— И все-таки как хорошо, что твоя Стрела не умеет разговаривать ни с кем, кроме анимагов, а Дерек не догадался попросить кого-нибудь из них вызвать тебя! — серебристые колокольчики задорного смеха Кайле в предрассветной тишине разносились далеко вокруг. Мы сидели на так полюбившейся всем веранде "Закатного луча", и оказалось, что рассветы здесь ничуть не менее прекрасны. Едва пробивающиеся золотистые лучи сначала робко, затем все смелее и смелее разгоняли утренние сумерки, и серая хмарь лениво уползала, прячась от солнца по темным углам. Но, пожалуй, улыбки на радостных лицах друзей сияли даже ярче просыпающегося светила.

Сразу после моего такого неожиданного возвращения в мир живых, мы с Кейретом помчались к его сестре, где, по всем предположениям, должен был быть и Рьен. Так и случилось — мрачные, словно предгрозовые тучи, они сидели по разным углам уютной комнаты Кайле и даже не смотрели друг на друга. Но на открывшуюся, что называется, "с ноги" входную дверь они взглянули на удивление единодушно, и на лицах обоих расплылось совершенно одинаковое выражение недоумения, неверия и наконец абсолютно сумасшедшего счастья. Не буду говорить о едва не треснувших в медвежьих объятиях хрупкого эльфа моих бедных ребрах, и о моей насквозь промоченной слезами Кайле рубашке, и очень надеюсь, что на припухшие от поцелуев Кейрета губы они не обратили внимания…

И вот теперь мы наслаждались каждой минутой вновь обретенной жизни на веранде лучшего из всех известных мне трактиров, и болтали обо всем на свете. Как только прошел первый шок, Рьен тут же связался со Стрелой и велел ей найти кого-нибудь из анимагов, чтобы можно было с чистой совестью успокоить Дерека. Надо было видеть лицо эльфа, который не любил и, вообще, не очень-то умел врать, особенно близким людям, когда Стрела нашла учителя Рьена:

— Скажите Дереку, что с Летой все в порядке… О, нет, ничего не случилось… И вообще, это были два самых скучных месяца в моей жизни…

И я ужасно обрадовалась, узнав, что Дерек невероятно быстро идет на поправку — если бы меня попросили составить шкалу замечательности событий последних суток, эта новость заняла бы твердое второе место — сразу после Айриного "ты не вполне мертва и еще можешь вернуться".

Но, несмотря ни на что, крошечный червячок тревоги мешал мне наконец расслабиться и ни о чем не думать. Он возился и ворочался где-то в груди, оставляя серый налет беспокойства на чистой радости возвращения. И я никак не могла вспомнить, что же меня так тревожит. Смутное ощущение уже почти сформировалось в отчетливую мысль, как вдруг мои тягучие размышления вдребезги разбились раздававшимся с внутреннего двора пронзительным криком хозяина таверны, добродушного полуэльфа Дина. Вскочившие со своих мест вейры настороженно замерли, но крик внезапно оборвался, и в наступившей тишине послышались изумленные возгласы. Спустя несколько мгновений на веранде появился и сам Дин, бледный, с капельками пота на висках. В руке он осторожно держал какую-то странную бесформенную штуковину, у которой была ручка самого обычного кухонного ножа, но вместо лезвия имелся какой-то странный металлический ошметок. Больше всего это походило на то, как если бы сделанным из свежего хлеба ножом с размаху ударили бы по столу.

Как оказалось, Дин приводил в порядок внутренний дворик, когда чуть не случилась трагедия — его старший сын тренировался в метании ножей (наверное, эльфийская любовь ко всякого рода метательно-стреляющему оружию проснулась), и очередная стальная оса с бешеной скоростью неслась к нарисованной на стене мишени, когда во дворик выкатился младший сын Дина. Он был еще совсем кроха, но летящему прямо в голову малыша ножу на это было абсолютно наплевать.

И вот дальше-то и начиналось самое интересное — закричавший от ужаса и собственного бессилия Дин, у которого в роду никогда не было способностей к магии металла, вдруг смог остановить нож в полете, да при этом еще и расплавить его в тонкий бесформенный блин. Правда, ножу до изумительно зеленых огромных глаз ребенка оставалось лететь всего чуть-чуть, но это уже мелочи.

И теперь совершенно ничего не понимающий полуэльф растерянно крутил в дрожащих руках испорченный нож и жалобно смотрел на нас с Кейретом — он тоже был вчера в Кристальном зале и своими глазами видел мою смерть, поэтому триумфальное воскрешение "дождя" сперва вызвало у него вполне обоснованный страх — Дин решил, что я призрак. Правда, когда я решительно потребовала на завтрак его замечательных горячих булочек, все сомнения отпали сами собой, но теперь он был твердо уверен, что я что-то вроде нового вейранского божества. А "божество" так же глупо, как и все остальные, таращилось на блиноподобный ножик и ровным счетом ничего не понимало.

— О! А вот и первый тэй'ни проснулся! — жизнерадостный голосок Тэй невозможно было спутать ни с кем другим, поэтому я уже не удивилась, когда, обернувшись, узрела сияющую довольством девушку. Она казалась еще прекрасней, чем обычно, и если бы существовали вулканы, которые извергали бы здоровье и красоту, Тэй точно была бы одним из них.

— Что ты имеешь в виду? — взволнованно спросил Кейрет, и Тэй улыбнулась еще шире:

— А то, что теперь в тэй'ни недостатка у меня не будет. Вы же знаете, со времен Алой войны магия крови была под негласным запретом, и не было ни одного вейра, кто разбудил бы свою кровь. Кроме вас с Летой. И как выяснилось, это произошло не зря — ее голубая кровь подарила частичку ее дара каждому вейру, и теперь все они — слышите, абсолютно все! — владеют магией металла! — ликующий голос Тэй взвился под потолок, и в наступившей тишине вновь зазвенели золотые монетки ее смеха:

— Так что скучному существованию конец, дел у меня теперь будет невпроворот!

Давно рассеялась оставшаяся после исчезновения Тэй полупрозрачная дымка, затихло эхо ее переливчатого смеха, а мы всё стояли и никак не могли до конца поверить в ее слова. Так значит, вот что случилось сегодня с Дином — он впервые неосознанно воспользовался магией металла…

От размышлений меня отвлек немного виноватый, но все же полный решимости голос Рьена. Эльф тянул меня за рукав в сторону выхода из "Закатного луча":

— Лета, я, конечно, все понимаю, воскрешение из мертвых и все такое… Но через несколько дней нам предстоит возвращаться в Меору, и пока ты еще куда-нибудь не вляпалась, давай напишем уже отчет о нашей практике! Ну и вещи соберем, в конце концов…

Я жалобно оглянулась на Кейрета, в надежде, что он найдет, что возразить решительно настроенному эльфу, но он лишь легонько прижался губами к моему виску и прошептал:

— Не расстраивайся, это займет всего несколько часов…

Как ни печально было это осознавать, но "несколько часов" растянулись на целый день. В моей комнате было идеально чисто — хотя я так и не поняла, когда там успели убрать следы чудовищной смерти магистра Толлена, — и все мои вещи были на своих местах. Мне пришлось слово в слово повторить Рьену рассказ магистра о его роли в случившемся, и не сказать, что это далось мне так легко. Но, когда рассказ был закончен, я с удивлением поняла, что мне стало гораздо легче — видимо, я очень нуждалась в том, чтобы разделить с кем-нибудь этот груз.

Сосредоточенно хмуривший брови Рьен, выслушав меня, категорично заявил, что мы должны обязательно описать в отчетах все произошедшее — это-то и заняло у меня почти весь день и, по всей видимости, займет еще и следующий. В результате поздним вечером, когда неугомонный эльф наконец оставил меня в покое и ушел к себе, я еле нашла силы доползти до кровати. Не знаю, в усталости здесь дело или в моей вечной беспечности, но предательский шорох я услышала слишком поздно, уже когда к тревожно забившейся жилке на моей шее прижался холодный и, скорее всего, очень острый нож. Я замерла, боясь пошевелиться и страшась даже поглубже вдохнуть.

Медленно, очень медленно я отодвинулась назад и села, прижимаясь к спинке кровати. Из темноты комнаты выступила размытая фигура, а когда неверные огоньки свечей выхватили из мрака ее лицо… Эти прозрачно-льдистые глаза я узнала бы среди тысяч других, и холодная маска безразличия на лице могла принадлежать только одному существу во всем мире. Передо мной была королева собственной персоной.

Острие ножа уперлось в шею прямо под подбородком:

— Встань, — резкий, как хлыст, приказ вспорол прохладный воздух, и я не замедлила послушаться. Не знаю даже, что было острее — лезвие кинжала или сталь в голосе королевы, но и то, и другое было чрезвычайно убедительным…

* * *

Ноги сами несли меня по исхоженным за долгие годы вдоль и поперек коридорам, не требуя от меня участия в выборе кратчайшего пути к комнате Леты. Я мельком окидывал взглядом знакомые с детства портреты в широких деревянных рамах, украшавшие стены многих галерей королевского дворца и думал о том, как же теперь изменится наша жизнь. Перед Вейраной открывалось столько новых возможностей, да и у каждого вейра теперь под ногами было начало многих новых дорог, о которых еще несколько дней назад нельзя было даже помыслить. Путешествия, новые знания и новые люди… И все это благодаря одной отчаянной целительнице, которая не испугалась и не отступила от самого страшного в своей жизни решения…

Я не мог перестать о ней думать и прекрасно понимал, что не могу вот просто так взять и отпустить ее в треклятую Академию. Но и удерживать ее здесь, как птицу в золоченой клетке, я тоже не имел никакого права. У меня на нее вообще нет никаких прав, если уж быть совсем честным. Но на то, чтобы все это решить, у нас есть еще несколько долгих дней…

Пожалуй, только отточенная годами тренировок реакция позволила мне не налететь, замечтавшись, на внезапно вывернувшего из-за угла Лиэта. Он был чем-то серьезно озабочен и тоже совершенно не смотрел по сторонам. На его лице застыло странное недоумевающе-хмурое выражение, и я решил узнать, что же так обеспокоило всегда спокойного и рассудительного воина. С трудом выбравшийся из плена своих мыслей, Лиэт наконец меня разглядел и вымученно улыбнулся:

— Ты случайно не видел свою мать? Нигде не могу ее найти…

— Не видел, — озадаченно ответил я, — а в чем дело?

— Просто последний раз я видел Леа еще вчера, — еще больше нахмурился Лиэт, и его тревога понемногу начала передаваться и мне. — Сразу после Цветения она исчезла и с тех пор ее никто не видел — ни слуги, ни дворцовая стража… Это очень странно, Кейрет.

С этим трудно было не согласиться. Обычно мать можно было найти или разбирающей бумаги у себя в кабинете, или в библиотеке, или в их с отцом спальне. И никогда еще не было такого, чтобы она пропала на целый день…

— Я уже обыскал весь дворец от чердака до подвала, и единственное место, куда я еще не заглядывал, это комнаты Леты и Рьена. — Лиэт уже знал о том, что Лета жива, как, впрочем, всегда узнавал все значимые новости в нашем городе, и сейчас, по всей видимости, как раз направлялся к ней. Он совершенно не удивился, когда я предложил ему свою компанию, и, согласно кивнув, быстрым шагом направился в один из боковых коридоров, а я, постаравшись загнать поглубже неизвестно откуда взявшийся холодок тревоги, поспешил вслед за ним.

* * *

Как странно, — отрешенно думала я, стоя у распахнутого настежь окна и глядя на сияющие в бархатной темноте наступившей ночи огни Теа-Шетта, — умереть и вернуться только для того, чтобы снова умереть… В том, что королева не собирается оставлять меня в живых, я была так же твердо убеждена, как и в том, что внизу, под моими окнами, находится выложенная брусчаткой дворцовая площадь. И именно на этой брусчатке мне, по мнению Леа, и предстояло окончить свою жизнь. Она сообщила мне об этом несколько мгновений назад, когда заставила подойти к низкому подоконнику:

— Знаешь, я долго об этом думала, Лета. Тебе сложно нанести по-настоящему серьезную рану, потому что твоя магия крови мгновенно откликнется на твой зов, и ткани тут же срастутся. Только не вздумай дергаться, потому что твою шею — единственное уязвимое место — все еще целует мой нож. С ядами тоже может не получиться, потому что ты все-таки целительница, и кто знает, чему вас там успели научить ваши магистры… В общем, остается единственный по-настоящему действенный метод — это полет. С большой высоты и с приземлением на камнях дворцовой площади…

И вот теперь, когда жизнь моя снова висела на волоске, я стояла и думала о том, что королева снова меня обошла. Как, ну как я могла не понять, что она и есть тот самый таинственный помощник магистра Толлена? Она разыграла целый спектакль для одного-единственного зрителя там, в Кристальном зале — и я ей поверила. А теперь у меня уже нет ни единого шанса на спасение, потому что с Леа тянуть время не получится — она слишком для этого умна. Не особо надеясь на ответ, я все же спросила, просто потому, что не могла не спросить:

— Зачем?..

Одно короткое слово, в котором воплотилась вся моя боль, тоска и надежда.

И чуть дрогнувший нож у моей шеи сказал мне, что возможно, я зря хороню себя раньше времени. Несколько долгих мгновений ничего не происходило, а потом лезвие исчезло, и Леа одним резким рывком развернула меня к себе лицом. Я на миг поразилась произошедшей с ней перемене — с нее слетела вся ее невозмутимость, ледяная маска разбилась вдребезги, и передо мной дышала яростью настоящая степная кошка:

— Зачем?! — прошипела она, и острие ножа сильнее впилось в нежную кожу под нижней челюстью, оставив тонкую тут же затянувшуюся царапинку, — какая тебе разница, зачем? Да ты все равно ничего не поймешь! Что ты видела в жизни, какие страдания испытала? Разве ты можешь представить и понять десятилетия грызущей изнутри боли и тоски, а?

Леа резко отступила назад и отвернулась, и в моей голове уже замелькали картины возможного спасения, когда она вдруг снова развернулась ко мне и спокойно проговорила:

— Когда мой муж умирал в жадных объятиях проклятого цветка, я на мгновение словно прозрела, увидев какие-то странные нити, окутывавшие зал и Камень Айры и уходившие куда-то вниз, в глубины скал под Кристальным залом. Тогда я не могла ничего сделать, да и не до того мне было… Но потом, когда я пришла в себя и вновь могла внятно думать, я решила в этом разобраться. Не буду описывать, как я нашла этого твоего учителя и каких трудов мне стоило организовать ему тайный проход в Вейрану, это займет слишком много времени. Главное, что я сумела убедить Толлена в том, что я нужна ему ничуть не меньше, чем его артефакт, что с моей помощью он станет истинным властителем мира. Надо ли говорить, что в моих планах ему была уготована совсем другая роль? Не думаю, что ему бы понравилось умереть в шаге от исполнения своей мечты, но у меня все было рассчитано до мелочей.

Королева вдруг замолчала и пристально вгляделась мне в лицо, а затем хрипло расхохоталась:

— А ведь ты ничегошеньки не знаешь, маленькая глупая колдунья! Ты даже не представляешь, что именно я собиралась сделать с этим жестоким миром?! — гортанный смех стих так же быстро, как и появился, а я только теперь заметила огоньки безумия в льдистых глазах королевы.

— Что ж, я, пожалуй, расскажу тебе. Все-таки тебе придется умереть, и мне было бы приятно думать, что ты будешь знать, ради чего все это затевалось. Не думаю, что Толлен рассказал тебе о том, что не так давно мы нашли способ управлять метками.

— Но это значит, что… — я не могла поверить в то, что происходит, но слова королевы были четкими и ясными:

— Именно так. Метка Кейрета появилась не случайно. Как, впрочем, и метка твоего отца. Дело в том, что они оставались одними из немногих, кто владел магией металла, и одно их существование могло сильно попортить мои планы.

— Каким образом? — видимо, моя заинтересованность нравилась королеве, потому что она улыбнулась:

— Это из-за того, что убить вейр'инка может только магия крови. Понимаешь, я давно решила, что этот мир не заслуживает того, чтобы жить. Две тысячи лет назад жадные и злобные люди и слепые в своей гордыне вейры заварили эту кашу, из-за которой я в конце концов потеряла своего мужа… И за эти годы ни люди, ни вейры ничуть не изменились. Они все заслуживают того, чтобы умереть. Поэтому главным козырем в нашем плане были вейр'инки. Кстати, Толлен до этого даже не додумался — ему хватило бы и силы артефакта, чтобы сполна потешить свое тщеславие. Но мне этого было мало. Толлен создал магические ошейники, которые могли позволить до некоторой степени управлять вейр'инком, что и доказала похищенная нами Арита — помнишь вейр'инка, убитого моим слишком заботливым сынком? Я рассчитала, что будет достаточно нескольких сотен подобных ей чудовищ, чтобы мир встал на колени…

— Но откуда вы бы взяли столько вейр'инков?

— Здесь не было бы никаких проблем, если бы не появилась ты, — холодный голос королевы гневно дрогнул. — Толлен все-таки был очень талантливым магом, хотя и редкостным неудачником. Он разработал способ телепортации из Вейраны в Алерию и обратно, и с его артефактами мы бы сразу после Дня Цветения переместили в его лаборатории столько вейров, сколько понадобилось. Кейрет должен был стать Дождем и уже не смог бы мне помешать.

— Кайле тоже владеет магией металла, — напомнила я, и королева презрительно сощурилась:

— С ней было бы еще проще — я рассчитывала в ночь после Цветения отравить ее, подсыпав яд в бокал. Я бы непременно пришла утешить ее горе, и тогда… А записка, в которой Кайле бы просила прощения за то, что собирается сделать и говорила, что она не может жить без своего горячо любимого брата, все бы объяснила. Но с твоим появлением все усложнилось, — Леа недовольно поморщилась и продолжила:

— Я сразу поняла, что ты способна снять проклятие, а мне этого было совершенно не нужно. Толлен со мной согласился, и мы попытались устранить тебя еще до того, как ты попадешь в Вейрану. Как ты понимаешь, у нас ничего не вышло — ты со своими дружками все ближе подбиралась к границе. И тогда я решила играть на опережение — как любящая мать, я предложила Кейрету план, согласно которому он должен был очаровать тебя и заставить добровольно отдать жизнь на алтаре Камня. Он согласился, но я знала своего сына лучше, чем он сам — Кейрет никогда не был подлецом и интриганом, и он просто не смог бы осуществить задуманное. А мне всего лишь нужно было, чтобы он общался с тобой как можно больше, думая, что влюбляет тебя и влюбляясь при этом сам. В итоге он не смог бы позволить любимой уйти вместо него, как не позволил мне его отец — и проклятие осталось бы там, где ему и положено.

Леа тяжело вздохнула и посмотрела куда-то в темную даль распахнутого окна. Легкая задумчивость смягчила черты ее лица, и она тихо проговорила:

— Как ни печально это признавать, но мой сын оказался сильнее меня. Знаешь, я ведь поверила в его слова там, в кабинете — теперь я понимаю, что и ты слышала этот разговор. Он прекрасно сыграл свою роль, убедив меня в том, что ты полностью подчинена его воле и готова принести себя в жертву вместо него, — внимательный взгляд прозрачно-голубых глаз остановился на мне, и я невольно поежилась. — И вот тут я допустила ошибку — я запаниковала. Если бы я не отправила Толлена к тебе, все было бы иначе… Но теперь поздно об этом жалеть, — задумчивый голос вновь обрел твердость, и я поняла — для меня все почти кончено.

— Ты разрушила мои планы, Лета, но ты же и можешь еще исправить положение, — королева хищно улыбнулась и подтолкнула меня поближе к окну.

— И каким же образом? — я постаралась скрыть предательскую дрожь в голосе, но, кажется, мне это не очень-то удалось. Леа улыбнулась еще шире:

— Своей смертью, дорогая. Для меня остается крошечный шанс все же исполнить свою мечту. Жаль, что ты не увидишь, как завтра утром глубоко опечаленная, но не сломленная ужасным горем королева объявит, что юные гости из Алерии оказались вражескими шпионами, что ночью они предательски убили наследников престола. Правда, доблестная стража сумела помешать им сбежать… Убийцы мертвы, но принц и принцесса должны быть отомщены — война неминуема. А в Алерии будут думать, что мерзкие вейры убили посланных к ним невинных детишек, и даже заподозривший что-то магистр Толлен не смог их спасти… Так что удачного тебе полета, — резкий толчок в грудь оказался настолько неожиданным, что я даже не успела ничего понять, как мир вокруг завертелся чернильной каруселью…

* * *

— Ну скажи это еще раз! — надувшийся от гордости Рьен бросил на меня снисходительный взгляд и, не выдержав, рассмеялся.

— Хорошо, хорошо, — сдалась я, — на свете нет лучшего анимага, чем ты. Лучшего друга, кстати, тоже нет, — подначила я эльфа и с удовольствием отметила, что мне-таки удалось его смутить.

Радушно принимавший нас после каждой очередной передряги "Закатный луч" уже стал нам вторым домом, и это утро не было исключением. Даже не верилось, что все мы остались живы — как выяснилось, исключительно благодаря невоспитанности Кейрета и скакнувшим на новую ступень способностям Рьена.

Услышав доносящийся из-за моей двери голос матери, Кейрет остановил уже собиравшегося войти в комнату Лиэта и этим, скорее всего, спас мне жизнь. Они слышали каждое ее слово, и когда ее план стал ясен, Лиэт вытащил сонного Рьена из постели — он единственный мог меня поймать, если Леа все же приведет свой план в действие. До сих пор не понимаю — и кажется, Рьен сам еще толком в этом не разобрался — как ему удалось обернуться прямо на бегу, да еще и в гигантского степного орла — трансформироваться в летающих животных могут лишь некоторые из самых сильных анимагов…

Я не видела, как в комнату ворвались Кейрет с Лиэтом, как растворилась в облаке телепорта королева, понявшая, что и этот ее план, похоже, обречен на неудачу. За ночь ее так нигде и не нашли, и мне почему-то казалось, что и не найдут… Скорее всего, она была где-нибудь за пределами Вейраны.

И как ни тяжело было это признавать, но нам с Рьеном тоже пора было возвращаться. Оставаться в Вейране было слишком опасно, в первую очередь для самой Вейраны — королева была абсолютно права в том, что если мы здесь погибнем, Алерия может снова начать войну.

Но эти последние минуты перед расставанием казались самыми тяжелыми в моей жизни. Яркое утро, залитая солнцем веранда таверны, равномерный гул просыпающегося города — все это было для меня таким родным и таким желанным…

— Это не навсегда, — убежденный шепот любимого голоса сейчас был для меня единственной по-настоящему важной вещью на свете. Кейрет прижал меня к себе и зарылся в волосы, — как только разберусь с неотложными делами, приеду в Меору с официальным визитом.

Я невольно прыснула, представив, как новый король загадочной Вейраны, приехав впервые в сопредельную страну, непреклонно требует привести к нему какую-то никому не известную студентку Академии, грозясь в противном случае наслать на испуганных послов все мыслимые и немыслимые кары. Да, Кейрет сегодня утром официально должен был стать королем, и я боялась доже представить, сколько этих "неотложных дел" ляжет на его плечи.

Но сейчас важно было лишь то, что мы любили друг друга, а значит, все остальное было нам вполне по плечу. В волосах запуталась бабочка — подарок Кейрета, губы еще горели от прощального поцелуя, и только переплетя с притихшим печальным эльфом руки на активированном кристалле телепортации, я поняла, что мы не вспомнили о том, кто нам этот кристалл вручил. Перед глазами закружилась сиреневая дымка открывающегося порта — будем надеяться, что мы все же попадем в Академию, а не в жерло какого-нибудь вулкана или в казематы загадочных лабораторий погибшего магистра…