Это нелегко. Да и как это может быть легко? Лемми был как трехметровый стальной прут, армированный кевларом, а содержание «пошли вы нахер» у него в крови превышало норму в четыре раза. Фигура всемирного масштаба. Вождь своего племени. Да он должен был пережить всех нас – меня, вас, большие и маленькие города, целые цивилизации. Мы шутили, что когда все исчезнет, когда то, что обнулит время, сровняет весь мир с пылью, то на свете останутся одни лишь гигантские тараканы и Лемми (который наверняка объездил бы такого таракана и помчался бы на нем к какому-нибудь чудом сохранившемуся подземному оазису, изобилующему выпивкой и сигаретами). Его смерть 28 декабря 2015 года не входила в наши планы – независимо от его здоровья, независимо вообще ни от чего. Это было просто нечестно.

Но вот мне выпала честь написать эпилог к его великолепной автобиографии, White Line Fever (созданной вместе с чудесной Дженисс Гарза). Мне поручено рассказать вам, дорогой читатель, последние известия из «Леммиленда» – о том, что случилось после 2002 года, которым заканчивается книга.

Почему именно мне? Давным-давно, в 1982 году, я написал Лемми письмо с просьбой дать мне интервью для моего школьного журнала, Hollyvine (четыре скромных ксерокопированных листочка формата А4, скрепленных степлером: не бог весть какой пиар). Лемми не только согласился дать мне, пятнадцатилетнему, интервью, но встретил меня в дверях студии с пинтой водки с апельсиновым соком, усадил меня на стул прямо перед пультом, показал ручку громкости и врубил альбом Another Perfect Day, работу над которым Motörhead тогда заканчивали. И он позволил мне задержаться там на всю ночь. Наша следующая встреча произошла вскоре, на этот раз на фестивале Dalymount в Дублине. Я всеми правдами и неправдами выклянчил себе стажировку в журнале Sounds (в то время – очень популярном музыкальном еженедельнике) и, более того, сумел выбить себе большую статью. У меня получился беззастенчиво страстный, со всей юношеской пылкостью фаната, текст о том, почему альбом Another Perfect Day заслуживает гораздо больше уважения, чем выказали ему как поклонники, так и музыкальные критики. Лемми оценил эту энергичную, мальчишескую апологию его творчества, и таким образом я очутился у них за сценой, причем Лемми держал меня в дружеском захвате, и мой нос был у него прямо под мышкой – на Лемми была майка без рукавов. По сей день в моем сознании жив неповторимый, незабываемый запах вольной жизни. К тому же он горячо благодарил меня – это было так, словно мне кивнул сам Господь Бог. Эти два переживания порядком обанкротили мою юношескую веру и дали мне запас уверенности в себе, который помог мне через каких-нибудь четыре года перебраться в США.

Если бы не мистер Иэн «Лемми» Килмистер, я бы не смог более трех десятилетий быть профессиональным журналистом и в ходе своей карьеры марать бумагу для Sounds, Kerrang! San Francisco Chronicle и других изданий, а в дальнейшем получить чудесную должность штатного писаки Metallica для журнала их фан-клуба So What! в конце 90-х. Таково было начало дружбы и рабочих отношений, которые продолжались до самого конца жизни Лемми и ни разу не пошатнулись.

Конечно, в собственной книге Лемми последнее слово должно бы оставаться за ним. Я несколько раз заглянул свой телефон, чтобы удостовериться, что он не напомнил мне об этом СМС-кой. Но, очевидно, раз я взялся за эту (невозможную) задачу, СМС-ок не было.

Но, пожалуйста, знайте, что каждое слово, написанное мной, будет написано так, словно сам Лемми не только читает мой текст, но и дает комментарии.

Надеюсь, что и вы, и он одобрите эту работу.

Стеффан Кирази, Апрель 2016

Я приношу благодарность Роберту Кивиту за неоценимую помощь его наметанного глаза. Он был бы рад, что этот глаз проверял мою работу (возможно даже, второй глаз тоже в этом участвовал!).