Его звали Альберт Харшбергер. Он был офицером штаба 25-й дивизии, прикомандированным к штабу главнокомандующего союзных вооруженных сил на Тихом океане генерала Макартура. Недавно его послали на остров Тиниан для выполнения специального задания. Дело в том, что на этом острове, хотя с момента взятия его американцами прошло уже около года, в бамбуковых зарослях возле горы Расо еще прятались остатки японского гарнизона. Из-за этого американским офицерам и чинам женского вспомогательного корпуса приходилось воздерживаться от прогулок в лес. Харшбергер успешно выполнил задание - с помощью громкоговорителя он уговорил японцев прекратить сопротивление. Из чащи вышло всего пять человек.
Прежде Харшбергер жил в Японии и работал в лютеранской общине. Он вернулся в Америку незадолго до начала войны.
- Короче говоря, вы были шпионом, - сказал я.
- Нет, я преподавал английский язык в лютеранском богословском институте в Токио…
- Адрес института? Кто директор?
- Район - Накано, квартал - Сагиномия. Директор - американец Хорн. Затем я преподавал в Сеуле, в институте Энки…
- Адрес института? Кто директор?
- Район - Синчон, директор - американец Андервуд.
- Короче говоря, вы занимались шпионажем не только в Японии, но и в Корее. Не будем спорить. А почему вы вдруг стали на колени и захныкали? Догадались?
Пленный закрыл лицо руками.
- Я понял из слов жандармского подполковника… На южных островах мы иногда находили трупы наших офицеров и солдат… и туземцы подтвердили, что вы… - он остановился, подыскивая слова, - что ваши офицеры заживо вскрывали пленных и брали…
Я кивнул головой:
- Печень, взятая у живого врага и употребленная в пищу, делает воина храбрым и выносливым.
- Нам потом стало известно, что первым это начал у вас полковник Цудзи Масанобу. Сами японцы прозвали его за это Малайским тигром… - сказал пленный, не отнимая рук от лица.
- Это наш старинный воинский обычай, именуемый «кимотори», - сказал я торжественно. - Мы возродили этот обычай. Опустите руки, вы не в женском колледже.
Пленный положил руки на колени. Я продолжал:
- Не будем терять времени. Значит, вы знаете, что вас ждет. Спасти себя вы можете только одним способом: дать нам ценные сведения. Вы штабной офицер и должны знать кое-что. Даю на размышление тридцать секунд. - Я посмотрел на ручные часы.
Пленный заговорил, не дожидаясь истечения срока. Он может сообщить все, что ему известно об экспериментальном применении отравляющих веществ со стороны Америки. Так, например, в ряде районов Новой Гвинеи с американских самолетов были сброшены специальные бомбы для отравления посевов риса и сахарного тростника.
- Это нам давно известно, - сказал я.
Тогда он начал говорить об операции «Олимпик» - плане высадки войск на острове Кюсю. Проведение этого плана намечено на конец осени этого года.
Я сказал, что об этом плане у нас известив даже грудным младенцам. И все знают, что если американцы решатся осуществить высадку в японской метрополии, то не скоро. И если они все же сунутся, то это обойдется им очень дорого.
- Это верно, - сказал пленный. - Даже такой крошечный островок, как Иводзима, площадью в тринадцать квадратных километров, потребовал у нас больших жертв. Мы потеряли почти тридцать три процента высадившихся войск. В Пентагоне, то есть в нашем военном министерстве, считают, что высадка в Японии нам будет стоить трехсот тысяч человек…
- А в нашем Пентагоне - на Итигаядай - уже высчитали, что высадка вам будет стоить пятисот тысяч человек. Эта высадка может кончиться полной катастрофой для вас, потому что вы до сих пор проводили так называемую стратегию Макартура - дрались с нами только на небольших островах, где у нас было мало войск и где нельзя было развернуться. Если бы вы сразились с нами на большом континентальном фронте, например в Китае, мы бы вас расколошматили вдребезги. Все ваши победы в Европе стоят очень дешево. Немцы отступали, а вы бежали за ними и называли это наступлением. Стоило двум немецким танковым соединениям перейти в контрнаступление в Арденнах, как все ваши армии в Европе очутились на краю гибели. Вас спасли русские. Вы умеете драться только тогда, когда у противника в пятьдесят раз меньше войск, танков, самолетов и снарядов, чем у вас. Все ваши победы над нами на островах юга сводились именно к этому. А в самой Японии мы вам преподнесем настоящую войну. Мы впервые столкнемся с вами на большом фронте. Вот тогда и посмотрим, как вы умеете воевать.
- Вы, пожалуй, правы относительно операции «Олимпик», - сказал Харшбергер. - Боюсь, что эту операцию будет очень трудно провести. А что касается операции «Коронет», то есть высадка в Токийском заливе, то думаю, что она вовсе останется на бумаге… Слишком уж дорого это будет нам стоить. Пиррова победа нам не нужна. А тем более катастрофа. Короче говоря, до победы над вами еще далеко. Я недавно разговаривал с начальником штаба Сатерлендом, правой рукой Макартура, и другими штабистами. Все сходятся на том, что путь до Токио займет еще несколько лет…
- Напишите об этом, и как можно подробнее.
- Если я напишу, меня не убьют? - спросил он и попытался улыбнуться.
- Если ваши сведения будут признаны заслуживающими внимания, вас не убьют. Одна из заповедей японской воинской морали гласит: быть великодушным к поверженному врагу. И особенно к врагу, который дал интересные сведения. Мы ценим искренность.
Харшбергер поклонился и, не спрашивая разрешения, взял сигарету из моего портсигара на столике и закурил.
Я закрыл портсигар и спросил:
- Значит, ваше командование считает, что до победы еще далеко?
- Да. И вот поэтому у нас в Вашингтоне очень заинтересовались тем, что происходит сейчас в ваших сановных сферах, связанных с концернами. Нам уже известно, что через несколько дней после капитуляции Германии группа ваших сановников доложила императору свои соображения относительно зондирования почвы для мирных переговоров. Нам известно, что представитель Иокогамского валютного банка в Швейцарии, некий Китамура, получил от пяти главных концернов Японии телеграмму, уполномочивающую его начать предварительные переговоры с американскими деловыми кругами. И мы приказали нашему вице-консулу Лада-Мокарскому, который является в то же время директором филиала банка Шредер, встретиться с этим Китамура…
- Дальше!
- …Китамура прозрачно намекнул на то, что ваше правительство собирается позондировать почву для начала переговоров с Советским правительством и что проведение этого зондажа поручено бывшему премьер-министру Хирота.
- И у вас в Вашингтоне, конечно, встревожились…
- Очень. Поэтому мы приказали Чан Кай-ши послать в Токио нанкинского сановника Мю Бина для секретных переговоров с вашим премьер-министром…
Я засмеялся.
- О том, что эти тайные переговоры велись по вашему приказу, можно было сразу же догадаться. Пока этот Мю Бин находился в Токио, ваши самолеты ни разу не налетали на город.
Харшбергер сказал, что Америка имела отношение и к другим тайным переговорам, проводившимся раньше, например к переговорам между японским послом в Мадриде Сума и английским послом Хором в 1942 году. Черчилль тогда предложил Японии мир, признав ее права на Северный Китай, но просил взамен вернуть Сингапур и Малайю. Однако Тодзио прервал эти переговоры, потому что как раз в это время немцы начали наступление в России, а Роммель двинулся на Суэц. Эти тайные переговоры в Мадриде велись с ведома Америки.
- Переговоры в Мадриде нас не удивили, потому что тогда ваше положение было критическим. На юге мы были на подступах к Австралии, а на севере уже высадились на Алеутских островах. Но теперь у Японии уже нет союзников, и положение на Тихом океане изменилось в вашу пользу… Почему вы теперь подсылаете к нам Мю Бина и пытаетесь начать переговоры в Швейцарии? Хотите скорей кончить войну?
- Да. - Пленный многозначительно прищурил глаза: - Видите ли… с приходом нового президента к власти в наших высших военных сферах стали поговаривать о том, что надо скорей кончить войну с вами.
- Напишите об этом, и как можно подробнее.
- Если я напишу обо всем, вы не убьете меня?
- Вы останетесь в живых. Можете поздравить себя.
Харшбергер поклонился:
- Я подробно напишу обо всем. И когда меня будут допрашивать в Токио, на Итигаядай, и еще где-нибудь, я заявлю, что попал в плен… в единственном числе… Больше никого, кроме меня, пленных не было. Ни-ко-го!
Он протянул руку к моему портсигару. Мне показалось, что он подмигнул мне. Я вскочил и, ударив его по щеке, крикнул:
- Встать, мерзавец! Здесь тебе не бар. С тобой разговаривает офицер императорской армии. Веди себя прилично накануне смерти!
Харшбергер поднялся и прошептал дрожащим голосом - на этот раз по-английски:
- Прошу извинить меня, господин подполковник. Не убивайте меня.
- Садитесь, майор, - сказал я вежливо и протянул ему сигарету. - Я уже сказал вам, что можете не беспокоиться за свою жизнь. Вас отправят в самый комфортабельный лагерь, где находятся ваши и английские генералы, в Кусацу.
Он удивленно поднял брови:
- Кусацу? Это же курорт с минеральными водами… Знаменитый курорт…
- Вот туда и поедете. Будете лечиться, играть в бридж и пинг-понг и ждать окончания войны. Я, может быть, тоже приеду туда залечивать рану, иногда она беспокоит меня. - Я повернул голову и показал шрам за ухом.