевай больше ничего с открытой спиной, – сказал он, и я снова принялась моргать, как дурочка, – Это убивает. В буквальном смысле.

Я не выдержала и разразилась хохотом.

– Серьезно?

– Да, – кивнул он, натягивая трикотажную футболку с длинным рукавом, – Если еще раз случайно встречу тебя в таком платье, поимею прямо на месте. У всех на глазах, – он бросил на меня осуждающий взгляд.

– Слушаюсь, босс, – я отсалютовала ему ладошкой.

Он рыкнул и закрыл глаза.

– Господи, как же мне этого не хватало. Тебе не нужна работа? – Саша улыбнулся, а потом его голова скрылась в джемпере, который он надевал.

– Откровенно говоря, не помешала бы. Но что–то подсказывает мне, что ты не можешь предложить мне что–то пристойное.

– И, правда, – босс хмыкнул и поднял мою сумку с пола, – На ум идут одни непристойности. Пошли.

Он протянул мне сумку и направился к двери. Я посеменила следом, допустив еще одну ошибку. Но об этом позже.

Мы тихо спустились по лестнице, которая предательски поскрипывала. Откуда–то из глубины дома доносились голоса и женский смех. Пробежав в прихожую, я схватила свою куртку и скользнула в сапоги. Выйдя на улицу, я снова поморщилась от холода и обхватила себя руками. Добравшись до машины, я уже начала подрагивать.

– Тебе определенно нужно купить что–то теплое, – выдал Саша, когда мы уселись на холодных кожаных сиденьях, – Так и заболеть недолго.

– Какая забота, – фыркнула я.

Он завел мотор, потер ладони и дернул автоматическую коробку передач в режим “D”. Потом повернулся и спросил с улыбкой:

– Ну, теперь–то можно музыку включить?

Я расхохоталась и дала добро:

– Можно.

Он нажал на проигрыватель, и в салоне заиграла музыка. Тронувшись, машина поехала, шурша гравием. Я принялась переключать песни. Убедившись, что это тот же треклятый диск «По Фрейду», я огорченно вздохнула, потому что первые шесть песен были мне до боли знакомы. Седьмой трек зазвучал по–новому, и я остановилась на нем.

Разделились пополам наши сшитые части

И остались на местах с независимой властью

Я не твой, но я не враг

Я всего лишь любовник.

Ты сама решила так.

– Да вы прикалываетесь! – вырвалось у меня, и Саша рассмеялся.

Когда я дернулась, чтобы переключить песню, он остановил мою руку:

– Я хотел его сжечь, но так и не решился. Оставь.

Проси любовь, проси любовь!

Читай мои мысли, читай мои мысли!

Проси любовь, проси любовь!

Она еще есть. Она еще здесь.

Оказалось, что обратная дорога заняла всего двадцать минут. Когда Мерседес притормозил у гостиницы, я бросила быстрый взгляд на парковку. Феррари нет, слава Богу!

– Надеюсь, прощаться не будем? – сказал Саша, слегка улыбнувшись.

Нахмурившись, я ответила:

– Не знаю.

Открыв дверь машины, я собралась выходить, но он остановил меня, припечатав холодной рукой к сиденью. Запустив другую мне в волосы, он поцеловал меня глубоким и долгим поцелуем, разгоняя все мысли прочь. Когда он отстранился и прожег меня взглядом насквозь, я с трудом могла дышать.

– Кто ты? – прошептал он, касаясь своими губами моих, и отпуская руки.

Я выскочила из машины и побежала в гостиницу, чтобы не намокнуть. Моросящий дождь не прекратился, и по дорогам расползлись лужи. Обернувшись на входе, я увидела, как Мерседес трогается с места, и его белые задние огни моргнули мне на прощание.

Второй раз за день приняв душ, я смывала с себя преступные запахи этих нескольких часов, проведенных с Сашей. Когда я сушила волосы, стоя в одном нижнем белье, в ванной появился Никита. От неожиданности, я напряглась всем телом, и выключила фен.

– Привет, – коротко бросил он и робко улыбнулся, оглядывая меня с головы до ног.

– Привет, – ответила я с натянутой улыбкой.

– Все в порядке?

Я кивнула, и продолжила манипуляции с волосами, но он не унимался. Подойдя ко мне сзади, он обнял меня и положил свои руки мне на живот. Меня затошнило, и моя рука с включенным феном остановилась. Никита наклонился и поцеловал меня в шею, а затем в плечо.

Страх и ужас сковали меня. Я поняла, что мы не занимались сексом с тех пор, как я приехала. В первый день я была уставшая с дороги, а во второй вернулась позже него, когда он практически спал. Судорожно соображая, что делать, я поймала себя на том, что я просто не хочу, чтобы он ко мне прикасался.

От этой мысли я чуть не блеванула на свое отражение.

– Никита, – шепнула я, выключив фен, – У меня месячные.

Глупо, знаю. Но это первое, что пришло мне в голову.

Он вздохнул мне в плечо и отстранился.

– Жаль, – сказал он с улыбкой, – Давно?

– Вчера начались. Наверное, из–за перелета… – протянула я в свое оправдание.

– Ну, значит, подождем, – он пожал плечами и поцеловал меня в щеку, – Пойдем ужинать куда–нибудь?

Я кивнула:

– Да, только справлюсь с этим, – я показала в отражении на свою голову, и он хихикнул.

– Оставь растрепанными. Тебе идет.

– Правда? – я вскинула бровь и вгляделась в свое отражение.

– Да. Выглядишь, – он присвистнул, – Горячо.

Я подавилась слюной, и он принялся стучать мне между лопаток. Когда приступ кашля прошел, я вытерла подступившие слезы и постаралась улыбнуться. Вышло паршиво, но Никита не заметил.

– Я в душ, – сказал он и принялся снимать одежду.

Я начала виновато прятать глаза, но куда я могла их деть, учитывая, что зеркало было огромное и охватывало почти всю ванную? Естественно, я уставилась на его обнаженное тело, и мое подсознание начало делать то, чего делать не следовало, сравнивая его с Сашей.

Никита выше меня на голову, даже больше, и это иногда вызывало неудобство. С Сашей мы были почти одного роста, и из–за этого наши тела подходили друг другу, как кусочки мозаики. Его бедра были на уровне моих бедер; голова спокойно могла лечь мне на плечо, и ему не нужно было для этого изворачиваться и изгибаться. Ему достаточно было лишь слегка наклонить голову, чтобы меня поцеловать; и это позволяло прижиматься к нему всем телом. С Никитой у меня никогда не было ощущения близости, потому что он либо целовал меня, отстраняясь при этом; либо обнимал и я утыкалась лицом ему в грудь. С Сашей было два в одном.

Господи, за что мне все это?

Тряся головой, я кое–как высушила волосы. Взяв гель для волос, которым пользовался Никита, я нанесла немного на пальцы и придала прическе художественный беспорядок. Выгляжу, правда, горячо. И пахну по–другому, своим мужем. Это придало мне уверенности.

Пока Никита мылся, я принялась за одежду. Разбросав платья на кровати (кроме бирюзового), я уставилась на них, думая, какое надеть. Когда вода в душе выключилась, я взяла оба и вытянула перед собой.

– Никит? – крикнула я

– Что? – он выглянул из ванной.

– Какое мне надеть? – я потрясла платьями.

– Сиреневое, – не раздумывая, ответил он.

– Оно лавандовое, – буркнула я, отворачиваясь.

Справившись с платьем, я покрутилась перед зеркалом и поняла, что если надену чулки, буду светить ими на всю округу. Встав на шпильки, я цокнула каблуками по полу.

– Я почти готова!

Муж появился из ванной в одном полотенце, и я залилась краской. Он быстро оделся, пока я делала макияж, который получился слишком ярким. Посмотрев глазами панды на свое отражение, я поморщилась, но решила оставить все, как есть. Выходя из номера, Никита накинул на меня свое пальто, пропитанное его парфюмом. Когда легкий ненавязчивый запах от Armani окружил меня легкой дымкой, я совсем расслабилась.

Словно ничего и не было.

Встретив Элджаса и Ханну в холле гостиницы, мы вчетвером вышли на улицу и направились к пиццерии на углу. Разместившись за столиком и заказав напитки, мы принялись изучать меню. Никита по–хозяйски приобнял меня, и водрузил одну руку мне на бедро, поглаживая его. Я хихикала как девчонка, когда он рассказал какой–то пошлый анекдот, и положила голову ему на плечо, пока он выбирал нам пиццу. Окончательно забыв случайную и ненужную встречу, я смогла улыбаться, как ни в чем не бывало.

Когда я услышала голос с легкой хрипотцой, обратившийся к нам, я подняла глаза. Моя улыбка тотчас сползла с лица, потому что я уставилась на Сашу, протягивающего мне мой телефон.

– Девушка, кажется, вы обронили.

ГЛАВА 7

До меня моментально дошло, что я забыла мобильник в особняке. В ужасе, я потянулась за трубкой и выхватила ее у него из руки. Он довольно хмыкнул. Никита радостно сказал:

– Спасибо! Так приятно слышать здесь родную речь.

Я уставилась на него, ничего не понимая. Неужели он его не узнал?

Да, похоже, было на то. Саша продолжил:

– Кажется, я вас знаю? – кивнул он моему мужу, – Вы хоккеист?

Никита залился краской и отпустил мое бедро, протягивая руку:

– Да! – гордо выпалил он, – Это мои товарищи по команде Ханну и Элджас. А это моя жена, Алиса.

Твою мать, Никита!

Я готова была рвать на себе волосы, но вместо этого умоляюще уставилась на Сашу. Он кивнул и улыбнулся.

– Успехов на игре. И приятного вечера.

И был таков.

Я проводила его взглядом. Он уселся за столик в дальнем углу, присоединившись к большой и шумной компании. Босс не сводил с меня взгляда, нагло ухмыляясь.

Очень резко мой страх сменился злостью. Саша это заметил. Когда он поднялся со своего места и пошел в сторону туалета, я резко подскочила, чем удивила всех за столом.

– Я сейчас приду, – выпалила я, проползая через Никиту, – Нужно в туалет.

Добравшись быстрым шагом до мужского сортира, я вошла в дверь и уставилась на бывшего босса. Когда я рванула на него с кулаками, он перехватил мои руки и втолкнул меня в дальнюю кабинку.

– Какого хрена?! – завопила я, – Зачем ты это сделал?

– Сделал что? Вернул тебе телефон? – он прижал мою спину к холодной кафельной плитке, – Ты хотела бы, чтобы твой олух позвонил, и я снял трубку?

Не выдержав, я вырвалась и залепила ему пощечину. Она эхом отразилась от стен. В следующую секунду я очень сильно пожалела об этом, потому что одной рукой Саша снова схватил меня за запястья, прижав их к моей груди, а другой за горло. Его лицо сначала побледнело от ярости, а потом начало розоветь. Он втянул воздух, окружающий нас, и скривился.

– Сейчас ты вернешься за столик, и тебе позвонят. Ты скажешь, что уходишь. Придумаешь на ходу. Моя машина на парковке за зданием, – сказал он, и его глаза почернели от ярости.

– Черта с два! – прошипела я, хватая ртом воздух.

Когда дверь туалета хлопнула, и я услышала звонкий смех Ханну и Никиты, мои глаза расширились от ужаса.

Саша растянулся в зловещей улыбке, ослабил руку на моей шее и произнес губами:

– Какой неловкий момент?

Он отпустил мои запястья, и придавил меня локтем к стене. Я с трудом сдержала крик отчаяния, когда он шепнул мне на ухо:

– Или, можем рассказать ему прямо сейчас.

Попытавшись дернуться, я с ужасом поняла, что другая его рука переместилась с моего горла и спустилась ниже, двигаясь у меня под платьем.

Он шумно выдохнул мне в ухо, послав вибрацию и дрожь по моему телу. Я обхватила руками его предплечье, которым он вдавливал меня в стену, и вцепилась ногтями в ткань черной рубашки.

– Мать твою, да ты вся горишь, – зашевелились его губы у меня на шее, и он прижал меня к стене всем телом.

Когда два пальца скользнули внутрь меня, миновав преграду из моего скромного нижнего белья, я с трудом сдержала стон удовольствия, перемешанного с ужасом. Саша замер, прислушиваясь. Мой муж и его друг болтали о чем–то на финском. Я не поняла ни слова, потому что…

Потому что, этот неловкий момент, когда ты зажата в кабинке туалета своим любовником.

Губы скользнули по моей щеке, и мой мучитель снова прошептал:

– Интересно, он знает, как ты кричишь во время оргазма? – при этих словах он резко дернул рукой, продолжая сладкую пытку.

Я вцепилась в него сильнее, если это было вообще возможно, и затрясла головой. Из моих глаз полились слезы, пока он вгонял в меня свои проклятые и, в то же время, волшебные пальцы. Я стою на грани, на самом краю пропасти и вот–вот сорвусь вниз. Когда Никита громко рассмеялся какой–то шутке, я взорвалась, тихо булькнула и обмякла в Сашиных руках. Он пригвоздил меня к стене поцелуем и заглушил крик, рвущийся наружу, не убирая руку у меня под юбкой. Когда дверь туалета хлопнула и меня накрыла тишина, он тихо сказал:

– Ты все поняла?

Я, молча, кивнула и он отстранился. Поправив мои трусы и платье, босс, не говоря больше ни слова, вышел из кабинки.

Медленно я пошла следом, пока снова никто не вошел в туалет, и увидела, как он выходит из пиццерии. Сев за столик, я осталась незамеченной. Ребята о чем–то спорили.

Когда раздался звонок телефона, я сразу сняла трубку:

– Алло, – сказала я загробным голосом.

– Повеселее, Алиса, – прогремел Саша на том проводе.

– Привет, – добавила я радостнее.

Никита уставился на меня в упор. «Мама?» прошептал он. Я покачала головой.

– Что? Сегодня? – я постаралась придать голосу энтузиазма, но вышло неважно.

Саша на том конце провода зловеще молчал.

– Конечно, я буду! – пропищала я, и он рассмеялся.

– Хорошая девочка. Жду, – сказал босс, и отключился.

Я сжала телефон в руке и повернулась к мужу:

– Никита, я говорила, что встретила давнюю знакомую? У нее сегодня девичник, и она приглашает меня.

Никита нахмурился и пристально посмотрел на меня.

«Скажи нет, Господи, скажи нет и забери меня отсюда!» взмолилась я мысленно.

Но Всевышний меня не услышал.

Лицо Никиты смягчилось, и он кивнул.

– Тебя подбросить?

– Нет, такси поймаю, – выдавила на ходу я, – Hyvдsti, pojat[24]!

Я схватила его пальто и надела его. Пулей, выскочив из ресторана, я свернула за угол и обошла здание. Увидев яркий белый свет фар в самом дальнем углу проулка, я остановилась как вкопанная. Кровь отлила от моего лица и переместилась куда–то в руки и ноги, придав мне нечеловеческую силу. В ярости, я двинулась на свет. Набросившись на белоснежный капот, я сняла одну туфлю, и принялась колотить по нему металлический набойкой на каблуке.

Саша выскочил из Мерседеса сразу же. Ничего не говоря, он схватил меня в охапку, и, пока я пыталась отбиться, открыл заднюю дверь и затолкал меня в машину. Пока он вылезал обратно, я попыталась выбраться, но он толкнул меня с такой силой, что я ударилась головой о дверь и завизжала от боли.

– Ах, ты урод!

События развивались стремительно. Вот он закрывает дверь, и я рвусь к ней, чтобы выбраться. Потом садится на водительское место и срывается с места так резко, что меня чуть не выбросило в багажник.

– Ненавижу тебя! – заорала я, обретя равновесие, – Какая же ты тварь! Сука!

Он резко крутанул рулем, поворачивая на дорогу, и меня отбросило к двери. Я снова ударилась, и слезы брызнули из глаз. Завыв, я закрыла лицо руками и начала истерично биться головой о спинку пассажирского сиденья.

Саша не говорил ни слова, только судорожно дышал и сжимал руль пальцами. Когда он резко остановился в темноте, я чуть не свернула себе шею. У меня в голове мелькнула спасительная мысль, и я решила ей воспользоваться. Он вышел, я защелкнула замок на двери. Пока он подходил к ней, я рванула вперед, и нажала заветную кнопку автоматического замка на руле. При этом, мое платье задралось, демонстрируя голую задницу в черных стрингах. Двери щелкнули в тот момент, когда Саша дернул ручку.

– Твою мать! – взревел он, – Алиса, открой.

– Хрен тебе! – крикнула я с победным кличем.

– Я разобью стекло и вытащу тебя из этой машины, – сказал он в тонированные стекла, – Я не шучу.

Я заколебалась. Но, пока я думала, он уже снял пиджак и намотал его на руку. На мое счастье, я успела отскочить в другой конец заднего сиденья. Когда на меня полетели осколки, я глупо прикрылась сумочкой. В следующую секунду дверь машины распахнулась, и меня дернули за руку. Я, с задравшимся до талии платьем, тщетно пыталась отбиться, но Саша обхватил меня так крепко, что я чуть не задохнулась.

В темноте я попыталась оглядеться, но ничего не разглядела. Когда я прислушалась и услышала шуршание гравия под его шагами, я задергалась с удвоенной силой.

– Я сейчас тебе врежу, чтобы ты не двигалась хотя бы полчаса, – прорычал он мне в ухо, и я замерла, вспоминая, как надо прикидываться мертвой.

Что–то, а это он мог. Уж я–то знаю.

Когда он шагнул на ступеньку уже знакомого мне крыльца, загорелся яркий свет. Я зажмурилась. Саша поставил меня босыми ногами на холодный камень и прижал своим телом к двери. Клокоча от ярости, он принялся открывать дверь ключами, и я снова попыталась вырваться. Когда я получила третий удар по голове за вечер, на этот раз об дверь, я перестала предпринимать попытки к бегству.

Внеся меня в дом, он поволок мое безвольное тело на второй этаж. На этот раз, он свернул по коридору направо и вошел со мной в руках в первую дверь. Это оказалась ванная. Поставив меня под душ, он включил ледяную воду, и я завизжала. Он подавил этот визг поцелуем и начал снимать с меня пальто. Когда я осталась в платье, он отстранился и прислонился лбом к моему лбу.

– Смой. Этот. Запах, – прорычал он, прикусывая меня за нижнюю губу.

Сквозь шум льющейся воды, я услышала треск ткани и почувствовала холодный воздух вперемешку с ледяными каплями на своей коже. Он принялся рвать на мне платье по боковым швам. Стянув с меня лохмотья и бросив их со звонким шлепком на ледяной пол, он проделал то же самое с моим нижним бельем.

Я вцепилась в его рубашку, и дернула ее со всей дури, выпуская отчаяние, которое кипело внутри меня. Пуговицы дружно отскочили, и ткань распахнулась. Когда я стянула ее с него, он уже спустил штаны. Под ними не было нижнего белья, и температура моего тела подскочила на сотню градусов. Я начала плавиться. В прямом смысле. Даже холодная вода, льющаяся из душа не помогла.

Он развернул меня спиной к себе, и резко дернул мои бедра на себя. Я успела опереться о кафельную плитку, и заорала нечеловеческим криком, когда он погрузился в меня без предупреждения, резко и грубо, причиняя боль вперемешку с удовольствием. Саша тоже крикнул, начав двигаться с неимоверной скоростью. Мне было обидно, страшно, больно, я задыхалась. Задыхалась от того, что это безумие на самом деле происходит со мной, что его руки впиваются в мою кожу с такой силой, что я вот–вот услышу хруст собственных костей. Я задыхалась, потому что я не могу сопротивляться. Он сломал меня, подчинил своей воле; он мог делать со мной, что угодно, и мне это нравилось. Боже, как мне это нравилось…

Свой второй оргазм за вечер я пережила через пару минут. Он кончил следом, кусая меня за плечо, наверняка оставляя четкую отметину.

Я обмякла и начала сползать на пол, но его руки меня подхватили, крепко прижав к себе. Глотая давящие меня слезы, и дрожа от холода, я произнесла в стену:

– Ты псих. Что ты наделал?

Продолжая держать меня одной рукой, он потянулся к крану и дал теплую воду. Моя дрожь не прошла, и я всхлипнула.

– Прости, – сказал он мне в шею, – Я не могу.

Я затрясла головой, брызгая мокрыми волосами во все стороны.

– Я не могу тебя отпустить, – продолжил он, – Я сам не свой. Я ничего не могу поделать.

– Обратись к врачу, Саша, – выдавила из себя я, убирая его руки, и разворачиваясь к нему лицом, – То, что ты сделал, это… Это…

Я судорожно вздохнула и закрыла глаза, так и не найдя нужных слов.

– Я знаю. Прости, – сказал он, понуро опуская голову.

– Так не может продолжаться, – продолжила я, – Это должно закончиться.

Он посмотрел на меня и клянусь, в его взгляде было такое отчаяние, что я тут же пожалела о своих словах. Он прижал меня к себе и поцеловал. А потом начал повторять, как заговоренный:

– Только одна ночь. Прошу тебя. Всего одна ночь, и я уйду. Я оставлю тебя в покое.

ГЛАВА 8

Предрассветный свет мягко просачивался сквозь мои веки. Я зажмурилась, а потом повернулась, и наткнулась на твердое теплое тело, лежащее рядом. Оно подняло руку и переместило ее за мою спину, крепко прижимая меня к себе. Я вздохнула, и ноздри наполнились пряным ароматом, который был мне знаком. Не открывая глаз, я улыбнулась и прижалась к нему сильнее.

– Как же мне тебя не хватало, – пробормотала я во сне.

Прохладная ладонь принялась поглаживать меня по плечу и все мое тело мгновенно покрылось мурашками. Когда уже знакомое мне легкое движение губ скользнуло по моим волосам, я довольно вытянула свободную руку, и принялась шарить ею под одеялом, спрятав от своих глаз обручальное кольцо. Ощупывая крепкие выпуклости, мощные плечи и твердый живот, я опустила руку, и провела пальцами по небольшой поросли внизу.

– Ммм, – отозвался довольный голос сверху.

– Ммм? – передразнила я, поднимая голову и опираясь на локте, – Это все, что ты можешь сказать?

Я прищурилась, а потом сразу же улыбнулась. Саша приоткрыл один глаз:

– И тебе доброе утро.

Я покачала головой, поджав губы.

– Bon matin, mon amour[25], – шепнул он.

Я заползла на него сверху и уткнулась носом в шею. Со вчерашнего дня на ней появилась легкая щетина, которая приятно щекотала мою кожу.

– Скажи еще, – попросила я, проводя рукой по его губам.

– Que femme veut – Dieu le veut[26], – тихо отозвался он, целуя кончики моих пальцев.

Кровать шелохнулась под нами, и на ней зашуршало постельное белье. Сильные руки мягко уложили меня на спину, и бедро раздвинуло мои ноги. Я сразу же отозвалась на призыв, закидывая их ему на талию.

– Еще, – его темно–карие глаза засветились от моей просьбы.

– Ce qui ressemble a l'amour n`est que l'amour, Alice[27].

Мое имя прозвучало так… Благоговейно, что я с трудом собрала себя по кусочкам.

– О, Господи… – простонала я, когда он приподнял бедра и мягко опустился внутрь моего тела.

– Еще? – спросил Саша.

– Да, – ответила я, проведя пальцами по его спине, отчетливо ощущая вибрацию наших тел.

– Je t'aime[28], – хрипло прошептал он мне в ухо, продолжая плавное движение, – Еще?

– Да! – выдохнула я, царапая его кожу ногтями.

– Je t'aime, je t'aime, je t'aime, – повторял он с придыханием, прикусывая мой подбородок.

Этот прекрасный момент, казалось, длился вечность. Не было ничего, кроме этих темных глаз, жадно смотрящих в мои глаза; этих губ, влажно исследующих каждую мою впадинку и складочку; этих рук, сжимающих мои бедра и оставляющих холодный отпечаток на моем теле. Время остановилось для нас, даря незабываемое наслаждение, заставляя забыть о том, кто мы есть на самом деле.

Когда утреннее Женевское небо начало светлеть, я глубоко вздохнула, зарываясь в теплую подушку лицом. Саша тоже отозвался тихим вздохом и сказал:

– Вот и все. А счастье было так возможно, так близко, – процитировал он Татьяну из «Онегина», и придвинулся ко мне.

– Животное, ты мою одежду порвал, – простонала я в подушку, вспоминая прошедший вечер, – В чем я вернусь в гостиницу?

– Я стащу для тебя платье у кого–нибудь из спальни, – довольно хмыкнул он, – А ты машину угробила. Мне даже страшно представить, что с ней стало благодаря твоей туфле.

– Один–один, – буркнула я, – Ты серьезно украдешь одежду?

Я развернулась и уставилась на него с интересом.

– Да, – кивнул он, ухмыляясь.

– У кого?

– Тут много особей женского пола, – он повел плечом, – Дом огромный, если ты не заметила.

– Заметила, – ответила я, – Кто все эти люди?

– Да так, никто, – фыркнул он, садясь на кровати, – Друзья сняли этот особняк на время пребывания в Женеве, – он вздохнул, и устало потер шею, – Половину народа я в глаза не видел ни разу в жизни. Лежи здесь, я сейчас приду.

Он поднялся на ноги и стянул со стула трикотажные пижамные брюки. Скользнув в них, он подошел к двери, и я возмущенно зашипела:

– Рубашку надень, Тарзан.

Саша звонко расхохотался, а потом вернулся ко мне и запечатлел быстрый поцелуй на моих губах.

– Я мигом, – подмигнул он мне, и скрылся из спальни.

Я легла на спину и посмотрела в потолок, украшенный лепниной и вензелями. У меня появилось такое чувство, что я – приговоренная к смерти и вот–вот взойду на эшафот. Что с каждой секундой мою грудь покидает последний отведенный мне выдох. Еще чуть–чуть, и холодная сталь гильотины коснется моей шеи, и я снова забудусь во сне, но на этот раз навечно. Мой принц на белом коне больше не войдет в темницу на самом верхнем этаже башни, не разбудит меня поцелуем и не заставит сердце трепетать, смотря темными глазами мне в душу.

Когда дверь скрипнула, я перевела взгляд на нее.

– Это я, – шепнул Саша, неся в руках стопку вещей.

– Я вижу, – отозвалась я тихо.

– Держи, – он протянул мне что–то вязаное и джинсы, – Все, что удалось найти.

– Ну, выбирать мне не приходится, – выдавила из себя я, сползая с кровати.

Схватив одежду, я натянула узкие джинсы, которые оказались мне по размеру и надела свободный кремовый свитер. Он был крупной вязки и грудь предательски просвечивала под мягкой нитью. Промаршировав мимо бывшего босса в ванную, я принялась изучать свое отражение в зеркале. Не найдя там никаких перемен, кроме синяка, я облегченно вдохнула.

Саша нарисовался рядом со мной и приспустил свитер, обнажая мое плечо. Он провел рукой по моей лопатке, на которой была татуировка и, нахмурившись, уставился на кровоподтек. Потом поцеловал меня в шею и отступил на шаг.

– Кофе будешь? – напряженно сказал он, и я кивнула, – Тогда спускайся на кухню.

Это он скомандовал своим начальственным тоном. Я уставилась на него в удивлении, как будто передо мной стоял другой человек. Такая резкая перемена в настроении окончательно сбила меня с толку, и я решила, что самое верное решение – сделать вид, что ничего не произошло. Когда он удалился, я умылась и почистила зубы щеткой, найденной возле раковины. Пригладив растрепанные волосы, я вышла из спальни и прислушалась. В коридоре стояла абсолютная тишина.

Когда я начала спускаться по лестнице, она скрипнула, и я поморщилась. Обхватив себя руками, я как можно тише спустилась вниз и пошла на звуки готовящегося кофе. Шум кофемашин ни с чем не спутаешь. Когда я вошла в арку, мой рот мгновенно наполнился слюной от запаха.

– Мы никого не разбудим? – спросила я, и Саша дернулся, резко оборачиваясь.

Я вскинула руки в успокаивающем жесте.

– Не думаю. Шесть утра всего, – устало сказал он.

Я повела плечом и подошла к нему ближе. Он протянул мне дымящийся латте в высоком стакане, я довольно улыбнулась и залезла на большой деревянный стол, свесив ноги. Отпив глоток, я закатила глаза от удовольствия. Когда босс подошел ко мне вплотную, упираясь своим причинным местом мне в коленки, я замерла на секунду, а потом улыбнулась. Он ответил тем же.

– Вызовешь такси? – спросила я, и он кивнул, мгновенно потеряв свою улыбку, – Моя сумочка в машине?

Он помотал головой, разнося вокруг аромат своего тела вперемешку с кофе.

– Я забрал ее ночью. Она возле входной двери.

Я кивнула и продолжила поглощать свой кофе. Когда Саша вызывал такси, я снова залюбовалась звучанием его голоса, произносящего удивительный французский язык. Допив латте, я спрыгнула со стола, и пошла в прихожую. Взяв свою сумочку, я проверила мобильник.

Ни одного звонка. Странно, но облегчения это не вызвало.

Стоя возле большой двери, я скользнула босыми ногами в чьи–то сапоги на плоской подошве. Саша стоял позади меня, непривычно переминаясь с ноги на ногу. Я повернулась к нему лицом, слегка коснулась губами его щеки и отодвинулась.

– Ну, пока, – выдавил из себя он, отводя глаза в сторону.

– Ну, пока, – отозвалась тихим эхом я.

Когда я бесшумно вошла в свой номер Swiss Luxury Apartments, Никита спал. Сняв с себя одежду, я забралась под одеяло. Положив голову на подушку, я посмотрела на свое отражение в зеркале туалетного столика, стоящего напротив.

– Кто ты? – мысленно спросила у меня блондинка.

– Не знаю, – ответила ей я.

ГЛАВА 9

В конце отпуска, я чувствовала себя так, как будто сижу на бочке с порохом, и она вот–вот рванет подо мной. Я вздрагивала от каждого шороха, звонка телефона, сигнала автомобильного клаксона на улице и от прикосновений Никиты. Даже стены в гостиничном номере с шипением твердили: «Изменщица». Слава Богу, что у мужа был перерыв в тренировках перед игрой, иначе я начала бы рвать на себе волосы, пытаясь заглушить этот мерзкий шепот.

Мы поездили вдоль Женевского озера, посетили Шильон и знаменитый фонтан. Пока парни восхищались достопримечательностями, яхтами и помещениями старинного средневекового замка, я повсюду искала невидимую точку, которая обычно помогала мне сосредоточиться и думать. Точку я так и не нашла, поэтому в моей голове гулял настоящий хоровод мыслей.

Саша не появлялся. Я не видела его с того момента, как попрощалась с ним утром. Он сдержал обещание.

Хуже всего было то, что Никита ничего не заметил. На следующий день, он спросил меня, как прошел девичник, и в ответ на мое натянутое: «Супер», принес мне стакан воды и две таблетки аспирина. Он даже не заметил, что мое лавандовое платье испарилось из номера. Когда я сидела в ресторане с цепочками на открытой спине, и отмечала с друзьями Никиты их победу над швейцарцами, я почувствовала себя призраком. В буквальном смысле. Они громко гоготали, шутили, обсуждали детали хоккейного матча, а я не смогла уловить ни одного слова. Вокруг меня просто стоял гул, их рты открывались и закрывались. Я переводила глаза с одного лица на другое, в надежде хоть что–то понять. Но так ничего и не поняла.

Поднявшись из–за стола, я направилась к выходу из ресторана. Никита окликнул меня:

– Алиса! Ты куда?

Я повернула голову и попыталась изобразить улыбку. По моим ощущениям, вышло паршиво.

– Вернусь в гостиницу. Я устала.

– Хорошо, – ответил он, а потом просто переключил свое внимание на собравшихся за столом.

Вот так легко и непринужденно, словно я невидимка.

Я как будто получила удар ногой в живот, и из меня со свистом вырвался воздух. Внезапно я осознала всю фальшь своего брака, этих отношений и вообще всей моей теперешней жизни.

Дойдя в слезах до гостиницы, я поднялась в номер и скинула с себя ненавистное мне платье. Взяв тонкую трикотажную ткань в руку, я посмотрела на нее, а потом подошла к мусорному ведру на крошечной нетронутой кухне и бросила платье туда. Оно скрылось в черном пластиковом мешке. Туда же полетели туфли на шпильке, кружевное белье, узкие джинсы и шелковая блузка ненавистного мне, но любимого Никитой, красного цвета. Выбросив эти вещи, я прошла в ванную и посмотрела на свое отражение. Умывшись, и смыв с себя косметику, я уперлась руками в мраморную раковину. Взглянув на обручальное кольцо, я стянула его с пальца и положила рядом с краном. Когда я надела свои любимые свободные джинсы и длинный бесформенный свитер, я взяла телефон с маленькими наушниками, и снова спустилась вниз.

Шагнув в стареньких кедах на тротуар, я пошла по узким улочкам, выходя к озеру. Вставив наушники, я открыла папку, которую держала под паролем все это время, и включила музыку.

Не пытайся оправдать, не выйдет

Только хуже станет, навсегда останется

Любить пытаешься, только уже поздно

Стало все серьезным, и возможно навсегда

Меня встретили переливающиеся огни вдоль береговой линии, уличные кафе, закрытые в это время года, яхты и причалы. Выйдя на один из них, я подошла к самому краю и села на холодные доски. Подобрав ноги, я обхватила колени руками и уставилась на воду. Она лежала ровной гладью, отражая электрический свет и звездное небо.

Когда–нибудь наступит день

И мне найдутся твои грустные глаза

Среди толпы идущих лиц

Чужая стала для самой себя

Когда я смогла найти ту самую невидимую точку на поверхности воды, я уставилась на нее, и в моем мозгу щелкнул переключатель. Взяв телефон, я принялась рыться в последних входящих звонках и нашла стертый, но хорошо знакомый мне номер. Я нажала на вызов и из трубки раздались гудки. Длились они, наверное, целую вечность. Но они все–таки прекратились, из телефона послышалось хриплое:

– Да?

– Я могу тебя увидеть? – сказала я дрогнувшим голосом.

На том конце невидимого провода воцарилось молчание.

– Где ты? – наконец–то сказал мой собеседник.

– Не знаю, – ответила я, продолжая изучать точку, которая хотела от меня ускользнуть, пошевелившись на дрогнувшей воде, – Сижу на причале.

– Алиса, где ты? – обеспокоенно спросил Саша, и я услышала на фоне какое–то вошканье, а потом что–то упало, – Да чтоб тебя, – рыкнул он куда–то.

Я вытерла щеки, которые стали покрываться тонкой соленой коркой. Потом подумала и сказала:

– Я сейчас посмотрю по картам. И пришлю тебе сообщение.

– Хорошо. Я уже одеваюсь.

Отключив трубку, я включила мобильный интернет с GPS, залезла в Google Maps и нашла свое местоположение. Карты мгновенно выдали мне название этого причала, и я скопировала его в сообщении:

« Gen и ve – De – Ch в teaubriand »

Через несколько секунд пришел ответ:

«15 мин»

Я вжалась головой в плечи и положила подбородок на колени. Нажав на play заново, я продолжила слушать музыку.

А вдруг ничего не изменится?

Вдруг разрушат сомнения?

И Вы все никак не осмелитесь

И мне уже не захочется

Закроются наши возможности

А мы все–таки не досказаны

Когда я почувствовала легкое дуновение холодного воздуха возле себя, я обернулась. Саша опустился на корточки рядом и озабоченно посмотрел на меня. Он что–то сказал мне, но его слова прозвучали вот так:

И все быстро закончится

Даже еще не начавшись.

От удивления я заморгала, а потом до меня дошло, что я в наушниках. Дернув провод, я уставилась на него. Он убрал мои растрепанные от влажного воздуха волосы с лица и повторил:

– Что случилось?

Я перевела взгляд на воду, и зажмурилась. А потом выдала то, о чем все–таки смогла додуматься пятнадцать минут назад:

– Кажется, теперь моя очередь просить одну ночь.

Он громко вздохнул, а потом поднялся.

– Поехали, – скомандовал он, и протянул мне руку.

Я схватилась за нее, и он с силой поставил меня на ноги. Потом посмотрел на мою одежду, задержав взгляд на кедах, и улыбнулся:

– Вот теперь я тебя узнаю.

ГЛАВА 10

Когда я смогла согреться, сидя у большого камина из красного кирпича, на часах было два часа ночи. Мой телефон валялся на полу и вибрировал в двадцатый раз за вечер. Я смотрела, как он умоляюще ползает по деревянным доскам, но так и не решилась снять трубку.

– Может, ответишь? – сказал Саша у меня над ухом.

Я покачала головой, и откинулась на его грудь. Он поднял бутылку с Джеком и отпил глоток. Потом поднес ее к моим губам, и легонько наклонил. Во рту перемешался обжигающий вкус виски с его слюной, и я расслабленно опустила плечи.

Огонь в камине тихонько потрескивал, и я вытянула ноги ему на встречу. Приятное тепло подступило к голым пяткам, и я растеклась в Сашиных руках. Мы сидели прямо на полу, на пушистой овечьей шкуре. Он облокотился на антикварное кресло с набитыми на обивке павлиньими перьями, а я устроилась у него между ног, опираясь на широкую грудь. Так мы сидели, наверное, целую вечность, периодически вздрагивая от каждого нового звонка.

– Саш, что мне делать? – спросила я, когда перестала хрипеть от холода.

Я почувствовала спиной, как он пожал плечами. Он сделал еще один глоток, а потом положил голову мне на плечо, уткнувшись носом в шею. Глубоко вздохнув, он поднял голову и сказал:

– Ничего. Живи дальше.

Я повернулась и уставилась на него круглыми глазами. Он едва улыбнулся и откинул прядь моих волос с лица, и легонько коснулся моего носа губами. Я зажмурилась от удовольствия, а потом снова отвернулась и положила на него голову.

– Ты думаешь, у меня получится? – спросила я, глядя, как языки пламени пляшут над дровами.

– Зная тебя, я думаю, ты справишься.

Он обхватил меня рукой, и снова поднес бутылку к моему рту. Я сделала глоток, и продолжила:

– То есть, ты считаешь, что я смогу врать ему, как ни в чем не бывало?

Он хмыкнул:

– Скажи мне одну вещь – он знает про Тео все?

Я замолчала.

– Значит, нет, – вынес вердикт босс, – Почему?

Подумав пару секунд, я честно призналась:

– Он помнит меня девчонкой, круглой отличницей, любимицей всей школы. Как я могу ему рассказать, чем я занималась? Это его уничтожит.

– Может да, а может, и нет, – протянул Саша.

– Не знаю, – вздохнула я.

– На самом деле, ты не рассказала ему, потому что это уничтожит тебя. Пока он видит в тебе идеальный образ хорошей девочки, ты сама веришь в это.

– Да ты прям психолог, – буркнула я.

– Я не психолог, просто прожил немного дольше тебя, – он отпил из бутылки, и продолжил, – Вы, женщины, постоянно придумываете себе какой–то идеал и стараетесь ему соответствовать. Проблема в том, что рано или поздно идеалы рушатся, и тогда ваша сущность всплывает на поверхность.

– Спасибо за комплимент, – недовольно проворчала я, – Ты только что ненавязчиво назвал меня шлюхой. Снова.

Саша громко расхохотался, отчего я затряслась на нем. Потом он выдал:

– От того, что ты изменяешь мужу, ты не становишься шлюхой, – он вздохнул, – Просто так сложились обстоятельства.

– Успокоил, – фыркнула я.

Он вздохнул и подвинул меня рукой. Потом потянулся к моему мобильнику, взял его в руку и нажал на круглую кнопку. Экран загорелся, оповещая о непрочитанных сообщениях и не отвеченных звонках. Когда он ввел пароль и разблокировал телефон, я не сдержала вопль отчаяния:

– Как ты догадался?!

Он хмыкнул, набирая что–то на экране, а потом поднял глаза на меня:

– Алиса, ты мать. Какой еще у тебя может быть пароль, если не имя твоего ребенка?

– Дата рождения, например, – буркнула я, – Что ты пишешь?

– Пишу Никите, что с тобой все в порядке, и ты позже объяснишь.

Посмотрев на него, как на явление Христа народу, я сглотнула.

– Зачем?

– Так будет правильно.

Отправив от моего имени эсэмэску моему мужу, он снова принял прежнюю позу и притянул меня к себе, продолжив приговаривать виски.

– Мне кажется, что я героиня какого–то неудачного любовного романа, – выдала я, покорно устраивая голову у него на груди.

Саша снова заржал, и я недовольно зашипела:

– Тише ты, нас услышат.

– Не услышат. Это отдельное крыло в доме.

– Зачем стоить в доме отдельное крыло? – задала я тупой вопрос и нахмурилась.

– Скорее всего, для гостей. Мне, в общем–то, все равно, – хмыкнул он, – Но в данной конкретной ситуации это нам на руку.

– Не то слово, – пробормотала я.

Саша замолчал, в очередной раз, прикладываясь к бутылке.

– Саш, – протянула я.

– Ммм, – промычал он в ответ.

– Почему ты взял меня на работу?

– Ты мне понравилась.

– Чем?

– Всем, – коротко ответил он, ставя бутылку на пол.

– Я же тебе грубила и обозвала тебя козлом, – сказала я с улыбкой, вспоминая.

– Это завело меня еще больше, – он фыркнул, – До тебя меня называли козлом только в одном случае.

– В каком? – я повернулась к нему с интересом.

– Когда я вызывал такси среди ночи.

Я залилась краской, и он расплылся в довольной улыбке. Поцеловав меня в лоб, он снова развернул меня спиной к себе.

– Значит, мне, можно сказать, повезло, – протянула я.

Он непонимающе хмыкнул. Я пожала плечами:

– Мне ты такси ни разу не вызывал. Кстати, как твой Бентли?

– Скучает по тебе, – я невольно улыбнулась, – И такси я тебе все–таки вызвал. Недавно.

– Ну, в сложившихся обстоятельствах, я все равно не могу назвать тебя козлом.

Я снова нахмурилась, и повернула голову, посмотрев на свой мобильник. Он замолчал, и спокойно лежал на полу, рядом с Сашиной ногой.

– Все в порядке, – крепкие руки сгребли меня в охапку, и прижали к себе со всей силы.

– Мне кажется, я не выдержу всего этого, – выдохнула я, зарываясь лицом ему в шею.

– Выдержишь. Ты сильная. Уж я–то знаю, – тихо сказал он. А потом отстранился и посмотрел на меня с улыбкой, – Ты слышала про Роберта Рождественского?

– Это писатель? – спросила я с интересом.

– Нет, поэт. У него есть замечательные стихи. Недавно наткнулся в библиотеке, и почему–то сразу вспомнил о тебе.

– Поделишься?

Саша снова прижал меня к себе, и начал спокойно читать у меня над ухом.

Будь, пожалуйста, послабее.

Будь, пожалуйста.

И тогда подарю тебе я чудо запросто.

И тогда я вымахну – вырасту, стану особенным.

Из горящего дома вынесу тебя, сонную.

Я решусь на все неизвестное, на все безрассудное –

В море брошусь, густое, зловещее, и спасу тебя!

Это будет сердцем велено мне, сердцем велено...

Но ведь ты же сильнее меня, сильней и уверенней!

От этих слов у меня перехватило дыхание. Я замерла и прижалась к нему, словно пытаясь проникнуть в его тело, перемешаться с его кровью, дыханием, стучать его сердцем в груди. Когда он продолжил, я, не выдержав, всхлипнула.

Ты сама готова спасти других от уныния тяжкого,

Ты сама не боишься ни свиста пурги, ни огня хрустящего.

Не заблудишься, не утонешь, зла не накопишь,

Не заплачешь и не застонешь, если захочешь.

Станешь плавной и станешь ветреной, если захочешь...

Мне с тобою – такой уверенной – трудно очень.

Он повернул мое лицо, взяв за подбородок, и вытер слезы большим пальцем. Потом наклонился и поцеловал мою щеку. Нахмурившись, он поднял голову и посмотрел на меня долгим взглядом. Потом снова склонился, и прошептал в уголок моих губ:

Хоть нарочно, хоть на мгновенье – я прошу, робея,–

Помоги мне в себя поверить, стань слабее.

ГЛАВА 11

– Алиса, просыпайся, – тихо сказал мягкий голос где–то надо мной.

– Нет, еще чуть–чуть, – пробормотала я, натягивая на себя одеяло.

Когда оно стало сползать и меня обдало холодом, я зажмурилась. Открыв глаза, я уставилась на одетого Сашу, сидящего на краю кровати.

– Какая же ты сволочь, – буркнула я.

– Подъем, – скомандовал он, – У тебя есть пять минут, чтобы проснуться.

– А потом? – я приподнялась на локтях, и поймала довольный взгляд, остановившийся на моей голой груди.

– Позавтракаем и прогуляемся, – он улыбнулся и наклонился, целуя меня в живот, – Здесь красивый лес, прямо за домом.

Отпихнув его голову от себя, я села, свесив ноги с кровати, и поморщилась от холода. Выхватив у него одеяло, я закуталась в него с головой, и встала. Просеменив в крошечную гостевую ванную, я оглянулась в поисках полотенца. Не найдя оного, я выглянула обратно в спальню. Саша продолжал восседать на кровати.

– Здесь полотенца нет, – бросила я.

– Сейчас принесу, – сказал он, вздыхая, – И стащу что–нибудь с кухни.

– И кофе, кофе мне, – попросила я умоляющим голосом.

– Обязательно, – улыбнулся он, вставая.

Я проводила его спину взглядом, потом скинула одеяло, оставив его в дверях ванной, и вошла в душевую. Когда меня окатило ледяной водой, я недовольно вякнула. Вода стала теплее, и я расслабилась. Закрыв глаза, я позволила теплым струям стекать с меня. Потом я взяла маленький флакончик с жидким мылом на металлической полке в углу кабинки, и выдавила немного себе на ладони. Намылившись, я смыла с себя пену с легким лимонным запахом. Услышав плавное скольжение двери душевой, я обернулась. Саша протянул мне полотенце и бросил свой фирменный взгляд на мое тело, от чего я чуть не вспыхнула открытым пламенем. Выключив воду, я обмоталась в полотенце и собралась выбраться из кабинки, но он преградил мне путь.

– Может, отойдешь? – буркнула я, вопросительно поднимая брови.

Он встрепенулся, сделал шаг в сторону, и потом с улыбкой сказал:

– Залюбовался.

Я тоже растянулась в улыбке и вылезла из крошечной душевой. Подо мной мгновенно образовалась лужа на холодном полу. Встав на цыпочки, я вернулась в спальню и принялась вытираться, сидя на кровати, от чего на смятых простынях начало растекаться мокрое пятно. Саша остался стоять в дверях ванной, опираясь одной рукой о дверной косяк, и не сводя с меня глаз. Когда я закончила с вытиранием, я отбросила полотенце в сторону, и начала одеваться. Бывший босс все–таки зашевелился, и медленно двинулся в мою сторону. Когда я надевала свитер, он стоял за моей спиной. Почувствовав дыхание на своей шее сзади, я зажмурилась от неожиданности. Мы постояли так немного, а потом он взял меня за руку и вывел в гостиную. На полу стояли две чашки кофе, тарелка с тостами и жареным беконом. При виде еды, у меня в животе заурчало, и я с жадностью неандертальца набросилась на завтрак.

– Откуда ты знаешь французский? – спросила я с набитым ртом.

Саша улыбнулся и отпил свой кофе.

– Я учился во французском лицее в Риге. А потом окончил курс французской филологии в университете.

– Так ты филолог? – я недоверчиво прищурилась.

Он кивнул.

– И каким ветром тебя занесло в клубный бизнес?

– Ну, на самом деле меня не очень интересовал клубный бизнес. Просто на фоне развода, дележки бизнеса и имущества пришлось организовывать что–то, чтобы удержаться на плаву, – он пожал плечами, – Сережа подкинул идею. Я вошел в долю.

– Понятно. А почему Таллинн? – продолжила я допрос с пристрастием.

– В Риге меня каждая собака знает, – вздохнул он, отставил свою чашку и растянулся на полу, закинув руки за голову, – В Питере оставаться не хотелось.

– Ясно, – бросила я, принимаясь за свой кофе, – А здесь ты как оказался?

– В Женеве?

– Угу, – мыкнула я в свой кофе.

– На самом деле я не хотел сюда ехать. Я чуть не сдал билет за день до полета.

– Что тебя остановило? – спросила я, слизывая пену с краев чашки.

Саша зажмурился, а потом улыбнулся, приоткрывая один глаз:

– Я узнал, что ты будешь здесь.

Я уставилась на него круглыми глазами:

– Откуда?

– ВКонтакте.

– Ты следишь за мной в интернете? – выпалила я, чувствуя, как волосы на голове зашевелились от ужаса.

– Не слежу, а просто наблюдаю, – он довольно хмыкнул, – Кстати, зря ты удалила свой блог в ЖЖ. Было приятно читать про Тео. И вообще, – он вздохнул, – Было приятно знать, что ты счастлива.

– Ты определенно псих, – проворчала я, – Это же ненормально, ты понимаешь?

Он перекатился на бок и приподнялся на локте. Посмотрел на меня обжигающим взглядом и лукаво улыбнулся:

– Считай, что я твой поклонник.

Я покачала головой, но все равно растянулась в улыбке.

– Ты обещал мне прогулку, – я решила перевести тему.

– Я передумал, – он схватил меня за руку, и я полетела на пол.

– Ты что творишь, дикарь! – взвизгнула я, пока он устраивался на мне поудобнее.

– Тише, – шикнул он, – А то всех напугаешь своими воплями. Когда вы улетаете?

Внезапное чувство вины захлестнуло меня, и я напряглась всем телом. Он почувствовал это и прижался ко мне сильнее, а потом наклонил голову к моему лицу и испытующе посмотрел на меня.

– Завтра вечером, – выдавила из себя я.

– Значит, у нас еще есть время, – прошептал он, легонько касаясь губами моей щеки.

– Еще есть, – отозвалась я, зажмуриваясь.

Жаль, что его так мало.

– Кстати, что стало с Мерседесом? – спросила я через час, устраиваясь на заднем сиденье такси.

Саша сел рядом и продиктовал адрес гостиницы. Потом повернулся на меня и вздохнул:

– Пришлось заплатить за новую краску и разбитое стекло.

– Много?

– Две тысячи.

Я присвистнула:

– Да, недешевый вышел перепих.

Он звонко рассмеялся, и переплел свои пальцы с моими. Потом поднял мою руку, и поцеловал ее.

– Зато, останется память на всю оставшуюся жизнь.

– Это точно, – буркнула я, отворачиваясь к окну.

Остаток пути мы провели в тишине, держась за руку. Когда машина подъехала к входу, я повернулась и посмотрела на своего бывшего босса. Наши взгляды встретились. В его глазах скользнуло напряжение, а потом он натянуто улыбнулся. Я разжала пальцы, и он отпустил мою ладонь. Привычный мне холод отступил, и на его месте появилась пустота, которую он заполнил собой за эти несколько дней. Я придвинулась к Саше для поцелуя, но он даже не шелохнулся. Замерев перед его лицом, я пристально посмотрела на него, но не узнала.

Привычная непроницаемая маска заняла свое законное место. Он тихо сказал:

– Не надо.

Я отодвинулась, открыла дверь, и вышла из такси. Бросив последний взгляд на тонированное стекло, за которым скрылось его лицо, я сделала шаг в сторону гостиницы. Потом еще один, и еще. Когда я стояла напротив лифта, я крепко зажмурилась от боли, которая вросла в мои ребра, растеклась по крови и прочно поселилась в моей груди.

Как будто мне в груди снова пробили зияющую дыру, вырвав сердце. Проблема только в том, что на этот раз я сделала это собственноручно.

Войдя в апартаменты, я нашла Никиту сидящим за обеденным столом между кухней и гостиной. Он сидел с поникшими плечами, сложив руки ладонями вниз на стеклянном столе.

Я медленно подошла к нему и села напротив. Когда муж поднял на меня глаза, я мгновенно забыла все, что хотела ему сказать всего минуту назад.

– Алиса? – у его глазах стояли непролитые слезы, темные мешки залегли на осунувшемся лице.

Он не спал всю ночь, гадая, где я. Как я могу ему сказать?

– Никита, прости.

– Алиса… – начал он, его голос срывался, – Я всю ночь себе места не находил. Я… – он запнулся, – Я не знал, где ты. Что случилось. Все ли с тобой в порядке.

– Прости, – тихо повторила я, опуская глаза на гладкую прозрачную поверхность стола.

– Где ты была?

Я глубоко вздохнула, и на несколько секунд закрыла глаза. Качнув головой, я открыла рот и с моих губ начала срываться ложь, вперемешку с обрывками правды:

– Никита, помнишь, как мы познакомились? – он кивнул, – Я работала в клубе. У меня были отношения с моим начальником.

– Отношения?

– Да. Я недавно встретила его. Случайно. И это выбило меня из колеи, – это не было враньем, – Я хотела побыть одна. Прости, – а вот это уже далеко от правды.

Долгое молчание повисло в воздухе. Потом Никита громко вздохнул и по полу заскрипел стул. Когда он прикоснулся к моему плечу, я невольно вздрогнула и подняла на него глаза.

– Просто… – он внимательно посмотрел на меня, а потом нахмурился, – Не поступай так больше.

Я кивнула. Он наклонился и прикоснулся губами к моему лбу. Потом отстранился и сказал:

– Я люблю тебя, Лиса–Алиса.

Я ответила ему кивком головы и отвернулась к окну.

По стеклу забарабанили капли дождя. Этот удивительный город, который так точно улавливает мое настроение.

Зайдя в салон самолета, я оглядела сидения быстрым взглядом и спокойно выдохнула. Теплая ладонь легла мне на талию, подталкивая вперед. Когда я уселась на свое место напротив иллюминатора, я сразу пристегнулась и вжалась в обивку кресла. Никита сел рядом и вытянул ноги. Он взял мою руку и крепко сжал. Я ответила усталой улыбкой.

Самолет начал движение в сторону полосы, а потом замер, получая разрешение на взлет. Пилот заговорил спокойным голосом из динамиков, стюардесса начала рассказывать про кислородные маски, спасательные жилеты и аварийные выходы. Я закрыла глаза, и открыла их только тогда, когда мы уже поднимались над озером. Посмотрев на ровную водную гладь, я невольно улыбнулась, запоминая это зрелище. Когда очертания города скрылись под облаками, я выдохнула в иллюминатор одними губами:

– Je t'aime.

Это была единственная фраза на французском языке, которую я смогла запомнить за эти две недели.

ГЛАВА 12

В этом мире есть время для каждого человека, но оно уходит быстро, заставляя тебя бежать за ним.

Макс Барских

– Сань, ну брось! – заныл на том конце провода Виктор, – Давай оттянемся! Женева, ночные клубы, выпивка, девочки.

– Ты не забыл ли случаем, что у меня сеть клубов по Прибалтике? – я рассмеялся, хотя на самом деле мне было не до веселья.

– Не забыл. Но пора сменить обстановку. Ты из Таллинна уже полгода не вылезаешь.

Я пожал плечами и уставился на телефон. Разве?

– Давай, собирай свои шмотки, и садись на утренний паром. Самолет в четыре, – не унимался мой приятель.

Я уставился в монитор и в двадцатый раз за день посмотрел на электронный билет.

– Девочки, выпивка, – протянул Виктор, – А? Будет весело. Отметим твой юбилей с размахом.

– Рыженькие будут? – устало спросил я, сворачивая окно с авиабилетом и открывая браузер.

– Обижаешь, будут всякие, – расхохотался мой собеседник, – Хоть нимфы с розовыми волосами. Все, что захочешь.

На экране ноутбука загорелось окно социальной сети ВКонтакте. Я уставился на фотографию в ее профиле и улыбнулся. Эта фотка висит на страничке уже полгода. Она собирается ее менять?

Когда я заметил значок Online, оповестивший меня, что она на сайте я обновил страницу. Фотография осталась прежней, только изменился статус.

«Женева, жди! Скоро буду!»

– Уговорил, – быстро сказал я в трубку, – Вылетаю в четыре.

– Отлично, дружище! Ждем!

Я чуть было не опоздал на рейс, потому что на свою голову решил взять с собой машину и поколесить по городу, чтобы скоротать три часа до самолета. Если бы я знал, что застряну в пробке, я бы приехал в аэропорт и сидел бы в нем до самого отлета. Когда машину приняли на парковке аэропорта, мой багаж наконец–то был погружен, билет проверен и меня проводили в салон лайнера к моему месту, я замер, как истукан. Сначала я не узнал хрупкую фигурку, принадлежащую блондинке с короткой стрижкой, в соседнем кресле слева от меня, но, когда она откинула голову на спинку, сомнений не осталось.

Да я просто фартовый, не иначе.

Растянувшись в улыбке, я устроился в пол–оборота к ней, и, когда ее величество обратило на меня внимание с круглыми, как блюдца, глазами, я выдал:

– Алиса, рад вас видеть.

Ее щеки мгновенно залились румянцем, и видит Бог, я едва сдержал себя в руках, чтобы не наброситься на нее еще до взлета. Вот это реакция, да она вся как оголенный провод. Я в буквальном смысле вижу искры, сверкающие вокруг нее.

Окинув ее взглядом, я улыбнулся еще шире, если это вообще было возможно. Она отвернулась. Потом резко повернулась и стала искать глазами стюардессу. Когда миловидная девушка в темно–синей форме подошла к нам, Алиса заговорила с ней по–фински. Жаль, что я не понял ни слова.

Стюардесса качнула головой и удалилась, а моя попутчица закрыла лицо рукой. Заметив кольцо на безымянном пальце, я с особым энтузиазмом прокудахтал:

– Поздравляю.

– С чем? – она взвизгнула в своей неповторимой манере, от чего я чуть не застонал.

– Со свадьбой, – ответил я, и улыбка сползла с моего лица.

Она вцепилась в кольцо, как в спасательный круг и зашипела:

– Что ты здесь делаешь?

– Лечу в Женеву. Готов поспорить, что ты делаешь то же самое, – я подмигнул ей, и она покраснела до кончиков белоснежных волос.

Зачем она перекрасилась? Ей так шел ее природный цвет благородной меди.

– Господи, за что мне это? – шепнула она в потолок и я, не выдержав, разразился хохотом.

Она крепко зажмурилась, потом открыла глаза, и снова их закрыла до самого взлета. Я принялся изучать ее исподтишка. Заметив, что костяшки ее пальцев побелели, так она схватилась за подлокотники, на меня снизошло озарение: она боится летать. Это так мило. Только она пытается прикинуться мертвой, когда ей страшно.

Дотронувшись до ее руки пальцами, я наклонился и прошептал:

– Алиса, дыши. Все хорошо.

Готов поспорить, что она не ожидала этого. То, как она заерзала на кресле, едва не убило меня окончательно. Но еще больше убивало сидеть рядом, чувствовать ее запах, ее тепло, которого мне так не хватало, и не иметь возможности прикоснуться к ней нормально. По–настоящему.

– Саша, не надо, пожалуйста, – прошептала она, даже не посмотрев в мою сторону.

Когда она произнесла мое имя так, как больше никто его не произносил, я немного отрезвел. Убрав прядь ее, теперь уже коротких, светлых волос за ухо, я спросил:

– Зачем ты подстригла их?

Она уставилась на меня и принялась быстро моргать. Потом с легким заиканием она ответила:

– Захотелось.

Вспоминая, как я наматывал ее длинные рыжие волосы на кулак, я покачал головой.

– Жаль. Я любил твои волосы.

Она судорожно сглотнула. Когда табло «Пристегнуть ремни» погасло, она привстала и подозвала к себе стюардессу жестом. Я опять ничего не понял, кроме слова «Виски». Окликнув девушку, я попросил принести бутылку Джека Дениэлса и два стакана со льдом. В конце концов, мне и самому не помешает расслабиться.

Увидев, как побледнела Алиса, я радостно выпалил:

– С каких пор ты пьешь?

– Иди в задницу, – прорычала она.

– Узнаю свою Алису. Тебе, как и прежде, не помешает вымыть рот с мылом.

При слове «свою» она нервно дернулась, а потом замерла. Я видел по ее лицу, что она усиленно о чем–то думает, но, к сожалению, я не умею читать мысли. Сейчас я бы отдал всю жизнь за то, чтобы узнать хотя бы обрывки, блуждающие в ее маленькой симпатичной голове.

Хотя, кого я обманываю. Она не была симпатичной. Она была безумно красивой. Как и прежде.

Есть такое понятие – baby face. Это когда у женщины детское лицо с пухлыми щечками и губами. Не знаю, кто придумал этот термин, но многие великие мира убили бы за такую мордашку, как у Алисы. Она сама не осознавала всю прелесть своего лица, и, наверное, это хорошо. Потому что тогда мужики штабелями бы ложились у ее ног, исполняя любую прихоть. И я был бы в их числе.

Когда бутылка материализовалась на столике передо мной, я открыл ее, налил содержимое в пластмассовый стакан и протянул своей спутнице. Он, тут же, исчез, и, проследив за ним взглядом, я увидел, что Алиса выпила его залпом. Прикончив выпивку, она резко выхватила у меня бутылку и налила себе еще. Я удивленно следил за ее движениями, и чуть не взорвался, когда она томно закрыла глаза и откинула голову назад.

Чтобы пережить этот полет мне понадобится выдержка. Очень много выдержки.

Пожав плечами, я решил отвлечься:

– Как твой муж? Никита, кажется.

– Отлично. Он самый лучший. Как Кристина?

Поначалу, я даже не понял, кто такая Кристина. Через секунду до меня дошло:

– Вышла замуж, – небрежно бросил я.

Алиса радостно распахнула глаза и уставилась на меня с интересом:

– За кого?

– Какой–то итальянец, – я пожал плечами. Мне почем знать, – Она живет в Риме. Родила близнецов недавно, – нагло соврал я.

– Ясно, – фальшиво непринужденно бросила она.

Но я заметил, как она расслабленно опустила плечи.

Вспомнив рыжего кудрявого мальчишку со смешными зубами, я растянулся в улыбке.

– Как Тео?

– Хорошо. Правда, с финским проблемы, но я думаю это временно, – спокойно ответила Алиса.

– Он умный мальчик, – я задумался, гадая, как сильно он изменился, а потом отпил из своего стакана.

Она уставилась на мои пальцы, держащие ледяной стакан. В ее глазах загорелось желание, но через секунду оно сменилось ужасом и ее зрачки расширились. Если она продолжит в том же духе, то мы не долетим до Женевы, а просто рухнем на Землю, сотрясаясь в одновременном умопомрачительном оргазме.

– Будешь еще? – спросил я.

Алиса кивнула. Я налил ей еще и протянул стакан с широченной улыбкой.

– Прекрати скалиться, пожалуйста, – умоляюще попросила она.

– А то что? – кажется, я фыркнул.

– А то придется осколки с рожи выковыривать.

Я разразился хохотом, не обращая внимания на припечатанные ко мне взоры соседей.

– Алиса, я никогда не видел тебя пьяной, – я сделал еще один глоток, – Но то, что я вижу, мне нравится. Значит, ты в Финляндии?

– Да, – сухо бросила она.

– И как тебе?

– Отлично.

– Ммм, – невразумительно промычал я, не найдя никаких слов.

Она резко дернулась и подскочила на ноги. Я уставился на нее, ничего не понимая, а потом сообразил, что она пролезает через меня к проходу и быстрым шагом направилась в сторону туалета. Убегаем, значит?

«Спасибо Боже» – я вознес глаза к небу, точнее к крыше самолета, и пошел следом за ней.

Возле кабинки она радостно дернулась и уже занесла руку, чтобы открыть дверь. Я настиг ее одним шагом, втолкнул в кабинку и заперся изнутри.

– Мать твою, ты что творишь?! – зарычала она, и я взорвался.

Не обращая внимания на то, что она попыталась меня отпихнуть, я прижал ее к стенке и из моей груди вырвался непонятный звук. Когда моя рука нащупала кусок теплой голой кожи под спортивной толстовкой, в момент покрывшейся мурашками под моими пальцами, я едва не спустил прямо в штаны. Я впился в ее губы, в очередной раз поражаясь их мягкости, и прижался к ней плотнее.

Через пару секунд она обмякла в моих руках, и я развернул ее спиной к себе, хотя мне этого и не хотелось. Но ничего не попишешь, в туалете самолета шибко не развернешься. Я наклонился, провел губами по изгибу шеи, запустил одну руку под резинку ее спортивных штанов, и чуть было не отдернул ее, так горячо там было. Я не сдержал стон, то ли отчаяния, то ли удовольствия, и запустил руку дальше. Алиса двинула бедрами ей на встречу. Я чуть не завопил от счастья. Это есть то самое молчаливое «Да», которое она постоянно говорит своим телом.

В тот момент, когда я начал стаскивать с нее одежду, в дверь постучали, и грозный женский голос на английском произнес:

– Нельзя вдвоем.

Кажется, я не литературно выругался и вцепился в ее бедра со всей дури. Алиса дернулась и отпихнула меня, поправила одежду и быстро открыла дверь. Лицо стюардессы сменило гнев на милость, когда Алиса прошептала:

– Kiitos!

Я подавил смешок и пошел за ней следом. Усевшись, я хотел что–то сказать, но она выдала мне гневную тираду. Точнее ее подобие:

– Если ты еще раз так сделаешь, то я.. Я…

Я фыркнул:

– Ну что? Что ты сделаешь? Ты всегда можешь сказать «Нет».

Она сверкнула глазами, а потом они налились кровью.

– Я тебя ненавижу, – прошептала она, закрывая лицо руками.

Во мне что–то неприятно шевельнулось. Я задумался, а потом озвучил свою мысль вслух:

– Странно, чуть больше года назад ты сказала, что любишь меня.

– И, конечно, твое эго выросло до невозможных размеров! – она злобно прищурилась и раскраснелась, – Не обольщайся, запудрить мозги восемнадцатилетней девчонке не такая уж трудная задача.

Вот это уже интересно.

– Алиса, да ты сама кому угодно мозги запудришь, – бросил я, придав невозмутимости моему голосу.

– Что?! – прошипела она.

– А что тебя удивляет? Это ты строила из себя недотрогу, а поняв, что ничего не выгорит, нашла вариант попроще. Обыкновенная шлюха с невинными глазами, а я повелся, как мальчишка, – я выплюнул все это, и довольно отвернулся, решив выпить еще.

Когда я наливал себе добрую порцию старичка Джека, я услышал всхлип. Закатив глаза, я простонал:

– Ой, вот только не надо этих соплей, прошу тебя. Ненавижу, когда бабы плачут.

Ну почему они постоянно так делают? Как будто это она примчалась ко мне сразу после адского развода, искала по всему городу, а нашла в объятьях другого мужика.

Когда на меня полетели куски льда и капли моего виски, я сначала ничего не понял. Но, когда пятно с резким алкогольным запахом начало расползаться по рубашке, я взвыл:

– Ты что сдурела?!

В следующую секунду мне в челюсть въехал маленький кулачок. Поморщившись от боли, я почувствовал привкус крови на губах, и мой переключатель, отвечающий за адекватность, щелкнул.

Обычно я вполне спокоен и сдержан. Но бывают в жизни ситуации, когда я теряю контроль. По стечению трагических обстоятельств, все эти ситуации, так или иначе, связаны с Алисой. Потому что только она позволяла себе поднять на меня руку. Осложняется все тем, что я болезненно ее хочу и хотел с первой секунды, как увидел, а ярость вперемешку с диким желанием – очень опасное сочетание.

Мы одновременно подскочили со своих мест, и я понял, что выведут меня с этого самолета в наручниках. Потому что я ее придушу. Или изнасилую прямо на глазах у всех. В любом случае, я попаду за решетку, а оттуда прямиком в ад.

– Рассадите нас немедленно! Я не могу лететь рядом с этим человеком! – завопила она нечеловеческим голосом, и я потянул руку к ее горлу.

Потом, какой–то подвыпивший финн поднялся с места впереди и сказал:

– Istu alas minun luonani! Ole hyvд .

Моя рука остановилась в нескольких сантиметрах от цели.

– Kiitos ! – выдохнула она, отпихивая меня в проход.

Финн улыбнулся. Я, глядя на ее удаляющуюся спину, зарычал:

– Вот сука!

Она дернулась и плюхнулась на сидение. Старый финн неодобрительно покачал головой, и я вернулся на место, пропустив его к иллюминатору. Остаток полета, я смотрел, как она что–то разглядывает в экране своего телефона и вдыхал пары алкоголя, исходившие от моего нового соседа. Ярость во мне закипала с каждой секундой больше и больше.

Когда самолет сел, она выпрыгнула из него и побежала к багажной ленте. Я не отставал. Ее встретили двое охранников, о чем–то спросили, она судорожно обернулась и побледнела, увидев меня. Когда охранники перед ней расступились, она рванула дальше. Я, по–прежнему, не отставал.

Когда я поравнялся с ней, она выдала:

– Хоть пальцем меня тронешь, я тебя посажу за домогательства.

Я остановился, как вкопанный, и пелена, застилавшая мои глаза, стала спадать. Внезапно до меня дошло, что смотрит она на меня с наивной детской обидой, с которой посмотрела на меня в Таллинне, полтора года назад, застукав меня с Кристиной. Я заморгал, пытаясь решить, что делать дальше, но она дернулась в сторону, взяла свою сумку, и побежала к выходу из аэропорта.

– Алиса, постой! – крикнул я ей в след, но она рванула с большей скоростью, – Твою мать, дебил! – выругался я на себя, схватил свой чемодан и побежал за ней следом.

Выбежав на улицу, я тщетно пытался найти ее, но она уже скрылась из вида. Провожая отъезжающие такси взглядом, я вслух сказал:

– Ну, сволочь же ты, Дворцов.

ГЛАВА 13

Встретили меня хорошо. Витя сразу же отвез меня в автомобильный салон, чтобы я арендовал машину. Я остановил свой выбор на белом Мерседесе последней модели, сам не знаю, почему. Потом мы прокатились по Женеве, и наконец–то добрались до места. Я устроился в одной из спален роскошного особняка, и спустился к гостям, половину из которых в глаза не видел ни разу в жизни.

Несмотря на то, что все мои мысли были заняты прошедшим перелетом, я кое–как умудрился познакомиться с этими людьми, и даже смог расслышать несколько имен. Особенно мне запомнилась Даша. Поначалу, я чуть не взвыл от радости, когда уставился в спину, прикрытую длинными рыжевато–медными волосами. Когда обладательница этих волос обернулась, меня постигло разочарование.

Светло–серые глаза посмотрели на меня холодным взглядом, а потом ее неестественно пухлые губы изогнулись в легкой улыбке.

– Привет! – сказала она, – Даша.

– Александр, – я кивнул, и переметнул свой взгляд на остальных, собравшихся в большой гостиной.

– Сергеевич?

Я дернулся и снова переключил на нее внимание. Потом растянулся в фальшивой улыбке:

– Да. Но не Пушкин.

Она приподняла брови, и перед глазами невольно всплыло лицо Алисы.

Вот в чем ее главное отличие от всех баб, которые у меня были до нее и после. У нее, несмотря на холодно–голубые глаза, был теплый взгляд. Искренняя улыбка. Она была настоящей: никогда не смотрела на меня расчетливо, не скрывала своего прошлого, своих эмоций. Если я ее бесил, я получал по голове; если она меня хотела, я получал свою порцию безумной ласки. В ней сочетались два не сочетаемых качества: она была и святой, и дьяволом во плоти одновременно. Знаю, это звучит банально, но зачем лить пустую воду, если можно сказать все простыми словами?

Девушка с рыжими волосами, Даша, что–то спросила, но я не услышал. Я еще раз фальшиво ей улыбнулся, извинился, и удалился к Виктору.

– Пойдем куда–нибудь? – спросил я у него, и он отвлекся от двух блондинок, поочередно перетягивающих его внимание на себя.

– Пойдем, пойдем, – он кивнул, а потом жадно сверкнул глазами, – Только ненадолго. Не хочу пропустить все самое интересное здесь.

– Естественно, – я подмигнул ему, и направился к выходу из дома.

Встав на гравийную дорожку, я дошел до машины и сел на водительское сиденье. Оглядев салон с вставками из красной кожи, я задумался всего на минуту, а потом вернулся в дом. Уже на пороге я столкнулся с Виктором.

– Ты куда? – спросил он удивленно.

– Сейчас вернусь, – я бросил ему ключи от Мерседеса, – Одну минуту.

Поднявшись на второй этаж, я зашел в свою спальню и посмотрел на открытый чемодан. Подойдя к нему, я залез в потайной карман и вытащил оттуда диск, который определенно нужно сжечь. Но я так и не решился.

Держа коробку в руках, я посмотрел на обложку с разбитой гипсовой маской, на странное название и улыбнулся. Вернувшись в машину, я занял свое законное место, завел мотор и тронулся с места.

На самом деле, ночные клубы везде одинаковые. Даже когда я открывал «Палаццо» в Таллинне, я понимал, что сделать что–то эксклюзивное не выйдет, потому что в этом нет смысла. Конечно, я постарался: достал дорогую мебель, нанял дизайнера, но уже через полгода я понял, что это были бесполезные манипуляции. Выпивка, музыка, разодетые шлюхи и голодные до молодых женских тел мужики. Менялись только лица, а суть всегда оставалась одна.

Вот и сейчас, я стоял и потягивал щедро разбавленный содовой виски и слушал глупую болтовню Вити, оглядывая зал в поисках хоть чего–нибудь стоящего. Когда я уткнулся взглядом на хрупкую фигурку на танцполе, радостно вскинувшую руки, я чуть не подавился. А потом мои глаза снова застелила пелена и музыка в ушах прекратилась. Я стоял в оглушающей тишине и смотрел на спектакль, который явно не был предназначен для моих глаз. Но оторваться я не смог.

Платье задралось, одна мужская рука спустилась по ее бедру, и его пальцы коснулись края чулок. Если бы в этот момент у меня была бензопила, я бы пошел на танцпол с целью отрубить эти руки, не обращая внимания на обручальное кольцо их обладателя. Он склонился над ее шеей, провел по ней носом, и я увидел, что она заискрилась, как будто ее кожа была проводником. Потом я перевел взгляд на лицо: она посмотрела на меня, и в нем загорелся такой огонь, что я вынужден был судорожно сглотнуть ком, вставший в трахее. В следующую секунду, она резко повернулась к мужу лицом, и вцепилась ему в шею, притягивая для поцелуя. Когда его ладони переплелись с цепочками на ее платье, я едва сдерживал вопль отчаяния. Я заметил, что татуировка на ее правой лопатке стала больше. Теперь голубая птица была окружена цветами и лепестками. Я скользнул по ней взглядом и понял, что лепестки и бутоны спускаются почти до самой талии, на которой покоилась огромная мужская лапа. Когда я снова посмотрел на ее лицо, она покачала головой.

Я прикрыл глаза и вздохнул, сделав глоток из своего стакана, крепко сжимая его рукой. Потом я повернулся к Вите и попытался нащупать нить беседы, которую мы вели последние несколько минут. Но краем глаза я приглядывал за Алисой. Когда я увидел, что муж коротко поцеловал ее в губы и ушел с танцпола, а потом направился к выходу из клуба, я чуть не завыл. Как можно быть таким придурком? Да она же сейчас как атомная бомба, которая рванет, при одном легком дуновении воздуха над красной кнопкой.

Алиса поникла и опустила голову. Потом она прошла сквозь толпу к столику, взяла свою сумочку и направилась к туалетам.

– Витя, я сейчас уеду, – сказал я своему спутнику.

Он уставился на меня с интересом:

– У нас там дом, битком набитый бабами, а ты кого–то в клубе нашел?

– Неважно, – бросил я через плечо, пробираясь через дергающихся в истеричных припадках людей на танцполе.

Когда я подошел к женскому туалету, я вцепился себе в волосы и с трудом сдержался, чтобы не начать их рвать на своей голове. Войдя внутрь, я уставился прямиком на обнаженную спину, склоненную над раковиной. Бросив взгляд на дверь, я понял, что запереться и задрать ей платье не получится. И тогда она подняла лицо и посмотрела в свое отражение.

Когда ее голубые глаза встретились с моими, я понял, что она плакала. Я взъерепенился не на шутку, разозлившись на себя, на нее, на ее мужа, оставившего ее одну в таком состоянии. А если бы сюда зашел не я, а какой–нибудь пьяный придурок, вроде Виктора?

Алиса двинулась в мою сторону, но я преградил ей путь. Тогда, она шагнула назад и скрестила руки на груди.

– Что надо? – выплюнула она.

Я тоже скрестил руки, и улыбнулся:

– А ты молодец. Я почти поверил.

– Во что? – она моргнула и нахмурилась.

– В ваш поцелуй.

Алиса пожала плечами, отчего цепочки на ее платье маняще зазвенели.

– Каким боком это тебя касается?

Не выдержав, я шагнул к ней и встал вплотную. Я увидел, что на ее шее учащенно забился пульс, а колени задрожали. Тогда я провел рукой по гладкой коже спины, отчего цепочки зазвенели еще приветливей и довольно убедился, что волосы у нее встали дыбом даже на затылке.

– Значит, я не ошибся, – я убрал прядь ее волос с лица, и задержал руку на шее, – Знаешь, мне даже жаль его, – слегка наклонившись к ее уху, сказал я.

– Знаешь, мне даже все равно, – передразнила она меня, и я сжал свободную руку в кулак.

– Да неужели? – я притянул ее к себе, радуясь, что получаю положительный ответ от ее тела.

Она замерла и задержала дыхание. Потом положила руки мне на грудь и мягко оттолкнула. Сопротивляться я не стал, с интересом наблюдая, какую игру она затеяла.

– Знаешь, что? – спросила она с вызовом, – Ты считаешь, что я играла с тобой? А как ты относишься к тому, что не я скрывала от тебя жену и ребенка. Не я трахала свою помощницу, продолжая дурить тебе голову. Кстати, как часто ты это делал? Каждый день или через день? Скорее всего, каждый, потому что табаком от тебя несло за версту.

Что?! Я отступил на шаг назад. Потом до меня медленно начал доходить смысл ее слов, а еще через секунду она огорошила меня новым заявлением.

– Ты думаешь, что я шлюха? Посмотри в зеркало, Саша. Может быть, подобное притягивается к подобному.

Вот в чем комичность отношений между мужчиной и женщиной. Как говорят бесполезные семейные психологи? Разговаривайте друг с другом.

Когда она выбежала из туалета, я достал мобильник из пиджака и судорожно набрал номер своего заместителя:

– Серега?

– Саня, ты знаешь, сколько времени? – сонно проворчал он в трубку.

– Серый, – я выдохнул и набрал воздуха побольше, – Что ты сказал Алисе в тот день, когда она ушла из клуба?

– Когда ты вернулся из Питера? Думаешь, я помню, – Сергей вздохнул, – Больше года прошло.

– Так вспоминай! – я на свое удивление издал очень высокую ноту.

– А, я удивился, когда она тебя Сашей назвала. И сказал, что ты уехал к Соне на день рождения.

– Мать твою, – вырвалось у меня с придыханием.

Ну, конечно. Она узнала про мою бывшую. Кретин, идиот, придурок и просто непроходимый тупица.

– А в чем дело?

– Серега, когда я вернусь, я выверну тебе яйца наизнанку. Но сейчас я не могу говорить.

Я бросил трубку, и побежал за Алисой. На мое счастье, она не успела поймать такси. Когда я вышел на улицу, я чуть не околел, а она вообще стояла полураздетая. Сняв пиджак, я накинул его ей на плечи и потащил ее в сторону парковки. Только на середине пути она, видимо, разморозилась и начала упираться.

– Я никуда с тобой не пойду, – сказала она, дрожа от холода, и дернула свою руку.

Я остановился, и сделал глубокий вздох, который должен был помочь мне собраться с мыслями. Потом я снова взял ее ладонь и дернул ее на себя.

– Алиса, дай мне час. Всего час.

– Мне это не нужно, – ответила она, пытаясь вырваться.

– Это нужно мне, – буркнул я, и поволок ее к машине.

Когда я открыл пассажирскую дверь, она судорожно спросила:

– У меня нет шансов отказаться?

– Никаких. Садись.

Она села в машину, и я выдохнул. Сев на водительское место, я выехал с парковки.

– Ты совсем умом тронулась? Зачем ты полуголая разгуливаешь в середине октября в Швейцарии, – вырвалось у меня.

– Я не полуголая, а просто без пальто, – простучала зубами Алиса.

– Нет, ты полуголая, поверь, – я нахмурился, – Если бы я был твоим мужем, ты ходила бы в более приличной одежде.

Я бросил на нее взгляд, и она рассмеялась:

– Если бы, да кабы. Ты не мой муж, так что выдохни! Куда ты меня везешь?

– В одно место.

– Ты хотел мне что–то рассказать, – сухо бросила она, уставившись на меня своими бездонными глазами.

Я невольно улыбнулся:

– Я не думал, что все так выглядит.

Она посмотрела на меня с любопытством:

– Что именно?

– Вся эта ситуация. Ты, я, Кристина. Я на самом деле не имел с ней никаких отношений.

– Ну, кроме периодического траха, да?

Я покачал головой. Ну да, было. Что тут такого? Я клятву верности ей не давал. К тому же, все что было, было до нее и после. Один минет в кабинете не считается. Кристина просто подвернулась под горячую руку, когда я нашел Алису в объятиях ее молоденького спортсмена.

– О, ты везешь меня в лес. Зашибись, – выдала она, когда я свернул в пролесок.

– Нет, я везу тебя в ресторан. Здесь есть одно неплохое место с шикарным видом.

Остановившись и припарковав машину, я обошел ее и открыл ей дверь. Протянув руку, я почувствовал, что одной ногой отбиваю нервную чечетку.

Когда из салона машины вылезла ее стройная нога на высоченной шпильке, я потерял дар речи. Она проигнорировала мою руку, просто вышла и внезапно оказалась очень близко и непривычно высоко. Я посмотрел ей в глаза и мысли куда–то разбежались. Потом я вспомнил, кто я, и что здесь делаю.

– Пошли.

Она отошла от машины, и я закрыл дверь. Снова с надеждой протянув ей руку, я испытующе посмотрел на нее.

Для чего я все это затеял? Я сам не знаю. Наверное, этот разговор мне нужен. Нам нужен.

ГЛАВА 14

– Ты знаешь французский?

Я улыбнулся и кивнул. Похоже, ей это понравилось.

– Что ты делал в том клубе? – спросила она, а потом фыркнула, – Только не говори, что запустил свои лапы по всей Европе.

– La Petite Palace? Нет, это не мой клуб. Я приехал отдохнуть с друзьями.

Я пожал плечами, и откинулся на кресле. Она пристально посмотрела на меня, а потом ее взгляд скользнул сверху вниз и обратно. К нам подошел официант и спросил, что мы будем заказывать.

– Алиса? Ты будешь есть? – она отрицательно покачала головой.

Я посмотрел на нее, оценил степень ее подвыпитости, и решил взять инициативу в свои руки:

– La femme sera un dessert et cafй latte.

– Qu'est–ce que le dessert, vous кtes intйressй?

– Avez–vous une tarte aux pommes?

– Oui.

– Prendre, – сказал я, улыбнувшись.

Она не сводила с меня глаз, пока я говорил. Если быть предельно точным, то она просто уставилась на мои губы и нагло пожирала их глазами. Мне безумно захотелось, чтобы она начала делать это не только глазами.

Тело, стоп! Разум, за работу.

Отдав себе мысленную команду, я пододвинулся к ней ближе и вытянул руки.

– Итак, – спокойно сказал я, и довольно хмыкнул, увидев, что она заерзала на стуле.

Смешная.

– Итак, – поддразнила она меня.

– Алиса, я никогда не рассказывал тебе о том, что женат. Тебя это интересует? – спросил я, наблюдая за ее реакцией.

– Откровенно говоря, меня больше не интересует то, что связано с тобой, – раздраженно буркнула она.

– Тогда, почему ты злишься? – я оглядел ее, насколько позволял столик и скатерть на нем.

– Я не злюсь.

– Алиса, я не слепой, – я фыркнул, – И я знаю тебя вдоль и поперек.

– То, что ты меня трахал, еще не значит, что ты меня знаешь, – она придала лицу невозмутимости и изящно повела плечом.

Этот жест вызвал волну смеха, и я расхохотался в голос:

– Да, ты точно злишься. Ты всегда ругаешься, когда злишься.

– Саша, ты попросил час. Строго говоря, ты не попросил, а поставил меня перед фактом – тебе нужен час, чтобы со мной поговорить. Время тикает. Меня ждет муж.

– Это тот, который оставил тебя, разодетую как шлюху и заведенную до чертиков, в ночном клубе? – я недовольно нахмурился, и пообещал выбить зубы ее Никите, если такое повториться еще раз.

Как можно быть таким слепым? Это его юность или просто ему уже голову отбили на льду? Она прижималась к нему всем телом, а он просто взял и ушел куда–то по своим делам. Это же не нормально.

– О, ты опять принялся за оскорбления. Как приятно, когда маски сняты, и можно видеть истинную сущность человека, – прошипела она, прищуриваясь.

Я рыкнул, а потом собрался с духом, и начал говорить:

– Ладно. Да, я не говорил тебе, что женат. Откровенно говоря – я и не должен был, потому что мой брак давно развалился и последние два года до приезда в Таллинн, я занимался разводом. Бывшая жена хотела отсудить у меня все и забрать ребенка. И ей почти это удалось.

Ее глаза округлились. Я сделал глоток кофе, который уже начал остывать и немного поморщился. Потом, я продолжил:

– Когда я познакомился с тобой, мы как раз пришли к соглашению. Я оставляю ей недвижимость в Санкт–Петербурге, половину бизнеса и получаю возможность видеть дочь два раза в месяц. И в августе я уехал именно для того, чтобы подписать это соглашение.

Она начала моргать и сделала глоток воды, в точности копируя мои недавние движения. Как у нее так получается?

– Я знаю, что Сережа, – я запнулся, и быстро вдохнул, – Сказал тебе о дне рождении. Даты совпали чисто случайно, – я сделал паузу, – Он ничего не знал о разводе. Я не привык делиться проблемами ни с кем, и всегда справлялся с ними сам.

– Тем не менее, ты сразу же бросился в объятия Кристины, когда понял, что со мной ничего не выгорит, – поддела она меня.

Видимо, в самолете я сильно ее раздраконил. Одним ужином не отделаешься.

– Я пытался тебе объяснить, – развел руками я в примирительном жесте.

– Плохо пытался.

– Ты не дала мне шанса, – я решил пойти другим путем, и ткнул в нее пальцем.

Лучшая защита – это нападение, так обычно говорят.

– Чушь! Я дала тебе шанс, когда приперлась среди ночи к тебе в гостиницу и призналась в любви, – завопила она, ее щеки залились румянцем, а в глаза подозрительно заблестели, – Вместо этого, я обнаружила там полуголую бабу, в твоей, сука, рубашке!

– Не ори!

Она вздрогнула. На нас уставились посетители ресторана. Опустив глаза на белоснежную скатерть, Алиса начала теребить ее краешек под столом. Тут на стол опустилась чашка с густой белой пеной и коричным сердечком на ней. А потом появился кусок пирога с запеченными дольками яблок. Я невольно улыбнулся, вспоминая, как мы сидели с ней в Кадриорге в той уличной кафешке.

Это была моя первая и единственная прогулка по парку. Вместе с ней.

– Ощущение дежавю, не правда ли? Merci, – поблагодарил я официанта, и он удалился.

Алиса сглотнула, а потом растянулась в удивительной мечтательной улыбке.

– Почему ты улыбаешься?

– Скажи что–нибудь на французском, – ответила она, поднимая глаза.

В них уже начал светиться тот самый удивительный огонь, который присущ только ей. От ее взгляда, меня начало окутывать приятное тепло, и я сказал:

– Chacun est entraоnй par sa passion.

Она напряглась всем телом, и едва уловимо дернулась на стуле.

– Еще, – попросила она, и ее зрачки расширились.

– Face а la vйritй.

– Еще, – она прикрыла глаза.

Я чуть не растекся под столом, и вцепился в свое бедро, чтобы немного прийти в себя.

– Je t'aime, – я заглушил это признание, отпивая свой остывший кофе.

Под столом звонко стукнули ее коленки. Я готов поклясться, что она сейчас накалена до предела. Неожиданно для меня она выпалила:

– Саша, я не хочу изменять Никите. Он не заслужил этого.

Я попытался взять себя в руки, и отвлекся на скатерть, приглаживая ее рукой.

– Разведись, – вырвалось у меня, и я посмотрел на нее.

– Д–д–для чего? – она опять стала заикаться.

– Чтобы не делать того, чего не хочешь делать, – смог выдавить из себя я, перед тем, как мой голос окончательно сел от возбуждения.

– То есть, ты настолько уверен в своей неотразимости? – она вскинула бровь, и я оказался на грани.

Собираясь с силами, я отпил еще кофе и попытался придать телу более–менее расслабленную позу.

– Нет, я просто знаю, что произойдет дальше, – сказал я.

– И что же? – она прищурилась, и отставила пирог в сторону.

– Ты изменишь ему. И причинишь боль.

– Черта с два! – взвизгнула она, – Даже не думай.

Мне стало смешно. Мы оба знали, к чему все приведет. Женева слишком маленькая для нас двоих, да что уж там – весь мир маленький, при желании. Я не выдержал, опустил руку под скатерть и дотронулся до ее ноги. Она вздрогнула и снова заерзала на стуле.

Твою дивизию! Так нельзя…

– Алиса, это не я думаю о сексе, с тех пор как увидел тебя в самолете.

– Гонишь, – выругалась она и попыталась отодвинуться, но у меня длинные руки.

Это правда.

– Ну да, немного приврал. Я тоже об этом постоянно думаю, – я подмигнул ей, и она невинно покраснела, – И готов поспорить, что не я один.

Она одернула мою руку, и я разочарованно убрал ладонь от нее подальше. Потом зазвонил мобильник. На весь ресторан и голосом Ивана Дорна.

Она полезла в сумочку и победно вытащила оттуда телефон. Я прислушался к ее разговору.

– Да! Да, все хорошо. Я просто… Знакомую встретила.

Я растянулся в улыбке и прикрыл рот рукой, чтобы не заржать.

– Никита, все в порядке. Я скоро буду, – она по–детски грозно посмотрела на меня.

– Я тебя тоже, – сухо сказала она, и переключила внимание на меня, – Мне пора, Саша.

Я пожал плечами и попросил счет. Выходя из ресторана, я снова накинул на нее свой пиджак, и пробормотал что–то невнятное. Когда мы сели в машину, и она сказала название гостиницы, я думал только о том, что мне делать дальше. И имею ли я вообще право на какие–либо действия?

– Я заеду, завтра в два, – сказал я, когда она собралась выходить из машины, – Если ты не будешь ждать меня, я поднимусь к тебе в номер.

– Ты не знаешь, в каком номере я ост… – начала она, но сразу перебил:

– Мне не составит труда узнать.

Когда я добрался в особняк, был второй час ночи. В гостиной шумно гоготала толпа совершенно чужих мне людей. Я остановился перед большими дубовыми дверьми, а потом развернулся и ушел на кухню. Достав из холодильника две бутылки пива, я поднялся на второй этаж и зашел в свою спальню.

Оглядевшись, я нашел широкое кресло у окна и подошел к нему. Устроившись на мягком сиденье, я открыл пиво и приложился к бутылке. Когда я, сидя в полной темноте и тишине, приговорил половину, дверь за мной скрипнула. Тонкий силуэт в коротком платье подошел ко мне и приземлился на подоконник. Я даже не взглянул в ее сторону.

– Угостишь? – судя по голосу, это была Даша.

Я, молча, протянул ей закрытую бутылку с пола и она, к моему удивлению, открыла ее о подоконник. Приложившись к горлышку, она спросила:

– Проблемы? Почему ты не внизу?

Я пожал плечами и откинул голову назад.

– Не хочется. Что я там не видел?

– И правда, – ехидно бросила она, – В таких местах ничего нового не происходит.

Я посмотрел на нее, но ее лицо скрывалось в темноте. Только от волос отражался голубоватый ночной свет.

– Ты часто бываешь в таких местах? – спросил я безразлично.

– Бываю, – она повела плечом, и этот жест снова напомнил мне об Алисе, – Бухло, ебля, бабки. Все, как обычно.

Когда я услышал матерное слово, слетевшее с ее уст, я невольно сжал руку в кулак. Ругательство прозвучало слишком грубо, слишком пошло. Потому что, она знала, о чем она говорит. Когда ругается Алиса, это выглядит по–другому. Это больше похоже на тот неловкий момент, когда двухлетка услышал нелитературное выражение и начал повторять его без остановки. Вроде бы и плохо, но при этом звучит забавно и вызывает невольную улыбку.

Я посмотрел на нее и разжал пальцы. Вздохнув, я поднялся с кресла и подошел к Даше вплотную.

– Зачем ты здесь?

Она отставила бутылку на подоконник. Потом придвинулась ко мне ближе, и я ощутил запах каких–то приторно–сладких духов и клубничной жвачки.

– Пытаюсь найти что–то новое, – тихо ответила она, прикасаясь губами к моему уху.

Поняв, что я ничего не чувствую, я провел ладонью по ее обнаженному бедру. Опять ничего. Тогда я раздвинул ей колени, она не стала сопротивляться. Снова пусто. Запустив руку ей в волосы, я запрокинул ее голову и в лунном свете увидел, что она прикрыла глаза, предвкушая удовольствие, которое я все равно не смог бы ей подарить. Дотронувшись до закрытых век пальцами, я провел по изгибу ее щеки, по искусственным губам и опустил глаза в вырез ее платья. Я абсолютно ровно дышал, во мне ничего не всколыхнулось даже тогда, когда она вздохнула и ее грудь, судя по всему тоже фальшивая, прижалась ко мне. Опустив руки, я шагнул назад. Она застыла на секунду, оставаясь сидеть на подоконнике, а потом спрыгнула с него и двинулась в мою сторону.

Ничего не говоря, она подтолкнула меня к кровати и потянулась к пуговицам на моей рубашке. Я ждал хоть чего–то, хоть какой–то искры, но не дождался даже тогда, когда она опустилась передо мной на колени и принялась расстегивать мои брюки. Ни–че–го. Абсолютно. Ровно.

И так уже больше года.

ГЛАВА 15

Проснувшись утром, я прогулялся по дому, и обнаружил в нем библиотеку с отдельной спальней и гостевое крыло. К полудню гости стали просыпаться и спускаться вниз. Кто–то по очереди готовил завтрак, кто–то начал свой день с шампанского и пива. Встретившись на кухне глазами с Дашей, я поймал ее легкую улыбку и удалился во двор.

Конечно, я мог бы описать красоту особняка, который арендовал Виктор. Гравий во дворе, причудливые кустарники и маленькие елочки вдоль дорожки, ведущей к дому. Мог бы рассказать о роскошной обстановке, антикварной мебели, персидских коврах и шкурах на полу, картинах на стенах. Но, если честно, мне настолько ровно, что я не обращаю на это никакого внимания. С таким же успехом, я мог остановиться в дешевом клоповнике с почасовой оплатой.

Сев в машину, я отправил сообщение Алисе, предварительно узнав номер через знакомую в телефонной кампании, и решил скоротать время, поколесив по городу. Проезжая вдоль Женевского озера, я остановился у кромки воды и вдохнул прохладный воздух. Никогда не любил холод и сырость, но почему–то сейчас мне комфортно. Посмотрев на часы, я вернулся в Мерседес и поехал к гостинице.

Стоя у входа, я снова задумался о том, имею ли я право находиться здесь? Но, когда я увидел Алису, выходящую из дверей, мои мысли мгновенно рассеялись.

Да, плевать.

Сердце учащенно забилось, когда она бросила испуганный взгляд на меня. Желудок болезненно сжался, а ладони вспотели, когда она неуверенно шагнула к машине. Я со всех сил вцепился в руль, и не сдержал нервной улыбки, когда она села рядом со мной.

– Ну, здравствуй. Неожиданно.

Она уставилась на меня в удивлении.

– Я надеялся, что мне придется вышибать ногой дверь твоего номера, – я снова забыл, что хотел сказать, потому что увидел, как тяжело она дышит. Когда я вспомнил, я продолжил, – Вашего номера. В кино это выглядит зрелищно.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала она, схватившись за ручку двери, – И предупрежу охрану, что ты меня преследуешь.

Я моментально нажал на кнопку автоматического замка на руле, и все двери в машине заблокировались. Опять до боли знакомое ощущение, когда она хотела выйти из моего Бентли, но я не дал ей этого сделать.

– Ой, опять дежавю, – озвучил я свою мысль и тронулся с места.

– Куда мы едем? – спросила Алиса.

– На день рождения, – честно ответил я, не отрываясь от дороги.

– К кому? – ее голос дрогнул.

– Скоро узнаешь.

Я нажал на проигрыватель и включил звук на полную мощность, чтобы заглушить вопли разума в голове.

Зачем я все это затеял? Зачем я вообще сел на этот самолет? Почему я не могу просто оставить ее в покое, забыть, как любую другую. Зачем я узнал ее новый номер, зачем я слежу за ней в социальных сетях? Что со мной не так?

Она стукнула по приборной панели своей маленькой ручкой, и я чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Ты с ума сошла? Не сломай машину. Мне ее еще в салон возвращать.

– Надо будет поцарапать ее ключом. Или стекло разбить, – фыркнула она.

– Ты хоть знаешь, сколько стоит аренда? – зачем–то спросил я у Алисы.

Как будто это имеет значение.

– Мне похер, Саша, – устало сказала она, и многозначительно посмотрела на меня.

Я вздохнул, и откинулся на сиденье. Мы замолчали. Бросив короткий взгляд на нее, я увидел, что она смотрит на Женевское озеро и, судя по выражению ее лица, в ее голове снова гуляют какие–то мысли. Когда я свернул в сторону пригорода, она заснула, мирно посапывая во сне.

Она выглядела уставшей, привычно хрупкой и беззащитной. Удлиненные передние пряди упали на ее лицо, скрывая его от моих глаз. Но я знаю, что губы у нее пухлые, и нижняя всегда немного покрасневшая, от того, что она ее постоянно прикусывает. Что глаза большие и голубые, цвета топаза, но когда она злится, они темнеют и становятся ярко–синими. Я знаю каждый изгиб этого лица, мягкие скулы, ямочку на подбородке и небольшой шрам под левым глазом.

– Мне в школе булыжником сюда кинули, – радостно выпалила она и ткнула пальцем себе под глаз, сидя в позе лотоса на кровати моего гостиничного номера, – Я издевалась над одноклассником, обзывая его гандоном. Это было новое словечко, подхваченное от алкашей с улицы, и оно мне безумно нравилось, – расхохоталась она.

Ананас, так она назвала свою прическу – хвост на макушке, начал подпрыгивать, и я не выдержал, заржав, как конь. Потом я показал на свое плечо:

– Неудачная татуировка.

Алиса от удивления поперхнулась и начала кашлять.

– У тебя была татушка? – смогла выдавить из себя она, когда перевела дыхание, – А что там было? – она провела пальцами по глубокому шраму на коже.

– Голая баба. Художник попытался изобразить ее лицо в момент оргазма, но оно вышло настолько зловещим, что я решил ее свести в тот же день, как набил, – я посмотрел на ее руку, и удивленно заметил, что ощущаю легкую щекотку от ее прикосновений на месте зарубцевавшейся ткани.

– Ты серьезно?

– Да. Марганцовкой.

– Фу, – брезгливо поморщила веснушчатый нос она, – Больно, наверное, было?

– Адски, – я снова рассмеялся и притянул ее к себе, окончательно запутавшись в одеяле, – Но я вытерпел.

– Мужик, – она толкнула маленьким кулачком меня в плечо, и мы вдвоем рухнули на кровать.

Я заулыбался, вспоминая. Потом повернулся к ней, она еще спала.

– Просыпайся, – сказал я, наклонившись.

– Не хочу, – пробурчала она с улыбкой, и вжалась в сиденье.

– Просыпайся, Алиса, – прошептал ей на ухо я, – Мы на месте.

Она встрепенулась и открыла глаза. Меня снова чуть не затянуло в их голубую бездну. Не выдержав, я дотронулся до ее щеки. Под моими пальцами мгновенно расцвел нежно–розовый румянец.

– Тяжелая ночь? – с улыбкой сказал я.

– Не то слово. Кувыркались без остановки, – едко сказала Алиса.

Переключатель адекватности снова щелкнул, и я вцепился в первое, что попалось мне под руку: ее плечо. Она вздрогнула.

– Не стоит искушать судьбу, – вырвалось с рыком из меня, – Пошли.

Она выскочила из машины, я последовал ее примеру. Пока я подходил к ней, она изучала глазами особняк и прилегающую территорию.

– Готова?

– Если я скажу «Нет», это что–то изменит? – буркнула Алиса и нахмурилась.

– Не изменит, – я снова невольно улыбнулся.

– Почему я не удивлена, – она вздохнула и притворно–небрежно махнула рукой, – Ну, веди, или так и будем тут стоять? Кстати, где твой подарок?

– Что? – я не понял вопроса.

– День рождения, – с укором сказала она.

– Ааа. Не волнуйся об этом.

Я растянулся в широкой улыбке и пошел в сторону дома. Она, поначалу замешкалась, но потом поплелась следом. Открыв дверь, я пропустил ее вперед. Войдя в дом, я снял пиджак и сбросил ботинки. Алиса уставилась в наше отражение в зеркале и замерла.

– Разувайся, – тихо сказал я, стоя у нее за спиной и снимая с нее куртку, – И чувствуй себя, как дома.

Я свернул в сторону гостиной, думая, что мне сказать по поводу моего отсутствия. Ничего на ум не пришло, и я решил сказать правду. Встав возле широких двойных дверей, я заговорщицки шепнул:

– Стой здесь.

Она повиновалась и застыла. Я шагнул в комнату, оглядел ее быстрым взглядом, и на меня уставились взоры гостей.

– А вот и именинник! – проорал хорошо подвыпивший Витя.

Люди радостно загудели, эхом повторяя «Именинник, именинник», и я невольно поморщился. А потом сказал:

– Ребята, у меня срочные дела нарисовались. Вы отдыхайте, я позже подойду.

– Ну, во–о–от, – выдала Даша из дальнего угла, прикладываясь к бокалу с шампанским, – Как же мы без тебя справимся?

– Уж как–нибудь, – бесстрастно ответил я, и вернулся к Алисе.

Она смотрела на меня, как баран на новые ворота. Я невольно улыбнулся, приложил палец к губам и потянул ее за собой. Добравшись до кухни, я стащил бутылку шампанского, два бокала, и направился в библиотеку. Туда точно никто не зайдет.

– У тебя день рождения? – наконец–то спросила она, плетясь за мной.

– Ага. Юбилей.

На самом деле мой день рождения совершенно не имеет для меня никакого значения.

– Тридцать пять? – снова спросила она, поднимаясь за мной по лестнице.

– Да.

– Что ж ты не предупредил, я бы подарок купила, – недовольно проворчала она, и я резко остановился.

Алиса налетела на меня и замерла, уткнувшись носом мне в шею. Я судорожно сглотнул, а потом наклонился, чтобы видеть ее глаза:

– Алиса, встретить тебя в Женеве – лучший подарок, который я мог получить.

– Формально мы встретились в Финляндии, – она моргнула и пожала плечами.

– Да пофиг, как ты обычно говоришь, – я опять невольно потянулся к ее лицу и убрал прядь волос за ухо, – Я, правда, рад тебя видеть.

– Ты знаешь, я не могу ответить тебе тем же, – фыркнула она и поморщила нос.

Мой рот сам растянулся в улыбке, и я прикоснулся к ее лбу губами.

– Я постараюсь это исправить. Пошли, – я потянул ее вглубь по коридору, – Надо спрятаться, пока нас не нашли.

– Зачем прятаться? Мог бы представить меня своим друзьям.

Это точно будет лишним. Не стоит знакомить ее с этими… Людьми.

– У моих друзей очень длинные языки, – вздохнул я, – К тому же, я не знаю, как тебя представить. Ты ведь замужем, – она вздрогнула, и ее милое личико исказила недовольная гримаса, – Входи.

Мы наконец–то добрались до библиотеки, в которой я решил спрятаться от посторонних глаз и ушей. Утром я перенес сюда ноутбук и поработал с некоторыми бумагами, поэтому на письменном столе царил беспорядок. Из большого арочного окна в центре комнаты лился мягкий солнечный свет. Алиса принялась осматриваться, изучая комнату, и с интересом уставилась на дверь между книжными полками.

– А там что?

– Спальня, – ответил я, постаравшись придать спокойствия своему голосу.

Я подошел к столу и поставил на него бутылку с бокалами. Она огорошила меня очередным вопросом:

– Твоя?

Я уставился на ее спину, пока она проходила вдоль стеллажей и проводила рукой по книжным полкам.

– Нет. Не потащу же я тебя в койку на первом свидании, – вырвалось у меня, и я чуть не засмеялся от собственной лжи.

Когда я открыл шампанское, оно хлопнуло, и я недовольно поморщился. Теряешь сноровку, Дворцов.

Алиса вздрогнула, а потом рассмеялась:

– А у нас свидание?

– Не знаю, – я подошел к ней, и протянул бокал, – Я не силен в романтических штуках.

– Это точно, – она сделала первый глоток, и я невольно залюбовался ее губами, на которых заблестели капли шампанского, – Надеюсь, ты не собираешься напиться?

– Еще не решил.

– Мне нужно будет вернуться, ты же понимаешь, – с укором сказала Алиса.

Я понимаю. Я кивнул.

– Обещаю, что отвезу тебя обратно. Итак, – я шагнул к ней навстречу.

– Итак, – она поморщилась.

– Как жизнь?

– Как видишь, – она снова сделала глоток.

Я сделал еще один шаг вперед, пока она над чем–то усердно размышляла. Она этого не заметила, и вздрогнула, когда я спросил, встав к ней почти вплотную:

– О чем ты думаешь?

– Да так, – она окинула взглядом помещение, – Это библиотека?

Я, молча, кивнул.

– Читаешь?

– Иногда, – сухо ответил я, наматывая длинную прядь у ее лица на палец.

Я даже не заметил, что это делаю.

– На французском? – она вскинула бровь, и уголки ее губ немного дрогнули.

– Не только. Здесь есть много интересных книг. Шекспир в оригинале. Байрон. Пушкин.

Во всяком случае, это то, что я нашел здесь утром.

– Дни мчались; в воздухе нагретом, уж разрешалася зима; И он не сделался поэтом, не умер, не сошел с ума, – неожиданно я вспомнил строчки из «Онегина» и озвучил их вслух, выпуская прядь белокурых волос.

Алиса ухмыльнулась, и, на мое удивление, парировала цитатой из того же произведения:

– Я знаю: в вашем сердце есть и гордость, и прямая честь. Я вас люблю (к чему лукавить?), но я другому отдана; я буду век ему верна.

Я вздохнул, и опустил голову, собираясь с мыслями. Потом отставил свой бокал на полку, и шагнул, прижимаясь к ее теплому телу. Она уперлась спиной в стеллаж, а я забрал у нее шампанское, поставив его рядом со своим. Ее зрачки расширились до невозможного размера, и я, не выдержав, запустил руку ей в волосы. Сдержав вопль отчаяния, такими короткими они стали, я наклонил ее голову назад и посмотрел на нее. На шее забилась жилка, губы приоткрылись, глаза бегали по моему лицу. Я наклонился к ней ниже и тихо сказал:

– Печально, что книги врут.

Алиса ответила мне нетерпеливым поцелуем, и обвила хрупкими руками мою шею. Я отчаянно простонал, когда ее теплые пальцы запутались в моих волосах, а губы начали жадно целовать каждый сантиметр моего лица.

Я стянул лямку сумочки с ее плеча, и она рухнула на пол. Запустив пальцы под ее водолазку, я крепко схватил ее за талию и отодвинул от стеллажа, а потом подтолкнул к двери. Она не стала сопротивляться, впрочем, как обычно, а просто завибрировала в моих руках, отвечая на мои поцелуи, дыша со мной в унисон и повторяя каждое мое движение.

Я взял край кофты, и она послушно вскинула руки, чтобы я протянул вещицу из тонкой черной ткани через голову. Выпутавшись из тугого высокого горла, Алиса нервно хихикнула, и проделала те же манипуляции со мной. Прижавшись ко мне всем телом, по прежнему облаченным в джинсы, она нащупала губами место на шее, где бился мой зачастивший пульс и начала мягко покусывать кожу над ним. Я издал какой–то первобытный звук, похожий то ли на рычание, то ли на урчание, и прикрыл глаза, запустив одну руку ей в волосы. Другой, я нащупал застежку бюстгальтера, она легко поддалась моим пальцам и в следующий секунду я отбросил и эту вещь в сторону. Обхватив Алису двумя руками, я сделал пару шагов, и упал вместе с ней на холодную кровать, застеленную жестким накрахмаленным бельем.

Ее кожа мгновенно порозовела от царапающего трения, а зрачки практически полностью закрыли радужку. В моей голове возник образ с нашей первой ночи в гостиничном номере: ее испуганные, но полные страсти глаза; хриплые стоны и крики; ее слабая попытка сопротивляться обоюдному желанию, с которым я сам боролся с первой секунды, как ее увидел. Одновременно расстегнув джинсы друг друга, мы неловко начали стягивать с себя остатки одежды, подавляя смешки и тихонько чертыхаясь.

Мои руки начали блуждать по ее обнаженным бедрам. Я улыбнулся двум тонким блестящим растяжкам, которые красовались на мягкой коже под выступающими тазовыми косточками. Они остались такими же, как и полтора года назад. Впрочем, вся Алиса осталась такой же: теплой, мягкой и податливой, как глина. Ее кожа была по–прежнему светлой, даже немного бледной, но мои поцелуи и прикосновения оставляли за собой розовые отпечатки, словно твердя о том, что она принадлежит мне и только мне.

В моей голове на долю секунды промелькнула мысль, что это – не навсегда. Что это – всего лишь сон, просто одно мимолетное приятное мгновение моей жизни. Что рано или поздно, эта девушка не будет вызывать во мне таких бурных эмоций и жгучего желания.

Но, посмотрев в ее голубые глаза, я понял, что ошибаюсь.

Мне всегда будет мало.

ГЛАВА 16

Вот оно. То чувство, которое я искал все это время. Я не могу описать его простыми словами: возбуждение, страсть, эйфория. Это не поддается простой логике, не объясняется формулами и подсчетами.

Когда ее влажное от пота тело подо мной. Ее губы, ищущие мои. Ее пальцы в моих волосах, на моей коже и глубоко под ней. Шорох простыней, скольжение тел друг о друга. Мои руки на ее груди, на раскрасневшихся щеках и опухших губах. Наши переплетенные ноги под одеялом. Наши запахи, перемешанные в один, который даже самый великий парфюмер мира не сможет повторить.

Вот оно.

Я лежу на спине, одной рукой обнимая ее. Она водит круги пальцем по моей груди. Ее волосы, теперь уже короткие и светлые, разбросаны по моему плечу. Она ровно и спокойно дышит, прижимается ко мне ближе, если это вообще возможно. Мы становимся единым целым, срастаемся кожей, плотью и костями, и ничто не в силах нас разъединить.

Из моей головы ушли все мысли, все сомнения, все вопросы. Я просто наслаждаюсь этим моментом, я хочу запомнить его таким, хочу, чтобы он навсегда отпечатался в моей памяти.

Алиса напряглась на мне, и это разрушило тот хрупкий идеальный мирок, который был создан нами за последние… А, неважно.

– Все в порядке? – спросил я, не открывая глаз.

– Мне нужно уезжать, – тихо ответила она,

– Когда он возвращается? – у меня получилась небольшая задержка, потому что произнести это с первого раза я не смог.

– Тренировка до шести, плюс полчаса на дорогу.

– Еще есть время, – выдохнул я.

Она пошевелилась, и я вынужден был приоткрыть один глаз:

– Что?

– Ничего, – ответила она, снова устраивая голову на своем законном месте.

– Алиса? – на меня снизошло озарение.

– Ммм?

– У тебя есть фотки Тео?

Она снова поднялась и уставилась на меня.

– Есть. В мобильнике.

– Покажешь? – я улыбнулся.

Мне, правда, интересно.

– А тебе зачем?

– Просто любопытно. Я его помню совсем маленьким.

Пока Алиса искала телефон, я невольно залюбовался изгибами ее тела. За эти полтора года прошла легкая угловатость и неуклюжесть. Теперь она двигалась мягко и грациозно, женственно и безумно красиво. Когда она протянула мне телефон, я не выдержал:

– Айфон? Серьезно?

– Это подарок, – ответила она, пожимая хрупкими плечами.

Я принялся разглядывать фотографии. В основном они были сняты на улице, демонстрируя как Тео ковыряется в песке, обнимает других детей или кривляется. Я продолжал перелистывать фотки, до тех пор, пока не наткнулся на свадебную фотографию Алисы и Никиты.

– В чем дело? – Алиса подползла мне под руку и уставилась на экран.

– Из тебя вышла красивая невеста, – прокомментировал я увиденное.

Это правда. Она не была похожа на обычных невест в вычурных платьях и с кучей аксессуаров. Простое платье с длинным шлейфом, россыпь жемчуга под грудью, длинные локоны, собранные сбоку и лилия в волосах. Зная ее, вообще удивительно, что она надела платье. На жениха я старался не смотреть, хотя он тоже, безусловно, соответствовал.

– Где это?

– На Гоа, – отозвалась она и забрала у меня телефон.

– Он не поскупился, – ехидно бросил я.

Алиса вздохнула и отбросила телефон в изножье кровати. Потом она склонилась надо мной.

– Саша, я ждала тебя. Честно, ждала. Но ты не появился, – сказала она, и ее губы пощекотали мою шею.

– Появился сейчас, – буркнул я.

– Но сейчас поздно, – она пожала плечами и отстранилась.

Я приподнялся и навис над ней, опрокинув на спину. Она замерла, и ее глаза застыли, а зрачки снова предательски стали расширятся.

– Разве? – спросил я, целуя ее шею.

Увидев ответную реакцию в виде румянца, проступившего на белой коже, я спустился ниже и прикоснулся к ложбинке между грудями. Соски покрылись пупырышками и приветливо поднялись. Я провел по одному из них большим пальцем, и Алиса судорожно вздохнула. Я стал спускаться ниже, прокладывая дорожку из мимолетных поцелуев к ее пупку.

– Саш, мне нужно ехать, – промычала она.

– И, правда. Если я продолжу, то к мужу ты сегодня не попадешь.

Она напряглась, и я тут же пожалел о своих словах. Ну, кто тебя за язык тянул, Дворцов?

Алиса спрыгнула с кровати, отпихнув меня от себя, и принялась одеваться. Мне не оставалось ничего, только наблюдать, как одна ходит по спальне, собирая свою одежду. Заметив это, она спросила:

– Что?

– Можно теперь перемотать обратно, – я растянулся в улыбке, и Алиса смущенно залилась краской.

– Одевайся, ты обещал меня отвезти, – пробормотала она, и отвернулась.

Я подскочил с кровати, натянул штаны и неожиданно вспомнил вопрос, который хотел давно задать:

– Твоя татуировка. Зачем ты сделала ее больше?

Она пожала плечами.

– Захотелось. Она мне казалась незавершенной. А что?

– Не надевай больше ничего с открытой спиной. Это убивает. В буквальном смысле.

Алиса звонко рассмеялась.

– Серьезно?

– Да. Если еще раз случайно встречу тебя в таком платье, поимею прямо на месте. У всех на глазах, – честно признался я.

Она покраснела, а потом улыбнулась и отдала мне честь маленькой ладошкой.

– Слушаюсь, босс.

Я не выдержал, и зарычал. Только она говорила это слово с таким восторгом, от которого по моему телу мягко начало растекаться странное тепло.

– Господи, как же мне этого не хватало. Тебе не нужна работа?

– Откровенно говоря, не помешала бы. Но что–то подсказывает мне, что ты не можешь мне предложить что–то пристойное, – она бросила игривый взгляд на мой…

Ну, вы поняли.

– И, правда, – я поднял ее сумку с пола и протянул ей, – На ум идут одни непристойности. Пошли.

Добравшись до машины, я не выдержал:

– Ну, теперь–то можно музыку включить?

Она снова рассмеялась и ответила:

– Можно.

Я включил проигрыватель, и Алиса принялась щелкать по приборной панели, переключая песни. На седьмой, наконец–то, она остановилась. Я расслышал только обрывки фраз.

Я не твой, но я не враг

Я всего лишь любовник.

Ты сама решила так.

– Да вы прикалываетесь! – завопила она, и я расхохотался.

– Я хотел его сжечь, но так и не решился, – выдал я, останавливая ее руку, снова потянувшуюся переключить музыку, – Оставь.

Доехав до гостиницы, я притормозил у входа, и она собралась выходить.

– Надеюсь, прощаться не будем? – спросил я.

– Не знаю.

Не выдержав, я прижал ее к сиденью и снова запустил руку в волосы. Поцеловав ее, я отстранился, и посмотрел на ее лицо, которое теперь стало совсем другим в обрамлении светлых волос.

– Кто ты? – прошептал я.

Она ничего не ответила.

Когда я вернулся в особняк, не раздумывая, поднялся в библиотеку, а оттуда пошел прямиком в спальню. Нашу спальню. Она сохранила все следы преступления, и я, не долго думая, вытащил ключ из двери и бросил его в карман. Не хочу, чтобы сюда кто–либо входил. Эту комнату я оставлю за собой, сославшись на то, что мне нужно поработать в библиотеке.

Я рухнул на кровать, и матрас подо мной недовольно заскрипел. Постель уже была холодной, но смятые простыни еще сохранили легкий, ненавязчивый запах наших тел. Я вытянул руки в стороны, и тут моя ладонь нащупала что–то маленькое. Подняв руку, я увидел телефон Алисы.

Не сдержав улыбки, я принялся теребить трубку в руках, думая, как с ней поступить, если она зазвонит. В принципе, я мог бы просто ответить на звонок ее мужа, например, но мне не хотелось так ее подставлять. Почесав лоб, я залез в карман брюк, нащупал свой мобильник и набрал номер Сергея:

– Серега? Привет.

– И тебе не хворать. Как отдых?

– Нормально, – замялся я, – Даже отлично. Мне нужен твой совет.

На том конце провода воцарилось молчание, а потом Сережа спросил:

– Тебе?

– Да.

– Мой совет?

– Серега, не тупи.

– Можно задать только один вопрос: на кой хрен тебе мой совет? – рассмеялся он в трубку.

– Я серьезно и это не смешно, – пробурчал я, зарываясь пальцами в свою шевелюру, – У меня в друзьях только свинг…

– Не продолжай, – оборвал меня Сережа, – Я не хочу этого знать.

– Ладно. Я встретил девушку.

Опять тишина.

– Алису. Она работала в «Палаццо».

– Рыженькая?

– Да, – выдохнул я.

– Это полтора года назад было.

– Слушай, это долгая история. Мне нужен совет от… – я замялся, подбирая нужные слова, – От нормального мужика, понимаешь? Без заморочек.

– Я понял. Ты встретил Алису. И?

Я замолчал. Потом покрутил в руках ее мобильник и включил экран, на котором загорелась ее свадебная фотография с мужем. Алиса смотрела на меня счастливым взглядом и улыбалась широкой улыбкой. Я попытался разглядеть хоть что–то в ее глазах; что–то, что подсказало бы мне, как поступить правильно. Но ее лицо не дало мне никакого ответа.

– В общем, я не знаю, как сделать так, чтобы она. Ну... – начал я, и снова осекся, – Была со мной, понимаешь?

Сережа снова замолчал. Видимо, не дошло.

– Она замужем, – стыдливо признался я.

– Какая же ты скотина, Дворцов, – пробубнил в трубку Серега, и я уставился на нее в изумлении.

– Я знаю, – наконец–то согласился я.

– Что ты хочешь от меня услышать–то? Совет, как увести жену от мужа?

– Блин, это звучит паршиво. Но все на самом деле не так.

– Сказал голый мужик, летя с окна девятого этажа, – вздохнул Серега, припоминая старый бородатый анекдот, – Ладно, я тебе вот что скажу. У тебя есть два варианта. Либо ты предлагаешь ей быть вместе. Либо ничего не предлагаешь.

– И что это должно дать?

– Ничего. Это даст ей право выбора, и только.

– А повлиять на ее выбор никак нельзя?

– О, Господи… – простонал он в трубку, – Ты идиот, или насмотрелся «Пятьдесят оттенков серого»?

– Почему все говорят об этих оттенках? – нахмурился я.

– Потому что это современная версия сказки о Золушке. Бри потащила меня на премьеру. Такого говна я в жизни своей не видел, но бабам нравится эта муть, – он вздохнул, – Но счастливый конец бывает только в Голливудских блокбастерах. А это – жизнь, – Серега сделала долгую паузу, а потом продолжил, – Ты сам, будь ты на ее месте, развелся бы?

– Нет.

– Вот тебе и ответ.

Я замолчал, обдумывая его слова.

– Сань, – начал Сережа, – Ты не обижайся, но я тебя знаю уже… – он сделал паузу, – Хрен знает сколько лет.

– И?

– И ты сам никогда не знаешь, чего ты хочешь. Сегодня ты увлечен одним, завтра у тебя новое. Ты вспомни свой развалившийся брак, чем все закончилось? Юля делала все, что ты хочешь, но даже это не помогло. Ты ее в такое дерьмо втянул, и все равно тебе было скучно, – с укором сказал он, и у меня сердце сжалось.

Он был прав, абсолютно и стопроцентно прав. Я рассказал ему грустную историю моего брака, после того, как Алиса уволилась из «Палаццо», и я ушел в запой на две недели. Сергей тогда провел со мной всю ночь, и терпеливо слушал, пока я изливал ему душу. В конце моего душещипательного рассказа, он назвал меня ублюдком и вылил весь вискарь, который был в номере, даже маленькие бутылочки из бара. Короче, я ценю его за честность. И его мнению я доверяю.

– К тому же, – продолжил Серега, – Вполне может быть, что тебя так тянет к этой Алисе до тех пор, пока она не доступна. Понимаешь?

– Не совсем, – пробубнил я.

– Пока она замужем, она не принадлежит тебе полностью и у тебя чисто охотничий интерес. А представь, если она разведется? Что тогда? Будете жить долго и счастливо?

– Не знаю, – смог ответить я после длинной паузы.

– В общем, ты хотел совет – вот тебе мой совет, – он вздохнул, – Оставь ее в покое и не порти ей жизнь.

– Спасибо на добром слове, – ухмыльнулся я.

– Зато, я не вру, – тихо отозвался Серега.

– Да уж.

– Не за что.

ГЛАВА 17

Подъезжая к Swiss Luxury, я твердо решил, что последую совету друга и оставлю Алису в покое. Я хотел оставить телефон на стойке регистрации, но, когда увидел ее выходящей из гостиницы в сопровождении мужа и еще каких–то двух парней, я решил отдать его лично. Сам не знаю, почему.

Они свернули за угол, и зашли в маленькую пиццерию. Я сбросил следующим за мной название, и заехал в дворик между домами. Припарковав машину, я направился к входу. Там меня уже ждал Виктор в сопровождении какой–то семейной пары и двух девушек.

– А остальные где? – небрежно бросил я

– Решили потусоваться, и поехали по клубам, – пожал плечами в ответ он.

– Ясно.

Зайдя в душное помещение, именуемое Nopizza, я нашел первый свободный столик и подозвал официанта. Пока я заказывал напитки, девушки не переставали радостно верещать:

– Это так здорово, – сказал одна из них, жгучая кареглазая брюнетка с густо намазанными красной помадой губами.

Я вопросительно уставился на нее, и она растянулась в улыбке, обнажив идеально–ровные зубы:

– Французский язык. Звучит сексуально.

– О да, – поддакнула вторая, почему–то очень похожая на нее.

Я пригляделся. Похоже, сестры–двойняшки. Боже, куда я попал. Это же инцест.

Бросив взгляд на Виктора, я убедился, что подобная мысль ему в голову не приходила. А даже, если и приходила, он не придал ей значения.

Его задачей была организация секс–отдыха для таких людей, как я. Я был завсегдатаем его клуба в Питере. Свинг–клуба. Мне всегда было скучно в браке, и Юля, моя бывшая жена, предложила такой вариант, чтобы в отношениях все было честно. Ей это не помогло, но я какое–то время смог держать себя в узде. Когда она подала на развод, она сказала, что я превратил ее в шлюху.

Предаваясь грустным воспоминаниям, я не заметил, что на стол принесли напитки и закуски. Сделав глоток кофе, я уставился на столик у окна.

Алиса сегодня выглядела непривычно. Лавандовое платье, которое едва прикрывало ее задницу, растрепанная прическа и вызывающий макияж. Она была не похожа на себя, и, признаюсь, встретив ее случайно, я бы вряд ли ее узнал. Она громко рассмеялась какой–то шутке за столом, а потом положила голову на плечо мужа и устало улыбнулась. Он положил ладонь ей на бедро и принялся поглаживать его. От этого его жеста я стал медленно закипать.

Пока за моим столиком громко изучали меню, я собрался с духом и пошел в ее сторону. Вытащив ее мобильник из кармана, я подошел вплотную к их столику и сказал, протягивая телефон:

– Девушка, кажется, вы обронили.

Сначала на меня удивленно уставился Никита, а потом Алиса подняла полные ужаса глаза. Она выхватила у меня трубку, и ее рука полностью покрылась мурашками, от чего я, не удержавшись, издал какой–то непонятный звук.

– Спасибо, – прокудахтал ее муж, – Так приятно слышать здесь родную речь.

Неожиданно. Я переключил свое внимание с ее вздымающейся груди на него:

– Кажется, я вас знаю? Вы хоккеист?

Он отпустил Алису и протянул мне большую ладонь, которая еще хранила тепло ее тела:

– Да! – радостно сказал он, – Это мои товарищи по команде, Ханну и Элджас. А это моя жена, Алиса.

Сначала я даже не понял, как реагировать. Я пожал ему руку, и снова посмотрел на Алису. Ее глаза расширялись больше и больше. Она качнула головой, и ее лицо приобрело умоляющее выражение.

Понял, не дурак.

Я кивнул и спокойно сказал:

– Успехов на игре. И приятного вечера.

Я вернулся за свой столик и продолжил приговаривать кофе, не сводя с нее глаз. Ее лицо приобрело мертвенно–бледный цвет, а затем глаза сверкнули и щеки покраснели. Похоже, я разозлил ее не на шутку. Ухмыльнувшись, я снова поднялся из–за стола, не обращая внимания на протесты сидящих за ним, и медленно пошел в сторону туалетов. Краем глаза, я заметил, что Алиса тоже подскочила со своего места и двинулась за мной.

Зайдя в мужской сортир, я скрестил руки на груди и растянулся в улыбке. Через секунду в дверь влетела Алиса. Она бросилась на меня с кулаками и раскрасневшимся лицом. Я схватил ее за запястья, и затолкал в первую попавшуюся кабинку.

– Какого хрена?! – завизжала она, – Зачем ты это сделал?

– Сделал что? Вернул тебе телефон? – я вдавил ее в стену, чтобы хоть как–то утихомирить, – Ты хотела бы, чтобы твой олух позвонил, и я снял трубку? – сорвалось у меня с языка, и я застыл от того, что я озвучил это вслух.

Она как–то неожиданно резко дернулась и залепила мне пощечину. Звонкий хлопок отразился от стен, потом по лицу разошлось непривычно–горячее ощущение. Это был третий раз в моей жизни, когда на меня подняла руку женщина. И, по какому–то глупому стечению обстоятельств, это снова была Алиса. Мой переключатель адекватности отрубился. Напрочь. Тотально.

Одна моя рука снова схватила ее за запястья и с силой тряхнула. Другая потянулась к ее горлу и пальцы судорожно сжались вокруг нежной кожи. Я почувствовал вибрацию ее тела, и был близок к тому, чтобы свернуть ей шею. Но потом я вдохнул, и мои ноздри наполнились фальшиво–сладким запахом, исходящим от нее. Я чуть не блеванул. Этот запах не принадлежал ей, он был чужим, но что самое ужасное – мужским. От нее пахло другим мужиком.

Это окончательно снесло мне крышу.

– Сейчас ты вернешься за столик, и тебе позвонят, – прорычал я, наклонившись к ее лицу, – Ты скажешь, что уходишь. Придумаешь на ходу. Моя машина на парковке за зданием.

– Черта с два! – зашипела она, и я снова ее тряхнул.

Тут дверь туалета хлопнула, и глаза Алисы стали похожи на два лунных диска. Они, казалось, вот–вот вылезут из орбит. Прислушавшись, я понял, что в помещение зашел ее муж.

С трудом подавив смешок, я пошевелил губами:

– Какой неловкий момент?

Она замерла, и я разжал руки. Казалось, что она даже перестала дышать. Я прижал ее локтем к стене, на этот раз не сильно, и шепнул первое, что пришло на ум:

– Или, можем рассказать ему прямо сейчас.

Ее зрачки стали расширятся. В воздухе запахло электричеством, он завибрировал надо мной и вокруг меня. Я увидел, как бьется жилка на ее шее, как она сглотнула, и моя рука сама потянулась к ее бедру. Нащупав край платья, я приподнял его и скользнул под юбку.

Мою руку обдало таким жаром, какой я еще никогда не испытывал в своей жизни. Поначалу мне даже захотелось одернуть ладонь, как будто я сунул ее в открытый огонь. Но мои пальцы продолжили движение, дотронувшись до тонкого атласа ее трусиков, который уже был влажным. В этот момент моя голова отправилась куда–то в другое измерение, начав существовать отдельно от тела.

Время остановилось. Я двинулся дальше и скользнул под нежную ткань. Мне захотелось завыть диким, пещерным криком, такой горячей и мокрой она была. Я прижался губами к ее шее и прошептал:

– Интересно, он знает, как ты кричишь во время оргазма?

Она вцепилась в меня ногтями, причиняя боль даже через одежду. Дернув головой, она выдохнула и закусила губу. Я сделал всего несколько движений, всего несколько! И она обмякла в моих руках. Прижавшись к ней губами, я почувствовал, как она дрожит всем телом, как сжимается подо мной, как искрится ее кожа, покрывается тонкой пленкой выступившего пота. Дверь хлопнула, и воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелыми вздохами Алисы. Переведя дыхание, я убрал руку.

– Ты все поняла? – я посмотрел прямо ей в глаза, и она кивнула.

Дернув ее юбку вниз, я быстрым шагом вышел из туалета и направился к выходу. Даже не обратив внимания на Виктора с его компанией, я прошел мимо них и метнулся в сторону машины. Сев на водительское кресло, я судорожно вцепился себе в волосы.

Что, мать вашу, это было? С каких пор я стал так обращаться с женщинами? И почему именно она?

Выждав пару минут, я набрал ее номер:

– Алло, – вымолвила она убитым голосом.

– Повеселее, Алиса, – рыкнул я.

– Привет.

Уже лучше.

– Что? Сегодня? Конечно, я буду! – заверещала она, и я не выдержал, разразившись хохотом.

– Хорошая девочка. Жду.

Я бросил телефон себе за спину. Он с гулким звуком упал на дно машины.

Когда ее тонкий силуэт появился в переулке, я шумно выдохнул. Она остановилась, и свет фар отразился в ее зрачках, ярко сверкнув белым цветом. Потом она кинулась на Мерседес, и, сняв одну туфлю, принялась колотить ей по капоту. Я сдержал крик ужаса, и выскочил, хватая ее за руки.

Пока я заталкивал ее на заднее сиденье, она отчаянно отбивалась ногами. Я едва не получил другим каблуком в глаз, но, слава Богу, увернулся. Вряд ли мне пошла бы пиратская повязка, у меня итак бандитская рожа. Схватив ее за ноги, я толкнул ее глубже в салон машины и услышал отчаянное:

– Ах, ты урод!

Вне себя от злости, я прыгнул за руль и резко дал деру. Алиса продолжала орать с заднего сидения, где ее кидало из стороны в сторону, пока я выезжал на дорогу:

– Ненавижу тебя! Какая же ты тварь! Сука!

Клацнув зубами, я вцепился в руль, и, не говоря ни слова, доехал до особняка минут за десять. Меня могла остановить полиция, увидеть взбешенную Алису на заднем сидении, но мне было плевать. Во мне включился какой–то неведомый мне ранее инстинкт: «Мое!». И я полностью отдался этому инстинкту.

Когда я притормозил у дома, я выскочил из машины. Дернув ручку задней двери, я услышал щелчок автоматического замка.

– Твою мать! – взревел я, – Алиса, открой.

– Хрен тебе! – крикнула она.

– Я разобью стекло и вытащу тебя из этой машины, – я начал снимать с себя пиджак и наматывать его на руку, – Я не шучу.

Она ничего не ответила, и я окончательно потерял рассудок. Когда моя рука впечаталась в окно, я на долю секунды испугался, что могу ее поранить. В темноте было плохо видно, что происходит в машине, я на ощупь открыл дверь и схватился за первое, что мне попалось. Это была ее рука.

Вытащив Алису, я взял ее за талию, прижав ей руки и поволок в сторону дома. Слава Богу, что все разъехались на ночь, иначе точно решили бы, что я псих. Потому что только псих будет насильно тащить бабу в особняк, полный проституток и блядей. Алиса продолжала вопить и вырываться.

– Я сейчас тебе врежу, чтобы ты не двигалась хотя бы полчаса, – сказал я, подходя к крыльцу, и она замерла.

Загорелся яркий свет, и я с трудом сдержал порыв зажмуриться. Припечатав ее к двери, я принялся открывать ее ключом. Алиса снова начала вырываться, и тогда я прижал ее голову к двери, немного не рассчитав силу. Она недовольно пискнула, и я открыл дверь, внося ее впереди себя.

Первое направление, которое мне пришло на ум – ванная. Я хотел смыть с нее все это: эту одежду, в которой она была похожа на шлюху; эту косметику; этот мерзкий зловонный запах мужских духов. Я поставил ее в душевую и включил воду, не обращая внимания на то, что она ледяная. Она пронзительно завизжала, пока я стаскивал с нее пальто, и я закрыл ей рот поцелуем.

– Смой. Этот. Запах, – сказал я ей в губы, и она дернулась.

Я нащупал край ее платья и инстинктивно дернул его. Послышался треск, и я принялся рвать его двумя руками, стаскивая с нее по кусочкам. Потом, в ход пошло нижнее белье, которое тоже с легкостью поддалось, оставив на ее коже красные полоски.

Я перевел дыхание, сжимая пальцами ее ягодицы, и крепко зажмурился. Она дернула мою рубашку, пуговицы отскочили и посыпались на пол. Одной рукой я освободился от брюк, и отбросил их в сторону. Ничего не говоря, я развернул Алису к себе спиной, и резко дернулся, входя в нее одним движением. Она закричала и напряглась всем телом, но я был не в силах остановиться. Меня засасывало в эту бездну, в эти сумасшедшие отношения, которым я до сих пор не могу найти ни одного логического объяснения.

Я хотел разорвать ее голыми руками. Сорвать в нее кожу, сломать кости, вырвать сердце из ее груди. Я хотел проникнуть в нее целиком и полностью, оставить четкий отпечаток своего присутствия, отметить ее, чтобы все и каждый знали, что она моя.

Она громко кричала, ее визг эхом отражался от стен ванной, и убивал меня с каждой секундой. Она билась в моих руках, как полоумная, и я знал, что в этом целиком и полностью только моя вина. Я не выдержал, и вцепился зубами в ее плечо, когда почувствовал, что мой конец близок. Моя жизнь рухнула в тот момент, когда я впервые увидел ее на пороге своего кабинета, но я не понял этого тогда. Сейчас я начал это осознавать. Сердце заколотилось с бешеной скоростью. Дрожь пробежала от кончиков пальцев, которыми я вцепился в ее бедра, по позвоночнику и вибрацией отразилась в ее теле. Она вскрикнула вместе со мной в последний раз, а потом обмякла в моих руках и начала сползать вниз.

Удержав ее, я опомнился и затрясся от холода. Дав теплую воду, я услышал:

– Ты псих. Что ты наделал?

Я наклонил голову и прошептал ей в шею:

– Прости. Я не могу.

Она замотала головой в разные стороны и всхлипнула.

– Я не могу тебя отпустить, – слова сами слетали с моих губ, и я был не в силах их контролировать, – Я сам не свой. Я ничего не могу поделать.

– Обратись к врачу, Саша, – она повернулась ко мне, – То, что ты сделал, это… Это…

Алиса замолчала на полуслове и закрыла глаза. Я смотрел на ее лицо, по которому стекала черная тушь и не узнавал ее.

– Я знаю. Прости, – выдавил из себя я.

– Так не может продолжаться, – она открыла глаза, и меня обдало незнакомым светло–голубым холодом, – Это должно закончиться.

У меня было такое чувство, что мне вогнали клинок в сердце по самую рукоятку. Я видел ее с мужем – совсем другую, чужую, не знакомую мне. Я понимал, что для нее прошло слишком много времени, чтобы что–то могло остаться. Но до этого момента, я не понимал одной простой истины.

Я потерял ее.

От этого внезапного озарения, я чуть не заорал диким голосом. От осознания неизбежности, от боли, которая начала расползаться по моему телу, от отчаяния, которое я не испытывал уже много–много лет. Я проглотил крик, рвущийся из глотки, и сказал, прислонившись к ней лбом:

– Только одна ночь. Прошу тебя. Всего одна ночь, и я уйду. Я оставлю тебя в покое.

ГЛАВА 18

– Вот и все. А счастье было так возможно, так близко, – выдохнул я, и придвинувшись к Алисе.

В окна спальни проникал холодный утренний свет, окрашивая ее в серо–голубые оттенки. Она лежала на животе, раскинув руки на кровати. Я приподнялся, опираясь на локоть, и провел пальцами по изгибам ее ягодиц, по впадинке над копчиком, по каждому выступающему позвонку на ее спине. Цветы ее татуировки плавно спускались от лопатки, и опадали одинокими лепестками на талии. Она промычала в подушку:

– Животное, ты мою одежду порвал. В чем я вернусь в гостиницу?

– Я стащу для тебя платье у кого–нибудь из спальни, – я невольно улыбнулся, – А ты машину угробила. Мне даже страшно представить, что с ней стало благодаря твоей туфле.

– Один–один. Ты серьезно украдешь одежду? – сказала она, разворачиваясь.

– Да, – я кивнул.

Этот вопрос еще предстоит обдумать.

– У кого? – она приподняла брови в удивлении, и я пожал плечами.

– Тут много особей женского пола. Дом огромный, если ты не заметила.

– Заметила. Кто все эти люди?

– Да так, никто, – я сел на кровати, – Друзья сняли этот особняк на время пребывания в Женеве, – размяв затекшую шею рукой, я снова соврал, – Половину народа я в глаза не видел ни разу в жизни. Лежи здесь, я сейчас приду.

Я встал с кровати и нашел глазами трикотажные брюки. Натянув их, я обернулся и поймал взгляд Алисы:

– Рубашку надень, Тарзан, – ехидно бросила она.

Я рассмеялся, подошел к ней, поцеловал и с улыбкой подмигнул:

– Я быстро.

В коридоре я прислушался. Полная тишина. Народ вернулся только под утро. Алиса уже спала, а я так и не смог заснуть. Около часа назад в мою спальню заглянула Даша, и, увидев Алису, лукаво улыбнулась. Я покачал головой, и она произнесла губами:

– Третий – лишний? – затем она удалилась, после моего многозначительного кивка.

Вставая у лестницы, я судорожно принялся вспоминать, где ее спальня. Если мне не изменяет память, она находится по коридору слева от лестницы. Направившись туда, я подошел к деревянной двери и постучал в нее. Не услышав ответа, я заглянул внутрь. На широкой кровати растянулись четверо. Лиц я не увидел, но судя по локонам, раскинутым по подушке и волосатым ногам, торчащим из–под одеяла, это были две пары.

Качнув головой, я подошел к соседней двери. Открыв ее, я нашел Виктора в компании двух сестер–двойняшек, которые вчера были в пиццерии. Они тоже спали. Я закрыл дверь, и прижался к ней лбом.

И в этот гадюшник я привел Алису. Мне есть хоть какое–то лестное название?

Рядом со мной скрипнула дверь, и я увидел Дашу.

– Не спится? – прохрипела она сонным голосом.

– Мне нужна одежда, – спокойно ответил я.

Она окинула меня взглядом, задержав глаза на моей обнаженной груди, и хмыкнула:

– Мой размер тебе не подойдет.

– Просто, – я запнулся, и покачал головой, – Дай мне что–нибудь.

– Ладно, – она пожала плечами и скрылась в своей спальне.

Через минуту она снова открыла дверь и протянула мне стопку вещей.

– Белье нужно?

Я отрицательно покачал головой и прошел мимо нее, не говоря ни слова.

– Не за что, – буркнула она мне в спину и хлопнула дверью.

Я вздрогнул, но не остановился. Подойдя к своей комнате, я открыл дверь и вошел внутрь.

– Это я.

– Я вижу, – отозвалась Алиса и уставилась на меня своими красивыми глазищами.

– Держи, – я протянул ей вещи, – Все, что удалось найти.

– Ну, выбирать мне не приходится, – буркнула она, слезая с кровати.

Одевшись, она пошла в ванную. Я поплелся за ней следом.

Алиса изучающе смотрела на свое отражение в зеркале. Я встал позади нее и приспустил белый свитер с ее плеча, обнажая кусочек светлой кожи. На меня посмотрела ярко–голубая птица, окруженная цветами и лепестками. Я провел по ней рукой, пытаясь запомнить каждую деталь, каждый оттенок краски. Потом я поднял глаза и увидел синяк на плече, оставленный моими зубами.

У меня всегда были садистские наклонности, я даже одно время выступал в роли доминанта. Правда, от одной мысли о связывании тогда блевать тянуло, хотя многие мои знакомые до дрожи обожали это и радостно делились впечатлениями. В какой–то момент доминирование мне наскучило, и я решил вернуться к традиционным отношениям.

Наверное, в глубине души, я всегда знал, что не смогу долго играть в семью, но на тот момент мне было на руку быть женатым человеком. К тому же, Юля, девушка с которой я встречался на тот момент, прекрасно владела собой и умела подать себя в обществе. Она забеременела, я на ней женился, а уже через три года впервые мы переступили порог свинг–клуба, которым заправлял Виктор. Традиционные отношения не задались.

В первый раз, когда мы обменялись партнерами, Юля так и не смогла расслабиться до конца и в середине процесса просто удалилась. Потом она втянулась, но предпочитала женщин во время наших встреч. Я не сразу понял, в чем причина. Затем она подала на развод. Сказала, что я насилую ее каждый раз, когда смотрю, как ее трахает другой мужик. Я не виню ее, хотя до сих пор не понимаю, зачем она потащила меня в тот клуб. Скорее всего, знала, что мне нужно разнообразие и боялась, что я брошу ее. Думала, что готова ради меня на все, но ошиблась.

В один из вечеров в то время, я бухал в каком–то ночном клубе, уставившись на бумаги из суда, и ко мне подсела девушка. Обычная, ничем не примечательная. Мы перебросились парой фраз и поехали ко мне, я тогда уже жил в гостинице. В середине процесса, я не рассчитал силу и оставил ей синяк на шее. Утром, она так же, как Алиса сейчас, разглядывала свое отражение и пыталась замаскировать кровоподтек тональным кремом. На следующий день ее нашли мертвой на полу в ванной своей съемной квартиры. Парень слетел с катушек. Он задушил ее, а потом выпрыгнул из окна.

Сейчас я смотрю на Алису в зеркальном отражении, я боюсь, что теперь я буду жалеть, если по моей вине что–нибудь случится. Тогда мне было все равно, как бы жестоко это не звучало.

Я наклонился, чтобы поцеловать ее в шею, и отступил.

– Кофе будешь? – спросил я

Алиса кивнула.

– Тогда спускайся на кухню.

Я резко развернулся и вышел из ванной. Пройдя мимо смятой постели, я мысленно сфотографировал этот момент и пошел вниз, на кухню.

Подойдя к аппарату, я включил его и нажал на кнопку «Lattи». Машина начала громко шипеть и гудеть. Поморщившись, я понадеялся на то, что никого не разбужу. Мне не хочется, чтобы здесь присутствующие знали об Алисе, и, тем более, видели ее лицо.

– Мы никого не разбудим? – раздался тихий голос за спиной, и я вздрогнул.

Повернувшись, я увидел, что это Алиса. Она вскинула руки в успокаивающем жесте и я, выдохнув, ответил:

– Не думаю. Шесть утра всего.

Она подошла ближе, и кофемашина оповестила писком, что латте готов. Я взял стакан и протянул его ей. Алиса забралась на обеденный стол и сделала первый глоток. Я подошел к ней и провел свободной рукой, по ее бедру. Едва различимое тепло, проступающее сквозь джинсовую ткань, согрело мою ладонь.

– Вызовешь такси? – спросила она.

Я кивнул.

– Моя сумочка в машине?

– Я забрал ее ночью. Она возле входной двери.

Она легко улыбнулась, и продолжила допивать свой кофе маленькими глоточками, а я прошел по кухне и взял трубку, висящую на стене. Позвонив в такси и вызвав машину, я увидел краем глаза, что Алиса встала и пошла в прихожую.

Там она проверила свой телефон и нахмурилась. Потом обулась, и повернулась ко мне. Поцеловав меня в щеку, она натянуто улыбнулась.

– Ну, пока, – смог выдавить из себя я.

– Ну, пока, – неожиданно спокойно сказала незнакомка со светлыми волосами.

«Кто ты?» – снова захотелось спросить мне, но я так и не задал этот вопрос.

Как только она ушла, и такси отъехало от дома, я поднялся наверх, переоделся и пошел на улицу, посмотреть на то, что осталось от арендованного Мерседеса. Вид у него был плачевный. Капот покрывали глубокие вмятины и царапины. Проведя по ним рукой, я понял, что краска содрана. Чувствую, в компании по аренде автомобилей, предстоит долгий разговор.

Глубоко вздохнув, я сел за руль и поехал вдоль Женевского озера, чтобы проветрить голову. Поколесив несколько часов, я вернул машину в салон, заплатив со скорбью в сердце две тысячи евро за ремонт. Поймав недовольный взгляд работника, когда он вручил мне мой мобильник и туфлю Алисы, оставленные на заднем сидении, я невольно улыбнулся. Потом я вызвал такси и вернулся в особняк.

На часах было одиннадцать утра, и народ потихоньку просыпался. Найдя Виктора на кухне, я подошел к нему с вопросом:

– Мне нужен охранник. У тебя есть связи?

Он уставился на меня с любопытством:

– Могу узнать, а что?

– Нужно приставить человека к одной девушке. Чтобы следил, все ли с ней в порядке. Можешь устроить? – прочистив горло, сказал я.

– Могу. Подробности? – он ухмыльнулся и вытащил мобильник из кармана джинсов.

– Гостиница Swiss Luxury, Алиса Бауэр.

– А больше подробностей?

– Больше тебе не нужно, – отчеканил я и сжал зубы.

Виктор пожал плечами, и сделал звонок, передав в трубку то, что я ему сказал. Он внимательно выслушал своего собеседника на том проводе и перевел взгляд на меня:

– С кем связаться в случае чего?

– Со мной, – бросил я.

Он продиктовал номер моего телефона и отключился.

– Дело сделано, – он подмигнул мне, и я расслаблено опустил плечи, – А теперь, твистер? – громко сказал он и на кухне радостно загудели голоса.

ГЛАВА 19

Следующие дни я пил, валялся на кровати в своей временной спальне, и снова пил. Пару раз ко мне заходила Даша.

– С тобой все в порядке? – спросила она в последний из своих визитов.

– Не знаю, – буркнул я и подул в горлышко бутылки.

Оно отозвалось громким гулом, и Даша поморщилась.

– Не хочешь поговорить?

– С тобой? – я уставился на нее удивленно, и она пожала плечами.

Потом она подошла ко мне, выхватила виски из рук, и забралась на кровать. Отпив из бутылки, она протянула ее мне.

– Я умею слушать, – сказала она с улыбкой.

– Ммм, – промычал я, – Не обижайся, детка, но мне это не нужно.

– Ты уверен?

– Уверен.

– Ты несколько дней выходишь из спальни, чтобы взять новую бутылку. У тебя явно проблемы.

– Моя проблема только в том, что я хочу остаться один, – я вздохнул, – Ты можешь это организовать?

– Ну–ну, – промычала она, снова хватаясь за мою бутылку, – Это все из–за девчонки?

Я посмотрел на нее, и она вздрогнула. Такое часто случалось, когда я смотрел на людей.

– Не надо, – вырвалось из меня.

Даша ухмыльнулась.

– Что, не оправдала надежд?

Я подтянулся на руках и приблизился к ней. Она не двинулась с места, только приподняла брови и скрестила руки на груди.

– Замолчи, – потребовал я.

Она расплылась в улыбке.

– Не переживай, таких в твоей жизни всегда будет много. Мы, – она сделала паузу и окинула меня холодными глазами, – Все одинаковые.

Моя рука сама потянулась к ее горлу и пальцы с силой сжались вокруг ее шеи. Я наклонил ее и прижал к кровати. Нависнув над ней, я увидел свое отражение в ее расширившихся зрачках. Побриться мне не помешает.

– Заткнись, – прошипел я каким–то чужим голосом.

Я разжал руку и отодвинулся, сгибая ноги. Сжав кулаки, я положил руки на колени и опустил голову. Кровать шелохнулась, и Даша села напротив меня, отодвигая мои руки в стороны.

– Я могу тебе помочь, – тихо сказала она, пробираясь между моих ног.

Я посмотрел на нее отрешенно. Она продолжила свое движение и повалила меня на спину. Подняв руку, она сняла заколку со своих волос, и они рассыпались густой медной волной по ее плечам. Даша потянула за конец пояса на своем халате и узел развязался. Тонкая шелковая ткань распахнулась, и я уставился на силиконовую грудь и золотое кольцо в ее пупке. Она дернула плечами, и халат упал на одеяло. Ничего не говоря, она наклонилась к моей груди, и я почувствовал прикосновение плотных фальшивых губ на своей коже. Сжав зубы, я зажмурился. Она продолжила, продвигаясь ниже.

Когда я раскрыл глаза, ее рыжие волосы разметались по моему животу. Я вцепился рукой в мягкие пряди и намотал их на кулак, поднимая ее голову. Даша оторвалась от своего занятия, которое ровным счетом не вызвало во мне никаких эмоций.

– Уйди, – хрипло сказал я.

Она моргнула, а потом дернула головой. Я разжал руку. Выпрямившись, она вытерла губы большим пальцем, накинула халат и встала с кровати.

– Как скажешь, – сказала она, наклонив голову набок, – Если понадоблюсь, ты знаешь, где моя спальня.

С этими словами она удалилась. Я выдохнул, размял затекшие ноги, пошел в душ и встал под горячую воду. Смывая с себя алкогольный дурман, запах пота и чужих приторно–сладких духов, я выдохнул, выпустив пар изо рта. Потом я встал напротив зеркала, взял гель для бритья и щедро намазал им свою рожу. Принявшись за бритву, я за пятнадцать минут вернул себе человеческий облик и вышел из ванной.

Снова забравшись под одеяло, я закрыл глаза и отключился.

Разбудил меня неожиданный звонок телефона. Я судорожно принялся искать трубку в темноте, и нащупал ее в углу кровати.

– Да? – спросил я хрипло, даже не посмотрев на номер.

– Я могу тебя увидеть? – сказала Алиса на том конце провода.

Сначала мне показалось, что мне почудилось. Я уставился на телефон и увидел высветившийся финский номер.

– Где ты? – спросил я в трубку.

– Не знаю, – тихо ответила она, и у меня внутри все сжалось, – Сижу на причале.

– Алиса, где ты? – сказал я, поднимаясь с кровати. Я задел бутылку, стоящую на полу, и она с грохотом упала, – Да чтоб тебя.

Алиса замолчала и всхлипнула.

– Я сейчас посмотрю по картам. И пришлю тебе сообщение.

– Хорошо, – выдохнул я, хватая свои штаны, – Я уже одеваюсь.

С телефоном в руке я натянул первый попавшийся под руку свитер, и вышел из спальни. Пробежав по коридору, я влетел в комнату к Виктору и уставился на его голый зад, прямо напротив двери.

– Твою мать, Алекс! – заорал он.

– Мне нужна твоя машина, – выпалил я.

Он кивнул на письменный стол у окна, и продолжил свое занятие. Тело, нагнутое раком перед ним, застонало.

Мой телефон завибрировал, и я посмотрел на экран.

«Genиve–De–Chвteaubriand»

Я быстро набрал ответ:

«15 мин»

Схватив ключи от машины, я выбежал из спальни, под громкие женские стоны и рычание Виктора.

Сев в черный Мерседес, такой же, какой недавно был у меня, я резко рванул с места, параллельно вбивая название, которое прислала мне Алиса, в навигатор.

До места я добрался быстро. Бросив машину и даже не удосужившись ее закрыть, я быстрым шагом направился к одинокому силуэту, сидящему на самом краю причала. Когда я подошел к ней и сел на корточки, я смог выдавить из себя:

– С тобой все в порядке?

Алиса отрешенно посмотрела на меня и нахмурилась. Потом встрепенулась, и дернула тонкий провод, ведущий к своим ушам. Она быстро заморгала, всматриваясь в мое лицо заплаканными глазами, и я невольно потянулся к ней, чтобы убрать влажные волосы со лба.

– Что случилось? – спросил я увереннее.

Она отвела глаза и зажмурилась. А потом тихо сказала:

– Кажется, теперь моя очередь просить одну ночь.

У меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди от радости. Я резко выдохнул и поднялся на ноги.

– Поехали, – скомандовал я, протягивая руку

Она вложила свою крошечную ладошку в мою, и я понял ее на ноги. Потом осмотрел с ног до головы, и уставился на черные кеды, до боли знакомые мне. Растянувшись в улыбке, я выдал:

– Вот теперь я тебя узнаю.

ГЛАВА 20

– Может, ответишь? – спросил я, глядя на ее вибрирующий мобильник.

Она качнула головой, и откинулась мне на грудь. Я вздохнул и поднял бутылку виски с пола и сделал глоток. Наклонив горлышко, я поднес его к ее губам, и она отпила немного, а потом вытянула ноги к камину, и обмякла в моих руках.

– Саш, что мне делать? – спросила она неожиданно.

Я пожал плечами, а потом положил голову ей на плечо, вдыхая аромат ее кожи. Сейчас она была похожа на себя прежнюю, настоящую, такую, какой я узнал ее. От нее пахло мылом и теплом, мягкой шерстью, в которую она была одета и влажностью Женевского воздуха. Никаких духов, крема, лака для волос, ничего лишнего. Я вздохнул, и поднял голову:

– Ничего. Живи дальше.

Она повернулась, и ее зрачки удивленно расширились. Я невольно улыбнулся, вспоминая этот взгляд, когда я в первый раз к ней прикоснулся в кабинете «Палаццо», и откинул прядь ее волос с лица. Потом я потянулся к ней и поцеловал кончик веснушчатого носа. Алиса зажмурилась, снова отвернулась от меня и прижалась ближе.

– Ты думаешь, у меня получится?

– Зная тебя, я думаю, ты справишься, – с улыбкой сказал я.

Я обнял ее, снова поднес к ней бутылку, предлагая виски. Она покорно сделала глоток, и я тоже приложился к горлышку, перемешивая вкус ее губ со вкусом старичка Джека.

– То есть, ты считаешь, что я смогу врать ему, как ни в чем не бывало?

Я закрыл глаза. Подумал всего секунду, а потом задал прямой вопрос:

– Скажи мне одну вещь – он знает все про Тео?

Она напряглась и не ответила.

– Значит, нет. Почему?

Помолчав немного, она тихо призналась:

– Он помнит меня девчонкой, круглой отличницей, любимицей всей школы. Как я могу ему рассказать, чем я занималась? – Алиса вздохнула, – Это его уничтожит.

– Может да, а может, и нет, – сказал я, глядя на языки пламени в камине.

– Не знаю, – промычала она.

– На самом деле, ты не рассказала ему, потому что это уничтожит тебя. Пока он видит в тебе идеальный образ хорошей девочки, ты сама веришь в это.

– Да ты прям психолог, – недовольно фыркнула Алиса.

– Я не психолог, просто прожил немного дольше тебя, – я сделал еще один глоток и продолжил свою мысль, – Вы, женщины, постоянно придумываете себе какой–то идеал и стараетесь ему соответствовать. Проблема в том, что рано или поздно идеалы рушатся, и тогда ваша сущность всплывает на поверхность.

– Спасибо за комплимент, – проворчала она, – Ты только что ненавязчиво назвал меня шлюхой. Снова.

Я громко расхохотался, а потом попытался ее успокоить:

– От того, что ты изменяешь мужу, ты не становишься шлюхой. Просто так сложились обстоятельства.

– Успокоил, – фыркнула Алиса.

Я вздохнул и посмотрел на ее телефон. Он звонил без остановки, на экране высвечивалась их фотография со счастливыми улыбками. Внезапно, мне стало не по себе. Я попробовал переместиться в его шкуру всего на секунду, и в недрах моей черной души смешались противоречивые чувства. Я точно знаю, что не находил бы себе места. Но еще, я твердо уверен, что я не стал бы названивать ей, а просто перевернул бы всю Женеву и, если нужно, Швейцарию в ее поисках. Да что там, я бы перерыл всю планету вдоль и поперек. Вздохнув, я потянулся к трубке, и как только я взял ее в руку, она замолкла.

Нажав на круглую айфоновскую кнопку посередине экрана, я вбил пароль наугад: «Theo». Алиса возмущенно пропищала:

– Как ты догадался?!

Я улыбнулся и издал какой–то непонятный звук, нажал на имя ее мужа в телефонной книге и принялся набирать сообщение, вещая ей:

– Алиса, ты мать. Какой еще у тебя может быть пароль, если не имя твоего ребенка?

– Дата рождения, например, – пробормотала она, – Что ты пишешь?

– Пишу Никите, что с тобой все в порядке, и ты позже объяснишь.

Она резко развернулась и посмотрела на меня удивленно и с интересом:

– Зачем?

– Так будет правильно, – я пожал плечами, нажал на «отправить» и притянул ее к себе.

Она вздохнула, устраивая свою голову у меня под подбородком:

– Мне кажется, что я героиня какого–то неудачного любовного романа.

Я снова невольно рассмеялся.

– Тише ты, нас услышат, – недовольно прошипела она.

– Не услышат. Это отдельное крыло в доме, – спокойно ответил я.

– Зачем стоить в доме отдельное крыло? – по–детски наивно спросила она, снова вызывая у меня улыбку.

– Скорее всего, для гостей. Мне, в общем–то, все равно. Но в данной конкретной ситуации это нам на руку.

– Не то слово.

Я вернулся к своему предыдущему занятию, а именно: одной рукой обнимал Алису, в другой подносил бутылку ко рту. Уставившись на огонь в камине, я подумал о том, что, наверное, смог бы так сидеть вечно.

– Саш, – неожиданно протянула Алиса.

– Ммм.

– Почему ты взял меня на работу?

– Ты мне понравилась, – честно ответил я.

– Чем? – не унималась она, и в ее голосе заиграли нотки интереса.

– Всем, – отрезал я.

Как можно это объяснить? Она была такая невинная и маленькая, но при этом совершенно спокойно дерзила и усмехалась. Надо мной.

Никто и никогда не усмехался надо мной.

– Я же тебе грубила и обозвала тебя козлом, – продолжила Алиса, и в ее голосе заиграло тепло улыбки от воспоминаний.

Я никогда не забуду, как зашел в клуб тем днем и услышал ее пренебрежительное: «Редкостный козел». Если до этого момента я рассчитывал на то, что быстро собью с нее спесь, то все мои надежды рухнули. Она меня не знала, но сразу дала мне максимально точную характеристику.

– Это завело меня еще больше, – я растянулся в улыбке, – До тебя меня называли козлом только в одном случае.

– В каком? – она развернулась ко мне.

– Когда я вызывал такси среди ночи.

Она смущенно покраснела, и от этого мое лицо чуть не треснуло от улыбки. Удивительно, как в этой девочке сочетались такие не сочетаемые качества: невинность и порочность, дерзость и неуверенность. Я поцеловал ее в лоб, и развернул спиной к себе, снова устраивая ее между своих ног. Она прильнула ко мне всем телом, и меня обдало ее теплом и мягкостью, которых мне так не хватало. И всегда будет не хватать.

– Значит, мне, можно сказать, повезло, – промычала она.

Я хмыкнул, а она пожала плечами:

– Мне ты такси ни разу не вызывал. Кстати, как твой Бентли?

– Скучает по тебе. И такси я тебе все–таки вызвал, – я выдержал короткую паузу, – Недавно.

– Ну, в сложившихся обстоятельствах, я все равно не могу назвать тебя козлом, – хихикнула она.

Алиса повернула голову, а потом глубоко вздохнула, и переместилась выше, уткнувшись носом мне в шею.

– Все в порядке, – я отставил бутылку, и обнял ее двумя руками.

Она потерлась лицом о мою шею, и я сглотнул. Я чувствовал ее ресницы кожей, ее теплое дыхание, и это было так непередаваемо прекрасно.

– Мне кажется, я не выдержу всего этого, – тихо сказала она.

– Выдержишь. Ты сильная. Уж я–то знаю.

Я немного отстранился и посмотрел на нее с улыбкой.

– Ты слышала про Роберта Рождественского?

– Это писатель? – она вскинула брови и быстро заморгала.

– Нет, поэт. У него есть замечательные стихи, – я невольно улыбнулся, глядя на ее выражение лица, – Недавно наткнулся в библиотеке, и почему–то сразу вспомнил о тебе.

– Поделишься?

Я снова прижал ее к себе и начал читать:

Будь, пожалуйста, послабее.

Будь, пожалуйста.

И тогда подарю тебе я чудо запросто.

И тогда я вымахну – вырасту, стану особенным.

Из горящего дома вынесу тебя, сонную.

Я решусь на все неизвестное, на все безрассудное –

В море брошусь, густое, зловещее, и спасу тебя!

Это будет сердцем велено мне, сердцем велено...

Но ведь ты же сильнее меня, сильней и уверенней!

Я читал медленно, с придыханием, но не вкладывая фальшивое выражение в слова. Эти стихи были прекрасны тем, что даже монотонный компьютерный голос сможет передать всю их красоту. Алиса тихонько всхлипнула, но я не стал останавливаться:

Ты сама готова спасти других от уныния тяжкого,

Ты сама не боишься ни свиста пурги, ни огня хрустящего.

Не заблудишься, не утонешь, зла не накопишь,

Не заплачешь и не застонешь, если захочешь.

Станешь плавной и станешь ветреной, если захочешь...

Мне с тобою – такой уверенной – трудно очень.

Она снова всхлипнула и по ее телу прошла дрожь. Я взял ее подбородок и мягко повернул ее голову к себе. Она посмотрела на меня своими бездонными глазами, таким теплым и отчаянным взглядом, что я с трудом проглотил ком, вставший где–то в трахее. Наклонившись, я коснулся губами уголка ее губ и прошептал:

Хоть нарочно, хоть на мгновенье – я прошу, робея,–

Помоги мне в себя поверить, стань слабее.

ГЛАВА 21

Утром я вернулся в дом, чтобы взять полотенце, и найти что–нибудь перекусить. На кухне хозяйничала Даша, стоя у плиты и жаря бекон.

– Доброе утро, – проворковала она с улыбкой.

– Доброе, – ответил я.

Включив кофемашину, я поставил тосты и поднялся наверх за полотенцем. Забросив его на плечо, я вернулся на кухню, взял тарелку и водрузил на нее поджаренный хлеб, пока готовилась моя чашка кофе. Даша подошла ко мне и плюхнула на тарелку несколько кусков бекона.

– Угощайтесь, – она подмигнула мне, и спокойно отошла в сторону.

Ничего не ответив, я взял завтрак, и вернулся в гостевое крыло, закрыв дверь на замок. В ванной шумела вода, я поставил поднос с тарелкой и чашками на пол у камина, и пошел к Алисе. Когда я подходил к душевой, вода выключилась, и я на секунду замер. А потом одним плавным движением отодвинул стеклянную дверцу. Алиса обернулась и ее губы тронула легкая улыбка. Я протянул ей полотенце, и она быстро завернулась в него. Потом она двинулась ко мне, а я продолжил изучать глазами изгибы ее тела, ее кожу, по которым стекали капельки воды.

– Может, отойдешь? – спросила она, приподнимая бровь.

Я дернулся, и шагнул в сторону. Улыбнувшись, я признался:

– Залюбовался.

Она вышла из душевой, а я продолжил смотреть на нее. Встав на цыпочки, она прошла в спальню и села на кровати, от чего на смятых простынях начало растекаться мокрое пятно. Я вышел к дверям, и оперся о косяк рукой, прислонив голову к своему предплечью. Алиса принялась вытираться полотенцем, а потом скомкала его и отбросила в сторону.

Я следил за ее движениями, стараясь запомнить каждую деталь. Я увидел, что кожа на ее ягодицах покрылась мурашками, когда она стала натягивать грубую джинсовую ткань на бедра. Вчера она не надела нижнего белья и сейчас одевалась на голое тело, и я знал, что ее чувствительная в некоторых местах кожа, покрылась румянцем. Сделав шаг в ее сторону, я снова увидел татуировку. Я обратил внимание на то, что оттенки розового на цветах переходят от яркого неонового до приглушенного персикового цвета.

Подойдя ближе, я вдохнул ее запах, и она замерла, остановив руки, надевающие свитер. Я закрыл глаза, надеясь, что этот момент навсегда отпечатался на моей сетчатке. Я не хочу этого забывать.

– Откуда ты знаешь французский? – спросила Алиса, жуя тост с кусочками бекона.

Я лежал на боку, прямо на полу, и пил кофе. Посмотрев на нее, я улыбнулся.

– Я учился во французском лицее в Риге. А потом окончил курс французской филологии в университете.

– Так ты филолог? – она прищурилась.

Я кивнул.

– И каким ветром тебя занесло в клубный бизнес?

– Ну, на самом деле меня не очень интересовал клубный бизнес. Просто на фоне развода, дележки бизнеса и имущества пришлось организовывать что–то, чтобы удержаться на плаву, – я нахмурился и повел плечом, – Сережа подкинул идею. Я вошел в долю.

– Понятно. А почему Таллинн? – не унималась она.

– В Риге меня каждая собака знает, – я отставил чашку и лег на спину, закидывая руки под голову, – В Питере оставаться не хотелось.

– Ясно, – бросила она – А здесь ты как оказался?

– В Женеве?

– Угу, – мыкнула Алиса в чашку.

– На самом деле я не хотел сюда ехать. Я чуть не сдал билет за день до полета, – неожиданно честно признался я.

Сегодня просто день откровений.

– Что тебя остановило?

Я зажмурился, растянулся в улыбке и приоткрыл один глаз:

– Я узнал, что ты будешь здесь.

У Алисы вытянулось лицо:

– Откуда?

– ВКонтакте.

– Ты следишь за мной в интернете? – взвизгнула она.

– Не слежу, а просто наблюдаю, – я вздохнул,– Кстати, зря ты удалила свой блог в ЖЖ. Было приятно читать про Тео. И вообще, было приятно знать, что ты счастлива.

– Ты определенно псих, – проворчала Алиса, – Это же ненормально, ты понимаешь?

Я снова перевернулся на бок и приподнялся на локте.

– Считай, что я твой поклонник, – сказал я.

Алиса фыркнула и покачала головой, но все–таки растянулась в улыбке.

– Ты обещал мне прогулку, – она нахмурилась и уставилась в окно.

– Я передумал, – я решил воспользоваться заминкой, и дернул ее на себя.

– Ты что творишь, дикарь! – завопила Алиса, и я перекатил ее на спину, а сам забрался сверху.

– Тише. А то всех перебудишь своими воплями. Когда вы улетаете?

Она замерла подо мной и огонь в ее глазах моментально потух.

Придурок Дворцов, какой же ты придурок....

Я прижался к ней плотнее, и она немного оттаяла, произнося:

– Завтра вечером.

– Значит, у нас еще есть время, – шепнул я, прижимаясь губами к ее щеке.

– Еще есть.

Жаль, что его так мало.

– Не надо, – сказал я, когда она приблизилась для поцелуя.

Прощального поцелуя.

Она посмотрела на меня, и выражение в ее глазах сменилось. Как будто она отодвинула все, что было, куда–то далеко. Я вспомнил, что так же она сделала, когда я вернулся в Таллинн и нашел ее в компании Никиты. Наверное, это ее защитная реакция. Я не знаю.

Я понимаю, что я не знаю девушку, которая выходит из такси.

Она непривычно–плавным движением направилась к гостинице, и замерла на долю секунды у входа. Потом она скрылась в стеклянных дверях.

Я хотел бы догнать и остановить ее. Моя рука даже потянулась к ручке двери, чтобы сделать это. Но затем, я подумал, что я не знаю, какие слова сказать ей, чтобы она все–таки осталась. Я отвернулся от окна и велел таксисту возвращаться назад.

В особняке, я поднялся в библиотеку и открыл ноутбук.

НОВОЕ СООБЩЕНИЕ

Получатель: Алиса Бауэр

Отправитель: Александр Дворцов

Сообщение : Без темы

«Алиса, я не задумывался над тем, что наши отношения были для меня чем–то большим. Мне казалось, что все это временно, что ты – просто развлечение, которое мне быстро наскучит. Я думал, что когда–нибудь ты уйдешь, и меня это никак не коснется. Я ошибался.

Видеть тебя и не иметь возможности прикоснуться. Знать, что ты счастлива с другим. Что ты засыпаешь с ним в одной постели; что по утрам на тебя смотрит другой мужчина; что ты живешь своей жизнью, как ни в чем не бывало – это пытка для меня.

Поверь, дерьма в моей жизни было достаточно. Я не слишком хороший человек. Если быть откровенным, я плохой человек. И я всегда был таким. Я делал страшные вещи, но еще хуже то, что я о них не жалею. Единственное, о чем я жалею, что я слишком быстро от тебя отказался год назад, посчитав, что ты такая же, как и все.

Прости мне эту ошибку.

Возвращайся.

Я не врал, когда говорил тебе это.

Je t ’ aime »

Алиса Бауэр была на сайте три часа назад.

ОТПРАВИТЬ.

ГЛАВА 22

Online.

Я уставился на монитор. Ответа нет.

Его нет, спустя пять минут.

Через полчаса тоже тишина.

Ответ, который я так жду, не приходит и через час. Вместо этого, Алиса изменила фотографию в профиле. С нее на меня смотрела она и ее муж, Никита, широко улыбаясь. Снимок был сделан в Женеве, в Шильонском замке. Я моргнул и обновил страницу. Статус тоже изменился, на «Счастлива в браке».

Скинув ноутбук со стола, вместе с книгами, какими–то бумагами и подставкой для ручек, я вцепился в свои волосы. Потом я встал с кресла, и повернулся к окну. Прислонившись лбом к холодному стеклу, я закусил кулак и крепко зажмурился.

Меня трясло всем телом и какое–то новое, давно забытое мне чувство поднялось из груди к лицу. Это похоже на нестерпимый жар, глаза резко защипало, я зажмурился и затряс головой. Это похоже на тот день, когда я держал голову матери, пока она умирала у меня на руках. Это похоже на… Слезы?

Дверь в библиотеку скрипнула. Я услышал тихие шаги за своей спиной, но не повернулся. Когда чья–то холодная ладонь легла мне на плечо, я вздрогнул.

– Саша? – спросила она.

Я обернулся. Посмотрев на длинные рыжие волосы, светло–серые глаза я опустил взгляд ниже. Она стояла передо мной в узких джинсах и свободном белом свитере. Я моргнул, не понимая, откуда у нее появилась эта одежда, и протянул к ней руку, положив ее на изгиб шеи.

– Я могу тебе помочь, – сказала она с легкой улыбкой.

Я выдохнул и запустил руку в густые волосы. Откинув ее голову назад, я наклонился. Она замерла, пульс на белой шее учащенно забился. Облизав губы, она хотела что–то сказать, но я положил указательный палец к ее рту.

Как же они похожи. Только…

– Я хочу, чтобы ты подстриглась и перекрасилась, – спокойно сказал я, изучая глазами ее лицо.

Она расплылась в улыбке и прошептала:

– Как скажешь.

Я закрыл глаза и наклонился к ней ближе. Приторный запах духов и клубничной жвачки обжег мои ноздри, и я задержал дыхание. Потом я тихо попросил:

– Босс. Скажи это.

– Как скажешь, босс.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

ОТ АВТОРА

Многие говорили мне, чтобы я не делала вторую часть «Колибри» такой, какой вы ее прочитали. Я не знаю, с чем это связано, но образ Саши, который я изложила на бумаге многим показался отвратительным, отрицательным и не все смогли его принять. Наверное, некоторые просто живут в розовых очках; а может, просто верят в принцев. Я не знаю.

Так или иначе, я иду на риск, осознавая его и принимая как данность. Но я не могу перекраивать своего героя; как и не могу писать «под заказ», создавая слащавые, штампованные образы.

Я пишу о жизни; я описываю то, что когда-то произошло со мной. Это не мемуары, но многое мне довелось прочувствовать на своей шкуре, и я не знаю – хорошо это или плохо. Это просто есть, было и будет.

Мне мало лет, но я прожила несколько жизней. Одни из них были полными страданий; другие – счастливыми и радостными; иные просто были. Так или иначе, но я знаю Алису, и я знаю Сашу. Они – мои в каждой строчке, в каждом слове и в каждой букве. Такие, какие есть – со своими ошибками и пороками. Но тем не менее, у них есть кое-что бесценное…

Любовь.

[1] Доброе утро, любовь моя (фр.)

[2] Чего хочет женщина – Бог даст (фр.)

[3] Что похоже на любовь – и есть любовь (фр.)

[4] Я люблю тебя (фр.)

[5] Аэропорт (фин.)

[6] Спасибо (фин.)

[7] Садитесь на мое место. Пожалуйста (фин.)

[8] Мадам? Нам сообщили об инциденте. Вы в порядке? (фр.)

[9] Простите, я не понимаю (англ.)

[10] Вы в порядке? (англ.)

[11] О, мой дорогой

Я желаю тебя

Я хочу тебя (фр.)

[12] Спасибо, это место идеально (фр.)

[13] Я принесу вам меню. Желаете ли чего-нибудь выпить? (фр.)

[14] Принесите воду и чашку черного кофе (фр.)

[15] Дама будет десерт и латте (фр.)

[16] Какой десерт вас интересует? (фр.)

[17] У вас есть яблочный пирог? (фр.)

[18] Да (фр.)

[19] Берем (фр.)

[20] Спасибо (фр.)

[21] Каждого ведет своя страсть (фр.)

[22] Взгляни правде в лицо (фр.)

[23] Я люблю тебя (фр.)

[24] Пока, ребята (фин.)

[25] Доброе утро, любовь моя (фр.)

[26] Чего хочет женщина – Бог даст (фр.)

[27] Что похоже на любовь, и есть любовь, Алиса (фр.)

[28] Я люблю тебя (фр.)