Муссонные дожди в этом году пошли рано, как будто сама планета накинула вуаль на свое обезображенное лицо. Даже скорчившись в бункере, мальчик и его отец слышали их шум, грозовой и всепроникающий. Однако в сравнении с тем, что было раньше, даже рев грозы казался почти тишиной.

— Он прекратился, — сказал мальчик, — весь этот грохот. Может, они ушли.

Мужчина сжал плечо сына, но ничего не ответил. У него было сухое, морщинистое лицо фермера — постаревшее прежде времени, однако жесткое, как стальная проволока. И взрослый, и мальчик похудели и осунулись, словно не видели воды и пищи уже много дней. Отец провел языком по растрескавшимся губам, прислушиваясь к звукам дождя, а затем взглянул на мигающее табло на панели коммуникатора.

— Скоро утро. Когда рассветет, я погляжу, что творится снаружи.

Мальчик крепче вцепился в него.

— Папа!

— Все будет в порядке. Чтобы выжить, нам нужна вода. Думаю, они ушли, сынок.

Он взъерошил сыну волосы.

— Что бы это ни было, оно уже позади.

— Может, они выжидают.

— Нам нужна вода. Все будет в порядке, вот увидишь.

— Я пойду с тобой.

Мужчина с секунду колебался, а затем кивнул:

— Ладно. Что бы там ни оказалось, встретим это вместе.

Летний рассвет в северном полушарии планеты наступил рано. Когда мужчина уперся плечом в дверь бункера, прошло не больше пары часов с их разговора. Тяжелая дверь из стали и пластобетона обычно легко и бесшумно поворачивалась на петлях, но сейчас ему пришлось бороться за каждый сантиметр. Когда щель расширилась настолько, что можно было просунуть руку, мужчина остановился и принюхался.

— Доставай респираторы, — крикнул он сыну. — Быстро!

Отец и сын натянули громоздкие маски, и их и без того тесный мирок стал еще меньше и мрачнее. Оба тяжело дышали. Взрослый закашлялся, с трудом втягивая воздух.

— Там какой-то газ, химическая дрянь — но он тяжелее воздуха. Просочился вниз по лестнице и скопился здесь. Нам надо подняться.

Он оглядел бункер: старые одеяла, тусклые лампы, работающие от садящихся батарей, и бесполезный коммуникатор. Сквозь приоткрытую дверь сочился белый туман, густой, как молоко, а с ним проникала и журчащая дождевая вода.

— Это место больше небезопасно, — сказал отец. — Нам надо выбираться прямо сейчас, или мы умрем здесь.

Они оба навалились на дверь. Петли сердито заскрипели, и наконец в проеме показался бледный, льющийся сверху свет.

— Что ж, дома у нас больше нет, — спокойно констатировал взрослый.

Они принялись карабкаться по мокрым грудам мусора, перегородившим лестничный пролет, пока не добрались до верхней площадки.

Мужчина и мальчик оказались среди развалин. Две стены, сложенные из прочного местного камня, уцелели — но это было все. Остальное превратилось в кучи щебенки. Черепица, некогда покрывавшая крышу, валялась повсюду. Под остатками входной двери мальчик заметил свою любимую игрушку — деревянное ружье, которое вырезал для него отец. Ружье было расколото. Дождь пошел слабее, но мальчику все равно приходилось каждые несколько секунд протирать линзы своего респиратора.

— Оставайся здесь, — приказал мужчина.

Он вышел из тени их разрушенного дома. Под его ботинками хрустело и позвякивало битое стекло и пластик, хлюпали лужи. Бледный туман начал оседать. Подул ветер, принеся с собой новую порцию дождя. Вода смывала химический реагент. Поколебавшись, мужчина снял респиратор. Подняв голову, он открыл рот и подставил язык под капли.

— Все в порядке, — сказал он сыну. — Воздух очистился. Можешь снять респиратор, но ничего не трогай. Мы не знаем, что тут заражено.

Повсюду вокруг них, до самого горизонта, раскинулась территория их бывшей фермы. Еще недавно зеленая и радующая глаз земля превратилась в вонючее болото, покрытое язвами бомбовых воронок. Стволы деревьев торчали из грязи черными клинками. Все ветки были обломаны, а кора сгорела. То тут, то там валялись раздутые, смердящие трупы скота. Над горизонтом поднимались черные дымные столбы.

Жажда так замучила их, что некоторое время отец с сыном не обменивались ни словом — просто стояли, высунув языки, пытаясь поймать струи дождя. Вода потекла в рот мальчика, возвращая ему силы. В жизни он не пробовал ничего вкуснее, чем эта прохладная влага, смочившая его пересохшую глотку. Наконец ребенок открыл глаза. Нахмурившись, он ткнул пальцем вверх, в череду рваных туч, которые гнал по небу ветер.

— Пап, смотри, — сказал он, удивленно таращась. — Посмотри на это — как будто в небе висит перевернутый собор.

Отец взглянул на облака. Сузив глаза, он одной рукой обнял мальчика за плечи и притянул к себе. Во многих километрах от них, и все же невероятно огромный, над землей висел ярко сверкающий угловатый силуэт, весь ощетинившийся зубчатыми башнями, готическими украшениями и остроконечными шпилями. Сквозь тучи пробилась белая вспышка — это солнце отразилось от обшивки, когда корабль разворачивался. Затем, в ослепительных струях огня, он начал удаляться. Через несколько секунд до людей долетел рев мощных двигателей. Солнце поднялось выше, и вскоре корабль растворился в затопившем мир утреннем свете.

— Он уходит с орбиты, — сказал мужчина.

— Что это? Там внутри Бог-Император, да, папа?

— Нет, сынок. — Рука мужчины крепче обхватила плечи парнишки. — Это судно принадлежит тем, кто видел его лицо. Это Ангелы Императора, здесь, в нашем небе.

Обернувшись, мужчина оглядел то, что осталось от его фермы: зловонные развалины, воронки, лужи дымящихся химикатов.

— А наш дом был их полем боя, — добавил он.

Следующие несколько дней они бродили по развалинам. Расставляли емкости, чтобы собирать дождевую воду, искали уцелевшие консервы и выбрасывали все, на что радиационный счетчик отзывался возмущенным треском. По ночам они располагались в руинах дома и разводили костер из отсыревших обломков деревянных балок, еще недавно поддерживавших крышу.

— Теперь весь мир такой? — спросил мальчик однажды ночью.

Свернувшись под ветхим куском брезента, по которому молотил дождь, он смотрел в огонь.

— Может быть, — ответил отец. — Перрекен — планета маленькая, чуть больше Луны. Чтобы разгромить его, много не нужно.

— Зачем Ангелы Императора сделали это с нами? — продолжил мальчик.

— Мы не можем даже вообразить, что ими движет, — сказал отец. — Они — воплощенный Гнев Императора. Когда на мир обрушивается их ярость, никто этого не избегнет — включая тех, кого они поклялись оберегать. Они наши защитники, сынок, но, кроме того, они и Ангелы Смерти.

— Какие они? Ты их когда-нибудь видел, папа?

Мужчина покачал головой:

— Я — нет. Я какое-то время прослужил в ополчении, как и другие, и на этом мои знания о войне заканчиваются. По-моему, они никогда и не приближались к нашей системе. Но тем утром в нашем небе висел большой имперский корабль, я уверен. Когда мне было столько же, сколько тебе сейчас, я видел похожие на картинках. Лишь они летают на таких кораблях. Астартес. Ангелы Бога-Императора.

Тремя днями позже мужчина и мальчик брели по склону черного, выщербленного скального гребня к северу от их фермы. Еще недавно здесь рос лес. Отец с сыном надеялись отыскать остатки их стада: быть может, какое-нибудь из животных чудом пережило катастрофу. Они вышли к каменистому холму высотой приблизительно двести метров, откуда открывался хороший обзор на равнину внизу, город и космопорт. Холм, похоже, подвергся тяжелой бомбежке: его некогда острая вершина стала совершенно плоской. Из разломов в камне все еще с шипением вырывался пар — это остывала в глубинах расплавленная порода. На горизонте над городом вставали дымные султаны, и то тут, то там вспыхивали огоньки пожаров.

— Папа! Пап! — крикнул мальчик.

Спотыкаясь, он выбежал из-за камней.

— Посмотри, что здесь!

— Ничего не трогай!

— Это… это… Я не знаю, что это такое.

Над ними нависла масса искореженного металла: разбитая коробка из стали и керамита, по которой все еще пробегали искры. У нее были ноги как у краба, огромные клешни, а на плечах торчали стволы автопушки. Тело венчала голова, когда-то, возможно, человеческая. Гротескное лицо щерилось в смертном оскале. Машина, которая была почти живым существом, или живое существо, ставшее машиной. На выщербленном снарядами корпусе создания были выгравированы тошнотворные сцены резни и извращенных ритуалов. Поверх рисунков висели гниющие черепа, утыканные шипами и обвитые цепями.

— Идем отсюда, — хрипло сказал отец. — Отойди от него.

Они попятились и внезапно заметили, что весь склон под ними покрыт другими свидетельствами побоища. Повсюду валялись тела: по большей части бритоголовые, оскалившиеся, уродливые люди, многие с вырезанной во лбу остроконечной звездой. Кое-где попадались и мертвецы покрупнее, закованные в тяжелые доспехи, в рогатых шлемах.

Руки и ноги их были отсечены, а над вывалившимися внутренностями жужжали тучи черных жирных мух.

— Они сражались здесь, — сказал мужчина. — Бились за эту высоту.

Мальчик, любопытный, как и все дети, казался менее напуганным, чем его отец. Он нашел огромный пистолет, почти с него самого размером, и пытался вытащить из липкого месива грязи и крови.

— Оставь это!

— Но, папа!

— Это оружие Астартес.

Мужчина встал на колени и внимательно осмотрел находку. Осторожно протерев металл рукой в перчатке, он сказал:

— Погляди сюда. Видишь двуглавого орла на стволе? Это символ Империума. Космодесантники бились здесь, на этом холме. Мертвецы, лежащие вокруг нас, — это прислужники великого врага, еретики, проклятые Императором. Астартес спасли нас от них.

— Ага, спасли, — угрюмо повторил мальчик.

Он указал на горящий город в долине.

— Посмотри на Ден-дреккен. Там все взорвали и сожгли.

— Лучше так, чем под пятой Темных Сил, уж поверь мне, — сказал мужчина, выпрямляясь. — Уже темнеет. За день мы достаточно прошли. Завтра попробуем спуститься в город и посмотреть, кто еще выжил.

Ночью, дрожа от холода рядом с костром, среди разбросанных вокруг мертвых тел, мальчик лежал с открытыми глазами, глядя в темное небо. Тучи рассеялись, и он мог различить знакомые созвездия. Время от времени мальчик замечал метеорит и время от времени был уверен, что видит нечто другое, движущееся во мраке между звезд. Блестели новые созвездия, перемещающиеся четким строем. Мальчик поймал себя на том, что размышляет о живущих в этой черной пустоте. О тех, кто путешествует в космических кораблях размером с целый город от системы к системе, неся с собой имперского орла и страшное оружие вроде огромного болтера, который он нашел на поле боя. Интересно, как это — жить такой жизнью?

Он поднялся посреди ночи, слишком возбужденный и проголодавшийся, чтобы спать. Отступив от костра, паренек включил свой маленький фонарик — испытанное средство против страха, которое ему подарили, когда он был совсем еще малышом. Он начал спускаться по каменистому, изрытому выстрелами склону, усыпанному скрюченными, разлагавшимися телами. Мальчик не чувствовал страха, только любопытство и растущее возбуждение. Он спускался все ниже. Кроме желтого луча от его фонарика, мир освещался только светом далеких звезд.

Но было и еще что-то. Слева мальчик заметил какое-то мерцание — то вспыхивающий, то гаснущий красный огонек. Заинтригованный, он направился к источнику света, на всякий случай вытащив нож из ножен на поясе. Пригнувшись, он крался вперед — так же беззвучно, как во время охоты в этих холмах со старым отцовским лазганом. Несколько раз огонек гас надолго, но мальчик терпеливо дожидался, пока тот вновь загорится. Светлячок мерцал у подножия высокого зазубренного утеса, черной тенью выступавшего на фоне звездного неба.

Что-то, наполовину погребенное под щебенкой, блеснуло, отразив свет фонарика. Это был шлем — громадный, под стать великану. Он выглядел почти как огромный череп. Глазницы закрывали две линзы: одна расколотая, а во второй вспыхивал тот самый мерцающий багровый огонек. Мальчик встал на колени и осторожно постучал по шлему рукояткой ножа. Раздалось шипение статики, и шлем чуть дрогнул, заставив ребенка отпрянуть в ужасе. Он понял, что нашел не просто шлем. Под камнями лежало тело. Сбоку виднелся большой полукруглый предмет — мальчик с легкостью уместился бы в нем — с выведенным белой краской изображением двуострой секиры. Наплечник, изготовленный для гиганта.

Парнишка принялся лихорадочно царапать и переворачивать камни. Те, что поддавались, он откатывал в сторону, и очертания погребенного под обломками тела проступали все отчетливее. Под шлемом блеснуло серебряное пятно, и мальчик увидел сверкающие крылья, выгравированные на широком нагруднике. Между крыльями был изображен череп. Ребенок уставился на находку, приоткрыв рот. Перед ним был не злодей Хаоса, не закованный в броню еретик. Он нашел одного из них. Одного из Астартес, о которых говорил его отец.

«Павший Ангел», — подумал мальчик.

— Папа! — закричал он. — Папа, иди скорее сюда и посмотри на это!

Большая часть ночи ушла у них на то, чтобы откопать заваленного камнями великана. С рассветом дождь пошел снова, смывая грязь и спекшуюся кровь с доспехов. Броня блеснула в солнечных лучах. Темно-синий металл, цвета вечернего неба, не считая серебристо-белых крыльев на груди. Отец и сын стояли на коленях рядом с Астартес, тяжело отдуваясь. Доспех воина был покрыт вмятинами и пробит в нескольких местах. Из трещин торчали оборванные провода. На бедре чернело пулевое отверстие, и кое-где пластины брони погнулись, смятые некой невообразимой силой. Темно-синяя краска с них слезла, обнажив металл.

Мужчина вытер лоб, оставив на коже полоску грязи.

— Помоги мне снять шлем, малыш, — посмотрим, что там под ним.

Они ощупали пальцами шов между шлемом и доспехом, избегая смотреть на неподвижную свирепую маску. Более проворные пальцы мальчика первыми наткнулись на две точки, поддавшиеся давлению. Последовали два щелчка, шипение и громкий треск. Распределив между собой вес, мужчина и мальчик с усилием приподняли шлем и сняли его. Металлическая сфера откатилась в сторону, зазвенев по камням, — а отец и сын уставились в лицо Астартес.

Кожа у него была бледной, словно ее редко касался солнечный свет, и туго обтягивала удлиненный крупнокостный череп. Лицо космодесантника было определенно человеческим, но с непомерно увеличенными чертами — словно лицо гигантской статуи. Над одной бесцветной бровью поблескивала металлическая заклепка. На обритой наголо голове Астартес бугрились старые шрамы и уже начали отрастать темные жесткие волосы. Правого глаза не было — его выбило выстрелом, расколовшим линзу шлема, — но рана уже заросла, заполнившись красной соединительной тканью.

А затем левый глаз Астартес открылся.

Отец и сын шарахнулись прочь, избегая его взгляда. Великан пошевелился. Его рука поднялась и вновь упала. Из бочкообразной груди вырвалось хриплое рычание, по ногам пробежала дрожь. Потом гигант застонал и больше не двигался. Из-под задравшейся губы показались сжатые зубы — белые, крупные, выглядевшие так, словно запросто могли отхватить человеку руку. Когда Астартес заговорил, речь его была неразборчивой и затрудненной от боли.

Отец мальчика на четвереньках подполз к великану.

— Вы среди друзей. Мы пытаемся помочь вам, господин. Сражение закончилось. Враг разбит. Вы меня слышите?

Глаз космодесантника, льдисто-голубой и подернутый кровавыми прожилками, остановился на лице фермера.

— Мои братья, — пророкотал гигант. — Где они?

Голос у него оказался низкий, а акцент такой непривычный, что мальчик с трудом его понимал.

— Они ушли. Я собственными глазами видел, как большой корабль покинул орбиту. Это было шесть дней назад.

Воин издал низкое горловое рычание, в котором в равной мере смешались горе и ярость. Гигантские конечности вновь беспомощно дернулись.

— Помоги мне. Я должен встать.

Мужчина и мальчик попытались поднять его, вцепившись в холодный металл доспехов. С их помощью Астартес сел, и его закованная в латную рукавицу рука зашарила по щебенке.

— Мой болтер.

— Здесь его нет, — должно быть, завалило камнями, как и вас. Нам пришлось вас откапывать.

Воин не смог встать самостоятельно. Его единственный глаз моргнул. Астартес сплюнул, и в плевке, размазавшемся по камням, была кровь.

— Моя броня не работает. Мы должны снять ее. Помогите мне. Я покажу вам, что надо сделать.

Дождь пошел сильнее. Они возились в грязи и щебенке вокруг гиганта, снимая одну за другой детали доспеха. Мальчик не мог поднять ни одну из них, хотя и был силен для своих лет. Его отец кряхтел и обливался потом. На руках и груди фермера вздулись мускулы, напряженно перекатывающиеся, пока он откладывал в сторону части темно-синего панциря. Огромный нагрудник почти доконал их, а когда наконец отделился от тела Астартес, гигант взвыл от боли. За упавшим нагрудником из торса воина протянулись покрытые слизью пучки проводов. Присмотревшись, мальчик увидел, что грудь Астартес испещрена металлическими гнездами, откуда высовывались провода. Разъемы были вставлены прямо в плоть воина. Доспех являлся частью его тела.

Ему прострелили бедро, но рана уже почти закрылась. Она опухла и воспалилась, а входное отверстие в центре загноилось. Астартес, нахмурившись, уставился на него.

— Там что-то есть. Моя иммунная система уже должна была это залечить.

Сжав зубы, он сунул палец в дыру. Вытащив его, покрывшийся кровью и гноем, из раны, Астартес поднес его к лицу и принюхался.

— Что-то нехорошее.

Костяшкой он притронулся к опустевшей глазнице.

— Кожа горячая. У меня заражение. — В голосе его прозвучала нотка удивления. — Этого быть не должно.

Немного поразмыслив, он сказал:

— Они использовали в бою какие-то химические вещества. Может, и биологическое оружие. Похоже, мой организм вышел из строя.

Астартес взглянул на стоящего рядом с ним на коленях человека.

— Я должен воссоединиться с братьями. Мне нужен комм-линк для дальней космической связи. Ты не знаешь, где такой может быть?

Мужчина потянул за нижнюю губу.

— Думаю, в городе, в космопорте. Но город почти разрушен. Может, там ничего не осталось.

Астартес кивнул. Что-то человеческое мелькнуло в его уцелевшем глазу.

— Я помню. Наши группы «глубокого удара» высадились неподалеку от посадочных площадок. «Громовые ястребы» расстреляли все вражеские суда. У них тут были десантные капсулы. Три корабля. Мы их все уничтожили.

— Кто они были, господин, если мне будет дозволено спросить?

Астартес улыбнулся, но от улыбки его жесткое, крупное лицо не смягчилось, а, напротив, стало еще свирепее.

— Те, из-за кого мы сюда пришли, были врагами человечества — одна из клик Хаоса, которую мой орден поклялся уничтожить десятилетия назад. Они называют себя Карателями. Каратели намеревались захватить ваш мир и использовать как базу для атаки на другие планеты системы. Мы с братьями спасли вас от этой участи.

— Вы уничтожили мой мир, — сказал мальчик, и тонкий голос его задрожал от гнева. — Вы ничего не спасли — вы спалили планету дотла!

Гигант окинул его суровым взглядом:

— Да, это так. Но могу тебе гарантировать, что Каратели, дай им волю, сотворили бы нечто гораздо худшее. Вы, люди, для них не лучше скотины. Просто забава, пища для удовлетворения самых мерзких и извращенных инстинктов. Живые позавидовали бы мертвым. Сейчас вы можете восстановить свой мир — пусть это займет двадцать лет, но вы это сделаете. Если бы сюда проник Хаос, нам ничего бы не оставалось, как спалить планету до основания, оставив от нее одни угли.

Мужчина схватил сына за руку.

— Он еще молод. Он ничего не знает.

— Тогда считай это частью его образования, — отрезал Астартес. — А теперь найдите что-нибудь, что можно примотать к ноге, и костыль, который способен выдержать мой вес. Мне нужно двигаться. И еще мне понадобится оружие.

Они провели в поисках почти весь день, пока наконец не догадались разобрать одно из валявшихся на поле орудий и использовать стержень спускового механизма вместо медицинской шины. Когда Астартес туго примотал прут к ободранному бедру с торчащими из разъемов проводами, зубы его скрипнули от боли, а из воспаленной раны на ноге потек гной. Отец мальчика вытянул из грязи болтер, который его сын нашел днем раньше. При виде оружия глаза космодесантника вспыхнули — но снова потухли, стоило ему вытащить магазин и проверить оставшиеся заряды.

— Тридцать выстрелов, если нам повезет. Ладно, исправный болтер — это уже что-то. Теперь дайте мне тот шест.

Шест еще недавно был частью внутреннего скелета одной из биомеханических тварей, чьи трупы усеяли поле.

Астартес брезгливо его оглядел и тщательно протер песком и землей. Затем он оперся о железную палку, как о посох, и наконец-то смог подняться на ноги. В свободной руке воин сжал болтер. Оружие, однако, оказалось для раненого слишком тяжелым, так что он сделал петлю из найденной на поле проволоки и подвесил болтер на плечо. Проволока врезалась ему в тело, распоров кожу, — но Астартес как будто не чувствовал боли.

— Скоро стемнеет, — сказал отец мальчика. — Может, нам лучше переночевать здесь и выйти на рассвете.

— Нет времени, — ответил Астартес.

Теперь, когда воин стоял прямо, он казался еще громаднее — в полтора раза выше фермера, с ладонями, широкими, как лопаты, и грудной клеткой размером с обеденный стол.

— Я вижу в темноте. Вы можете идти за мной.

Сказав это, он заковылял вниз по изрытому воронками склону холма к долине, над которой в водовороте угольно-черных туч садилось солнце. Навстречу тучам тянулись еще более черные столбы дыма, поднимавшиеся от сожженного города — цели их путешествия.

Они шли полночи. Земля, по которой они шагали, была изрыта бомбовыми воронками и усыпана обломками боевых машин — с колесами, гусеницами, а порой и с руками и ногами. Один раз путники остановились перед огромными, величиной с дом, останками. Труп оказался настолько изуродован выстрелами, что трудно было представить его изначальный облик, — однако Астартес, хромая, подошел к убитому и благоговейно снял металлическую печать, на которой все еще держались обрывки пергаментного листа. Космодесантник склонил голову над реликвией.

— Ох, брат, — прошептал он.

— Что это? — спросил мальчик, не обращая внимания на знаки, которые делал ему отец.

— Один из моих боевых братьев. Дух его был столь отважен и непреклонен, что после гибели физического тела он согласился продлить существование в оболочке могущественного дредноута. Он сделал это, чтобы продолжить бой, чтобы остаться рядом с нами, своими братьями, своими друзьями. Его звали Джехерран. Он был в моей роте и спас нас от этих… — тут Астартес кивнул на другие останки, рассыпанные вокруг них: трупы жутких крабовидных созданий, утыканных стволами разнообразных орудий и покрытых тошнотворными символами, — …этих осквернителей, исчадий Хаоса. Брат Джехерран принял основной их удар на себя, так что мы смогли уничтожить монстров по одному.

Веко на единственном глазу Астартес дрогнуло — а затем он без лишнего слова захромал дальше.

Мужчина и мальчик следовали за воином через кладбище мертвых машин. Людей ужасали размеры механизмов и чудовищная сила взрывов, разметавших их на части. В свете двух лун планеты, поднявшихся над горизонтом, отцу и сыну казалось, что они стоят в центре древней арены, где мертвецы свалены огромными курганами. И что это были за мертвецы: искривленные тела, оскалившиеся рты, белые как мел лица и гниль. В призрачном лунном сиянии не стоило приглядываться к ним слишком близко.

Когда они добрались до городских окраин, стали попадаться признаки жизни. В грудах щебня возились и пищали крысы. Тот тут, то там из кромешной тени рычала собака с глазами, светящимися безумием, и капающей с клыков пеной. Однажды их дорогу пересекла процессия тараканов, каждый размером с кулак взрослого мужчины. Возбужденно стрекочущие насекомые тащили кусок неопознаваемой падали. Астартес, увидев их, поднял болтер.

— Подобные существа раньше здесь не водились, ведь так?

Фермер проводил насекомых ошеломленным взглядом.

— По крайней мере, я о таких не слышал.

— Здесь творится что-то странное. Братья не покинули бы этот мир так поспешно, не будь на то веской причины. Я бы предположил, что кто-то отозвал их с орбиты. Какая-то новая угроза.

— Вы думаете, они уничтожили всех врагов на поверхности планеты?

— Мы не оставляем работу незаконченной.

— Откуда вы знаете? — вмешался мальчишка. — Вы валялись под тонной камня и ничего не видели. Они вас бросили.

Астартес обернулся, и в глазу его сверкнул огонек, весьма похожий на тот, что они видели в глазах одичавшей собаки. Однако воин ничего не сказал. Отец отвесил мальчику подзатыльник.

Они пошли дальше. Сейчас спутники продвигались медленнее, потому что Астартес пытался держать на изготовку свой громадный болтер. Обычный человек с трудом смог бы поднять это оружие, не говоря о том, чтобы из него стрелять. Железный посох космодесантника стучал по пластобетону мостовой, разбрасывая мелкие камешки. Глядя на гигантского воина, мальчик понял, что тот движется на пределе сил. Он также заметил, что за космодесантником тянется цепочка темных следов. Тот истекал кровью. Мальчик указал на это отцу, и фермер ухватил гиганта за руку.

— Ваша нога… Вам следует позволить мне осмотреть ее.

— Мой метаболизм должен был об этом позаботиться. Я заражен. Какой-то биоагент. Я чувствую его у себя в голове — как будто клубки раскаленных червей копошатся за глазными яблоками. Мне нужен апотекарий. — Астартес тяжело дышал. — Сколько осталось до космопорта?

— Еще четыре километра или пять.

— Тогда я передохну. Мы должны найти какое-нибудь убежище, чтобы пересидеть до рассвета. Мне не нравится это место. Эти развалины. Что-то здесь не то.

— Здесь нет трупов, — сказал мальчик.

Оба его спутника обернулись к нему. Мальчишка пожал плечами.

— Где все мертвые? Не осталось ничего, кроме тараканов и крыс.

— Облокотитесь о меня, — сказал фермер раненому гиганту, подставляя плечо. — Вон там дома, справа и чуть впереди. Они выглядят поцелее, чем остальные. Постараемся найти что-нибудь с крышей.

К тому времени, когда они устроились на ночлег, Астартес сотрясала дрожь — хотя кожа его была настолько горячей, что обжигала пальцы. Отец с сыном набрали дождевой воды из луж и черепков посуды. Черной мерзкой жижи оказалось достаточно, чтобы промочить горло. Воздух загустел от дыма и сажи и оставлял привкус гари во рту. Среди вонючих клубов вспыхивали искры.

— На севере, со стороны космопорта, пожары все еще не потухли, — заметил отец мальчика, потирая саднящее плечо.

Астартес кивнул и погладил болтер, лежащий у него на коленях, — так, словно прикосновение к оружию успокаивало.

— Может, будет лучше, если дальше я пойду один, — сказал он.

— Мое второе плечо все еще сойдет за подпорку.

Гигант улыбнулся:

— Кто ты? Фермер?

— Был фермером. И у меня был скот. Теперь у меня остались камни и пепел.

— И сын, который все еще жив.

— Пока жив, — ответил мужчина.

Он взглянул на грязное, осунувшееся лицо мальчика, который спал на полу, словно сирота-беспризорник, завернувшись в обрывки обугленного пледа.

— Тогда подумай о нем. Ты сопровождал меня достаточно долго.

— Да, — сухо откликнулся фермер. — И вы в такой великолепной форме. Вы хотите от нас избавиться, потому что считаете, что впереди, в космопорте, затаилось что-то скверное. Хотите пощадить нас.

Великан склонил голову:

— Сражения — моя жизнь, а не ваша.

— Что-то подсказывает мне, что это еще не закончилось. Ваши братья перед отлетом что-то проглядели. Вы сейчас в моем мире — и я помогу вам за него сражаться. Все равно у меня за спиной только выжженная земля.

— Пусть будет так, — согласился Астартес. — На рассвете мы выйдем вместе.

Рассвет не наступил. Темнота лишь слегка посерела, и в небесах впереди появилось свечение, непохожее на пламя пожаров. Две луны опускались в океан дыма, чьи клубы снизу напоминали бледное брюхо личинки.

Астартес встал без посторонней помощи. Его уцелевший глаз, казалось, провалился в глазницу и остро поблескивал сквозь покрывшие лицо воина слои сажи. Астартес отшвырнул металлический костыль и стоял прямо, не обращая внимания на стекающий по ноге желто-розовый гной. От боли на лбу его выступили капли пота, но выражение лица по-прежнему было спокойным и бесстрастным.

— Император хранит нас, — негромко произнес он, когда отец и мальчик тоже встали, протирая слезящиеся глаза. — Мы должны сейчас стать быстрыми и незаметными, как охотники.

И трое отправились в путь.

Впереди них в небо взвился крик, как пламя ночного пожара. Вопль становился все пронзительнее, дойдя до предела того, что могут выдать человеческие связки, а затем резко оборвался. Вместо него послышалось гудение, словно вдалеке завелся мотор и поехала тяжелая машина. А когда шум мотора стих, они услышали другой звук — бормотание, доносящееся сквозь сгустившийся дым и неестественную темноту. Голоса. Много голосов, слившихся в едином хоре.

Трое путников затаились в горящем доме. Со стропил на них сыпались угли. Некоторые угольки с шипением падали на мокрую от пота спину Астартес, но тот даже не вздрагивал.

— Культисты, — сказал он, прислушавшись. — Они взывают к варпу. Какая-то церемония или колдовство.

Два его спутника уставились на воина, не понимая.

— Последователи Темных Сил, — объяснил он. — Их принудили к повиновению пыткой или обманом. А сейчас они послужат пищей для нашего оружия.

Астартес аккуратно отсоединил магазин болтера, пересчитал заряды и поцеловал холодный металл, прежде чем вставить обойму обратно. Затем двойным щелчком передернул затвор, подготовив оружие к бою.

— Сколько осталось до космопорта?

— Мы почти уже там, — ответил фермер.

Мужчина сжал плечо сына с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.

— Впереди дорога поворачивает направо. Там будет стена и ворота. Космопорт за стеной.

— Сомневаюсь, что стена все еще стоит, — сказал Астартес с мрачным юмором.

— Сразу за воротами пост охраны и небольшие бараки для ополчения. А дальше, у диспетчерской башни, оружейная. Патроны, лазганы.

— Лазганы, — повторил Астартес с оттенком презрения. — Я привык к чему-то потяжелее, дружище. Но имеет смысл это проверить. Нам надо усилить огневую мощь. С этого момента держитесь ближе ко мне, вы оба.

Воин вскочил на ноги и сорвался с места. Хромота была почти незаметна. С потрясающей скоростью он добежал до конца улицы и скрылся в развалинах последнего дома справа. После секундного колебания отец и сын последовали за ним.

Астартес оказался прав. Стену снесло взрывом. Большая часть построек с этой стороны космопорта лежала в руинах, а посадочные площадки были изрыты огромными воронками и засыпаны обломками орбитальных судов всех мастей. На западе поднимались три высокие, покосившиеся башни. Вокруг них клубился дым, а в самих зданиях еще не утихли пожары.

— Посадочные капсулы Карателей, — сказал Астартес. — Мы уничтожили все три…

— Но осталась еще одна, — перебил его мальчик, ткнув пальцем в дым.

Фермер и космодесантник прищурились, вглядываясь сквозь черную пелену. Парнишка был прав. Четвертая, неповрежденная капсула виднелась на востоке, где посадочные площадки подверглись наименьшим разрушениям. По трапам корабля спускалась пехота.

Лицо Астартес исказила ненависть.

— Оказывается, мы с братьями потрудились не столь тщательно, как я думал. Мы должны передать сообщение моей роте, а не то ваша планета все же попадет в лапы врага. Надо добраться до коммуникатора!

— Он должен быть в диспетчерской башне, вон там, — если, конечно, уцелел, — сказал мужчина, кивнув на север.

Сквозь дымовую завесу смутно виднелся высокий белый столб и скучившиеся у его подножия постройки из серого пластобетона. Вражеской активности в том районе не наблюдалось, хотя трудно было сказать наверняка из-за дыма и сгущающейся темноты.

— Тогда нам туда, — просто сказал Астартес. — Братья должны вернуться и очистить этот мир — или им придется стереть его подчистую… Ложитесь!

Последние слова он прошипел.

Мимо промаршировал отряд вражеской пехоты. Странные, костлявые, наголо обритые люди с сильно татуированными лицами. На солдатах были длинные кожаные шинели, украшенные цепями, заклепками и чем-то подозрительно смахивающим на части человеческих тел. За плечами у пехотинцев висели лазганы. Проходя мимо, чужаки непрерывно болтали и хрипло взрыкивали.

— Их речь ранит мои уши, — пожаловался мальчик, потирая голову.

— Их заразил варп, — пояснил Астартес. — Если мы не очистим это место, варп примется за остальных ваших соплеменников.

Воин поднял руку к ране, оставшейся на месте его глаза, и вновь уронил.

— Надо идти к башне.

Они бежали прямо в гущу вонючего дыма. У мальчика начала кружиться голова. Дышать стало трудно, а отдаленное бормотание культистов затуманивало мысли. Он замедлил бег и обнаружил, что стоит неподвижно, бессмысленно глядя в пустоту. Мальчиком овладело чувство, что он что-то забыл.

В следующую секунду его подняли в воздух и прижали к огромному, пылающему от лихорадки телу. Астартес подхватил его и на бегу сжал под мышкой свободной руки.

Из ниоткуда посреди дыма возникла группа бледных лиц. Прежде чем они успели хотя бы поднять оружие, Астартес уже атаковал. Пинком он сломал ребра первому врагу, и тот кувырком полетел в темноту. Взмахнув тяжелым болтером, как дубинкой, воин раздробил черепа двум другим, практически обезглавив их. Четвертый сумел выстрелить из своего лазгана — однако красный луч безвредно ушел в воздух, а Астартес, выронив мальчика, вцепился противнику в горло. Сжав кулак, он раздавил трахею человека и отшвырнул труп в сторону.

— Подберите оружие, — задыхаясь, приказал он фермеру и мальчику. — Гранаты, что-нибудь.

Согнувшись, Астартес закашлялся. С губ его сорвался сгусток темной жидкости и расплескался по пластобетону. Пошатнувшись, космодесантник выпрямился. Увидев, что его спутники сняли с трупов два лазгана и связку гранат, он кивнул.

— Кто-нибудь наверняка заметил лазерный выстрел. Если мы наткнемся на другую группу, не останавливайтесь — бегите дальше.

Они снова помчались к башне. Гигант теперь заметно хромал и оставлял за собой цепочку кровавых следов, но все еще задавал невероятную скорость. Все, на что были способны отец и мальчик, задыхавшиеся в зловонном аду горящего космопорта, — это не отставать.

Наконец впереди замаячил белый столб диспетчерской башни — и толпа культистов у ее подножия. Те заметили бегущие на них из темноты фигуры и, завопив, открыли беспорядочную пальбу. Воздух вспороли лазерные лучи.

В ответ Астартес остановился, упер болтер в плечо и нажал на курок.

Он стрелял короткими очередями, по два или три снаряда, не больше. Но когда тяжелые снаряды поражали культистов, те превращались в кровавое месиво. Астартес прикончил восьмерых, прежде чем один из противников достал его лазерным выстрелом в живот. Космодесантник пошатнулся, опустив ствол болтера, но уже в следующую секунду снова поднял оружие и разнес в клочья попавшего в него культиста.

Отец и мальчик бросились на землю и тоже открыли огонь, однако лазганы приспешников Хаоса были громоздкими и неудобными в обращении. Выстрелы уходили в пустоту. Мальчик, повозившись со связкой гранат, вытащил одну размером с палец. На крышке узкого цилиндра была крошечная красная кнопка. Мальчик нажал на нее, а затем швырнул гранату в культистов. Звякнув о подножие башни, граната отскочила под ноги захватчикам. Один из них уставился на снаряд, посерев от ужаса, — и тут граната взорвалась, расплескав его красным кровавым пятном по белой стене башни заодно с тремя его товарищами.

Остальные дрогнули и бежали, быстро растворившись в сгустившейся темноте. Астартес упал на одно колено, навалившись на болтер. Вторая рука космодесантника была прижата к черной сквозной дыре, которую лазган прожег в его торсе.

— Думаю, вам снова пригодится мое плечо, — сказал мужчина, помогая изувеченному гиганту подняться. — Осталось уже совсем немного. Обопрись о меня, друг. Я доведу тебя туда.

Астартес выдавил хриплый смешок, но ничего не сказал.

Дверь оказалась распахнута настежь. Панель электронного замка рядом с высокой стальной створкой была выворочена взрывом. Мужчина намеревался шагнуть внутрь, но Астартес удержал его.

— Сначала гранату, — просипел он.

Мальчишка швырнул в дверной проем другую миниатюрную гранату. Делая это, он улыбался, а когда прогремел взрыв, рассмеялся.

— Я рад, что все считают это настолько забавным, — сказал его отец, проходя внутрь.

В тесной комнатушке в основании башни обнаружилось два разорванных на куски тела. Там же был лифт, но мальчик напрасно давил на кнопки.

— Нет электричества, папа, — сказал он. — Отключилось во всем здании.

— Лестница, — прохрипел Астартес.

— Слушайте, — сказал мужчина. — Снаружи. Вы слышите?

Разноголосый шум: вопль, рвущийся из сотни глоток, пронзительные крики и утробное рычание. Звуки становились громче.

— Закройте дверь, — рявкнул Астартес. — Подоприте ее, заклиньте — сделайте все, что можете.

Они захлопнули тяжелую стальную дверь и завалили ее обломками перегородок и мебели. Астартес, вскрикнув от боли, вырвал из стены кусок железной трубы и обмотал ее вокруг дверных ручек. Секундой позже голоса зазвучали прямо за дверью, и на сталь обрушились удары. Громыхнули выстрелы, пули зазвенели о металл.

— Это их не удержит, — пробормотал фермер.

Мужчина и мальчик побледнели. Пот, катившийся по их лицам, прочертил в саже светлые дорожки.

— Вверх, — нетерпеливо бросил Астартес. — Мы должны подняться. Сначала ты, затем твой сын. Я буду прикрывать тыл. Если услышите какое-то движение впереди, начинайте стрелять и не прекращайте.

— Мы здесь в ловушке, — запинаясь, выдавил мужчина.

— Двигайтесь! — рявкнул гигант.

Лестница винтом поднималась внутри башни. Они карабкались вверх в почти абсолютной тьме. Звук их дыхания эхом отдавался от пластобетонных стен справа и слева, а шаги глухо звенели на железных ступеньках. Астартес то и дело замирал и прислушивался, а один раз велел им остановиться.

— У кого-нибудь есть фонарь? — спросил он.

— У меня, — ответил мальчик.

Раздалось жужжание, а затем вспыхнул бледный луч света, неверный и желтоватый. По мере того как мальчик туже подкручивал пружину, свет становился сильнее.

— Хорошо, — сказал Астартес. — Отдай мне гранаты.

Космодесантник вытащил одну из связки и внимательно осмотрел.

— Они во всем подражают нам — эта сделана точь-в-точь по имперскому образцу. У таких гранат три режима: немедленный взрыв, отсроченная детонация и детонация при приближении к объекту. Самый распространенный — отсроченная детонация, вот эта красная кнопка наверху. Поблагодари Императора за то, что ты выбрал именно ее там, снаружи. Для того чтобы переключиться на другой режим, надо повернуть головку цилиндра.

Астартес так и сделал.

— Идите вверх.

Он поставил цилиндр на ступеньку, нажал на красную кнопку, а затем пошел за остальными. Сзади раздалось три еле слышных щелчка, и все стихло.

— Следующего, кто подойдет к ней, ждет крупный сюрприз. Я только надеюсь, что здесь нет крыс. Двигайтесь.

Они шли вдоль стены башни, ориентируясь по дрожащему свету фонарика. В конце концов перед ними выросла вторая стальная дверь. Она была чуть приоткрыта, и из-за нее доносились голоса. Мальчик потянулся к гранатам, но Астартес его остановил:

— Нам надо, чтобы коммуникатор остался неповрежденным. Держитесь позади меня.

Он пинком распахнул дверь. Загрохотал болтер, вспышки огня осветили стены — а затем раздался щелчок. Магазин опустел. Взревев, Астартес прыгнул вперед.

За его спиной в дверь ввалились отец и сын. Вонь кордита, наполнившая комнату, заставила их закашляться. Они очутились в просторном круглом помещении, набитом мониторами и консолями. Огромные, во всю стену, окна открывали обзор на космопорт целиком. Три культиста валялись мертвыми, их кишки красными потеками расплескались по настенным консолям. На противоположном конце комнаты кипела грандиозная битва. Удары сыпались градом, разлетались стулья, воздух наполнился осколками стекла. Астартес схватился с темной, закованной в броню фигурой почти с него ростом. Противники вцепились друг в друга и ревели, как два обезумевших буйвола. Отец и мальчик застыли на месте, забыв о собственных лазганах.

Очередной удар швырнул Астартес через всю комнату. Космодесантник врезался в толстое армированное стекло окна. От силы столкновения по нему побежали трещины. Противник Астартес выпрямился, и от стен отразился его издевательский смех.

— Братец-десантник! — проклекотал жуткий голос. — Твой наряд не подходит для вечеринки! Где же твой голубой костюмчик, Темный Охотник? Неужели ты не видишь, что ошибся адресом? Этот мир теперь наш!

Говоривший был облачен в силовую броню, похожую на ту, что носил Астартес, но цвета выбеленной временем кости, а поверх пластин выступала эбеновая инкрустация — черный скелет. На голове его был шлем, увенчанный двумя гигантскими рогами. Из глазниц шлема сочился тошнотворный зеленый свет. На нагруднике чудовищного воина красовалась многолучевая звезда Хаоса, а в руке он сжимал мономолекулярный клинок, обагренный кровью.

— Сколько вас здесь осталось, еретик? — выплюнул Астартес. — Мои братья сотрут вас с лица этого мира, как человек стирает дерьмо с подошвы ботинка.

— Продолжай похваляться, калека, — рявкнул воин Хаоса.

Вытащив из кобуры болтер, он прицелился в голову Астартес.

В ту же секунду отец и сын вскинули лазганы и открыли огонь. Мужчина промахнулся, но выстрел мальчишки угодил в бок космодесантнику Хаоса, чуть ниже подмышки. Жуткая тварь взвыла от боли и ярости и выронила клинок. Болтер развернулся в их сторону.

— Что это такое, брат, — твои ручные зверьки? Им надо преподать урок.

Он нажал на спуск. Пистолет дернулся от отдачи, и удар тяжелого снаряда швырнул фермера на стену. Из его развороченной груди хлынула кровь. Воитель Хаоса шагнул вперед, продолжая стрелять. В стене появилась цепочка пробоин — Каратель пытался достать мальчика, который выронил лазган и на четвереньках заполз за стенд с консолями. Опустевший магазин сухо щелкнул. Воин отбросил пустую обойму и потянулся за следующей на поясе.

— Этот мир кишит паразитами. Следует истребить их — до последнего вонючего пискуна.

— Согласен, — сказал Астартес.

Воин Хаоса крутанулся на месте, и сила удара заставила его пошатнуться. Он грохнулся на спину. Пистолет выпал из рук космодесантника Хаоса, а ладони зашарили по груди, из которой торчала рукоять его собственного ножа. Клинок пробил нагрудник и продолжал тонко, чуть слышно гудеть, вибрируя глубоко в грудной полости.

Астартес с разбитым, покрытым кровью лицом упал на колени рядом с поверженным врагом.

— У каждого из нас по два сердца, у тебя и у меня, — сказал он. — Такими мы были созданы. Нас сотворили во благо человечеству, чтобы принести в эту галактику мир и порядок.

Отбросив руки противника, он взялся за черенок ножа и вытащил лезвие наружу. Из раны брызнула тонкая струя крови, и воин Хаоса замычал от боли.

— Посмотрим, сумею ли я найти твое второе сердце, — сказал Астартес и вновь погрузил клинок в грудь врага.

Парнишка выполз из укрытия и присел перед изувеченными останками своего отца. Расширившиеся глаза мальчика бессмысленно смотрели с грязного, заляпанного кровью лица. Он прикрыл отцу веки и сжал зубы, пытаясь подавить всхлип. Затем паренек встал и подобрал лазган.

Астартес лежал у стены в луже собственной крови. Рядом с ним распростерся мертвый противник. Тело космодесантника стало прозрачно-бледным, а кровь текла из ран ленивыми струйками. Единственным глазом он взглянул на мальчика. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

— Помоги мне подняться, — в конце концов сказал Астартес.

Мальчишка протиснулся за спину космодесантника и, поднажав, усадил его.

— Твой отец… — начал Астартес, но в этот момент снизу раздался глухой взрыв.

— Граната, — тупо сказал мальчик. — Они на лестнице.

— Брось туда еще одну и запри дверь, — велел Астартес. — Когда закончишь, подай мне болтерный пистолет.

— А в чем смысл? — угрюмо спросил паренек.

Глаза его были красными и налились кровью. Он казался миниатюрным старичком, ссохшимся и покорным судьбе.

— Делай то, что я говорю, — сердито бросил Астартес и наградил мальчишку яростным взглядом. — Пока мы живы, еще ничего не кончилось. Ни для нас, ни для твоего мира. А теперь бросай гранату!

Мальчик выглянул за дверь.

— Кто-то поднимается по лестнице, — сообщил он.

Голос его теперь звучал спокойнее. Нажав красную кнопку, он швырнул гранату вниз. Та, зазвенев, запрыгала по ступенькам. Мальчик захлопнул тяжелую металлическую дверь и задвинул засов. Раздался еще один взрыв, на этот раз ближе. Снизу послышались крики, пол затрясся. Мальчик протянул Астартес болтерный пистолет. Гигант сорвал патронташ с мертвого десантника Хаоса, вставил новую обойму и передернул затвор.

— Я нашел коммуникаторы, — крикнул парнишка с другого конца комнаты.

Он дернул вверх и вниз несколько переключателей.

— По крайней мере, я так думаю — это похоже на комм, но не работает. Нет электричества.

Астартес на четвереньках подполз к мальчику. Изо рта, носа и ушей космодесантника текла кровь, а голос звучал так, словно доносился из-под воды.

— Да, это комм. Старая модель. Но без электричества все равно не работает. — Воин глубоко вздохнул. — Что ж, тогда это все.

Мальчишка, нахмурившись, пристально разглядывал мертвые лампочки консоли. Он даже не вздрогнул, когда в дверь диспетчерской замолотили, а за стальной створкой раздались неразборчивые вопли и рычание, словно там бесновалась звериная стая.

— Электричество, — пробормотал паренек. — Но у меня… у меня есть электричество. — Его лицо оживилось. — Мой фонарик!

Мальчик вытащил фонарик из сумки со всякой всячиной у него на поясе.

— Я могу подсоединить его… подключить и заставить эту штуку работать!

Астартес подтянулся и сел в скрипнувшее кресло перед консолью.

— Неплохая идея, но ты никогда не выдавишь достаточно мощности из своей ручной динамо-машины.

— Должно быть что-то!

Они уставились на ряд потухших ламп и неработающих переключателей. Коммуникатор был старой рухлядью — такие использовали лишь на самых отдаленных пограничных мирах. Уцелевший глаз Астартес сощурился.

— Подключи свой фонарик и начни заводить.

— Но…

— Просто сделай это!

Астартес дернул на себя деревянный ящик, размещавшийся под консолью. В это время на дверь за их спинами обрушивался удар за ударом. Железный засов прогнулся. С лестничной площадки донесся хор смешков и взрыкиваний — какофония, словно вырвавшаяся из горячечного кошмара.

— Иногда на таких мирах, как твои, люди держатся за самые устаревшие технологии, — сказал Астартес. Космодесантник улыбнулся. — Потому что они продолжают работать.

Из груды барахла, сваленного в ящике, он вытащил клубок проводов и небольшое устройство с кнопкой. Осмотрев прибор, Астартес положил его на стол и подключил к адаптерной розетке. В ту же секунду в устройстве вспыхнула маленькая зеленая лампочка.

— Сделано на века, — пробормотал космодесантник.

Закрыв глаз, он принялся выстукивать на приборе. Раздалась серия громких щелчков. Астартес подстроил частоту с помощью древнего дискового реле. Устройство чуть слышно треснуло.

Эти двое были настолько поглощены своим делом: мальчишка вращал ручку поскрипывающего фонарика, а гигант выстукивал что-то на таинственном приборе, — что практически не обращали внимания на грохот и скрежет, доносившиеся из-за двери.

— Он работает? — спросил мальчик.

— Сигнал передается. Код невероятно старый — еще со времен древней Земли, но мой орден по-прежнему им пользуется и ценит за простоту. Код очень остроумный и старше, чем сам Империум. И все же он оказался долговечен, как и многие простые и остроумные вещи в этой вселенной. — Космодесантник остановился. — Достаточно. Теперь посмотрим, как тебя отсюда вытащить.

— Отсюда нет выхода, — возразил мальчик.

— Выход всегда есть, — ответил ему Астартес.

Развернувшись, гигант выстрелил в окно. Плексиглас треснул и осыпался ливнем осколков. Затем космодесантник сунул руку в ящик под консолью и вытащил большой моток медного провода.

— Он разрежет тебе ладони, пока ты будешь спускаться, — сказал воин, — но ты должен держаться. Когда доберешься до земли, беги.

— А вы?

Космодесантник улыбнулся:

— Я буду на другом конце. А теперь вперед.

Дверь распахнулась, со звоном ударившись о стену. Из темноты выступил огромный силуэт. За ним толпились другие.

Астартес лежал под плексигласовым окном, зиявшим пробоиной. Вокруг одного кулака воина обвилась поблескивающая проволока, уходящая в дымную пустоту за окном. Астартес оскалил зубы в усмешке.

— Что это вас задержало? — поинтересовался он у массивных, надвигавшихся на него фигур.

Затем космодесантник поднял свободную руку и выпустил полную обойму из болтерного пистолета в незваных гостей. Комната наполнилась воем и криками. Двоих Карателей, шедших первыми, опрокинуло на пол.

Но за ними последовали другие. Завывающая толпа хлынула внутрь, поливая диспетчерскую огнем из болтеров. Тяжелые снаряды разнесли все в клочья.

Далеко от измученного мирка бездна космоса была абсолютно беззвучна и спокойна — но в центре этого спокойствия расцветали крошечные венчики света. Белые и желтые, они существовали не дольше секунды, прежде чем недостаток кислорода прерывал их краткую жизнь. С расстояния — огромного расстояния — они казались миниатюрными и прекрасными: недолговечные жемчужины на черном полотнище мрака. Однако вблизи все выглядело иначе.

В черноте висели корабли — гигантские сооружения из стали, керамита, титана и тысячи разных сплавов, построенные с расчетом на долгую службу и прочность. Созданные для разрушения, они походили на вознесшиеся в небо храмы, предназначенные для поклонения безумному богу, длиной в несколько километров, с бортами, ощетинившимися орудийными башнями и стрелковыми батареями. Вокруг них мельтешили суденышки поменьше, словно птицы-мухоловки на шкуре носорога.

В одном из отсеков самого большого корабля выстроились гиганты, закованные в темно-синюю броню. На головах у них не было шлемов, а по бледным лицам скользили отсветы далеких сражений, транслирующихся на экраны в передней части комнаты. Повсюду вокруг них трудились странные гибриды машин и людей. Сервиторы тихо бормотали над пультами, человеческие руки и конечности из разноцветной проволоки и стали уверенно выполняли работу. В воздухе висел аромат курений, к которому примешивался легко узнаваемый запах оружейной смазки.

— Ты уверен, брат? — спросил один из гигантов, не сводя глаз с разворачивающихся на экранах сцен побоища.

— Да, капитан. Сигнал длился всего лишь около сорока пяти секунд, но его содержание не вызывает сомнений. Несколько моих комм-техников знают старый код, так же как и Адептус Механикус. Он дошел к нам из древности.

— И каково же содержание сообщения?

— Одна фраза, повторяющаяся снова и снова. Капитан, эта фраза была «Umbra Sumus»!

После этих слов все собравшиеся вздрогнули и повернулись к говорящему. Все они были ростом под два с половиной метра и носили темно-синюю броню. У всех на наплечниках белой краской был изображен символ двуострой секиры. Все они держали шлемы на сгибе рук, а болтеры в поясных кобурах.

— Мардий, ты уверен? Именно это там и говорилось?

— Да, капитан. Я трижды перепроверил. Сигнал был зарегистрирован и записан.

Капитан резко втянул воздух.

— Девиз нашего ордена.

— «Мы — тени». Да, капитан. Ни один из Карателей никогда не произнесет этих слов: ненависть, которую они испытывают к Темным Охотникам, слишком велика. Я считаю, что один или более наших братьев послали сообщение с поверхности планеты. Он пытался связаться с нами единственным доступным способом. Или предупредить нас.

— Ты говоришь, сигнал оборвался?

— Он был очень слабым. Может, он оборвался или мы вышли из диапазона передачи. Мы слишком далеко оттуда, чтобы просканировать планету. Сигнал шел к нам почти десять дней.

— Брат Авриил! — рявкнул капитан. — Когда мы покинули планету, кто числился в без вести пропавших?

Еще один гигант шагнул вперед.

— Брат Питер. Исчез бесследно. Мы бы продолжили поиски, но…

— Но нам требовалось преследовать Карателей. Все правильно, Авриил. Я ни в чем вас не обвиняю. В то время погоня была первоочередной задачей.

Капитан вновь взглянул на огромные экраны. В пределах массивного нефа корабля царила почти полная тишина, не считая щелчков и бормотания дежурных сервиторов.

— Других сообщений с планеты не поступало?

— Никаких, капитан. Их инфраструктура оказалась практически полностью разрушена во время нашей операции, и даже до того это был крайне отсталый мир. На всю планету один космопорт и несколько суборбитальных кораблей.

— Да-да, Авриил. Я в курсе параметров операции.

Капитан нахмурился. Кружки металла на его лбу почти скрылись в складках покрытой шрамами кожи. Наконец он поднял глаза.

— Здесь мы все почти завершили. Флотилия Карателей потрепана и находится на грани уничтожения. Как только мы покончим с последними из их штурмовых кораблей, разворачиваемся и берем курс на Перрекен.

— Возвращаемся? — усомнился один из Астартес. — Но прошли уже недели. Если это был Питер…

— Авриил, — перебил его капитан, — сколько, по твоей оценке, займет перелет к планете?

— На самой большой скорости около тридцати шести дней, капитан.

— Храни нас Император — для брата-космодесантника, оставшегося в одиночестве, это долгое время, — пробормотал один из Астартес.

— Мы делаем это не только ради нашего брата, — сказал им капитан. — Если на планете осталось хоть малейшее пятно Хаоса, мы должны выжечь его, или нашу миссию в этой системе можно считать полностью провалившейся. Мы возвращаемся на Перрекен, братья, — во всей своей мощи.

* * *

Церемония почти завершилась. Культисты и их чемпионы в течение недель плясали, молились, пели и плакали. Теперь их деятельность должна была принести плоды. По пластобетону посадочных площадок растеклось темное пятно — но не ожог, не след энергетического орудия или бомбовая воронка. В границах пятна земля вздувалась пузырями, как суп, забытый на плите. Почва кипела и скрежетала, покрывалась трещинами, и по беспокойной поверхности плавали куски пластобетона. Пение культистов достигло новой высоты, едва внятной человеческому слуху. Сотни фанатиков собрались вокруг бурлящего, оскверненного клочка земли.

— Не открывайте огонь, пока я не дал команды, — сказал мальчик, и его приказ передали вдоль цепи.

В воронках к востоку от космопорта множество мужчин и женщин скорчилось под прикрытием куч щебенки. Это была разношерстная компания оборванцев, сгибающихся под весом патронташей и оружия всех сортов и размеров — как современного и ухоженного, так и старинного, основательно потрепанного. Когда-то — казалось, очень давно — они были мирными жителями, гражданскими. Но теперь этого понятия на Перрекене не существовало.

Чернобородый мужчина, лежавший рядом с мальчиком, нервно покусывал ноготь.

— Если мы ошиблись, сегодня всех нас ждет смерть? — сказал он.

— Вот поэтому я не ошибся, — ответил мальчик.

Обернувшись, он пристально взглянул на товарища — и чернобородый отвел глаза, не в силах выдержать его взгляд.

Прошло почти три месяца с тех пор, как мальчик соскользнул по проволоке, сжатой в руке мертвого космодесантника. За это время он вырос, стал шире в плечах — но при этом выглядел еще более изможденным. От голода и усталости щеки его ввалились, а в глазах застыло выражение человека, слишком много повидавшего на своем веку. Несмотря на молодость, никто не оспаривал его лидерство. Соратники как будто признали, что в этом пареньке есть что-то особенное, чего нет ни в одном из них.

В руках мальчик держал болтер Астартес. Лежа в воронке, провонявшей потом и страхом, он опустил голову и поцеловал изображение двуглавого орла на стволе. Затем, порывшись в холщовом мешке у себя на поясе, парнишка вытащил клубок проводов и небольшую контрольную панель. На мощной батарее, оставшейся в мешке, горел зеленый огонек.

— Передай сигнал, — велел он чернобородому. — Время пришло.

Его товарищ начал выстукивать на древнем устройстве.

— Да улыбнется нам сегодня Император, — пробормотал он. — И да прибудут его Ангелы вовремя.

— Когда Астартес обещают что-то сделать, они это делают, — сказал мальчик. — Они дали слово. Они придут.

* * *

На посадочном поле культисты плясали, топали ногами и визжали, доводя себя до полного неистовства. Некоторые из извивающихся в бешеном танце фигур раньше были мелкими фермерами, кузнецами и торговцами — друзьями и соседями оборванных партизан, залегших в бомбовых воронках к востоку от шабаша. Теперь они стали собственностью Темных Богов — почитателями тех, чья сила коренилась в варпе. Варп довел культистов до молитвенного транса и питался их поклонением и кровавыми жертвами. Участок земли, который они окружили, потемнел еще больше. Почва вздымалась черными пузырями и колыхалась, будто варево, кипевшее на невидимом, но жгучем огне.

И в глубине этого булькающего котла что-то шевельнулось. На какую-то секунду оно прорвало поверхность, словно рассекающий море плавник гигантского кита. Земля взлетела фонтаном, как будто пыталась ускользнуть от того, что ворочалось под ней. Культисты впали в экстаз. Они валились ниц и вопили до тех пор, пока кровеносные сосуды у них в глотках не рвались и их жизненная субстанция не изливалась наружу. Поодаль от края пятна закованные в броню чемпионы Хаоса топали и стучали силовыми мечами по нагрудникам. Над ними могильным саваном сгущалась тьма.

Мальчик лежал неподвижно, наблюдая за происходящим. Ненависть и страх исказили его лицо. Вдоль цепи раздался ропот: соратники мальчика вскинули оружие к плечу. Некоторые поджигали самодельные бомбы, другие проверяли магазины винтовок. Все они были истощены, измотаны и плохо вооружены, но поддерживали железную дисциплину в ожидании приказа своего юного лидера.

«Это сделал я, — подумал мальчик. — Я сделал их такими. Я на это способен».

Сейчас он с трудом мог вспомнить те времена, когда был просто деревенским мальчишкой, живущим на зеленой планете под голубым небом, когда было вдосталь свежей пищи и чистой воды. Даже своего отца он почти не помнил. Тот мальчик, у которого был отец, остался где-то позади. Все, что он знал сейчас, — это бесконечные, окутанные дымом развалины, постоянный страх, вспышки насилия, кровь. И лицо Астартес, который погиб, помогая ему выжить. Этого он забыть не мог.

Он не мог забыть момента чистой неудержимой радости и облегчения, когда обнаружилось, что найденное им в городе древнее коммуникационное устройство работает — как и то, что они обнаружили в диспетчерской башне. Когда первое сообщение — серия щелчков и потрескиваний — пришло с корабля, находящегося на другом конце их звездной системы, это было словно благословение самого Бога-Императора. Его оказалось достаточно, чтобы пробудить надежду и набрать добровольцев из числа выживших. Они жили не лучше крыс, питаясь объедками, неделями и месяцами скрываясь в руинах их мира. До нынешнего дня. Сегодня они встанут с колен и вернут планету себе.

Таков был план.

Мальчик поднялся на ноги как раз в ту секунду, когда подключенное к батарейке устройство в его мешке выдало серию резких щелчков — последнее сообщение.

Входящее сообщение.

Мальчик улыбнулся.

— Открыть огонь! — крикнул он.

И вокруг него разверзлась преисподняя.

Пение культистов оборвалось. Они принялись оглядываться — вырванные из транса, потрясенные, взбешенные. Первый залп прикончил почти сотню. Затем оборванные партизаны следом за мальчиком выскочили из воронок и помчались по растрескавшемуся пластобетону посадочного поля, стреляя на бегу и крича во всю глотку.

Кольцо культистов разорвалось — его разметала сила атаки. Но к западу, у посадочных капсул, столпились еще сотни адептов Хаоса. Они взвыли от ярости и ринулись на восток, чтобы встретить нападавших.

Мальчик опустился на одно колено. Хладнокровно выбирая цель, он выпускал в каждого противника два или три заряда. Цепь врагов рассыпалась. Культисты были обескуражены и растеряны — однако чемпионы, находившиеся в их рядах, быстро восстанавливали дисциплину. Чемпионы расстреливали тех, кто поддался панике, а остальным ревели приказы держать оборону.

«Сейчас, — подумал мальчик. — Это должно случиться сейчас».

В небе над космопортом вспыхнули ослепительные огни. Их свет пробился даже сквозь плотный дым и вечную ночь. Затем воздух содрогнулся от ужасного грохота.

В фонтане земляных комьев и осколков бетона на поле обрушился колосс — высотой в десятки метров, покрытый темно-синей краской и со знаком двуострой секиры, изображенной на многогранных бортах. Культисты полетели вверх тормашками от силы удара. Следом за первым кораблем появился еще один, и еще, и еще два. Казалось, на землю швырнули несколько огромных железных замков.

С металлическим скрежетом распахнулись длинные люки по бортам гигантских пришельцев, словно лепестки распускающегося цветка. Люки ударились о землю и зарылись в бетон, расщепляя камни и погребая под собой визжащих культистов. Люки стали трапами, и по ним вниз устремилась армия — отряд за отрядом закованных в броню воинов, расчищавших дорогу болтерами, мелтаганами, плазменными винтовками и реактивными гранатометами. В их рядах шагали могучие дредноуты, которые хватали культистов когтистыми клешнями и отшвыривали прочь, как ненужное тряпье. На ходу дредноуты извергали огонь, испепеляя адептов Хаоса, — плоть фанатиков под доспехами вскипала, превращая их в черные растрескавшиеся статуи.

А над их головами бомбардировщики обрушивали свой смертоносный груз на пятно скверны, которым прислужники Хаоса изуродовали лик планеты. Когда бомбы взрывались, пламя разрывов освещало нечто огромное и чудовищное, бьющееся в последней агонии. Истошно завывая, оно погружалось под пластобетон, словно тонуло в глубинах озера. Ракеты вбили его в землю — и вскоре почерневшая площадка вновь стала твердой, а пятно превратилось в обычную воронку из обугленной почвы и камня. Проклятие было снято прежде, чем вступило в силу.

Мальчик стоял, сжимая в руках забытый болтерный пистолет. Он смотрел на бушующий огненный шторм — картину, подходящую для конца света. Он чувствовал, как бомбовые разрывы толчками отзываются в его легких, как потрескивают от жара волосы на его голове, — но ему было не до того. В глазах мальчика блестели слезы. Он видел гибель тех, кто разорил его дом, и в мозгу его билась одна-единственная мысль.

Мальчик смотрел на массивные, устрашающие фигуры приближавшихся космодесантников и думал: «Это я. Это то, чем я хочу быть».

Так Темные Охотники ордена Адептус Астартес вернулись на планету Перрекен, чтобы спасти мир и вернуть останки одного из братьев.