1
Боже, как он ненавидит дневной свет! Сегодня даже вторая половина дня угнетала его, как самый жгучий полдень. Гаррет смочил водой лицо и заставил себя выпрямиться.
Зеркало над раковиной в мужской уборной на Брайант-стрит отразило лицо, более худое и бледное, чем обычно, вокруг глаз темные круги от усталости. Но видел он глаза цвета незабудок, они плясали в пламени горящего моста. С тех пор как они вернулись из отеля, его прежние коллеги посматривали на него искоса, а разговаривали с ним тоном, каким обычно разговаривают с посторонними. В его ушах продолжал звучать шепот Лейн.
Подошел Фаулер.
— Что за дураки эти копы!
Гаррет схватил свои очки. Он совсем забыл, что писатель увязался за ним в туалет.
— Просто это их работа. Так уж мне не повезло. Я действительно был в подозрительных местах в подозрительное время.
— Сомневаюсь, чтобы к этому имела отношение неудача. — Фаулер пустил воду в раковину. До Гаррета донесся запах его крови. Желудок Гаррета свело от голода. — Вы не подумали о том, что если кто-то хочет вас подставить, вы оказываетесь в нужное время в нужном месте?
Голод исчез в отчаянии.
— Подставить!
Фаулер вымыл руки и потянулся за бумажным полотенцем.
— Конечно. Я много об этом думал. Подставка все объясняет. Согласен, я писатель, а не полицейский, но в этом мое преимущество. Я понимаю, когда вижу заговор. Разве вы не понимаете? Пытка совсем не для получения сведений. Только вид делается, что кому-то нужны сведения… роль, которую мисс Барбер искусно предназначила вам.
— Почему? Это ей ничего не даст. — Даже если бы Лейн была жива.
Фаулер слегка улыбнулся.
— Кроме мести, старина. Вы причинили ей серьезные неприятности, разве не так? Заставили ее бросить работу, уйти в подполье, дважды заставили ее бежать, настроили против нее друзей. Она теперь возвращает вам одолжение. Это гораздо хуже, чем простое убийство. Она таким способом уничтожает вас. Даже если вас не осудят по закону, вы все равно станете парией.
Но Лейн мертва. У Ирины, впрочем, тот же мотив. После того, как она оставила записку в квартире Лейн, она могла узнать, кто убил Лейн. Он перевел дыхание.
— Может, вы и правы.
— В таком случае вам нужно найти ее побыстрее, прежде чем она снова кого-нибудь убьет.
Прежде чем умрет еще один невинный. Гаррет сжал губы. Как ее найти? Он вспомнил гексаграмму, которую начертила Лин сегодня утром — только утром? Если маленький лис смочит хвост, перебираясь через реку, ничего не выйдет. Для успеха необходимы осторожность и благоразумие.
Он вздохнул.
— Думаю, я играю ей на руки, охотясь за ней в одиночку. Лучше изложите вашу теорию Гарри, пусть он проверит, а я постараюсь держаться подальше от неприятностей.
— Вы уже по самые уши в неприятностях! — ответил Фаулер. — И в отделе вам никто не поможет. Они уже почти убеждены подставкой.
— А вы нет? — сардонически спросил Гаррет.
Фаулер нагнулся к раковине.
— Нет, и хочу помочь вам доказать свою невиновность.
— Чтобы у вашей книги был счастливый конец?
Фаулер резко распрямился.
— К дьяволу проклятую книгу!
Вошел полицейский в форме и остановился, глядя на них.
Глубоко вздохнув, Фаулер перешел на шепот.
— Вы дурак! Женщина пытается посадить вас на скамью подсудимых, ее нужно остановить! Это самое важное сейчас. Послушайте: я могу вам помочь. Я известный писатель. Люди скажут мне то, что не скажут никакому полицейскому. Пока я с вами, у вас алиби, что бы ни попыталась сделать Барбер.
Гаррет снял очки и потер глаза. Они горели. И все остальное тело тоже болело. Он вздохнул.
— Я подумаю.
— Подумайте, старина. — Фаулер направился к двери. — Но не думайте слишком долго, а то будет поздно.
2
По пути домой Гаррет объяснил Гарри теорию Фаулера.
Гарри прикусил нижнюю губу.
— Возможно. Хотел бы я, чтобы так и было. Значит, тебя подставляют. Но Ван на это не пойдет. Слишком сложно. И у нее есть основания. Большинство людей в положении Барбер просто убили бы тебя. Заговоры, как тот, что заподозрил Фаулер, бывают только в книгах и в кино. — Он помолчал. — Мик-сан, что ты знаешь об этом деле и не рассказываешь мне? Если расскажешь, это может помочь.
Хотел бы он… но даже если бы он верил, что полиции под силу отыскать Ирину, не только слишком велик риск, что узнают, кто она такая на самом деле… Следующей ее жертвой может стать Гарри. В прошлом его беззаботность чуть не убила Гарри. Это не должно повториться.
Но чтобы показать свое стремление сотрудничать, можно открыть часть правды.
Он пожал плечами.
— Ничего, просто одно из чувств бабушки Дойл. Даже не знаю, что с ним делать. Она предупредила, чтобы я опасался женщины с глазами цвета незабудок. Я… спросил у Холла, не было ли у женщины, расспрашивавшей о Лейн, таких глаз.
— И?
— Он клялся, что не заметил цвет ее глаз. И когда я спросил, уверен ли он, он вел себя так, будто я обвинил его во лжи.
— Почему ты не говорил об этом раньше?
— Я не хотел, чтобы твоя партнерша допрашивала мою бабушку или чтобы Фаулер вывел ее в своей книге.
Поверил ли в это Гарри? Гаррет не мог решить. Гарри улыбнулся, но больше ничего не сказал, остальную часть пути до дома они проделали молча.
Машина остановилась. Когда они вышли, Гарри, глядя через ее верх, сказал:
— Незачем тревожить Лин этими… проблемами, так что…
— Я не хотел бы тревожить ее тем, что меня подозревают, — правильно понял его Гаррет.
— Спасибо.
Лин встретила их у двери, в нарочитом гневе тряся головой.
— Не знаю, зачем я вообще для вас готовлю. Все уже засохло. Лучше дождаться вас, потом поставить пиццу и сбегать к Колонелю за жареными цыплятами.
Гарри звучно поцеловал ее.
— Подумай, какой скучной была бы жизнь, если бы ты всегда знала, где я был и когда.
— Можешь принимать его таким, как он есть, — посмеивался Гаррет.
На мгновение глаза ее стали серьезными. Она коснулась щеки Гарри.
— Никогда.
И в этом одном слове Гаррет услышал ее ежедневный утренний вопрос «Ай Кинг»: «Все для моего мужа сегодня окончится благополучно?» — и ужасное ожидание в больнице, когда неясно было, выживет ли Гарри.
Мгновение спустя она снова рассмеялась.
— Входите, достопочтенный муж, достопочтенный гость; чай ждет вас.
Чай она, как всегда, накрыла в гостиной, но они пошли за ней в столовую и на кухню, подшучивая друг над другом и над нею. Гаррет сделал вид, что пьет чай, потом «забыл» о чашке, помогая накрывать на стол. Гарри все время рассказывал смешные случаи, подражал с забавной точностью Фаулеру, изображал дежурную из отеля.
— Хорошо снова быть партнером с Гарри, Мик-сан?
— Да. — Гаррет хотел бы, чтобы в чае не было коньяка, тогда он смог бы его пить. Кухня и столовая заполнились запахом крови, и живот у Гаррета свело от голода, жжение в горле усилилось. — Как в старые времена. — Он отпил воды. Стало немного легче. — Как твой день?
— У меня сегодня были уроки в школе искусств. — Она стала рассказывать о своих уроках рисования.
Но при этом продолжала поглядывать то на него, то на Гарри. Неужели что-то подозревает?
Ответ он получил к концу обеда. Порывшись в своей тарелке, он встал, собираясь унести ее на кухню.
Она взяла его за руку.
— Это подождет, Гаррет. Ну, ладно, вы оба: что случилось?
Гарри невинно взглянул на нее.
— Случилось? О чем ты?
Она смотрела на него.
— Вы тут играете комедию, но ты только прикоснулся к своему беф-строганову, а Гаррет вообще ничего не ел. Каждый раз как вы это делаете, что-то случилось, а вы не хотите мне рассказывать, чтобы не расстраивать меня. Однажды это была ножевая рана у тебя на руке. В другой раз вы спорили из-за подозреваемого. Вы считали, что он виновен, но пришлось его освобождать, потому что у вас не было доказательств. Что на этот раз?
— Ничего… — начал Гарри.
Гаррет прервал.
— Мы с Джиримонте подходим друг другу, как бензин и спички. — Он должен был помнить. Лин всегда знала, когда они начинали свои психологические игры. Надо дать ей что-нибудь, чтобы она поверила.
Лин какое-то время смотрела на них обоих, потом кивнула.
— Да, могу представить, и мой бедный Гарри посредине между старым и новым партнером, ни на чьей стороне.
Потрепав Гарри по руке, она, казалось, успокоилась и больше эту тему не поднимала. Вымыли посуду и направились к телевизору смотреть вечерние новости, а потом хохотать над изображением полицейских процедур в каком-то шоу.
Во время шоу Гаррет проскользнул к холодильнику на кухне. Пил он прямо из горлышка, но голод не проходил. Его преследовало воспоминание о холодильнике Холла.
Звук открывающейся двери предупредил его о том, что он не один. Запах крови подсказал, кто. Гаррет спокойно прошел к раковине и вымыл термос. Сегодня ночью опять придется охотиться.
— Привет, Лин.
Она сказала из-за его спины:
— Ты все еще питаешься этим жидким протеином? Что-нибудь еще ешь?
Он оглянулся через плечо.
— Конечно. — Вода унесла последние следы крови. — Просто сегодня я не голоден.
Она прислонилась к кухонной двери.
— Гарри уже ложится. Не думаю, чтобы ты мне сказал, что на самом деле между вами.
Он опрокинул термос, чтобы просушить его, и повернулся к ней.
— Не могу.
Лоб ее наморщился.
— И что грызет тебя изнутри? Помнишь, когда ты уезжал из Сан-Франциско, я сказала, что хотела бы помочь тебе. Я по-прежнему хочу.
— Хотел бы я… но не могу. Никто помочь мне не может. Я должен что-то придумать сам.
— Так ты и в прошлый раз ответил, но, значит, еще не придумал. Почему ты не можешь мне рассказать? Ты позволил мне помочь, когда умерла Марти, ты пришел сюда, когда сбежал из больницы после того, как тебя пыталась убить эта Барбер. — Она помолчала. — Ты мне снишься, Гаррет. Я протягиваю к тебе руку и не могу дотянуться. Ты так далеко… и каждый раз все дальше и дальше.
Ее сну не хватало только горящего моста. Желание рассказать ей все охватило его.
Но он мог представить себе ее реакцию: вначале недоверие, потом тревога, что он спятил. Он представил себе, как показывает ей выступающие клыки, как он может проходить сквозь закрытые двери. И тогда недоверие сменится ужасом и отвращением и — хуже всего — страхом перед ним. Этого он не вынесет.
Он заставил себя улыбнуться.
— Пусть глупый сон тебя не расстраивает. Все будет в порядке.
Она провела рукой по его волосам.
— Ожидая вас сегодня вечером, я начертила завтрашние гексаграммы. Твоя номер двадцать девять — «Бездонный». Если ты искренен, тебя ждет успех в том, чего ты хочешь.
Он смотрел на нее, чувствуя резь в желудке.
— Тогда почему ты не улыбаешься?
Она прикусила губу.
— Линия перемен в третьем месте означает, что каждый твой шаг — и вперед, и назад — ведет к опасности. И спасения от нее нет. Ты должен искать выход.
Холодок пробежал у него по спине.
— Нет спасения? Но линия перемен означает вторую гексаграмму. Может, решение в ней?
Она покачала головой.
— Номер сорок восемь. «Колодец». Немного загадочно, но в общем контексте, я думаю, только подкрепляет смысл первой гексаграммы.
Холод проник глубже. Каждый шаг ведет к неизбежной опасности. Но он не может ждать выхода. Нужно найти Ирину, прежде чем умрут новые жертвы, и то, что осталось от моста, тем временем превратится в пепел.
3
Эта мысль всю ночь преследовала Гаррета. И утром, в ярком свете, сидя за столом Гарри в общем помещении отдела, окруженный запахами табачного дыма, кофе, крема после бритья и крови, слушая унылый отчет Сентрелло о состоянии их с Феем расследований, он не переставал думать о том же. Найти вампира с незабудковыми глазами.
Желудок его сводило. Конечно, если он найдет ее, он сам навлечет на себя беду, по словам его бабушки Дойл и по предсказаниям «Ай Кинг». Но отступление тоже означает опасность, и, конечно, лучше встретить опасность лицом, чем убегая от нее.
Но остается вопрос, как ее найти. И сколько бы он ни задавал себе его: сегодня или вчера ночью, выскальзывая из дома Гарри, чтобы наполнить термос в полицейской конюшне неподалеку — гораздо более близкий источник крови, чем крысы на пристани, — он получал один и тот же ответ: номер, по которому звонила экономка Холла. Номер в адресной книжке, которую Гарри вчера вечером запер в своем столе.
Теперь отчитывался Гарри:
— …позвонил вчера вечером из ломбарда. Оставил сообщение. В ломбард сдали часы, такие, как увели из винного магазина при ограблении. Мы с Ван проверим это сообщение, как только она вернется из морга с результатами вскрытия Маруски. Холла и Графа Дракулу — его подлинное имя пытаемся установить — будут вскрывать сегодня или завтра. Открытое окно в доме Холла не позволяет выдвинуть против кого-нибудь обвинение. Лаборатория не обнаружила следов насильственного проникновения, а отпечатки принадлежат экономке и другой женщине, уборщице. Похоже, убийца заметил открытое кем-то окно и воспользовался им.
— Будем надеяться, он оставил следы в спальне, — сказал Серрато. — Ваша очередь, Колб.
Под пальцами Гаррета крышка ящика стола казалась гладкой и прохладной. Он коснулся ручки и осторожно потянул. Закрыто. Так и хотелось рвануть за ручку и открыть. Оглянувшись, Гаррет заметил устремленный на него взгляд Фаулера и сунул руку в карман пиджака.
Колб закончила свой отчет. Серрато кивнул.
— Пока все. Продолжим, как сказал бы наш уважаемый писатель. — Он налил себе кофе и исчез в кабинете.
Фаулер вопросительно посмотрел на Гаррета. На лице его было написано: вы обдумали мое предложение?
Подошел Гарри. Гаррет встал из-за стола.
Да, он думал об этом предложении… всю ночь думал, пока наполнял термос и гадал, как ему отыскать Ирину. Как бы ни оценивал он предложенную помощь и поддержку, мысль о партнерстве ему не нравилась. Как сможет он искать Ирину, если придется делать вид, что он ищет Лейн? С другой стороны, Фаулер прав в оценке своих возможностей, не говоря уже о том, что его присутствие — это алиби. Учитывая все… Гаррет кивнул. Согласен.
Фаулер улыбнулся.
Занятый открыванием своего стола, Гарри не заметил этого обмена взглядами. Он достал адресную книжку.
Из угла появилась Джиримонте с пачкой листков в руках.
— Получила. — Она положила на стол Гарри отчет о вскрытии и закурила свою сигару. — Просмотрела в лифте. Никаких сюрпризов.
— Значит, он не марсианин? — спросил Фаулер.
Надо ли было вспоминать об этом? Гаррет искоса взглянул на Джиримонте, но если она и связала беглое замечание врача с Гарретом, то никак этого не показала.
Она пожала плечами.
— Не знаю, из-за каких аномалий волновался Уэлтон. Маруска был здоров, с очень спортивной фигурой, в то время как полное отсутствие подкожного жира и некоторые элементы содержимого желудка говорят о длительном голодании. Цвет печени как будто говорит о высоком содержании железа в пище; в желудке найдены дегтеобразные фекалии, но ничего не говорит о внутреннем кровотечении. Но самое главное отличие — зубы.
Живот у Гаррета свело. Он через плечо Гарри уставился в отчет: «…необычайно острые верхние клыки с бороздками с внутренней стороны». Он языком нащупал бороздки на собственных клыках. Патологоанатом не заметил, что клыки выставляются и втягиваются.
— Весьма разочаровывающе, — сказал Фаулер. — Я надеялся по крайней мере на зеленую кровь.
Джиримонте пустила в него струю дыма.
— Зеленая кровь была не у марсиан, а у вулканцев.
Гаррет погладил усы. Марсиане. Может, это ниточка. Если это были тела вампиров, возможно, среди их знакомых есть другие вампиры; может, с их помощью можно отыскать Ирину.
— Это очень интересно, — сказал Гарри, вставая, — но нам нужно поговорить с владельцем ломбарда, а потом потянем за эту ниточку и попробуем поговорить со знакомыми Холла. — Он помахал адресной книгой. — В дорогу?
Гаррет торопливо соображал. Следовать за одной нитью значит отказаться от других. Что же сначала? Никаких сомнений, парень. Та, что без Джиримонте. Он улыбнулся Гарри.
— Пока вы работаете над убийством в винном магазине, мы с мистером Фаулером пересмотрим дела Моссмана и Адейра. Увидимся позже.
Фаулер мигнул, потом улыбнулся.
— Прекрасно.
— Старые дела? — Глаза Джиримонте сузились. Она стряхнула пепел с сигары.
— Да, конечно. — Брови Фаулера приподнялись. — Думаете, сами по себе отправимся на охоту?
— Такая мысль приходила мне в голову.
— Ну, вы ошиблись… опять, — сказал Гаррет. — После просмотра дел мы, самое большее, навестим «Варвары сегодня» и побываем в том переулке, где Лейн напала на меня, чтобы мистер Фаулер ощутил местный колорит. Ничего больше. — Но при этом он не смотрел на Гарри.
Гарри смотрел на него и Фаулера.
— Клянусь! — весело сказал Фаулер.
Гарри покачал головой и двинулся к двери.
— Пошли, Ван. Вызови через диспетчера нашу двадцатку, Мик-сан, если захочешь со мной связаться.
Фаулер подождал, пока за ними закроется дверь, потом повернулся к Гаррету.
— Ну, ладно, А теперь, старина, скажите, что вы на самом деле задумали.
4
— Морг? — Брови Фаулера поднялись, когда они вдвоем оказались в приемной конторы коронера. — Мы будем допрашивать мертвецов?
Гаррет криво улыбнулся ему.
— Нечто подобное. Но это не займет много времени. Подождите меня здесь. — Он улыбнулся дежурной. — Доброе утро, Барбара. Где доктор Турлов?
Дежурная вздрогнула.
— Инспектор Микаэлян? Я слышала, что вы вернулись. Боже, я вас с трудом узнаю. Вы серьезно относитесь к диете. Старик в помещении для вскрытия.
Усилие, которое потребовалось, чтобы пройти по коридору, не было связано с действием дневного света. Гаррет не любил ходить сюда. Всегда не любил, еще до того, как пришлось опознавать тело Марти. Собственное пребывание в одном из холодильников морга не улучшило его отношения. Конечно, это место служит живым… но это мир смерти, кафеля и нержавеющей стали… сверкающий, холодный, жесткий.
Оказавшись в комнате для вскрытия, он подумал, что как раз эта комната вызывает в нем меньше всего неприятных чувств. Может быть, потому, что трупы здесь перестают быть людьми. Они лежат со вскрытыми животами и грудью, со скальпами, натянутыми на лица, и больше не походят на людей.
За длинным рядом столов лампа освещала элегантную гриву серебряных волос. Гаррет пробирался к ней сквозь море запахов: дезинфектанты, мертвая кровь, больная кровь, разлагающаяся плоть, едкий запах содержимого внутренностей — и почти теряющийся среди этой мешанины соблазнительный соленый и теплый запах живой крови.
Комнату заполняли голоса, патологоанатомы говорили с ассистентами или диктовали результаты вскрытия в микрофоны, подвешенные у них над головой; изредка слышался смех или резкий визг пилы, которая разрезала череп. Свет блестел на инструментах и глиняно-серой плоти. Шумела вода унося со столов кровь. Вода стояла и в раковинах у каждого стола, розоватая вода, в которой плавали органы, дожидающиеся разрезания и осмотра.
— Доктор Турлов?
Главный патологоанатом оторвался от разглядывания легких, красных, как печень, лежавшая рядом с ними на столе. Он всмотрелся в Гаррета через верх своих очков.
— Доброе утро, Микаэлян.
Гаррет мигнул.
— Вы меня узнаете?
— Я помню всех пациентов, которые отсюда отправляются домой. — Нож Турлова быстрыми уверенными движениями нарезал легкие на ровные пласты. — Чем могу быть полезным, Микаэлян?
— Меня заинтересовали ваши марсиане.
Серые глаза внимательно смотрели на него сквозь очки.
— И вас? Десять лет этими беднягами никто не интересовался. Все отчеты в кабинете Митча Уэлтона.
Если он попросит их там, весь штат коронера будет знать, что он интересовался марсианами. Нет.
— Если вы помните их имена, это все, что мне нужно. — Гаррет старался говорить небрежно.
Турлов фыркнул.
— После того как недавно я все это освежил в памяти, их имена там выгравированы, инспектор. — Он отрезал еще несколько пластов легких и бросил их в сосуд для образцов, потом взялся за печень. — 15 декабря 1975 года. Кристофер Парк Строда, самоубийство. Прыгнул не помню с какого моста.
Уже схватив свой блокнот, Гаррет застыл. Самоубийство!
— При падении он сломал шею?
— Он сломал все, что можно, — сухо ответил Турлов. Ножом он искусно разрезал печень. — Томас Вашингтон Боденхаузен, октябрь 1979, несчастный случай на строительстве. Снесло голову.
Гаррет смотрел на него.
— Строительство? Он работал днем? — Слова вырвались, прежде чем он сообразил, что говорит.
Он мог только молча проклинать себя. Брови Турлова поднялись.
— А что в этом странного? Но если я правильно помню, это случилось ночью. Последний марсианин: Коринна Лукаста Барлоу, 20 июля 1981. Дорожное происшествие. Еще одна сломанная шея. Точнее, многочисленные переломы позвоночника. Переломаны все длинные кости, разорваны легкие, селезенка и почки. Сломанное ребро пронзило сердце. — Он помолчал. — Коринна Лукаста. Необычное имя. Старомодное.
Может, оно таким не было, когда эта Коринна Лукаста родилась.
— Спасибо, док. — Гаррет направился к двери.
В приемной Фаулер, облокотившись на стойку, флиртовал с дежурной. Как только Гаррет появился, Фаулер тут же прервал свое занятие.
— Хорошо поболтали?
— Увидим. Пошли.
— Спасибо, — обратился Фаулер к девушке.
На свежем воздухе Гаррет облегченно вздохнул и про себя засмеялся. Даже ясный день предпочтительней морга? Иерархии.
— Куда теперь? — спросил Фаулер.
— В архив.
Он обратился к знакомой девушке, но та спросила:
— У вас есть разрешение на просмотр этих дел?
Гаррет нахмурился. Она помогает не так охотно, как Турлов.
— Разрешение?
— Конечно. Мы не можем выдавать дела кому попало.
Внутренне бранясь, Гаррет изобразил негодование.
— Что? Беллфлауэр, вы ведь меня знаете.
— Я знаю, что вы здесь больше не работаете. — Тут она улыбнулась. — Вот что я вам скажу. Вы ведь сейчас ездите с сержантом Таканандой? Я позвоню ему или лейтенанту Серрато и спрошу разрешения. — И она протянула руку к телефону.
Самоконтроль сдержал его: он не схватил девушку за руку. Это только привлечет внимание.
— Беллфлауэр. — Гаррет снял очки и поймал ее взгляд. — Это не… — Он смолк. Что за глупость он делает на глазах у Фаулера?
Она отвела взгляд, но прежде чем ее рука коснулась трубки, Фаулер закончил:
— …не поможет. Лейтенант ничего не знает, а сержант Такананда сейчас отсутствует. Я уверен, он дал бы нам записку, но он не подумал, что будет задержка. — Он перегнулся через стойку и улыбнулся дежурной. — Послушайте, милая, мы только помогаем сержанту, Микаэлян как бывший партнер, а я одновременно собираю материал для новой книги.
Глаза девушки расширились.
— Вы Грэм Фаулер?
Он улыбнулся.
— Виновен. Ну… что скажете?
Она нахмурилась.
— Ну…
— Мне не понадобится выносить дела, — торопливо сказал Гаррет. — Просмотрю здесь же, это все, что мне нужно.
— Я буду очень признателен, — сказал Фаулер.
Беллфлауэр улыбнулась ему.
— Ну, хорошо.
И ушла.
Надевая очки, Гаррет облегченно вздохнул.
— Хорошее представление.
Фаулер сухо улыбнулся.
— Мы ведь не можем допустить, чтобы расследование задержалось из-за бюрократизма?
Вскоре Беллфлауэр вернулась с тремя папками. Гаррет просмотрел все документы, выискивая имена, адреса и телефонные номера людей, связанных с жертвами. Он не удивился, найдя очень немного.
Обнаружив, что Боденхаузен был черным, он поднял брови, хотя почему это удивительней, чем имена родителей, братьев и сестер Кристофера Строды? В деле Строды содержался также текст его предсмертной магнитофонной записи, оставленной на Золотом мосту вместе с обувью, пальто и защитными очками. Гаррет смотрел следующие документы, а текст этот продолжал кричать об отчаянии в его памяти.
— Могу я чем-нибудь помочь? — спросил Фаулер.
— Спасибо, нет.
— Не возражаете, если я взгляну?
Особого вреда в том, что он удовлетворит свое любопытство, не будет.
— Пожалуйста.
Фаулер принялся листать страницы.
— Можно ли спросить, кто эти люди? Это все старые дела, и убийств среди них нет. Какое отношение они имеют к мисс Барбер?
Неизбежный вопрос. Можно ли как-нибудь ответить?
— Может, никакого. Всего лишь предположение. Не просите меня сейчас объяснять.
Брови Фаулера дрогнули, но он не стал настаивать.
Гаррет про себя довольно улыбнулся. Но мгновение спустя в голове его прозвучал сигнал тревоги. В отчете о деле Коринны Барлоу сообщалось, что она работала в фонде «Фило».
На машине Холла была табличка с надписью «Фило».
Фонд «Фило»! Это название прозвенело в сознании Гаррета. Он готов был пнуть себя за то, что не подумал о нем сразу, как только увидел табличку на машине Холла. Некоммерческая организация, о которой мало что известно, но ее центры по сбору крови имеются в каждом городском районе, а в каждой больнице на видном месте номера: 555-жизнь — доступ к банку крови, 1-800-555-стат — сведения о имеющихся в наличии органах для трансплантации в центральном хранилище в Чикаго. Он много раз видел эти таблички, когда навещал Марти на работе в травматологическом центре Сан-Франциско. А 555-жизнь — он подтвердил свою догадку, взглянув на телефон на стойке, этот телефон 555-5433, тот самый номер, по которому звонила экономка Холла.
— Нашли что-то интересное? — спросил Фаулер.
Гаррет быстро соображал.
— Я думал о транспорте. Моя машина у дома Гарри. У вас есть?
Фаулер изогнул бровь.
— Да, конечно. В Америке человек без машины — калека. Вы собираетесь навестить людей из этого списка?
— Возьмите конфетку. — Гаррет вернул дежурной папки. — Спасибо, Беллфлауэр. Я кончил. Я у вас в долгу.
5
Родители Строды по-прежнему жили в округе Марин. Гаррет почти хотел, чтобы это было не так, чтобы он не смог их найти.
При упоминании о сыне на лице миссис Сары Строды отразилась боль.
— Вы хотите поговорить о Кристофере?
Только что Гаррет восхищался ее моложавостью, блестевшим в глазах юмором. Она вернула ему удостоверение и выслушала объяснение, что он временно прикомандирован к полиции Сан-Франциско и проходит курс обучения для полицейских маленьких городов. Теперь юмор исчез, прожитые годы тяжело отразились на лице.
— Нет. — Она покачала головой. — Я не хочу говорить о нем. Я читала ваши книги, мистер Фаулер. Они мне нравятся, только ваш герой пользуется людьми, как дешевыми и легко заменимыми орудиями. Я не хочу, чтобы мой сын появился в одной из ваших книг.
— Он не появится, — сказал Гаррет. — Это не имеет отношения к вашему сыну, нас интересуют люди, которых он знал.
Миссис Строда прикусила губу.
— Входите. — Она вошла в неоиспанский дом, шире раскрыла резную дверь, хотя по ее выражению было видно, что она с радостью захлопнула бы дверь перед ними. — Я предпочитаю свежий воздух. — И она провела их на выходящий на залив балкон, облокотилась на перила, стоя спиной к ним, пальцы ее, сжимающие чугун перил, побелели.
Гаррет сел на стул красного дерева.
— Простите за беспокойство. Я не стал бы вас тревожить, но у нас важное дело.
Не оборачиваясь, она ответила:
— Прошло десять лет. Вы можете подумать, что я кончила горевать или по крайней мере привыкла. Ничего подобного, все как будто произошло вчера, и я по-прежнему не понимаю, почему! Ему было двадцать четыре года, вся жизнь впереди, а он… — Она резко повернулась. — Что вы хотите узнать?
Он ненавидел себя за то, что открывает старые раны.
— Мне нужны имена людей, с которыми он регулярно встречался перед смертью.
Она нащупала стул и тоже села.
— Не знаю, кто были его друзья. За последние два года Кристофер стал совершенно чужим человеком.
Он хотел возразить. Что-то она должна знать! Хоть одно имя! Он старался говорить спокойно и терпеливо.
— Постарайтесь вспомнить.
Вряд ли она его слышала. Пальцы ее были тесно сплетены.
— Хотела бы я найти эту женщину и спросить, что она с ним сделала.
Волосы на шее Гаррета встали дыбом. Краем глаза он заметил, как сузились глаза Фаулера.
— Что за женщину?
Она покачала головой.
— Он встретил ее в Европе в год окончания колледжа и до поступления в медицинскую школу. Когда он изменился.
— Вы знаете ее имя?
— Нет. Он никогда не говорил о ней. Мы только узнали от его друзей, что в Италии он попал в серьезную автомобильную катастрофу и умер бы, если бы ехавшая с ним женщина не дала ему свою кровь и тем спасла ему жизнь. Мы его расспрашивали, но он отвечал, что не хочет о ней говорить. — Она с трудом передохнула. — В течение месяцев он все меньше и меньше разговаривал с нами. Бросил медицинскую школу, перестал встречаться с друзьями… уходил от нас с каждым днем все дальше, пока… — Она резко отвернулась.
Гаррет старался сохранить на лице отсутствие выражения. Пока расширяющаяся пропасть между Стродой и человечеством не стала невыносимой. Прыжок с моста принес конец его боли.
— Мы думали, это наркотики, — сказала миссис Строда, — хотя он это всегда отрицал. И, наверно, был прав. Вскрытие не нашло никаких следов. Она снова повернулась к ним. — Кто эти люди, которых вы ищете? Могут они быть виновны в том, что произошло с ним?
Если бы только он мог сказать ей. Но только это принесло бы еще большую боль.
— Не могу вам много о них сказать, но не они причина смерти вашего сына.
Она перевела дыхание.
— Хорошо. Поэтому я не испытываю вины, что не могу вам помочь.
— Может, кто-нибудь из ваших дочерей что-нибудь знает, — предположил Фаулер.
Миссис Строда застыла.
— Нет! Не нужно снова! Элисон тогда было только пятнадцать. Как она могла знать его друзей?
— Миссис Строда, нам очень важно найти этих людей, — сказал Гаррет.
Фаулер кивнул.
— От этого зависит жизнь… сыновей и дочерей других матерей.
У миссис Строды перехватило дыхание.
— Фаулер! — рявкнул Гаррет.
Но миссис Строда покачала головой.
— Нет, он прав. Я дам вам адреса и телефонные номера девочек. — Она встала и исчезла в доме.
Гаррет повернулся к Фаулеру.
— Дешевый трюк!
Писатель улыбнулся.
— Но эффективный.
— Цель оправдывает средства? — ядовито спросил Гаррет.
Улыбка исчезла.
— Не бросайте камни, старина. Я заметил, что вы не против обмана и манипуляций, когда это соответствует вашим целям.
Гаррет раскрыл рот, закрыл его. Он скажет, что действует во имя истины, что старается никому не причинять боль? Оправдания. Он не может отрицать обман.
Появилась миссис Строда с листком бумаги. Она протянула его Гаррету.
— В это время дня Джейнис на работе. Я включила и ее рабочий адрес.
Фаулер через плечо Гаррета посмотрел на листок.
— Ваша дочь Элисон в Стэнфордской медицинской школе. Пошла по стопам брата?
— По его следам — более точно. — Годы и горе видны были в глазах миссис Строды. — Элисон готовится быть психиатром. Доброго дня, джентльмены.
6
Гаррет не назвал бы этот день добрым: он напрасно открыл старые раны трех человек. Ни Элисон Строда, ни Джейнис Строда Меер, работавшая в кризисном центре неподалеку от университетского городка Сан-Франциско, не сказали больше матери. Может, повезет с Томасом Боденхаузеном. В полицейском отчете не содержалось сведений о его близких родственниках.
Боденхаузен работал ночным вахтером. Жилое здание прочной викторианской постройки давало жителям отличный вид на море и на Дворец Изящных Искусств. Но управляющий домом мало что смог сказать. Скептически глядя на Гаррета из дверей своего кабинета, он сказал:
— Боденхаузен? Шесть лет назад? Офицер, я не могу помнить жильца, который жил так давно. — Он смотрел на значок, который Гаррет держал в руке. — А полиция платит вам за обучение?
Вопрос застал Гаррета врасплох. Он не ожидал, что кто-нибудь будет расспрашивать подробности его вымышленной истории.
— Да… расходы оплачиваются. Я думаю, вы вспомните этого жильца, мистер Катао. Он…
— А кто вам платит?
Гаррета жгло нетерпение. У него нет на это времени, он должен найти Ирину! Черт возьми! Если бы рядом не было Фаулера, он использовал бы гипноз.
— Мой департамент, конечно. Насчет мистера Боденхаузена…
Брови управляющего взлетели вверх.
— Город платит двоим лишним офицерам?
Кто этот ублюдок? Член бюджетного совета? Гаррет боролся с желанием снять очки и посмотреть Катао в глаза.
— Нет. Платит департамент, который направил меня сюда. Ну, а теперь нельзя ли поговорить о Томасе Боденхаузене?
Катао развел руками.
— Я уже вам сказал. Я его не помню.
Гаррет раздраженно вздохнул.
— Он умер, мистер Катао. Вы должны это помнить… пожар и взрыв на строительстве. Летящий кусок металла снес голову ночному вахтеру.
— О! — Судя по выражению лица, управляющий вспомнил. — Тот самый? Да, я помню этого парня, хотя вряд ли много вам скажу. Он работал здесь пятнадцать лет, начал задолго до того, как я стал управляющим, и был хорошим жильцом: спокойным, всегда вовремя платил за квартиру, содержал ее в порядке. Ну, а в чем дело? Я слышал, что пожар и взрыв были несчастным случаем.
Гаррет открыл рот, собираясь ответить, но Фаулер опередил его:
— Я собираюсь в своей книге представить его саботажем.
Катао, сузив глаза, впервые устремил взгляд на Фаулера.
— В вашей книге? Вы не по обмену из Скотленд-Ярда?
Несмотря на напряженность ситуации, Гаррет с трудом подавил улыбку. На лице Фаулера было выражение невинного удивления.
— Мы произвели на вас такое впечатление? Мне ужасно жаль. Нет, я писатель. Офицер Микаэлян представил меня как Джулиана Фаулера, но мое полное имя Джулиан Грэм Фаулер. Полиция Сан-Франциско помогает мне в моем исследовании, и офицер Микаэлян…
Глаза управляющего широко раскрылись.
— Грэм Фаулер? Автор «Полуночной бригады» и «Гамбита Винтера»?
Фаулер потер свой нос.
— Хоть и рискую услышать, что вы считаете их вздором, должен признать: это мои книги, да.
— Вы шутите? — Управляющий улыбался. — Этот ваш Дейн Винтер хорош. А вы читали эти книги? — спросил он Гаррета.
— Не эти две. — Уклончивый ответ помог не признаваться, что он не читал ни одной книги Фаулера.
Управляющий покачал головой.
— Прочтите. Ему за пятьдесят, и детишки из английской Интеллидженс Сервис говорят, что он уже устарел, но он их всех обходит. И не позволяет им себя опережать. Когда достигнете нашего возраста, сможете для перемены оценить и такого героя. Эй, а что же мы стоим в прихожей? Входите, мистер Фаулер. — Он направился в гостиную. В ней пахло трубочным табаком.
— Приятно слышать, что моих героев ценят. — Фаулер подошел к окну. — Какой прекрасный вид на залив. Вы уверены, что не можете нам помочь с Боденхаузеном?
Лоб управляющего сморщился.
— Черт возьми, я бы хотел помочь. Но я его не знал.
— Вы говорите, что он хорошо присматривал за квартирой, — сказал Гаррет. — Звучит так, будто вы бывали в ней.
— Да, время от времени, когда нужно было что-нибудь починить.
— Кто-нибудь еще там бывал? Или, может, вы знаете его друзей среди жильцов.
Морщины на лбу углубились.
— Кейн Манзаро, мне кажется. Однажды, когда я был в его квартире, он рассказывал жене о том, что разыгрывал с Боденхаузеном одно из сражений гражданской войны.
— Боденхаузен был любитель военных игр? — спросил Фаулер.
— Больше того. — Катао улыбнулся. — Его комната, в которой он разложил на полу военные карты, выглядела как музей. На стенах мушкеты, и шпаги, и ружья времен гражданской войны. Даже мундиры у него были — времен революции и гражданской войны. Он мне говорил, что получил их от предков.
Вероятно, Боденхаузен сам их носил когда-то, подумал Гаррет.
— У него было письмо; он говорил, что оно подписано Джорджем Вашингтоном; в нем давалась свобода его предку, который был рабом в Маунт Верноне. Не знаю, можно ли этому верить, но звучит здорово!
Письмо, подписанное Джорджем Вашингтоном! Гаррет затаил дыхание. Письмо и другие реликвии — бесценное наследие. К кому перешло имущество Боденхаузена? К другу, который может оценить его? Может, другому вампиру?
— Мистер Катао, а что стало с имуществом Боденхаузена после его смерти?
Катао мигнул.
— Забрали его душеприказчики, разумеется.
— Душеприказчики? А кто они?
— Не помню. — Он закатил глаза, а Гаррет нахмурился. — Боже, вы думаете, у меня фотографическая память? Я видел это название шесть лет назад, когда тот парень показал мне подписанное Боденхаузеном письмо. Какой-то музей или что-то был его душеприказчиком.
— Музей? — Гаррет нахмурился. — Местный?
— Не знаю. Вероятно, нет. Я не узнал название. Эй, да я на него не обратил внимания. Все было по закону, я отдал вещи Боденхаузена и забыл об этом.
У Гаррета заболела голова.
— Естественно, — устало сказал он. Не знает. Не помнит. Не обратил внимания. Забыл. Все снова и снова те же преграды. — Но хоть что-нибудь вы помните? На кого был похож этот человек? Что было на его машине?
— Я помню его машину.
— Что помните?
Катао улыбнулся.
— На табличке с номером было название музея. Я еще подумал, что музей, должно быть, неплохо платит, потому что парень ездил на BMW.
Волосы на всем теле Гаррета встали дыбом. Удача, сука, я тебя люблю!
— Этот парень — лет сорока, среднего роста и веса, седеющие волосы, усы, очки?
— Насчет усов и очков я не уверен. — Управляющий сморщил лоб в усилиях припомнить. — Но остальное верно. Как…
— Спасибо, мистер Катао. — Гаррет направился к выходу. — Простите, что побеспокоили вас. Добрый день.
У машины он нетерпеливо ждал, пока подойдет Фаулер. За имуществом Боденхаузена приходил Холл. Сколько человек в Сан-Франциско ездят на BMW с табличкой, которую можно принять за название музея? Фонд Фило. Получается, что уже четыре человека связаны с этой организацией: Ирина, Холл, Боденхаузен и Коринна Барлоу… двое из них связаны с убийством, трое вампиры. Слишком много для совпадения. Следует заняться этим фондом Фило.
Фаулер открыл дверцу.
— Привет, привет. Что-то из его слов поставило на место часть головоломки?
Рано или поздно писателю придется что-то сказать, но не сейчас.
— Может быть. — Гаррет сел в машину и откинулся, на несколько минут сдавшись давлению дневного света.
— Может быть? — повторил Фаулер. — Вы прекрасно знаете, что да. Вы описали Холла. Ну, так какая же связь?
Может, стоит побольше довериться Фаулеру?
— Это был Холл. Связь — фонд Фило. Но так как Гарри и компания тоже рано или поздно придут к этому, знакомясь с адресной книгой Холла, мы не можем прямо отправляться туда. — Гаррет закрыл глаза. — Поезжайте на Юнион-стрит. Придумаем что-нибудь по пути.
7
От соседних викторианских домов здание фонда отличали только занавеси на окнах вместо коммерческих витрин и скромная медная табличка у двери, к которой вела небольшая кирпичная лестница. На табличке надпись «Фонд Фило». Ниже: «Звонить!»
Гаррет нажал кнопку звонка.
Минуту спустя дверь отворила стройная молодая женщина; модное платье и пышная прическа делали ее похожей на манекенщицу. Вместе с нею из дома вырвался смешанный запах корицы и гвоздики.
— Добрый день. Чем я могу… — Она смолкла, глядя мимо писателя на Гаррета.
Желудок у него свело. Она узнала, кто он! Если что-нибудь скажет в присутствии Фаулера…
Но она сказала только:
— Пожалуйста, входите.
Гаррет пошел вслед за ней и Фаулером, чувствуя, будто идет по минному полю.
Судя по внутреннему убранству дома, фонд Фило, несмотря на свой некоммерческий статус, не испытывает недостатка в средствах. Гаррет невольно сравнивал дешевую мебель и плакаты на стенах кризис-центра, в котором работает Строда, с толстыми коврами, кожаными креслами, современными скульптурами и оригиналами картин в приемной фонда. Острый запах стал еще заметней, он совершенно перекрыл запах крови.
Молодая женщина села за стол, отделанный хромом и стеклом. На табличке гравировка: «Мереса Ранни».
— Чем могу быть полезна, мистер?..
Фаулер улыбнулся ей.
— Уорвик. Ричард Уорвик. Несколько лет назад в вашей организации работала моя знакомая. Я оказался в вашем городе и решил разыскать ее. Коринна Барлоу.
Пока Фаулер разговаривал с дежурной, Гаррет принялся бродить по комнате, стараясь выглядеть просто любопытствующим, постоял у окна, коснулся скульптуры, рассматривал картины и все время украдкой изучал дом.
— Коринна Барлоу? — Дежурная нахмурилась. — Простите, но я ее не знаю. А что она здесь делала?
В задней стене большой камин и дверь рядом с ним. Ничто не показывало, что может находиться за дверью. Гаррет вспомнил двойные скользящие двери в прихожей. Вероятно, ведут в то же помещение, что и эта дверь. Что там, за ней? Административные помещения?
— Коринна работает с компьютерами, — сказал Фаулер.
Об этом было случайное упоминание в отчете о деле.
Гаррет смотрел на дверь в прихожей. За ней виднелось начало лестницы. Но что наверху?
Дежурная нахмурилась сильней. Она покачала головой.
— Простите. Боюсь, что… — Тут у нее перехватило дыхание. — Я вспомнила! Англичанка. Я о ней совершенно забыла, она так недолго тут работала.
— Ее уволили? Черт возьми! — Фаулер прекрасно разыграл разочарование. — Не знаете, куда она ушла?
— Ее не уволили. — Красивое лицо женщины приняло сочувственное выражение. — Мне жаль сообщать вам об этом. Она погибла в автокатастрофе через пару недель после приезда.
Фаулер изобразил шок и горе с мастерством профессионального актера.
— Черт возьми! — говорил он с трудом. Потом слегка улыбнулся. — Ну, спасибо. Простите за беспокойство. — И он направился в прихожую.
Гаррет переместился так, чтобы, глядя на него, дежурная не видела прихожую.
Она с удивлением смотрела на него.
— Разве вы не с тем джентльменом?
— Нет, мы только столкнулись на лестнице у входа. Я Алан Оснер.
Передняя дверь открылась и закрылась. Фаулер скользнул мимо нее и направился в глубь дома.
— Я остановился у Леонарда Холла… Простите, — торопливо добавил он, видя, как ее глаза наполнились слезами. — Я не хотел вас расстраивать. — Про себя он с удовлетворением отметил ее реакцию. Здесь Холла хорошо знали… очень хорошо.
— Все в порядке, — она порылась в ящике стола. — Уже прошло.
— Вы знали Леонарда?
— Он был президентом нашего филиала. — Она извлекла из ящика платок. Осторожно промокнула глаза и с помощью маленького зеркальца из того же ящика осмотрела нанесенный ущерб. — Это ужасно… а кого вы ищете, мистер Оснер?
Фаулер начал подниматься по лестнице на второй этаж.
— Мисс Ирину Руденко. Экономка Леонарда сказала, что я могу найти ее здесь.
В начале лестницы Фаулер посмотрел на Гаррета, потом продолжил подъем.
— Простите, — сказала дежурная. — Мисс Руденко сейчас здесь нет. Не хотите ли оставить ей записку?
— Нет, я бы хотел встретиться с ней лично. — Он заставлял себя говорить небрежно. — У вас есть ее телефон?
— Я не могу давать такую информацию, сэр.
Гаррет небрежно снял очки.
Такие невероятно голубые глаза — должно быть, результат специальных контактных линз. Но величина и глубина их принадлежат ей, и на мгновение Гаррет задумался, может ли вампир быть пойманным глазами жертвы. Он заставил себя не заглядывать глубоко в эти омуты.
Ошибка. На ее длинной шее заметно бился пульс. Мучительный запах ее крови долетел до него, перекрыв острый аромат пряностей. Голод вспыхнул с новой силой. Она тоже смотрела ему в глаза, как будто узнавала его. Его жгло предчувствие… она в его руках, покорная, несопротивляющаяся, ее пульс бьется у него под губами, он нащупает его языком… и почувствует изысканный соленый вкус крови. Он двинулся через стол к ней.
В ушах его прозвенел смех — издевательский смех Лейн.
Гаррет с ужасом пришел в себя. Отпрыгнув, он торопливо надел очки и сунул руки в карманы, чтобы унять их дрожь. Попытался говорить спокойно.
— Может, Ирина зайдет позже?
Дежурная смотрела на него с выражением только что проснувшегося человека, который пытается сориентироваться.
— Я… не знаю. Мистер Холл поручает… поручал ей управление этим помещением, потому что ее мать работает в фонде в Женеве, но так как она здесь все же не работает, мы никогда не знаем… — Она немного поколебалась, потом улыбнулась. — Ну, я вам скажу.
Волосы у него на шее зашевелились.
— Почему именно мне?
Она ослепительно улыбнулась.
— Конечно, из-за вашей ауры. Здесь почему-то в основном бывают люди с черной аурой. Понимаете, у меня свойство видеть ауру. Я обычно не говорю об этом: люди смеются или начинают нервничать, будто я могу прочитать их мысли. Но те, что работают в организации, не возражают. Миссис Кейн, секретарь мистера Холла, даже сказала, что именно из-за этого меня приняли. Обычно я вижу черную ауру вокруг умирающих, но ваша аура не такая. Она… яркая, если это имеет смысл… очень насыщенная, напряженно-черная. Очень редкая. Такая же у мисс Руденко. И еще у техника, который работает по ночам в банке крови. Англичанка, которую искал тот джентльмен, тоже имела такую ауру.
Гаррет медленно выдохнул. Должно быть, это и есть та связь, на которую намекали Рики и экономка Холла. Он вспомнил кровь в холодильнике Холла. Сколько крови, собранной фондом Фило, не попадает в больницы?
— Вы думаете, это наследственное? — спросила дежурная. — Может, вы ее родственник.
Голод по-прежнему грыз его. Гаррет избегал смотреть на ее горло.
— Да, мы кровно связаны. Вы хотели что-то сказать мне об Ирине.
— О, да. Она приходит по вечерам, вероятно, устав бродить по городу. Мы тогда закрываемся, конечно, кроме банка крови. — Она указала на потолок. — Когда придете снова, сошлитесь на Мересу.
В прихожей Фаулер быстро спустился по лестнице и скользнул в дверь. Входная дверь открылась и закрылась, мгновение спустя Фаулер торопливо вошел.
— Прошу прощения, но…
Дежурная напряглась.
— Как вы сюда попали. Наружная дверь закрыта изнутри.
— Правда? Наверно, ее забыли закрыть за мной. Кстати, я пришел сообщить этому джентльмену, что его машина сорвалась с тормоза и скользит вдоль обочины. Мне кажется, вам нужно выйти. Немедленно!
Гаррет понял его.
— Дьявол! — Он побежал к двери. — Гарри и компания? — на бегу спросил он у Фаулера.
— Именно. Я заметил их сверху в окно.
— Далеко?
— С полквартала.
Так близко? Стоит выйти на тротуар, и они увидят. Но что же делать? Он отчаянно оглядывался. Дверь за ними закрыли.
Ему на глаза попала щель между этим и соседним зданием.
Фаулер проследил направление его взгляда.
— Вы шутите! Только тень протиснется здесь.
И правда, узко. Но с каждой минутой Гарри и Джиримонте приближались. Гаррет уже видел их. Они разговаривали друг с другом, держа в руках раскрытые блокноты, но стоит им поднять голову, и они его увидят.
Гаррет соскочил со ступенек и нырнул в щель между зданиями. Тесно. Фаулеру придется еще хуже. Но он каким-то образом тоже протиснулся в щель.
— Боже благослови адреналин, который делает ниже все изгороди, облегчает шаги и расширяет даже ушко иголки перед отчаявшимся человеком, — Фаулер тяжело дышал. Он смахнул прилипшую к пиджаку паутину. — Я надеюсь, это не зря. Трачу ли я напрасно дыхание, спрашивая, кто такая Руденко?
Гаррет мигнул.
— По вашей реакции в прихожей я решил, что вы ее знаете.
— Не ее. — Фаулер покачал головой. — Мейда упоминала полячку, по имени Ирина Родек, и мне показалось вначале, что вы произносите ее имя. Он вопросительно приподнял бровь. — Это уже четвертое имя, которое вы извлекаете из воздуха.
— Не совсем. — Осторожней, Микаэлян! Они пошли по переулку к улице. — Это та женщина, которая расспрашивала Холла о Лейн. Ее имя упоминала экономка.
Писатель недоверчиво смотрел на него.
— Либо вы свихнулись, либо я. Если все это как-то связано логически, я этой связи не вижу.
— Боюсь, не логика, просто ирландское счастье. — Гаррет сухо улыбнулся. — Что вы узнали об остальной части дома?
— Справедливо, что человек может пройти всюду, если делает вид, что знает, что ему нужно. Никто не усомнился в моем рассказе о необходимости осмотреть копировальные машины. К счастью, я кое-что о них знаю: приходится время от времени возиться с собственной. Я поболтал с секретаршей на втором этаже, с техниками по медицинской аппаратуре и с оператором компьютеров на первом этаже. Никто их них не слышал о Лейн Барбер, не видел высокую рыжеволосую женщину, похожую на Барбер, в фонде. А что сказала дежурная?
— Я только спросил ее о Руденко. Я не мог рисковать: ведь Гарри и Джиримонте будут расспрашивать ее о Лейн Барбер.
Фаулер вздохнул.
— Вы правы. Ну и что, сказала она вам, где найти Руденко?
Гаррет покачал головой.
— Я думаю, она знает, но не говорит.
— Не говорит?! — Фаулер остановился и повернулся. — И вы не нажали на нее?
Он вспомнил, что чуть не случилось с ним во время разговора.
— Нет.
— Боже! Да как же вы собираетесь узнавать что-нибудь? Это чудовище убивает людей, вас обвиняют, а вы спокойно уходите от источника сведений!
Почему он так рассердился?
— Эй! Спокойней! Вы говорите так, будто обвиняют вас.
— А вы слишком спокойны! — выпалил Фаулер. Глаза его сузились. — Вы хотите найти ее? Неужели вам все равно, что она посадит вас на скамью подсудимых и, может, даже повесит?
— В этом штате пользуются ядовитым газом. — Единственный правильный способ убить его — повесить, чтобы при этом сломалась шея.
Фаулер поднял руки, будто собирался схватить его за горло, но, не коснувшись Гаррета, он остановился, мигнул и попятился.
— Боже! Простите. Не знаю, что за дьявол овладел мной. Я отождествил себя с вами, вероятно… как я поступаю со своими персонажами. Простите.
Гаррет рассматривал его.
— Ничего. Дежурная сказала мне, что Руденко приходит по вечерам. Я собираюсь подстеречь ее. Вы, должно быть, умираете с голоду. Давайте поедим чего-нибудь и поедем на Брайант-стрит, чтобы быть там раньше Гарри.
8
Гарри и Джиримонте появились в отделе после пяти. Гарри направился к кофейнику. Джиримонте села на свое место, положила ноги на стол и закурила сигару. Пуская дым, она разглядывала Гаррета и Фаулера, которые сидели за столом Гарри с делами Моссмана и Адейра.
— Вы двое не выглядите довольными. Где вы были весь день?
— Выслеживали мои кошмары, — ответил Гаррет. Справедливо, если вспомнить инцидент с дежурной.
— Посещали «Варвары сегодня» и подобные места?
Гаррет отхлебнул чай. Когда они с Гарри играют в плохого полицейского — хорошего полицейского, ей очень удается роль плохого. В словах ее звучало обвинение.
— Что, опять кого-то убили сегодня?
Она выпустила дым.
— Нервничаете, Микаэлян. Но вы не ответили на вопрос.
— Ага! Это допрос?
Фаулер захлопнул дело Адейра.
— Что за детство? Я отвечу на ваш вопрос. Да, мы побывали в этом клубе, и в этом переулке, и в баре Джека Тара, на Фэрмонт, и еще в полдесятке мест, связанных с этим делом. Выпили кофе на площади Джирарделли и навестили книжный магазин, где я купил кое-что в подарок. — Он взял со стола три книги.
Фаулер заметил магазин «Бук Циркус», когда они обходили квартал, чтобы вернуться к машине, и затащил туда Гаррета.
— Назовите это профессиональным любопытством или тщеславием. — Он улыбнулся Гаррету. — Мне хочется посмотреть, какие из моих книг у них есть.
Войдя и оглядываясь, Гаррет подумал, что вряд ли они это узнают. Магазин занимал три дома, соединенные дверями, пробитыми через общие стены. Все пространство заполняли книжные полки от пола до потолка, даже в проходах, на лестницах и под окнами. В центре большого помещения стояли заваленные книгами столы и вращающиеся стеллажи. От огромного количества книг у Гаррета закружилась голова.
Они осматривались, думая, с чего начать. Подошел продавец.
— Вы ищете что-нибудь особое?
— Книги Грэма Фаулера, — сказал Фаулер.
Продавец кивнул.
— Это тайны и триллеры. Вверх по лестнице и последняя дверь направо. В той же комнате книги в мягких переплетах. Если вы собираете Фаулера, взгляните на английские издания. Его романы ужасов у нас никогда не печатались. Пройдите в дверь налево, через комнату, через следующую дверь и вверх по лестнице. Первая дверь.
Они побывали в обеих комнатах. Рассматривая английские издания, Фаулер сморщился.
— Боже, да у них все есть. Врачи хоронят свои ошибки, юристы спорят о них, политики их отрицают, но грехи юности писателя вечно преследуют его на книжных полках.
Гаррет просмотрел названия. Одни, как «Игры в тени» и «Гамбит Винтера» звучали типично для шпионских триллеров, в других можно было угадать романы ужасов: «Ночная клятва», «Волчья луна», «Голые кости».
— А что это за грехи?
— Думаете, я настолько рехнулся, чтобы сказать вам?
Гаррет протянул руку к книге под названием «Кровавый лабиринт».
Фаулер удержал его руку.
— Думаете, зря американские издатели не покупали мои ужасы? Если хотите мою книгу, позвольте я сам выберу.
Теперь Джиримонте протянула длинную руку к книгам, отобранным Фаулером.
— «Человек, путешествовавший с убийством». «Хорошее место для смерти». «Дикость воров». Последнюю я читала, и еще кое-что. Неплохо, хотя вас явно тянет к высоким длинноногим женщинам. — Она взглянула на ярлычок, который прилепили в кассе на книги. — «Бук Циркус», Юнион-стрит. Стряхнула пепел с сигары. — Довольно далеко. Возвращаясь с Северного Берега, удобнее побывать в «Огнях Города».
Гаррет заметил, что Гарри с самого появления ничего не говорил, только налил себе кофе без сахара и молока, подошел и молча пил его, прислушиваясь. У Гаррета свело внутренности. Он по пальцам мог перечислить случаи, когда Гарри пил черный кофе.
Гаррет оглянулся на Гарри.
С непроницаемым выражением Гарри сказал:
— Но Юнион-стрит рядом с фондом Фило.
Комок внутри стал больше.
— С каким фондом? — спросил Фаулер.
— С фондом Фило, где вы побывали сегодня под вымышленными именами и расспрашивали о дочери подруги Холла и о работнице, которая умерла несколько лет назад.
— Правда?
Гаррет мигнул. Заткнитесь, Фаулер; вы только ухудшаете положение!
— Кончайте! — Джиримонте с громом пистолетного выстрела ударила книгами о стол; на звук обернулись все детективы, а Серрато выглянул из своего кабинета. — Когда мы там были, вошла секретарша и спросила, не ушел ли еще человек, ремонтирующий копировальную технику. Дежурная ничего о таком не знала. Секретарша описала его: высокий хорошо одетый англичанин, сказала она, и дежурная сказала:
— Я его помню, но он не ремонтирует копировальные машины. Где вы его видели? Я ему сказала, что Коринна Барлоу умерла, и он вышел из здания… но потом вернулся и сказал тощему светловолосому парню в защитных очках, что у того машина скользит вниз по холму. — Итак, тощий светловолосый парень в защитных очках и высокий англичанин. — Джиримонте смотрела на Гаррета. Его окружал запах ее сигары.
— Такананда! — Голос Серрато хлестнул, словно бич. — Все четверо в мой кабинет!
Они шли под взглядами всего отдела. Гаррет держался прямо, высоко подняв подбородок.
Когда дверь за ними закрылась, Серрато показал на стулья, сам сел на край стола и сузившимися глазами осмотрел их одного за другим.
— Ну, ладно, Такананда, рассказывайте.
Гарри прикончил кофе и поставил чашку на стол. Лишенным выражения голосом он сказал:
— Мы просматривали адресную книгу Холла в поисках адресов его знакомых. Там был записан номер фонда Фило. Оказалось, он был президентом филиала этого фонда.
— О секретарше и ремонтнике копировальной техники я уже слышал. Что еще?
— Поскольку ситуация показалась нам подозрительной, мы с инспектором Джиримонте принялись опрашивать всех служащих в здании. По их словам, пока «ремонтник» осматривал машины, он разговаривал, задавал вопросы о своей «подруге», высокой рыжеволосой женщине по имени Барбер.
— Что делал в это время второй?
— Отвлекал дежурную разговорами о дочери важной шишки фонда из Женевы, чтобы дежурная не заметила, что англичанин не вышел из здания, — сказала Джиримонте. — Мы решили, что вопросы задавал англичанин потому, — она кивнула в сторону Фаулера и Гаррета, — что на выбор с кем из них будут говорить охотнее?
Гаррет прикусил губу. Если повезет, они так и не догадаются, что вопросы Фаулера о Лейн не имеют значения, а вот его вопросы об Ирине имеют.
Серрато встал и прошел к своему стулу. Сев, он наклонился вперед.
— Вам понравилось играть в детектива, мистер Фаулер?
Фаулер холодно взглянул на него.
— Предположим, я не признаю, что был там.
— Мы пригласим дежурную, чтобы она взглянула на вас.
Фаулер нахмурился.
— Лейтенант, не вижу, что предосудительного мы сделали. Просто помогали…
— Помогали. — Серрато еще больше наклонился вперед. — Когда ваш статус изменился от наблюдателя в следователи?
Фаулер напрягся.
— И как это вы не видите ничего предосудительного в помощи человеку, который связан с тремя убийствами, который ведет недозволенное расследование, пытаясь сохранить его в тайне?
Фаулер смотрел на стену за Серрато.
Лейтенант снова сел прямо.
— Итак… я надеюсь, вы узнали все необходимое для своей книги, потому что… — голос его стал ледяным, — этот маленький розыгрыш стоил вам всех привилегий в этом отделе.
Фаулер сжал губы.
— Сомневаюсь, чтобы вы говорили от всего отдела, лейтенант. Я поговорю об этом с вашими начальниками.
— Прекрасно. Поговорите. — Серрато улыбнулся. — А я расскажу им, как вы проводили расследование и пользовались нашим гостеприимством.
Гнев в глазах Фаулера погас.
— Нет. В этом… не будет необходимости. — Взглянув на Гаррета, он сморщился. — Простите. Хорошая была попытка. Надеюсь, вы на меня не злитесь, лейтенант. — Он протянул над столом руку.
Лейтенант не заметил ее.
— До свидания, мистер Фаулер.
Фаулер пожал плечами.
— До свидания, лейтенант.
Когда дверь за писателем закрылась, Серрато повернулся к Гаррету. На лице его было мрачное выражение.
Гаррет и так сидел, выпрямившись, как доска. Ему трудно стало дышать. Воздух, насыщенный запахом крови и сигарным дымом, душил его. Но по крайней мере страх не давал ему ощущать голод: страх не перед словами Серрато, а перед тем, что думает и видит Гарри. Его прежний партнер не сумел за непроницаемым выражением скрыть боль и гнев. И Гаррету нечего сказать в свою защиту. Он нарушил свое обещание. Он солгал утром относительно своих планов на день. Лгал и только что. Промолчал, где они были с Фаулером. Хуже того, он солгал Гарри.
Сегодня «Ай Кинг» не попал в цель. Опасность грозила не лично ему, а его отношениям с людьми, которые ему дороги. Он уничтожает доверие, разрушает последние нити дружбы. Смех Лейн прозвучал в его сознании. Этот твой драгоценный мост не сгорит, любимый. Я думаю, ты его просто взорвешь.
— Я вас предупреждал, Микаэлян, — сказал Серрато.
Гаррет не поднимал глаз.
— Да, сэр.
— Снимите эти проклятые очки! Я устал смотреть на свое отражение, когда говорю с вами.
Гаррет медленно снял очки. Ему в глаза ударил свет. Он мигнул. Логика говорила, что очки не уменьшают тяжесть дня. Но он ничего не мог поделать. Стиснул зубы.
— И смотрите на меня. Я хочу видеть ваши глаза.
Гаррет уставился в точку за ухом лейтенанта. Не имеет смысла гипнотизировать лейтенанта, если два свидетеля будут удивляться внезапному изменению его отношения.
Серрато наклонился вперед, облокотившись на стол. В голосе его звенела сталь.
— А теперь говорите. Объясняйтесь. Скажите, почему мне нельзя считать вас подозреваемым в убийствах и арестовать.
Жжение в горле мешало Гаррету говорить, особенно спокойно.
— Потому что у вас нет никаких доказательств, нет свидетелей, даже косвенных улик, которые связали бы меня с тремя убийствами. Больше того, убийца работал неуклюже. Если бы я смог так незаметно проникнуть в дом Холла, разве я бы оставил следы пыток? Разве стал бы убивать людей в обстоятельствах, которые заставят заподозрить меня?
Даже Джиримонте не опровергнет это.
Серрато поджал губы.
— Итак… возникает вопрос, что нам с вами делать. Вздор насчет Одинокого Волка Микаэляна кончен! Прекращен! Отменен! — Он подчеркивал свои слова взмахами руки. — Я не могу отослать вас назад в Канзас — даже если бы вы согласились. Если неопровержимых улик и нет, то слишком много обстоятельств заставляют насторожиться.
— Я не уеду. Пока все не прояснится. — Гаррет сгибал и разгибал дужки очков.
Джиримонте погасила сигару в большой пепельнице на столе лейтенанта.
— Если бы вы на самом деле хотели распутать это дело, вы бы работали с нами, поделились бы с нами всеми сведениями, а не скрывали их от нас.
Как ответить без дальнейшей лжи? Он снова надел очки.
— Мне нечего вам сказать. — Так, чтобы не выдать себя.
Она фыркнула.
— То есть вы ничего не хотите сказать. Умалчивание и полуправда хорошая стратегия… не вполне ложь и в то же время позволяет избежать правду. Вы отлично ими пользуетесь, у вас большая практика, вы ими пользовались всю жизнь, не правда ли? Точно как моя сестра.
Грудь ему сжало.
— Ваша сестра?
— Она была похожа на вас. Поэтому я вас и распознала. Эти хитрости мне знакомы. Особенно с едой.
Воздух в груди Гаррета окаменел. Она его разоблачила.
— Что значит распознали? — спросил лейтенант.
Бежать невозможно. Некуда. «Ай Кинг» предупреждал, что выхода нет. Гаррет напрягся.
Джиримонте покачала головой.
— Это личное, к нашему случаю не имеет отношения. Но рано или поздно я расскажу, Микаэлян. Эту проблему нужно решить.
Облегчение, которое он почувствовал, услышав первую часть ее ответа Серрато, исчезло, сменилось холодом. Она говорила о сестре в прошедшем времени. Неужели бабушка Дойл ошиблась в цвете глаз смертельно опасной для него женщины?
Джиримонте закурила другую сигару.
— Простите за отвлечение, лейтенант. Вы гадаете, что делать с Микаэляном. Почему бы не назвать его ключевым свидетелем? — Она пустила в сторону Гаррета струю дыма. — Это дает нам законное основание держать его под наблюдением на коротком поводке… и никакой адвокат не докажет, что мы нарушаем его гражданские права.
Брови Серрато взлетели.
— Мысль, достойная будущего шефа. — Он откинулся и сплел пальцы за головой. — Ну, ладно, вы ключевой свидетель, Микаэлян. Есть возражения?
— Разве что-нибудь изменится, если они у меня есть? — горько спросил Гаррет.
— Конечно. Если предпочитаете, чтобы я подыскал обвинение и засадил вас, я пойду вам навстречу. — Когда Гаррет на это ничего не ответил, лейтенант повернулся к Гарри. — Он и так ваш гость, Такананда? Согласны держать его на поводке? Поводок должен быть коротким. Не хочу, чтобы он исчезал из поля вашего зрения.
Гарри пожевал нижнюю губу. Гаррет ждал, что он ответит, что не желает больше иметь ничего общего со своим бывшим партнером. Сейчас, должно быть, он горько сожалеет, что пригласил Гаррета из Канзаса. Но через мгновение Гарри плоским голосом ответил:
— Рассчитывайте на это, сэр. Пока дело не будет кончено, нас будто наручниками скуют.
9
По молчаливому соглашению Гарри и Гаррет вошли в дом, обмениваясь остротами… хотя всю дорогу ехали в напряженном молчании. Но усилия их были потрачены зря. Напряженность лица Лин подсказала Гаррету, что она что-то заподозрила.
Но она не сделала попытки завести разговор, только крепко обняла их обоих и сказала:
— Ваш чай в гостиной. Не вздумайте помогать мне. Садитесь и отдыхайте.
Они молча сели и взяли чашки. Гаррет подумал, что у Лин тоже был тяжелый день. Она забыла добавить в его чай ром, хотя чай Гарри пах ромом. Впрочем, это не имеет значения. По крайней мере теперь он может на самом деле пить чай. Теплый напиток облегчил ощущение голода, хотя и не прогнал его окончательно.
Лин появилась через пять минут.
— Обед готов. Но, Гаррет, дорогой, я надеюсь, ты не возражаешь. Я накрыла тебе на кухне. Мне нужно поговорить с мужем наедине.
Прекрасно. Только запах креветок с рисом, стоявший в кухне, заставил его разрываться между желанием поесть и тошнотой при мысли о том, что будет в его желудком. Но и желание, и тошнота сразу исчезли, как только он увидел, что Лин приготовила ему на столе. Всего лишь его термос и высокий оловянный стакан. И записку.
«Нет смысла готовить для тебя, чтобы ты только ковырялся в тарелке. Ешь то, что хочешь».
Он тяжело опустился на стул. Лин много записок написала ему, но никогда не писала так резко.
Он наполнил стакан из термоса и сидел, попивая кровь, но она казалась невкусной, мертвой. Лин устала от того, что он пренебрегает ее кухней. Гарри больше не верит ему и вместе с Серрато считает, что он убил Холла, Маруску и Графа. Его мост действительно взорван. От него ничего не осталось.
Но были и другие мосты. Он вспомнил текст предсмертной записки Кристофера Строды.
«Я СОБИРАЮСЬ ПРЫГНУТЬ С МОСТА ЗОЛОТЫХ ВОРОТ. ЕСЛИ МОЕ ТЕЛО БУДЕТ НАЙДЕНО, КРЕМИРУЙТЕ ЕГО И РАЗВЕЙТЕ ПЕПЕЛ. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ОТ МЕНЯ НИЧЕГО НЕ ОСТАЛОСЬ. МАМА, ПАПА, ПРОСТИТЕ, ЧТО ТАК ПОСТУПАЮ С ВАМИ. Я ЗНАЮ, ВАМ БУДЕТ БОЛЬНО. ЭТО ИСПОРТИТ ВАМ РОЖДЕСТВО… НО Я НЕ МОГУ ВЫДЕРЖАТЬ ЕЩЕ ОДНУ СЕМЕЙНУЮ ВСТРЕЧУ… ВСЕ ЭТО ВЕСЕЛЬЕ И БЛИЗОСТЬ… И ПИЩУ. ТО, ЧТО Я ДЕЛАЮ, НЕ ВАША ВИНА. И НИЧЬЯ, ДАЖЕ НЕ МЕЛИССЫ. ОН ТОЛЬКО ХОТЕЛА СПАСТИ МНЕ ЖИЗНЬ. НО ПРИВЕЛА МЕНА НА ТУ СТОРОНУ ПРОПАСТИ ОТ ВСЕХ, КОГО Я ЛЮБЛЮ, И ПУТИ НАЗАД НЕТ. А Я НЕ МОГУ ВЫНЕСТИ ОДИНОЧЕСТВА. ПРОЩАЙТЕ».
Гаррет взболтал кровь в стакане. Может, Строда прав. Даже Лейн страшилась одиночества. Сколько вампиров втайне приветствуют кол, даже если корчатся от боли? Сколько, подобно Строде, покончили самоубийством? В смерти Боденхаузена ничто не свидетельствовало, что это не несчастный случай. А вот Коринна Барлоу… Случайно ли она свернула на полосу встречного движения, подвела ли ее привычка к левостороннему движению или это был сознательный акт самоуничтожения?
Лин хлопнула дверью столовой и бросила тарелки в раковину.
— Этот человек! Ему явно плохо, но он ничего мне не говорит и не слушает, что я говорю.
Гаррет застыл. Она попросит его объяснить, что происходит?
— Нет, у тебя я не стану допытываться. Я уверена, что это только ухудшит ситуацию.
Он вздрогнул, глядя на нее.
Она улыбнулась и потрепала его по руке.
— Не бойся. Я не читаю мысли. У тебя все на лице написано. — Она повернулась к раковине и пустила воду. — Конечно, если захочешь с кем-нибудь поговорить, я всегда здесь.
— Я знаю. Спасибо. — Она так хочет помочь, но не понимает, что проблема превышает ее возможности. Он сменил тему. — Гарри показал тебе книгу, которую дал ему Фаулер?
— Да. Об этом он разговаривает. У тебя тоже есть?
Он кивнул и изобразил зевок.
— Устал. Пора в постель. Передай Гарри от меня спокойной ночи.
У себя в комнате он заперся и лег с книгой Фаулера. Это поможет провести время, пока Гарри и Лин не лягут.
Помогло бы, если бы он был способен сосредоточиться. Но он не мог. Снова и снова звучали в его памяти слова Строды. Сколько бы раз Гаррет ни принимался читать, видел он только фигуру на мосту в пародии лебединого нырка. Через час он мог только сказать, что Фаулер весьма точно изобразил ограбление квартиры на втором этаже. Этот человек, очевидно, не раз занимался расследованиями.
Потом появился новый образ… женщина… высокая, рыжеволосая, очаровательная. По шее и рукам Гаррета побежали мурашки. Может, у Фаулера было другое представление, но Гаррет видел перед собой только Лейн.
От Лейн его мысли перешли к Ирине. Где она? Планирует новое убийство?
Послышался стук в дверь.
— Гаррет!
Голос Гарри. Гаррет медленно встал и открыл дверь. Что теперь? Он никогда не видел Гарри в таком замешательстве.
— Что… — начал он и неожиданно замолчал.
Один взгляд на Гарри ответил ему на вопрос. Гарри держал ключ. Он сказал:
— Я… я хотел спросить, не нужно ли тебе в туалет… потому что… черт возьми, Гаррет, прости, но я собираюсь запереть тебя.
Вот до чего дошло его недоверие. Гаррет тупо смотрел на бездонную, без единого моста пропасть между ними. Он удивился своему небрежному тону:
— Понимаю. Давай. До утра.
И закрыл дверь.
Щелкнул замок.
Звук, как ножом, разрубил его самообладание. Гаррет швырнул книгу через комнату и ударил кулаком по столу. Кошелек с мелочью подпрыгнул. Ирина, сука, будь проклята! Будь проклята!
Если у него и были какие-то сомнения относительно планов на ночь, то теперь они исчезли. К дьяволу предупреждение «Ай Кинг» и бабушки. Он должен найти Ирину, и для собственного удовлетворения, и чтобы предотвратить новое убийство. Даже если для него это означает смерть. Лучше это, чем четвертая невинная жертва. Сегодня смерть казалась ему совсем не страшной.
10
На Юнион-стрит было такое движение, что Гаррет решил: пользоваться передней дверью фонда Фило рискованно. Кто-нибудь может его увидеть. Но еще утром он заметил заднюю дверь, выходящую в переулок. Теперь он снова отыскал ее и, предварительно надев перчатки, которые лежали в кармане спортивного костюма, прошел сквозь дверь в здание.
Этим входом, очевидно, пользовались редко. Он уловил только слабый человеческий запах в пыльном воздухе подвала. Картотечные шкафы и открытые полки, уставленные книгами, занимали внешнюю стену длинной узкой комнаты, которая оканчивалась лестницей. В противоположной стене дверь вела в котельную.
За ней еще одна дверь. Она закрыта. Гаррет обнаружил это, пытаясь повернуть ручку. Пройдя сквозь дверь, он оказался в темноте, такой полной, что даже его зрение вампира не могло ему помочь. Но он чувствовал, что находится в обширном помещении, и воздух здесь сухой и застоявшийся. На ощупь он нашел на стене выключатель и повернул его. Брови его поднялись. Большое помещение, занимавшее почти половину этажа здания, оказалось бомбоубежищем, снабженным не только десятком коек и большим запасом продовольствия, достаточным, чтобы прокормить десять человек многие месяцы. Тут оказался и коротковолновой радиоприемник и холодильники с газовым мотором, явно предназначенные для сохранения большого количества крови. Даже сейчас в холодильнике лежали пластиковые пакеты с кровью.
Гаррет подумал, что Фило готов выдержать даже ядерное нападение. Если только не окажется в эпицентре. Но неужели это только на будущее? Оглядывая комнату, он решил, что это идеальное укрытие.
Быстрый осмотр коек и несвежий воздух подсказали ему, что тут давно никого не было. Ни следа пота или духов, ни следа того мускусного запаха, который он помнил по спальне на чердаке дома Холла.
С разочарованным выражением он выключил свет и снова прошел сквозь дверь.
Из подвала лестница вела в прихожую. Приоткрыв дверь и убедившись, что его никто не видит, Гаррет проскользнул в прихожую и стоял, прижавшись к стене, прислушиваясь и принюхиваясь. До него донеслись голоса и смех. Наверху по крайней мере двое, но сильного запаха крови нет. Вряд ли там есть еще кто-то.
Но все же он продолжал двигаться бесшумно. За комнатой дежурной располагался большой, хорошо обставленный кабинет. Кабинет Холла. Гаррет лишь мельком оглядел его и двинулся дальше. Поскольку Холл не появлялся здесь после отъезда Ирины из его дома, в кабинете не может быть ее нового адреса. В глубине дома кухня, слегка переделанная в комнату отдыха персонала. К ней примыкает кабинет с несколькими столами и картотечными шкафами. С ним соединяется еще один кабинет, меньший, чем у Холла, но более роскошно обставленный. На аккуратном столе фотография женщины с двумя детьми между вазой с тюльпанами, ящиком с карточками, как в библиотечном каталоге, и календарем с записями о деловых встречах. Секретарша Холла. Гаррет надеялся, что так. Если Ирина и сказала кому-то, где ее можно найти, то, конечно, секретарше Холла.
Сев за стол, Гаррет взялся за ящик с карточками. Шанс невелик. Но… может, ему повезет.
Он начал перелистывать карточки на букву Р. Ра, Ре, Ру… Руденко. Но на карточке значилась Наталья Руденко из фонда Фило в Женеве, Швейцария. Несомненно, «мать» Ирины. Он посмотрел на календарь с записями. Может, там записан номер.
Гаррет подтащил к себе календарь и перелистнул странички. Среда. Неужели только позавчера обнаружили тело Холла? Ему казалось, что прошла уже вечность.
На странице почти ничего не записано: несколько записей о деловых встречах, сделанных аккуратным четким почерком и перечеркнутых более неуверенной рукой. Но на полях, внизу страницы записан телефонный номер, с запиской, сделанной той же неуверенной рукой и сплошь зачеркнутой. Оставалось что-то вроде «Рейджер».
Гаррет смотрел на номер, прикусив нижнюю губу. То ли, что ему нужно? Он всмотрелся в зачеркнутое слово, но не мог разобрать его. Перевернул страницу, но видны были только линии, которыми зачеркнули слово.
Надпись из двух слов, решил он, снова вернув страничку среды и изучая ее. Начинается как будто с Ш, где-то посредине похоже на прописное П, потом строчное л. Гаррет сосредоточенно думал. Ш… П… л…
Что-то щелкнуло в голове. Он улыбнулся. «Шератон Палас»?
Чем больше он рассматривал запись, тем логичней казалась разгадка. «Шератон Палас» — старый отель, переживший землетрясение 1906 года. Если Ирина давно бывает в Сан-Франциско, это единственное место, которое она помнит из прошлого. А Рейджер, возможно, фамилия, под которой она записалась.
Он огляделся в поисках телефонной книги. Один взгляд на ее страницы должен подтвердить, что это номер отеля.
— Справочник, вероятно, в нижнем правом ящике стола, — прозвучал за ним женский голос.
Гаррет оглянулся в панике, в кровь его хлынул поток адреналина. Как кто-то смог незаметно войти? Он не слышал ничего, не чувствовал никакого запаха.
Но теперь он ощутил запах… сладковатый запах мускуса. И увидел легкую фигуру у закрытой двери в прихожую.
Он смотрел, затаив дыхание. Встретив ее где-нибудь в другом месте, он принял бы ее за шестнадцати-семнадцатилетнюю девушку, особенно в джинсах, модных сапожках и в большом не по размеру свитере. Лейн описывала ее изящной, как дрезденская статуэтка, но в этой маленькой плоскогрудой фигурке с коротко, по-мальчишески остриженных волосах над лицом со славянскими широкими скулами скорее что-то эльфийское. Однако в ее слегка раскосых глазах нет ничего эльфийского… ничего детского. Темнота лишила их цвета, но не выражения; они смотрели на него холодно, оценивающе, подмечая малейшее движение.
И ничего эльфийского не было в направленной на него «беретте».
— Вы Гаррет Микаэлян, я думаю.
Гаррет не мог определить ее акцент. Вероятно, восточноевропейский, но сглаженный.
— А вы Ирина Руденко.
— Конечно. Я вижу, вы смотрите на мою игрушку. — Она помахала револьвером. — Нравится?
— Интересно, что вы собираетесь с ней делать? — Она должна знать, что пули ему не повредят.
— Может быть, застрелить вас, — ответила Ирина. — Заряжено пулями из эбенового дерева.
Снова прилив адреналина. Эбеновое дерево! Маленькие куски деревянного кола пробьют его под действием пороха.
— Вы убьете одного из вашего племени?
Глупый вопрос, — услышал он внутренний голос. Конечно, убьет. Уже убивала.
— Почему нет? Вы ведь это делаете.
Адреналин превратился в лед. Она знает о Лейн? Он оценивал расстояние между своим стулом и дальним углом стола.
Пистолет слегка повернулся из стороны в сторону, будто сказал: нет.
— Глупо. Я научилась стрелять еще до того, как появилась нарезка. И даже тогда я могла попасть в муху на лошади.
От этого сухого заявления стало еще холодней. Гаррет пытался подавить приступ паники, найти способ защиты, спасения.
— Но я предпочитаю не стрелять. Лучше, чтобы было похоже на несчастный случай, а не на еще одно убийство. — Она отошла от двери. — Пойдем?
Он старался соображать. Броситься на нее, когда будет проходить мимо? Нет, она держится в стороне.
— Если хотите меня убить, убивайте здесь.
— Как хотите, — спокойно ответила она. — Только я должна быть уверена, что ваше тело не будет найдено. — Ее палец застыл на курке.
Логика отказала, но подействовало отчаяние. Он швырнул на нее календарь с записями и бросился за ним, пытаясь схватить пистолет. Но она быстро отступила. Руки его схватили только воздух.
Краем глаза он уловил какое-то движение. Он только успел узнать рукоять пистолета, как в голове его разорвалась боль.
Он тяжело ударился о пол.
С далекого расстояния Ирина насмешливо сказала:
— Спасибо.
Он смутно чувствовал, что она склоняется к нему. Одна рука держала его за затылок, другая — за подбородок. Гаррета охватил ужас. Она собирается сломать ему шею!
Он старался откатиться, схватить ее за запястья, вырваться, но тело не слушалось его. Она ногой прижала его левую руку к полу.
— Я часто думала о жизни после смерти, — сказала Ирина. Хватка ее стала крепче. — Обычно я надеюсь, что она не существует. Слишком много душ я не хотела бы встретить вновь. Но ради вас я на нее надеюсь: пусть ваши жертвы встретятся с вами.
Сквозь ужас и боль он уловил одно слово «жертвы». Жертвы? Кто еще, кроме Лейн? Он старался заговорить, прежде чем она сделает роковой рывок.
— Какие… жертвы?
— Леонард Халл и этот мужчина-проститутка, конечно.
Смятение охватило его сквозь туман в голове. О Лейн она не знает! Тогда зачем она убила этих троих? Но она обвиняет его в этих убийствах. И об одной жертве она не упомянула. Неужели ничего не знает о Графе?
Он пытался вырвать прижатую руку.
— Я не убивал никого из них. И Графа Дракулу тоже!
Хватка стала еще теснее.
— Дракулу? О ком это вы говорите?
Слишком поздно понял он, какими нелепыми могли показаться его слова. Он торопливо заговорил сквозь зубы, потому что не мог открыть рот:
— Сосед Рики по комнате. Мы нашли его тело в тот же день, что и тело Холла. Он называл себя Граф Дракула и вел себя, как вампир из кино. Кто-то пробил ему сердце деревянным колом.
У нее перехватило дыхание.
— Святая богородица! И вы говорите, что это не вы?
— Не я.
Она отпустила его голову, но вместо этого схватила за плечи и ударила о пол.
— Тогда почему вы здесь, Гаррет? — негромко спросила она. Глаза ее, ставшие рубиново-красными, смотрели прямо на него. — Вы ведь и меня хотите убить?
Он закрыл глаза, чтобы подавить страх. Он не смеет сдаваться. Что если она спросит о Лейн?
Она прошептала:
— Гаррет, смотрите на меня.
Нет! — подумал он.
— Вы говорите, что не убивали Леонарда и остальных, но как я могу быть уверена? — Голос ее звучал ласково. — Посмотрите на меня, Гаррет. Это единственный способ убедиться. Только один способ. Вы ведь знаете это. Смотрите на меня.
Голос ее притягивал. Лейн тоже была способна на это, вспомнил он. Когда он лежал на дороге, пронзенный стрелой, ее голос почти заставил его повернуться, чтобы она могла сделать второй, роковой выстрел. Он понимал, что у Ирины даже больше силы и опыта.
— Смотрите на меня.
Шепот пробивался сквозь боль и туман в голове.
— Смотрите на меня.
Шепот захватил его. Медленно, непреодолимо поднимался подбородок. Глаза открылись.
Глаза Ирины заполнили все поле зрения, ничего не осталось, кроме их рубиновой глубины. Он едва слышал ее голос, далекий и одобрительный.
— Так-то лучше. Теперь — вы убили Леонарда и остальных?
— Нет.
Она отвернулась и прошла по комнате, захватив, как в молитве, подбородок руками.
Освобожденный, Гаррет с трудом сел, спиной прижимаясь к столу.
— Я… я думал, вы их убили. Только другой вампир мог одолеть Маруску в ту ночь.
Ирина оглянулась.
— Уходите. Уезжайте из города и возвращайтесь домой, в прерии, там вы будете в безопасности.
Он помигал и сел прямее. От движений начала болеть голова. Он не обращал на это внимания.
— Не могу. Здесь где-то на свободе бродит убийца, он убивает людей и подставляет меня. Я должен узнать, кто это.
Рот Ирины сжался.
— Что вы за глупый ребенок! Вы не понимаете, с чем имеете дело. Возвращайтесь домой и пусть разбираются те, что поопытней.
Он смотрел на нее.
— Поэтому вы так срочно пытались разыскать Лейн?
Она колебалась. Прежде чем ответить, вернулась и взяла его за руку. Подняв его на ноги, сказала:
— Будьте разумны. Уходите. Вы дитя крайностей Мейды. Не становитесь и их жертвой.
Что-то в нем восставало против такого обращения. Будто он капризный ребенок. Ведь сама она выглядит как ребенок. Но это раздражение исчезло при ужасной мысли. В доме Холла он думал, не может ли в это быть вовлечен еще один вампир. Что если так? Старый, опытный, может быть, тронувшийся. Это объясняет тревогу Ирины. Но только один вампир соответствует этим признакам. Лейн. Гаррет пытался дышать.
— Ирина, возможно…
Он запоздало понял, что говорит в воздух. В те несколько мгновений, что он сидел задумавшись, Ирина исчезла так же беззвучно, как появилась.
Он снова, дрожа, сел за стол. Лейн. Бабушка Дойл сказала, что в городе его ждет смерть. Может, Лейн, а не Ирина? Может, несмотря ни на что, она стоит за всем этим? Но если это так, если все его старания не удержали ее в могиле, кто сможет справиться с нею?