Дейв провел этот вечер в баре; не отрываясь от рюмки, он невидящим взглядом смотрел перед собой. Ему нелегко было смириться с тем, что из этого дурацкого положения нельзя выйти ни законным путем, ни с помощью оружия. Неважно, верит ли он в Бога, ангелов, демонов и во всю эту чепуху. То, с чем он столкнулся, было за пределами его понимания: чем-то паранормальным или сверхъестественным. Он никогда не имел дела с мистическими явлениями и не знал, с чего начать. У него возникла было смутная мысль привлечь на помощь священника, но тому нужно было объяснять все с самого начала.

Дэнни уже пытался прощупать одного из своих священников, но безрезультатно. Дэнни и Дейв, обычные полицейские, сознавали, что соприкоснулись со сверхъестественным миром. А священник, который вроде бы постоянно находится в контакте с духовным миром, отверг всякую мысль о существовании паранормальных явлений. Само по себе это казалось бессмысленным.

Естественно, идти к Рису они тоже не собирались — тот только рассвирепеет. Итак, им троим, а если считать Риту, то четверым, придется решать мировую проблему пожаров. Если удастся избавиться от ангела, его подражатели постепенно исчезнут сами собой. Ангел разжигал их воображение. Оставшись без лидера, ненормальные придумают какую-нибудь новую безумную игру, менее разрушительную.

Малох сказал, что единственный способ избавиться от ангела — войти в контакт с его повелителями. Кто они? По-видимому, архангелы. И как же с ними связаться? Дэнни сказал, что попробует молиться, но потом заметил, что молиться архангелам нельзя — только Богу, Его Сыну и Святому Духу, то есть любому члену Пресвятой Троицы, но не ниже. Однако Бог не станет ничего делать. Дейв это понимал.

Итак, как же обратиться к архангелам?

— Хочешь еще? — прервал бармен размышления полицейского.

— Нет, спасибо. Пожалуй, пойду, Эл, — сказал Дейв, расплатился и вышел на улицу.

Дождя не было, но мрачные облака по-прежнему затягивали вечернее небо. Он взял такси и поехал к Ванессе.

Ее не было дома. Дейв открыл дверь своим ключом, прошел на крошечную кухню, которая была всего лишь частью гостиной, и в ожидании хозяйки сварил кофе.

Наконец Ванесса пришла. Увидев сидящего в полутьме человека, она вздрогнула от страха.

— Черт, как ты меня напугал, — сказала она. — Почему не включил свет?

— Извини, не догадался. Задумался и не заметил, как стемнело.

Ванесса сняла плащ, включила свет и занялась какими-то бумагами.

— Ты голодна? Хочешь, я что-нибудь приготовлю? — предложил Дейв. — Только скажи, где что лежит. Может, сделать омлет?

— Я поела в колледже. Садись. Ты меня здорово напугал, и мне нужно время, чтобы прийти в себя. Я как-то не привыкла к тому, чтобы люди приходили ко мне, заранее не позвонив.

— Понимаю. В следующий раз обязательно позвоню.

Она быстро смягчилась.

— Так в чем же дело?

— Помнишь, той ночью в «Клементине» я сказал, что не верю в сверхъестественное? Так вот, за это время произошло такое, что заставило меня поверить. Я думаю, что парень, с которым мы столкнулись, — действительно ангел, и хочу, чтобы его отозвали туда, откуда он явился. Из рая? Из ада? Кто знает. Сегодня я встретил парня, который назвался демоном, и если это не всемирный заговор против глупого Дейва Питерса, мне придется ему поверить. Он многое знает и о многом рассказал. Но не только это, Ванесса. Я чувствую, что это правда. Я чувствую это здесь. — Он показал на сердце. — И здесь. — Дейв прикоснулся к голове. — Иногда приходится доверять своим инстинктам, чувствам и эмоциям. Этот парень, он называет себя Малох, сказал, что ангел охотится за ним.

— Жофиэль?

— Да, но Малох сказал, что этот ангел — не Жофиэль. Он — младший ангел, который выдает себя за архангела. У него нет имени, и он — никто. Возможно, бесчинствуя здесь, он надеется заработать себе имя. Там, откуда он пришел, он — мелкая сошка, а здесь — как целая армия. Он разрушает наш мир, Ванесса. Малох считает, что мы сами ничего не можем с ним сделать. Единственный способ избавиться от этого чудовища — привлечь к нему внимание архангелов, потому что он прибыл сюда без их повеления.

И теперь я хотел бы знать, Ванесса, как нам это сделать? Дэнни сейчас молится не желающему его слушать Богу, который не хочет вмешиваться в наши дела. Мы должны сами придумать, как избавиться от этого ублюдка, как отослать его обратно. Лично я предпочел бы, чтобы он сгорел так же, как моя семья, но если это невозможно, я согласен, чтобы он просто исчез.

— Послушай, — сказала Ванесса, повернувшись к окну.

Дейв прислушался.

Снизу доносился обычный раздражающий шум уличного движения, а в соседней квартире разгорался очередной скандал. На эти два основных источника шума накладывалось множество более слабых шумов. Если к ним прислушиваться, они были способны вывести из себя. Город — это теснота, скученность и стресс, но в деревне может жить только тот, кто там родился и знает, как там выжить. Человек должен жить там, где может заработать на жизнь, а скопление множества людей всегда создает напряженную обстановку.

В окно Дейв видел ночные огни города, который, казалось, никогда не спал. Как и в других городах, на улицах было беспокойно, в переулках таилась опасность.

— Так в чем дело? — нетерпеливо спросил Дейв.

— Жизнь чудесна, не так ли? И это хороший мир? Тебя огорчило бы его исчезновение?

— Конечно, у жизни много неприятных сторон, но я, как и любой другой, не хочу умирать.

— Тебе жалко потерять все это или ты просто боишься смерти?

Дейв на мгновение задумался.

— Пожалуй, и то и другое, — ответил он наконец.

— А что перевешивает? Какова доля страха смерти? Ты беспокоишься о том, что лежит по другую сторону? Или тебе страшно исчезнуть навсегда, без следа превратившись в ничто?

Дейв не понимал, к чему она клонит.

— Это что, викторина? Это не для меня. У меня хватает забот.

— Я хочу сказать, — продолжала Ванесса, — что не все рассуждают так же, как ты. Я не боюсь смерти и не думаю о ней. Она волнует меня не так сильно, как тебя и подобных тебе. Ад есть и на Земле, и многие из нас в нем живут. Однажды я даже пыталась совершить самоубийство, хотя я католичка. Ты читал Сильвию Плат?

— Кто это? — Дейву очень не нравился весь этот разговор.

— Поэтесса, тебе стоит ее почитать. Она писала о самоубийстве и в конце концов покончила с собой. Это было ее победой.

— Откуда ты знаешь? Она ведь не вернулась с того света, не так ли? Откуда тебе знать, что в последний момент она не сожалела? Хватит, Ванесса, прекрати подгонять факты под свою теорию. Чего ты добиваешься? Хочешь совершить самоубийство, потому что у тебя тяжелый период в жизни, потому что ты страдала? Я знаю, ты многое пережила…

— Не совершить самоубийство, — прервала она его. — Это противоречит моим религиозным убеждениям. Но умереть. Иногда это слово звучит для меня синонимом прекрасной возможности исчезнуть. У нас должна быть свобода выбора.

Дейв почувствовал раздражение. Он ненавидел разговоры про эвтаназию и прочие штучки. Когда женщины уделяли слишком много внимания сексуальным проблемам или начинали говорить о смерти, о чудовищных преступлениях, совершаемых мужчинами, например изнасилованиях, или даже просто о недостатках мужчин либо о страданиях женщин в период невзгод, он чувствовал себя неуютно и не знал, что сказать. Он понимал, что они могут испытывать желания, ярость, обиду, боль, страх, ревность, отвращение, вожделение и любовь, но не мог с ними сопереживать, потому что по их словам эти чувства имели совсем не то содержание, какое вкладывал в них он.

В такие моменты женщины походили на бушующие, невообразимо глубокие океаны с неизвестными впадинами и течениями, которые грозили поглотить его. В такие моменты Дейв боялся женщин, боялся того безбрежного моря чувств, о котором мог только догадываться, боялся мрака. Он знал, что ему нужно держаться подальше от этих водоворотов, способных затянуть в непроглядную пучину женских эмоций.

— Ты думаешь, что говоришь, Ванесса? — спросил он умоляюще. — Не играй со мной в такие игры.

Она наклонилась и заглянула ему в глаза.

— Я хочу сказать, что если нам надо доставить послание, то необходим посланец в лучшие миры.

Когда до Дейва дошло, что она говорит о смерти одного из них, он ужаснулся.

— Боже мой, о чем ты говоришь?

— Ты знаешь, о чем.

— Кажется, догадываюсь, но я потрясен. Это безумие.

— Так ли?

— Ты полагаешь, что один из нас должен умереть, чтобы доставить послание архангелам?

— Убеждена в этом. Более того, умереть должна я, потому что ты не можешь быть нашим посланцем.

— Интересно, почему?

— Потому что считаешь себя убийцей.

Он хотел возразить, но вдруг вспомнил, что сам рассказал Ванессе историю, случившуюся с ним в юности. Он никогда не думал о себе как об убийце, но она права, он им был.

— Ты ведь тоже убийца, — парировал он.

— Я не собиралась убивать отца, а ты сказал, что намеренно убил того парня, хотя сомневаюсь, что так оно и было. Мне кажется, те два парня были правы, когда утверждали, что Хантерман сорвался. Но ты тем не менее берешь ответственность на себя, потому что хотел бы быть виновником его смерти, чтобы отомстить за издевательства. Иногда мы представляем случившееся так, как желали бы, Дейв, независимо от того, что произошло на самом деле.

— Я действительно виновен…

— Обстоятельства дела спорны, но факт остается фактом, ты убежден, что виновен, и замышлял убийство, когда свешивался с башни вниз головой.

Дейв колебался между верой и неверием в Бога и загробную жизнь. С некоторых пор он допускал, что среди людей появилось сверхъестественное существо, а если к ним спустился ангел, то где-то есть и Высшее Существо. Но если есть Бог, то должна существовать и загробная жизнь.

Но этой логической цепочке противостояло твердое убеждение Дейва, что смерть подобна выключению света. Ты уходишь — и все. Ничего больше. Зачем обманывать себя? Почему не признать тот факт, что смерть есть небытие; ведь человека не существует до зачатия в материнской утробе? Только трусы цепляются за мысль, что после смерти попадут в иной мир.

А ангел? Конечно, теперь его существование стало фактом, но кто знает, откуда он пришел, зачем и кто его послал? Возможно, и есть иной мир, где обитают существа, подобные ангелу, но это вовсе не значит, что туда попадают и люди или что это место успокоения, прибежище после смерти. Может, это всего лишь жизнь на другой планете, которая не имеет никакого отношения к бессмертию души.

Дейв балансировал на грани между верой и безверием. Хотя он не хотел присоединиться к тем, кто верит в жизнь после смерти, он отчаянно хотел надеяться, что снова встретит свою жену и сына.

Можно ли одновременно верить и не верить в загробную жизнь?

Он пожал плечами, как будто хотел сбросить с них груз своих забот.

— Это только теория, — сказал он Ванессе. — Никто из нас не собирается себя убивать. Ты сама сказала, что самоубийство исключено. Так на небо не попадешь. Посланец не встретится с адресатом.

— Да, но совсем другое дело, если ты убьешь меня.

Ему потребовалось время, чтобы осознать смысл слов Ванессы, хотя он был достаточно прозрачен. Дейв вышел из себя.

— Что ты сказала? Надо прекращать этот разговор. Это опасно. Человек вбивает себе в голову такие мысли, а потом не может от них избавиться. Я не желаю слушать подобной чепухи.

— Хорошо, — спокойно ответила Ванесса, — давай отдохнем и посмотрим телевизор.

Она включила телевизор. Дейв чувствовал себя, как выжатая губка. Сначала он ничего не видел и не слышал, но постепенно голоса и изображение на экране приобрели смысл, и он наконец пришел в себя.

Молодой пуэрториканец Джой Кабеза презирал уличные банды и предпочитал чувствовать себя одиноким тигром в бетонных джунглях. В такой позиции были свои достоинства и свои недостатки.

Достоинства заключались в том, что он не участвовал в бессмысленных жестоких драках между бандами, что его не так часто, как парней в куртках с символом банды, задерживали полицейские, что не надо было повиноваться часто идиотским приказам главаря, что он мог сам выбирать, бежать ему или стоять, драться или нет, что он был избавлен от дурацких советов, как себя вести после очередного налета.

Главным недостатком было то, что при случайном столкновении у него практически не было никакой защиты от численно превосходящих сил даже самой слабой банды. Столкнуться же с бандой было очень легко, для этого достаточно было просто оказаться на ее территории.

Джой поступил так, как делают все, влезшие в шкуру одинокого тигра: он зарекомендовал себя жестоким парнем, который не стоит ни на чьей стороне. У него была репутация абсолютно независимого человека; он ни на кого не доносил и никогда не вмешивался в действия банд. Однако, когда мешали ему, он без колебаний применял оружие.

Важной частью образа одинокого тигра была вера окружающих в его связь с мафией. На самом деле местный синдикат даже не подозревал о его существовании, но Джой прилагал все усилия и время от времени действительно появлялся на людях с кем-нибудь из младших членов мафиозной иерархии. Так он вводил в заблуждение возможных врагов. Джой мог остановить Фредди Пинеллу возле парикмахерской и с заговорщицким видом спросить его, что он думает об исходе предстоящего поединка тяжеловесов. Фредди всегда льстило, когда интересовались его, как правило ошибочным, мнением, и он уделял Джою несколько минут своего драгоценного времени. Выслушав Фредди, Джой быстро уходил, словно получил важное задание от мафии, оставляя уличных бандитов в твердом убеждении, что Джой — подручный мафиози и с ним лучше не связываться.

Улица, на которой жила Ванесса, входила в территорию Джоя, и иногда они встречались мимоходом на тротуаре. Джой был дамским угодником, он не пропускал ни одну девушку, не кивнув или не улыбнувшись ей, даже если она, как та яркая блондинка, была ростом с пожарную лестницу. Что ж, придется карабкаться по ногам; Джой ничего не имел против, если его усилия будут вознаграждены. Для Джоя не имело значения, были ли они длинные, низкорослые, тощие или толстые, лишь бы не квадратные. Как-то, проходя мимо, он слегка распахнул куртку, чтобы она увидела заткнутый за пояс револьвер. Он знал, что женщины возбуждаются, когда видят на парне оружие. Черт побери, он сам возбудился, думая о ней, а так как на нем были джинсы в обтяжку, она могла это заметить.

Ее имя — Ванесса Вангелен — Джой узнал, покопавшись в ее почтовом ящике. Он любил быть в курсе всего, что творится на его улицах. Шикарное имя. Он был слегка удивлен, когда она однажды остановила его на улице и спросила, не сделает ли он для нее кое-что в ее квартире. Очевидно, она была из тех, которым нравились молодые стройные латиноамериканцы, такие, как он, с крепкими телами, полными энергии. Он знал, что среди опытных женщин пользуется репутацией парня, который может «работать» дольше любого другого. Ведь женщины обычно рассказывают друг другу о таких вещах. Они откровеннее, чем мужчины, когда собираются в своем кругу без мужей и приятелей. Джой мог заставлять этих сучек взывать к Господу несколько раз подряд и все еще оставаться полным сил. Они любили его маленькие упругие ягодицы и гладкую безволосую грудь. Они сами говорили ему об этом.

— Конечно, — ответил он, ухмыляясь. — Сколько вы платите?

— Потом договоримся, — ответила она.